Время на прочтение: 16 минут(ы)
Руководство к просвещению главнейших государственных сословий в России, кои суть: земледельческое, мещанское, дворянское и духовное
Иван Пнин. Сочинения
М., Издательство всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1934
Классики революционной мысли домарксистского периода
Под общей редакцией И. А. Теодоровича
Вступительная статья и редакция И. К. Луппола
Подготовка к печати и комментарии В. Н. Орлова
Оригинал в библиотеке ImWerden
Гражданское просвещение должно иметь главнейшей целью доставление каждому нужных познаний, дабы приличным образом исполнять должности, для которых он призван в общество. Но как сии должности не могут быть одинаковы, потому что общество заключает в себе различные классы граждан, то из сего следует, что каждый общественный член должен иметь просвещение, соответственное состоянию, в котором он находится, ремеслу, которым он занимается, и роду жизни, который он ведет.
Если мы бросим взор наш на состав многочисленного народа, коего все члены соединены между собою общим условием, то увидим, что все граждане в оном занимают места общественной пользы и что правительство, наилучшим образом устроенное, что народ наисчастливейший есть тот, в котором каждый гражданин находится на своем месте, в котором никто из них не забыт, где должности во всех их степенях уважены и где правительство, обо всем пекущееся, сохраняет порядок во всех частях и защищает права каждого разряда граждан.
Приняв сие за основание и уверясь, что просвещение не должно быть для всех граждан одинаковое, остается теперь определить, в чем именно оное, в рассуждении вышеупоминаемых мною состояний, заключаться должно? Я начну по порядку из оных и, не входя во все подробности, означу только главнейшие правила, могущие послужить основанием для составления тех книг, которые необходимо нужно будет приготовить для единообразного в училищах учения и нравственного граждан образования.
Добродетели, определяемые мною для каждого из сих сословий, должны быть поставлены девизами на всех нравственных уставах, которые для них издать нужно будет.
И потому:
1) Трудолюбие и трезвость да будет девизом на уставе, назначенном для училищ земледельческих.
2) Но как таковый устав не на иной какой конец издан быть должен, как чтобы самым удобнейшим средством служить к истинному просвещению земледельца, то из сего следует, что первейшее познание земледельца должно состоять в познании своего звания и своих должностей. Ибо что может быть к нему ближе самого себя? Почему и нужно прежде всего определить:
3) Что такое есть земледелец?
4) Сколько есть родов земледельцев?
5) Что значат они в государстве?
148
6) Что такое есть государство?
7) Как оно именуется?
Какой имеет оно род правления?
9) Показав, что оно монархическое, или самодержавное должно определить:
10) Что такое есть монарх, или государь?
11) В чем состоит верховная власть?
12) Какие суть еще учрежденные власти или начальства в России?
13) Посредством чего оные действуют?
14) Познание сих начальствующих властей необходимо для земледельцев нужно, потому что они в беспрерывных находятся с ними отношениях. Одни предписывают, другие исполняют.
15) Отсюда проистекают взаимные обязанности: обязанности власти и обязанности подчинения.
16) В чем состоят и те и другие?
17) Кто несет общественные обязанности, тот должен также иметь и права свои.
18) Следовательно, земледелец не должен быть лишен прав, ему принадлежащих.
19) Нужно определить, что такое есть право и в чем оно состоять должно.
20) Но как из всех гражданских прав самое первейшее и самое священнейшее есть право собственности, то из сего следует, что земледелец должен иметь собственность, что собственность его должна быть неприкосновенна и охраняемая законом.
21) Тут следует сказать: что такое есть закон и кому принадлежит власть предписывать оные?
22) Что такое есть собственность и как оная приобретается?
23) Определив таким образом обязанности, права, собственность земледельцев, нужно наипаче внушать им пользы и счастие, сопряженные с трудолюбивою и трезвою жизнию.
24) Наконец, как никакая нравственность без религии существовать не может, то для сего надлежит дать земледельцам чистое понятие о боге, о вере и должностях христианина.
