Государственное хозяйство России в первой половине XVIII века и реформа Петра Великого, Милюков Павел Николаевич, Год: 1892 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 12 минут(ы)

Государственное хозяйство Россіи въ первой половин **XVIII вка и реформа Петра Великаго *).**

*) Рчь передъ диспутомъ въ Московскомъ університет 17 мая 1892 г.

Милостивыя государыни и милостивые государи!

Мн кажется, что я всего полезне употреблю предоставленное мн время и всего лучше введу васъ въ предстоящую намъ бесду, если по знакомлю васъ въ самыхъ короткихъ чертахъ съ исторіей происхожденія моей книги. Когда я приступалъ къ предварительнымъ работамъ для моего изслдованія, я не зналъ еще, какъ я поставлю свою тему, я зналъ только, что буду работать въ области матеріальной исторіи Россіи, до сихъ поръ такъ мало разработанной, и что постараюсь употребить въ дло архивный матеріалъ, столь обильный именно у насъ въ Москв и до сихъ поръ едва початый изслдователями. Мн хотлось, затмъ, попробовать, въ какой степени этотъ матеріалъ допускаетъ примненіе статистическаго метода, съ этою цлью я выбралъ для изслдованія два явленія, требующія историко-статистической обработки: одно изъ области народнаго, другое изъ области государственнаго хозяйства: движеніе населенія и исторію бюджета. Исходнымъ хронологическимъ пунктомъ изслдованія я ршилъ выбрать время, когда соотвтствующій матеріалъ впервые начинаетъ становиться настолько обильнымъ, чтобы дать возможность сколько-нибудь надежныхъ общихъ выводовъ.

По статистик населенія это время опредлилось, какъ промежутокъ между двумя переписями, наиболе сохранившимися въ архив министерства юстиціи,— 1678 и 1710 гг. Сравненіе данныхъ этихъ переписей привело меня къ результатамъ въ высшей степени важнымъ и неожиданнымъ. Оказалось, что за эти 32 года населеніе Россіи не только не возросло, но весьма значительно уменьшилось: по всей Россіи на 20%, а по мстностямъ: на свер на 40%, въ средней полос на 21—25%, на юг на 2—14%, только на восток обнаружился небольшой приростъ въ Поволжь (17%) и въ 2 ¹/₂ раза увеличилось населеніе азіатской Сибири. Конечно, эти цифры непосредственно свидтельствовали только о движеніи одного податнаго, а не всего дйствительнаго населенія Россіи, но, помимо того, что и въ этомъ качеств он имли безспорную важность для исторіи государственнаго хозяйства, он, казалось мн, должны бы я свидтельствовать и о положеніи народнаго хозяйства, о серьезномъ экономическомъ кризис, пережитомъ населеніемъ. Въ этомъ ихъ значеніи я окончательно убждался, когда т же переписныя книги указывали мн точное время убыли, именно начало сверной войны, особенно съ 1705 г., когда он же открывали и ближайшія причины убыли: преимущественно усиленные наборы населенія въ солдаты и работники, новые налоги и повинности и вызванные тяжелымъ временемъ побги. Т же причины и въ то же время, кстати сказать, повели къ подобной же убыли населенія въ Швеціи, какъ показалъ недавно одинъ шведскій ученый.

