Рост славянского единства
Рост славянского единства
Рост славянского единства, Розанов Василий Васильевич, Год: 1908
Время на прочтение: 4 минут(ы)
В. В. Розанов
Среди будней мелких дел и сильных удач и неудач, в каковых выражается всякая история, всегда высоко выделяются, редкие к сожалению, дни славянского единения. В них мы всегда имеем успех — и это одна из причин той радости, какую испытывают все участники, зрители, деятели и просто посторонние люди в подобные дни. Здесь нет неуспеха, нет проигрыша, нет ущерба, какой возможен или соприсутствует во всяком другом политическом и культурном деле. Всякий славянин, увеличивающий собою съезд, всякая речь, произносимая в одном или другом месте, перед одними или другими слушателями, — все это, и большое и малое, и более талантливое и менее талантливое, прибавляет кое-что на ту чашу весов, где положено ‘славянское богатство’ и тянется или перетягивается с богатством германским, французским, объединенно — с европейским. Пока наша чаша высоко поднята вверх, мы слабы, страшно слабы в сравнении с огромною нас перевесившею чашею соединенного европейского мира. Но в то время как он не растет более, пережив пору молодости и возмужалости, — славянский мир, последний и самый молодой на Восточном континенте, в каждом новом дне получает новую прибавку к своему весу. А в силу молодости, недоделанности, незрелости его, — здесь всякое дело, всякая личность, всякое усилие и начинание приносят явный, ощутимый плод. Дни же подобных нынешнему съездов, когда все славянское дело сваривается в одну массу, когда начинают соединяться разрубленные члены огромного славянского тела, — суть дни огромного прибавления нашего веса на международных и политических, и культурных весах.
Как мы можем этому не радоваться? Как может не принять участия в этой радости каждый славянин, каждый русский?
Съезды эти по самому существу дела не могут не иметь еще и того идеализма, который проистекает из естественного отношения всего, что чувствуется и что говорится на них — к будущему. А будущее не имеет того сора, тех занозин на себе, тех болей и оскорблений, какие, увы, несет в себе всякое настоящее. Съезды эти по существу дела мечтательны, а мечта чище действительности. Мечтательны они не в смысле иллюзорности, неисполнимости — напротив, в этом смысле они крайне реальны, — а в том смысле, что предмет их еще не настал, что все здесь пока находится в фазе чаяния, желаний, надежд. Съезды эти, конечно, имеют объединительную силу, огромную объединительную силу, ибо ни на чем так хорошо и чисто не сливаются люди, как на мечте и надежде.
Вопросы, поднимаемые на этих съездах, по необходимости остаются в пределах большой отвлеченности. Но это не ущерб делу: они тем выше, тем одухотвореннее, тем культурнее. Славянский мир, его теперешние устои, его возможное грядущее — все это содержит в себе чрезвычайно много трудных и интересных проблем, далеких от разрешенности. О всем этом написаны книги, но не мешает обменяться и живым словом. В живом слове, в живом личном общении вопросы эти теряют книжную бескровность и окрашиваются совсем другими цветами, о чем часто и не подозревают авторы книг, люди кабинетные. Таков весь живой и мучительный русско-польский вопрос, вопрос до некоторой степени православно-католический. Здесь отвлеченным спором и отвлеченною примиренностью ничего не поделаешь: здесь многое нужно пережить, увидеть, ощупать. Все это дается или ко всему этому даются подступы на славянских съездах. Они незаменимы в смысле личного общения множества представителей самых различных славянских народностей, самого образа, самого лика которых не знают другие народности в конкретных чертах. Живые особенности характера, теоретические и практические свойства ума — все это может служить новым материалом для наблюдения и наблюдательности на общеславянских съездах.
Печать и общество наше без различия партий должно бы живо откликнуться на эти съезды. Так много в них хорошего и обещающего, так много положительного. К сожалению, среди партий наших есть такие, для которых неприемлемо решительно все, что хоть в какой-нибудь доле не имеет нигилистического привкуса. Как хорошее кахетинское вино должно пахнуть бурдюком, т.е. шкурой буйвола, в которой его первоначально перевозят, — так, по мнению этой несчастной части русских, всякий съезд есть не съезд и всякое общение есть не общение, если на нем не произносятся прокламационные речи, уязвляющие тех betes noires [страшилища, жупелы (фр.)], образом коих измучено их бедное воображение. И хотя славянские съезды суть молодые, идеалистические съезды, отдаленное намерение которых заключается в сохранении и защите всякой крохи славянской народности, куда бы она ни была заброшена историею и как бы ни была угнетена политикою, однако при всем благородстве этих целей в некоторой части русских они возбуждают брюзжание или явное желание замять их значительность. Но именно в текущие дни эти партии обретаются ‘не в авантаже’, как говаривал Петр Великий, — и брюзжание их поневоле выходит глухо.
Для всего здорового русского не может быть этих вопросов и сомнений. Славянское единство, гармонизация различных тонов, голосов и красок, какие есть в славянском мире, что составляет ближайшую цель и ближайший результат подобных съездов, — это такая положительная вещь, такое положительное благо, которому не может не сочувствовать ни один добрый и разумный человек, если только он не одержим какою-нибудь специфическою и злою идеею. С каждым таким съездом мы становимся умнее, просвещеннее и сильнее: кажется, тут нечего отрицать.
В новых условиях гражданской жизни в России общеславянская идея получила себе великую помощь, — как это справедливо было отмечено на съезде. Все вопросы междуславянской тактики, в частности, русско-польских отношений, чрезвычайно смягчились от этого. Теперь уже не может раздаться в этой линии таких горьких жалоб, злых упреков, а выслушивающим упреки не придется потупленно молчать. Все это было и все это прошло. Коренному русскому народу дышится легче: и всякой народности, какая бы ни попала в черту русской государственности, будет легко дышать: или, по крайней мере, условия дыхания будут в значительной степени в руках самих дышащих и зависеть от их отношения к русской народности и к русскому государству. Это совсем другое положение, чем было прежде. Нет былой ужасной пассивной мертвенности, где все было безнадежно и могло доводить патриотов маленьких народностей до отчаяния.
Впервые опубликовано: ‘Новое время’. 1908. 17 мая. N 11558.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_rost_slavyanskogo.html.