Рабочій праздникъ въ Швейцаріи.
Рабочій праздникъ въ Швейцаріи.
——
——
——
——
С. Ан-скій.
‘Русское Богатство’, No 11, 1902
Рабочий праздник в Швейцарии, Ан-Ский Семен Акимович, Год: 1902
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Мой хорошій знакомый, швейцарскій старожилъ, горячо убждалъ меня похать въ Винтертуръ, гд долженъ быть состояться первый конгрессъ объединенной швейцарской рабочей партіи и традиціонный ‘праздникъ Грютди’.
— Въ ныншнемъ году,— говорилъ мн знакомый,— благодаря присоединенію всего ‘Грютли-ферейнъ’ къ рабочей партіи,— и конгрессъ, и праздникъ общаютъ быть особенно многолюдными и особенно интересными. Подобный ‘народный праздникъ’ можетъ дать иностранцу боле полное и ясное представленіе о характер швейцарцевъ, чмъ годъ жизни въ Швейцаріи.
Я послушался совта и похалъ.
Прежде всего — нсколько словъ о ‘Грютли’.
‘Грютли-ферейнъ’ — одинъ изъ самыхъ старыхъ и самыхъ популярныхъ въ Швейцаріи Ферейновъ, сыгравшій извстную роль въ дл культурнаго развитія Швейцаріи въ теченіе минувшаго столтія. Основанный боле шестидесяти лтъ тому назадъ (въ 1838 г.) въ Женев, какъ мстный ‘Кружокъ для развлеченія и саморазвитія’, ‘Грютли’ (наименованный по названію долины Rtli, гд произошелъ въ 1307 г. знаменитый союзъ трехъ кантоновъ, положившій основаніе современной Швейцаріи), постепенно становился боле идейнымъ, проникался сперва культурно-національными, а затмъ и соціально-политическими тенденціями, распространился чуть-ли не по всей Швейцаріи, объединяя многія тысячи лицъ, и, въ конц-концовъ, превратился въ сильную организацію, съ которой приходится теперь считаться и правительству, и политическимъ партіямъ. Въ исторіи развитія этого ферейна какъ нельзя боле ярко высказались основныя черты характера швейцарца: крайняя осторожность, постепенность и рядомъ съ этимъ чуткое вниманіе къ запросамъ жизни и времени.
Въ теченіе первыхъ десятилтій своего существованія Ферейнъ преслдовалъ, главнымъ образомъ, задачи культурно-національнаго характера: рядомъ съ заботами объ умственномъ образованіи и развитіи своихъ членовъ (устройство курсовъ, воскресныхъ школъ, конферансовъ и т. п.), онъ удлялъ много вниманія длу физическаго и эстетическаго развитія своихъ членовъ, устраивалъ гимнастическія и стрлковыя общества, пвческіе союзы. Затмъ онъ взялъ въ свои руки нкоторыя дла благотворительнаго характера: даровой уходъ за больными въ госпиталяхъ и на дону, организацію помощи бднымъ. Нсколько позже ферейнъ началъ устраивать кассы взаимопомощи, пенсіонныя кассы для стариковъ и больныхъ, кассы взаимнаго страхованія и т. п.
Одновременно съ расширеніемъ дятельности ферейна, продолжалъ систематически рости и количественный составъ его. Имя при своемъ основаніи одну секцію съ 60-го членами, ‘Грютли’ черезъ 7 лтъ, въ 1845 г., имлъ уже семь секцій съ 370 членами, а въ 1872 г. въ составъ его входило 116 секцій съ 4,217 членами и число, какъ секцій, такъ и членовъ, продолжало безпрерывно рости до 1895 г.
Преслдуя задачи чисто культурнаго характера, ‘Гридли’, въ составъ котораго входили лица различныхъ сословій, старался держаться въ сторон отъ политической агитаціи и соціальной борьбы. Но, по мр развитія швейцарской индустріи, по мр того, какъ въ ‘Грютли’ проникли сознательные рабочіе,— ферейну пришлось волей-неволей расширить рамки своей дятельности. Въ начал 70-хъ гг. новый редакторъ оффиціальнаго органа ‘Грютли’ (‘Der Grlitlianer’, начавшій издаваться въ 1841 г.), Блейлеръ, сталъ отводить въ газет большое мсто разработк соціальнаго вопроса и внесъ предложеніе O’ радикальной реорганизаціи ферейна въ дух политическаго демократизма. Не смотря на то, что предложеніе это было рзко отклонено, ферейнъ въ томъ же 1873 г. высказался за введеніе 10-ти часового рабочаго дня.
Начавшаяся въ сред ‘Грютли’ борьба между его радикальными и умренными элементами особенно обострилась во второй половин 70-хъ гг., когда во всей стран началось сильное движеніе въ пользу новаго фабричнаго’ законодательства. ‘Грютли’ не могъ остаться въ сторон отъ этого движенія, принялъ въ немъ активное участіе и при народномъ голосованіи 27 октября 1877 г. сталъ на сторону демократической партіи, чмъ въ большей мр и была обусловлена побда этой партіи. Законъ объ ограниченіи рабочаго времени былъ принятъ большинствомъ J 81,204 голосовъ противъ 170,857.
