Е. Нелидова
Русь в ее столицах
Типография товарищества А.С. Суворина ‘Новое время’.
Петроград
1916
Дмитриевский собор во Владимире. С.М. Прокудин-Горский. Фотография 1911 г.
Несколько слов из истории земли, на которой находятся город Владимир и Владимирская губерния. — Влияние ее переживаний на настоящее строение ее, внешний вид и условия жизни на ней. — Реки Волга, Ока, Клязьма и другие. — Остатки людей каменного века в некоторых местностях. — Финские племена среди древнейших обитателей берегов Волги и ее притоков.
‘Все течет, ничто не пребывает неизменным’. Так говорил греческий мыслитель Гераклит, живший за пять столетий до Р. Хр. Постоянную смену и неустанное движение он считал основным законом природы.
Не на глазах, конечно, отдельного человека, не за его короткую жизнь происходят великие перемены в природе, и даже в окружающей его местности. Вид земной поверхности меняется на протяжении сотен тысяч лет под влиянием разных переворотов в истории земли. Вид отдельных мест на земле меняется на протяжении веков под влиянием разных событий в истории людей, живущих на ней.
Теперешний Владимир, живописно раскинувший свои белокаменные соборы на холмистом берегу реки Клязьмы, ничего не говорит о какой-нибудь первобытной финской деревушке, бывшей на его месте за несколько веков до его возникновения. Еще меньше говорит он о безграничных дремучих лесах и топях, расстилавшихся на месте, где стоит теперь он и разбросаны десятки других городов и селений, кипящих жизнью и деятельностью. Смотря с высоких зеленых холмов на серебристую Клязьму и на роскошные луга, наполненные движением и звуками мириадов живых существ, с трудом вообразишь себе мрачную ледяную пустыню, холодным и мертвым покровом одевшую все кругом. А если заглянешь еще дальше, в необозримую глубь тысячелетий, увидишь здесь бесплодную каменистую почву или безбрежное море.
Но все такие переживания земли не проходили бесследно для ее теперешнего строения. Все они оставляли следы на ее поверхности, в виде отложений, которые сохранялись в ее напластованиях. По пластам земли и читали ученые лист за листом великую книгу ее истории.
В этих же пластах, налегающих один на другой, находили ученые и остатки жизни людей, живших в далекие, незапамятные времена. Иным путем не узнать ничего о людях, не оставивших после себя письменных памятников, о людях, не вошедших в записанную историю, о людях доисторических.
О древних финских племенах, ютившихся здесь среди лесов и болот, рассказывает уже нам первый русский летописец. Он же повествует о возникновении в этой области города Владимира и о славянах, искавших здесь приюта после разных невзгод, пережитых ими в других местах.
В настоящее время Владимир и Владимирская губерния находятся среди нескольких губерний, принадлежащих к обширной области России, которую принято называть Московской промышленной областью. Первую часть своего названия она получила от того, что все губернии, города и селения области тяготеют к одному общему центру Москве. Вторую — вследствие того, что почти все население области живет фабричной или кустарной промышленностью. История Русского государства рассказывает о том, как Москва стала центром не только всей этой области, но и всей России, а история земли указывает на условия, которые помогли краю сделаться промышленным.
Суша и вода боролись долго и упорно между собою за обладание областью нынешней русской равнины. Море не один раз заливало ее почти всю и царило на ней полновластным деспотом. Но во вновь начинающихся боях суша осиливала воду, изгоняла море и начинала свою работу. В один из таких боев не на жизнь, а на смерть суша изгнала море с нашей равнины, вероятно, на долгое время. По пластам земли нельзя определить того необозримого количества лет, которое прошло с тех пор, как область нынешней России перестала быть морским дном.
