Роб Рой. Часть четвертая, Скотт Вальтер, Год: 1817 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 100 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

РОБЪ РОЙ.

СОЧИНЕНІЕ
ВАЛТЕРА СКОТТА.

СЪ ИСТОРИЧЕСКИМЪ ИЗВСТІЕМЪ

о Робъ-Ро Макъ-Грегор Кампбел
и его семейств.

‘Простой законъ старины царствовалъ тогда на земл. Объявляя войну слабйшему, сильный говорилъ: Защищайся, если можешь!’

Гробница Робъ-Роя. Вортсвортъ.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

МОСКВА.
Въ Типографіи И. Степанова.
При Императорскомъ Театр.
1829.

съ тмъ, чтобы по отпечатаніи представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. Москва, 1828 года, Іюля 16 дня. Въ должности Предсдателя Московскаго Цензурнаго Комитета

Сергй Аксаковъ.

РОБЪ-РОЙ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

‘Горе, горе побжденнымъ!— Такъ восклицалъ сверный Бреннъ, и разсянные Римляне трепетали мстящей руки грознаго воителя.’

Галліада.

Прежде всего я глазами старался отыскать Дугала въ толп побдителей. Я догадался, что его роль была заране приготовлена, чтобы завлечь въ опасный проходъ Англійскаго Офицера съ его отрядомъ, и удивлялся съ какимъ искуствомъ умлъ скрыть свое намреніе сей дикарь, повидимому грубый и необразованный, съ какою ловкостью умлъ онъ распустить ложныя извстія, какъ будто вынужденныя страхомъ или смлою. Я чувствовалъ, что намъ опасно было подойти къ побдителямъ въ первую минуту побды, ознаменованной самыми безчеловчными поступками: ибо я видлъ, что горцы, или лучше сказать дти ихъ, прикалывали всхъ умирающихъ солдатъ, и уврился, что безразсудно было бы являться къ нимъ безъ посредника, но какъ я ни гд не видлъ Кампбеля, въ коемъ узналъ славнаго Робъ-Роя, то я ршился прибгнуть къ помощи Дугала, его шпіона.

Долго и безполезно я искалъ его, наконецъ воротился на прежнее и началъ думать, какъ бы помочь-честному банкиру. Но, къ моему удовольствію, я увидлъ, что онъ оставилъ свой воздушный постъ, и сидлъ у подошвы той скалы, на вершин которой онъ прежде вислъ. Я поспшилъ къ нему и поздравлялъ его съ счастливымъ освобожденіемъ. Онъ не такъ дружелюбно принялъ меня, и сильный, въ нсколько пріемовъ повторяемый кашель, прерывалъ его слова, въ коихъ онъ выражалъ свои сомннія касательно моей искренности.

— Гмъ! гмъ! гмъ!… говорятъ, что другъ … гмъ!… что другъ лучше брата… гмъ!… Для чего я зашелъ сюда, Г. Осбалдистонъ, въ эту отъ Бога и людей проклятую землю?… Гмъ! гмъ! гмъ!.. Господи! прости мои согршенія!… гмъ!.. А все это для васъ. Не ужели вы думаете, что хорошо сдлали, оставя меня висть гмъ!…. висть, какъ Архангелу, между небомъ и землею, и не думая… гмъ!… не думая помочь мн?

Я показалъ ему, гд стоялъ, когда съ нимъ случилось такое несчастіе, и онъ уврился своими глазами, что мн не льзя было помочь ему. У него была горячая голова, за то доброе сердце, онъ протянулъ руку и мы съ нимъ помирились. Пользуясь минутою довренности, я спросилъ его, какъ онъ избавился?

— Избавился! какъ бы не такъ! Я врно до втораго пришествія вислъ бы вверхъ ногами, но Дугалъ, выкупивъ меня изъ бды вчера, и нынче освободилъ отъ опасности. Онъ пришелъ ко мн съ какимъ-то молодцомъ, однимъ ударомъ сабли отхватилъ об полы у моей шинели, поднялъ меня на ноги и я пошелъ, какъ будто ни въ чемъ не бывало! Но посмотрите, какъ хорошо имть платье изъ крпкаго сукна! Еслибъ моя шинель была изъ камлота или изъ тонкаго французскаго сукна, она бы успла сто разъ изорваться подъ тяжестію моего тла. Хвала и честь художнику, который ткалъ его. Я плавалъ въ воздух, какъ рыба въ вод, и такъ же безопасно, какъ лодка тройнымъ канатомъ привязанная къ берегу.

Я спросилъ его: что сдлалось съ его избавителемъ?

— Пріятель мн сказалъ, что безразсудно являться къ госпож въ такую минуту и совтовалъ подождать его здсь и я охотно его послушался. Кажется, теперь онъ ищетъ васъ. Да, это малой не дура къ и, я думаю, онъ справедливо думаетъ о госпож. Елена Кампбель и въ двкахъ не слыла тихою, да и замужемъ не перемнила своего характера. Многіе, говорятъ, что и самаго Робъ-Роя она держитъ въ почтительномъ страх. Я думаю, она меня не узнаетъ: вдь много годовъ пролетло, какъ мы съ ней не видались. Но я ршительно хочу ждать Дугала, и прежде ни за что не пойду къ ней.

Я подтвердилъ его мнніе. Но судьба хотла, чтобъ на сей разъ вся осторожность великаго Бальи ни къ чему не послужила.

Когда кончилась перестрлка, Андрей поднялся, и не смя сойти съ платъ’формы, облокотился на скалу, это положеніе открыло ихъ рысьимъ глазамъ горцевъ, которые замтили минуту спустя посл побды. Они тотчасъ изпуспіили пронзительный крикъ, а пятеро или шестеро изъ нихъ, прицлясь, приказывали знаками явиться къ нимъ немедленно’ если онъ не хочетъ сойти по невол.

Андрей былъ не такой человкъ, чтобъ отказаться отъ призыва, страхъ близкой смерти заставилъ его забыть неизбжную опасность. Онъ началъ сходить ползкомъ, самой кратчайшей, хотя и трудной дорогой, и на пути иногда ползъ на колняхъ, иногда скатывался на брюх, то хватался за кусты, то держался за острыя мста, и если рука была свободна, то всегда ее протягивалъ къ непріятелямъ, какъ бы моля о пощад. Казалось, горцы забавлялись робостью Андрея: они два или три раза выстрлили надъ его головою, не изъ намренія ранить, но посмяться надъ его страхомъ, смялись глядя на его усилія достигнуть конца дороги, которую онъ началъ единственно изъ страха.

Наконецъ онъ пришелъ, или, лучше сказать, упалъ къ подножію скалы, ибо за восемь или за десять футовъ нога у него поскользнулась и онъ скатился внизъ безъ всякаго вреда. Нсколько горцевъ помогли ему подняться, и прежде нежели онъ всталъ, они успли завладть шляпою, жилетомъ, галстукомъ, чулками, башмаками, словомъ оставили ему только дв необходимыя части, одянія, являться безъ которыхъ запрещаютъ законы приличія. Они такъ скоро его обобрали, что можно сказать, что онъ упалъ одтый, и всталъ въ ту же минуту почти голый.

Въ такомъ положеніи и не жаля босыхъ ногъ его, они тащили Андрея по кустарникамъ, скаламъ и утесамъ до самаго мста сраженія, гд былъ собранъ весь отрядъ.

Провожая его такимъ образамъ и проходя мимо узкаго мста, гд мы сидли, къ несчастію, они насъ замтили и въ минуту полдюжины вооруженныхъ горцевъ подбжали, угрожая намъ саблею и пистолетомъ. Мы не могли сопротивляться имъ и Г. Жарви, желая показать, что мы не хотимъ и не можемъ противиться, замтилъ имъ, что мы были безоружны. И такъ мы покорились своей участи и въ туже минуту горные камеръ-динеры занялись нашимъ туалетомъ, и еслибъ не случай помогъ намъ, то они поступили бы съ намй не лучше того, какъ поступили съ Андреемъ.

Я уже отдалъ свой платокъ, обшитый кружевомъ, а Бальи уступилъ печальные остатки своей шинели, какъ вдругъ явился Дугалъ, и сцена измнилась. Онъ сталъ кричать, грозить, ругаться, какъ можно было замтишь изъ его движеній и тона, какимъ говорилъ, и наконецъ принудилъ разбойниковъ не только оставишь намъ то, что хотли отнять, но и возвратить то, что похитили. Онъ вырвалъ галстукъ изъ рукъ бездльника, который имъ завладлъ, и, въ пылу усердія, такъ сильно сжалъ мою шею, что я невольно подумался, что, живя въ Гласгов, онъ выучился не одному ремеслу тюремнаго сторожа, но врно взялъ нсколько уроковъ у городскаго палача. Онъ накинулъ на плчо Г. Жарви остатки обрзанной шинели, и, отправляясь въ походъ, отдалъ горцамъ приказъ оказывать намъ должное уваженіе. Андрею очень бы хотлось заслужить милость Дугала. Но напрасно онъ просилъ о ней: онъ и башмаковъ не могъ себ вымолишь.

— Какъ бы не такъ! говорилъ ему Дугалъ, разв ты дворянинъ? а у насъ есть и лучше тебя, да ходятъ босикомъ. И оставя Андрея слдовать за нами, или лучше сказать, позволивъ горцамъ погонять его, онъ привелъ насъ къ узкому проходу, гд происходило сраженіе. Здсь онъ принужденъ былъ ругаться, толкать и даже бить тхъ, которые обступили насъ и наконецъ усплъ пробиться и представить насъ женщин, занимавшей тогда должность Генерала.

Наконецъ мы явились къ Героин: ея страшный видъ и свирпыя лица дикихъ, невольно внушили въ насъ какой-то ужасъ. Я не знаю, брала ли Глена дйствительное участіе въ битв, но кровавыя пятна на рукахъ, локтяхъ, на платк, на клинк сабли, ея пылающее лице, безпорядокъ волосъ, которыхъ чаешь видна была изъ-подъ красной шапки, осненной перомъ и составлявшей ея головной уборъ, все показывало, что она была не простой зрительницей. Ея черные, живые глаза и вся ея физіогномія выражала гордость побды и удовольствіе удовлетворенной мести. Впрочемъ она не казалась ни кровожадной, ни свирпой, а напоминала нкоторымъ образомъ изображенія Героинь Ветхаго Завта, которыя я видлъ во Французскихъ церквахъ. У ней не было красоты Есфири, не было вдохновеннаго лица Деборры, но лице изображающее свирпый энтузіазмъ и дикое величіе, можетъ подать много мыслей художникамъ, кои занимаются изображеніемъ такихъ предметовъ.

Я не зналъ, какъ начать разговоръ съ этой необыкновенной женщиной, но Г. Жарви взялъ на себя обязанность произнести рчь, и тмъ вывелъ меня изъ затрудненія. Кашлянувъ нсколько разъ: — Я очень счастливъ,— сказалъ онъ, но не умя выразишь симъ словомъ той важности, какую хотлъ придать ему, — очень счастливъ, примолвилъ онъ, опираясь за это слово, удостоясь видть супругу моего брата Роба. Ну, какъ вы поживаете? прибавилъ онъ своимъ обыкновеннымъ свободнымъ и непринужденнымъ тономъ, какъ поживали во все это время? Вдь мы не вчера видлись. Вы, можетъ статься, и забыли меня, Мистрисъ Макъ-Грегоръ Кампбель: но все должны помнить покойнаго батюшку почтеннаго, великаго діакона, Николя Жарви Сантъ-Маркетскаго въ Гласгов….. Онъ былъ человкъ честный человкъ благоразумный… который уважалъ васъ и всхъ вашихъ. И такъ, я вамъ сказалъ уже, Мистрисъ Макъ-Грегоръ Кампбелль, что почитаю за счастіе васъ видть и попросилъ бы позволенія обнять васъ, какъ сестру, еслибъ эти люди не держали меня, откровенно говоря, какъ должно истинному судь, я скажу, что прежде нежели станете угощать насъ, не худо бы обмыть вамъ руки,

Такой образъ выраженія былъ вовсе не приличенъ съ подобной женщиной, ибо кровь ея отъ недавняго сраженія кипла мщеніемъ, умъ былъ разгоряченъ побдою и она готовилась произнести ршительной приговоръ надъ жизнію и смертію своихъ плнниковъ.

— Что ты за дьяволъ? вскричала она, и какъ смешь думать о родств съ Макъ-Грегорами, не говоря ихъ языкомъ и не нося ихъ платья? Давно ли собака называется роднею дани, которую преслдуетъ?

— Можетъ быть, сестра, отвчалъ Бальи безъ замшательства, теб никогда не говорили о нашемъ родств, но это вещь извстная и не трудно доказать ее. Матъ моя Ельспетъ Макъ-Фарналь была жена моего отца великаго діакона Николя Жарви, царство ему небесное! Ельспетъ была дочь Фарлана Макъ-Фарналя, жившаго въ Лохъ-Сло, а этотъ Фарланъ Макъ Фарналь женился на Іессе Макъ-Наб Струккалаханской, а она была пятиюродная сестра твоего мужа, ибо Дунканъ…

Наша Героиня прервала его родословную и надменно спросила: — Разв свободно текущій ручей, въ родн съ водою, которую люди, живущіе у берега, черпаютъ для низкаго домашняго употребленія?

— Твоя правда, сестра, отвчалъ Жарви, а впрочемъ, лтомъ, когда видны бываютъ блые камни на сухомъ его дн, онъ бы и желалъ, чтобы вс взятыя у него капли принесли ему назадъ. Я знаю, что въ горахъ презираютъ языкъ жителей Гласгова и тамошнее платье, но вдь всякой говоритъ тмъ языкомъ, какому выучился въ дтств, а ваше горное платье не очень пристанетъ къ моему толстому брюху и коротенькимъ ногамъ, Да притомъ, сестра, продолжалъ онъ, не смотря на знаки Дугала, который видлъ, что эта рчь не нравится Амазонк, — если ты уважаешь своего честнаго мужа … а всякой жен святое писаніе велитъ почитать мужа … если ты его уважаешь, какъ я уже сказалъ, то должна вспомнить, что — не говоря о жемчужномъ ожерель, которое я прислалъ на твою свадьбу — сколько услугъ оказалъ Робу, когда онъ честно торговалъ скотомъ, когда еще не раззорялъ, не грабилъ, не отнималъ оружія у царскихъ, солдатъ, что все запрещено законами.

Онъ коснулся такой струны, которая очень непріятно звучала въ ушахъ его почтенной сестрицы. Она гордо подняла голову и, презрительно, надменно улыбаясь, сказала ему:

— О, конечно! ты и подобные теб могли быть нашею роднею, когда мы жили подлыми рабами, носили для васъ воду, рубили дрова и доставляли скотъ на ваши пиры, словомъ, были жертвами вашихъ жестокихъ, варварскихъ законовъ, но теперь, когда мы свободны… да, свободны! Въ слдствіе акта, который лишилъ насъ покрова, пищи, одежды, всего… всего лишилъ!… Я содрагаюсь, когда подумаю, что у меня кром мщенія нтъ другой мысли, нтъ инаго желанія, о! такъ я же увнчаю сей славный день такимъ дломъ, что разорвутся вс связи между Макъ-Грегорами и вроломными жителями долинъ. Алланъ, Дугалъ, сей часъ же связать этихъ Англичанъ и бросить ихъ въ море. Пусть поищутъ тамъ, какая у нихъ есть родня въ горахъ.

Это приказаніе испугало великаго Бальи и онъ раскрылъ уже ротъ для увщаній, которыя бы только раздражили ее боле, но Дугалъ оттолкнулъ его, засторонилъ собою и началъ говорить госпож рчь на своемъ язык съ такимъ жаромъ и силою, которыя составляла разительный контрастъ съ его вялымъ, несвязнымъ образомъ выраженія, когда онъ говорилъ по Англійски въ Оберфоильскомъ клан. Я не сомнвался, что онъ защищалъ насъ.

Госпожа ему возражала или, лучше сказать, прервала его рчь и вскричала по Англійски, какъ будто желала приготовить насъ къ будущей участи:

— Подлая тварь! и ты смешь не исполнять моихъ приказаній! Ты долженъ мн повиноваться, когда велю вырвать изъ нихъ сердца и разсмотрть въ которомъ больше злобы на Макъ-Грегоровъ. А это часто длалось, когда предки наши мстили за себя.

— Безъ сомннія, отвчалъ онъ, мой долгъ повиноваться. Это все такъ, но если для васъ все равно бросить въ озеро этаго капитана и нсколько красныхъ мундировъ, то я исполню это охотне, ибо т друзья Грегораха. Они пришли по его приглашенію, и я могу васъ уврить, ибо самъ носилъ письмо.

Она хотла отвчать и, вроятно, ршить нашу участь, какъ вдругъ, въ начал прохода раздался звукъ военнаго рожка и, врно, того самаго, который слышался въ лсу арріергарду Торнтона и который заставилъ его идти впередъ, чтобъ избжать нападенія съ тыла. И какъ сраженіе продолжалось не боле нсколькихъ минутъ, то горцы и не могли поспть прежде окончанія дла, хотя они, услышавъ пальбу, и прибавили шагу. Непріятель быль разбитъ безъ всякой помощи и товарищи ожидали только ихъ поздравленій.

Но между новымъ отрядомъ и тмъ, который разбилъ капитана Торнтона, было примтное различіе и съ большою выгодою для перваго. Между горцами, подвластными предводительниц — если могу, не нарушая правилъ Грамматики, дашь такое названіе жен Робъ-Роя, — было много стариковъ, дтей, едва носившихъ оружіе и даже нсколько женщинъ словомъ много было такихъ, которые только въ крайней опасности участвуютъ въ военныхъ дйствіяхъ, и это обстоятельство еще боле умножило горесть и уныніе капитана, когда онъ узналъ, какіе презрнные непріятели побдили храбрыхъ его ветерановъ. Но вновь пришедшіе горцы, числомъ отъ тридцати до сорока человкъ, были статные и сильные мущины и вс. въ цвтущемъ возраст, горное платье обрисовывало ихъ крпкіе мускулы, а оружіе отличалось красивостью и добротою. Въ отряд Амазонки щиталось до пятнадцати стрлковъ, вс прочіе были вооружены топорами, косами, суковатыми палками и немногіе пистолетами и саблями. Но у вновь пришедшихъ у всхъ было за поясомъ по кинжалу и пар пистолетовъ, при бедр сабля, въ рук ружье и круглый, деревянный щитъ, окованный мдью и покрытый кожею, съ стальнымъ остріемъ въ середин. Они носили его за спиною въ походахъ и въ дйствіи огнестрльнымъ оружіемъ, и держали въ лвой рук, когда сражались оружіемъ холоднымъ.

Но по всему было видно, что эти отборные воины, не могли похвалиться такою побдою, какую одержали ихъ товарищи. Рожокъ издавалъ протяжно печальные, унылые звуки, вовсе не похожіе на торжественную, веселую пснь побды. Они молча подошли къ Елен, съ мрачнымъ видомъ, съ поникнутымъ взоромъ, при унылыхъ звукахъ военнаго рожка.

Елена подошла къ нимъ. На ея лиц выражались и гнвъ и ужасъ вмст.— Что это значитъ, Аластеръ? сказала она музыканту. Къ чему посл побды такіе печальные звуки?… Робертъ, Гамишь, гд Макъ-Греговъ? гд отецъ вашъ?

Начальники отряда, оба ея сына, медленно и боязливо подошли къ ней. Они ей сказали нсколько словъ на своемъ язык и въ ту же минуту она испустила пронзительный крикъ, который повторили вс женщины и вс дти ударяя себя руками и вознося ихъ къ небу. Горное эхо, молчавшее съ самаго конца битвы, вдругъ пробудясь повторило стократно ихъ страшныя завыванія, и устрашенныя ночныя птицы оставили свои гнзда, услышавъ среди бла дня такіе зловщіе, ужасные крики, какихъ он и сами не испускаютъ ночью.

—Въ плну! вскричала Елена, минуту спустя. Въ плну! И сыновья его живутъ и сами меня извщаютъ!… Малодушные трусы! разв для того я васъ кормила молокомъ своимъ, чтобъ вы жалли своей крови для защиты отца, чтобъ вы дали увесть его въ плнъ и сами пришли сказать о томъ?

Сыновья Макъ-Грегора, къ коимъ относилась эта рчь, были молодые люди и старшему изъ нихъ едва ли щиталось двадцать лтъ.

Его звали Робертомъ, а горцы для отличія отъ отца, того же имени, придавали ему эпитетъ Огъ или младшій. У него были черные волосы, смуглое, хотя и не блдное лице, и онъ не по лтамъ былъ статенъ и силенъ. Гамишь или Жамесъ, хотя моложе двумя годами, но гораздо былъ больше своего брата. Его голубые глаза и прекрасные, блокурые волосы, придавали лицу какую-то кротость, которую можно найти у рдкаго горца.

Убитые тоскою, они оба стояли въ смущеніи и съ почтительнымъ вниманіемъ слушали упреки своей матери. Наконецъ, когда погасъ первый жаръ ея гнва, старшій началъ оправдывать себя и своего брата, и все говоря по-Англійски, вроятно для того, чтобъ не поняли его люди. Я стоялъ подл него и могъ слышать вс его слова, а въ моемъ странномъ положеніи мн нужно было Все узнать, и такъ не удивительно, что я слушалъ съ большимъ вниманіемъ.

— Одинъ житель долинъ, принеси письмо отъ … (я не могъ разслышать имени, произнесеннаго въ полголоса, но мн показалось, что оно схоже на мое) пригласилъ батюшку на свиданіе, онъ согласился, но веллъ задержать подателя письма, чтобъ ему не измнили. Онъ пошелъ въ назначенное мсто, взявъ съ собою Ангуса Брика и малютку Бори, и запретивъ намъ слдовать за собою. Черезъ полчаса, Ангусъ Брикъ принесъ намъ горестное извстіе, что батюшку схватилъ въ назначенномъ мст отрядъ милиціи изъ графства Леннокскаго подъ начальствомъ Галбрейта Гарматтакинскаго, который взялъ его въ плнъ. И когда батюшка сказалъ, прибавилъ онъ, что аманатъ за все будетъ отвчать головою, Галбрейтъ смясь этой угроз, отвчалъ ему:— Ну чтожъ, Робъ, пусть всякъ своего и вшаетъ: мы повсимъ разбойника, а твои повсятъ таможеннаго пристава: въ обоихъ случаяхъ нечего жалть веревки. Ангусъ Брикъ, за которымъ смотрли не строго, нашелъ средство убжать, однако онъ слышалъ самъ весь разговоръ.

— И получивъ это извстіе, подлый измнникъ, вскричала жена Макъ-Грегора, ты не поспшилъ къ отцу на помощь, не полетлъ спасти его или умереть защищая!

Молодой человкъ скромно отвчалъ, что непріятели были въ большемъ числ и потому онъ поспшилъ вой’ ты въ горы, собрать тамъ свободныхъ людей и съ ними избавить Макъ-Грегора, и какъ онъ узналъ, что ночью отрядъ милиціи войдетъ съ плнникомъ въ замокъ Гартаранъ или въ крпость Мейншейтскую, то и легко будетъ освободить его, если наберутъ по боле народа.

Я ужь посл узналъ, что остатокъ Робъ Роева войска былъ раздленъ на дв части: одна наблюдала надъ движеніями Королевской арміи и ея то отрядъ разбилъ капитана Торнтона, другая сражалась съ западными горцами, которые въ еей экспедиціи, назначенной боле для того, чтобъ схватить Робъ-Роя, соединились съ регулярными войсками и съ жителями долинъ. Во вс стороны были посланы нарочные, чтобъ соединить вс силы къ нападенію, и отчаяніе изображенное прежде на всхъ лицахъ, смнилось желаніемъ освободить плнника и жаждою мщенія.

И вроятно, по внушенію этой страсти, Елена приказала привести къ ней нещастнаго аманата. Я думаю, что сыновья ея, изъ одного человколюбія скрывали его отъ взоровъ матери, но какъ бы нибыло, а эта предосторожность только на нсколько минутъ отсрочила его участь. Предъ нее представили полумертваго отъ страха человка, изъ блднаго и обезображеннаго лица его я узналъ стараго знакомаго, Морриса.

Онъ бросился къ ея ногамъ, и хотлъ обнять ея полна, но она отступила боясь оскверниться его прикосновеніемъ и онъ поцловалъ только полу ея плада. Никто и никогда не испрашивалъ жизни съ такимъ отчаяніемъ. Страхъ такъ сильно дйствовалъ на умъ его, что онъ не только не лишился языка, какъ это бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, но сдлался почти краснорчивымъ. Съ страшною блдностью на лиц въ смертельной тоск ломая руки и вращая глазами во вс стороны, какъ бы прощаясь съ здшнимъ свтомъ, онъ клялся самыми торжественными клятвами, что не участвовалъ въ зломъ умысл противъ Робъ-Роя, котораго отъ всей души онъ и любилъ и почиталъ … но по странной оплошности, слдствію разстройства ума, онъ называлъ себя оружіемъ другаго и произнесъ имя Ралейга… Но онъ просилъ одной жизни, для жизни отказывался отъ всего на свт, одной жизни желалъ онъ, хотя бы должно было провести ея въ мученіяхъ, хотя бы онъ принужденъ былъ дышать смраднымъ воздухомъ уединенныхъ и мрачныхъ пещеръ.

Не возможно описать, съ какимъ презрительнымъ видомъ слушала Елена его моленія.

— Я бъ теб и оставила жизнь, сказала она, еслибъ она была для тебя такимъ тяжкимъ, такимъ несноснымъ бременемъ, какъ для меня, какъ для всякой благородной, возвышенной души. Но ты, презрнная тварь, нечувствительная къ бдствіямъ, терзающимъ нашъ міръ, ты почитаешь за счастіе пресмыкаться на земл между преступленіями и горестями другихъ людей, тогда какъ невинность везд преслдуютъ и гонятъ, тогда какъ низкія, малодушныя творенія попираютъ ногами людей, извстныхъ храбростью и длиннымъ рядомъ знаменитыхъ предковъ. Когдабъ вс люди стали рзаться, взаимно изтреблять себя, ты былъ бы счастливъ, какъ счастлива собака мясника, которая лижетъ на бойн текущую кровь зарзанной скотины…. Но нтъ! ты неувидишь этаго счастія! Ты умрешь, подлая тварь! И умрешь прежде, чмъ это облако пройдетъ подъ солнцемъ.

Она произнесла нсколько словъ на своемъ язык и два сильныхъ горцевъ схватили просителя и потащили на край утеса, висвшаго надъ озеромъ. Мн никогда не случалось слышать такого пронзительнаго, ужаснаго крика … Я могу его назвать ужаснымъ, ибо долго онъ слышался мн во сн и часто, пробудясь, я трепеталъ отъ страха, Когда палачи или убійцы — назовите ихъ какъ угодно — тащили его на мсто казни, онъ узналъ меня и закричалъ жалобнымъ голосомъ: — О! Г. Осбалдистонъ! спасите, спасите меня! И это были послднія слова его.

Эта ужасная сцена такъ меня разтрогала, что, хотя и самъ каждую минуту ждалъ подобной участи, однако слова два ршился за него замолвить, но, какъ я ожидалъ, мое ходатайство не произвело никакого дйствія и даже не удостоилось отвта, два горца держали жертву, третій привязывалъ ему на шею камень, завернутый въ лахмотье ветхаго плада, а прочіе между собой длили его платье. Наконецъ, связавъ ему руки и ноги, бросили въ озеро, въ двнадцать или пятнадцать футовъ глубины, изъявляя свое торжество и удовлетворенное мщеніе пронзительнымъ воемъ, который однако не заглушилъ его послдняго крика и мы даже слышали шумъ воды отъ его паденія, Горцы ждали нсколько минутъ, не расвяжетъ ли веревки, не спасется ли онъ вплавь, но узлы были слишкомъ хорошо стянуты. Паденіе несчастнаго всколыхало воду, но чрезъ минуту она возвратилась къ обычному спокойствію, ничто не волновало поверхности озера, и жизнь, за которую онъ просилъ такъ убдительно, погасла въ ненасытной бездн.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

‘Возврати мн его до вечера, или бойся испытать на себ праведный гнвъ мой.’
Старинная комедія.

Не знаю почему одинъ безчеловчный и жестокія поступокъ производитъ на душу впечатлніе и тягостне и живе, нежели нсколько подобныхъ поступковъ. За минуту, я видлъ какъ храбрые мои товарища пали на пол сраженія, но мн казалось, что они заплатили только обычную дань человчества. Сердце сожалло о ихъ утрат, но не терзалось такою тоскою и такимъ ужасомъ, какъ при вид несчастнаго Морриса, коего хладнокровно предали смерти. Я взглянулъ на моего товарища въ несчастій, на Г. Жарви, и увидлъ изъ его глазъ, что и онъ волнуется тми же чувствами. Его чувствительность превозмогла даже всегдашнюю осторожность, и онъ въ полголоса, отрывисто произнесъ:

— Клянусь… торжественно клянусь быть всегда противъ этаго преступленія!… Это убійство…. ужасное убійство … Богъ отмститъ за него въ опредленное время и въ назначенномъ мст.

