РУМЫНІЯ И ЕЯ ОТНОШЕНІЯ КЪ РОССІИ, АВСТРІИ И СЛАВЯНАМЪ.
РУМЫНІЯ И ЕЯ ОТНОШЕНІЯ КЪ РОССІИ, АВСТРІИ И СЛАВЯНАМЪ.
Влад — овъ.
‘Русская Мысль’, No 6, 1881
Румыния и ее отношения к России, Австрии и славянам, Пашков Ипполит Александрович, Год: 1881
Время на прочтение: 29 минут(ы)
10-го мая состоялось торжественное коронованіе короля Карла румынскаго.
Преобразованіе Соединенныхъ Придунайскихъ княжествъ въ Румынское королевство давно уже подготовлялось букарештскимъ правительствомъ. Но, несмотря на увренность въ поддержк большинства депутатовъ и сенаторовъ, министерство Братіано долго не ршалось возбудить этотъ вопросъ. Только удостоврившись, что княжества не постигнетъ неудача, подобная испытанной Сербіею въ 1876 г., правительство выразило согласіе на внесеніе въ палаты предложенія о провозглашеніи королевствомъ Румынскаго княжества. Нельзя не признать, что въ Букарешт дйствовали весьма осторожно. Въ настоящемъ вопрос румыны давно уже могли разсчитывать на поддержку Германіи и Франціи и если откладывали свое намреніе, то потому, что не имли свдній, признаетъ ли Европа новое королевство. Правительство не могло не знать, что какъ Австрія, такъ и Россія не могли сочувственно относиться къ его намреніямъ, и поэтому, чтобы достичь благопріятныхъ результатовъ, румыны должны были искать содйствія одной изъ вліятельныхъ великихъ державъ. Подобное содйствіе могло имъ быть оказано только Германіей. Не говоря уже о личныхъ симпатіяхъ императора Вильгельма, Германія должна была поддерживать румынское правительство и потому, что усиленіе княжества вполн отвчаетъ ея интересамъ. Поэтому-то германское вліяніе отнын будетъ усиливаться въ Букарешт. Румыны не могутъ не понимать, что Берлинъ представляетъ для нихъ серьезную опору и что, допустивъ преобладаніе германскаго вліянія, они боле выиграютъ, чмъ потеряютъ. Австрія, которой могло бы быть непріятно сближеніе Румыніи съ Германіей, едва ли ршится дать это почувствовать послдней, такъ какъ сама дйствуетъ подъ давленіемъ Берлина и слишкомъ дорожитъ теперь дружественнымъ расположеніемъ Германіи, чтобы въ чемъ-либо открыто противодйствовать ей. Напротивъ, не подлежитъ сомннію, что въ большинств вопросовъ она не отдлится отъ Германіи. Признаніе ею королемъ кн. Карла можетъ служить этому нагляднымъ доказательствомъ. Хотя преобразованіе Румыніи идетъ прямо въ разрзъ съ интересми Австріи, тмъ не мене внское правительство не считало возможнымъ протестовать противъ него, подобно тому, какъ оно сдлало въ 1876 г. относительно Сербіи.
Въ настоящее время, когда преобразованіе княжества въ королевство уже совершилось, намъ необходимо уяснить себ, какія послдствія для Россіи, славянъ и западныхъ державъ можетъ имть эта перемна. Конечно, букарештское правительство въ матеріальномъ отношеніи ничего не выигрываетъ теперь, но въ нравственномъ, несомннно, оно много пріобртаетъ. Еще когда Румынія оффиціально была извстна подъ названіемъ Соединенныхъ Придунайскихъ княжествъ, либеральная партія мечтала о соединеніи всхъ румынъ, причемъ наиболе увлекавшіеся даже заявляли о необходимости установить политическую связь съ куцо-влохами ессаліи и Македоніи. Но въ то время на мечты увлекавшихся патріотовъ не обращалось почти никакого вниманія. Въ Россіи, Австріи и Сербіи мало кто зналъ даже, что на берегахъ Дымбовицы и Бохлуя {Букарештъ на р. Дымбовиц, Яссы на р. Бохлу.} замышляютъ объ отторженіи части ихъ территорій. Порта же совершенно игнорировала всякую связь между румынами и куцо-влохами. Съ 1866 г., т. е. съ воцаренія князя Карла гогенцоллернскаго, панрумынскія идеи быстро начинаютъ развиваться среди интеллигенціи и всмъ, кому приходилось за послднія десять лтъ сталкиваться съ ея представителями, не разъ удавалось, конечно, слышать, что рано или поздно послдуетъ возсоединеніе румынскихъ земель, или, другими словами, что Россія потеряетъ Бессарабію, Австрія — Буковину и Трансильванію, славяне — Виддинскій и Зайчарскій округи. Только относительно куцо-влоховъ румыны не знаютъ еще, въ какое къ нимъ положеніе должно стать королевство. Мысли о румынскомъ единств все чаще и чаще высказывались въ послднее время и ими увлекается вся интеллигенція. Румыны не ограничиваются однако теоретическими разсужденіями, а нердко прибгаютъ и къ манифестаціямъ для заявленія о связи съ своими единоплеменниками. Теперь, когда Румынія преобразовалась въ королевство, эти манифестаціи значительно усилятся. Румынскій король получаетъ въ глазахъ многихъ особенное значеніе. Народъ привыкъ видть Румынію раздленною на княжества и поэтому съ понятіемъ о княз не связывалось понятія о глав румынскаго народа. Могли быть и другіе румыны, не подчиненные этому князю. О корол же Румыніи патріоты хотятъ создать понятіе какъ о покровител вообще всхъ румынъ, гд бы ни находились они, и такимъ образомъ узаконять нравственную связь между Букарештомъ и румынскими провинціями, независимыми отъ правительства Карла. Но на упроченіи одной нравственной связи едва ли остановятся румыны, хотя даже и этой цли не могутъ сочувствовать ближайшіе сосди княжествъ. По всей вроятности, наиболе ршительные кружки прибгнутъ къ агитаціи въ Буковин, Бессарабія и другихъ провинціяхъ, населенныхъ румынами. Букарештское правительство не будетъ принимать участія въ этой агитаціи, но едва ли ршится преслдовать руководителей ея, хотя бы и знало ихъ. Поэтому намъ надо быть своевременно готовыми къ борьб съ сепаратистскою агитаціей на нашей границ съ Румыніей. Предвидть это можно было еще въ конц шестидесятыхъ годовъ, но нельзя не признать, что событія слишкомъ быстро слдовали одно за другимъ.
Совершенно въ такомъ же положеніи, какъ и мы по отношенію въ румынамъ, находится Австрія, разница въ томъ только, что букарештское правительство не пожелаетъ дать Австріи почувствовать, что оно иметъ виды на Буковину и Трансильванію, предоставивъ это частной иниціатив, и хотя недостатка въ подобной иниціатив не будетъ, но министерство тмъ не мене не будетъ отвтственно за это.
Славяне Балканскаго полуострова отъ уселинія и упроченія той Румыніи, которую мы теперь видимъ передъ собою, также должны будутъ испытать только одни неудобства. Не говоря уже о территоріальныхъ претензіяхъ румынъ, весьма еще спорныхъ, но тмъ не мене поддерживаемыхъ ими, въ особенноcти не выгодна для славянъ та политическая роль, которую принимаетъ на себя новое королевство. Румынія вс боле сближается съ западными державами и становится орудіемъ въ рукахъ противниковъ самостоятельнаго развитія славянскихъ народностей. Правда, вопросъ еще — отвчаетъ ли подобный образъ дйствій Румыніи ея истиннымъ интересамъ, но что она дйствуетъ такимъ образомъ, едва ли возможно усомниться. До послдняго времени существовали причины, связывавшія интересы славянъ съ интересами Румыніи: это — зависимость отъ Турціи и стремленіе общими усиліями добиться полной свободы. Теперь цль эта достигнута и многіе румынскіе государственные дятели полагаютъ, что въ славянахъ не представляется боле надобности и что только Европа можетъ оказать содйствіе для дальнйшаго развитія силъ Румынскаго королевства. Но тамъ какъ большинство великихъ державъ относятся несочувствіемь къ стремленіямъ славянъ, то понятно, что и румыны будутъ по возможности противодйствовать послднимъ. Выводъ этотъ на столько естествененъ, что трудно оспоривать его. Настойчивые и небезосновательные слухи, ходившіе въ минувшемъ году о состоявшемся сближеніи между Румыніей, Германіей и Австріей, лучше всего свидтельствуютъ о томъ направленіи, котораго будетъ держаться букарештскій кабинетъ. Въ настоящее время мы по-невол должны смотрть на Румынію какъ на тормозъ, который будетъ препятствовать благопріятному для славянъ разршенію восточнаго вопроса, и поэтому наши и ея интересы не могутъ быть солидарны. Какъ ни грустно признать это, тмъ не мене, въ интересахъ самого вопроса, лучше своевременно понять дйствительное положеніе длъ, чмъ убаюкивать себя ложными надеждами. Румынское королевство заняло видное мсто въ ряду второстепенныхъ европейскихъ государствъ и представляетъ изъ себя силу, на которую нельзя не обращать нкотораго вниманія. Правда, по внутреннему своему содержанію оно по-прежнему остается еще несостоятельнымъ, но его политическое значеніе не подлежитъ ни малйшему сомннію. Принимая же во вниманіе ту предупредительность, которую называли и выказываютъ въ Букарешт относительно западныхъ великихъ державъ, Россія должна внимательно слдить за всмъ, что совершается на правомъ берегу Прута. Мы, конечно, не можемъ смотрть на Румынію не только какъ на нашего врага, но даже какъ и на противника, но, какъ орудіе противъ Россіи, она можетъ сослужить нашимъ противникамъ хорошую службу. Возможно даже, что Румынія сама пострадаетъ отъ этого, тмъ не мене весьма сомнительно, чтобъ она добровольно отказалась отъ той роли, которая указана ей западными державами.
