Иван Лукаш
Россия — равновесие мира
ПРИМЕЧАНИЯ
Россия — равновесие мира, Лукаш Иван Созонтович, Год: 1940
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Париж-Москва, YMCA-PRESS, 1995
21 января 1933 года, шесть лет тому назад, парижский журнал ‘Иллюстрасион’ опубликовал замечательное исследование признанного европейского авторитета, известного историка-социолога Гулиельмо Ферреро.
‘Возрождение’ тогда же отметило эту статью. В выдержках и с моими подчеркиваниями я привожу ее снова, так как ход мысли ученого сохраняет, разумеется, свою повелительную силу и для сегодняшнего, и для завтрашнего дня.
‘Мой друг вернулся из путешествия в СССР, — начинает Ферреро, как будто это написано только вчера.— Он так передает свои впечатления:
— В Варшаве все убеждены, что Польша между двух огней: СССР и Германия в полном согласии, чтобы раздавить ее при первом же случае.
Я проехал в Берлин. Общая тревога: Польша в заговоре с Францией, чтобы атаковать и разделить Германию…
В Риме ждут нападения Франции. В Белграде говорят о заговоре Италии и Болгарии…
— Но ведь это же сумасшествие… Но также и расстройство всего континента, привыкшего в течение века наслаждаться миром без усилий, по милости того строя равновесия, какого нет больше, потому что главная его основа разбита…’
И опубликованное в ‘Иллюстрасион’ сжатое исследование ученого — совершенно великолепная по глубине и совершенно бесспорная цепь доказательств, что главной основой строя мирового равновесия была Россия. Европейский историк раскрывает призвание России, ее имперский гений:
‘Германия, Франция, Англия, Америка до 1914 года пребывали в гордыне своего порядка и мира, средств, какие успели из такого порядка и мира извлечь, чудесного процветания и человеческой деятельности, какие стали возможными, благодаря собранным несметным богатствам’.
Но кто же дал возможность мира и процветания всему свету? Ферреро отвечает:
‘Мы знаем теперь, что все мы получили ни за что, что все это было подарком, почти безвозмездным, Германии, Франции, Англии и Америке, всему Западу, — от последней наследницы Византии, отдаленной полуварварской империи…’
Гениальную политику мирового равновесия, ‘ведомую имперской Россией с таким упорством до самого разгрома в войне’, Ферреро с совершенной глубиной понимания называет ‘великой мистикой XIX века’:
‘Бесспорно, если с 1815 по 1914 год Европа жила в мире, с одним только перерывом с 1848 по 1878 год, этим она обязана России’.
‘В течение века Европа и Америка на пиру мирового благоденствия были приглашенными почти прихлебателями русских царей’.
И ‘эта огромная военная империя была, таким же стержнем порядка и мира в Азии’.
‘В начале войны 1914 года во Франции и Англии было общим мнение, что Россия еще раз решит победу. И если бы так свершилось, Россия стала бы после войны арбитром мира для всего света, каким после 1815 года была для Европы’.
Но Россия на войне истекла кровью для спасения мирового равновесия. 15 миллионов русских жертв — жертвоприношение России — было последним даром русских царей, и в 1917 году при сочувствии всего света, Россия свалилась в смуту. ‘Власть захватили крайние социалисты, — отмечает Ферреро, — подписавшие в 1918 году сепаратный Брест-Литовский мир…’
А после 1917 года ‘советская коммунистическая власть’, по определению Ферреро, ‘отшвырнула Россию в степи, откуда она вышла двумя веками раньше’.
Одним словом — ‘степи’ — ученый определил все беспочвенное, кочевое существо советской власти.
Это, действительно, власть степных кочевников духа, всесветной карломарксовой сволочи, сжигавшей Россию с беспощадной ненавистью, затоптавшей в неслыханных мучительствах русскую нацию, русский гений и всемирное русское призвание. Россия, действительно, была отброшена большевиками в мертвецкие коммунистические пустоты — в ничто.
А в то же время, продолжает Ферреро, ‘с признанием цепи Балтийских государств и восстановлением Польши — большого барьера, отделявшего Россию в XVII веке от Европы, — мирное соглашение 1919 года подтвердило все это’.
<...>
А западные ‘умники’ стали огораживать себя от большевиков презрительными заявлениями, что большевизм-де ‘особое русское явление’, что и царская, и большевистская Россия — ‘по своему существу’ одно и то же. Для таких умников не было веков гениальной России христианской, человеческой. И разве осмелился бы кто-нибудь называть Францию большевичкой ‘по самой ее природе’ только за то, что после 1870 года в ней неистовствовала коммуна, как она неистовствует в России после 1917 года?
Такие умники, видимо, только на собственной шкуре начнут понимать, что большевик русский, английский, французский, немецкий, китайский, негритянский — один и тот же тип укороченного, духовно отравленного человека. Большевизм — кочующая всесветная зараза, а не особое русское явление. Причина же его — общее неустройство, беспорядок и смута, начавшиеся на свете после нарушения мирового равновесия в 1914 году. Причина его именно в том, что нет России.
Но ‘весь мир’, по выражению Ферреро, ‘стал заниматься и озабочиваться коммунистами, захватившими Россию, и уже никто не думал об империи царей, как будто она исчезла полностью, подобно Римской или Византийской империям’.