Одновременно съ этой агитаціей, въ сред ‘Грютли’ начали все настойчиве раздаваться голоса о необходимости объединенія ферейна съ рабочей партіей и ремесленными союзами. Не смотря на то, что предложеніе это, внесенное на обсужденіе одного изъ създовъ, было отвергнуто большинствомъ голосовъ, ‘Грютли’ принялъ программу, которая заключала въ себ такіе пункты, какъ ‘упраздненіе зависимости рабочихъ отъ капиталистовъ, составляющей главное основаніе классовою владычества, и замна современнаго наемнаго труда артельнымъ (genossenschaftlichen). Слдующій шагъ въ смысл приближенія къ рабочей партіи былъ сдланъ ферейномъ въ 1892 г., когда, снова отказавшись отъ всякаго объединенія съ партіей, ‘Грютли’ принялъ уже опредленную соціалъ-демократическую программу. Понадобилось посл этого еще 10 лтъ усиленной агитаціи въ обихъ организаціяхъ, чтобы это объединеніе состоялось. Оно было принято на конгресс 1901 г. въ Солотурн единогласно со стороны 275 делегатовъ рабочей партіи и большинствомъ 140 голосовъ противъ 6 со стороны ‘Гринли’.
Главное препятствіе, мшавшее въ теченіе четверти вка объединенію двухъ организацій, имвшихъ почти одну и ту/ же соціально-политическую программу, заключалось, съ одной стороны, въ неорганизованности швейцарской рабочей партіи, а съ другой — въ характер дятельности и нкоторыхъ особенныхъ традиціяхъ ‘Грютли’.
Швейцарская рабочая партія, основанная въ начал 70-хъ гг., насчитываетъ въ настоящее время всего-на-всего 16,000 членовъ, не смотря на то, что среди организованныхъ швейцарскихъ рабочихъ (которыхъ въ общемъ отъ 150 до 200 тысячъ) имется до 50,000 соціалъ-демократовъ. Дв трети этихъ послднихъ, принадлежа къ мстнымъ соціалъ-демократическимъ союзамъ, не считаютъ для себя ни нужнымъ, ни полезнымъ вступленіе въ партію. Въ этомъ сказалось вліяніе общегосударственнаго швейцарскаго строя, основаннаго на началахъ широкой децентрализаціи.
Рабочая партія, имя постоянно передъ собою задачу объединенія различныхъ соціалъ-демократическихъ организацій, не могла удлять особенно много вниманія длу объединенія съ ‘Грютли’. Кром того, партія относилась нсколько подозрительно къ разнородному составу ‘Грютли’ и прямо опасалась принять ферейнъ in corpore въ свою организацію.- Съ своей стороны ‘Грютли’, вся дятельность котораго проникнута тенденціями націоналистическаго характера, испытывалъ какой-то мистическій страхъ, который усердно поддерживался буржуазной печатью, передъ объединеніемъ съ ‘интернаціоналистической’ партіей. И надо признаться, что въ этомъ отношеніи уступки были сдланы не Ферейномъ, а рабочей партіей, которая, и до объединенія, и на конгресс ныншняго года, длала всякія усилія, чтобы засвидтельствовать о своемъ патріотизм. И не смотря, однако, на это, объединеніе съ рабочей партіей стоило ‘Грютли’ нсколько тысячъ членовъ, выступившихъ изъ ферейна. Мы видли, что въ 1872 г. ферейнъ имлъ 4,217 членовъ (116 секцій). Въ 1881 г. въ составъ его входили уже 185 секцій съ 6,165 чл., въ 1890 г.— 353 секціи съ 16,391 чл. Но съ принятіемъ соціалъ-демократической программы число секцій и членовъ начинаетъ уменьшаться. Въ 1895 г. ферейнъ иметъ уже только 331 секцію съ 12,439 чл., а въ 1901 — не боле 10,000 членовъ. Такимъ образомъ, объединенная рабочая партія заключаетъ въ себ въ настоящее время около 26,000 членовъ.
Винтертуръ, выбранный мстомъ для перваго конгресса объединенной рабочей партіи — небольшой городокъ Цюрихскаго кантона въ 22,000 жителей. Это, однако, не мшаетъ ему быть однимъ изъ первыхъ индустріальныхъ городовъ Швейцаріи. Винтертурскіе механическіе заводы, какъ и винтертурскій техникумъ пользуются міровою извстностью. Семи-тысячное рабочее населеніе Винтертура считается въ нкоторомъ род авангардомъ швейцарскаго организованнаго рабочаго класса.
