Рассказы Светляка-2, Пейн Джеймс, Год: 1888 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 34 минут(ы)

РАЗСКАЗЫ СВТЛЯКА.
(Glow-vorm tales)

Джемса Пэна.

I.
Моя дача и ея арендаторы.

Я владлецъ дачи Уайтропъ-Плэсъ въ Гампшир. Дача моя не состоитъ изъ кучи дурацкихъ карточныхъ строеній на манеръ парижскихъ, выстроенныхъ на спхъ и кое-какъ, но изъ солиднаго загороднаго дома, и я потому только настаиваю на этомъ обстоятельств, что однажды получилъ отвтъ на мое объявленіе съ такимъ адресомъ: ’14, Уайтропъ-Плэсъ’. Это такая ошибка, повторенія которой я отнюдь не желаю. Моя дача безъ нумера.

Но самъ я никакъ не могу пока на ней жить, потому что у меня есть пивной заводъ, миляхъ въ десяти разстоянія, и онъ требуетъ моего непрестаннаго надзора. А потому естественно мн хочется, чтобы кто-нибудь нанималъ у меня дачу. Мн и не трудно найти арендаторовъ, но очень трудно убдить ихъ, что они должны платить мн арендныя деньги. Право, можно подумать по тмъ требованіямъ, какія они мн предъявляютъ, и по ихъ отказу выполнять мои требованія, что не они, а я ихъ должникъ.

Въ публик ходитъ разсказъ про одного большаго театральнаго директора, то-есть я хочу сказать про директора одного большаго театра, и про то, какъ онъ поступалъ съ драматическими авторами. Этотъ разсказъ можетъ идти параллелью съ моими отношеніями къ арендаторамъ. Авторъ является по приглашенію директора въ его контору. Его пяти-актная трагедія принята, и онъ сомнвается только на счетъ того: спросить ли ему за нее триста или четыреста гиней.

— Ваша піеса, сэръ, очень хороша, соглашается великій человкъ, положенія эффектны, злоди достаточно черны, добродтельные герои такъ безупречны, какъ только можно пожелать, и общія чувства гармонируютъ съ общественнымъ мнніемъ. Поэтому я пригласилъ васъ затмъ, чтобы спросить: сколько вы мн дадите за то, чтобы я поставилъ ее?

Такъ и меня нисколько не удивило бы, явись ко мн въ одинъ прекрасный день развязный джентльменъ съ заявленіемъ, что онъ находитъ Уайтропъ-Плэсъ удобнымъ вполн жилищемъ для себя и для своего семейства и пришелъ только узнать: сколько я заплачу ему за то, чтобы онъ въ немъ поселился?

Мн приходилось имть дло съ кучей кандидатовъ на мою дачу, которые несомннно питали такія воззрнія — если не выражали ихъ — на отношенія лэндлорда къ арендатору. Эти люди, проживя сезонъ въ модныхъ меблированныхъ городскихъ квартирахъ, лниво перелистываютъ осенніе нумера Times, проглядывая объявленія о загородныхъ усадьбахъ и дачахъ, которыя бы пришлись имъ по вкусу. Нельзя сказать, чтобы арендная плата составляла второстепенный вопросъ для этой джентри — большею частію съ ‘хорошими связями’ и того сорта, какой конторы агентовъ считаютъ ‘порядочнымъ’. Этотъ вопросъ для нихъ вовсе не существуетъ. Станутъ они, прости Господи, торговаться изъ-за какихъ-нибудь жалкихъ тридцати гиней, которыя имъ придется уплатить въ теченіи трехъ мсяцевъ. Они хотятъ пожить въ деревн на свобод, отдохнуть отъ городской пыли и духоты, и все, что имъ требуется — это просторный, хорошій домъ въ красивой мстности съ небольшимъ паркомъ и садомъ — gratis.

Читателю ничего не стоитъ сказать:— глупости! человкъ не можетъ воображать, чтобы кто-нибудь сталъ даромъ пускать къ себ жильцовъ въ домъ. Но, Богу извстно, что жильцы такъ безсовстно поступали со мной, что никакая жестокость не отпугнетъ меня въ обращеніи съ ними, лишь бы выбить изъ нихъ т деньги, которыя они мн должны. Провалиться мн, еслибы я не прибгнулъ относительно ихъ къ пытк, допускай только пытку конституція, но, къ сожалнію, это невозможно. Часто, часто прибгалъ я къ посредству закона, а мы вс знаемъ, чего стоитъ это прибжище, но изъ этого никогда ничего не выходило, кром судебныхъ издержекъ. Мои арендаторы обыкновенно узжали заграницу за недлю до истеченія срока аренды, они извщали меня изъ южной Франціи или изъ сверной Италіи, что, по непредвидннымъ обстоятельствамъ, должны были ненадолго отлучиться и особенно настаивали на томъ, чтобы имъ по первой же почт выслали начатую канвовую работу, забытую ими на стол въ гостиной, или точеный деревянный разрзательный ножикъ. Они такъ напыщенно толкуютъ о своихъ дрянныхъ вещахъ, точно он и не всть чего стоятъ и могутъ служить драгоцннымъ залогомъ должныхъ ими денегъ.

Одинъ джентльменъ этого сорта написалъ мн изъ моднаго приморскаго мстечка, что онъ былъ очень доволенъ Уайтропомъ и непремнно будетъ рекомендовать его своимъ пріятелямъ и знакомымъ. Этого молодца мн удалось-таки проучить. Истративъ вдвое больше противъ того, что онъ мн былъ долженъ, я упряталъ его въ тюрьму, когда онъ снова вступилъ на англійскую почву. Вы, можетъ быть, слышали про это, провинціальная радикальная газета напечатала по этому поводу статью, подъ заглавіемъ ‘Уайтропъ-Плэсъ и его владлецъ’, въ которой доказывала, во-первыхъ, что вс аристократы кровожадны и безсердечны и, во-вторыхъ, что я ни въ какомъ случа не аристократъ, и въ заключеніе очень невыгодно и непочтительно отозвалась о моемъ пив. Кром того, такъ какъ я поставилъ на счетъ моему врагу то время, которое онъ провелъ въ моемъ дом, а не только то, которое упомянуто было въ контракт, то навлекъ на себя преслдованіе за неправильный искъ и былъ радъ радехонекъ отдлаться, заплативъ пятьдесятъ фунтовъ проторей и убытковъ.

Что касается того, чтобы, описывать имущество и накладывать на него секвестръ, то какой толкъ въ этомъ? Я только самого себя подведу этимъ: мн придется описывать свое собственное имущество, да такія сокровища, какъ вышеупомянутыя: начатая канвовая работа, да разрзательный ножикъ. Все имущество такихъ арендаторовъ заключается, кажется, въ носильномъ плать, котораго у нихъ очень много, но которое законъ не позволяетъ конфисковать. Во всякомъ случа мн рдко удавалось чмъ-нибудь поживиться. Только разъ довелось мн получить движимое имущество нкоего Тильи Риккетсъ, объявленнаго по суду несостоятельнымъ должникомъ, безъ всякой профессіи и постояннаго мстожительства. Его настоящее христіанское имя было Шантильи, но я прозвалъ его Тильи для краткости и потому, что былъ довольно коротокъ съ нимъ. Онъ былъ холостякъ и спортсмэнъ, къ несчастію для меня, Плэсъ понравился ему именно потому, что представлялъ много удобствъ для охоты, для Тильи ничего не стоило проскакать десять миль, отобдать съ нами на пивномъ завод и вернуться вечеромъ домой. Онъ умлъ также шутя, за дессертомъ, намекнуть, что хорошо было бы, еслибы мы послали въ Плэсъ бочки дв нашего прекраснаго крпкаго пива, за которое онъ заплатитъ,— говорилъ онъ въ насмшку, какъ я теперь убжденъ,— уплачивая аренду. Онъ прізжалъ каждый разъ на новой лошади и большею частію съ нсколькими собаками. За Тома и Боба, двухъ небольшихъ, но свирпыхъ договъ, ему давали, уврялъ онъ, тридцать пять гиней, да онъ не продалъ. Я тогда подумалъ: дуракъ же ты! но теперь я другаго мннія о Шантильи Риккетс. У него былъ пони, Лепорелло, по его увренію, самый лучшій пони не то что въ Англіи, но и во всемъ мір — кстати, я не знавалъ человка, который бы не утверждалъ того же самаго о своемъ пони — и его тщетно убждали разстаться съ этимъ животнымъ за какую-то баснословную сумму.

Я създилъ въ Уайтропъ въ послднее время его пребыванія тамъ и нашелъ, что домъ превращенъ въ какую-то псарню. Онъ курилъ сигару, сидя въ гостиной вмст съ двумя любимыми собаками, готовившимися вступить въ бой съ крысами и все это въ гостиной. Онъ прервалъ мои справедливыя, хотя и мягкія, укоризны, сказавъ добродушно:

— Ну, ну, дорогой сэръ, я полагаю, что билетъ въ пятьдесятъ фунтовъ уладитъ это дло, когда я съ вами разстанусь, если же это вамъ покажется мало, то даю вамъ слово, что вы получите сто фунтовъ, а мое слово такъ же врно, какъ и мои деньги.

Въ послднемъ я дйствительно имлъ случай убдиться.

Мясникъ, или бакалейщикъ, или булочникъ, или вс они вмст, такъ какъ онъ всмъ былъ долженъ, упрятали Тильи въ тюрьму безъ моего содйствія. Но я, какъ лэндлордъ, понятно, первый имлъ право на его имущество. Дв лошади, за конфискацію которыхъ мн пришлось вести тяжбу съ ихъ законными владльцами, которые дали ихъ лишь на подержаніе м-ру Риккетсу, знаменитый пони и свора удивительныхъ собакъ достались мн. Я показалъ кулакъ этимъ послднимъ, причемъ имлъ въ виду скоре ихъ хозяина, нежели ихъ самихъ, но самый свирпый изъ договъ, Томасъ, схватилъ меня за икру и его оттащили отъ меня не безъ труда.

