В.Г. Короленко
Речь перед солдатами Полтавского гарнизона16
КОММЕНТАРИИ
Речь перед солдатами Полтавского гарнизона, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1917
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Короленко В.Г. ‘Была бы жива Россия!’: Неизвестная публицистика. 1917-1921 гг.
Сост. и коммент. С. Н. Дмитриева.
М.: Аграф, 2002.
Граждане!
От временного Комитета Государственной Думы я получил вчера вечером телеграмму17, в которой говорится, между прочим, что ‘волнами от Петрограда идет брожение в умах солдат в связи с выпущенным советом рабочих депутатов приказом номер первый. Недостаточно ясна в сознании масс мысль необходимости перейти от разрушительной стихии к творческой работе на основе единства и соглашения впредь до созыва Учредительного собрания’.
Как видите, в этом голосе народных представителей, сменивших старое правительство, слышится великая тревога.
Вы, может, знаете, в чем дело. Приказ номер первый18 был понят так, что впредь офицеры будут избираться самими солдатами. Этому был уже пример в истории. Когда против французского народа, восставшего на своих королей, двинулись короли всей Европы, чтобы задавить молодую свободу, то французское революционное правительство ввело выборное начало в войсках и победило, благодаря этому или несмотря на это, врагов свободы и своего отечества. Вот чем, вероятно, комитет рабочих и солдатских депутатов руководился, выпуская приказ номер первый.
Но вслед за этим был выпущен приказ номер второй, в котором говорилось, что возникли большие сомнения в совместимости военного строя с выборным началом в войсках. Те, кто сомневался в пользе выборного начала, приводят то соображение, что нигде в самых свободных странах такой порядок в войсках не существует, не удержался он даже в республиканской Франции. Таким образом, это будет опасный опыт, проба под угрозой неприятельского натиска, который уже собирался на нашем фронте, как туча, готовая разразиться громом. В такое время нужна быстрота, отчетливость, решительность, отсутствие колебаний… Нужно, чтобы всякую минуту было наготове слово команды, и нужно, чтобы была армия, готовая выслушать это слово и исполнить его мгновенно, без споров и колебаний. Враг у наших дверей. Слухи о том, что в Германии тоже революция, неверны. Она по-прежнему едина, по-прежнему сильна и готовит страшный удар. Все известия сходятся на том, что до немцев уже доносился шум из нашего дома, который они осаждают. И они с трепетной радостью ждут, чтобы клики торжества и всенародных ликований сменились криками разногласия и раздора, чтобы в это время нанести страшный удар. Лишняя неделя, даже лишний день колебания — и дело может быть погублено: неприятель прорвется в сердце России. А теперь это будет величайшее народное несчастие: он принесет нам не одно внешнее порабощение. Он еще задавит нашу молодую свободу… Прежнее наше правительство было слишком склонно всегда идти по указке из Берлина. Теперь явится немец его спасителем от собственного народа и продиктует послушным своим ученикам, которых, конечно, немедленно восстановит во власти, свою волю. Граждане солдаты, рабочие, офицеры, можно ли сомневаться, какова будет эта воля. Ему нужно будет надолго, если не навсегда, обескровить и обессилить Россию, а он знает, что лучшее средство для этого прежнее наше правительство и прежние наши рабские порядки.
Сердце сжимается при одной мысли о том, что было бы, если бы над Россией разразилось это великое несчастие. Восставшая Россия великодушна. Она не совершает ненужных жестокостей. Но всякая власть, восстановленная после крушения, бывает всегда жестока, и если бы это несчастие случилось, если бы в центре Петрограда и Москвы вместо нынешнего революционного знамени развернулось наряду с нашим императорским еще прусское знамя, то вместе с ним развернулся бы и пронесся бы над Россией ураган ужаса и мести…
И прежде всего эта месть постигла бы наиболее сознательные, наиболее свободолюбивые слои общества, народа и армии… А ведь к ним принадлежите и вы, солдаты, требующие немедленного осуществления наибольших свобод и выборного начала.
Чем же вызвана та опасность, которая, по выражению телеграммы Центрального Комитета19, волнами расходится теперь из Петрограда по всей стране, которая вызывает беспокойство, которая и нас собрала сюда?
