Психопатки, или Что баба, то устав, Антонов Валериан Михайлович, Год: 1889 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 22 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ПСИХОПАТКИ
ИЛИ
ЧТО БАБА, ТО УСТАВЪ.

КОМЕДЯ-ФАРСЪ ВЪ 2-ХЪ ДЙСТВЯХЪ.
Соч. В. АНТОНОВА.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографя С. Муллеръ и И. Богельманъ. Разъзжая ул., д. No 20.
1889.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА:

Артамонъ Артамоновичъ Брюхинъ, 50 лтъ (некрасивъ и толстъ).

Аглая Александровна, жена его, 24 лтъ (красивая).

Бобковъ, Иванъ Ивановичъ, 30 лтъ.

Елизавета Степановна, жена его (сухая, молодится и хорошится), 45 лтъ

Петръ Петровичъ Гнусавцевъ, 37 лтъ.

Александра Кириловна, жена его, 24 лтъ.

Владимръ Владимровичъ Шутихинъ, 30 лтъ (франтъ).

Маша, горничная, 18 лтъ.

ДЙСТВЕ I.

Сцена представляетъ хорошо убранную гостинную у Брюхина, въ глубин дверь въ переднюю, направо дверь въ комнаты жены, а налво — въ комнаты мужа.

ЯВЛЕНЕ I.

(Горничная Маша зажигаетъ стнныя лампы и канделябры, излагая монологъ, иногда обращается къ публик).

Маша.

Помшалась наша барыня на этихъ, какъ они называются по ихнему… на этихъ, спиртныхъ что-ли, столикахъ, да и гости то ея все каке то шальные, сидятъ у стола, точно кто обложилъ ихъ льдомъ — глазомъ не моргнутъ. И этотъ прихвостень-Шутихинъ съ ними постоянно путается! Такъ-таки всхъ и слдовало бы отправить въ больницу Николая Чудотворца! право, слдовало! Вотъ и сегодня, пожалуй, не придется заснуть, всю ночь вдь просидятъ около стола, а онъ то, столъ окаянный, какъ завертится, затрещитъ, застучитъ, точно кто ломаетъ его, поднимаетъ. Чудно право! Говорила про такое чудо я своему Петруш — не вритъ! Ты, говоритъ онъ, почаще выбгай ко мн въ то время, когда они будутъ съ чертями возиться! Пусть себ, говоритъ, возятся, а мы въ это время, тоже кое что перемолвимъ. Ишь ловкй какой! Знаемъ мы васъ, парней! Охулки на руки не положите! Въ душ пожалуй тоже дьяволъ заговоритъ.

ЯВЛЕНЕ II.

Маша и Шутихинъ.

(Шутихинъ тихонько входитъ изъ задней двери и, на оглянувшуюся Машу, махаетъ рукою).

Шутихинъ.

— Маша! Тсъ!.. Тсъ!.. Я на минуту… Поди сюда… Ради Бога помоги мн… Очень буду благодаренъ… Вотъ теб задатокъ (даетъ ей рублевую и хватаетъ за подбородокъ).

Маша (отстраняетъ руку Шутихина отъ лица).

— Что такое? Въ чемъ помочь? Чего лицо мое трогаете? Путаетесь вы съ барынями — не довольно вамъ? Ишъ ненасытный.

Шутихинъ,

— Какая ты, однако же строгая, Маша!.. Гд мы сегодня будемъ сидть за столомъ?

Маша.

— Разв не знаете? Да все тамъ же, (указываетъ направо въ дверь) у барыни въ комнат

Шутихинъ.

— Ну и отлично! Ты, Маша, положи эту записку на чердакъ… Около сломаннаго кресла, которое тамъ лежитъ у чердачныхъ дверей — знаешь?

Маша.

— Какъ не знать! Мы съ вами же снесли его туда, посл того, какъ вы провалились на немъ, во время вашаго столоваго болтаня…

Шутихинъ.

— Ну, да! Пожалуйста, Маша. Вотъ теб еще рубль, (даетъ) только положи…

Маша.

— Хорошо баринъ, отчего не положить (въ сторону — онъ совсмъ рехнулся).

Шутихинъ.

— А вотъ теб еще рубль, Маша, за то, чтобы неговорила ни кому объ этомъ! Понимаешь, ли — ни кому, ни, ни… Я тебя еще отблагодарю! Ступай же скоре…

Маша.

— А разв дло спшное и не хорошее?

Шутихинъ.

— Нтъ! не хорошаго здсь ни вотъ на столько, (показываетъ на мезинецъ) а подробности теб не къ чему… Пустякъ… шутка… это по нашей части… по столовому крученю, а скоре надобно… Положи, Маша, сю же минуту, я чрезъ минутъ 10—20 приду къ вамъ, теперь еще рано. (Смотритъ на часы) Забгу только къ прятелю и тотчасъ возвращусь… Словомъ, буду, къ тому времени, какъ вс соберутся у васъ.

Маша.

— Хорошо, баринъ, хорошу, иду… (уходитъ).

Шутихинъ.

— Славу Богу! Уговорилъ двченку! Полъзадачи съ плечъ долой. А записка эта сильно повляетъ на Аглаю Александрову. Чрезъ полчаса записка будетъ у нея въ рукахъ — это боле чмъ врно, врно потому, что столомъ управляю я, а слдовательно, что захочу, то и прикажу. Другя спиритки будутъ завидывать, что не -получили отъ духа записки… Аглая — прелесть какая женщина, сочный кусочекъ! Посредствомъ спиритизма, любовная интрига моя увнчается успхомъ. Славная штука — этотъ спиритизмъ въ рукахъ ловкаго человка, который уметъ пользоваться случаемъ! Да отчего же и не пользоватся, а въ особенности, если взять въ соображене, что на мое ухаживанье Аглая обращаетъ нуль вниманя. Надобно брать не мытьемъ, такъ катаньемъ! (уходитъ).

ЯВЛЕНЕ III.

Маша и Брюхинъ.

Маша.

— Ушелъ ужъ!.. Деньги то я взяла съ него, а коммисю не выполнила… ключъ отъ чердака унесла съ собою кухарка Катерина… придетъ изъ лавки — положу. (Смотритъ на часы) Скоро начнутъ съзжаться.

Брюхинъ.
(Входитъ съ лвыхъ боковыхъ дверей въ халат).

— Ну, что Маша, зажгла? Наши помшанныя скоро будутъ съзжаться?

Маша.

— Да, баринъ, минутъ чрезъ пять, я думаю, прдутъ! Он аккуратны!

Брюхинъ.

— Это что у тебя торчитъ, Маша? (указываетъ на уголъ записки, виднющейся за пазухою).

Маша.

— Счетъ, баринъ!

Брюхинъ.

— Покажи-ка, покажи…

Маша.

— Нтъ баринъ, зачмъ? Вамъ онъ ненуженъ, это я свои счеты…

Брюхинъ.

— Да, ну же, покажи, не бойся, если что — не выдамъ…

Маша.

(Не охотно вынимаетъ). Оставьте, пожалуйста, баринъ, это счетъ, право счетъ…

Брюхинъ.

— Ну, ну… (подступаетъ).

Маша.

— На-те, баринъ, Богъ съ вами…

Брюхинъ.
(Развертываетъ записку и читаетъ).