Что касается пони, то онъ разорялъ меня на овесъ впродолженіи нсколькихъ недль, пока наконецъ не былъ проданъ вмст съ собаками за четырнадцать фунтовъ.

Все это время кредиторы Тильи приставали ко мн съ своими претензіями, къ чему побуждалъ ихъ посаженный ими въ тюрьму, самъ м-ръ Риккетсъ. Онъ увренъ, что, завладвъ его пони Лепорелло, которому не было цны, я самъ сталъ его должникомъ и написалъ мн въ этомъ смысл письмо съ такимъ страннымъ постскриптумомъ:

‘Р. S.— Считаю себя вправ заявить вамъ, сэръ, что смотрю на свои настоящія неудачи какъ на нкотораго рода наказаніе за то, что я здилъ къ вамъ обдать… на пивной заводъ: никто изъ моей фамиліи, ни одинъ изъ Риккетсовъ съ незапамятныхъ временъ никогда не водился съ купцами.‘

И этотъ постскриптумъ очень былъ непріятенъ для моей милой жены, которая, говорю это съ сожалніемъ, немного щепетильна на счетъ нашей профессіи. Дача въ Уайтроп безъ сомннія непригодна для человка моей профессіи, но она была завщана мн — а вдь извстно, что даровому коню въ зубы не смотрятъ — моимъ двоюроднымъ ддушкой, который всегда не терплъ меня и — я увренъ — и въ этомъ случа поступилъ мн на зло. Злопамятный старикашка, умирая, на одр смерти, сумлъ напакостить мн на всю жизнь, завщавъ эту дачу. Онъ хорошо зналъ, будучи дловымъ человкомъ, что мн придется тратить на нее ежегодно не мене полутораста фунтовъ въ годъ, и его злобныя ожиданія оправдались.

Конечно, можно найдти добропорядочныхъ жильцовъ, но въ сущности они будутъ стоить еще дороже мн, чмъ т, которые не платятъ ни копйки. Они ничмъ недовольны въ дом и, сколько имъ ни угождай, имъ все мало.

— Въ столовой всего только два кресла, жаловался одинъ изъ нихъ, куда же, желалъ бы я знать, я посажу мою тещу?

Другому не хватаетъ столовъ, третій проситъ исправить водопроводъ, четвертый жалуется, что крыша протекаетъ, тому исправь изгородь въ парк, этому коверъ въ гостиной кажется протертымъ, у каждаго жильца свои прихоти, чистое разореніе, да и только.

Съ годъ тому назадъ со мной случился самый обидный пассажъ, какой только я испытывалъ какъ домовладлецъ. Я употребилъ вс старанія, чтобы найти покладливаго и добросовстнаго жильца. Я старательно избгалъ аристократовъ и спортсмэновъ и выбралъ жильца изъ почтеннаго, средняго сословія. Онъ былъ дльцомъ въ Сити и не умлъ бы отличить гончей собаки отъ борзой, и вдобавокъ былъ по профессіи обойный мастеръ, а по имени Стубсъ. Кром того никогда не жилъ на дач и потому не имлъ ровно никакихъ претензій. Этотъ образцовый арендаторъ держалъ препочтеннаго коба, котораго я снабжалъ сномъ по весьма умренной цн, потому что я не такой домохозяинъ, чтобы притснять хорошаго жильца. Еслибы и могла быть хоть тнь сомннія въ честности м-ра Стубса — чего не было — то одного взгляда на его лошадь было достаточно, чтобы разсять всякія сомннія. Она казалась воплощенной респектабельностью, и м-ръ Стубсъ былъ избранъ церковнымъ старостой, не проживя и пяти мсяцевъ въ моемъ дом, только благодаря достоинствамъ его коба.

Но вотъ въ одинъ прекрасный день, мой старшій сынъ, очень смтливый юноша, допущенный партнеромъ въ нашу фирму, пріхавъ въ Опти по случаю покупки хмля, подумалъ, что хорошо было бы взглянуть на обойное заведеніе м-ра Стубса и К.

Представьте же себ его ужасъ, когда онъ увидлъ ставни запертыми и на нихъ надпись ‘Продается’ громадными буквами.

— Я подумалъ, папа, говорилъ онъ мн, когда прочиталъ эти слова, что они отчасти касаются и насъ съ вами,

И такъ оно и было въ самомъ дл. Наканун своего банкротства въ Лондон, м-ръ Стубсъ и его семья покинули нашу дачу въ Уайтроп и скрылись неизвстно куда.

Передъ тмъ онъ былъ такъ низокъ, что продалъ весь мой запасъ сна и ухалъ на своемъ респектабельномъ коб и теперь, я увренъ, выбранъ въ церковные старосты гд-нибудь въ иномъ мст.

Все что я знаю о немъ, это вотъ что:

Я имлъ удовольствіе прочитать въ Times отъ послдняго сентября, слдующее объявленіе, которое, полагаю, при существующихъ обстоятельствахъ, несравненно по своей наглости даже для арендатора: ‘Въ прошлую пятницу въ По, въ Пиринеяхъ, виконтъ Кавалысантисимо обвнчался съ Луизой, дочерью Джозефа Стубса, эсквайра, бывшаго владльца Уайтропъ Гаута, въ Уайтроп’.

II.
Попугай.

Всхъ насъ въ семейств было нсколько сыновей и потому не удивительно, что среди насъ нашелся одинъ, который, во что бы то ни стало, захотлъ сдлаться морякомъ. Отецъ былъ сильно огорченъ тмъ, что его любимый сынъ не могъ найдти себ подходящихъ занятій дома, на своей родин, но непремнно пожелалъ отправиться въ невдомыя страны, о которыхъ узнаешь только изъ географіи. Мы жили въ Лондон, вблизи Темзы, къ берегу которой вела наша улица, но брату Дику, во что бы то ни стало, захотлось побывать въ Испаніи и видть Гвадалквивиръ, одно имя котораго приводитъ въ содраганіе. Въ сущности, Дикъ не былъ вовсе художникомъ, интересующимся ландшафтами, или человкомъ, жаждущимъ научныхъ познаній, онъ не былъ знакомъ ни съ однимъ изъ иностранныхъ языковъ (говоря откровенно, онъ плохо писалъ даже на родномъ язык), онъ не былъ особеннымъ почитателемъ ни Колумба, ни капитана Кука, но тмъ не мене его тянуло къ морю. Чего онъ тамъ искалъ? нетерпливо спрашивалъ отецъ, но бдный Дикъ ничего не могъ отвтить на этотъ вопросъ, такъ какъ и самъ не могъ себ хорошенько его уяснить, стоило, однако, ему прожить спокойно дома недли три, какъ уже его опять тянуло куда-нибудь въ даль: въ Камчатку, или на берегъ Мозамбикъ, или въ ерихонъ. Испаніею онъ, разумется, не могъ удовлетвориться и сдлалъ экскурсію въ Канаду, потомъ въ Гонъ-Конгъ и, наконецъ, въ Индію, откуда нашъ милый, хотя и легкомысленный странникъ, уже никогда больше не возвращался. Желтая лихорадка сразила его въ Берберахъ, и многіе изъ знавшихъ Дика пролили искреннія слезы по немъ, когда всть объ его смерти дошла до насъ. Отца это извстіе такъ поразило, что ускорило его смерть. Любопытно, что только тогда, когда Дика уже не стало, вс узнали, что въ сущности онъ былъ всеобщій любимецъ, несмотря на вс его недостатки. Разумется, у него въ карман не водилось ни одного лишняго гроша, такъ какъ онъ служилъ на судахъ простымъ матросомъ, но онъ, проживая на чужбин, не забывалъ своихъ старыхъ друзей и всегда привозилъ съ собою домой какую-нибудь заморскую бездлушку, изъ каждаго города, куда бы его ни заносила судьба. Онъ, конечно, не могъ считаться завиднымъ женихомъ при его неисправимой любви къ странствованіямъ, но былъ всегда большимъ любимцемъ женщинъ, дти же вообще просто обожали его и называли не иначе, какъ ‘дядя Дикъ’. Послднимъ посмертнымъ подаркомъ, привезеннымъ его товарищемъ уже посл смерти самаго Дика, былъ громадный черный попугай — самая уродливая изъ всхъ когда-либо виднныхъ мною птицъ! Жена моя, Люси, однако, привтствовала попугая, какъ будто бы то была райская птица, конечно, въ память Дика, отецъ же не соглашался удалить попугая изъ своей комнаты, даже и тогда, когда лежалъ уже на смертномъ одр. Должно сознаться, однако, что птица была вовсе не подходящимъ товарищемъ въ комнат умирающаго, такъ какъ она имла обыкновеніе при самыхъ неожиданныхъ случаяхъ, а больше всего среди ночи, браниться самымъ непристойнымъ образомъ. Моя жена увряла, что попугай выучился этой ужасной брани отъ матросовъ при перезд изъ Индіи въ Англію и выгораживала Дика отъ всякаго участія въ репертуар попугая. Попугай вскор сдлался тоже общимъ любимцемъ въ нашемъ семейств, и когда насъ посщало несчастье особаго рода, въ вид прибавленія семейства, и безъ того слишкомъ большаго при нашихъ скромныхъ средствахъ, то попугай и его громадная золоченая клтка все-таки составляли часть нашего имущества, хотя многіе изъ нашихъ знакомыхъ, боле разсудительныхъ, нежели чувствительныхъ, считали непростительною глупостью съ нашей стороны, что мы не хотли обратить подарокъ бднаго Дика въ презрнный металлъ. Единственнымъ послдствіемъ приращенія нашей семьи для судьбы попугая было то, что мы, изъ-за тсноты въ нашемъ помщеніи, часто вывшивали его клтку у дома на улиц, гд ему приходилось, правда, не мало терпть отъ словопреній съ уличными мальчишками. Однако онъ самъ не оставался въ долгу и отплачивалъ имъ за обиды отборными выраженіями, какія употребляются моряками, мальчишки перенимали у него эти выраженія и выучивали его взамнъ цвтамъ краснорчія нашей столицы. Въ добавокъ къ этимъ не совсмъ привлекательнымъ качествамъ попугая, надо еще причислить его невзрачный видъ съ черными какъ уголь перьями и громаднымъ клювомъ. Но мы любили нашего попугая, а отецъ, съ своей стороны, всегда повторялъ: ‘Не разставайтесь съ этою птицей, вы увидите, что она, рано или поздно, принесетъ вамъ счастье’.

