ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЯ АССОЦІАЦІИ.
ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЯ АССОЦІАЦІИ.
I.
Фабричный трудъ и задльная плата.
I.
Фабричный трудъ и задльная плата.
II.
Продолженіе.
II.
Продолженіе.
Производительные ассоциации, Шеллер-Михайлов Александр Константинович, Год: 1870
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Среди различныхъ обществъ производительныя ассоціаціи вызывали самыя ожесточенныя нападенія и самыя блестящія надежды. Враги этихъ ассоціацій говорили, что он просто невозможны, что он навяны бредомъ подобныхъ Фурье фантазеровъ. Энтузіасты этихъ ассоціацій готовы были уврять, что ими однми въ самомъ непродолжительномъ времена покроется чуть не весь земной шаръ и подорвутся вс капиталисты. Враги старались по возможности тормозить дло и не допускать осуществленія подобныхъ учрежденій. Энтузіасты иногда такъ рьяно пристегивались къ длу, такъ много сулили рабочимъ, что враги послднихъ пугались еще боле, а сами рабочіе, при первыхъ неудачахъ основанныхъ ими ассоціацій, видя, что не вс золотыя общанія сбываются, падали духомъ и начинали недоврчиво смотрть на то, къ чему такъ горячо они стремились сначала. Эти мысли высказываются во всхъ произведеніяхъ, трактующихъ о производительныхъ ассоціаціяхъ.
Не наше дло разбирать, кто изъ этихъ людей боле вредилъ ассоціаціямъ, мы только можемъ положительно сказать, что время страстныхъ пререканій по поводу этого предмета прошло, что теперь все рже и рже слышатся какъ грубыя нападенія враговъ, такъ и сладостныя пснопнія энтузіастовъ производительныхъ обществъ. Практическіе результаты охладили излишній жаръ тхъ и другихъ и показали совершенно ясно и осязательно, чего можно ждать отъ производительныхъ ассоціацій, по крайней мр въ настоящее время. Результаты оказались совсмъ не на столько радикальны и страшны, чтобы воскресить передъ врагами дла какіе нибудь красные призраки, но въ то же время они были на столько удовлетворительны, что энтузіастамъ дла можно было помириться покуда и на нихъ, не толкуя ни о какихъ боле грандіозныхъ картинахъ очень и очень отдаленнаго будущаго. Синица была въ рукахъ, и потому люди перестали толковать о журавл въ неб. Это примиреніе съ производительными ассоціаціями видно теперь въ произведеніяхъ всхъ экономистовъ въ род Жюль. Симона, Жюль Муро, Эмиля Лоренъ и тому подобныхъ людей, продолжающихъ иногда очень ожесточенно нападать на соціализмъ и коммунизмъ. Эти господа поняли, что отъ основанія какого нибудь товарищества плотниковъ или механиковъ до осуществленія какихъ нибудь коммунистическихъ и соціалистическихъ идей еще очень далеко. Но прежде, чмъ мы поговоримъ о результатахъ производительныхъ ассоціацій и о мнніяхъ по этому предмету экономистовъ, намъ, по принятому нами плану этихъ статей, нужно показать то зло, противъ котораго пришлось бороться, между прочимъ, при помощи подобныхъ учрежденій.
До 1789 года во Франціи фабричный трудъ совершался почти исключительно крпостными людьми. Дворяне могли заставить своихъ крпостныхъ работать по цлымъ днямъ, пользуясь плодами ихъ трудовъ. Баринъ могъ вполн истощать силы своего крпостного, замучить его работою и голодомъ до смерти {‘Крестьяне, говоритъ Фортескью, путешествовавшій по старой Франціи, пьютъ воду, дятъ картофель, приготовляютъ изо ржи черный хлбъ и во знаютъ, что такое говядина… Мастеровые жили не лучше: они, по словамъ современниковъ, обитали въ лачугахъ безъ оконъ, не имли ни башмаковъ, ни рубашекъ. Это были люди, какъ и земледльцы,— une gent taillable et corvable merci, и одинъ изъ старыхъ придворныхъ, Луазо, замтилъ про нихъ: ‘они на столько подавлены податями и тиранніею дворянъ, что нужно удивляться, какъ они могутъ существовать и еще находить средства для прокормленія богачей’ (Villaum: Nouveau trait d’con. pol. 2 d. t. II, p. 36.)