‘Аглая! Приходи сегодня въ 10 часовъ ночи въ городской садъ къ фонтану, тамъ сядь на скамью, куда приду и я — сообщить, теб загробныя тайны’.

‘Духъ — умершй 2000 лтъ тому назадъ’

(Брюхинъ вдумывается, перевертываетъ записку, вглядывается въ почеркъ). Духъ должно быть мошенникъ большой руки… 2000 лтъ тому назадъ скончался онъ! Чего же ему нужно отъ Аглаи если онъ духъ? И возился бы съ мертвыми… Маша! кто теб далъ эту записку?

Маша.
(Перебирая уголъ своего передника)

— Я… баринъ… я… не знаки я…

Брюхинъ.

— Да ну же, говори, Маша, а не скажешь, то сю же минуту, получишь разсчетъ!

Маша.
(Понижая голосъ, почти шопотомъ).

— Шутихинъ далъ…

Брюхинъ.

— Я такъ и зналъ, онъ, онъ, ракаля!.. Ну и что-жъ — приказалъ передать записку Агла Александровн, да?..

Маша.

— Нтъ!

Брюхинъ.

Такъ куда же ты должна дть ее?

Маша.

— Онъ приказалъ положить на чердакъ, подъ сломанное кресло…

Брюхинъ.

— Гмъ!.. Понимаю… Загробныя тайны желаетъ сообщить моей жен духъ во плоти Шутихина… Ахъ, мошенникъ какой, хорошъ спиритическй сеансъ! Это съ чужой женой экспериментъ хочетъ совершить ракаля! Постой же, бестя, я тебя научу, какъ за чужимъ добромъ ухаживать… Хорошо, что случай во время открылъ мн глаза, а то чего добраго, жена… что жена? Тьфу!! (плюетъ) вотъ что могло случиться… Маша, сколько заплатилъ теб гороховый шутъ за поручене?

Маша.

(Скромно). Три рубля, баринъ…

Брюхинъ.

— Оставь эту записку у меня, положи подъ кресло то, что я теб дамъ, и если исполнишь аккуратно мое поручене и не выдашь меня, то прибавлю мсячное жалованье и кром того сдлаю хорошй подарокъ… Ну… согласна?

Маша.

— Разумется, баринъ, согласна, а на счетъ того, что написано въ записк, которую далъ мн Шутихинъ, я ничего не знаю. Онъ просилъ меня положить и сказалъ, что ничего дурнаго въ ней нтъ, я и согласилась… Я думала, что все это по ихнему столоболтаню…

Брюхинъ.

— Такъ смотри же Маша, ни гу-гу, ни кому, а иначе получишь разчетъ (идетъ въ кабинетъ).

Маша.

— Вотъ теб и разъ! Дернула же меня нелегкая положить записку за пазуху. Впрочемъ, ничего, я буду не въ проигрыш, если придержусь барина! Баринъ у меня хорошй, кормитъ, поитъ меня, жалованье платитъ, и теперь еще прибавитъ, а тотъ что? Шушваль какая то, прихвостень, далъ трешку, такъ чтожъ,— вернуть могу…

(Звонокъ изъ передней).

Какая нибудь шальная прхала (бжитъ).

ЯВЛЕНЕ IV.

Маша, Александра Кириловна и Петръ Петровичъ Гнусавцевы.

Александра Кирилловна.

— Что у васъ, Маша, вс здоровы? А барыня тамъ? (указываетъ на дверь).

Маша.

— Точно такъ, тамъ! (указываетъ).

Петръ Петровичъ.

— Баринъ тамъ? (указываетъ на дверь)

Маша.

— Тамъ! (указываетъ).

(Александра Кирилловна уходитъ направо въ дверь, а Петръ Петровичъ налво).
(Звонокъ).

Маша.

— Еще помшанная! (бжитъ отворять).

ЯВЛЕНЕ V.

— Маша, Елизавета Степановна и Иванъ Ивановичъ Бобковы.

Елизавета Степановна.

— Тамъ? (указываетъ на дверь Брюхиной).

Иванъ Ивановичъ.

— Тамъ? (указываетъ на дверь Брюхина).

Маша.

(Одновременно обими руками указываетъ направо и налво).

— Тамъ! тамъ!..

(Бобковъ входитъ въ кабинетъ Брюхина, а Елизавета Степановна идетъ по направленю къ дверямъ Брюхиной, но на полпути останавливается, смотритъ на Машу, поспшно подступаетъ къ ней, схватываетъ за локоть и быстро ведетъ ее къ авансцен, гд и останавливается).

Елизавета Степановна.

Маша! покажи мн глаза твои, глаза, глаза! (смотритъ пристально въ глаза Маши) не моргай, вотъ такъ! (смотритъ опять, расширяетъ рукою вки). Нтъ! негодятся! Медумомъ ты быть не можешь. Дрянь, а не женщина! Въ глазахъ ни искорки огня! (быстро поворачивается и поспшно направляется къ дверямъ Брюхиной, но на полпути вновь останавливается, опять схватываетъ Машу за локоть и тащитъ ее къ авансцен). Покажи ладонь правой руки, покажи, чего боишься? Ну! (Маша разворачиваетъ ладонь, Елизавета Степанина пристально разсматриваетъ ладонь, переворачиваетъ руку). Согни большой палецъ. Ну! (Маша сгибаетъ). Указательный палецъ вытяни вверхъ, я говорю вверхъ (ставитъ Маш палецъ). Вотъ такъ!.. И по хироманти ничего нельзя видть у этой женщины… никакихъ признаковъ! Дрянь! (быстро поворачивается и поспшно идетъ въ дверь Брюхиной)

Маша.

— Вотъ подите съ нею! Посмотрла, повертла, обругала и ушла. Разв она не съумашедшая, а! Точно блены обълась! Не приведи Господь служить въ такомъ дом! А куда дться — неволя заставляетъ! Прежде у меня въ голов ничего такого путаннаго не бывало, а теперь чувствую я — не ладно что то тутъ, (указываетъ на голову). Думаешь объ одномъ, а длаешь иногда другое. Вотъ хоть бы и вчера напримръ, думаю я, что съ Петрушкой говорю, крпко даже поцловала его, а на поврку оказался Кузьма — лавочникъ здшнй! Да еще смется триклятый, чаще, говоритъ, ошибайся, Маша, это, говоритъ, намъ на руку. Петруша безъ бороды, а Кузьма съ бородой, вотъ, подите же, ошиблась… И не въ первый вдь это разъ случается… Голова путается, ну значитъ и ошибка отсюда…

(Звонокъ).
(Маша бжитъ отворять).

ЯВЛЕНЕ VI.

Маша и Шутихинъ.

Шутихинъ.

Собрались? тамъ.

Маша.

(Указываетъ обими руками одновременно налво и направо).— Жены тамъ! Мужья тамъ!

Шутихинъ.

(Идетъ направо). Смотри же, Маша, помни общанье, отблагодарю…

Маша.

— Помню баринъ, помню! (поправляетъ чехлы на мебели).

ЯВЛЕНЕ VII.

(Маша, Брюхинъ впереди, Бобковъ и Гнусавцевъ за нимъ выходятъ изъ кабинета Брюхина)

Брюхинъ.

— Намъ господа необходимо принять энергическя мры, а то чертъ знаетъ, что съ нашими женами длается.

