Русские драматические писатели рады случаю присоединить свой голос к голосу восхищенной вами публики. Печать и горячие слова некоторых наших товарищей, обращенные к вам в Петербурге и в Москве, свидетельствуют о том, как высоко мы ценим вас и как много мы благодарны вам за оживление нашей сиены творениями Шекспира.
Но мы считали бы себя в долгу у вас, если б пропустили еще и этот случай выразить наше удивление вашему таланту и вашим артистическим трудам над лучшими созданиями великого драматурга. С этим сокровищем вы во всех концах образованного мира — желанный гость. Желанным гостем вы были и у русских, которые если не более, то уж никак не менее других народов чтут Шекспира.
Мы — нация молодая, никакие национальные предубеждения не ослепляют нас, и мы открытыми глазами смотрим и открытой душой воспринимаем великие создания великого поэта.
Пусть самые совершенные произведения драматические написаны англичанином, пусть эти произведения достойно воспроизводит перед нами итальянец, но тут — красота, сила и правда, и мы высоко чтим поэта-творца, артиста-исполнителя. Искусство единит народы и роднит. Росси — Гамлет, Лир, Отелло, Макбет, Ромео и Шейлок не иностранец, даже не гость: он свой человек между всеми людьми, преданными искусству, и между всеми, кому дороги минуты эстетического наслаждения.
За эти минуты примите от нас, превосходный художник, самую искреннюю благодарность.
КОММЕНТАРИИ
Печатается по тексту ‘Театральной газеты’, 1877, No 55, 11 мая.
Э. Росси гастролировал в Москве с 29 марта по 3 мая 1877 г. 12 апреля в честь Э. Росси, по инициативе А. Н. Островского и Н. Г. Рубинштейна, был дан обед, на котором и оглашена речь драматурга (сам Островский по нездоровью на обеде не присутствовал),
В день последнего спектакля Росси — 3 мая — речь драматурга была поднесена артисту в виде адреса от Общества русских драматических писателей.
Э. Росси через печать поблагодарил русскую публику и А. Островского за оказанный ему радушный прием. Он писал: ‘Когда в числе одобрительных заявлений артист может указать на одобрение знаменитого виртуоза, которому столица обязана своим музыкальным развитием [Н. Рубинштейна], вдохновенной певицы, дарование которой создано для возбуждения общего восторга, плеяды художников, составляющей гордость Москвы, писателя, составившего эпоху в национальном театре, писателя, в котором воплотилось русское драматическое искусство, — то сердце его не может не преисполниться чувством признательности и гордости’.