‘Отечественныя Записки’, No 6, 1848
Русская Старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. Составлена А. Мартыновым. Текст соч. М. Снегирева, Майков Аполлон Николаевич, Год: 1848
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Русская Старина въ памятникахъ церковнаго и гражданскаго зодчества. Составлена А. Мартыновымъ. Текстъ соч. М. Снегирева. Тетради, 2, 3 и 4. Москва. Въ тип. Готье и Монигетти. 1847 и 1848.
‘Мы не знаемъ Россіи’ — это фраза, которая сдлалась даже обыкновенною и привычною фразою для нашего уха. Какъ ни грустно повторять ее вслдъ на всми, однако возвращаешься въ ней всякій разъ, когда приходится говорить о Россіи въ отношеніи историческомъ, статистическомъ и археологическомъ. Въ-самомъ-дл, возьмите хоть архитектуру нашихъ храмовъ и памятниковъ не церковныхъ: разсматривая множество древнихъ церквей, сохранившихся въ старинныхъ городахъ русской земли, вы видите въ нихъ особенный родъ архитектуры, даже укажете, что вошло въ составъ ея, какое вліяніе имли на нее архитектуры византійская, итальянская, индійская и даже готическая, ноши новйшіе архитекторы строятъ намъ храмы въ старинномъ русскомъ стил, и мы чувствуемъ ихъ особенность, отличающую ихъ отъ памятниковъ иныхъ архитектуръ, но ни археологи, ни сами гг. архитекторы еще не наложили систематически теоріи русскаго зодчества, ни отдлили, что именно и когда вошло въ нее изъ другихъ странъ. Вс въ состояніи — сколько ученые столько и свтскіе люди, основываясь на аналогіи съ общею исторіей Россіи, привести только общія замчанія, которыя ори ведутъ къ одному выводу — именно, что съ принятіемъ христіанства въ Россіи первыми строителями нашихъ церквей были византійскіе зодчій, что въ періодъ татарскій на нашу архитектуру имлъ вліяніе вкусъ индійскій, а съ освобожденіемъ отъ монгольскаго ига, государи наши стали выписывать иностранныхъ зодчихъ, преимущественно Итальянцевъ, для возведенія задумываемыхъ ими зданій и украшеніи городовъ, что, наконецъ, изъ всхъ этихъ элементовъ, сообразно съ требованіями грекоросійской церкви и богослуженія, сложился оригинальный русскій стиль зодчества, родственный всмъ названнымъ нами другимъ стилямъ, но и рзко отъ нихъ отличающійся. Исторія архитекторовъ, которые приносили къ намъ эти элементы, и тхъ изъ Русскихъ, которые могли образоваться подъ ихъ руководствомъ, тоже теряется въ неизвстности, ограничиваясь разв немногими именами, сохранившимися въ лтописяхъ, когда упоминается о постройк храмовъ, даже неопредлены и неоцнены заслуги знаменитаго зодчаго Іоанна III, Аристотеля Фіоравенти, подъ руководствомъ котораго, кажется, окончательно сложился оригинальный стиль нашей архитектуры. Наши ныншніе архитекторы, возводящіе сами зданія въ старинномъ русскомъ вкус, боле руководствуются наглядностью и своимъ художественнымъ инстинктомъ, угадывающимъ то, что бы должно быть преподано теоріей.
