В. Э. Вацуро, Н. П. Розин и О. К. Супрунюк (в т. ч. библ. и архивы)
Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 5. М., ‘Большая российская энциклопедия’, 2007
Родзянко А. Г.: биографическая справка, Родзянко Аркадий Гаврилович, Год: 2007
Время на прочтение: 13 минут(ы)
РОДЗЯНКО, Родзянка Аркадий Гаврилович [не позднее апр.* 1793, г. Хорол Полтав. губ. — не ранее февр. 1846, с. Родзянки (Весёлый Подол) Хорол. у. Полтав. губ., похоронен там же], поэт. Из старинного казацко-старшин. рода, старший из семи детей секунд-майора, уездного предводителя дворянства Гавриила Вас. Дом. образование завершал под руководством овдовевшей в 1803 матери — Марфы Mих.
Его родовое имение — Родзянки — непосредственно соседствовало с имениями семейства поэта и драматурга В. В. Капниста — Обуховкой и Трубайцами, где сложилось известное на Украине 1810—20-х гг. ‘культурное гнездо’ (реалии его быта и образ жизни самого главы, сочетающий горациа некие мотивы и гражд. служение ‘чести и благу’ родного края, запечатлены в стих. Р. ‘На смерть В. В. Капниста’ — ‘Тр. ОЛРС’, ч. 5, М., 1824). Р. рано подружился со старшим сыном драматурга — поэтом Семёном (чл. ‘Беседы’ и ‘Союза благоденствия’). Семьи Капнистов, Родзянок и изв. гос. деятеля Д. П. Трощинского нередко месяцами жили вместе. В семейно-дружеской атмосфере вольно обсуждались и исповедовались идеи ‘малорос. свободы’, аристократич. фронды, украинофильства, европ. просветительства, порой звучали и радикальные мнения (полит, и религ. вольномыслие П. В. Капниста, брата драматурга).
В 1807 Р. поступил в Моск. ун-тский благородный пансион и в том же году определился вольнослушателем на словесное отд. Моск. ун-та, в обоих словесность, красноречие и эстетику преподавал А. Ф. Мерзляков (в 1813 Р. недолго жил у него пансионером). Позже Р. называл себя ‘воспитанником Мерзлякова и классицизма умеренного’ (Поэты 1820-30, т. 1, с. 153), а своего наставника почитал как эталон ‘вкуса’ (в стих. ‘Споры’), Начал печататься в пансион, изданиях: ‘Стихи, читанные вдень заведения Собрания благородных воспитанников…’ (М., 1810, 1811) — ‘Гармония’ и ‘Отечество’, ‘В удовольствие и пользу…’ (ч. 2, М., 1811) — ‘Уединение’, ‘Воображение’, ‘Младенчество’. В духе пансион, традиций подражал поэзии 18 в. и переводил Вергилия и Ж. Б. Руссо.
Младший однокашник Р. по пансиону. H. B. Сушков, оставил воспоминания о нем: ‘Поэт державинской школы, добрый товарищ и страстный любитель поэзии, он отыскивал грядущих стихотворцев по всем комнатам пансиона… Нрава он был не столько вспыльчивого, сколько подчас нетерпеливого, и это от того, что, немножко заикаясь, при продолжительном иногда споре о какой-нибудь оде Ломоносова или Державина, не поспевал за скороговоркою своих противников… Очень нравились нам, его товарищам, прощальные стихи… на выход из пансиона ‘Корабль мой окрылен — пора, друзья, расстаться!» (Сушков Н. В., Восп. о Моск. ун-тском благородном пансионе, М., 1848. с. 55, 73, стихи читаны на торжеств, акте 23 дек. 1811, опубл.: ‘Каллиопа’. М., 1815).