}. Гарантіи противъ злоупотребленія власти не было никакой. Французская революція освободила народъ и положила конецъ этому порядку длъ. Работникъ получилъ право браться за работу по свободному соглашенію съ нанимателемъ. Но право не есть еще возможность пользоваться этимъ правомъ. Если бы, напримръ, государство допустило народъ наровн съ дворянами къ избранію на отправленіе какихъ нибудь общественныхъ должностей, то это еще не значило бы, что изъ народа тотчасъ же и явятся выборные. Нищета, безграмотность, подавленность народа и тому подобныя причины могутъ на долгое время помшать народу занять то мсто, которое предоставлено ему закономъ, и его дла сіе facto останутся въ рукахъ боле счастливыхъ сословій. Эманцшіація человка въ политическомъ отношеніи можетъ быть дйствительна и прочна только тогда, когда она идетъ объ руку съ эманцинаціей человка въ соціальномъ и экономическомъ отношеніи. Именно этого-то и не сдлала первая французская революція. Она уравняла de jure политическія права дворянъ, буржуазіи и народа, Но могли ли быть равными эти люди de facto, когда на сторон дворянъ и буржуазіи было богатство и образованіе, на сторон же народа — нищета и невжество? Революція не только не изыскала средствъ для поддержки слабйшей стороны въ борьб противъ сильнйшей, но даже отняла у первой единственную точку опоры, за которую въ первыя минуты ухватился освобожденный народъ, какъ утопающій за соломинку,— она отняла у рабочаго народа право сходокъ, ассоціацій {Законъ 14—17 іюня 1791 года.}, хотя одинъ изъ основныхъ законовъ конституціи давалъ право всмъ другимъ сословіямъ ‘свободно собираться вмст, не имя при себ оружія и удовлетворяя требованіямъ полиціи.’ Граждане могли основывать клубы, толковать о политик, но они не смли сойдтись вмст съ своими собратьями по профессіи, чтобы потолковать объ общемъ для нихъ дл, о способ обезпечить себ врный кусокъ хлба. Такой образъ дйствія отнялъ у слабой партіи послднюю надежду успшно бороться, такъ какъ приходилось бороться не рабочему народу вообще, а отдльному работнику, не дружно-сплотившейся масс, а изолированной единиц. Буржуазія понимала извстный способъ порабощенія людей, выражающійся словами: divide et impera. Въ прежнее время, какъ мы сказали, баронъ могъ замучить своего раба трудомъ и голодомъ, но если бы онъ сдлалъ это, то такой образъ дйствія доказалъ бы только его собственную несообразительность: барону было невыгодно лишить себя собственности — рабочихъ рукъ, Потому-то бароны истощали народъ только на столько, чтобы этотъ народъ могъ кое-какъ жить, работать и служить имъ. При новомъ, порядк длъ для фабрикантовъ уничтожилась необходимость заботиться о сохраненіи жизни рабочаго: наниматель понялъ, что на мсто замореннаго Ивана можетъ явиться и явится непремнно какой нибудь Петръ или Павелъ, котораго, въ свою очередь, можно заморить трудомъ и голодомъ, расчитывая на услуги Андрея или Якова. Наниматель не ошибся: этихъ Ивановъ, Петровъ, Андреевъ, этихъ нуждающихся въ заработк людей явилось столько, что каждый изъ нихъ готовъ былъ согласиться работать за самую низкую плату, только бы отбить мсто у своего собрата. Это явленіе, какъ всякая борьба за существованіе, было вполн естественно и нормально, (тогда два работника бгутъ за однимъ хозяиномъ, говоритъ Кобденъ,— задльная плата понижается, когда два хозяина гонятся за однимъ работникомъ,— она повышается.’ Съ каждымъ годомъ, между тмъ, рабочихъ рукъ появлялось все боле и боле и съ каждымъ годомъ, при помощи машинъ наниматели получали все боле и боле возможности обходиться при помощи меньшаго числа работниковъ. Кром того машины ввели сильное раздленіе труда, повліявшее тоже на заработную плату. На фабрикахъ явилась нужда не въ какихъ нибудь искусныхъ мастерахъ, не являющихся тысячами, а въ кочегарахъ, сортировщикахъ, вертльщикахъ, накладчикахъ, въ людяхъ, обязанныхъ втеченіе всей жизни вертть какое нибудь колесо, связывать подъ ткацкимъ станкомъ оборвавшіяся нити, подкладывать дрова въ печь, разрзать проволоку на кусочки, приготовляя ее для булавокъ, заострять одинъ конецъ каждаго изъ этихъ кусочковъ, навертывать головку на другой конецъ каждаго изъ этихъ кусочковъ, — однимъ словомъ, явилась надобность въ людяхъ, которыхъ можно найдти на всякомъ перекрестк, которые могутъ не имть никакихъ особенныхъ способностей, никакихъ серьёзныхъ свденій, могутъ быть въ свою очередь тупыми, бездушными машинами. Фабриканты воспользовались случаемъ и начали замнять боле дорогой мужской трудъ боле дешевымъ женскимъ трудомъ. Но и этого было мало: даже у женщинъ явился конкурентъ, бравшій еще меньшую задльную плату, этотъ конкурентъ былъ — ребенокъ. Цлыя массы дтей захватили въ свои руки извстныя отрасли фабричнаго труда, какъ, напримръ, производство срныхъ спичекъ въ Англіи {К. Marx: Das Kapital, I. В, 215 S.}. Эксплуатировать и порабощать такихъ работниковъ стало до крайности легко. Точно такая же исторія повторялась и въ другихъ государствахъ западной Европы при замн обязательнаго труда вольнонаемнымъ, Нигд народъ не былъ освобожденъ на лучшихъ условіяхъ.