В наслоениях земли от этих ранних периодов ее жизни ученые не нашли признаков существования на ней человека. Предполагают только, что один из величайших переворотов в истории земли произошел отчасти на глазах первобытных людей. В этот период охладилась земля на севере, и устремились с высоты Скандинавского полуострова громадные ледяные потоки на русскую равнину. Пласты каменного угля, образовавшегося вследствие окаменения необъятных лесов исполинских деревьев, затопляемых морем, бесплодная известковая почва, состоявшая из окаменевших морских животных и растений, — все это покрылось новыми слоями, новыми отложениями, которые оставил после себя растаявший со временем громадный ледник. Проходя по финляндским скалам, ледник отламывал от них целые глыбы, растирал их в щебень и мелкую пыль, захватывал крупные обломки, примерзавшие к нему, и наносил все это на поверхность равнины. Эти отложения, называемые валунными, покрыли сплошь пути прохождения ледника. Они же изменили поверхность описываемого нами промышленного края. Здесь, между прочим, образовался так называемый ‘валунный суглинок’, сыгравший большую роль в деле гончарного, особенно кирпичного производства. Громадные залежи торфа, образовавшиеся к концу ледникового периода в необозримых болотах, наследие растаявшего ледника, вместе с толстым слоем внизу лежащего каменного угля, послужили основанием разнообразной фабричной и заводской промышленности края. Болотная руда, появляющаяся на местах болотно-озерных осаждений, перерабатывается здешними крестьянами на гвозди, косы, сошники, заступы и тому подобные изделия. Большое применение находят также и железные руды, залегающие в каменноугольных слоях.
Ледник изменил внешний вид области, то, что называют обыкновенно рельефом земной поверхности. Кроме разных песчаных и каменистых нагромождений, ледник нес за собой груды обломков от каменистых масс разных форм и величин. Он разбросал их по пути, образуя гряды холмов, которые оделись роскошной растительностью, когда растаял лед. Между холмами оставались котловины, заполнившиеся потом водой. Ледяные потоки промыли долины и образовали ложа для рек, область покрылась по всем направлениям сетью озер, рек, речек, ручьев и болот, а разрыхленная песчано-глинистая почва оделась роскошным лесным покровом.
Растаявший ледник наполнил водой глубокие долины, дал жизнь рекам, к которым потянулось все живое. Великая русская река Волга зародилась в обширном зыбком болоте. Вырастая в мягкой моховой колыбели, робко журча, пробирается она едва заметным ручейком среди непроходимых трясин. Пройдя так некоторое пространство и попадая в непроходимый еловый лес, ручеек, словно испугавшись чего-то на пути, снова прячется в родные мхи и теряется на время в необъятном болоте. Он еще не чувствует своей силы и мощи, не знает, какое великое будущее ждет его на просторе. Уже минуя лес, снова выбивается он на поверхность, затем, набираясь сил и расширяясь мало-помалу, течет зигзагами среди низменности, покрытой густой сочной травой. Здесь к нему пристают другие маленькие ручейки, пополняя его своей водой. Пройдя через озеро Волго, ручеек становится уже речкой, а приняв в себя другую речку — Селижаровку, начинает служить людям как судоходная река, родная кормилица Волга.
Дальше Волга протекает по ровному гладкому дну, не встречая на пути препятствий, кроме изредка попадающихся громадных валунов ‘одинцов’, оставленных в наследство ледником. Присоединяющиеся к ней на пути реки делаются ее притоками, применяются к ее направлению, не дерзая соперничать с ее могуществом, но питая ее своими соками. Только один приток, Вазуза, заставил ее принять свое направление. Народ отметил соперничество двух больших рек своеобразной легендой. Встретившись на пути, обе реки заспорили, по словам легенды, о том, кому из них первенствовать на белом свете. Не переспорив друг друга, Волга и Вазуза решили, выспавшись, бежать вперегонки к морю Хвалынскому (Каспийскому). Которая первая прибежит, та и будет верховодить. Легли спать. Вазуза проснулась среди ночи и побежала, не разбудив Волгу. Волга проспала до утра. Спохватилась, побежала догонять коварную соперницу и догнала таки ее у того места, где стоит теперь город Зубцов Тверской губернии. Увидала тут Вазуза, что ей спорить с Волгой не под силу, признала ее могущество и преклонилась перед нею.
