Прогресс в уездном городе, Решетников Федор Михайлович, Год: 1871 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 64 минут(ы)

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ
СОЧИНЕНІЙ
. М. PШЕТНИКОВА

ВЪ ДВУХЪ ТОМАХЪ.

ПЕРВОЕ ПОЛНОЕ ИЗДАНІЕ
ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ
А. М. СКАБИЧЕВСКАГО.

Съ портретомъ автора, вступительной статьей А. М. Скабичевскаго и съ библіографіей сочиненій . М. Pшетникова, составленной П. В. Быковымъ.

ТОМЪ ВТОРОЙ.

Цна за два тома — 3 руб. 50 коп., въ коленкоровомъ переплет 4 руб. 50 коп.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Изданіе книжнаго магазина П. В. Луковникова.
Лештуковъ переулокъ, домъ No 2.
1904.

Прогрессъ въ уздномъ город.
Комедія въ четырехъ дйствіяхъ.

Анфиногенъ Григорьевичъ Голубцовъ. Исправникъ. 50 лтъ. Тучный господинъ, съ лысиной и большими бакенбардами. Ни во что не ставящій другія уздныя власти.

Татьяна едоровна. Его жена. 36 лтъ. Высокая, худощавая женщина.

Елизавета Анфимогеновна. Ихъ дочь 18 лтъ. Дородная особа, немножко пришепетываетъ.

Евлампій Наумычъ Дудкинъ. Городской голова. 58 лтъ. Низенькій, толстый, съ большой лысиной и съ большой сдой бородой. Простъ и грубъ. Носитъ длинный сюртукъ и нюхаетъ табакъ.

Николай Васильевичъ Ребровъ. Судья. 40 лтъ. Средняго роста, плотный господинъ. Хвастливъ и обидчивъ.

Глафира Ивановна. Его жена, 28 лтъ, считаетъ себя первою красавицею въ губерніи.

Петръ Павловичъ Павловъ. Предсдатель уздной земской управы. 40 лтъ. Военный человкъ, высокъ, худощавъ. Прогрессистъ.

Митрофанъ Тимофеевичъ Фроловъ. Мировой посредникъ. 30 лтъ. Прогрессистъ.

Зинаида Карловна. Его жена. 25 лтъ. Низенькая женщина, бойкая. Помшалась на спектакляхъ. Прогрессистка.

Иванъ Иванычъ Ивановъ. Штатный смотритель. 50 лтъ. Худощарый, злой, любитъ подсматривать. Носитъ очки, въ которыя ничего не видитъ.

Капитонъ Степанычъ Окуневъ. Уздный стряпчій. 40 лтъ. Низенькій, бойкій, часто шаркаетъ ногами.

Софья Филипповна. Его жена 35 лтъ. Высокая, тучная женщина, командующая мужемъ.

Николай Петровичъ Антроповъ. Уздный почтмейстеръ. 55 лтъ. Невысокаго роста, плотный. Волоса зачесываетъ по-солдатски, безъ бакенбардъ и усовъ. Дома ходитъ въ халат, въ другихъ мстахъ носитъ форменный сюртукъ. Простъ. Когда что-нибудь длаетъ, носитъ очки.

Анна Николаевна. Его дочь. 20 лтъ. Недурна собой, но съ веснушками на лиц.

Никаноръ Васильевичъ Никитинъ. Учитель узднаго училища. 29 лтъ. Высокій, худощавый и немного рябоватый.

Левъ Борисычъ Ведровъ. Уздный лкарь. 40 лтъ. Сплетникъ, ничего не длающій и шляющійся изъ дома въ домъ. Городская почта.

Гурьевъ. Частный приставъ. 32 лтъ.

Павелъ Ивановичъ Гуляевъ. Содержатель городского трактира. 40 лтъ. Рябой.

Надежда Максимовна. Его жена 25 лтъ. Управляетъ трактиромъ.

Никита адеичъ Егоровъ. Столоначальникъ въ уздномъ суд.

Приказчикъ.

Филатовъ. Повренный старыхъ временъ.

Иванъ Степанычъ Моргуновъ. Почтальонъ. 60 лтъ.

Василій Ермолаичъ. Крестьянинъ.

Аннушка. Горничная Павлова.

Андрей. Лакей Павлова.

Мальчикъ въ трактир.

Постители въ почтовой контор. Гости въ клуб.

Дйствіе происходитъ въ 1865 и 1866 годахъ.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Небольшая комната. Въ углубленіи дверь въ прихожую и въ контору. Около двери, налво, висятъ старинные стнные часы съ двумя обыкновенными гирями. Часы не ходятъ. Направо дверь въ другую комнату. Налво на двухъ окнахъ стоятъ банки съ цвтами. Окно, ближнее къ углубленію, открыто. Между оконъ стоитъ простой столъ, на которомъ лежатъ два круга съ перьями, топоръ, ножъ, молотокъ и коробка. Направо, на стол лежатъ: коробочка, какое-то шитье, ножницы и газета. Въ комнат простая мебель. При поднятіи занавса Анна Николаевна мететъ вникомъ полъ, почтальонъ Моргуновъ слзаетъ со стула, стоящаго у часовъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Анна Николаевна и Моргуновъ.

Моргуновъ. Нейдутъ! Ужъ ты ихъ и такъ, и сякъ… Нтъ ли еще угюга-то? Можетъ, если будетъ больше тяжести, они и пойдутъ.

Анна Николаевна. Всего одинъ. И этотъ сегодня возьму рубашки гладить.

Моргуновъ. Ну, ужъ и часы! А тоже рубль заплатилъ… Давай сюда вникъ-то?

А. Николаевна. Ужъ чини часы-то: все хвастался,— хороши да хороши.

Моргуновъ. Были хороши! Сначала-то и я былъ красавецъ, а теперь что?.. Такъ и часы. Давай, говорю, вникъ-то. Это еще что за мода? (выхватываетъ вникъ).

А. Николаевна. Какой ты… право… Мн нечего же длать-то.

Моргуновъ. Читай книжечки. Нынче мода такая проявилась… Глядишь, иной и гроша не стоитъ, и тотъ съ книжкой, да не то чтобы съ божественной, а все о любви.

А. Николаевна. Ну, не все о любви. Отъ иныхъ книгъ можно многому выучиться.

Моргуновъ. Ну ужъ! Вонъ Никаноръ-то Васильичъ сколько этихъ книжекъ иметъ, а учитель — и только… И времена же, право, теперь. Прежде и въ губернскомъ-то город много-много получалось дв-три газеты, а теперь вотъ и въ здшнемъ город, то и знаешь, что газеты разносишь. И ничего — еще по пятачку даютъ. А дай ты мн — ни за что не возьму.

А. Николаевна. И платятъ, хотя ты и не всмъ носишь. Вдь большая часть у насъ сами въ контор получаютъ.

Моргуновъ. Разв это контора? Это чуланъ. Контора должна состоять изъ трехъ комнатъ.

А. Николаевна, (садясь и принимаясь за шитье). Разв папаша виноватъ, что ему на наемъ конторы и на канцелярскія принадлежности даютъ четыре рубля въ мсяцъ, да и на одиннадцати рублевомъ жаловань не много напрыгаешь. Вотъ почему мн и хочется самой все длать. Я бы даже съ радостью кушанья готовила и блье стирала, да папаша этого не хочетъ. Вдь вонъ, когда въ губернскомъ-то жили, мамаша все сама длала. Только какъ сюда пріхала, такъ она стала важничать, кринолинъ завела, шляпку купила, ну, конечно, и стыдно стало…

Моргуновъ. Ты Анну-то Марковну не тронь. Анна-то Марковна была дочь почтальона, она любила всмъ управлять сама и никогда не держала кухарки, все сама обо всхъ старалась, никогда ни на что не жаловалась и рдко новыя платья шила. Она старое платье такъ передлаетъ, что и не узнаешь его. Ну, и надо же ей было отдохнуть. Поэтому теб нечего надъ ней смяться, и я всегда заступлюсь за нее, потому я ее зналъ не одинъ десятокъ годовъ, да и тебя-то, кажется, съ купели принималъ… И я не хочу, чтобы ты, моя крестница и вдобавокъ почтмейстерская дочка, занималась черною работой. Читай, сколько хочешь, шей что ли, живи какъ барышня. Мн это любо, да и Николаю Петровичу тоже. Вдь къ нему ходятъ въ гости не почтальоны… Прошла та пора, когда онъ въ бабки игралъ, а это было назадъ тому пять лтъ. Теперь онъ все съ судьей да съ кмъ… Онъ вдь здсь всмъ равенъ — и судь, и прочимъ.