И вотъ случилось, что, долго спустя посл того, какъ мой отецъ умеръ, и мои старшія дтки уже выросли и начали сами заработывать хлбъ, попугай все еще жилъ у насъ бодрымъ и невредимымъ, у него не было даже ни одного сдаго перышка, не смотря на его уже почтенный возрастъ.

Однажды, какъ разъ въ то время, когда мы снаряжали одного изъ нашихъ сыновей въ Валлисъ на мсто младшаго секретаря одной конторы и были не мало огорчены недостаткомъ денегъ на его экипировку и на путевыя издержки, мы въ первый разъ имли случай убдиться въ томъ, что присутствіе въ нашемъ дом попугая Дика (мы его окрестили этимъ именемъ въ память умершаго брата) дйствительно, какъ предвщалъ мой покойный отецъ, приноситъ намъ счастье.

— Милый Джоржъ, сказала мн жена однимъ іюньскимъ вечеромъ, какъ только я вернулся домой посл моихъ нескончаемыхъ дневныхъ трудовъ,— если ты очень нуждаешься въ пятнадцати гинеяхъ, то я знаю, гд ихъ можно бы раздобыть…

Однако голосъ жены, когда она говорила это, звучалъ не такъ радостно, какъ можно было бы ожидать, судя по смыслу словъ, и я понялъ, что въ ея план есть и загвоздка.

— Прекрасно, Люси, но что же нужно сдлать, чтобы получить эти деньги? отвчалъ я, — такая сумма была бы, понятное дло, какъ нельзя больше кстати въ эту минуту, но…

— Это врно, отвчала со вздохомъ жена, но, все-таки, Джоржъ, мы еще не такъ бдны, чтобы продать нашу славную птицу даже и за такую солидную сумму. Послушай, милый, мн предложили не мене какъ пятнадцать гиней за Дика! Признаюсь откровенно, еслибы который-нибудь изъ нашихъ дтей былъ боленъ и необходимо было бы истратиться на дорогія лкарства, или перевезти дтей куда-нибудь къ морю, или на воды, то я и не задумалась бы объ этомъ, но, Джоржъ, мы всми правдами и неправдами ухитрились-таки кое-какъ почти уже снарядить нашего мальчугана въ путь, и мн кажется, что… Что ты объ этомъ думаешь, Джоржъ?

Моя жена смотрла на меня нершительно и спрашивала моего совта, но я зналъ, что она не простила бы мн, еслибы я сталъ настаивать на продаж Дика, поэтому я благоразумно отвчалъ, что объ этомъ нечего и думать, что съ Дикомъ мы, конечно, никогда не разстанемся, потомъ я, все-таки, поинтересовался узнать, какимъ образомъ моей жен сдлали подобное предложеніе?

— Сегодня утромъ, отвчала Люси, когда я въ послдній разъ просматривала платье и вещи нашего милаго сына, служанка пришла мн сказать, что какая-то дама желаетъ меня видть. Войдя въ залу, я увидала особу въ траур, она сидла передъ нашимъ попугаемъ, любовалась имъ и восхищалась точно дикарка передъ идоломъ. Оказывается, что она сняла клтку съ гвоздя несмотря на то, что Дикъ все время осыпалъ е самою неприличною бранью, онъ не переставалъ браниться и тогда, когда я вошла.

— Сударыня, простите меня! вскричала моя гостья, но эта прелестная птица…

— Молчать, молчать, старая карга, неистово вопилъ Дикъ.

— Его поразительныя умственныя способности, продолжала вдова, превосходятъ всякое вроятіе! Нужно вамъ сказать, сударыня, что я обожаю попугаевъ, въ особенности же такихъ черныхъ попугаевъ, къ тому же мой покойный мужъ всегда и во всемъ предпочиталъ черный цвтъ, и еслибы, съ вашего согласія я могла бы какъ-нибудь пріобрсти эту птицу, то…

— За бортъ! Катай его! Чортъ меня побери! кричалъ Дикъ.

— Я съ радостью заплатила бы за нее солидную сумму. Разумется, съ моей стороны это очень безцеремонно, я не имю никакого права длать вамъ подобное предложеніе… Я чувствую себя передъ вами въ фальшивомъ положеніи, но, тмъ не мене, тайный голосъ, изъ-за гроба, шепчетъ мн…

— Топи корабль! кричалъ Дикъ, кувыркаясь на своемъ золоченомъ кольц. Руби мачты! Чортъ возьми! Вотъ такъ штуки!

— Этотъ загробный голосъ, продолжала вдова, спокойно выждавшая, пока Дикъ немного успокоился, шепчетъ мн: ‘Кули этого попугая, покупай его вмст съ его клткою! Неси его къ себ домой и будь къ нему добра’. Скажу вамъ откровенно — я не въ силахъ противиться этому голосу, этому внушенію моего покойнаго мужа! Я ршаюсь тотчасъ же привести въ исполненіе желаніе усопшаго друга: предлагаю вамъ пять фунтовъ стерлинговъ за птицу и два фунта за клтку, я думаю, что вы найдете это предложеніе недурнымъ, и мы на этомъ покончимъ дло.

При этихъ словахъ моя гостья открыла кошелекъ и выложила деньги на столъ.

— Скажу теб по правд, Джоржъ, продолжала жена, золото показалось мн очень соблазнительнымъ, но я только мелькомъ взглянула на него, поблагодарила незнакомку и просила ее положить деньги обратно въ карманъ, заявивъ ей, что мы не разстанемся съ нашимъ попугаемъ, такъ какъ онъ служитъ для насъ памятью объ умершемъ брат.

— Послушайте, я вамъ дамъ десять гиней за птицу и пять за клтку, сказала постительница, тотчасъ же удвоивая сумму, лежавшую предо мною на стол. Одну минуту я колебалась, обольщенная блескомъ золотыхъ монетъ, въ голов у меня пронеслась цлая вереница вещей, которыя я могла бы на эти деньги купить для тебя, Джоржъ, для дтей, и я не знала, что мн длать?

— Ай, ай, ай, бдный попка! Вотъ такъ штуки! Прощай, Дикъ! Ай, ай, ай! жалобно кричалъ нашъ старый попугай. За бортъ его! За бортъ дурака!

— Извините меня, сударыня, сказала я ршительно, я положительно не могу продать вамъ попугая, и прошу васъ, не искушайте меня больше вашими предложеніями…

— И ты прекрасно поступила, Люси, отвчалъ я, цлуя ее и стирая губами съ ея щеки скатившуюся изъ глазъ слезинку. Посл этого, разумется, твоя странная постительница убралась по-добру по-здорову домой?

— Нтъ, возразила жена, и не подумала, и мн остается передать теб самую загадочную часть разсказа, которая, можетъ быть, всего ближе касается насъ съ тобою. ‘Если вы не желаете продать вашего попугая, сказала вдова, повидимому, не особенно смущаясь моимъ отказомъ, то не согласитесь ли одолжить мн его на одну недлю въ наступающемъ август мсяц? За это любезное одолженіе я вамъ предлагаю десять гиней’.

— Одолжить нашего попугая на одну недлю, Люси, да это Богъ знаетъ что такое!

— Тмъ не мене, Джоржъ, она ясно высказала такое желаніе и я отвчала, что переговорю объ этомъ съ тобою. За отвтомъ она явится къ намъ завтра утромъ въ десять часовъ.

Сначала я подумалъ, что эта вдова не въ своемъ ум и что пунктъ ея помшательства — это покупка черныхъ попугаевъ, поэтому я ршилъ отказать ей и тмъ отдлаться отъ ея назойливой просьбы. Мн приходили въ голову самыя нелпыя мысли, въ род, напр., того, что эта женщина замышляетъ недоброе противъ бднаго Дика, можетъ быть, думалъ я, она любитъ сть мясо попугаевъ и намревается полакомиться бднымъ Дикомъ. Въ такомъ случа мн трудно было бы привлечь эту ужасную женщину къ суду и тмъ успокоить свою совсть. Обдумавъ, однако, всю эту исторію, я ршился лично переговорить съ странною дамою, прежде нежели отказаться отъ выгодной сдлки. На другое утро я остался дома доле обыкновеннаго съ цлью повидаться съ таинственною гостьей. Когда часы пробили десять и она позвонила у нашихъ дверей, я просилъ служанку не отпирать, пока я не успю разглядть сквозь окно нашей гостиной пришедшую даму.

На вдов былъ надтъ чепчикъ, обрамлявшій спокойное ршительное лицо, ея синіе холодные глаза и общій видъ говорили въ пользу того, что наша постительница обладала полнымъ разсудкомъ, ея голосъ, когда она говорила со служанкой, звучалъ спокойно и сдержанно, платье и общій видъ обличали порядочность и даже зажиточность этой особы. Если можно вообще сколько-нибудь судить о людяхъ но вншности, я нашелъ, что эта женщина отнюдь не съумасшедшая и не бдная — два пункта, которые по весьма понятнымъ причинамъ, всего больше интересовали меня.

