ПРОТЕЖЭ ДЖЭКА ГAMЛИНА.
ПРОТЕЖЭ ДЖЭКА ГAMЛИНА.
Разсказъ Бретъ-Гарта.
I.
I.
II.
II.
III.
III.
IV.
IV.
——
‘Русскій Встникъ’, No 11, 1894
Протеже Джека Гамлина, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1889
Время на прочтение: 31 минут(ы)
Пароходъ ‘Сильверополисъ’ быстро и плавно разрзалъ волны рки Сакраменто, извстной своимъ мелководьемъ. Высокія волны, ударяясь о борта парохода, дробились на боле мелкія, угрожая залить водою небольшія суда и лодки. ‘Сильверополисъ’ довольно большой для этой рки пароходъ, отличался скоре изяществомъ своей конструкціи, чмъ прочностью: глаза съ удовольствіемъ останавливались на его легкихъ галлереяхъ, граціозно висвшихъ на воздух, и на причудливыхъ колоннадахъ съ золочеными карнизами и красивыми фресками. Впрочемъ, какъ мы уже сказали, онъ. несмотря на опасность этого мелководнаго пути, быстро и плавно совершалъ свой рейсъ, увренно и равномрно работая машиной. Клубы дыма, вырываясь изъ двухъ трубъ, помщавшихся по обимъ сторонамъ судна, оставляли за собою бловатую струю, надъ которою разввались два черныхъ флага.
Мистеръ Гамлинъ, соскучившись въ кают, вышелъ поглазть на вахту. Его руки лниво свшивались по бортамъ его благо редингота, взглядъ разсянно блуждалъ кругомъ, хотя на лиц и во всхъ его пріемахъ сквозило то пріятное расположеніе духа, та спокойная увренность въ самомъ себ, которыя такъ легко подчиняли его вол дйствія другихъ лицъ и силою которыхъ онъ всю минувшую ночь заставилъ просидть за картами нсколькихъ пассажировъ, любителей карточной игры. Онъ выбралъ довольно удобный обсерваціонный пунктъ, съ котораго его темные, ласкающіе глаза, окаймленные длинными рсницами, могли видть все происходящее вокругъ. Однако наблюдать было нечего: на пустой палуб разсянный взоръ его не нашелъ ничего интереснаго. Тогда онъ взглянулъ въ салонъ-каюту, тамъ, прислонившись къ окну, стояла очень молоденькая двочка. Мистеръ Гамлинъ повелъ слегка бровями, онъ припомнилъ эту юную особу.
Она появилась на пароход въ это утро съ извстнымъ ему Недомъ Страттономъ, игрокомъ по профессіи. Джэкъ Гамлинъ вовсе не зналъ этой парочки, но изъ разсказовъ другихъ выяснилось, что двочка эта изъ хорошей семьи, но по крайнему легкомыслію и сумасбродству бросившая родной домъ ради этого искателя приключеній, вообразивъ его себ какимъ-то героемъ и думая, что онъ на ней женится. Вслдъ затмъ Джэку припомнилось, какъ этотъ Страттонъ, во время остановки на послдней пристани, куда-то безслдно исчезъ. ‘Старая исторія!’ подумалъ Джэкъ. Ясно, что Страттону надола его спутница, и онъ бросилъ ее на произволъ судьбы. Смутная улыбка скользнула по губамъ мистера Гамлина, хотя въ душ онъ вовсе не оправдывалъ поступокъ Страттона.
Двочка стояла, страшно блдная, и задумчиво смотрла на повороты пароходнаго колеса, шумъ разскаемыхъ волнъ, очевидно, убаюкивалъ ея слухъ, а вздымавшаяся блая пна успокоивала зрніе.
Но вотъ порывистымъ движеніемъ она подняла обтянутыя перчатками руки и сложила ихъ вмст. Джэкъ сталъ слдить за двочкой: почему-то ея поведеніе казалось ему страннымъ. Сама она была далеко не въ его вкус, онъ не любилъ такихъ полныхъ двочекъ, вдобавокъ съ развязными манерами. Впрочемъ, она была бы недурна, еслибъ не этотъ ея растерянный видъ. Двочка повернулась къ дверямъ салонъ-каюты и тутъ остановилась, но посл минутнаго размышленія направилась впередъ и, пошатнувшись, удержалась за бортъ. Джэкъ зорко наблюдалъ за нею со своего обсерваціоннаго пункта на верху. Вдругъ двушка повернула голову и, озираясь, взглянула наверхъ. Отчаяніе, отразившееся на ея лиц, заставило Джэка поблднть отъ ужаса… Еще одинъ моментъ, и шумъ упавшаго человческаго тла потрясъ нижнюю палубу: это былъ Джэкъ, прыгнувшій черезъ бортъ верхней палубы на нижнюю и упавшій въ нсколькихъ шагахъ отъ двочки, занесшей уже одну ногу за бортъ парохода. Паденіе было такъ неожиданно, что двочка не могла отдать себ отчета въ случившемся. Но въ это время Джэкъ схватилъ ее за руку, какъ бы желая этимъ помочь себ подняться на ноги.
— Не правда ли, какое сумасбродство? Вдь я могъ бы убиться на смерть!— проговорилъ онъ своимъ ласкающимъ голосомъ.
Звукъ посторонняго голоса, раздавшійся такъ близко подл нея, сразу вернулъ ее къ дйствительности, она вспомнила, что не привела въ исполненіе задуманнаго намренія, и порывистымъ движеніемъ рванулась къ борту, но Джэкъ крпко держалъ ее за руку.
— Не надо — тихо, но твердо произнесъ онъ,— не надо. Это одна изъ глупйшихъ забавъ, какую придумали себ люди. Пойдемте за мною.
Онъ увлекъ ее въ ближайшую пустую каюту и выждалъ, пока она, вся дрожа отъ волненія, опустилась на стулъ. Она смотрла на него мутнымъ взоромъ и, казалось, ничего не понимала.
— Знаете,— спокойно и увренно заговорилъ онъ, точно сообщалъ непреложную истину,— вдь онъ сошелъ, чтобы повидаться съ пріятелемъ. Въ Сакраменто вы съ нимъ встртитесь, онъ прідетъ съ другимъ пароходомъ.
На минуту въ ея тускломъ взор блеснула искра сознанія, но затмъ, къ удивленію Джэка, она истерично разрыдалась.— Нтъ, нтъ! никогда! никогда больше!— вырвались у нея отчаянные возгласы.— Пустите меня! Мн нужно туда!
Она вскочила со стула, но Джэкъ удержалъ ее на мст Двушка сильно поблднла, зашаталась и, какъ подкошенная, упала безъ чувствъ въ кресла.
Джэкъ спокойно вынулъ ключъ изъ дверей, вышелъ изъ каюты, заперъ ее на ключъ и направился въ общій залъ.
— Миссисъ Джонсонъ!— обратился онъ къ одной изъ старшихъ горничныхъ, высокой мулатк, отличавшейся умньемъ ухаживать за больными пассажирами и дтьми.— Вы крайне обяжете меня, если снесете нюхательную соль, спиртъ, порошки и капли въ каюту No 257, тамъ одна лэди…
— Лэди, мистеръ Гамлинъ?— переспросила его мулатка, бросивъ на него лукавый взглядъ и оскаливъ свои блые крупные зубы.
— Да, лэди!— серьезно повторилъ Джэкъ.— Съ нею сдлался обморокъ… Это моя родственница, племянница, дочь моей единственной сестры. Мы не видлись съ нею лтъ десять, ну, бдняжка и не выдержала неожиданной встрчи.
Мулатка недоврчиво выслушала его, однако, безпрекословно повиновалась ему, она поспшно взяла изъ своей каюты необходимые медикаменты и отправилась въ каюту No 257. Молодая двушка находилась все еще въ безчувственномъ состояніи. Мулатка поднесла ей къ носу спиртъ и стала натирать виски, ея быстрота и ловкія движенія изобличали въ ней навыкъ и умнье обращаться съ больными. Черезъ нсколько минутъ молодая двушка открыла глаза и обвела мутнымъ взоромъ горничную и Джэка, силясь выяснить себ случившееся.
— Такъ вотъ, видите ли, миссисъ Джонсонъ,— заговорилъ Джэкъ, обращаясь исключительно къ мулатк,— лэди только-что сла на пароходъ въ Фриско, вовсе не разсчитывая встртить здсь меня! И вдругъ такая неожиданность! А вдь мы не видались цлую вчность. Я ее оставилъ вотъ какую маленькую,— показалъ онъ на аршинъ отъ земли.— Сестра Мэри собиралась извстить меня письмомъ о дн прізда своей дочери, да врно запоздала по обыкновенію со своимъ письмомъ. Вотъ вамъ и вся исторія, ну, а дальнйшее до васъ не касается. Теперь будьте любезны сказать кассиру, что мн нужна для моей племянницы, слышите ли, для моей племянницы, одна изъ внутреннихъ каютъ, чтобы вы могли быть къ ней поближе и услуживать ей.
Когда горничная вышла изъ каюты, молодая двушка хотла подняться и послдовать за нею, но Джэкъ не пустилъ ее.