А. Николаевна. Здсь равенъ, а какъ въ губернскую контору прідетъ, такъ въ мундир на крыльц настоится.

Моргуновъ. Много ты знаешь! Прежде бы настоялся: прежде почтмейстеры были собаки. Тогда все было просто. Вонъ Соловьевъ съ твоимъ отцомъ рыбу удилъ въ одной лодк, и ничего, что Николай Петровичъ въ халат, зато какъ Николай Петровичъ къ нему на квартиру пойдетъ мсто просить,— часа два въ коридор сперва настоится. Это правда. А теперь вжливость. Чуть что, и въ газет опишутъ.

А. Николаевна. Правда ли, что ныншній почтмейстеръ съ дырой въ голов?

Моргуновъ. А нешто у него не пустая голова? Провалиться, коли это не такъ… Что онъ за почтмейстеръ? Онъ только и уметъ что цлые сутки въ карты играть, онъ даже никогда не спустится почту раздлать или отправить. И какой онъ начальникъ? Ну, пусть онъ играетъ въ карты, намъ легче, однимъ поклономъ меньше, такъ вдь то обидно, что онъ хвастается: у меня въ почтамт рука, мн, говоритъ, стоитъ только дунуть туда, такъ и губернаторъ долой полетитъ. А самъ нтъ, чтобы писать: у насъ-де почтовые получаютъ грошовое жалованье… Онъ бы хоть о себ-то подумалъ: вдь не всегда же онъ выигрываетъ.

А. Николаевна. Что жъ ему заботиться о подчиненныхъ, когда ему хорошо. А можетъ быть, онъ еще хвастаетъ, что у него рука въ почтамт, можетъ-быть, его потому послали къ намъ, чтобы онъ не болтался тамъ на глазахъ. Ну вотъ онъ и играетъ. А вдь ты знаешь: гд карты, тамъ и закуска. Вотъ если проиграется, такъ по крайней мр сытымъ домой уйдетъ.

Моргуновъ. Хорошо играть тому, у кого жалованье хорошее, а онъ почти въ десять разъ получаетъ меньше предсдателей, хотя и статскій совтникъ.

А. Николаевна. А вольная-то почта на что? Ну и купцы даютъ къ праздникамъ.

Моргуновъ. Ну, нынче, посл воли, и купчики-то поприжались. А хоть у его жены и есть помстье, такъ она и не живетъ съ нимъ. (Уходитъ въ другую комнату).

ЯВЛЕНІЕ II.

Анна Николаевна. Одна.

Анна Николаевна. Старикъ правъ. Неужели почтамптъ не знаетъ, что почтовымъ трудно жить на одномъ жаловань. Вотъ хотя мы. Когда жили въ губернскомъ, у папаши доходы были большіе, и у насъ всегда бывало четыре кушанья: а теперь доходовъ мало, жалованье небольшое, кухарку надо содержать, а на рынк все дорого… Ну, варимъ щи да кашу или у насъ супъ да жаркое, а какъ папаша проиграется въ карты, и на щахъ сидимъ два или три дня. Вотъ и сегодня у насъ уха да жареная рыба, потому что папаша у Гуляева проигралъ десять рублей… Что это, въ самомъ дл, онъ все туда ходить сталъ? Третьяго дня онъ даже съ женой Гуляева и со мной въ лодк плавалъ?.. Она молодая, бойкая… Неужели тутъ что-нибудь скрывается?

ЯВЛЕНІЕ III.

Анна Николаевна и Никитинъ.

Никитинъ. Здравствуй, Аннушка (подходитъ и цлуется).

Анна Николаевна. Какъ ты… Тамъ крестный (улыбается)… Ты что же вчера не пришелъ?

Никитинъ. Некогда было, Аннушка. Я еще урокъ пріобрлъ у акцизнаго.

А. Николаевна. Поздравляю. А вчера папаша опять игралъ у Гуляева.

Никитинъ. Тутъ, должно быть, дло не просто. Вдь она молодая (отдаетъ книгу). Вотъ теб… Тутъ есть ‘Молотовъ’. Кажется, эта повсть продолженіе ‘Мщанскаго счастія’, (тихо) А у меня, Аннушка, есть до тебя большая просьба. (Вынимая письмо и озираясь). Отошли, ради Бога, это письмо. Теперь мн некогда объяснять, зачмъ я посылаю его, и въ чемъ оно заключается. Но ты отправь такъ, чтобы Николай Петровичъ не узналъ.

А. Николаевна. Не опасно?

Никитинъ. И, нтъ!.. Тутъ объ нашемъ смотрител Иванов (цлуетъ ее). До свиданья.

А. Николаевна. Обдать придешь, Никаноръ? (Моргуновъ въ дверяхъ).

Никитинъ. Некогда. Не забудь (идетъ къ двери).

Моргуновъ. Ишь, чортъ, и вниманія не обратилъ.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Анна Николаевна и Моргуновъ.

Моргуновъ (заметая за Никитинымъ). Ходятъ-ходятъ, а толку мало.

Анна Николаевна. Ты чего ворчишь?

Моргуновъ. Да какъ!.. Ужъ цлый годъ, какъ цлуетесь…

А. Николаевна. Степанычъ… Всего только недля.

Моргуновъ. Смотри, чтобы не надулъ! (Смотритъ на книжку) А картинокъ нтъ?

А. Николаевна. Нтъ. (Подзываетъ Моргунова пальцемъ). Вотъ что, крестный батюшка, у меня есть просьба… Ты вдь меня любишь?

Моргуновъ. Ну, говори. Мн некогда разтабаровать-то.

А. Николаевна (подаетъ письмо). Отправь это письмо такъ, чтобы никто не узналъ.

Моргуновъ (читаетъ). Въ Петербургъ. Въ редакцію —… Что-то хитро… Это Никанора Васильевича?

А. Николаевна. Да, спрячь… А то папаша увидитъ.

Моргуновъ. Отправить — отправлю такъ, что и Николай Петровичъ подпишетъ реестръ и не узнаетъ… Только… какъ же это? Вдь онъ теб женихъ.

А. Николаевна. Папаша еще ничего не знаетъ.

Моргуновъ. О-о!.. Хитрый вы народецъ… Ну да ладно (разглядывая печать).

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же и почтмейстеръ въ халат и въ очкахъ. За правымъ ухомъ перо, во рту папироска.

Почтмейстеръ (снимая очки). А-а? Что прячешь-то, старый чортъ?

Моргуновъ. Ничего.

Почтмейстеръ. Какъ ничего?! Письмо!.. Ты, братъ, на старости лтъ, врно, воровать выучился?

Моргуновъ. Еще первая собака облаяла…

Почтмейстеръ. Теб марки снимать?! А!.. воръ!!!

Моргуновъ. На! провались… Спроси лучше ее, а потомъ огрызайся (уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Почтмейстеръ и Анна Николаевна.

Почтмейстеръ (смотря на письмо сквозь очки). Это Никитинъ ему далъ?

Анна Николаевна. Никаноръ Васильичъ приносилъ… Онъ хотлъ передать вамъ лично, но у васъ въ контор мужики были.

Почтмейстеръ. Разв мужики не люди?.. Ты-то что за почтмейстеръ?

А. Николаевна. Говорю вамъ,— ему при другихъ неловко было… А ему нужно было именно вамъ отдать, потому что письмо секретное.

Почтмейстеръ. Могъ и страховымъ послать.

А. Николаевна. Онъ мн говорилъ, что оно именно потому секретно, чтобы объ немъ смотритель Ивановъ не узналъ.