Бобковъ.

— Моя совсмъ обезумла, день и ночь за столомъ и чуть не у каждаго прохожаго ладонь смотритъ!

Гнусавцевъ.

— Тяжело, очень тяжело имть помшанную жену!

Брюхинъ.

Да, да, тяжело, господа, идите по домамъ и исполните мои указаня, будьте аккуратны, иначе жены наши окончательно помшаются.

Бобковъ.

— Мн кажется первому придется везти свою благоврную въ домъ умалишенныхъ!

Гнусавцевъ.

— Что Ваша! Вотъ посмотрли бы на мою, тогда бы и говорили, чьи козыри старше!

Бобковъ.

Да вдь ваша путается только со спиритизмомъ, а моей этого не достаточно, ей подавай и хиромантю, она у меня по пяти разъ въ часъ смотритъ ладонь, кухарка и горничная иначе не подходятъ къ ней, какъ съ раскрытыми ладонями, точно нищя…

Брюхинъ.

Ступайте же, господа, надобно не прозвать!

Гнусавцевъ и Бобковъ.

Идемъ! идемъ! до свиданья (Гнусавцевъ и Бобковъ уходятъ).

ЯВЛЕНЕ VIII.

Брюхинъ и Маша.

Брюхинъ.

— Ну, что Маша, начали тамъ?

Маша.

— Крутятъ!

Брюхинъ.

— И Шутихинъ сидитъ?

Маша.

— Усердствуетъ!

Брюхинъ.

— Поди, Маша, сюда, (Маша подходитъ).

На! (вручаетъ ей дв записки), Неси туда (показываетъ на. чердакъ), Положи подъ кресло, да смотри — ни гу гу, Боже тебя сохрани!…

Маша.

— Что вы, баринъ, не выдамъ, не первый разъ дурачить… (убгаетъ).

Брюхинъ.

— Ахъ ракаля какая, значитъ опытная!.. Тяжелыя времена настали, каждый только и наровитъ какъ бы надуть, одурачить, стянуть, а молодежь то, молодежь какая? На что ужъ Маша, да и та хвалится ‘не первый разъ говоритъ, дурачить’.. Да, скверно живется! А тамъ (показываетъ на дверь жены) совсмъ обезумла. Изъ за спиритизма, кажется, придется службу бросить, эти спиритическе сеансы надоли мн до тошноты! Вотъ каждую ночь такъ, (указываетъ на дверь жены). Сидятъ очень часто до свту! И какъ ихъ одурь не возьметъ? А эксперименты Шутихина? Ишъ разбойникъ! Распоряжается чужими женами, какъ своими — ракаля, (уходитъ въ кабинетъ.)

ЯВЛЕНЕ IX.

Аглая Александровна, Елизавета Степановна, Александра Кирилловна — у каждой изъ нихъ зажженная свча въ рук, и Шутихинъ.

Аглая Александровна.
(За нею идетъ Шутихинъ).

— Духъ разв можетъ вполн матерализоваться?

Шутихинъ.

— Разумется, какъ есть, во всемъ человческомъ образ..

Елизавета Степановна.

— А во что онъ одвается?

Шутихинъ.

— Какъ во что — въ плать!

Александра Кирилловна.

— Въ мужское, или въ женское?

Шутихинъ.

— Если духъ женщина, то въ женское! а если мущина, то въ мужское!

Елизавета Степановна.

— Ахъ, какъ это мило, увлекательно, интересно!

Аглая Александровна.

Мы заболтались, а за запиской на чердакъ не идемъ! Маша, Маша!

ЯВЛЕНЕ X.

Т-же и Маша.

Маша.

Что прикажете?

Аглая Александровна.

— Гд отъ чердака ключъ!

Маша.

— У меня въ карман!

Аглая Александровна.

— Вонъ на камин свча, зажги ее и веди насъ на чердакъ.

(Маша отыскиваетъ спички и затмъ зажигаетъ свчу, а между тмъ въ это время идутъ монологи).

Елизавета Степановна.
(Обращаясь къ Шутихину).

— Зачмъ духъ положилъ записку на чердакъ, скажите, г., Шутихинъ, и какого она можетъ быть содержаня?

Шутихинъ.

— Я то почему знаю!

(Маша съ зажженною свчею становится у дверей)

Аглая Александровна.

— Ну, идемъ! А вы, Шутихинъ, что же! Берите свчу и пойдемъ на чердакъ отыскивать послане загробнаго жителя…

Шутихинъ.

— Нтъ, я не могу идти, мн надобно сегодня еще кое куда заглянуть! Завтра у васъ будутъ сеансы?

Аглая Александровна.

— Разумется! Обязательно приходите, вы нашъ медумъ! безъ васъ спиритическе сеансы не мыслимы!

Шутихинъ.

— Благодарю васъ, приду какъ всегда.

(Вс уходятъ со свчами, кром Шутихина).

Шутихинъ.

— Ишь зашевелились! Какого переполоха надлала моя записка? А Аглая-то, Аглая — вритъ въ спиритизмъ безусловно! Прелесть женщина и эдакй лакомый кусокъ достался какому то Брюхину.. Будь я женщина, а на мст Аглаи въ особенности, то ни за какя ковриги въ мр не ршился бы поцловать такого урода!.. Сегодня наврное удастся мн мое любовное свидане!.. Скажу ей, что я хотя и Шутихинъ, но меня послалъ духъ! Да, послалъ загробный житель! И приказалъ ей и мн страстно любить другъ друга, а Брюхина къ черту! Такъ скажу — духъ приказалъ, Аглая слушается духа безъ малйшаго уклоненя. Вотъ тутъ то я и кстати Духъ, скажу я ей, повеллъ поцловать васъ! Духъ приказалъ обнять васъ! Духъ желаетъ… (самодовольно смется и потираетъ руки)… Я много чего пожелаю… Да здравствуютъ Круксъ, Юмъ и друге изслдователи спиритизма и да здравствуютъ женщины, слпо врующя въ эту науку, т. е. въ шарлатанство, которое намъ гршнымъ на руку. Однако же, надо бжать, сю минуту придутъ… (уходитъ).

ЯВЛЕНЕ XI.

(Маша и Аглая Александровна об со свчами входятъ въ гостинную, Маша освщаетъ путь, при вход. Аглая Александровна отдаетъ свчу Маш, и подходитъ къ авансцен, Маша тушитъ, об свчи и ставитъ ихъ на каминъ).

Аглая Александровна.

— На мое имя ничего нтъ, противный духъ! Хотя бы строчку написалъ!

ЯВЛЕНЕ XII.

(Т-же и вбгаютъ со свчами Елизавета Степановна и Александра Кирилловна, отдаютъ на ходу Маш свчи и идутъ поспшно: Елизавета Степановна на лвую сторону авансцены, а Александра Кирилловна на правую).

Алкксандра Кирилловна.

— Боже! какой восторгъ, какое счасте! духъ пишетъ ко мн,.я удостоилась письменной бесды… (разворачиваетъ записку).

Елизавета Степановна.

— Радости моей нтъ границъ! до такого счастя рдко кто доживаетъ (разворачиваетъ записку).

Аглая Александровна.

— Читайте же скоре, любопытно узнать содержане. Надюсь, вы скажете мн, что написано въ запискахъ?

Александра Кириловна.