Винтертуръ одинъ изъ самыхъ старыхъ швейцарскихъ городовъ, знавшій еще римское владычество. Въ теченіе своего многовкового существованія, городъ пережилъ много бурь, вынесъ много нападеній, осадъ, разореній, переходилъ изъ рукъ въ руки. Въ XV вк онъ находился подъ владычествомъ австрійцевъ. Въ 1467 г. герцогъ Сигизмундъ заложилъ его городу Цюриху за 10,000 гульденовъ, которые не были уплачены. Городъ остался ‘собственностью Цюриха’. Попытался было Винтертуръ въ 1543 г. выкупиться у своего новаго владльца, но это вызвало только ‘негодованіе’ Цюриха, и Винтертуръ до настоящаго времени играетъ подчиненную роль по отношенію къ Цюриху и не упускаетъ случая, чтобы не пожаловаться на своего ‘деспотическаго властелина’, который-де употребляетъ вс усилія, чтобы не дать бдному Винтертуру развернуться въ самостоятельный политическій и индустріальный центръ.
Физіономія города, однако, не носитъ никакихъ особенныхъ слдовъ ‘деспотическаго гнета’. Городъ чистенькій, живописный, оживленный, иметъ свои достопримчательности, своихъ великихъ людей, памятники которыхъ красуются на площадяхъ, иметъ богатый музей, большую библіотеку. Бюджетъ города достигаетъ 2 1/2 милліоновъ, изъ которыхъ пятая часть (541,665 фр.) удляется на нужды народнаго образованія.
Напомнимъ, кстати, что Винтертуръ былъ центромъ, откуда вышла теперешняя демократическая (самая демократическая во всей Швейцаріи) конституція цюрихскаго кантона. Въ 60-хъ гг. упомянутый Блейлеръ и извстный философъ Фр. Ал. Ланге, бывшій тогда профессоромъ цюрихскаго университета и жившій въ Винтертур, основали газету ‘Landbote’, которая служила предводительствующимъ органомъ для партіи, отстаивавшей новую конституцію….
Когда я пріхалъ въ Винтертуръ, праздникъ, долженствовавшій продолжаться цлыхъ пять дней, уже начался. Кром делегатовъ конгресса, на праздникъ съхались со всхъ концовъ Швейцаріи около семи тысячъ человкъ грютліанцевъ и членовъ рабочей партіи,— и позда продолжали привозить все новыхъ гостей. По случаю праздника городъ разукрасился. Всюду разввались длинныя трехсаженныя двухцвтныя знамена, многіе дома были обвшены гирляндами изъ зелени я искусственныхъ цвтовъ, надъ дверьми кафе, ресторановъ и лавокъ красовалось гостепріимныя надписи: ‘Willkommen’! Улицы небольшого городка представляли собою картину необычайнаго оживленія. Повсюду двигались группы празднично одтыхъ и, повидимому, празднично настроенныхъ рабочихъ съ красными и другими значками въ петличкахъ, проходили гимнасты въ своихъ легкихъ костюмахъ, проносились знамена. Съ равныхъ мстъ доносились звуки музыки.
Первый номер оффиціальной программы праздника: ‘торжественная встрча центральнаго знамени’, уже прошелъ, когда я пріхалъ, но впереди предстояла такая масса и такое разнообразіе номеровъ, что я не особенно былъ огорченъ этимъ упущеніемъ. Для меня выступилъ, въ вид ‘перваго номера программы’, прозаическій вопросъ о квартир. Благодаря огромному наплыву гостей, вс гостиницы оказались биткомъ набитыми. Чтобы какъ нибудь устроиться въ незнакомомъ город, я ршилъ обратиться къ одному хотя и незнакомому земляку, студенту винтертурскаго техникума.
Земляка я нашелъ въ крайне мрачномъ настроеніи. Онъ видлъ за книгами и чертежами, готовился съ яростью въ предстоящему экзамену и находился за десять тысячъ миль отъ ‘праздника’. Изливъ предо мною свою обиду на ‘проклятый техникумъ’, на безконечные экзамены, изъ-за которыхъ нельзя пойти ни на одно собраніе, онъ началъ входить въ мое положеніе.
— Квартиру вы сами теперь, конечно, не найдете: всюду занято,— сказалъ онъ мн.— Но комитетъ праздника долженъ былъ позаботиться объ этомъ. Мн говорили, что онъ заготовилъ нсколько тысячъ комнатъ въ частныхъ домахъ для прізжихъ. Пойдемте въ ‘Гельвецію’…
— Что это за ‘Гельвеція’?
— Это нчто врод ‘народнаго дома’. Тамъ и ресторанъ, и кафе, и залы для собраній и конферансовъ. Домъ принадлежитъ рабочей партіи — и тамъ теперь засдаетъ комитетъ праздника.
Въ Гельвеціи вс залы оказались биткомъ набиты постителями, сидвшими за кружками пива. Въ равныхъ мстахъ, за отдльными столами, сидли различные комитеты и работали. Въ залахъ стоялъ густой дымъ сигаръ, глухой шумъ — но въ общемъ валы скоре напоминали канцелярію, чмъ кафе. Всюду шла лихорадочная подготовительная работа къ празднику, а еще боле къ конгрессу.