Она вызвана ошибкой несогласованности. Такое важное преобразование, в корне изменяющее обычную систему комплектования армии офицерским составом, могло быть издано только по внимательному обсуждению и согласному решению всех органов нынешней власти. Это правило согласованности действий было нарушено, — и оттого последовало замешательство и колебание. Тот же исполнительный Комитет издал приказ No 2-й, в котором говорится, что первый приказ предложил только всем воинским частям избрать для каждой части комитеты, но этот приказ не установил, чтобы эти комитеты избирали офицеров. И что этот вопрос еще только будет установлен вполне точно.
Вышла неясность вроде того, как если бы колонна, идущая в атаку, услышала одновременно две команды: вперед и назад. Легко представить, какое произошло бы замешательство и как это было бы полезно наступающему врагу.
Товарищи, братья офицеры, рабочие, солдаты! Россия ликует по поводу народной победы. Но уже раздаются голоса, что пора прекратить это ликование, что пора всем разойтись по местам и приняться за работу, потому что не время слишком продолжительно ликовать, когда каждую минуту может кинуться страшный враг. И это верно! Но верно тем более, что теперь не время для распрей, несогласий и споров. Великий польский поэт изображает такую картину20. Спорили два дома, две семьи, у которых было много приверженцев. Происходили взаимные нападения и битвы. Однажды, когда в праздник на улице стояли люди, прилетели два воробья и стали драться, так, что летели пух и перья. Зрители назвали одного именем одного дома, другого именем другого и ждали знамения, кто победит. Но знамение вышло другое: пошел старый слуга одного пана и накрыл обоих шапкой, и они даже не заметили, как он подошел.
Товарищи. В словах великого польского писателя есть знамение и для нас. Смотрите, как бы среди наших споров о будущем кто-нибудь в настоящем не накрыл нас так же, как этот старый панский слуга.
Берегитесь. Враг, ни внешний, ни внутренний, еще не окончательно сломлен. Старый строй, правда, уничтожен подавляющим презрением всего русского народа и пал. Но внешний враг может еще вернуть его. Значит, вдвойне, втройне, в тысячу крат важнее стоять на стороже против внешнего врага. Если он не победит нас, то старому нет к нам дороги. Значит надо, чтобы он не победил. Это всего важнее, это единственно теперь важное.
Россия поднялась против прежнего царя потому, что не верила, что в его руках родина безопасна. Старый строй держал Россию в застое21 и косности. Под его властью все внутренние вопросы равноправия, свободы, благосостояния страны стояли без движения. Не совершались необходимые реформы, и поэтому накоплялось все больше взаимное недоверие. Все внутренние отношения портились, потому что не было обмена свободного мнения, вражда накоплялась в сердцах.
Теперь все это прорвалось, и неудивительно, что выходит много взаимных недоразумений. Придет час, все это предстанет перед свободной волей народа, и в России установится новый порядок. Можно ли сомневаться, что Россия сразу шагнет на полстолетия и что дети ваши будут уже расти более свободными людьми.
Но, граждане братья, подумайте об одном: надо, чтобы дело свободы было защищено. Чтобы не пришлось сказать детям: наши отцы уже держали в руках свободу и более счастливую жизнь. Даже при прежнем Царском правительстве они грудью защищали родину от нашествия и сумели отстоять ее. Когда увидели, что это трудно при прежнем порядке, они установили новый. Старый пал потому, что вся Россия согласно, как один человек, ударила на него. Но наши отцы не поняли, что это согласие нужно и дальше до конца, до победы. Они слишком рано заспорили о будущем, согласие исчезло, когда враг еще не был отражен, и — из этого они все потеряли!
Вы до сих пор сражались рядом с вашими офицерами… Теперь это должно стать легче, а не труднее. Есть такие времена, которые научают всех многому. У вас есть учреждения, которые ставят вас в новые отношения. Пусть же это сблизит, а не отдалит русского офицера и русского солдата.
И главное — нужно, чтобы по всей русской земле раздавалась согласная команда, чтобы не было колебаний.
Дадим же пример этого у себя на месте, в Полтаве.
Быть ли офицерам выборными или они, офицеры революционной армии, будут назначаться генералами той же армии. Не надо, чтобы эти вопросы служили предметом раздора по всей России. В России и теперь есть власть, и если вы верили в победу при прежней власти, то теперь есть еще больше оснований верить генералам обновленной России. Теперь нет Сухомлиновых, нет Штюрмеров. Никто не разгонит Думу: она под охраной народа и армии. Пусть же там одинаково для всей России решают этот вопрос. И армия пусть ожидает с доверием этого решения. И когда оно придет, — подчинитесь все этому решению. Пусть вся Россия, и армия, и тыл еще некоторое время держат равнение по фронту, где еще придется выдержать последние удары…
И тогда можно будет сказать, что все мы заслужили мир, достойный великого народа, мир, который должен принести не только спокойствие, но и лучшее будущее. И когда на это мирное торжество мы придем вместе с нашими союзниками, — то дай Бог, чтобы мы имели право сказать: Россия осталась верна союзникам до конца. Она победила не только немцев, но еще Сухомлиновых и Штюрмеров, что еще важнее: победила те внутренние раздоры, которые могли бы вновь отдать все будущее России в руки прежней власти.