Поиски за древнйшимъ матеріаломъ по исторіи бюджета приводили меня къ тому же самому промежутку времени. Еще Соловьевъ считалъ табель 1710 г., напечатанную въ П. С. З., за первый случай сводки государственнаго прихода и расхода. Обратившись по одному глухому указанію въ петербургскій государственный архивъ, я нашелъ тамъ цлое длопроизводство перваго нашего учрежденія по государственному контролю — Ближней канцеляріи. Оказалось, что бумаги ея содержатъ самыя полныя и точныя свднія о хозяйств всхъ приказовъ за 1701—1710 гг., сведенныя въ огромные годичные отчеты. Впослдствіи мн посчастливилось найти (въ московскомъ архив министерства иностранныхъ длъ) еще боле древнюю государственную роспись 1680 г. При сравненіи ея съ бюджетомъ Ближней канцеляріи оказывалось, что уже къ началу сверной войны государство удвоило свои доходы, доведя окладъ поступленій съ 1 ¹/₂ до 3 милліоновъ. Изученіе самихъ росписей Ближней канцеляріи открывало не мене любопытные факты. Во-первыхъ, я могъ слдить здсь за дальнйшими финансовыми усиліями правительства, особенно за главнымъ изъ нихъ, за порчей монетъ, давшей до 4 ¹/₂ милліоновъ добавочнаго дохода въ первое десятилтіе. Во-вторыхъ, я могъ оцнить послдствія этихъ усилій для приказной системы, доживавшей въ это время свои послдніе годы, оказывалось, что финансовыя мропріятія правительства самымъ существеннымъ образомъ содйствовали ея разрушенію: посредствомъ отвлеченія старыхъ поступленій на новое назначеніе, посредствомъ сосредоточенія главнйшихъ сборовъ въ одномъ учрежденіи (ратуш) и вызваннаго этимъ паденія старыхъ областныхъ приказовъ, наконецъ, посредствомъ введенія новыхъ военныхъ и финансовыхъ учрежденій съ новыми спеціальными сборами. Наконецъ, я могъ видть, въ-третьихъ, изъ тхъ же росписей Ближней канцеляріи и общіе итоги государственнаго хозяйства за первое десятилтіе: оказывалось, что, несмотря на вс усилія, доходъ постепенно, но непрерывно падалъ, и что, въ то же время, постоянно росли расходы. Я не зналъ еще тогда, что во вторую половину десятилтія правительство, кром этого, доступнаго моему наблюденію, бюджета Ближней канцеляріи, создало особый милліонный фондъ въ непосредственномъ распоряженіи фельдмаршала и военнаго министра: сюда вошелъ доходъ съ переоброчки казенныхъ статей въ новоучрежденной Ижорской канцеляріи, съ соляной монополіи и другихъ, частью вновь, теперь только обращенныхъ въ казну товаровъ. Огромный добавочный доходъ со всхъ этихъ статей (включая порчу монетъ) далъ возможность покрыть чрезвычайные военные расходы перваго десятилтія. Но, все равно, и съ только что упомянутымъ дополнительнымъ милліономъ правительство пришло къ тому же результату, который естественно вытекалъ изъ уменьшившихся итоговъ росписей Ближней канцеляріи: при сводк къ 1710 году обнаружился полумилліонный дефицитъ. Что этотъ дефицитъ былъ пока только счетнымъ, а не кассовымъ, я тоже узналъ лишь впослдствіи, но въ 1710 году не гнало этого и само правительство.

И такъ, и убыль податнаго населенія, и финансовый кривись, — оба наблюденные мною крупные факты,— относились къ одному и тому же моменту, къ 1710 году. И, въ то же время, возбудивъ мой интересъ къ значенію этого момента, прекращалась статистика ближней канцеляріи, оставляя меня въ полной неизвстности, какъ же вышло правительство изъ этого, повидимому, отчаяннаго положенія?

Этотъ выходъ, однако, изъ другихъ данныхъ былъ совершенно извстенъ, онъ найденъ былъ даже нсколько раньше, чмъ обозначились признаки наблюденнаго кризиса. Это была реформа 1708—1712 гг., первая общая государственная реформа Петра, хотя и считаемая обыкновенно простымъ введеніемъ губернской областной единицы. Но теперь, съ высоты сдланныхъ мною наблюденій, это введеніе губерній получало для меня смыслъ крупнаго и глубокаго переворота. Въ предъидущей литератур никто не останавливался на этомъ малоизвстномъ момент, онъ отодвигался на задній планъ и совсмъ стушевывался передъ боле грандіозною реформой 1718—1722 гг. Боле освщенная источниками, боле систематичная и широкая, эта реформа привлекала преимущественное вниманіе изслдователей, она полагалась обыкновенно въ основаніе при общемъ изображеніи государственной реформы Петра, которое, такимъ образомъ, поневол выходило статическимъ, а не генетическимъ: въ результат само собой получалось представленіе объ этой реформ, какъ о чемъ-то сразу создавшемся, какъ о вполн преднамренномъ и обдуманномъ дйствія законодателя, замнившаго старыя учрежденія новыми въ виду ихъ теоретическихъ недостатковъ. Теперь вс факты для меня устанавливались иначе: настоящая реформа началась за десять лтъ до этой — классической, она была вызвана не законодательною предусмотрительностью, а настоятельною нуждой времени,— этими замченными мной кризисами, она не ограничивалась простою замной одной системы областнаго управленія другою. Нтъ, новое областное устройство имло значеніе полнаго переворота въ государственномъ стро, оно замнило собой старое центральное управленіе, приказное, почти совершенно разрушенное естественнымъ ходомъ финансовой жмени. Мало-по-малу Петръ вытянулъ изъ этой приказной системы вс жизненные соки, я говорилъ, какъ онъ создалъ спеціальный милліонный фондъ въ своемъ непосредственномъ распоряженіи, теперь, когда все трудне становилось покрывать его нужнйшіе расходы, было послдовательнымъ захватить и вс остальные государствев* пые доходы въ непосредственное завдываніе довренныхъ лицъ и обратить ихъ прямо на эти нужнйшіе расходы. Именно таковъ былъ смыслъ введенія губерній: правительство обратило вс поступленія государства на нужнйшіе расходы (армію, флотъ, дипломатію и дворъ), поручило взиманіе доходовъ на мст довреннымъ лицамъ и обязало каждую областную кассу непосредственно содержать опредленную часть арміи и платить въ опредленныя учрежденія.