Между-тмъ, изъ разсмотрнія старинныхъ памятниковъ видно въ нихъ чрезвычайное разнообразіе: вс разнородные элементы, слившіеся для образованія нашего оригинальнаго зодчества русскаго, чрезвычайно-богаты формами. Если Итальянцы принесли къ ламъ ломбардскій стиль, обогащенный тогда уже разработкою и изученіемъ классической греческой и римской архитектуры, и разъигравшійся потомъ въ причудливыя зати такъ-называемаго вкуса рококо, если они же могли заимствовать и изъ готической и мавританской архитектуры, то съ другой стороны они нашли у насъ преданія Византіи, и разновидныя формы архитектуръ Индіи. Персіи и Китая. Сверхъ того, при изученіи нашихъ старинныхъ памятниковъ, открывается, что въ разныя эпохи господствовали разные вкусы — если угодно, мода, которая, неизмняя существенныхъ требованій отъ храма нашимъ богослуженіемъ, предпочитала то одн, то другія формы украшенія и даже самый видъ и планъ зданія. Такъ въ одно время, въ конц XVII столтія, образцомъ многимъ храмамъ служили римскія и флорентинскія baptisteria, въ иную эпоху фасады ломбардскаго стиля, и пр… Все это только частныя замчанія, которыя заставляютъ желать, чтобъ человкъ, знающій свое дло, знающій русскую старину и исторію архитектуры вообще, занялся этимъ предметомъ и разработалъ его у насъ ученымъ образомъ, тмъ боле, что въ исторіи архитектуры, преимущественно приспособленной къ богослуженію и, слдственно, религіозной у характеру нашихъ предковъ, выразилась жизнь и движеніе мысли въ безконечно разнообразныхъ формахъ и гораздо-боле, чмъ въ другихъ искусствахъ.,
Но пока этого еще нтъ, будемъ довольствоваться малымъ. Приведенное нами выше обвиненіе въ равнодушіи къ отечественной старин, по несчастію, справедливо, во есть много фактовъ и причинъ, почти-совершенно оправдывающихъ наше невжество. Со временъ Петра-Великаго мы учились, только въ настоящее время стали мы изучать себя и смотрть на себя просвщенными глазами. Въ этомъ случа намъ надо побдить тоже сальныя препятствія, и между прочимъ одно очень важное — привычку наслдственную отъ стародавнихъ временъ, привычку жить и не отдавая себ отчета въ своихъ дйствіяхъ? а между-тмъ, только слдствіемъ такого сознанія и могутъ быть дйствія и труды полезные, долженствующіе увковчить акты нашего сознанія въ будущемъ и тогда принести пользу и обильные плоды. Для того, чтобъ узнать Россію во всхъ ея отношеніяхъ и прослдить вс фазы развитія ея нравственной, умственной и политической жизни, для насъ необходимы труды, которые совершили для Европы историческая школа, реставраторы древнихъ національностей, классической образованности, археологи, антикваріи, комментаторы и проч. Это будутъ труды тмъ боле важные, что на нихъ должно быть основано зданіе русской науки, и достойны благодарности современниковъ, потому-что за нихъ нелегко приняться какъ по затрудненіямъ, съ которыми сопряжено отъисканіе памятниковъ, такъ и потому-что мы пріобщились къ образованнымъ народамъ уже въ такую эпоху, когда разъисканіи и (въ смысл школы) труды были почти боле или мене кончены къ Европ. Не разъ прійдется намъ и будущимъ поколніямъ въ Россіи благословитъ въ этомъ случа подвига нашихъ ученыхъ археологовъ и въ-особенности приносить живую благодарность нашему правительству, которое учрежденіемъ Археографической Коммиссіи и изданіемъ въ свтъ ея трудовъ какъ-бы пополняетъ для насъ цлую эпоху эрудиціи, пропущенную вами.
Не мене того достойны нашей благодарности труды частныхъ лицъ, предпринимаемые съ тою же цлію. Не говоря уже о трудности собиранія подобнаго рода памятниковъ, одн издержка на ихъ изданіе, съ плохою надеждою на вознагражденіе со стороны покупателей — есть пожертвованіе на пользу отечества и науки, которое должно быть столько же почтено признательностью и считаться заслугою, какъ и всякое другое пожертвованіе.