‘После 1918 года, — продолжает ученый. — излишне скоро забыли, что Россия с 1815 по 1914 год, в течение века, была великой силой равновесия Европы…’
<...>
‘После того как цари России не свершают больше ежедневного дара мира и порядка Европе и Азии, — заключает историк, — беспорядок и страх войны все более усиливаются. Европа и Америка не находят ничего, что бы заняло место политики равновесия, направлявшей мировую жизнь в течение века’. И ‘дух Запада еще не отдает себе в этом отчета…’
<...>
СССР — основная сила мирового расстройства, кровавая слабость, существующая во многом потакательством других держав, — при помощи своего нового союзника, какого ждали меньше всего, внезапно обнаружил с первых дней войны как бы имперское движение.
Пал в тяжкой военной катастрофе большой польский барьер, и на чужих штыках туда вошел СССР, разомкнулся и малый балтийский барьер. Уж не Россия ли выходит снова на органические имперские дороги?
Нет, в Польшу и Прибалтику вошла не Россия, а СССР. Идеи России и СССР совершенно противоположны. Смысл России, живой христианской человеческой империи,— мировая справедливость и установление строя мирового равновесия. Смысл СССР — бесчеловечной, карломарксовой убойщины — разрушение мира гражданскими и прочими войнами, обречение всех на всесветную революцию, истребление и крушение мира. Не мировой строй равновесия, а мировой переворот. Россия и СССР противоположны во всем.
Но вместе с тем кто же из нас, русских, не верит и не ждет, что СССР может снова стать Россией?
И это верно, что нет такого русского в национальной эмиграции, у которого бы не было самым глубоким, самым заветным желанием, чтобы Россия сама, пусть грубо и коряво, внутренним переворотом, сама и по-настоящему — не механически, а органически, — из своих недр, от своего живого национального гения, дошла до имперского национального сознания, до русского возрождения. Но этого еще нет и, видно, мы сами, русские, еще недостойны России. А с нами России еще недостоин весь свет.
Политическое ханжество и сегодня закрывает глаза на совершенную духовную противоположность России и СССР, малюет большевистскую волчицу соблазненной телячьей невинностью, следующей дурным примерам, и признает или делает вид, что признает за Россию оборотень СССР, кочевницу-волчицу, готовую пожрать весь мир, уже зажравшую миллионы русских жизней и затоптавшую русский гений.
В таком непонимании или в такой лжи, в такой подмене России — СССР, безотчетности духа Запада для нас, русских, есть зловещее искажение всего истинного состояния мира, его длящаяся отрава и вместе безвыходность для него.
Потому что без живой России, основы мирового равновесия, без благоденственной и мирной России не будет ни благоденствия, ни мирного жития никому на свете. Потому что без России все равно не найдут никакого выхода, ничего.
Но с войной выход как будто приблизился. Как бы СССР не ‘выгораживали’ из войны, он в войну уже втащился. Это несомненно вполне. Именно это сместило внутреннее советское равновесие, недвижимость чекистской убойщины в стране. СССР пришел в движение. А каждое движение вызывает силы, и самые мощные — силы движения.
Это и происходит теперь в нашей стране: неминуемый вызов новых сил движения.
Корреспонденция ‘Тан’ передает, как русские матросы и солдаты в первый день набросились в Ревеле на хлеб, одежду, мелочи и сапоги.
В первый день им все это разрешили, а потом по особому приказу командующего флота Орлова расстреляли командира корабля, отпускавшего матросов в город. Отпуски запрещены, русским не позволено ночевать в домах эстонцев. Завоеватели испугались завоеванных. Мирная, здоровая, живая жизнь поразила красные войска, и русских уже отгоняют, отключают от свободных людей, а русских командиров расстреливают… Сегодня расстреливают краскомов, но еще отнюдь не известно, кого с развитием сил движения будут расстреливать завтра красные командиры, солдаты и матросы. Ведь ясно, что рабское прозябание в советской мертвечине осточертело им всем, если они так припадают к живой жизни.
И, кроме того, исторический пример преображения якобинских голоштанников в наполеоновскую армию, в новую нацию империи — победы, — остается все же навсегда и для всех хорошим историческим примером…
Наше отечество уже в движении. С войной СССР — не только замкнутый чекистский застенок.
<...>
Смысл событий для нас, русских, только в том, чтобы человеческая Россия была возвращена человечеству. Смысл мировых событий в отыскании и восстановлении нарушенного с 1914 года мирового равновесия. А это и значит — возрождение России, главной основы равновесия.
России не было все эти годы, и теперь уже преступно не понимать и не видеть, к чему это привело всех.
Все получали дары мира без усилий, ни за что, потому и не научились их ценить. Теперь, ценой страшных усилий, может быть, научатся, наконец, все ценить дары нашей великой России, ее христианский, человеческий гений, ее призвание быть равновесом для всего света.
Мир должен обрести волю и найти выход. А выход только один: живая Россия.
И только так мы, русские, можем переживать и оценивать во всей правде русского духа и совести то, что свершается теперь в мире.
И покуда с нами наше единственное теперешнее оружие — независимое русское слово, — наше призвание здесь и оправдание нашего изгнания только в таком исповедании перед всеми правды живой России.
Россия — равновесие мира. Впервые: Возрождение. 1939. No 4212. 1 декабря. По-видимому, ряд фрагментов из статьи Лукаша исключен военным цензором. Все сокращения редакция газеты отметила отточиями.