И такъ, первая государственная реформа Петра объяснялась сама собою, какъ результатъ потребностей государственнаго хозяйства, истощавшихъ вс старые и новые финансовые рессурсы казны и приведшихъ въ разрушенію старой приказной системы хозяйства. Перспектива, открывавшаяся теперь, посл полученія этого вывода, была чрезвычайно заманчива. Подготовленное паденіемъ приказнаго строя, образованіе губернской системы повело, прежде всего, къ окончательной ликвидаціи стараго приказнаго управленія: сохранившіеся приказы частью получили теперь значеніе московскихъ губернскихъ учрежденій, частью превратились въ московскія конторы другихъ губерній (коммиссарства),— словомъ, вошли окончательно въ рамки губернскаго устройства. Ликвидація приказнаго управленія въ свою очередь оставила проблъ въ административной систем и на первый разъ сдлала необходимымъ учрежденіе сената, какъ нкоторой замны отсутствующихъ центральныхъ учрежденій. Замна эта не могла не быть недостаточною и, въ такомъ случа, должна была оказаться временною, такимъ образомъ, въ конц этой перспективы и коллежская реформа 1718—1722 гг. получила свой смыслъ и объясненіе, какъ необходимая рано или поздно реставрація центральныхъ учрежденій. Такимъ образомъ, мн казалось, что я держу въ рукахъ ключъ къ объясненію всего послдующаго хода реформы и тема моя окончательно установилась.

Первый шагъ дальнйшаго изслдованія долженъ былъ заключаться въ томъ, чтобы прослдить послдующую судьбу губернсквго порядка, введеннаго реформой 1708—1712 гг. Я говорилъ уже, что матеріалъ Ближней канцеляріи здсь прекратился: скоро я убдился, что вмст съ нимъ превратилась и вообще правильная дятельность государственнаго контроля и что паденіе отчетности было и послдствіемъ, и, вмст съ тмъ, доказательствомъ неудачи этой реформы. За отсутствіемъ цльнаго статистическаго матеріала, картину губернскаго хозяйства пришлось клеить изъ мелкихъ кусочковъ, изъ отрывочныхъ и мелочныхъ фактовъ, въ изобиліи сохранившихся въ переписк губерній съ сенатомъ (въ архив министерства юстиціи). Изображеніе получилось, правда, недостаточно цльное, но за то, можетъ быть, боле жизненное. Оказалось, что практика губернской организаціи очень скоро обнаружила ея недостаточность, происходившую частью отъ формальныхъ, частью отъ реальныхъ причинъ. Фор шальныя причины заключались въ недостатк единства и невозможности своевременнаго контроля, реальныя затрудненія состояли въ невозможности при возростающихъ потребностяхъ остаться въ рамкахъ губернской табели 1711 г. Въ результат тхъ и другихъ табель не исполнялась и важнйшіе пункты оставались не удовлетворенными своевременно. Такимъ образомъ, само по себ это положеніе вещей длало необходимой новую реформу.