Справившись, гд засдаетъ ‘комитетъ праздника’, мы подошли къ столу и мой чичероне заговорилъ съ предсдателемъ на томъ ужасномъ швейцарскомъ нарчіи — Schwitzerdeutech,— въ которомъ слова не имютъ ни начала, ни конца и о значеніи которыхъ можно только догадываться по нкоторой аналогіи ихъ съ членораздльной рчью. Посл довольно продолжительныхъ переговоровъ, ной землякъ воскликнулъ съ отчаяньемъ:
— Ужасные швицеры! Никакого толку отъ нихъ добиться нельзя.
— Въ чемъ дло? Квартиръ нтъ?
— Чего! квартиры есть, нсколько тысячъ комнатъ снято. А отвести вамъ комнаты не могутъ.
— Почему же?
— А спросите ихъ! Видли вдь: глядитъ на меня пристально, соображаетъ, тянетъ слова, а толку никакого… Должно быть они не уврены, что хватитъ комнатъ для членовъ ‘Грютли’ и ‘Рабочей партіи’. Ждутъ еще нсколько тысячъ человкъ.
— Что же длать?
Мой собесдникъ подумалъ.
— Знаете что,— пойдемте къ пастору!— заявилъ онъ ршительно.— Это лучше всего будетъ. Онъ все устроитъ.
— Къ кому?— переспросилъ я не безъ нкотораго удивленія.
— Къ пастору,— повторилъ мой собесдникъ.— Pfarrer Рейховъ. Онъ президентъ организаціоннаго комитета. Очень симпатичный и толковый человкъ. Онъ вамъ все устроитъ.
— Какое отношеніе иметъ пасторъ къ этому празднику?— спросилъ я опять.
— Какъ какое!— удивился въ свою очередь мой собесдникъ.— Онъ одинъ изъ самыхъ активныхъ членовъ партіи. Онъ стоитъ во глав винтертурской рабочей организаціи…
— Что же онъ, христіанскій соціалистъ?
— Нисколько. Самый опредленный соціалъ-демократъ. Это нисколько ему не мшаетъ быть очень врующимъ человкомъ и занимать мсто священника. Да онъ не составляетъ какого-нибудь исключенія. Среди активныхъ дятелей швейцарской рабочей партіи имется много священниковъ… конечно не католическихъ!— прибавилъ онъ.
— Вотъ познакомитесь съ нимъ,— продолжалъ онъ,— и увидите, что ничего страннаго въ этомъ нтъ.
Пастора мы дома не нашли, но встртили его по дорог въ Гельвецію. Онъ оказался человкомъ лтъ 35. Высокій, стройный, элегантно одтый, съ открытымъ умнымъ лицомъ и живой рчью, онъ скоре былъ похожъ на французскаго пррфессора, чмъ на шейцарскаго пастора. Не смотря на то, что онъ былъ заваленъ массою длъ, онъ отнесся очень внимательно къ моему положенію, отвелъ мн хорошую и недорогую комнату, далъ мн билеты на конгрессъ, на вс развлеченія, на банкетъ и особый ‘значокъ’, какъ для ‘представителя прессы’.
Было ужъ около 8-и часовъ вечера. Въ большомъ зал Гельвеціи долженъ былъ состояться музыкально-вокально-артистическій вечеръ, программа котораго заключала всего на всего 21 номеръ. Чего чего только въ ней не было! Пніе, музыка, декламація, живыя картины, гимнастическія упражненія, рчи и сценическія представленія. Театральный залъ былъ уже полонъ народу, который, въ ожиданіи развлеченія, закусывалъ, залъ имлъ теперь видъ ресторана и дв раеторонныя горничныя разносили тарелки съ рубленной печенкой.
Пасторъ, ушедшій было, вернулся съ молодой, изящно одтой женщиной, которую онъ мн представилъ лаконическимъ, ‘моя жена’, усадилъ ее и принялся распоряжаться въ зал.
Вечеръ начался прочувствованной рчью одного изъ организаторовъ, д-ра Штудера, который, упомянувъ о дятельности ‘Грютли’ въ прошломъ, въ общихъ чертахъ намтилъ программу конгресса объединенной партіи.
Посл его рчи начались ‘номера’, которые вс были выполнены очень тщательно, очень добросовстно и очень посредственно. Было спто хоромъ около 20-и псепъ, преимущественно о красот и величіи Vaterland’а, были поставлены съ десятокъ живыхъ картинъ, очень патріотическихъ, въ которыхъ вымазанныя съ головы до ногъ мломъ фигуры имли позы до невроятности трагическія или благородныя. Была представлена сцена изъ ‘Вильгельма Телля’ и т. д. Но самымъ интереснымъ номеромъ программы была очень недурно сыгранная аллегорическая пьеса ‘Грютли на перепутья’, спеціально написанная для этбго праздника кантональнымъ совтникомъ Вальтеромъ. Дйствующія лица пьесы: ‘Грютліанецъ’, представители его корпорацій: пвецъ, гимнастъ, стрлокъ и сидлка, ‘Капиталія’, ‘Соціа’ и разные историческіе герои Швейцаріи…
Было уже около 12-и часовъ ночи, когда пьеса была окончена, но программа вечера еще далеко не была исчерпана. Оставалось еще 7—8 номеровъ, опять пніе, музыка, живыя картины. А между тмъ, на слдующій день долженъ былъ состояться конгрессъ, открыіе котораго было назначено на 7 часовъ утра.
