Путешествия 1874-1887 гг., Миклухо-Маклай Николай Николаевич, Год: 1887 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н. Н. Миклухо-Маклай

Путешествия 1874—1887 гг. Дневники, путевые заметки, отчеты

Миклухо-Маклай Н. Н. Собрание сочинений. Том 2.

Путешествия 1874—1887 гг. Дневники, путевые заметки, отчеты

М., ‘Наука’, 1993.

Содержание

Путешествия по Малаккскому полуострову в 1874—1875 гг.

<Первое путешествие по Малаккскому полуострову 22 ноября 1874 г. -- 31 января 1875 г.>

Сиам

<На Малаккском полуострове (ноябрь 1874 г.-- июнь 1875 г.)>

<Второе путешествие по Малаккскому полуострову>

От Улу Паханг до Угу Калантан

Путешествие в Западную Микронезию и Северную Меланезию в 1876 г.

<Молуккское море. Тихий океан>

<Путешествие по Западной Микронезии и на Берег Маклая>

<Острова Адмиралтейства>

Группа Агомес, или Хермит (от 10—12 июня)

Группа Ниниго (13—17 июня)

‘Читая мои письма…’

Второе путешествие на Берег Маклая в 1876—1877 гг.

Второе пребывание на Берегу Маклая (июнь 1876 г.— ноябрь 1877 г.)

<Заметки о втором пребывании на Берегу Маклая>

Второе пребывание на Берегу Маклая в Новой Гвинее (от июня 1876 г. по ноябрь 1877 г.)

Несколько дополнений о моем втором пребывании на Берегу Маклая в Новой Гвинее в 1876—1877 гг.

Путешествие на острова Меланезии и первое посещение южного берега Новой Гвинеи в 1879—1880 гг.

Путешествие на острова Меланезии. 1879 г.

<Новая Каледония и остров Лифу>

Островок Андра

Посещение острова Сорри 17—24 октября 1879 г.

<Первое посещение южного берега Новой Гвинеи в 1880 г.>

Путешествие на острова Меланезии и четвертое посещение острова Новой Гвинеи (март 1879 — апрель 1880).

Посещения Новой Гвинеи в 1881—1883 гг.

Второе посещение южного берега Новой Гвинеи.

Третье посещение Берега Маклая в 1883 г.

Путешествия 1886—1887 гг.

Один день в пути

На несколько дней в Австралию

Приложения

Чтения Н. Н. Миклухо-Маклая в Географическом обществе <в 1882 г.>

Комментарии

Список сокращений

ПУТЕШЕСТВИЯ ПО МАЛАККСКОМУ ПОЛУОСТРОВУ В 1874-1875 гг.

<Первое путешествие по Малаккскому полуострову

22 ноября 1874 г.— 31 января 1875 г.>

Tengo una palabra¹*

22 ноября. Батавия¹. После ночи, проведенной без сна (я должен был кончить поправку рукописей об этнологии папуасов Берега Маклая, написать несколько писем), я чувствовал себя относительно очень свежим, а когда г. Йеллинггауз, резидент²города, заехал за мною в 6 часов, чтобы отправиться к пристани небольшого парохода, который часов в 7 отвез нас к ‘Namoa’ на рейд. Я получил отдельную каюту и так был занят переноской многочисленных моих вещей, что, когда г. Йеллинггауз должен был перейти снова на небольшой пароход, который возвращался в Батавию, я совершенно забыл передать ему свою рукопись и письма Л. Л.³ Я дружески простился с этим человеком, который всегда был очень любезен ко мне и показывал мне много симпатии. Несмотря на усталость, я почти весь день провел на палубе. Пассажиров было немного: американский реверент⁴ с женою, фон Свитен — племянник генерала, Анастадиадес — грек, проживший 12 лет в Тифлисе, теперь поселившийся в Калькутте.

24 ноября. После удобного плавания при гладком море и лунных ночах пришли мы вечером в Сингапур, где я поселился в Hotel d’Europe.