Мы, люди, проливающіе въ теплой комнат у камина горячія слезы объ участи какой нибудь Марьи Ивановны, героини романа, которая по коварству родителей не можетъ соединиться законнымъ бракомъ съ Иваномъ Ивановичемъ, героемъ романа,— мы едва ли можемъ себ представить хоть сотую долю тхъ лишеній и тягостей, которыя изо-дня въ день терзаютъ западно-европейскаго фабричнаго рабочаго, доводятъ его до пьянства, до разврата, до отупнія, до ожесточенія, до преступленій. Это все начинается для западно-европейскаго фабричнаго съ колыбели. Родившись, онъ по большей части сосетъ не грудь матери, занятой ради дневного пропитанія втеченіе всего дня на фабрик,— а грязную соску, его опаиваютъ разнымъ зельемъ, чтобы онъ больше спалъ, такъ какъ смотрть за нимъ некому, онъ лежитъ въ грязи, въ холоду, въ зараженномъ воздух. Шестилтнимъ ребенкомъ, не имя возможности посщать школу, становясь бременемъ семьи, приходя къ необходимости заработывать свой хлбъ, онъ идетъ на фабрику, гд на сквозномъ втру или въ страшной жар онъ стоитъ около воющей машины, вертя ея колесо, онъ стоитъ втеченіе цлаго дня, не перемняя положенія, къ вечеру онъ до того ослабваетъ, что иногда приходится не уводить, а уносить его домой. Съ колыбели онъ длается свидтелемъ самыхъ циничныхъ сценъ пробужденія животной страсти въ человк, онъ спитъ на однихъ лохмотьяхъ съ отцомъ и матерью, онъ работаетъ подл шестнадцати лтнихъ двушекъ и юношей, для него нтъ тайнъ, онъ знаетъ все, что касается разврата уже въ т годы, когда онъ впервые начинаетъ понимать совершающееся вокругъ него. На пятнадцатомъ году онъ нердко становятся пьяницей и постителемъ публичныхъ женщинъ. Умственныя его способности безъ образованія и при вчно однообразномъ механическомъ труд развиваются плохо. Голодный, неразвитый, оборванный, развращенный, онъ можетъ только отупть или озлобиться и, дйствительно, трудно встртить гд нибудь боле тупо-покорныхъ или безплодно озлобленныхъ личностей, чмъ на какихъ нибудь французскихъ или англійскихъ заводахъ. Иногда здсь тупость доходитъ до идіотизма, озлобленіе доходитъ до зврства. Но чему же тутъ и удивляться? Разв эти люди поставлены въ лучшія условія, чмъ зври.
Да не подумаетъ читатель, что мы умышленно нарисовали предъ нимъ мрачную картину. Нтъ, мы думаемъ, что она недостаточно мрачна, что голые факты, выясненные самими рабочими, страшне ея. Мы переходимъ къ нимъ.
Въ другомъ мст {‘Дло’, январь 1870 г. ст. ‘Жилища рабочихъ’.} мы уже говорили, какъ скверно устроены жилища рабочихъ, какъ тяжелъ фабричный трудъ самъ по себ, независимо отъ всякихъ злоупотребленій и притсненій. Теперь мы должны показать, какъ, эксплуатирующіе рабочихъ западно-европейскіе фабриканты, несмотря на вс правительственныя мры, несмотря на вс карательные законы, длаютъ этотъ трудъ еще боле тяжелымъ, какъ они постепенно превращаютъ человка въ животное, въ машину, какъ они доводятъ его до могилы — и нее это для того, чтобы, обходя всякія законныя предписанія правительствъ, нажить милліоны, воспользовавшись излишнимъ трудомъ рабочаго. Задльная плата рабочихъ невообразимо мала. Даже Луи Реіібо, этотъ человкъ, по мннію котораго все идетъ или, по крайней мр, скоро пойдетъ наилучшимъ образомъ въ лучшемъ изъ міровъ, нигд не представляетъ поденнаго заработка простого французскаго рабочаго выше 5 или 6 франковъ. Но такая цифра является даже и у него весьма рдкимъ исключеніемъ, въ большинств же случаевъ поденный заработокъ колеблется между 1 1/2—2 франками. Но и этотъ заработокъ не представляетъ minimum’а и получается не втеченіе всхъ дней въ году, а только впродолженіи какихъ нибудь 270 или даже 262 дней, въ которые, за исключеніемъ праздниковъ и другихъ нерабочихъ дней, можетъ трудиться фабричный и то, конечно, если онъ постоянно здоровъ. Кром того мы на каждомъ шагу встртимъ въ книгахъ Рейбо отчетъ о дтяхъ, получающихъ за восьмичасовую работу 75 сантимовъ, т. е. около 19 к. въ день {Heybaud: La Laine, Le Colon, Conditions des ouvriers on soie (piè,ces justificatives.).}. Женщины большею частью получаютъ не боле 1 фр. или 1 фр. 25 сант. за двнадцати-часовой трудъ {J. Simon: L’ouvriè,re, pp. 32—57.}. Вообще же четыре съ половиной милліона французскихъ фабричныхъ рабочихъ получаютъ среднимъ числомъ, по мннію Вильоме, 1 фр. 60 сант. въ день, по мннію Шарля Легуа — 1 фр. 42 сант., по мннію Шарля Дюпена — 1 фр. 15 сант. и, наконецъ, но исчисленію другихъ статистиковъ — только 1 фр. {Villaum: Nouv. tr. dcon. pol. t. II, p. 67.