Вот главнейшие правила, которые почитаю я довольно достаточными к составлению устава для нравственного образования граждан сего сословия.
По сему уставу должно обучать чтению (возложив должность сию на приходских священников), что принесет двоякую пользу, ибо учащийся по оному не только научится читать, но непременным образом познает и те должности, которые некогда обязан он нести в обществе, познает, что такое он есть и к чему предназначается. Следовательно, нечувствительно образуется со стороны нравственности.
Приходские училища должны быть для всех открыты, несмотря ни на лета, ни на возрасты.
РАССМОТРИМ ТЕПЕРЬ, В ЧЕМ СОСТОЯТЬ ДОЛЖНО УЧЕНИЕ ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЕВ
Как жребий земледельцев есть трудиться и обрабатывать землю, из которой произрастающие плоды питают всякого состояния людей, то из сего следует, что единственною целию их должно быть земледелие, которое дотоле не придет в цветущее состояние, дотоле не достигнет своего совершенства, доколе правительство с своей стороны не употребит на то всего своего внимания, своих пособий и поощрения.
Итак, когда земледелие есть единственная цель земледельца, то весьма естественно, чтоб и учение его не на иной какой предмет обращено было, как на предмет, сему предназначению его соответственнейший. Словом, земледельца должно обучать земледелию.
Земледелие, как и все науки, имеет свои правила, может обогащаться опытом всех народов, и тщетно было бы ожидать того от времени, что познания нам доставить могут. Ибо привычка в полевых работах, употребляемые способы, из рода в род переданные, удаляют даже самую мысль усовершенствования.
Для чего должно, чтобы сведущие люди исследовали без предрассудков, испытывали без страсти и предлагали без исступления все, что земледелие представить может со стороны открытий и усовершенствования. Дабы убедить недоверчивого и предубежденного земледельца, должно показать ему следствия, от опытов происшедшие, должно, чтобы он ясно видел и уверился, что то, что ему предлагаешь, пред тем, чему уже он привык последовать, несравненно лучше, удобнее и выгоднее. Сим только образом можно распространять полезные средства, коих успехи будут несомнительны.
Образование сих земледельческих или приходских училищ должно быть столько же просто, как и предмет их.
И поэтому два класса почитаю я достаточными для составления оных. Первый класс иметь будет предметом сельскую механику, то есть сельские строения и все механические орудия, могущие служить в пользу и облегчение земледелия.
Второй класс будет иметь предметом свойства и обрабатывание земель, также свойства и сохранение семян, сбережение плодов, работу естественных и искусственных лугов, болот, вычищение земли для соделания ее удобною к хлебопашеству, наконец, воспитание, приведение в лучшее состояние скота и искусство лечения оного.
Если учение сим предметам присовокупится к учению чтения, письма и первых действий арифметики, как то во II главе в 32 параграфе предварительных правил народного просвещения предписано, и когда оное, наподобие выше предложенных мною для составления нравственного устава правил, приведено будет в систематический к удобнейшему преподаванию порядок, тогда граждане сего сословия получат все нужные к просвещению своему способы. Государство в сих всеобщих питателях найдет со временем истинных своих сынов, которые, имея сердце, образованное нравственностью, а ум учением, будут надлежащим образом исполнять свои должности, с пользою служить своему отечеству, питая в душе своей благодарность к монарху, об них пекущемуся.
ПРАВИЛА, РУКОВОДСТВУЮЩИЕ К ПРОСВЕЩЕНИЮ МЕЩАНСКОГО СОСТОЯНИЯ
Мещане, составляя средний род людей в России, пользуясь вольностию, не причисляются ни к земледельцам, ни к дворянству. Государство от граждан сего состояния много может ожидать добра, если только получит оно приличное направление, то есть когда правительство обратит на него свое внимание и поставит его на ту степень общественной пользы, от которой оно теперь столь далеко еще отстоит.