Почтмейстеръ. А!..

А. Николаевна. Папаша! У Никанора Васильича родня тамъ, въ редакціи… Редакторъ-то вдь въ университет профессоромъ и товарищъ ему.

Почтмейстеръ. А-а! Ну?

А. Николаевна. Такъ Никаноръ недавно отъ редактора письмо получилъ. Онъ пишетъ, что коли здсь смотритель нехорошъ, то онъ выпроситъ Никанору Васильевичу мсто Иванова. Вотъ онъ и посылаетъ письмо редактору секретно отъ смотрителя.

Почтмейстеръ. Это было бы хорошо. А то, чортъ возьми, всю жизнь служи учителемъ грамматики!.. А тутъ еще онъ со смотрителемъ все споритъ. Ну, какое ему дло до того, что Ивановъ учениковъ стегаетъ?

А. Николаевна. Но вдь, папаша, теперь уничтожены тлесныя наказанія.

Почтмейстеръ. Для насъ съ тобой уничтожены. А ты загляни-ко хоть въ полицію, такъ и узнаешь, что еще не до всхъ дошли законы… Еще недавно исправникъ отодралъ своего писца за то, что тотъ скверно переписалъ срочное донесеніе… Ну, да ладно. Смотритель мн не хотлъ подарить календарь за ныншній годъ, какъ подарилъ всмъ моимъ сотоварищамъ, и считаетъ меня хуже послдняго писца, такъ я же ему удружу: самъ впишу письмо въ реестръ, самъ запечатаю постъ-пакетъ и ни одна шельма не узнаетъ, кому и отъ кого ушло письмо въ Петербургъ!

А. Николаевна (вставая и убирая работу). А вдь вы со смотрителемъ, кажется, пріятели?

Почтмейстеръ. Пословица говоритъ: съ волками жить — по-волчьи и выть! У меня со смотрителемъ шапочное знакомство, т. е. я ему только кланяюсь, а онъ ни одни именины не пропуститъ, чтобы не напроситься на пирогъ. Я къ нему ни ногой, а онъ ко мн на недл хоть разъ да придетъ… Я ученыхъ людей небольно люблю за то, что они насъ ни во что ставятъ, а сами жить не умютъ, а этого ненавижу, во-первыхъ, за то, что онъ ребятишекъ больно счетъ, зачмъ т ему не приносятъ ни бумаги, ни чернилъ, ни стальныхъ перьевъ, а во-вторыхъ, за то, что онъ ужъ черезчуръ сталъ важенъ: недавно сталъ очки носить, хотя столько же видитъ въ нихъ, какъ я ночью сквозь кулакъ. Всмъ извстенъ анекдотъ, какъ ему однажды подали отчетъ, вотъ онъ и видитъ, что на отчет чернильныя точки. Куда ни поглядитъ, все точки. А дло было ночью, утромъ надо отправлять отчетъ. Вотъ онъ и давай чистить. И прочистилъ отчетъ до дыры… Оказалось, что кто-то на очки капнулъ.

А. Николаевна. Вы говорите, онъ очки носитъ для хвастовства?

Почтмейстеръ. Изъ моды… А отчетъ-то онъ подписывалъ, пришедши изъ гостей и при учител исторіи, который заставилъ его надть очки… И какой онъ смотритель, если я географію знаю лучше его. Онъ только тмъ и занимается, что подслушиваетъ у дверей, не говорятъ ли объ немъ чего-нибудь учителя ученикамъ. Однако, Аннушка, ты кажется ужъ очень сблизились съ Никаноромъ-то?

А. Николаевна, (конфузливо). Папаша…

Почтмейстеръ. То-то. Смотри, чтобы у меня дло было чисто… Я непрочь. Онъ парень хорошій… Эдакой вдь секретникъ!.. Какъ ты думаешь, Аннушка, если у него пріятель иметъ значеніе, и Никитина сдлаютъ смотрителемъ, можетъ Никитинъ выхлопотать мн награду? Только награду. Орденовъ мн не надо, потому что за нихъ нужно платить деньги…

А. Николаевна. Конечно, можетъ. И можетъ только посл свадьбы. Вдь вы не прочь, папаша?

Почтмейстеръ. Разумется. (Обнимаетъ ее). Только смотри, чтобы не надулъ. Нынче люди хитрые.

А. Николаевна. Онъ не такой (уходитъ въ прихожую).

Почтмейстеръ. Ну, слава Богу. Жаль только, что онъ учитель грамматики. Ну да вдь и я-то женился, когда былъ почталіономъ. Только у меня тогда свой домъ былъ.

ЯВЛЕНІЕ VII.

Почтмейстеръ и Надежда Максимовна.

Надежда Максимовна. Я къ вамъ.

Почтмейстеръ, (растерявшись). Извините-съ! (убгаетъ въ комнату).

Н. Максимовна. Въ третій разъ я въ этомъ дом: въ первый разъ была, когда были влазины — годовъ десять тому будетъ, во второй, какъ хоронили его жену, и вотъ теперь. Говорятъ, у него есть деньги, онъ къ намъ ходитъ и, кажется, заглядывается… Мой муженекъ втренникъ, немножко глупъ и пристрастился къ этимъ простячкамъ, чтобы выманивать деньги посредствомъ картъ… Попробую, можетъ-быть, и мн удастся.

Почтмейстеръ (является въ сюртук). Милости прошу.

Н. Максимовна. Какой у васъ хорошій домикъ.

Почтмейстеръ. Да-съ! Шестьсотъ рублей издержалъ на одну поправку.

Н. Максимовна. Я къ вамъ по длу… Знаете ли что? я хочу завести торговлю…

Почтмейстеръ. На рынк?

И. Максимовна. Нтъ! Въ нашемъ дом… Нынче можно всмъ торговать виномъ, такъ вотъ я хочу открыть заведеніе на свое имя… Но денегъ у меня нтъ, мужъ пьяница.

Почтмейстеръ. Онъ тогда совсмъ сопьется.

Н. Максимовна. И пусть… Такъ вотъ я къ вамъ… Не одолжите ли вы мн подъ вексель рублей двсти.

Почтмейстеръ. Гм! Я въ долгъ не даю, потому что держусь такого правила: дать — значитъ не получить обратно.

Н. Максимовна. Но я не изъ такихъ.

Почтмейстеръ. Я вамъ врю. Но у меня нтъ такихъ денегъ.

Н. Максимовна. Ну, полноте… Или жениться собираетесь?

Почтмейстеръ. Нтъ… Я старъ…

Н. Максимовна. О, вы еще многихъ перещеголяете.

Почтмейстеръ. Гд ужъ… Не т года… Ужъ меня никто не полюбитъ.

Н. Максимовна. Жаль, что я замужняя.

Почтмейстеръ. Вы!! О!.. Нтъ, вы очень молоды, а я старъ. (Про себя). Прелесть. Ахъ, зачмъ я старъ, и она замужемъ?

Н. Максимовна. Такъ не дадите денегъ?

Почтмейстеръ. Дайте подумать. (Про себя) Это дьяволъ соблазнитель! (Надежд Максимовн) Я все жалю, что вашъ домъ не на тракту. Хорошо бы было… около васъ.

H. Масимовна (грозитъ пальцемъ). О, плутъ! Такъ вы подумайте, можно ли мн дать… Я черезъ полгода возвращу.

Почтмейстеръ. Я взвшу… съ полнымъ удовольствіемъ. (Про себя) Ахъ…

Н. Максимовна. До свиданья! (беретъ за руку почтмейстера).

Почтмейстеръ. Прошу… напредки… (уходитъ за Надеждой Максимовной).

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Почтмейстеръ, голова и Анна Николаевна.

Голова. Поздравляю! Ишь для Гуляихи такъ и сюртукъ напялилъ, злодй. Ну да ничего, братъ, мужъ-то у нея только безпутный человкъ. А я къ теб самъ. Нынче доврять большія суммы опасно. (Глядитъ на столъ) О, другъ! (качаетъ головой Анн Николаевн). Плохо вы за нимъ смотрите!

Анна Николаевна. Что такое?