— Вы г-нъ Вильсонъ, сказала эта дама, входя въ мой салонъ. Очень рада, что могу переговорить съ вами лично. Вроятно вамъ уже извстно, что я предложила вашей жен десять гиней за то, чтобы она мн одолжила на короткое время вашего чернаго попугая, я желаю получитъ его отъ васъ на одну недлю отъ 6 до 13 августа. Полагаю, что такой платы довольно за прокатъ какой угодной птицы!

— Сударыня, возразилъ я, вы совершенно правы, тмъ не мене, однако, сознаюсь, ваше предложеніе такъ необыкновенно, что вы должны извинить мою нершительность.

— Если вы желаете получить какія-либо свднія о моей личности, то я могу вамъ сообщить, что моя фамилія — Гбль, я живу въ Питъ-Стритъ, No 884. Я была экономкою у покойнаго генерала сэра Фидль-Фадля, въ теченіи двадцати лтъ, моими банкирами состоитъ фирма Тшальдъ и К. Если же вы непремнно желаете узнать причину, которая вынуждаетъ меня прибгнуть къ вамъ съ просьбой на счетъ попугая, то предупреждаю васъ, что въ этомъ вы должны разочароваться,— этого вы не узнаете никогда! Но, послушайте, перестаньте отнкиваться! Я вамъ сейчасъ же заплачу впередъ пять гиней въ вид задатка и для того, чтобы убдить васъ въ томъ, что не шучу. Чего же вамъ больше нужно отъ меня?

— Вы правы, сударыня — тутъ нечего больше толковать, сказалъ я, принимая деньги со стола. Я совершенно удовлетворенъ тмъ, что вы сказали. Предположимъ, однако, что до августа нашъ бдный попугай околетъ…

— Трусъ, трусъ, кричалъ Дикъ. Топи корабль! Вс ко дну! Спасайся, кто можетъ!

Я невольно засмялся надъ этой остроумной выходкой Дика, но вдова и бровью не повела. Если попугай околетъ, сказала она, то оставьте себ этотъ задатокъ. Достаточно и того, что бдные люди часто бываютъ обмануты въ своихъ ожиданіяхъ, возвратить же задатокъ обратно…— Нтъ, это было бы уже несправедливо! Теперь мы, кажется, переговорили обо всемъ. Остается мн только сказать вамъ, что я желаю, чтобы все сказанное здсь оставалось между нами. Это можетъ вамъ показаться страннымъ, но я, вдь, готова платить деньги за свои странныя фантазіи! Я желала бы также, чтобы вы или ваша жена лично доставили мн попугая и отвезли его обратно домой по истеченіи назначеннаго срока, за этотъ трудъ я прибавлю одну еще лишнюю гинею.

Вслдъ за тмъ, вдова простилась съ нами и готова была уже удалиться изъ комнаты, какъ вдругъ у самой двери, которую я открылъ для нея, она обернулась ко мн и сказала: ‘Ахъ, да кстати, мн ужасно не нравится имя Дикъ, это очень вульгарно! Не возьметъ ли кто изъ вашихъ милыхъ дтокъ на себя трудъ выучить попугая называть себя ‘Томми’ и вообще почаще повторять: ‘Бдный Томми! Томми бдняжка’! Вдь этого не особенно трудно добиться, а вотъ и маленькій подарокъ будущему учителю Томми’.

Затмъ м-съ Гбль быстро удалилась, оставивъ въ рукахъ у моей жены полъ-соверена, который былъ завернутъ въ тонкую серебряную бумажку. Когда наша постительница ушла, мною вновь овладло сомнніе относительно нормальности ея умственныхъ способностей. ‘Она положительно не въ здравомъ ум, разсуждалъ я, чего она хочетъ, бросая золото направо и налво и утверждая, что имя ‘Томми’ аристократичне нежели имя Дикъ’!

Съ практической точки зрнія, однако, мы ничего не могли возразить противъ того направленія, которое приняло ея помшательство, а потому, узнавъ по справкамъ, наведеннымъ у названныхъ ею солидныхъ лицъ, что она была особа состоятельная, мы ршили въ точности исполнить ея желанія. Нашъ младшій сынъ, побужденный щедростью общанной награды, усердно занимался обученіемъ попугая, пока не окончилъ воспитанія несчастной птицы, и Дикъ, хотя — говоря по совсти,— и не совсмъ забылъ свое старое имя, но научился звать себя также и новымъ вперемежку съ своими обычными прибаутками. Когда же наступилъ назначенный срокъ — 6-ое августа, то я отвезъ попугая въ Питъ-Стритъ и доставилъ его благополучно туда, несмотря на сильный протестъ Дика, полагавшаго, по всей вроятности, что его отправляютъ обратно въ Индію. Согласно условію, я похалъ за Дикомъ тринадцатаго числа и привезъ его домой въ вожделнномъ здравіи, въ карман же у меня лежало шесть фунтовъ стерлинговъ, не говоря уже о данныхъ за извощика. Ни одно перышко Дика не было повреждено, онъ былъ такъ же безобразенъ, какъ и тогда, когда ухалъ отъ насъ, но его безобразіе нисколько не увеличилось — что, впрочемъ, было бы довольно трудно! Что могъ онъ длать въ свое отсутствіе, чтобы окупить заплаченную за него сумму денегъ,— мы однако ни какъ понять не могли? Если же мы обращались прямо къ нему съ разспросами, то онъ неизмнно отвчалъ однимъ и тмъ же двусложнымъ существительнымъ: ‘Фидль-Фадль’, такой отвтъ ставилъ насъ окончательно въ тупикъ, пока мы не припомнили, что этимъ именемъ вдова называла того генерала, у котораго служила экономкою, и мы поняли, что это существительное служитъ только новымъ вкладомъ въ словарь нашего Дика.

Посл перваго удачнаго дебюта Дика прошло не мене пятнадцати лтъ, въ теченіе которыхъ я ежегодно отвозилъ попугая въ Питъ-Стритъ и неизмнно получалъ за него, изъ прежняго источника, одиннадцать гиней годовой платы. Разумется, за все это время мы съ женою не мало страдали отъ неудовлетвореннаго любопытства, но за исключеніемъ этого маленькаго неудобства, могли только благословлять нашего мрачнаго друга. Нужно сказать, однако, что наши денежныя сношенія съ г-жею Гбль нисколько не сблизили насъ съ этою почтенною особою, она принимала и отпускала меня съ одинаковою ледяною холодностью, если же мн случалось встртиться съ нею на улиц, то она неизмнно обращалась ко мн съ двумя стереотипными вопросами: сперва она спрашивала о здоровь Томми-Дика, а потомъ уже о здоровь моей жены.

Когда наступилъ шестнадцатый годъ со времени нашего знакомства съ г-жего Гбль, однимъ лтнимъ мсяцемъ, насъ неожиданно навстили двое незнакомыхъ джентльменовъ, посщеніе которыхъ по своимъ послдствіямъ было едва-ли не удивительне нежели появленіе у насъ таинственной вдовы. Это случилось въ одинъ изъ субботнихъ вечеровъ, когда я уже возвратился домой, такъ какъ въ этотъ день я кончилъ свои занятія въ контор раньше обыкновеннаго. Моя жена не разъ утверждала, что мое присутствіе дома въ этотъ день было счастливою случайностью, иначе она подумала бы, что все, что произошло, было какимъ-то сномъ.

Пусть самъ читатель разсудитъ, насколько справедливы, при данныхъ обстоятельствахъ, были слова моей жены.

Названные два джентльмена въ безукоризненныхъ черныхъ сюртукахъ, позвонивши у моего параднаго входа, сняли съ обычнаго гвоздя у окна нижняго этажа нашего дома стараго попугая и внесли клтку съ собою въ нашу гостиную.

— Прошу извинить нашу безцеремонность, сказалъ старшій изъ двухъ мужчинъ, который носилъ туго накрахмаленный блый галстукъ и имлъ видъ адвоката или длопроизводителя, но нужно вамъ объяснить, что Томми нашъ старинный другъ, могу даже безъ преувеличенія сказать, что наше знакомство съ Томми началось еще гораздо раньше вашего.

— Въ такомъ случа, джентльмены, возразилъ я, вы должны были познакомиться съ нимъ еще во время пребыванія Томми на родин — въ Индіи?

— Что до меня касается, сказалъ другой незнакомецъ, вншній видъ котораго, съ высоко поднятою головой, обличалъ въ немъ бывшаго военнаго, то я, дйствительно, познакомился съ Томми еще въ бытность мою въ Индіи. Генералъ Фидль-Фадль выигралъ Томми въ пикетъ у генералъ губернатора Барбадосса въ сумм пятидесяти гиней.

— Я полагаю, однако, что генералъ впослдствіи не разстался бы съ Томми и за тысячу фунтовъ стерлинговъ, что вы на это скажете, маіоръ? возразилъ другой джентльменъ.

— Вотъ какъ! воскликнулъ я, думая про себя, что генералъ, вроятно, въ конц концовъ значительно поубавилъ свою цну, иначе попугай никогда не попалъ бы въ руки моего брата Дика, вдь не укралъ же онъ попугая у генерала! Эта мысль такъ отвлекла меня отъ дйствительности, что я въ теченіе нсколькихъ минутъ не могъ хорошенько сообразить, о чемъ говорили мои собесдники.

— Джоржъ, джентльмены у тебя спрашиваютъ, отчего Томми забылъ военныя команды, сказала моя жена, толкая меня въ локоть. Потомъ она прибавила шопотомъ: Ради Бога, постарайся ихъ поскоре выпроводить отсюда, они положительно оба спятили съ ума!