}. На эти деньги нельзя жить, но для полученія ихъ нужно работать по цлымъ днямъ, не отдыхая. Изъ десяти семействъ въ Мюльгаузен и его окрестностяхъ, по словамъ Л. Рейбо, шесть семействъ не могутъ свести концовъ съ концами, и ихъ дефицитъ колеблется между 8 фр. 60 сант. и 17 фр. 25 сант. въ мсяцъ {L. Heybaud, Le Coton p. 302, ia Laine p. 211, 242 etc.}. Но самымъ скупымъ разсчетамъ Левассера, Жюль Симона и многихъ другихъ изслдователей рабочаго вопроса, дефицитъ постоянно является въ ежемсячномъ бюджет французскихъ рабочихъ. Интересно взглянуть на бюджетъ семьи бельгійскаго рабочаго, котораго положеніе, по словамъ Карла Маркса, любятъ теперь восхвалять англійскіе фабриканты, стующіе на стачки своихъ рабочихъ и на вмшательство своего правительства въ дла промышленности. Семья, положимъ, состоитъ изъ шести человкъ: четырехъ дтей, отца и матери. Четверо изъ нихъ могутъ работать постоянно, если не помшаютъ этому болзни и т. п. случайности. Отецъ получаетъ за 300 дней по 1 фр. 56 сант. въ годъ… 468 фр.
Мать ‘ ‘ » ‘ 89 ‘ ‘ ‘ 267 ‘
Старшій сынъ ‘ — ‘ ‘ — ‘ 56 ‘ ‘ ‘ 168 ‘
Старшая дочь ‘ — »— ‘ 35 ‘ ‘ ‘ — 165 ‘
Итого… 1068 фр.
Расходы и дефицитъ семьи были бы слдующіе, если бы она питалась кушаньемъ:
Не забудьте, что она питалась бы хуже арестанта даже и при томъ положеніи, которое приведено здсь. но какъ же существуетъ она на самомъ дл, когда мать семейства не можетъ работать на фабрик, а должна быть дома, чтобы готовить ду, чинить одежду, смотрть за дтьми? {Karl Marx: Das kapital. B. I. S. 600.} За какое же преступленіе эти люди наказаны такою жизнью? Ужь не за то ли, что они не длаютъ преступленія? Вдь если бы они совершили преступленіе, имъ лучше бы жилось въ тюрьм. Но вдь это нелпость. Задльная плата Великобританіи считается самою высокой {Кольбъ: Сравнительная статистика, т. I, стр. 29.— В. Покровскій: Очеркъ статистики, стр. 6.}. Это совершенно врно, если брать среднюю цифру заработковъ, а не отдльную плату, получаемую большинствомъ рабочихъ. Взглянувъ поближе на дло, мы находимъ, что на свер Ирландіи рабочіе едва могутъ существовать. За самую трудную работу многіе изъ нихъ получаютъ: мужчины — 10 ш. 6 д., женщины — 5 шил. въ недлю {Karl Marx: D. Kap. B. I. S. 384, 385, 447, 448, 677, 679, 699 и S. W. }. Въ Англіи такая плата тоже встрчается почти повсюду, какъ, напр., въ Бедфордшайр, Дентон, Герсфордшайр, Мадбэй и т. д. Тринадцатилтнія дти, которыя, какъ мы сказали, все боле и боле замняютъ взрослыхъ рабочихъ,— нердко получаютъ въ Англіи но 4 шиллинга въ недлю, девятилтнія дти отдаются родителями на фабрики иногда за 1 шил. 10 д. въ недлю, изъ этого заработка 2 д. идетъ дтямъ на чай. Интересно бы знать, сколько чаю истребятъ они на эти два пенса въ недлю. Порція должна быть гомеопатическая. Во время хлопчатобумажнаго кризиса задльная плата упала до крайности и въ 1863 году ткачи и прядильщики получали отъ 3 до 5 шиллинговъ въ недлю. Что же мудренаго, что въ Ланкашайр въ это время свирпствовало нчто въ род чумы отъ голода и что въ 15 промышленныхъ городахъ число нищихъ съ 37 тысячъ съ половиной возросло на 130 тысячъ {Покровскій: Очеркъ статистики, стр. 8.}. Не имя возможности существовать на трудовыя деньги, рабочій прибгаетъ къ помощи филантроповъ или пьетъ съ горя, пускается на буйство, на кражу, на преступленія. Вотъ отчего въ Рубэ въ 1863 году изъ 927 арестовъ 289 были сдланы за буйство, 207 за кражу {Heybaud: La Laine р. 375.}, остальная же меньшая часть арестовъ сдлана за другіе проступки, раздленные на 13 разрядовъ. Такимъ образомъ изъ этой массы нашлось боле двухъ сотъ воровъ и только двое попались, напримръ, за оскорбленіе императора Наполеона. Подобныя сопоставленія цифръ наглядно показываютъ, что не политическія страсти, а голодъ заставляетъ рабочихъ совершать т или другія преступленія. И какъ смшны посл этого кажутся старанія какого нибудь Рейбо допытаться, имютъ ли еще и до сихъ поръ вліяніе на рабочихъ утопіи 1848 года. Вообще кражи принадлежатъ къ числу самыхъ многочисленныхъ преступленій. Ни въ одной категоріи проступковъ и преступленій, судимыхъ исправительными судами во Франціи, за 1867 годъ не встрчалось боле 9,000 правонарушеній, тогда какъ случаевъ кражи насчитывалось до 33,097. Только проступки противъ нравъ охоты были такъ же многочисленны и равнялись 22,951 случаю. Но эти случаи, по большей части, могутъ быть причислены тоже къ числу кражъ: браконьерство — тоже воровство {Maurice Brock: Annuaire de l’conom. pol. 1869 p. 503.