25 ноября. Узнал неприятную новость, что Sir A. Clarke⁵, губернатор, отправился вчера в Малакку⁶ по случаю беспорядков между населения. В отеле я встретил старых знакомых — австрийского консула Кониги и американского майора Штудера.

26 ноября. Сделал визит лэди Кларк. Довольно красивая женщина, лет двадцати семи или двадцати восьми, любезная и простая, понимает и говорит по-французски, но имеет рыжие волосы. Я остался во время ее завтрака, сам ничего не ел и слушал ее болтание.

Детей у нее нет, муж старше ее двадцатью годами. Вчера Кониги рассказывал мне, что какой-то проезжий венгерский граф был очень влюблен в нее. Я подумал о Л.

27 ноября. Вчера познакомился с г. James Collins, директором небольшого нового здешнего музея — Raffles Library⁷. В музее немного предметов этнологических из Борнео и Новой Гвинеи, подаренных Моресби и офицерами ‘Basilisk’ (последние вместе с доктором Comrie, видевшим меня в гошпитале в Амбоине, распространили здесь известие о моей вероятной смерти)⁸. Мне представился некий г. R. Cusack, которому очень бы хотелось попутешествовать со мною.

28 ноября. Мне так неудобно заниматься в этой небольшой казарме (в Hotel’e), что решился отправиться в Йохор⁹, где, вероятно, мне можно будет заниматься покойно.

29 ноября. После полуторачасовой езды и переправы в небольшом пароходе я прибыл в Йохор, резиденцию махарадьи¹⁰(императора), где был принят им очень любезно. Я не ошибся: дом, или дворец, махарадьи имеет хороший вид, и я помещен комфортабельно.

30 ноября. За завтраком я возобновил знакомство с г. Hole¹¹, которого видел в прошлом году у нашего вице-консула Вампоа¹². Очень доволен моим местопребыванием.

1 декабря. Йохор-Бару¹³. После завтрака г. Hole предложил мне посетить так называемых оран-утан¹⁴, которые занимаются рубкой леса недалеко. Мы отправились в полицейском сампане — род большой шлюпки, средняя часть которой снабжена крышей от солнца и дождя. Через часа полтора гребли встретили в речке, называемой Сунги-Малаю¹⁵, первую пирогу оран-лаут-слета¹⁶. Слета — местность на о. Сингапуре, где, по преданию, жили прежде эти люди, которая теперь превращена в полицейскую станцию. Эти оран-утан, или, как их также здесь называют, якун-лаут¹⁷, не имеют положительно постоянных жилищ, живут в своих пирогах, кочуя по рекам и морскому берегу¹⁸. Питаются они всем, что могут найти, едят даже своих собак. Они не приняли магомеданства²*, но очень многие сделались христианами, особенно оран-якун около Малакки (см!: Jagor, Reiseskizzen¹⁹). Имеют особый, отличный от малайского язык²⁰.

В первой пироге, которую мы встретили, я увидел старуху, которая гребла. Волосы ее образовали большой желто-белый парик, который большими прядями и клочьями падал на лицо, некрасивое, очень прогнатическое лицо имело трусливо-глупое выражение. Только средняя часть туловища была прикрыта какою-то тряпкою. Морщинистое грязное тело с отвислыми грудями и толстым животом было вдобавок покрыто накожной сыпью.

Около небольшого островка, который, однако ж, не представлял ни фута твердой земли, а состоял только из мангров, группировалось с десяток пирог, покрытых крышами²¹. Что мне сейчас же бросилось в глаза и заинтересовало — это большая шапка волос у многих из них, напоминавшая мне папуасов. Большинство женщин и девушек были голые по пояс²², дети (мальчики) совсем голые²³, мужчины с немногими исключениями имели одеждой только тидако³*.

