Рыцарь-инок, Шуф Владимир Александрович, Год: 1908 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 49 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Владимир ШУФ

Рыцарь-инок

Драматическая поэма в четырех действиях и пяти картинах

Оригинал здесь — http://v-shuf.narod.ru/

Полон чистою любовью,

Верен сладостной мечте,

A.M.D своею кровью

Начертал он на щите.

Пушкин.

Драматической цензурой к представлению дозволено.

С.-Петербург

1908

La, ou est mon soleil!

Рыцарю и другу

Эль-Эс.

ДЕЙСТВУЮЩИE ЛИЦА:

Андрей Вальвен, магистр ордена ливонских рыцарей.

Отто фон-Беренгаупт, комтур.

Фохт Дитрих фон-Герсдорф.

Ульрих фон-Лихтенштейн, миннезингер.

Воевода, князь Василий Новгородский, сын Александра Невского.

Рено де-ля-Тур, бургундский рыцарь.

Василько (русские

Пересвет рыцари)

1-й рыцарь.

2-Й рыцарь.

Брат Ансельм, августинский монах.

Герцогиня Бела.

Княжна Васса.

Гертруда.

Cxapия, ганзейский купец.

Роман Стрига, новгородские купец.

Инок, паж, ливонские рыцари, русские воины, монахи, купцы и народ.

Первые три действия происходят в Ливонии, четвертое под стенами Пскова — в XIII веке.

ДЕЙСТВИЕ I

Сад и терраса замка на границе Ливонии. В глубине стена и башня. Редкие удары колокола. С пением псалмов входит процессия ливонских рыцарей и монахов.

ЯВЛЕНИЕ I.

Магистр, комтур и Фохт.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН (Фохту).

Благодарю вас, брат, что вы склонили

К свиданью с нами князя Новгородцев.

Его приязнь для ордена нужна,

Чтоб охранять ливонские владенья,

Нам с юга Польша и Литва грозят,

С востока Русь и Новгород Великий.

Не радуюсь я бедствиям чужим,

Но ордену полезно, что Батыем

Могущество воинственных славян

Сокрушено в стране их полудикой.

Лишь Новгород, — опаснейший наш враг,

Был пощажен упрямою судьбою.

Нам дружбой князя надо дорожить.

ФОХТ.

Мой долгий опыт в жизненной науке,

Искусство, знанье слабостей людских.

Припомнил я, Ливонии на благо,

Чтоб князя молодого к нам привлечь.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Благодарю еще раз, Фохт фон-Герсдорф,

Услугу вашу орден оценил.

Poccийский князь меня тревожит сильно.

КОМТУР.

Ужели юный новгородский князь

Опасен нам? И это говорит

Андрей Вальвен, наш рыцарь знаменитый,

Сподвижник Германа фон-Зальца и магистр

Капитула железных меченосцев!

АНДРВЙ ВАЛЬВЕН.

Не торопитесь, брат! Я знаю князя.

Не по годам и молодости ранней

Он разумом глубоким одарен.

Красив лицом, высок и строен станом,

Российский князь приятно сочетал

Величье с простотой. Он скромен,

Но рыцарская сила в нем видна.

Рука его, достойная Самсона,

И меч, и власть сумет удержать.

Он мышцами стальными обладает.

Его удар да минет орден наш,

И будь Господь нам верною защитой!

А голос князя? Он ласкает слух,

Но, изменяясь, вдруг гремит трубою,

Когда на вече князь заговорит,

Когда свою дружину кличет к бою

Или внезапным гневом возгорит.

Его шелом и ратная кольчуга

Блестят в лучах, как яркая звезда…

Я не боюсь врагов, но иногда

Нам из врага полезней сделать друга.

К делам великим призван юный князь!

КОМТУР.

Скрестить с ним меч желал бы я душевно,

Чтоб доблесть князя в битве испытать,

Когда владеть оружьем он умеет.

ФОХТ.

Орудие другое нужно нам,

Чтоб закрепить соседей добрых связи.

Князь все же молод. Нынче к вам на пир

Приедет он и в замке будет праздник.

Подъемный мост велел я опустить.

Мне кажется, в кругу прелестных дам

Приятней будет юному герою.

С уставом нашим это несогласно,

Но ради гостя можно разрешить.

Препятствий здесь капитул не поставить.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

О ком вы говорите, Фохт фон-Герсдорф?

ФОХТ.

О герцогине Беле. Полька родом,

Она знатна, красива и умна.

Из Венгрии бежала к нам она,

Покинув престарелого супруга,

И здесь нашла у рыцарей-монахов

Защиту добродетели своей.

Рассчитывать на Белу орден может.

Я герцогиню в замок пригласил

Со свитой дам, приличной ей по сану.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Весьма предусмотрительно, мой брат,

И праздник оживить нам должно

Знатнейших дань присутствием. Обет

Монашеский мы этим не нарушим.

КОМТУР.

За Фохта и порукой буду вам!

ФОХТ.

Когда поймать лесного вепря надо.

Капкан мы ставим опытной рукой.

Но, чу! — Трубить и началась охота.

Князь новгородский жалует сюда!

АНДРЕЙ ВАЛЬПЕП.

С почетом встретим князя молодого!

ЯВЛЕНИЕ II.

Те же и князь со своей свитой. Звуки труб.

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ НОВГОРОДСКИЙ.

Священнорыцари, дворяне Божьи,

Вам Новгород Великий бьет челом

И мирных дней от Господа желает!

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Российский князь! Как друга и как брата,

Приветствует тебя Ливонский орден —

Магистр и комтур, фохты и вассалы.

Мы счастливы, что ныне посетил

Столь славный князь ливонские владенья.

Мы видим в этом дружества залог.

Кровавой распри минут злые годы,

И с Новгородом вновь соединит

Ливонию желанное соседство —

Для общих выгод, мира и любви.

КОМТУР.

Привет тебе и Новгороду, князь!

КРИКИ.

Wilcommen! — Hoch! — Wivat! — Wilcommen Hoch!

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ.

Спасибо вам за ласковое слово,

Я ваш привет на вече передам.

Добро привыкли помнить россияне,

А зло и кривду рады позабыть.

ФОХТ.

Пожалуй, князь, вступи в обитель нашу!

Хоть трапезой монашескою мы

Не можем гостя чествовать во славу, —

К смиренному радушью снизойди.

(Трубы. Князь, свита, магистр и рыцари процессией входят на террасу замка).

ЯВЛЕНИЕ III.

Ульрих и Рено де-ля-Тур.

РЕНО.

Торжественное шествие… Ага!

Кутят сегодня черные монахи

И будет пир. А то бывало здесь

Звучали лишь молитвы да каноны.

Среди псалмов оружие бряцало

И колокола похоронный звон

Будил мечтанья мрачные о жизни.

Не замок — монастырь. Тоска, тоска!

Я право думал, что умру от скуки.

Но нынче здесь, мой бедный трубадур,

Найдется дело для веселой лютни,

И струн своих коснешься ты смелее,

Когда покрыться ржавчиной они

В молчании печальном не успели.

Ты слышал, Ульрих, дамы будут здесь,

И говорят, прекрасные… О, чудо!

УЛЬРИХ (перебирая струны).

О герцогине кто-то говорил.

РЕНО.

Клянусь, — она, с толпою дам придворных,

Способная унылый монастырь

Мгновенно превратить в волшебный замок.

Ведь до сих пор я видел здесь одну

Проклятую старуху судомойку.

Служила честно ордену она,

Молилась мыла и скребла, как крыса, —

Из тех, что в старой башне завелись.

УЛЬРИХ.

Да, здесь отвыкнуть можно от веселья, —

Зато царит отрадно тишина,

И сердце в ней как будто отдыхает

От множества тревог пережитых.

Скажи, у вас в Бургундии прекрасной

Жить весело? Есть женщины, вино,

Пиры, забавы, песни и турниры?

Зачем покинул ты свой край счастливый?

РЕНО.

Ты, может быть, слыхал об альбигойцах?

Во Франции их гонят и клянут

И ересью считают их ученье, —

За то, что папе не кадят они.

Крестовые походы научили

Нас многому. Не верим мы давно.

В пустынях чахлых желтой Палестины,

Омытых кровью рыцарей креста,

Сомненья родились, как пыльный кактус

В колючках острых, желтый и сухой.

Он разорвал лохмотья прежней веры

И в ней сквозит одна лишь нагота.

УЛЬРИХ.

Ты альбигоец?

РЕНО.

Да, еретиком

Меня давно во Франции прозвали

И мне пришлось отечество покинуть.

Католики не любят, ведь, шутить, —

На родине мне жить теперь опасно.

А здесь никто не знает обо мне, —

Ливонцам меч мой нужен, а не вера.

УЛЬРИХ.

Но ты за папу бьешься в их рядах?

PЕНO.

За папу или черта рад я драться, —

Не все ль равно? Не веря ни во что,

Я, как солдат, служу своим знаменам.

Кто видел, чтоб Рено ля-Тур бежал

Перед врагом, покинув поле чести?

Теперь мне нужно золото одно,

Вино, игра, красавицы, веселье,

И если мне заплатить кардинал,

Я после битвы подниму забрало

И за его святейшество готов

Свой кубок выпить… Dominus vobiscum!

УЛЬРИХ.

Нет, верю я! Неясные стремленья

Влекут меня к нездешней красоте.

Среди тревог, отчаянья, сомненья

Я следую неведомой мечте.

Пусть волны бьют в шумящем океане,

Пусть омрачен лазурный небосвод,

Но как звезда, блеснувшая в тумане,

Мечта моя таинственно зовет.

Когда-то я любил… Моя подруга,

Прекрасная, как юная весна,

Среди цветов пленительного юга

Сама цветком казалась. Как нежна

Была моя Агнеса! Но увяли

Любовь моя, и песня, и цветы.

Лишь в небесах, не зная слез печали,

Горит звезда бессмертной красоты.

Как часто я хотел в пирах забыться,

Среди утех, и женщин, и вина,—

Забвенья нет! Душа моя стремится,

Восторженной мечтой обольщена.

Как пилигрим, блуждающий в пустыне,

Я в даль иду, покинув край родной,

Молюсь Мадонне, верую святыне, —

Мой меч и лютня служат Ей одной.

ЯВЛЕНИЕ IV.

Те же и княгиня Васса.

РЕНО.

Смотри сюда! Небесное виденье.

Мечта твоя спустилась с облаков.

О, если только сердце под кирасой

Не перестало биться у меня,

Не защитят его стальные латы!

Бери-ка лютню, милый мой певец,

Клянуся небом — Это герцогиня!

УЛЬРИХ.

Не брежу ль я? Прекрасное лицо

И этот взор, сияющий и кроткий,

Напомнили мне счастье прежних дней.

Заговорит, — и вдруг узнаю голос

Моей Агнесы…

РЕНО.

… Подойди же к ней!

УЛЬРИХ (склонив колено).

***

Загоралось в поле пламя,

Рвется вверх его струя,

Как во время бури знамя

От железного копья.

***

Вспыхнет искра огневая,

Но до солнца не дойдет, —

Угасая и блистая,

Пеплом на землю падёт.

***

Песнь любви к тебе прелестной,

Недоступной, как звезда,

Не домчится в край небесный,

Не достигнет никогда!

***

Но замолкнув без ответа

У твоих прекрасных ног,

Вздох любви, как песня эта,

Сердца верного залог!

РЕНО.

Позвольте вместе с песней трубадура

Приветствовать вас, герцогиня Бела.

Суровый замок вашей красотой

Мгновенно превращен в дворец волшебный, —

В нем снова музыка, любовь и счастье!

КНЯЖНА ВАССА.

Благодарю за рыцарский привет.

Но вы ошиблись, — герцогиня Бела

Идет за мной. — Вот, кажется, она!

Ей по достоинству принадлежит

Все то, что мне дарите так любезно.

Привет и песня слишком драгоценны

Для скромности моей. Простите, рыцарь.

(Подымается на террасу замка).

ЯВЛЕНИЕ V.

Те же, кроме Вассы, и герцогиня Бела. Герцогиня входит в сопровождении брата Ансельма и свиты придворных дам.

РЕНО.

Ну, дал я маху! Вот ведь герцогиня.

И как я мог принять простушку эту

За женщину блестящую, как та,

Что к нам идет с великолепной свитой?

УЛЬРИХ.

И можешь ты с небесной красотой,

Которая явилась к нам мгновенно,

Равнять напыщенность, надменность, гордость,

Идущие в алмазах и венце?

Красива точно герцогиня Бела.

Но чувственно-лукавые уста

Способны возбудить одни желанья, —

Тогда как та, ее склоненный взгляд

И простота прекрасная движений

Душе смущенной говорят невольно.

Как мне она напомнила Агнесу…

РЕНО.

Что понимаешь ты? Скорей, взяв лютню,

Склони колено перед герцогиней

И мой привет ей в песне передай.

УЛЬРИХ.

Я дважды песнь одну не повторяю,

А новой нет в запасе у меня.

Родится в сердце песня трубадура.

(Отходит).

ГЕРЦОГИНЯ ВАССА (Брату Ансельму).

Вы говорили мне, святой отец,

Что Новгородский князь учтивый рыцарь?

Но я встречала часто россиян

В посольствах, в замке моего супруга,

Который недостойным подозреньем

Так оскорбил меня, ревнуя низко.

Maria! Iesus! — как неправ был он!

Святой отец, ведь эти россияне

Любезностью, умом, искусством светским

Похвастаться не могут при дворе,

Как польские вельможа и магнаты.

Ваш князь пришел из северных лесов.

Я вряд ли приручить его сумею.

Скажите, нет на нем медвежьей шкуры?

Когда он руку крепко мне сожмет,

Я закричу от ужаса и боли.

АНСЕЛЬМ.

Поверьте герцогиня, князь пленит

Вас обхожденьем и умом приятным,

А красоту, конечно, он заметит

И перед ней не сможет устоять.

Сердца простые более доступны

Кокетству женскому, и опыт ваш

Подскажет вам, чем тронуть дух суровый.

Ливонский орден вверил вам судьбу.

ГЕРЦОГИНЯ.

Но князь — схизматик?

АНСЕЛЬМ.

…Верьте, герцогиня,

В том нет греха, что к счастью ближних служит.

Как духовник и ваш наставник в мире,

Вам, дочь моя, даю благословенье!

ГЕРЦОГИНЯ (даме из свиты)

Поправьте, милая, корону мне

И мой наряд. Когда-то в этом платье

Я при дворе Людовика была.

Все рыцари и сам король французский

Меня ‘прекрасной феей’ называли.

Ведь за год не могла я постареть,

Не правда ли, святой отец?

И красотой желаю я затмить

Знатнейших дам. Вернет на орден мне

Часть средств моих, удержанных супругом?