Мещане столько же имеют нужды в нравственном образовании, сколько и в обучении наукам, к званию их принадлежащим. Следовательно, надобно для них также заготовить нравственный устав, поставя на нем девизом добродетели, для них назначенные, и который по многим отношениям заключал бы в себе правила, предложенные мною выше для устава земледельческого, с тою только разностию, что правила, коими будут руководствоваться в составлении сего устава, должны как можно ближе применены быть к их состоянию. Например, они могут быть следующего содержания:
1) Мещане прежде всего знать должны, что такое есть мещанин.
2) Какое место занимает он в государстве?
3) Какие суть его в рассуждении государства обязанности?
4) Какие предоставлены ему в оном права и привилегии?
5) Что нужно наблюдать ему, дабы сохранить оные, и чего избегать, дабы их не лишиться.
6) Мещанин обязан также знать все отечественные постановления, потому что сие составляет важнейшую часть его должностей.
7) Равномерно любовь к отечеству и к общественному добру должна составлять драгоценнейшее чувство души его. Бессмертный Минин может в сем случае руководствовать мещан по пути, ведущему к сим благороднейшим предметам. {История свидетельствует, что Минин, одушевленный любовию к отечеству, для спасения оного пожертвовал всем своим имением и своею жизнию.}
Надобно стараться возбуждать в мещанах любовь к их состоянию, сколько возможно привязывать их к оному, и дабы приобретение богатства не раждало в них отвращение к их званию, как то из опытов видно, что почти все разбогатевшие купцы гнушаются быть купцами и всячески изыскивают случаи, если не себя, то детей своих поделать дворянами.
9) Нужно внушать им, что не в титлах состоят истинные достоинства, но в честности и бескорыстии, без коих никакие титла не защитят от бесславия и презрения.
10) Определив права, привилегии и обязанности мещанина в рассуждении государства, надлежит показать ему, чем обязан он в рассуждении своего ближнего, как подобного ему члена общества.
11) Для чего наставление в религии должно составлять часть нравственного устава.
12) Наконец, сколько возможно стараться надобно поселять в мещан, купеческому званию себя посвящающих, назначаемые для них добродетели, то-есть исправность и честность, исполнение коих может только утвердить славу их и их благосостояние.
Сии правила, по мнению моему, необходимы к составлению нравственного для купцов устава, который может также служить и для мещан, различного рода ремеслам, искусствам и художествам себя посвятивших. Ибо сие неоспоримо, что самый последний ремесленник должен непременно знать как права свои и обязанности в рассуждении государства, так и обязанности свои в рассуждении ближнего, и что добронравие и трудолюбие суть такие добродетели, без которых он ни благосостояния, ни счастия приобрести не может. Впрочем, издание сего устава всеобщую принесет пользу, ибо родители, обучающие у себя в доме чтению детей своих, конечно, предпочтут оный всем прочим книгам, по необходимости теперь ими для обучения чтению употребляемым, и, следовательно, до определения еще детей своих в училища, приуготовят уже чрез сие половину желаемого дела.
УЧЕБНЫЕ ПРЕДМЕТЫ ДЛЯ МЕЩАН, ПОСВЯТИВШИХ СЕБЯ КУПЕЧЕСКОМУ ЗВАНИЮ
Напрасно было бы исчислять пользы, получаемые государством от торговли. Для всякого, кто хотя сколько-нибудь занимался сего рода предметом, оные ощутительны. Торговля почесться может общею всех народов стихиею, ибо нет нации, которая бы более или менее не отправляла оной. Россия, как по пространному своему владычеству, так и по богатству природных своих произведений занимая первейшее между всеми державами в свете место, по сему самому требует, дабы правительство с своей стороны возможнейшее употребило внимание на усовершенствование сей толико важной государственной отрасли. Но как успехи торговли зависят от степени просвещения граждан, оную производящих, и что никакое полезнейшее учреждение, никакое намерение законодателя без сего просвещения не могут иметь надлежащего исполнения, то сие самое объясняет уже необходимую нужду в заведении таких училищ, которые бы служили особенно к нравственному обучению купцов наукам, званию их приличествующим. Словом, заведение коммерческих училищ столько же для России нужно, сколько и самая торговля.