Къ числу такихъ подвиговъ принадлежитъ изданіе г. Мартынова, ‘Русская Старина въ памятникахъ церковнаго и гражданскаго зодчества’ — въ чемъ согласится всякій, кто полюбопытствуетъ взглянуть на прекрасно-литографированные рисунки его изданія и заглянетъ въ объяснительный текстъ, въ которомъ собрано все, что только можно откопать въ писанныхъ памятникахъ объ изображенныхъ предметахъ. Изданіе въ свтъ этихъ памятниковъ, не говоря уже о томъ, сколько они способствуютъ въ ознакомленію науки и публики съ образцами нашей древней архитектуры, необходимо и потому, что самые памятники съ теченіемъ времени исчезаютъ: или длаются они жертвою пожаровъ, или новйшія поправки, часто необходимыя для поддержки зданія, даютъ имъ совершенно иную физіономію, или, наконецъ, они истребляются невжествомъ, такъ-что правительство не разъ должно было предписывать мстнымъ начальствомъ заботиться о сохраненіи остатковъ старины, разсянныхъ въ разныхъ городахъ и селахъ Россіи.
Разсматривая прекрасные эстампы, составляющіе ‘Русскую Старину’ г. Мартынова, нельзя только не пожалть о томъ, что издатель ограничился однимъ снятіемъ видовъ, ландшафтнымъ изображеніемъ зданія, а не озаботился привести размры, разрзы, планы ихъ, и вообще упустилъ изъ вида ихъ полезность и достоинство въ ученомъ отношеніи.
‘Русская Старина’ должна составить со-временемъ большое изданіе (in folio). Издатель предположилъ выпускать ежегодно по три тетради, изъ которыхъ за прошлый 1847-й годъ уже вышло сполна три, и одна (четвертая) появилась за ныншній 1848-й годъ. Каждая тетрадь состоитъ изъ шести рисунковъ въ большой полулистъ, отпечатанныхъ въ два тона, и при нихъ объяснительный текстъ. Въ этихъ вышедшихъ уже тетрадяхъ помщены:
Въ первой: 1) Спасопреображенскій соборъ въ Переславл-Залсскомъ, Владимірской Губерніи, 2) Церковь святаго Николая въ Столпахъ въ Москв. 3) Церковь въ подмосковномъ сел Троицкомъ Н.А. Бутурлина. 4) Соборная церковь въ Соасо-Евфиміевомъ Монастыр въ Суздал, Владимірской Губерніи. 5) Церковь св. Николая на Берсеневк, въ Москв. 6) Церковь при лом Нарышкиныхъ, въ Москв.
Во второй: 1) Церковь Рождества Предтечи и св. муч. Уара, въ московскомъ Кремл. 2) Ворота съ теремомъ крутицкаго архіерейскаго дома, въ Москв. 3) Дворцовыя ворота въ сел Коломенскомъ, 4) Церковь св. царевича Димигрія, что на Крови, въ Углич, Ярославской Губерніи. 3) Церковь см Николая Явленнаго, въ Москв. 6) Спасъ на Бору, въ московскомъ Кремл.
Въ третьей: 1) Успенскій Соборъ въ Звенигород, Московской Губерніи, построеніе этого собора приписывается преданіемъ в. к. Всеволоду Ярославичу, въ 1093 году, справедливо это или нтъ, только самое зданіе, планъ и постройка его носятъ на себ характеръ чисто византійскій, 2) Рождества Предтечи, въ сел Дьяков — оригинальное, граціозное зданіе XVI-го столтія. 3) Церковь Покрова Пресвятыя Богородицы, что на Филяхъ, одинъ изъ прекраснйшихъ остатковъ старины XVI вка, напоминающій своею архитектурою древнія римскія крестильницы (baptisteria) — вкусъ, который господствовалъ въ московскомъ царств въ конц XVII столтія, неизвстно кмъ занесенный въ Россію. Изъ надписей можно заключить. что этотъ храмъ строенъ роднымъ дядею Петра-Великаго, Львомъ Кирилловичемъ Нарышкинымъ 4) Церковь Вознесенія Господня, въ сел Коломенскомъ, сооруженная въ 1532 году, при в. к. Василіи Іоаннович и митрополит Діонисій. Лтописецъ говоритъ объ этой церкви, что она ‘такая великолпная, какой еще не бывало въ Россіи’. Она иметъ видъ восьмигранной башни, обведенной со всхъ сторонъ тройными теремками на полуколоннахъ и обширною крытою папертью съ тремя ступеньчатыми входами. 5) Царское мсто у наружной алтарной стны въ той же Вознесенской церкви, устроенное, по преданію, царемъ Алексемъ Михайловичемъ. 6) Настнная царская башенка въ московскомъ Кремл, въ индійско-турецкомъ вкус, похожая на восточную кіоску. На этой башенк, полагали, вислъ привезенный изъ Новагорода вечевой колоколъ.