— Не хочешь ли и ты туда же? услышавъ это, сказала ему свирпая Героиня, бросая на него взоры орла, когда онъ готовится схватить добычу.

— Сестра, отвчалъ онъ хладнокровно, кто захочетъ добровольно перерзать нишъ жизни, когда на вертен сколько нибудь остается. Если мн оставятъ жизнь, у меня много найдется длъ на этомъ свт: публичныя, свои собственныя дла, отправленіе судейской должности, торговля, да сверхъ того во мн нуждаются нсколько человкъ, какъ на примръ: бдная сирота Матти, троюродная сестра Лерда Лиммерфильда. Да впрочемъ, что такое смерть? конецъ жизни! какъ бы ни было, а когда нибудь да надожъ умирать

— Но если я теб позволю жить, то какъ назовешь ты это дло, что я бросила купаться собаку Саксонца?

— Гмъ! гмъ! сказалъ судья, кашлянувъ въ нсколько пріемовъ, гмъ! гмъ! я бы не сталъ много объ этомъ толковать. Меньше говоришь, меньше вздору врешь

— Но если бы тебя спросилъ Уголовный судъ, какъ вы его называете, чтобы ты сказалъ?

Бальи подумалъ съ минуту, посмотрлъ на право и на лво и напомнилъ мн положеніе человка, который въ сраженіи хочетъ убжать, но не видя никакого средства вырваться, беретъ намреніе храбро и отчаянно сражаться.

— Я вижу, сестра, что ты ршительно на меня наступаешь, но я буду говорить по совсти. Хотя твои мужъ, котораго я хотлъ бы видть здсь для общей нашей пользы, и скажетъ теб, вмст съ храбрымъ горцемъ Дугаломъ, что Николь Жарви, подобно покойному великому діакону, уметъ подъ часъ глядть сквозь пальцы на поступки своихъ друзей, но я увряю тебя, сестра, что языкъ мой никогда не скажетъ противъ серд-? ца, и пускай меня бросятъ къ этому несчастному, хотя я думаю, кром тебя, ни одна Голандка не поступитъ такъ съ ближнимъ родственникомъ своего мужа, — но никогда не скажу, что Мориссъ осужденъ и преданъ смерти законнымъ порядкомъ. Вроятно твердость, съ какою говорилъ Г. Жарви, лучше всхъ прозьбъ могла смягчить сердце неумолимой его сестрицы, такъ стекло противится усиліямъ всхъ металловъ, но легко ржется подъ остріемъ алмаза. Она велла поставить насъ передъ себя.

— Ваша фамилія Осбалдистонъ? сказала она, я слышала такъ называла васъ негодная собака, которую мы въ вашихъ глазахъ утопили.

— Да, отвчалъ я, моя фамилія Осбалдистонъ.

— А зовутъ васъ Ралейгомъ?

— Зовутъ меня Франкомъ.

— Но вамъ знакомъ Ралейгъ? Если не ошибаюсь, онъ вамъ братъ, или по крайней мр родственникъ, большой другъ?

— Онъ мн родственникъ, но не другъ. Дни два назадъ какъ мы съ нимъ дрались и вашъ же супругъ насъ рознялъ. Посхъ поръ его шпага обагрена моей кровью и не зажила еще рана, которую онъ нанесъ мн въ бокъ. Изъ всхъ людей на свт, его послдняго назову своимъ другомъ.

— Но когда вы не участвуете въ замыслахъ Ралейга, то не задержатъ ли васъ, если вы придете къ Галбрейту съ порученіемъ отъ Макъ-Грегоровои жены?

— Я не знаю, почему бы въ милиціи графства Леннокскаго могли задержать меня и не боюсь явиться къ ея начальнику. Я готовъ взять на себя ваше порученіе и отправиться сей часъ же, если вы примете подъ свое покровительство моего друга и моего слугу, которые у васъ въ плну. Я воспользовался случаемъ и объяснилъ ей, что пришелъ къ нимъ по приглашенію ея мужа, который общался помогать мн въ одномъ важномъ дл и что по сему же длу пришелъ и Г. Жарви.

— Желалъ бы я, вскричалъ великій Бальи, чтобъ сапоги Г. Жарви были, наполнены кипяткомъ, когда онъ затялъ проклятое путешествіе, врно бы тогда онъ не надлъ ихъ на ноги.

— Изъ словахъ молодаго Англичанина, сказала Елена, обращаясь къ сыновьямъ, вы можете узнать своего отца. Онъ только и уменъ, что подъ шапкою, да съ саблею въ рукахъ, но какъ скоро скинетъ пладъ и наднетъ платье, то и пойдетъ мшаться во вс сплетни жителей долинъ, и сколько онъ ни потерплъ, а все длается ихъ орудіемъ, ихъ игрушкой, ихъ невольникомъ.

— И, можете прибавить, сударыня, ихъ благодтелемъ, сказалъ я.

— Положимъ такъ, отвчала она, но это самой пустой титулъ изъ всхъ титловъ въ мір: онъ сетъ благодянія, а собираетъ одну неблагодарность. Но довольно объ этомъ. Я васъ провожу до непріятельскихъ аванпостовъ. Вы спросите начальника и скажете ему отъ меня, отъ жены Макъ-Грегора, что если они хоть одинъ волосъ сорвутъ съ головы, если не освободятъ его въ теченіи двнадцати часовъ, то во всемъ Леннокскомъ графств, отсюда и до Ноеля, ни одной не останется женщины, которая бъ не оплакивала отца или сына, брата или мужа, ни у одного откупщика не уцлетъ стадо и не спасутся житницы, ни одинъ помщикъ не ляжетъ въ постель съ надеждою увидть поутру свтъ солнечный, и что, если я не вижу своего мужа въ назначенный срокъ, то для начальнаго исполненія моихъ угрозъ пошлю ему Гласговскаго Бальи, Англійскаго Капитана и прочихъ плнниковъ, изрубленныхъ во столько кусковъ, сколько въ тартан клтокъ.

Лишь только она кончила, Капитанъ Торнтонъ, бывшій при этой сцен, примолвилъ съ величайшимъ хладнокровіемъ:

— Засвидтельствуйте начальнику почтеніе Торнтона, Капитана Королевской гвардіи и скажите ему, чтобъ онъ исполнялъ свою должность и не безпокоился о участи плнниковъ. Если я былъ такъ глупъ, что позволилъ плутамъ горцамъ занести себя въ засаду, то буду такъ уменъ, что умру съ твердостью и не обезславлю себя низкимъ поступкомъ. Я жалю только о бдныхъ своихъ товарищахъ, жалю, что они попались въ руки мясниковъ и палачей.

— Молчите, молчите! вскричалъ Г. Жарви, если вамъ жизнь надола, такъ я Г. Осбалдистонъ, засвидтельствуйте мое почтеніе Г. Начальнику,… почтеніе отъ великаго Бальи, Николя Жарви, преемника своего почтеннаго отца, великаго для кона. Скажите ему, что онъ и другіе честные люди находятся въ большей опасности, которая можетъ сдлаться еще больше, что для общаго блага должно позволить Робу возвратиться въ свои горы. И безъ того много случилось несчастій. Да не худо будетъ, если вы ни слова не скажете о таможенномъ пристав.

Получивъ два столь различныя порученія, отъ двухъ особъ всхъ боле принимавшихъ участія въ успх моего посольства, и принявъ наставленія Елены Макъ-Грегоръ, которая просила меня незабывать ни слова изъ того, что она сказала, я наконецъ услышалъ повелніе отправиться и взять съ собою Андрея, вроятно для того, чтобъ избавиться отъ его жалобъ. Но, или боясь, чтобъ я не убждалъ отъ проводниковъ, или хотли оставить у себя что нибудь въ добычу, но только мн сказали, что я пойду пшкомъ подъ прикрытіемъ Гамиша Макъ-Грегора и двухъ горцевъ, какъ для показанія мн дороги, такъ и для узнанія силы и положенія непріятеля. Дугала назначили для послдней должности, но онъ нашелъ средство отказаться. Посл ужь я узналъ, что оставаясь онъ имлъ въ виду наблюдать за безопасностію Г. Жарви, потому что служивъ у него ключникомъ въ Гласговской тюрьм, въ слдствіе своихъ понятій о врности, онъ почиталъ обязанностью защищать его.

Съ часъ мы тли чрезвычайно скоро, наконецъ прибыли къ покрытому кустарникомъ холму, который возвышался надъ окрестностью и съ котораго мы могли обозрть положеніе Леннокской милиціи. Отрядъ сей большею частію состоялъ изъ кавалеріи и потому не зашелъ въ проходъ, гд разбитъ былъ Торнтонъ. Они выбрали хорошую позицію: станъ расположили на скат холма, посреди маленькой Оберфоильской долины, гд бжалъ извиваясь Фортъ, не далеко отъ своего истока. Она была окружена цпью высокихъ горъ и такъ широка, что конница не могла бояться нечаяннаго нападенія. Везд поставили аванъ-посты и часовыхъ, такъ что при малйшей тревог солдаты могли схватить оружіе и построиться въ боевой порядокъ. Правда, тогда еще не думали, чтобъ горцы осмлились напасть на каваллерію въ открытомъ пол, хотя съ этихъ поръ и узнали, что они могутъ сражаться съ ней и очень удачно. Въ то время горцы суеврно боялись конницы: они думали, что лошади сами сражаются ногами и зубами.

Привязанныя къ кольямъ или бродившія по долин лошади, солдаты, которые то сидли въ веселыхъ кружкахъ, то пестрыми толпами гуляли по берегу рки, голые утесы, живописныя скалы, замыкавшія съ боковъ этотъ живой ландшафтъ, составляли первый планъ очаровательной картины, а дале къ востоку виднлось озеро Мейнтейтское, замокъ Стирлингъ и синія горы Охильскія, заключавшія перспективу.

Мои спутники вмст со мною остановились поглядть на эту сцену, но они смотрли съ другой точки зрнія. Я любовался красотою природы, а они занимались исчисленіемъ непріятельскихъ силъ. Но скоро Гамишь веллъ мн приступить къ исполненію порученія, сойти съ горы и приближиться къ первому караулу, въ то же время, онъ сказалъ мн съ грознымъ тлодвиженіемъ, чтобъ я не объявлялъ своихъ проводниковъ и не говорилъ гд ихъ оставилъ. Получивъ послднее наставленіе, я подошелъ къ страж, а за мной и Андрей, который въ Англійской рубашк и въ исподнемъ плать, покрытый ветхимъ пладомъ Дугала, какъ будто вырвался изъ Бедлама и игралъ роль горца. Караулъ насъ примтилъ и, прицлясь изъ карабина, веллъ остановиться. Я повиновался, и когда подошелъ солдатъ, я просилъ его проводить меня къ начальнику. Меня ввели въ кружокъ офицеровъ, сидвшихъ на трав, между ими былъ замшенъ одинъ, по видимому, ихъ начальникъ’ На немъ были гладкія стальныя латы, съ изображеніемъ знаковъ стариннаго Шотландскаго ордена Св. Андрея, въ просторчіи называемаго орденомъ волчеца (du chardon), Въ этой толп я узналъ и Маіора Галбрейта: ему отдавали какой-то приказъ, а съ нимъ и другимъ Офицерамъ, одтымъ въ мундиръ или въ простое платье, но хорошо вооруженнымъ. Въ нсколькихъ шагахъ стояли лакеи въ богатыхъ ливреяхъ.

Поклонясь начальнику съ тмъ уваженіемъ, какого требовалъ санъ его, я сказалъ, что случай сдлалъ меня невольнымъ свидтелемъ истребленія Королевскаго войска, подъ начальствомъ Капитана Торнтона, въ узкомъ Лохъ-Едскомъ проход — такъ называлось мсто сраженія — что этотъ офицеръ, многіе изъ его солдатъ и мой товарищъ Гласговскій Бальи остались во власти горцевъ, и что сіи послдніе угрожаютъ умертвить безъ милосердія всхъ плнниковъ и опустошить въ конецъ все графство Леннокское, если имъ не выдадутъ ихъ начальника.

Герцогъ, ибо такъ называли господина, съ коимъ я говорилъ, прослушалъ меня внимательно и отвчалъ, что онъ жалетъ, подвергая несчастныхъ плнниковъ жестокости варваровъ, въ руки которыхъ они имли несчастіе попасть, но ни зачто не согласится отпустить начинщика всхъ безпорядковъ и не станетъ ободрять его къ продолженію грабительства.— Вы можете воротиться къ пославшимъ васъ и увдомить ихъ, что завтра же на разсвт повшу Робъ-Роя Камбелля, прозваннаго Макъ-Грегоромъ, какъ мятежника поднявшаго оружіе и тысячу разъ приговореннаго къ смерти, что я былъ бы не достоинъ занимаемаго мною мста, еслибъ поступилъ иначе, что у меня есть средство помшать исполненію ихъ угрозъ на графство Леннокское, и что если они какъ нибудь обидятъ плнниковъ, то я постараюсь имъ отмстить такъ, что и камни утесовъ ихъ цлый вкъ стонать будутъ.

Я ему почтительно представилъ, какой неизбжной опасности подвергаюсь съ такимъ лестнымъ для меня порученіемъ, на что онъ отвчалъ, что я могу возложить его на своего лакея’

Но Андрей лить только услышалъ эти слова, то не удержался чувствомъ почтенія, не сталъ дожидаться моего отвта, а въ ту же минуту вскричалъ:

— Нтъ! нтъ! избави Господи! я позволяю отрубить себ ноги, но ни за что на свт не пойду въ проклятыя горы! Вдь я не найду въ карман другой шеи, когда собаки горцы отржутъ эту, не поплыву лягушкой, когда они бросятъ въ озеро, связавъ ноги и руки? Нтъ! нтъ! всякъ за себя, а Богъ за всхъ. Кто сердитъ на Робъ-Роя Или у кого есть дло съ нимъ, тотъ пускай и идетъ. А въ Дрипъ-Деллейскомъ приход онъ не бывалъ, смянъ и грушь никогда не кралъ у меня.

Съ трудомъ я принудилъ его замолчать, и тогда живо представилъ Герцогу, какой опасности подвергались Капитанъ Торнтонъ, его солдаты и Г. Жарви, просилъ его спасти ихъ жизнь и мн поручить это извстіе, уврялъ, что я ничего не боюсь, когда нужно оказать имъ услугу, но посл того, что я видлъ, не остается никакого сомннія, что горцы, услышавъ о смерти Шефа, умертвятъ ихъ безъ жалости.

Герцогъ, казалось, былъ сильно огорченъ. Онъ всталъ, подумалъ минуту и сказалъ мн:

— Да, это положеніе затруднительно! мн очень прискорбно. Но я не могу нарушить должности и Робъ-Рой умретъ.

Я безъ огорченія не могъ услышать смертнаго приговора Кампбелю, оказавшему мн столько услугъ, и не я одинъ былъ недоволенъ: многіе милицейскіе Офицеры защищали его предъ Герцогомъ. Гораздо лучше, говорили они, послать въ замокъ. Стирлингъ и содержать его тамъ, пока горцы не разойдутся. Неужели намъ подвергать цлой округъ опустошенію, а въ теперешнія длинныя ночи трудно помшать имъ и не возможно охранять вс пункты, горцы же нападаютъ только на т, въ которыхъ не надются найти большаго сопротивленія. Не ужели мы предадимъ несчастныхъ плнниковъ свирпости горцевъ, когда нтъ никакого сомннія, что они исполнятъ свои угрозы и смертію ихъ утолятъ жажду мщенія.

Галбрейтъ не остановился и на этомъ, полагаясь на честь того, съ кмъ говорилъ, хотя и зналъ, что у него есть свои причины ненавидть Робъ-Роя.

— Правда, онъ невыгодный сосдъ для жителей долинъ, особенно для вашей чести, и никто больше его не грабитъ, однако прежде Робъ-Рои былъ умный и разсудительной человкъ. Его-то кое какъ еще можно убдишь, но жена его и дти сущіе дьяволы! ничего не боятся, ни чего не щадятъ и подъ ихъ начальствомъ эта шайка разбойниковъ нанесетъ такой вредъ здшней стран, какого и самъ Робъ-Рой никогда не наносилъ.

— Хорошо! хорошо! отвчалъ Герцогъ, но умомъ-то своимъ такъ долго и держался этотъ бездльникъ. Для усмиренія другаго, обыкновеннаго горскаго разбойника нужно было бы столько недль, сколько употреблено лтъ на пойманіе этаго злодя. Но потерявъ Шефа, и шайка его не будетъ страшна. Это оса безъ головы: она сохраняетъ на минуту прежнюю силу уязвлять своимъ жаломъ, но вскор должна умереть.

Галбрейта не легко было принудить къ молчанію.

— Безъ сомннія, Милордъ, возразилъ онъ, я не одобряю Роба: не хочу быть его другомъ, также какъ онъ не хочетъ быть моимъ: вотъ онъ уже два раза опустошалъ мои конюшни, не говоря о конюшняхъ моихъ откупщиковъ, а однако…

— Однако, Галбрейтъ, отвчалъ Герцогъ съ выразительной улыбкой, вы думаете, что эту маленькую вольность можно простить другу вашихъ друзей, ибо слухъ носится, что Робъ не врагъ друзьямъ Галбрейта на твердой земл.

— Если это правда, Милордъ, отвчалъ Галбрейтъ, то оно не служитъ къ его безчестію. Но мн бы хотлось что нибудь услышать а кланахъ западныхъ горцевъ, которыхъ мы ждемъ, не дождемся. Дай Богъ, чтобъ они сдержали слово, а мн что-то худо врится: медвди не кидаются на медвдей.

— А я, напротивъ, ничего не боюся. Иверахъ и Инверашаллохъ слывутъ за людей благородныхъ. Хотя они поотстали, но врно не замедлятъ придти въ назначенное мсто. Однако, пошлите двухъ солдатъ посмотрть, нейдутъ ли они. А безъ нихъ мы не можемъ напасть на узкой проходъ, столь гибельный Капитану Торнтону, и въ которомъ, право, десять пхотинцевъ легко устоятъ противъ лучшаго коннаго полка во всей Европ. А между тмъ, велите-ка раздавать паекъ солдатамъ.

Я воспользовался этимъ полезнымъ, и пріятнымъ приказаніемъ, ибо со вчерашняго ужина ничего еще не лъ, а солнце ужь клонилось къ концу своего дневнаго поприща. Посланные возвратилисьне встрта ожидаемыхъ союзниковъ, но въ ту же минуту пришелъ горецъ изъ ихъ клановъ и принесъ письмо, которое почтительно подалъ Герцогу.

— Бьюсь объ цлой кварт самой лучшей водки, сказалъ Галбрейтъ, это письмо увдомляетъ, что проклятые горцы, которыхъ мы съ такимъ пожертвованіемъ, съ такими трудами привлекли къ себ, покидаютъ насъ, предоставляя самимъ выпутаться изъ бды.

— Да, господа, точно такъ, вскричалъ Герцогъ, покраснвъ отъ досады, когда прочелъ письмо, написанное на дрянномъ клочк бумажки, но съ соблюденіемъ обыкновеннаго церемоніала свтлйшему и высокому Герцогу…. Да, господа, союзники оставили насъ и заключили миръ съ непріятелемъ.

— Вотъ такъ-то бываетъ во всхъ союзахъ, сказалъ Галбрейтъ. Голландцы врно бы сыграли съ нами такую штуку, еслибъ ихъ не предупредили въ Утрехт.

— Вы любите шутить, сударь, сказалъ Герцогъ такимъ тономъ, который показывалъ, что шутка ему не понравилась,— а кажется васъ занимаетъ довольно важное дло. Господа, я не думаю, чтобъ кто нибудь изъ васъ посовтовалъ мн подвигаться впередъ безъ помощи пхоты.

Всякъ поспшилъ отвчать, что это было бы совершенное безуміе.

— И неумне сдлаемъ, продолжалъ Герцогъ, если дождемся здсь ночнаго нападенія., и такъ намъ должно отступить къ замку Дюхрейскому или Гартаранскому, и тамъ простоять цлую ночь. Но сперва я хочу при васъ же допросить Робъ-Роя и показать вамъ, какъ безразсудно отдавать свободу человку, который сдлается посл ужасомъ и бичемъ здшней страны.

Онъ Приказалъ представить къ себ плнника и два сержанта привели. Робъ-Роя, въ сопровожденіи шести солдатъ, вооруженныхъ ружьями и штыками. Руки у него были связаны по самые локти и прикручены къ тлу лошадиной подпругой.

Я его никогда не видалъ въ національномъ костюм. Лсъ рыжихъ волосъ на голов, которые, выхода изъ горъ, онъ скрывалъ подъ парикомъ, оправдывалъ прозваніе Роя или рыжаго, данное ему жителями долинъ и, врно, посихъ, поръ не забытое, а взглянувъ на обнаженные его члены, я боле уврился въ справедливости прозванія, его ноги, а особливо колна, были совершенно покрыты рыжею шерстью, короткою и густою, какъ у тамошнихъ быковъ. Отъ перемны платья и отъ увренности въ настоящемъ его характер, онъ показался мн такимъ дикимъ и свирпымъ, какимъ никогда не казался прежде, и еслибъ меня не предварили, то я бы не узналъ его.

Хотя онъ былъ въ цпяхъ, но вошелъ съ поднятою головою, съ гордымъ видомъ и величавой поступью. Онъ поклонился Герцогу, кивнулъ головою Галбрейту и нсколько удивился, увидя меня между ними.

— Мы давно съ вами не видались, г. Кампбель, сказалъ Герцогъ.

— Это правда, Милордъ. Но я бы хотлъ, примолвилъ онъ, поглядывая на связанныя руки и на пустыя ножны сабли, хотлъ бы увидться съ вами въ такую минуту, когда бы могъ достойно отблагодарить вату честь за вс одолженія. Но нечего длать, стану уповать на будущее.

— Для васъ существуетъ одно настоящее, Г. Кампбель, не много часовъ осталось вамъ жить, и т летятъ очень быстро, и такъ устройте поскоре ваши дла въ этомъ мір. Я говорю это не въ посмяніе вашимъ несчастіямъ, но сами должны чувствовать, что приближались къ концу поприща. Я даже признаюсь, что иногда вы длали вреда мене, чмъ другіе горные Шефы, что въ иныхъ случаяхъ показывали признаки способностей и подавали лучшую надежду, но такъ долго были ужасомъ и бичемъ нашего мирнаго околотка, такимъ множествомъ своевольныхъ поступковъ утверждали, распространяли и везд употребляли свою власть, что сами на свою голову накликали мщеніе Правительства. Словомъ, вы знаете, что давно заслужили смерть и такъ готовтесь къ ней.

— Часть этихъ упрековъ, Милордъ, я могъ бы отложишь и на вашу долю, однако васъ никогда не назову прямымъ и добровольнымъ виновникомъ моихъ несчастій, а еслибъ я такъ думалъ’ Милордъ, то не слыхать бы мн вашего приговора. Три раза вы, гоняясь за ланью, были отъ меня на выстрлъ карабина, а всякъ знаетъ даю ли я промахъ, если намечу въ кого. Чтожъ касается до тхъ, которые васъ обманули и озлобили противъ самаго мирнаго человка въ нашихъ горахъ, которые сдлали ваше имя причиною моего отчаянія и моей гибели, то часть долговъ давно имъ отплачена и, еще разъ повторяю, Милордъ, надюсь когда нибудь найти средство заплатить и остальную часть.

— О, я знаю, вскричалъ разгнванный Герцогъ, что ты дерзкій и ршительный злодй, и если захочешь сдлать зло, то врно исполнить клятву, но будь увренъ, что я постараюсь помшать теб. Твои враги — собственныя преступленія.

— Вы объ нихъ поменьше бы говорили, еслибъ меня звали не Кампбелемъ, а Греемомъ.

— Да скажите, сударь, своей жен и своему семейству, чтобъ они не смли обижать плнниковъ, а не то я постараюсь за зло воздать зломъ сторицею не только имъ, но и родн и друзьямъ и пріятелямъ ихъ,

— Одни враги мои, Милордъ, могутъ сказать, что я кровожаденъ. Еслибъ при мн были мои люди, то пять сотъ вооруженныхъ горцевъ скоре бы и удобне исполнили мои приказанія, чмъ восемь или десять вашихъ слугъ. Но если ваша честь ршилась подрубить корень семейства, то не уцлеть и втвямъ. Какъ бы ни было, а тамъ есть мой родственникъ: онъ человкъ честный и я не желаю ему зла. Кто хочетъ оказать услугу Макъ-Грегору? Онъ хорошо заплатитъ, хоть у него и связаны руки.

— Говори, Макъ-Грегоръ, вскричалъ горецъ, который принесъ письмо, если нужно, я готовъ идти въ ваши горы.

Онъ подошелъ къ нему и получилъ изустное порученіе къ его воинственной супруг. Но какъ Робъ-Рой изъяснялся на своемъ язык, то я не могъ понимать его, но былъ увренъ, что онъ старается о безопасности Г. Жарви.

— Какъ покажется вамъ наглость этаго бездльника? вскричалъ Герцогъ, что принесъ письмо, такъ и думаетъ быть посланникомъ. А впрочемъ этотъ поступокъ достоинъ поступка его господина, который пригласилъ насъ вооружиться общими силами на разбойниковъ, а помирясь съ ними, оставилъ насъ. Правду говорятъ про нихъ, что лукавому горцу не извстны правила чести: онъ завсегда готовъ измнять и Государю и друзьямъ своимъ.

— Не такого былъ мннія вашъ батюшка, Милордъ, я часто слыхалъ отъ него, что у Короля Іакова не было подданныхъ врне Шотландскихъ горцевъ, и еслибъ нужно было каждому воздать по дламъ его, такъ я бы зналъ съ кого начать.

— Молчи, Галбрейтъ, молчи! ты не можешь этакъ говоришь ни съ кмъ, а особенно со мною, хоть я и знаю, что ты себя почитаешь важною особой. Вди свой отрядъ въ Гартеранпь, а плнника я самъ провожу въ Дюхрей, завтра получите дальнйшій приказъ. Да ни подъ какимъ видомъ не позволяй отлучаться солдатамъ,

— Да, теперь пошолъ давать приказы, да отмнять ихъ, проворчалъ Галбрейтъ сквозь зубы. Но постой, дождемся Короля, тогда-то доиграемъ въ жмурки.

Оба конные отряда построились и готовы были отправишься въ назначенныя мста, пользуясь слабымъ свтомъ сумерекъ Меня не пригласили, а почти приказали слдовать за отрядомъ Герцога и я замтилъ, что со мной хоть обращались не какъ съ плнникомъ, однако почитали подозрительнымъ и не выпускали изъ вида. И то правда, что опасность со всхъ сторонъ окружала. Духъ раздора между Якобитами и Ганноверцами, поселявшій во всхъ и ко всмъ подозрніе, ненависть между жителями долинъ, обитателями горъ, неизъяснимыя причины наслдственной вражды, въ слдствіе коей вс лучшія Шотландскія фамиліи были смертельными врагами между собою, словомъ, все было страшно бднымъ путешественникамъ, и неизвстный, беззащитный странникъ рдко свершалъ свой путь безъ какой нибудь непріятности. Я же покорился своей участи какъ нельзя равнодушне и утшалъ себя надеждою, что въ продолженіе похода что нибудь и узнаю отъ плнника касательно Ралейга и его замысловъ. Однако я не отдамъ себ справедливости, если скажу, что у меня были одн самолюбивыя надежды. Я принималъ большое участіе въ судьб несчастнаго Робъ-Роя и желалъ ему оказать вс возможныя въ моемъ положеніи услуги.

ГЛАВА III.

‘Лишь только вступилъ на мостъ? бросился въ воду, вышелъ на землю и убжалъ вдоль берега.’

Жиль-Моррицъ.

Эхо пещеръ и утесовъ въ обоихъ концахъ долины отозвалось на звуки военныхъ трубъ коннаго полка, который раздлясь на дв части, пустился небольшею рысью. Отрядъ Маіора Галбрейта вскор поворотилъ налво, перешелъ рку Фортъ черезъ мостъ, о коемъ говорилъ я прежде, и отправился на свои ночныя квартиры, въ старый сосдственный замокъ. Проходя по мосту, онъ представлялъ прекрасную одушевленную картину, но скоро исчезъ въ извилинахъ противнаго берега, покрытаго лсомъ.

Отрядъ подъ личною командой Герцога продолжалъ путь въ строгомъ порядк. Чтобъ отнять у плнника вс возможныя средства убжать, его помстили на лошади позади солдата самаго сильнаго и высокаго во всемъ полку, по имени Евана. Ихъ обоихъ связывала одна подпруга, которая укрплялась пряжкою на груди солдата, и такимъ образомъ Робъ-Рой не могъ обмануть своего вожатаго’ Мн дали лошадь и велли хать подл нихъ, а они были въ центр эскадрона солдатъ, коимъ приказали строго смотрть за плнникомъ и каждому роздали по одному пистолету. Андрею также дали маленькую горскую лошадь и позволили помститься между лакеями, которые въ большемъ числ хали позади отряда, но не мшались съ солдатами.