Посл четырехъ часовъ безпрерывнаго представленія публика въ зал оставалась въ томъ же настроеніи, въ какомъ была въ начал вечера, сидла неподвижно, смотрла и слушала внимательно, спокойно, не изъявляя ни восторговъ, ни нетерпнія, и только изрдка награждала артистовъ жиденькими апплодисментами. И кажется, если бъ представленіе продолжалось не четыре, а двадцать четыре часа, она оставалась бы на своихъ мстахъ въ той же поз и въ томъ же настроеніи.
На конгресс 1901 г. въ Солотурн было принято ршеніе, что объединенныя партіи будутъ ежегодно устраивать свой конгрессъ совмстно. Однако, въ ныншнемъ году. ‘Грютли’ предстояло ршить нкоторые спеціально, ея касающіеся вопросы — и, раньше общаго конгресса, состоялось засданіе делегатовъ Грютли.
Засданіе было открыто въ 7 часовъ утра, подъ предсдательствомъ одного изъ наиболе дятельныхъ членовъ ‘Грютли’, Альбиссера, молодого человка, который былъ однимъ изъ главныхъ дятелей объединенія. На засданіи присутствовало 176 делегатовъ, представлявшихъ 135 секцій. Засданіе продолжалось безъ перерыва 5 часовъ, до 12-и, и было посвящено, помимо отчетности, главнымъ образомъ, вопросамъ внутренней реорганизаціи ферейна и преимущественно ‘вопросу о печати’. На сцену выступилъ и больше всего обсуждался вопросъ о центральномъ партійномъ орган. Вопросъ оказался довольно сложнымъ. И ‘Грютли’, и рабочая партія имютъ свои партійные органы (у Грютли — Der Griiianer, у рабочей партіи — ‘Arbeiterstimme’ и ‘Volksrecht’) — и каждая организація, конечно, предпочитаетъ, чтобы ея ^органъ былъ признанъ центральнымъ органомъ партіи. Грютліанцы отнеслись къ этому вопросу съ нкоторой страстностью, сдлали изъ него ‘вопросъ чести’, хотя, по мстнымъ условіямъ, ихъ органъ не совсмъ подходитъ для роли центральнаго. Было ршено отстаивать это требованіе энергично на общемъ създ.
Посл часового перерыва въ томъ же зал городской думы и подъ предсдательствомъ того же Альбиссера, былъ открытъ общепартійный конгрессъ, которому предстояло обсудить нсколько важныхъ вопросовъ ближайшей партійной дятельности. Въ конгресс принимало участіе 266 делегатовъ. Присутствовали на конгресс въ качеств почетныхъ гостей: Бебель, представлявшій германскую рабочую партію, и Эскью — англійскую.
Конгрессъ былъ открытъ привтственной рчью Бебеля. Посл его рчи конгрессъ приступилъ къ обсужденію стоящихъ на очереди вопросовъ. Покончивъ быстро съ вопросомъ о центральномъ орган, въ дух требованій ‘Грютли’, конгрессъ занялся вопросомъ объ ‘избирательныхъ округахъ’, составляющимъ больное мсто швейцарской рабочей партіи. Въ Швейцаріи избирается одинъ депутатъ на 20.000 человкъ населенія, но избирательные округи устанавливаются правительствомъ, которое обыкновенно выкраиваетъ ихъ такимъ образомъ, чтобы въ каждомъ изъ нимъ рабочіе элементы были въ меньшинств. Для этого городскіе округи присоединяются, по частямъ, къ деревенскимъ. Рабочая партія, уже раньше выставившая требованія о правильномъ распредленіи округовъ, приняла теперь по этому поводу опредленныя резолюціи и выработала планъ кампаніи.
Другой, еще боле важный вопросъ, подлежавшій обсужденію конгресса — это вопросъ о таможенномъ тариф. Докладчикомъ по этому вопросу выступилъ базельскій министръ финансовъ Вульшлегеръ. Въ виду истекающей въ 1903 г. тарифной конвенціи съ иностранными державами, швейцарскій парламентъ выработахъ проектъ новаго тарифа на основахъ протекціонизма. Особвнно большія пошлины наложены на иностранныя вина и на скотъ. Въ своемъ обширномъ и замчательно обоснованномъ доклад Вульшлегеръ доказывалъ, что этотъ протекціонистскій, тарифъ, безполезный для средней крестьянской массы, явятся разорительнымъ для пролетаріата и можетъ подорвать нкоторыя важныя отрасли народнаго хозяйства (какъ, напримръ, сыровареніе, которое можетъ встртить конкуренцію со стороны Италіи, если вывозъ скота оттуда въ Швейцарію будетъ затрудненъ). И референтъ предложилъ партіи всми силами бороться противъ введенія новаго тарифа. Докладъ былъ принятъ конгрессомъ (однако, не единогласно).