Мы позвали всех последовать за нами и пристали к берегу, где, перенеся свои аппараты, несмотря на грозящий дождь, начал мерить и рисовать. Я обратил сперва внимание на волосы, у большинства волосы были курчавы, хотя у некоторых совершенно прямые, зато у трех или четырех женщин и нескольких детей волосы оказались полупапуасообразными, совершенно как у папуасской смеси, которую я часто встречал около Серама. Губы у многих были толсты. Я пришел к заключению, что здесь положительно должна существовать примесь папуасской крови²⁵, несмотря на то, что головы оказались брахицефальны и <цвет кожи>⁴* не темнее других малайцев. Я смерил вместо этого

, который был выше и крепче других, он оказался 1,62 <м>. Смерил также совершенно развитую замужнюю женщину, которая не очень отличалась от других, она оказалась 1,38 <м>. Верхняя конечность длинна относительно роста. У многих я заметил следы оспы. Когда я мерил одну из девушек, она сильно тряслась от страха. Дождь заставил меня отложить дальнейшие наблюдения²⁶.

2 декабря. Целый день почти шел дождь. Положительно нагоняет хандру.

3 декабря. Несмотря на лучшую погоду, mon humeur⁵*, вспоминая, несмотря на то, что не хочу о том думать, Богор²⁷, devient toujours plus misanthrope⁶*. Г. Холе уехал в Сингапур. Я обедал один и был доволен одиночеством, как вдруг нагрянули неожиданно четыре англичанина, приехавшие в гости к махарадье. Только к 12 час. ночи они угомонились, а то болтали, пели, свистали etc., etc.²⁸ Положительно меня все более и более утомляют ‘die ordentlichen Mitglieder des Menschenpacks’⁷*.

9 декабря. Отправился утром в Сингапур, получил несколько писем и книг из Европы, но ни единого письма, которого ожидал из Богора. Горькое чувство несколько раз появлялось и надоедало мне, даже за обедом у Sir A. Clarke и даже вечером в театре, куда я был приглашен сопровождать губернатора и его жену. Узнал вечером, что d’Albertis²⁹ в Сингапуре и целый день ищет меня. После представления я отправился повидаться с ним, но неуспешно, вернулся в первом часу ночи к Вампоа.

10 декабря. Познакомился с d’Albertis. Говорили много о Новой Гвинее. Он отправляется на юго-восточный полуостров Новой Гвинеи с английскими миссионерами.

12 декабря. Отправиться прямо из Йохора в Малакку оказывается очень трудным, потому что дорог нет, и нести с собою достаточный запас провизии (даже один рис) для людей делает эту экскурсию почти что неисполнимою (люди могут нести на себе одну только провизию для себя), так что одно и то же: взять ли 5 или 10, или 20 человек с собою.

14 декабря. Несколько месяцев тому назад несколько жителей Сингапура (оран-бугис)³⁰ были убиты в Йохоле, это были торговцы, а убийцы — люди Пахан и Йохол. Так как замешаны были люди значительные, то махарадья йохорский не добыл виновных, так что (так как он обещал добыть их губернатору) он снаряжает третью экспедицию. Так как эта экспедиция должна проехать и пройти значительную часть Йохора, то я думаю сопровождать ее.

15/16 декабря. В 4 часа пополудни отправился я с г. Hole, секретарем махарадьи, со своим слугой Сайнаном (Сунда)³¹и Ахматом³² на канонерской лодке махарадьи к устью р. Муар, куда подошли 16 декабря к 10 часам утра.

16 декабря. Река Муар имеет общее направление на NO, очень извилиста, хотя миль около 50 остается широкою, глубина приблизительно 6 или 7 сажен. Берега покрыты лесом, который прерывается поясом мангров. Живописная пальма ‘нибонг’³³оживляет береговой пейзаж. Кое-где плантации, хотя очень примитивны, начинают появляться. Табак растет здесь очень хорошо, араруты³⁴ вследствие слишком жаркой земли подымаются слишком высоко. Плантации здесь, как и на Новой Гвинее, насажены без разбора: кофе, бананы, арарут, табак, Colocasia³⁵ и т. п. насажены друг около друга.