— Нтъ,— сказалъ онъ,— останьтесь, намъ нужно серьезно переговорить до возвращенія миссисъ Джонсонъ, а то потомъ ужь будетъ поздно. Вы слышали, что я сейчасъ говорилъ мулатк? Запомните, такъ и должно быть. Пока бы будете находиться на этомъ пароход, вы должны слыть за мою племянницу, дочь моей родной сестры Мэри. Положимъ, что у меня нтъ никакой сестры Мэри, ну, да это къ длу не относится. Вамъ еще лучше: вы ничмъ не рискуете, такъ какъ у васъ нтъ двойника. Итакъ, съ этимъ вопросомъ покончено. Теперь скажите мн: желаете вы или нтъ видть этого господина? Если желаете, то ручаюсь вамъ, что во что бы то ни стало розыщу его, хотя бы для этого пришлось спуститься въ преисподнюю.
Мистеръ Гамлинъ не имлъ ровно никакого желанія вмшиваться въ любовныя дла Неда Страттона, ему хотлось только разсчитаться съ нимъ за т хлопоты, которыя тотъ взвалилъ на него. Но онъ былъ крайне удивленъ, замтивъ ея жестъ, выражавшій полное отвращеніе и негодованіе.
— Нтъ?— перевелъ онъ этотъ жестъ словами.— Въ такомъ случа и этотъ вопросъ поршенъ. Теперь выслушайте внимательно все, что я вамъ скажу, пока еще не пришла миссисъ Джонсонъ. Вамъ необходимо вернуться къ своимъ друзьямъ.
При этихъ словахъ на лиц молодой двушки выразился смертельный испугъ. Висвшее на стн зеркало отразило ея поблднвшее и искаженное ужасомъ лицо. Она въ отчаяніи заломила руки, закрыла ими лицо, закинула голову на спинку стула и разразилась рыданіями.
Джэкъ совсмъ растерялся. Выплакавъ свое горе, двушка стала говорить сначала безсвязно, потомъ боле послдовательно и даже съ увлеченіемъ, хотя въ голос ея звучало полное отчаяніе.
— Нтъ, у нея не существуетъ больше ни друзей, ни семейнаго очага! Она опозорила себя, родныхъ и домъ свой. Теперь для нея одинъ исходъ — смерть. Для чего ему было удерживать ее отъ самоубійства?.. Затмъ она постепенно ознакомила Джэка со своимъ романомъ, это была самая обыденная исторія, вовсе не интересная для него, такъ какъ подобные случаи встрчаются ежедневно и на каждомъ шагу. Она воспитывалась не въ монастыр, а въ приходской школ для двицъ въ Нап. Джэкъ вздрогнулъ, вспомнивъ, что видлъ однажды, какъ одна изъ воспитанницъ прогуливалась съ однимъ изъ преподавателей. Затмъ двушка объяснила ему, что находилась на попеченіи своей замужней сестры. Съ Страттономъ она познакомилась на пароход ‘Санъ-Франциско’ во время своихъ перездовъ изъ школы домой и обратно, потомъ стала переписываться съ нимъ, ходить на тайныя свиданія и наконецъ согласилась бжать съ нимъ въ Сакраменто. Намренія его открылись только тогда, когда пароходъ вышелъ изъ гавани. Джэкъ внимательно слушалъ двушку, и негодованіе его къ Страттону все боле и боле возрастало. Правда, ему нердко случалось читать въ брошюрахъ и газетныхъ сообщеніяхъ о подобныхъ печальныхъ случаяхъ, пришлось даже однажды слышать, какъ одинъ бульварный ораторъ предостерегалъ молодыхъ женщинъ и двушекъ отъ подобныхъ змевъ-искусителей, но въ глазахъ Джэка этотъ самый Страттонъ былъ хуже, чмъ простой змй-искуситель, это былъ плутъ и негодяй, взвалившій грязное дло своихъ рукъ на его, Джэка неповинныя плечи. Но было не до эгоизма при такомъ трагическомъ положеніи покинутой на произволъ судьбы двушки, для которой единственнымъ выходомъ представлялось самоубійство. Покручивая свои длинные, шелковистые усы и нервно подергивая свой блый рединготъ, Джэкъ безмолвно стоялъ передъ двушкою, давая ей время выплакать свое горе: онъ понималъ, что въ данную минуту это было единственнымъ облегчающимъ средствомъ для ея нравственныхъ страданій.
Однако время шло, миссисъ Джонсонъ могла вернуться каждую минуту.
— Окажите мн, пожалуйста, какъ васъ зовутъ?— спросилъ онъ.— Нужно же мн знать имя моей племянницы.
Двушка тяжело вздохнула и съ трудомъ проговорила: ‘Софонисба’.
— Какое длинное имя,— замтилъ Джэкъ.— Я васъ буду звать просто ‘Софи’. А теперь выслушайте меня еще разъ. Вы пойдете въ отведенную вамъ каюту вмст съ миссисъ Джонсонъ, которой я поручилъ ухаживать за вами, такъ какъ самому мн неудобно. Но прежде чмъ оставить васъ на ея попеченіи, я долженъ взять съ васъ честное слово, что вы не сдлаете того безумнаго шага, на который покушались часъ тому назадъ,— вы, конечно, понимаете, о чемъ я говорю. Могу я вамъ врить?
Двушка, закинувъ голову на спинку стула, чуть внятно произнесла:
— Да.
— Честное слово?— переспросилъ Джэкъ.
— Да!— твердо повторила двушка.
Въ это время послышались шаги приближающейся къ кают служанки.
— Да,— заговорилъ Джэкъ, умышленно повышая голосъ, чтобы его могла слышать миссисъ Джонсонъ.— Если вамъ понадобятся т успокоительныя капли, которыя вамъ давала обыкновенно во время припадковъ тетя Рэчель, то ихъ принесутъ черезъ пять минутъ. Помните? тетя всегда лчила васъ сама: она не довряла докторамъ. Боже, Боже! какъ время-то идетъ! Давно ли, кажется, вы еще играли у нея на колняхъ!.. Ахъ, вотъ и наша миссисъ Джонсонъ!.. Ну-ка, Софи, приподнимитесь, обопритесь на насъ, мы васъ поддержимъ. Пойдемте въ вашу каюту.
Молодая двушка оправила спутанные волосы и, опершись на мулатку, нетвердою поступью вышла изъ каюты. Джэкъ шелъ за ними. Когда они проходили черезъ салонъ, немногіе пассажиры, находившіеся тамъ, проводили ихъ любопытными взглядами, дивясь участію Джэка въ такой странной процессіи.
— Миссисъ Джонсонъ,— обратился Джэкъ къ мулатк совершенно естественнымъ тономъ,— я васъ попрошу присматривать за моей племянницей. Ее немного избаловали въ дом: сестра никогда ни въ чемъ не останавливала ее, поэтому отъ миссъ Софи можно ожидать всякихъ капризовъ. Вамъ, можетъ быть, придется повозиться съ нею: это сущій еще ребенокъ. А вы, Софи,— добавилъ онъ, обращаясь къ двушк, — представьте, что миссисъ Джонсонъ не пароходная горничная, а ваша старая кормилица Кэти. Вдь вы помните ее, не правда ли?
Об женщины входили въ это время въ двери каюты, и мулатка, оставивъ двушку, пошла хлопотать около постели.
При послднихъ словахъ Джэка, двушка, къ великому его изумленію, обернулась къ нему и, освтивъ свое лицо грустною улыбкой, проговорила взволнованнымъ голосомъ:
— Да благословитъ васъ Господь за вашу доброту!
Джэкъ вздрогнулъ и осмотрлся вокругъ, но, слава Богу, никто не слыхалъ, кажется, этого сантиментальнаго возгласа, которымъ она могла выдать и себя, и его. Вскор затмъ миссисъ Джонсонъ заперла дверь каюты, оставшись тамъ вдвоемъ съ молодою двушкою.
Было уже за полночь. Полная луна стояла высоко надъ желтою поверхностью рки, когда Джэкъ опять очутился на палуб. Онъ только-что вышелъ изъ капитанской каюты, гд игралъ въ карты съ нсколькими офицерами, игра эта, облегчивъ карманы партнеровъ, успокоила, повидимому, возбужденное состояніе Джэка. Онъ въ эту минуту даже совершенно забылъ про взятую на свое попеченіе двушку и всецло предался созерцанію ночной красоты.
Противуположныи берегъ рки былъ низокъ, такъ что цльность ландшафта ничмъ не нарушалась, а самое русло точно и проложено было только для того, чтобы нести на себ это прекрасное, грандіозное судно. Кругомъ не было ни души, ни звука: все притаилось, все смолкло передъ этимъ великаномъ, который, не нуждаясь въ попутномъ втр, съ громкимъ пыхтньемъ, твердо и увренно прокладывалъ себ путь впередъ.
Джэкъ машинально остановился у той части парохода, гд нсколько часовъ тому назадъ Софи едва не совершила самый ужасный изъ всхъ грховъ, и уставился задумчивымъ взоромъ на сверкавшую подъ луннымъ свтомъ поверхность рки, чуть не послужившей могилою для молодаго существа.
Въ это время позади его послышались чьи-то шаги, и мужской голосъ обратился къ нему:
— Джэкъ, а какъ поживаетъ твоя сестрица Мэри?
— Какъ много лтъ вы не видались со своею родною племянницею. Лтъ десять, не правда ли?— спросилъ другой голосъ.
Джэкъ узналъ по нимъ своихъ сегодняшнихъ партнеровъ. Красивое лицо его поблднло, но онъ не обернулся къ нимъ и по-прежнему любовался искрившеюся водою.
— Тетя Рэчель ужь врно теперь совсмъ состарилась?— продолжалъ первый голосъ.
— А старая Кэти. Неужели она, правда, похожа на миссисъ Джонсонъ?— вторилъ другой.