В 6 пункте 1 главы предварительных правил народного просвещения назначается в каждом уездном городе быть по крайней мере одному уездному училищу, следовательно, сим училищам определенного числа нет, и что их может быть и более одного. Я с моей стороны за весьма полезное почитаю, когда в некоторых городах, смотря по местному их положению и по состоянию их жителей, учреждено будет по два училища, из которых в одном обучали бы мещан, различного рода ремеслам, искусствам и художествам себя посвятивших, а в другом обучали бы только тех, которые определили себя званию купеческому. И сие последнее по самому существу своему составит уже купеческое, или коммерческое училище.
Распоряжение учения в сих училищах может быть следующее:
В первом из оных, то есть в училище мещанском, долженствующем состоять из двух, нижнего и верхнего, классов, в нижнем классе преподавать надлежит:
1) Российское чтение, чистописание.
2) Также чтение и чистописание языка местного, как-то: польского, немецкого, татарского и проч.
3) Грамматику всех сих языков.
4) Первую часть арифметики.
5) Частное познание Российской империи.
6) Сокращение и главные эпохи российской истории.
7) Введение во всеобщую историю и географию.
В верхнем классе:
1) Вторую часть арифметики.
2) Геометрию и тригонометрию.
3) Математическое и физическое познание земного шара.
4) Физику.
5) Естественную историю и технологию.
6) Практические знания, полезные для местной промышленности и потребности края.
Во втором училище, то есть коммерческом, сверх сих вышеозначенных предметов обучать нужно:
1) Чтению, чистописанию и грамматике аглинского языка.
2) Алгебре.
3) Купеческим счетам всех родов.
4) Простой и двойной бухгалтерии.
5) Истории коммерции и навигации, познанию торговли и товаров и, наконец,
6) Сокращению всего человеческого познания и диэтетике. Если в которых уездных городах не будет надобности в двух училищах, в таком случае можно все вышепрописанные учебные предметы преподавать в одном училище, распорядя учение оным на пристойное число классов, через что как ремесленники, так и купцы получат все нужные способы к своему просвещению.
Не бесполезно заметить здесь, что воля, предоставленная учителям в некоторых училищах следовать собственному их в учении методу, и что неимение книг, долженствующих нарочито быть от правительства изданными к руководствованию учителей в единообразном преподавании наук, — все сие не только не может произвесть успехов, от училищ ожидаемых, но даже лишает надежды увидеть оные в надлежащей их силе. Ибо хотя и есть такие учителя, на достоинства и способности коих положиться можно, однакоже большая часть из них таких, которым произвольного выбора авторов для руководствования своего обучения предметам никак вверить не можно. Сие есть дело правительства, имеющего в руках своих все нужные для того способы, и которое обязано стараться об издании классических книг, по коим бы должны были обучать учители, наблюдая притом сколько возможно единство в методе и правилах.
ПРИСТУПИМ ТЕПЕРЬ К РАССМОТРЕНИЮ, В ЧЕМ ДОЛЖНО СОСТОЯТЬ ПРОСВЕЩЕНИЕ ДВОРЯН
Правительство во все времена наиболее обращало внимание свое на сие государственное сословие. Между всеми благодетельными его в пользу дворян заведениями не оставлены были и те, которые могли только служить к их просвещению. Для дворян учреждены были корпусы, училища, когда все прочие гражданственные состояния были правительством забыты и пребывали во мраке своего ничтожества. Наконец, время, которое на все простирает свое владычество, все преобразует, видя несправедливость, угнетавшую столь долго нижнего разряда граждан, державши их в самом глубочайшем невежестве, восстало против оной и, желая утвердить благоденствие России, даровало ей Александра, сего кроткого, человеколюбивого монарха, который едва только взошел на престол предков своих и уже гений просвещения обтекает пространство пределов российских, переходит из одного состояния в другое и озаряет все оные благодетельным светом своим.
Дворяне, без всякого сомнения, требуют преимущественнейшего пред прочими просвещения, поелику отечество должно находить в них как храбрых своих защитников, искусных и добродетельных героев, так и мудрых, честных, справедливых владельцев и судей. Но посредством чего можно посеять в них сии толь необходимые качества? Единственно посредством воспитания, отвечаю я.