Исторически Румынія не враждебна Россіи и только условія, при которыхъ она организовалась въ послднее время, поставили ее въ теперешнее положеніе относительно насъ. Напротивъ, на основаніи историческихъ данныхъ, слдовало бы предполагать, что изъ нея выработается союзница единоврныхъ ей славянскихъ племенъ. Въ виду этого едва ли возможно утвердительно сказать, что ея настоящее положеніе со-временемъ не измнится. Самостоятельная политическая жизнь только-что начинается для Румыніи.
Древнйшія историческія свднія, которыя имются о румынахъ, знакомятъ насъ съ двумя отдльными и самостоятельными втвями этого племени, которое составилось, по всей вроятности, изъ нсколькихъ племенъ, причемъ преобладающимъ элементомъ явились римскіе колонисты въ древней Дакіи, въ послднемъ не трудно убдиться, ознакомившись съ языкомъ румынъ, весьма схожимъ съ нкоторыми итальянскими нарчіями. Вытсненные изъ своихъ полей многочисленными ордами, въ конц III-го вка проходившими въ Европу чрезъ Дакію, румыны были вынуждены удалиться въ неприступныя горы Трансильваніи и здсь, по преданію, въ двухъ удлахъ, Вакарашъ и Марамошъ, сохранили остатки своей независимости. Въ XIII-мъ вк владтель Вакарашскаго удла, Раду Черный (aegru), спускается съ горъ и занимаетъ Валахію, гд и организуетъ правильное государственное устройство, такимъ образомъ образуется господарство Валашское. Спустя немного времени посл Раду румыны выходятъ и изъ Марамоша и занимаютъ пространство между Днстромъ и Серетомъ, гд возникаетъ другое румынское государство, Молдавія. Но какъ Молдавія, такъ и Валахія не долго остаются самостоятельными (послдняя сравнительно доле). Ближайшіе сосди румынъ, поляки, венгерцы и турки, поперемнно подчиняютъ себ то одно, то другое княжества и, вся исторія румынъ, до начала XVIII-го вка, представляетъ собою лишь рядъ кровопролитій и насильственныхъ смнъ господарей. Благодаря этимъ ненормальнымъ условіямъ, вліяніе турецкаго правительства на княжества постоянно усиливается, и въ первой четверти минувшаго столтія, когда въ положеніи ихъ начинаетъ принимать участіе Россія {Россія имла нкоторые сношенія съ княжествами еще до Петра Великаго.}, они только номинально сохраняютъ свою независимость. Господари XVIII-го столтія мало чмъ отличаются отъ турецкихъ пашей и назначаются Портой на короткое время. За весь слишкомъ четырхъсотлтній періодъ существованія княжествъ отъ разселенія по Серету до замны туземныхъ князей греками-фанаріотами, избираемыми въ Константинопол, Молдавія и Валахія имли по одному только свтлому моменту въ жизни. Валахія — при Михаил Храбромъ расширившемъ ея предлы (1592—1601), а Молдавія — при Стефан Великомъ (1458—1504). Задушевною мыслію обоихъ этихъ господарей было соединить Молдавію съ Валахіею и оба они временно достигли своей цли, но не имя достаточно силъ, чтобъ удержать княжества отъ полнаго распаденія. Даже и въ блестящій періодъ Стефана Великаго Молдавія признала надъ собой главенство иностранныхъ державъ: такъ, до самаго момента своей смерти, онъ считалъ себя въ ленной зависимости отъ Польши. Не подлежитъ, однако, сомннію, что еслибы преемники этого господаря обладали хотя нкоторыми изъ тхъ качествъ, которыми наградила судьба Стефана, то княжества были бы избавлены отъ многихъ испытаній, пережитыхъ ими въ теченіе боле трехъ съ половиной столтій.
Со времени Прутскаго мира и до Кучукъ-Кайнарджинскаго договора Молдавіи и Валахія были беззащитными жертвами турецкаго произвола. Три фанаріотскія {Греки, населявшіе константинопольскій кварталъ Фанары, назывались фанаріотами.} семейства: Маврокордата, Гики и Раковицы — поперемнно владли княжествами, безжалостно раззоряя и грабя народъ, чтобъ имть возможность выплачивать громадныя суммы, которыя въ нихъ требовали константинопольскіе паши. ‘Въ то время, какъ румынскій крестьянинъ, — говорятъ французскій писатель Вальянъ {La Romauie au histoire, langue, literature, orographie, statistique des peuples de la Catigue d’or Ardaliens, Wallques et Moldaves, rsums sons le nom de Romans.} o фанаріотскомъ період, — не имлъ ни одежды, ни постели, ни имлъ необходимой домашней утвари, — въ то время, какъ камышъ или сырая земля служитъ ему ложемъ, его надменные хищники были покрыты съ головы до ног шелкомъ, золотомъ и дорогимъ горностаемъ’. Ровно сто десять лтъ тому назадъ Молдавія и Валахія, въ первый разъ посл долгихъ испытаній вздохнули свободно. Занятіе княжествъ русскими испытаній, съ восторгомъ было встрчено всмъ населеніемъ. Особая депутація отправлена была къ императриц Екатерин, для принесенія благодарности за избавленіе отъ турецкаго и фанаріотскаго ига. Одно время возбужденъ былъ даже вопросъ объ окончательномъ отдленіи отъ Турціи Молдавіи и Валахіи, но впослдствіи Россія ограничилась облегченіемъ положенія жителей обоихъ господарствъ. Условія Кучукъ-Кайнаджійскаго міра, значительно улучшавшія участь молдо-валаховъ {16 ст. Кучукъ-Кайнарджійскаго договора.}, послужили основою дальнйшему расширенію правъ румынскаго народа. Вс послдующія войны Россіи съ Турціей, доставляли румынамъ все большія и большія политическія права. Аккерманская конвенція и Адріанопольскій договоръ почти совершенно высвободили княжества изъ подъ турецкаго ига и сохранили за Портой только верховную власть. Турецкое правительство лишилось почти всякаго вліянія на внутреннее управленій Молдавіи и Валахіи. Во время занятія княжествъ русскими войсками, посл заключенія съ Турціей Адріанополькаго трактата, русскій комиссаръ, графъ Киселевъ, выработалъ, при участіи мстныхъ дятелей, ‘органическій уставъ’, на основаніи котораго должны были управляться княжества. Въ то время симпатіи румынъ были на сторон Россіи, благодаря жертвамъ которой они возродились къ политической жизни. Время графа Киселева есть время наибольшаго вліянія Россіи. Въ начал сороковыхъ годовъ вліяніе это начинаетъ колебаться. Въ княжествахъ образуются крайнія партіи, хотя весьма незначительныя, но которыя съ каждымъ годомъ все боле усиливаются, становятся противниками самодержавной Россіи и мало-по-малу подтачиваютъ наше вліяніе. При политической неразвитости большинства румынъ, которою и теперь они отличаются, ихъ было не трудно увлечь примромъ родственныхъ румынамъ романскихъ народовъ. Руководители забывали, однако, что Франція и Италія имютъ за собой столтія исторической жизни, тогда какъ Молдавія и Валахія только что выступали на политическое поприще, да и то какъ государства полунезависимыя. Политическія волненія въ княжествахъ тайныя и явныя, почти не прерывались съ конца тридцатыхъ годовъ и до начала первой восточной войны. Отвтственность за эти волненія въ значительной степени, впрочемъ, падаетъ на господарей, которые въ большинств случаевъ преслдовали свои личныя выгоды, а не интересы народа.
