Измайлов А. Е.
Разговоры
Славянофилы.
Славянофилы.
Диалог.
Дядя и племянник.
Князь Ш<аховской> и актриса Ежова.
Князь Ш<аховской> и актриса Ежова.
Богатый и бедный.
Богатый и бедный.
Диалог.
Бедный и богатый входят.
Разговоры, Измайлов Александр Ефимович, Год: 1813
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Племянник
Почтенный дядюшка, наставник мой и друг,
Нельзя ль мне как попасть в твой любословный круг?
Любитель ревностный ‘Российского’ я ‘Слова’
Хочу и я писать, бумага уж готова,
Есть скляница чернил и перьев пук велик.
Что надобно ещё?
Дядя
Знать надобно язык.
Племянник
Какой?
Дядя
Свой собственный: российский иль славянский.
Читай ты Библию да Патерик Печерский,
Минеи Четии, церковную печать
Всего нужнее нам, словесникам читать.
Племянник
Но для чего, скажи, такое нужно чтенье?
Дядя
Что б старые слова вводить в употребленье.
Племянник
Каких употреблять не должно вовсе слов?
Дядя
Чужих, иль проклят будь ты во веки веков.
Племянник
А позволительны бывают солецизмы?
Дядя
Всё это ничего, и даже галлицизмы.
Простителен тому французский оборот,
Кто с тщанием слова родные подберёт.
Противны языку слова чужеязычны,
А обороты все ему весьма приличны.
Племянник
Что нужно для стихов?
Дядя
Здесь тайна лишь одна —
Что б рифма кончилась всегда на имена,
Для прозы же нужна краса иного рода.
Племянник
Какая?
Дядя
Что б глагол в конце был периода.
Племянник
Что ж должен я писать? Подай ты мне совет.
Не можно ль о любви?
Дядя
Коль ты о плотской, нет.
И в прозе, и в стихах хвали язык и веру,
Любовь к Отечеству и ставь нам для примеру
Пожарских, Мининых: всех предков тормоши.
Хоть проза и стихи не будут хороши,
Но цель хорошая, а этого довольно!
Племянник
Признаться, дядюшка, немножко будет больно,
В народных коль листах иль в дневнике каком
Пожалуют меня печатным дураком.
Дядя
Ты будешь мученик. Мужайся и крепись!
В броню лукавости поспешно облекись,
Возьми бесстыдства щит и на своих врагов
Сыпь сотни, тысячи странных бранных слов,
Кричи: ‘Анафема! Злодеи! Изуверы,
Враги Отечества и православной веры!
Влеките их на казнь! Влеките на костёр’!
Мы подтолкнём тебя и скажем: ‘Как остёр’!
Племянник
А если на моё такое возраженье
Последует ещё другое пораженье
И нечего уж мне вдруг будет отвечать,
Что делать мне тогда?
Дядя
Что делать?.. Замолчать!
1807 г.
Ежова
Ну, что, князь, какова была у вас ‘Беседа’?
Князь
Победа, Катенька, преславная победа!
Вторую песнь своей поэмы я читал,
Злодею Пушкину себя уж показал.
Пустился в бегство он от моего удара.
Ежова
Что аплодировать ты не послал Макара?
Князь
‘Беседа’, дурочка, не то ведь, что партер.
Смеяться подавал собою я пример.
Когда б ты видела как Кикин Петр смеялся!
Шихматов-целочка и тот расхохотался.
Многострадальный сам игумен наш Шишков
Забыл как с братией ругал его Дашков.
Торжествовала вся Беседа Русска слова:
Не сыпался табак на ленту у Хвостова,
Другой Хвостов глаза лукаво искосил,
Как я исподтишка за … укусил…
Ежова
Кого?
Князь
Карамзина.
Ежова
Не уж-то, князь?
Князь
Да, право,
Спроси Потемкина.
Ежова
За …? Браво! Браво!
Как ты прославился! Ай! Князь! Ай! Молодец!
Надел ты на себя бессмертия венец.
Уж нечего сказать, что у тебя за зубы!
Князь
Век будут помнить все ‘Расхищенные шубы’
И не осмелятся сажать меня в бордель.
Ежова
Прими ж награду, князь, и ляжем на постель.
1812 г.
Стихотворение датировано в рукописи 1812 годом. У нас, однако, есть основания для существенно более точной датировки. ‘Разговор’, центральные персонажи которого легко узнаются за титульными инициалами (это драматург и поэт князь А. А. Шаховской и актриса Е. И. Ежова, последняя, впрочем, названа в тексте своим полным именем), связан с новой стадией полемики между ‘архаистами’ и карамзинистами. ‘Князь Ш. и актриса Е.’ — отклик на чтение Шаховским 2-й песни ироикомической поэмы ‘Расхищенные шубы’, состоявшееся в публичном собрании ‘Беседы любителей русского слова’ февраля 1812 года.
‘Разговор’, судя по его содержанию, был написан явно по горячим следам этого события и поэтому смело может быть датирован концом февраля 1812 года.