Если рассмотреть учреждения, для воспитания благородного юношества ныне существующие, то увидим, что большая часть оных отдалена от настоящего предмета. Все воспитание ограничивается учением, следовательно, юношество учится, а не воспитывается. В некоторых корпусах главное старание прилагают, чтобы дети умели проворно делать ружьем, хорошо маршировали, и сим с безмерною строгостию учением занимают их более, нежели учением существеннейших наук, долженствующих образовать и приуготовить их к занятию с достоинством и честию тех мест, на которые они по выпуске их из корпуса поступить обязаны. В сей механической экзерциции состоит вся тактика, в корпусах преподаваемая. Почему всякий судить может, сколь тактика сего рода удобна произвести искусных офицеров и генералов.
Поручение начальства над воспитанием благородного юношества должно от правительства самым строжайшим образом быть избираемо. Ибо что может быть драгоценнее залога, частное и общественное благоденствие в себе заключающего! Г. Бестужев в книге своей под названием ‘Опыт военного воспитания относительно благородного юношества’ весьма основательно начертал как систему нравственного образования и учения сего разряда граждан, так и достоинства, долженствующие украшать начальника и всех имеющих над воспитанниками смотрение. Сия книга весьма полезна, особливо для такого правительства, которое печется об общественном воспитании, без коего государство не может быть ни сильно, ни счастливо. Сия книга весьма много облегчила труд мой, потому что она заключает в себе почти все, что нужно к составлению нравственного для дворян устава, и также все учебные предметы, для них необходимые, почему нет надобности назначать мне здесь нарочито правил, нужных к сочинению сего устава и метода учения для благородного юношества. Г. Бестужев изданною им книгою {Опыт воен[ного] воспитания относи[тельно] благ[ородного] юноше[ства].} прекрасно уже разрешил вопрос, в чем должно состоять просвещение дворян. Я замечу только следующее:
Корпусы, будучи единственным местом, в которые дворяне наиболее стараются отдавать детей своих, по сему самому требуют, дабы оные так учреждены были, чтобы не только приуготовлялись в них люди, способные к службе военной, но и гражданственной. Надобно, чтобы офицер был и искусный воин и знающий судия. Ежедневный опыт доказывает нам, сколь великое проистекает от того зло, когда выпущенные из корпусов офицеры, прослужа несколько лет, переходят в статскую службу, не имея надлежащего сведения ни в гражданских делах, ни в законах, ни в отечественных постановлениях. Горестно исчислять несчастия, бывающие обыкновенным последствием сего неведения! Не редко, занимая важнейшие государственные должности, вместо того, чтобы защитить невинного, спасти несправедливым образом притесняемого человека, не только не умеют подать ему должной помощи, но еще делаются орудием совершенной его погибели. Сие происходит оттого, что, сами будучи в невежестве, принужденными находятся прибегать к знанию людей посторонних, поручать им дела, которые бы сами отправлять должны были, и сии люди, называемые секретарями, на совесть которых не всегда положиться можно, не упущают с своей стороны мало-по-малу употреблять во зло доверенность, им делаемую, и соразмерно нуждам, в них оказываемым, присваивать даже власть над своими начальниками, довершая тем несчастие целой иногда провинции.