АНСЕЛЬМ.

Магистр в долгу не будет, герцогиня.

(Вечереет).

ГЕРЦОГИНЯ.

О, если так, я сети золотые

Сумею протянуть, и пленник наш

Их разорвать едва ли сам захочет.

Его я в замке долго удержу.

Моей любви заложником он будет.

Но, право же, игра не весела…

В Ливонии так мало развлечений.

Святой отец, идемте, ждет нас пир!

АНСЕЛЬМ.

Я провожу вас в замок, герцогиня!

(Герцогиня со свитой проходит мимо Ульриха и Рено, который делает низкий поклон).

РЕНО.

О, черт возьми! Она на мой поклон

И головой надменной не кивнула,

Прошла, совсем меня не замечая,

Как будто перед нею был не я,

Герба ля-Тур, Рено — известный рыцарь,

Бургундии славнейший паладин!

УЛЬРИХ.

Бургундское вино тебя утешит.

Идем скорее — музыка слышна,

И кубков звон несется в старой зале.

Но этот сад прохладою вечерней

Объять так сладко, что его покинуть

Не хочется. Бросают листья тень,

Цветов душистых льется запах нежный.

Идем, не то без песен будете пир.

А что вино без лютни трубадура?

(Уходят).

ЯВЛЕНИЕ IV.

Колокол. По сцене проходит стража. Потом входят Василько, Пересвет и витязи.

ВАСИЛЬКО.

Оседланы ли кони?

ПЕРЕСВЕТ.

Как велели,

Так сделано. У замка ждут в кустах

Два отрока и гридни с лошадями.

Но мнится мне, напрасно держишь ты

На рыцарей ливонских подозренье, —

Они союза ищут, не вражды.

С чего, скажи, помыслить им на князя

И черною изменой изводить?

Кругом привет, веселие в хоромах,

Поместный пир идет своим чредом,

И во хмелю рекою льются брашна.

ВАСИЛЬКО.

А все-таки быть надо настороже.

Неровен час, — стрясется вдруг беда.

Забыл ты, чай, как Глеба и Бориса

Предательством злодеи извели?

Досель ужасно имя Святополка,

И в наши дни над русскою землей

Кровавые еще витают тени.

Пирует князь, а нам не след хмелеть.

Мы близ него останемся дозором,

Не спустим глаз, — усмешку, взгляда косой.

Всех помыслов невольное движенье

Нам подмечать, среди беседы нужно.

Не по сердцу мне эта западня,

Железные запоры, башни, стены

И лютых немцев ласковые речи…

(Проходит стража).

Гляди,— идут их латники обходом,

Не брякнет меч, не зазвенит доспех.

Тот бодрствует, чья совесть не спокойна,

Да мертвецы так бродят по ночам.

Мне чудится недаром злое дело.

СТРАЖА.

Wer da?

ВАСИЛЬКО.

Ты слышишь?

ПЕРЕСВЕТ.

Крик сторожевой.

Ты попусту тревожишься, Василько.

Не тайного убийства я боюсь,

А прелести очей, улыбок женских.

Вот где коварный умысел сокрыт.

Заметил ты, что князя молодого

Красавицы опутали кругом,

А за одной следит он особливо…

И подлинно заезжая княжна

Взяла лицом, лебяжьей шеей, станом.

Воркует с ним, что горлинка, она.

ВАСИЛЬКО.

По младости такое разумеешь.

За князя нашего я не страшусь, —

Не по летам он зрел умом высоким.

Совет и дело в мыслях у него.

ПЕРЕСВЕТ.

Не говори, Василько! Кто изведал

Все колдовство девичьей красоты.

Тот знает, чем к себе приворожить

Умеют нас кудесницы лихие.

Их знахарство приманки нам сулить.

Как опоят нас зельем приворотным,

И в голове и на сердце дурман.

Сам от тоски по милой ты иссохнешь,

Забудешь меч и ратные дела

И променяешь почести на ласку.

Так под оврагом, в омуте речном

Зовет и кличет витязя русалка.

Зеленая распущена коса,

Грудь бледную обвил туман летучий

И месяца неверный свет в очах

Блуждает дивно, тайной неги полный.

Но берегись, коль в омут завлечет

Ее красы коварное прельщенье.

От нежити тогда защиты нет,

На дне реки найдет могилу витязь!

Любовь, поверь, опасней ворожбы,

Недобрых глаз и злого волхованья.

Коль этих чар наш князь не избежит,

Быть соколу в неволе.

ВАСИЛЬКО.

Плох тот сокол,

Который даст себе подрезать крылья.

Но я страшусь иного, Пересвет.

Мне ведомо предателей лукавство.

Нарушить клятву, данную врагу,

И лучшие правители дерзали…

Идем на пир, — оставить нам негоже

Надолго князя. Вы ж ступайте все

И наготове будьте! Чуть тревогу

Услышите, — садитесь на коней

И ждите нас у выхода с дружиной.

Помолимся, да князя охранят

Борис и Глеб, угодники святые!

(Уходят).

ЯВЛЕНИЕ VII.

Ульрих и Васса.

ВАССА.

Как хорошо сегодня пели вы,

Веселый пир искусством оживляя…

Наверно князь, достоин песен тех,

Которыми его вы прославляли?

УЛЬРИХ.

Из края в край стоустая молва

Ему хвалу высокую разносит.

Но, мнится мне, не одного певца

Влечет к себе его прекрасный образ.

Российский князь понравился другим…

ВАССА.

Да, он хорош. Приветливостью скромной

Обворожить он может хоть кого…

Но шумен пир, мне в замке душно стали

И речь гостей становится хмельна.

Там девушке быть дольше не годится.

Присядем здесь, — прохладой дышет сад,

И лунный свет так сладко в чаще льется.

Когда бы спел нам песню соловей,

Он был бы вам соперником достойным.

Был, говорят, на родине моей

Певец Боян, — на гуслях многострунных

Играя, пел он подвиги дружин.

‘Соловушкой’ его за это звали.

УЛЬРИХ.

А песнь любви, прекрасная княжна,

Была ему понятна и знакома?

ВАССА.

Я думаю… Но чаще на Руси

Звучит булат, чем нежные напевы.

Славяне ищут почестей войны

И чужды им канцоны трубадуров,

Когда они о страсти говорят,

Любезности красавиц прославляя.

Вы видели, как Новгородский князь

Был холоден к улыбкам герцогини?

Хотя она прекрасна, может быть,

И множеством достоинств обладает,

Не за нее он кубок поднимал.

Но князь любить умеет, без сомненья,

И чувство в нем наверно глубоко.

УЛЬРИХ.

Вы русская, княжна?

ВАССА.

Я родилась

В Галиции, где пышен юг цветущий

И встали гребни острые Карпат.

Славянка я по племени и роду.

Князь Галицкий, отважный Даниил,

Мой родственник. В его семье росла я.

Обычаи храним мы россиян,

Но Венгрия и Польша к нам так близки,

Что многое усвоили мы там —

Их рыцарство, их нравы, воспитанье.

Лишь веру нашу и язык отцов

Не изменят во веки галичане.

Святую Русь мы любишь всей душой.

УЛЬРИХ.

Да, по очам и этим белокурым,

Как золото, прекрасным волосам, —

Славянка вы. Но есть у нас на Рейне

Такая ж красота, и странно вы

Наружностью, движений милых сходством

Напомнили любимый образ мой, —

Глаза такие ж, локоны, улыбка…

Увы, все это было так давно!

ВАССА.

Неужели? Скажите ж мне, как звали

Ту девушку, что так любезна вам?

УЛЬРИХ.

Красавица, как вы, — очарованье

С собой вносила всюду к нам она:

В семью свою, в кружок подруг веселых

И в сладкий разговор наедине.

Ее Агнесой звали. Это имя

Мне близко стало, так же как мое.

ВАССА.

Любили сильно вы?

УЛЬРИХ.

Сильней, княжна,

Любить не может сердце человека.

Все радости, всю нежность, всю печаль

Соединил я в этом чувстве страстном,

И высшее блаженство я узнал,

Какое на земле еще возможно.

Но вдаль влекла меня моя мечта,

Но понял а, что это счастье ложно.

Что гибнет все, — любовь и красота!

ВАССА.

Понять вас трудно. Если вы любили,

И встретили взаимность чувства в ней.

Когда женой назвали вы невесту, —

Помехой счастью что же быть могло?

С ней пережить невзгоды и тревоги

Вам было б сладко. Что нужда и труд,

Когда сердец согласное биенье

Связует нас, и вы в далекий путь

Идете вместе с женщиной любимой?

Простите мне, сужу я без затей.

Любовь, семья так просты и так ясны,

Как солнышко, когда оно встает,

Свои лучи бросая над полями.

Когда ж наступят вечер и закат, —

К нам звездочки выходят в утешенье,

Что светят нам, как детские глаза,

Небес высоких кроткие малютки.

Как иначе возможно жизнь понять?

УЛЬРИХ.

Печально вянет утренний цветок,

Любви невинность помрачают страсти,

И старость к нам стучится в свой черед.

Поблекнут скоро нежные ланиты,

Прекрасную подругу не узнать,

Когда лицо, омытое слезами,

Седое время властно изменить

И проведет угрюмые морщины.

Нет, вечною должна быть красота,

Как небеса, что стелются над нами

В бесчисленных огнях своих светил.

(Берет лютню).

Как звезда среди эфира,

Лучезарна и чиста,

Недоступная для мира

Есть иная красота.

В горе жизни, в бурях битвы

Вижу я небесный свет,

Ей несу мои молитвы, —

Ей восторженный привет.

Как лампадою зажженной.

Озарив любовью путь,

Пред единою Мадонной

Облегчу признаньем грудь.

Лютни звонкие напевы

Возносил я к Ней один, —

Пресвятой и вечной Девы

Верный сердцем паладин.

И в песчаной Палестине,

Посреди кровавых сеч,

Только Ей, моей святыне,

Посвятил я крест и меч.

ВАССА.

Я слышала, что в Пруссии у вас

Есть рыцари Святой Марии Девы.

Но странно мне, как будто влюблены

Вы в Ту, Кто выше страсти и желаний.

Не так Пречистой Деве на Руси

В смиреньи духа молятся усердно,

Чтобы спасла Заступница от бед.

УЛЬРИХ.

И я молюсь души моей святыне!

ВАССА.

Мне кажется, что князь идет сюда.

Уйдем скорей… Как сердце шибко бьется, —

Ужель в силки поймал нас птицелов?

(Отходят в тень деревьев).

ЯВЛЕНИЕ VIII.

Те же, комтур, Фохт, рыцарь Рено, потом и герцогиня Бела со свитой.

ФОХТ.

Боюсь, что план искусный мой разрушен.

Российский князь для женской красоты

И прелести ее очарованья

Остался недоступен. Сильный дух —

И сердце в нем суровы непомерно.

Природой севера взлелеян князь.

Она мрачна и с лаской незнакома, —

Детей своих нахмуренная мать.

Железною бронею князь окован,

И закален, и холоден, как сталь.

Невольно я проникся уваженьем

К спокойствию и мужеству его.

РЕНО.

Да, стелы глаз прелестной нашей дамы

Пропали даром, панцирь ни пробив.

По совести старалась герцогиня.

Улыбки, взгляды, тонкости ума

И все оттенки нежности капризной, —

Все ни к чему! Гордячке поделом, —

Уверена в себе уж слишком Бела.

Князь молодой был только вежлив с ней

И отвечал с небрежностью чуть скрытой.

Так, наконец, разгневалась она,

Что будь с ней яд, влила бы тотчас в кубок

И князю поднесла из рук своих.

Жестокое, признаться, пораженье.

Обиды нет для женщины сильней.

ФОХТ.

Заметно, что стареет герцогиня.

Я ей напрасно князя поручил.

КОМТУР.

Поклясться рад, что Новгородский князь

Испытанный в войне и деле рыцарь.

Мешаете напрасно женщин вы

Туда, где нужен только муж совета.

Наш мудрый Фохт перехитрил себя.

К чему лукавство? Княжеское слово

Для ордена надежнейший залог

И лучше нам не надо аманата.

ФОХТ.

На этот раз вы правы. Человек

С таким умом, достоинством и честью

Но может обмануть, раз клятву дал.

Его приезд в наш замок не бесплоден,

Пусть вырвался из женских он тенет, —

За то верней его мы словом свяжем.

РЕНО.

Ни действуют ни кубок, ни любовь.

Когда б я был так крепок головою!

А все-таки заметил я одну

Красавицу, к которой юный князь

Был на пиру не вовсе равнодушен.

ФОТХ.

Кто ж это?

КОМТУР.

Кто?

РЕНО.

Та скромная княжна,

Что с ним украдкой дважды говорила.

ФОХТ.

Не может быть! Я знаю, что она

Беднейшая в Галиции невеста.

Князь Новгородский с нею говорил?

ВАССА (Ульриху).

Молю, уйдемте! Дайте же мне руку.

УЛЬРИХ.

С победою поздравить можно вас?

Княжна, что с вами? Это свет луны?

Лицо у вас так сильно побледнело

И на ресницах две слезы дрожат, —

Блестящие, как жемчуг драгоценный.

ВАССА.

Уйдемте! Поздно…

ЯВЛЕНИЕ IX.

Те же, отец Ансельм и герцогиня Бела со свитой.

ГЕРЦОГИНЯ (сходя с террасы).

Милая княжна!

Куда спешите скрыться вы из сада?

Еще немного, — верный рыцарь ваш

Избрал бы вас царицею турнира.

Я видела, — свой кубок поднял он

И осушил, наверно восхваляя

Невинных ваших глазок чистоту.

ВАССА.

Как я понять должна вас, герцогиня?

ГЕРЦОГИНЯ.

Притворство вам к лицу… Любезный Фохт,

Не правду ли о князе я сказала,

Когда меня заставили вы взять

Труд на себя бесплодный? Как развлечь

И оживить приветливой беседой

Могла я князя северных лесов?

Нахмуренны, неловкий и суровый

Сидел он на пиру. Ему милей

Ковши вина, крепчайший мед и брага,

Чем с женщиной красивой разговор.

Ни вкуса, ни ума… Лишь хмель угарный,

Как варвара, влечет его к себе.

Вы рыцаря учтивого мне дали!

ФОХТ.

Простите мне ошибку, герцогиня.

Я более рассчитывал на вас.

ГЕРЦОГИНЯ.

Мне оставалось только на колени

К нему присесть с бутылкою вина,

Как делают презреннейшие твари

В простых шинках, открытых для солдат.

Я при дворе Людовика блистала,

Где рыцари и даже сам король

Одной моей улыбки умоляли

И у моих безумствовали ног.

Граф д’Артуа моим был паладином.

Герой Дефорж искал моей руки.