— За 1860 годъ во Франціи судилось за кражу 29,623 чел. За нарушеніе правъ охоты — 17,482. Въ каждомъ разряд другихъ проступковъ и преступленій за этотъ годъ цифра правонарушеній не превышала 7,000 случаевъ.}. Въ другихъ государствахъ воровство такъ же превышаетъ по числу случаевъ вс другія преступленія {Maurice Block: L’Europe pol. et soc. 1809, p. 199.}.
Но мало того, что задльная плата ничтожна. На перекоръ всмъ правительственнымъ предписаніямъ и распоряженіямъ, опредляющимъ норму продолжительности работы, рабочій день продолжается на фабрикахъ такъ долго, что можетъ сломитъ самыя крпкія силы и во всякомъ случа не оставляетъ рабочему ни минуты свободной, которую послдній могъ бы посвятить какимъ нибудь другимъ интересамъ и занятіямъ. Рабочій или мучается на фабрик, или спитъ, такъ идетъ нея его жизнь и не мудрено, что посл пяти, шести дней подобнаго существованія рабочій спшитъ напиться въ праздникъ до того состоянія, при которомъ забываются и горе, и обиды, и нищета, когда море становится по колно.
Передъ нами лежатъ показанія англійскихъ фабричныхъ {Karl Marx: Das Kapital. I. B.}. Изъ нихъ усматриваются слдующіе факты: ‘На одномъ чугунно-плавильномъ завод, гд номинальный рабочій день для отдльныхъ рабочихъ продолжается 11 1/2 часовъ, одинъ мальчикъ работалъ 4 ночи каждую недлю, по крайней мр, до 8 (А часовъ вечера слдующаго дня и такъ шло дло втеченіе 6 мсяцевъ’.— ‘Другой мальчуганъ, девяти лтъ, отработывалъ кряду три двнадцатичасовыя смны, а на десятомъ году работалъ впродолженіи двухъ дней и двухъ ночей безъ отдыха’.— ‘Третій мальчикъ, десяти лтъ, работалъ съ G утра до 12 часовъ ночи втеченіи трехъ сутокъ и до 9 часовъ вечера впродолженіи остального времени недли’.— ‘Четвертый, тринадцати лтъ, работалъ съ 6 часовъ посл обда до 12 часовъ слдующаго дня втеченіи цлой недли и иногда отработывалъ сряду три смны одна за другою съ утра понедльника до ночи вторника’, — ‘Пятый, двнадцати лтъ, работалъ на механическомъ завод отъ 6 час. утра до 12 часовъ ночи втеченіе четырнадцати дней и сдлался неспособнымъ къ продолженію подобной работы’.— ‘Девятилтній Джоржъ Аллинсвортъ показалъ слдующее: ‘я пришелъ на заводъ въ послднюю пятницу. На другой день мы должны были начать работу въ И часа утра. Потому я оставался здсь всю ночь. Живу за 5 миль отъ завода. Спалъ я на лужайк, подложивъ подъ себя кожаный передникъ и прикрывшись курткой. Въ два слдующіе дня я приходилъ сюда въ 6 часовъ утра. Да это горячее мсто! Прежде чмъ поступить сюда, я работалъ тоже втеченіи цлаго года на другомъ завод. Начиналъ работу въ воскресенье съ 4 час. утра, но по крайней мр могъ ходить спать домой, такъ какъ это было близко. На другой день начиналъ я работу въ 6 часовъ утра и кончалъ въ 6 и 7 часовъ вечера’. Вильямъ Вудъ показалъ, что онъ работаетъ ежедневно но 15 часовъ. Муррей, двнадцати лтъ, съ 4 часовъ утра вертитъ колесо. ‘Я не спалъ еще съ прошлой ночи, говоритъ онъ на допрос, и проработалъ съ утра предыдущаго дня до восьми часовъ сегодняшняго утра. Со мной работали еще 8 или 9 человкъ дтей. За эту работу я получаю 3 шиллинга 6 д. (немного боле рубля) въ недлю. За то, что приходится иногда работать напролетъ и день и ночь, плата не прибавляется’ и т. и т. д. Перечисленіе всхъ этихъ фактовъ можно продолжать до безконечности, такъ какъ они являются не исключеніемъ, а общимъ правиломъ. Дтскій трудъ дешевъ, потому дтей охотно берутъ на фабрики. Рабочимъ нечего сть, потому они рады освободиться отъ лишняго рта. Но въ дтяхъ убиваются будущія поколнія. Это систематическое избіеніе младенцевъ не можетъ прекратиться до тхъ поръ, покуда у рабочаго будетъ ничтожный, недостаточный для пропитанія заработокъ. Никакіе инспекторы, никакіе законы не прекратятъ этихъ злоупотребленій. Законъ укоротитъ рабочій день, фабриканты уменьшатъ задльную плату, и рабочій едва ли останется въ выигрыш. Тутъ на всы кладется или истощеніе отъ чрезмрной работы или истощеніе отъ чрезмрнаго голода.