Голова. Эти колеса до чего-нибудь доведутъ его.

Почтмейстеръ. Когда деньги сдавать, пойдемте, а то контору запру.

Голова. А запрешь, такъ и головы сахару не получишь.

(Уходятъ въ прихожую).

А. Николаевна. Бда да и только… Прежде, какъ въ губернскомъ город жили, папаша никуда не ходилъ въ гости, а здсь еще при мамаш связался съ купцомъ Гуляевымъ. Теперь чуть свободное время да ненастье, и идетъ туда. Мн, говоритъ, скучно дома, я, говорить, тамъ въ карты играю, обыгрываю его, судью и стряпчаго. Зачмъ она приходила? Ужъ не проигралъ ли онъ что-нибудь больше или не побилъ ли самого? Вдь папаша, какъ выпьетъ, его не скоро уймешь… Батюшки, посредница пріхала! (уноситъ со стола шитье въ комнату).

ЯВЛЕНІЕ IX.

Зинаида Карловна и Почтмейстеръ.

Почтмейстеръ. Прошу покорно. Аннушка?

Зинаида Карловна. Я на минутку къ Анн Николаевн.

Почтмейстеръ. Аннушка?

(Анна Николаевна входитъ, почтмейстеръ уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ X.

Зинаида Карловна и Анна Николаевна.

Зинаида Карловна. Бонжуръ, душечка! Извините, что я такъ рано, безъ церемоніи и безъ приглашенія.

Анна Николаевна. О, я очень рада. Чмъ я васъ угощать буду?

З. Карловна. Что вы! Я вдь не держусь здшнихъ обычаевъ, а такъ, экспромптомъ пріхала… Да вы что суетитесь-то (про себя), какъ дикарка! (Анн Николаевн). Что подлываете? Отчего, душечка, васъ нигд не видно? Вы, кажется, только и ходите, что въ церковь.

А. Николаевна. У насъ знакомыхъ нтъ… Я хожу на рынокъ.

З. Карловна. Я и сама зжу на рынокъ, и въ кухн сама готовлю кушанья… Знаете, женщин необходимо работать… У меня хозяйство большое… Отчего вы ко мн не задете? Вы бы съ вашимъ папашей когда-нибудь отъ обдни взяли да и зашли къ намъ.

А. Николаевна. Благодарю.

З. Карловна (вслушиваясь). Кто это играетъ? Кажется, на скрипк?

А. Николаевна. Городская почта! (поправляясь) Лкарь. Его здсь вс называютъ городской почтой, потому-что онъ скоре всхъ узнаетъ новости. Онъ только и длаетъ, что на скрипк играетъ.

З. Карловна. Что же длать: здсь такая скука… А вы любите спектакли?

А. Николаевна. Когда мы въ губернскомъ город жили, я часто ходила въ театръ. А здсь нтъ театра.

З. Карловна. А вотъ я хочу устроить литературно-музыкальный вечеръ.

А. Николаевна. Это хорошо… Что же… какъ,— за деньги?

З. Карловна. Да, публика будетъ за деньги впускаема. Знаете ли что? Мн Никаноръ Васильичъ говорилъ, что вы отлично читаете вслухъ.

А. Николаевна (красня). Нтъ… Я не умю читать.

З. Карловна. Вотъ скромница-то… Не притворяйтесь, душечка. Объ васъ весь городъ говоритъ, что вы умете читать. Вотъ я и пришла къ вамъ съ предложеніемъ.

А. Николаевна. Съ какимъ?

З. Карловна. Предложеніе это идетъ отъ всего здшняго передового общества. Васъ просятъ читать.

А. Николаевна (про себя). Боже мой! И выдумаютъ же…

З. Карловна (про себя). Какъ испугалась-то! Вотъ что значитъ неразвитость! (Анн Николаевн). Вы, душечка, не бойтесь. Вы только прочитаете — и все тутъ.

А. Николаевна. Нтъ ужъ…

З. Карловна. Ну, полноте, душечка. Предварительно мы сдлаемъ репетицію, т. е. вы прочитаете у меня…

А. Николаевна. Нельзя ли кого другого…

З. Карловна (про себя). А, какая дура! (Анн Николаевн). Знаете, этотъ вечеръ устроивается въ пользу бдныхъ… Душечка! Согласитесь… Кром васъ, право, некому.

А. Николаевна. А исправницкая дочь?

З. Карловна. О, она пришепетываетъ. Жена стряпчаго гнуситъ, акцизнаго — слпая, сестра судебнаго слдователя никакъ не можетъ читать потому, что ея первый мужъ былъ капитанъ и помощникъ смотрителя военнаго госпиталя. Анна Николаевна! да если разбирать всхъ нашихъ уздныхъ аристократокъ, то къ чему мы прійдемъ? Вотъ почему я обратилась къ вамъ съ просьбой. Вечеръ состоится еще не скоро.

А. Николаевна. Не знаю… Я право не умю.

З. Карловна. Ну, полно… (вставая). Однако, какъ я долго засидлась! Мн еще въ два-три мста надо създить… Итакъ я васъ жду… сегодня вечеромъ вмст съ Николаемъ Петровичемъ (уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XI.

Анна Николаевна.

Анна Николаевна. Что бы это значило? Ни я у нея, ни она у меня ни разу не бывала, а только я познакомилась съ ней у смотрительши… Что это за честь? Это непремнно насмшка… И къ чему она приплела тутъ Никанора Васильича?

ЯВЛЕНІЕ XII.

Почтмейстеръ и Анна Николаевна.

Почтмейстеръ. Ну что?… Поди, шитье какое-нибудь навшиваетъ.

Анна Николаевна. Вотъ и не знаете… Отгадайте-ка. Если отгадаете, братчикъ прідетъ, если нтъ — не прідетъ.

Почтмейстеръ. Ну, я никогда не гадалъ, потому что въ воролсбу не врю… Письмо приинесла? Поди, секретно отъ мужа своему любовнику.

А. Николаевна. Нтъ.

Почтмейстеръ. Хорошо. Нарочно сегодня всю корреспонденцію самъ запишу.

А. Николаевна. Да нтъ же. Она приглашаетъ меня къ себ читать.

Почтмейстеръ (удивленный). Чего читать?

А. Николаевна. Книжку, папаша… Помните, какъ въ губернскомъ господа читали въ клуб. Такъ вотъ она и приглашаетъ меня, чтобы я читала при публик.

Почтмейстеръ. Часъ отъ часу не легче! Ну, что же ты?

А. Николаевна. Не знаю, какъ вы?

Почтмейстеръ. Что же! Иди и не приходи назадъ!.. (ходитъ въ волненіи). Ишь выдумали, чтобы моя дочь, моя кровь, потшала молокососовъ, дармодовъ и разныхъ блоручекъ. Дудки! Не на таковскихъ напали. Я, матушка, нужды нтъ, что вышелъ въ люди изъ поддонковъ, а цну себ знаю… Меня вс губернскіе почтмейстеры любили, меня вс губернскіе тузы уважали, и я со всми былъ за панибрата… Я не одного молокососа на ноги поставилъ, въ люди вывелъ… Возьми Николаева, Павлова, Степанова… Кто они были назадъ тому пятнадцать лтъ? Николаевъ былъ опредленъ въ почтальоны кончившимъ курсъ въ приходскомъ училищ, а цлый годъ писалъ по графкамъ и надписывалъ на тюкахъ мазилкой, Павловъ, когда былъ старшимъ надъ почтальонами, вмсто девятисотъ двнадцати говорилъ девяносто двнадцать, а Степанова часто за воровство почтмейстерской наливки съ погреба въ конюшн драли… А теперь смотри: Николаевъ письмоводитель, всей губерніей правитъ. Безъ Николаева ничего не длается: онъ и опредляетъ, и увольняетъ, и вс каверзы прикрываетъ, а почтмейстеръ только подписываетъ. Павловъ контролеръ, а Степановъ почтмейстеръ. И вотъ они меня уважаютъ, ни одна шельма ко мн не можетъ придраться, потому что Николаевъ все обдлаетъ, да и я такъ отписываюсь точно, четко и мтко, что только язычекъ прикусишь. А тутъ?… А!! они хотятъ насмяться надо мной за то, что я старъ, не говорю по-французски, пишу ять, какъ мн хочется… Это все модники выдумали. Они думаютъ, что если я старый служака, честенъ, бденъ и простъ, такъ мной и можно вертть, какъ угодно… Покорно благодарю (уходитъ въ прихожую).