Я не была ничтожною девчонкой.

Которая пленяет, Бог весть, чем.

В убогости грошового наряда, —

Не красотой, не блеском, не умом

Невинностью своею деревенской,

И то еще сомнительной весьма!

Надеюсь, я достаточно красива,

Чтоб на пиру вниманье заслужить.

РЕНО.

Порукою любовь в том, герцогиня!

Когда бы вы одну улыбку мне

С надеждой сладкой щедро подарили,

Ваш алый шарф на руку повязав,

Своим копьем всех рыцарей вселенной

Заставил бы я клятвенно признать,

Что дамы нет прекраснее, чем Бела.

ГЕРЦОГИНЯ.

Благодарю вас, рыцарь де ля-Тур!

Мой алый шарф вверяю вам охотно.

РЕНО.

Ах, черт возьми! Лишь только б не пришлось

Мне за нее сразиться нынче с князем.

О, герцогиня! Сладостный залог

Целую я с невольным восхищеньем.

ГЕРЦОГИНЯ.

Так видите ли, милая княжна,

Что не совсем я, бедная, ничтожна,

И рыцари найдутся у меня

Смелей, чем князь, поклонник ваш любезный!

ВАССА.

Смеетесь вы над скромностью моей.

Чем я обиду эту заслужила?

ГЕРЦОГИНЯ.

Овечка кроткая. Простите мне,

Что глажу вас немножко против шерсти.

Застенчивость вы лучше бы могли

Нам показать, покинув пир веселый.

Не очень-то там ценят добродетель.

Девицам русским надо в теремах

За пяльцами сидеть, потупив очи,

Но с полькою соперничать в любви

И красоте им вовсе не пристало.

ВАССА.

Однако, князь кому-то на пиру

Дал скромности урок для всех приметный.

Вы из числа тех странствующих дам,

Спасать которых любят паладины, —

От злых чудовищ, грозных колдунов

И сказочных гигантов-исполинов.

Охотницы до всяких приключений,

В горах, в лесах вы ездите одна.

Чего же вам бояться в самом деле,

И что терять? В укромной тишине

Мы выросли, а вы блестите ярко,

И знает вас, конечно, целый свет.

Завидная известность, герцогиня!

ГЕРЦОГИНЯ.

Бедняжечка! Она еще меня

Равнять с собой в наивности посмела.

Неправда ли смешное сходство, Фохт?

РЕНО.

Цветок простой и пышных роз царица…

Не может ландыш с розою сравниться.

ФОХТ.

Утомлены вы пиром, герцогиня,

Не лучше ли уехать вам домой?

Рено ля-Тур, ваш рыцарь благородный,

Проводит вас из замка до ворот.

ГЕРЦОГИНЯ.

Но я должна поговорить с магистром.

Вы знаете, о чем?

ФОХТ.

С магистром князь.

Он занят, и теперь немного поздно.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Помолимтесь усердно, герцогиня,

И на ночь прочитаем ‘Pater noster’!

Мятежный дух смиряется в тиши,

Приходят к нам намеренья благие,

И кроткий сон страдающей душе

Отрадное приносить утешенье.

УЛЬРИХ (Вассе).

Позволите ль, прекрасная княжна,

Вас проводить? Ночь звездная нам светит.

ВАССА.

Мне кажется, что разные пути

Ведут нас в жизни. Вам не по дороге!

ЯВЛЕНИЕ X

Те же, магистр, князь Василий Новгородский, русские витязи и рыцари с факелами.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Российский князь! На пиршестве веселом,

Когда язык свободнее в речах

И легче тайны сердца выдаются,

В беседе дружеской ты нас узнал

И мог проверить мыслей настроенье.

Твой зорюй взгляд проникнул в душу к нам.

Ты видел сам, что нет вражды сокрытой

В Ливонском ордене, что мы давно

Хотим скрепить соседственные связи.

В спокойствии и мире могут жить

Ливония и Новгород Великий,

Когда союз надежный заключим!

С тобою мы на страх Литве и Польше.

Я жду теперь лишь слова твоего.

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ НОВГОРОДСКИЙ.

Спасибо вам за хлеб ваш и за ласку.

Добро добром привык я поминать.

Я в дружестве взаимном вижу благо,

Грядущих дней счастливейший залог.

Оставим брань. Не в силе Бог, а в правде.

И честный мир надежнее вражды.

КОМТУР.

Порукой в этом рыцарское слово, —

С тобою, князь, войны мы не хотим.

ФОХТ.

Мы ищем дружбы. Если пожелаешь,

Мы клятвенно скрепим наш договор.

Чего же медлить, рыцари и братья?

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Подайте меч! Клянемся на мече!!!

(Все обнажают мечи, оруженосец подает орденский меч магистру).

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ.

Свидетель Бог! Моя отчизна страждет.

Разорены Москва, Рязань и Тверь,

Сожженный Киев залит кровью русской,

Погибли Галич, Суздаль и Торжок.

По всей земле пожарища чернеют

И на телах убитых россиян

Лишь вороны беду зловеще кличут.

От Волги в степь ордынские полки

Нахлынули и солнце потемнело

За тучей стрел, летящих на Руси.

Великих бедствий наступило время,

И полчища безбожных басурман

Детей и жен у нас не пощадили.

Святые храмы преданы огню,

Копытом конским вытоптаны нивы,

В леса бежит испуганный народ…

Лишь Новгород, храним Святой Софией,

Могуществен, как прежде, и велик!

Сияют ярко главы золотые

Его церквей. Спокойно Волхв течет.

Но в ратной силе грозная дружина

Врагам земли готова дать отпор,

Еще у нас высоко веют стяги

И русский меч еще не притуплен.

Народ и князь, бояре, воеводы, —

Лишь колокол ударит вечевой,-

Все, как один, за край родимый встанут

И в правой битве рады умереть!

Вам ведомо, что мы готовы к брани

И духом тверды в тягостные дни.

Вам ведомо, что, веря в правду Божью,

Не ищем мы ни мира, ни войны,

Но если вы хотите дружбы нашей, —

Свидетель Бог, клянусь я на мече,

Что мы на вас не держим в сердце злобы.

Когда же мир нарушит наша рать

И перейдет Ливонии пределы, —

Копье и меч должны нас покарать,

И в нашу грудь да обратятся стрелы!

Свидетель Бог!

РЫЦАРИ.

РУССКИЕ ВИТЯЗИ.

Свидетель Бог за нас!

ВАССА (Ульриху).

Как светел князь! Взгляните на него, —

Душа его в простых словах открыта.

Мне чудится, сияющий венец

Горит в лучах над головой прекрасной.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Свидетель Бог! Я на мече клянусь,

Что договор блюсти мы будем свято.

Ливонский орден — рыцарский статут

И слова чести праздно не нарушит.

В тени знамен железные войска

Не двинутся на Новгород Великий

И не подымут копья и щиты.

Клянуся дружбой, рыцарством и братством,

Законные уважим мы права.

Торговый путь свободно и широко

Да будет вам в Ливонию открыт.

Да будет распря каждая решаться

В согласьи, правде, мире и любви.

Хранить завет наш будем обоюдно,

А если клятвы мы не соблюдем,

Пусть этот меч измену покарает.

РЫЦАРИ.

Свидетель Бог! Клянемся на мечах!

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ.

Свидетель Бог!

РУССКИЕ ВИТЯЗИ.

Свидетель Бог за нас!

ДЕЙСТВИЕ II.

Городская площадь. Налево таверна. Направо фонтан и боковая стена готического собора. В глубине открытые лавки, видно море и мачты судов. Несколько рыцарей, Ульрих, Рено, за столами играют в кости и пьют из кубков. По сцене проходят монахи, граждане, солдаты. Cxapия за прилавком предлагает товары.

ЯВЛЕНИЕ I.

Ульрих, Рено, рыцари, Схария и Гертруда.

РЕНО (бросая кости).

Проклятье! я опять все проиграл.

Лишь двух очков в костях не доставало!

СХАРИЯ (покупательнице в лавке).

Отборный жемчуг. Побожиться рад,

Вам не найти такого ожерелья

Ни в Гамбурге, ни в Любеке у нас.

ОДИН ИЗ РЫЦАРЕЙ.

Нет денег, рыцарь? Горе небольшое.

Займите у ганзейского купца.

Вон Схария — он ростовщик известный!

РЕНО.

Скорей я черту душу заложу.

Вот золото чистейшее. Мечите!

На стол бросаю рыцарскую цепь.

РЫЦАРЬ.

Идет. Двенадцать. Ваша ставка бита.

РЕНО.

Нет, Ульрих, каково? Мне не везет,

Как будто дьявол сам здесь мечет кости.

УЛЬРИХ.

За то в любви, милейший мой Рено,

Ты выиграл наверно прошлой ночью.

РЕНО.

Одни надежды, друг. Свой алый шарф

Мне дама сердца щедро подарила.

Я предпочел бы краткий поцелуй

Длиннейшему из шарфов герцогини.

Неправда ли, Гертруда? Дай вина

И сядь сюда поближе к нам, красотка.

Вот это глазки, Ульрих! Лютню взяв,

Воспеть бы мог ты губки точно также,

Румянец щек и стан красавиц тех,

Которые похожи так на башни,

Что можем их мы только штурмом взять.

ГЕРТРУДА.

Пустите же! Вино я разолью,

И ваш камзол сегодня будет в пятнах.

РЕНО.

Нет, поцелуем крепким подсластить

Должна ты кислое вино таверны.

ГЕРТРУДА.

Ай, грубиян!

РЕНО.

Теперь вино вкусней!

Что, Ульрих, ты сидишь таким монахом?

Не хочешь ли ‘Те Daum’ нам пропеть?

А может быть на ножке у Гертруды

Ты видишь туфлю Папы? Поцелуи

Ее скорей, как истинный католик!

УЛЬРИХ.

Оставь, Рено! Ты знаешь, не люблю

Я тех острот, что пахнуть богохульством.

РЕНО.

Непогрешим! А помнится, ты был

Весельчаком, мой славный миннезингер.

Известны всем чудачества твои

И шалости, и выходки беспутства.

Из Кёльна в Бремен, колесницу взяв,

Проехал ты, Венеру представляя

Во всей ее античной красоте —

К великому соблазну добрых немцев,

Которые узрели божество

И юношу за диву принимали.

Но ты исполнил рыцарский обет,

Что в пьяный час был дан смешливой даме.

Воображаю я тебя в цветах

И в поясе языческой богини.

Гирлянды роз, и на кудрях твоих

Рубинами сверкает диадема!

УЛЬРИХ.

Припомнил ты безумство юных лет.

Когда хотел в пирах я позабыться

И смутные влечения души

Скрывал среда забав в толпе придворной.

Но в песнях, в песнях Ульрих будет жить, —

В тех песнях, что мечтой моей прекрасной

И вдохновеньем светлым рождены.

Ты знал ли их? Ты понял ли хоть раз

Восторг любви, бессмертной и высокой?

Налей вина! Мне больно говорить.

Хочу я быть таким же, как другие,

Как ты, как все, — и с вами за вином

Забыть мои волшебные виденья.

РЕНО.

Так спой нам песню, Ульрих, — что-нибудь

Из тех канцон, где ты вздыхаешь страстно

О неземной и чистой красоте.

УЛЬРИХ.

Мысль недурна, — об этом спеть в таверне

Среди кутил и пьяниц, как Рено, —

Вчера вернейший рыцарь герцогини,

А нынче паладин Гертруды… Ба!

Тебе я песню пропою другую. (Берет лютню).

На веселый поединок

Вышел рыцарь Ланцелот,

Духом скромный, точно инок.

Великаншу в бой зовет.

От Пьемонта до Ламанша

Этот рыцарь знаменит,

Но опасна великанша, —

Кто-то в битве победит?

РЫЦАРИ (стучат кубками по столу).

Великанша, великанша!

Кто-то в битве победит.

(Рено насвистывает).

УЛЬРИХ.

Долго шло единоборство,

Великанша устает,

Победил ее упорство

В поединке Ланцелот.

Славен подвиг паладина.

Громки рыцарей дела —

Ланцелоту исполина

Великанша родила.

РЫЦАРИ.

Ланцелоту исполина

Великанша родила!

1-й РЫЦАРЬ.

Отлично, Ульрих! Песенкой такой

Развеселил ты даже несчастливцев,

Которые все золото свое,

Играя в кости, нынче растеряли.

Пьем за здоровье Ульриха, друзья!

2-й РЫЦАРЬ.

За Ульриха!

3-й РЫЦАРЬ.

За Ульриха мой кубок!

За великаншу и за Ланцелота!

Ну, песенка, по чести! Ха-ха-ха!

УЛЬРИХ (швыряя лютню).

Безмозглые глупцы! (Уходит в таверну).

РЕНО.

Он славно спел.

Но лютня звонкая могла разбиться…

Чем провинился бедный инструмент?

ЯВЛЕНИЕ II.

Те же, кроме Ульриха, герцогиня Бела и ее паж.

ПАЖ.

Я рыцаря Рено желал бы видеть!

РЕНО.

К твоим услугам, резвый купидон!

Ты мне принес любовное посланье,

От женщины, неправда ль? Говори!

Кто госпожа твоя, мой вестник милый?

ПАЖ.

Тс! Тише, рыцарь! Дама просить вас.

РЕНО.

Которая?

ПАЖ.

Там ждет вас у фонтана.

Я вас узнал по шарфу на руке.

РЕНО.

Ага, ты паж прелестной герцогини?

Вот золото… Ах, черт возьми, дружок

Я на беду до нитки проигрался.

Ну, да за мной, поверь, не пропадет,

И оценить сумею я услугу.

(Подходит к герцогине).

ГЕРЦОГИНЯ.

Мой паладин вздыхает обо мне

В кругу веселом за игрою в кости?

Я отвлекла вас.

РЕНО.

Верьте, герцогиня,

С отчаянья готов я проиграть

Мой старый замок, ленные владенья

В Бургундии и голову свою.

Любовь ужасна, если нет ответа

На страстные признанья.

ГЕРЦОГИНЯ.

Вы давно

Страдаете так сильно и жестоко?

РЕНО.

С тех пор, как вас увидел, день и ночь!

ГЕРЦОГИНЯ.

Уж сутки целые?

РЕНО.

Миг — вечность,

Когда не можешь сердца победить,

Coмнения с надеждой чередуя,

Тревогою и ревностью томясь.

ГЕРЦОГИНЯ.

Чего же вы хотите?

РЕНО.

Поцелуя.

ГЕРЦОГИНЯ.

Но я перед Мадонной поклялась

Быть вечно верной памяти супруга,

Не знать любви, не знать иного друга

Как духовник мой…

РЕНО.

Брат Ансельм тогда

Счастливец! На его быть месте

Желал бы я сегодня же пo чести!