Джэкъ упорно отмалчивался, не поворачивая головы.
— Что это вы, Джэкъ, такъ уставились на воду? Разв васъ не интересуютъ воспоминанія о вашихъ близкихъ?
Тогда Джэкъ заговорилъ, не отводя, впрочемъ, взора отъ воды.
— Посмотрите на судно, какъ оно плавно скользитъ по вод, не такъ ли. А теперь нагнитесь немного за бортъ, вотъ сюда… Видите, насколько мелкихъ брызгъ дробится могучая волна, попавъ подъ это равнодушно вертящееся колесо. И не только вода — попади человкъ въ эту пнящуюся пучину — тутъ ему и конецъ. Вода подхватитъ, колесо раздробитъ и осколки костей, и тло вышвырнетъ, какъ негодную массу, въ которой и отецъ родной не признаетъ своего дтища.
— Такъ-то оно такъ!— замтилъ первый изъ собесдниковъ.— Только это вовсе ничего не объясняетъ намъ по отношенію сестрицы Мэри.
— Совершенно врно,— подтвердилъ Джэкъ, лицо котораго поблднло еще больше, а въ глазахъ сверкнулъ злобный огонь.— Конечно, въ моихъ словахъ вы не найдете объясненія своимъ глупымъ, наглымъ вопросамъ, но я хотлъ вамъ сказать, что если два такихъ глупца, какъ вы, не съумютъ обуздать своихъ болтливыхъ языковъ, то я съумю заставить ихъ смолкнуть на вки. Я хотлъ только наглядно показать вамъ, что можетъ случиться съ двумя нахалами, пускающимися въ заигрыванье съ человкомъ, вовсе не желающимъ этого.
Съ этими словами, Джэкъ тяжело опустилъ свои руки на плеча обоихъ пріятелей, но т поспшили снять ихъ и удержать ихъ въ своихъ рукахъ. Издали эта группа походила на дружески бесдовавшихъ между собою товарищей, а между тмъ лица всхъ ихъ были смертельно блдны и искажены плохо скрытою злобой.
— Что мн въ сущности за дло до вашей сестрицы Мэри!— отрекся первый.
— Да и меня нисколько не интересуетъ тетя Рэчель,— прибавилъ второй.
— Я вполн увренъ, что это нисколько васъ занимать не можетъ,— холодно согласился Джэкъ,— Все, впрочемъ, зависитъ, отъ вашего взгляда на вещи. Покойной ночи.
— Покойной ночи.
Они съ минуту еще постояли у борта и разошлись. Джэкъ медленными шагами направился въ свою каюту.
Воспитательное заведеніе для двицъ миссисъ Миксъ и мадамъ Вансъ помщалось въ лучшей части города Сакраменто. Оно занимало великолпное, большое зданіе и находилось подъ покровительствомъ мстныхъ властей и духовенства. Домъ былъ обнесенъ высокою, красивою ршеткою и украшенъ нсколькими балконами, на которыхъ стояли горшки съ жасминами и розами. Изрдка въ окнахъ можно было видть цвтущія личики воспитанницъ, украдкой подбгавшихъ посмотрть на улицу. Полгода тому назадъ мистеръ Гамлинъ помстилъ въ это воспитательное заведеніе свою племянницу, миссъ Софонисбу Броунъ, находящуюся подъ его опекой. Взявъ на себя роль дядюшки, Джэкъ постарался измнить и вншнюю свою оболочку, съ цлью придать себ боле степенный видъ. Онъ замтилъ, какую сенсацію произвело въ пансіон его первое появленіе тамъ, и съ какимъ подозрніемъ об директриссы вглядывались въ его черезъ-чуръ элегантную вншность. Для того, чтобы подавить въ ихъ умахъ всякую подозрительность, онъ облекся въ скромную одежду мстныхъ землевладльцевъ и ршился даже сбрить свои чудные усы. Но эта метаморфоза не только не умалила его красоту, но выставила ее еще рельефне. Отсутствіе усовъ, обнаживъ красивое очертаніе его рта, придало ему еще боле моложавости. Когда онъ въ такомъ вид вошелъ въ подъздъ пансіона, то отворившая ему дверь прислуга-ирландка прямо растерялась, не зная, впускать ли такого красавца въ переднюю.
— Послушайте, миссъ,— обратилась она къ одной изъ классныхъ дамъ,— тамъ пришелъ какой-то мистеръ Гамлинъ, но мн такъ кажется, что это просто переодтая лэди какая-нибудь, ужь такъ красивъ, такъ красивъ, что у насъ ни одной барышни нтъ такой.
Джэкъ между тмъ, въ ожиданіи доклада, ходилъ взадъ и впередъ по пріемной. Въ дальнемъ углу этой большой комнаты стоялъ огромный органъ, этажерка съ нотами и громадный глобусъ на подставк. На стол лежала библія и объемистый томъ иллюстрированнаго изданія ‘Святая Земля’, на стнахъ красовалось нсколько акварелей и рисунковъ карандашомъ,— все работы воспитанницъ. Простой деревянный диванъ и нсколько стульевъ довершали скромную меблировку пріемной. Расхаживая по комнат, Джэкъ обдумывалъ свою предстоящую встрчу съ Софи, которую онъ долженъ будетъ поцловать на правахъ родственника-опекуна, если она выйдетъ въ сопровожденіи классной дамы.
Дйствительно, Софи вошла въ пріемную вмст съ директриссою, миссъ Миксъ. Джэкъ тотчасъ же приблизился къ ней и поцловалъ ее въ щеку, но Софи, не подготовленная къ такой встрч, въ испуг отскочила. Это было новое испытаніе для мистера Гамлина, который опасался теперь возможныхъ осложненій. Но, къ счастію, щепетильность Софи благопріятно воздйствовала на миссъ Миксъ и не только не возбудила въ ней никакихъ подозрній, а, напротивъ, смягчила ея суровость. Затмъ она любезно выразила Джэку свое удовольствіе по поводу успховъ миссъ Броунъ въ занятіяхъ, ея поведенія и манеръ, Ее особенно порадовала сдержанность Софи, такъ какъ въ настоящее время, при современной распущенности нравовъ и отсутствіи всякой домашней дисциплины, особенно пріятно встртить молодую двушку, которая соблюдаетъ свое достоинство и ограждаетъ себя извстною щепетильностью по отношенію мужчинъ. Конечно, мистеръ Гамлинъ, по своей молодости, не можетъ оцнить всхъ этихъ достоинствъ въ двушк, но все же онъ не долженъ обижаться, что племянница держится съ нимъ холодне, чмъ, можетъ быть, ему хотлось. Вотъ и теперь, онъ, конечно, только по своей неопытности позволилъ себ явиться въ пансіонъ въ учебные часы, не предупредивъ объ этомъ заране. Положимъ, она, съ своей стороны, походатайствуетъ за него передъ мадамъ Бансъ и заране ручается, что этотъ поступокъ не будетъ поставленъ ему въ вину, но въ данную минуту она все-таки должна увести отъ него Софи для занятій, а черезъ полчаса она будетъ въ его распоряженіи. Эти полчаса мистеръ Гамлинъ можетъ провести въ пріемной или, при желаніи, посвятить ихъ осмотру ихъ заведенія, въ такомъ случа она сейчасъ испроситъ для него разршеніе на это у мадамъ Бансъ и пришлетъ для сопровожденія его одну изъ классныхъ дамъ.
— Благодарю, благодарно васъ!— поспшилъ отклонить предложеніе Джэкъ.— Я предпочту подождать здсь. А пріхалъ я сегодня потому, что выдался свободный день, чтобы переговорить съ племянницей о нашихъ семейныхъ длахъ.
Джэкъ скрылъ отъ начальницы настоящую причину, заставившую его пріхать въ пансіонъ не въ урочное время, онъ умолчалъ про то, что получилъ отъ Софи преисполненное отчаянія письмо, которымъ она просила объясненія съ нимъ. Онъ ршилъ, что осторожность никогда не излишня.
Миссъ Миксъ откланялась Джэку и увела изъ пріемной воспитанницу. Мистеръ Гамлинъ задумчиво глядлъ вслдъ удалявшейся Софи. Она сильно измнилась съ тхъ поръ, какъ онъ помстилъ ее въ пансіонъ, въ скромномъ форменномъ плать она выглядла юне, невинне и гораздо изящне, на лиц ея, повидимому спокойномъ, его опытный глазъ различилъ скрытую грусть. Можетъ быть, она все еще не забыла Страттона, хотя и увряла Джэка въ противномъ. Или это тоска по родному дому, по сестр? Тогда зачмъ же она такъ упорно отказывается сообщить свое настоящее имя или дать ему хоть какую-нибудь нить, по которой онъ могъ бы отыскать ея родныхъ. Эта тоска, сквозившая въ каждой черт ея лица, врно разразится при сегодняшнемъ объясненіи потокомъ слезъ… И Джэку уже стало досадно, зачмъ онъ явился сюда. Но его неотразимо влекла къ себ эта странная двушка, ради которой онъ надлалъ цлый рядъ глупостей.
Раздумывая обо всемъ этомъ, мистеръ Гамлинъ разсянно смотрлъ въ окно, а затмъ безцльно отправился въ тотъ уголъ комнаты, гд стоялъ органъ. Джэкъ съ видомъ опытнаго знатока полюбовался прекраснымъ инструментомъ, и въ немъ явилось желаніе попробовать его тонъ. Онъ былъ, повидимому, совершенно одинъ въ этой части зданія, стало быть, ему нечего было опасаться, что онъ кого-нибудь побезпокоитъ. А если и побезпокоитъ, то, вроятно, большой бды изъ этого не выйдетъ. Онъ улыбнулся своей мысли, затмъ съ ршительнымъ видомъ снялъ перчатки и услся за органъ.