Что же произошло 23 февраля? Прочитанная в ‘Беседе’ первоначальная редакция 2-й песни ‘Шуб’ Шаховского существенно отличалась от печатного текста, увидевшего свет в 7-м томе ‘Чтений в Беседе любителей русского слова’. Она содержала выпады в адрес Карамзина, Блудова и, видимо, некоторых других карамзинистов, исключенные при публикации. Сведения о первоначальном содержании этой песни и о вызванном ею резонансе дошли до нас в чрезвычайно скудном количестве.
Стихотворение Измайлова верифицирует сообщение Батюшкова о том, что в первоначальном варианте 2-й песни содержались выпады в адрес Карамзина — и, по всей вероятности, достаточно злые. Однако полемическим ядром поэмы, судя по тексту Измайлова, и в первой редакции были стихи, направленные против В. Л. Пушкина. Эти стихи сохранились и в печатной версии.
Первый выпад — в начале песни:
Меж тем заря взошла и солнце осветило
Журнальной тягостью разбитое окно,
Которо не было еще заклеено
Посланьем дружеским творца стихов различных,
К употребленьям сим особенно приличных…
‘Посланье дружеское’, пригодное только на заклейку окон, — это, конечно, намек на послания В. Л. Пушкина ‘К В. А. Жуковскому’ и ‘К Д. В. Дашкову’. Далее один из персонажей ‘Расхищенных шуб’, нотариус Спондей, произносит гневную речь, направленную против главного героя поэмы, Гашпара, и представляющую собой пародический коллаж из стихов послания В. Л. Пушкина к Жуковскому:
Нам нужны не слова, нам нужно просвещенье,
Слов много затвердить не есть еще ученье.
Витийство без идей мою волнует кровь,
Ношу в душе моей к изящному любовь
И празднословие всем сердцем ненавижу.
Я слышу много слов, но толка в них не вижу…
Вот подлинные стихи В. Л. Пушкина, использованные Шаховским:
В славянском языке и сам я пользу вижу,
Но вкус я варварский гоню и ненавижу.
В душе своей ношу к изящному любовь,
Творенье без идей мою волнует кровь.
Слов много затвердить не есть еще ученье,
Нам нужны не слова — нам нужно просвещенье.
Шаховской, как видим, произвел самые минимальные изменения в тексте Пушкина. Главное — он разместил стихи послания в обратной последовательности, так сказать — задом наперед, и тем самым постарался показать, что толку и смысла в сочинении Василия Львовича от этой операции ни прибавляется ни убавляется.
‘Разговор’ Измайлова имеет, помимо прочего, и своеобразную ценность свидетельского показания. Как уже говорилось, о публичном чтении поэмы Шаховского мы знаем очень немного. И если в письме Батюшкова отразилось негодование карамзиниста, то Измайлов (несомненно, также присутствовавший на чтении), видимо, довольно точно зафиксировал реакцию на поэму со стороны беседчиков. Реакция слушателей в общем соответствует их репутации. Заразительно смеявшийся П. А. Кикин, ‘новообращенный славенофил’ (хранивший у себя ‘Рассуждение о старом и новом слоге’ Шишкова с надписью Mon Evangile), прежде ‘считался блестящим остряком, французолюбцем и светским модным человеком’. Он и после ‘обращения’ ‘продолжал считаться остряком, и язык его называли бритвою’.
‘Князь Ш. и актриса Е.’ своими жанрово-стилевыми. особенностями, впрочем, существенно отличается от измайловских ‘сказок’. Сказки — жанр, в принципе рассчитанный на публикацию и потому выводящий реальных лиц и реальные события под условными масками. ‘Разговор’ для печати явно не предназначался. Двупланность образа как структурный принцип здесь исчезает: о литературных событиях говорится уже не иносказательно, а прямо. С другой стороны, исчезают и авторские оценки, и пуантирующая мораль (в измайловских сказках под такую мораль обычно маскировалась заключающая текст эпиграмма): перед нами своеобразный нравоописательный очерк в стихах, герои которого должны сами за себя свидетельствовать. Наконец, отсутствие оглядки на цензуру и вообще на печатные конвенционально обусловило введение в ‘Разговор’ достаточно рискованной сексуальной тематики и невозможной в тогдашней печати, но естественной в быту лексики.
Бедный
Я бедный человек, без места пять уж лет,
Старуху-мать, жену, двоих детей имею,
Работать не могу, одной руки вот нет,
Да и другою я едва, едва владею.
Трудами рук своих кормила нас жена —
И та вот при смерти лежит теперь больна.
Мы просим облегчить гнетущее нас бремя…
Из милосердия нельзя ль дать что-нибудь
Голодным сим птенцам?..
Богатый
Пришёл ты не во время:
Вот видишь: я поел, мне надобно уснуть.
(Уходит).
1813 г.
Источник текста: Измайлов А. Е. ‘Избранные сочинения’, М., ‘Объединенное Гуманитарное Издательство’, 2009 г.