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Анна Николаевна одна.

Анна Николаевна. Ну, разсердился папаша. Теперь цлый день будетъ ворчать. И выбрала же она именно меня въ читальщицы, а не другую какую-нибудь… Вонъ, я думаю, сестры казначея съ охотой бы пошли, потому что он немножко полоумныя: волосы остригли и читаютъ книжки, да того да другого изъ прізжихъ зазываютъ къ себ… Ну да имъ дурить-то можно, потому что у казначея много денегъ… И какъ это, въ самомъ дл, читать при публик? Въ книгахъ пишутъ, какъ любовники цлуются, обнимаются… Да тутъ со стыда сгоришь… Еще замужней женщин ничего,— не такъ стыдно, и то разв въ кругу пріятельницъ. А тутъ, на-вотъ: соберутся холостые мужчины для того, чтобы смотрть, какъ читаетъ двушка про любовь… И какъ это, право, нынче все какъ-то не такъ: мужчины только и толкуютъ о какихъ-то преобразованіяхъ, да о смн губернскаго начальства, женщины читаютъ книжки, курятъ папироски, и чуть какая-нибудь жена писца сдлается чиновницей, ужъ заводитъ кухарку, хотя и самимъ нечего сть. На что, даже солдатки, и т стали носить шляпки. (Подходитъ къ открытому окну). Значитъ двнадцатый часъ: засдательша пьетъ у окна кофей и куритъ папироску (кланяется). Покорно благодарю… Она къ папаш прізжала… (Отходитъ). Вотъ она жизнь-то! Теперь уже весь городъ узналъ, что у насъ была жена мирового посредника, намъ станутъ завидовать, потому что посредникъ всхъ здшнихъ должностныхъ лицъ даже въ грошъ не ставитъ, и у него даже нынче самъ губернаторъ былъ на обд… Да. Здсь ничего не утаишь, каждый только и живетъ новостями у сосдей. Прежде мы жили въ кучк — почтовые съ почтовыми, до остальныхъ людей намъ и дла не было, да и горожане не знали, что у насъ длается, въ нашей солдатской казарм. А здсь не то: вс ведутъ себя просто, ходятъ на именины, свадьбы, крестины и обижаются, если кто кого-нибудь къ себ не пригласилъ, самъ не пришелъ къ кому-нибудь. Зато какъ вс просты: мужчины пьютъ, дятъ и играютъ въ карты, остря другъ надъ другомъ, непремнно разругаются вечеромъ, а утромъ какъ ни въ чемъ не бывало — опять дружны, дамы выхваляютъ свои перешитыя изъ стараго платья, сплетничаютъ… (Уходитъ въ похожую).

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Почтмейстеръ.

Почтмейстеръ. Не несетъ ее, будь она проклята!.. Опять, поди, послали какую-нибудь пьяницу (уходитъ въ комнату и приходитъ въ халат. Подходя къ столу съ работой) Ну, любезнйшіе (садится). Голь на выдумки хитра, говоритъ пословица, такъ и я. Надо же чмъ-нибудь жить: на одиннадцати-рублевомъ жалованьи не много наскачешь. Хорошо еще, что я домъ купилъ да кое-кто изъ купцовъ посылаетъ на Рождество и на Пасху сахару, чаю и вина, а эти доходы со станцій такъ и идутъ въ губерискую контору, потому что вдь и тлъ надо же чмъ-нибудь жить… (Смотритъ перья). И все вдь я самъ своимъ умомъ дошелъ, нужды нтъ, что самоучкой выучился грамот, теперь даже не читаю никакихъ книгъ, да ‘Биржевыя Вдомости’ посылаю кому надо, а мн на нихъ наплевать, потому, если и зашлешь куда-нибудь постъ-пакетъ,— невелика важность: я вдь одинъ только съ Моргуновымъ управляюсь… А славная будетъ штука, если я къ лодк колеса устрою, какъ слдуетъ! Въ прошлый разъ пробовалъ — такъ въ пять минутъ всю рку переплылъ, тогда какъ на веслахъ надо было пластаться двадцать минутъ… Только разсохлись. Ну да ничего… А славно! Тогда отъ нечего длать я буду плавать въ село Покровское, и тамъ Моргуновъ будетъ разносить письма… Нтъ, этого мало. Я поду въ губернскій, сдлаю опытъ и буду хлопотать, чтобы мн дали большую лодку, дали досокъ, винты и прочее… И тогда я… въ отставку выйду. Ей-Богу!.. Теперь у насъ суда ходятъ только до здшняго города, а вверхъ не ходятъ. Вотъ я и буду перевозить. Да я тогда озолотю… До пенсіона-то осталось всего только три мсяца, а къ тому времени лодка будетъ готова. Одно вотъ скверно: зима. Ну, зимой я еще что-нибудь придумаю для колесъ, усовершенствую такъ, чтобы всмъ было на удивленіе… Теперь времена настали тяжелыя: все подорожало. А подорожало оттого, что отъ помщиковъ крестьянъ отняли, за крестьянъ увеличили оброки, помщики прижались, потому что доходъ у нихъ теперь маленькій, приходится натягивать зубами, чиновники стали меньше получать доходовъ, потому что начальство мняется часто, и по прізд въ каждомъ старик видитъ взяточника, слушаетъ молодежь, которая никому долговъ не платитъ… И все-то нынче не то! Прежде вонъ самъ губернаторъ съ чиновниками рыбу удилъ, а нын и писецъ стыдится итти по городу съ палкой. Прежде одвались, какъ попало, а теперь носи форменный сюртукъ, манишку, галстукъ, стриги волосы, бороду брей и кури въ такомъ мст, гд бы начальство не увидало, хотя начальство и само куритъ табакъ, только въ кабинет. Прежде въ губернскомъ вс жили дружно, а теперь каждый старается начальству выслужиться, одться почище да получить хорошее мсто… Теперь другое. Прежде мужика кто угодно билъ и дралъ, какъ могъ, а теперь — сами губернскіе тузы въ театр да въ клуб комедіи играютъ въ пользу бдныхъ, а молодые только и говорятъ о томъ, что мужиковъ надо сдлать равными. Куды какъ милостивы да жалостливы сдлались. На что нашъ городъ дрянь, кабы не рка — совсмъ ему тутъ и быть не слдовало, и тутъ эта мода проявилась: посредникъ и слдователь чуть не цлуются съ мужиками. Только на дл выходитъ, что они мягко стелютъ да другимто спать жестко. Вотъ они времена-то. А перемнъ сколько? Сколько на моихъ глазахъ въ отставку выгнали, да еще какихъ тузовъ-то? Сколькихъ подъ судъ отдали! Уму непостижимо! Жалости достойно! Только вотъ еще нашего брата Богъ милуетъ… Куда вдь въ насъ всякъ нуждается, и мы никому не мшаемъ. (Стругаетъ). А въ самомъ дл пріятно, какъ другіе то-и-дло летятъ къ чорту на вечеринку, а тебя не трогаютъ, ты все служишь да служишь. Впрочемъ, много зависитъ отъ того, кому служить слдуетъ. А я свою службу понимаю такъ, что я служу обществу. Прежде я денежныя письма самъ относилъ купцамъ на домъ, а теперь вся сила въ новыхъ людяхъ: чуть только успешь раздлать почту, и посылаешь письма и пакеты посреднику, слдователю и акцизному, а у каждаго изъ нихъ въ губернскомъ сильная протекція… Ну, около нихъ и полезно, и полебезишь, когда случится, а что касается до другихъ — судьи и прочихъ, такъ я вижу, какъ новые люди съ ними обращаются. Да, трудно жить на свт, и новыхъ людей по головк гладь, и со старыми будь пріятель. (Заглядывая въ окно). Ну! Чортъ несетъ… Что-то судья частенько сталъ нынче ко мн ходить, онъ, должно быть, все ведетъ новыхъ судовъ… И выдумаютъ же, право…

ЯВЛЕНІЕ XV.