Во всю мощь своих сил развернулась отсюда великая вольная река и потекла вплоть до Каспийского моря, все больше расширяясь и принимая в себя мелкие подвластные речки. То горы, покрытые лесом, смотрелись в ее волны, то серебристые пески и зеленые луга расстилались по ее берегам. Из дремучих лесов и непроходимых болот, из глухих, затаенных углов стремились большие и маленькие речки к своей владычице и приносили челны с новыми и новыми поселенцами для ее берегов. Вот что говорится о Волге в присказке к былине ‘Вольга Всеславьевич’:
‘Из-за лесу было из-за темнаго,
Из-под чуднаго креста с-под Леванидова,
Из-под белаго горюча камня Латыря —
Тут повышла, повышла, повыбежала,
Выбегала, вылегала матка Волга-река,
Местом шла она ровно три тысячи верст,
А и много же в себя она рек побрала,
Да побольше того ведь ручьев пожрала,
Широко-далеко под Казань пошла,
Шире далей того да под Астрахань,
Здесь пускала устьё ровно семьдесят верст,
Выпадала во морюшко Хвалынское’.
Многие народы, населявшие Волгу в древности, остались неизвестными истории. Многие царства вырастали и рушились на ее берегах, много людской крови примешалось к ее воде. Славяне издавна вели на ее берегах торговлю с болгарами и хазарами, потом русские князья ездили к низовьям Волги в столицу татарского царства на поклон хану, а с дальнейшим течением истории русского государства вся великая река стала русской.
Наряду с Волгой немалую роль сыграла в русской истории и тихая мирная Ока, впадающая в нее возле Нижнего Новгорода. Ока по-фински значит река. Это название, как и название большинства других местных рек и самой Волги, указывает на исконных обитателей их берегов — финнов. Некоторые финские племена, с которыми встретились пришельцы славяне в междуречье Оки и Волги, слились с новыми поселенцами и вошли в состав великорусского народа. В этом же междуречье были основаны торговые пункты славян — города Ростов, Суздаль, Торжок, а на притоке Оки Клязьме возник город Владимир, сделавшийся впоследствии столицей великого княжества Владимирского.
С историей этого города и княжества мы собираемся познакомить наших читателей.
Не было жизни в мрачной ледяной пустыне, только холод царил на ней, только бурные ветры создавали движение. Даже лучи солнца не согревали ее. Неизвестно, сколько тысячелетий держал ледник землю в своих оковах. Наступило все-таки время, когда он стал уступать теплу, которое потянулось откуда-то с юга, стал таять и удаляться к северу. За теплом потянулась и жизнь на освобождавшуюся землю. Понемногу стали появляться растения в разрыхленной глинистой почве, мириады мошек и разных мелких насекомых закишели на ней. Пришли разные звери, которые могли примениться к создающимся условиям жизни. Прибрели откуда-то громадные, неуклюжие и неповоротливые мамонты, носороги, пещерные медведи, исчезнувшие потом с лица земли. Вслед за всем этим появился и человек и стал отвоевывать себе жизнь среди непрерывного ряда препятствий и опасностей, сопровождавших его на каждом шагу, изощрявших его несовершенный ум и неискусные руки.
При описании Старой Ладоги, Новгорода и Киева нам приходилось уже указывать места так называемых стоянок этих древнейших предков современного человека. Как в Киеве, на Кирилловской улице, или в Коломцах против Новгорода найдены были при раскопках разные грубые поделки из камня и разные следы первобытной жизни людей, так и в области Владимира, возле древнего города Мурома, в оврагах села Карачарова, откопали что-то вроде каменных топоров вместе с обломками костей мамонта, носорога и других животных. Археологи определили эти находки как остатки жизни древнейших людей, принадлежавших к эпохе, которую они называют древнекаменной, или палеолитической. Грубыми каменными орудиями первобытный человек убивал своих врагов. Избавляя себя от опасности быть съеденным, он сам питался мясом убитого животного и прикрывался от холода его шкурой.