До сихъ поръ клавиши этого инструмента не чувствовали на себ прикосновенія твердой мужской руки, до нихъ нершительно и робко дотрогивались только нжные пальчики двичьихъ рукъ. Привычно и увренно заходили хорошо развитыя руки Джэка по прекрасному инструменту, извлекая изъ него цлые потоки гармоническихъ звуковъ, то грустныхъ, меланхоличныхъ, то бравурныхъ и громкихъ, Начавъ съ пуританскихъ псалмовъ — воспоминаній своего отрочества — онъ перешелъ отъ духовной музыки къ свтской, игралъ отрывки изъ оперы и симфоніи, и наконецъ завершилъ свою игру исполненіемъ Agnus Dei. Утомленныя продолжительною игрою руки его, посл послднихъ ударовъ по клавишамъ, остались лежать неподвижно, а въ глазахъ горлъ чудный огонь вдохновенія и страсти.
Волна послднихъ звуковъ тихо раскатилась по комнат, какъ вдругъ изъ двери послышался громкій шопотъ одобренія. Джэкъ обернулся. Позади него стояли об директриссы учебнаго заведенія и нсколько классныхъ дамъ, а изъ пріотворенныхъ дверей выглядывали веселенькія личики воспитанницъ, любопытство которыхъ приходилось усиленно сдерживать. По умиленному выраженію лицъ обихъ начальницъ можно было судить, что артистическая игра мистера Гамлина окончательно размягчила суровыя сердца директриссъ и доставила ему полный тріумфъ. Он охотно простили ему нкоторое отступленіе отъ пансіонскаго этикета и примирились съ его эксцентричностью. Мадамъ Бансъ благосклонно улыбнулась Джэку и любезно поблагодарила его за доставленное удовольствіе. Затмъ она сообщила, что готова отпустить миссъ Броунъ на полдня изъ пансіона, чтобы она могла провести время на свобод со своимъ родственникомъ, и что теперь она внизу одвается. Джэка это сообщеніе значительно успокоило, конечно, ужь на улиц Софи не станетъ плакать.
Но когда они вышли и дверь захлопнулась за ними, имъ снова овладло безпокойство. Съ одной стороны грустное выраженіе лица двушки не предвщало ничего хорошаго, съ другой — Джэкъ опасался встрчи съ кмъ-либо изъ знакомыхъ, что могло скомпрометировать двушку. Этого во что бы то ни стало слдовало избжать.
И онъ заговорилъ съ напускною развязностью.
— Хорошо, куда же мы пойдемъ?
Она вскинула на него грустные глаза и печально отвтила:
— Куда хотите, мн все равно.
— Можетъ быть, вы хотите развлечься какимъ-нибудь зрлищемъ? Нтъ ли здсь цирка или звринца?
‘Тамъ,— думалъ Джэкъ,— въ глубин ложи, я скоре могу скрыться отъ любопытныхъ взоровъ’.
— Я, право, не знаю.
— Въ такомъ случа, можетъ быть, найдется какая-нибудь скромная кофейная или кондитерская?
— Я знаю на Майнъ-Стрит одну кондитерскую, гд вс наши воспитанницы покупаютъ обыкновенно конфекты. И теперь нкоторыя пошли туда.
Джэка покоробило, о кондитерской, стало быть, и думать было нечего.
— А гд вы обыкновенно гуляете?
— На Майнъ-Стрит.
— Гд васъ всякій можетъ видть?— удивился Джэкъ.
Двушка утвердительно кивнула головою.
Нсколько времени они шли молча. Но вотъ счастливая мысль оснила мистера Гамлина: онъ вспомнилъ про своего стараго слугу-негра и его жену, которая, во время опасной болзни Джэка, самоотверженно ухаживала за нимъ. Въ благодарность за ихъ преданность онъ подарилъ имъ, въ порыв великодушія и щедрости, небольшой участокъ земли на берегу рки вмст съ домомъ. Потомъ онъ узналъ, что эти негры открыли прачешное заведеніе, и что дла ихъ шли недурно. Остановивъ свои мысли на дяд Ганнибал и тетк Хлоэ, Джэкъ ршилъ, что всего лучше отправиться прямо къ нимъ, такъ какъ, во-первыхъ, для молодой двушки это самое приличное мсто, а во-вторыхъ, и отъ любопытныхъ глазъ они будутъ лучше скрыты.
Разсказывая своей спутниц про эту негритянскую чету, Джэкъ прибавилъ:
— Право, тетка Хлоэ отличная женщина, вамъ непремнно слдуетъ познакомиться съ нею, хотя бы по одному тому, что она была моею сидлкою.
Двушка съ недоумніемъ посмотрла на него.
— Я говорю совершенно серьезно,— подтвердилъ Джэкъ.— Нсколько лтъ тому назадъ у меня была опасная болзнь, и она все время ухаживала за мною… Теперь вдь мн нтъ никакой надобности играть съ вами въ родство.
— О, другъ мой!— съ благодарностью воскликнула Софи.— Я давно желала, чтобы вы прекратили эту игру, чтобъ вы перестали называть себя моимъ дядей, а меня своею племянницею. Зачмъ это самозванство? Вы вдь сами понимаете, какъ это дурно, и оправданія этому нтъ никакого. Меня страшно мучитъ это ложное положеніе. Я не въ силахъ дольше выносить его и предпочту, чтобъ вы всмъ объяснили, кто я такая, какъ я попала къ вамъ и разсказали бы всмъ мою плачевную исторію.
Искренній, прочувствованный тонъ двушки въ свою очередь смутилъ Джэка. Она ищетъ правды, она тяготится своимъ ложнымъ положеніемъ, а самъ-то онъ разв искрененъ съ нею. Разв онъ сознался передъ нею, что репутація его слишкомъ сомнительна, чтобъ ему можно было открыто показываться съ порядочною двушкою, что онъ такой же игрокъ, какъ и Страттонъ, что онъ самъ играетъ передъ нею комедію.
И въ первый разъ еще мистеръ Гамлинъ, привыкшій всегда относиться къ женщин нсколько снисходительно, почувствовалъ себя неловко передъ этою незначительною въ его глазахъ двушкой, отъ которой онъ ршительно ничего не ждалъ и которая даже мало интересовала его.
Чтобы вывести себя изъ неловкаго молчанія, Джэкъ направилъ разговоръ на первую попавшуюся тему.
— Однако, кажется, вс ваши пансіонскія миссъ порядкомъ расчувствовались отъ моей игры на орган.
— О, да, еще бы! Вы такъ чудесно играли! Даже мадамъ Бансъ и та не устояла противъ вашей музыки. Вы положительно очаровали ее. Многія изъ нашихъ сочли васъ за артиста по профессіи… Можетъ быть, это и на самомъ дл такъ?— робко прибавила она.
— Да, мн приходилось очень много играть,— неопредленно отвтилъ Джэкъ.
— Пріятно быть артистомъ,— съ паосомъ воскликнула Софи.— И можно много заработать денегъ… Ахъ! какъ бы я желала сама зарабатывать деньги!
Этотъ неожиданный поворотъ разговора и экстазъ двушки заинтересовали Джэка. Онъ взглянулъ ей прямо въ лицо, но она не дала ему возражать.
— Я и вызывала васъ собственно для того, чтобы поговорить съ вами объ этомъ. Я намрена оставить пансіонъ и жить самостоятельно. Мн хотлось бы поселиться тамъ, гд меня еще никто не знаетъ, и заняться работой. Я не могу больше выносить этихъ ужасныхъ условій жизни, вчно краснть при разспросахъ подругъ, увертываться, лгать и терпть разные двусмысленные намеки на вашъ счетъ.
— Ну, все это очень легко устранимо!— невозмутимо отвтилъ мистеръ Гамлинъ.— Болтливые язычки можно скоро заставить замолчать самыми невинными взяточками, водите вашихъ подругъ почаще въ кондитерскую и угощайте конфектами и пирожнымъ. Можетъ быть, вамъ нужны деньги? Пожалуйста, не стсняйтесь. Вы получили мой послдній чэкъ? можетъ быть нтъ?
Онъ уже занесъ руку въ карманъ, но она поспшнымъ жестомъ остановила его.
— Да, да, я получила, все получила, но только мн не надо вашихъ денегъ, я не хочу жить на вашъ счетъ. Вы не поняли меня: я желаю трудиться… Знаете что? у меня есть способность къ рисованію, я умю писать масляными красками, и мои работы всегда одобрялись нашею директриссою, а учитель рисованія даже видитъ во мн талантъ и пророчитъ мн большой успхъ на этомъ поприщ: онъ говоритъ, что если я начну писать портреты, то со временемъ буду зарабатывать большія деньги. Пока же я могу заняться ретушированіемъ и раскрашиваніемъ акварелью фотографій… Я уже кое-что заработала этимъ,— добавила она, понизивъ голосъ и бросивъ робкій взглядъ на мистера Гамлина.
Джэкъ все боле и боле удивлялся Софи, радуясь происшедшей въ ней перемн. Въ ея голубыхъ глазахъ, сверкавшихъ теперь холоднымъ блескомъ стали, не осталось и тни прежней грусти, въ плотно сжатыхъ губахъ выражалась твердая ршимость, а звукъ голоса совершенно утратилъ обычную скучную монотонность.