(Читаетъ) ‘Духъ приказываетъ теб придти сегодня въ 10 часовъ ночи въ городской садъ, гд узнаешь загробныя тайны! Жди у статуи Аполлона. Жена Тиберя — Императора Римскаго, (радуется, потираетъ руки).

Елизавета Степановна.
(Читаетъ, одновременно съ Александрой Кирилловной)

— ‘Повелваю теб придти въ городской садъ, сегодня въ 10 часовъ ночи, для полученя наставленй, какъ должна вести себя, жди у водопада’ (радуется, потираетъ руки).

Загробная жительница, умершая: 2000 лтъ тому назадъ, въ жизни была пастушкою.

Аглая Александровна.

— Да, духъ, должно быть, на меня очень разгнвался! Не удостаиваетъ ни одною строчкою (обращается къ Александр Кирилловн и Елизавет Степанов). Я не помшаю, если пойду съ вами?

Александра Кирилловна.

— Разумется, пойдемте, Аглая Александровна, только не вмшивайтесь, когда Императрица Римская соизволитъ говорить со мной… Да, шутка сказать — я удостоилась разговора съ Римской Императрицею!

Елизавета Степановна.

(Грустно). А я буду бесдовать съ пастушкою, что хорошаго я могу вынести изъ этой бесды? Вотъ если бы съ пастухомъ, да чтобы пастухъ былъ красивый… А пастушка — фи! На что мн пастушка? И какое удовольстве можетъ доставить мн пастушка?

Аглая Александровна.

— Такъ я пойду за васъ.

Елизавета Степановна.

— Нтъ, зачмъ, какъ можно, духъ можетъ быть хочетъ испытать меня, да наконецъ въ его власти преобразиться… я попрошу… его…

Аглая Александровна.

— Пойдемте же одваться, иначе запоздаемъ!

Александра Кирилловна.

— Да, да, идемъ, духъ можетъ разсердится.

Елизавета Степановна.

(Идетъ съ другими). Фи, пастушка! На что мн пастушка?.. Не достаетъ еще барашка съ розовой ленточкой… была бы сантиментальная Аркадя.

Занавсъ.

ДЙСТВЕ II.

Сцена представляетъ ночью садъ съ аллеями, на авансцен фонтанъ, отъ котораго идутъ аллеи, у фонтана скамейка, луна освщаетъ аллеи, а скамейка въ тни. На скамейк сидитъ закутанная во все черное дама.

ЯВЛЕНЕ I.

Шутихинъ и неизвстная дама.
Шутихинъ идетъ по главной алле прямо къ скамь, гд сидитъ дама.

Шутихинъ.

(Подойдя къ дам). Я пришелъ сюда по приказаню духа! Во мн произошла полная матерализаця! Аглая! Я вашъ знакомый — Шутихинъ только по наружности, а въ дйствительности духъ! Въ этотъ человческомъ тл ты видишь Шутихина, но въ меня вошелъ духъ загробнаго жителя и я теперь не Шутихинъ?

Неизвстная дама.

Тсъ, тсъ! (даетъ ему записку, восковую свчу и коробку спичекъ, руками показываетъ, чтобы въ сторон зажегъ свчу и прочелъ записку. Шутихинъ не понимаетъ. Дама вновь повторяетъ свое требоване. Шутихинъ отходитъ въ сторону, зажигаетъ свчу).

Шутихинъ.

(Читаетъ записку). ‘Я знаю, что ты не духъ, а Шутихинъ. Знаю, что ты любишь меня и если плутовалъ въ спиритическихъ сеансахъ, то длалъ это, чтобы имть свидане со мною. Знай же, что и я страстно люблю тебя, мой другъ, а урода мужа ненавижу! Длай со мною что хочешь — я твоя.— Аглая’. (Бросаетъ свчу, всплескиваетъ руками отъ восторга и подбгаетъ къ Агла). Боже! какъ я счастливъ (бросается на колни). Испытывать такое блаженство! (цлуетъ протянутыя руки). Я — Аглая! Я люблю тебя, страстно, горячо! Благодарю дорогая, за эти счастливйшя минуты… (встаетъ, Аглая тоже приподнимается). Милая! (продолжаетъ цловать руку). Я давно страдаю по теб… сгораю, дай поцловать тебя, ангелъ мой! (цлуетъ въ щеку громко).

Дама.

(Громко). Ай! Чертъ! Укусилъ! Разв можно цловать съ такимъ остервеннемъ!— (покрывало спадаетъ, и въ женскомъ плать оказывается Брюхинъ).

Шутихинъ.

(Отскакиваетъ)! Что это?

Брюхинъ.

— Да то ракаля, что надобно цловать нжне! Щеку откусилъ анаема! (третъ щеку). Ну что же остановился? Не запрещаю! продолжай цловать! На! (протягиваетъ руку). На же, цлуй! Что задумался, цлуй! (Шутихинъ длаетъ шагъ, Брюхинъ схватываетъ его одной рукой). Стой — говорю теб! Цлуй руку, а то вотъ видишь! (показываетъ кулакъ) Задушу не пикнешь! Ну! (Шутихинъ цлуетъ руку) Цлуй другую (Цлуетъ) Вотъ такъ! Цлуй въ плечо (цлуетъ) въ щеку (цлуетъ) Теперь отступи шага два, три (Шутихинъ отступаетъ и обращается въ побгъ, Брюхинъ догоняетъ его, схватываетъ за руку и тащитъ къ авансцен). Нтъ, не уйдешь разбойникъ!..

Шутихинъ.

— Пощадите Артамонъ Артамоновичъ (упирается).

Брюхинъ.
(Тащитъ Шутихина)

— Дай и мн заняться спиритизмомъ! Иди, становись вотъ здсь, ну! (Шутихинъ становиться на указанное мсто, Брюхинъ отступаетъ на 3 шага) Ну…. бросайся теперь ко мн въ объятя, какъ страстно влюбленный.

Шутихинъ.

— Что вы шута нашли во мн? Ради Бога перестаньте.

Брюхинъ.

— Безъ расужденй, а то смотри (показываетъ два кулака), это вдь дв могилы! Ну, бросайся! (Шутихинъ бросается въ объятя, но Брюхинъ отталкиваетъ его).

Брюхинъ.

— Назадъ! не такъ! Ты долженъ страстно обнять меня, горячо, понимаешь? Теб, я думаю, не въ первый разъ. Бросайся! (разводитъ об руки, Шутихинъ бросается, Брюхинъ крпко его сжимаетъ).

Шутихинъ.

— Ай, больно… задушите… отпустите! Артамонъ Артамоновичъ…. отпустите! Не буду больше!

Брюхинъ.

(Отступаетъ). Что, жарко? Не будешь за чужими женами ухаживать, а?

Шутихинъ.

— Что вы издваетесь надо-мною!

Брюхинъ.

— А ты не издвается надъ правомъ семейнаго человка? Не вторгаешься въ семью съ злою цлью? Не обращаешь бракъ въ какую то грязную тряпку, а?

Шутихинъ.

— Вдь я, Артамонъ Артамоновичъ, ничего не сдлалъ такого особеннаго…

Брюхинъ.