Слишкомъ часъ мы шли въ такомъ порядк и наконецъ достигли брода, гд должно было переходишь Фортъ. Эта рка произошла отъ разлива озера и чрезвычайно глубока, даже въ самыхъ узкихъ мстахъ. Къ ней сходили по тсному и крутому проходу, въ коемъ нельзя было прохать двумъ всадникамъ, и потому арріеръ-гардъ и центръ отряда остановились, а первые ряды, одинъ по одному, начали спускаться. Отъ этаго сдлалась остановка и даже вышелъ безпорядокъ. Солдаты стали разговаривать, выхали изъ рядовъ, иные сошли съ лошадей, другіе подошли къ берегу поглядть какъ переправляются товарищи, наконецъ слуги смшались съ солдатами и увеличили безпорядокъ.

Въ эту минуту Робъ Рой сказалъ потихоньку солдату, къ коему былъ привязанъ: — Отецъ твой, Еванъ, ни для какого Герцога въ мір не согласился бы везти стараго друга на бойню.

Еванъ ни полслова въ отвтъ, онъ только пожалъ плечами и казалось хотлъ сказать, что исполнялъ волю другаго.

— А когда Макъ-Грегоры сойдутъ съ горъ, Еванъ, когда они опустошатъ твои конюшни, ₍когда обагрятъ кровью полъ твоей жены и сожгутъ твой домъ, ты врно вспомнишь, что еслибъ былъ съ ними Робъ-Рой, то онъ избавилъ бы тебя отъ такихъ несчастій.

Еванъ Бриггландъ отвчалъ опять тмъ же движеніемъ и глубокимъ вздохомъ.

— Не жалко ли, продолжалъ Робъ-Рой такимъ голосомъ, что кром Евана и меня никто не могъ его слышать, не горестно ли видть, что Еванъ Бриггландъ, которому Робъ-Рой такъ часто помогалъ и рукой и кошелькамъ своимъ, мняетъ жизнь друга на милостивый взглядъ какого-то Герцога.

Еванъ примтно колебался, но все не говорилъ ни слова.

Въ ту минуту Герцогъ вскричалъ на другомъ берегу:— Приведите плнника.

Еванъ тронулся съ мста и Робъ-Рой еще сказалъ ему: — Не колебайся выбирать: жизнь Робъ-Роя или нсколько палочныхъ ударовъ, вдь ты будешь отвчать и на томъ свт и въ здшнемъ мір.

Еванъ подвигался впередъ, и подъхавъ къ рк, торопливо вошелъ въ нее. Я слдовалъ за нимъ и хотлъ переплыть рку, но солдаты закричали: — Постойте, сударь, постойте! и схвативъ лошадь за узду, удержали меня на берегу.

Солнце исчезло съ горизонта и при слабомъ свт сумерекъ, я видлъ какъ Герцогъ ставилъ солдатъ въ томъ порядк, въ какомъ выходили на берегъ: иные выше, другіе ниже, смотря потому, сколько лошади ихъ могли противиться быстрому влеченію рки. Вдругъ раздался шумъ, какъ бы что-то упало въ воду и я догадался, что краснорчіе Робъ-Роя убдило Евана избавишь его отъ смерти и что онъ искалъ спасенія въ водахъ Форты. Герцогъ услышалъ его, и побжавъ на край берега:

— Бездльникъ! вскричалъ онъ Евану, который выходилъ на землю, гд твои плнникъ?

И не дожидаясь отвта, выстрлилъ въ него изъ пистолета. Но ихъ окружала большая толпа солдатъ и я не могъ дознаться, попалъ ли онъ въ него. Ребята! закричалъ Герцогъ отряду, бросьтесь въ воду. Сто гиней награды тому, кто приведетъ ко мн Робъ-Роя. И въ одну минуту все взволновалось на обоихъ берегахъ, все пришло въ безпорядокъ.

Вроятно, когда Еванъ развязалъ ремень, Робъ-Рой, освободясь отъ узъ, бросился въ Форту и поплылъ подъ водою, но выйдя на поверхность подышать минуту воздухомъ, онъ привлекъ вниманіе солдатъ своимъ пладомъ. Многіе тушъ же кинулись на лошадяхъ въ рку, но за бродомъ она была и быстра и глубока, лошади не достали дна, нкоторыя утонули и сами всадники едва не испытали той же участи. Другіе, не такъ ревностные и боле осторожные, оставались. на берегу и выжидали минуты схватить бглеца, когда онъ выйдетъ на землю. Крики утопавшихъ и просившихъ помощи, солдаты, которые бгали въ разныя стороны, усилія Офицеровъ возстановить порядокъ, отчасу боле возраставшая темнота: все вмст составляло, такую сцену, какой я никогда не видалъ отъ роду. Но одинъ я ее разсматривалъ, прочіе были, повсюду разсыпаны, одни искали бглеца, другіе глядли не спасется ли онъ, а иные способствовали побгу, и посл узналъ я, что т, коимъ по видимому боле всхъ хотлось схватить бглеца, ни мало того не желали, но старались увеличить общій безпорядокъ, нарочно дали ложное направленіе преслдованію товарищей и тмъ доставили Робъ-Рою средство спастися.

Съ его искусствомъ плавать не трудно было Макъ-Грегору убжать отъ враговъ, когда онъ скрылся отъ первой погони. Впрочемъ онъ подвергался большой опасности: какъ выдра, нырнувъ въ рку, чтобъ избавиться отъ собакъ, что я часто видалъ въ Осбалдистонъ Галл, время отъ времени выставляется на поверхность воды и переводитъ дыханіе, такъ и Робъ-Рой однажды уже выплывалъ на верхъ подышать воздухомъ, а скоро долженъ былъ появиться и въ другой разъ, и потому вс смотрли на рку, ожидая сей минуты съ нетерпніемъ. Но онъ прибгнулъ къ хитрости, которая невозможна для выдры, но которая счастливо удалась ему. Скинувъ пладъ свой, онъ предоставилъ его теченію рки, и какъ скоро замтили платье, въ минуту изршетили его пулями и пустились за нимъ вплавь, а въ это время хозяинъ усплъ далеко убраться* Упустивъ бглеца изъ вида, увидли, что поймать его невозможно. Низъ рки былъ недоступенъ по чрезмрной вышин береговъ, которые мстами были, покрыты частымъ кустарникомъ, для лошадей неудобнымъ, а бглецу доставлявшимъ вс способы укрыться, къ тому же и темнота ночи была новымъ препятствіемъ. Наконецъ трубы призвали къ отступленію и возвстили, что начальникъ, хотя и по невол, но отказался отъ надежды поймать плнника, который убжалъ такъ неожиданно. Солдаты стали по немногу собираться, бранясь между собою и жаля, что упустили такую выгодную добычу. Я виделъ, какъ они строились въ ряды на другомъ берегу рки, и какъ запоздавшіе переходили ее въ бродъ на прежнемъ мст.

До сихъ поръ я занималъ роль зрителя, хотя далеко неравнодушнаго ко всмъ этимъ произшествіямъ. Но вдругъ въ нсколькихъ шагахъ отъ меня раздался сиповатый голосъ,

— Да гд проклятый Англичанинъ? Вдь онъ далъ Робъ-Рою ножикъ перерзать ремень.

— Не худобъ ему въ лобъ засадить пару пуль, подхватилъ другой.

— Или выпотрошишь этимъ штыкомъ, сказалъ третій.

Въ эту минуту послышался конскій топотъ и напомнилъ мн объ опасности моего положенія. Я зналъ, что вооруженные люди, коихъ мятежныя страсти ни чмъ не были обузданы, легко исполнятъ свои угрозы, накажутъ меня за мнимое преступленіе, и не станутъ разбирать виноватъ ли я. Въ этой мысли я слзъ тихонько съ лошади и углубился въ чащу кустарника, надясь что темнота ночи скроетъ меня отъ поисковъ. Еслибъ я былъ недалеко отъ Герцога и могъ просить его покровительства, то врно не сталъ бы прятаться: но онъ давно ужь халъ впереди авангарда на той сторон рки, на моемъ же берегу не видя Офицеровъ, у коихъ могъ бы просить помощи я не сталъ изъ пустой и ложной чести подвергать опасности жизнь свою.

Вскор все затихло, и только вдалек раздавался конскій шопотъ, тутъ пришла мн мысль идти въ главную квартиру Герцога, гд строгій порядокъ и воинская подчиненность будутъ охранять меня отъ ярости солдатъ, предаться самому въ руки Герцога и доказать тмъ, что мн нечего бояться правосудія, наконецъ требовать себ, какъ иностранцу, защиты и гостепріимства. Въ семъ намреніи я вышелъ изъ моего убжища. Мракъ былъ непроницаемый, вс солдаты перешли Фортъ, и едва слышный въ далек звукъ военныхъ трубъ могъ бы вести меня по той же дорог, но я встртилъ большое препятствіе: у меня не было лошади, а переходить пшкомъ я не хотлъ въ такомъ мст, гд лошадямъ было по сдло и гд сила стремленія многихъ совсмъ унесла. И такъ мн оставалось ворошиться въ землю горцевъ и тамъ отдохнуть отъ трудовъ, понесенныхъ въ эти сутки.

Подумавъ минуту, я вспомнилъ, что Андрей Ферсервисъ, слдуя похвальной привычк стараться прежде всего о собственной безопасности, врно переправился за рку съ другими солдатами, и безъ сомннія, одинъ изъ первыхъ, и по обыкновенію мое имя, мое званіе въ свт, словомъ все, что зналъ обо мн, открылъ Герцогу или первому, кто встртился, и что, слдственно, честь моя не требовалъ, чтобъ я шелъ туда съ опасностію утонуть въ Форт или умереть отъ руки отставшаго солдата, который такой услугой вздумалъ бы загладить свой проступокъ, или — положивъ, что я избгну обихъ опасностей — бродить цлую ночь и не найти замокъ Дюхрея, ибо звуки трубъ не долетали боле до моего слуха.

И такъ я ршился воротиться въ маленькой трактиръ, гд провелъ прошедшую ночь. Я не боялся Робъ-Роя. Онъ былъ свободенъ, и еслибъ я попался въ руки его людей, то всть объ этомъ доставитъ мн ихъ покровительство. При томъ я не хотлъ оставить Г. Жарви въ его опасномъ положеніи, да сверхъ того отъ одного Робъ Роя могъ я узнать что нибудь о Ралейг и съ его только помощію отыскать бумаги моего отца, для чего я предпринялъ такое путешествіе. И такъ я раздумалъ переходить Фортъ, а направилъ свой путь къ Аберфоильскому клану.

Рзкій, холодный втеръ свистлъ по временамъ, дулъ мн въ лице и разгонялъ густой туманъ, который безъ того бы стоялъ на долин неподвижно до утра, и хотя не разсялъ совершенно, но разбилъ его на огромныя, неправильныя массы, то въ вид внца, окружавшаго вершины горъ, то какъ волны дыма, наполнявшія многочисленныя впадины отъ обломковъ камней, кои оторвались отъ скалъ и скатившись на долину, оставили слдами своего пути глубокія рытвины, подобныя тмъ, какія длаетъ потокъ въ разлив. Полная луна блистала въ воздушной вышин всемъ блескомъ какой придаетъ полярная атмосфера, лучи ея серебрили извилины рки, утесы и вершины горъ, непокрытые туманомъ, тамъ — гд скопленные пары были гуще — они тонули въ летучихъ зыбяхъ, поглощались ихъ бловлажною тканью, а здсь облака сдаго тумана, примтно рдвшія отъ втра, были проникнуты ихъ нжнымъ, пріятнымъ свтомъ и плавали, разстилались по долин пеленой изъ прозрачнаго газа.

Не взирая на мое сомнительное положеніе, такая поэтическая картина и живительное дйствіе ночнаго холода ободрили мой духъ, убитый тоскою и возвратили прежнія тлесныя силы: я забылъ минувшія горести, далъ обтъ презирать бды грядущія и сталъ насвистывать псню, вторя звукамъ моихъ шаговъ, ускореннымъ отъ вліянія пронзительнаго холода. Съ возвратомъ надежды на собственныя силы, я началъ живе наслаждаться чувствомъ бытія и такъ погрузился въ размышленія, что и не слыхалъ, какъ подъхали ко мн два человка, верхомъ на лошадяхъ.

— Эй! пріятель, сказалъ одинъ изъ нихъ, удерживая лошадь, худа, идешь такъ поздно?

— Въ Аберфоиль, ужинать и ночевать.

— Да пускаютъ ли тамъ? спросилъ онъ повелительнымъ голосомъ.

— Не могу сказать, а приду такъ узнаю. Но если вы не здшніе, то совтую подождать разсвта и тогда пуститься въ путь. Эти мста не очень безопасны и нынче поутру на нихъ происходила кровавая сцена.

— Ужь не разбиты ли солдаты?

— Да, ихъ всхъ убили, да нсколько взяли въ плнъ.

— Да врно ли это?

— Также врно какъ то, что я говорю съ вами. Я былъ невольнымъ свидтелемъ сраженія.

— Невольнымъ! такъ ты не принималъ никакого участія.

— Нтъ. Я былъ плнникомъ у Капитана отряда.

— А почему? Кто ты такой? Какъ твое имя? И за чмъ ты здсь?

— А за чмъ, сударь, я буду отвчать на вопросы посторонняго человка. Я вамъ сказалъ, что хать здсь опасно, а не мое дло, если вы хотите продолжать свой путь. Я не хочу знать, какъ васъ зовутъ и за чмъ дете, а потому и васъ прошу не длать никакихъ вопросовъ.

— Если Францискъ Осбалдистонъ, сказалъ другой незнакомецъ голосомъ,который проникъ до глубины моего сердца, желаетъ скрываться, то за чмъ насвистывать свои любимыя псни.

И Діана Вернонъ, завернутая въ длинный плащь (это она говорила со мною), начала, какъ бы въ насмшку подражая мн, насвистывать вторую часть псни.

— Праведное небо! вскричалъ я отъ удивленія, возможно ли, чтобъ я встртилъ Миссъ Вернонъ въ такомъ мст, въ такой часъ, и въ такомъ….

— Въ такомъ наряд, хотите вы сказать? Чтожь длать? обстоятельствами управлять не льзя.

Между тмъ, какъ она говорила, я старался разглядть лице ея спутника при слабомъ свт луны, которая къ несчастно была подернута облакомъ. Діана въ уединенномъ и опасномъ мст, въ глухую ночь, въ сопрожденіи одного человка, все это могло — какъ ты догадаешься — возбудить мою ревность и мое любопытство. Ея товарища не льзя было принять за Ралейга онъ имлъ ростъ гораздо выше, голосъ грубе и тонъ повелительне, чмъ предметъ моей ненависти и моихъ подозрній. Онъ не былъ похожъ и на братьевъ моихъ: ибо въ немъ я Замтилъ что-то непонятное, невыразимое, что-то особенное, словомъ, то почему узнаемъ мы съ перваго раза благовоспитаннаго человка.

Онъ замтилъ, что я пристально смотрлъ на него и, казалось, хотлъ укрыться отъ моихъ наблюденій.

— Діана, сказалъ онъ повелительнымъ, хотя довольно ласковымъ голосомъ, отдай что нужно твоему брату, и подемъ дале.

Миссъ Вернонъ выняла портъ-фейль изъ чемодана и, наклонясь ко мн съ плошади, отдала его и сказала тономъ, въ коемъ сквозь странный и забавный образъ выраженія проливалось живое, глубокое чувство:

— Видишь ли, любезный братецъ, что я рождена быть твоимъ Ангеломъ хранителемъ. Мы вырвали у Ралейга его добычу, и еслибъ прошлую ночь поспли въ Оберфоиль, какъ мы полагали, то я поручила бы какому нибудь горскому Сильфу отнести къ вамъ знаки купеческаго богатства. Но мы на дорог встртили великановъ и драконовъ, и хотя красавицы и странствующіе рыцари и нын также храбры, какъ были прежде, но въ явную опасность не пускаются безъ нужды. Будь и ты также остороженъ, любезный братецъ.

— Діана, сказалъ ея сопутникъ, вспомни, что ночь близка, а мы далеко отъ цли нашего пути.

— Иду, иду, отвчала она. Вспомните, что я въ послдній разъ прощаюсь съ братцемъ. Да, Франкъ, въ послдній разъ… бездна раздляетъ насъ…. бездна погибельная … Ты не долженъ мшаться въ наши дла…. Прости, будь счастливъ!

Наклонясь ко мн съ лошади, съ маленькаго горскаго иноходца, она коснулась моего лица своей щекою, и это, можетъ статься, не случайно сдлалось: она пожала мн руку и слеза съ ея рсницы упала на мою щеку. Это была одна изъ тхъ вчно незабвенныхъ минутъ, одна изъ тхъ минутъ, когда сердце, утопая въ восторгахъ сладкаго блаженства и терзаясь смертельною тоской, не знаетъ чему предаться — радости или печали. Но не долго она продолжалась: укротивъ пылкое чувство, коимъ увлеклась невольно, Діана сказала своему сопутнику, что готова отправиться въ путь, и пустивъ лошадей большою рысью, она скоро исчезла изъ глазъ моихъ.

Я былъ погруженъ въ какое-то оцпененіе и потому не могъ отвчать на прощаніе Діаны. Сердце внушало мн нжныя выраженія, но он замирали на устахъ. Безчувственный, въ отчаяніи я стоялъ на одномъ мст и держа въ рукахъ портъ-фейль, устремилъ неподвижные взоры на удалявшихся путниковъ, какъ будто щиталъ искры, которыя брызгами били изъ подъ копытъ лошадей. Я все глядлъ въ ту сторону, хотя они давно исчезли отъ взоровъ, все слушалъ конскій топотъ, хотя онъ давно недолеталъ до слуха. Наконецъ слезы навернулись на глаза, какъ будто они устали смотрть на предметы, которыхъ не могли различить, грудь стснилась у меня, я мучился удушьемъ, бднаго Царя Леара, и, свши на краю дороги, залился такими горькими слезами, какихъ не продиралъ отъ дтства.

ГЛАВА IV,

‘Дангль.— Чортъ возьми! я думаю, что изъ двухъ всего труднй понять.’
Критикъ.

Едва усплъ я, любезный Треніемъ, вполн предаться чувству сердечнаго умиленія и въ минуту устыдился такой слабости. Я вспомнилъ, что недавно далъ обтъ думать о Діан Вернонъ не иначе, какъ о подруг, въ счастіи коей я обязанъ принимать участіе, но не долженъ жить съ нею въ короткой связи. Но неожиданное изъявленіе нжности почти явной, наша нечаянная, едва ли нероманическая встрча въ пустын, гд вовсе не надялся ее видть, все это вмст обмануло мой строгой надзоръ за робою. Однако, я скоро опомнился и не сходя во глубину сердца, не испытывая строго его движеніи, я пустился въ путь по той же тропинк, гд явилось мн это странное видніе.

Она мн запретила слдовать за собою. Но, думалъ я, разв слдую за нею, продолжая свой путь по одной возможной дорог. Хотя бумаги моего отца и отданы мн, но я долженъ узнать, вышелъ ли Г. Жарви изъ опаснаго положенія, въ которое попалъ единственно изъ дружбы ко мн. Притомъ кром Аберфоильскаго кабака я не знаю другаго ночлега? Вроятно и они остановятся тамъ же, ибо въ одну ночь лошади ихъ не увезутъ дале. И я еще ее увижу, и увижу, можетъ быть, въ послдній разъ! но все таки увижу, услышу ее, узнаю какой счастливый смертный, какъ супругъ, повелваетъ ею, узнаю, не могу ли отвратить какого нибудь препятствія къ исполненію ея намреній, не могу ли чмъ нибудь доказать своей благодарности за ея великодушіе и безкорыстную дружбу.

Такъ разсуждалъ я съ собою и старался прикрыть благовиднымъ предлогомъ желаніе еще разъ увидть Діану, какъ вдругъ меня ударилъ по плечу какой-то человкъ, который шелъ гораздо скоре меня, хоть и я шелъ не тихо.

— Какая славная ночь, Г. Осбалдистонъ, она была темне, какъ мы съ вами разстались.

Я тотчасъ узналъ голосъ Макъ-Грегора. Онъ скрылся отъ поисковъ непріятелей, возвращался въ горы и нашелъ средство достать себ оружіе, вроятно у кого нибудь изъ своихъ тайныхъ сообщниковъ, ибо за плечемъ несъ ружье, а за поясомъ имлъ саблю, пистолеты и кинжалъ. Еслибъ я былъ въ спокойномъ состояніи души, то подобная встрча врно бы мн не понравилась, и хотя я имлъ съ нимъ одни дружескія сношенія, однако безъ невольнаго трепета не могъ его слушать. Кром того, что эти дикіе говорятъ всегда надуто, гортанные звуки горскаго языка придаютъ ихъ голосу какую-то грубость и длаютъ его глухимъ и невнятнымъ. Народный характеръ соединялся въ Робъ-Ро съ характеромъ особеннымъ, ему исключительно принадлежавшимъ, его обращеніе всегда выказывало стоическую твердость, ничмъ неподвижную, непоколебимую душу, которую не трогали никакіе случаи въ жизни, какъ бы неожиданны, какъ бы горестны, какъ бы ужасны ни были. Съ привычкой къ опасностямъ, съ надеждой на свою ловкость и силу, онъ былъ недоступенъ ни страху, ни робости, въ его рано испытанной, безпокойной жизни, онъ перенесъ столько несчастій, что они притупили — чтобъ не сказать совсмъ истребили — чувство сожалнія: къ несчастіямъ другихъ людей. Надо припомнить, что я въ тотъ же день видлъ, какъ его люди безжалостно погубили человка безоружнаго, умолявшаго о пощад.

Не таково было состояніе моей души и я поздравлялъ себя, что общество изгнаннаго Шефа поможетъ мн разсять грусть, и даже надялся, что онъ подастъ мн нить выдши изъ лабиринта запутанныхъ мыслей, въ которомъ я заблудился. И такъ я дружески отвчалъ и поздравлялъ его съ счастливымъ спасеніемъ отъ враговъ, когда побгъ казался невозможнымъ.

— А! а! сказалъ онъ, шея отъ веревки не дале рта отъ стакана. Но бда была не такъ велика, какъ вы думаете по своему незнанію. Изъ всхъ людей, коимъ велно было поймать меня, стеречь и опять поймать, половина не хотла ни ловить, ни стеречь меня, а четверть не смла тронуть меня, и даже подойти ко мн. И такъ мн оставалось бороться только съ четвертою частью отряда.

— Мн кажется и того довольно.

— Этаго не знаю, а знаю только, что если имъ угодно придти въ долину Аберфоильскую, такъ съ саблею въ рук я берусь перевдаться съ каждымъ по одиначк.

Потомъ сталъ разспрашивать меня обо всемъ, что случилось со мною въ горахъ и смялся отъ чистаго сердца, когда я описалъ ему битву въ трактир и разсказалъ какъ Г. Жарви оборонялся раскаленнымъ желзнымъ сошникомъ.

— Вотъ чудесное приключеніе! вскричалъ онъ: пускай падетъ на меня проклятіе Кромвеля, но клянусь, что всего боле въ мір желалъ бы поглядть, какъ братъ Жарви съ грознымъ видомъ потрясалъ пладомъ Ивераха на раскаленномъ желз и посл бросилъ въ огонь! Впрочемъ, примолвилъ онъ важно, въ жилахъ брата течешь благородная кровь. Жаль, что онъ получилъ такое воспитаніе и пріученъ къ подлымъ занятіямъ, унижающимъ душу и умъ. Теперь вы знаете, почему я не принялъ васъ въ Аберфоильскомъ клан, какъ мн хотлось. Пока я два или три дни прожилъ въ Гласгов за Королевскимъ дломъ, меня успли искусно окружить стями. Но они сами сли, какъ раки на мли, и долго не станутъ ссорить между собою горскіе кланы. Да, я надюсь дожить до радостнаго дня, когда вс горцы соберутся подъ одни знамена. Ну, что дале случилось?

Я разсказалъ ему, какъ пришелъ Капитанъ Торнтонъ съ отрядомъ, и какъ онъ задержалъ насъ, подъ видомъ подозрнія. По другимъ вопросамъ Робъ-Роя я вспомнилъ, что ему показалось подозрительнымъ мое имя и что у него былъ приказъ остановить двухъ человкъ, одного молодаго, другаго пожилыхъ лтъ. Этотъ разсказъ снова разсмшилъ горца.

— Клянусь честью, вскричалъ онъ, глупцы приняли моего друга бальи за его Превосходительство, а васъ — за Діану Вернонъ. Хороши собаки! хорошо у нихъ чутье!

— Діана Вернонъ! сказалъ я запинаясь и боясь его отвта, такъ ли она теперь называется? Я встртилъ ее съ какимъ-то человкомъ, который, кажется, иметъ надъ нею власть.

Да, да, сказалъ Робъ-Рой, власть законную. Эта плутовка всхъ заставляла себя слушаться, а впрочемъ она прекрасная двушка. Путешествіе для ней не такъ-то весело. Его Превосходительство человкъ не молодой, а ей бы нужно такого товарища, какъ вы, или такого какъ Робъ или Гамишь.

Здсь разсыпались вс воздушные замки, которые, на перекоръ разсудку, я строилъ часто въ своемъ воображеніи. Я долженъ былъ этаго ожидать. И могъ ли я думать, что Діана станетъ путешествовать въ такое время по такой стран, въ сопровожденіи одного человка, еслибъ сей человкъ не имлъ законныхъ правъ быть ея защитникомъ. Впрочемъ ударъ былъ не легче, когда я услышалъ подтвержденіе моихъ опасеній, и напрасно Робъ-Рой просилъ меня продолжать разсказъ своихъ приключеній, слова его поражали мой слухъ, не доходя до разсудка.

— Не дурно ли вамъ, сказалъ онъ наконецъ, два или три раза, не получивъ отвта на свои слова: ныншніе труды были тяжелы для васъ. Вы не привыкли къ такимъ вещамъ.

Онъ сказалъ эти слова съ видомъ такого искренняго участія, что заставилъ меня придти въ себя и я продолжалъ, какъ могъ, свою повсть. Узнавъ слдствіе сраженія въ узкомъ проход, Робъ-Рои принялъ горделивый и надменный видъ.

— Говорятъ, вскричалъ онъ, что Царская мякина лучше нашей муки. Ну, наврядъ ли, а я такъ думаю, что это скорй можно сказать про Королевскихъ солдатъ, когда они позволили разбить себя дряхлымъ старикамъ, коимъ лта не позволяютъ носить оружіе, малымъ дтямъ, неумющимъ владть имъ и слабымъ женщинамъ, которыя только что встали изъ за пряслицъ, словомъ, всякому отрепью нашихъ горъ. А Дугалъ Макъ-Грегоръ? Врно, вы не думали найдти столько ума въ этой голов? Не правда ли, онъ сыгралъ мастерскую штуку? Но продолжайте, я боюсь узнать остальное, когда у моей Елены разыграется кровь, она бываетъ во всемъ смысл воплощенный дьяволъ. А впрочемъ, она права.

Какъ можно осторожне и учтиве разсказалъ ему какъ насъ приняли и замтилъ, что ему было досадно.

— Тысячу марокъ я бы далъ, чтобъ быть тамъ! принять такимъ образомъ постороннихъ людей, особенно моего брата, человка, оказавшаго мн столько услугъ! По мн бы лучше сжечь половину графства Леннокскаго. Изволь положиться на женщинъ и дтей! они ничего не смыслятъ, не знаютъ никакой мры! А впрочемъ все виноватъ проклятый таможенный приставъ. Онъ принесъ мн отъ Ралейга ложное приглашеніе отправиться къ нему по дламъ Короля. Я сперва подумалъ, что онъ тамъ съ Галбрейтомъ и другими дворянами графства Леннокскаго, которые держутъ сторону Іакова, но увидлъ ошибку, когда стоялъ предъ Герцогомъ и узналъ свою участь, какъ онъ веллъ обезоружить и связать меня. Благодаря Бога, я знаю вашего братца, знаю на что онъ способенъ. Онъ не щадитъ никого. Я желалъ бы, чтобъ онъ не участвовалъ въ заговор. Вы не доврите, какую глупую рожу сдлалъ Моррисъ, когда я веллъ задержать его до моего возвращенія. Ну вотъ я и воротился, не по его милости, не по милости его наставниковъ и увряю васъ, что сборщикъ податей не вырвется у меня изъ рукъ, не заплатя хорошаго выкупа.

— Онъ заплатилъ самой дорогой я послдній, какой можно заплатить человку.

— Какъ! что! умеръ! и такъ его убили въ сраженіи?

— Нтъ, Г. Кампбель, хладнокровно посл сраженія.

— Хладнокровно! чортъ возьми! вскричалъ онъ, скрежеща зубами Какимъ же образомъ, сударь? говорите, говорите, сударь, но называйте меня ни Господиномъ, ни Кампбелемъ. Я въ своемъ отечеств и зовутъ меня Макъ-Грегоромъ.

Страсти его волновались ужаснымъ образомъ, но не взирая на его грубость, я ему коротко и ясно разсказалъ смерть Морриса. Онъ прослушалъ меня до конца, и сильно ударивъ объ землю замкомъ ружья: — Клянусь Богомъ, вскричалъ онъ, отъ такого поступка можно бросить отечество и съ женою и съ дтьми и съ кланомъ! А впрочемъ негодяй стоитъ такой участи: что тутъ за разница, лежать ли подъ водою съ камнемъ на ше, или съ петлею на ше висть на вольномъ воздух? Одно стоитъ другаго и онъ получилъ то, что готовилъ мн. А все бы лучше засадить ему пулю въ лобъ или однимъ ударомъ сабли отправить на тотъ свтъ. Эта смерть заведетъ безконечные пересуды и толки. А впрочемъ всякому свой срокъ, и когда онъ придетъ, то ступай какъ хочешь и вс скажутъ, что Елена Макъ-Грегоръ мстить не за пустое.

Говоря такимъ образомъ, онъ, казалось, хотлъ выкинуть изъ головы предметъ непріятныхъ размышленій и спросилъ меня, какъ ушелъ я отъ Герцога, который держалъ меня плнникомъ.

Разсказъ былъ не длиненъ и я кончилъ его, сказавъ что получилъ бумаги моего отца, но не имлъ силы произнесть вторично имя Діаны Вернонъ.

— Я зналъ, что получите ихъ. Въ письм, которое вы мн дали, Его Превосходительство именно приказывалъ объ томъ, и я всми силами старался отыскать ихъ, для того пригласилъ васъ въ наши горы, но вроятно Его Превосходительство усплъ взять ихъ у Ралейга.

Первая часть отвта меня поразила.

— По этому, письмо было отъ особы, которую вы называете Его Превосходительствомъ? Какъ ее зовутъ?… Кто она такая?…

— Если вы не знаете, такъ ненужно и знать, и я не скажу ни слова. Но письмо было точно написано его рукою, а иначе не скажу, чтобъ такъ занялся вашими длами, когда на рукахъ и своихъ было много.

Тутъ я вспомнилъ, какъ часто видалъ огонь въ библіотек, какъ нашелъ тамъ перчатку, какъ замтилъ движеніе обоевъ на потаенной двери въ комнату Ралейга, какъ Діана вышла написать записку, къ коей долженъ былъ прибгнуть въ крайности, наконецъ вспомнилъ вс случаи, возбудившіе мою ревность. И такъ она не одна проводила свое время, а выслушивала любовныя нжности какого-то мятежника. Многія двицы торгуютъ собою, цнятъ золотомъ любовь свою, приносятъ ее въ жертву честолюбію, но Діана согласилась раздлять участь неизвстнаго бродяги, таскаться ночью по разбойничьимъ вертепамъ, имя въ виду не почести, не богатство, но одну ихъ тнь при жалкомъ Сентъ Жерменскомъ двор у Стуартовъ.

— Мы съ ней увидимся, думалъ онъ себ, увидимся еще разъ и какъ другъ, какъ родственникъ, покажу синею опасность. Мн легко проводить, ее во Францію: тамъ ей приличне и безопасне ожидать слдствій бунта, возбужденнаго мятежникомъ, съ коимъ, соединила свою, участь.

— Изъ этаго видно, сказалъ я Макъ-Грегору посл минутнаго взаимнаго молчанія, что Его Превосходительство — я не знаю другаго, имени — жилъ со мною въ Осбалдистонъ-Галл.

— Ну, разумется…. въ комнат молодой двушки……

Сказать такую всть, значило подлить масла въ огонь.

— Но, примолвилъ Макъ-Грегорь, тайны не звалъ никто, кром Сиръ-Гильдебранда и Ралейга, вамъ не было нужды доврять ее, а прочіе молодцы глупы и не могутъ помочь длу…. Впрочемъ у это прекрасный и богатый домъ: онъ построенъ на старинный вкусъ, но мн удивительна такая бездна западней, скрытыхъ лстницъ, потайныхъ ходовъ! Тамъ можно спрятать 20 или 30 человкъ въ одинъ уголъ, поселить въ замокъ другую фамилію и прошу ихъ отыскать. Въ нкоторыхъ случаяхъ это все полезно и я бы желалъ имть въ горахъ подобный замокъ, но видно намъ остаться при своихъ пещерахъ и лсахъ.

— Я думаю, Его Превосходительство принималъ участіе и въ первомъ приключеніи.

Тутъ я немного смшался.

— Вы говорите о Моррис? сказалъ Робъ-Рои съ удивительнымъ хладнокровіемъ, ибо онъ такъ привыкъ къ трагическимъ происшествіямъ, что ужасный конецъ сборщика податей не могъ сдлать на него продолжительнаго впечатлнія: сколько разъ я смялся, вспоминая объ этой штук, а теперь не имю духа, и съ тхъ поръ, какъ дьявольская исторія на озер…. Нтъ, нтъ, Его Превосходительство не участвовалъ: дло было слажено у насъ съ Ралейгомъ между собою. Но что вышло изъ того! … Ралейгъ изъ ненависти къ вамъ сложилъ вину на васъ, Діана принудила распутать сти и вырвать васъ изъ кохтей правосудія, Моррисъ лишился послдней искры здраваго смысла, увидя настоящаго вора, въ то время какъ обвинялъ другаго, ротозей писарь, пьяница судья, ну словомъ въ жизнь мою не видалъ ничего смшне и теперь я же долженъ заказывать молебны за упокой души этаго бдняжки.

— Смю ли спросишь, почему Миссъ Вернонъ имла такое вліяніе на васъ съ Ралейгомъ и какъ могла заставишь васъ отказаться отъ исполненія вашего намренія?

— Моего намренія? Намреніе было не мое. Я своей ноши не кладу на чужія плеча: виноватъ одинъ Ралейгъ… Что касается до Миссъ Вернонъ, ну, она конечно имла большое вліяніе надъ нами, потому что Его Превосходительство любилъ Діану, что она знала такія тайны, которыхъ не надо всмъ разглашать… Чортъ возьми того, кто повряетъ женщин какую нибудь тайну, и даетъ власть, когда она можетъ во зло употребишь ее…. Дуракамъ не даютъ ножа въ руки.

За четверть мили до Аберфоиля къ намъ подошли три горца, прицлясь изъ карабиновъ, велли остановиться и спросили какъ насъ зовутъ. Едва Робъ-Рой произнесъ слово Грегарахъ, они въ минуту узнали голосъ и напустили радостные крики. Начальникъ ихъ, кинувъ ружье бросился къ нему и такъ сжалъ въ своихъ объятіяхъ, что онъ долго не могъ освободиться. Когда кончились поздравленія, двое изъ нихъ, какъ горныя лани, пустились пріятную всти о прибытіи Шефа разгласить по всему клану, въ которомъ стоялъ сильный отрядъ горцевъ, ее приняли съ криками радости, коими снова огласились окрестные утесы и вс жители: мужчины, женщины, старики, дти, безъ различія пола и возраста, вс неслись къ намъ на встрчу такъ стремительно, какъ несется рка, разрушивъ плотину. Услышавъ крикъ толпы, которая бжала къ намъ въ упоеніи радости, я напомнилъ Макъ-Грегору, что пришелъ въ качеств иностранца и подъ его защитой. Онъ взялъ меня за руку, и между тмъ, какъ толпа предавалась живымъ восторгамъ, и всякой старался схватить его руку, онъ до тхъ поръ ни кому ее не далъ, пока не изъяснилъ, что я его другъ и что они должны оказывать мн любовь и почтеніе.

Не такъ скоро повинуются фирману Делійскаго Султана, какъ горцы приказанію Шефа. И уваженіе ихъ едва ли не тягостнй ихъ грубости. Другу своего Шефа они не позволяли ступать ногами я безпрестанно подставляли руки и помогали идти. Наконецъ, я какъ запнулся за камень, котораго въ толп не примтилъ, они увидя это, воспользовались случаемъ, схватили меня и торжественно несли на рукахъ до самыхъ дверей Мистрнеы Макъ-Альпинъ.

Въ ея гостепріимномъ трактир узналъ я, что въ Шотландскихъ горахъ, какъ и везд, любовь народная и власть имютъ свои невыгоды: не усплъ Макъ-Грегеръ войти въ домъ, чтобъ не много закусить и отдохнуть, какъ его нсколько разъ окружали толпы слушателей, кои смнялися одн другими и коимъ разъ двнадцать повторилъ онъ, какимъ образомъ ушелъ отъ непріятелей. Все это узналъ я отъ одного услужливаго старичка: онъ взялъ на себя трудъ изъяснить мн отвты Робъ Роя, а я въ знакъ благодарности долженъ былъ слушать со вниманіемъ. Наконецъ слушатели были довольны, и толпа постепенно убывала, ибо вс шли спать, нкоторые подъ чистымъ небомъ, иные въ сосднихъ хижинахъ, одни проклиная Герцога и Галбрейпіа, другіе жаля, что Евану худо заплатили за спасеніе Макъ-Грегора, по вс признавая подвигъ Робъ-Роя достойнымъ знаменитыхъ длъ его предшественниковъ, начиная отъ Дугала Ціара, основателя клана.

Взявъ меня за руку, другъ мой ввелъ въ большую залу кабака. Я хотлъ проникнуть взоромъ облако дыма, но какъ ни глядлъ, ни бился, не видлъ ихъ, а спросить объ нихъ значило признаться въ тайныхъ причинахъ, кои я скрывалъ. Одно знакомое лице я встртилъ, лице главнаго Бальи, который, сидя на скамейк противъ огня, съ важнымъ и величавымъ видомъ принималъ учтивости Робъ-Роя и вопросы о его здоровь.

— Оно хорошо, братъ, сказалъ судья, довольно хорошо, и я теб очень благодаренъ. Ты спрашиваешь: каково мн здсь, да вдь въ ваши горы не льзя носить своего Сантъ-Маркетскаго дома, какъ улитка носитъ раковину, впрочемъ, я радъ что ты ушелъ отъ непріятелей.

— Ну чтожь теб не нравится? То не худо, что кончится хорошо, Свтъ простоитъ доле насъ. Ну, налейка стаканъ водки, отъ нее твой покойный батюшка, главный діаконъ, не отказывался никогда.

— Статься можетъ, Ребъ, особливо когда онъ уставалъ: а одному Богу извстно я сколько трудовъ перенесъ я ныншній день. Но, примолвилъ онъ, наливая деревянную чашу, съ добрые три стакана, онъ былъ всегда воздерженъ, и я хочу подражать ему. За твое здоровье, Робъ, за здоровье сестры Елены и твоихъ дтей — объ нихъ поговорю посл, — желаю всмъ счастія на семъ и на томъ свт.

Сказалъ и съ важностью выпилъ чашу, — между тмъ Макъ-Грегоръ улыбаясь поглядывалъ на меня изъ подтишка и давалъ замтить судейскую гордость главнаго. Бальи, который въ присутствіи его вооруженнаго клана обращался съ Макъ-Грегоромъ, какъ съ узникомъ Гласговской тюрьмы. И мн казалось, Робъ-Рой хотлъ выразить, что онъ терплъ обращеніе Г. Жарви изъ уваженія къ правамъ гостепріимства и для собственной забавы.

Поставя чашку на столъ, добрый Негоціантъ узналъ меня. Онъ обрадовался, увидя съ со мною, пожалъ мн дружески руки, но не разспрашивалъ об моемъ путешествіи.

— Мы поговоримъ посл о твоихъ длахъ, сказалъ онъ, а теперь я займусь братнинымъ дломъ. Я думаю, Робъ, прибавилъ онъ,— обозрвъ толпу пришедшихъ съ нами горцевъ, я думаю никто изъ нихъ не перенесетъ моихъ словъ городскому совту ко вреду намъ обоимъ.

— Не бойся ничего, Николь. Половина изъ нихъ не пойметъ тебя, а другой мало, дла, притомъ вс они знаютъ, что я вырву языкъ тому, кто осмлится повторить слово, сказанное при мн.

— Ну, коли такъ, братъ, то полагаясь на Г. Осбалдистона, какъ на врнаго друга и честнаго молодаго человка, я теб скажу откровенно, что ты учить не добру своихъ дтей. Потомъ обыкновеннымъ своимъ гмъ! желая сдлать громче голосъ и за благосклонной улыбкой принявъ строгій и важный видъ, какой Малволіо хотлъ принять въ день своего величія, онъ такъ продолжалъ обращаясь къ брату:— Теб извстно, что въ глазахъ правосудія ты не значишь ничего, а сестр моей Елен — Не говоря ужь какой пріемъ она мн сдлала, въ оное неизреченно блаженное утро, и хотя онъ для дружбы тоже, что Сверный втеръ для жаркаго дня, но я прощаю ее, по тогдашнему волненію ума, — скажу безъ всякихъ личныхъ жалобъ, скажу о твоей жен, что….

— Послушай, братъ, съ важностію сказалъ Макъ-Грегоръ, совтую говорить о жен только то, что можно сказать другу и слышать мужу. Вотъ обо мн такъ говори себ что хочешь.

— Ну, такъ и быть, сказалъ не много смутясь Г. Жарви, отложимъ это въ сторону: я не люблю заводишь сплетней въ семейств, обратимся къ твоимъ сыновьямъ Робу и Гамишу, что значитъ Жамесу, сколько я могу понять. Да, къ стати, надюсь ты посл дашь ему это имя: изъ Гамишовъ, Еахиновъ и Ангусовъ не выходило ничего добраго и вс они сидятъ по Шотландскимъ тюрьмамъ за кражу стадъ и тому подобныя преступленія. Но обратимся къ твоимъ дтямъ: они не получили и первыхъ началъ порядочнаго воспитанія, не знаютъ даже таблицы умноженія главной основы всхъ полезныхъ знаній, и когда я сталъ ихъ упрекать въ невжеств, они же начали смяться надо мною. Я увренъ, что они не умютъ ни читать, ни писать, хоть и больно подумать, что есть у меня такіе родственники и Христіане, да безграмотные.

— Да вдь, званія, отвчалъ равнодушно Макъ-Грегоръ, не придутъ. къ нимъ сами? А какой чортъ ихъ станетъ учить? Не велишь ли на Гласговской школ прибить объявленіе: Не желаетъ ли кто идти въ учители къ сыновьямъ Робъ-Роя.

— Совсмъ не то, братъ: ты могъ бы ихъ отдать, въ такое мсто,гдбъ они научились страху Божію и обычаямъ людей образованныхъ. Ну что они теперь? глупе быковъ, которыхъ ты гонялъ на рынокъ, и Англичанъ которымъ продавалъ ихъ, изъ нихъ ничего не выйдетъ добраго,

— О! о! нтъ, братъ: Гамиши однимъ зарядомъ убьетъ на лету куропатку, а Робъ пробиваетъ кинжаломъ доску въ два вертка толщиною.

— Тмъ хуже, братъ, тмъ хуже! сказалъ ршительно Гласговскій банкиръ. Если они только и знаютъ, то лучшебъ ничего не знали. Скажи мн, Робъ, разв ты, не умешь самъ этаго сдлать? Ну, а что ты выигралъ такимъ искусствомъ? И признайся,что гоняя быковъ и честно торгуя, ты былъ гораздо счастливе, чмъ теперь повелвая пятью стами бшеныхъ горцевъ?

Я замтилъ, что во все время, пока Г. Жарви длалъ наставленія, Макъ-Грегоръ болзненно перемогалъ себя, подобно человку, который чувствуя жестокую боль, ршается страдать не говоря ни слова. Я искалъ случая перебить эту рчь, справедливую по себ, неприличную по обстоятельствамъ, но разговоръ скоро кончился и безъ меня.

— Я думаю, Робъ, продолжалъ Г. Жарви, твое имя такими яркими чертами записано въ книг правосудія, что его нельзя изгладить, и къ тому же твои лта не позволятъ теб перемнить образа жизни, но не жалко ли будетъ глядть, какъ дти съ такими надеждами станутъ заниматься ремесломъ, и для того я беру ихъ къ себ и научу ткать: этимъ началъ покойный батюшка главный діаконъ, этимъ же началъ и я, хотя, слава Богу, теперь произвожу торгъ оптомъ и … и …

Бальи увидлъ, что глаза Роба сверкали гнвомъ и поспшилъ сдлать предложеніе, которое берегъ до конца для довершенія великодушія.

— Но къ чему, Робъ, такой мрачной видъ? Я буду учить на свой щетъ и не стану напоминать о тысяч фунтахъ стерлинговъ.

— Clade millia diaoul! сто тысячь дьяволовъ! вскричалъ Робъ-Рой и ударилъ по столу кулакомъ, такъ что мы вздрогнули: сдлать сыновей ткачами! milita molligcart! тысяча смертей! Скоре полетятъ въ огонь вс станки, вс нитки вся пряжа и вс челноки въ Гласгов!

Пока онъ прохаживался большими шагами по зал, я усплъ убдить главнаго Бальи, что не прилично докучать хозяину такимъ непріятнымъ для него предметомъ, и чрезъ минуту и самъ Макъ-Грегоръ принялъ или показывалъ наружно, что принялъ спокойный видъ.

— Впрочемъ, Николь, намреніе твое хорошо. И такъ, дай мн руку, если я когда нибудь отдамъ дтей въ ученье, то разумется предпочтительно къ теб. Но ты напомнилъ, что я теб долженъ тысячу фунтовъ стерлинговъ. Эй! Еахинъ Макъ-Аналейстеръ, принеси мшокъ.

Здоровый и рослый горецъ, исправлявшій должность адьютанта у Макъ-Грегора, поднесъ ему какой-то большой мтокъ изъ кожи морской выдры, обдланный въ серебреную оправу и точно такой, какіе носятъ главные горскіе Шефы въ полномъ наряд.

— Я ни кому не совтую ходить въ этотъ кошелекъ, не умя открывать его, сказалъ Робъ-Рой. Потомъ отодвинулъ нсколько пуговокъ, онъ дернулъ нсколько гвоздиковъ и кошелекъ,— котораго, края были оправлены серебромъ — открылся самъ собою и позволилъ пройти рук. Онъ мн замтилъ — безъ сомннія, для того, чтобъ прекратишь разговоръ съ Г. Жарви, что внутри подъ серебреною работой былъ скрытъ маленькой стальной пистолетъ и что если станутъ открывать мшокъ другимъ образомъ, то тайныя пружины спустятъ курокъ: и любопытство нескромность или воровство получатъ достойное наказаніе.

— Вотъ, сказалъ онъ, указывая на пистолетъ, хранитель моей казны.

Такое простое изобртеніе охранять кошелекъ, который можно было открыть, не трогая пружины, напомнило мн одно мсто въ Одиссе, гд Улиссъ оберегаетъ свое сокровище, опутавъ шкатулку веревкой съ затянутыми узлами.

Бальи надлъ очки и сталъ разсматривать механизмъ кошелька, когда же кончилъ, вздыхая и улыбаясь, отдалъ его назадъ.

— Ахъ! Робъ, сказалъ онъ ему, еслибъ другіе охраняли такъ бережно свои кошелька, наврядъ ли бы твой былъ такъ туго набитъ.

— Не бойся, братъ, отвчалъ Робъ-Рой усмхаясь, онъ всегда открывается на помощь другу и на заплату законныхъ долговъ. Вотъ, примолвилъ онъ вынимая свертокъ золотыхъ монетъ, вотъ твои тысяча фунтовъ. Поврь ихъ и погляди не ошибся ли я.

Г. Жарви молча взялъ свертокъ, Свсилъ его на рук и кладя на столъ сказалъ ему: — Я не могу взять его, Робъ, ни какъ не могу: оно не доставитъ мн счастія. Наглядлся я ныньче, какъ добываешь ты деньги. Зломъ нажитое добро въ прокъ не пойдетъ. Нтъ, Робъ, я не трону его: на этомъ золот горятъ кровавыя пятна.

— Ба! сказалъ Робъ съ видомъ равнодушія, можетъ статься и притворнаго: посмотри, это настоящее Французское золото, оно, кром моего, не бывало ни въ одномъ Шотландскомъ карман. Эти луидоры такъ новы, такъ свтлы, какъ день, въ которой они чеканены.

— Тмъ хуже, Робъ, тмъ хуже сказалъ Бальи, отвращая взоры отъ денегъ, хотя у него, какъ у Цезаря въ Луперналахъ, чесались на нихъ руки. По Евангельскому закону мятежъ хуже и воровства и колдовства.

— Брось твои законы, отвчалъ Шефъ: разв деньги достались теб не законнымъ образомъ? Разв я теб не долженъ? Если они вышли изъ кармана одного Короля, ты можешь перевесть ихъ въ карманъ другаго, на подмогу пробивъ враговъ. Бдный Король Іаковъ! у него всего бы много: и храбрости и друзей, не достаетъ бездлицы — денегъ!

— Не надо много надяться на горцевъ, Робъ, сказалъ Г. Жарви надвая очки, и, развернувъ свертокъ, началъ считать деньги.

— Да на жителей долинъ, сказалъ Макъ-Грегоръ, нахмуря брови, и взглянувъ на меня, онъ далъ мн знакъ посмотрть на Бальи, который, по старой привычк и не боясь насмшекъ, разсматривалъ пристально каждую монету, перечелъ два раза сумму и увидя, что капиталъ съ процентами заплаченъ сполна, онъ отдалъ Робъ-Рою три монеты.

— Пускай сестра купитъ себ на нихъ платье, а вотъ другія дв ея сыновьямъ: пускай они куда хотятъ туда ихъ и днутъ, только, — примолвилъ онъ, — чтобъ не покупали пороха. Горецъ изумился такому великодушію, но принялъ учтиво подарокъ. Бальи взялъ вексель, вынулъ маленькую чернилицу, которую на всякой случай держалъ у себя, написалъ на оборот квитанцію и просилъ меня засвидтельствовать, а Робъ-Рою веллъ призвать кого нибудь другаго, ибо по Шотландскимъ законамъ два свидтеля длали квитанцію дйствительною.

— Хорошо! сказалъ Макъ-Грегоръ, да знаешь ли, что выключая насъ троихъ, на три мили кругомъ ты не сыщешь ни одного грамотнаго человка? Но не безпокойся, я устрою дло и безъ этаго.

И взявши бумагу, бросилъ ее въ огонь. Г. Жарви въ свою очередь изумился.— Вотъ какъ у насъ въ горахъ сводятъ счеты. Ты видишь, что еслибъ я хранилъ у себя подобную бумагу, то, другъ мой, черезъ нсколько времени и раскаялся бы, что одолжилъ меня.

Бальи не сталъ противорчить, и намъ подали ужинъ такой богатый и роскошный, какого мы и не думали найдти. Но кушанья по большой части подавали холодныя, и казалось, они были изготовлены въ другомъ мст. За пирогами съ дичиной и другими блюдами подали нсколько бутылокъ французскаго вина. Макъ-Грегоръ безпрестанно потчивалъ и просилъ извиненія, что нкоторыя кушанья почали прежде насъ.— Вамъ надо-знать, сказалъ онъ Г-ну Жарви, не глядя на меня, что у меня были нынче и другіе гости, а безъ того моя жена и дти врно бы исполнили свой долгъ и изъ уваженія къ вамъ сидли бы съ нами.

Г. Жарви не очень жаллъ, что они нарушили свой долгъ и я бы конечно былъ того же мннія, еслибъ извиненія Робъ-Роя не родили во мн мысли, что вроятно эти гости были Діана и ея спутникъ, котораго я представлялъ себ ея супругомъ.

Эти непріятныя мысли прогнали аппетитъ, возбужденный усталостью, хорошимъ кушаньемъ и ласковымъ пріемомъ, но внимательность Робъ-Роя простиралась до того, что онъ приготовилъ намъ и постели гораздо лучше вчерашнихъ: онъ веллъ два мшка набить свжею травою и положить ихъ вдоль стны, и такимъ образомъ сдлали два мягкіе и благовонные тюфяка, постлали на нихъ толстыя, но блыя простыни и самыя лучшія покрывала. Г. Жарви былъ чрезвычайно утомленъ и потому я сказалъ ему, что завтра поговорю о длахъ, а онъ отужинавъ, не дождался приглашенія и легъ поскоре спать.

Хотя я самъ былъ очень утомленъ, однако не чувствовалъ желанія уснуть. Меня волновало безпокойство, мучила какая-то лихорадка и я вмст съ Робъ-Роемъ остался за столомъ.

ГЛАВА V.

‘Я не увижу ее боле, и, жертва, суетныхъ желаній, зачмъ же остаюсь на земл? Но скоро кончатся мои страданія, скороя умру и не увижу ее боле!’

Базиль.

— Я не знаю, что съ вами длать, Г. Осбалдистонъ? вамъ не хочется спать, вы ничего не дите, не пьете, хотя это Бордосское вино стоитъ лучшаго вина изъ погреба Сиръ Гильдебранда. Еслибъ вы были всегда такъ воздержны, то можетъ статься избжали бы смертельной ненависти вашего братца Ралейга.

— Еслибъ я былъ всегда уменъ, отвчалъ я, красня отъ воспоминанія непріятной сцены, то избжалъ бы большаго несчастія — поздняго раскаянія.

Макъ-Грегоръ бросилъ на меня гордый и проницательный взоръ, желая узнать, не къ нему ли относится этотъ упрекъ. Но увидя, что я думалъ только о самомъ себ, онъ оборотилъ къ огню свой стулъ и изпустилъ глубокой вздохъ. Я то же сдлалъ и мы оба на нсколько минутъ погрузились въ глубокое раздумье.

Онъ первый нарушилъ молчаніе и сталъ говорить съ видомъ человка, начинающаго непріятный разговоръ.

У брата Николя намренія хороши, но онъ не подумалъ о моемъ характер и положеніи, не разсудилъ чмъ я былъ, чмъ меня принудили быть, а главное не разсудилъ, какія причины довели меня до такого состоянія

Онъ замолчалъ, и хотя я чувствовалъ всю важность такого разговора, однако сказалъ, что ему врно не нравится это состояніе, и что я почту за счастіе узнать, не остается ли ему какого средства оставить его съ честію.

— Вы говорите по дтски, возразилъ Макъ-Грегоръ, голосомъ глухимъ и невнятнымъ, какъ, раскаты отдаленнаго грома, вы говорите по дтски и думаете старый дубъ погнуть какъ молодое деревцо. Могу ли я забыть, что меня безчестно изгнали что оцнили голову мою, какъ голову волка что поступили безъ меня съ моимъ семействомъ., какъ съ самкой и дтьми горной лисицы, которыхъ всякой можетъ гнать, преслдовать, мучить, унижать что запретили мн и моему клану носить славное имя Макъ-Грегора, оставленное мн длиннымъ рядомъ предковъ, какъ будто онъ былъ талисманъ, для заклинанія злыхъ духовъ?

Я тотчасъ замтилъ, что онъ для того только длалъ такое подробное изчисленіе своихъ несчастій, чтобъ воспламенить воображеніе, возбудить свой гнвъ и оправдаться передъ собою въ образ жизни. И онъ усплъ совершенно. Зрачки его срыхъ глазъ, то суживаясь, то разширяясь, изливали потоки пламени. Онъ сжалъ кулакъ, заскрежеталъ зубами, схватился за рукоять сабли и вскочилъ съ мста.

— Они увидятъ, вскричалъ онъ задыхаясь отъ волненія страстей, увидятъ, что это обезславленное имя, это имя Макъ-Грегора, есть точно талисманъ, удобный вызвать адъ на землю. Содрогнутся моего мщенія т, кои съ улыбкой слушаютъ нын повсть моихъ несчастій. И подлый продавецъ быковъ, банкрутъ, босый, всего лишенный, всми презрнный, гонимый какъ лютый зврь, налетитъ на нихъ въ ужасную минуту, какъ ястребъ на добычу. Презиравшіе червя и попиравшіе его ногами изпустятъ крики отчаянія, увидя его страшной змей съ сверкающими глазами. Но что говорить объ этомъ? сказалъ онъ не много успокоясь. Вы сами можете понимать, что человку не трудно потерять терпніе, когд а его преслдуютъ какъ волка, медвдя или вепря, когда друзья и сосди бросаются на него съ саблями и пистолетами, какъ вы нынче видли на Авондувскомъ броду. Тушъ бы истощилось и терпніе святаго, какъ же не истощиться терпнію горца, когда вы сами знаете я что мы не славимся этимъ прекраснымъ даромъ неба. Впрочемъ много и правды въ словахъ Николя. Мн больно за дтей своихъ и не могу помыслить безъ горести, что Робъ и Гамишь будутъ продолжать образъ жизни отца своего. Тутъ облокотился онъ на столъ и подперъ обими руками голову.

Я не могу выразить, Трешемъ, какъ былъ тронутъ въ эту минуту. Страданія души гордой, благородной и твердой всегда трогали меня сильне, чмъ горести умовъ слабыхъ. До тхъ поръ я не видалъ этаго, а какая разница читать описаніе и имть картину передъ глазами! Мн очень хотлось утшить Макъ-Грегора, хотя и предвидлъ, что сдлать это будетъ трудно и почти не возможно.

— У насъ большія связи на твердой земл, сказалъ я, не могутъ ли ваши сыновья съ чьей нибудь помощью, — а они имютъ право на помощь всего нашего семейства — найти себ приличный образъ жизни, вступя въ иностранную службу.

Я думаю, лице мое ясно выражало внутреннее движеніе, ибо мои товарищъ его примтилъ.— Очень вамъ благодаренъ, сказалъ онъ крпко пожавъ мою руку, думалъ ли я, что чей нибудь взоръ увидитъ слезу на глазахъ Макъ-Грегора. Говоря такимъ образомъ, онъ обтеръ рукою слезы, которыя невольно пробивались сквозь его густыя рсницы. Завтра поутру, продолжалъ онъ, мы поговоримъ о длахъ нашихъ и объ этомъ, вдь въ нашихъ горахъ мы встаемъ рано, хотябъ случайно и нашли хорошую постелю. Не выпить ли намъ на прощань?

Я просилъ его уволить меня.

— Ну, такъ клянусь душею святаго Марониха, я выпью за двоихъ. И наливши въ стаканъ по крайней мр съ полпинты, онъ осушилъ его однимъ глоткомъ.

Я бросился на свою постель и отложилъ вопросы до другой, боле спокойной минуты. Этотъ необыкновенный человкъ такъ овладлъ моимъ воображеніемъ, что я, лежа, нсколько минутъ слдовалъ, за его движеніями. Онъ медленно ходилъ по комнат, иногда крестился и читалъ по тихоньку Латинскія Католическія молитвы. Наконецъ, завернувшись въ пладъ, онъ бросился на постель, положилъ съ одной стороны обнаженную саблю, съ другой заряженные пистолеты, такъ что при малйшей тревог могъ схватить свое оружіе, и наконецъ чрезъ нсколько минутъ погрузился въ глубокой сонъ. Утомленный усталостью, я прогналъ воспоминанія необыкновенныхъ явленій того незабвеннаго дня, предался сладкому. сну и хотя надо, было рано встать, однако на другой день я проснулся довольно поздно. Макъ-Грегора уже не было и я разбудилъ Г. Жарви, онъ долго звалъ, протиралъ глаза, жаловался, что у него вс кости разбиты отъ вчерашнихъ трудовъ, наконецъ могъ прослушать радостную всть о возвращеніи бумагъ моего отца. Онъ заставилъ меня повторить ее два раза, чтобъ увриться не ослышался ли онъ, и забывъ прошедшія безпокойства, онъ слъ за столъ и занялся сличеніемъ отданныхъ бумагъ съ показаніемъ Ойна.

— Хорошо, очень хорошо, сказалъ онъ, повряя бумаги. Посмотримъ, посмотримъ! Бальи и Чейтшингтонъ 700 фунтовъ ст. 6 шиллинговъ и 8 пенсовъ. Гмъ! гмъ! гмъ! Грубъ и Гриндеръ 800 фунтовъ. Поллокъ и Пельманъ 500 фунтовъ, 10 шиллинговъ. Точно такъ. Слипрейтонгъ … а! а! онъ обанкрутился, да это неважность. Недостаетъ нсколько билетовъ на бездльныя суммы. Да и то слава Богу. Вотъ наше дло кончено и кончено какъ не льзя лучше, теперь ничто намъ не мшаетъ проститься съ этимъ проклятымъ краемъ. Нтъ, лишь только вспомню озеро Лохъ Ердское, меня морозъ по кож подираетъ.

Въ эту минуту вошелъ Макъ-Грегоръ.

— Жаль, братъ, что не могу тебя угостишь, какъ бы мн хотлось. Но если ты удостоишь постить мою бдную обитель…

— Благодарю, братъ, сказалъ торопливо г. Жарви, благодарю покорно: намъ надо хать и хать сію же минуту. У насъ съ Г. Осбалдистономъ есть важныя дла.

— Коли такъ, братъ, теб извстно правило: принимай гостя когда приходитъ, не унимай когда уходитъ. Но вамъ не льзя хать черезъ Дрейменъ, а я лучше велю тебя проводить по озеру въ О, Баллохъ, а тамъ постараюсь приготовить лошадей.

— Да, да, Робъ, я помню, что гоняя скотину, ты держался правила возвращаться другою дорогой и Богъ знаетъ для чего, разв не хотлъ ли ты избжать встрчи съ откупщиками, у которыхъ волы твои мимоходомъ съдали все сно. А теперь, Робъ, въ поход ты врно оставилъ на пути слды еще похуже.

— Все такъ, да я теб говорю, что волъ не пройдетъ двухъ разъ по одной борозд. Ну, вы найдете лошадей въ въ О Баллох. Ихъ туда приведетъ Дугалъ, который вступаетъ въ услуженіе къ Бальи. Онъ нынче ужь не горецъ, не землякъ Ребъ-Роя, а мирный житель Стирлингскаго Графства, Да вотъ онъ и самъ.

— Я бы ни какъ не узналъ этаго шута! вскричалъ Г. Жарви. И въ самомъ дл, трудно было узнать дикаго горца въ шляп, въ чулкахъ, въ плащ, принадлежавшихъ нкогда Андрею Ферсервису, верхомъ на лошади главнаго Бальи. Онъ привелъ за узду и мою лошадь, потомъ выслушалъ послднія приказанія господина какъ избгать опасныхъ мстъ, о чемъ освдомиться на дорог и гд дожидаться насъ.

Макъ-Грегоръ общался проводить насъ до гавани, но до завтрака намъ должно было пройдти нсколько миль и потому онъ совтовалъ выпить на дорогу водки для подкрпленія силъ, на что Г. Жарви охотно согласился.

— Покойный батюшка, главный діаконъ, сказалъ онъ, царство ему небесное! часто говаривалъ, что употреблять поутру крпкіе напитки самая вредная и пагубная привычка, но передъ дорогой — дло другое: они укрпляютъ нашъ желудокъ, какъ самую нжную часть, и предохраняютъ его отъ дйствія тумана, и обыкновенно въ такихъ случаяхъ онъ правило подкрплялъ примромъ.

— И говорилъ сущую правду, отвчалъ Робъ-Рой, и вотъ почему мы, дти тумановъ, имемъ право пить во весь день.

Бальи, принявъ эту спасительную предосторожность, слъ на маленькаго горскаго коня. И мн было подвели лошадь, но я предпочелъ идти пшкомъ со свитой, а она состояла изъ Макъ-Грегора и шести молодыхъ горцевъ исполинскаго роста, ловкихъ, здоровыхъ и хорошо вооруженныхъ, занимавшихъ у него мсто тлохранителей.

Мы хали по той же дорог, по которой наканун шли съ Капитаномъ Торнтономъ, но съ иными вожатыми и при иныхъ обстоятельствахъ. Когда мы подъхали къ узкому проходу, свидтелю бывшей битвы и происшествія боле ужаснаго, Макъ-Грегоръ поспшилъ начать разговоръ, какъ бы отвчая не на слова мои, ибо я тогда молчалъ, а на мысли, коимъ я — по его предположеннію — предавался.

— Вы, можетъ быть, Г. Осбалдистонъ, судите нсколько строго, ибо иначе не льзя и думать, но не забывайте, что насъ раздражили. Мы народъ необразованный и грубый, можешь статься пылкій и неукротимый, но далеко не жестокій. Мы жили бы въ мір и покорялись законамъ, еслибъ не лишили насъ мира и покровительства законовъ. Мы были народъ гонимый,…

— А гоненіе, сказалъ Бальи, изъ умнйшихъ людей длаетъ глупцовъ.

Что жъ оставалось намъ длать? Мы живемъ, какъ жили за тысячу лтъ наши предки и не боле ихъ образованы. Кровожадные законы противъ насъ, запрещеніе называться древнимъ и почтеннымъ имянемъ, везд разставленные эшафоты, забаву, гоняться за нами какъ за дикими зврями: не называли ли все это правомъ возмездія. Я бывалъ въ двадцати сраженіяхъ подобныхъ вчерашнему и ни одного человка не убилъ хладнокровно, а меня бы охотно повсили, какъ бшеную собаку, у воротъ перваго помщика, которому угодно будетъ украсить свой замокъ такимъ трофеемъ.

Я отвчалъ, что безчестіе, нанесенное его имени и его семейству, былъ по моему Англійскому образу мыслей, поступокъ варварскій и самовластный. Я видлъ, что онъ былъ доволенъ моими словами к предложилъ снова свои услуги въ чужихъ краяхъ для дтей и для него самаго, онъ пожалъ мн дружески руку и убавя шагу, чтобъ Г. Жарви опередилъ насъ, что легко было сдлать на такой узкой дорог, сказалъ мн:

— Вы честный, добрый молодой человкъ и можете отвчать на возвышенныя чувства благороднаго человка, но земля, носившая меня въ жизни, покроетъ меня и по смерти. Потеряю горы изъ виду и мужество мое исчезнетъ, руки лишатся силы, какъ листъ побитый холодомъ. Весь міръ ничмъ не замнитъ мн потери этихъ пещеръ и утесовъ, какъ они ни дики кажутся. Притомъ, что длать съ Еленой? Оставить ли ее на новыя бды и жестокости? Согласится ли она покинуть мсто, гд воспоминаніе своихъ обидъ услаждаетъ и будетъ услаждать она вчныхъ мщеніемъ? Герцогъ, великой мой непріятель, какъ мн можно назвать его — такъ стснилъ меня однажды, что я принужденъ былъ уступишь и о ставя нашу страну со всмъ кланомъ, удалился въ земли Арджильскія. Какъ бы вы думали? Елена сочинила на отъздъ жалобную пснь, какой не сочинитъ и самъ Макъ-Риммонъ. У насъ сердца разрывались, когда она пла, слезы текли по загорлымъ щекамъ и всякой бы подумалъ, что каждый изъ насъ плакалъ по матери своей. Нтъ, нтъ! за вс прежнія земли Макъ-Грегоровъ я не хочу видть такой сцены.

— Но дти у васъ въ такомъ возраст, въ которомъ и ваши единоземцы. не любятъ сидть дома.

— И потому-то я желаю, чтобъ они составили свое счастіе во Французской или Испанской служб, какъ вс лучшіе Шотландскіе дворяне. Вчера ввечеру ваше предложеніе мн понравилось, а нынче поутру, прежде чмъ вы встали, я видлся съ Его Превосходительствомъ и отказался отъ надежды исполнить его.

— Такъ по этому онъ спалъ не далеко отъ насъ?

— Ближе, чмъ вы думаете. Но ему не хотлось, чтобъ молодая Госпожа увидлась съ вами, и для того….

— Напрасно онъ безпокоился, ск? залъ я съ нкоторой гордостью: не ищу людей противъ ихъ воли.

— За чмъ же сердиться и принимать видъ кошки на старомъ дубу. Онъ доказалъ, что желаетъ вамъ добра. И этимъ, можетъ быть, раздулъ огонь подъ соломой.

— Огонь подъ соломой? Я васъ не понимаю.

— Какъ! не ужьли вы не знаете, что начало всмъ бдамъ въ мір — женщины и деньги? Я всегда опасался Ралейга съ тхъ поръ, какъ онъ потерялъ надежду быть супругомъ Миссъ Вернонъ, и кажется за это онъ поссорился въ первый разъ съ Его Превосходительствомъ. Тутъ же случилось и ваше дло съ бумагами, и коль скоро принудили его отдать ихъ, мы получили извстіе, что онъ укатилъ на почтовыхъ въ Стирлингъ и донесъ правительству обо всемъ,что здсь тайкомъ происходило и даже боле: вотъ почему и велли схватить меня, Его Превосходительство и молодую Госпожу, и я увренъ, что онъ же убдилъ бднаго Морриса — изъ котораго длалъ, что хотлъ — вступить въ заговоръ противъ насъ и заманить меня въ сти. Но будь Ралейгъ Осбалдистонъ послдній и храбрйшій въ своемъ род, но если мы встртимся, то пусть дьяволъ сваритъ меня въ котл, ежели сабля моя не отвдаетъ его крови.

Его грозное чело, нахмуренныя брови и рука на ефес сабли, все показывало, что онъ клялся не на втеръ.

— Я бы всему этому радовался, еслибъ могъ быть увренъ, что измна Ралейга погаситъ мятежъ, прежде чмъ онъ вспыхнетъ и прекратитъ политическія интриги, въ которыхъ — скажу откровенно — подозрваю, что вы играете не послднюю роль.

— Это ни къ чему не послужитъ и языкъ измнника не повредитъ правому длу. Правда, ему были извстны наши тайны, а безъ того Едимбургскій и Стирлингскій замки были бы въ нашихъ рукахъ. Но предпріятіе такъ справедливо и такъ много людей въ немъ участвуютъ, что одна измна его не разрушитъ и вы скоро увидите его слдствія. Теперь я обращаюсь къ вашимъ лестнымъ предложеніямъ, касательно моихъ дтей. Я вамъ очень благодаренъ и еще разъ повторю — что вчера ввечеру охотно бы ихъ принялъ. Но вроломство Ралейга велитъ всмъ помщикамъ дйствовать поскоре, если они не хотятъ, чтобъ ихъ схватили въ своихъ же замкахъ, оковали какъ собакъ, потащили въ Лондонъ и тамъ бы осудили, какъ случилось въ 1707 году. Эта внутренняя война похожа на Василиска: цлыхъ десять лтъ таили мы яйцо, въ коемъ она зародилась и еще бы могли таить доле, но Ралейгъ разбилъ скорлупу и ускорилъ рожденіе зми. Но въ такой опасности мн нужны будутъ вс домашніе, и не нарушая почтенія къ Французскому и Испанскому Королямъ, которымъ желаю всхъ возможныхъ въ мір благъ, думаю, что Король Іаковъ стоитъ ихъ обоихъ и иметъ неоспоримыя права на услуги Роба и Гамиша, когда они родились его подданными.

Я предвидлъ изъ этихъ словъ близкій, народный и всеобщій переворотъ,. но оспоривать политическія мннія моего сопутника было безполезно, а можетъ быть и опасно въ такомъ мст и въ такомъ положеніи: я довольствовался сдлать нсколько общихъ замчаній касательно несчастій, какія могутъ произойти отъ защищенія изгнанной Королевской фамиліи.

— Ну такъ чтожь, возразилъ Макъ-Грегоръ, одну минуту мы потерпимъ, за то посл бури и небо ясне. Да еслибъ и цлый міръ оборо шился вверхъ дномъ, то честные люди все не умрутъ съ голода.

Я хотлъ завести рчь о Діан, но Макъ-Грегоръ съ излишнею свободою говорилъ о другихъ вещахъ и очень осторожно о томъ, чего хотлось мн знать. Онъ только сказалъ, что молодая Госпожа вроятно передетъ въ другую землю, гд будетъ спокойне, чмъ здсь. Я былъ доволенъ такимъ отвтомъ, надясь что какой нибудь счастливый случай мн поможетъ и доставитъ печальное утшеніе проститься съ Предметомъ, который обладалъ моимъ сердцемъ боле, нежели я думалъ до вчной разлуки.

Около шести Англійскихъ миль шли мы берегомъ озера по узкой тропинк, которая, обозначая его извилины, представляла множество прекрасныхъ видовъ. Наконецъ пришли къ какой-то деревушк или, лучше сказать, къ куч хижинъ у источника рки, называемой Діартомъ или подобнымъ именемъ. Здсь толпа горцевъ, подвластныхъ Макъ-Грегору, ожидала насъ.

У дикихъ, или, правильне говоря, необразованныхъ народовъ вкусъ и языкъ бываютъ врне, ибо они далеки отъ всхъ системъ и тонкостей. Доказательство тому я видлъ въ выбор мста для принятія гостей. Говорятъ, что Англійскому Государю должно принимать посланника на линейномъ корабл, такъ и горному Шефу всего приличне выбирать такое мсто, гдбъ характеръ величія его страны могъ боле поразить умъ постителя.

Въ двухъ стахъ шагахъ отъ озера мы стали подыматься на крутизну вдоль ручья, оставя въ правой рук пять или шесть хижинъ, окруженныхъ полемъ, обдланнымъ на мст прежняго лса и покрытымъ снопами ячменя и овса. Дале гора шла круче и на вершин мы увидли блескъ отъ оружіи пятидесяти горцевъ, которые тамъ стояли съ распущенными знаменами и въ такомъ порядк, что и теперь не могу вспомнить безъ удивленія. Ручей, текущій съ горы, встрчалъ въ этомъ мст два утеса и побждая такое препятствіе’ составлялъ два водопада, изъ коихъ одинъ нравился красотою, другой величіемъ.

Первый упадалъ съ высоты не боле двнадцати футовъ, старый дубъ оснялъ его кривыми втвями и покрывалъ мрачныя воды, собранныя въ какомъ-то бассейн, такъ правильномъ, какъ будто бы онъ вышелъ изъ подъ рзца художника. Дале рка тснилась узкимъ русломъ, и составляла другой водопадъ, она стремилась въ бездну, составленную изъ дикихъ, обнаженныхъ скалъ, вырывалась оттуда непокойно несла въ озеро обычную дань свою.

Одаренный природнымъ вкусомъ горца и пламеннымъ, романическомъ воображеніемъ Шотландца, Робъ-Рой приготовилъ намъ завтракъ и выбралъ такое мсто, которое могло поразить насъ благоговйнымъ удивленіемъ Это гордый, однако вжливый народъ, и, хотя мы почитаемъ его грубымъ, но его понятія о приличіяхъ и учтивости доходили бы до излишней утонченности, еслибъ одъ не старался выказывать, превосходства силы. Такъ военная честь показалась бы намъ смшною отъ мужика въ деревенскомъ плать, но она принимаетъ воинственный видъ, когда тотъ же человкъ стоитъ подъ ружьемъ и одтъ въ мундиръ. И такъ насъ приняли съ большой церемоніей..

Увидя насъ, разсянные на вершин горцы построились въ ряды, и стали въ густыя колонны подъ начальствомъ трехъ человкъ, въ коихъ я узналъ Елену и ея дтей. Макъ-Грегоръ, оставя свиту назади и попросивъ Г. Жарви сойдти съ лошади, ибо гора становилась отъ часу круче, всталъ между нами и мы продолжали идти медленнымъ шагомъ. Но чмъ ближе подвигались, тмъ ясне различали дикіе и нестройные звуки военныхъ рожковъ, хотя шум водопадовъ много отнималъ у нихъ грубости.

За нсколько шаговъ вышла къ намъ, на встрчу Елена Макъ-Грегоръ. Ея одежда была гораздо лучше вчерашней и придавала ей боле женскаго вида, но черты лица носили тотъ же гордый, непреклонный характеръ. Когда она заключила въ объятія Г. Жарви, который не ожидалъ и вовсе не хотлъ такихъ нжныхъ лобзаній, я видлъ изъ судорожнаго движеніи его нервной системы, что онъ испытывалъ чувство человка въ медвжьихъ лапахъ, когда онъ не знаетъ, что хочетъ животное: приласкать или задушить его.

— Добро пожаловать, любезный братецъ, сказала она, между тмъ какъ тотъ отступилъ шага на два поправить свои парикъ, и вы также, молодой чужестранецъ, примолвила она, обращаясь ко мн: извините грубый вчерашній пріемъ. Не сердца наши вините, но обстоятельства. Вы пришли въ нашу несчастную сторону, когда кровь багрила наши руки и кипла въ жилахъ. Она произнесла эти слова, какъ будто царица посреди придворныхъ. У ней былъ провинціальный выговоръ, но она не употребляла простонародныхъ выраженій, въ чемъ упрекаютъ въ Шотландіи жителей долинъ, зная Англійскій языкъ, какъ мы знаемъ языки мертвые, она говорила имъ пріятно и правильно, но нсколько надуто и принужденно, потому что никогда не длала изъ него вседневнаго употребленія. Мужъ ея, въ свое время занимавшійся не однимъ ремесломъ, не говорилъ такъ чисто и высоко, но впрочемъ, если я умлъ врно передашь его слова, ты могъ, Тришемъ, замтить, что когда онъ изъяснялся о важныхъ и занимательныхъ длахъ, образъ его выраженія длался правильне и отборне, становился благородне и возвышенне. Какъ многіе знакомые мн горцы въ пріятельскихъ и веселыхъ бесдахъ, онъ говорилъ по Шотландски, но разсуждая о важныхъ предметахъ, мысли въ голов его зараждались на природномъ нарчіи и переводя ихъ по Англійски, онъ придавалъ своему языку возвышенный и почти піитическій характеръ. Но впрочемъ языкъ страстей всегда отличается силою и чистотою, и не рдко случается слышать, что Шотландецъ, незная что сказать на чьи нибудь жестокіе упреки, отвчаетъ въ извиненіе: — Вамъ хорошо, вы говорите по Англійски.

Какъ бы то ни было, а супруга Макъ-Грегора пригласила насъ завтракать на трав и намъ подали все, что можно было сыскать лучшаго въ ихъ стран. Но угрюмый видъ хозяйки, ея ненарушимая важность и воспоминаніе ея вчерашней роли, могли помрачить самую свтлую радость, и напрасно Шефъ хотлъ разлить во, кругъ себя веселость: мы какъ будто сидли на погребальномъ пиру, вс были мрачны, задумчивы, и когда онъ кончился, то какъ гора съ плечъ свалилась.

— Прощай, любезный братецъ, сказала она, когда мы встали и готовились хать. Не видаться никогда съ моими друзьями, вотъ лучшее для нихъ желаніе Елены Макъ-Грегоръ.

Бальи что-то было забормоталъ въ отвтъ и вроятно въ общихъ мстахъ выразилъ бы какое нибудь нравоученіе, но важный видъ, мрачный взоръ и грозное чело той, съ кмъ говорилъ, такъ его смутили, что онъ забылъ судейскій санъ, кашлянулъ нсколько разъ, поклонился и не сказалъ ни слова.

— А вамъ, молодой человкъ, сказала она мн, должна я отдашь залогъ воспоминанія такой особы, которую вы….

— Елена! вскричалъ Макъ-Грегоръ, нахмуря брови, что это значитъ? разв ты забыла?..

— Я ничего не забыла, что должно помнишь, Макъ-Грегоръ. Не чрезъ такія руки, прибавила она, протянувъ свои голыя, длинныя и жилистыя руки, долженъ переходить залогъ любви, если этотъ залогъ не сопровождается страданіемъ и отчаяніемъ. Молодой человкъ, продолжала она, подавая мн перстень, часто виднной мною на рук Миссъ Вернонъ, вотъ что присылаетъ вамъ особа, которой вамъ больше не видать. Если это залогъ горести, то лучшій для не за податель рука женщины, незнакомой со счастіемъ. Ея послднія слова были: скажи, чтобъ онъ на всегда позабылъ меня!

— Но возможно ли это? вскричалъ я, не помня себя.

— Все можно забыть, возразила необыкновенная женщина, все, кром чувства униженія и желанія мести.

— Serd suas! играйте, музыканты! вскричалъ Макъ-Грегоръ, топая ногой отъ нетерпнья.

Раздались нестройные звуки любимаго горскаго инструмента и прервали нашу бесду, молча простились мы съ хозяйкою и пустились въ путь, но я все думалъ о новомъ доказательств Діаниной любви и вчной разлуки.

ГЛАВА VI.

‘Прощай страна, гд горы въ туманахъ тонутъ какъ въ мрачныхъ могилахъ, гд съ шумомъ потоковъ, въ долин бгущихъ мшаются зловщіе, орлиные крики, Прощай, прекрасная страна! гд въ чистое озеро такъ часто погружается непорочно-стыдливая луна.’

Мы прозжали живописную, хотя безплодную и сухую землю, но мой умъ, углубленный въ размышленіе, не позволялъ мн разсматривать подробно, и потому я не могу ее описать. Вправо видна была грозная вершина Бенъ-Ломонда, который какъ царь возвышается надъ прочими горами и стоитъ какъ врный, издалека замтный путеуказатель. Моя задумчивость разсялась не прежде, какъ по утомительно долгомъ пути, когда сквозь дикіе утесы засверкало озеро Ломондъ. Я не стану описывать, чего не видавши не льзя себ представить. Прелестное озеро, усянное красивыми островками въ безконечно разнообразныхъ формахъ, къ сверу постепенно длаясь уже, исчезаетъ въ необозримой цпи горъ, а къ югу безпрестанно разширяясь, омываетъ веселые мысы бархатнаго луга: и такимъ образомъ изображало картину самую живую, плнительную и разнообразную въ природ. Съ восточной стороны озера обогнулся дикой, суровой и гористой берегъ, и здсь-то было главное жилище Макъ-Грегорова клана. На середин между Ломондомъ и другимъ озеромъ стоялъ гарнизонъ для охраненія смежной земли отъ набговъ, но пещеры, утесы и болота, наполнявшія страну, длали маленькую крпость признакомъ опасности, а непредохранительнымъ отъ нее средствомъ.

Въ сраженіяхъ, подобныхъ тому, какое я видлъ, гарнизону не мало доставалось отъ этихъ отчаянныхъ и отважныхъ удальцовъ. Но когда начальствовалъ самъ Макъ-Грегоръ, побда не сопровождалась кровопролитіемъ, ибо жестокость была не его свойствомъ, и онъ къ тому былъ такъ уменъ и смтливъ, что не хотлъ по пустому приводить себя въ ненависть. Я съ удовольствіемъ услышалъ, что онъ возвратилъ свободу Торнтону и прочимъ плнникамъ, и много разсказываютъ про этаго страннаго человка такихъ кроткихъ и даже великодушныхъ поступковъ.

Небольшое судно ожидало насъ въ залив подъ навсомъ скалы и мы нашли въ ней четырехъ здоровыхъ горныхъ гребцовъ. Хозяинъ простился съ нами съ изъявленіемъ искренней любви. У нихъ съ Г. Жарви существовала какая то взаимная дружба, на зло различію въ характерахъ и въ образ жизни. Дружески обнявшись, Г. Жарви сказалъ отъ полноты сердца голосомъ дрожащимъ отъ внутренняго движенія, что если ему захочется возвратиться на правой путь и нужно будетъ для того милліонъ ливровъ, то стоитъ написать ему въ Сальтъ-Маркетъ и онъ не отпуститъ посланнаго безъ денегъ, а Робъ, держась одной рукой за ефесъ сабли, а другою пожимая руку Г-на Жарви, уврялъ, что если обидятъ любезнаго братца и онъ увдомитъ его, то будь наглецъ первымъ человкомъ въ Гласгов, но онъ обрубитъ ему уши.

По такомъ увреніи во взаимной помощи и дружб, мы отправились на юго-западную сторону озера, откуда вытекаетъ рка Левенъ. Робъ-Рой долго стоялъ на скал, гд мы его оставили, и когда не могли различать лица, то узнавали по длинному ружью, видли какъ развевается втромъ тартанъ, какъ надъ шапкой колеблется перо, бывшее въ то время отличительнымъ знакомъ горныхъ Шефовъ, но теперь ихъ шапки осняются такимъ множествомъ черныхъ перьевъ, что они похожи боле на погребальные пуки. Наконецъ, когда мы стали терять его изъ вида, онъ медленно сошелъ съ горы, въ сопровожденіи своихъ людей, т. е. шести тлохранителей.

Мы долго хали, не говоря ни слова. Наше молчаніе нарушалъ напвъ одного изъ гребцовъ, по тихому и медленному размру, и часто сопровождаемый хоромъ товарищей.

Хотя меня занимали одн печальныя мысли, но роскошное великолпіе окружающей картины доставило мн спасительное развлеченіе, имло въ себ что-то утоляющее скорбь, и, въ пылу минутнаго энтузіазма, мечталось, что еслибъ я былъ Католикъ, то согласился бы жить и умереть пустынникомъ на одномъ изъ живописныхъ острововъ, между которыми хали.

Г. Жарви былъ также погруженъ въ размышленія, но со всмъ другаго рода, какъ я посл узналъ, когда онъ употребя цлый часъ на умственныя, разсчеты и выкладки, вдругъ принялся мн доказывать возможность осушить болота и обратить подъ плугъ столько-то сотенъ и столько-то тысячъ десятинъ земли, которыя ничего не даютъ полезнаго, сказалъ онъ, кром одной рыбы.

Я слушалъ, но не старался понимать его длинное разсужденіе, и только могъ упомнить изъ него, что онъ хотлъ сохранить часть озера такой глубины и ширины, чтобъ можно было сдлать родъ канала для перевоза каменнаго уголья изъ Дунбартока въ Гленфаллохъ, точно также, какъ изъ Гласгова въ Гринокъ.

Наконецъ мы пристали къ берегу, близь развалинъ древняго замка, тамъ гд озеро избытокъ своихъ водъ отдаетъ рк Левенъ. Тутъ мы нашли и Дугала съ лошадьми, Жарви и для него составилъ такой же планъ, какъ для обсушенія озера, и въ обоихъ случаяхъ глядлъ на возможную пользу своихъ намреній, а не заботился о удобности исполненія.

— Послушай, Дугалъ, сказалъ онъ, ты доброй малой и уважаешь старшихъ себя, но мн жаль тебя, Дугалъ. Съ такимъ образомъ жизни рано или поздно, сего дня или завтра, а теб попасть въ бду. По моимъ заслугамъ и по заслугамъ покойнаго батюшки главнаго діакона, я силенъ въ городскомъ совт и надюсь, что если захочу, такъ пропустятъ безъ вниманія и важнйшія преступленія, и такъ ступай со мною въ Гласговъ: ты силенъ и можешь работать у меня въ магазин, пока не найду теб другаго занятія.

— Очень обязанъ вашей чести, отвчалъ Дугалъ, но пускай чортъ переломаетъ мн ноги, если я ступлю на каменную мостовую, разв потащатъ связавъ руки и ноги, какъ это разъ уже случилось.

И въ самомъ дл, въ одной стычк съ горцами Дугала взяли въ плнъ, привели въ Гласговъ и посадили въ тюрьму, но его простой и откровенный видъ обольстили тюремнаго надзирателя и онъ поврилъ ему — можетъ быть и безразсудно — важную должность ключника. Впрочемъ Дуuалъ имлъ нкоторое понятіе о чести и о тхъ поръ врно исполнялъ свою обязанность, пока голосъ его Шефа не заглушилъ всхъ чувствъ, кром любви къ старому начальнику.

Удивясь, что онъ ршительно отвергнулъ такое выгодное предложеніе, Г. Жарви, оборотясь ко мн, сказалъ: — Это честный малый, да жаль, что не много простъ.

Мое изъявленіе благодарности гораздо больше понравилось Дугалу: я, всунулъ ему въ руку пару гиней. Увидвъ золото, онъ, какъ легкая серна, началъ прыгать и бить на воздух каблуками, на удивленіе всякому Французскому танцмейстеру, потомъ простился съ нами, побжалъ на лодку и пока она отплывала) я видлъ, какъ онъ показывалъ гребцамъ деньги, и раздливъ имъ одну часть, возбудилъ въ нихъ такіеже восторги. Тутъ — выражаясь любимыми словами драматическаго Поэта Жона Бунгана — онъ пошелъ своей дорогой и съ тхъ поръ мы не видались.

Мы съ Бальи сли на лошадей и похали въ Гласговъ, но потерявъ изъ вида озеро Ломондъ и прекрасный амфитеатръ изъ горъ, я не могъ удержаться и выражалъ съ энтузіазмомъ свои чувства, возбужденныя красотами природы, хотя и зналъ, что Бальи не станетъ раздлять ихъ.

— Вы молоды, отвчалъ онъ, и притомъ вы Англичанинъ. Все это можетъ вамъ нравиться. Но я человкъ простой, однако могу похвалиться, что знаю различіе въ качеств земель и вс эти горы отдалъ бы за одну десятину земли въ мил отъ Гласгова. Не знаю увижу ли, по позвольте сказать, Г. Осбалдистонь, что разв самыя важныя причины побудятъ меня разстаться съ колокольнею Святаго Мунго.

Не боле какъ на минуту мы остановились, пообдали, покормили лошадей, потомъ снова отправились и прихали въ Гласговъ за полночь. Предоставя моего спутника нжнымъ попеченіямъ услужливой и ласковой Матти, я пошелъ въ трактиръ къ Мистрисъ Флейтеръ, и, хотя было поздно, однако сквозь окно одной комнаты сверкалъ огонекъ. Я постучался въ двери и Андрей мн отворилъ ихъ. Увидя меня, онъ вскрикнулъ отъ радости и опрометью пустился по лстниц. Я пошелъ за нимъ, думая что онъ хочетъ сказать обо мн Г. Ойну. И въ самомъ дл, нашелъ Г. Ойна, но не одного: съ нимъ сидлъ кто-то въ комнат и это былъ — мой отецъ.

Первымъ движеніемъ его было стараніе сохранить свою важность и спокойствіе души.— Я очень радъ, Францискъ, что вижу тебя. Вторымъ — обнять меня нжно. Мой любезный, мой бдный сынъ!— Изъ этихъ словъ я узналъ отца. Ойнъ взялъ мою руку, и омочилъ се слезами, поздравляя съ благополучнымъ возвратомъ. Это одна изъ сценъ, понятныхъ не слуху, но глазамъ и сердцу. Сколько лтъ прошло, а слезы и теперь выступаютъ на глаза при воспоминаніи этой минуты, и ты, любезный Трешемъ, можешь лучше себ представить ее, чмъ я могу описать.

Когда утихли пылкіе восторги радости, отецъ мой разсказалъ мн, какъ онъ воротился изъ Голландіи и прихалъ въ Лондонъ дни два посл Ойнова отъзда въ Шотландію. Скоро онъ ршался, еще скоре выполнялъ ршеніе, онъ пробылъ въ Лондон, не доле, сколько нужно было времени для приведенія въ порядокъ длъ. Его богатство, его кредитъ и обширныя связи помогли ему сей часъ же достать ту сумму денегъ, какой онъ лишился отъ измны Ралейга, и которую твой отецъ съ Ойномъ не могли собрать въ его отсутствіе. Потомъ онъ отправился въ Шотландію, чтобъ сдлать розыски и устроить тамъ дла, но желая вполн возстановишь кредитъ своего дома, много потерпвшій отъ сего несчастнаго случая, онъ взялъ съ собою большую сумму денегъ свести счеты и очистить долги. Его приздъ былъ громовымъ ударомъ для Макфино, Маквити и компаніи, они, увидя его въ такомъ цвтущемъ состояніи, узнали, что не затмилось его свтило. Но поступокъ съ первымъ еро прикащикомъ и повреннымъ раздражилъ батюшку, онъ отвергнулъ ихъ низкія извиненія, разплатился съ ними посчету и изключилъ изъ числа корреспондентовъ.

Но торжествуя надъ ложными друзьями, онъ безпокоился обо мн. Ойнъ ничего не зналъ кром окрестностей Лондона, и не могъ вообразить, чтобъ какъ-нибудь было опасно путешествіе за пятьдесятъ или шестьдесятъ миль, которое такъ удобно, такъ легко сдлать въ Англіи. Но страхъ — болзнь заразительная — и къ Ойну онъ присталъ отъ моего отца, имвшаго лучшее понятіе о той стран, куда я зашелъ, и о характер ея жителей.

Тревога еще боле увеличилась за нсколько минутъ до моего призда. Андрей Ферсервисъ прибжалъ въ трактиръ и прежде мое положеніе представилъ въ самомъ ужасномъ и увеличенномъ вид, но не могъ сказать, что со мной тогда длалось. Герцогъ, державшій насъ какъ плнниковъ, допросивъ его, позволилъ ему удалиться, а онъ, не теряя минуты, побжалъ въ Гласговъ.

Андрей былъ изъ тхъ людей, кои любятъ приобртать уваженіе и привлекать вниманіе разсказами горестныхъ встей И такъ онъ не старался ослабишь впечатлнія отъ нашихъ приключеній, особливо когда узналъ, что иметъ честь разсказывать богатому Лондонскому Негоціанту, но описалъ подробно вс бды и разумется прибавилъ, что отъ нихъ мы избавились благодаря его опытности, ловкости и усердію.

Но что съ нимъ будетъ теперь, когда онъ потерялъ Ангела хранителя въ образ Г. Ферсервиса? Объ этомъ можно длать, сказалъ онъ, одни заключенія, печальныя и неврныя. О Бальи онъ не тужилъ. Этотъ человкъ всегда Важничалъ, а Андрей терпть не могъ чванныхъ. Но какъ знать, какая участь постигла молодаго человка между карабинами и пистолетами, между саблями и кинжалами горцевъ, подъ градомъ пуль милиціи? Очень можетъ статься, что онъ потонулъ на Авондуйскомъ броду. Такой разсказъ поразилъ бы отчаяніемъ душу добраго Ойна, еслибъ онъ былъ одинъ. Но батюшка зналъ хорошо людей и тотчасъ увидлъ настоящую цну Андрею, однако отбросивъ изъ повсти Андрея вс лишнія украшенія, все было чего опасаться. И такъ онъ ршился хать и самому узнать все, и если я былъ въ плну у горцевъ или въ милиціи, то возвратить мн свободу переговорами или выкупомъ. Онъ давалъ наставленія Ойну, какъ поступать съ Гласговскими длами въ его отсутствіе, и вотъ почему въ такой часъ я засталъ ихъ не въ постел.

Очень поздно мы разстались и легли спать, но сильное волненіе чувствъ помшало мн предаться покою и я всталъ очень рано. Андрей узналъ мою походку и вошелъ ко мн, но я не узналъ того Андрея, котораго не давно видлъ почти безъ платья, едва прикрытаго ветхимъ пладомъ и то по милости какого-то горца. На немъ была полная черная пара, какъ будто онъ готовился ниши за гробомъ, долго на мои вопросы онъ не отвчалъ мн, стараясь ихъ не понимать, наконецъ я отъ него добился, что не надясь меня видть въ живыхъ, онъ — слдуя приличію — надлъ трауръ, и. какъ его пріятель пвчій Гамморчацъ содержалъ лоскутную давку, то онъ купилъ это платье на мой счетъ, и прибавилъ, что этаго требовала справедливость, ибо служа мн онъ лишился платья, и что еслибъ Провидніе не спасло меня, то мой почтенный родитель врно бы не попустилъ бдному, старинному служителю его фамиліи понести такой убытокъ.

Въ его словахъ было много дльнаго и я согласился отдать за платье деньги, если Г. Гамморчанъ согласится перемнить его на другое лучшаго цвта, потому что не прилично но* ситъ трауръ по человк, который — славу Богу — живъ и здоровъ. Андрей, въ радости, что могъ перемнишь свои лохмотья на полную пару хорошаго платья, побжалъ къ своему другу пвчему, гд и состоялась мна безъ всякой другой придачи съ его стороны, кром стакана водки.

Вставши батюшка торопился постить Г. Бальи, котораго великодушный и дружескій поступокъ внушилъ ему живйшую благодарность, которую онъ изъявилъ въ немногихъ словахъ, но самымъ выразительнымъ образомъ. Потомъ объяснилъ положеніе своихъ длъ и предложилъ, не угодно ли ему взять на себя дло Маквитея и компаніи. Жарви поздравлялъ батюшку, что онъ такъ счастливо избавился отъ минутнаго затрудненія и не унижая цны своихъ услугъ, онъ сказалъ, что сдлалъ то, чего, бы желалъ, для себя отъ другихъ, что онъ благодаритъ за лестное предложеніе и беретъ на себя съ удовольствіемъ, новыя дла.— Еслибъ Маквитей и компанія вели себя честно и бы не хотлъ, ни смнять ихъ, ни соперничать съ ними, но когда такъ низко поступили, то пускай пеняютъ, сами на себя.

Тутъ Бальи, дергая меня за рукавъ, сказалъ мн съ видомъ замшательства:— Мн бы хотлось, любезный Францискъ, чтобъ, вы поменьше говорили о томъ, что видли. Къ чему разсказывать печальную исторію о Моррис, ну, ужь разв позовутъ въ уголовный судъ и велятъ объявишь подъ присягой? Къ тому же и членамъ совта непріятно будетъ слышать, что ихъ собратъ дрался съ горцемъ и бросилъ его пладъ въ огонь.

А главное, хотя на своихъ ногахъ и я не хуже другихъ, ну а конечно главный Гласговскій Бальи представлялъ жалкую фигуру, когда безъ шляпы и парика болтался между небомъ и землею, какъ летучій змй. Охъ! сколько бы Бальи Греемъ далъ за такую исторію.

Я не могъ удержаться и улыбнулся при воспоминаніи такого положенія, хотя въ ту минуту оно вовсе не было смшно. Онъ смшался и улыбаясь, качая головою, сказалъ мн, — Ну вотъ видители! за чмъ же разсказывать и другихъ смшишь. Да постарайтесь унять двухъ-аршинный языкъ вашего слуги, запретите ему болтать. Я не хочу, чтобъ знала объ этомъ и плутовка Мотта, а не то насмшкамъ и конца не будетъ.

Но онъ пересталъ бояться насмшекъ, когда я сказалъ ему, что батюшка завтра же намренъ оставить Гласговъ и взять съ собою Андрея. Въ самомъ дл теперь когда отцу моему возвращено было, все унесенное Ралейгомъ, ему не оставалось причины жить въ город. Билеты же, предявленные моимъ почтеннымъ братцомъ и полученныя по нимъ деньги нужно было отыскивать судебнымъ порядкомъ и для того батюшка далъ полномночіе одному Адвокату, который общалъ скорое и выгодное ршеніе дла.

Остатокъ дня мы провели съ нашимъ другомъ, Г. Жарви, и онъ старался угостить насъ какъ не льзя лучше. Наконецъ мы съ нимъ простились, какъ и я въ этой повсти скоро съ тобой прощусь. Онъ жилъ счастливо, нажилъ большое богатство, достигъ почестей, наконецъ взошелъ на первую степень въ Гласговскомъ суд. Два года спустя посл этаго времени, о коемъ повствую, онъ извлекъ Матти изъ кухни и посадилъ ее на почетное мсто стола въ качеств Мистрисъ Жарви. Бальи Греемъ, Г-да Маквити и другіе (у кого нтъ враговъ, особливо въ совт провинціальнаго города) обратили такое превращеніе въ насмшку. По — говорилъ Г. Жарви — пускай себ смются, я не разсержусь и не захочу лишиться счастія остальныхъ моихъ дней за недлю насмшекъ. У покойнаго батюшки главнаго діакона, самаго честнаго человка была поговорка:

‘Уста двицъ, огонь ихъ глазъ,

Привтъ любви, живые взоры,

Милй, дороже во сто разъ,

Чмъ знатный родъ и денегъ горы.’

При томъ, разв Матта была служанка? Разв она не племянница Лиммерфильдскаго Лерда?

Нсколько друзей Бальи почитали такой бракъ слишкомъ смлымъ опытомъ, но потому ли что въ ея жилахъ текла благородная кровь, или на своимъ добрымъ качествамъ, я не буду строго разбирать, но могу уврить, что Матти въ новомъ званіи вела себя, какъ не льзя приличне. И никогда не дала причины Г. Жарви раскаяться въ своемъ поступк.

ГЛАВА VII.

‘Подите сюда, моихъ шесть сыновей: послушайте! но будьте откровенны. Вс вы отважны и храбры, но кто изъ васъ клянется стоять за отца и за Грифа? Пятеро единогласно отвчали, съ отвагой въ очахъ, съ воинственнымъ жаромъ: Клянемся, до смерти, клянемся стоять за отца и за Графа!’

На другой день по утру, когда мы сбирались ужь хать, вдругъ вбжалъ ко мн Андрей въ испуг, сталъ разхаживать по комнат, махать руками, какъ безумный, и пть, или лучите сказать орать во все горло: Въ печи огонь! огонь въ печи! берегись, красавица! огонъ въ печи!

Я насилу его унялъ и принудилъ изъясниться. А онъ за самую радостную всть донесъ мн, что горцы вс до единаго человка вышли изъ горъ, что Робъ-Рои ведетъ большую шайку этихъ бшеныхъ чертей и прежде двадцати четырехъ часовъ будетъ въ Гласгов.

— Молчи, бездльникъ! сказалъ я, ты пьянъ или безъ ума, а если правду говоришь, то чему радъ, негодяй?

— Пьянъ или безъ ума! возразилъ онъ. О! прости меня Господи, разумется, когда людямъ говоришь непріятныя всти, то вчно у нихъ или безъ ума или пьянъ. А впрочемъ, пожалуй не врьте: увидите сами, что выйдетъ, если войдутъ въ городъ, если мы, какъ пьяные или безумные, будемъ ихъ дожидаться.

Хотя было очень рано, однако я по шелъ къ батюшк. Онъ былъ одтъ Ойнъ сидлъ съ нимъ и, казалось, оба были встревожены.

Новость Андрея была справедлива. Вспыхнулъ великій мятежъ, какъ пожаръ объявшій Великобританію въ 1715 году, ужь несчастный Графъ де Марръ развернулъ знамя Сшуарщовъ. Бдственное возмущеніе, погубившее столько знаменитыхъ фамилій въ Англіи и Шотландіи! Измна нкоторыхъ Якобитовъ, между прочимъ Ралейга, и взятіе подъ стражу нсколькихъ мятежниковъ, дали знать Георгу I му о существованіи давно умышляемаго заговора, коего отрасли глубоко пустили корни. Такое открытіе ускорило бунтъ, хотя онъ вспыхнулъ на точк, такъ отдаленной отъ центра, что не могъ имть пагубныхъ слдствій для всего Государства, однако часть Англіи и Шотландіи сдлались театромъ убійствъ и кровопролитія.

Это великое событіе объяснило непонятныя для меня слова Макъ-Грегора. Я увидлъ, почему западные кланы, сперва соединясь противъ него, наконецъ отложились: ясно было, что личная ненависть уступила желанію сражаться подъ одними знаменами, за одно общее дло. Наконецъ я вспомнилъ разныя выраженія Галбрейта, они казались темными, когда онъ говорилъ съ Герцогомъ, по теперь я ихъ понималъ совершенно. Но всего горестне была мысль, что Діана Вернонъ, супруга одного изъ мятежниковъ, подвергается нуждамъ и опасностямъ, неразлучнымъ съ образомъ жизни ея мужа.

Долго мы совщались, что намъ длать, наконецъ согласились на планъ батюшки и ршились хать въ Лондонъ. Я ему открылъ свое желаніе предложить мои услуги Правительству и вступить въ волонтеры, коихъ тогда набирали. Онъ согласился, и хотя военное званіе было противно его правиламъ, но ни кто бы охотне не отдалъ своей жизни за гражданскую свободу или за свободу мннія.

Быстро и съ большой опасностью промчались мы по Графству Думфрейскому и по всмъ южнымъ и свернымъ Ляглинскимъ Графствамъ. Вс помщики со стороны Торнсовъ были давно вооружены и вооружили своихъ вассаловъ, а Виги собирались въ главные города и готовились къ войн междуусобной. Насъ чуть было ни схватили мы должны были объзжать окольными путями сборныя мста. По призд въ Лондонъ, батюшка присталъ къ обществу банкировъ и торговыхъ людей и съ ними согласился поддерживать Правительство, и не допускать казну до упадка, ибо заговорщики надялись подорвать ее для успшнаго исполненія своихъ предпріятіи. Его сдлали предсдателемъ страшнаго общества капиталистовъ, котораго вс члены единственно полагались на его способности, дятельность и усердіе. Онъ сдлался орудіемъ сношеній между ими и Правительствомъ, и съ помощію своихъ и общественныхъ денегъ накупалъ множество билетовъ, которые по первому слуху о бунт поступили въ биржу для уменьшенія цны, но злой умыселъ не удался, благодаря стараніемъ общества.

И я не былъ въ бездйствіи, но собравши двсти человкъ насчетъ батюшки, я отправился въ армію Генерала Карпентера.

По пламя бунта успло разлиться почти по всей Англіи. Графъ Деруепшустеръ и Генералъ Фостеръ приняли сторону Стуартовъ. Бднаго моего дядю, Сиръ Гильдебранда, убдили пристать къ бдственнымъ знаменамъ мятежниковъ, и хотя его помстье отъ безпечности, распутства дтей и вчнаго безпорядка въ дом совершенно разстроилось, однако, отправляясь въ походъ, онъ взялъ невроятную предосторожность: написалъ духовное завщаніе!

Замокъ Осбалдистонъ-Галль и вс помстья оставлялъ онъ по духовной сыновьямъ и потомкахъ ихъ мужескаго пола, начиная отъ старшаго сына до Ралейга, котораго ненавидлъ онъ отъ всей души за то, что онъ перемнилъ свои политическія мннія и завщалъ ему одинъ шиллингъ, въ случа же смерти пяти другихъ сыновей безъ законныхъ потомковъ мужескаго пола, назначалъ меня полнымъ наслдникомъ. Старикъ всегда любилъ меня, но имя пятерыхъ, крпкихъ и здоровыхъ сыновей, онъ можетъ статься и не думалъ, чтобъ имніе могло достаться мн, а сдлалъ такое распоряженіе изъ ненависти къ Ралейгу. Въ послдней стать племянниц покойной жены, Діан Вернонъ, которую называлъ Леди Діаною Вернонъ Ботамъ, завщалъ онъ теткины брилліанты и серебреную вазу съ гербами Верноновъ и Осбалдистоновъ

Но судьбамъ Вышняго угодно было, чтобъ его потомство прекратилось раньте, нежели онъ думалъ. На первомъ смотр войска мятежниковъ, въ мстечк Гранъ-Ринг, Торнклифъ поссорился съ однимъ Нортумберландскимъ дворяниномъ, съ такимъ же бшенымъ и неукротимымъ, какъ и самъ. Не слушая ни чьихъ убжденій, они доказали на опыт начальнику, какова была дисциплина въ войск,подрались на сабляхъ и Торнклифъ легъ на мст. Много. Сиръ Гильдебрандъ потерялъ съ нимъ, ибо не смотря на буйный характеръ, у него двумя или тремя частицами здраваго разсудка было больше противъ братьевъ, разумется изключая Ралейга.

Персеваль погибъ достойною смертію: онъ поспорилъ съ одгеимь товарищемъ, знаменитымъ пьяницей, кто выпьетъ боле водки, когда мятежники въ Морпет провозгласятъ Королемъ Іакова. Я позабылъ сколько онъ выпилъ роковаго напитка, но знаю, что сдлался боленъ горячкой и черезъ три дни умерь, крича поминутно: воды! воды!

Дикъ сломилъ себ шею близь Уаррингтонъ-Бриджа. Желая подороже продать негодную лошадь своему товарищу, онъ хотлъ доказать, что она еще можешь и прыгать и скакать: попробовалъ перескочить черезъ заборъ, но лошадь зацпилась, сбила всадника и онъ разбилъ голову о ближнее дерево.

Судьба слабоумнаго Вильфреда была завидне всхъ. Его убили въ Прудъ-Престонскомъ дл, подъ Ланкаширомъ, когда Карпентеръ осадилъ окопы. Онъ отчаянно бился, но меня увряли, что ни когда не понималъ настоящей причины войны и не могъ вспомнить на чьей онъ сторон былъ. Братъ его Жонъ участвовалъ въ дл, храбро сражался, получилъ нсколько опасныхъ ранъ, но не имлъ счастія умереть на нол битвы.

Армія мятежниковъ сдалась на другой же день, и старый сиръ Гильдебрандъ перенеся вдругъ столько несчастій, долженъ былъ перенесши самое ужасное: его вмст съ Жономъ отвели въ Ньюгетскую тюрьму.

При первомъ удобномъ случа я поспшилъ утшить несчастныхъ родственниковъ. Довренность Правительства къ батюшк, сожалніе къ старику, потерявшему вдругъ четырехъ сыновей, конечно бы избавили дядюшку и брата отъ суда, но ихъ приговоръ произнесенъ въ Всевышнемъ судилищ. Жонъ умеръ отъ ранъ въ Ньюгетской тюрьм и съ послднимъ вздохомъ препоручилъ мн двухъ соколовъ, имъ самимъ обученныхъ, въ Осбалдистонъ Галл и маленькую собачку Люцію.

Бдный дядюшка падалъ подъ бременемъ семейственныхъ несчастій и политическихъ обстоятельствъ, онъ мало говорилъ, но чувствовалъ мои услуги. Я не видалъ ихъ свиданія съ моимъ отцомъ посл такой многолтней разлуки, но изъ печальнаго лица батюшки заключалъ, что оно было тягостно для обоихъ. О своемъ послднемъ сын, о Ралейг, Сиръ-Гильдебрандъ всегда говорилъ съ презрніемъ, обвинялъ его во всхъ несчастіяхъ и въ смерти братьевъ, и говорилъ, что онъ съ дтьми замшались въ политическія дла по внушенію этаго злодя, который имъ первымъ измнилъ. Онъ часто вспоминалъ о Діан и всегда съ чувствомъ любви. Однажды, когда я сидлъ у него на постел, онъ сказалъ мн: — Ахъ, племянникъ! какъ мн жаль, что по смерти Торнклифа и прочихъ, ты не могъ на ней жениться.

Эти слова и прочихъ сильно меня тронули, такъ обыкновенно выражался бдный баронетъ, когда весело сбирался съ дтьми на охоту. Своего любимца Торнклифа называлъ по имени, а братьевъ его означалъ вообще.— Эй! эй! кричалъ онъ въ душевной, искренней радости, позовите и прочихъ! но т же слова съ какимъ печальнымъ, унылымъ видомъ сказалъ онъ.

Въ то же время онъ меня увдомилъ о духовной, сообщилъ содержаніе, вручилъ копію и сказалъ что она лежала у моего пріятеля Инглевуда. Всми любимый судья былъ родъ неутральной державы: об стороны имли къ нему равную довренность, и я думаю, въ то время у него хранилась по крайней мр половина Нортумберландскихъ завщаній.

Послднія минуты дядюшка употребилъ на исполненіе обязанностей религіи, и хотя съ трудомъ, но мы получили дозволеніе отъ Правительства, чтобъ Капелланъ Сардинскаго посла принесъ ему утшенія вры. Ни изъ собственныхъ наблюденій, ни изъ отвтовъ лкарей я не узналъ имени болзни, прекратившей его дни. Охота и излишнее употребленіе вина разстроили сперва его здоровье, а горести довершили остальное, онъ не умеръ, а погасъ. Такъ точно корабль, игралище валовъ и бури, вбираетъ въ себя воду сквозь тысячу непримтныхъ щелей и быстро идетъ на одно безъ видимой причины. Но достойно замчанія, что батюшка, отдавъ своему брату послдній долгъ, нетерпливо желалъ, чтобъ я поскоре вступилъ во владніе Осбалдистонъ-Галлемъ и сдлался представителемъ фамиліи его отца, чмъ онъ вовсе никогда не занимался и былъ до сихъ поръ похожъ на лисицу, которая потому презирала виноградъ, что не могла его достать, но я думаю ненависть къ Ралейгу (а тогда ужь Сиръ Ралейгу Осбалдистону) еще боле увеличила это, желаніе, ибо онъ громогласно приносилъ на насъ жалобу и называлъ завщаніе ложнымъ.

— Батюшка несправедливо меня лишилъ имнія, говорилъ онъ, потому только, что я занялся торговыми длами. Мой братъ загладилъ обиду, отдавъ теб остатки разстроеннаго имнія, но ты и безъ того былъ законнымъ наслдникомъ, и я лучше вдесятеро издержу денегъ, но не позволю ни кому тебя лишить его.

Но Сиръ. Ралейгомъ не льзя было презирать въ то время, и угрозъ его можно было боятлся. Онъ столько важныхъ тайнъ открылъ Правительству, такъ умлъ воспользоваться и поставить себ въ заслугу пустыя извстія, что приобрлъ себ множество сильныхъ покровителей между министрами. Мы имли съ нимъ процессъ о украденныхъ билетахъ, но и въ этой простой тяжб мы такъ мало успвали, что не много имли надежды пережить ршеніе новаго дла.

Но я сокращу мой разсказ: батюшка по совту Адвоката купилъ на мое имя вс закладныя на помстье Осбалдистонское. Можетъ быть онъ хотлъ воспользоваться симъ случаемъ, и употребить часть доходовъ, собранныхъ отъ приращенія общественной казны, когда укротили мятежниковъ. Какъ бы то ни было, а когда я снялъ мундиръ, оставилъ шпагу и готовился занять мсто въ его контор, ибо предался въ его полную власть, онъ меня отправилъ въ Осбалдистонъ-Галль, чтобъ вступить во владніе имъ, какъ представителю дома. Онъ мн веллъ побывать у Инглевуда, взять у него завщаніе и поскоре привести въ дйствіе.

Такая перемна участи не доставила мн большаго удовольствія. Съ воспоминаніемъ Осбалдистонъ-Галля соединялись у меня какія-то печальныя мысли. Однако только тамъ надялся я что нибудь узнать о Діан Вернонъ, о ея участи, которая врно была не сходна съ моимъ желаніемъ. Но до сихъ поръ я ничего объ ней не слыхалъ. Напрасно, посщая дядюшку въ Ньюгетской темниц, разными услугами я старался приобрсть любовь заключенныхъ, недоврчивость къ человку противной стороны, къ двоюродному брату измнника Ралейга связывала языкъ, заграждала имъ сердца и за мою услугу ли платили мн сухою и холодною благодарностью на словахъ. Многіе падали подъ мечемъ правосудія, но пережившіе убгали всхъ людей, какъ сообщниковъ правительства, наконецъ не принимали никакого участія въ род человческомъ и желали не имть съ ними сношеніи. Я всегда буду помнить отвтъ одного изъ нихъ, по имени Едуарда Шафтона, когда я спросилъ, не желаетъ ли онъ чего въ замну грубой тюремной пищи:

— Г. Франкъ Осбалдистонъ, сказалъ онъ, благодарю за ваше желаніе: оно происходитъ отъ добраго сердца, но, право неужьли вы думаете, что можно людей откармливать на убой, какъ гусей? А когда каждый день водятъ на казнь моихъ товарищей, то и мн должно ожидать той же участи?

Впрочемъ я былъ радъ покинуть Лондонъ и подышать чистымъ воздухомъ Нортумберландскимъ. Андрей, благодаря покровитильству и желанію батюшки, остался при мн. Его мстныя свднія могли быть полезны мн въ Осбалдистонъ-Галл и я веллъ ему сбираться хать со мною въ надежд, что могу избавиться отъ него, пристава къ прежней должности садовника. Я не понимаю, чмъ заслужилъ онъ довренность батюшки, разв своимъ глубокимъ искуствомъ оказывать притворную любовь къ господину. Впрочемъ онъ любилъ ни одной теоріи, и не вмнялъ за грхъ набивать своего кармана на счетъ моего, зато такой привиллегіей онъ хотлъ пользоваться одинъ и усердно защищалъ мои выгоды, когда он были не противны его личной польз.

Безъ особенныхъ приключеній прихали мы на Сверъ — и страну, стонавшую прежде отъ ужасовъ кровавыхъ мятежей, увидли въ совершенномъ поко! Чмъ ближе подъзжалъ я къ Осбалдистонъ-Галлю, тмъ сильне боялся увидть въ запустніи и безмолвіи замокъ, нкогда веселый и шумный. Но желая отложить непріятную должностъ, я ршился захать на сушки къ судь Инглевуду.

Какъ умный и разсудительный человкъ, во время смятеній онъ сравнивалъ, чмъ былъ нкогда и чмъ тогда былъ. Память прежняго былаго ослабляла его дятельность, необходимо нужную въ такихъ обстоятельствахъ. Но и это послужило ему въ пользу: писарь Жобсонъ, наскуча такою лностью, оставилъ его и перешелъ къ какому-то господину Стендишу, вновь назначенному мирному судь, который съ такою пламенною ревностью стоялъ за Короля Георга и за Протестантскую династію, что самъ Жобсонъ часто его останавливалъ въ предлахъ умренности, а не понуждалъ, какъ своего стараго начальника.

Старикъ Инглевудъ принялъ меня вжливо и безъ всякихъ затрудненій отдалъ завщаніе дядюшки. Сперва обращался онъ принужденно, не зная какъ говорить со мной. Но когда увидлъ, что я, будучи по правиламъ ревностный защитникъ новаго правленія, не отказывалъ въ сожалніи тмъ, кои, ложно понимая правила чести и долга, увлеклись на противную сторону, онъ подробнымъ и забавнымъ образомъ разсказалъ мн, что сдлалъ и чего не сдлалъ, кому отсовтовалъ приставать къ мятежникамъ и кому помогалъ укрыться по усмиреніи бунта.

Мы сидли одни, и судья, разговаривая, предлагалъ тостъ за тостомъ, но вдругъ онъ веллъ наполнить стаканъ до краевъ, bona fide, и вы пить за бдную Діану Вернонъ, за розу пустыни, цвтокъ Чевіотскіи, пересаженный за высокія монастырскія стны.

— Да разв Миссъ Вернонъ не замужемъ? вскричалъ я. А мн показалось, что Его Превосходительство…

— Ба! ба! Его Превосходительство, Его Высокородіе! пышный вздоръ! пустые титулы Сенъ-Жерменскаго двора! Это Графъ Бошамъ Сиръ Фридерикъ Вернонъ, котораго Регентъ, Герцогъ Орлеанскій, сдлалъ полномочнымъ министромъ, не зная, существовалъ ли онъ на свт. Но вы врно видли его въ замк., когда онъ игралъ ролю отца Вогана.

— Отца Вогана! возможно ли? Сиръ Фридерикъ Вернонъ не отецъ ли Миссъ Діаны?

— Разумется. Нечего скрываться теперь, когда онъ убжалъ, а не то бы мн надо было взять его подъ стражу. Ну, полонъ ли вашъ стаканъ? Теперь за здоровье, за счастіе любезной, невозвратно потерянной Миссъ Діаны. Вы знаете псню,

Не пей вина въ честь юной двы,

Колнъ своихъ непреклонивъ,

И черезъ край не переливъ,

Не пей вина за счастье двы.

Ты легко повришь, любезный Треніемъ, что я не могъ раздлять веселости судьи, и долго не опомнился отъ такой всти, наконецъ сказалъ ему:

— Я не зналъ что живъ отецъ Діаны.

— Живъ, да не по милости нашего правительства, сказалъ Инглевудъ. Чортъ меня, возьми, коли, за чью нибудь голову дадутъ дороже. Онъ и прежде былъ осужденъ на смертную казнь за участіе въ умысл Фенуейка, да это ему не помшало вступить въ заговоръ Нейтъ-Бриджа, потомъ женясь на родственниц Бридалбанскаго дома, онъ приобрлъ большое вліяніе надъ Шотландіей. Молва носилась даже, что въ одной стать Рисвикскаго договора именно хотли требовать его выдачи, да на ту пору онъ притворился больнымъ и чрезъ Французскую газету разпустилъ слухъ о своей смерти. Посл онъ прихалъ сюда и мы, старые кавалеры {Прозваніе Торнсовъ.}, легко узнали его, то есть, я узналъ и не бывши кавалеромъ, но не получая на какихъ доносовъ и потерявъ память отъ частыхъ подагрическихъ припадковъ, я немогу утвердить подъ присягой, что это онъ. Понимаете?

— Да разв его никто не зналъ въ Осбаддистонъ-Галл?

— Знали только дочь его, старикъ Баронъ, да Ралейгъ, который вмст съ другими тайнами открылъ и эту. Да впрочемъ въ рукахъ Ралейга она всегда была для Діаны, какъ петля нашею. Тысячу разъ хотла она наплевать ему въ рожу, но страхъ, что отецъ ея не проживетъ пяти минутъ, если узнаетъ объ немъ правительство, всегда ее удерживалъ. Но вы меня донимаете, Г. Осбалдистонъ, шло говоря о правительств, я признаю его. справедливымъ, кроткимъ и милосердымъ. Конечно, оно повсила много мятежниковъ, жалко ихъ бдняжекъ! но ктожъ не веллъ имъ сидть смирно дома: оно бы ихъ и пальцемъ не тронуло.

Не входя въ политическіе споры, я обратилъ разговоръ на предметъ боле для меня важный, и узналъ отъ него, что когда Миссъ Вернонъ ршительно сказала, что никто изъ братьевъ не получитъ ея руки и когда начала оказывать явное презрніе къ Ралейгу, Ралейгъ сталъ равнодушне къ длу Претендента, къ которому онъ присталъ единственно изъ надежды открыть себ дорогу къ почестямъ, будучи лукавъ, смлъ, на все способенъ и меньшей изъ братьевъ, но увидя другой путь къ той же цли, онъ безъ дальнихъ думъ измнилъ своимъ товарищамъ, желая придти въ милость у Англинскаго правительства. Вроятно также, что къ тому его побудила и жажда мести, когда Сиръ Фридерикъ Вернонъ и горскіе Шсфы принудили его отдашь батюшк билеты. Г. Жарви говорилъ мн, что онъ выдавалъ свое воровство за политическую хитрость, но видно было, что онъ имлъ другіе виды, ибо получивъ деньги по билетамъ присвоилъ ихъ себ и даже предъявилъ въ Гласгов другіе ко взысканію. Но я думаю, одаренный отъ природы умомъ проницательнымъ, онъ видлъ, что у заговорщиковъ не было ни силъ, ни средствъ разрушить правительство благоустроенное и крпкое, и по своимъ правиламъ присталъ къ сторон боле выгодной и сильнйшей. Но Сиръ Фридерикъ Вернонъ, или, какъ называли Якобиты, Его Превосходительство Графъ Бошамъ, едва могъ избавиться отъ послдствіи Ралейгова доноса.

Вотъ все, что я узналъ отъ Инглевуда, онъ былъ увренъ, что Сиръ Фридерикъ жилъ съ своею дочерью въ какомъ нибудь безопасномъ мст на твердой земл, не слыхать было,чтобъ они попались въ руки правительства, а оно бы не стало таить такого важнаго дло. Діана, отказавшись отъ замужства, должна была идти въ монастырь въ силу жестокаго условія между Сиръ Гильдебрандомъ и Фридерикомъ Вернономъ. Г. Инглевудъ не могъ мн хорошо объяснить причины такого страннаго обязательства, но утверждалъ, что ‘по родъ фамильнаго договора, чтобъ перевести во владніе Сиръ Фредерика часть имнія, которая по конфискаціи досталась фамиліи Осбалдистоновъ, въ то время часто длали такіе договоры и въ нихъ обыкновенно также мало обращали вниманія на чувства и желанія дтей, какъ будто они принадлежали къ числу скотины, имъ принадлежащей.

Трудно проникнуть въ сердце человка и я не могу теб сказать, что принесла мн эта всть: радость Или печаль. Но мн казалось, горесть о потер Діаны не усладилась, но еще боле увеличилась, когда я узналъ, что насъ разлучаютъ не узы брака, а монастырская ршетка. Я [впалъ въ какос-то разсяніе, задумчивость и не могъ продолжать разговора съ Инглевудомъ. Онъ началъ также звать, и я попросилъ у него позволенія удалиться и распрощаться съ нимъ ввечеру, потому шлона другой день чмъ свтъ хотлъ хать въ Осбалдистонъ-Галль.

— Я вамъ совтую, сказалъ онъ, отправиться туда скоре, пока не разнеслась молва о вашемъ призд. Я знаю, что Ралейгъ скрывается у насъ. Онъ живетъ у Жобсона и врно затваетъ какой нибудь умыселъ Они сотворены другъ для друга, и какой честной человкъ захочетъ быть въ ихъ обществ? Но такія дв головы сойдутся ли безъ итого, чтобъ не составишь противъ кого нибудь заговора.

Онъ заключилъ свою рчь, совтуя мн передъ отъздомъ осушишь бутылку вина, которую онъ оставилъ на стол и убрать цлый пирокъ, чтобъ предохранить желудокъ отъ вреднаго дйствія утренняго холоднаго воздуха.

ГЛАВА VIII.

‘Все мертво въ запустломъ замк! съ его владтелемъ все погибло на вки, онъ одинъ пережилъ всхъ и ждетъ конца въ замк Иверскомъ.’

Уордсуортъ.

Ужасно и горестно глядть на запустніе тхъ мстъ, въ которыхъ мы нкогда пріятно и весело проводили время. Приближаясь къ Осбалдистонъ-Галлю я встрчалъ т же самые предметы, какіе видлъ въ тотъ незабвенный день, когда мы съ Миссъ-Вернонъ возвращались отъ судьи Инглевуда. Его воспоминаніе не оставляло меня во всю дорогу. Когда прозжалъ мимо того мста, гд въ первый разъ ее увидлъ, какъ и тогда, мн слышались лай собакъ, ржаніе лошадей и звуки роговъ, и я невольно устремилъ взоры на холмъ, откуда она сошла, и какъ будто ожидалъ, не явится ли снова прежнее видніе. Но въ самомъ, замк глубокое молчаніе, затворенныя окна, дворъ заросшій травою, все представляло разительное несходство съ шумною веселостью, когда отправлялись на охоту. Лай нетерпливыхъ собакъ, ржаніе лошадей, крики псарей, громкій хохотъ добраго Сиръ-Гильдебранда впереди многочисленной свиты, все изчезло… изчезло невозвратимо.

Обозрвая безмолвно печальную картину, я вспомнилъ съ сожалніемъ о тхъ, о коихъ и не думалъ вспомнить въ подобную минуту. Мысль, что столько крпкихъ и здоровыхъ молодыхъ людей, въ такое короткое время погибли насильственной смертью, такъ была тяжка и ужасна, что я безъ содроганія не могъ на ней остановишься. Правда, я възжалъ какъ полный обладатель въ то мсто, откуда выхалъ, какъ бглецъ, но это все мало меня утшало. Не привыкнувъ себя видть владтелемъ замка, я почиталъ себя за хищника или за дерзкаго чужестранца, и малодушно боялся, что тнь кого нибудь изъ братьевъ явится предо мною, какъ грозное привидніе въ роман, и станетъ защищать ворота замка. Но, между тмъ Андрей изо всей силы стучался въ двери и кричалъ такимъ голосомъ, чтобъ могли узнать, что онъ прихалъ камердинеромъ у новаго владтеля. Наконецъ Антоній Сейдалль, старый привратникъ и управитель дядюшки, показался изъ нижняго окна съ желзной ршеткой, и спросилъ насъ, чего мы желали.

— Мы прихали тебя смнить, сказалъ Андрей. Ты можешь, любезный другъ, отдать мн свои ключи, пришелъ и на нашей улиц праздникъ. Коли хочешь, я тебя избавлю отъ труда смотрть за посудой и погребомъ. Вдь ты знаешь, нтъ боба безъ пятна и дороги безъ крапивы, такъ изволь-ка опростать мн свое мсто и занять мое.

Принудивъ замолчать болтуна, я объяснилъ Сейдаллю мои права и веллъ отпирать ворота. Старикъ смшался и хотя почтительно, однако неохотно повиновался. Я думалъ, что это произходитъ отъ любви къ прежнему господину, и тмъ боле полюбилъ его, однако приказывалъ отпирать скоре и въ случа неповиновенія угрожалъ прибгнуть къ судь Инглевуду и просишь помощи у Полицейскихъ.

— Мы были нынче поутру у судьи Инглевуда, сказалъ Андрей, опираясь на мою угрозу, и встртили Полицейскаго Архія Рутледжа. Теперь и здсь повелваютъ законы, а не паписты и мятежники, Г-нъ Сейдалль.

Угроза прибгнуть къ помощи правосудія устрашила старика, онъ чувствовалъ, что по своей религіи, по любви къ Сиръ Гильдебранду и его дтямъ, придетъ въ подозрніе у Правительства. И такъ онъ, дрожа, отперъ двери съ желзной ршеткой и большими запорами, и сказалъ мн, что онъ надется, что я не стану взыскивать за врное исполненіе должности. Я его успокоилъ и отвчалъ ему, что тмъ боле буду уважать его.

‘Не врьте ему, сказалъ Андрей, вдь Сейдалль большой плутъ. Господи меня прости! онъ бы не блднлъ, какъ полотно, и не щолкалъ бы зубами, еслибъ не было много такого, чего онъ не хочетъ намъ сказать.

— Богъ съ вами, Г. Ферсервисъ, сказалъ старый управитель, что вы такъ говорите о прежнемъ товарищ. Гд прикажете развести для васъ огонь? сказалъ онъ мн почтительно. Я боюсь, чтобъ замокъ не показался вамъ слишкомъ мрачнымъ и скучнымъ. Но вы не станете ли обдать у Г. Инглевуда.

— Разведи огонь въ библіотек.

— Въ библіотек? Да въ ней давно ни кто не бывалъ, къ то мужъ она очень дымна … и прошедшею весною голуби свили тамъ гнзда … да у меня и нкому ее разчистить.

— У насъ пойдетъ лучше дымъ, сказалъ Андрей. Его милость любитъ библіотеки. Ужъ это не папистъ твой, онъ любитъ познанія, Г. Сейдалль.

Сейдалль проводилъ меня въ библіотеку, но видно было, что онъ велъ меня противъ своего желанія. Онъ отворилъ мн двери, и къ моему удивленію, я нашелъ эту комнату въ необыкновенной чистот и порядк. Каминъ топился прекрасно и въ комнат вовсе не замтно было дыма. Сейддаль взялъ щипцы помшать дрова, но боле для того, чтобъ скрыть свое замшательство.

— Это странно, сказалъ онъ, теперь каминъ топится очень хорошо,а давича поутру полна комната была дыма.

Желая остаться одинъ, пока утихнетъ волненіе чувствъ, я веллъ Сейдаллю призвать ко мн того, кто завдывалъ доходами съ помстья. Онъ жилъ въ полмил отъ замка и я снова замтилъ, что Сейдалль повиновался неохотно. Мн было извстно, что Ралейгъ скрывался недалеко и зная на что онъ способенъ, я веллъ Андрею сыскать двухъ сильныхъ и здоровыхъ людей. Андрей взялся за порученіе съ удовольствіемъ и общался найти въ Тринлей-Кнов двухъ пресвитеріанцевъ, готовыхъ драться съ Папою, дьяволомъ и съ претендентомъ. Мн и самому, примолвилъ онъ, не хочется остаться одному: помните, я вамъ разсказывалъ, какъ передъ той ночью, когда мы ухали, въ саду при лунномъ свт мучилъ меня нечистый духъ? Вы не хотли врить, но пусть молнія сожжетъ вс цвты въ саду, если духъ не похожъ былъ на этотъ портретъ. И онъ указалъ на портретъ ддушки Діаны Вернонъ. Я всегда зналъ, что между Папистами много колдуновъ, но до тхъ поръ не случалось видть дьявола.

— Ну, ступай скорй за людьми,да смотри не приведи такихъ же дураковъ, какъ самъ, чтобъ они не боялись своей тни.

— О! сказалъ важно Андрей, вс сосди знаютъ, что я не трусливй другихъ, но прости Господи! не берусь драться съ нечистымъ духомъ.

Лишь только онъ вышелъ, Г. Уердлей, исполнявшій должность повреннаго у дядюшки, вошелъ въ библіотеку.

Онъ былъ честный и благородный человкъ, и безъ его стараній дядюшка не удержался бы въ своемъ помсть. Я ему показалъ завщаніе, а онъ призналъ его дйствительнымъ. Для другаго такое бы наслдство было не очень выгодно, по причин большаго количества долговъ и закладныхъ. Но мой отецъ заплатилъ большую часть векселей и другую также старался выкупить.

Долго я разговаривалъ о длахъ съ Г. Уердлеемъ и удержалъ его обдать, но веллъ накрыть на столъ въ библіотек, не смотря на прозьбы Г. Сейдалля, чтобъ я сошелъ въ столовую, которую онъ для меня приготовилъ. Между тмъ, какъ мы обдали, Андрей исправилъ свой рекрутскій наборъ, привелъ мн двухъ пресвитеріанцевъ, и тотчасъ началъ разхваливать, уврять въ ихъ честности, трезвость правовріи, а главное въ ихъ львиной храбрости. Я веллъ ихъ накормить и они вс трое выпили. Старикъ Сейдалль, слдуя за ними, качалъ головою, я приказалъ ему остаться и объяснить, что значатъ эти жесты.

— Я знаю, сказалъ онъ, ваша милость мн не повритъ, но это сущая правда. Антоніи Уейнфильдъ честной малой, такой честной, какого надо поискать, но во всей нашей сторон нтъ плута подобнаго брату его Ленсею. Вс знаютъ, что онъ служитъ шпіономъ у писаря Жобсона. Сколько честныхъ людей обнесъ онъ понапрасну, сколько пострадало отъ него невинныхъ. Но онъ не Католикъ, а такихъ-то нынче и нужно.

Я не обратилъ вниманія на его слова, думая что они были внушены духомъ партій и различіемъ въ вр, а старикъ поставилъ на сшолъ вино и удалился съ недовольнымъ видомъ.

Г. Уердлей пребылъ у меня до вечера, потомъ, собравъ бумаги, простился со мною и оставилъ меня въ томъ состояніи, когда не знаешь что выбрать: уединеніе или чье нибудь сообщество. Но я не могъ и выбирать: ибо сидлъ въ такой комнат, гд все приходили въ голову печальные мысли. Въ ней-то я провелъ столько счастливыхъ минутъ съ Діаною, и съ горестью вспоминалъ, что не увижу ее боле.

День началъ погасать, когда изъ за дверей показалась голова Андрея, онъ меня не спрашивалъ, нужно ли подавать огня, а совтовалъ зажечь свчи для прогнанія злыхъ духовъ. Я съ досадою веллъ ему удалиться и свши въ кресла противъ большаго готическаго камина, сталъ машинально въ немъ мшать и смотрлъ, какъ изъ дровъ длались уголья, а изъ угольевъ пепелъ.

— И вотъ, вскричалъ я, вотъ врный образъ и всегдашнее слдствіе человческихъ желаній! Ихъ воспламеняетъ бездлица, питаетъ надежда и что же посл выходитъ изъ человка съ его страстями и надеждами? Одна горсть пыли.

Едва я произнесъ эти слова, какъ услышалъ на другомъ конц’ библіотеки глубокій вздохъ, какъ бы въ отвтъ на мои размышленія. Я поспшно оборотился … Діана Вернонъ, стояла предо мною. Она опиралась на руку человка, такъ похожаго на портретъ, о которомъ говорилъ Андрей поутру, что я невольно взглянулъ на рамку, не пропала ли картина. Я сперва подумалъ, что или волненіе ума произвело удивительный призракъ, или дв тни вышли изъ мрака могилы. Посмотрвъ пристально, я уврился, что былъ въ полномъ ум и предо мной стояли земныя существа. Это была точно Діана, хотя необыкновенно блдная у худая, а спутникъ ея былъ отецъ Воганъ или, правильне говоря, Сиръ Фридерикъ Вернонъ, на которомъ, случайно, было такое же платье и такого покроя, какъ на портрет. Онъ первый нарушилъ молчаніе, Діана стояла, потупя глаза, я онмлъ отъ изумленія.

— Предъ вами стоятъ, Г. Осбалдистонъ, сказалъ онъ, двое гонимыхъ: они просятъ у васъ покрова и защиты, пока не найдутъ средства продолжать путешествіе, гд темница и смерть грозятъ имъ на каждомъ шагу,

— Безъ сомннія, отвчалъ я желая что нибудь сказать, Миссъ-Вернонъ не можетъ думать … вы не можете полагать, сударь, что я забылъ ваши услуги, я не способенъ мы кому измнить, а всего мене вамъ.— Я въ этомъ увренъ, сказалъ Сиръ Фридерикъ, но между тмъ вы не поврите, съ какимъ невыразимымъ чувствомъ неудовольствія прошу у васъ услуги, можетъ быть не пріятной и на врно опасной. Я бы охотне попросилъ у кого нибудь другаго, но судьба, цлую жизнь окружая меня бдами, такъ стснила теперь, что у меня не. остается друга? то средства.

Въ эту минуту послышался на лстниц шумъ, и услужливый Андрей, отворяя двери, закричалъ мн: — Я принесъ вамъ свчекъ. Когда угодно, зажгите ихъ.

Я бросился къ дверямъ, надясь, не помшаю ли ему разглядть моихъ гостей. Я его сильно оттолкнулъ, заперъ двери и задвинулъ запоромъ. Но зная его обыкновенную болтливость и вспомня двухъ товарищей въ кухн и замчаніе Сейдалля, что одинъ изъ нихъ слылъ за жобсонова шпіона, я поскоре сошелъ внизъ и нашелъ всхъ троихъ вмст. Андрей что-то разсказывалъ громко, но увидя меня замолчалъ.

— Что съ тобою, дуракъ, сдлалось? сказалъ я, ты какъ будто дьявола испугался.

— Нтъ, нтъ, отвчалъ онъ: тамъ нтъ никакого дьявола, а вы меня такъ толкнули, прости? Господи!

— Да, ты разбудилъ меня, негодяй. Сейдалль сей часъ мн сказалъ, что у него нтъ постелей для этихъ добрыхъ людей, да и Г. Уердлей говоритъ, что не надо отрывать ихъ отъ работы. Наше, друзья, вотъ вамъ полкроны: выпейте за мое здоровье. Благодарю за услугу, вы можете удалиться.

Они меня поблагодарили, взяли деньги и ушли безъ всякаго неудовольствія и подозрнія , я дожидался пока они уйдутъ, чтобъ не имли сообщенія съ честнымъ. Андреемъ. Я такъ скоро за нимъ бжалъ, что мн казалось, онъ не усплъ сказать двухъ словъ, но и два, слова могутъ причинишь большіе не счастія и ты увидишь, что въ этомъ случа они двумъ человкамъ стоили жизни.

Управясь такимъ образомъ, я на чалъ стараться о безопасности моихъ гостей. Полагая, что Сейдаллю извстно ихъ пребываніе въ замк, я веллъ ему всякой разъ, какъ позвоню, являться въ библіотеку, и самъ пошелъ туда увдомить обо всемъ изгнанниковъ.

Діана взорами благодарила за участіе.

— Теперь, сказала она, вамъ извстны мои тайны. Вы, безъ сомннія, знаете, какими узами родства и любви я привязана была къ несчастному, который нашелъ здсь убжище, и не удивляетесь, что Ралейгъ, проникнувъ тайну, смлъ управлять мною желзнымъ скипетромъ.

Отецъ ея прибавилъ, что они ршились быть какъ можно мене мн въ тягость.

Я просилъ ихъ стараться только о своей безопасности и уврилъ, что употреблю все для достиженія той же цли, это заставило Сиръ Фридерика разсказать свои обстоятельства.

— Я всегда подозрвалъ Ралейга, сказалъ онъ, но его обращеніе съ моею дочерью и злоупотребленіе довренности вашего батюшки, заставили меня ненавидть и презирать его. Въ послднее ваше свиданіе, я не скрылъ отъ него своихъ чувствъ, хотя благоразуміе требовало противнаго. Измна и отступничество довершили мру его злодяній, но я всегда надялся, что его потеря будетъ для насъ нечувствительна. Графъ де Марръ стоялъ въ Шотландіи съ войскомъ, полнымъ энтузіазма, Лордъ Деруеи шустеръ, Кенмаръ, Форстеръ, Уйентонъ вооружили весь Нортумберландъ, я долженъ былъ идти за горцами, они подъ начальствомъ Генерала Макъ-Инточа перешли Фортъ, миновали долины и соединились съ арміею Инсургентовъ. Дочь моя раздляла вс опасности и труды путешествій.

— И никогда не оставитъ нжнолюбима гоотца, вскричала Миссъ Вернонъ, опираясь на его руку.

— Увидя моихъ друзей, я сталъ отчаяваться въ успх Предпріятія. Силы наши не умножались, сообщниками были одни единоврцы, а Торрисы-Протестанты дожидались слдствія первыхъ сраженій. Наконецъ въ городк Престон окружила насъ превосходная сила. Въ первой день мы защищались храбро, во второй — горскіе Шефы почли всякое сопротивленіе безполезнымъ и ршились сдаться на капитуляцію. Согласиться на такія условія, значило положить голову на эшафотъ. Тридцать, человкъ со мною вмст думали, что лучше умереть, чмъ сдашься, въ ихъ числ былъ и вашъ знакомецъ Макъ-Грегоръ. Мы сли на лошадей, помстили мою дочь въ середин и мои товарищи, удивлялся ея мужеству и дочерней нжности, клялись скоре умереть, Чмъ ее оставить. Мы выхали скорою рысью по улиц Фишергетской, а она привела насъ къ болоту: непріятели его не заняли, почитая непроходимымъ и зная, что оно окружено ркою Рибль, на которой не было моста. Мы встртили небольшой отрядъ Гоннейвудскихъ драгуновъ,но онъ не выдержалъ перваго удара, а Макъ-Грегоръ, зная на рк одинъ бродъ, повелъ насъ туда и мы перешли благополучно. Поворотя къ Ливерпулю, мы разстались, всякой изъ насъ искалъ убжища. Я не знаю, гд мои товарищи, но я похалъ съ дочерью въ Княжество Валлійское, гд у меня было много единомышленниковъ въ политик и вр. Я надялся найти средство перехать на твердую землю, но обманулся въ моемъ ожиданіи. Англійское правительство подозрвая, что начальники мятежа удалились въ Княжество Валлійское, длало строгіе розыски и принудило меня снова бжать на Сверъ. Я зналъ, что Осбалдистонъ-Галль необитаемъ и что въ немъ жилъ одинъ старый Сейдалль, очень хорошо меня знавшій, я ршился хать сюда и жить пока мои друзья не пріищутъ въ Солвайской гавани какой нибудь шлюбки и такимъ образомъ отправятъ меня на всегда во Францію. Сейдалль насъ принялъ и мы съ часу на часъ ожидали извстія, что все гоню во къ нашему отъзду, но вашъ нечаянный приздъ и выборъ этой комнаты заставили насъ прибгнуть къ вашему великодушію.

Такъ Сиръ Фридерикъ Вернонъ кончилъ свою повсть, которую я слушалъ какъ разсказъ чудеснаго минувшаго сна. Я не могъ себя уврить, что передо мной стоитъ прелестная Діана: такъ много отъ горестей и трудовъ утратила она красоты своей. Прежній веселый и живый взглядъ замнился видомъ послушанія и покорности, меланхолическимъ и твердымъ взоромъ. Хотя отецъ боялся хвалить ее въ моемъ присутствіи’ однако не могъ противишься родительской нжности.

— Она перенесла, сказалъ онъ, столько горькихъ и тяжкихъ искушеній Неба, что они. сдлали ли бы честь всякому мученику. Она боролась съ опасностями и видла вокругъ себя тысячу смертей безъ робости. Она испытала такіе труды и нужды, что они давно бы истощили терпніе самаго ршительнаго человка. Она проводила дни во мрак, по ночамъ не знала сна и я никогда не слыхалъ отъ нее ропота. Словомъ Г. Осбалдистонъ, я принесу въ моей дочери достойную жертву Богу, какъ все, что осталось лучшаго и драгоцннаго у Фридерика Вернона.

Онъ замолчалъ и бросилъ на меня взоръ, который я понялъ совершенное цль его была уничтожить вс мои надежды и, какъ въ Шотландіи, разрушить вс связи между своею дочерью и мною.

— Теперь, сказалъ онъ Діан, не станемъ отнимать нужнаго времени у Г. Осбалдистона, онъ знаетъ положеніе несчастныхъ, просящихъ у него помощи.

Я просилъ его остаться и предлагалъ перемнишь комнату.

— За чмъ, же, сказалъ онъ: вы можете возбудить подозрнія, притомъ, тамъ есть, все для насъ нужное, а ее не льзя найти не зная тайнаго входа. Вы бы и сами не узнали о насъ, еслибъ, мы не почли за долгъ ввриться нашей чести.

— И отдали мн должную справедливость, Сиръ Фридерикъ. Вы меня хорошо знаете, но я увренъ, что Миссъ Вернонъ вамъ скажетъ….

— Я не имю нужды въ свидтельств моей дочери, сказалъ учтиво, но не позволяя относишься прямо къ ней. Я всегда почиталъ и почитаю Г-на Франка Осбал ли стона за самаго благороднаго человка. Но позвольте намъ удалиться, покой намъ очень нуженъ, мы рдко имъ наслаждаемся и каждую минуту можемъ быть принуждены продолжать свой путь.

Говоря такимъ образомъ, онъ взялъ за руку свою дочь и разкланившись со мною, вышелъ въ скрытую подъ обоями дверь —

ГЛАВА IX.

‘Но рука судьбы подымаетъ завсу и освщаетъ театръ’.
Донъ Себастьяно.

Въ безчувствіи и оцпенніи стоялъ я и смотрлъ какъ они удалялись. Когда воображеніе представляетъ намъ образъ любимаго, но далекаго отъ насъ предмета, оно показываетъ его не только въ самомъ выгодномъ свт, но рисуетъ подъ такими чертами, подъ какими желаемъ видть. До страннаго появленія Діаны, я былъ полонъ надежды, что ея слезы при нашей разлук въ Шотландіи и перстень, оставленный Елен Макъ-Грегоръ, были врными знаками, что мое воспоминаніе неразлучно съ нею и въ изгнаніи и въ уединеніи монастырскомъ. Но я увидалъ Діану — и ея холодный, принужденный видъ, ея глаза, выражавшіе одну спокойную задумчивость, обманули меня въ надежд и почти оскорбили. Я осмлился обвинять ее въ хладнокровіи и равнодушіи, упрекалъ ея отца въ гордости, фанатизм и жестокости, но забылъ, что они оба жертвовали своими выгодами, а Діана своею склонностью тому, что они почитали за долгъ.

Сиръ Фридерикъ Вернонъ былъ ревностный Католикъ: онъ почиталъ путь спасенія такъ узкимъ, что по немъ не можетъ пройти еретикъ. Для Діаны же безопасность отца была главною пружиною всхъ ея дйствій, единственною цлью ея надеждъ, и желаній, и потому она поставила непремннымъ долгомъ покоряться его вол и пожертвовать ему своею любовью. Въ спокойномъ состояніи души я могъ бы длать такія размышленія, но въ тогдашнемъ волненіи страстей, мн невозможно было достойно оцнитъ ея высокихъ чувствъ.

— И такъ меня презираютъ, вскричалъ я, презираютъ и почитаютъ недостойнымъ говорить съ нею! Хорошо, а я стану неусыпне прежняго стараться о ихъ безопасности и, какъ на страж, буду сидть въ этой комнат, и пока они будутъ въ моемъ дом, никакая опасность не коснется ихъ, если рука смлаго человка можетъ ее разрушить.

Я позвалъ въ библіотеку Сейдалля, и онъ пришелъ съ несноснымъ Андреемъ, который съ тхъ поръ, какъ я вступилъ во владніе замкомъ и землями, упивался сладкими мечтами, строилъ воздушные замки и всегда искалъ случая вертться передо мною и напоминать о себ, но съ нимъ случилось то же, что обыкновенно случается съ людьми, дйствующими по внушенію егоизма, онъ перешелъ за свою цль и наводилъ на меня одну, скуку и отвращеніе.

Андрей мшалъ мн говоришь свободно съ Сейдаллемъ, однако я не смлъ его выслать, боясь подозрній:

— Сейдалль, я буду ночевать въ этой комнат, у меня много длъ и я отдохну на. соф нсколько часовъ.

Изъ моихъ взоровъ онъ понялъ, что я все зналъ, и вмст съ Андреемъ приготовилъ для меня походную постелю, потомъ я ихъ выслалъ и веллъ разбудить, себя не* прежде семи часовъ утра,

Когда они вышли, я былъ свободенъ предаться размышленіямъ безъ помшательства, пока природа не потребуетъ покоя.

Хотя я старался выкинуть изъ головы тягостный предметъ, занимавшій меня, однако вс усилія были напрасны. Я умлъ побждать свою склонность въ отдаленіи отъ любимаго предмета, но она возродилась съ новою силою, когда нсколько шаговъ насъ раздляли и мы были готовы на всегда разлучишься. Бралъ ли я книгу, и на каждой строчк видлъ имя Діаны, хотлъ ли о чемъ думать и одинъ ея образъ носился въ мысляхъ. Словомъ, она была похожа на ту усердную невольницу Соломона Пріора:

Всегда послушна и верна,

На мой призывъ Абра бжала:

Я звалъ другихъ — Абра одна

Мн съ видомъ робкимъ отвчала.

Я поперемнно уступалъ влеченію мыслей и боролся съ ними: то предавался необыкновенной горести и унынію, то призывалъ на помощь оскорбленную гордость мнимою обидой. Наконецъ, уставши ходишь по комнат, я бросился нераздтый на постель. Но напрасно думалъ уснуть, напрасно, какъ трупъ лежалъ недвижимъ и старался перемнишь мысли, читая вслухъ стихи или разршая въ ум Алгебраическую задачу, мои жилы билися съ удивительною силой и быстротою, и, казалось, въ нихъ текла не кровь, а разливалось пламя.

Я всталъ, отворилъ окно, посидлъ нсколько минутъ, ночный воздухъ освжилъ меня и успокоилъ волненіе чувствъ. Я снова легъ на постель и глубокій сонъ овладлъ мною, но сонъ безпокойный, смущаемый ужасными мечтами.

Одинъ сонъ и посхъ поръ остался въ памяти. Мн мечталось, будто мы съ Діаной во власти Елены Макъ-Грегоръ, будто она велла насъ бросить въ озеро съ вершины утеса. Вмсто сигнала казни должно было выпалишь изъ пушки Сиръ Фридерику Вернонъ, который присутствовалъ на церемоніи въ Кардинальскомъ облаченіи. Я какъ теперь помню выраженіе мужества и твердости въ чертахъ Діаны, дикія и безобразныя, рожи горцевъ, которые заран наслаждались казнею, и суеврный, неумолимый фанатизмъ на лиц Сиръ Фридерика. Я видлъ, какъ онъ зажегъ Фитиль, слышалъ какъ раздался сигналъ смерти, повторенный дальнимъ эхомъ въ страшныхъ отзывахъ. И вдругъ проснулся, привсталъ на постел, душа замирала отъ страшнаго сна и, казалось, вдали гремлъ отголосокъ роковаго сигнала.

Черезъ минуту я опомнился и слышалъ, что стучались въ ворота. Боясь за гостей, я вскочилъ, взялъ подъ руку саблю и сошелъ внизъ сказать, чтобъ не отпирали дверей. Къ несчастію я долженъ былъ сдлать большой крюкъ: библіотека примыкала къ узенькой лстниц, которая вела на общую лстницу въ дом. Но я слышалъ все, что происходило. Старикъ Сейдалль отвчалъ тихимъ и робкимъ голосомъ на громкіе крики какихъ-то людей, они требовали впустить ихъ именемъ Короля и по повелнію судьи Стендиша, и длали слуг страшныя угрозы, если онъ будетъ противиться.

Къ моей досад я слышалъ, какъ Андрей приказывалъ Сейдаллю удалиться и отпереть дверь.

— Если они пришли отъ имени Короля, то намъ нечего бояться, говорилъ онъ, мы за него много пролили крови и разтратили денегъ. Мы не будемъ прятаться, какъ нкоторые люди, Г. Сейдалль. Слава Богу, мы не Паписты, не Якобиты.

И негодяй принялся отпирать запоры, выхваляя свое усердіе и усердіе своего Господина къ Королю Георгу. Увидя, что мн не льзя помщать имъ войти, я осудилъ спину Г. Ферсервиса на палки и поспшно удалился въ библіотеку, я заперся замкомъ, постучался въ комнату моихъ гостей и просилъ меня впустить. Діана отворила мн: она была одта и не доказывала ни страха, на удивленія.

— Мы такъ сроднились съ бдами, сказала она, что всегда къ нимъ готовы, и услышавъ стукъ, ршились убжать. Мы сойдемъ въ садъ и видомъ въ заднюю калитку, отъ которой Сейдалль на всякой случай далъ намъ ключь, оттуда два шага до лсу, мы проберемся въ него, а лучше меня никто не знаетъ тайныхъ дорожекъ, и такимъ образомъ уйдемъ. Постарайтесь ихъ удержать на минуту. Прости, Франкъ, прости въ послдній разъ!

Она изчезла какъ метеоръ, и едва успла догнать отца, какъ раздались сильные удары въ дверь библіотеки.

— Вы разбойники, вскричалъ я, и если не уйдете сей часъ, я выстрлю по васъ изъ карабина.

— Къ чему эти глупости? вскричалъ Андрей, какіе тутъ разбойники, прости меня Господи! Не разбойники, а писарь Жобсонъ пришелъ съ указомъ.

— Отыскать, схватить и взять подъ стражу, сказалъ негодный ябедникъ, нкоторыхъ лицъ, означенныхъ въ повелніи и обвиненныхъ въ Государственной измн, въ силу 5 главы указа, изданнаго въ тринадцатый годъ царствованія Вильгельма.

Въ это время удары посыпались въ дверь съ ужасною силою и я увидлъ, что ей долго не устоять.

— Минуту, Господа, одну минуту погодите. Не длайте самовольнаго, управства. Дайте мн одться, я вамъ отопру, и если вы пришли съ законнымъ повелніемъ, то не буду противиться.

— Да здравствуетъ Король Георгъ, нашъ великій Государь! воскликнулъ Андрей: я вамъ сказалъ, что здсь нтъ ни Папистовъ, ни Якобитовъ.

Нсколько минутъ прошло въ молчаніи. Наконецъ терпніе Жобсона истощилось: начали сильно стучаться и я принужденъ былъ отворить.

Писарь вошелъ въ сопровожденіи нсколькихъ человкъ: между ними я узналъ Ленсея Уейнфилида и онъ-то безъ сомнніи увдомилъ его. Жобсонъ показалъ мн повелніе остановить Фридерика Вернонъ и Діану Вернонъ, и прочиталъ такое же взять подъ стражу Франка Осбалдистона… какъ ихъ укрывателя и сообщника. Сопротивляться было бы смшно. Я немного поспорилъ, чтобъ выиграть время и потомъ сдался.

Но Жабсонъ, къ моему удивленію, пошелъ прямо къ потайному проходу, поднялъ обои, отворилъ дверь и вошелъ, но пробылъ тамъ не доле минуты. Слдъ не простылъ, сказалъ онъ воротясь, но зайцы убжали. А впрочемъ не нашли охотники, такъ найдутъ собаки.

Въ эту минуту раздался въ саду крикъ и я догадался, что пророчество сбылось. Черезъ минуту вошелъ Ралейгъ съ полицейскими, ведя за собою Сиръ Фридерика Вернона и его дочь.

— Старая лисица знала свою нору, сказалъ онъ, но не думала найти при вход опытнаго охотника. Я не забылъ дверей въ садъ, Сиръ Фридерикъ Вернонъ, или благородный Лордъ Бойсамъ.

— Ралейгъ! вскричалъ Сиръ Вернонъ, ты ужасный злоди!

— Я заслуживалъ такое имя, сударь … или Милордъ, когда подъ руководствомъ искуснаго учителя хотлъ междуусобной войной нарушить спокойствіе мирнаго отечества. Но я употребилъ вс усилія, примолвилъ онъ, подъемля глаза къ небу, чтобъ загладить мои заблужденія и получить имъ прощеніе.

Не смотря на свое намреніе, я не могъ доле хранить молчанія. Нужно было или говорить, или задохнуться.— Адъ ничего не можетъ произвести отвратительне, вскричалъ я, злодя подъ маской лицемрія.

— Ахъ! это вы, любезный братецъ! сказалъ Ралейгъ, поднеся ко мн свчу и обозрвая меня съ ногъ до головы. Добро пожаловать. Я извиняю вашу дерзость. Не легко потерять въ одну ночь любовницу и прекрасное помстье, мы, съ вашего позволенія, вступимъ во владніе замкомъ во имя законнаго наслдника, Сиръ Ралейга Осбалдистона.

Подъ этимъ насмшливымъ тономъ, онъ скрывалъ свой стыдъ и бшенство, но не усплъ въ томъ, когда начала говоритъ Діана.

— Ралейгъ, сказала она, мн жалъ тебя, ты много мн надлалъ зла, много хотлъ сдлать, а ‘се я боле презираю, чмъ ненавижу тебя. Теперешній поступокъ, можетъ быть, есть дло одного часа, но онъ заставитъ тебя думать цлую жизнь. Каковы будутъ эти думы, скажетъ теб совсть: когда нибудь ты услышишь ея голосъ.

Ралейгъ не отвчалъ ни слова. Онъ прошелъ два, три раза по комнат, подошелъ къ столу, налилъ стаканъ вина дрожащею рукою и видя, что его трепетъ не укрылся отъ насъ, онъ спокойно его выпилъ, не проливъ ни капли.

— Ба! да это, кажется, старое батюшкино Бургонское. Я радъ, что оно уцлело. Ленсей, останься здсь, я теб поручаю управленіе замкомъ. Мы съ Жобсономъ проводимъ этихъ добрыхъ людей въ безопасное мсто. А стараго клуша и этаго дурака, прибавилъ, онъ, указывая на Сейдалля и Андрея., выгнать за ворота. Ну, теперь пойдемте, сказалъ онъ обращался къ намъ. Я приготовилъ для васъ старую фамильную коляску, хоть и знаю, что молодая двушка не побоялась бы холоду, когдабъ путешествіе нравилось ей.

Андрей въ отчаяніи ломалъ себ руки,

— Я только сказалъ, кричалъ онъ, что баринъ говорилъ съ какимъ-то духомъ. Ахъ! бездльникъ Ленсей! измнилъ старому другу, съ которымъ двадцать лтъ плъ псалмы изъ одной книги.

Его прогнали съ Сейдаллемъ и не дали времени докончить жалобу. Но его изгнаніе имло необыкновенныя слдствія, и я буду говорить объ нихъ теперь, чтобъ не прерывать порядка и связи происшествій.

Андрей ршился ночевать у одного знакомаго за милю отъ замка, онъ вышелъ изъ него и дошелъ до такъ называемаго стараго лса, хотя тутъ ничего не было кром луга и нсколькихъ деревьевъ. Здсь онъ встртилъ большое стадо Шотландскихъ воловъ. Онъ этому не удивился, зная, что его единоземцы, гоняя скотину, имли обыкновеніе въ конц дня выбирать хорошій лугъ, гдбъ стадо могло даромъ поужинать, и уходить до восхода солнечнаго для избжанія ссоры съ владльцамъ луга. И такъ онъ шелъ спокойно посреди стада, Какъ вдругъ увидлъ человка, который его такъ испугалъ, какъ не испугалъ бы и самъ дьяволъ. Это былъ Дугалъ.

— О! о! сказалъ горецъ, старый знакомый, добро пожаловать! А у насъ есть товарищи: они будутъ ради тебя видть. Ступай за мной.

Андрею и не хотлось бы идти за нимъ, но не смлъ противиться и шелъ къ кустарнику, позади котораго нашелъ пять или шесть горцевъ. Я тотчасъ примтилъ, говорилъ Андрей разсказывая мн свое приключеніе, что ихъ было больше, нежели сколько нужно, чтобъ гонять воловъ, и догадался, что у нихъ было другое на ум.

Они стали разспрашивать его о, разныхъ происшествіяхъ, но когда, онъ сказалъ, что только вчера при, халъ въ Осбалдистонъ Галль, они спросили у него: нтъ ли чего новинькаго въ замк? и слушали отвты его съ любопытствомъ.

— Посудите сами, говорилъ мн Андрей, могъ ли я не отвчать. Но то чтобъ я болтунъ, Господи прости! но съ саблями и пистолетами можно заставить говорить что хочешь.

Горцы съ минуту разсуждали по тихоньку, потомъ одинъ изъ нихъ побжалъ сломя голову, а прочіе собрали стада и погнали къ другому концу алеи, которая шла на полмили отъ замка, Они пришли туда въ числ десяти или двнадцати человкъ у тотчасъ, разломали старой заборъ и жерди разбросали по дорог, накидали большихъ каменьевъ и положили поперекъ нсколько бревенъ, которыя лежали вдоль дороги.

Заря начинала заниматься и можно было различать предметы, когда послышался въ алле стукъ кареты. Горцы, иные стояли у стада, другіе лежали вдали, но все примчали внимательно. Въ карет сидли Г. Жобсонъ и его несчастные плнники. Свита, подъ начальствомъ Ралейга, состояла изъ двнадцати или пятнадцати человкъ полицейскихъ Жобсона.

Выхавъ изъ аллеи, встртили мы кучу бревенъ, каменьевъ, жердей и сотню воловъ. Полицейскіе начали все разбрасывать, а кучеръ хлесталъ воловъ плетью, чтобъ они разбжались.

— Кто сметъ бить нашихъ воловъ? закричалъ кто-то сиповатымъ голосомъ. Стрляй въ бездльника, Ангусъ!

— Сюда! на помощь! закричалъ Ралейгъ, и выстрлилъ въ того, кто говорилъ.

— Claymore! закричалъ Шефъ Горцевъ, и въ минуту пятьдесятъ вооруженныхъ воиновъ показались со всхъ сторонъ. Полицейскіе, не одаренные большею храбростью, не стали сражаться: разсыпались въ. разныя стороны и спасались бгствомъ отъ непріятелей.

Однако Ралейгъ дрался, какъ отчаянный, съ начальникомъ отряда,но посл минутнаго боа онъ упалъ отъ сильнаго удара.

— Просишь ли прощенія изъ любви къ Богу, къ Королю Іакову, изъ уваженія къ прежней нашей дружб? спросилъ голосъ, который я узналъ въ минуту.

— Никогда! никогда! ршительно отвчалъ Ралейгъ.

— Такъ умрижъ измнникъ! вскричалъ Макъ-Грегоръ, и вонзилъ въ него саблю.

Въ ту же минуту онъ отворилъ дверцы кареты, подалъ руку Миссъ Вернонъ, помогъ выдти намъ съ Сиръ Фридерикомъ и вытащивъ Жобсона, бросилъ его подъ колеса.

— Вамъ нечего бояться, Г. Осбалдистонъ, сказалъ онъ мн, но я буду стараться о тхъ, коимъ здсь не льзя жить безопасно. Не бойтесь ничего за нихъ? Прощайте. Не забывайте Макъ-Грегора,

Онъ свиснулъ и горцы собрались вокругъ него. Они помстили въ центр Сиръ Фридерика съ дочерью, и ускакали въ ближній лсъ.

При первомъ пистолетномъ выстрл кучеръ оставилъ лошадей, но лошади были храбре его и стояли неподвижно къ счастію Жобсона, ибо онъ быль бы раздавленъ при малйшемъ движеніи кареты. Первымъ моимъ стараніемъ было освободитъ его изъ такого опаснаго положенія и этимъ оказалъ немаловажную услугу, ибо негодяй былъ такъ испуганъ, что скоре бы умеръ, чмъ всталъ безъ помощи. Я ему замтилъ, что не принималъ никакого участія въ сраженіи, что не пользовался имъ и не убжалъ, но еще почитаю себя его плнникомъ и совтовалъ ему возвратиться въ замокъ и кликнуть Ленсея и другихъ людей, чтобъ подали помощь раненымъ. Но страхъ, какъ параличъ, разбилъ его: онъ не могъ держаться на ногахъ и едва имлъ силу сказать мн, чтобъ я потрудился сходить самъ. Я ршился идти, но въ нсколькихъ шагахъ запнулся за тло человка, котораго почелъ убитымъ. Но мнимый мертвецъ всталъ на ноги въ вожделнномъ здравіи: въ немъ узналъ я Андрея Ферсервисаонъ при первомъ выстрл принялъ такую позицію, во избжаніе гибельнаго дйствія пуль.— Я обрадовался, найдя его, и сталъ разспрашивать какъ онъ сюда зашелъ, веллъ ему идти за собой и мы пришли на театръ этихъ странныхъ происшествій.

Я сперва занялся Ралейгомъ, и когда подошелъ къ нему, онъ испустилъ пронзительный крикъ отъ бшенства и боли. Но потомъ позволилъ себя нести не открывая глазъ и не говоря ни слова. Мы оказали такую-же помощь другимъ двумъ раненымъ оставленнымъ на пол сраженія. Жобсонъ насилу могъ меня понять что ему нужно сидть въ карет и поддерживать дорогой Ралейга. Андрей заворотилъ лошадей, и велъ ихъ за узду до самаго замка.

Но туда успли прибжать бглецы и разпустить слухъ, что армія Горцевъ изрубила въ куски Сиръ Ралейга, писаря Жобсона и всю свиту, выключая ихъ. И когда мы подъхали къ замку, услышали ужасный шумъ, какъ жужжаніе пчелъ предъ тмъ, когда он роятся. Г. Жобсонъ начиналъ приходишь въ чувство, закричалъ довольно громко и далъ знать о себ. Онъ спшилъ выдти изъ кареты, уставши подъ тяжестію трупа одного изъ своихъ спутниковъ, умершаго на дорог.

Сиръ Ралейгъ еще жилъ, но онъ получилъ такую глубокую рану, что карета, буквально говоря, была наполнена его кровью и слдъ ея шелъ отъ крыльца до залы, гд его положили въ большія кресла. Тутъ одни хотли унять Кровь перевязками, другіе кричали, что нужно сходитъ за лкаремъ и ни кто съ мста не двигался.

— Не мучьте меня! сказалъ Ралейгъ. Никакая помощь не спасетъ меня: я чувствую, что долженъ скоро умереть.

Онъ оборотился ко мн, и хотя смертельная блдность ужъ покрывала все его лице, сказалъ мн такимъ твердымъ голосомъ, какого не льзя было въ немъ полагать: — Подойди сюда, Францискъ.

Я подошелъ къ нему.

— Нужно ли теб сказывать, что смерть не измняетъ моихъ чувствъ, и умирая ненавижу тебя, но еслибъ и ты былъ на моемъ мст и я держалъ бы кинжалъ у твоей груди, все бы ненавидлъ тебя также.

Онъ говорилъ, и взоры, готовые на всегда погаснуть, все еще сверкали бшенствомъ.

— Ненавидть меня вы не имете причины, но я бы желалъ въ подобную минуту….

— О! я имю тысячу причинъ. На пути любви, выгодъ и почестей, одного тебя всегда встрчалъ я. Мн назначено было прославить мое семейство, я сдлался его поношеніемъ и ты одинъ причиною. Мое наслдство досталось теб. Наслаждайся имъ, но пусть проклятіе умирающаго будетъ съ нимъ неразлучно

Сказавъ эти слова онъ почувствовалъ страшныя судороги, упалъ на спинку стула глаза его закатилась, голова склонилась къ груди и его не стало, но смертельная ненависть выражалась на блдномъ лиц его.

Я не буду распространяться въ описаніи ужасной картины. Довольно, если я скажу, что смерть Ралейга сдлала меня полнымъ обладателемъ владній дядюшки, хотя эти владнія сами по себ ничего не значили. Я не опасался послдствій этаго происшествія, ибо Жобсонъ объявилъ, что я въ немъ не участвовалъ. Я не упустилъ случая явиться къ Г. Стендишу и узнать, почему меня хотли задержать. Онъ ничего не зналъ и увидлъ, что повелніе было поддлано Жобсономъ и Ралейгомъ. Онъ хотлъ примрно его наказать, но Жобсонъ усплъ скрыться и я объ немъ ничего съ тхъ поръ не слыхалъ.

Приведя въ порядокъ мои дла въ Осбалдистонъ-Галл, я опредлилъ старика Сейдалля на прежнее мсто, я Г. Ферсервиса въ садъ и ухалъ въ Лондонъ. Я желалъ что нибудь узнать о Діан и ея отц. Спустя два мсяца, одинъ Французъ, призжавшій въ Англію по торговымъ дламъ, доставилъ мн письмо отъ Діаны, и узнавъ, что они живутъ безопасно, я успокоился.

Юна мн писала, что не одинъ случай заставилъ Макъ-Грегора подашь имъ помощь. Шотландское дворянство принимало боле или мене прямое участіе въ послднемъ бунт и потому желало способствовать побгу Сиръ Фридерика Вернона, ибо онъ, какъ тайный и полномочный агентъ Стуартовъ, имлъ при себ множество бумагъ, которыя бы могли замшать важнйшія Шотландскія фамиліи, но для исполненія сего намренія они избрали Робъ-Роя, извстнаго своимъ искуствомъ и храбростью. Макъ-Грегоръ зналъ, что Сиръ Фридерикъ жилъ въ Осбалдистонъ-Галл. Подъ предлогомъ, что онъ гонитъ стада, въ Англію, онъ добрался съ Дугаломъ до замка и назначилъ сборнымъ мстомъ для своихъ людей ближній лсъ подл Осбалдистона. Ему оставалось увдомить о своемъ призд Сиръ Фридерика, какъ вдругъ ему донесли, что его взяли подъ стражу. Онъ разрушилъ предпріятіе Ралейга, освободивъ Сиръ Фридерика и Діану изъ его рукъ, проводилъ ихъ чрезъ лса и горы въ западную Шотландію, а оттуда отправилъ во Францію,

Отъ того же Француза я узналъ, что Сиръ Фридерикъ неизлчимо и опасно болнъ, а черезъ нсколько мсяцовъ получилъ извстіе о его смерти. Дочь его жила въ монастыр и передъ смертью онъ писалъ къ ней, чтобъ она постриглась для собственнаго счастія на этомъ и на томъ свт, впрочемъ онъ ее не принуждалъ и оставлялъ полную волю поступать, какъ ей захочется.

Я ршился открыть батюшк тайныя чувства сердца. А хотя онъ желалъ меня пристроить, — говоря его словами, — но сперва не хотлъ, чтобъ моя жена была Католическаго исповданія. Однако чувствовалъ, что долженъ наградить меня за то, что цлый годъ, занимаясь торговыми длами, я пожертвовалъ ему своею склонностью и вкусомъ. Онъ нсколько минутъ колебался, сдлалъ нсколько вопросовъ, и довольный моими отвтами, сказалъ мн: — Я никогда не думалъ, что сынъ мой сдлается владтелемъ древняго наслдства нашей фамиліи, помстья Осбалдистонскаго, еще мене воображалъ, что онъ найдетъ себ жену въ какомъ-то монастыр во Франціи, но послушная дочь будетъ хорошей супругой. Занимаясь длами, въ контор, Франкъ, ты слдовалъ моему желанію и такъ слдуй теперь своему въ выбор, супруги.: я на все согласенъ.

Посл того вскор я отправился: во Францію. Нужно ли говорить теб, Трешомъ о послдствіи моего путешествія? нужно ли описывать, какъ сдлался отъ того счастливъ. Ты видлъ мою Діану, зналъ, была ли она достойна моей любви, которую храню къ ней и потерявъ ее.

Другихъ необыкновенныхъ, приключеній со мной не случилось и мн даже не чего писать, никто лучше тебя не знаетъ остальной моей жизни: какъ и вс люди, я. встрчалъ въ ней и удовольствія и горести, и ты ихъ раздлялъ со мною. Много разъ случалось мн быть въ Шотландіи, но никогда не видалъ я неустрашимаго Горца, имвшаго столько вліянія на приключенія моей жизни. Иногда слухъ доходилъ что онъ на зло непріятелямъ крпко держался въ горахъ подл озера Ломонда, и что само правительство не мстило ему за его дерзость, позволяло быть покровителемъ Графства Леннокскаго и слдственно собирать черную подать, какъ собираетъ помщикъ свой оброкъ. Не всякой повритъ, что онъ естественною смертію кончилъ дни, однако онъ точно умеръ спокойно около 1756 года, но память его не умираетъ въ горахъ, какъ память Робинъ-Гуда въ Англіи, и по сихъ поръ его называютъ ужасомъ богатаго и другомъ бдныхъ. Ты видишь, что такія качества ума и сердца принесли бы ему честь въ другомъ званіи, а въ томъ — въ какое завлекла его судьба!

Старикъ Андрей Ферсервисъ, котораго ты видалъ садовникомъ въ Осбалдистонъ Галл, часто говаривалъ: что есть вещи примрно хорошія и примрно дурныя, таковъ быль Робъ-Рой.

(Здсь отрывисто кончается рукопись. Но по всему видно, что дале говорилось о длахъ постороннихъ).

Конецъ четвертой и послдней Части.