ГЕРЦОГИНЯ.

Монаха вы ревнуете?

РЕНО.

О, да!

Всех, кто к вам близок, кто рукою смелой

Вас может перед сном благословить

И, разбирая длинных четок нить,

Смотреть, как вы в своей одежде белой

Таинственно проходите пред ним.

Но ангелом могу ль я быть любим?

ГЕРЦОГИНЯ.

Не глупы вы… Я вижу, что друг друга

Мы поняли, любезный рыцарь мой!

Любви столь пылкой нужная услуга

И преданность мне дороги самой.

Признайтесь мне с отвагой откровенной, —

Богаты вы?

РЕНО.

Надеждою одной!

ГЕРЦОГИНЯ.

А там, в Бургундии, ваш замок ленный?..

РЕНО.

Хоть нет его, но будет, может быть!

ГЕРЦОГИНЯ.

Умеете вы тайну сохранить?

РЕНО.

Гуляка я, но рыцарь, герцогиня.

И женщины ценить умею честь.

ГЕРЦОГИНЯ.

Итак, мой друг, у вас надежда есть.

Вы мне нужны. Ступайте же за мною, —

Мне нужно в лавках жемчуга купить.

Вот кошелек, — в нем есть, чем заплатить

Вы не стесняться можете ценою.

РЕНО.

Где бедность, там любовь! Теперь я весь

К услугам вашим, герцогиня Бела, —

На жизнь, на смерть, на шутку и на дело.

ГЕРЦОГИНЯ.

Жду вашей благодарности… Не здесь!

(Отходят к лавке Cxapии).

1-й РЫЦАРЬ.

О чем они воркуют там так нежно?

Вот парочка!

2-й РЫЦАРЬ.

К ганзейскому купцу

Отправились… Поплатится бедняк

За вздохи и любовные признанья.

1-й РЫЦАРЬ.

Да, женщины недаром любят нас.

Давай еще на счастье бросим кости!

ЯВЛЕНИЕ III.

Те же, Схария, Poман Стрига, потом народ.

СХАРИЯ.

Божиться рад светлейшей герцогине, —

На это ожерелье нет цены.

Пять тысяч талеров сейчас давали, —

Не отдал я роскошных жемчугов.

Из Индии чудеснейшие перлы.

Волшебный блеск! Я рад бы уступить

Прекрасной даме — рыцарю в угоду,

Но разориться должен я тогда.

ГЕРЦОГИНЯ.

Платите, рыцарь! Нравится мне эта

Вещица милая.

РЕНО.

Вы королевой

В ней будете на первом же турнире.

(Уходят).

СХАРИЯ (считая деньги).

Эй-эй! купец Роман! Постой, дружок!

РОМАН СТРИГА.

Чего? Вот не в пору увидел.

СХАРИЯ (выходя из лавки).

Мне за товар не отдал ты должок.

За мой кредит, — и ты ж меня обидел!

СТРИГА.

Да погоди, ганзейская душа!

Со мной, eй-Богу, нет наличных денег.

СХАРИЯ.

Нуждаюсь я. В карманах ни гроша,

Товар лежит, — я сам продать радёнек,

Да все дела у нас не хороши.

СТРИГА.

Поди, сейчас считал ты барыши?

СХАРИЯ.

Божиться рад, теперь с торговлей худо,

Беда грозит всем вольным городам.

Не ждать же мне, любезнейший, покуда

Ты в Новгород уедешь?

СТРИГА.

Все отдам.

Не убегу, не бойся. Торг и дело

Ведем, купец, с тобою не впервой.

Чего ж теперь ко мне не имешь веры?

СХАРИЯ.

У нас бывали разные примеры,

Мы знаем вас, — народ вы боевой.

У новгородцев слава не богата:

Берут на долг, а через год расплата.

Поди, взыщи! Посадчики у вас

Чинят в делах не скоро суд и справу.

Раз с новгородцем тяжба завелась, —

Не получить по счету и по праву!

СТРИГА.

Да что ты врешь, бесстыжая Ганза?

Так оболгать грешно и супостата.

Тебе взглянуть зазорно мне в глаза.

Великим Новгород зовут не даром, —

Богаты мы казною и товаром.

Завиден вам наш бойкий оборот,

В торгу смышленость, совесть и догадка.

Вам в Гамбурге от наших дел не сладко.

Не спится вам, ганзейские купцы,

Что с Византией, с немцами, со шведом

Торгуем мы и шлем во все концы

Свои струги, что всем на свете ведом

Великий Новгород, и что растет

В ущерб для вас торговый наш доход.

Не по сердцу вам русская отвага.

СХАРИЯ.

Мне новгородец денег не дает.

СТРИГА.

Да погоди, дохнуть дай, старый скряга!

СХАРИЯ.

Я получить желаю за товар

Сейчас, по счету, полною ценою.

Шелков сто штук, камзолов тридцать пар

Вот записи!..

СТРИГА.

Да нет теперь со мною

Немецких денег.

СХАРИЯ.

Можно разменять.

Берем мы деньги всякие на рынке

И в русских кунах нет для нас новинки.

СТРИГА.

С ножом пристал. Ну, дай хоть малый срок!

СХАРИЯ.

Отсрочка, друг, тебе ни будет в прок

Так не отдашь?

СТРИГА.

Тьфу!

(Плюет — случайно на бассейн).

СХАРИЯ.

Эй, сюда народ!

Я уличил злодея в низком деле.

Кощунствует. Он дерзостно плюет

На наш фонтан, заветный водомет.

Святыню города!

СТРИГА.

Да ты в уме ли?

СХАРЕЯ.

Держи его! безумцем оскорблен

Святой Сюльпиций, города патрон!

ГОЛОСА В ТОЛПЕ.

Хватай его! Преступника держи! —

Да кто такой? — Купец он новгородский! —

— А, россиянин! Бей! — Он оплевал

Фонтан наш! — Это богохульство! —

— На суд его! — В темницу! — Утопить!

СТРИГА.

О, Господи, прости! Постойте, братцы!

Напраслину взвели здесь на меня!

Помилосердуйте!

СХАРИЯ.

Ага, попался!

Узнаешь ты, как бегать от долгов

В Ливонии. Чего же вы стоите?

На шею камень, в воду, и конец!

ГОЛОСА.

— Хватай, Вольфрам! — Бери его, злодея!

— Тащите на берег! — Какой там суд?

— Мы учиним короткую расправу! —

Собаке смерть собачья! — В море! В море!

СТРИГА.

Владычица, спаси!

(Толпа уводит Стригу).

СХAPИЯ.

Прощай, купец!

ЯВЛЕНИЕ IV.

Рено, Ульрих, рыцари, Гертруда, потом комтур и Фохт с отрядом латников.

УЛЬРИХ (выходя из таверны).

Что здесь за шум?

1-Й РЫЦАРЬ.

Какого-то купца

Российского в кощунстве уличили.

2-Й РЫЦАРЬ.

Бесчинствуют не в первый раз они.

Напрасно мы торговый договор,

Послушавшись магистра, подписали.

Причина зол всех — Новгород для нас.

УЛЬРИХ.

Karthaginem delendam esse?

1-й РЫЦАРЬ.

Браво!

Наш Ульрих знает древнюю латынь.

In vino veritas! — вина угодно?

УЛЬРИХ.

Пожалуй! Дай, Гертруда, мне вина!

РЕНО (Входит с кошельком в руке).

А вот и я! Богат и знатен снова.

Червонцами наполнен кошелек.

Могу играть хотя до света в кости.

Все отыграю — золото и цепь,

И вам, друзья, очищу я карманы.

Долг, красен платежом. Дай кубок мне!

1-й РЫЦАРЬ.

Рено опять желает проиграться.

РЕНО.

Увидим!.. Ульрих, женщин я люблю,

Но нет милее в мире герцогини.

Копье свое готов я преломить

За красоту ее на всех турнирах,

Всех рыцарей зову на смертный бoй, —

Германии железных паладинов,

Нормандии, Прованса и других,

От берегов Британских до Тосканы!

УЛЬРИХ.

Меня уволь. Я биться не хочу

С таким, как ты, опасным сумасбродом.

РЕНО.

А знаешь ли? Готов я был принять

Чин инока, монаха постриженье,

Чтоб только видеть Белу иногда,

Как фра-Ансельм, лукавый исповедник.

Одно смущает, — не идет ко мне,

Как лысина, пробритая тонзура.

Красавицы прелестные грехи

Я отпустил бы все, без индульгенции,

И сам бы с ней охотно согрешил,

Завидна мне, ханжи Ансельма святость!

УЛЬРИХ.

Монашество? Да скоро, скоро я

Вступлю в суровый орден меченосцев…

Иль в Пруссии, дав рыцарский обет,

Марии Девы стану паладином,

И черный крест на белой епанче

Надежды вечной будет мне эмблемой.

Монашество угрюмо, точно смерть,

Которая нас вычеркнет из жизни

И бледный труп положит в гроб глухой.

Что там, за ним, за тайною могилы?

Небытие, безмолвье, пустота?

Быть может, вечной радости сиянье,

Любовь, какой не знаем в мире мы?

Мечта без слов, святое упованье?

Но тень страшна зловещей этой тьмы,

Что преступить должны мы на погосте.

Ужасна смерть и тлеющие кости…

РЕНО.

Ба, кости! Так давайте же играть!

Пусть Ульрих видит голову Адама, —

В ней два очка… На нечет ставлю я.

2-й РЫЦАРЬ.

Ты выиграл.

РЕНО.

Теперь на чет бросаю.

Везет опять! Вот дьявольское счастье!

Утопленник, российский тот купец,

Которого сейчас спустили в море,

Едва ли был счастливее меня.

1-й РЫЦАРЬ.

Его-таки, беднягу, утопили?

РЕНО.

Да, видел я. А спросите, за что?

Великое он сделал преступленье!

Хотелось плюнуть… Плюнул и попал

Нечаянно он на фонтан священный.

А мне на все на свете наплевать, —

Хоть на сорок фонтанов, если б только

Везло мне в кости так же, как сейчас.

Проклятье небу! Проиграл я ставку.

УЛЬРИХ (Выхватив меч).

Молчи, Рено, презренный негодяй!

Ты в дерзостях совсем утратил меру!

РЕНО (Обнажает меч).

Святой дурак!

УЛЬРИХ (Нападая).

Заставлю прикусить

Язык твой гнусный!

РЕНО:

Черт!

УЛЬРИХ.

Мария-Дева!

(Дерутся на мечах).

1-й РЫЦАРЬ.

Уйми ты их!

2-й РЫЦАРЬ.

Попробуй-ка унять?!

ГЕРТРУДА.

Беда, беда! Скорей зовите стражу!

(Входят комтур, Фохт и латники).

КОМТУР.

Разнять их! Фохт, немедля трибунал

Созвать нам надо. Рыцарей сведите

Под стражей в замок. В городе у вас

Творится здесь на улице бесчинство.

Тут поединок, там сейчас купца

Чернь без суда в заливе утопила:

Владенья ордена должны хранить

В пример другим порядок самый строгий.

ФОХТ.

Ужасно, брат! Из Новгорода был

Купец покойный. Выйдет осложненье.

Известно мне, шутить российский князь

В подобных случаях совсем не любит.

Заботится о гражданах своих

Он всей душой, и Новгород Великий

Заступится за их права и жизнь.

Наш орден должен ждать суровой мести.

КОМТУР.

Ливония торговый договор

Нарушила жестоким преступленьем.

Немедленно сзывайте трибунал!

Я в колокол велел уже ударить!

(Слышны звуки колокола.

Комтур и Фохт удаляются. Стража уводить Рено. Площадь пустеет, на ней остаются только УЛЬРИХ и два латника).

ЯВЛЕНИЕ V.

Ульрих и Васса.

ВАССА (вбегая).

Не ранены вы, Ульрих? Боже мой!

Из-за чего у вас здесь вышла ссора?

УЛЬРИХ.

Что делать мне, прекрасная княжна!

Душа моя не вынесла кощунства,

Которым тут святыню оскорбил,

Рено — безбожник.

ВАССА.

Но зачем здесь стража?

Вас поведут в ужасный трибунал

И заключат в ту мрачную темницу,

Которая под башней угловой

В земле холодной вырыта глубоко,

Где по ночам мы слышим лязг цепей

И узников мучительные стоны?

УЛЬРИХ.

О, нет, княжна! Проступок не велик.

Меня ждут келья, пост и покаянье.

Но сам хочу монашества обет

Я принести, и мне пора смириться.

ЛАТНИК.

Прошу вас, рыцарь, следовать за мной!

УЛЬРИХ.

Ты подождать немного можешь, латник.

ВАССА.

Вы удалитесь, Ульрих, в монастырь?

УЛЬРИХ.

В тот монастырь, что грозными зубцами

И башнями в бойницах окружен.

Послужат мне монашеской сутаной

Стальные латы, и крестовый меч

Меня на бой сурово опояшет.

Рукой железной охраню я веру, —

Святой Марии верный паладин.

Прости любовь! Лишь Ей я верен буду, —

Владычице, Царице неземной!

ВАССА.

Так пусть Она благословит ваш подвиг!

С молитвой тихой стану я следить,

Куда вас дух возвышенный направит.

Вы не такой, как все вокруг меня.

В вас сердце есть и чистые стремленья,

И, может быть, вы правы, говоря,

Что на земли любви нет настоящей,

Что светлых чувств таинственный порыв

В нас низшие желанья оскорбляют!..

Мне кажется, вся правда, красота,

Всех лучших дел прекрасное начало

Должны вместиться в человеке том,

Которого любимым мы назвали.

Избранник наш, он должен превзойти

Других людей в душевном совершенстве.

Такому лишь я вверила б на век

Мои мечты, любовь мою и счастье.

Но где же есть подобный человек?

К кому питать невольное пристрастье?

УЛЬРИХ.

А русский князь? — Забыли вы, княжна?

ВАССА.

О, да! Таких, как он, на свете мало.

Он доблести высокой образец.

Но сан его? Но княжеский венец?

Ах, мне мечтать так пылко не пристало!

УЛЬРПХ.

Как знать, княжна?.. Прекрасное дитя,

Завидую я вашей светлой вере.

Душе святой. Лишь много лет спустя,

Изведав жизнь и горькие потери,

Безумств печальных много совершив,

В раскаяньи я вижу путь к надежде,

Я слышу вновь спасающий призыв.

А вы, как будто в ангельской одежде,

Слетели к нам для счастья, для добра,

Утешить в мире песней Серафима.

ЛАТНИК.

Простите, рыцарь. Нам идти пора!

УЛЬРИХ.

Прощайте же. Пусть тучи мчатся мимо,

Не омрачив лазури этих глаз.

Храни вас Бог!

ВАССА.

Я помолюсь за вас.