В 1811 окончил пансион с аттестатом, отмечавшим его ‘превосходные успехи, особливо в поэзии’, в 1813 вторично вступил в студенты ун-та, но в 1814 уволился и, поступив в гвардию, переехал в Петербург. Служил в л.-гв. Егерском полку: юнкер резервного батальона — с марта 1814, поступил в полк — в июле, портупей-юнкер — с сент. 1815, с нач. 1819 — подпоручик, весной 1819 переведен штабс-капитаном в Орлов. пех. полк, в марте 1821 в чине капитана вышел в отставку.
В период лит. ученичества Р. обращался к анакреонтике (в т. ч. стих. ‘Призвание на вечер’, 1814, опубл. полностью: ‘Дух журналов’, 1816, кн. 50), но более прочувствованными и характерными для него явились образцы гражд. лирики (по ценз. условиям большинство не опубликовано).
В центре антидеспотич. оды ‘Властолюбие. В подражание Ж. Б. Руссо’ (1812, опубл.: ‘Благ.’, 1818, No I) феномен Наполеона или конкретнее — ‘власть’, ее природа. По проблематике и обличению ‘властолюбивого’ самовластья (‘Везде насильство и хищенье, / Увенчанное преступленье, / Попранна святость алтарей!’) ода Р. предваряет оду А. С. Пушкина ‘Вольность’ (1817 или 1819), хотя в нек-рых отношениях она более радикальна (подробнее см.: Вацуро, 2000, с. 62-65). Ода ‘Дмитрию Прокофьевичу Трощинскому. На новый 1815 г.’ [1814, список в неопубл. Сб. РГБ (о нем см.: Архивы)! по существу предвосхищает созданный десятилетием позже поэтами-декабристами своеобразный ‘цикл’ хвалебных од в честь Н. С. Мордвинова, начиная с фигуры адресата — ‘вельможи-гражданина’ — до публиц. формул: ‘народная польза’, ‘благо сограждан’, ‘гражданские заслуги’ (Вацуро, 2000, с. 59).
В Петербурге давние связи Р. с Капнистами привели его к Г. Р. Державину: 3 окт. 1815 Державин писал из Званки С. В. Капнисту о визите Р., к-рым остался очень доволен (Державин, VI, 329). Покровительство классика сказалось в том, что стих. Р. ‘Развалины Греции’ (1814 — Сб. РГБ), написанное ‘превосходно, сильными… звучными стихами’ (Аксаков, II, 334), было предназначено (в 1816) к чтению в ‘Беседе’, но оно не состоялось, т. к. 8 июля Державин умер. Р. почтил память учителя и одновременно подвел итог своего лит. ученичества одой ‘Державин’ (1816, опубл.: ‘Благ.’, 1819, No 4, позже одобрена поэтом-однокашником М.А. Дмитриевым: ‘схватил удачно и язык и самый тон Державина’ — Дмитриев, с. 159).
Во 2-й пол. 1810-х гг. Р. становится известен в лит. кругах Петербурга. В 1817 его стихи печатаются в ‘Сыне отечества’ — ‘Два романса’ и ‘Русский на утесах Кульмских’ (No 21, 35), и в ‘Рус. вестнике’ С. Н. Глинки — одич. стих. ‘Потомство’, обращенное к герою Отеч. войны 1812 П. П. Коновницыну (кн. 6), в нояб. поэт избирается членом ВОЛСНХ и с янв. 1818 выступает в осн. в ‘Благонамеренном’ А. Е. Измайлова, отд. стихи появлялись в ‘Вест. Европы’, ‘Соревнователе’ (в ‘легком’ жанре — ‘Стансы’, 1823, No 12), ‘Невском альм.’ и ‘Духе журналов’. На одном из собраний ВОЛСНХ в авг. 1818 Р. встретился с А. С. Пушкиным, их пути в Петербурге (вплоть до ссылки поэта в нач. мая 1820) не раз пересекались преим. в лит.-театр. кружке Н. В. Всеволожского ‘Зеленая лампа’.
Предпочитая учительную — одич. и инвективную — поэзию, Р. отдает дань и горацианским мотивам [‘К другу’ (‘Дух журналов’, 1816, кн. 52) — вариация оды Горация, послужившая источником элегии Пушкина ‘Окно’, ‘Природа’ (‘Благ.’, 1818, No II)], в частности гедонистич. и эротическим: перевод X оды из V кн. ‘К Лигуринусу’ — о любви Аполлона к Гиацинту (читан в 1818 в ВОЛСНХ и в ‘Зеленой лампе’, опубл. в 1828). Неожиданно возникает репутация Р. как полупорнографич. поэта (Пушкин в письме А. Бестужеву от 13 июня 1823 назовет его ‘певцом сократической любви’ — XIII, 65), что оказалось аберрацией, читательской легендой (Вацуро, 1971, с. 60). В ‘Послании о дружбе и любви Аврааму Сергеевичу Норову’ (прочитано в Об-ве в дек. 1818 опубл.: ‘Благ.’, 1819, No 13), обращенном к пансионскому однокашнику, ставшему близким другом, Р. декларативно отвергает гедонистич. поэзию и любовь во имя познания, долга и дружбы, причем ‘дружба’ предстает как обществ, категория, полемически антиэпикурейская, что станет обычной ее трактовкой в гражд. лирике 1-й пол. 20-х гг. Послание завершается резким контрастом этич. кодексов антич. республиканизма и современности.
Отразившийся в гражд. поэзии Р. просветит. ‘дух либерализма’ увлекал многих из его непосредственного окружения 1810-х гг.: он переписывался с М. П. Бестужевым-Рюминым, чл. Юж. общества, знал будущих участников тайных обществ, связанных с кругом Капнистов, М.И. Муравьёва-Апостола и его брата Сергея, Н. И. Лорера, М.С. Лунина, декабрист B.C. Норов служил с ним в одном гвард. полку, в Петербурге Р. вращался в кругу членов Союза благоденствия.
В нач. 20-х гг. уже сложила ряд благожелательных мнений о стихах Р.: К. Ф. Рылеев внесет в список имен для будущего словаря рус. писателей, А. А. Бестужев упрекнул Н. И. Греча за пропуск его имени в первом ‘Опыте краткой истории рус. лит-ры’ (1822) и исправил эту оплошность в своем обзоре ‘Взгляд на старую и новую словесность’ (‘Р. беспечный певец красоты и забавы: он пишет много, но легко и приятно’ — ‘ПЗ на 1823 г.’, с. 29), не затронув, однако, гражд. лирику поэта. По своим лит.-эстет. устремлениям Р. не принадлежал к единомышленникам Бестужева и Рылеева, оставаясь ‘архаистом’ и последоват. антиромантиком. Еще в 1817 он написал пародийную балладу ‘Певец’ (Сб. РГБ, фрагмент — Вацуро, 2000. с. 61), направленную против Жуковского и против самого жанра баллады вообще.
В марте 1821 Р., отказываясь от воен. карьеры (см.: Браиловский, кн. 1, с. 170), уходит в отставку и в том же году уезжает в свое имение, видимо, устав от бурных идейно-полит, споров. Но отрешиться от стихии идейных распрей не удалось и на Украине: там шли такие же полит, дискуссии, к тому же осложняемые нац. проблемой (всегда волновавшей Р.) — она оказалась в центре внимания продекабрист. масонских лож и поднималась в беседах П. И. Пестеля с И. В. Капнистом (племянником драматурга). Процесс внутр. идейной переориентации и духовного трезвения, ускоряемый распадом Союза благоденствия и провалом рев. движений в Европе, побудил Р.к сочинению сатир-инвектив ‘Споры’ и ‘Два века’ — обе 1822 (опубл. лишь спустя полтора века — см.: Поэты 1820-1830, Вацуро, 1971).
‘Споры’ — сатира ‘на порок’, точнее критич. философско-дидактич. рассуждение о ‘спорах’, оно отражает разочарование Р. в господствующей форме идейной обществ, жизни — в идеологич. проектировании, а отчасти — в идеологии как таковой. Спорам, по Р., неизбежно сопутствует дух нетерпимости и сектантства, в них — не истину ищут, а жаждут интеллектуального подчинения. [‘Спору’ он предпочитает ‘разбор’ (‘Кто разбирает — прав, кто спорит — виноват’) — взаимотерпимое обсуждение разл. взглядов, свободное, однако, от ‘ропота страстей людских’.)
Модель ‘спора’ как способа идеологич. диктата (‘ум ближних подчинить суждений наших власти’) Р. ‘применил’ ко мн. конкретно-ист. идейным протиноборствам. [Сатира перенасыщена отсылками к событиям мировой истории, именами ученых, философов, политиков, что затрудняет ее поэтич. восприятие] Обнажая деспотич. устремления спорщиков-фанатиков разных нац.-ист., сословных и идеологич. обличий, Р. особо явит релит, нетерпимость, ‘дух вероисступленья’ и европ. прошлом (в т.ч. папской курии, реформатов и пуритан Кромвеля) и у исламистов, и у совр. рос. клерикалов при высшей власти — ‘библейского Собора’ (т. е. Рос. Библ. об-ва). Последнее обличение, павшее кульминацией сатиры, особенно актуально (написано в разгар официозного мистицизма — см. ст. М. Л. Магницкий) и конкретно: его заключает острый диалог автора с ‘наглецом в клобуке’, оканчивающийся угрозой прямого доноса.
Другими неизбежными препонами (‘преткновениями’) в обретении ‘нагой истины’, Р. полагает: ист. изменчивость, относительность и частое противостояние обществ, ‘правоты’ и нравств. ‘правды’, класть общо ‘мнения’ (‘бог вертлявый наш’), для ‘ученых’ же и ‘мудрецов’ — ‘системы дух’: глобальное распространение ‘двух-трех’ узкоспециальных истин на инородные сферы бытия (напр., науч. открытий Пифагора, И. Ньютона и Г. В. Лейбница на жизнь гуд бытие Бога, космогонию). И подобный ‘дух системы’ он усматривает в теории преобразования общества, к-рые развивались и крепли на его глазах в среде декабристских идеологов.
Более резкая, а в лит. исполнении более удачная сатира ‘Два века’ содержит памфлетную характеристику вольнолюбиев-преобразователей.
Сравнение прошлого века и современности к сер. 20-х гг. — животрепещущая идеологч. проблема: от грибоедов. ‘Горя от ума’, где Чацкий бранил 18 век (‘век покорности и страха’), до стих. Е. А. Баратынского (‘Богдановичу’) и В. И. Туманского (‘Век Елисаветы и Екатерины’), рисующих его как век душевного здоровья и бодрости в противоположность испорченным вкусам современности.
Р. резко противопоставил ‘незабвенному’ веку Екатерины риторизм, гордое обольщение умом и ученостью (в т. ч. увлечение полит.-экономич. теориями) человека современности (‘Из школ еще кричим: ‘Народное богатство! / Свобода! Деспотизм!»). Однако ‘Два века’ — сатира, наследующая наиболее активную форму сатирич. традиции 18 в. — сатиру ‘на лица’, общий ‘порок’ изобличается в ней через памфлетно обрисованные ‘лица’ (из круга образов, дворян-интеллигентов), шаржированно, но точно схваченные [расшифровку прототипов памфлета предпринял Вацуро в 1971 (см.: Лит.)].
Главные ‘лица’: ‘важный Клит’ — ‘враг женщин записной’. ‘Лапласа ученик и мыслитель прямой’, одержимый ‘горячкой новизн и вольных дум’, рвущийся, подрывая ‘алтари и троны’, ‘в Квироги… а там в Наполеоны’ — Н. И. Тургенев [Вацуро отклонил П. Я. Чаадаева, соглашаясь, однако, что иные черты Клита приложимы и к нему (см. его переписку с Т. Г. Цявловской: НЛО, 2002, No 42, с. 114-16)], друг Клита, ‘либералист Клерак’ — ‘ученый с легкостью и притиском остряк’, ‘альбомный’ поэт, честолюбивый политик-интриган — Ф. H. Глинка, Корд, ‘защитник их’ — ‘оратор-гастроном’, ‘вчерашний Дидерот, сегодняшний библейщик [чл. Рос. Библейского об-ва], всех обществ, всех начал Тартюф и переметчик’ — А. И. Тургенев, ‘гений Дамазит’ — ‘…муз пылкое дитя, / Он думает весь мир преобразить шутя. / И все права пока — иль два, иль три ноэля, / Гимн Занду на устах, в руке портрет Лувеля’ — А. С. Пушкин. Пятым обобщенным ‘лицом’ — объектом сатиры можно считать петерб. светские ‘сборные вечера’, где ‘рой недоученный’ (ср. в ‘Спорах’ — ‘народ полуученый’) присваивает себе право решать судьбы и книг, и людей и где ‘высший ум’ признают в ‘дерзости мыслей’ (заимствованных из Париж. ж-лов), а буйный прапорщик судит о ‘царях и царствах мира’ и жаждет получить ‘названье ‘недовольный» (т.е. оппозиционер).
Преувеличенно снижая и упрощенно обобщая, утрируя характеристики ‘персонажей’, сатира, в сущности, схватывает реальные черты прототипов или, во всяком случае, голос реальной обществ, ‘молвы’ о них или их ‘социальной репутации’ у современников (репутация ‘легкомысленного Пушкина’ у декабристов — С. Муравьёва-Апостола, М. Муравьёва-Апостола, И. И. Горбачевского).
‘Два века’ Р. отсылает в ВОЛСНХ, где их прочли на заседании 7 февр. 1824. Но уже с весны 1823 сатира становится известной в лит. кругах, в мае Туманский (земляк и давний знакомый Р.) в одном из писем осуждает Р. за нападки на Пушкина, находящегося в ‘опале царской’ (см.: Пушкин. Летопись, I, 321, Туманский В. И., Стих. и письма, СПб., 1912, с. 250), и неоправданно видит в сатире плод случайного раздражения новоиспеченного помещика, отрешившегося от реальности. 13 июня 1823 сам Пушкин называет памфлетные строки, ему посвященные, ‘доносом на человека сосланного’ и потому ‘последней степенью бешенства и подлости’, однако он уверен, что автор их не Р., ибо тот ‘человек благородных правил’ (Пушкин, XIII, 64-65 — письмо к А. Бестужеву). 25 авг. 1823 Пушкин пишет брату Льву в Петербург из Одессы: ‘Будет Родзянко-предатель — жду его с нетерпением’, что означало уже и удостоверение Пушкина в авторстве ‘Двух веков’, и сохранение с Р. отношений.
Н.А. Маркевич воспроизвел в мемуарах суждение Пушкина (1820?) о Р.: ‘У этого малороссиянина злое перо, я не любил бы с ним ссориться’, сам же Маркевич считал Р. ‘добрейшим человеком, даровитым поэтом’ — ‘слог его был несколько устарелый, но ума было в стихах много, и этот ум скрывал шероховатость стиха. С ним я сошелся [в Ярославце в 1826|… Мы друг друга искренне любили. Кюхельбекер мало ценил его стихи, и напрасно…’ (Декабристы в восп., т. 2, с. 300). [В продолжении ‘записки’ упомянут ряд биогр. реалий (в т.ч. ‘измятое оспою’ ли-цо Р.) — см.: Вацуро, 2000, с. 79.]
Примирению Пушкина с автором памфлета могла способствовать перемена в Пушкин, умонастроении — кризис 1822-23, захвативший сферу пушкинских ‘освободительных идей’ и сродственный отразившемуся в сатирах ист. скептицизму Р. Через год после письма брату — 3 авг. 1824 — следуя в Михайловскую ссылку. Пушкин, отклонясь от почтового тракта, ‘верхом, без седла, на почтовой лошади’ добрался до имения Родзянки и дружески общался с хозяином неск. часов (Керн. с. 30).
В кон. 1823 вышел 2-й в. ‘Полярной звезды’, где Р. напечатал непритязат. мадригалы ‘Ответ С. Г. Т.’ (посв. двоюродной сестре Туманского) и ‘К милой’ (‘Расставшись, может быть, и вечно / С той, кем живет душа моя…’, Браиловский полагает, что обращен к А. П. Керн — см.: Браиловский, кн. 2, с. 498—499). А. Бестужев, очевидно сам допустивший стих, в альманах, сразу по его выходе называет их ‘бессмысленными’ и ‘дурными’ (ЛН, т. 60, кн. 1,с. 210 и 212), язвительно отозвался о втором из них Пушкин (письмо Бестужеву от 8 февр. 1824). В колкости лит. осуждения полуальбомных мадригалов, вероятно, сказалось недовольство адресантов памфлетностью сатиры ‘Два века’, т. е. их оценка в определ. мере диктовалась ‘affaire de partie’ — ‘делом партийным’ (по слову Пушкина из письма Вяземскому от нач. апр. 1824). Обоим чужда была и ‘архаическая’ лит. позиция Р., развернутая во 2-й пол. сатиры: тотальное отрицание романтизма в лице его зап. кумиров рубежа 10—20-х гг. — Дж. Байрона, А. Радклиф и Ж. де Сталь (‘Мечтания везде, конца виденьям нет… Лорд Бейрон — образец, и гения уродство’), защита неизменности классич. идеала и неприятие проповедуемой г-жой де Сталь нац. обусловленности эстетич. представлений.
Своеобразно комментировал эстетич. пристрастия Р. его нередкий собеседник (особенно в 1824-25 на Украине) Л. И. Михайловский-Данилевский, адресат ‘Послания к А. И. М.-Данилевскому’ (НЛ. 1824. кн. 10): поэт с ‘пламенным воображением и обширной памятью’, но зашоренный ‘понятиями, почерпнутыми из писателей века Людовика XVI. Открытия англичан и немцев в области наук и фантазии для него были чужды’ (PC. 1900. No 10, с. 214).
В 1823 Р. дружески сблизился, вероятно не без увлечения, с А. П. Керн, проживавшей по соседству, в Лубнах, и имевшей к соседу искреннее расположение (‘милый поэт, умный, любезный и весьма симпатичный человек’ — Керн, с. 30). В одном из писем в Тригорское она передала от Р. поклон ссыльному поэту в Михайловское. Пушкин откликается дружески-фамильярным письмом (8 дек. 1824), заканчивающимся кратким посланием к Р.: ‘Прости, украинский мудрец’. Дальнейшая переписка, касающаяся семейной жизни и жен. достоинств Керн, включала, в частности, и обмен стихами: полушутливо-хвалебная эпиграмма Р. ‘О Пушкин, мот и расточитель / Даров поэзии святой / И молодежи удалой / Гиерофант и просветитель…’ (10 мая 1825, опубл.: РА, 1884, кн. 1, неполностью) и Пушкин, послание ‘К Родзянке’ (‘Ты обещал о романтизме’, 1825), где тот назван ‘Пироном Украины’ (т.е. автором едких эпиграмм). Послание было вручено Керн в Тригорском в сер. июня 1825 (опубл.: ‘Совр.’, 1859, No 2).
В 1830 Р. обвенчался с Над. Акимовной Клевцовой, имел пятерых детей. Живя помещиком, не оставил поэтич. занятий. Писал лирич. (цикл. посв. жене, 1830-35), а также иронич. и сатирич. стихи из жизни дворянства (преим. мелкопоместного). В стих. ‘Мои мысли после постановления о выборах дворянства’ (1832) обличал неспособность мелкопоместного дворянства как сословия к просвещ. развитию и к созданию ‘свободных учреждений’ на манер европейских (Сб. РГБ). Осмеянию чиновничье-дворян. суда посвящена пародийная баллада с элементами нар. фантастики ‘Новый Громобой, или Дриан на покаянии’: Хорольская баллада…’ (там же). Однако тогда же написаны и гражд. ‘Стихи на уничтожение имени ‘малороссиян’. Посвящаются памяти вельмож малороссийских’ (опубл.: ‘Наше минуле’. К., 1918, No 1), отразившие недовольство части укр. элиты отменой в названиях губерний наименования ‘малороссийская’ (1 янв. 1835). Печатные же выступления единичны, в т.ч. ‘Государю наследнику по приезде… в Полтаву во время выставки 1837 г. 10 октября’ (‘Совр.’, 1838, т. 10).
В 1837 Р. пишет стих. ‘На смерть А. С. Пушкина…’ (РО, 1897, No 5, с неточностями). Его гл. поэтич. тема, наряду со все-нар. скорбью о великом поэте,— ‘отмщение’, ‘суд’, к-рого ждет поэт (‘муза’) не только от Бога и царя, приводящего в действие ‘закон’, но и от народа (мотивы, к-рые в поэтич. некрологии Пушкина найдут созвучие только в лермонтовском ‘На смерть поэта’). Так, в кон. 30-х гг. Р., затрагивая острейшую гражд. тему, воскрешает просветит, идею учительной миссии поэта.
В 1840-е гг. Р. сохраняет интерес к рос. лит.-обществ, жизни. В обширном ‘Послании Н. П. Базилевской. 17 февр. 1842 г.’ (Сб. РГБ), причисляя себя к певцам века минувшего, он вспоминает о нем как об ‘Аркадии счастливой’, когда поэты ‘передавали как умели огонь небес сынам земли’, по-прежнему отторгает романтизм, подвергает резкой критике совр. ‘торговую литературу’ (в т.ч. ‘Б-ку для чтения’ О. И. Сенковского).
Сохранились сведения о хождении среди местного полтав. дворянства в 30—40-е гг. юмористич. стихов Р. ‘на случай’, в т.ч. про ‘обывательские отношения’, касавшиеся дворян, выборов (напр.: ‘Когда весна и льет, и топит, / Илья Капнист дворян торопит’ — Ин-т рукописи, ф. 2, No 3095, л. 2).
В 1845 у Р. гостил Т. Г. Шевченко, нарисовавший портрет его двухлетнего сына Гавриила, а 23 окт. того же года писавший в письме к супругам: ‘Много бы я дал хоть за один час беседы с вами’ (см.: Шевченко Т. Г., Повне з1брання…, т. 6, КиТв, 2003, с. 33). Однако в дневнике (1857) Шевченко назвал Р. автором ‘глупой эстетики’ и ‘малороссийских’ ‘сальных’ стихов (там же, т. 5, с. 46, второе относилось, скорее всего, к юмористическим стихам Р. на местные темы, не предназначавшимся к печати). В последние годы жизни Р. серьезно болел, однако хотел определиться на службу почетным смотрителем уч-ша, что явствует из его переписки в 1845—46 с М. В. Юзефовичем [ЦГИА Украины (Киев)].
Существует копия своеобразного ‘изборника’ преим. неопубл. стихов Р., составленного автором для жены в кон. 1830-х — нач. 1840-х гг., она хранится в архиве его друга Авр. Норова (см. Архивы, в данном тексте приводится под сокр. Сб. РГБ). Местонахождение собств. архива Р.. видимо, переданного брату Михаилу (родился в 1795 или 1799), неизвестно.
Изд.: [Стихи]. — В сб-ках: Муза воющих рос. стихотворцев, М., 1814, Опыт рус. анфологии. СПб., 1828: Неизд. стихи Р.— В кн.: Милорадович Г.А., Письма В.И Туманского и неизд. его стих., Чернигов. 1891, [Мадригалы]. — В кн.: Полярная звезда, изд. А. Бестужевым и К. Рылеевым. М.-Л., 1960 (ЛП): Стихи Р. и письмо к нему Шевченко. — ‘Наше минуле’, 1918. No I. с. 151-56: [Стихи и поэмы|. — В кн.: Поэты 1820-1830, т. 1 (биогр. справка и комм. В. Э. Вацуро).
Лит.: Пушки и. 11, X11I (по ук.), Пушкин. Переписка (ук.), Пушкин. Летопись, ч. 1—3 (ук.), Дневники В. А. Жуковского, СПб., 1903. с. 363. 366, Бороздна И. П., Поэтич. очерки Украины. Одессы и Крыма. М., 1837. с. 67. 69, Керн А. П., Вся Дневники. Переписка. М., 1989 (ук.), Дмитриев. Главы (ук.), Родзянко П. А. [сын Р.], [Публ. письма Шевченко к Р. Биогр. сведения об отце|. — ‘Юж. край’. X., 1887, 15 дек., Mихайловский-Данилевский А. И., Из записок. — PC. 1890, No II, с. 505, Семевский В. И., Полит. и обществ. идеи декабристов. СПб., 1909, с. 275—78. 296 и след., Браиловский С. Н. К вопросу о пушкинской плеяде… А. Г. Родзянко. — РФВ. 1914. кн. 1. 2: Ваиуро В. Э, Пушкин и Р. (Из истории гражд. поэзии в 1820-х гг.). — В кн.: Пушкин. Временно 1969. Л., 1971: то же — Вацуро (3), его же, Две заметки к пушкинским текстам…— ‘The Pushkin Journal’. 1993, No I [‘К другу-Р. и ‘Окно’ Пушкина], его же, Пушкинская пора. СПб., 2000, с. 59-65: Заславский И. Я., Пушкин и Украина, К., 1982, с. 20—23: Шевченко Т. Г., Повне зібрання творів, т. 4. Киів. 1927, с. 417-18 (биография Р.), Ротач П.. Матеріали доукрауінського бюграфічного словника: Родзянко А. Г. — ‘Архівы Украіни’. 1968. No 3. с. III T. Г. Шевченко. Бюграфія. Киів, 1984. с. 130. 132, 139, 140, 142, Жур П., Дума про огонь К., 1985(ук.), Оглоблин О П.. Проблема украінських зв’язків Шевченка. — В его кн.: Студи зісторіі Украіни…. Нью-Йорк — Киів — Торонто. 1995, с. 68-69. Брокгауз, РБС Венгеров. Источ.: Модзалевский В. Л., Малорос. родословник. т. 4. К., 1914: Смирнов-Сокольский, Черейский, Декабриста, Шевченківській словник, т. 2, Киів. 1978, Енциклопедія украінознавства, т. 7. Львів, 1998: Муратова (I, ук.), Масанов.
Архивы: Кудрявцев И.М., Рукоп. собр. Авр. Норова. — Зап ГБЛ. в. 18, М., 1966, РГБ. ф. 201 (Авр. С. и B.C. Норовых), No 7 (изборник, сост. Р. из 150 стих., писанных рукою переписчика: в наст. ст. — Сб. РГБ): ИРЛИ. ф. 527 (А. И. Михайловского-Данилевского), письма и книги Р., Ин-т Рукописи Нац. б-ки Украины (Киев), ф. I No 3095-96 (списки стих. Р. с биогр. сведениями), ОР Ин-та лит-ры им. Т. Г. Шевченко (Киев), ф. 30. No 10 (автограф пародийного стих. ‘А. Г. Родзянка’ Д. В. Давыдова), ЦИАМ. ф. 418. оп. 109, д. 256, оп. 110, д. 154 (об учебе и окончании благородного пансиона и учебе в Моск. ун-те): РГВИА. ф. 2576 (л.-гв. егер. полк), on, 1 д. 229, л. 683 об., РГИА. ф. 1343. on. 1 д. 1981. л. 8-8 об.. 14-18 (о дворянстве и гербе Родзянок)*, ЦГИА Украины (Киів ф. 873, оп. I, д. 63 (5 писем Р. к М. В. Юзефовичу, 1845-46).