Почтмейстеръ и Ребровъ.

Ребровъ. Вотъ служба-то! уже заперся.

Почтмейстеръ. Какъ отъ васъ не запираться. Если у меня постоянно будутъ двери отперты, такъ вы и судъ забудете.

Ребровъ. Шутникъ же ты. Слышалъ новость?

Почтмейстеръ. Еще не пришла почта, а придетъ — я первый вс новости земного шара узнаю. А городской почт — этому лкаришк — я не врю.

Ребровъ. Не хвастайся, братъ: ты и обязательной для тебя газеты никогда не читаешь!

Почтмейстеръ. Стану я глаза портить.

Ребровъ. А вотъ новость: вчера пріхалъ изъ губернскаго нарочный. Павловъ получилъ должность предсдателя уздной земской управы. Что? Охъ, ты почта, почта!

Почтмейстеръ. Ну, что жъ! Вдь нарочный-то на почтовыхъ лошадяхъ пріхалъ, я думаю… Гм! Еще новое присутствіе. Такъ, значитъ, не шутятъ! Это, значитъ, по вольности дворянства: безъ жалованья земскую гоньбу содержать.

Ребровъ. Да ты вотъ еще что возьми во вниманіе: будутъ гласные изъ дворянъ и крестьянъ.

Почтмейстеръ. Ишь ты. А почта?

Ребровъ. Почту отъ почтовыхъ отнимутъ.

Почтмейстеръ. Кто сметъ отнять почту? Вы думаете, что всхъ почтмейстеровъ, сортировщиковъ и почтальоновъ пошлютъ по-міру?.. О-охъ вы! Скоре васъ съ вашимъ судомъ выгонятъ, чмъ насъ.

Ребровъ. Ну этого, братъ, ты не смй говорить.

Почтмейстеръ. Чего! Губа-то врно не дура. Ужъ ходятъ слухи, что васъ тамъ въ Петербург ломаютъ.

Ребровъ. Посмотримъ! Вотъ ужъ земство учредили…

Почтмейстеръ. А судебные слдователи?

Ребровъ. Съ тобой пива не сваришь. Мы у тебя со стряпчимъ и лкаремъ играемъ сегодня.

Почтмейстеръ. Со своей водкой и закуской.

Ребровъ. Скряга ты, скряга. Ну, прощай! Я на пирогъ вдь къ Павлову.

Почтмейстеръ. Какъ вы падки до пироговъ-то! (судья уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Почтмейстеръ.

Почтмейстеръ. Желалъ бы я теб подавиться пирогомъ-то! Вотъ теб и разъ! Отнять присутственное мсто. Надо разспросить у Никитина, что это за штука? Оно хотя и болтали объ этомъ земств у насъ, да я плохо слушалъ, потому что это меня не касается: будутъ пакеты, пошлю — и все тутъ. Только, неужли въ самомъ дл теперь будутъ дворяне возить почту и прозжающихъ?.. Только это непонятно. Тогда должны прогоны увеличиться. Нтъ тутъ что-то того. А мужики-то тутъ къ чему? Это судья и самъ-то ничего не понимаетъ. Тутъ… тутъ (нюхаетъ воздухъ) пахнетъ!!.. Тутъ опять этотъ прогрессъ замшался… А я и не поздравилъ Павлова… Ну да наплевать: онъ такой богатый и гордецъ, что не приведи Богъ… А если? (Анна Николаевна въ дверяхъ).

А. Николаевна. Папаша, кушать пожалуйте.

Почтмейстеръ. Итти, али нтъ? (ворожитъ: зажимаетъ глаза и старается свести одинъ на другой указательные пальцы обихъ рукъ). А чортъ съ нимъ,— не выходитъ — и не пойду (уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XVII.

Софья Филипповна и уздный лкарь.

Софья Филипповна (входя и оглядываясь). Никого нтъ! (заглядывая въ комнату). Нту. (Слушаетъ въ дверяхъ прихожей). Тихо… хоть бы одна собака… (садится). Зачмъ это посредница прізжала? Отчего она ко мн не пріхала, а къ ней?.. Вдь мой мужъ стряпчій, а ея отецъ… почтмейстеръ, глупъ, пустая башка. Что это за должность? Это не должность, а богадльня… Они врно обдаютъ. Пойду въ кухню…

(Встаетъ).

Лкарь (входя). И ты здсь!

С. Филипповна. А вы не у Павлова? Мой мужъ къ нему на обдъ позванъ.

Лкарь. Ну, это неизвстно.

С. Филипповна. Нтъ, извстно. А васъ врно не приглашали, такъ вы и пришли сюда (уходитъ).

Лкарь (смотря въ дверь за Софьей Филипповной). Сказалъ бы я теб, какъ твой муженекъ около Гуляевой ухаживаетъ… (Ходитъ). Фу, чортъ возьми! Павловъ не принялъ. Вотъ что значитъ получить хорошее мсто. Подлецъ! Раньше говорилъ, что я (гнуситъ) васъ опредлю по земству, если меня утвердятъ… А тутъ говорятъ, жена посредника у почтмейстера была… Штука, чортъ возьми…

ЯВЛЕНІЕ XVIII.

Лкарь, штатный смотритель и стряпчій (оба въ мундирахъ со шпагами).

Смотритель (входя стряпчему). Нтъ это что-нибудь да значитъ! (Лкарю) А! мое почтеніе.

Лкарь. У Павлова были?

Смотритель. Еще собираемся.

Лкарь. Софья Филипповна говорила, что вы уже обдаете у Павлова… Теперь вы какое блюдо изволите кушать? (хохочетъ).

Стряпчій. Врно, и васъ не приняли, хоть вы и называетесь городской почтой, а мы знаемъ, что васъ не приняли.

Лкарь. Меня звали на вечеръ…

Смотритель. Вотъ ужъ не поврю!

Лкарь. Да, насъ позвали, а васъ нтъ.

Стряпчій. Скотина вы препорядочная!

ЯВЛЕНІЕ XIX.

Т же и почтмейстеръ.

Лкарь. Покорно благодарю!

Почтмейстеръ. Господа, господа! неприлично. Почта идетъ.

Стряпчій. А къ чорту вашу почту.

Лкарь. Осердились, что Павловъ не принялъ. А вотъ меня пригласили на вечеръ. Вдь васъ тоже приглашали, Николай Петровичъ.

Почтмейстеръ. А что?

Лкарь. Полноте (подмигивая почтмейстеру). Къ вамъ затмъ и прізжала жена посредника.

Смотритель (лкарю). Вы всегда суетесь, какъ куръ во щи! Стыдитесь, почтеннйшій эскулапъ.

(Слышенъ звонъ колокольчиковъ).

Почтмейстеръ. Извините, господа. Почта идетъ! Служба. (Подходитъ къ окну: за нимъ подходятъ и другіе). Ну такъ и есть — не пріхалъ… А почталіонъ-то! Пьянъ, только голова болтается (уходитъ).

Смотритель (стряпчему). И какая невжа этотъ Павловъ!.. Стояли, стояли, какъ передъ губернаторомъ.

Стряпчій. Я ему отомщу!.. Ни одного журнала не пропущу!..

Смотритель. Скверно, если его вдругъ сдлаютъ почетнымъ смотрителемъ!

Лкарь. Не сыграемъ ли въ стуколку?

(Въ прихожей суетня).

Стряпчій (л&#1123,карю). Ужъ вы подите на вечеръ.

Смотритель (стряпчему). Съ нимъ опасно играть: вдь онъ по земству служитъ!.. (хохочетъ).

Лкарь. А, да полно вамъ!.. Неужели не о чемъ о другомъ разговаривать?

Смотритель. О чемъ же? О мальчишкахъ что ли?

Лкарь. Хорошъ же вы педагогъ, что не умете занять товарищей чмъ-нибудь.