УЛЬРИХ.

(Склоняя колени перед собором).

Тебе одной, Пречистая Мадонна,

Отдам я сердце полное любви.

Тебе одной служу я умиленно, —

Погибшего прими и обнови!

К Твоим ногам несу я меч железный,

Прости меня, забудь безумства дни.

Мой бедный дух в стране твоей надзвездной,

Небесная Царица, помяни!

(Уходит со стражей).

ЯВЛЕНИЕ VI.

Вечереет. Васса и князь Василий Новгородский.

КНЯЗЬ (Закрытый плащом).

Княжна!

ВАССА.

Кто это, Боже мой?

КНЯЗЬ (Открывая плащ).

Не бойтесь!

Лишь вам, княжна, открыться я могу.

ВАССА.

Князь! Вы еще в Ливонии?

КНЯЗЬ.

Замешкал, —

Ждал корабля я здесь на берегу…

Да что таить! Хотелось пред отъездом

Хоть раз еще мне в очи вам взглянуть.

Прекрасные, они подобно звездам

Пусть осветят на родину мой путь.

Я верую, что на моей дороге,

Где ждут пловцов ненастья и тревоги,

Мне счастье принесет ваш ясный взгляд.

ВАССА.

Недобрый глаз опасен, говорят?

КНЯЗЬ.

Взгляните же добрей… С того ли часа,

Как вас я встретил в замке, на пиру,

Под звон ковшей, под струнную игру, —

Не знаю сам, но вы мне любы, Васса!

Как зоренька, светлы и хороши,

Так ласково вы льете вкруг сиянье.

Позвольте же, по правде, от души

Поцеловать мне вас на расставанье.

На простоту не гневайтесь, княжна!

(Целует Вaccy).

ВАССА.

Что делать мне? Я вас простить должна…

Лежит к вам сердце. Но шутить не надо,

Над девичьей стыдливостью смеясь.

КНЯЗЬ.

Голубка, душенька, очей отрада!

Спасибо вам за ласку…

ВАССА.

Светлый князь!

Хоть знатны вы и бедного я рода,

Но все ж, как вы, я русская княжна, —

Не девушка простая из народа,

Что бродит здесь на площади одна.

По слабости я вольность допустила,

Краснею я, — но видно не в ладу

С рассудком сердце… Лучше я уйду.

Прощайте, князь!

КНЯЗЬ.

Постой. Душе все мило

В речах твоих, в обидчивых словах.

Где есть любовь, поверь, — обиды нету.

Прощанья ласка братскому привету

Равна по скромности. Она залог

Грядущих дней, счастливой, новой встречи.

Пускай мой путь лежит теперь далече. —

В отечестве соединит нас Бог!

ВАССА.

Мою мольбу Он также да услышит…

Благословят корабль ваш небеса.

Попутный ветер ваши паруса

Среди зыбей пусть ласково колышет.

И я за вами полечу мечтой,

Как чайка в море, верная подруга

Тех странников, что к пристани родной

Душой стремятся…

КНЯЗЬ.

Пожалейте друга.

Помедлите хоть миг один со мной!

Здесь в тишине, у светлого фонтана

Отрадно быть с красавицей вдвоем.

Вон отразил глубокий водоем

Прекрасный лик, но глубь воды туманна,

И память в нас не дольше ли хранит

Любимый взгляд, любезный сердцу вид?

ВАССА.

Звучат печально капли, упадая…

Одна скатилась, вслед за ней другая.

Текут так слезы тихо по щекам

Перед разлукой долгой. Видно нам

Не свидеться… Из дальнего полета

Вернется ли любимый сокол мой?

Вспугнул он лебедь и летит домой.

Звучат печально капли водомета,

Пророчат что-то…

КНЯЗЬ (целуя Вассу).

Быть, княжна, добру!

Мы встретимся и снова попируем.

А слез следы прощальным поцелуем

С очей твоих прекрасных я сотру.

Мы свиделись в весельи, на пиру.

Счастливый знак! — Сулит он счастье в жизни!

К чему грустить к разлуке, что на тризне,

И жалостью дух бодрый сокрушать?

Любовь, княжна, — отрада, благодать!

(Над морем, где стоят корабли, вспыхивает зарево).

ВАССА.

Огонь блеснул! Бегут на площадь люди!

КНЯЗЬ.

Что там у них? То наши с кораблей,

Народ торговый, вольница морская…

Не в пору к ночи буйствуют они.

ЯВЛЕНИЕ VII.

Те же, новгородские купцы, корабельщики, потом Василько и Пересвет.

КУПЕЦ.

Сюда, народ! Прикончили Романа,

Зажгли его корабль у берегов!

Расправимся с ливонцами за Стригу!

Чего смотреть? Ударим в топоры!

ГОЛОСА.

— Ливонцам смерть! — Спалим суда и город!

— За Стригу, братцы! — Бей! — Ломись в дома!

КОРАБЕЛЬЩИК.

От пристани народ сюда скликайте.

Приказчиков и корабельный люд.

По городу кричите: ‘Наших бьют!’.

Отпразднуем мы тризну за Романа!

КУПЕЦ.

С ганзейских лавок надобно начать.

Где Cxapия? Тащи его к ответу!

ГОЛОСА.

— Расправимся по-свойски! — Видел сам,

Как Стригу утопили! — Злое дело! —

— Мы не дадим в обиду земляков!

— За Новгород! — Руби! — Ливонцам гибель!

КНЯЗЬ.

Назад, купцы! Ушкуйники вы, что ли,

Чтоб темной ночью грабить города?

В уме ли вы? И это новгородцы?

Какая тут у вас стряслась беда?

ГОЛОСА.

Князь! — Здесь наш князь! — Челом ему, ребята,

Пойдемте бить! Пускай рассудит князь!

КУПЕЦ.

Помилуй, государь! Романа Стригу

Ливонцы утопили ни за что.

Для всей земли случилася обида.

Не попусти такого дела, князь!

Корабль сожгли, — глянь, зарево пылает!

За Новгород хотим мы постоять!

КНЯЗЬ.

Поверьте мне, найду я суд и справу.

Зачем разбой? О двух вы головах,

Что на ливонцев малой горстью встали

В их городе? Да всех вас перебьют

Еще заря на небе не проглянет.

Погибнете вы все до одного!

(Входят Василько и Пересвет).

ВАСИЛЬКО.

Негожее затеяли вы дело!

Опомнитесь, — князь правду говорит.

Чай, город весь вы разбудили криком

Проведают ливонцы — быть беде!

ГОЛОСА.

— Прости нас, князь! В сердцах не рассудили!

— И то сказать, нам было невдомек! —

Ливонии не дай ты нас в обиду!

КНЯЗЬ.

Ступайте же скорей по кораблям.

Отчальте живо! Паруса поставьте!

К вам на струга сейчас я буду сам.

ГОЛОСА (удаляясь).

— Князь прав! — Одним не справиться, нас мало!

— Романа жаль! — Эх, только б волю нам!

— На пристань, братцы! — К веслам! — По судам!

ПЕРЕСВЕТ.

Не медли, князь! Здесь быть тебе негоже.

Увидят нас ливонцы невзначай, —

Мечей у нас и ратников немного.

ВАСИЛЬКО.

Корабль готов, спеши на пристань, князь.

Час неровен и в городе быть худу!

ВАССА.

Идите, князь! Смотреть я долго буду,

Как ваш корабль крылатый поплывет,

От парусов не оторву я взгляда.

Расстанемся. Пришел и нам черед!..

КНЯЗЬ.

Прости, княжна! прости, моя отрада! (Уходит).

(Васса одна стоит на берегу).

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ III.

КАРТИНА 1

Монастырская келья отца Ансельма в замке. В глубине сцены ниша, освещенная лампадами. В начале сцены ниша закрыта драпировкой.

ЯВЛЕНИЕ I.

Отец Ансельм и герцогиня Бела на коленях перед аналоем.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

В каком грехе сегодня покаянье

Ты принести желаешь, дочь моя?

ГЕРЦОГИНЯ БЕЛА.

Во всем, святой отец, виновна я!

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Нечистый помысл, грешное желанье?

Какая же главнейшая вина?

БЕЛА.

Святой отец, я мужу неверна.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

В который раз?

БЕЛА.

Не помню.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Кто же это,

Как змей лукавый, искусил тебя?

Великий грех забвение обита,

Пред небом данного!

БЕЛА.

Любя,

Нарушила я долг свой пред супругом.

Вчера моим возлюбленным и другом

Стал смелый рыцарь… Он молил любви.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Ты заповедь забыла. Назови

Мне имя грешника, который снова

Мог отклонить тебя с пути святого

И погубить навеки дух живой.

Кто, дочь моя, теперь любовник твой?

БЕЛА.

Рено ля-Тур, тот рыцарь знаменитый,

Который паладином стал моим.

Ему мои объятия открыты, —

Красив он, молод, пылок и любим.

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Рено ля-Тур? Гуляка этот праздный.

Простой наемник ордена, бедняк!

О, дочь моя, коварные соблазны

Тебя смутили… Не пойму никак, —

Рено стал близок гордой герцогине,

Рено, — бродяга, нищий и глупец!

БЕЛА.

Мы истину находим посредине.

В вас ревность говорит, святой отец!

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

Молчите, Бела! Нет греха печальней.

Ваш плотский грех ужасен и велик.

Как очутился рыцарь в вашей спальне,

С каким ключом он в сердце вам проник?

БЕЛА.

Не знаю я! Мы встретились случайно,

Мне нужен был защитник, я одна…

Вчера ко мне, — пред небом это тайна, —

Явился рыцарь. В замке, из окна

Я лестницу спустила. Ночью душной,

Когда дремал в томящей неге сад,

Могла ли я сурово, равнодушно

Встречать любовь, встречать молящий взгляд?

Боролась я, уста мои горели…

Лобзаньями он был покрыть готов

Мне ноги, плечи, и меня в альков,

Бессильную, увлек к моей постели…

Святой отец, Рено добился цели!

ОТЕЦ АНСЕЛЬМ.

О, Jesus!

БЕЛА.

Знаю, тяжкая вина

На совести моей. Но ласк супруга,

От ложа брачного отлучена,

Давно лишилась я… Любви услуга

Еще нужна мне, мой святой отец.

Мне тридцать лет, а это не конец

Прекрасной жизни, счастья, увлечений!

Рыдала я… Не высох мой платок

От слез раскаянья… Склонив колени,

Перед Мадонной я упала ниц.

О. АНСЕЛЬМ.

Вина тягчайших грешниц и блудниц

Прощается. Но должно, дочь моя,

Грех искупить эпитимьею строгой.

Иди в одежде скромной и убогой

В костел наш и, душой смирясь,

Читай там ‘Pater nosrer’ тридцать раз,

И ниц лежи на паперти у входа.

БЕЛА.

Еще молю, отец мой…

О. АНСЕЛЬМ.

Но о чем?

БЕЛА.

С моим супругом я хочу развода.

О. АНСЕЛЬМ.

Теперь его на пытку обречем!

Ужель еще любовной связи мало?

БЕЛА.

Сама просить я буду кардинала.

О. АНСЕЛЬМ.

Когда житейской мудрости совет

Услышать вы хотите, герцогиня, —

Не разводитесь… Основанья нет

Подобному безумству. Брак — святыня,

И разрешит едва ли папа сам,

Поступок неугодный небесам.

БЕЛА.

Святой отец! Теперь я торжествую, —

Не поняли вы мысль совсем простую…

Где ум ваш тонкий? Где ваш трезвый взгляд?

Супруг мой, герцог, вряд ли будет рад

Разводу, сплетням шумного скандала.

А денег мне дает он слишком мало.

Мне кажется, понять не мудрено,

Зачем — развод и рыцарь мой Рено,

Которого в тоске своей любовной

Я обожаю страстно и греховно.

Бездельник нужен мне, — красив, умен —

Для дела пригодиться может он.

Дать средства мне заставлю я супруга.

Надеюсь я, мы поняли друг друга?

Я ничего, отец мой, не таю, —

Примите ж снова исповедь мою.

О. АНСЕЛЬМ.

Так вот в чем суть, прелестная плутовка,

Попался я, как старая лиса.

О, вы меня перехитрили ловко, —

Простят вам грех благие небеса.

План недурен. Но все ж интригу эту

Обдумать надо.

БЕЛА.

К вашему совету,

Святой отец, на днях прибегну я.

О. АНСЕЛЬМ (целуя герцогиню).

Разок… Идите с миром, дочь моя!

(Провожает герцогиню в боковую дверь кельи, из противоположной двери входит рыцарь Рено).

ЯВЛЕНИЕ II.

РЕНО.

Привет мой, padre!

О. АНСЕЛЬМ.

К черту негодяя!

РЕНО.

Ого! Как льется здесь, благоухая,

Духов нежнейших тонкий аромат!

Так ладаном как будто не кадят…

Была здесь дама, — может быть святая?

Не лжет мне обоняние мое.

О. АНСЕЛЬМ.

Не насморк ли у вас?

РЕНО.

Ну, нет! Имею

На этот счет я верхнее чутье.

Но что до дамы вашей, то Бог с нею.

Я предложу вам лучшую идею.

Наверное, у вас припасено

Здесь в погребце бургундское вино?

О. АНСЕЛЬМ.

Не капли нет! Там пузырьки от лака

С лекарствами.

РЕНО (открывая ларец).

Посмотрим-ка однако!..

Бургундского как будто правда нет.

Но вот рейнвейн — чудеснейший букет!

Испанский херес там, а тут две фляги

Токайского и старенькой малаги.

Хоть я француз, но рад я сделать честь

Всем странам мира, где лишь вина есть.

Но лучше всех, ей Богу, лозы Рейна.

Как золото, их гроздьев светлый ток.

Попробую, — всего один глоток…

(Пьет из бутылки).

Нам в келии не выпить ли келейно?

О. АНСЕЛЬМ.

Опустошит он весь мой погребок!

РЕНО (садясь к столу).

Садитесь же! Вино струится пылко,

Как в седине, замшенная бутылка…

И осушить наполненный стакан

Я рад за вас, почтенный капеллан!

О. АНСЕЛЬМ.

Охотно бы пинка я дал злодею,

Но от него я выведать сумею

О герцогине… Я не пью, мой сын,

Но добрый гость не должен пить один!

РЕНО.

Так чекнемтесь!

О.АНСЕЛЬМ.

Пью за здоровье ваше!

РЕНО.

Что до меня, то я всегда здоров.

Среди войны, скитаний и пиров

Я находил веселье в полной чаше.

Бродягою, из края в дальний край

Бродил и я, гонимый злобным роком,

Но я в любви нашел блаженный рай,

Живой эдем, что создан был Востоком.

О. АНСЕЛЬМ.

Любили, рыцарь, вы?