— Тутъ, за угломъ, есть одинъ эстампный магазинъ, куда я продала одну изъ своихъ работъ, теперь она выставлена въ витрин. Хотите взглянуть? Это совсмъ близко отсюда, въ сосдней улиц.
Джэкъ съ удовольствіемъ согласился, и черезъ нсколько минутъ они уже стояли передъ витриною эстампнаго магазина. Софи указала на овальную рамку, въ которую былъ вставленъ портретъ на фарфор, ея работы. Хотя Джэкъ и не могъ быть вполн компетентнымъ судьею въ живописи, тмъ не мене простое художественное чутье подсказало ему, что работа была исполнена искусною рукою настоящей художницы. Открытіе такого таланта въ скромной провинціалк, въ которой онъ не могъ подозрвать ничего артистическаго, было для него настоящимъ сюрпризомъ.
— Мн заплатили за этотъ портретъ десять долларовъ, но, конечно, я могла бы получить еще больше за вещь боле крупную,— нершительно добавила двушка.— Только у меня очень мало времени для работы: я занимаюсь у себя въ комнат только въ рекреаціонные часы. Вотъ, еслибъ у меня было больше времени и свое собственное помщеніе, гд бы можно было работать безпрепятственно…
Она замолчала и бросила на Джэка нершительный взглядъ: но тотъ ничего ей не отвтилъ. Мысли его были въ это время заняты портретомъ, выставленнымъ въ магазин. Онъ ршилъ, разставшись съ Софи, вернуться сюда, купитъ этотъ портретъ за дорогую цну и заказать еще нсколько такихъ головокъ.
Но какъ разъ въ это время къ окну подошли еще двое прохожихъ, заинтересованныхъ, повидимому, не столько выставленными картинами, сколько молодымъ человкомъ, въ костюм поселянина и его молоденькою спутницею, въ ученической форм. Замтивъ безцеремонные взгляды праздношатаевъ, Джэкъ поторопился отвлечь Софи отъ витрины и увелъ ее въ другую сторону.
Посл небольшаго перерыва, Софи опять стала развивать свои мысли на ту же тему, она говорила, съ какою бы радостью поселилась гд-нибудь подальше, гд никто не мучилъ бы ее любопытными разспросами и предоставилъ бы заниматься ея любимымъ дломъ. Она готова оставить за собою ту фамилію, какую мистеру Гамлину было угодно ей дать, тмъ боле, что она очень распространенная и неспособна остановить на себ чьего-либо исключительнаго вниманія. Но отъ самозваннаго родства съ нимъ отказывается, онъ долженъ остаться только ея другомъ, такъ какъ ему она обязана всмъ, даже своею жалкою жизнью. Она вполн полагается на его благородство и уврена, что онъ не станетъ допытываться ея настоящей фамиліи и никогда не будетъ напоминать ей о томъ человк, хотя бы ему и пришлось когда-нибудь встртиться съ нимъ. Она убдительно его объ этомъ проситъ, такъ какъ иначе не ручается за себя, что не повторитъ своего намренія лишить себя жизни, хотя ей и придется въ такомъ случа измнить данному слову.
Эти послднія фразы Софи произнесла упавшимъ голосомъ, въ тон котораго звучало прежнее отчаяніе, глаза ея, за минуту передъ тмъ такіе блестящіе и оживленные, сразу потухли и съ грустью смотрли теперь вдаль.
У мистера Гамлина не было и въ мысляхъ проникнуть въ тайну молодой двушки, любопытство совершенно молчало въ немъ, и. его нисколько не интересовалъ вопросъ о семь и родственникахъ его протежэ, но онъ могъ опасаться, что какая-либо нескромность въ этомъ отношеніи произойдетъ со стороны Страттона. Кто поручится, что тотъ не станетъ трезвонить о своей легкой побд и разносить по втру грязь, брызги которой долетятъ и до Софи. Самое лучшее, конечно, было бы избавиться отъ Страттона навсегда, т. е. убить его, придравшись къ какому-либо случаю. Этимъ разъ навсегда можно избгнуть всякихъ объясненій.
У Джэка были весьма смутныя понятія о нравственности, зато воззрнія на честь у него были совершенно опредленны я хотя нсколько и своеобразныя.
Между тмъ мистеръ Гамлинъ и Софи вышли за городъ. Имъ пришлось идти полями, поросшими густою, сочною травою, кое-гд виднлись группы хлопчатника и сикоморъ, вдали извивался берегъ рки. Однообразныя городскія постройки смнились прихотливыми коттэджами странной архитектуры съ глубокими обширными верандами. Поселенческій костюмъ Джэка какъ нельзя боле гармонировалъ съ окружающей природой, и эта молодая парочка, со спокойною увренностью шагавшая другъ подл друга, чуждая тхъ волненій, которыя невольно порождаются въ молодыхъ существахъ, когда они остаются глазъ на глазъ, напоминала собою идиллическихъ пастушковъ счастливой Аркадіи.
Тетка Хлоэ, стоявшая на порог своего хорошенькаго коттэджа съ громаднымъ помщеніемъ для прачешной позади и чуднымъ цвтникомъ розъ спереди, еще издали замтила молодыхъ людей и, подозвавъ мужа, указывала ему на приближавшихся гостей, освтивъ свое черное лицо съ блестящими блыми зубами широкою, радостною улыбкою.
Мистеръ Гамлинъ оставилъ Софи и, быстро опередивъ ее, подошелъ къ негритянк, сверкая злобнымъ взглядомъ.
— Если ты не перестанешь кривляться и не уберешься подобру, по-здорову въ свою конуру, то я уведу отъ тебя Ганнибала!— грозно прошепталъ онъ.— Я пришелъ сюда съ одною молодою лэди, понимаете ли вы оба?— съ лэди! Ни на одну секунду вы не должны смшивать ее съ моими прежними веселыми пріятельницами. Это — скромная, невинная двушка. Убирайтесь оба вонъ отсюда! Ей надо осмотрться, освоиться здсь. Войдете сюда только тогда, когда васъ позовутъ.
Затмъ онъ повернулся къ подходившей Софи и въ поясненіе сказалъ ей:
— Видали вы когда-нибудь, миссъ Броунъ, такихъ краснокожихъ идіотовъ? Они воображаютъ, что если одинъ изъ нихъ когда-то брилъ меня, а другая — спасла мн жизнь, ухаживая за больнымъ, то ужь это даетъ имъ право изображать изъ себя вороньи пугала, стоя съ дурацкими улыбками на крыльц.
Старые слуги мистера Гамлина ни мало не смутились отъ такого безцеремоннаго обращенія съ ними своего бывшаго господина: всякую его шутку, въ какой бы грубой оболочк она ни преподносилась, они считали за знакъ особаго благоволенія къ себ. Тетка Хлоэ ввела гостей въ чистую комнату, нчто врод гостиной, свтленькое, веселенькое помщеніе, благоухавшее ароматами разставленныхъ по окнамъ розъ и жасминовъ. Все здсь дышало достаткомъ, начиная съ блоснжныхъ занавсей, по цвту могущихъ конкурировать со снгомъ на вершинахъ горъ, и кончая меблировкою. Для этой бездтной четы коттэджъ былъ даже великъ, такъ что дв переднія комнаты почти постоянно пустовали.
— Мы никогда не бываемъ въ этихъ комнатахъ,— пояснила тетка Хлоэ.— Намъ совтовали отдавать ихъ въ наемъ бднымъ, но мы не хотимъ: все когда-нибудь нтъ-нтъ да и заглянетъ сюда мистеръ Гамлинъ повидать своихъ старыхъ негровъ.
Джэкъ бросилъ на негритянку сочувственный взглядъ и, сдлавъ знакъ Ганнибалу, увелъ его съ собою.
Когда нсколько минутъ спустя Джэкъ проходилъ со своимъ бывшимъ слугою по саду, мимо оконъ гостиной, гд осталась Софи съ теткой Хлоэ, оттуда донесся до нихъ веселый женскій смхъ. Джэкъ сразу узналъ грубый смхъ негритянки, но другой — звонкій, серебристый, какъ звукъ колокольчиковъ,— ввелъ его въ недоумніе: онъ никогда до тхъ поръ не слыхалъ смха Софи.
Когда мистеръ Гамлинъ вернулся въ гостиную, то засталъ молодую двушку въ оживленныхъ хлопотахъ: она помогала негритянк накрывать столъ, и та была въ восторг отъ хозяйственныхъ способностей такой молоденькой миссъ. Она держалась совсмъ какъ дома: сбгала въ садъ набрать ягодъ, приготовляла тартинки, хлопотала съ чаемъ. На юномъ личик ея сіяло такое довольство, что Джэкъ, привыкшій видть ее всегда грустною и вялою, положительно не узнавалъ въ ней прежней Софи. Онъ услся на стул подл окна и съ искреннимъ удовольствіемъ любовался веселыми хлопотами обихъ женщинъ, вдыхая въ себя одуряющій ароматъ цвтовъ, лившійся въ открытыя окна изъ сада и смшивавшійся съ вкуснымъ запахомъ стряпни.
Тетка Хлоэ поставила на столъ блюдо съ пуддингомъ и, окинувъ еще разъ весь столъ зоркимъ взоромъ опытной хозяйки, подозвала къ себ мужа.