— Военныя команды! вскричалъ я, но я до сихъ поръ не зналъ, что нашъ попка иметъ какое-либо понятіе объ нихъ.— Дикъ! Дикъ, сказалъ я, обращаясь къ попугаю и желая какъ-нибудь замять разговоръ, отчего ты никогда не повторяешь военныя команды?

— Дуракъ, дуракъ, неистово кричалъ Дикъ! Топи корабль! Бей капитана! За бортъ его! За бортъ!

— Вотъ что меня поражаетъ, сказалъ бывшій военный, пожимая плечами, гд Томми могъ выучиться всмъ этимъ морскимъ терминамъ, которые онъ, кстати будь сказано, иногда приправляетъ невозможными ни въ одномъ порядочномъ обществ выраженіями? Сэръ Фадль былъ очень разборчивъ въ дл обученія Томми. Попугай даже никогда не покидалъ каюту генерала во время перезда изъ Индіи на родину.

— Вроятно, какой-либо изъ юнговъ ради шалости научилъ его этимъ непристойнымъ выраженіямъ тайкомъ отъ всхъ, возразилъ другой джентльменъ. Но позвольте узнать, м-ръ Вильсонъ, почему вы называете попугая Дикомъ?

— Потому что это его настоящее имя, отвчалъ я просто, другой причины у меня нтъ никакой.

— Нтъ, вы ошибаетесь, отвтилъ авторитетно господинъ въ бломъ галстук, его имя Томми, такъ онъ зовется уже слишкомъ сорокъ лтъ, онъ обозначенъ подъ именемъ Томми и въ духовномъ завщаніи генерала. Я увренъ въ томъ, что мой покойный другъ сэръ Фадль былъ бы очень недоволенъ тмъ, что попугая зовутъ Дикомъ. Вы положительно не должны поощрять попугая къ безсмысленному вольнодумству. У насъ въ Англіи принято свято исполнять желаніе умершихъ также, какъ еслибы они были въ живыхъ. Однако, въ общемъ, за исключеніемъ этого маленькаго обстоятельства, я долженъ сказать, м-ръ Вильсонъ, что мы ничего не иметъ противъ вашего ухода за птицею покойнаго генерала, скажу, даже, наоборотъ, что мы чрезвычайно довольны вашими попеченіями о Томми. Покойная г-жа Гбль не даромъ утверждала, что она не знаетъ никого другаго, кто бы такъ добросовстно сталъ бы ухаживать за старымъ любимцемъ сэра Фидль-Фадль. Не разъ, когда намъ случалось быть у нея въ неурочное время, она намъ говорила, что бдный Томми находится на вашемъ попеченіи для возстановленія его здоровья, и надо сознаться, вы всегда его доставляли домой въ вожделнномъ здравіи. Теперь же когда г-жи Гбль уже нтъ больше на свт… разв вы еще ничего не слыхали о ея смерти? Она умерла уже дней десять тому назадъ… Теперь мы не знаемъ никого, кром васъ, кто бы могъ взять на себя попеченіе о старомъ попуга генерала. Мы явились сюда сегодня только съ цлью удостовренія личности попугая. Теперь мы будемъ имть честь явиться къ вамъ, м-ръ Вильсонъ, каждое 12 число августа мсяца — вы, вроятно, припомните, маіоръ, что это всегда было счастливымъ днемъ для генерала? Затмъ, м-ръ Вильсонъ, позвольте вамъ пожелать всего хорошаго и раскланяться съ вами. Позвольте мн также воспользоваться этимъ удобнымъ случаемъ, чтобы поздравить васъ съ починомъ, т. е. съ первымъ взносомъ вашего новаго годоваго дохода, дай Богъ, чтобы вамъ еще долго пришлось пользоваться этою доходною статьей. При этомъ джентльменъ сунулъ мн въ руку конвертъ и съ важностью медленно ретировался вмст съ своимъ чиннымъ компаньономъ. Я слдилъ за ними, когда они медленно удалялись отъ нашего дома. Они очевидно были въ полномъ обладаніи своими умственными способностями, одинъ изъ нихъ подозвалъ извощика и простился съ своимъ товарищемъ церемонно любезнымъ поклономъ, какъ будто-бы они сходились только для какого-либо дла, которое временно ихъ сблизило.

Къ тому времени жена моя была доведена уже почти до истеричнаго состоянія. Я вскрылъ конвертъ, отданный мн незнакомцемъ и вынулъ вложенный въ него чекъ на сто гиней звонкою монетою.

Конечно въ однхъ только арабскихъ сказкахъ можно встртить нчто подобное этому приключенію!

— Который часъ? нетерпливо вскричалъ попка, конечно, крайне озадаченный молчаніемъ, въ которое впали его хозяева.

— Умная птица, сказалъ я, сама мудрость глаголетъ твоими устами! Вотъ уже половина третьяго, а контора Тшальда закрывается ровно въ три часа, у меня остается одна минутка времени!

Я пришелъ въ контору какъ разъ во-время, чтобы представить свой чекъ, по которому мн была выдана сполна вышеозначенная сумма денегъ.

Тогда я отправился домой съ такимъ капиталомъ, какой никогда еще не лежалъ въ моемъ карман. Разумется, меня немного смущала мысль, что полученныя мною деньги какимъ-то страннымъ образомъ попали мн въ карманъ, но, вдь, не даромъ же отецъ всегда утверждалъ, что наслдство Дика принесетъ намъ счастье. Я былъ въ такомъ расположеніи духа, что охотно готовъ былъ принять все, что бы только мн ни готовила щедрая судьба, не ломая себ голову догадками, откуда мн выпадаетъ на долю вся эта благостыня? Я даже положительно нисколько бы не удивился, еслибы, придя домой, меня тамъ ожидалъ курьеръ отъ королевы, чтобы вручить мн патентъ на званіе лорда! И все это потому, что я, по велнію судебъ, оказывался счастливымъ владльцемъ несравненнаго чернаго попугая! Счастливый и довольный, я направился домой, но, на самомъ дл, оказалось, что вмсто королевскаго курьера меня ожидалъ швейцаръ изъ Лондонскаго отеля съ письмомъ, ему было велно не уходить отъ меня безъ отвта и подождать, въ случа если меня не окажется дома.

Содержаніе записки было слдующее:

‘Милостивый государь! Я совершенно упустилъ изъ памяти, при моемъ свиданіи съ вами, вмст съ маіоромъ Мордаксъ, вручая вамъ первый взносъ годоваго содержанія за попеченія о попуга, попросить вашей подписи къ прилагаемому документу. Прошу васъ теперь исправить эту ошибку и возвратить прилагаемую бумагу съ моимъ посланнымъ. Вашъ покорнйшій слуга Натальель Понсе’.

Упомянутый документъ гласилъ слдующее:

‘Я нижеподписавшійся (имя рекъ) получилъ отъ Матью Мордаксъ эсквайръ и Натаньеля Понсе (присяжнаго повреннаго) душеприкащиковъ покойнаго генерала сэра Фидль-Фадль, сто гиней, что составляетъ ежегодный взносъ суммы, завщанной вышеупомянутымъ генераломъ на содержаніе его чернаго попугая Томми’.

Эти ужасныя слова тотчасъ же обнаружили источникъ нашего благополучія, также ясно, какъ фонарь полисмэна бросаетъ свтъ на какія-либо орудія насилія во время уличной схватки. Подавленный сознаніемъ, что мн придется волею-неволею разстаться съ моимъ маленькимъ состояніемъ, упавшимъ мн какъ бы прямо съ неба, я тотчасъ же пустился въ путь вмст съ швейцаромъ отеля. Мн показалось чрезвычайно несправедливымъ и жестокимъ, что такимъ неожиданнымъ образомъ я лишаюсь законнаго права на эти сто гиней, такъ какъ я уже смотрлъ на эти деньги какъ на свою неотъемлемую собственность! При свиданіи съ г-немъ Натаньелемъ Понсе, я, безъ всякой утайки, объяснилъ ему вс подробности этой исторіи съ попугаемъ и имлъ удовольствіе видть, что онъ безусловно поврилъ мн и не считалъ меня сообщникомъ въ этомъ подлог.

— Ваше поведеніе безукоризненно во всемъ этомъ дл, м-ръ Вильсонъ, сказалъ онъ, еслибы не ваша достойная всякой похвалы высокая честность, то весьма вроятно, что мы выплачивали бы вамъ по сто гиней въ теченіе еще многихъ, многихъ лтъ. Во всякомъ случа покойная г-жа Гбль выманила у насъ обманнымъ путемъ весьма значительную сумму въ теченіе этихъ пятнадцати-шестнадцати лтъ, съ тхъ самыхъ поръ, однимъ словомъ, какъ она брала у васъ на прокатъ вашего попугая, который, очевидно, долженъ былъ служить замстителемъ умершаго любимца генерала. Насколько помнится, была даже такая экономка, которая ухитрилась въ теченіе цлыхъ полгода скрывать смерть одного англійскаго епископа, съ цлью получить ассигнованный ему доходъ, она ухитрилась даже ежедневно вывозить его кататься — т. е. не его, а нчто въ род манекена, одтаго въ его одяніе и похожаго на него! Что же до васъ касается, м-ръ Вильсонъ, то, понятное дло, съ васъ мы не потребуемъ возврата тхъ денегъ, которыя были уплачены вамъ обманувшей наше довріе женщиной, но я долженъ, во всякомъ случа, принять у васъ обратно т сто гиней, которыя я самъ имлъ честь вамъ вручить… Обо всемъ этомъ дл будетъ доложено наслднику генерала, который, разумется, будетъ очень доволенъ, что эта неудобная статья расхода уже фактически больше не существуетъ. Насколько мн лично извстно, наслдникъ генерала Фидль-Фадль благородный человкъ и приметъ къ сердцу ваше разочарованье и суметъ оцнить благородство вашего поступка.