РЕНО.

Святой отец!

Любил везде, — в Европе, в Палестине

И в Африке, попав в Тунис и Фец

Рабом в цепях на вражьей бригантине.

Но и тогда, гарема дверь храня,

Я в рабстве знал любовные приманки

И за любовь прекрасной мавританки

Чуть евнухом не сделали меня.

О. АНСЕЛЬМ.

Как евнухом?

РЕНО.

Ханжу я подурачу

Напропалую… Такова судьба!

Но потерпел большую неудачу

Мой господин, халиф Али-Баба.

Пел соловей над розою гарема

И в платье одалиски, под чадрой,

К Зулейке я проник ночной порой,

Изведав с ней все радости эдема…

Я обнимал красавицу в чалме,

Плескал фонтан, благоухала амбра

И в неге, страстной, в сонной полутьме

Дремал сераль, волшебней, чем Альгамбра.

Вино у вас в стакане, padre, есть? —

Меня ждала, халифа злая месть,

Меня схватили на преступном ложе.

Я мог утратить то, что нам дороже,

Чем жизнь сама и рыцарская честь.

Но окруженный славой и почетом,

Я притворился мудрым звездочетом.

Тогда на век покинул я Тунис…

Бежал корабль, попутный веял бриз.

И я с богатством прибыл в Барселону.

Мне золото дало гидальго спесь.

Немало приключений было здесь,

Когда с гитарой к милому балкону,

Пленяя ту или другую донну,

Я подходил, влюбленный и певец!

О. АНСЕЛЬМ.

Вы, сын мой, постоянства образец!

Кого ж однако любите вы ныне?

Relatum refero, — о герцогине

Идет молва…

РЕНО.

И за нее вдвоем

Бутылочку еще мы разопьем!

О. АНСЕЛЬМ.

Отведайте, — хвалюсь своим вином…

Ужели точно герцогиня Бела?

РЕНО.

Красавица и станом, и лицом.

О, что за грудь! Божественное тело

Из мрамора изваяно резцом.

Ее ласкать, ее касаться смело

Рукой любовника, — вот счастье в чем!

Клянусь вам честью и моим мечом,

Я в Андалузии раз встретил только

Красавицу милей, чем эта полька…

А доброе вино! Но как в аду

Среди плутов, святош, сутяг-подъячих

Сидите вы на угольях горячих.

Что с вами, padre? В грех я не введу!

О. АНСЕЛЬМ.

Бегу я в мире тайных искушений.

Когда я бакалавром юным был,

Подчас и я с красотками грешил.

Но жизнь земная — прохожденье тени,

Земная страсть — великий, смертный грех…

И что ж, в любви имели вы успех?

РЕНО.

Э, мой отец! Была бы лишь охота! —

Ведь замок наш, раз взяли мы ворота.

От спальни ключ всегда откроет дверь.

За мой успех не выпьем ли теперь?

О. АНСЕЛЬМ.

Благодарю! Я пил уже не мало

И нам пора, в собранье трибунала.

РЕНО.

Ба, трибунал! Ведь вон из головы!

По счастию напомнили мне вы,

Что ждет давно нас братия святая…

Молитесь, герцогиню поминая!

О. АНСЕЛЬМ.

В чистилище, нет — в пекло негодяя!

Бездельник он, повеса, вор и плут.

Damnatur in aeternum! Amen, amen!

РЕНО.

Святой отец, что шепчете вы тут?

Вы но латыни держите экзамен?

О. АНСЕЛЬМ.

Я небесам за вас молюсь, мой сын:

Услышит нас Блаженный Августин.

РЕНО.

И Августина герцогиня Бела

Наверно, отче, соблазнить успела,

Когда бы ваш блаженнейший патрон,

Как вы, знал прелести греховных жен.

(Уходит с отцом Ансельмом. Сцена на мгновение пуста. Слышен звон монастырского колокола).

ЯВЛЕНИЕ III.

Ульрих входит в черной монашеской рясе поверх лат.

УЛЬРИХ.

В суровой келье пред Мадонной

Поникнул я главой склоненной.

Грехи, безумства юных дней

Припоминал я перед Ней, —

Пред светозарной, светлолицей

Моей небесною Царицей.

Как часто дивные черты

Святыни, чистой красоты,

В объятьях дев среди порока

Я так ничтожно, так жестоко

Волненьем страсти омрачал.

Недостижимый идеал

Любви высокой и блаженной

Я оскорблял, уничиженный.

Мадонну я призвал в слезах.

Лишь перед Ней на небесах,

Перед лицом Пречистой Девы

Звучат молитвенно напевы

Любви сладчайшей и святой.

Склонясь пред вечной красотой.

Восторженны и недвижимы,

Поют хвалу Ей серафимы.

Надь сонмом ангелов Она

Стоит, прекрасная Жена,

Как будто в стае лебединой.

Летят моленья к Ней единой

И Ей Избраннице, Творец

Из вечных звезд сковал венец…

Пред Ней, дымясь, звенят кадила.

Она страданием купила,

Ценою слез прощенья власть.

К Ее стопам спешу упасть.

И целомудренная Дева

Свои кроткий суд свершить без гнева.

В Ней, охраняющей от бед.

В Ней, Победительнице, нет

Презренья к павшим. Не карая,

Она введет в чертоги рая

Тех, кто страдал и кто, любя,

Не одного любил себя.

В Ней, Благодатной, все печали

Лишь утешение встречали.

Всеискупающей любви

К себе спасенье призови.

Так я молился, уповая.

Горит лампада огневая,

(Отдергивает занавес в нише, откуда льется свет лампады. Звуки органа).

И вижу я, в блистанье риз,

Как бы с небес сходящей вниз

Святую Деву пред собою.

Объята далью голубою,

Она спускается, грядет

И тесной кельи мрачный свод,

Тяжелый камень, дверь темницы

Открылись в сретенье Царицы.

Но, лучезарная, Она

Без сонмов ангельских, одна

Стояла здесь и, как в разлуке,

Ко мне протягивала руки.

Не материнства благодать,

Не со Святым Младенцем Мать

Предстала мне в сиянье света.

Она — цветок Генисарета.

Возлюбленной, Ей возвестил

О тайне брачной Гавриил.

Она — небесная Царица,

Невеста Духа, Голубица,

В сияньи славы неземной…

и я увидел в Благодатной

Знакомый образ, сердцу внятный.

Была Агнеса предо мной!

Моя Агнеса, друг родной,

Кого так пламенно, так нежно

Я полюбил душой мятежной,

Кого, открыв желаний пыл.

Я невозвратно погубил.

Все б отдал я за взгляд прощенья,

Но образ дивного виденья

Так строг в небесной красот.

Ее черты, — они не те…

Они знакомы, но бесстрастны,

В блаженной кротости так ясны,

Что перед ней в тоске, в слезах,

Я пал, трепещущий, во прах.

Простишь ли горькие обманы,

Обиды сердца, злые раны

Своей измученной души

Тому, кто плачет здесь в тиши,

О прошлой жизни вспоминая?

Простишь ли, Дева неземная?

Зачем, склонившись надо мной

Простой и любящей женой,

Ты словно плачешь, сожалея?

Нет мирры, чистого елея

В убогой келье для Тебя.

Со мной тоскуя и скорбя,

Зачем из сердца и могилы

Ты вызываешь призрак милый?

Оплаканный, ужели он

Еще живет, как светлый сон,

В краю небесном, в бездне синей

Над первозданною пустыней,

В дали давно минувших лет?

О если так, — прощенья нет,

И вечен грех, и нет той власти,

Что человеческие страсти

Росою свежей смоет с нас!

(Келья через окно освещается молнией. Гром.).

Я вижу кары близкий час.

То ад восстал, то сила злая

Гремит в цепях, огнем пылая,

И темных ужасов и мук

Мне слышится стенящий звук.

Подняв трезубец Аримана,

Исчадья мести, тьмы, обмана, —

Порок чудовищный и страсть

Уже открыли жадно пасть…

(Бьет колокол).

Спаси, Владычица Святая!

Небесной радостью блистая,

Ты будь заступницей моей!..

Я в страхе поднял взоры к Ней,

Но на меня с улыбкой ясной

Все тот же тихий и прекрасный

Смотрел Мадонны кроткий лик.

Как лучезарен, как велик

Он был теперь! В безмолвной муке

Я простирал к Мадонне руки

И в умилении постиг,

Что был прощен в тот сладкий миг,

Что перед вечною святыней,

И красотой, и благостыней,

Как перед солнцем в летней день,

Померкнет грех, исчезнет тень.

Как званный гость среди чертога,

На бранный пир к невесте Бога,

Одетый в пурпур и виссон,

Предстану я… Мгновенный сон,

Мечты восторженной виденье!

(Склоняет колена. Свет в нише гаснет).

ЯВЛЕНИЕ IV.

Ульрих, Бела, потом о. Ансельм.

БЕЛА (входит с лампадой, закутанная в плащ).

Святой отец! Простите, что опять

Я прерываю тихое моленье.

Но мне одной сегодня жутко спать, —

Здесь в замке ночью ходит привиденье,

Совсем, как я, с лампадою в руках…

Но это не Ансельм? Склонил колени

Пред аналоем молодой монах.

Красивый инок! Грешных сновидений

Его душа наверное полна.

Я в эту ночь вздыхаю не одна…

Мой добрый брат! Зачем перед Мадонной

Поникли вы? Живая красота

Милее грез святых, а ночью сонной

Всех дразнит нас лукавая мечта.

В лобзании смыкаются уста

И жарче снов открытые объятья

Зовут к любви. Мечтают все о ней, —

Мы, женщины, и вы, святые братья.

Ужели поцелуи всего грешней?

УЛЬРИХ.

Что это, призрак? Снова искушенье

Мне в тихой келье посылает ад.

БЕЛА.

Не бойтесь, брат! Я вовсе не виденье.

Вам стоить лишь поднять свой скромный взгляд.

Дотронуться до платья, рук и стана,

Горячих губ коснуться посмелей.

Одна мечта воздушна и туманна, —

Действительность фантазии милей.

УЛЬРИХ.

Уйди, исчезни, призрак ложный!

Порой, молясь в тоске тревожной,

Я пред Мадонной падал ниц.

Но смех и образы блудниц

Опять в восторгах сладострастья

Вставали знойно. Их запястья,

Звеня призывно, к ложу нег

Меня манили на ночлег.

Рукою трепетною четки

Перебирал я… миг короткий

Обмана чувств и ласк немых

Я вспоминал в мечтах своих,

И пир, в утехах и веселье,

Звучал, казалось, в тихой келье,

Смущая взор, пленяя слух.

То соблазнял лукавый дух.

Но с ним в неравный поединок

Вступал я часто, бедный инок.

БЕЛА.

Все тот же бред! Очнитесь, бедный брат!

Не призрак я, — обидное сомненье…

Не верите? Так сброшу я наряд.

(Распахивает свой плащ. Бела стоит спиной к рампе, и зрителям видны только ее открытые плечи. Концы протянутого плаща напоминают черные крылья).

Смотрите же! Ужели я виденье,

Бесплотное, которое в мечтах

Ceбе рисует молодой монах?

УЛЬРИХ.

Сама Астарта стала предо мною —

Порочною, прекрасною, нагою.

Ужель в трудах упорных, в чтеньи книг

И в этих латах, тягостней вериг,

Среди поста, молитвы, покаянья

Не укротил я страстные желанья?

Как силу чувств мне духом побороть?

Я человек, — не больше, о Господь!

(Закрыв голову капюшоном рясы, припадает к аналою).

БЕЛА.

Упорны вы в своей забавной вере…

Монах безумный, слепы вы, как крот!

Молчите же. Отец Ансельм идет, —

Его шаги мне слышатся у двери…

(Прячется за драпировку ниши).

О. АНСЕЛЬМ (входя).

Простите, брат. Молитву я прервал,

Но требует в совет вас трибунал.

(О. Ансельм и Ульрих уходят. Бела следит за ними из-за драпировки).

ЗАНАВЕС.

КАРТИНА 2.

Зал рыцарского трибунала в замке. На возвышении, покрытом красным сукном, полукруг кресел. Входят комтур, Фохт, члены конвента, и размещаются на креслах. Справа и слева стоят рыцари. Среди них Рено и напротив Ульрих, в белом плаще с орденским крестом. У дверей стража).

ЯВЛЕНИЕ I.

Комтур, Фохт, рыцари и потом Андрей Вальвен.

КОМТУР.

Вас, рыцари, собрали мы сюда,

Чтоб обсудить тревожные событья.

Вам ведомо, что мирный договор,

Который мы недавно заключили,

Дав новгородцам важные права,

Случайностью печальною нарушен.

Толпой убит был новгородский гость.

На совести у нас нет преступленья,

Но орден наш ответ дать принужден.

ГОЛОСА.

Известно нам! — Мы знаем!— Продолжайте!

КОМТУР.

Войной теперь нам Новгород грозит.

(Общее молчание).

Что делать, рыцари?

1-й РЫЦАРЬ.

Мы не слыхали,

Чтоб Новгородский князь нам угрожал!..

Проверены ль магистром эти вести?

ФОХТ.

Не может быть сомнений никаких!

В правдивости известий я порукой.

Их обсудив, верховный трибунал

Решил принять немедленные меры,

И Новгород войной предупрежден.

(Сильное волнение в зале).

ГОЛОСА.

— Безумный шаг! — Нарушили мы клятву! —

— Как трибунал без нас решил войну? —

— Кто извещен? — Без спроса! — Без совета!

2-й РЫЦАРЬ.

Наш трибунал превысил власть свою.

Держал он в тайне важное решенье,

И первый я на это восстаю,

В лицо ему бросая обвиненье!

КОМТУР.

Забылись вы! Был вправе трибунал

Так поступить по нашему статуту.

ГОЛОСА.

— К ответу Фохта! — Комтура долой! —

— Долой! — К ответу! Орден суд назначит! —

— Предатели! — Войной шутить нельзя! —

— Но где магистр? — Мы требуем магистра!

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН (появляется в зале).

Я здесь!.. (Все смолкают).

Давно ль забыли вы устав?

Держать ответ пред орденом я буду.

(Входит на ступени возвышения).

Вам, рыцари, я должен объявить,

Что город Псков в руках у нас, — он сдался!

ГОЛОСА (восторженно).

Псков сдался? — Псков! — Hurrah! — Hurrah! — Vivat!

Да здравствует Ливония! — Hurrah!

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Пред нами Псков вчера открыл ворота.

Он — к Новгороду ключ. Известно вам,

Как ордену опасны псковитяне.

Но их склонил нам город передать

Князь Ярослав с боярином Твердилой.

Предательской изменою своей

Нам принесли они большую пользу,

И в Новгород теперь открыт нам путь.