Въ четвертой тетради: 1) Сухарева Башня, въ Москв — смсь стиля ломбардскаго съ готическимъ, по-видимому, образцомъ этой башн служили аугсбургская и амстердамская старыя ратуши. Г. Онегиревъ приводитъ въ своемъ описаніи все, что сохранилось объ этой башн въ преданіяхъ и въ письменныхъ памятникахъ, и объясняетъ, отъ-чего московскіе старожилы приписываютъ сверхъестественное значеніе тому, что происходило въ этой башн въ царствованіе Петра, суеврный страхъ, который внушала эта башня, гд была математическая и навигаціонная школа, гд жилъ Брюсъ, занимавшійся астрономіей, математикой и издавшій первый календарь, гд, наконецъ, собиралось нептуново общество, къ которому принадлежалъ и самъ Петръ, и въ которомъ, вроятно, происходили совщанія касательно флота въ Россіи… 2) Церковь св. Іоанна Богослова, въ ростовскомъ Кремл,— стиль византійскій съ мавританскими украшеніями, XVII вка. 3) Боярская-Площадка, въ московскомъ Кремл — получившая свое названіе отъ бояръ, введенныхъ, путныхъ и ближнихъ, собиравшихся здсь въ ожиданіи царскихъ выходовъ. Не-дозжая царскаго двора на лошадяхъ верхомъ, а съ XVII столтія въ каретахъ и рыдванахъ, они останавливались и шли пши во дворецъ, боярская площадка служила имъ мстомъ отдыха, сбора и совщанія о томъ, что говорить царю, прежде, чмъ увидятъ свтлыя царскія очи и ударятъ ему челомъ. 4) Украшеніе надъ дверью въ святыя сни и ршетка соборной церкви Спаса, что за Золотою Ршеткою. 5) Церковь въ сел Троицкомъ-Голенищев, близь Москвы — XVII столтія, замчательна гармоніей своихъ пяти главъ. 6) Стефанова Часовня, на Поклонной Гор, близь Троицко-Сергіевской Лавры, XVII вка.
Изданіе отличается тою степенью совершенства литографіи, какое только возможно, у насъ при ныншнемъ состояніи этого искусства. Только въ текст поражаютъ читателя нкоторыя особенности въ правописаніи, отъ которыхъ уже онъ давно отвыкъ, и потому он непріятно дйствуютъ на глазъ, напримръ, отъ-чего угодно одному только г. Снегиреву писать везд ето, етотъ, а не это и этотъ, какъ пишутъ вс? Сверхъ того, пуризмъ его въ язык доходитъ иногда до такой изъисканности, что трудно бываетъ понять смыслъ: это происходитъ отъ желанія, свойственнаго только археологу и антикварію, непремнно навязать читателю старинное русское слово, давно вышедшее изъ употребленія и почти забытое, что, не смотря на занимательность фактовъ, приводимыхъ г-мъ Снегиревымъ, и его изслдованія, длаетъ сухимъ текстъ его для чтенія.