Опять прошло неизвестное количество тысячелетий, прежде чем вымерли чудовищные исполины, а человек сделался искуснее в добывании средств, облегчающих борьбу за существование. Остатки следующей эпохи развития человеческой жизни, новокаменной, или неолитической, находятся уже в гораздо большем количестве во многих местах как всей России, так и описываемой нами местности. Люди новокаменного века селились преимущественно вблизи рек и озер, на их берегах, покрытых густыми лесами. Здесь находили они обильную пищу, занимаясь охотой и рыболовством. Много найдено остатков жизни этих людей в области Верхне-Волжских озер, в долине Оки, возле того же старого, много видавшего на своем веку Мурома. В далекие, доисторические века широкая долина Оки была закрыта озером. Теперь она занята заливными лугами и небольшими дубовыми или березовыми рощами. Маленькая речка Суворошья пересекает ее, а песчаные холмы, покрытые сосновыми лесами, красиво нарушают однообразный рельеф низменности. Песчаные холмы — остатки дюн доисторического озера. При размытии их весенними водами появляются на поверхности разные каменные и костяные предметы, назначение которых часто может определить только опытный археолог. Здесь же находят и остатки глиняной посуды с сохранившимися следами украшений и отделки. Вблизи находят часто и могилы с человеческими черепами, а также разные постройки из дерева и сучьев неизменного соседа дикарей и первобытных людей — бобра. В некоторых местах верховьев Волги встречаются уже признаки общественной жизни людей, намеки на селения, огражденные каменной защитой. При одном из озер области верховьев Волги до сих пор сохранились такие остатки на холме, укрепленном большими валунами. На верхней площадке расположена заброшенная пашня, на которой местные жители, называющие холмы ‘городками’, часто находят обломки посуды и разных кремневых орудий людей каменного века.
Неизвестно, какого племени люди налаживали жизнь во всех этих местах, куда ушли они потом и кому уступили они свое место. Земная поверхность пережила здесь еще много разных перемен, много исчезло озер и рек, многие долины заросли лесами, затянулись зыбкими болотами, прежде чем живущие здесь люди стали известны другим более культурным народам. Названия их племен стали известны историкам этих народов, были ими записаны, вошли в историю. Первый греческий историк Геродот, живший за пять веков до Р. Хр., уже упоминает о каких-то андрофагах и меланхленах, населявших север и северо-восток нынешней России. По разным признакам ученые предполагают, что это были финские племена. Многие из этих финских племен в настоящее время уже исчезли, слившись с пришедшими к ним славянами. Следы их жизни сохранились в курганах, разбросанных во многих местах Волги и Оки. Сведения о жизни этих племен нашли отчасти в записях иностранных историков и отчасти при изучении языка сохранившихся финских племен.