Парижскій трактатъ совершено измнилъ положеніе Молдавіи и Валахіи. Протекторатъ надъ княжествами пріобртенный Россіею по Кучукъ-Кайнарджійскому міру и вполн установленный послдующими договорами былъ уничтоженъ и вся Европа гарантировала ихъ будущность. Согласно Парижскому трактату международная коммиссія обратилась къ особымъ народнымъ собраніямъ княжествъ (‘диванамъ’) съ предложеніемъ изложить т условія, которыя они желали бы положить въ основаніе новаго государственнаго устройства Молдавіи и Валахіи. Молдаване представили довольно опредленныя требованія, тогда какъ валашскій диванъ высказался уклончиво, но въ обоихъ княжествахъ заявлено было желаніе соединиться въ одно государство. Въ 1858 году на международныхъ конференціяхъ, происходившихъ въ Париж, великія державы признали возможнымъ допустить соединеніе Молдавіи и Валахіи. Новое государство должно было именоваться ‘соединенными провинціями или соединенными княжествами’ {Прибавленіе къ протоколу засданія 5 іюня 1858 г.}. Въ 1859 году состоялось избраніе на молдавскій престолъ князя Кузы, вслдъ за тмъ Куза былъ избранъ и княземъ валашскимъ, такимъ образомъ въ лиц Кузы послдовало возсоединеніе румынскихъ господарствъ. Государственные дятели того времени, санкціонировавшіе и поддерживавшіе уніонистскія стремленія румынской интеллигенціи, сдлали громадный политическій промахъ. Дальновидне всхъ выказалъ себ въ этомъ вопрос австрійскій представитель на конференціи, который воспротивился этому соединенію. Франція, поддержавъ уніонистовъ, первая же извлекла выгоды изъ своего образа дйствій. Князь соединенныхъ провинцій сдлался орудіемъ французской политики, а Румынія, — передовымъ пунктомъ Франціи и нердко заискивала въ послдней, въ ущербъ своему достоинству. Та политическая подчиненность, если не выразиться боле рзче, которою вообще отличалась за послднія 20 лтъ дятельность Румыніи, лучше всего свидтельствуетъ о неподвижности румынъ къ свободной политической жизни, близкое же знакомство съ внутреннею жизнію королевства вполн убждаетъ, что подъ блестящею вншностью скрывается поразительная недоразвитость. Румынія представляетъ изъ себя страну противорчій и надо близко ее знать, чтобъ имть право судить о ней. Вотъ, напр., фактъ вполн характеризующій теперешнюю Румынію, но никогда еще не обнародованный. Какъ извстно, передъ избраніемъ князя Кузы представители Молдавіи высказались за соединеніе княжества и выработали довольно подробную и либеральную программу государственнаго устройства княжества. Данныя эти заставляли предполагать довольно высокую степень политическаго развитія ‘дивана’, а между тмъ большинство представителей при выбор князя высказали себя не лучше турецкихъ пашей. Разсказъ зашелъ со словъ одного изъ бывшихъ избирателей, сенатора Д. Присутствовавшій при разсказ, тоже бывшій избирателемъ, нын умершій, гетманъ Николай Маврокордато, вполн подтвердилъ его. Самыми серьезными кандидатами на выборахъ выступили бывшій молдавскій господарь князь Михаилъ Стурдза и сынъ его Григорій {Князь Григорій Стурдза служилъ въ первую Восточную войну въ турецкой служб, а въ настоящее время считается сторонникомъ Россіи.}. Еслибы Григорій Стурджза присоединился къ отцу, то послдній, несомннно, былъ бы избранъ главою государства. Чтобы склонить сына, Михаилъ предлагалъ объявить его наслдникомъ престола, но предложеніе это было отвергнуто. Тогда ршено было, что къ тому изъ соперниковъ, который привлечетъ на свою сторону большее число голосовъ между избирателей, примкнетъ и противникъ его. Князь Михаилъ усплъ составить боле многочисленную партію, но сынъ его, несмотря на условіе, не поддержалъ отца, между тмъ вслдствіе раздленія голосовъ ни одинъ кандидатъ не получилъ необходимаго большинства. Такъ какъ Михаилу Стурдз недоставало сравнительно небольшаго числа голосовъ, чтобы быть избраннымъ, то нкоторые изъ сторонниковъ его предложили подкупить избирателей въ партіи независимыхъ и между сторонниками князя Григорія. Планъ былъ одобренъ и начались переговоры. Нашлось больше чмъ требовалось число голосовъ, готовыхъ продать себя, но князь Михаилъ, какъ человкъ крайне разсчетливый, пожелалъ по возможности сократить потребную для подкупа сумму. Переговоры затянулись, тогда нкоторые изъ избирателей прервали сношенія съ его агентами. Независимые, видя, что теряютъ почву, постарались найти какого-нибудь кандидата, который хотя бы случайно подучилъ большинство голосовъ. Въ то время, какъ князь Стурдза еще продолжалъ колебаться, полковникъ Куза, на котораго не смотрли даже какъ на серьезнаго кандидата, получилъ большинство голосовъ. На сколько это неожиданно было для него самого, доказываетъ то, что извстіе объ избраніи на молдавскій престолъ крайне удивило его. Будь князь Михаилъ нсколько мене скупъ, онъ, несомннно, былъ бы избранъ княземъ Молдавіи, но такъ какъ онъ былъ непопуляренъ въ Валахіи, то, по всей вроятности, валашскимъ господаремъ было бы избрано другое лицо. Такимъ образомъ не осуществился бы проектъ о соединеніи княжествъ. Фактъ, что т же самые выборные, которые заявляли о необходимости соединить Молдавію и Валахію и представляли крайне либеральный проектъ государственнаго устройства, едва не избрали лицо хорошо имъ извстное своимъ деспотическимъ характеромъ и нелюбимое валахами, — невольно наводитъ на размышленія неблагопріятныя для румынской, интеллигенціи.
Французскій періодъ, если можно такъ выразиться, жизни Румыніи, кончившійся съ паденіемъ князя Кузы, доказалъ только неудовлетворителность порядка, установленнаго въ 1859 году. За это время румынская интеллигенція пріобрла только вншній лоскъ парижскихъ салоновъ и бульваровъ, сохранявъ не только прежніе существенные недостатки, но пріобртя еще новые: продуктъ недостатковъ западной цивилизаціи {Подъ вліяніемъ Запада и въ особенности Франціи кн. Куза сдлалъ многія существенныя реформы, какъ, напр., надленіе крестьянъ землею, судебную, церковную и друг., но многое въ этихъ реформахъ оставляетъ желать лучшаго.}. Въ 1866 году выработана была новая конституція, которая остается, за незначительными измненіями, въ сил и до настоящей минуты.
Изъ краткаго историческаго очерка политической жизни Придунайскихъ княжествъ видно, что Россія не только никогда не дйствовала во вредъ интересамъ румынъ, но постоянно заботилась объ ихъ участи и питала къ нимъ симпатію, какъ къ единоврцамъ. Если же румыны могутъ указать на нкоторые поступки Россіи, нарушающіе ихъ интересы, какъ напр. на присоединеніе Бессарабіи, то слдуетъ принять во вниманіе, что въ то время, когда совершалось это присоединеніе, идея о національномъ единств еще только-что начала проникать въ общество. Внскій трактатъ, подписанный нсколько лтъ спустя посл Букарештскаго міра, по которому присоединена Бессарабія, свидтельствуетъ, что и въ то время идея эта не получила еще права гражданства. Возвращеніе же области, значительная часть которой уже обрусла, представляетъ едва ли разршимую въ настоящее время задачу. Не говоря уже о томъ, что Россія неоднократно на дл доказывала искренность своихъ симпатій къ молдаво-валахамъ, сохраненію своей самостоятельности они отчасти обязаны этимъ симпатіямъ. Еще при Екатерин Второй возбуждался вопросъ о присоединеніи княжествъ къ Россіи. Съ подобными же предложеніями обращается къ императору Александру I Наполеонъ въ Тильзит и Эрфурт, но Россія постоянно отклоняла мысль о захват Румынской земли. Между тмъ въ послднее время неоднократно приходится слышать обвиненія насъ въ тайныхъ намреніяхъ подчинить себ Соединенныя Придунайскіе княжества. Обвиняя насъ въ подобныхъ намреніяхъ, румыны положительно заблуждаются. Мы поступили бы тогда вопреки нашимъ выгодамъ, такъ какъ теперешняя Румынія была бы только тяжелою обузой въ государственной жизни Россіи.
