‘Современникъ’, кн. I, 1911
С. Фонвизин. В смутные дни. Роман. СПБ. 1911, Фонвизин Сергей Иванович, Год: 1911
Время на прочтение: 2 минут(ы)
С. Фонвизинъ. Въ смутные дни. Романъ. СПБ. 1911. Стр. 454. Ц. 2 руб.
Г. Фонвизинъ изъ тхъ авторовъ, которые мнятъ себя необычайно правдивыми, справедливыми, умющими разобраться въ явленіяхъ общественной жизни sine ira et studio. Другіе, конечно, заблуждаются, а они видятъ правду со всхъ сторонъ. Огромный романъ г. Фонвизина, заглавіе котораго приведено выше, посвященъ недавнимъ годамъ нашей жизни, получившимъ названіе освободительнаго движенія. Судя йо всему, Фонвизинъ наблюдалъ это движеніе сверху. Хотя его герой и появляется первое время въ обществ самыхъ страшныхъ революціонеровъ, по засимъ онъ уже неизмнпо витаетъ, правда, только въ губернскихъ, по все же въ ‘высшихъ сферахъ’, здитъ все время съ вице-губернаторомъ, его чиновникомъ для порученій, и т. д., и т. л. Много разъ, правда, онъ даетъ понять, что не одобряетъ дйствій правительства, что онъ, будь въ его рукахъ власть, поступалъ бы иначе, (прямо — карбонаріи!..), по философія его такова, что ее охотно признали бы и самые благонамренные и право-правые…
‘Я,— проповдываеть онъ,— готовъ терпть какой угодно глетъ правительства,— для порядочнаго человка (!), впрочемъ, мало ощутимый,— лишь бы избавиться отъ гнета, ожидающаго меня въ будущемъ царств свободы (?!), въ царств ‘пролетаріевъ всхъ странъ соединяйтесь’… Другой герой романа, Фоминскій, не поврилъ своимъ ушамъ и переспросилъ: ‘если я понимаю правильно, по вашему выходитъ, что раздленіе людей на пребывающихъ на ‘дн’ и находящихся ‘наверху’, иными словами на обездоленныхъ и пользующихся всми благами жизни вполн естественно?’. Идеальный герой нисколько не постснился сказать, что это не только естественно, но даже ‘справедливо’. Вотъ господинъ, который, выворачивая наизнанку извстную пословицу, столь боится журавля въ неб, что предпочитаетъ страдать отъ синицы въ рукахъ! Правда, на жизненномъ пиру онъ отводитъ первыя мста исключительнымъ талантамъ и дарованіяхъ. Но это только въ теоріи. Факты говорятъ совершенно иное Достаточно посмотрть хотя бы на портреты, нарисованные самимъ-же Фонвизинымъ, на его чиновниковъ, его помщиковъ. Самъ авторъ, впрочемъ, нисколько не думаетъ, что они сколько-нибудь противорчивъ его теоріи. И, пожалуй, эта сторона романа Фонвизина наиболе цнна, хотя и противъ воли автора и не къ его авантажу. Цнна въ томъ отношеніи, что даетъ все-же картину тхъ слоевъ общества, которые оставались въ тни и о которыхъ сообщались только поверхностныя свднія. Одинъ вице-губернаторъ, ‘усмиряющій’ забастовки, чего стоитъ! Вроятно, какъ и всегда, самъ авторъ придастъ съ своей книг значеніе другому. Быть можетъ, онъ дорожитъ изображеніемъ аграрныхъ безпорядковъ, ‘иллюминацій’ помщичьихъ усадьбъ, но тутъ онъ даетъ, мало новаго. Это просто- пріукрашенныя газетныя корреспонденціи. Крашеныя фотографіи. И, нужно сказать, красокъ онъ не пожаллъ. ‘Яркія’ получились картинки, совершенно въ стил тхъ лубочныхъ картинъ, на которыхъ, въ начал японской! войны, показывалось, какъ русскіе уничтожали японцевъ! Дорожитъ, быть можетъ, Фонвизинъ и ‘своимъ собственнымъ’ Санинымъ, котораго онъ, правда, одлъ въ лаковые ботинки. Но это уже не оригинально. У молодого юмориста нашихъ дней, г. Аверченка, есть небольшой, хотя, и нельзя сказать, чтобы новый, разсказъ. Двочк разсказываютъ, какъ мальчикъ сидитъ подъ яблоней и спрашиваетъ отца: ‘папа, у яблокъ бываютъ лапки?’.— ‘Нтъ’,— отвчаетъ отецъ.— ‘Ну, значитъ, я жабу слопалъ’. Двочка черезъ нкоторое время возвращается и передаетъ тотъ же разсказъ въ такой редакціи: ‘папа, у грушъ бываютъ лапки?’.— ‘Нтъ’…— ‘Ну, значитъ, я съла кури ну’. И никакъ нельзя было уврить двочку, что она ‘сюжетъ заимствовала’. Вотъ такъ и г. Фонвизинъ. Взялъ у Арцыбашева его Санина, одлъ его въ лаковые ботинки и смокингъ, и думаетъ, что создалъ нчто оригинальное, характеризующее ‘смутные дни’. Какъ литературная цльность, романъ Фонвизина, несмотря на свой объемъ, конечно, ничего собой не представляетъ. Дв-три интересныя детали не искупаютъ безсильнаго исполненія громадно претенціознаго замысла. Не лишено также симптоматическаго значенія и самое появленіе этого ‘аристократическаго’ романа. По немъ можно судить, какъ ‘тамъ’ разбираются въ событіяхъ недавнихъ дней. Плохо разбираются.
Едва ли не по пословиц, что ‘среди слпыхъ и кривой — зрячій’!