Стряпчій. Экая вы барышня!.. Пойдемте лучше въ контору, поможемъ старику раздлать почту.

Почтмейстеръ (входитъ, держитъ въ одной рук письмо, въ другой очки). Не пріхалъ. (Надваетъ очки, гости обступаютъ его. Читаетъ) ‘никакъ не могъ пріхать, потому что ждемъ изъ министерства ревизора’.

Стряпчій (съ испугомъ). Какого?

Почтмейстеръ. Разумется, по ихней части.

Стряпчій. Такъ надо итти поздравить Тимофеева.

Почтмейстеръ (читаетъ). ‘У насъ ждутъ съ часу на часъ манифеста о гласномъ суд…

Стряпчій. О какомъ гласномъ суд?

Почтмейстеръ. Это по вашей части, т. е. васъ по шапк (уходитъ).

Смотритель. Наконецъ-то у насъ будутъ суды гласные,— разговорные, а не письменные. Вроятно, составъ будетъ новый, и старыхъ оставятъ за штатомъ.

Стряпчій. Вы это почему знаете?

Смотритель. Вотъ мило! Объ этомъ уже давно пишутъ.

Стряпчій. Врутъ!

Лкарь. Ничего… Судейскихъ погонятъ, а мы останемся. Пойдемте, Иванъ Иванычъ, къ судь, обрадуемте его (хочетъ итти).

Стряпчій. Это еще… предположеніе. Манифеста нтъ и не будетъ (лкарю). Вы куда же?

Лкарь. Къ судь (идетъ).

Смотритель. И я тоже. Здсь ничего не высидишь (идетъ).

Стряпчій. Постойте! (суетится). Черти! постойте!! (уходитъ за ними).

ЯВЛЕНІЕ XX.

Анна Николаевна и Никитинъ.

Анна Николаевна. Слава Богу, ушла. А эта жена стряпчаго такъ и осталась съ носомъ. Ухъ какъ она разсердилась, когда мы не хотли сказать ей: зачмъ прізжала жена посредника… Жаль, что Вася не пріхалъ.

Никитинъ. Что жъ ему длать въ нашемъ город, если онъ жениться собирается.

ЯВЛЕНІЕ XXI.

Т же и почтмейстеръ.

Почтмейстеръ. (Входя съ бумагой). Вотъ! Вотъ до чего я дослужилъ! (кладетъ бумагу на стулъ и садится въ волненіи). Ахъ, бда какая!.. А у меня и документы не подшиты!

Анна Николаевна и Никитинъ. Что такое?

Почтмейстеръ. Что? А то, что изъ самаго почтамта ревизоръ пріхалъ въ губернскую контору… Охъ!.. Панъ или пропалъ… Уберите вы со стола-то эти препараты. (Встаетъ и, поднимая бумагу, тычетъ въ нее кулакомъ ) О… каверза!!

Никитинъ. Да вдь ревизоръ еще въ губернскомъ…

Почтмейстеръ (сердито). Чего?

А. Николаевна (кидаясь на шею почтмейстеру). Папаша, я подошью ваши документы.

Почтмейстеръ. Помощники!.. Вамъ все бы смяться… О-охъ вы, помощники! (скрипитъ зубами, Анна Николаевна цлуетъ отца, Никитинъ суетится, Моргуновъ выглядываетъ въ дверь и качаетъ головой).

Занавсъ падаетъ.

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Сцена первая.

Кабинетъ Павлова. Въ углубленіи на стн висятъ картинки въ позолоченныхъ рамахъ, у стны диванъ, передъ диваномъ столъ, заваленный книгами, бумагами и газетами, подъ столомъ плетеная коробка. Направо дверь, налво два окна. При поднятіи занавса Павловъ въ шелковомъ на мху халат сидитъ въ большомъ кресл за столомъ, облокотившись на столъ, куритъ сигару и читаетъ газету. На ногахъ у него туфли, вышитыя золотомъ. Между нимъ и диваномъ стоитъ стулъ, на стул тазъ, около стула стоитъ Андрей и держитъ полотенце.

ЯВЛЕНІЕ I.

Павловъ и Андрей.

Павловъ (не отрываясь отъ книги). Примачивай, любезный, примачивай!

Андрей (накладывая полотенце на голову Павлова, въ сторону). Должно, угорлъ вчера на пикник-то… Прежде никогда не устраивали эти пикники… А теперь… Вина, кажется, бутылокъ пятьдесятъ выпили.

Павловъ. У, братецъ.. Я думаю, можно и осторожне.

Андрей (снимая полотенце). Вамъ бы, ваше высокородіе, доктора позвать.

Павловъ. А! теб лнь… Ахъ, ему конфузно… Я и забылъ, что вы вольный. Ну, виноватъ! можете итти хоть сейчасъ.

Андрей. Помилуйте, ваше высокородіе! Какое же это лкарство! Это холодная вода.

Павловъ. Потрудитесь принести вашу разсчетную книжку: надо сосчитать, сколько вы должны мн. Извольте убираться… Я не могу терпть такихъ слугъ. (Андрей уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ II.

Павловъ одинъ.

Павловъ. Скажите! Нын уже яйца курицу учатъ. И каковъ, каналья, даже прощенья не попросилъ! Этотъ прогрессъ не на шутку сталъ къ мужикамъ заходить… (смется). Интересно будетъ, какъ это мужичье будетъ избрано въ присяжные засдатели. Натворятъ же они чудесъ!.. Всего интересне будетъ, какъ они разсуждать начнутъ… О прогрессъ, прогрессъ! Какъ ты исковеркалъ нашу святую Русь! Прежде, до этой воли, мы жили, ни о чемъ не разсуждая: плотно держались на мстахъ, дорожили связями, доходъ у насъ былъ большой, хорошій, потому что никто не смлъ прекословить, вс намъ повиновались, вс насъ боялись и уважали. А теперь? Денегъ ни у кого нтъ, потому что имнія заложены, а съ крестьянъ взять нечего, потому что мы ихъ обрзали порядочно, а сами заниматься хозяйствомъ не умемъ: все надо нанимать, стало быть, платить, прежде чмъ получишь барышъ… Все старое такъ и летитъ къ чорту! Все старое и дряхлое только, имя связи, дослуживаетъ года до пенсіи, ворчитъ, ежится, поневол поддакиваетъ новымъ людямъ и только для формы высказываетъ свое мнніе, которое никуда не годится. Теперь взяло верхъ молодое поколніе, такъ сказать, наши дтки, которыхъ, по правд сказать, мы и не приготовляли, напримръ, къ судебной реформ, съ такою тревогою ожидаемой, которая, того и жди, что грянетъ… Вотъ будетъ переполохъ-то! (Хлопаетъ руками) Но дло въ томъ (тихо), что рано, рано бы еще вводить эту реформу, потому что, во-первыхъ, такихъ дятелей, которые умютъ за все взяться, какъ я, напримръ, у насъ еще мало, а во-вторыхъ, надо къ ней подготовить неразвитую массу чиновниковъ… Хорошъ прогрессъ для образованнаго сословія, я говорю про нашу образованную молодежь, которой негд развернуть свои силы… Но вотъ что удивительно, это то, что за настоящими прогрессистами потянулись самоучки, приказные, мщане, за ними лакеи, а за лакеями мужики. Вс заговорили, поднялся какой-то звонъ… изъ дому даже нельзя выйти. Такъ везд и пахнетъ чмъ-то новымъ, напускнымъ… Теперь и мужику, этому неотесанному чурбану, способному только работать и сть дрянную пищу, стараются навязать прогрессъ, хотятъ и его сравнять съ нами… Но дудки! Я первый постараюсь не допускать въ засданіе гласныхъ изъ мужиковъ, потому что они ничего не понимаютъ, и намъ приторно сидть съ ними за однимъ столомъ. На что даже и въ губернскомъ собраніи въ первый разъ хотя и были мужики — не пригласить ихъ нельзя было: надо было пустить пыли въ глаза публик, такъ что же оказалось: ни одинъ мужикъ не понялъ ни слова изъ нашихъ рчей, отъ сапоговъ воняло дегтемъ, изо ртовъ лукомъ, и они сидли какъ на иголкахъ, а потомъ перепились въ кабакахъ. (Улыбается). Ну, само собою разумется, на второмъ собраніи мужиковъ уже не было, (хохочетъ) повстки до нихъ не дошли…

ЯВЛЕНІЕ III.