Я долженъ, однако, оговориться: здсь я нарушилъ изложеніе хронологическаго хода моихъ занятій въ пользу логическаго. Прежде чмъ я возвратился въ московскій архивъ юстиціи изучать сенатское длопроизводство, въ петербургскомъ государственномъ архив мн удалось найти другого рода данныя, тоже свидтельствовавшія о подготовк новой реформы 1718—1722 гг. Въ кабинетныхъ длахъ Петра я встртился съ цлою неизвстною до сихъ поръ литературой ‘доношеній’, ‘предложеній’, ‘проектовъ’, ‘меморіаловъ’ и т. д., подававшихся Петру разными лицами. Оказывалось, такимъ образомъ, что только что изображенное положеніе длъ сдлалось предметомъ отвлеченнаго совмстнаго обсужденія правительства и общества. Реформа вступила вмст съ. этимъ въ новый, боле сознательный фазисъ. Сопоставленіе всхъ этихъ доношеній съ законодательствомъ того же времени приводило къ новому неожиданному выводу: въ состав правительственныхъ мропріятій не оставалось, кажется, посл этого сопоставленія ни одной сколько-нибудь значительной мры, которая не была бы подсказана и развита однимъ или нсколькими доносителями. Въ первые годы, 1711—1713 гг., ‘доношенія’ ограничиваются совтами примнить для пополненія казны мры фискальной полита, уже испробованныя и истощенныя въ первомъ десятилтіи. Совты эти осуществляются: длаются новыя усилія для увеличенія монетной прибыли, солянаго дохода, прибыли съ казенныхъ товаровъ. Но вс эти мры постигаетъ неудача, которая приводитъ и совтчиковъ, и правительство къ убжденію если не во вред, то, по крайней мр, въ безплодности узкой фискальной политики, къ отказу отъ нея и къ усвоенію меркантилистической программы государственнаго покровительства національной промышленности и торговл. Изврившись въ польз фискальныхъ мръ, доносители и правительство начинаютъ искать другаго исхода изъ труднаго положенія, начиная съ 1714 г. они все боле проникаются сознаніемъ необходимости устранить формальные недостатки губернской организаціи съ помощью административной реформы и реальныя затрудненія съ помощью податной реформы. По существу дла, главною цлью административной реформы становится реставрація центральныхъ учрежденій, главною цлью податной — измненіе формы обложенія.

И такъ, мы нашли уже два ряда мотивовъ для второй реформы Петра: въ дйствительномъ положеніи вещей и въ вытекавшихъ изъ этого положенія совтахъ доносителей. Теперь мн оставалось прослдить по документамъ самое осуществленіе намченной доносителями реформы.

Перейдя къ этой послдней части работы, я вынесъ изъ нея новую неожиданность. Реформа, столь, казалось мн, своевременная и хорошо обсужденная, при осуществленіи оказывалась несогласованною ни съ предъидущею реформой, ни сама съ собой, ни съ дйствительнымъ положеніемъ и потребностями Россіи.

Она не была согласована съ предъидущею реформой, такъ какъ, вводя новый слой учрежденій: коллегіи и провинціи, разсчитанныя на полную самостоятельность, правительство не думало отмнять старый: сенатъ и губерніи, пришлось, такимъ образомъ, приноровлять первыя ко вторымъ уже посл ихъ введенія (тез. 14). Эта реформа не была, дале, согласована и сама съ собой, такъ какъ порядокъ взиманія подушной подати не посредственно военнымъ начальствомъ существенно покрывалъ новую финансовую организацію (тез. 16). Наконецъ,— и что самое важное, — эта реформа не была согласована съ дйствительными потребностями и средствами Россіи. По форм она была довольно точною, а иногда и буквальною копіей шведскаго образца, но при перенесеніи регламентовъ шведскихъ коллегій не удалось перенести ихъ внутренней организаціи, ихъ бюрократической рутины, при перенесеніи шведскихъ областныхъ единицъ разница между образцомъ и подражаніемъ вышла еще значительне, такъ какъ низшую изъ этихъ единицъ, особенно важную,— шведскій ‘приходъ’,— нельзя было перенести по тсной связи его съ соціальнымъ строемъ Швеціи, высшія же единицы, уздъ и провинцію, пришлось ввести въ увеличенныхъ размрахъ, такъ какъ покрыть Россію стью мелкихъ административныхъ единицъ стоило бы слишкомъ дорого сравнительно съ тогдашнею степенью экономическаго развитія Россіи. Дале, начальство узда, какъ я уже замтилъ, было перетянуто изъ вдомства каммеръ-коллегіи въ военное вдомство, оставалась, слдовательно, въ области камерная администрація одной ‘провинціи’, въ полномъ шведскомъ состав, но оторванная отъ своихъ низшихъ инстанцій и въ этомъ своемъ вид ни къ чему не нужная.