Сего довольно, чтобы восчувствовать нужду в усовершенствовании воспитания, в корпусах существующего. Преподавание юридических наук должно непременно составлять часть оного, особливо учение отечественным законам, государственным постановлениям и отправлению дел гражданских. Офицер, таким образом воспитанный, хотя бы и был доведен обстоятельствами перейти в статскую службу, со всем тем, он во всяком случае будет на своем месте, с честию исполнять будет свою должность, и общество во всякое время найдет в нем полезнейшего своего члена. Впрочем, не странно ли всякому казаться должно, когда ни в какое состояние — ни ученое, ни художническое, ни ремесленническое — не можно поступать, не перейдя всех степеней, к сим званиям ведущих, и не показав на опыте своих достоинств и своего искусства. В службу же гражданскую определяют людей без всякого разбора, без всякого испытания, награждают их чинами, по которым обязаны они бывают занимать иногда важнейшие места, не имея других способностей, кроме того, что умеют читать и подписывать свое имя. Можно ли после сего удивляться, что статская служба не имеет надлежащего своего достоинства, не уважаема, и что многие убегают оной, единственно опасаясь, дабы не попасть под начальство таких людей, которые не почтение, но презрение заслуживают. Гражданская служба по предмету своему едва ли не важнее всякой другой, ибо она, имея целию внутреннее устройство государства, основывающее покой и благоденствие народное, по сему самому требует честнейших, добродетельнейших, просвещеннейших и рачительнейших людей.
Почему, в рассуждении сего, за весьма полезное почитаю я, когда сверх находящейся здесь учреждены будут еще три юнкерские школы с тем, если только желается, чтобы дворянство существовало, не теряя прав, законами ему предоставленных. Из сих трех юнкерских школ возможно основать одну в Москве под ведением сената, другую в Казани, а третью в Вильне под ведением попечителей тех округов, в которых они состоять будут. Учреждение сих школ должно исключительно быть для дворян и на таком же основании, на каком находится здешняя школа, с той только разностию, что в оную предписывается принимать детей не моложе четырнадцати лет и уже первоначальным знаниям обученных, в предполагаемые же мною школы да будет позволено принимать детей от семи до девяти лет, хотя бы оные ничему еще учены не были, а начинали учение со дня определения их в училище.
Многие благомыслящие люди давно уже чувствуют нужду в заведениях сего рода, особливо ощутительна оная для родителей, желающих вести детей своих по службе гражданской, но, не имея к тому способов, принужденными бывают, сколько против воли своей, столько противу склонности и способности детей своих, отдавать их в корпусы, имеющие предметом приготовление офицеров к службе военной.
Распорядок учебных предметов в сих предполагаемых мною школах должен соответствовать цели их учреждения.
Вот все, что нашел я за необходимое предложить относительно к просвещению дворян, посмотрим, наконец, что сделать нужно в рассуждении просвещения духовенства.
Если мы представим себе только предмет, для которого назначаются священнослужители, если представим себе должности, которые они отправлять обязаны, представим себе, какового уважения требуют они к сану своему и какую силу имеют они во мнениях народных, — то найдем, что правительство не все еще для них сделало. Ибо сколько есть таковых священников, которые, вместо того, чтобы иметь должное просвещение, пребывают в пагубнейшем невежестве, вместо того, чтобы подавать собою пример как в духовных, так и гражданских добродетелях, предаются постыдным страстям и тем самым подают повод другим к беспорядочной жизни и разврату. Словом, таких ли качеств пастырям должно поверять паству? Такого ли поведения служителей должна иметь церковь? Посредством ли таковых священников должны сохраняться святость религии и твердость ее олтарей? Нет, конечно. Правительство с своей стороны обязано употребить всевозможнейшее внимание на образование духовенства, толико важного по существу своему состояния.
Следовательно, нравственный для священнического звания устав доказывает сим необходимость свою. Сей устав, на котором благочестие и примерное поведение, сии назначаемые для духовенства добродетели, должны поставлены быть девизом, может составлен быть наподобие уставов, выше мною предложенных, с тою только разностию, что правила, коими будут руководствоваться в сочинении сего устава, должны совершенно соответствовать предназначению священников.