При сравнительном изучении языков разных народов, соприкасавшихся друг с другом на одном и том же пространстве земли, познаются отношения народов между собою и выясняются заимствования, которые они сделали друг у друга. Так многие слова, обозначающие разные предметы жизненного обихода, заимствовали финны от пришельцев из Азии — иранцев, живших в верховьях Волги еще за несколько веков до Р. Хр. Из этих чужих, вошедших в язык финнов слов видно, что финны познакомились с употреблением некоторых металлов при посредстве иранцев. Из иранских слов, обозначающих у финнов земледельческие орудия, можно заключить, что земледелие было внесено к ним иранцами. Иранскими словами называются у финнов разные виды рогатого скота: очевидно, при посредстве иранцев финны стали пользоваться этими и другими животными, привлекли их к своему обиходу, сделали их домашними. По другим иранским словам, обозначающим князя, хозяина, владыку, можно представить себе подвластные отношения, в которых находились финны к иранцам. Финские племена жили не только в пределах изучаемой нами области, они разбросали свои поселения почти по всему северу области нынешней России. При этом расселении они соприкасались в разные времена с разными народами. В то время, как иранцы были их соседями на юге и на юго-востоке, на севере и северо-западе соседили с ними славяне, литовцы и германцы. По тем же, испорченным уже потом, чужим словам в финском языке заключают ученые и о доле влияния германской культуры на развитие культуры западных финнов. Названия золота, серебра и олова происходят у них от германских слов, обозначающих эти металлы. Наука не находит следов влияния славян на финнов в древние, доисторические времена, это влияние сказалось много позднее, при постепенном слиянии финнов с русским народом.
До X века лето-балты, или балтийские литовцы, вплотную соприкасались с финнами, живущими по берегам Оки и ее притоков, где возникли потом города Владимир, Рязань и Тамбов. Здесь и жило тогда то племя меря, о котором упоминает русский летописец. Как литовцы, так и меряне насыпали курганы над могилами своих покойников, которых сопровождали в далекую, неведомую жизнь разными предметами домашнего обихода. При раскопках тех и других курганов были найдены части одежды, украшений и оружия. Все это было одинаковое в могилах литовцев и западных финнов. И чем дальше финские поселения отходили от литовских, тем больше отличались бытовые предметы, находимые в их могилах. Затем, из заимствованных литовских слов усматривается, что соседние с литовцами финны ознакомились с некоторыми новыми растениями в земледелии, как с рожью и льном, выучились пользоваться сеном, приручили свинью, козу. Раньше знакомства с литовцами меряне жили в бревенчатых шалашах без пола, потолка, окон, теперь они стали строить теплую избу с двором около нее. Даже в религии их сказалось влияние литовцев, бог грома которых Перкун перешел к финнам под именем Пуркине.
Так влияли соседи на внешний быт финнов и на развитие их внешней жизни. Но общий склад их духовного миросозерцания был в полной зависимости от окружающей их природы. Своеобразное развитие этого миросозерцания вылилось в их народных преданиях или рунах, создавшихся главным образом в среде балтийских финнов, которые всегда были развитее своих сородичей, живших в глухих дебрях волжских лесов. Финны поклонялись стихиям, таким как воде, воздуху, ветрам, называя их человеческими именами, но не наделяя человеческими качествами и свойствами. В собрании их рун ‘Калевале’ эти стихии, вместе с добрыми и злыми богами, принимают участие в жизни и приключениях героев. Главная же сила и главное могущество героев заключается в слове, которому финны придавали, очевидно, громадное значение. Не оружием борется герой ‘Калевалы’ со своими врагами и мрачными силами недоступной природы, а заклинаниями. Заклинания же основываются на познании сущности вещей, этим познанием одерживается победа. Кровь, вытекающую из раны, сделанной железом, заклинатель останавливает, рассказывая о происхождении железа. Герой истекает кровью, пока не находит такого заклинателя. Также укушение змеи излечивается рассказом о происхождении змеи. При помощи заклинаний герои ‘Калевалы’ создают леса, озера, скалы, превращаются сами в различных животных и превращают других. Но владыка природы и людей, человек ‘Калевалы’ не может управлять стихийными божественными силами, к ним он обращается с молитвою, как к божествам. Главный герой, первый человек на земле, Вейнемейнен, родившийся от матери воды Ильматары, засеивая землю, рассаживая деревья и растения, так молится Укко, богу видимого неба:
‘Укко, ты мой Бог высокий,
Укко, ты Отец небесный,
Ты, который правишь в тучах,
Облачка все направляешь!