Совсмъ иной характеръ носило осуществленіе податной реформы. Толчокъ и здсь, какъ я предполагаю, данъ совтомъ одного иностранца, но разработка идеи сдлана русскими доносителями въ тсной связи съ фактами русской податной практики. Эта практика обнаружила невыгодность подворной формы прямаго обложенія, подворныя переписи 1710 и 1717 гг., рядомъ съ уменьшеніемъ податнаго населенія, показали тенденцію населенія скрываться отъ подворнаго налога, скучиваясь по многу въ одномъ двор. Та же податная практика обнаружила недостаточность размровъ прямаго обложенія: посл того, какъ мропріятія 1711—1713 гг. показали, что регальные доходы исчерпаны, правительству пришлось снова обратиться къ увеличенію прямыхъ налоговъ, но новые экстренные налоги не платились или платились плохо, при существованіи постоянныхъ старыхъ: сама собою выяснилась необходимость слить т и другіе въ одинъ прямой военный налогъ и увеличить его размры. Такимъ образомъ, введеніе подушной подати соотвтствовало вполн осязательной потребности времени, но и въ этой своей части реформа была осложнена вліяніемъ шведскаго образца. Петръ Великій хотлъ соединить взиманіе новаго военнаго налога съ непосредственнымъ содержаніемъ арміи страной, по шведскому образцу. Но шведская армія, дйствительно, непосредственно содержалась населеніемъ, не платившимъ за то военнаго налога, посл того же, какъ обязанности страны были выражены въ форм военнаго налога, собиравшагося и расходовавшагося военнымъ вдомствомъ, не было никакого основанія подвергать страну, кром этого налога, всмъ непріятностямъ и убыткамъ военнаго постоя.

И такъ, и въ области податной реформы, какъ въ области административной, осуществленіе реформы обнаруживало слабыя стороны ея, требовавшія серьезнаго пересмотра. Какъ скоро выяснились эти слабыя стороны, началось и ихъ исправленіе, но Петръ умеръ, не успвъ приспособить реформы къ русскимъ потребностямъ. Чтобы прослдить, какъ далеко пошла посл него націонализація реформы, необходимо было, слдовательно, перешагнуть хронологическую грань его царствованія. Какъ разъ въ ближайшіе годы дальнйшая законодательная работа правительства вскрывается длопроизводствомъ верховнаго тайнаго совта: какъ видно изъ этого длопроизводства, работа идетъ въ томъ же дух націонализаціи введенныхъ учрежденій, съ цлью, главнымъ образомъ, ихъ удешевленія, она кончается для административной реформы почти полною отмной ея въ области и значительнымъ упрощеніемъ въ центр. Подвергалась вопросу и податная реформа, но, въ виду потребностей бюджета, правительство не могло отказаться ни отъ тяжелой для населенія подушной подати, ни отъ экономически-вредной регальной политики. Оно ршилось отказаться только отъ отягощенія населенія поузднымъ распредленіемъ арміи и вывело армію изъ уздныхъ квартиръ, какъ кажется, раньше, чмъ она успла тамъ устроиться.

Такова связь основныхъ выводовъ, дающая, я надюсь, моему изслдованію нкоторое внутреннее единство. Если не ошибаюсь, рядъ этихъ выводовъ устанавливаетъ какъ генезисъ и общій ходъ государственной реформы Петра, такъ и зависимость ея отъ современныхъ потребностей государственнаго хозяйства.