Правый берег принадлежит Малакке, левый — Йохору.

Был великолепный заход солнца, который мне припомнил обещание, обоюдно данное⁸*.

Совсем стемнело, когда мы бросили якорь около нашей цели, которая называется Лынга⁹*. Здесь мы должны были найти главу станции, человека доверенного и к которому от махарадьи у меня были письма. В очень плоской пироге переехали мы на берег к плоту, которого круглые бревна и большие щели между ними¹⁰* гармонировали с пирогой и головоломною лестницей с очень далеко друг от друга отстоящими ступенями. Подобная пристань нарочно такая неудобная на случай нападения соседей. Взобравшись к веранде высоко на сваях стоящей хижины, нас встретил хозяин, инчи Анда (инчи — титул)³⁶, который провел нас на веранду еще выше стоящей хижины, где мы все поместились около круглого […]¹¹* Прочитав письмо от махарадьи, инчи Анда объявил мне, что он должен все делать, что я ни потребую³⁷. Так как по справкам экскурсия в Йохол заняла бы более 15 дней, я решил изменить план и отправиться через Палон-Индау¹²* в Йохор.

17 декабря. Лынга (О высоты над уровнем моря). С г. Hole обошли плантации за домом инчи Анда, встретили свежие следы тигра, который бродил ночью по плантации.

Вчера вечером собрал несколько сведений об якун, особенно замечательно племя, живущее в лесу и прячущееся от других. Их называют якун-лиар³⁸. Они очень дики, питаются всем, что находят, не употребляют соли³⁹. По сведениям, они не представляют большого различия от прочих якун. Я решил ждать этих последних, за которыми были посланы люди, в первом часу канонерская лодка ‘Пулай’ с г. Hole ушла. Чувствую себя по временам очень нехорошо.

Люди якун не пришли — боятся. Миссионер сказал правду: они боятся и не доверяют малайцам. Люди инчи Анды приготовляют патроны к завтрашней экспедиции. Воспоминание о Богоре наполняет меня иногда очень горьким чувством. Урок: не привязываться ни к кому и не верить в других.

Вечером сильный пароксизм лихорадки.

18 декабря. Отправляюсь, несмотря на головную боль, в Палонг⁴⁰.

22 декабря. На пятый день плавания вверх по реке сегодня причалили мы к плоту около хижины помулу¹³*, где пишу теперь при свете дамарового факела⁴¹.

Плавание представляет то удобство, что можно удобно наслаждаться красивою местностью, между тем как при путешествии пешком приходится более обращать внимание на то, что у ног: на пни, лианы, камни и т. д., что мне, к досаде моей, пришлось много раз испытать, думаешь лучше видеть страну — нет, видишь меньше. Удобство — важная вещь в жизни.

Туземная пирога состояла из очень плоско выдолбленного ствола, который на середине был не уже, как около 1,5 м, длина всей пироги, которая называется здесь яло¹⁴*, около 8 м. Большая часть ее снабжена крышей из кадьяна¹⁵*. Переднюю часть занимают гребцы, которых у меня было четыре. Я провел первую ночь в хижине китайца⁴² в Букит-Копон⁴³, другие три — в яло, в лесу, затопленном высокою водою. Были прекрасные лунные ночи. Здешний помулу сопровождает меня. Много раз думал о Л. и о Богоре!..

22 декабря¹⁶*. Утром, переменив людей (вместо Измаила заступил помулу Хусейн), отправились я, мой багаж и люди в двух очень узких прау¹⁷* по речке Пырла, затем наши яло начали лавировать между стволами. Я, к удивлению, заметил, что мы незаметно из русла речки вышли в залитый лес. Глубина, смеренная в нескольких местах, была с лишком 2 м, но это продолжалось не более часа. Яло могло только с трудностью изворачиваться между пнями и лианами.