— Теперь пусть кушаютъ, а мы уйдемъ отсюда, чтобы не мшать имъ.
И, взглянувъ еще разъ на Джэка, точно ожидая отъ него какихъ-либо распоряженій, негритянка увела съ собою мужа.
Когда негры скрылись, плотно затворивъ за собою дверь, Софи принялась разливать чай, а Джэкъ продолжалъ сидть у окна, не подходя къ столу. Имъ овладло какое-то странное смущеніе, побороть которое онъ былъ не въ силахъ. Сколько разъ ему приходилось бывать tte—tte съ хорошенькими, молоденькими женщинами, сколько разъ ему случалось устраивать самыя эксцентричныя rendez-vous, смотря по вкусамъ или по боле или мене зависимому положенію женщины. Въ одномъ изъ ресторановъ Санъ-Франциско у него былъ спеціальный кабинетъ, въ которомъ онъ принималъ женщинъ, искавшихъ свиданія съ нимъ, тамъ, въ полумрак спущенныхъ гардинъ, опьяненный выпитымъ виномъ и близостью молодости, онъ, не красня и не потупляя взора, давалъ каждой въ отдльности клятвы въ вчной врности. Присутствіе женщины никогда и ни при какихъ еще обстоятельствахъ не смущало его, онъ привыкъ сознавать свое превосходство надъ этимъ сумасброднымъ поломъ и относиться къ нему если не презрительно, то снисходительно. А между тмъ, здсь, въ этомъ неприхотливомъ негритянскомъ коттэдж, за самой обыденной обстановкой домашняго чаепитія, присутствіе этой простенькой пансіонерки съ толстыми косами стсняло его. Онъ терялся, не зналъ, какъ себя держать, и исподлобья нсколько подозрительно посматривалъ на Софи, спокойно и привычно хозяйничавшую у стола.
Наконецъ, когда чай былъ налитъ, Джэкъ подошелъ къ двушк.
— Скажите, какъ вамъ нравится хижина тетки Хлоэ?— спросилъ онъ у Софи.
— Прелесть какъ здсь хорошо! Такъ и дышетъ все семейной обстановкой,— съ неподдльнымъ восторгомъ воскликнула двушка.
— Такъ что, еслибъ вамъ предложили, вы бы не отказались жить здсь?
Въ глазахъ ея блеснулъ радостный огонекъ. Она опустила поднятую было за чайникомъ руку и выжидательно смотрла на Джэка.
— Видите ли, это можно устроить. Я сейчасъ говорилъ объ этомъ съ Ганнибаломъ. Вамъ готовы отдать дв переднихъ комнаты, если вы пожелаете занять ихъ. Одна изъ нихъ настолько обширна и свтла, что съ удобствомъ можетъ служить вамъ мастерской. Вы скажете негру, что вамъ нужно туда поставить, и онъ все устроитъ, такъ какъ я отдалъ ему свои распоряженія на этотъ счетъ. Я васъ выдалъ имъ за дочь своего стараго пріятеля. Вы простите мн, Софи, эту маленькую ложь, мн невольно пришлось прибгнуть къ ней, чтобы не вызывать въ неграхъ какихъ-либо догадокъ. Зато вы избавлены теперь отъ званія моей племянницы. Какъ мн ни грустно, но я отказываюсь отъ родства съ вами, какъ вы сами того требовали.
Въ голубыхъ глазахъ Софи пропалъ холодный блескъ стали, и они смягчились выраженіемъ нжной признательности. Она протянула ему черезъ столъ свою загорлую руку, которую тотъ надлилъ чисто родственнымъ, братскимъ пожатіемъ. Въ душ Джэка шевельнулось какое-то новое, непонятное ему чувство, которое все же почему-то ему было пріятно.
— Вы очень, очень добры ко мн, мистеръ Гамлинъ!— просто и сердечно проговорила Софи.
— Каюсь, есть за мною тотъ гршокъ!— умышленно отшутился Джэкъ.— На меня вдругъ находятъ припадки великодушія, и если они продолжаются слишкомъ долго, тогда бда, непремнно разразятся… кашлемъ.
Они смялись и чувствовали себя счастливыми, какъ дти, вырвавшіяся на свободу. Съ аппетитомъ здоровой молодости они ли все, что стояло на стол, находя незатйливую стряпню Хлоэ гораздо вкусне всего того, къ чему привыкли въ город. Между смхомъ и дой они говорили о своихъ длахъ. Было ршено, что Софи останется въ пансіон до конца семестра, т. е. еще нсколько дней и затмъ передетъ сюда. Директриссамъ будетъ своевременно сообщено, что миссъ Броунъ перезжаетъ въ домъ къ старымъ слугамъ ея родителей, чтобы тамъ удобне заниматься живописью. Они не будутъ длать тайны изъ ея новаго мстожительства, хотя и совершенно безполезно оповщать объ этомъ весь міръ. Она будетъ вести съ Джэкомъ правильную корреспонденцію, длиться съ нимъ своими радостями и печалями, а онъ станетъ изрдка навщать ее здсь, по мр возможности. Джэку пришлось дать Софи слово, что онъ будетъ вести самый точный счетъ деньгамъ, которыми, можетъ быть, первое время ей придется одолжаться у него, пока она не найдетъ правильный сбытъ своихъ работъ. Затмъ она вынудила у него общаніе, что онъ не станетъ покупать безъ толку всхъ ея картинъ, такъ какъ она желаетъ измрить свои способности успхомъ у публики. Въ конц концовъ было взаимно ршено никогда не вспоминать о прошломъ, такъ какъ теперь она поведетъ новую жизнь.
Разговаривая такимъ образомъ, оба мирно попивали чаекъ и ли пуддингъ тетки Хлоэ. Одно только нсколько смущало Джэка: до сихъ поръ онъ не открылъ ей своей профессіи, съ которой была связана его нсколько сомнительная репутація. Онъ все ожидалъ, что она сама наведетъ на это разговоръ, но Софи очевидно нисколько не интересовалась этимъ вопросомъ, а у самого его не хватало духу сообщить ей, кто онъ такой.
Уходя, онъ поручилъ это дло Ганнибалу.
— Когда я уду, ты разскажи этой молодой миссъ все, что знаешь про меня. Если это открытіе возмутитъ ее и она найдетъ за лучшее навсегда отказаться отъ знакомства со мною, ты успокой ее и уврь, что она, ничмъ не рискуя, можетъ оставаться жить у васъ до тхъ поръ, пока сама не захочетъ ухать, поручись ей, что я никогда больше не загляну въ этотъ домъ. Вы же оба съ женой должны сдержать данное вами слово относительно самаго усерднаго ухода за этой миссъ, въ противномъ случа я жестоко разсчитаюсь съ вами.
Когда Хлоэ и Ганнибалъ пришли убирать остатки ужина, молодые люди бесдовали о самыхъ незначительныхъ вещахъ. Мистеръ Гамлинъ безмятежно покуривалъ сигару, любуясь ея голубоватымъ дымкомъ и наслаждаясь ароматомъ, несшимся въ комнату изъ растворенныхъ оконъ. Когда Софи навела разговоръ на игру Джэка, которою онъ сегодня очаровалъ весь пансіонъ, Ганнибалъ сталъ просить его сыграть что-нибудь на гитар, которая попала къ нему вмст съ другими вещами, подаренными ему мистеромъ Гамлиномъ. Когда гитара была принесена, Джэкъ взялъ ее привычными руками, и его длинные, тонкіе пальцы бгло заходили по струнамъ. Затмъ онъ заплъ пріятнымъ и звучнымъ теноромъ извстную псенку: ‘Путь лежалъ черезъ Лебединую рку’.
Оба негра, стоя въ дверяхъ, словно замерли въ нмомъ восторг отъ этихъ чудныхъ звуковъ, но когда Джэкъ дошелъ до припва, они не удержались и подхватили его своими звонкими голосами. Нжные звуки псни, свободно лившіеся въ открытое окно, привлекли къ себ немало слушателей: какая-то желтенькая птичка сла на ближайшій кустъ жасмина и, покачиваясь на тонкой втк, завистливо внимала пвцу-конкуренту. Листочки розовыхъ кустовъ тихо вздрагивали подъ волною звуковъ и любовнымъ шепотомъ передавали другъ другу свои невинные восторги. Въ дверяхъ столпилось нсколько сосдей-негровъ.
Солнце уже клонилось къ закату, когда Джэкъ и Софи вышли изъ уютной хижины тетки Хлоэ. Втки хлопчатника бросали длинныя тни на дорогу, по которой, мирно бесдуя, шли молодые путники. Но вотъ безмятежный сонъ природы нарушился чьимъ-то могучимъ дыханіемъ: по невидимой съ дороги рк шелъ пароходъ, разстилая въ воздух густое облако дыма.
Софи невольно вздрогнула и бросила на Джэка испуганный взглядъ. Мистеръ Гамлинъ успокоилъ ее улыбкою, но тутъ же въ душ поршилъ, что на немъ лежитъ нравственный долгъ убить мистера Эдвардса Страттона.