Когда опредлилось, такимъ образомъ, все содержаніе моей работы, я ршился расширить ее еще въ одномъ направленіи. Исходною точкой реформы служило для меня до сихъ поръ разрушеніе старой приказной системы: систему эту я считалъ наслдіемъ XVII вка, а ея разрушеніе — специфическою особенностью петровскаго времени. Эту-то сторону дла, отношеніе петровской реформы къ государственному хозяйству предыдущаго времени, я ршился теперь выяснить. Счастливымъ образомъ, нашелся и матеріалъ, обильный и мало затронутый. Длопроизводство нсколькихъ спеціально-финансовыхъ приказовъ XVII столтія сохранилось въ бумагахъ Посольскаго приказа (теперь московскій архивъ министерства иностранныхъ длъ). Занявшись этими бумагами и расширивъ изученіе на вторую половину XVI вка, я съ изумленіемъ замтилъ, что говорить о наслдіи XVII столтія въ XVIII слдуетъ весьма осторожно, что тамъ, гд мн, и не мн одному, представлялся цльный, неподвижно-установившійся государственный строй, на самомъ дл шла огромная и изумительно-быстрая работа роста государственныхъ учрежденій. Съ средины XVI в. до конца XVII в. успли возникнуть и разрушиться цлыхъ три финансовыхъ системы, и послдняя изъ нихъ подготовила и въ значительной степени совершила то разрушеніе старыхъ областныхъ финансовыхъ приказовъ, которое я готовъ былъ считать спеціальною чертой петровскаго времени. Еще неожиданне былъ для меня другой результатъ моей работы надъ матеріаломъ XVII вка, на этотъ разъ надъ документами Разряднаго приказа. Оказывалось, что не только разрушеніе приказнаго строя, но и устройство губернскаго иметъ свои прецеденты въ XVII столтіи. Оказывалось именно, что одновременно съ паденіемъ старыхъ финансовыхъ округовъ военныя нужды XVII вка вызвали организацію округовъ военныхъ сперва на окраинахъ, а затмъ, по крайней мр, въ вид попытки, и во всей Россіи, что эти военные округи получили, и нкоторые довольно прочно, областную финансовую компетенцію и что, наконецъ, самыя территоріи этихъ округовъ въ значительной степени подготовили очертанія петровскихъ губерній, въ которыя они и превратились вслдствіе одиночныхъ и безсистемныхъ распоряженій первыхъ годовъ сверной войны, еще до формальнаго учрежденія губерній. Этотъ выводъ довершалъ мои представленія о стихійности губернской реформы 1708—1712 гг.: оказывалось теперь, что тотъ способъ, какимъ вышло правительство изъ извстнаго намъ финансоваго кризиса, не пришлось даже придумывать,— правительство взяло этотъ исходъ готовымъ изъ окружающей дйствительности.

Мн остается коснуться еще одного вопроса, на обстоятельное обсужденіе котораго у меня, впрочемъ, уже не хватитъ времени. Ходъ моей работы привелъ меня къ выводу, въ значительной степени противорчащему тмъ представленіямъ, которыя распространены въ публик относительно личнаго участія Петра въ изслдованной мною части его реформы. Я нашелъ именно, что Петръ Великій не внесъ въ реформу государственныхъ учрежденій ни того знанія, съ которымъ онъ проводилъ военную реформу, ни того увлеченія, съ которымъ онъ проводилъ реформу культурную. За отсутствіемъ того и другаго, эта часть реформы осуществлялась безъ всякаго заране обдуманнаго плана, подъ давленіемъ текущихъ обстоятельствъ и подъ сильнымъ вліяніемъ доносителей. Эти обстоятельства объясняютъ полное отсутствіе въ ней послдовательности и единства.

Весьма вроятно, что такой выводъ вызоветъ возраженія и противорчія со стороны популярнаго взгляда на петровскую реформу. Вопросъ о роди личности Петра одинъ изъ очень деликатныхъ вопросовъ нашей исторіи. Идея Петра еще живетъ и мы еще боремся за и противъ нея. Естественно, что до сихъ поръ мы склонны или идеализировать, или развнчивать эту личность, и до сихъ поръ мало способны сохранять при этой оцнк необходимое спокойствіе. Довольно легко предвидть, что и мое изображеніе будетъ подведено подъ категорію развнчиванія. Въ виду этой, весьма возможной, судьбы моего взгляда, я нахожу не лишнимъ сдлать нсколько замчаній.