На конгресс не было возбуждено ни одного изъ тхъ ‘принципіальныхъ вопросовъ’, которые въ послдніе годы столь волнуютъ рабочія партіи во Франціи, Германіи, Италіи. Вс дебаты велись на почв непосредственныхъ, практическихъ ‘задачъ сегодняшняго дня’ и не сходили съ почвы парламентской дятельности.
Конгрессъ былъ закрытъ въ 8 часовъ вечера, посл семи часовъ непрерывной работы.
Праздникъ ‘Грютли’, устраиваемый разъ въ три года, иметъ для грютліанцевъ значеніе не одного только развлеченія. Главная цль его — это состязаніе между различными обществами, входящими въ составъ ферейна. Состязаются пвцы, гимнасты, стрлки — и выбранные для этого случая жюри присуждаютъ наиболе отличившимся обществамъ награды, которыя вручаются публично, при звукахъ музыки.
Третій день праздника былъ предназначенъ для этихъ состязаній. Въ этотъ же день долженъ былъ состояться и торжественный ‘цугъ’, и банкеты. Въ виду обилія номеровъ программы этого дня, начало состязанія было назначено на 5 часовъ утра.
Главные номера праздника — состязанія, банкеты, выдачи наградъ и представленія — въ виду обилія участвующихъ, были перенесены за городъ, на большую поляну, на которой былъ импровизированъ огромный баракъ, разсчитанный на 10 тысячъ человкъ. Недалеко отъ барака было устроено помщеніе для стрльбы, съ 20-го отдленіями и въ 300 шагахъ отъ него, у опушки лса, были поставлены мишени съ номерами отъ 1 до 20. Народный праздникъ привлекъ на поляну и цлую массу торговцевъ, торговокъ, появились различные балаганы, панорамы, карусели, дешевенькіе цирки и театры — и поляна теперь представляла оригинальную, пеструю и оживленную картину.
Съ самаго ранняго утра по направленію изъ города въ полян тянулись толпы народа, мужчины, женщины и дти — и въ 8—9 часамъ и баракъ, и поляна, и балаганы были уже полны народа. Съ поляны доносился учащенный сухой трескъ выстрловъ, надъ ближайшимъ лсомъ стояла блая тучка отъ порохового дыма, къ помщенію стрльбы подходили все новыя общества, смняя тхъ, которые уже кончили стрлять. къ самому вал царилъ поразительный порядокъ и какая то особая торжественность. Двадцать человкъ лежатъ вытянувшись на импровизированныхъ палаткахъ, прицливаются и стрляютъ. Изъ-подъ мишеней подымаются знаки, показывающіе куда пуля попала — и спеціальные счетчики при каждомъ стрлк, отмчаютъ за каждымъ стрлкомъ, за каждымъ обществомъ и удачные, и неудачные выстрлы.
Часамъ къ 10-ти секціи начинаютъ уже готовиться къ ‘цугу’. На площади появляются мальчики съ картонными плакатами, на которыхъ крупными буквами написаны имена разныхъ городовъ и коммунъ. Мальчики выстраиваются въ рядъ, въ 40—50 шагахъ другъ отъ друга — и вокругъ каждаго плаката начинаетъ группироваться секція того города или коммуны, которая обозначена на плакат. Каждая секція иметъ свой флагъ (всего было 199 секцій). Большинство секцій имютъ еще свои значки, которые члены носятъ на шляпахъ: лозанцы — кисть винограда, берицы — изображеніе медвдя, базельцы — базельскій пряникъ, и такъ дале, до лука и моркови включительно. Женщинъ между членами секціи очень мало. Только въ винтертурской секціи фигурируютъ 80 или больше молодыхъ двушекъ, одтыхъ въ бломъ, съ красными шарфами черезъ плечо: это винтертурскій женскій хоръ.
Къ секціямъ Грютли скоро присоединяются делегаты ремесленныхъ организацій. Каждое ремесло иметъ свой флагъ, свою эмблему (молота, игрушечный паровозъ, станокъ и т. п.). Нкоторые несутъ большіе плакаты съ надписями.
Поляна иметъ въ этотъ моментъ положительно видъ какой-то фееріи: тысячи народа, пестрые костюмы, разноцвтные зна^ меня и флаги, гимнасты въ трико, знаменосцы въ средневковыхъ костюмахъ. Въ разныхъ мстахъ играетъ музыка, изъ барака доносятся стройное хоровое пніе и все это сливается съ не прекращающимся сухимъ трескомъ выстрловъ.
Часамъ къ 11-ти ‘цугъ’ выстраивается. Онъ тянется на разстояніи трехъ километровъ и въ немъ участвуютъ 7500 человкъ.. Раздаются звуки національнаго гимна — и ‘цугъ’ направляется къ городу. Вс идутъ въ ногу, сохраняя глубокое молчаніе. Особенно торжественно и важно выступаютъ знаменосцы.