Слдующіе два мсяца мистеръ Гамлинъ провелъ по своимъ дламъ въ Санъ-Франциско и Марисвилл, такъ что переселеніе Софи на ея новое мстожительство совершилось безъ его личнаго участія. Изъ писемъ, которыя она писала ему, онъ зналъ, что она отлично освоилась съ новой обстановкой, и что ея первые дебюты на новомъ поприщ увнчались самими блестящими успхами: вс ея этюды и эскизы, набросанные еще въ пансіон и отдланные въ ея ‘мастерской’, быстро раскупились публикою, едва она сдала ихъ въ эстампный магазинъ. И что ее всего боле радовало, это то, что составъ покупателей ея произведеній былъ самый разнообразный: и купцы, и книгопродавцы, и богатыя нарядныя дамы, и старыя негритянки, и юноши, и прислуга съ пароходовъ. Мистеръ Гамлинъ тоже оцнилъ это и въ одномъ изъ своихъ писемъ засвидтельствовалъ, что это служитъ лучшимъ измрителемъ ея разнобразнаго таланта. Первоначальный успхъ ободрилъ Софи на дальнйшіе шаги въ этомъ направленіи: она принялась за писаніе портретовъ съ фотографій и копій съ большихъ картинъ. Въ самое короткое время ея мастерская пріобрла извстность, заказы сыпались со всхъ сторонъ, такъ что Софи едва успвала удовлетворять вс требованія. Публика стала интересоваться этою новою молоденькою художницею, живущею совершенно самостоятельно въ уединенномъ коттэдж за городомъ.
Софи часто и подробно писала о себ мистеру Гамлину. Въ свою очередь и Ганнибалъ писалъ ему, что сообщилъ миссъ Броунъ о профессіи ея покровителя и о дурной репутаціи, какая ходила о немъ, но что миссъ не придала этому ршительно никакого значенія. Это значительно успокоило Джэка, тмъ боле, что письма Софи дышали искренностью и полнымъ довріемъ къ нему, такъ что онъ мечталъ уже о скоромъ визит къ Ганнибалу.
Но тутъ у мистера Гамлина случилась одна любовная интрижка, которая, противъ обыкновенія, поставила его въ стснительное положеніе, чего онъ ршительно не признавалъ въ длахъ этого рода. Постивъ одинъ модный курортъ, куда стекалось все фешенэбльное общество, Джэкъ познакомился съ одною высокопоставленною особою, мужъ которой былъ недавно выбранъ сенаторомъ. Миссисъ Кэмперли остановила на себ вниманіе мистера Гамлина какъ своею красотою, такъ и неприступностью, которая стяжала ей славу мраморной красавицы. Впрочемъ, холодность темперамента нисколько не мшала ей относиться пренебрежительно къ нкоторымъ предразсудкамъ, измышленнымъ людьми, и ея мраморное сердце ждало только случая, чтобы забиться живымъ чувствомъ, ради котораго она не остановилась бы ни передъ какою эксцентричностью. Джэкъ былъ первымъ человкомъ, пробившимъ ледяную оболочку ея сердца, хотя самъ онъ, трудно сказать, питалъ ли какія-либо исключительныя чувства къ этой красивой женщин. Онъ былъ внимателенъ, любезенъ съ нею, но скоре по привычк, чмъ по особому побужденію, онъ могъ только допускать, чтобъ его любили, самъ же никогда не платилъ искреннею взаимностью.
Они встртились во время одной прогулки верхомъ. Въ этотъ день Джэкъ получилъ письмо отъ Софи и чувствовалъ себя въ особенно хорошемъ расположеніи духа. Онъ острилъ, забавлялъ свою даму, окружалъ ее рыцарскими любезностями и въ конц концовъ такъ очаровалъ ее, что она сама ршилась сдлать первый шагъ впередъ. Это повело къ дальнйшему, самому, впрочемъ, невинному свиданію, во время котораго миссисъ Кэмперли открыла Джэку свое неудовлетворенное сердце. Она жаловалась на свою безцвтную жизнь, на то, что мужъ не понимаетъ ее. Джэкъ слушалъ ее сочувственно, хотя и привыкъ къ подобнаго рода признаніямъ, которыя окончательно отбили у него всякую охоту къ женитьб: въ самомъ дл вдь очень трудно понять загадочную женскую душу съ ея прихотливыми желаніями и стремленіями.
Сближеніе между ними состоялось очень скоро, и очень скоро миссисъ Кэмперли убдилась, что избранникъ ея сердца далеко не такой идеальный, какимъ представился ея воображенію съ перваго взгляда. Тмъ не мене она любила его страстно, чувствовала себя несчастной въ его отсутствіи и тревожно счастливою въ его присутствіи. Но Джэка очень скоро утомила эта интрига съ серьезною любовною подкладкою, онъ тяготился этою привязанностью вполн порядочной женщины и, боясь возможныхъ сценъ, ршилъ порвать безъ всякихъ предварительныхъ объясненій, неожиданно исчезнувши изъ Санъ-Франциско.
Спустя нсколько дней онъ появился въ коттэдж тетки Хлоэ, нагруженный массою пакетовъ и коробокъ, какъ подобаетъ доброму семьянину. Счастливыя лица хозяевъ и уютность обстановки подйствовали на него такъ благотворно, что онъ и самъ почувствовалъ себя обновленнымъ въ этомъ чистомъ, свтломъ пріют. Онъ приходилъ въ восторгъ ршительно отъ всего, отъ каждой вещицы въ мастерской Софи, отъ каждой ея работы. Онъ замтилъ на мольбертахъ два начатые портрета лэди,— послдніе заказы, полученные Софи всего нсколько дней тому назадъ,— а на камин свою собственную фотографію.
— Это откуда?— спросилъ Джэкъ.
Софи и тетка Хлоэ обмнялись многозначительными взглядами. Дло въ томъ, что Софи хотла приготовить Джэку сюрпризъ и написала его портретъ частью по памяти, частью руководясь прежней фотографіей, которую ей далъ Ганнибалъ, но въ настоящее время портретъ, какъ и вс ея оконченныя работы, находился на выставк въ эстампномъ магазин.
— А это миссъ Софи нарочно помстила вашу фотографію, на камин,— отшутилась тетка Хлоэ.— Ей хотлось, чтобы лэди, которую она рисовала, имла предъ глазами какую-нибудь пріятную вещь, вслдствіе чего у нея было бы веселое выраженіе лица.
Но эта шутка, приправленная такою любезностью, не разсмшила Джэка, онъ рзкимъ движеніемъ снялъ съ камина карточку и спряталъ ее въ свой карманъ.
Въ это время приготовили завтракъ, и Софи предложила завтракать въ ея комнат, находя, что это вполн фешенэбльно, такъ какъ у многихъ художниковъ принято накрывать завтракъ въ мастерской. Но, къ ея величайшему удивленію, Джэкъ отказался отъ этого и веллъ накрыть въ гостиной, сказавъ, что считаетъ кощунствомъ обращать это артистическое святилище въ столовую. Вообще обихъ женщинъ поразило его благоговйное отношеніе къ мастерской, гд онъ держался какъ-то особенно торжественно. Зато когда они перешли въ гостиную, Джэкъ снова принялъ свой слегка ироническій тонъ и хотя ничего не лъ, но все же совершенно непринужденно и весело болталъ съ Софи,
Когда ихъ оставили вдвоемъ, Джэкъ придвинулся къ Софи и, нагнувшись впередъ, по-товарищески положилъ свою руку ей на плечо, двушка ни мало не удивилась этой фамильярной поз и дружески отвтила ему ласковою улыбкою.
— Вы, конечно, помните, Софи, то общаніе, которое я далъ вамъ по отношенію вашего прошлаго?— заговорилъ Джэкъ, придавъ своему голосу особенно мягкое выраженіе.— Я говорилъ вамъ, что никогда не буду упоминать о томъ человк, который уговорилъ васъ бжать съ нимъ, бросивъ родной домъ. Я такъ бы и сдлалъ, предполагая, что ни у кого не повернется языкъ разсказывать эту исторію, но онъ самъ первый заговорилъ объ этомъ… Я бросилъ карты, и игра закончилась безъ меня, потому что…
Двушка широко раскрыла на него изумленные глаза. Мистеръ Гамлинъ нсколько разъ провелъ своей рукою по ея плечу, словно желая успокоить ее этимъ.
— Онъ убитъ въ Санъ-Діего, но не бойтесь, не мною. Я прослдилъ его шагъ за шагомъ, но, клянусь вамъ, руки мои не обагрены его кровью: другой человкъ убилъ его. Итакъ,— добавилъ онъ, хлопнувъ ее по плечу,— его нтъ больше въ живыхъ, вся исторія кончена, и намъ остается только самимъ забыть ее навсегда.
Двушка сидла, потупивъ голову.
— А сестра моя?— чуть слышно пробормотала она.
— Разв сестр вашей извстно, съ кмъ вы убжали изъ дому?— спросилъ Джэкъ.
— Съ кмъ — она не знаетъ, но вдь фактъ моего исчезновенія остается.
— Это не важно. У васъ есть отличный предлогъ для объясненія своего побга изъ дому: вамъ захотлось быть художницей, захотлось независимой, самостоятельной жизни,— вотъ вы и ушли отъ родныхъ. Если когда-нибудь случай и поможетъ вашей сестр разыскать васъ здсь, вы можете быть вполн спокойной, что только одна вы останетесь свидтелемъ своего прошлаго.
Софи недоумвающе вскинула на него глаза, но не стала спрашивать у него объясненія этой послдней, подчеркнутой имъ фразы.
Въ комнату вошла тетка Хлоэ, чтобы убирать со стола. Бросивъ преданный взглядъ на своего господина, негритянка тотчасъ же замтила, что онъ находится не въ нормальномъ состояніи: глаза его блестли лихорадочнымъ огнемъ, на щекахъ горлъ румянецъ, дыханіе было тяжелое. Вотъ онъ поднялся изъ-за стола и нетвердою походкою, пошатываясь, направился по коридору, но вдругъ остановился и, держась за грудъ, прислонился къ стн.
