РУСЬ В УМБРИИ
РУСЬ В УМБРИИ
Умбрских гор синеющий кристалл…
Вяч. Иванов
* * *
* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Русь в Умбрии, Зайцев Борис Константинович, Год: 1947
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
‘Над горами, вдалеке, лиловеет облако и под ним беззвучной сеткой висит дождь, изливающийся за десятки верст. А правее солнце, выбившись из облака, золотисто выхватило возвышенность, где короной красуется далекая Перуджия, заволокнутая легкой дымкою, жемчужной’.
Так, много лет назад, представлялась мне долина Умбрии из окна библиотеки в Ассизи. А на днях пришло письмо из Италии, где говорится:
‘Вы помните губернаторский дом на горе в Перуджии и рядом ‘Grande Alberto Brufani’, так вот с этой площадки мне показывали Ассизи. День был очень хороший, но гуляли тучки вдали — видно было, как Господь ‘дождил на праведные и неправедные’, а на Ассизи в просвете между тучками упал сноп света солнечного, и так близко казался монастырь и селения…’
Тридцать семь лет назад из Ассизи был виден золотой сноп над Перуджией, теперь из Перуджии над Ассизи. Тогда Господь ‘дождил на праведные и неправедные’, и одновременно виднелся дождь, а подальше солнце — велика, тиха долина Умбрии! и теперь то же. Так было, так будет.
Письмо написал мне из Перуджии русский певец. Был он там не один, их четверо: ‘Вокальный русский квартет’ — Денисов, Кайданов, Браминов, Пашутин. Выступали на празднествах города Перуджии с древним церковным нашим пением (‘Отче наш’ знаменного распева, ‘Свете тихий’ киевского, ‘Пасхальные песнопения’ валаамского и др.). Киев, Валаам, на высоком холме Перуджии, у подножия которого этрусский некрополь, а дальше святая гора и городок Ассизи, разные Беттоны, Порциункулы, св. Мария Ангельская — вся колыбель францисканства. И наше родное — в воздухе Умбрии.
К нам доходил и доходит, и будет доходить несмотря ни на что, свет их Франциска. Но вот и они слушали, сначала со вниманием просто, а потом с умилением, а в конце и восторгом — с итальянской горячностью выражавшимся — слушали наши напевы, голос русской религиозной души (и русского понимания красоты). Сужу по печатным отзывам. В них говорится, наряду с похвалами художеству исполнителей, о ‘глубокой поэзии’ этого народа, ‘возвышенно смиренной и могущественно мистической’. Другой автор, рядом с высокой оценкой исполняемого, говорит и о ‘простой и смиренной утонченности’ исполнителей. Вот, значит, в Перуджии, рядом с Ассизи, смиренно показывали наши певцы Русь Италии. Да, пора, пора! И настоящую. И в тишине. Слишком привыкли мы, за последнее время, к шуму, самовосхвалению. Бахвальство утомительно, невыносимо. Да к земле святого из Ассизи вовсе и не идет. ‘Какая страна, кроме Умбрии наших святых, могла бы лучше понять музыку столь глубоко мистическую?’ — говорится еще в ином итальянском тексте. А в другом месте сказано, что лишь народ, столько выстрадавший, как русский, мог создать это искусство. (И быть может, чтобы это сказать, надо самому тоже много перестрадать).
В том же перуджийском письме добавлено: ‘Здесь очень чтут святого, и народ под его заступничеством и его молитвами очень хороший и красивый, ладный какой-то’. Ну, вот, и слава Богу, что такой же осталась Умбрия, какой ее помню.
Вечером, на заре, выходя из Ассизи на прогулку, проходили мы тихими дорогами, среди виноградников, яблонь, оливок, при мелодическом перезвоне колоколов. И когда встречали крестьян, было такое чувство, что и эти простые, трудолюбивые люди, правда, ведь братья наши, хоть и верим на разных языках, да и вера не совсем одна. И почтительно друг с другом раскланивались.
Да, радостно узнать, что край святого все такой же, как и надо, и душа его отзывается голосу Руси вечной.
Певцы отпели свое в Перуджии и разлетелись. (Позже будут петь в Риме, Сицилии). Из них один и тотчас попал в Римдай ему Бог пред отъездом бросить монетку в фонтан Треви (чтобы еще раз в жизни увидеть Рим — таково там поверие).
А пока что ходил и бродил он по Риму и попал в собор св. Петра, там забрался на самую высь купола — снаружи. Сто лет назад Гоголь с Жуковским туда же подымались, рисовали: отлично рисовали, и всем хотелось записать — удержать прелесть Рима. А наш певец сел, как птица, в высоте, пред склонявшимся к Остии солнцем… (‘Вы знаете, какие краски бывают в небесах италийских и как этими нежными тонами Рим одевается, окрашивается сверху’ — да, я знаю, хотя на куполе св. Петра никогда не был). — Вот он сел и там сидя ‘почти полным голосом’ спел ‘Свете тихий’.
Русская мысль, 1947. 25 окт. No 28.
С. 241. Умбрских гор синеющий кристалл… — Из стихотворения Вяч. И. Иванова ‘Красота’ (1902).
‘Над горами, вдалеке…’. — Из очерка Зайцева ‘Ассизи’ (см. т. 3 нашего изд. С. 538).