— А ты и особеннаго хочешь? Ишь шутъ гороховый!… Впрочемъ, хорошо, такъ и быть я буду снисходителенъ, только не отказываюсь позондировать тебя съ другой стороны, и если ты ничего не утаишь отъ меня, то получишь полное снисхождене. Вотъ что — скажи мн откровенно: жена моя — Аглая сочуственно относится къ твоему ухаживаню за нею?

Шутихинъ.

— Она, Артамонъ Артамоновичъ, и не замчала моихъ ухаживанй…

Брюхинъ.

— Врешь, быть не можетъ..

Шутихинъ.

— Чмъ же я могу удостоврить васъ Артамонъ Артамоновичъ? Клянусь вамъ, что говорю истину.

Брюхинъ.

— Да вдь говорить все можно…

Шутихинъ.

Если я писалъ къ_ Агла Александровн отъ имени духа, то желалъ только говорить съ нею здсь..

Брюхинъ.

— И подйствовать на нее посредствомъ спиритизма — понимаю! Ну, а отъ нея, отъ жены моей, ты никакихъ записокъ не получалъ?

Шутихинъ.

— Никогда!

Брюхинъ.

— Сознайся! сказалъ, что буду снисходителенъ, ну и исполню.

Шутихинъ.

Да въ чемъ же сознаваться мн, Артамонъ Артамоновичъ? Зачмъ я буду брать на себя напраслину? Честное вамъ слово…

Брюхинъ.

Ну, ну (махаетъ руками). Остановись! какое тамъ честное слово, такъ, таки я и поврилъ твоему честному слову. А ты вотъ, что скажи мн: нтъ ли у тебя въ карманахъ записокъ отъ жены моей? Она врно сунула теб записку, чтобы ты ожидалъ ее здсь, а?

Шутихинъ.

— Нтъ! Вы ошибаетесь, отъ вашей жены у меня не было и нтъ никакихъ записокъ…

Брюхинъ.

— Все нтъ, да нтъ, а вотъ ты докажи, уврь меня осязательно, наглядно…

Шутихинъ

— Какъ же убдить васъ? Хотите я выворочу вс карманы свои.

Брюхинъ.

— Хочу, очень даже хочу!

(Шутихинъ выворачиваетъ карманы, оттуда выпадаютъ разныя сложенныя бумажки).

Шутихинъ.

(Показываетъ на карманы). Все, что было въ карманахъ вывалилось!.. Читайте, разршаю вамъ… надюсь убдить васъ, что отъ Аглаи Александровны я ничего не получалъ.

Брюхинъ.

Такъ ты разршаешь прочесть все это? (указываетъ на валящяся бумаги).

Шутихинъ.

Да, читайте все…

Брюхинъ.

Похвально! Право не ожидалъ! Значитъ кое какая совсть еще осталась… (поднимаетъ послдовательно каждую бумажку, разворачиваетъ ее, просматриваетъ и читаетъ).

— Посмотримъ — Это что?.. счетъ отъ портнаго на 37 руб. (поднимаетъ другую бумажку). Счетъ отъ прачки… вексель… билетъ въ благородное собране на спиритическй сеансъ.

Это для практики, да?.. Чтобъ надувать лучше… Ну, дальше, что? интимная записка! Ты вдь разршилъ читать и такого рода записки?

Шутихинъ.

— Да, да! все, что здсь есть…

Брюхинъ.

(Читаетъ). ‘Завтра въ Аркадю прду я въ девять часовъ вечера.— Зина. ‘А вотъ и другая: ‘Не врь Зин, она все клевещетъ, узнаешь истинну завтра вечеромъ въ Ливади. Твоя Мина’ Какъ ты однако же разрываешься, бдненькй! (продолжаетъ поднимать и читаетъ). Еще вексель заготовленъ на 300 руб. (бросаетъ). Записка: ‘Что жъ ты не приходитъ, это наконецъ выведетъ меня изъ терпня и я принесу къ теб ребенка. Катя’.

Брюхинъ.

— Чортъ знаетъ какое у тебя обширное сердце! (разворачиваетъ другую записку). Посмотримъ, что тутъ нарисовано? (Читаетъ). ‘Не будь размаз… Волод., какъ былъ школь… Помни, что въ нашъ., умный человкъ… Помни поговорку… Нжничай съ Брюхиной…

Шутихинъ

Позвольте, Артамонъ Артамоновичъ, эту записку (хочетъ взять изъ рукъ). Не читайте ее, я не хочу, не желаю.

Брюхинъ.

— Ишь ты какой ловкй (отстраняется отъ Шутихина). Разршилъ, вдь, читать все, а теперь на понятный дворъ, нтъ дудки, это письмо меня боле интересуетъ, чмъ твои векселя, счеты и посланя Зины, Мины и Кати… И не думай — прочту… (читаетъ). ‘Нжничай., матерально.. Заставь ее… толсторы… (останавливается, читать и смотритъ на Шутихина).

— Это значитъ я? (указываетъ пальцемъ на строчку) К, что же ты молчишь я, да?

Шутихинъ

— Вдь не я же пишу, а прятель мой. Пожалуйста не продолжайте читать. Съ вашей стороны не хорошо пользоваться чужими письмами…

Брюхивъ

(Раздражительно). Да вдь ты самъ же разршилъ?

Шутихинъ

— Не зналъ, что у меня въ карман найдется такое письмо, я забылъ…

Брюхинъ.

(перебивая), Да и я не зналъ, а хотлъ узнать, и вотъ мое хотнье исполняется!.. Посмотримъ, что будетъ дальше? (Читаетъ). ‘Убди… ходячй.. чтобы онъ… а потомъ дальше… Ишь анаема,— прятель твой! Какъ онъ честитъ меня! Да и ты хорошй гусь…

(Изъ глубины аллеи слышенъ крикъ: ‘Помогите’, затмъ показываются каке то силуэты).

— Дочитаемъ посл, пойдемъ въ сторону, за дерево. Иди (беретъ Шутихина за локоть, а недочитанное письмо кладетъ въ карманъ). За чужими женами умешь охотиться, а тутъ и хвостъ подогнулъ! Скроемся — вонъ идутъ!.,

(Скрываются за ближайшими деревьями).

ЯВЛЕНЕ II.

(Изъ глубины сада по двумъ аллеямъ, направленнымъ къ фонтану, Бобковъ въ костюм римской женщины съ короною на голов влечетъ за локоть Елизавету Степановну, а но другой алле Гнусавцевъ въ костюм пастушки, влечетъ за локоть Александру Кирилловну, позади одной изъ паръ идетъ, ломая въ отчаяни руки — Аглая Александровна.

Бобковъ.

— Иди! иди! чего упираться!

Елизавета Степановна.

— Господи, что это? Кто вы такой? Зачмъ вы тащите меня?..

Гнусавцевъ.

— Не упирайся, иди! Слушайся загробнаго жителя! Повелваю теб!

Александра Кирилловна.

— Чтобы со мною длаете? Я буду кричать! Ай! Ай! Разбой. Кто вы такой! Какъ вы смете?..

Бобковъ.

— Ты желаешь узнать загробныя тайны?…

Елизавета Степановна.

— Ай! караулъ! Грабежъ! ржутъ!

Александра Кирилловна.

— Помогите! Ай! ай! ай! Разбой!

Гусавцевъ

— Кричи сколько хочешь! На любовныя свиданя умешь ходить, а? Умешь интриги заводить?..

Елизавета Степановна

— Сжальтесь! не убивайте меня! Ай!..