Что ж принадлежит до метода учения в семинариях, сих единственных местах, в которых приуготовляются люди для состояния духовного, то оный требует некоторых отмен и усовершенствования. Для чего учить наукам на языке латинском, а не на языке отечественном? Сей издавна введенный обычай весьма много препятствует успехам учения, ибо ученик, не знающий совершенно латинского языка (и какая надобность знать его совершенно?), никогда не будет надлежащим образом знать наук, учителем на сем языке преподаваемых. Равномерно, к чему служит учение мертвым языкам? Не полезнее ли бы было вместо их обучать языкам более употребительнейшим и получившим, так сказать, право гражданства во всей Европе. Но еще более желал бы я, чтобы господа учители, вместо слишком рассыпаемых риторических цветков, вместо высокопарного слога, который, надутостию своею затемняя ясность мыслей, производит скуку или смех, сколько возможно наблюдали, чтоб ученики при сочинении проповедей старались писать оные самым простым, ясным и для всех вразумительным слогом, напоминая им, что они не к ученым, но к народу говорить должны и что все их красноречие должно состоять в искусстве обращать на себя внимание своих слушателей и истинами, ими произносимыми, производить желаемое в них впечатление. Для чего надобно, чтобы наука декламации входила в состав семинарского учения.
Не могу также не заметить при сем и того, сколь нужно правительству взять меры свои в рассуждении определения приличного священникам содержания. Сим образом истребило бы оно постыдные, уничижительные и совсем несоответственные важности священнического сана обычаи, как, например: в большие годовые праздники, то есть в рождество христово, в светлое христово воскресение и прочие, не имели бы уже священники надобности ходить из дома в дом и собирать подаяния, отчего не редко являются они в толь безобразнейших видах, что подают повод думать, как бы правительство не только терпело, но даже одобряло таковые обычаи.
Предложив, таким образом, систему всеобщего образования относительно к России, остается мне разрешить последний, но довольно важный вопрос: что может наиболее споспешествовать просвещению, то есть посредством чего можно возбуждать и питать сей дух деятельности, толико потребный всем государственным состояниям к исполнению взаимных своих обязанностей?
Главнейший для сего способ есть поощрение. Мудрые правительства как прошедших, так и настоящих времен доказывают нам, до чего простирается всепреодолевающая сила оного. Поощрение извлекает людей из беспечности и уныния, рождает бодрость, производит соревнование и движет душу к делам полезным и великим. Где способности и достоинства поощряются, где добродетели имеют должное уважение, там пигмеи ступают шагами исполинов, там невозможное становится возможным, дремлющий гений пробуждается, и то, что, будучи предоставлено времени, требовало бы нескольких лет для совершения, то при содействии поощрения вскоре приемлет конец и получает успехи. Словом, там, где правительство награждает труды, поощряет дарования, венчает славою патриотические подвиги, покровительствует искусства, художества и науки, там всегда рождаться будут и патриоты, и художники, и ученые, и философы.
Но в таком государстве, которое находится еще, так сказать, в своем юношестве, где видны во всем одни только начатки, — в таком государстве поощрение наиболее нужно. И правительство, избравшее оное средством к руководствованию людей для усовершенствования их в предметах, ими занимающихся, без сомнения, избрало самый вернейший способ к ускорению в том желаемых успехов.
Одни просвещенные государи могут чувствовать нужду в просвещении народном и, следовательно, знать пользы, поощрением производимые. Возвратить права разума гонимому и стесненному, освободить его от уз, злобным невежеством на него наложенных, свойственно одной только мудрости. Блаженны те государи и те страны, где гражданин, имея свободу мыслить, может безбоязненно сообщать истины, заключающие в себе благо общественное!
Между человеколюбивыми и благонамереннейшими видами, любезнейшим нашим монархом на пользы отечества простираемые, наиблистательнее всех обнаруживаются оные в учреждении министерства народного просвещения, которое поистине назваться может древом, а прочие его ветвями.
Почему, соображаясь с настоящими заведениями относительно к просвещению народному, скажу, что посредством только поощрения можно вознаградить слишком ощутительный на нашем языке недостаток как в классических, так и других книгах. На сей конец нужно правительству назначить реестр книгам, которые почтет оно на первый раз полезнейшими для переведения на русский язык, и объявить всем в словесности упражняющимся, что лучший перевод из сих назначенных книг будет правительством принят и достойно награжден. Сим образом не только вскоре увидим мы на нашем языке необходимейшие для нас и лучшие иностранных писателей сочинения, но правительство может даже посредством сего возраждать вкус ко всему изящному и давать оному желаемое направление.