Каково же должно быть развитіе людей при такомъ непомрномъ труд, встающихъ съ лохмотьевъ, гд они спятъ, чтобы вертть колесо, оставляющихъ колесо, чтобы свалиться безъ силъ на то же грязное ложе — повторяя эту жизнь изо дня въ день отъ колыбели до могилы? Мы опятъ обращаемся къ Англіи, къ этой въ высшей степени цивилизованной стран. Вотъ образцы развитія ея фабричныхъ: ‘Іеремія Нейнсъ, 12 лтъ, говоритъ: ‘четырежды четыре-восемь’, но онъ знаетъ, что четырежды четыре пенса составляютъ 16 пенсовъ. Король, по его мннію, тотъ, у кого вс деньги и все золото. Онъ Говоритъ: ‘У насъ король, какъ говорятъ, онъ королева, его называютъ принцессой Александрой. Говорятъ, она вышла замужъ за сына королевы. Принцесса — мужчина’.— Вильямъ Тернеръ, двнадцати лтъ, объявляетъ: ‘живу не въ Англіи. Думаю, что есть такая страна, прежде не зналъ объ этомъ’.— Джонъ Меррисъ, 12 лтъ, говоритъ: ‘Слышалъ какъ говорили, что Богъ сдлалъ свтъ, и что весь народъ потонулъ, за исключеніемъ одного, слышалъ, что это была маленькая птица’. Вильямъ Смитъ, 15 лтъ, объясняетъ: ‘Богъ сдлалъ мужчину, мужчина сдлалъ женщину’.— Едвардъ Тайлоръ, 15 лтъ, ничего не знаетъ о Лондон.— Генри Матьюменъ, 17 лтъ, сказалъ: ‘Хожу иногда въ церковь. Имя, о которомъ о ни проповдуютъ, былъ нкто Іисусъ Христосъ, но я не могу назвать никакого другого имени и объ этомъ не знаю ничего. Онъ не былъ убитъ, но умеръ, какъ другіе люди. Онъ въ нкоторомъ род былъ не такимъ, какъ остальные люди, потому что въ нкоторомъ род онъ былъ религіозенъ, а другіе нтъ. Дьяволъ — хорошій человкъ. Я не знаю, гд онъ живетъ. Двочка 10 лтъ, складывала вмсто God — Dog и не знала имени королевы’ {Ibid. 230 стр.}. Читая эти отвты, невольно думаешь, что ихъ длали какіе нибудь идіоты или кретины, а не люди, которые при извстной дол воспитанія, при лучшей обстановк были бы нисколько неглупе нашихъ дтей. Особенно бросается въ глаза этотъ идіотизмъ несчастныхъ негровъ западной Европы при различныхъ судебныхъ процессахъ. Смотря на иного преступника рабочаго, слушая его отвты, и присяжные, и публика приходятъ къ убжденію, что подсудимый скоре долженъ бы быть отправленъ въ больницу, отцамъ на попеченіе добрыхъ людей, снабженъ одеждою и хлбомъ, а не отосланъ на галеры въ каторжную работу. Я лично присутствовалъ зимою 1864—1865 года, между прочимъ, при разбирательств одного уголовнаго процесса въ Ницц. Дло шло объ изнасилованіи 8-лтнеи двочки 19-лтнимъ работникомъ изъ горныхъ жителей Ниццы. Такъ какъ дло шло объ attentat aux moeurs, то я попалъ въ слушатели процесса только по особенной любезности судебныхъ властей. Обвиняемый выглядлъ забитымъ, отупвшимъ созданіемъ, его глаза какъ то безцльно блуждали, его ротъ глупо улыбался, иногда лицо принимало не то тупо-сосредоточенное, не то испуганное выраженіе. Его спросили по-французски объ имени, онъ не зналъ этого языка и говорилъ только на ломаномъ ниццардскомъ нарчіи. Ему перевели вопросъ, онъ произнесъ какую-то странную, нечеловческую кличку. Судьи попросили сказать его христіанское имя, онъ тупо посмотрлъ на нихъ и снова произнесъ свою кличку. Посл долгаго допроса оказалось, что онъ никакого другого имени не носатъ и не знаетъ. Грамот онъ не зналъ, онъ даже затруднялся отвтить на вопросъ: читаетъ ли онъ? Онъ, видимо, не зналъ, что значитъ читать. Двочка жила съ нимъ въ одномъ дом, и онъ ей прямо объяснилъ жестами, чего ему нужно отъ нея. За услуги онъ общалъ и далъ ей 5 су. О любви тутъ не было и рчи, даже это слово не навернулось ему на языкъ. Это былъ зврь, которому въ извстную минуту нужна была самка. Онъ не понималъ, что онъ длалъ преступленіе, и подробно объяснилъ, какъ все произошло. Онъ говорилъ объ этомъ такъ, какъ мы разсказали бы о томъ, что въ минуту голода мы зашли въ лавку и купили хлба. Мой знакомый аббатъ, бывшій со мною въ суд, спросилъ меня по выслушаніи строгаго приговора: ‘Какъ вы думаете, кто здсь боле преступникъ: этотъ ли дикарь или эти господа?’ Онъ указалъ на представителей судебной власти, отправившихъ идіота на галеры.
Большая часть изъ этихъ несчастныхъ людей совершенно безграмотна. Это видно ужь изъ того, что по Франціи въ 1865 г. изъ 100 брачущихся лицъ 34% мужчинъ и женщинъ были совершенно не въ состояніи даже подписать свои имена {М. Klock. Annuaire de l’eon, pour 1869. p. 21.}. Именно изъ этой-то безграмотной среды выходитъ большинство преступниковъ. Такъ, въ числ преступниковъ въ 1866 г. 36% были вполн безграмотные люди, 45% едва умющіе подписываться субъекты и только остальные 19% представляли людей, могущихъ примнить къ длу свое образованіе {Ibid. p. 559 et 560.}. Не лучше въ этомъ отношеніи и положеніе англійскихъ рабочихъ, по крайней мр архіепископъ іоркскій, описывая бдственное положеніе рабочихъ обширнаго лондонскаго округа, утверждаетъ, что боле половины взрослыхъ безграмотны, что боле половины женщинъ не умютъ держать иглы въ рукахъ, чтобы хотя имть возможность шить себ одежду {Carey’s Lehrbuch der Volkwirthshaft, 1870 S. LX.}. Положеніе западно европейскихъ рабочихъ на фабрикахъ и въ мастерскихъ не только не развиваетъ, а убиваетъ ихъ умственныя способности, но очень часто доводитъ ихъ и до преждевременной могилы, иногда, помимо всхъ другихъ причинъ, единственно вслдствіе излишней работы. Такъ въ іюн 1863 года вс лондонскія газеты принесли извстіе объ одной шве, умершей отъ работы. Статья носила возбуждающее заглавіе ‘Смерть отъ простою излишка въ работ‘ и разсказывала слдующую исторію: ‘Мэрнанна Вальклей, двадцати лтъ, занималась въ очень извстномъ придворномъ модномъ магазин, содержимомъ мадамъ Елизой. Двушки въ магазин занимались во время лтняго сезона среднимъ числомъ по 16 1/2 часовъ въ сутки, иногда же нроработавали безъ отдыха 30 часовъ, при чемъ ихъ падающая рабочая сила возбуждалась приличнымъ количествомъ портвейна, шерри и кофе. Былъ разгаръ лтняго сезона. Нужно было шить наряды для благородныхъ леди, представлявшихся вновь прибывшей принцесс галлійской. Мэри-Анна Вальклей работала втеченіе 26 1/2 часовъ съ 60 другими двушками, размщенными въ двухъ комнатахъ, гд на каждую приходилось мене 1/3 необходимаго для дыханія объема воздуха, ночью двушки спали по дв на одной кровати чуть не въ чулан, раздленномъ на конуры досчатыми перегородками. Не забудьте, что дло происходило въ лучшемъ лондонскомъ мощномъ магазин. Мэри-Анна Вальклей захворала въ пятницу и умерла въ воскресенье, не кончивъ, къ величайшему изумленію мадамъ Клизы, послдняго заказного наряда. Слишкомъ поздно позванный врачъ Кейсъ засвидтельствовалъ, ‘что Мори-Анна Вальклей умерла отъ слишкомъ продолжительныхъ рабочихъ часовъ въ чрезмрно набитой народомъ мастерской и отъ сквернаго воздуха въ черезъ-чуръ узкой, плохо вентилированной спальн’. ‘Такъ-то наши блые негры домучиваются работой до могилы и гибнутъ безъ слда и шума’, восклицаетъ по поводу этой смерти органъ Кобдена и Брайта, ‘Morning Star’.