Александра Кириловна

— Я отдамъ вамъ все, что имю при себ! только пощадите! Ай!

Бобковъ и Гнусавцевъ на авансцен зажигаютъ ручные фонари, къ нимъ подходитъ Аглая Александровна, изъ за деревьевъ показываются Шутихинъ и Брюхинъ и присоединяются къ групп. Сцена освщается. Елизавета Степановна, Александра Кириловна и Аглая Александровна вначал въ ужас, затмъ вглядываются въ мужей, узнаютъ ихъ и приходятъ въ изумлене (мимическая сцена)

Елизавета Степановна.

— Это вы? Вы — Иванъ Ивановичъ фи, какая гадость, Что Вы съ ума сошли?

Александра Кирилловна.

— Ахъ! Боже мой! Кого я вижу? вотъ уродъ!

Аглая Александровна.

(Всплескиваетъ руками). Такого урода какъ вы, я думаю, и свтъ не производилъ! (Эти монологи должны проходить быстро, почти одновременно. Жены вертятъ своихъ мужей, осматриваютъ и затмъ хохочутъ).

Елизавета Степановна.

Вотъ мерзость, ха, ха, ха, ха…

Александра Кирилловна.

— Умора, да и только, ха, ха, ха, ха…

Аглая Александровна.

(Хватается за бока). Умру! Умру! ха, ха, ха, умру! ха, ха, ха, ха.

Бобковъ.

— Опомнитесь, сударыня…

Гнусавцевъ.

— Съума вы спятили…

Брюхинъ.

(Съ удивленемъ) Что ты Аглаюшка смешься?..

Аглая Александровна.

— Какъ же не хохотать, ха, ха, ха…

Елизавета Степановна.

— Посмотрите на турнюръ вашего мужа, ха, ха, ха (указываетъ на Брюхина).

Александра Кирилловна.

— Вотъ такъ духи! ха, ха, ха, ха…

(Брюхинъ, Бабковъ, Гнусавцевъ и Шутихинъ вначал серозно смотрвше на женъ, начинаютъ вмст съ ними хохотать,— смхъ, общй).

Брюхинъ.

— Я хотлъ спасти тебя отъ ловеласа — ха, ха, ха…

Гнусавцевъ.

— Я хотлъ излечить тебя отъ спиритизма — ха, ха, ха…

Елизавета Степановна.

— Однако-же (задыхается отъ смха)… надобно… Ой! ха, ха, ха, бока заболли! Надобно серозно… ха, ха, ха, надобно серозно посмотрть на эти глупыя шутки мужей!

Александра Кирилловна.

— Разумется, ха, ха, ха, не слдуетъ позволять такъ, ха ха, ха, шутить съ нами и такъ профанировать науку, ха, ха, ха…

Аглая Александровна.

— Гд были мои глаза? Какъ я вышла за мужъ за такого урода, который осмливается подрывать во мн вру въ спиритизмъ…

Брюхинъ.

— Полно же, Аглаюшка! Что ты, опомнись!

Елизавета Степановна (къ мужу).

— Я вышла за васъ изъ милости, а вы что длаете?..

Бобковъ.

— Убирайтесь съ вашею милостью, съ вашимъ богатымъ приданымъ и съ вашимъ спиритизмомъ!

Александра Кирилловна (къ мужу).

— Вы сударь, варваръ, чудовище, извергъ, науку ставите не во что…

Елизавета Степановна.
(Обращаясь къ женамъ).

— Дайте мн за васъ сказать два-три слова мужьямъ! уполномочьте!..

Александра Кирилловна и Аглая Александровна.

— Согласны! говорите! уполномочиваемъ.

Елизавета Степановна.

(Къ женамъ). Отдлитесь на лвую сторону, а вы (къ мужьямъ) на правую. Вы, Шутихинъ нашъ, станьте на лвую (становятся)

— Если вы не врите въ спиритизмъ, то зачмъ смяться надъ нимъ, зачмъ глумиться? Вы забыли мудрое изрчене, не отрицай того, чего не знаешь’. Вы не хотите понять, что въ природ существуетъ таинственная сила, которой мы боимся и которую чтимъ.

Бобковъ.

— Нашло, нашло на нее… теперь не остановится.

Елизавета Степановна.

— Вы не понимаете, что жизнь наша есть ничто иное, какъ продолжене предшествующихъ жизней, мы на этой планет, по неизмннымъ законамъ бытя, только очищаемся, она для насъ переходное временное пребыване. Того человка можно назвать истиннымъ человкомъ, у котораго духовная жизнь преобладаетъ надъ чувственною.

Бобковъ.

— Въ особенности замтно это у тебя…

Елизавета Степановна.

— И когда вотъ эти лохмотья (показываетъ на свое тло), называемыя людьми тломъ, порабощены душою, или правильне сказать, если разумъ и чувства находятся въ гармоническомъ сочетани.—

Бобковъ.

— Чертъ знаетъ, что она плететъ!

Елизавета Степановна.

— Вы не понимаете, что такое наука, мало того, скудоуме ваше дошло до того, что спиритизмъ вы попираете, грязните, обращаете его въ шутовство и, надвъ вотъ эти (указываетъ) дурацке костюмы, кощунствуете и надъ наукою, и надъ нашею врою въ спиритизмъ. Что посл этого остается намъ длать!.. Остается одно — бросить васъ и на свобод заняться тою наукою, въ которую мы свято вримъ!.. (Обращается къ женамъ). Что скажете вы на изложенное мною?

Аглая Александровна.

— Я съ своей стороны вполн соглашаюсь съ вашими доводами и готова сю же минуту уйти отъ мужа.

Брюхинъ.

— Аглаюшка! Что ты, что ты побойся Бога!

Александра Кирилловна.

— Не минуты жить не хочу съ варваромъ! да, ни минуты!..

Гнусавцевъ.

— Скатертью дорога — но, Боже, ребенокъ мой! Что съ нимъ будетъ?

Елизавета Степановна.

— Обо мн и говорить нечего… Наука не можетъ уживаться съ невжествомъ…

Бобковъ.

— Такъ-таки прямо и позжай въ съумашедшй домъ. Тамъ есть и съумасшедшая рубаха и холодная ванна…

Елизавета Степановна.

— И такъ, мы слдовательно ршили отдлиться отъ мужей…

Аглая Александровна.

— Да, да, ршене это безповоротно.

Александра Кирилловна.

— На свобод намъ мшать никто не будетъ…

Елизавета Степановна.

— Шутихинъ везите насъ на отдльную квартиру.

Шутихинъ.

— Какъ на отдльную? Я не понимаю… я право не знаю куда, какъ-же такъ?..

Аглая Александровна.

(Беретъ его подъ руку) Везите безъ всякихъ разсужденй, вы нашъ медумъ…

Александра Кирилловна.

(Беретъ Шутихина подъ руку). Вы будете нашимъ покровителемъ…

Елизавета Степановна.
(Вырываетъ Шутихина изъ рукъ Гнусавцевой и сама даетъ ему руку).

— Вы будете нашимъ общимъ защитникомъ! Идемте.

Брюхинъ.

(Подходитъ къ жен). Аглаюшка, опомнись моя милая, что ты длаешь? Чувство порядочности не дозволяетъ мн разоблачить Шутихина…

Аглая Александровна.