Въ конц-концовъ, хотя мн и не суждено было получать пожизненную пенсію за то, что я содержалъ своего же собственнаго попугая, однако я черезъ нсколько дней получилъ обратно чекъ въ сто гиней ‘въ знакъ признательности и уваженія Фрэнсиса Фадль, эсквайра’, другими словами, меня благодарили за то, что я оказывался мене безчестнымъ нежели г-жа Гбль!

Не мудрено, что она такъ настоятельно заботилась о пребываніи у нея нашего попугая въ теченіе восьми дней въ август мсяц! Не мудрено, что ей имя Дикъ казалось вульгарнымъ и что она предпочитала имя Томми! Но кто торжествовалъ при разршеніи этой загадки — такъ это моя жена! Она хвастала тмъ, что сумла такъ стойко отказаться отъ соблазна разстаться навсегда съ Дикомъ, не смотря на предложенную за него цну въ пятнадцать гиней.

— Ты видишь, говорила она, какъ мы вознаграждены за то, что послушались голоса совсти и сберегли подарокъ умершаго брата! Еслибы мы поступили иначе, то никогда не получили бы такую солидную сумму въ вид процентовъ на нашъ капиталъ!

— Врно, Люси, сказалъ я, еслибы ты продала попугая, то поступила бы не лучше той мудрой хозяйки, которая зарзала попугая, чтобы завладть его золотыми яйцами…

— То былъ не попугай, а курица, Джоржъ, поправила меня жена.

— Фидль-Фадль, чортъ возьми! Неистово закричалъ, въ заключеніе разговора, нашъ умный черный попугай.

III.
Неудавшійся обдъ.

Часто слышали мы отъ людей добропорядочныхъ конечно, но не особенно оригинальныхъ, что погода вообще стала гораздо хуже, а зима въ частности гниле сравнительно съ временемъ, когда они были дтьми. Дло въ томъ, что въ ребяческій періодъ жизни игра въ снжки является настоящимъ событіемъ и оставляетъ неизгладимый слдъ въ памяти, тогда какъ въ послдующее время проходитъ незамченной (потому ли, что взрослые больше въ ней не участвуютъ, или потому, что живутъ въ Пель-Мел, гд полиція не дозволяетъ), а потому людямъ кажется, что ея и вовсе не существуетъ.

Другое явленіе, представляющееся имъ безпримрнымъ — это туманъ. Прошлый Рождественскій сочельникъ, напримръ, былъ совсмъ такой, какъ онъ всегда бываетъ въ Лондон, но это не мшало цлой толп людей восклицать:— ну видано ли и слыхано ли, чтобы была такая погода!

Замчаніе, конечно, само по себ безвредное, но никакого значенія въ смысл вклада въ науку о метеорологіи оно не представляетъ.

Самъ лично я видлъ или, врне сказать, испытывалъ гораздо боле густые туманы. Я помню одинъ ноябрьскій день, лтъ двадцать тому назадъ, когда мракъ былъ такъ непроницаемъ, что вы бы не увидали своей собственной руки, хотя бы она была облечена въ блую перчатку. Послднее сравненіе пришло мн на умъ потому, что я былъ тогда молодъ (притомъ вовсе не суетенъ) и имлъ обыкновеніе носить блыя перчатки.

Жена и я только-что обзавелись своимъ домикомъ и какъ разъ на бду ждали гостей къ обду въ этотъ злополучный вечеръ. Всего, включая насъ двоихъ, должно было ссть за столъ четырнадцать персонъ,— для насъ это была цлая коммисія, и моя жена (я говорю про мою покойницу, первую жену) была даже въ тревог по этому случаю. Мужчина — себялюбецъ, мужчина — чуждъ этимъ треволненіямъ, онъ по утру отправляется по своимъ дламъ, или по крайней мр онъ такъ утверждаетъ, среди дня заходитъ въ клубъ и возвращается домой передъ обдомъ ровно за столько минутъ, сколько ему нужно, чтобы переодться, словно ничего особеннаго не предстоитъ. Но женщина — любящая, хлопотливая женщина — должна обо всемъ позаботиться.

Въ десять часовъ я отправлялся въ Сити, сдлавъ все то, чего отъ меня въ прав были ожидать дома, а именно распорядившись на счетъ вина: ‘помри’ для дядюшки Мильстона, который могъ пить шампанское только такое-же сухое, какъ и его собственная персона, и даже и тогда ругая его, боле крпкіе сорта для Тифина, полковника остъ-индской арміи, да могу также прибавить и для его жены, которая съ усердіемъ попивала винцо и только хорошла отъ того. Однако наружность обманчива и, быть можетъ, есть основаніе въ слухахъ, указывающихъ на вдову Клико, какъ на одну изъ причинъ преждевременнаго переселенія полковницы Тифинъ въ Елисейскія поля. Имлось, помнится мн, въ запас кюрасо для одного юнаго гвардейскаго прапорщика.

Въ 10 ч. 15 м. пришла телеграмма отъ дядюшки: ‘погода и мой бронхитъ никакъ не позволяютъ мн пріхать сегодня къ вамъ обдать, милая Эленъ’.

Ударъ былъ тяжкій, такъ какъ обдъ давался въ честь стараго джентльмена, отъ котораго мы ждали великихъ (и вполн законныхъ) милостей, и теперь неизбжно было дать другой обдъ. Хуже всего въ глазахъ бдняжки жены, очень суеврной, было однако то, что теперь насъ должно ссть за столъ тринадцать человкъ.

Положеніе было затруднительно, такъ какъ только пріятеля можно было пригласить въ такой короткій срокъ.

Люди склонны обижаться, считая, что ихъ приглашаютъ ‘случайно’, если приглашеніе послдуетъ не заблаговременно.

Въ Париж мы могли бы пригласить четырнадцатаго, т. е. джентльмена, избравшаго своей профессіей эту роль, но мы были не въ Париж (хотя въ такой день этого нельзя было видть), а въ Лондон. Человкъ, обремененный многочисленнымъ семействомъ, вышелъ бы изъ затрудненія, посадивъ за столъ одного изъ сыновей подростковъ, но у насъ пока было одно дитя, не дожившее еще до двухлтняго возраста и вдобавокъ двочка.

Жена моя (хотя она и объявила мн, что совсмъ сбилась съ ногъ съ этимъ обдомъ) однако нашлась. Она вдругъ вспомнила о существованіи нкоего сэра Перси Литтона, котораго обычно игнорировала. То былъ юный джентльменъ безъ особаго положенія въ свт и снискивалъ неврное пропитаніе литературнымъ трудомъ. Нкоторые находили его забавнымъ, жена же моя считала его болтуномъ, и только. Онъ былъ охотникъ до чужихъ обдовъ и славился своими анекдотами. Говорили, что онъ записывалъ имена всхъ лицъ, съ которыми обдалъ, а также и исторіи, которыя онъ имъ разсказывалъ, чтобы не повторяться. Не знаю, такъ ли это было, знаю только, что онъ записывалъ заглавія самыхъ анекдотовъ, такъ какъ однажды онъ забылъ такой списокъ у насъ въ столовой подъ стуломъ. Но при существующихъ обстоятельствахъ лучше было заполучитъ м-ра Литтона, чмъ никого, нельзя было оставить пустаго стула, точно для тни Банко, да и кто бы повелъ къ столу старуху леди Уаллонъ. Притомъ можно было съ увренностью предположить, что онъ никуда не отозванъ.

— Онъ обими руками ухватится за приглашеніе, утверждала жена.

И, свъ за столъ, написала пригласительную записку на розовой бумажк и въ соотвтствующемъ тон:

‘Любезный м-ръ Литтонъ,— я знаю, что вы завалены приглашеніями и что врядъ-ли можно разсчитывать на то, что вы свободны сегодня вечеромъ. Но мы только-что получили телеграмму, что одинъ изъ ожидавшихся нами гостей захворалъ. Я не спрашиваю, можете ли вы занять его мсто — потому что нтъ такого мста, котораго бы вы не могли занять съ блескомъ — но хотите ли оказать намъ большое одолженіе и присоединиться къ нашей маленькой компаніи? Ваша давнишняя дружба съ мужемъ служитъ мн единственнымъ извиненіемъ за такое несвоевременное приглашеніе. Пожалуйста отвтьте ‘да’ съ подателемъ этой записки’.

И усердно росписалась ‘искренно преданная вамъ’ и пр.

Какъ моя жена и ожидала, м-ръ Литтонъ съ величайшимъ удовольствіемъ былъ готовъ избавить нашу компанію отъ непріятности ссть за столъ въ числ тринадцати персонъ, и успокоилась на счетъ судьбы нашего обда.

Вернувшись домой, я не счелъ нужнымъ смущать ее перечисленіемъ всхъ затрудненій, какія встртилъ на пути, хотя они были и многочисленны, и велики. Во-первыхъ, туманъ въ город былъ подобенъ густой, но отнюдь не блой шерсти. Я дошелъ съ однимъ знакомымъ пшкомъ до Чарингъ-Кроса крпко обнявшись съ нимъ, и мы изображали изъ себя нчто въ род двухглаваго орла при переход черезъ улицы. Одинокій путникъ (если только онъ не былъ косъ) рисковалъ быть раздавленнымъ или даже растоптаннымъ, переходя съ одной стороны улицы на другую.

Прощаніе было трогательно какъ прощаніе друзей, не надящихся больше увидть другъ друга, да по правд сказать и не видящихъ другъ друга и въ ту минуту. Онъ пропалъ въ ‘бездонномъ мрак’ улицы, ведущей на станцію желзной дороги и, повидимому, немедленно попалъ подъ колеса призрачной фуры, по крайней мр я слышалъ крикъ, но туманъ заглушалъ вс звуки.