Ты держи совет на тучах,
В небесах совет правдивый,
Ты пошли с востока тучу,
Тучу с севера большую,
А от запада другую,
Тучу с юга побыстрее:
Ниспошли ты дождь небесный,
Пусть из тучи мед закаплет,
Чтоб колосья поднялися,
Чтоб хлеба зашелестели’ [*].
[*] — ‘Калевала’ — перевод Вольского. Оттуда же взяты и другие цитаты из ‘Калевалы’, приводимые ниже.
Этот же могучий заклинатель Вейнемейнен был изобретателем первого музыкального инструмента — кантеле — неоцененного сокровища, добыть которое стремились многие, но никто не умел управлять им, кроме старого Вейнемейнена. Звуки кантеле также могущественны и подчиняют, между прочим, водяного царя.
Главное божество, фигурирующее в ‘Калевале’, — творец всего мира Юмала, за ним идет Укко. Дочь воздуха Ильматара делается матерью воды. Воздух порождает утку, из яиц утки образуются суша и небесные светила. Желая сказать, что вода была причиной возникновения различных видов суши, финны говорят в своих рунах, что мать воды Ильматара образовала скалы, берега, долины. Утка, по словам предания, искала места, чтобы снести яйца, и не могла найти ничего подходящего среди безграничных волн моря.
‘Полетала, осмотрелась,
Призадумалась, сказала:
‘Коль на ветре дом поставлю,
На волнах мое Жилище —
То разрушит дом мой ветер,
Унесут жилище волны’.
Ильматар пожалела утку и выставила из воды колено, которое утка приняла за кочку. Она устроила на колене гнездо, снесла шесть яиц золотых и одно железное, затем стала их высиживать. На третий день колено Ильматар так разогрелось, что она не могла вытерпеть и опустила его. Яйца упали в воду и разбились там на куски, но
‘Не погибли яйца в тине,
И куски во влаге моря,
Но прекрасно изменились,
Превратились все в обломки:
Из яйца, из нижней части,
Вышла мать-земля сырая,
Из яйца, из верхней части,
Стал высокий свод небесный,
Из желтка, из верхней части,
Солнце светлое явилось,
Из белка, из верхней части,
Ясный месяц появился,
Из яйца, из пестрой части,
Звезды сделались на небе,
Из яйца, из темной части,
Тучи в воздухе явились’.
Миросозерцание финнов поволжских было гораздо грубее и наивнее. Постоянные жители берегов рек и леса, они привыкли поклоняться воде в лице водяного и лесу в лице лешего — хозяина леса, стерегущего свое имущество — деревья, травы и забавляющегося пуганьем путников хохотом и дикими криками. Этого лешего заимствовали у финнов и русские. Водяной царь в новгородской былине о богатом купце Садко тоже напоминает водяного в финской ‘Калевале’. Также перешло к русским поклонение камням и деревьям, с которым долго боролись христианские просветители. Финны вообще с трудом поддавались христианскому воздействию, упорствуя в своих языческих суевериях. Но невысокого мнения о своих богах были некоторые племена волжских финнов. Когда их спрашивали, какому богу они верят, они отвечали: ‘Антихристу’, а на вопрос, где он живет, говорили: ‘В бездне’. Хотя и у них также были свои добрые и злые боги. Добрый бог — Чампас жил на небе, а злой — Шайтан в недрах земли. Шайтан вздумал сотворить человека, рассказывает одна мордовская легенда о сотворении мира, захотел он слепить человека из глины, земли и песка по образу бога Чампаса, но это ему не удавалось. Выходил человек похож то на свинью, то на собаку, но не было в нем ни малейшего сходства с Чампасом. Обратился тогда Шайтан к птичке-мыши и попросил ее свить гнездо в полотенце Чампаса и вывести там детей. Птичка-мышь согласилась. Полетела на небо и вывела детей в полотенце, которым Чампас вытирался в бане. Полотенце не выдержало тяжести мышат и упало на землю. Шайтан подхватил его и вытер им голову своего человека, которая и получила после того подобие Божие. Теперь оставалось вложить в изображение живую душу. Это опять не удавалось Шайтану. Тут подошел к нему Чампас и прогнал его, говоря, что сам сотворит человека. Шайтан заспорил и стал просить Чампаса позволить ему хотя бы постоять тут и посмотреть, как он будет вкладывать душу в его изображение человека. Поспорив, решили потом так поделить человека: Чампас взял себе душу, а Шайтану отдал тело. Потому так и пошло с тех пор, что душа человеческая идет на небо к Богу, а тело его гниет в земле, идет к Шайтану. А птичку-мышь Чампас наказал тем, что отнял у нее крылья и дал вместо них хвост и лапки, такие же, как у Шайтана.