Мы вышли в болотистом месте. Люди разобрали багаж, каждый по небольшой ноше, и мы отправились, шагая в грязи или балансируя по скользким пням, переходя несколько раз через речку Пырлу и приток ее Клыду. Пришли к двум хижинам Лубу-Копон⁴⁴, где моим людям очень хотелось остаться. Было только половина двенадцатого, и я объявил, что отправимся в путь в 1 час. Так как здесь дорога разделяется, одна — в Кратон на NO, другая в Бадон¹⁸* (селение оран-райет) на NNW, куда я сперва хотел отправиться, то, позавтракав, я отделил несколько вещей, которые захвачу на возвратном пути, направляясь к реке Кратон.

Довольно сильный пароксизм лихорадки захватил меня дорогою, мокрые по колено ноги с утра и палящее солнце подействовали скорее, чем предполагал. С удовольствием отдохнул полчаса в покинутой малайской хижине в Будян, около которой я увидал в первый раз ловушку для тигров, которых здесь немало. Голова кружилась и болела, когда отправились далее. Помулу и люди говорили, что идут только потому, что туан¹⁹* приказал и что мы не дойдем до селения, но в 4 часа 30 минут, увидав между деревьями просвет и спросив, что это, мне ответили: Нанка — несколько малайских хижин и кобон²⁰*. Перейдя через р. Пырлу, не знаю уже, в который раз, по пням, которые лежали на всех направлениях в плантации, мы пробрались к шаткой веранде около хижины на очень высоких местах: жители боятся посещения тигров⁴⁵.

Здесь садят преимущественно уби-каю и колади⁴⁶, рис — редкость.

Я расспрашиваю при каждом удобном случае всех встречных об оран-утан, надеясь, что узнаю что-нибудь новое, но мне повторяют почти постоянно одно и то же: что оран-утан едят улал²¹*, тикус²²*, что ни риса, ни соли им не нужно, что даже некоторые умирают, если им дать пищу, которую употребляют малайцы, что переменяют часто жилье, не строят хижин, а пондо²³*, остаются один-два месяца здесь, потом уходят, что кроме узкого пояса, ничего не носят, согревают тело, нося головешку с собою, едят даже пиявок, обезьян и т. д., но что малайцы иногда берут женщин оран-утан (они не могли здесь негировать, как в Лынге), но не обратно — оран-утан с

м[алайками]. Узнал, что здесь якун называются оран-райет⁴⁸, или оран-раят, а далее около реки Кратон — оран-утан, что оран-райет не любят, когда их называют якун⁴⁹.

24 декабря²⁴*. Отсюда (Нанка) отправился на SW к селению (временному) оран Бадун, или Бадон, которого достиг через полтора часа⁵⁰. Еще не дойдя до него, мы встретили толпу оран-райет, которые с женщинами, детьми, собаками отправлялись в другое место, но известие, что я иду в Бадон, что у меня табак и рис, переменило их намерение, и они согласились вернуться. Мужчины были, как мне рассказывали, почти голы, только penis и отчасти testicula были закрыты узкою тряпицею, но волосы около половых органов были видны по сторонам, женщины были одеты в саронг⁵¹, дети почти все наги. Физиономии у них были различны, как и волосы, у некоторых физиономия была очень малайская, у других — иная. Все они были малы ростом и немного темнее. Когда я сказал им, чтобы они шли бы вперед к деревне, они зашагали так быстро, даже четырехлетние дети, к моему удивлению, что скоро скрылись между деревьями, несмотря, что тропинка была очень неудобна: много шипов, сухого леса преграждало путь⁵².

Бадон, селение оран-райет, имело 7 хижин⁵³, которые стояли разбросанно на довольно большом пространстве, на котором были вырублены большие деревья, стволы которых сохли и гнили там, где упали. Жители не потрудились нисколько прибрать их в сторону, срубить ветви, проложить хотя бы маленькую тропинку. Тропинок не было, хотя много что показывало следы шагов.