Итак, если учреждение министерств имело ту цель, чтоб, разделя государство на восемь главнейших частей, облегчить чрез то управление каждою из них и дать им всем самый легкий, удобный, верный и твердый ход, разумея, что каждое отделение, вверенное министрам, должно по предмету своему заключать в себе все к нему принадлежащее, то, приняв сие за основание, не могу я не заметить здесь, что все публичные театры сколько по существу своему, столько и по своей важности непременно состоять должны под ведением министерства народного просвещения.
Я не войду в подробное исследование пользы и вреда, театрами производимых. Сие увлекло бы меня далеко от моего предмета. Всякий знает, что то и другое зависит совершенно от характера правительства, от направления, которое оно дает театрам, и от начальства, которому оно их вверяет. Скажу только, что театры, при благоразумном попечении, не менее могут иметь влияния на успехи всеобщего образования, как и училища, для сего заводимые. Сие доказывает, что они составляют отрасль народного просвещения. Я бы желал, чтобы в некоторых губерниях учреждены были театры, поручив начальство над оными людям истинно просвещенным, в сем искусстве сведущим и к отечественному добру расположенным. Следовательно, нужно для сего обеспечить также содержание актеров, из которых большая часть, здешнюю труппу составляющих, претерпевают нужду даже в самых необходимейших потребностях. Не видя никакого себе поощрения, напротив того, будучи гораздо ниже иностранных актеров поставленными и имея весьма малую цену в общем мнении, не только не возбуждаются соревнованием, но даже теряют дух, способности развивающий.
Скажу как россиянин, любящий свое отечество, что нельзя без чувствительнейшего прискорбия смотреть на состояние, в котором находится отечественный театр наш. Не скрою и того, что лучше желал бы я, дабы русский театр, при всех своих недостатках, предпочтен был всем прочим театрам и чтоб лучший из актеров и лучшие из актрис наших противу лучшего из актеров и актрис французских, если не вдвое, то, по крайней мере, равное бы с ними получали содержание. Сие разумею я также и в отношении лучших наших танцовщиков и танцовщиц к здешним французским. Как бы то ни было, если что можно сказать против этого, то, конечно, гораздо более еще можно сказать в пользу его. Такое распоряжение послужит великим для русских актеров поощрением. Безбедность их состояния извлечет их из уныния, поселит в них желание превосходить друг друга и таким образом, поставя их на путь славы, даст им новую душу для жизни театральной.
К главнейшим недостаткам нашего театра можно присовокупить еще недостаток в пиесах, достойных быть представляемыми и соответствующих цели сего заведения. Публика ропщет противу сего недостатка, и ропот ее в сем случае справедлив. Ибо если рассмотрим, отчего происходит недостаток сей, то увидим, что нет особенною попечителя, который бы смотрел, так сказать, над нравственным состоянием театра. Но как театр есть не иное что, как школа нравов, следовательно все касающееся до хозяйственного театрального распоряжения может оставаться на теперешнем положении и под настоящею дирекциею, что ж принадлежит до назначения пиес, долженствующих быть представляемыми, до выбора пиес, которые нужно назначить для переведения на наш язык и чрез то удовлетворять недостаток, русским театром в оных претерпеваемый, — также задавать собственным нашим авторам предметы для сочинения театральных пиес, обнадеживая их, что все пиесы, ими представленные и правительством одобренные, без достойного награждения не останутся, — то, без сомнения, надзирание над всем сим ни на кого иного справедливее и приличнее возложено быть не может, как на министра народного просвещения. Ибо кто может лучше и сообразнее его действовать видам правительства?
Наконец, в заключение всего остается мне сказать: когда все главнейшие государственные части таким образом приведены будут в надлежащий порядок, когда получат они свойственную им твердость и силу, тогда государство во всем своем пространстве оживится, согласие во всех его членах возродит сей народный дух, который в зерцале веков изобразит характер бывшего правительства, следовательно представит эпоху благоденствия России и мудрое царствование Александра.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