Что касается меня, то я жилъ около Сен-Джемсъ-Стрита, въ какой-нибудь полумил разстоянія, но идти приходилось ршительно ‘ощупью’, и стоило только остановиться, чтобы тотчасъ же почувствовать, какъ съ разбга налеталъ какой-нибудь прохожій. Единственнымъ спасеніемъ было нести зонтикъ подъ мышкой и когда его кончикъ упирался въ что-нибудь мягкое, въ род человческаго живота, восклицать:

— Ну, ну, потише! куда лзете!

И прежде чмъ встрчный успвалъ опомниться, новый прохожій налеталъ на него и на него изливалась ругань жертвы. Но и этотъ способъ представлялъ свои опасности и я радъ былъ, когда меня слегка задло (точно кошка лапкой) колесо омнибуса, направлявшагося въ Пикадилли, и я въ него слъ. Хотя я былъ очень щепетиленъ въ т времена, но при существующихъ обстоятельствахъ не боялся, что меня кто-нибудь увидитъ въ этомъ скромномъ экипаж, сидлъ ли кто еще въ омнибус кром меня — этого я не могъ въ туман видть, но когда онъ нахалъ на фонарный столбъ, то по числу тяжелыхъ тлъ, свалившихся ко мн на колни и на ноги, я могъ заключить, что пассажировъ было много. Въ Пикадилли я нашелъ коммисіонера съ фонаремъ, котораго и нанялъ за шиллингъ, и который благополучно доставилъ меня домой.

Стоя у дверей и нащупывая колокольчикъ, я говорилъ себ:

— Если кто-нибудь прідетъ къ намъ обдать въ такую погоду, то значитъ ему дома сть нчего.

Но я прошелъ къ себ въ уборную, не говоря ни слова и надясь на Провидніе. Если съ кмъ-нибудь изъ гостей на дорог случится бда, я буду конечно объ этомъ сожалть, но если это неизбжно, то, принимая во вниманіе среднюю цифру человческой жизни (а также и человческаго достоинства) было бы пожалуй всего лучше для міра (и для меня), чтобы бда случилась съ дядюшкой Мильстономъ.

Это соображеніе, конечно, улетучилось у меня изъ головы, когда я сошелъ внизъ въ гостиную и нашелъ жену очень довольной своей догадливостью и тмъ, что она запаслась м-ръ Литтономъ на мсто дядюшки.

— Пора бы уже гостямъ пріхать, не правда ли? сказала она, хотя, честное слово, я не могу разглядть часовъ. Должно быть большой туманъ на двор, Чарли, если онъ даже пробирается въ комнаты?

— Ну что жъ, сказалъ я шутливо, если часть тумана пробралась въ комнаты, то на улиц его стало меньше, но, говоря правду, на улиц темненько. Я думаю, что не мудрено, если кто изъ гостей и опоздаетъ.

— Почему такъ? спросила рзко жена.

Она была отличная хозяйка и знала это, а потому ничто такъ не досаждало ей, какъ мысль, что обдъ можетъ быть испорченъ отъ того, что какіе-нибудь свтскіе дураки воображаютъ придать себ особую важность тмъ, что прідутъ поздно, между тмъ какъ чувства, возбуждаемыя ими, выражаются у женщинъ, словами:— Какая наглость! а у мужчинъ:— Вотъ-то скотина!

— Если они знаютъ, что на улиц туманъ, Чарли, то имъ слдовало бы пораньше выбраться изъ дома. Вотъ и вс. Но вотъ кто-то пришелъ.

Я сомнвался, хотя и слышалъ, что позвонили. Однако это оказался Литтонъ. Я узналъ его смхъ, который доносился съ лстницы, да и кто же, въ самомъ дл, кром его, станетъ смяться съ буфетчикомъ!

— Господи, сказалъ онъ, поздоровавшись съ нами, какая уютная компанія соберется насъ за обдомъ и какая пропасть будетъ ды.

— Помилуйте, м-ръ Литтонъ, отвчала жена, выпрямляясь во весь ростъ, надюсь, что изъ-за моего стола никто и никогда не вставалъ голоднымъ.

— Безъ сомннія, сударыня, но такъ какъ тамъ, гд трое сыты, четырнадцать будутъ голодны, то и троимъ за то не състь того, что приготовлено для четырнадцати. Во всякомъ случа ‘переборъ’ не бда, какъ хорошо извстно вашему супругу, не даромъ же онъ дловой человкъ.

Моей жен всегда не нравилось, когда меня называли ‘дловымъ человкомъ’, но еще непріятне было думать, что гость, позволившій себ эту невжливость, кажется, немного подгулялъ.

— Что вы хотите сказать, м-ръ Литтонъ, спросила она, вашей параллелью между четырнадцатью и тремя?

Онъ разсмялся тмъ смхомъ, какой обыкновенно на сцен считается демоническимъ.

— Какъ, сударыня! неужели же вы не знаете, что длается на улиц? Еслибы я не жилъ на одной съ вами сторон улицы, такъ что мн не нужно переходить черезъ мостовую, то я бы самъ не пришелъ къ вамъ. Я нащупывалъ дорогу зонтикомъ, какъ слпой. Помилуйте, да никто изъ вашихъ гостей сегодня не прідетъ. Ни одинъ извощикъ не возьмется ихъ везти.

— Наши гости почти вс здятъ въ собственныхъ каретахъ, съ достоинствомъ замтила жена.

— Если такъ, то они и подавно не будутъ. Я знаю, какъ это водится въ подобныхъ случаяхъ. Буфетчикъ приходитъ сказать, что кучеръ желаетъ переговорить съ бариномъ.— Что такое, Джонъ? (Литтонъ былъ изъ тхъ нестерпимыхъ людей, которые передразниваютъ голосъ и манеры другихъ лицъ).— Да что, сэръ, лошади вдь не мои, какъ вамъ извстно, но какъ вамъ угодно, а только я долженъ по истинной правд доложить вамъ, что имъ не сдобровать, если мы на нихъ выдемъ сегодня. Они сломаютъ себ ноги или шею или, помяните мое слово, завезутъ насъ въ Темзу, какъ пить дадутъ.

— Но, милый Чарли, обратилась ко мн жена, почему ты мн не сказалъ, что сегодня такой туманъ.

— О! туманъ, конечно, довольно густой, весело проговорилъ я, но я не хотлъ тебя пугать. Вс прідутъ въ свое время, будь спокойна. Если хочешь, подождемъ съ полчаса.

— О! это ни къ чему не поведетъ! вскричалъ Литтонъ (я увренъ, что онъ не завтракалъ, когда его зовутъ обдать, онъ никогда не завтракаетъ), еслибы ваши гости собирались пріхать, то имъ слдовало бы уже быть здсь, хотя бы даже лошади хали шагомъ, какъ оно впрочемъ иначе и быть не можетъ въ такую погоду, вдь кучеру приходится вести ихъ подъ устцы, какъ на дешевыхъ похоронахъ.

Вообще говоря, жена не любитъ (и совершенно основательно) ждать кого бы то ни было, но несмотря на аргументы Литтона, а можетъ быть какъ разъ благодаря имъ (жена, какъ я уже упоминалъ выше, немного суеврна и его намекъ на похороны, да еще на дешевые, возстановилъ ее противъ него), она позвонила и приказала отложить обдъ.

Литтонъ казался очень не въ дух и такъ голоденъ, что я вынужденъ былъ предложить ему утшеніе въ вид рюмки хереса. Онъ поспшно принялъ мое предложеніе.

Чтобы ему не было неловко пить вино, я выпилъ съ нимъ за компанію.

Вино развязало ему языкъ боле обыкновеннаго, что было не особенно пріятно: когда человкъ напрягаетъ слухъ, (какъ я въ эту минуту) не услышитъ ли звонка, или разсчитываетъ въ ум, (какъ моя жена) какое блюдо лучше оставить на завтра, если никто не прідетъ, ему не особенно пріятна болтовня даже боле интересныхъ людей, чмъ нашъ гость.

Еслибы пріхалъ каноникъ Кресиформъ съ женой или хотя бы полковникъ и м-съ Тифинъ, то намъ было бы легче, но подумать только, что мы будемъ угощать обдомъ, приготовленнымъ на четырнадцать персонъ, человка, приглашеннаго только на затычку! Такое обстоятельство могло разбсить хоть кого!

Я конечно старался смяться его шуткамъ, помня объ обязанностяхъ гостепріимнаго хозяина, но невольно шелъ, повся носъ за нимъ, когда онъ повелъ къ обду жену.

Накрытый столъ напоминалъ роскошный table-d’hte въ гостиниц, гд мало прізжающихъ.

— Неужели же, вздохнула жена, глядя съ патетическимъ сожалніемъ на цвты (дядюшка Мильстонъ любитъ цвты, а мы всегда стараемся угодить старому джентльмену, что бы намъ это ни стоило),— неужели же въ самомъ дл никто не прідетъ.

— Помилуй, а мы то съ Литтономъ разв не идемъ въ счетъ, отвтилъ я, толкая ее ногой подъ столомъ, такъ какъ мы вс сбились на одинъ конецъ стола, какъ гуси на замерзшемъ пруду, около проруби или овцы въ бурю. Неужто ты насъ считаешь за никого. И еще я увренъ въ одномъ: а именно, что мы увидимъ полковника, если только онъ не сломалъ себ шею или ногу. Онъ гордится тмъ, что всегда держитъ слово и не измняетъ своихъ намреній. Помнишь ли пикникъ въ Боксъ-Гилл, на который онъ заставилъ похать жену, хотя дождь лилъ какъ изъ ведра и никто кром ихъ съ женой не пріхалъ.

— Какъ къ намъ теперь, вздохнула моя бдная жена.

Но вдругъ воскликнула:

— Постой, кто-то пріхалъ, я надюсь, что это каноникъ.

— Похоже на то, отвчалъ Литтонъ, если только это не новый сигналъ по случаю тумана.