При описании расселения финских племен русский летописец говорит: ‘На Беле озере сидят весь, на Ростовском (Неро) меря, а на Клещине (Переяславском) озере меря же, по Оце реце, где потече в Волгу, мурома язык свой, и черемиса язык свой, мордва свой язык’. Из этих указаний можно видеть, что в области между Волгой и Окой жили племена меря, мурома, черемисы и мордва. Два последние племени и до сих пор живут в некоторых волжских губерниях, но меря и мурома исчезли, слились с великорусским народом. Меряне, занимавшие большие пространства по берегам озер Ростовского и Переяславского, оставили здесь большое количество курганов, которые были раскопаны известным археологом графом Уваровым. Из раскопок этих курганов и окружающей их местности можно определить места поселения мерян. На месте Владимира и в его окрестностях жили они, по-видимому, еще в глубокой древности. Разрытые курганы открыли свою тайну исследователям. Полуистлевшие одежды на скелетах и разные полусгнившие предметы рассказали, как одевались похороненные здесь люди, какие украшения любили они носить на себе, какими предметами пользовались в своем жизненном обиходе, чем сражались и чем занимались. Меряне, как и другие языческие народы, клали в могилу покойника все любимые им при жизни вещи. Воина хоронили с оружием, конской сбруей, стременами. С купцом шли на тот свет весы, гири, денежный мешок, шкатулка. С хозяйкой дома клали иглу, ножницы, серп, замок. Как мужчину, так и женщину одевали в лучшие одежды со всевозможными украшениями. Разные амулеты, серьги, бусы, бляхи, пряжки находили в могилах в громадном количестве. И на всех этих предметах также замечается то или другое чужое влияние. Так здесь, на разных частях одежды и украшений мерян, ясно видно влияние норманнов, которым платили финские племена дань до призвания варягов славянами. Разнообразные монеты, тоже в большом количестве найденные при раскопках, указывают на то, что на протяжении нескольких веков меряне вели торговлю с разными народами востока и запада. Кроме торговли, меряне, очевидно, занимались хлебопашеством, обработкой льна, овцеводством, охотой, рыболовством, обработкой металлов, гончарным ремеслом и выделкой кож.
По мере распространения христианства, принесенного сюда славянами, стал исчезать обычай курганного погребения. Но заросли многие старые христианские кладбища, а немые таинственные курганы веками стояли и возбуждали народное воображение, служа поводом к созданию разных легенд. Так сложилась, например, легенда о двух ростовских богатырях, один из которых был будто бы похоронен в большом кургане на берегу Ростовского озера. Богатыри повздорили между собой, и один убил другого. Сестра убитого похоронила его и собственными руками по горсти наносила курган на могилу. По ее имени курган называется Авдотьиным, овраг неподалеку, из которого будто бы она носила землю, называется ‘Авдотьиным болотом’, а дорога к нему ‘Авдотьиной дорогой’.
Вероятно, на создание этой легенды повлияло новгородское сказание о Гостомысле, которому приписывают призвание варягов. Там народ наносил якобы землю по горсти на могилу своего любимого героя.