Друзья, товарищи, братья офицеры, рабочие, солдаты. Ко мне, живущему среди вас русскому писателю, временное правительство, как и к другим служителям слова, обратилось с просьбой, нет, с приказом, выступить в трудную минуту разногласий и смятения со своим словом. Граждане, братья! Я уже давно вышел из предельного призывного возраста. Я отслужил свое в тюрьмах, и в ссылках, и на трудном посту подъяремного, то есть подцензурного, русского писателя. Я стар и болен. Но я услышал команду и отвечаю:
— Слушаюсь! Готов!
И вот почему я явился перед Вами с предложением: послать тотчас же такой же ответ в Петроград, — что расположенные в Полтаве войска, солдаты и офицеры, трудовой народ в лице рабочих депутатов, новое местное управление, сорганизованное на новых началах, одушевлены одним чувством: защитить родину. И все ждут согласованных постановлений временного правительства, которые будут исполнены каждым на своем посту единой душой и единым сердцем.
Итак, единение, взаимное доверие, любовь к родине. Да здравствует свободная, единодушная и потому непобедимая Россия.
16. Публикуется впервые по автографу с поправками и пометками на полях: ОР РГБ, ф.135/II, к. 16, д. 964, л. 1—10. Речь была произнесена Короленко 11 марта 1917 г. на первом митинге солдат полтавского гарнизона, который насчитывал в то время около 20 тысяч человек. Как сообщали газеты, писатель был избран почетным председателем митинга, а его речь была встречена с воодушевлением. На митинге выступили также с речами офицеры, солдаты, представители военнопленных из Польского легиона и члены Совета рабочих и солдатских депутатов (Социал-демократ, 1917, No 7, 14 марта). 18 марта писатель был снова выбран почетным председателем собрания солдатских и рабочих депутатов, 30 марта он еще раз присутствовал на аналогичном митинге.
17. 9 марта 1917 г. Короленко получил следующую телеграмму: ‘Временный комитет Государственной думы просит Вас по телеграфу прислать статью по вопросу о необходимости скорейшего улажения несогласия и брожения в войсковых массах в отношении к офицерскому составу. Волнами от Петрограда идет брожение в умах солдат в связи с выпущенным советом рабочих депутатов приказом номер первый. Смущает единовременное появление приказов двух властей. Недостаточно ясна в сознании масс мысль о необходимости соглашения впредь до созыва учредительного собрания. Предположено напечатать Вашу и статьи видных членов Государственной думы по этим вопросам в виде отдельных выпусков для массового распространения. В случае согласия телеграфируйте текст. Таврический дворец, члену Государственной думы Герасимову’. Ответом на этот призыв стала статья писателя ‘Родина в опасности’.
18. Приказ No 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по Петроградскому гарнизону от 1 марта 1917 г. узаконил самочинно возникшие в армии солдатские комитеты, ввел подчинение воинских частей во всех политических вопросах Петроградскому Совету, наделил солдат гражданскими правами, отменил титулование и т.д. Предназначенный лишь для Петроградского гарнизона, он быстро распространил свое влияние по стране, сыграв заметную роль в развале армии и падении воинской дисциплины. Вслед за этим приказом появился приказ No 2 Петроградского Совета, в котором специально разъяснялось, что выборность солдатских комитетов не предполагает выборность офицеров.
19. Здесь автор имеет в виду Временный комитет Государственной думы, исполнявший с 27 февраля по 2 марта 1917 г. функции правительства России. Затем этот комитет стал своеобразным ‘министерством пропаганды’. Упразднен 6 октября 1917 г.
20. Короленко приводит в данном случае притчу великого польского поэта Адама Мицкевича (1798—1855), творчество которого он хорошо знал и высоко ценил.
21. Писатель неоднократно использовал термин ‘застой’ для характеристики эпохи конца XIX — начала XX века. На полях автографа своей речи им были особо написаны синим карандашом следующие слова: ‘Прежний строй. Застой’.