Въ одинъ моментъ негритянка была подл него.
— Боже милостивый! Что съ вами, мистеръ Джэкъ? Вы дурно чувствуете себя?
Онъ вынулъ носовой платокъ, отеръ имъ губы, и платокъ окрасился кровью.
— Да, мн сегодня нездоровится,— слабымъ голосомъ отвтилъ Джэкъ.— Еще когда халъ на пароход, мн сдлалось дурно, но я думалъ, что это пустяки, пройдетъ… Сведите меня пожалуйста въ какую-нибудь гостиницу, чтобы Софи ничего не знала о моей болзни, а ей скажете, что меня вызвали по длу… Скажите, что…
Но вдругъ дыханіе у него захватило, и онъ, какъ подкошенный, упалъ на сильныя руки негритянки.
Часъ спустя онъ лежалъ въ безсознательномъ состояніи въ спальн Софи, а у постели его находились два доктора. Положеніе его было довольно опасно, но доктора надялись на хорошій уходъ и молодость больнаго. Тмъ не мене раньше нсколькихъ недль они не общали возстановленія силъ.
Софи перебралась въ гостиную, но большую часть времени проводила у постели больнаго, чередуясь съ теткою Хлоэ. Несмотря на вынужденную праздность, къ которой онъ совсмъ не привыкъ, и на общую слабость, Джэкъ не чувствовалъ обычной скуки больнаго. Лежа въ маленькой спальн Софи, ему было отрадно смотрть на молодую двушку, когда она сидла въ мастерской за работой, или слушать ея переговоры съ заказчиками. Даже потомъ, когда доктора разршили ему перейти въ другія комнаты, онъ предпочиталъ оставаться здсь, потому что здсь все дышало ‘уютной, домашней обстановкой’, какъ самъ онъ признался Софи.
— Мн самому странно,— говорилъ онъ,— что я начинаю придавать столько значенія этимъ житейскимъ мелочамъ. Смшно сказать, но эти вазочки съ цвтами, эти крошечныя этажерки со статуэтками, развшанныя по стнамъ, эти миніатюрныя салфеточки, раскинутыя тамъ и сямъ, вс эти бездлушки, которыми уметъ обставлять себя только женщина,— все это становится теперь для меня необходимымъ: это какъ-то умиротворяетъ мою душу, успокоиваетъ нервы.
Такъ проходили дни за днями, и хотя мистеръ Гамлинъ совершенно уже поправился, но онъ и не думалъ узжать изъ коттэджа. Ему почему-то было пріятно находиться еще на положеніи больнаго, пользоваться внимательнымъ уходомъ двушки, разгуливать тихими шагами подъ ручку съ нею по берегу рки и вполголоса вести легкую, умиротворяющую бесду. Здсь, въ этой тиши, онъ совершенно забылъ про свою свтскую городскую жизнь, и его нисколько не тянуло вернуться къ тмъ развлеченіямъ, которыя придумываютъ для себя праздные люди.
Однажды въ часъ прогулки фешенэбльнаго общества, передъ витриною эстампнаго магазина, куда Софи продавала и приносила для выставки свои произведенія, остановилась молодая нарядная дама, которая ни по манерамъ своимъ, ни по вншности совсмъ не походила на обычныхъ, фланерствующихъ постительницъ бульваровъ. Вниманіе ея привлекъ выставленный въ окн портретъ мистера Гамлина, который Софи все еще не взяла изъ магазина, не ршаясь подарить его Джэку. Постоявъ съ минуту, дама ршительнымъ жестомъ опустила себ на лицо вуаль и вошла въ магазинъ. На вопросъ хозяина: что угодно лэди? Она спросила его, не можетъ ли онъ сообщить ей, чьей работы выставленный въ окн мужской портретъ.
Хозяинъ магазина былъ очень польщенъ этимъ вниманіемъ важной дамы и съ удовольствіемъ удовлетворилъ ея желаніе.
— Это работа одной молоденькой художницы миссъ Броунъ. Не угодно ли вамъ будетъ взглянуть еще на другія ея произведенія?— любезно предложилъ онъ.
— Благодарю васъ. Еще одинъ вопросъ: не можете ли вы мн сказать — этотъ портретъ писанъ съ натуры?
— По всей вроятности. У миссъ Броунъ есть своя мастерская, и я самъ даже посылаю къ ней немало заказчиковъ,
— И это также одинъ изъ вашихъ кліентовъ?
— Нтъ, этого господина я не знаю, но миссъ Броунъ настолько популярна, что, конечно, онъ могъ слышать о ней черезъ кого-нибудь и поручилъ ей написать свой портретъ.
Тюлевая вуаль не скрыла румянца, вспыхнувшаго на щекахъ заинтересованной лэди.
— Этотъ портретъ не продается, — добавилъ хозяинъ магазина.— Онъ у меня только на выставк и завтра, кажется, его возьмутъ.
— Кто возьметъ? заказчикъ?
— Не знаю, право. Его возьмутъ въ мастерскую, а заказчикъ, по всей вроятности, прідетъ туда за нимъ.
— А гд мастерская миссъ Броунъ? У васъ, конечно, есть ея адресъ?
Владлецъ магазина написалъ на своей карточк нсколько словъ и попросилъ лэди, чтобы она была такъ любезна, сказала, что пріхала по его рекомендаціи. Незнакомка поблагодарила хозяина и съ очаровательной улыбкой вышла изъ магазина.
Проводивъ лэди, владлецъ эстампнаго магазина задумался. Его вдругъ поразило сходство этой дамы съ кмъ-то изъ очень ему знакомыхъ… Да она напоминала ему само миссъ Броунъ! Такіе же волосы, тотъ же взглядъ, та же чарующая улыбка, только у той все было какъ-то рельефне и эффектне, чмъ у простенькой, некокетливой миссъ Броунъ. Владлецъ магазина еще долго стоялъ у дверей и въ глубокомъ раздумьи смотрлъ въ слдъ удалявшейся лэди.
Красивая незнакомка, между тмъ, направилась по берегу рки. Коттэджъ тетки Хлоэ найти ей было нетрудно, но, прежде чмъ войти него, она съ недоумніемъ остановилась, пораженная слишкомъ незатйливою вншностью этой ‘мастерской популярной художницы’.
Тетка Хлоэ, замтивъ изъ окна постительницу, ввела ее въ пріемную и, оставивъ здсь, пошла доложить миссъ Броунъ. Затмъ незнакомка услыхала стукъ захлопывавшихся дверей, чьи-то тяжелые шаги и веселый женскій смхъ. Звукъ этого голоса поразилъ ее. Въ это время снова появилась тетка Хлоэ и повела постительницу въ мастерскую, двери въ нее были наглухо заперты, и негритянка, сдлавъ пригласительный жестъ отворить ихъ, сама удалилась обратно.
Черезъ минуту изъ мастерской послышались два восклицанія, слившіяся въ одно:
— Софонисба!
— Маріанна!
Незнакомка схватила Софи за руку и увлекла ее къ окну. Со взглядомъ, преисполненнымъ отчаянія и мольбы, она заговорила дрожащимъ отъ волненія голосомъ.
— Я не знала, что найду здсь тебя… Меня привлекла сюда женщина, написавшая портретъ мистера Гамлина… Я никакъ не могла думать, что эта женщина — ты… Отвть мн на одинъ вопросъ! отвть безъ колебанія, чистосердечно… Умоляю тебя именемъ нашей матери, которая съ одинаковою любовью носила насъ обихъ подъ сердцемъ, скажи мн: это тотъ самый человкъ, ради котораго ты покинула родной домъ?
— Нтъ, нтъ и нтъ!
Затмъ въ мастерской наступила глубокая тишина. Мистеръ Гамлинъ ничего уже боле не слышалъ изъ своей спальни.
Часъ спустя, когда об женщины вышли изъ мастерской блдныя, но успокоенныя, ихъ встртила тетка Хлоэ съ заплаканными глазами.
— Боже милостивый!.. Миссъ!.. Они ухали, оба ухали…
— Кто они?— спросила Софи.
А незнакомка, стоявшая подл нея, вздрогнула и поблднла еще боле.
— Мистеръ Джэкъ и этотъ глупый Ганнибалъ!
— Мистеръ Гамлинъ?— растерянно спросила Софи.— Куда же, куда?..
— Сейчасъ, сію минуту, на пароход… Онъ не хотлъ безпокоить васъ и потому не простился… У него какое-то неотложное дло явилось… Сказалъ, что напишетъ вамъ.
— Но вдь онъ еще не совсмъ поправился!— сокрушенно вздохнула Софи.
— Вотъ поэтому-то и Ганнибала съ собою увезъ… Онъ ужь очень привыкъ къ нему… Вонъ, вонъ! слушайте!..
Негритянка протянула руку по направленію къ рк, откуда доносился мрный шумъ, какъ разъ подъ тактъ біенію сердецъ этихъ трехъ покинутыхъ женщинъ, съ затаеннымъ дыханіемъ прислушивавшихся къ нему. Шумъ все приближался, пронесся мимо и потомъ сталъ затихать, замирая вдали подобно послднему вздоху.
Это былъ тотъ самый пароходъ ‘Сильверополисъ’, который когда-то соединилъ мистера Гамлина съ Софи. Теперь онъ, быть можетъ, навсегда разлучалъ ихъ.