ПУТНИКАМ В РОССИЮ
ПУТНИКАМ В РОССИЮ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Путникам в Россию, Зайцев Борис Константинович, Год: 1961
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
К вам, молодым, едущим посетить Родину, эти строки старого, выросшего в той России и отчасти знающего эту.
Вы жили в воздухе Запада, может быть, и родились здесь, но вы русские.
Вы будете в новой, теперешней России, выросшей из страшной катастрофы — будете видеть новое. Одно, может быть, вам понравится, другое — нет, но хотелось бы, чтобы о прежней докатастрофной России вы хоть немножко более были осведомлены.
Что такое Россия XIX века? В отношении литературно-духовном Поль Валери ставит ее рядом с древнегреческим расцветом и итальянским Возрождением. Но в более общем плане: нечто гигантское, противоречивое, где рядом с высочайшей культурой уживалась и великая бедность и непросвещенность. Страна, лишь в 60-х гг. отменившая рабство, но введшая такие суды, которым Европа могла завидовать.
В восьмидесятых годах, в детстве моем деревенском, я был еще окружен откликами крепостного права и некоего патриархального мира. Няньки мои видели крепостничество. В народе — некая и наивность, и малограмотность — в общем необъятное поле, на котором уже начинала трудиться интеллигенция: земство, учителя, учительницы, врачи. Во времена Чехова (90-е гг.) все это сильно росло, и сам Чехов, как русский писатель кроме литературы неизменно служил народу — как врач и общественный деятель. А Толстой? Борьба с голодом? Но все это делалось скромно и без всякой рекламы. Вот именно так же, без крика и пропаганды, давала Россия великую литературу, музыку, религиозно-философское движение начала этого века, в сопровождении движения литературного (‘серебряного’). На уровне ином, тоже без самовосхваления, незаметными сельскими учителями и учительницами, земскими врачами, рядом с великими писателями вносила Россия свое, посильное, в дело культуры и просвещения народа. Культура эта росла. Проникало православие и в интеллигенцию. На моих глазах многое менялось. На моих глазах, после многих колебаний власти, народ получил, пусть несовершенное, все же представительство, зачатки европейского строя в политике. Власть делала свои сшибки. Была несчастная японская война, было 9 января с Гапоном и бессмысленной стрельбой, было упрямство в отстаивании пережитков, все же Россия неудержимо шла вперед — и в просвещении, и экономически. Перед войной 14-го года в центральных губерниях почти осуществлена была всеобщая грамотность, а сельское хозяйство и промышленность росли гигантски.
Не думайте, что прежняя Россия была просто варварской, полудикой страной. Да, на окраинах дичь, в столицах тонкий слой очень высокой культуры, а в общем смесь просвещенности с хаосом, искусства с революционным подпольем, религиозности и религиозно-философских исканий с чиновничеством от религии — молодой, могучий, ищущий народ, стоявший на пути правильном: культурной эволюции. Ей мешали косность власти и яростность революционного подполья. А потом подошла война 14-го года (есть мнение, что она вызвана была Германией и кайзером из опасения роста России). То, что произошло после войны, остановило мирное развитие. Все пошло по-другому — трагически.
Россия до войны была, конечно, не какой-нибудь сладостной идиллией, но совсем и не тем, чем пропагандно изображают ее теперешние властители. И одно можно сказать: при всех ее (наших!) грехах, в прежней России не было наглости — это бесспорно, на всех уровнях ее культуры и государственности. Россия была скромна. Иной раз даже чрезмерно.
Вы с волнением, конечно, увидите русские края, вас, конечно, будут обрабатывать и вбивать вам в голову, что все сделано новою властью. Хорошо бы не поддаваться рекламе. Будут щеголять отделкой метро московского, даже Соборами — как будто они их строили. Много расчистили фресок, но не ими фрески писаны. А что снесен храм Христа Спасителя, чей позлащенный купол виден был за десятки верст от Москвы, как купол св. Петра в Риме, про это никто вам ничего не скажет. Что нет Сухаревой башни, нет Иверской часовни, куда несли русские люди свою беду и слезы, где молились, подкрепляя общением с высшим миром силы свои, — обо всем этом молчок (или презрительная усмешка: все дело в ракетах, спутниках и т. п.).
Недавно мне подарили монографию об Андрее Рублеве. Советское издание, великолепно сделанные снимки. Вводная статья не упоминает, что Рублев нравился Марксу и Ленину (а вот ‘Божественную Комедию’ подкрепили все-таки Энгельсом очень одобрял! — дали путевку в жизнь переводу Лозинского). Статья о Рублеве обыкновенная, толково написанная. В России есть знающие искусствоведы, любящие свое дело, как и литературоведы.
Тираж этого Рублева… 10 тыс. экз. Значит, главнейше (если не исключительно) для заграницы. ‘Своим’ книги и не понюхать, а перед иностранцами щеголять очень приятно. Даже Рублевым щегольнуть, прославленным иконописцем (врагом, собственно) — ну, что же, пусть иностранцы думают, что ‘мы’ и культурны, и веротерпимы.
Во времена моей молодости, довоенной, мы читали и получали все иностранные книги и газеты. Россия не боялась Запада, хотя политический ее строй был не западный. Теперь увидите вы на этой выставке в Москве один экземпляр ‘Матча’ — с портретом Гагарина на обложке! Выставлено будет под стеклом, как икона, а прочесть, что в ‘Матче’ этом написано, нельзя. Не дозволено.
Менее всего дозволено самому думать и чувствовать. Все надо делать по указке и ‘плану’. Знаю, что многим, очень многим просвещенным людям в России это не нравится, и верю, что не всегда будет так. Уже сейчас трещины есть и взаимное просачивание, общение растет. Нельзя вечно держать великую страну за колючей проволокой и вечно бояться Запада. Но все это идет медленно. Вы, молодые, может быть и увидите нечто.
Пишу строки эти не как ‘поучение’, а как дружеское обращение. Знаю, что в России много есть хороших и душевных людей, и как бы хотелось, чтобы вам удалось установить с ними связь культурную и духовную. И как хорошо было бы, если бы вы не забывали о великой, вечной России, где многое переделано, в некоторых областях достигнуто (технике, напр.), но ее основная сила, незыблемая как творения Рублева, да останется: творчество в скромности. Хорошо было бы, если бы вы не поддавались крику и самовосхвалению загонщиков, а глазами трезвыми и с сердцем, полным любви к Родине, отличали бы драгоценное от мусора, вечное и великое от наглого обмана.
О, вей, попутный ветр.
Вей тихими устами
В ветрила кораблей.
Это из Батюшкова. В ветрила ваших кораблей. Из дальней глуби русской поэзии идет это вольное напутствие в вашем волнующем странствии. Несите на Родину Европу русскую. Выносите из русской земли нечто, как снопик скромный овса с могилы Пастернака.
А крики, самохвальство и ложь — да минуют вас. Будьте к ним глухи.
Вестник РСХД. Париж, Нью-Йорк, 1961. No 61.