Есть люди съ такой несчастной организаціей, что они длаютъ шутку изъ всего.

То былъ не каноникъ, но телеграмма отъ него, посланная очевидно изъ Гайдъ-Парка.

‘Мы сбились съ дороги, сказано было въ ней, и одному Богу извстно, какъ мы доберемся домой. Я отправлю эту депешу съ первой попавшейся телеграфной станціи — это можетъ быть Кенсингтонская или Гольборнъ-Гилль. Надюсь, что остальные гости оказались исправне’.

— Добрый человкъ! воскликнула жена съ паосомъ, еслибы онъ зналъ, какъ онъ далекъ отъ истины!

— И какъ онъ къ ней равнодушенъ, лишь бы только ему добраться до дому, замтилъ Литтонъ, я нахожу, что все это очень забавно. (Шампанское только-что было обнесено, чтобы поднять немного нашъ духъ). Еслибы кто-нибудь теперь пріхалъ, все дло было бы испорчено, поздній гость хуже незваннаго.

— Brute! пробормотала жена. Она думала, что говорила про себя, но дло вышло не такъ.

— Нтъ, душа моя, это не Brut, это Clicquot, поспшно свернулъ я рчь на шампанское. Полковникъ любитъ этотъ сортъ шампанскаго… да вотъ и онъ самъ, клянусь Юпитеромъ!

Мы услышали повелительный голосъ въ передней, спрашивавшій, есть ли кто у насъ, и слышали также, какъ онъ презрительно воскликнулъ на отвтъ, данный прислугой:

— О! только онъ! и больше никого!

Мы знали, что Литтонъ и полковникъ знакомы между собой, но не знали, какъ они сильно ненавидятъ другъ друга.

— Ахъ! какъ я рада, что полковникъ пріхалъ! сказала жена.

— Чортъ бы побралъ этого стараго ворчуна! пробормоталъ Литтонъ.

— Вотъ такъ удовольствіе, перешепнулись мы съ женой.

Будь насъ за обдомъ четырнадцать персонъ, враждебность двоихъ изъ нихъ прошла бы незамченной, но когда насъ всего пятеро а языкъ у Литтона точно осиное жало.

— Я надюсь, что вы будете любезны съ каждымъ моимъ гостемъ, м-ръ Литтонъ, нжно промолвила жена, въ то время какъ полковникъ входилъ съ женой въ комнату.

— Я надлъ ваши туфли, замтилъ нашъ воинъ, пожимая мн руку, а м-съ Тифинъ надла туфли вашей жены. Мы промочили ноги.

— Неужели же вы шли пшкомъ?

— Мы шли пшкомъ отъ площади Ватерло. Мн думается, что у бдной Джуліи нервы немного разстроены. Дайте ей бокалъ шампанскаго, пожалуйста. Благодарю васъ, да и я также выпью бокалъ, хотя у меня нервы и не разстроены, слава Богу, но дло въ томъ, что наша карета и лошади скатились со ступенекъ колонны герцога оркскаго. Мы успли однако выскочить изъ кареты.

— Господи! а кучеръ-то? вскричала жена.

— О! не безпокойтесь, онъ тоже не убился. Мы оставили его при сломанной карет. Народу тамъ собралось достаточно, и наше присутствіе ни къ чему бы не привело. Къ тому же вы знаете, что я ставлю себ за правило никуда не опаздывать.

Литтонъ вынулъ часы изъ кармана жилета и съ аффектаціей поглядлъ на нихъ.

— Ладно, ладно, согласился полковникъ,— мы на часъ опоздали.

— Но какъ же случилась такая бда? спросилъ я.

— Мы сами не знали, гд мы находились, но кучеръ думалъ, что мы демъ по Трафальгарскому скверу, было довольно просторно, хотя слышно было, что карета съхала съ мостовой, но вдругъ мы ударились обо что-то высокое и крпкое, со свтомъ наверху, и оказалось, что это не фонарный столбъ, а полисменъ съ фонаремъ. Скажите, полисменъ, куда же мы это захали? спросилъ я.— А! ей-Богу не знаю, сэръ. Я ужь часа два какъ самъ брожу, не вдая, гд это меня носитъ. Но подождите здсь, а я поищу дорогу, и когда свистну, то вы, кучеръ, можете хать на мой свистокъ… Ну, вотъ, мы подождали минутъ десять, и вотъ послышался свистокъ, и я закричалъ:— ступайте, кучеръ, да поскоре, потому что я знаю, что мы опоздаемъ къ обду. Не знаю, кто свисталъ, но только не полисменъ, потому что оказалось, что мы находились не въ Трафальгарскомъ сквер, а на площади Ватерло и кто-то закричалъ:— скачите! скачите скорй! и только-что мы съ Джуліей успли выскочить изъ кареты, какъ карета и лошади покатились со ступенекъ.

— Но какъ вы нашли дорогу сюда пшкомъ?

— Ахъ! ужь не спрашивайте! Вопросъ теперь въ томъ, какъ мы отсюда выберемся.

— Я не могу подумать о томъ, какъ мы опять очутимся въ туман на улиц, сказала м-съ Тифинъ.

— Останьтесь у насъ ночевать, предложила добродушно жена, у насъ есть одна свободная спальная, и я буду очень рада, если вы съ женой переночуете въ ней.

— Меня избавьте, отвтилъ храбрый воинъ, я очень вамъ обязанъ, но я поставилъ себ за правило никогда не ночевать иначе какъ у себя дома. Но Джулія пусть длаетъ, какъ хочетъ, хотя я знаю, что она до смерти боится спать одна.

— Да, сознаюсь, сегодня вечеромъ у меня нервы очень разстроены, сказала м-съ Тифинъ, и еслибы я могла переночевать въ дтской, съ милымъ малюткой…

— Ну не любишь же ты въ самомъ дл спать одна, если согласна ночевать въ дтской! насмшливо вскричалъ полковникъ.

Еслибы жена моя не отличилась уже раньше, обозвавъ Литтона ‘Brute‘, то наврное угостила бы этимъ эпитетомъ полковника. Но теперь она удовольствовалась замчаніемъ, что у мужчинъ нтъ сердца, и кивнула головой м-съ Тифинъ въ знакъ того, что пора оставить непрекрасный полъ допивать вино въ столовой.

Посл рьяной стычки между полковникомъ и его непріятелемъ, въ которой оба противника не стснялись правилами вжливости и которая длилась около получаса, мы отправились къ дамамъ въ гостиную.

Было уже около полуночи, но ночь была и не ‘прекрасная’, и не ‘звздная’, какъ любили характеризовать ее старинные ночные стражи, возвщая о полуночномъ час, мы узнали, что м-съ Тифинъ уже пошла спать.

— Господи, благослови! вскричалъ полковникъ, я поставилъ себ за правило ложиться спать ровно въ часъ по полуночи, а потому прощайте.

И ушелъ.

Литтонъ попрощался съ женой и, стоя со мной въ передней, смотрлъ вслдъ полковнику, нырнувшему въ туманъ, который окуталъ его непроницаемой пеленой.

— Онъ не попадетъ въ постель въ часъ пополуночи сегодня, замтилъ нашъ шутникъ пріятель, если только постелью не послужитъ ему фонтанъ въ Сен-Джемскомъ парк. Туманъ еще, кажется, усилился. Знаете ли, я думаю воспользоваться любезнымъ предложеніемъ вашей жены и займу вашу свободную спальную.

Одно дло любезно предложить переночевать бездтному богатому полковнику и другое — какому-то литературному забулдыг. Но я не ршился ему отказать, тмъ боле, что былъ убжденъ, что онъ непремнно ‘опишетъ’ насъ, если обидится, какъ это вообще въ обыча у этого сорта людей.

— Запасная спальная къ вашимъ услугамъ, мой другъ, сказалъ я.

— Подумать только, патетически вскричала жена, когда я сообщилъ ей о случившемся, что человкъ, котораго мы пригласили къ обду только затмъ, чтобы насъ не было тринадцать, ночуетъ въ нашемъ дом!

И этимъ еще дло не кончилось.

Въ половин втораго весь домъ былъ поднятъ на ноги страшнымъ стукомъ въ парадную дверь. Я отворилъ окно, хотя не могъ ничего въ него увидть, и спросилъ, кто стучитъ. То былъ полковникъ, который такъ и не могъ выбраться изъ нашей улицы, а бродилъ взадъ и впередъ какъ муха между двумя рамами окна.

— Съ вашего позволенія, дорогой другъ, проговорилъ онъ совсмъ смиренно, я воспользуюсь вашимъ позволеніемъ и займу запасную спальную.

Но тутъ я услышалъ, какъ во второмъ этаж внезапно заперлась дверь на ключъ и раздался знакомый (и боле чмъ когда-либо демоническій) смхъ.

— Любезный полковникъ, съ сожалніемъ произнесъ я, Литтонъ уже занялъ спальную.

Я не повторю восклицанія, послдовавшаго затмъ, какъ моя жена замтила (изъ-за занавси кровати), человкъ, который способенъ такъ ругаться, недостоинъ, чтобы ему подложили подъ голову подушку. Да онъ, впрочемъ, и остался безъ подушки. Онъ провелъ ночь на диван въ столовой, такъ что хотя и не вс гости, которыхъ мы пригласили, пріхали къ намъ, за то т, которые пріхали, остались гораздо доле, чмъ мы этого желали.

‘Русскій Встникъ’, No 9, 1888

РАЗСКАЗЫ СВТЛЯКА.(Glow-vorm tales)

Джемса Пэна.

I.Моя дача и ея арендаторы.

II.Попугай.

III.Неудавшійся обдъ.

Читайте также:

РАЗСКАЗЫ СВТЛЯКА.
(Glow-vorm tales)

I.
Моя дача и ея арендаторы.

II.
Попугай.

III.
Неудавшійся обдъ.