Пользуясь одною изъ наилиберальнйшихъ конституцій въ Европ (сколкомъ съ бельгійской), Румынія сохранила многіе недостатки деспотическаго правленія, такъ что при вншнемъ выполненіи установленныхъ конституціей законовъ въ стран существуетъ полнйшая разнузданность и неуваженіе къ закону. Этой привлекательною вншностью и объясняются лестные отзывы о Румыніи туристовъ, не успвшихъ ознакомиться съ закулисною ихъ жизнію. Для примра, на сколько дйствительность не соотвтствуетъ букв, достаточно указать на нкоторыя изъ статей румынской конституціи, которыя не имютъ теперь практическаго значенія. Такъ, во второмъ отдл, въ статьяхъ 7 и 8, опредлены условія пріобртенія права румынскаго гражданства. Въ дйствительности же не представляется никакой надобности обращать вниманіе на эти условія. Достаточно въ мелкихъ округахъ заявить о желаніи внести налогъ за два года, — конечно, объявивъ себя при этомъ румынскимъ подданнымъ, — чтобы получить квитанціи во внесеніи налога и на слдующій же годъ быть избирателемъ. Ст. 9-я того же отдла гласитъ, что каждый румынъ пользуется всми политическими правами. Какъ выполняется эта статья, лучше всего можетъ характеризовать слдующій фактъ. При выборахъ въ муниципальный совтъ городъ Яссъ, бывшій мстный полицейскій префектъ откровенно заявлялъ передъ выборами, что вычеркнулъ изъ числа избирателей множество лицъ, принадлежащихъ въ антиправительственной партіи. ‘C’est ainsi qu’ il faut, agir avec cette Canallie’, говорилъ энергическій префектъ и правительственная партія на выборахъ восторжествовала. Ст. 13 гласитъ: ‘свобода личности обезпечена’ {Art. 13: La libert individuelle est garantie… (Constitution rommance).}, на практик же многимъ румынскимъ крестьянамъ приходилось по-долгу сидть въ заключеніи, не подозрвая даже, что существуетъ законъ, ограждающій ихъ личность отъ подобнаго произвола. О евреяхъ уже и говорить нечего,— бывали случаи, что ихъ подвергали въ полиціи тлесному наказанію. Въ ст. 23 того же отдла говорится: ‘первоначальное образованіе обязательно для всхъ молодыхъ румынъ’, а сколько тысячъ безграмотныхъ крестьянъ встртить еще любопытный путешественникъ, постившій отдаленныя отъ центровъ деревни. Вполн безпристрастно относясь къ настоящему положенію Румыніи, нельзя не признать, что во многихъ случаяхъ конституція остается мертвою буквою. Явленіе это, безспорно, крайне печальное, но оно въ значительной степени зависятъ отъ отношенія къ ней самихъ румынъ. Народъ почти совершенно чуждъ борьбы политическихъ партій и мало интересуется ею, между тмъ пассивное отношеніе массы отражается неблагопріятно для Румыніи. Интеллигенція, самостоятельно располагающая судьбами Румыніи, крайне бдна личностями серьезно подготовленными къ политической дятельности. Но и между лицами, которыя дйствительно могутъ приносить Румыніи пользу на государственномъ поприщ, только немногія не имютъ за собою темнаго прошлаго и пользуются безукоризненною репутаціей. Злоупотребленія по служб на столько широко практикуются въ княжествахъ, что по взяточничеству даже общественное мнніе относится весьма снисходительно. Такъ, напр., бывшій составъ фокшанской судебной палаты пользовался повсемстно репутаціей продажнаго. Что же касается до судовъ первой инстанціи, то рдкій изъ нихъ не представляеть возможности подкупа. Администрацію же лучше и не затрогивать. Т, кому извстна дятельность ‘компаніи Коганъ, Грегеръ и Горницъ’ въ минувшую войну, хорошо знаютъ, въ какихъ широкихъ размрахъ практиковался подкупъ румынскихъ дятелей, начиная съ самыхъ высокопоставленныхъ и до мелкихъ чиновниковъ. Разница между тми и другими заключалась лишь въ томъ, что первые не стсняясь требовали вознагражденія въ счетъ будущихъ услугъ, въ которыхъ представится надобность.
Невольно возникаетъ вопросъ, какъ же при такой образцовой конституціи могутъ существовать подобные порядки. Причины этого весьма просты. Вся многомилліонная масса румынскаго народа въ дйствительности не пользуются тми гражданскими правами, которыя обезпечиваетъ ей конституція. За рдкими исключеніями въ палат депутатовъ нтъ представителей румынскаго крестьянства и большая часть народа находится почти въ томъ же первобытномъ состояніи, въ которомъ была въ конц минувшаго столтія. Поэтому то правительство короля Карла и румынская интеллигенція принимаютъ на себя тяжелую отвтственность за свои отношенія къ народу, экономическое положеніе котораго неудовлетворительно, а уровень умственнаго развитія весьма и весьма низокъ. Увлекаясь высшими политическими и государственными соображеніями, интеллигентные румыны совершенно забываютъ о существованіи массы, благодаря поту и крови которой они могутъ ораторствовать. Извиненіемъ румынской интеллигенціи служитъ то только, что она сама еще стоятъ на низкой ступени умственнаго развитія. Люди высоко развитые давно бы уже поняли, что для блага родины и для собственнаго ихъ благополучія необходимо поднять народъ, а не имть его какъ орудіе для достиженія личныхъ выгодъ. Есть, конечно, понимающіе это, но ихъ очень немного. Большинство получило крайне поверхностное образованіе и легко относится къ своимъ гражданскимъ обязанностямъ, высшія же соображенія ему положительно недоступны. Оно увлекается вншнею формою, постоянно упуская изъ виду самую сущность. Поэтому на настоящій періодъ политической жизни румынскаго народа надо смотрть какъ на временный. Съ поднятіемъ нравственнаго и умственнаго уровня народа многое въ Румыніи существенно измнится. Правда, плевелы, нанесенные теперешнею недоразвитостью интеллигенціи, принесутъ много вреда, но вопросъ еще — укоренятся ли они на румынской почв. Что румынскій народъ совершенно чуждъ политической жизни королевства, лучше всего видно изъ выборовъ въ букарештскую падату депутатовъ. Согласно ст. 58, 59, 60, 61, 62 и 63 первой главы конституціи, избиратели раздлены по цензу на четыре разряда, причемъ въ послднемъ, четвертомъ, разряд состоятъ все сельскіе жители, ежегодный доходъ которыхъ не превышаетъ ста червонцевъ, и городскіе, платящіе въ годъ налогу мене 80 піастровъ. За весьма немногими исключеніями въ этомъ разряд состоятъ все крестьянство. Между тмъ депутаты отъ четвертаго разряда всегда назначаются правительствомъ и безпрекословно избираются выборными. Благодаря раздленіямъ на четыре разряда, правительство всегда можетъ располагать въ палат депутатовъ значительнымъ большинствомъ и только грубые промахи могутъ лишить его этого большинства. Народъ, слдовательно, только служитъ орудіемъ для поддержанія власти министерства. Понятно, что страна при этихъ условіяхъ не можетъ находиться въ нормальномъ положеніи. Съ развитіемъ народа должно будетъ имниться и настоящее положеніе, по всей вроятности, послдуютъ и перемны въ политическихъ отношеніяхъ Румыніи къ другимъ государствамъ, прячетъ многія задачи будутъ иначе пониматься румынами. Одно, что останется, по всей вроятности, неизмнно, такъ это — стремленіе къ сближенію съ своими единоплеменниками. Въ какой форм можетъ тогда осуществиться завтное желаніе румынъ, трудно сказать теперь. Въ настоящее же время стремленія эти по отношенію къ Австро-Венгріи могутъ быть осуществлены только въ одномъ случа: это — если Австрія будетъ имть войну съ исходомъ настолько несчастнымъ, что лишитъ эту державу всякой возможности сопротивляться отпаденію Буковины и Трансильваніи. До тхъ же поръ вс усилія румынъ останутся безплодными и въ самой Буковин будутъ выражаться безплоднымъ будированіемъ и демонстраціями, а въ Румыніи — воздыханіями, грубыми статьями въ газетахъ подъ заглавіемъ: ‘Разбойническій захватъ Буковины’, да проектами торжественныхъ панихидъ въ день умерщвленія молдавскаго господаря Гики {Гика былъ умерщвленъ въ 1777 г. за то, что протестовалъ противъ передачи Австріи Буковины, которую уступила Порта Габсбургамъ вскор посл Кучукъ-Кайнарджійскаго мира. Съ 1776 года и до настоящей минуты Австрія владетъ Буковиной.}. Да и эти манифестаціи возможны однако лишь подъ условіемъ снисходительнаго допущенія ихъ со стороны Австріи. Но какъ только правительство румынское находитъ полезнымъ въ своихъ политическихъ видахъ вновь заигрывать съ нею, что случается довольно часто, немедленно является протестъ австрійскаго представителя въ Букарешт и румынское правительство спшитъ тогда запретить все это, дабы не огорчить могущественнаго сосда. Странно только, что, несмотря на то, что Австрія уже не разъ показала на дл, что она видитъ въ Румыніи страну, судьбою предназначенную къ поглащенію съ ея стороны, что она уже оторвала въ свою пользу богатйшую Буковину и не мене богатый округъ Мехадія на Дуна, — румыны ищутъ у нея защиты отъ воображаемой опасности со стороны Россіи. Между тмъ противъ захвата округа Мехадія они протестовали лишь тмъ, что оставшуюся у нихъ часть его продолжаютъ называть Мехадинцами, хотя городокъ Мехадія, давшій во время оно названіе всему округу, находится нын на австрійской сторон. Та же недозрлость, которая проглядываетъ везд въ внутренней жизни румынъ, замчается и во вншней политик королевства, но въ международныхъ вопросахъ они имютъ подъ собою какую-нибудь твердую почву, хотя въ большинств случаевъ руководствуются политикой минуты. Возможность извлечь выгоду въ данный моментъ вліяетъ на самыя серьезныя политическія комбинаціи. Увлекаясь союзомъ съ Австріей и Германіей, румыны забываютъ даже теперь, что Австрія наводнила Румынію своими евреями, убила въ ней всякую торговлю и національную промышленность и при всякомъ случа доказывала ей свое высокомрное пренебреженіе. Тмъ не мене, по всей вроятности, еслибы между Австріей и Россіей разгорлась война, Румынія сдлалась бы усердною союзницею первой, чтобы съ помощью ея отнять у насъ Бессарабію. Нельзя поручиться однако за то, что, еслибы шансы наши оказались вдругъ противъ Австріи, Румынія не постаралась бы передъ на нашу сторону съ тми, чтобы въ награду за свою услугу получить отъ нашихъ щедротъ Буковину.