Приготовился и городъ къ этому торжеству. По улицамъ, по которымъ проходитъ ‘цугъ’, нтъ дома, на которомъ не было бы флаговъ, который не былъ бы украшенъ зеленью и цвтами. Надъ многими лавками, надъ многими дверьми и даже надъ входами въ улицы, въ переулки — плакаты съ надписями въ стихахъ или въ проз. Что ея надписи! Самъ Маниловъ не могъ бы придумать ничего боле чувствительнаго. Вотъ, напримръ, узенькій грязный переулокъ ‘Schmidgessli’ — и надъ нимъ надпись: ‘Я, Кузнецкій переулочекъ, узокъ, теменъ и бденъ. Я не красивъ. Но мои обитатели живутъ въ мир и они счастливы!’ Отъ подобныхъ надписей не спаслась даже городская дума, гд надъ большимъ заломъ, въ которомъ происходило засданіе конгресса, надпись огромными буквами гласила:
Das Reden ist nur Silber
Das Schweigen aber Gold.
Doch sollst du niemals schweigen
Aus Furcht, aus Gunst um Soldi *)
*) Рчь — серебро, молчаніе — золото. Ты, однако, никогда не молчи изъ страха, лицепріятія или корысти.
Цугъ медленно двигается по улицамъ города. По тротуарамъ стоитъ плотной стной любопытствующая публика, нтъ окна, изъ котораго не глядли бы возбужденныя лица. Но не слышно ни восклицаній, ни апплодисментовъ. Торжественная тишина нарушается только музыкой. На лицахъ любопытствующей публики привтливая, довольная улыбка, съ которой обыкновенно старшіе глядятъ на мирныя развлеченія благонравныхъ дтей. Ни на одномъ лиц, ни въ одномъ взгляд не встртилъ я чего нибудь похожаго на вражду или ненависть.
Встртившись посл ‘цуга’ съ пасторомъ, я, между прочимъ, спросилъ его, чмъ объясняется такое отношеніе любопытствующей массы къ политической демонстраціи.
Пасторъ даже нсколько удивился моему вопросу.
— Какъ же бы она могла иначе относиться?
— Въ Париж, напримръ, подобный цугъ сопровождался бы криками: ‘Vive!’ ‘А bas!’ и легко могъ бы кончиться свалкой,— отвтилъ я.
Пасторъ нсколько подумалъ.
— Видите-ли. Здсь населеніе совершенно не видитъ въ подобномъ цуг политической демонстраціи. Многіе, пожалуй, даже видятъ въ этомъ нчто врод религіознаго обряда… Право. Да и сами грютліанцы отчасти такъ относятся къ этимъ церемоніямъ… Ну, а затмъ не забудьте, что винтертурцы чувствуютъ себя въ роли хозяевъ, обязанныхъ выказывать свое гостепріимство. И наконецъ, у насъ вообще, народъ спокойный и не привыкъ кричать ни ‘Vive!’, ни ‘А bas’!
Часамъ къ 12 и ‘цугъ’ вернулся на поляну, гд президентъ праздника, съ высокой трибуны, окруженной всми знаменами, произнесъ привтственную рчь объединенной партіи.
Посл цуга состоялся банкетъ, въ которомъ приняло участіе около 8000 человкъ. Банкетъ былъ устроенъ въ барак. Меню обда было довольно скромное: супъ, два мяса и бутылка плохенькаго вина на двоихъ. Но все было сервировано чисто, опрятно и аккуратно. Бумажныя скатерти и бумажныя салфетки очень нравились публик.
Банкетъ начался любопытной рчью оффиціальнаго представителя отъ правительства Цюрихскаго кантона. Выразивъ партіи привтъ отъ имени правительства, представитель заявилъ, что, хотя правительство не раздляетъ всхъ воззрній партіи, оно однако, слдитъ съ большой симпатіей за ея дятельностью и постарается провести большинство экономическихъ реформъ, предложенныхъ партіей.
Публика отвтила на эту рчь апплодисментами.
Во время банкета въ барак царилъ поразительный порядокъ и спокойствіе. Не было слышно ни одного громкаго слова, ни выраженія неудовольствія. Каждый занималъ свое мсто, каждый получалъ во время, что ему полагалось, и никто ничего лишняго не требовалъ. У каждаго изъ сотенъ столовъ сидли большей частью незнакомые между собою люди — и всюду велась мирная бесда. Незнакомые товарищи чокались за процвтаніе партіи и расходились, пожимая другъ другу руки.
Вообще — во все время праздника эта десятитысячная толпа поражала меня такой культурностью, которой я не встрчалъ ни во Франціи, ни даже въ Германіи. Въ теченіе четырехъ дней праздника я не встртилъ ни одного пьянаго, не слышалъ ни одного ругательнаго слова (не говоря уже о дракахъ и скандалахъ). А вдь большинство участниковъ этого праздника — крестьяне и рабочіе самыхъ глухихъ угловъ Швейцаріи! Все это, конечно, въ большой степени обусловливается характеромъ швейцарцевъ, но большую роль тутъ играетъ я привитая культурность, глубокое сознаніе своихъ правъ и глубокое уваженіе къ человческой личности и правамъ другого.
Основная черта характера швейцарца — это, насколько я могъ замтить, внимательное, вдумчивое и простое отношеніе къ явленіямъ жизни. Швейцарецъ не понимаетъ и не любитъ никакихъ ‘словъ’, какъ бы красивы и громки они ни были. Онъ Практикъ и ко всему приступаетъ исключительно съ своей практической мркой. Онъ не способенъ увлекаться отдаленными идеалами, какъ бы велики и прекрасны они ни были, но онъ ясно различаетъ путь, ведущій къ этимъ идеаламъ, различаетъ этотъ путь всего только на нсколько вершковъ, ‘этапъ сегодняшняго дня’ — но разъ, сознавъ пользу и выгоду этого пути, онъ ужъ по немъ идетъ твердой крестьянской поступью, не смущаясь никакими призраками, не отступая ни передъ какими затрудненіями.
Швейцарцы имютъ очень мало ораторовъ и не чувствуютъ въ нихъ особенной надобности. Швейцарцу не надо вдохновляться, не надо ‘великихъ словъ’ для ‘великихъ длъ’. Для него отчасти и не существуетъ ‘великихъ длъ’. Они выступаютъ передъ нимъ безъ ореола, въ оболочк практической пользы. Свобода для него такое же прозаическое и такое же необходимое условіе жизни, какъ и питаніе, какъ и воздухъ…
Посл банкета состоялось въ городской церкви состязаніе между хорами пвческихъ обществъ. Хоръ каждаго общества плъ свой особый номеръ. Почти вс псни были патріотическаго характера, но патріотическаго въ смысл любви въ родин и воспванія красотъ Швейцаріи. Плись одна за другой псни: ‘Das Vaterland’, ‘Heimweh’, ‘Heimat und Vaterland’ ‘Erhalte Gott die Schweiz’, ‘Heimatland’, ‘Abschied vom Vaterland’ и т. д. Вечеромъ состоялось въ барак на полян состязаніе между гимнастами. На сцен было нсколько сотъ гимнастовъ. Молодые, ‘тройные, сильные и граціозные, они въ своихъ упражненіяхъ представляли чудную картину здоровой красоты человческаго тла.
Четвертый день былъ посвященъ раздач наградъ, которая началась торжественной церемоніей. Жюри вызывали секціи, удостоившіяся награды. Къ эстрад подходилъ знаменосецъ, наклонялъ знамя и стоявшія на эстрад двушки въ бломъ, при звукахъ оркестра, внчали знамя лавровымъ внкомъ. Затмъ вызывались представители обществъ — стрлковыхъ, гимнастическихъ пвческихъ — и имъ выдавалась, при радостныхъ восклицаніяхъ (единственныхъ въ продолженіе всего праздника) членовъ этого общества, та или другая присужденная награда. Награды состояли изъ серебряныхъ бокаловъ и ковшей, большихъ роговъ въ серебряной оправ, стнныхъ часовъ и т. под. Кое-кто остался недоволенъ, но громко никто, конечно, этого не выразилъ.
Раздача наградъ продолжалась долго. За нею должны были состояться снова банкетъ, снова представленія, пніе и т. д. Но съ раздачей наградъ главный интересъ праздника уже былъ исчерпанъ, большинство прізжихъ гостей уже разъзжалось. Съ вокзала каждые полчаса отходили спеціальные позда.
Въ позд, на которомъ я узжалъ, я встртилъ предсдателя конгресса Альбиссера. Его провожало нсколько сотъ рабочихъ, съ которыми онъ долго прощался, обмниваясь восклицаніями и пожеланіями.
Когда поздъ тронулся, онъ, все еще не успокоившись отъ волненія, вдругъ обратился ко мн:
— Вы, кажется, были на конгресс, не правда-ли? Ну, что, ‘кажете?
— Весь вопросъ въ томъ, насколько объединеніе партіи съ Грютли крпко и серьезно.
Мой собесдникъ разсмялся.
— Вы не знаете швейцарцевъ. Двадцать лтъ пришлось работать, пока добились этого объединенія, но разъ оно состоялось — кончено! Теперь каждый грютліанецъ чувствуетъ себя больше членомъ партіи, чмъ грютліанцемъ.
— Мн еще показалось немного страннымъ, что у васъ на конгресс не выступали принципіальные вопросы, которые такъ волнуютъ теперь другія партіи въ Европ. Неужели у васъ такое единодушіе?
Президентъ не сразу мн отвтилъ.
— Полнаго единодушія и у насъ, конечно, нтъ,— отвтилъ онъ,— но нтъ и раскола. Преобладающимъ направленіемъ является у насъ бернштейніанство — и съ этимъ приходится мириться. Что подлаете! Страна наша — крестьянская, а крестьяне практики. Намъ приходится работать помаленьку, у земли. Къ тому же, при нашихъ учрежденіяхъ, при той широкой политической свобод, которою мы пользуемся, иная дятельность и невозможна…
Въ этихъ нсколькихъ словахъ предо мною выступилъ опять-таки узкій практикъ швейцарецъ, который дальше своего носа ничего не видитъ…