Наш старый враг, соперник неустанный,

Ливонии опаснейший сосед,

Падет теперь, и Новгород Великий

Мы сокрушим, как древний Карфаген.

На север мы владения расширим

До невских берегов, — и где предел

Завоеваниям Креста Святого

Среди слепых и варварских племен?

Собрав в Оденпе, Дерпте и Феллине

Надежные и храбрые войска,

Я двинул их и Новгороду ныне

Пророчу гибель. Смерть его близка.

Андрей Вальвен предсказывает это,

Сподвижник Зальцы, ратник многих сечь.

Пусть в темный край, в лучах, в сияньи света

Ливония внесет свой крест и меч!

Довольны ль вы решеньем трибунала?

РЫЦАРИ.

Виват, магистр! Виват, Андрей Вальвен!

УЛЬРИХ.

Мы совершили клятвопреступленье!

Нам Новгород войны не объявлял.

Нарушен договор… Магистр, прощенья

Испрашиваю я, но трибунал

Не мог так поступить. На край суровый

Мы, рыцари, идем в поход крестовый.

Но разве нет там веры и Христа

И знаменье священного креста

Не блещет там на храмах златоглавых?

На христиан восстали мы войной!

Пусть их закон, пусть их обряд иной.

Но мы должны бежать путей неправых.

Русь — не Литва. Зачем же на нее

Мы подняли кровавое копье?

Сражались мы в пустынях Палестины,

Где Фландрский граф, отважный Балдуин,

Мечем своим рассеял сарацин.

Но, рыцари, то были сарацины,

Неверные. А здесь кому грозим?

Святой наш крест в борьбе с крестом святым!

Молю, магистр, неверное решенье

Ты отмени! Поспешен был и скор

Твой гневный суд и строгий приговор.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Мой сын, ты позабыл, — повиновенье

Главнейший в нашем рыцарстве устав,

И орден наш прибежищем избрав,

Ты младший здесь. Противоречьем смелым

Проступок свой ты вновь напомнил мне.

Не придаю значения вине.

Ты незнаком с великим нашим делом,

В непосвященном знанья правды нет.

Смирись, мой сын, и помни свой обет.

УЛЬРИХ.

Прости, магистр, я долг исполнил веры

И совести моей!

1-й РЫЦАРЬ.

Схизматик он?

2-Й РЫЦАРЬ.

Тут что-то есть, и сам магистр смущен,

А строгие принять он мог бы меры!

ЯВЛЕНИЕ II.

Те же и Васса.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Не скрою я. Хоть Русь разорена,

Но с ней война всегда бедой чревата.

Poccийский князь неопытен, но смел.

Союзников надежнейших нам надо

Приобрести на случай, если вновь

Не будет к нам судьба благоприятна.

Предвидеть все рассудок нам велит.

Кого ж призвать? На Швецию и Польшу

Рассчитывать нельзя.

ФОХТ.

Привлечь в союз

Наш орден может Гамбург, Любек, Бремен.

Поддержки вольных городов мы ждем, —

Им Новгород торговый неприятен,

И с ним давно в убытках, в барышах

Старинные свести им надо счеты.

2-й РЫЦАРЬ.

Не надо нам ганзейских мужиков!

В союз вступать не рыцарское дело

С толпою низкой жадных торгашей.

ФОХТ.

Но деньгами они помочь нам могут.

Мы соберем наемные войска, —

В Германии и Франции не мало

Охотников за плату нам служить.

За золото они на все готовы.

РЕНО.

Когда, магистр, уместна речь моя,

Хочу сказать, что ордену святому

В наборе войск полезен буду я.

Кому ж еще доверитесь иному?

Наемник сам, я знаю, где искать

Отважный сброд, — остатки войск крестовых,

И соберу хоть тысяч двадцать пять

Лихих голов, на смерть всегда готовых.

Давайте только золота скорей.

Стрелков, ландскнехтов, рыцарей, пехоту,

Сто дьяволов, милльон солдат, чертей,

Мы барабаном скличем на работу.

Клянусь, для нас веселая война

Всегда была потехою и пиром.

Мы рвемся в бой, скучаем только миром,

Где жизнь пуста, что кубок без вина.

Бьет барабан, мы в бой идем охотно.

Тра-тра-та-та! — зовет труба в поход,

И кто не трус, тот в битве беззаботно

С копьем в руке под знаменем умрет.

Наемных войск известна верность свету.

За ту страну сражаться, или эту, —

Нам все равно. Но рыцарская честь

В стальной груди у нас, поверьте, есть!

Раз в Венгрии мы штурмом башню взяли,

Вдруг с тылу нам ударили в обход.

Глядишь, — свои ж французы в блеске стали

Летят на нас… Бургундия, вперед!

Руби, Прованс! Под тучей стрел и пыли

Французов мы для Венгрии разбили.

Мой продан меч, но в схватке, в грозный час

Сверкает он не хуже, чем у вас!

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Отменную мы вашу храбрость знаем.

Но нет пока в наемниках нужды.

РЕНО.

Жаль. Сорвалось!

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Великий Прусский орден

Святой Марии помощь дать свою

Мне обещал. Вот почему так смело

Я мог успех Ливонии предречь.

РЫЦАРИ.

Hoch! Пpyccия! На битву! Крест и меч!

(Шум у дверей, вбегает Васса).

ВАССА.

Пустите! Прочь! Откройте настежь двери!

Магистра тотчас видеть я должна.

О, Боже мой! Кровавая война

Объявлена. Несчетные потери

Ждут край родной, святую Русь мою!

Ужели Псков, град Ольгин, взят изменой?

Не верю я! То голос лжи презренной!

Перед тобой, магистр, я предстою.

Пред рыцарством в собраньи трибунала

Сказать хочу, что замысел вражды,

Раздор племен противен правде вечной.

Пожар и смерть войны бесчеловечной

Несете вы, надменны и горды.

Нарушив мир изменою позорной,

Как вороны, в своей одежде черной.

Летите вы на страждущую Русь,

Которая в великих бедах стонет.

Вы, рыцари Креста! — Я вам дивлюсь, —

Плач матерей жестокий дух не тронет

И не смутить железные сердца.

Не мните ль вы, что пред лицом Творца,

Начав поход без чести и без славы,

В решении своем вы были правы?

Молчите вы?.. Так знайте ж, Божий Суд

Вас поразит! Российский князь сурово

Накажет вас за плен и гибель Пскова, —

И реки крови вашей потекут!

(Звуки трубы за сценой).

Труба зовет! То звуки дальней битвы…

Вы слышите дружин победный крик?

(Вырывает меч у одного из рыцарей).

С мечом восстала Русь, творя молитвы.

Народный гнев ужасен и велик.

От Волхова, твердынь Святой Софии,

От белых стен зубчатого кремля

Уже идет, подняв щиты стальные,

На ратный подвиг русская земля!

1-й РЫЦАРЬ.

Волшебница! Беду она накличет.

2-й РЫЦАРЬ.

Пророчит нам! Кто пропустил ее?

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Безумную скорее уведите.

ВАССА.

Безумцы — вы! Василько, брат родной!

ЯВЛЕНИЕ III.

Звуки труб. Входят Василько, Пepecвет и русские витязи в кольчугах.

ВАСИЛЬКО.

Земной поклон вам, Божии дворяне!

К вам Новгород в послы нас нарядил, —

Узнать да сведать, уж какой виною

Немилость вашу заслужили мы?

За что, про что обидели вы землю?

Аль вам обычай ласковый не мил?

Аль попросту нелюбы новгородцы?

Заветных клятв не рушим мы во век.

И, слово дав, его мы держим крепко,

По Божьему, по славной старине.

Коль мир — так мир. Война — идем войной!

Почто же вы в монашестве своем,

В дворянстве знатном, клятву преступили?

Не на ветер подписан договор,

Мечом клялись, да именем Христовым!

А нынче вот наш новгородский гость

Утоплен был ливонцами бессудно.

Теперь изменой забран город Псков,

И слышно нам, на Новгород войною

Ливония поднялась невзначай.

Что мыслите? Какой ответ дать князю

И что от вас на вече передам?

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Когда ваш князь и Новгород Великий

В Ливонию отправили послов

Для праздных слов и праздных обвинений,

Мы вам ответ дадим своим мечом.

‘Уже в земле мы Русской, ратоборствуй,

Когда посмеешь!’ — князю передай.

Ногою твердой встали мы во Пскове.

ВАСИЛЬКО.

Вестимо нам.

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Когда же вы пришли

Просить у нас учтивости и мира,

Пусть Новгород ворота отопрет

И выдаст нам надежных аманатов.

Условия предъявит орден сам.

Так передайте князю и народу!

ВАСИЛЬКО.

Спасибо и на том. Немедля к вам

С повинною придем мы головою.

С ливонцами тягаться нам не след.

Бывало мы частенько их бивали,

Да молод князь, людишек ратных нет

И золото мы все проторговали.

Поведай-ка магистру, Пересвет,

Дружины нашей горькие печали.

ПЕРЕСВЕТ.

Ми с поля брани. На Неве реке

Сразились мы со Шведом под Ижорой.

Не мало там посечено голов

Норвежских, шведских, финских… гордый Биргер

На Новгород собрал большую рать

И на ладьях приплыл в Неву нежданно.

Князь Александр, Софии помолясь,

Повел нас в бой. Числом нас было мало.

Да Якунович Сбыслав с нами был,

Боец Ратмир, Олексич Гавриил,

Да отрок Савва, Яков Полочанин

И Мишка наш — гроза-богатыри!

Мы на заре ударили на шведов.

Не ждали нас, — что на голову снег.

Пошла тогда веселая потеха,

Почестный пир для незваных гостей!

Как солнышко, в кольчуге ратной светел,

Князь Александр понесся впереди

И Биргеру лицо копьем отметил.

Сошлись они в доспехах, на конях,

Но шведу князь копьем пробил забрало.

Лихой удар! — Глядим, бегут к ладьям,

Их воеводы, рыцари и принцы.

А Мишка им пошел на перерез,

Зажег суда, разбил в щепу их шнеки.

На шведский полк с десятком ижорян

Ударил бодро Яков Полочанин.

Рубил с размаху Сбыслав топором

И, будто лес, кругом валились шведы.

Их сотнями топили мы в реке,

Текла вода медовою сытою,

Красна, густа… Вдруг, Биргеров шатер,

Шатнувшись, пал вершиной золотою.

То отрок княжий, Савва, столб подсек.

Борис и Глеб, угодники святые.

Победу нам послали в главный день.

Не в пору зять к нам прибыл королевский,

И досыта он брагой напоен.

Оттоле вам, ливонцы, свой поклон

Шлет Александр, наш князь, воитель Невский.

(Общее движение в зале).

ГОЛОСА.

— Разбиты шведы! — Биргер побежден! —

— Ужасно! — Jesus! — Грозная победа! —

— Что делать нам! — Спросите трибунал! —

— Магистр смущен! — С войной мы поспешили!—

ВАСИЛЬКО.

Готовьте же для встречи хлеб да соль!

Вам ведомо, что мешкать князь не любит.

Ливонии усердно бьем челом!

(Витязи уходят).

АНДРЕЙ ВАЛЬВЕН.

Тревожное узнали мы известье,

Но в тяжкий час защитой нам Господь.

Кто духом пал, презренья тот достоин.

Не шлем, не меч, не сталь блестящих лат,

Пусть закаляет сердце, как булат,

Испытанный в бою и жизни воин!

Я стар и сед, но буду впереди.

За мною те, кто честь хранит в груди!..

РЫЦАРИ (подняв мечи).

На Новгород! — Ливония вперед! —

За крест святой! — За братство и отчизну!

ЗАНАВЕС.

ДЕЙСТВИЕ IV.

Под стенами Пскова. На горе видны золотые, сверкающие на солнце главы церквей, окруженных белой стеной города. На зеленом берегу реки, задумавшись, сидит молодой инок. Входят Ульрих и Васса.

ЯВЛЕНИЕ I.

Ульрих, Васса, инок.

УЛЬРИХ.

Как Псков хорош! Там на горе зеленой,

Над водами задумчивой реки,

Он кажется святыней отдаленной.

На солнышке, светлы и высоки,

Горят кресты и главы золотые,

И белая, как чистый снег, стена

Хранит его обители святые.

Кругом любовь, молитва, тишина.

Задумался в глубоком созерцаньи

На берегу монашек молодой.

О чем он тихо грезит над водой?

О небесах, о райском их сияньи?

Святая Русь! Теперь лишь понял я

Высокий смысл названия такого…

Невольно здесь полна душа моя

Спокойных дум и счастия былого.

ВАССА.

Я радуюсь, что край родимый мой

Вам, милый Ульрих, нравится. Нет нужды.

Что вы германец и для нас чужой.

Я чувствую, — вы сердцем нам не чужды.

УЛЬРИХ.

Да, странно это. Здесь я не рожден,

Но с вами я живу своей мечтою.

Мне Русь близка наивной простотой!

Глубокой веры. Живопись икон,

В блистаньи риз темнеющие лики, —

Как хороши они! Какой-то сон, —

Младенческий, прекрасный и великий.

Когда вчера, при отблеске лампад,

Молились вы в приделе у собора, —

Казалось мне, я вечно был бы рад

Внимать словам молитвенного хора.

Обычай, нравы, сердце и наряд, —

Как все у вас тут просто и правдиво!

Сам лучше я, правдивей становлюсь.

Грущу, молюсь и чувствую так живо.

Латинство наше слишком уж красиво…

Да, чудный край, святая ваша Русь.

ВАССА.

Сказанье есть, что город в прежни годы

Был в озеро глубоко погружен.

Невидим он, но слышен смутный звон

В вечерний час, сквозь дремлющие воды.

Незримые зовут колокола.

Но тем, чей взор исполнен веры ясной,

И чья душа, как детский сон, светла,

Дано в удел увидеть храм прекрасный,

Его кресты и храмы без числа.

Так наша Русь… Не всем она понятна,

Не всем дано постигнуть и узнать

Ее святынь живую благодать.

(Дальний благовест).

УЛЬРИХ.

Какой-то звон! Как сладко и приятно

Несется он. Вы слышали?.. Опять!

ВАССА.

То благовест.

УЛЬРИХ.

К молитве и покою

Он нас зовет, промчавшись над рекою.

Мне хочется к монаху подойти.

ВАССА.

Что ж, подойдемте.

УЛЬРИХ.

Брать святой! Прости,

Что мы твое нарушим размышленье.

ИНОК.

Я не святой.

УЛЬРИХ.

Там святость, где моленье.

ИНОК.

Есть иноки святого жития.

Я ж черноризец.

УЛЬРИХ.

Инок тоже я,

Хотя на мне, мой брат, ты видишь латы.

ИНОК.