Прежде всего, я повторю ту просьбу, которая сдлана въ конц моей книги: не смотрть на мое изображеніе какъ на суммарную характеристику реформы и не придавать моимъ выводамъ боле широкаго значенія, чмъ та сфера явленій, изъ которой они выведены. Затмъ, я не думаю, чтобы на основаніи моего взгляда меня стали серьезно обвинять въ отрицательномъ отношеніи къ иде петровской реформы. Но я долженъ ждать возраженій еще и съ другой стороны. Ной взглядъ на реформу можетъ быть объясненъ какъ приложеніе общей философско-исторической теорія. Окинъ изъ моихъ рецензентовъ уже сдлалъ мн честь предположить за коимъ историческимъ изображеніемъ цльное историческое міросозерцаніе, результатомъ теоретической односторонности котораго явилось отрицаніе или умаленіе роли личнаго творчества реформатора. Насколько я могу контролировать себя, мое объясненіе реформы явилось не какъ слдствіе того или другаго теоретическаго взгляда, а какъ результатъ фактическаго изученія, главные моменты котораго я старался вамъ изобразить. Какъ таковое, оно могло бы, мн кажется, быть принято людьми самыхъ разнообразныхъ воззрній. Однако же, я не могу и не хочу отрицать, что мои общіе историческіе взгляды могли и должны были оказать вліяніе на выборъ темы, подборъ матеріала, можетъ быть, на нкоторыя увлеченія въ передач выводовъ, надюсь, чисто-словесныя. Что касается спеціально моего отношенія къ роли сознательнаго творчества въ историческомъ процесс, я полагаю, что требованія научнаго изученія налагаютъ на меня только одну методологическую обязанность въ этомъ отношеніи: именно, какъ источникъ, я не могу оцнивать это сознательное творчество съ точки зрнія идеала или искусства. Для меня несомннно, что задачи науки и искусства различны, такъ какъ одна иметъ дло съ міромъ причинности, а другая — съ міромъ цлесообразности. Такъ какъ все, что существуетъ, подлежитъ закону причинности {Разумется, здсь идетъ рчь о ‘существованіи’ и ‘причинности’ феноменологической.}, то подлежатъ этому закону и явленія цлесообразности. Отрицать существованіе послднихъ можно было бы только на основаніи обратнаго умозаключенія: если явленія цлесообразности не подлежатъ или признаются не подлежащими закону причинности, то они въ этомъ смысл и не существуютъ. Всякое же другое отрицаніе ихъ было бы измной принципу научнаго объясненія и произвольнымъ съуженіемъ сферы научнаго вднія: слдовательно, такое отрицаніи было бы не научно. Когда объективная или генетическая соціологія отрицаетъ существованіе сознательнаго творчества или ставятъ законы эволюція на мсто сознательныхъ идеаловъ человчества, она, несомннно, превышаетъ свои полномочія и выходитъ изъ своей естественной сферы. Когда, съ другой стороны, субъективная или динамическая соціологія пытается представить свои идеалы, какъ совпадающіе съ естественною тенденціей историческаго процесса, или когда она хочетъ построить теорію прогресса на субъективной нравственной оцнк отрывочныхъ явленій историческаго прошлаго, она, можетъ быть, длаетъ очень полезное дло въ воспитательномъ смысл, но это дло, какъ мн кажется, ничего не иметъ общаго съ наукой. Оба эти вида смшенія науки съ этикой и этики съ наукой не рдко встрчались и встрчаются, оба взгляда взаимно критикуютъ другъ друга, что не мшаетъ намъ признавать оба одинаково незаконными. Слдовало бы, мн кажется, точне разграничивать об области знанія и творчества: помнить, что ‘древо знанія не есть древо жизни’, и предоставить представителямъ науки искать научнаго объясненія исторической дятельности ‘героевъ’, а людямъ жизни — примнять этическую точку зрнія не для мало полезной реабилитаціи прошедшаго, а для подготовки лучшаго будущаго.

П. Милюковъ.

‘Русская Мысль’, кн.VII, 1892

Государственное хозяйство Россіи въ первой половин XVIII вка и реформа Петра Великаго *).

Читайте также:

Государственное хозяйство Россіи въ первой половин **XVIII вка и реформа Петра Великаго *).**