Постепенное расселение славян по Восточно-Европейской равнине. — Природные условия страны в древние времена, привлекавшие поселенцев. — Три периода русской колонизации. — Первые русские города в междуречье Волги и Оки. — Встреча русских с финнами, их взаимные отношения и влияние друг на друга.
Многоводные реки Восточно-Европейской равнины с давних пор приносили в ладьях и стругах все новых и новых обитателей для своих берегов. Славяне приезжали на новые, привольные места необъятной равнины с прикарпатских долин. Это было еще в глухие языческие времена. Герой старинной христианской легенды, Георгий храбрый, может быть только ‘учал в те поры думу крепкую оповедати своей родимой матушке’, собираясь ‘ехать ко земле светло-русской утверждать веры христианские’. Земля светло-русская в пору этого первоначального расселения славян была не такая, какой мы видим ее теперь. Рука человеческая во многих местах не прикасалась еще ко всем богатствам здешней природы. На необъятном просторе здесь господствовали леса, вода или степь. Дремучие леса тянулись на сотни верст по топким трясинам и болотам или песчаным холмам. В безмерную ширь и даль растянулись реки по зеленым равнинам. Георгию Храброму, победителю чудовищ и устроителю порядка на земле, приходилось бороться с этим хаотическим обилием и нестроением природы и ее населения. Так, наезжал он, по словам легенды, ‘на те леса на темные, на те леса на дремучие. Нельзя Георгию тут проехати, нельзя Храброму туто подумати’. Или ‘на те горы на высокия, на те холмы на широкие, на те моря на глубокия, на те реки на широкия’. И все это распределялось потом в порядке по всей ‘земле светло-русской, по Божьему все велению, по Георгиеву все молению’. Встречал он множество всяких зверей, столпившихся вместе, и приказывал им разойтись всем по своим местам ‘по всей земле светло-русской, по степям-полям без числа, а и есть про вас на съедомое во полях трава муравчатая, а и есть про вас на пойлища во реках вода студеная’. Наткнулся он, наконец, на целое стадо змеиное, которое сказало ему, что земля русская ‘словом заказана, заповедана, что пеш человек по ней не прохаживал, на коню никто не проезживал’.
Вот эти-то темные, таинственные лесные чащи, хотя и населенные в воображении древних язычников всевозможными чудовищами, этот простор необозримых степей, раздолье широких рек и привлекали к себе пришельцев из чужих стран. Охотник и зверолов находил в лесах обилие крупных и мелких зверей и всяких птиц, земледелец приходил на новину, никем не занятую, выпускал скот на богатые пастбища, а множество рек не только обещало всем хороший улов рыбы, но еще и помогало купцам развозить товары по разным странам. Дорогие меха соболя, горностая, куницы, белки, лисы, сладкий душистый мед и воск высоко ценились и имели хороший сбыт на рынках Булгара и хазарского Итиля на Волге. Кроме того, славянские поселенцы, или колонисты, как обыкновенно называют людей, занимающих свободные земли, избавлялись от опасного и постоянного врага, которого встречали в лице греков, когда жили на реке Дунае возле Карпатских гор.
Века с седьмого различные источники начинают уже указывать на многие славянские племена, расселившиеся по великому торговому пути ‘из варяг в греки’. Реками Волховом и Днепром с их притоками соединял этот путь два образовавшиеся уже в то время торговые пункта, Киев и Новгород. История не знает в точности, когда основались эти города, так же как и некоторые другие в верховьях Волги и по берегам Оки. Предполагают только, что последние были основаны уже новгородцами, приплывшими сюда по рекам Шексне и Волге. Смелые новгородские удальцы спускались вниз по рекам на своих легких ладьях, брали в полон мирных финских жителей или просто захватывали свободные земли на берегах. Кроме новгородцев, или ильменских славян с севера, приходили к верховьям Волги и кривичи с запада. Мирным или разбойным путем забирали они земли и садились на них семейными группами или родом, управляясь
Прочитали? Поделиться с друзьями:
