В. О. Ключевский
Речь при закрытии [высших женских] курсов1
[1888 г.]
АРХЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
Р. А. Киреева, А. А. Зимин
КОММЕНТАРИИ
Речь при закрытии [высших женских] курсов, Ключевский Василий Осипович, Год: 1888
Время на прочтение: 8 минут(ы)
В. О. Ключевский. Неопубликованные произведения
М., ‘Наука’ 1983
Мы все, здесь присутствующие2, переживаем последнюю минуту в жизни В[ысших] ж[енских] к[урсов], которые Вы устроили+ и которыми руководили 16 лет.
Мои товарищи и Ваши сотрудники сделали мне незаслуженную честь, поручив мне выразить Вам общие наши чувства, вызываемое в нас этой минутой. Сделаю это, как умею и как разумею положение дела.
Вам принадлежит почин в устроении ВЖК первых рассадников высшего женского образования в России. Теперь эти Курсы решено закрыть. Мы — не судьи этой меры. Но я не думаю, чтобы закрытие курсов значило падение высшего женского образования в России. ВЖК — ведь это педагог[ическая] форма, педагогическая3 организация идеи высш[его] жен[ского] обр[азования], а идея не4 умирает с разрушением ее организации. Иногда даже в интересе самой5 организованной идеи6 на время остаться без организации, превратиться из факта в простую мечту. Потому, закрывая двери ВЖК, Вы не хороните идею высшего ж[енского] образования в Р[оссии:] такие идеи не умирают так послушно7. Вопрос только в том, долго ли двери останутся заперты и с каким новым планом отопрут их. Во всяком случае за Вами останется честь начинания и как начинатель Вы 8 оставляете продолжателям прекрасный пример, как надобно вести подобное дело. Вы сейчас слышали, что ценят в Курсах, что дорогого выносили из них слушательницы. Теперь позвольте нам, Вашим сотрудникам, сказать, что мы ценили в Вас, как руководителе Курсов, что побуждало нас дружно идти за Вами и поддерживать всеми силами Ваше дело. Я не знаю, как сказать, что такое это было, не умею9 назвать этого побуждения и боюсь назвать его неточно. Едва-ли это было полное согласие во всех подробностях педаг[огической] программы и преподав[ательской] практики: Вы знаете, что об этом бывали у нас споры. Сомневаюсь, чтобы нас соединял одинаковый взгляд на10 задачи высш[его] женского образования: и об этом мы думали и так, и этак. Может быть, самая11 идея высшего ж[енского] образования просто как идея, как знамя, дружно вела вас за своим провозвестником? Нет, даже не это. Это — старая идея, предмет досужих разговоров праздного люда и вечный предмет споров старосвет[ских] тетушек с модными племянницами. О нем говорили, одни смеялись как над родном [?], другие о нем мечтали, как об идеале, и никто в него не верил, как в житейск[ую] потребность и обществ[енное] благо. То, что заставляло нас послушно идти за Вами, было что-то вполне Ваше, лично Вам принадлежавшее. Это — скажу прямо — это Ваша вера в русскую женскую голову. Высшее образование — не только высокое благо, это и сильный искус. Не всякому уму удается выдержать12 его и не всякий ум, выдержавший его благополучно, умеет как следует воспользоваться пройденным испытанием. Вы были первый русский педагог, к[ото]рый отнесся с полным доверием к уму русской женщины, признал, что он безопасно может подняться на высоту высшего образования, на которой и у мужчины нередко кружится голова. Вы сделали даже больше того: Вы не только доверились уму русской женщины, Вы решились помочь ей самой уверовать в свой ум, в свою способность к высшему образованию. Я опасаюсь сказать правду, говорю, что среди русских женщин13 всего более сомневающихся в этой способности. Устроив ВЖК, Вы сказали русским женщинам: попытайтесь, попробуйте, не окажетесь ли Вы выше собственного мнения о себе. И по вашему зову они попытались, пришли, приходили 16 лет и что же? Оправдали ли оказанное им доверие, уверовали ли в свои духовные силы? … Я вижу здесь слушательниц, давно с нами расставшихся и теперь пришедших еще раз проститься с давно покинутой аудиторией14. Они имели время познакомиться с жизнью по уходе с Курсов, из высшей школы, испытать себя, а жизнь — лучшая поверка веры в себя, приобретенной в аудитории. Значит, уроки пригодились. Кто, напрягая нравств[енные] силы в15 толпе16, добром поминает свою школу, тот, значит, считает эту школу не безучастной в пробуждении этих сил, признает ее своей доброй пособницей в житейской борьбе. А ведь Вы, учреждая Курсы, только этого я хотели17, в это и веровали.
Итак, Вы сделали свое дело, показали пример, дали правило, смысл которого таков: чтобы18 с успехом вести дело высшего ж[енского] образования в России, должны верить уму и сердцу русской женщины. Это правило запомнят все, кто захочет послужить делу высшего женского образования в России, а мы, Ваши посильные сотрудники, навсегда останемся благодарны Вам за то, что Вы дали нам возможность стать в число первых слуг этому доброму делу, чем мы всегда будем гордиться.
1 Название написано синим карандашом.
2 Над строкой: сошлись проститься.
3 Над строкой: изв[естная] ф[орма].
4 Далее зачеркнуто: должна падать в мечте своей.
5 Над зачеркнутым: известной.
6 Далее зачеркнуто: надобно желать.
7 Далее: (Леля)+.
8 Далее зачеркнуто: показали.
9 Далее зачеркнуто: точно.
10 Далее зачеркнуто: самые.
11 Далее зачеркнуто: мысль.
12 Зачеркнутым: пройти.
13 Далее зачеркнуто: было.
14 Далее зачеркнуто синим карандашом: Вижу дочь одной из наших первых слушательниц.
15 Далее зачеркнуто: житейской.
16 Далее зачеркнуто: жизни.
17 Далее зачеркнуто: только.
18 Над зачеркнутым: кто хочет.
В. О. Ключевский — буржуазный русский историк второй половины XIX—начала XX в. — вошел в науку как автор всемирно известного курса русской истории, выдержавшего много изданий не только в нашей стране, но и за ее пределами. Капитальные труды В. О. Ключевского о Боярской думе, происхождении крепостного права, Земских соборах и т. д. входят в сокровищницу русской дореволюционной историографии, содержат целый ряд тонких наблюдений, которыми историки пользуются до настоящего времени. Только в последнее время, после издания отдельных специальных курсов1 и исследований их2, выяснилось, что об этом историке можно говорить как о крупном историографе и источниковеде. Однако до сих пор не все специальные курсы, статьи, очерки и наброски историка опубликованы. Настоящее издание, которое является продолжением публикации рукописного наследия В. О. Ключевского3, в значительной степени восполняет этот пробел.
Первым публикуется курс ‘Западное влияние в России после Петра’, который был прочитан В. О. Ключевским в 1890/91 уч. году. Тема о культурных и политических взаимоотношениях России и Запада привлекала внимание Ключевского особенно в 1890-е годы. Им были написаны статьи »Недоросль’ Фонвизина’, ‘Воспоминание о Новикове и его времени’, ‘Два воспитания’, ‘Евгений Онегин и его предки’. Публикуемый курс является как бы продолжением его исследования о западном влиянии в XVII веке4. В нем основное внимание уделено новым явлениям в истории России, происходившим в результате реформ Петра I. Эти изменения Ключевский связывал прежде всего с влиянием Западной Европы на политическую структуру общества, на образование, быт и культуру. Под термином ‘западное влияние’ Ключевский часто понимает не механическое перенесение идей и политических учреждений западноевропейских стран (в первую очередь Франции) в Россию, а изменения русской действительности, главным образом относящиеся к господствующему классу — дворянству, под влиянием новых условий жизни страны. Поэтому курс представляет значительный интерес (несмотря на его незаконченность) для изучения общей системы исторических взглядов Ключевского. Готовя к изданию V часть курса русской истории, Ключевский наряду с другими материалами привлекал частично и текст этого специального курса.
Раздел ‘Историографические этюды’ открывают четыре наброска первостепенной важности по ‘варяжскому вопросу’, где Ключевским высказано весьма ироническое отношение к названной проблеме, считавшейся в дворянско-буржуазной исторической науке одной из главнейших в истории Древней Руси.
Большой историографический интерес представляют никогда не публиковавшиеся очерки и наброски Ключевского о своих коллегах — историках прошлого и настоящего для Ключевского времени. Глубокие, меткие, образные, порой едкие характеристики не утратили значения и для современной исторической науки. Эти материалы существенно добавляют и обогащают широко известные статьи ученого о С. М. Соловьеве, И. Н. Болтине, Ф. И. Буслаеве, Т. Н. Грановском и других историках, изданные ранее ‘Лекции по русской историографии’5 и фрагменты историографического курса6.
До недавнего времени работы Ключевского в области всеобщей истории не были известны даже специалистам. Однако Ключевский уже на студенческой скамье проявил большой интерес к этой проблематике. Так, он тщательно конспектировал курс С. В. Ешевского, который был литографирован по его записи. Он написал работу ‘Сочинение епископа Дюрана’, перевел и дополнил русским материалом книгу П. Кирхмана ‘История общественного и частного быта’7. По окончании Московского университета молодой Ключевский читал в Александровском военном училище (где он преподавал 17 лет, начиная с 1867 г.) лекции по всеобщей истории. Фрагмент этого курса, относящийся к истории Великой Французской революции, был опубликован8. Позднее сам Ключевский отмечал влияние Гизо на формирование его исторических взглядов.
В 1893/94 и 1894/95 уч. г. Ключевский читал в Абастумане курс ‘Новейшей истории Западной Европы в связи с историей России’9. Он писал развернутые конспекты, которыми, очевидно, пользовался при чтении лекций. Именно этот расширенный конспект, состоящий из трех тетрадей, публикуется нами в основном корпусе издания. Он обнимает время от Французской революции 1789 г. до отмены крепостного права и реформ Александра II. Согласно записи Ключевского10, курс был им рассчитан на 134 уч. часа и включал в себя 39 тем. Этот сложный по составу курс насыщен большим фактическим материалом, за которым видна напряженная работа. О том свидетельствует и большое количество сносок и помет Ключевского, которые дают возможность представить круг использованных автором источников: иностранных и русских.
Помимо конспектов, составленных для своего личного пользования, Ключевский писал и развернутые планы курса, один из которых публикуется в Приложении. В результате в архиве Ключевского отложился довольно богатый комплекс материалов абастуманского курса, среди которых конспект ‘о Екатерине II — Александре II’, наброски о Франции, Австрии и Венгрии и другие. Ряд помет в абастуманских тетрадях, а также в литографиях ‘Курса русской истории’ (в частности, литографии Барскова и Юшкова) свидетельствуют о том, что Ключевский предполагал использовать отдельные тексты при подготовке к печати пятой части ‘Курса’. Абастуманский курс бесспорно является важным источником для изучения эволюции исторических взглядов Ключевского и для исследования проблемы изучения в России всеобщей истории вообще и истории Французской революции в частности.
Литературоведческие взгляды Ключевского находят отражение в разделе ‘Мысли о русских писателях’, где содержатся характеристики от М. Ю. Лермонтова до А. П. Чехова. Собственное научно-литературное (и часто литературное) творчество историка представлено в разделах ‘Литературно-исторические наброски’ и ‘Стихотворения и проза’, которые раскрывают Ключевского с новой, не только с чисто учено-академической стороны. Здесь помещены его стихотворения, художественная проза.
В приложении печатаются: к курсу ‘Западное влияние в России после Петра’ черновые материалы к отдельным лекциям и три наброска ‘Древняя и новая Россия’, к рукописи ‘Русская историография 1861—93 гг. Введение в курс лекций по русской историографии II-ой половины XIX в.’, к курсу ‘Новейшая история Западной Европы в связи с историей России’ — план этого курса 1893—1894 уч. г.
Публикуемые в настоящем издании рукописи В. О. Ключевского хранятся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (далее — ГБЛ), в Отделе рукописных фондов Института истории СССР АН СССР (далее — ОРФ ИИ), в Архиве Академии наук СССР (далее — Архив АН СССР) и в отделе письменных источников Государственной публичной Историческом библиотеки (далее — ГПИБ).
Обычно в печатных работах Ключевский опускал свой справочно-научный аппарат, но в его черновых рукописях часто можно встретить указания на источники. Особенно богат сносками, пометами и отсылками конспект абастуманского курса, где полностью ‘открыт’ научный аппарат, что позволяет судить о круге его источников и увеличивает тем самым ценность публикуемого текста. Воспроизведение помет Ключевского, дополнительных текстов на полях и вставок дает представление о процессе работы ученого над текстами.
Рукописи Ключевского имеют сложную систему отсылок, помет и указаний на источники, литературу, собственные труды — опубликованные, литографированные, рукописные. Места вставок и переносов текста отмечались им условными значками, подчеркиваниями и отчеркиваниями на полях чернилами или различными карандашами — простым, красным, синим. Так как цвет карандаша несет определенную смысловую нагрузку, то в подстрочных примечаниях во всех подобных случаях указывается цвет и способы написания пометы. Если подчеркивания и значки не оговариваются в подстрочных примечаниях, то это означает, что они написаны тем же карандашом или чернилами, что и основной текст. Начало и конец вставок автора отмечены в тексте одинаковыми цифрами, а в примечаниях — через тире (например,5-5). В ряде случаев Ключевский пользовался условными обозначениями и сокращениями, которые не удалось расшифровать. В подобных случаях они даются в двойных круглых скобках (( )).
Нередко при воспроизведении выдержек из источников Ключевский сокращал текст приводимых цитат, но смысл их передавал верно. Фактические ошибки встречаются крайне редко.
Часто в рукописях Ключевского встречаются первые буквы латинских слов, означающих: p. (pagina) — страница, i (initium) — начало, m. (medium) — середина, f. (finis) — конец, n. (nota) — примечание, t. (totum) — всё, ib. (ibidem) — там же, id. (idem) — он же.
В публикации воспроизводятся без оговорок: подчеркивания и отточия Ключевского, исправления, сделанные им над строкой в случае их полного согласования с основным текстом и авторские изменения порядка слов в предложении, которые даются в последнем варианте. Описки исправляются без оговорок. Отсутствующие в рукописях даты восстанавливаются составителями в квадратных скобках, в примечаниях даются обоснования. Пояснения составителей даются в квадратных скобках. Звездочкой + отмечен комментируемый в примечаниях текст.
Переводы с иностранных языков даются под строкой.
1 Ключевский В. О. Курс лекций по источниковедению. — Соч. М., 1959, т. 6, Он же. Терминология русской истории. — Там же, Он же. Лекции по русской историографии. — Там же. М., 1959, т. 8. Сюда же относится и неоднократно издававшийся курс ‘История сословий в России’.
2 Киреева Р. А. В. О. Ключевский как историк русской исторической науки. М., 1966, Чумаченко Э. Г. В. О. Ключевский — источниковед. М., 1970, Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский: История жизни и творчества. М., 1974.
3 Ключевский В. О. Письма. Дневники: Афоризмы и мысли об истории. М., 1968.
4 Ключевский В. О. Западное влияние в России XVII в.: Историко-психологический очерк. — В кн.: Ключевский В. О. Очерки и речи: Второй сборник статей. М., 1913.
5 Ключевский В. О. Соч., т. 8.
6 Из рукописного наследия В. О. Ключевского: (Новые материалы к курсу по русской историографии / Публ. А. А. Зимина, Р. А. Киреевой. — В кн.: История и историки: Историографический ежегодник, 1972. М., 1973.
7 Кирхман П. История общественного и частного быта. М., 1867.
8 Ключевский В. О. Записки по всеобщей истории / Публ. Р. А. Киреевой, А. А. Зимина, Вступ. статья М. В. Нечкиной. — Новая и новейшая история, 1969, No 5/6.
9 Подробнее см.: Нечкина М. В. В. О. Ключевский: История жизни и творчества, с. 325—347 и Предисловие к настоящему изданию.
10 См. с. 384—385 настоящего издания.
Публикуется впервые. ОРФ ИИ, ф. 4, оп. 1, д. 145, л. 1—1 об. Автограф. Карандаш, название написано синим карандашом. Датируется по году закрытия Высших женских курсов в Москве.
ВЖК, которые Вы устроили — речь идет о В. И. Герье.
Лёля — речь идет о дальней родственнице В. О. Ключевского — Елене Алексеевне Бородиной, слушательнице ВЖК. Ключевский часто диктовал ей свои лекции. Часть таких лекций в ее записи хранится в ГПИБ (ф. В. О. Ключевского).