Во всякомъ случа въ настоящее время Австрія иметъ несравненно больше шансовъ на содйствіе Румыніи, чмъ мы. Причинъ этому весьма много и он, конечно, лежатъ боле всего въ симпатіяхъ и убжденіяхъ правительства и интеллигенціи, чмъ народа. Нтъ сомннія, что въ глазахъ сего послдняго русскіе имютъ всегда перевсъ, который основывается отчасти на общности вроисповданія, а боле всего на воспоминаніи того гуманнаго и братскаго обращенія, которое румынскій простолюдинъ встрчалъ со стороны нашего солдата, когда ваши войска занимали княжество. Помимо сознанія, что усилія нашихъ войскъ избавили страну отъ присутствія турокъ и неизбжно сопряженныхъ съ ихъ владычествомъ жестокостей, румынскій крестьянинъ, весьма патріархально настроенный, цнитъ то добродушное отношеніе къ себ и своей семь, которое онъ всегда встрчалъ со стороны русскаго солдата, поставленнаго къ нему постоемъ. Это не была высокомрная требовательность венгерскаго гусара или низкое жестокосердіе кроата, которые надлали жителямъ княжества столько непріятностей въ 1854 г. и во вс т разы, когда австрійскія войска появлялись въ княжествахъ. Это не было презрительное отношеніе турецкаго солдата, настроеннаго къ тому, чтобъ ежеминутно давать чувствовать, поганому гяуру, что его жизнь, честь и имущество не ограждены ничмъ отъ произвола или просто каприза мусульманина. Русскій солдатъ дйствовалъ иначе. Войдя въ избу, онъ оснялъ себя широкимъ крестомъ предъ мстными образами, знаменуя тмъ свою духовную солидарность съ хозяевами, и затмъ добродушнйшимъ образомъ располагался, какъ членъ семьи. Для него не были чужды ни тягости, ни радости его хозяевъ. Безъ шуму и похвальбы, онъ, по собственной иниціатив, принималъ участіе въ домашнихъ работахъ, съ благодарностью лъ то, что, дятъ и хозяева, не требуя для себя никакихъ особенныхъ почестей или отличій. Правда, его посягательства простирались иногда и дале, чмъ собственно слдовало, все эти посягательства длались, за немногими исключеніями, такъ добродушно, что они не въ состояній были помрачить свтлое впечатлніе общаго, которое и сохранилось на столько привлекательнымъ въ сознаніи народа, что румынскій крестьянинъ не только не чуждается русскаго, но даже весьма благопріятно настроенъ къ нему, и, называя его москалемъ, придаетъ этому прозвищу вовсе ь не тотъ характеръ обиднаго пренебреженія, которое придается ему въ Польш и въ сред румынской интеллигенціи. Къ несчастію, общій характеръ румынской массы отличается апатіей и недостаткомъ иниціативы, которыя долго, если ни всегда, будутъ служить препятствіемъ къ боле ощутительному выраженію этой симпатіи къ намъ и заключать ее въ предлахъ благосклонной нейтральности. Естьли эта апатія послдствіе того ужаснаго гнета, который столько вковъ тяготлъ надъ этимъ, въ сущности несчастнымъ, народомъ, или зависитъ она отъ какихъ-либо другихъ причинъ, трудно отвчать на этотъ вопросъ опредлительно. Всего врне допустить, что нсколько причинъ вмст содйствуютъ къ произведенію общаго результата. Но самъ фактъ существованія въ румынскомъ характер апатіи и индифферентизма, какъ черты преобладающей и весьма рельефно бросающейся въ глаза, не подлежитъ ни малйшему сомннію.
Отношеніе румынской интеллигенціи къ намъ носитъ характеръ совершенно противоположный. Насъ боятся, насъ не уважаютъ, смотрятъ на насъ какъ на источникъ силы и богатства, которымъ можно и даже должно при случа пользоваться, но подъ тмъ условіемъ, чтобы достигнуть желаемаго, отстраниться отъ насъ и затмъ, держать себя отъ насъ въ сторон.
Съ легкой руки Наполеона III Румынія повторятъ, что она судьбою предназначена быть le boulevard de l’Oceident contre les empietement de l’Orient. Наполеонъ, говоря эту фразу, такъ легко усвоенную румынами, сдлавшими изъ нея свой девизъ, хорошо зналъ, что онъ длалъ. Ему было нужно создать на нашей границ стснительный для насъ элементъ, затмъ при благопріятныхъ обстоятельствахъ элементъ этотъ могъ развиться и серьезно вредить намъ. Во всякомъ случа наполеоновская политика находила въ Румыніи прекрасное, средство отдлить отъ насъ славянъ Балканскато полуострова и тмъ задержать наше поступательное движеніе къ разршенію восточнаго вопроса при помощи славянъ Балканскаго полуострова.
Преданія о переговорахъ, будто бы затянныхъ Россіей въ разныя времена для того, чтобы захватить Молдавію, имютъ и до сихъ поръ значеніе совершенной аксіомы въ глазахъ румынскихъ государственныхъ дятелей. Они врятъ, что Россія уже давно намревается подлить съ Австріей княжество и, захвативъ себ Молдавію, отдать Валахію Габсбургамъ. Убжденіе это столь сильно, что никакими доказательствами нельзя разубдить румынскихъ правителей, видвшихъ въ возсоединеніи Бессарабіи новое доказательство основательности своего недоврія къ намъ и подозрній насъ въ страсти къ захватамъ. Насъ обвиняютъ еще въ томъ, что мы ввели въ страну элементъ фанаріотовъ, въ форм господарей, что мы недружелюбно относились къ реформамъ князя Кузы и въ особенности къ секуляризацій имній восточныхъ монастырей и къ отпаденію румынской церкви отъ подчиненія вселенской патріархіи. Вс эти обвиненія не мало содйствуютъ, къ отчужденію отъ насъ княжествъ обязанныхъ намъ всмъ и получившихъ, благодаря нашимъ постояннымъ усиліямъ и заботливости о нихъ, право на существованіе и возможность развиваться. Но нтъ сомннія, что настоящее нерасположеніе къ намъ румынской интеллигенціи, ослпляющее ее даже до того, что она пренебрегаетъ дружбою Россіи, какъ противовсомъ Австріи, иметъ также основанія гораздо боле современныя. Румынске правители просто пришли къ убжденію, что Россія и Европа не только не имютъ ничего общаго, но даже прямо исключаютъ одна другую. Видя, что дружить съ Россіею значитъ подвергнуться остракизму со стороны всхъ другихъ, и увлекаясь тми гигантскими шагами, которые сдлала страна въ своемъ политическомъ развитія въ послдніе 25 лтъ, когда они опирались преимущественно на Западъ и въ особенности на Францію, — румынскіе государственные люди ршили, что интересъ княжества требуетъ возможно полнаго отчужденія отъ Россіи и перенесенія всхъ своихъ симпатій и прислужничествъ на Западъ, гд Пруссія держитъ въ своихъ рукахъ камертонъ, заправляющій европейскимъ концертомъ. Задавшись этою мыслію, румыны принялись немедленно за ея исполненіе. Даже въ то время, когда они считались нашими оффиціальными союзниками, они тяготли къ Западу и чутко прислушивались къ малйшему его заявленію. Впрочемъ, при благопріятныхъ обстоятельствахъ и при помощи силы мы можетъ и теперь на время имть румынъ съ собою, но никакое сочувствіе народной массы и никакія религіозныя князя не въ состояніи въ настоящее время создать намъ сколько-нибудь прочное положеніе въ этой стран, тмъ боле, что во весь продолжительный періодъ нашихъ сношеній съ нею мы не успли и не съумли завязать сколько-нибудь значительныхъ коммерческихъ или духовныхъ связей съ этою землей, а добродушно леляли себя надеждою, что воспоминаніе объ оказанныхъ нами услугахъ и общность вроисповданія достаточно обезпечатъ наше будущее въ этомъ весьма важномъ для насъ уголк.
Правда, соперница наша въ симпатіяхъ румынъ, Австрія, тоже иметъ тамъ весьма многое противъ себя: въ послднее время, въ особенности благодаря свобод прессы и парламентскихъ словоизверженій, вс узнали и заклеймили проклятіями захватъ Австріею Буковины, Трансильваніи и Мехадійскаго округа, затмъ Румынія вообще, а Молдавія въ особенности имли возможность оцнитъ неудобства нашествія 400.000 австрійскихъ подданныхъ, 7/8 коихъ евреи, эксплоатирующіе всми силами мстное населеніе и препятствующіе возникновенію какой-либо національной промышленности. Вс до одного имли случай убдиться въ высокомріи и мелочной придирчивости австрійскихъ агентовъ, въ особенности старостъ, назначаемыхъ въ селеніяхъ и мене значительныхъ центрахъ для надзора за австрійскими подданными и предстательства за нихъ. Вс помнятъ грубыя насилія австрійскихъ войскъ, когда они проникали въ княжество, и видятъ примръ австрійскихъ славянъ, терпящихъ полное угнетеніе отъ высокомрныхъ мадьяръ. Народъ, т.-е. срая масса, поэтому ненавидитъ ихъ, называя ихъ общею кличкою ‘нмецъ’, составляющей позорное клеймо.
Правительство видитъ наступательное движеніе Авсгріи, оно сознаетъ, что ею захвачена вся торговля страны, оно не разъ испытало, какъ горько приходится, когда Вна что-нибудь потребуетъ у румынъ,— тогда не отыграешься, какъ это не разъ удавалось относительно другихъ. Все, слдовательно, складывается какъ бы къ тому, чтобъ отвратить Румынію отъ этой опасной и неудобной сосдки, а между тмъ на дл выходятъ не такъ. Вліяеніе ея растетъ и въ самой Румыніи образуются партіи и министерства, не скрывающія нисколько своихъ австрійскихъ симпатій и тенденцій. Имперскій посланникъ — одинъ изъ первыхъ гостей румынскаго двора и съ нимъ и чрезъ его посредство съ правительствомъ кокетничаютъ по крайней мр вс т, кто принимаетъ посредственное или непосредственное участіе въ длахъ страны. Откуда же это происходятъ?— Отвтъ очень простъ:
1. Австрія есть соперница и противница Россіи. Кокетничать съ нею безопасно, потому что на это будетъ сердиться только одна Россія, вреднымъ замысламъ которой по отношенію къ Румыніи прежде всего и дйствительне всего можетъ служить препятствіемъ Австрія.
2. Она поставляетъ Румыніи все, начиная съ лсныхъ матеріаловъ и кончая многочисленный Wiener Artikel, которые красуются въ витринахъ румынскихъ магазиновъ. Правда, что въ этомъ отношеніи австрійскіе производители смотрятъ на Румынію и въ особенности на Букарештъ и Яссы: какъ наши торговцы на нкоторыя ярмарки, т. е. спускаютъ туда все залежалое, вышедшее изъ моды, которому нельзя уже найти сбыта на мст.
3. Австрія уметъ весьма грубо подтянуть, несмотря ни на какія клятвы, какъ, наприм., когда она наотрзъ отказала открыть сообщеніе по готовому уже соединительному участку румынскихъ и австрійскихъ желзныхъ дорогъ, пока не будетъ окончена линія Плоешти, открывавшая прямой путь австрійскимъ войскамъ въ сердце Румыніи. Но она же уметъ, когда нужно, и приласкать. Она не скупится на ордена и ленты, и когда Румынія изъявляетъ готовность зарзать себя въ промышленномъ отношеніи коммерческимъ трактатомъ, лишь бы онъ былъ подписанъ самимъ императоровъ, Австрія только снисходительно улыбается на эту ребяческую уловку, которую румыны хотятъ подъ шумокъ и подъ носомъ у турецкаго правительства сыграть въ самостоятельное государство, и коммерческій трактатъ, начинающійся словами: ‘Nester Franciscus Rex’, даетъ пищу мстнымъ политикамъ привтствовать новую эру возрожденія княжества, фактически завоевавшаго себ одинъ изъ главнйшихъ аттрибутовъ независимости подъ покровительствомъ сильной европейской державы.
4. Австрія не поцеремонилась, что нсколько мсяцевъ передъ тмъ первые драгоманы посольствъ въ Константинопол подписали сообща протоколъ, по которому державы условились не заключать непосредственно съ Румыніей договоровъ въ другой форм, кром конвенцій отъ правительства къ правительству. Для успха дла потребовалось потшить румынъ, — ну, и потшили.
5. Австрія иметъ столицею Вну, которая играетъ для Румыніи такую же роль этапа на пути къ удовольствіямъ, какъ Одесса для нашихъ южныхъ помщиковъ. Дохать же до Вны чрезвычайно удобно,— къ услугамъ путешественниковъ дв линіи желзныхъ дорогъ и очаровательная прогулка на пароход по Дунаю.
6. Австрійская цивилизація, выражающаяся въ громадныхъ зданіяхъ самой затейливой архитектуры, легкость передвиженія по этой стран, гд такъ много желзныхъ дорогъ и прекрасныхъ шоссе, изобиліе всего того, что длаетъ жизнь легкою и пріятною,— все это поневол привлекаетъ легкомысленныхъ румынъ.
7. Одно изъ самыхъ важныхъ — то, что, поддерживая дружественныя отношенія съ Австріей, Румынія пріобртаетъ расположеніе Берлина.
Между, тмъ что представляетъ для нея Россія? Путешествіе по ней сопряжено со всякими трудностями, на ордена скука, торговли съ нею почти нтъ, другія великія державы не одобрятъ сближенія съ ней, — однимъ словомъ, румыны убждены, что весьма мало причинъ, побуждающихъ ихъ искать дружбы съ нами.
Новыя причины, побуждающія румынъ кокетничать съ Австріей, въ дйствительности нисколько не содйствуютъ упроченію искреннихъ дружественныхъ отношеній между этими государствами. Можно даже съ увренностію сказать, что прочное сближеніе между ними немыслимо. Если румыны недоброжелательно относятся къ намъ за Бессарабію, то въ Австріи, владющей Буковиною и Трансильваніей, они въ глубин души должны питать несравненно боле враждебное чувство. Не подлежитъ сомннію, что румыны.. имютъ твердое намреніе возвратить Буковину и Трансильванію.
Возможно ли же прочное соединеніе Буковины съ Румыніею? Представляется ли оно въ форм вопроса уже назрвшаго, или можетъ состояться лишь въ отдаленномъ будущемъ, и будетъ ли оно выгодно намъ?
На первый вопросъ можно отвтить положительно — да, но подъ условіемъ, какъ уже выше сказано, сцпленія такихъ неблагопріятныхъ для Австріи обстоятельствъ, при которыхъ всякое сопротивленіе ея такому отторженію было бы немыслимо. На второй вопросъ отвчать категорически трудно, но, надо полагать, что ршить его отрицательно будетъ врне. Помимо того, что правительство и интеллигенція румынскія будутъ бояться возбудить неудовольствіе Берлина, трудно дулахъ, чтобы румынофильскія симпатіи имли бы и въ самой Буковин очень серьезную почву {Сверная Буковина, населенная русинами, уже не можетъ быть присоединена къ Румыніи.}. Прежде всего, необходимо вспомнить, что населеніе ея крайне разнообразно въ племенномъ отношеніи и что если ему подумать о томъ, для чего мнять владычество Австрійской монархіи, довольно безразлично и легко относящейся ко всмъ безъ исключенія національностямъ, на безпорядочный произволъ, подъ которымъ стоитъ Румынія, то многіе, пожалуй, предпочтутъ остаться австрійскими подданными. Они могутъ додуматься до того, что перемна представляется даже довольно опасною, такъ какъ первые шаги румынскихъ властей въ Добрудж свидтельствуютъ о желаніи букарештскаго правительства румынизировать при посредств пріемовъ, по суровости и ршительности мало отличающихся отъ тхъ, которыми запятнали мадьяры свои дйствія по отношенію къ хорватамъ. Третій вопросъ представляется для насъ существенно важнымъ. На него нельзя отвчать въ данную минуту иначе, какъ отрицательно, такъ какъ всякое усиленіе и расширеніе теперешней Румыніи прямо противорчитъ нашимъ существеннымъ интересамъ. Доказывать это было бы излишне. Послднія событія доказали, какъ намъ будетъ невыгодно имть ее въ своемъ сосдств, если только она не измнитъ своихъ отношеній къ Россіи. Избавиться же отъ нея тогда будетъ несравненно трудне. Между тмъ нельзя не сознать, что въ случа распаденія Австріи возсоединеніе южной Буковины съ Румыніей, сдлается вопросомъ времени и что тогда оно состоится. Воспрепятствовать этому мы будемъ не въ силахъ,— значитъ, намъ нужно приготовиться къ тому, чтобы со-временемъ помочь этому и такимъ образомъ, сквитавшись за Бессарабію, возвратить себ симпатіи сопредльной намъ Молдавіи, которая наиболе выиграетъ отъ такого присоединенія. Затмъ будущее покажетъ, какъ намъ себя вести дале. Для начала простая осторожность должна бы побудить насъ поддерживать по возможности сношенія съ нерумынскими народностями, населяющими Буковину, дабы не дать имъ заглохнуть и подчиниться какому-нибудь преобладающему вліянію, сдлать это, конечно, не легко, потому, что преобладающіе въ южной Буковин элементы кром румынскаго не представляютъ для насъ достаточно почвы. Русскіе въ лиц, блокриницкихъ раскольниковъ богаты, но малочисленны, русины забиты и слабы, евреи, венгерцы и нмцы не пойдутъ съ нами, но они будутъ служить сильнымъ противовсомъ румынофиламъ. Такимъ образомъ если въ Буковин сохранится теперешнее взаимное отношеніе національностей, то опасность въ случа даже присоединенія ея Румыніи не будетъ представляться для насъ значительною. Если княжества почему-либо распадуться, то тогда намъ будетъ не только выгодно, но даже неоюходимо подарить Молдавіи и Буковину. Этимъ мы возвратимъ себ ея симпатія и усилимъ ее на столько, что она будетъ имть возможность поддерживать самостоятельную жизнь и противиться новому поглощенію Валахіею. Отъ недружелюбныхъ же поползновеній до отношенію къ намъ она будетъ служить для насъ надежнйшею опорою. Такимъ образомъ мы не только избавились бы отъ крайне непріятнаго и опаснаго сосда на границ, но замнили бы его покорнымъ слугой, который всегда сталъ бы служить намъ врой и правдой, чтобы быть увреннымъ въ нашей помощи и заступничеств противъ Валахіи и Австріи.
Итакъ, вотъ въ какомъ положеніи относительно Россіи и Австріи находится теперешняя Румынія и какъ вынуждаетъ она насъ къ ней относиться. Многое, впрочемъ, что происходитъ теперь, можно было предсказать, внимательно прослдивъ образъ дйствій румынъ за время войны и ознакомившись съ нашими отношеніями къ ней за этотъ періодъ.
При начал сербской войны, будучи уврена, что Европа явится разршителемъ тхъ затрудненій, которыя возникали на Балканскомъ полуостров, букарештское правительство не только отказалось отъ всякаго содйствія славянамъ, но даже считало своимъ долгомъ дйствовать вопреки интересамъ послднихъ. Министръ Когальничано противился всякимъ послабленіяхъ въ пользу славянъ и даже усплъ настоять, чтобы Румынія предложила Порт сохранять полнйшій нейтралитетъ и оказывать косвенное содйствіе Турціи, за эту услугу требовались нкоторыя серьезныя уступки въ пользу Румыніи. Предложеніе это однако было отклонено тогда Портою. Тмъ временемъ все ярче и ярче обнаруживалось сочувствіе Россіи славянскому длу и выяснилось, что мы не останемся пассивными зрителями въ борьб славянъ съ турками. Букарештское правиельство поняло тогда, что можетъ извлечь выгоды изъ сближенія съ Россіей, и начала заискивать въ насъ. Добровольцы получили возможность свободно прозжать чрезъ Румынію и къ нимъ начали относиться съ особенной предупредительностью. Отрядъ Краснаго Креста г-жи С. былъ даже встрченъ въ Букарешт съ особымъ почетомъ. Министръ Когальничано вынужденъ былъ выйти изъ кабинета. Въ конц лта снисходительность румынъ даже заставляла многихъ удивляться. Генералъ Новосиловъ открыто прохалъ чрезъ Румынію со всмъ своимъ штабомъ и съ конвоемъ изъ казаковъ. Оказалось излишнимъ хотя сколько-нибудь маскировать личность Новоселова. Отъ времени до времени однако румыны давая намъ понять, что приносятъ серьезныя жертвы, хотя въ дйствительности никакихъ жертвъ не приносилось, а дйствовали лишь согласно съ своими собственными интересами. Къ заявленіямъ этого рода слдуетъ причислить, между прочимъ, сдланное по поводу незначительнаго отряда волонтеровъ, собраннаго поручикомъ З., которому приписывалось румынами намреніе отторгнуть участокъ Бессарабіи. Въ дйствительности же З. мечталъ о занятія Тульчи и не имлъ относительно Румыніи никакихъ враждебныхъ намреній. Переполохъ же поднятый румынскимъ правительствомъ, по всей вроятности, былъ сдланъ съ цлью показать, что оно настолько покровительствуетъ движенію, что ея собственнымъ интересамъ начинаетъ грозить опасность.
Съ осени 1876 года и до С.-Стефанскаго мира Румынія постоянно идетъ вмст съ Россіей. Но она была нашей союзницей не потому, чтобы сознавала солидарность своихъ интересовъ съ интересами Россіи и славянъ, а для того, чтобъ извлечь для себя въ данный моментъ наибольшія выгоды. Вотъ объясненіе причины, почему, ведя переговоры съ нами о конвенціи относительно прохода войскъ чрезъ Румынію, букарештскій кабинетъ всми силами старался найти въ Европ поддержку предложенію, чтобъ Европа воспротивилась вступленію нашихъ войскъ въ княжество. По всей вроятности, даже посл подписанія конвенціи, между Букарештомъ и Константинополемъ происходили переговоры по этому предмету. Есть серьезныя основанія подозрвать Румынію въ подобныхъ переговорахъ. Трудно понять, какъ бы иначе бывшій турецкій главнокомандующій Абдулъ-Керимъ ршился отправить передъ войною въ Букарештъ своего адьютанта съ условіями союза Румынія съ Турціей, а между тмъ это фактъ, что 10 апрля 1877 г. въ тотъ часъ, какъ изъ одной изъ заставъ Букарешта вызжалъ въ императорскую квартиру русскій дипломатическій агентъ, баронъ Спизаръ, въ другую възжалъ адьютантъ турецкаго главнокомандующаго. Въ чемъ заключалось предложеніе Абдулъ-Керима и чмъ кончились его переговоры съ румынами, остается и до нын секретомъ. Быть можетъ и состоялось какое-нибудь соглашеніи, но оно не могло имть значенія, такъ какъ черезъ два дня посл этого русскія войска вступили въ Румынію. До какой же степени дружественное расположеніе къ намъ румынъ было неискренне, можно судить по тому, что на совт, происходившемъ у князя передъ подписаніемъ конвенціи, она принята была лишь вслдствіе того, что не представлялось другаго исхода. Вс присутствовавшіе на совт признали, что воспротивиться проходу русскихъ войскъ Румынія не можетъ, Европа же не желаетъ, — слдовательно, лучше допустить наши войска по добровольному соглашенію. Вообще румынское правительство во всхъ существенныхъ вопросахъ, прежде чмъ ршиться дйствовать съ нами, пробовало избавиться отъ необходимости быть съ нами. Въ мене же важныхъ случаяхъ оно высказывало полную готовность сдлать намъ пріятное. Такъ, напримръ, осенью 1876 г., когда посл пораженія подъ Дьюнишемъ русскіе добровольцы начали возвращаться домой, министерство Братіано простерло свою любезность до того, что на станціи желзной дороги, на которую прибывали партіи добровольцевъ, заготовлялись особые позда по пониженной плат, перевозившіе этихъ добровольцевъ въ Россію. Мало того, приняты были мры, чтобы по дорог добровольцы не терпли ни въ чемъ нужды. Такъ же предупредительно дйствовали румыны и относительно болгарской дружины Милорадовича, которая, будучи распущена въ Сербіи, благодаря ихъ содйствію, была размщена по частямъ въ Молдавіи и Валахіи. Нельзя не призвать, что наши военныя власти сдлали громадную ошибку, не позаботившись объ участи этой дружины, которая сослужила намъ большую службу, давъ кадры для сформированныхъ впослдствіи болгарскихъ дружинъ. Второстепенныя услуги, которыя оказывала намъ Румынія, не могли, конечно, не производить на насъ благопріятнаго для нея впечатлнія и она достигала своей цли, сохраняя для себя выходъ въ сближеніи съ Россіей, въ случа если происки на Запад не привели бы ни къ какимъ результатамъ. Только посл объявленія нами войны Турціи и вступленія нашихъ войскъ на территорію княжества румыны явились нашими союзниками и не только безпрекословно исполняли вс наши желанія, но иногда даже предупреждали ихъ. На сколько искрененъ былъ быть этотъ поворотъ, не трудно судить по тому, что портфель министерства иностранныхъ длъ передъ началомъ военныхъ дйствій получилъ Когальничано, предлагавшій союзъ Румыніи съ Турціей. Содйствіе оказанное намъ румынами посл второй Плевны можетъ заставить, пожалуй, предположить, что въ то время румыны дйствовали искренно, но подобное предположеніе едва ли основательно. Если они оказали намъ большую услугу, то не отъ желанія помочь намъ, а находя, что собственные интересы княжества вынуждаютъ ихъ къ подобному образу дйствій. Въ то время Румынія не могла уже вступить ни въ какіе переговоры съ турками, утратила всякую надежду на Европу и въ значительной степени связала свою судьбу съ судьбою Россіи. Послдняя была въ тотъ моментъ главною опорой княжества и въ случа еслибы мы потерпли неудачу, то первые же румыны проиграли бы отъ этого. Ршившись же дйствовать совмстно съ нами, они поступили съ замчательнымъ тактомъ. Примръ Греціи, уклонившейся отъ союза съ Россіей и до настоящей минуты испытывающей всевозможныя затрудненія, лучше всего доказываетъ, какъ было выгодне поступить. Заслуга въ этомъ дл безспорно принадлежитъ бывшему министру-президенту Братіано, самому выдающемуся изъ румынскихъ государственныхъ дятелей, представляющему собой одно изъ немногихъ исключеній среди румынской интеллигенціи. Какъ ясно понималъ онъ, чего требуютъ интересы Румыніи, видно изъ того, что когда мы обратились за помощью, то онъ тотчасъ же предписалъ генералу Мано, командовавшему войсками на Дуна, исполнить наше желаніе. На возраженіе же послдняго, что это было бы нарушеніемъ конституціи, такъ какъ безъ разршенія палаты министерство не можетъ дать подобнаго предписанія, Братіано отвчалъ назначеніемъ на мсто Мано другаго лица, которое оказалось боле сговорчивымъ. Послдствія доказали, что Братіано въ этомъ случа поступалъ какъ дальновидный политикъ, но, распоряжаясь диктаторски, онъ этимъ самымъ показалъ, что не увренъ въ политической зрлости тхъ, отъ которыхъ требовалось получить разршеніе.
Посл заключенія С.-Стефанскаго мира замчается крутой поворотъ въ отношеніяхъ Румыніи къ намъ. Отчасти это обусловливается тмъ, что тогда окончательно выяснилось наше твердое намреніе возвратить отошедшій по Парижскому трактату участокъ Бессарабіи, отчасти же нашими собственными промахами. Какъ бы то ни было, но Румынія все таки оказала намъ услугу во время войны и относиться къ ней съ тмъ пренебреженіемъ, которое мы высказали во время переговоровъ съ Турціей, было по меньшей мр неосторожно. Тогда же въ Румыніи послышался ропотъ на то, что мы заставляемъ ее играть незавидную роль. Полковникъ Аріонъ, отправленный румынскимъ правительствомъ въ С.-Стефано, какъ делегатъ отъ Румыніи при веденіи переговоровъ съ турками, счелъ даже боле удобнымъ возвратиться въ Букарештъ, такъ какъ присутствіе его въ С.-Стефано оказывалось совершенно излшинимъ, что ему, кажется, и дали понять. Румыны, естественно, сочли себя обиженными. Получивъ извщеніе о заключеніи С.-Стефанскаго мира, они не только не выказали удовольствія при этомъ, но едва даже не сдлали непріязненную намъ манифестацію. Ст. 19 договора относительно обмна Добруджи на участокъ Бессарабіи они считали оскорбительною для собственнаго достоинства и тотчасъ же желали дать намъ почувствовать это. Какъ извстно, С.-Стефанскій миръ былъ встрченъ съ неудовольствіемъ не одними румынами, — вся западная Европа отнеслась къ нему крайне недоброжелательно. Правительство княжества, не имя боле надобности въ поддержк Россіи, поспшило войти въ сношенія съ другими великими державами, надясь найти въ нихъ защиту противъ притязанія Россіи на участокъ Бессарабіи. Независимость и территоріальное увеличеніе обезпечивались Румыніи С.-Стефанскимъ трактатомъ, — требовалось, слдовательно, только сохранять то, что теряло княжество по этому трактату. Доcтичь же этого можно было лишь при содйствіи Запада. Съ весны 1878 г. наши отношенія къ Румыніи становятся крайне натянутыми и намъ приходится испытывать множество непріятностей, благодаря недружелюбному образу дйствій румынскихъ министровъ. Въ то время вс великія западныя державы были противъ Россіи и Румынія присоединилась къ нашимъ противникамъ. Она разсчитывала, что въ случа новой войны мы будемъ вынуждены отказаться отъ присоединенія участка Бессарабіи. На Берлинскомъ конгресс депутаты правительства князя Карла даже протестовали противъ всякаго отчужденія румынской территоріи, но требованіе ихъ не могло быть удовлетворено, такъ какъ Россія заявила, что въ этомъ вопрос не намрена сдлать ни малйшей уступки. Румыны были вынуждены подчиниться ршенію Берлинскаго конгресса, но тмъ боле непріязненно они стали къ намъ относиться. Отчасти впрочемъ мы сами были виноваты, что наши отношенія къ Румыніи сильно обострились. Еслибы своевременно, т. е. при самомъ начал послдней Восточной войны, мы вступили въ переговоры съ румынами относительно уступки намъ участка Бессарабіи и пришли бы къ соглашенію по этому вопросу, то не было бы поводовъ враждебно относиться къ намъ, а подобное соглашеніе могло состояться. Наконецъ, даже и впослдствіи мы могли бы удовлетворить румынъ, уступивъ имъ вмсто Добруджи Виддинскій округъ, которой они желали пріобрсть. Хотя они и добивались этой уступки, но едва ли пріобртеніе Виддинскаго округа было бы полезно для княжества. По всей вроятности, оно не могло бы удержать его за собой, а мы, сохранивъ Добруджу за Болгаріей, имли бы на Балканскій полуостровъ проходъ, который намъ необходимъ и котораго въ настоящее время мы лишены. Вообще надо признать, что румыны могутъ до нкоторой степени обвинять насъ самихъ въ тхъ отношеніяхъ, которыя, установились между Россіей и правительствомъ княжествъ, но наибольшая отвтственность падаетъ, конечно, на самихъ румынъ, которые, сдлавшись слпыми подражателями Запада, дйствуютъ въ ущербъ истиннымъ интересамъ страны.
Быть передовымъ пунктомъ романскихъ народовъ, о чемъ мечтаетъ мстная интеллигенція, Румынія не можетъ даже по своему географическому положенію, и т, кто указываютъ ей эту роль, или заблуждаются, или сознательно ведутъ государство къ гибели. Рано или поздно славянскія: народности, окружающія Румынію, достигнутъ высокой степени культуры и передовой пунктъ Запада, какъ называютъ княжества Румынія, поставленъ будетъ въ безвыходное положеніе. Румыніи поэтому необходимо заблаговременно позаботиться объ установленіи такихъ отношеній къ славянамъ, которыя обезпечивали бы ей мирное развитіе своихъ внутреннихъ силъ, а выступая въ роли le boulevard de l’Occident contre les empietements de l’Orient, она лишаетъ себя возможности войти въ соглашеніе съ славянами. Венгрія, государство несравненно боле сильное, чмъ Румынія, и та чувствуетъ вс неудобства занятаго ею враждебнаго по отношенію къ славянамъ положенія, но Венгріи трудно уже измнить своей традиціонной антиславянской политик, Румынія же, какъ молодое государство, должна была въ своихъ собственныхъ интересахъ теперь же. обратить вниманіе на свое положеніе относительно славянъ и Россіи. То, что въ настоящее время легко можетъ быть достигнуто, впослдствіи потребуетъ значительныхъ жертвъ. Ни Россія, ни славяне не могутъ желать не только поглощенія румынской народности {Что составляетъ одну изъ политическихъ задачъ Австріи.}, но даже какихъ-ибо стсненій развитію ея внутреннихъ силъ. Румынскій народъ внутренно сознаетъ это и поэтому относится къ Россія и славянамъ весьма дружелюбно, но румынская недоразвитая интеллигенція подъ вліяніемъ Запада желаетъ вести государство на путь борьбы съ тми, кто исторически и географически должны быть союзниками Румыніи. Надо надяться однако, что съ поднятіемъ общаго уровня образованія въ королевств измнится и политика Румыніи. Если же, къ сожалнію, эти надежды не оправдаются, то славяне будутъ поставлены въ необходимость выдержать съ румынами серьезную борьбу. Было бы желательно, конечно, этого избгнуть, но условія, при которыхъ образовалось новое королевство, невольно возбуждаютъ опасенія за будущее.