— Прочь, не хочу! Какой вы мужъ въ юбк!

Бобковъ.

— Въ большой претензи я не буду! Проваливой сухарная корка!…

Гнусавцевъ

(Снимаетъ корону, кланяется вслдъ). Прощайте! Прощайте! Но бдный, несчастный мой ребенокъ, останется теперь безъ матери… (Аглая Александровна, Александра Кирилловна и Елизавета Степановна съ пренебреженемъ смотрятъ на мужей и направляются въ одну изъ аллей, гд и скрываются съ Шутихинымъ)!

Брюхинъ.

Господа! дло то вдь не ладное! какъ же это — жены побросали насъ, а!

Бобковъ.

Что же тутъ подлаешь? Вы слышали какую чепуху понесла моя! Слава Богу, что не затронула хироманти, тогда не он, а мы бы бжали отъ нихъ.

Гнусавцевъ.

— Ребенокъ дома безпокоитъ меня, а то бы я и не пикнулъ о жен…

Брюхинъ.

Тфу! (плюетъ) Вотъ надлали бды! не остановить-ли ихъ?

Бобковъ.

— Ну, да, тотчасъ и согласятся он…

Гнусавцевъ.

— Шутихинъ то остался въ выигрыш! Ее было гроша и вдругъ алтынъ — три жены.

Брюхинъ.

— Я побгу, верну, авось согласятся, а?

Бобковъ.

Попробуйте, бгите, просите! Надобно какъ нибудь избгнуть скандала.

Брюхинъ.

— Я побгу! Если он придутъ сюда, то говорить за васъ буду я, пожалуйста не упорствуйте и не противорчьте имъ… (бжитъ и кричитъ). Постойте! Подождите! два слова! Аглая, Аглаюшка, Александра Кирилловна, Елизавета Степановна, Аглая! (скрывается въ алле за деревьями).

Брюхинъ.

(Къ Гнусавцеву). Третй годъ я веду такую адскую жизнь. Дернула меня не легкая сила жениться на этой старой кочерг! А все проклятыя деньги, за ними погнался, до вотъ и мучаюсь…

Гнусавцевъ.

— Моя жена молода, и ничего бы кажется, кроткая, нжная ребенка любитъ сильно, а какъ дло коснется спиритизма, тогда хоть изъ дома бги…

Бобковъ.

Если бы моя жена занималась однимъ только спиритизмомъ, то куда ни шло, я бы пожалуй терплъ кое какъ, но бда въ томъ, что вмшалась въ дло хиромантя. Врите ли, доходитъ до безобразя! Встану напримръ я утромъ, тороплюсь на службу, а она жена то моя, покажи, говоритъ, ладонь, Сажусь за обдъ — покажи ладонь, ложусь спать — покажи ладонь. Да такъ разъ двадцать въ день. Я просто мученикъ! А съ недавняго времени начала голову мою ощупывать каждое утро, По систем, говоритъ, Галя, шишку ищу. Чертъ знаетъ, что она длаетъ со мною. Тоже самое длаетъ съ горничной и кухаркой.

Гнусавцевъ.

— Идутъ обратно, посмотримъ, что запоютъ он.

Бобковъ.

— Не поддадутся! Я знаю, что условя будутъ тяжелыя…

Гнусавцевъ.

— Если-бы не ребенокъ меня безпокоилъ…

Брюхинъ.

— Что ребенокъ! меня такъ безпокоитъ начальникъ мой..

Гнусавцевъ.

— При чемъ же здсь начальникъ.

Бобковъ.

— Хиромантъ! помшанъ на томъ же, на чемъ и жена моя: щупаетъ головы и у каждаго подчиненнаго смотритъ на ладонь.

Гнусавцевъ.

— Онъ быть можетъ не по части хироманти, а по другому поводу…

ЯВЛЕНЕ III.

(Брюхинъ, Аглая Александровна, Александра Кириловна и Елизавета Степановна съ Шутихинымъ подходятъ къ авансцен, Брюхинъ по алле долженъ идти впереди всхъ и жестами разсуждать съ Елизаветой Степановной, на авансцен жены и Шутихинъ становятся налво, а мужья направо).

Елизавета Степановна.

— Ну, что вамъ угодно? (гордо обращается къ мужьямъ).

Брюхинъ.

— Мы просимъ васъ быть благоразумными — возвратиться домой!

Елизавета Степановна

— Мы ничего противъ этого предложеня не имемъ, воротимся пожалуй, только при извстныхъ условяхъ.

Брюхинъ.

— Какя же будутъ условя?

Елизавета Степановна.

Во 1-хъ никому изъ насъ не мшать въ спиритическихъ сеансахъ, а мн кром того, (обращается къ мужу) дать полную свободу заниматься хиромантей.

Бобковъ.

— Мою голову только, ради Бога, оставьте въ поко.

Елизавета Степановна.

— Нтъ, но такъ и быть, я снисходительно отнесусь къ вамъ, только три раза въ сутки — утромъ, въ полдень и на ночь, буду осматривать вашу голову.

Бобковъ.

— Несчастный, злополучный я человкъ! (хватается за голову)

Елизавета Степановна.

И во вторыхъ: не смть вводить насъ въ заблуждене и не переодваться въ такя (указываетъ) шутовске костюмы, словомъ предоставить намъ жить по личному нашему усмотрню.

Гнусавцевъ.

— Короче сказать плясать по вашей дудк! да…

Елизавета Степановна.

— Да, да и тысячу разъ да — плясать по нашей дудк.

Брюхинъ.

— Теперь наша очередь говорить, а ваша обязанность слушать, иначе съ вашей стороны будетъ нечестно и, если вы не захотите насъ выслушать, то мы сами отказываемся отъ такихъ женъ.

Елизавета Степановна.

— Кто же вамъ сказалъ, что мы не будемъ слушать васъ! Извольте говорить, только не голословно, фактически, юридически — понимаете!..

Брюхинъ.

— Мы не будемъ упрекать васъ за ваши, боле чмъ странныя требованя, мы не желаемъ стыдить васъ за издване надъ нашимъ человческимъ достоинствомъ, не говоря уже о брак…

Елизавета Степановна

— Остановитесь! Если вы будете такъ продолжать, то слушать Васъ мы не желаемъ.

Аглая Александровна.

— Вы забываете, что у насъ есть собственное я, забываете, что мы спиритки…

Александра Кирилловна

Современная женщина не можетъ выносить подобныхъ упрековъ…

Брюхинъ.

— Я и не думаю упрекать васъ, а велъ рчь къ тому, что торопиться разршенемъ какого бы то на было вопроса, а въ особенности вопроса о виновности, не слдуетъ.

Елизавета Степановна.

Ну хорошо, говорите короче…

Брюхинъ.

— Извольте… Вотъ вамъ письмо, находившееся въ карман у этого господина (указываетъ на Шутихина) откроетъ вамъ глаза.

Елизавета Степановна,

(беретъ письмо). Это ваше письмо г. Шутихинъ?

Шутихинъ.

Да… у меня въ карман… нечаянно… я не знаю какъ…

Елизавета Степановна (читаетъ тихо).

Аглая Александровна.

— Что же вы бормочите, читайте громко.

Александра Кириловна

Письмо должно интересовать всхъ насъ.

Елизавета Степановна (читаетъ вслухъ).