Все хижины, если можно называть так эти постройки, состояли из пола, из грубых кривых стволов и крыши — стен не было. Некоторые были больше, но почти все на один лад. Как пример этой примитивной архитектуры, я срисовал приложенную⁵⁴.

Это помещение было достаточно для мужа, жены и двух детей²⁵*. Дети постоянно удивляли меня: лазали по этим лестницам, бегали по дырявому полу, барахтались у самого края и не падали⁵⁵. Дети и собаки очень долго не могли привыкнуть к моему виду. Дети издали разглядывали меня, хмурились и начинали плакать. Собаки, нюхнув только около хижины, где я помещался, воздух, подымали голову и убегали с рычанием. Эти последние, большинство, из которых рыжие, невелики ростом, со стоячими ушами и пушистым хвостом, похожи на новогвинейских.

Я решил остаться здесь дня два. Одну из хижин вычистили, и я поместился в ней довольно удобно, завесив стороны одеялами, которые образовали стены. Но перед этим я собрал все население, чтобы разглядеть их попристальнее. У многих физиономии не отличались от лиц сопровождавших меня малайцев из Палонга, так что я <не> мог с уверенностью отличать их⁵⁶. Но были, однако же, черты как бы чужой примеси. Это сходство с малайцами можно объяснить смешением с давнишних пор, отчасти же, что мне кажется положительно, так <это то>, что не оран-якун похожи на малайцев, что, имея матерей оран-якун, малайцы приобрели здесь некоторые черты первых, что обе стороны похожи отчасти.

Вечером, гуляя около хижины, я наткнулся неожиданно на человека очень небольшого роста, с очень толстым брюхом, пухлой физиономией, жидкими ногами, который палкой рыл землю и собирал что-то в кокосовую скорлупу. Приметя, что я его увидел и подхожу к нему, он сперва намеревался бежать, но когда я ему повторил несколько раз ‘дянган такут’²⁶* и ‘каси тамбаку’²⁷*, он продолжал свое занятие, но не смел поднять глаз, боялся оглянуться, чтобы не видеть меня, и заметно трясся. На другой день я не без труда добился, чтобы срисовать его, но табак и терпение помогли, но он не решался смотреть на меня, постоянно отворачивался. Таких, особенно трусливых, малайцы называют оран-лиар²⁸*. Я встречал их потом несколько раз.

Вечером, когда стемнело, начались крик детей, смех и говор женщин, очень немузыкальное пение мужчин, даже музыка на инструменте, состоящем из толстого бамбука с отверстиями и несколькими натянутыми струнами из ротанга (обыкновенно трех)⁵⁷.

25 декабря²⁹*. Утром к рассвету очень свежо, так что мне жаль было смотреть на голых детей, которые дрожали от холода и жались к матери, у которой не было другого покрова, как тонкий старый саронг. Стен нет, в полу громадные щели между бревнами. У детей оставляют на затылке род косички. Некоторые дети положительно не некрасивы лицом, также между взрослых попадаются довольно приятные физиономии, как, например, Сватн.

У оран-райет интересное оружие — сумпитан, или, на их языке, блахан. Блахан представляет трубкообразную палку метра 2 длины, которая состоит из двух половин, связанных обмотанным ротангом, и которая обмазана гытой⁵⁸. Стрелы, см в 20, очень тонкие, нижний конец которых снабжен родом пробки из сердцевины какого-то дерева. Этот толстый наконечник приблизительно обрезается ножом, еще полируется <с> помощью сухого шероховатого листа, причем оконечность стрелы держат между вдвое сложенным листом, стрелу же быстро катают, положив ее на ляжку, ладонью. Надо, чтобы наконечник плотно бы приходился в канал сумпитана.