Есть иноки-воители у нас,

Но ты чужой. Стрелы в недобрый час

Поберегись… Беги стрелы крылатой!

Тебе же быть, княгинюшка, богатой.

ВАССА.

Ты не узнал? Да как же знать меня?

Нездешняя, не здесь моя родня.

ИНОК.

Теперь княжна, а быть тебе княгиней.

Нас не забудь своею благостыней,

Когда тебя женою наречет

Poccийский князь. Велик тебе почет!

ВАССА.

Что говоришь? Ведь ты не юродивый!

ИНОК.

Княгинюшка, поклон тебе земной! (Уходит).

УЛЬРИХ.

Он предрекает жребий вам счастливый,

А мне стрелу.

ВАССА.

Он княжеской женой

Назвал меня. Пророчество! Как чудно!

Душа моя смутилась, и в груди

Опять забилось сердце безрассудно.

УЛЬРИХ.

Я верю! — ждет вас радость впереди.

Предчувствия, догадки, упованья, —

Есть вещий дар, хоть странны предсказанья.

ВАССА.

Уйдемте, Ульрих!

УЛЬРИХ.

Дайте мне взглянуть

Хоть раз еще на вид чудесный Пскова.

Как он красив от блеска золотого

Церковных глав! Сюда кровавый путь

Привел меня, а здесь обитель мира.

Стоит высоко Троицкий собор,

Кругом луга, и нивы, и простор,

И в синеве воздушного эфира

За ласточкой летит и тонет взор.

Прекрасный край опустошен войною.

Горят деревни, всюду смерть близка,

И, в мирный Псков явясь издалека,

В оружии, дружиною стальною

Стоять вокруг ливонские войска.

И в их рядах я, бедный рыцарь-инок,

Пришел сюда не с лютнею певца, —

На ужас битв, на ратный поединок,

На гибель, зло и горе без конца…

Вот жребий мой! (Звуки труб).

ВАССА.

Взгляните, ради Бога!

Сюда идут солдаты, как на бой.

Звучит труба, с далекою трубой

Скликаясь, ратников так много!

УЛЬРИХ.

Княжна, уйдите! В лагере тревога.

ЯВЛЕНИЕ II.

Те же, отец Aнсельм, герцогиня Бела, Рено, ливонские рыцари, латники и стрелки с арбалетами. Войска проходят рядами и постепенно наполняют сцену.

1-й РЫЦАРЬ.

К оружью, Ульрих! Близко новгородцы!

Poccийский князь с дружиной наступил.

2-й РЫЦАРЬ.

Пыль на дороге… Видите?

УЛЬРИХ.

Да, рыцарь!

Как туча, пыль клубится на полях,

Сверкает много русских пик на солнце.

И движется сюда большая рать.

Скорей войска построить надо к бою!

1-й РЫЦАРЬ.

Но мало нас. На Изборск и Копорье

Часть наших войск повел вчера магистр,

УЛЬРИХ (обнажая меч).

Тем лучше. Мы сразиться можем с честью.

Эй, латники, сюда! Стрелки, вперед!

С колена взять к прицелу арбалеты

И градом стрел приветствовать врага!

(Передний ряд стрелков склоняет колена. Второй —стоя наводит арбалеты. Рыцари и латники строятся в глубине сцены).

ВАССА.

О, Господи! пошли победу князю!

Мне чудится, в шеломе, на коне,

Его я вижу впереди дружины

Среди толпы бояр и воевод.

Кругом него родные веют стяги,

Горят, как жар, червленые щиты.

Но снова пыль их облаком накрыла…

Теперь видней!.. Вот новгородцев рать

Идет в кольчугах, копьями сверкая,

Вот ладожане, — блещут топоры.

А эти кто? Со стрелами в колчанах,

Как звери, рыщут в поле на конях.

Наездники из племени Корела, —

Я их по шапкам волчьим узнаю.

А там идут с мечами ижоряне,

Воители от Невских берегов.

Не медли, князь! С тобою Божья сила!

Грозой ударь на трепетных врагов!

Teбе спасти помогут древний Псков

Священный меч и слава Гавриила.

УЛЬРИХ.

Молю, княжна, оставьте нас скорей, —

Здесь долее вам быть не безопасно.

ВАССА.

Нет, Ульрих, нет! Хочу я видеть бой!

Пускай свистят дружины нашей стрелы, —

В родную грудь они не попадут.

Кольчугой ей моя любовь послужить,

И щит святой оборонит меня!

РЕНО (Беле).

И вас уйти прошу я, герцогиня!

Здесь не турнир и ложи нет для дам.

Стрела испортить может вам румянец

Прелестных щек. А с башни угловой

Увидите вы лучше паладина,

Который, с вашим шарфом на руке,

Толпу врагов мечем своим погонит.

БЕЛА.

И, может быть, оглянется назад,

Спеша в мои объятия вернуться?

О. АНСЕЛЬМ

(С ларцем под мышкой).

Бегите, герцогиня! Нам грозят

Опасности. Ливонцы храбро бьются,

Но им не устоять. Покинем Псков, —

Есть лошади, знакома мнe дорога.

Сопровождать вас всюду я готов!

БЕЛА.

Святой отец, напрасная тревога.

У вас в ларце наверно денег много

И больше, чем меня, страшитесь вы

Утратить в бегстве ваши сбереженья?

О. АНСЕЛЬМ.

Нет, не сносить мне с вами головы…

Maria, Jesus! Плен и гром сраженья

Вас не пугают.

РЕНО.

Э, святой отец!

Оставьте-ка тяжелый ваш ларец

На сохраненье мне. Все будет цело,

А с тяжестью нельзя вам убежать.

Я облегчу вас и верну опять.

Рассчет вам, padre! Выгодное дело!

О. АНСЕЛЬМ

(прижимая к груди ларец).

Бездельник, плут!.. Еще промедлим, Бела,

И, верьте мне, уже спасенья нет.

БЕЛА (тихо Ансельму).

Ступайте же! Я буду тотчас вслед, —

Устроить бегство надобно умело.

О. АНСВЛЬМ.

Поторопитесь!

БЕЛА (громко).

Здесь останусь я.

О. АНСВЛЬМ.

Советами и кроткими словами

Не увещать вас, видно, дочь моя…

Я ухожу. Да будет небо с вами! (Уходит).

БЕЛА.

Скорей садитесь, рыцарь, на коня!

Пусть смерть кругом обильно косит жатву.

Когда, Рено, вы любите меня,

Пред битвою должны вы дать мне клятву.

РЕНО.

Клянусь в любви!

БЕЛА.

Прекрасное — потом.

Я наградить сумела бы героя,

Который гордо, в шлеме золотом,

Ко мне с победой явится из боя,

Который, смело бросившись вперед,

Отважное известье принесет,

Что им в бою убит знатнейший воин.

Но кто же вас среди врагов достоин?

Соперник ваш российский князь один.

Сразитесь с ним, мой верный паладин,

Когда моей признательности нежной

Хотите вы в пылу любви мятежной.

РЕНО.

Российский князь?

БЕЛА.

Но кто ж еще другой?

Достойнее нет подвига и цели.

Вы, кажется, немного побледнели?

Робеете, бургундский рыцарь мой?

1-й РЫЦАРЬ (падая).

Проклятие! Мне в грудь стрела впилась!

УЛЬРИХ.

К прицелу арбалеты!

РЕНО.

Русский князь

Не более мне страшен, чем волчонок,

Которого загнала свора псов.

Для вас его я затравить готов.

Охотничий мой рог довольно звонок

И не устал трубить он по лесам.

Я тотчас же отправлюсь на охоту.

В берлоге зверя подыму я сам

И прогоню копьем к его болоту!

БЕЛА.

Герой Рено! Наградой будет вам

Моя любовь… и тысяча червонцев! (Уходить).

КРИКИ ЗА СЦЕНОЙ.

София! — Крест Святой! — Руби ливонцев!

(Слышен лязг оружия).

РЕНО.

Ее любовь и полный кошелек!

Что перевесит? Сделаем-ка смету…

Однакоже от мысли я далек,

Чтоб все принять за чистую монету.

(Уходить с мечем в руке).

ВАССА.

Все ближе. Вот!.. Схватились в жаркой сече!

Могучий князь разит, как Божий гром,

И мнится мне, что меч Архистратига

Горит в его карающей руке.

За ним!.. За ним!.. Смелее новгородцы!

Еще удар, — Ливония бежит,

Кровавыми телами устилая

Цветущий луг земли моей родной.

Неси, о ветер, пыль в глаза ливонцам!

Разлейся шире быстрая Пскова,

И обнимись с сестрой своей Великой,

Чтоб потопить ливонские полки.

Вот дрогнули… В смятеньи отступают…

Победа с нами! Прав ты, Боже сил!

КРИКИ (за сценой, приближаются).

Спасайтесь! — Jesus! — Крест святой! — София!

УЛЬРИХ.

Прощайте, Васса! Бог вам будь защитой!

Кровавой сечи мутная волна

Уже сюда в безумии хлестнула,

И должен я напор ее сдержать.

ВАССА.

Вы не за нас? Вы с ними, бедный Ульрих!

Вас одного пусть битва пощадит

И сохранить Заступница святая!

УЛЬРИХ.

Вперед, за мной!

ЛАТНИКИ.

— Ливония, вперед! —

(Ливонцы бросаются вперед, но тотчас отступают, теснимые новгородцами. Стук мечей).

ЯВЛЕНИЕ III.

Те же, Пересвет, потом князь Василий Новгородский, Василько и русские витязи.

ПЕРЕСВЕТ (вбегает с мечом в руке).

Стой, витязь! Дай помериться с тобою

В честном бою. Сражайся! С правым Бог!

УЛЬРИХ.

Побереги железную кольчугу, —

Немецкий меч мой рубит тяжело! (Бьются).

ВАССА.

Сразились… Бьются… Друг и брат мой милый!

Не знаю я, молиться за кого,

И жалостью к обоим сердце полно.

Заступница, мечи их отведи!

УЛЬРИХ (нападая).

Mapия—Дева!

ПЕРЕСВЕТ.

С Пресвятой Маpиeй!

УЛЬРИХ (опуская меч).

Кого назвал ты? Бьемся мы с тобой,

Одно и то же имя призывая?

Клянусь, оно священно для меня!

Не подыму оружия на брата.

ПЕРЕСВЕТ.

С невестою я сердцем обручен, —

Святой Софии в верности поклялся,

И в грозным час победу или смерть

Мне да пошлет Небесная Царица!

Поберегись, коль жизнь тебе мила!

УЛЬРИХ.

Оставь спой меч! Скрести его с другими!

С тобою я сражаться не хочу.

ПЕРЕСВЕТ (нападая).

Ливонский трус! Погибни ж, как собака!

УЛЬРИХ (отбивает удар).

А, если так, — держи покрепче меч!

Ты им владеть искусно не умеешь…

(Выбивает меч из рук Пересвета).

ПЕРЕСВЕВТ.

Рази меня!

УЛЬРИХ.

Я жизнь тeбе дарю

Во имя Той, кому свои молитвы

Мы оба шлем в пылу кровавой битвы.

Пусть меч Она вернет богатырю!

(Подает Пересвету его меч).

Бери его. Он кован из булата

И сталь его холодная светла…

Не подыму оружия на брата!

Возьми свой меч.

(Падает, пораженный стрелой лучника, пробегающего по сцене).

Татарская стрела!

ВАССА.

О, Ульрих мой! Стрела его сразила!

Фатой моей дай рану повязать…

Струится кровь, и дух его прекрасный

Уже спешит к лазурным берегам.

Глаза закрылись, сердце еле бьется…

ПЕРЕСВЕТ.

Он жив, княжна! Вонзилась глубоко

Стрела под связь его доспехов ратных.

Но знаю я, как раны врачевать,

Корней и злаков испытал я силу,

Мне ведома целебная трава.

ВАССА.

Прими его под свой святой покров,

Владычица, Небесная Царица!

Он в мире был воителем Твоим,

И к павшему будь ныне милосерда.

(Вбегает князь Новгородский, сражаясь с Рено. За ним Василько и pyccкиe витязи).

КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ НОВГОРОДСКИЙ.

Упорно ты преследуешь меня…

Погибни же, коль смерти ищешь, воин!

(Поражает Рено, который падает мертвым. Увидев Ульриха):

О, смертный час! И ты лежишь, певец,

Поверженный в пылу жестокой сечи?

Волшебной лютне больше не бряцать,

Богатырей деянья прославляя.

Порвалась жизнь, как звонкая струна,

И песнь ее навыки замирает…

Склоните же над павшим ратный стяг, —

Почтить нам надо вещий дар Боянов!

ПЕРЕСВЕТ.

Он жизнь мне спас и ранен сам в бою!

КНЯЗЬ.

В шатер ко мне его снесите, други!

(Замечая Вассу).

В ливонском стане вижу я княжну!

Так вот еще заложница победы.

Как думаешь, Василько добрый мой,

Дать волю нам прекрасной полонянке?

ВАСИЛЬКО.

Да пташка-то не хочет улететь!

Гляди, сама к тебе порхнула в клетку.

(К Василько подходить вестник, оживленно показывая на стены Пскова).

ВАССА.

Мой светлый князь! Трепещущей душой

Следила я, как подвиги свершая,

Среди врагов грозою ты летел,

Как Божий ангел, в блещущих доспехах.

Ты мчался к нам, чтоб край родной спасти.

Приветствую тебя с победой славной!

Позволь в слезах колени преклонить

Перед тобой, небесный наш воитель.

От радости я плачу, государь!

КНЯЗЬ.

В устах твоих привет отчизны милой

Дороже мне, прекрасная княжна!

Есть счастье выше радостей мгновенных, —

Служить земле, страну свою любя.

Но за сиянье слез твоих бесценных,

Скажи мне, как благодарить тебя?

Что золото, что камень самоцветный

Перед твоей жемчужинкою светлой?

Чем отдарюсь? Незнатен перстень мой.

Прими его, — он сердца дар заветный.

ВАСИЛЬКО.

Победа, князь! Ливонские полки

Вбежали в Псков за стены городские.

(Слышны удары колокола во Пскове).

Но из ворот дружина псковитян

Ударила, ливонцев истребляя.

Копье и меч оставшихся разят, —

Бегут они, рассеяны по полю,

И кровью их упитана земля,

Терпевшая насильников недолго.

На их тела уж вороны летят

И тризну им справляют по оврагам!

КНЯЗЬ.

Победу Бог послал российским стягам

И нам пора остановить войска.

Свободен Псков. Хвала и честь дружине!

Забудется ль содеянное ныне?

В дали времен нам слава велика!

Идем же, други, к Троицкой святыне,

Спасителю помолимся за Русь!

ВАССА.

И я, мой князь, с тобою помолюсь!