‘Не будь размазнею Володя, какъ былъ за школьною скамейкою. Помни, что въ нашъ практическй вкъ, умный человкъ все хватаетъ на лету. Помни поговорку: не звай! нжничай съ Брюхиной у которой не голова при куриныхъ мозгахъ, а рпа.

Аглая Александровна

— Перестаньте читать Елизавета Степановна, письмо это оскорбительно, я слушать не намрена, не хочу, не желаю!

Елизавета Степановна.

Успокойтесь Аглая Александровна, что волноваться? какой то фатъ пишетъ къ своему прятелю, себ подобному, нелпости, а вы серозно принимаете ихъ къ сердцу! Станьте выше такихъ глупостей, будьте достойною женщиною.

Александра Кириловна.

Разумется, Аглая Александровна, что волноваться и оскорбляться изъ за пустяковъ.

Елизавета Степановна.

(Продолжаетъ читать) ‘лишь бы она была матерально намъ полезна. Заставь ее убдить мужа своего,— эту толсторылую свинью, этотъ ходячй окорокъ…

Брюхинъ.

Видите какой негодяй…

Елизавета Степановна.

Не мшайте! ‘Этотъ ходячй окорокъ, чтобы принялъ меня въ банкъ кассиромъ, а тамъ дальше мое дло, выкинемъ чистенькую штучку…

Брюхинъ.

Ахъ анаема! какъ онъ честитъ меня!..

Елизавета Степановна.

Да — не мшайте же! ‘Относительно идотки — Гнусавцевой, то объ ней, я позабочусь самъ…

Александра Кириловна.

И меня затронулъ! Что я сдлала ему? это боле чмъ безстыдно, омерзительно, оскорблять такъ женщину…

Елизавета Степановна.

Вотъ и вы волнуетесь, будьте же благоразумны, не оскорбляйтесь дерзостями какого то уличнаго мальчика,, (продолжаетъ читать). Не мшаетъ Володя заинтересовать и разрумяненную старую дуру — Бобкову, да стянуть съ нея тысченку, другую, для духа разумется, для загробнаго жителя, а мы съ тобою дружище этимъ двумъ тысячамъ протремъ глаза въ Аркади, въ сообществ Зины и Мины. Стяни боле, Бобкова — этотъ изжованный сухарь, любитъ чтобъ ей поклонялись и слушали ея дурацкя рчи. (Елизавета Степановна въ негодовани бросаетъ письмо). Это изъ рукъ вонъ, оскорбленя намъ наносятся на каждомъ шагу отвратительно, гадко! продолжать боле не могу…

Александра Кириловна.

Я задыхаюсь отъ стыда и досады.

Аглая Александровна.

Нтъ защиты отъ мужей, каждый бродяга позволяетъ оскорблять насъ безнаказанно!

Брюхинъ.

Вы же сами виноваты! Этотъ прощалыга (указываетъ на Шутихина) водилъ васъ за носъ, обманывалъ, эксплоатировалъ, а вы таяли передъ нимъ.

Гнусавцевъ.

Слава Богу ребенокъ мой спасенъ!

Бобковъ.

Письмо открыло вамъ глаза! теперь вы знаете хорошо Шутихина!

Елизавета Степановна.

— (дергаетъ Шутихина за локоть). Какъ вы смли издваться надъ нами?

Аглая Александровна (дергаетъ Шутихина).

И вамъ не стыдно съ вашимъ прятелемъ такъ позорить насъ?

Александра Кириловна.

— (подбгаетъ и дергаетъ Шутихина за бортъ). Это безстыдно, безчеловчно, какъ у васъ достало духу?

Елизавета Степановна (дергаетъ).

Что же вы молчите?

Аглая Александровна (дергаетъ).

Вы точно истуканъ?

Александра Кириловна (дергаетъ его).

Вы окоченли, окостенли, одервенли, Отвчайте что нибудь въ оправдане…

Брюхинъ.

Онъ просто на просто мошенникъ (беретъ Шутихина за бортъ). Отвчайте на мои вопросы откровенно! Сознане ваше принесетъ пользу всему обществу.

Елизавета Степановна

Да, да, сознавайтесь въ вашихъ хитростяхъ и штукахъ (дергаетъ).

Аглая Александровна.

Выйдите изъ вашего окочення! (дергаетъ).

Александра Кириловна.

Если у васъ есть сколько нибудь совсти, то вы не утаиТе ничего (дергаетъ).

Бобковъ.

Насъ вы за кого принимали? (дергаетъ).

Гнусавцевъ.

Такъ дурачить ни кто не позволитъ себя (дергаетъ).

Шутихинъ.

Вы разорвете меня господа на части! Спрашивайте я буду отвчать, только, ради Бога отпустите.

Брюхинъ.

— Елизавета Степановна не прочла всего письма, я же знаю его содержане, а потому отвчайте на вопросы пунктуально, безъ запинокъ.

Шутихинъ.

Хорошо, согласенъ, спрашивайте и скоре отпустите.

Брюхинъ.

— Вы съ вашимъ прятелемъ Бубликовымъ, который писалъ это письмо, (указываетъ) были въ заговор противъ насъ?

Шутихинъ.

— Да, былъ въ заговор…

Брюхинъ.

— Вс ваши спиритическя сеансы не боле какъ обманъ, да?

Шутихинъ.

Да, обманъ!

Брюхинъ.

— И наводили нашихъ женъ на обманъ вы? т, е. толкали незамтно столъ, писали карандашемъ, что было вамъ нужно въ интересахъ личныхъ, словомъ плели чепуху собственнаго изобртеня — да?

Шутихинъ.

Да, сознаюсь!

Брюхинъ.

При чемъ здсь загробный житель вашъ?

Шутихинъ.

Не при чемъ! вольно было врить.

Брюхинъ.

Значитъ ни какой спиритической силы нтъ, и все это не боле какъ шарлатанство?

Шутихинъ.

Ради Бога отпустите! Вдь сказалъ же я вамъ кажется ясно, что я съ Бубликовымъ обманывалъ васъ, дурачилъ, шарлатанилъ… (къ женамъ). Я настолько же виноватъ, насколько виноваты и ваши жены… (къ мужьямъ, жены всплескиваютъ руками).

Елизавета Степановна (къ публик).

И такъ мы одурачены какими то проходимцами! Гд были наши паза, гд здравый смыслъ, гд была, наконецъ, инстинктивная наша догадливость? Вотъ до чего можетъ дойти увлечене. Таинственной спиритической силы въ природ нтъ, а создали мы ее сами — нашимъ пылкимъ воображенемъ, мы врили слпо въ загробныхъ жителей, въ духовъ, врили въ возможность общеня съ ними и все оказывается вздоромъ, пустяками, обманомъ. Нтъ! отнын я боле не спиритка и совтую всмъ увлекающимся, бросить свои глупыя спиритическя зати, перестать врить въ разныхъ Круксовъ и Юмовъ и возвратиться къ своимъ семейнымъ очагамъ. Иначе, экстазы приведутъ психопатокъ въ домъ умалишенныхъ.

Занавсъ.

ПСИХОПАТКИИЛИЧТО БАБА, ТО УСТАВЪ.

Читайте также:

ПСИХОПАТКИ
ИЛИ
ЧТО БАБА, ТО УСТАВЪ.