Вложив стрелу в сумпитан, берут его обеими руками, широкий конец подносят к губам, затем, медленно поднимая другой конец и направив на цель, быстро выдувают стрелу. Она долетает до цели, отдаленной даже более чем на 50 шагов, может достигнуть даже 80 шагов. Но ветер при легкости стрелы мешает точности. Шагов на 20—25 туземцы всегда почти попадают в небольшую цель. Попробовав в первый раз, я 2 раза попал около самой цели, а в третий попал даже в нее. Это доказывает, что не особенно трудно достигнуть в этом отношении большого искусства, которого действительно, говорят, достигают оран-райет. Туземцы с видимым удовольствием вынесли почти все свои сумпитаны и стали наперерыв показывать свое искусство, когда я им сказал, что желаю посмотреть на эту процедуру. Женщины смехом при неудаче и похвалами в противном случае доказывали свое участие.

Что делает эту небольшую стрелу опасною не только для человека, но и для тигра,— это ‘ипо’, или ‘ипо-упас’, или ‘ратиум’⁵⁹, в который окунается оконечность, обыкновенно из твердого дерева, и который остается в ране. Меня уверяли здесь, что люди не доживают до вечера, <будучи> ранены, так же как и тигры. Яд может быть без опасности съеден, что, однако же, отвергается другими. Этот яд приготовляется из толченой коры дерева, которой водяной настой кипятят до сгущения, затем прибавляют все, что предполагается ядовитым: соки разных плодов, даже зубы змеи (NB), так что яд имеет разное действие и не может считаться единственно растительным⁶⁰. Не без труда и долгих расспросов у разных людей я добился, наконец, несколько десятков слов — остатки прежнего языка, который еще употребляют здесь, но начинает вытесняться малайским, дети между собой болтают по-малайски, и почти одни старики помнят еще отрывки языка, даже счет в ходу теперь малайский⁶¹.

Бандон — одно из мест, которые оран-райет время от времени посещают, не оставаясь долго и строя новые пондо каждый раз или немного исправляя старые⁶².

26 декабря. Выйдя из Бандона в 7 часов, через 1 час пришли в Нанку, откуда, выйдя в 9, отправились в Будян, куда пришли в 11 часов. Отсюда послал за вещами в Лубу-Копон и, позавтракав, несмотря на нежелание людей, в 2 часа направился на NO по довольно мокрой тропинке к деревне Круень, куда пришел в 5 часов и нашел 3 хижины с малайским населением. На дороге много следов тигров и слонов.

27 декабря. Из Круень опять на NO по очень мокрой дороге, которая, наконец, привела к совершенно залитой поляне, где вода доходила мне до пояса, люди же, не принимая, как я, предосторожности, окунались до ключиц. Пришли, наконец, к р. Гбан. Я позавтракал сухим рисом и, переходя небольшую речку Гбан на скользском стволе, который состоял мост[ом], потерял равновесие и выкупался, после чего явился пароксизм, но я продолжал путь до р. Канас, через которую переправился на живо связанном плоту, который буксировали люди. Потом вверх по р. Кратон, к хижине.

28 декабря. Кратон. После трудного дня остался, особенно вследствие лихорадки, здесь. Местность живописна⁶⁴, хотя хижина очень убогая. Что и как далее — не знаю. Кратон — приток р. Румпен, который, однако же, течет по Пахану. Я направлюсь завтра вверх по течению к селению оран-утан⁶⁵.

29 декабря. Пирога, в которой провел весь день, была хотя снабжена крышей из кадьяна, очень мала, кроме того, нас было 8 человек в ней, при перемещении, даже незначительном, одного вода вливалась, так как борт еле-еле поднимался от уровня воды. Речка была очень красива. Группы деревьев очень живописны.

Около 3 часов подъехали мы к небольшому селению оран-утан. Я вышел из пироги и подошел к хижине, в которой работал человек с очень малайской физиономией, хотя и был оран-утан. Затем я прошел к другой хижине, которая состояла только из трех стен. Здесь помещалась целая семья, все с физиономиями, в которых я не нашел ничего особенного, только девушка <которая> сидела на платформе, была даже недурна для строгого критика. Мужчины были голы, только penis был закрыт, волосы и testicula выступали. Мне сказали, что, исключая этих экземпляров оран-утан, в настоящую минуту никого нет. Я решил отправиться далее, и мы прибыли сюда, где живет племянник помулу, человек, хорошо знающий окрестную местность и которого я решил ждать.