Это не единичный фактъ, Томасъ Гудъ былъ совершенно правъ, говоря въ своей знаменитой псн:
О братья любимыхъ сестеръ!
Опора любимыхъ супругъ, матерей!
Не холстъ на рубашкахъ вы носите, нтъ!
А жизнь безотрадную швей.
Но Томасъ Гудъ быль бы точно также правъ, если бы онъ сказалъ, что вообще вс его соотечественники носятъ въ каждомъ украшеніи своего туалета, въ каждой бездлушк своего кабинета — жизнь тхъ или другихъ рабочихъ.
Если бы мы взяли на себя задачу нанизывать разные возмутительные факты, а не рисовать общую картину положенія западноевропейскаго рабочаго, то мы долго продолжали бы перечисленіе фактовъ. Но подобное дло совершенно излишне. Читатель можетъ самъ найдти эти факты, ему нужно только указать ихъ общую связь.
Эта крайне продолжительная работа, главнымъ образомъ, эти излишніе часы работы, убивающіе работника, служатъ однимъ изъ главныхъ источниковъ богатства фабрикантовъ не мене, чмъ вообще низкая задльная плата. Такъ, булочники въ Лондон, продающіе по дешевой цн хлбъ — underselling masters, undersellers,— могутъ конкурировать съ другими хлбопеками,— full priced, т. е. продающими хлбъ по настоящей цн — главнымъ образомъ, только вслдствіе неоплаченной работы своихъ работниковъ. Этотъ фактъ сообщаютъ сами хлбопеки, непонижающіе цны, они называютъ своихъ собратьевъ-конкурентовъ ворами и поддлывателями. ‘Эти господа, доносятъ хлбопеки, преуспваютъ только при помощи надувательства, они за 18 часовъ работы платятъ своимъ подмастерьямъ двнадцати часовую плату’. Выгода отъ увеличенія неоплачиваемыхъ рабочихъ часовъ такъ велика, что она привлекаетъ фабрикантовъ неодолимою силой. Они расчитываютъ на то, что ихъ не усчитаютъ и не поймаютъ, что даже въ случа открытія мошенничества ничтожныя судебныя издержки и незначительные штрафы все-таки оставятъ имъ долю барыша. Инспекторы почти не имютъ возможности доказать мошенничество тамъ, гд добавочное рабочее время состоитъ изъ умноженія мелкихъ кражъ времени втеченіе рабочаго дня. Эти мелкія кражи, совершаемыя капиталомъ у обденнаго времени и отдыха рабочихъ, получили въ сред англійскихъ фабричныхъ даже техническое названіе: ‘nibbling and cribling at meal times’. Подобное воровство совсмъ не составляетъ тайны, и одинъ уважаемый фабрикантъ прямо выразилъ Карлу Марксу такое мнніе: ‘Позвольте мн продолжать ежедневно работу на 10 лишнихъ минутъ и вы дадите мн 1000 фунтовъ стерлинговъ лишняго дохода въ годъ’. Атомы времени — элементы барышей.
Это отношеніе капитала къ труду можно сравнить только съ отношеніями плантаторовъ къ неграмъ. ‘Рабовладлецъ, говоритъ одинъ англійскій писатель, покупаетъ своего работника, какъ лошадь. Съ утратой раба онъ теряетъ капиталъ, который должно пополнить покупкой новаго раба. но какъ бы губительно ни дйствовали рисовыя поля Георгіи и болота Миссиссипи на человка, все-таки они не могутъ произвести такихъ опустошеній, которыя нельзя бы было пополнить при помощи Виргиніи и Кентуки. Экономическіе разсчеты, повидимому, могли бы въ извстной степени заставить рабовладльцевъ относиться по человчески къ рабамъ, такъ какъ интересы рабовладльца отчасти тождественны съ поддержаніемъ его рабовъ, но посл введенія торговли неграми тже экономическіе расчеты сдлались причиной крайняго истощенія рабовъ, такъ какъ мсто раба можетъ замщаться новымъ рабомъ изъ другихъ странъ и размры продолжительности его жизни длаются мене важными, чмъ размры его производительности при жизни. Принципомъ рабовладльческаго хозяйства въ странахъ, покупающихъ негровъ, длается то правило, что, въ видахъ самыхъ врныхъ экономическихъ расчетовъ, нужно выжимать изъ людей въ возможно короткій срокъ возможно большую массу услугъ. Въ тропическихъ странахъ, гд ежегодный барышъ нердко равняется всему капиталу, затраченному на плантаціи, жизнь негра приносится въ жертву безъ всякаго сожалнія. Земледліе Вестъ-Индіи, бывшее втеченіе сотенъ лтъ колыбелью сказочныхъ богатствъ, поглотило милліоны людей африканской расы. Куба въ настоящее время, гд считаютъ дох