Между порубленными и сухими обгорелыми стволами были построены 3 или 4 хижины. Одну из них сейчас же уступили мне, дети и женщины перетащили весь хлам в соседнюю. Пришла пирога с двумя женщинами и девочками. Одна из них кинулась мне в глаза своей курчавою головою, ей было лет двенадцать. Когда с веслом в руках, в саронге, который узко обхватывал среднюю часть туловища, она шла по стволу срубленного дерева, она показалась мне очень грациозным созданием. Я пожелал нарисовать ее портрет, тем более что ее вьющиеся волосы делали из её физиономии особенный тип. Но она стыдилась, боялась, одним словом, не хотела прийти к занимаемой мною хижине. Это происходит, как мне кажется, оттого, что мужчины обращают внимание (в половом отношении) на очень молодых девочек, так что, если посмотреть немного пристальнее на 11—10-летнюю девочку, она стыдится, убегает, как бы боится, что ее хотят изнасиловать, или же сама заигрывает⁶⁶.

30—31 декабря. Проспав очень хорошо ночь, я должен был прождать почти до восьми с половиной часов приезда племянника помулу Абдул-Рахмана³⁰*, который должен служить проводником далее. Новости, которые этот последний привез, не особенно понравились мне: дороги все залиты и приходится проходить места, где вода выше пояса. В двух пирогах, так как моя свита прибавилась несколькими людьми, отправились мы вверх по речке Кратон, которая по временам была очень живописна <благодаря> группам деревьев. Затем — по очень извилистому узкому притоку ее, р. Джекати, так как во многих местах речка была запружена повалившимися деревьями, под которыми надо было проезжать, то пришлось снять кадьяновую крышу. Часто приходилось, проезжая под таким деревом, почти ложиться в пироге или же, перелезая через ствол, пропускать пирогу одну под ним или даже, когда ствол был отчасти в воде, вытаскивать и тащить пирогу через него. При этом наблюдать и записывать направление и сидеть очень неудобно на вещах постоянно в одном положении, соблюдая равновесие.

К часу пополудни я очень устал и, приказав причалить к берегу в тенистом месте, сейчас же заснул. Я был разбужен другою пирогой, которая, хотя³¹* отправилась в путь позже нас, но, будучи легче, обогнала нас. Мы последовали за нею, и около 4 часов моя пирога остановилась около двух других в месте, где находится становище оран-утан. Абдул-Рахман отправился вперед, чтобы люди, испуганные моим внезапным появлением, не разбежались бы. Около 2 хижин я увидел несколько некрасивых, почти совсем голых людей, между которыми один, одетый по-малайски, был представлен мне как батен (начальник)⁶⁷. В большой хижине, которая принадлежала ему, мне отгородили значительное пространство, и скоро принесли вещи³²*, сделали при нем довольно удобное помещение. Я сейчас же приказал, чтобы собрать завтра по возможности большее число оран-утан.

Я начал с того, что осведомился, есть ли у них особый язык, и начал спрашивать слова. К большой моей досаде, мне отвечали по-малайски и повторяли мои слова. Я спросил многих, стал прислушиваться к их взаимному разговору — один малайский язык, старый забыт. Мне, однако, сказали, наконец, что, может быть, некоторые старые люди и знают, также сообщили, что оран-букит³³*, которые прячутся от других, не едят соли и риса, говорят отлично. Здешние оран-утан находятся постоянно в сношениях с малайцами и даже некоторые имеют плантации, хотя отвергают магометанство, и большинство мужчин предпочитает свой простой и удобный костюм.

Вечером около моей комнаты собралось один за другим почти все мужское население. Я снова завел разговор об языке, яде и доро