Павловъ и Аннушка.

Аннушка. Баринъ, къ вамъ почтмейстеръ пришелъ.

Павловъ. Кто?

Аннушка. Почтмейстеръ.

Павловъ (вставая). Что ему надо?.. А вы,душечка, кажется не въ дух? Вы какъ будто плакали?

Аннушка. Ужъ не объ васъ ли?..

Павловъ (кладетъ ей руку на плечо). О! какая же ты сегодня сердитая!

Аннушка. Пустите… Мало еще вамъ?..

Павловъ (цлуя). Ну, извини… Я немножко побранилъ твоего жениха… Ну, да пусть попроситъ прощенія.

Аннушка. Позвольте ужъ и мн отойти отъ васъ.

Павловъ. А-а!.. Ну это мы увидимъ… Что жъ вы намрены длать? Жаловаться? Кому? Кому вы вы на меня будете жаловаться? Ужъ не посреднику-ли, который мн другъ и пріятель. Или, можетъ быть, губернатору?.. Ха-ха! Вамъ хочется по этапу прогуляться…

Аннушка (потупляя глаза ). Богъ съ вами.

Павловъ. Ну то-то! Андрей можетъ остаться, и я разршаю вамъ повнчаться и даже далъ денегъ на свадьбу, но съ тмъ только условіемъ, что вы оба останетесь жить у меня. Понимаете? А теперь, посмотрите, чищенные ли у почтмейстера сапоги. Если чищенные, пусть идетъ сюда, если нтъ — можетъ подождать и въ зал.

(Аннушка уходитъ).

Павловъ. Ярая двка!.. И только изъ одной привязанности я спускаю ей… Ну не ясно ли, чтопрогрессъ забрался и къ мужикамъ (задумывается). Теперь-то хорошо за ними пріударивать, и поприжать иной разъ можно, потому что имъ жаловаться некому. Но вотъ, что скажетъ гласный судъ? Тогда, пожалуй, наши длишки выплывутъ на свтъ… Но я постараюсь быть самъ судьей…

ЯВЛЕНІЕ IV.

Павловъ и посредникъ.

Посредникъ. Тамъ къ вамъ почтмейстеръ пришелъ. Я ему говорю: что вы нейдете? Ничего, говоритъ, постою. Звалъ съ собою, ушелъ. Ха-ха!

Павловъ. Оригинальный старикъ. (Идетъ къ окну и смотритъ) Посмотрите, по тротуару ходитъ! (оба хохочутъ. Павловъ звонитъ въ колокольчикъ).

Посредникъ. Я удивляюсь: зачмъ такихъ стариковъ держатъ на служб.

(Входитъ Андрей).

Павловъ (Андрею). Позови почтмейстера сюда. Онъ на улиц.

(Андрей уходитъ).

Павловъ. Я, знаете, этихъ почтмейстеровъ сравниваю съ инвалидными начальниками: какъ инвалидные начальники происходятъ изъ солдатъ, такъ и почтмейстеры изъ почтальоновъ. А вдь онъ за ревизію-то получилъ награду. Ну, что новенькаго?… Да, а каково вчера угостили исправника? Ха-ха!

Посредникъ. Ну онъ любитъ, чтобы его носили на рукахъ и качали. Ну, а недовольныхъ у него много, и я думаю, что онъ долго не забудетъ колотушекъ! (хохочетъ).

Павловъ. Таковы дятели стараго времени… Онъ еще и теперь думаетъ, что земство уничтожатъ. Какой дуракъ! А что, говоритъ, касается до судебной реформы, такъ это, говоритъ, создало ваше пылкое воображеніе.

Посредникъ. Ну, онъ изъ артиллеріи… Наши гражданскіе дятели еще получше выражаются. Да, я сейчасъ былъ у городского головы, просилъ у него нсколько комнатъ въ его дом для будущаго вечера. Не даетъ. Можете, говоритъ, нанимать на счетъ вашего земства, гд угодно, только я, говоритъ, своихъ комнатъ не дамъ и дум не дозволю давать даромъ своихъ домовъ.

Павловъ. Какая скотина! Надо позаботиться, чтобы его убрали.

Посредникъ. А намъ непремнно надо завести въ город клубъ. Вдь у земства хватитъ на это денегъ.

Павловъ. Оно… конечно… Можно купить домъ.

Посредникъ. Безъ клуба мы никакъ не просвтимъ здшнихъ Обломовыхъ. Безъ клуба общества никогда не поймутъ другъ друга и не сольются.

Павловъ. Но какое же здсь можетъ быть сліяніе? Я очень хорошо знаю, что здсь совсмъ нтъ людей, которые бы вполн сочувствовали прогрессу, хотя многіе и звонятъ, какъ настоящіе прогрессисты. Возьмите, напримръ, смотрителя узднаго училища. Онъ при мн постоянно относится сочувственно ко всмъ реформамъ, ругаетъ своего директора за его крутой нравъ и приверженность къ старымъ порядкамъ, сожалетъ, что въ училищ нтъ хорошихъ книгъ, и директоръ не дозволяетъ выписывать лучшіе журналы, а назадъ тому четыре дня я, въ качеств почетнаго смотрителя, захалъ въ училище — онъ совершаетъ экзекуцію… Я ему говорю, что это несовременно. Извините, говоритъ, порядокъ: посчь мальчишекъ никогда не мшаетъ. Какъ же говорю, вы хвастались, что у васъ уже давно нтъ розогъ? Онъ уклонился отъ прямого объясненія, а только сказалъ: нельзя-съ. Самъ директоръ сказалъ: нельзя. А тутъ я еще узналъ, что назадъ тому нсколько лтъ думою была отпущена тысяча рублей для устройства узднаго училища отъ приходскаго, и вотъ приходское училище помщается все въ томъ же ветхомъ зданіи. Теперь это дло у меня, въ полученіи денегъ имется расписка смотрителя, а куда израсходованы деньги, неизвстно… Да. А его уже отдлали. Я думаю, что это дло рукъ лкаря.

Посредникъ. Не думаю, потому-что лкарь, говорятъ, едва уметъ даже составлять акты.

Павловъ. Ну, тамъ извстная форма. А знаете, я лкаря думаю опредлить по земству… Мн очень понравилась эта статья о смотрител.

Посредникъ. Ну я не знаю, будетъ ли толкъ-то въ немъ! Я думаю, что статью написалъ учитель Никитинъ.

Павловъ. Вы думаете?.. Ахъ, въ самомъ дл! вдь учителю всего ближе извстны дла своего начальника. Это надо имть въ виду. Такъ вы думаете, Бедровъ не годится?

Посредникъ. Онъ стараго закала и, я думаю, ничего не будетъ длать въ деревняхъ, а сопьется. Ну-съ! а вы журналъ о засданіи отправили?

Павловъ. Послалъ сегодня! Вдь ушелъ съ подписями за крестьянъ-гласныхъ!

Посредникъ. Да вдь въ засданіи не было ни одного крестьянина?

Павловъ. Что жъ такое! За крестьянъ подписались писаря. Вдь не станетъ же губернская управа посылать ревизора въ деревни?… При томъ у насъ никого не было изъ постороннихъ. Знаете что?.. Намъ нужно на слдующемъ засданіи поставить вопросъ о дорожной повинности. Я думаю оставить ее, попрежнему,— натуральной.

Посредникъ. Конечно. Возни будетъ меньше. Я вотъ теперь никакъ не могу втолковать крестьянамъ, что для нихъ необходимы школы. Не хотятъ понять… Придется принять мры, чтобы взыскать съ нихъ деньги. Началъ было составлять статистику: о числ всхъ жителей моего участка, ходилъ по избамъ — дтей стали прятать, года неврно показываютъ, въ церкви свдній никакихъ не досталъ, такъ и бросилъ!..

Павловъ. Также я хочу предложить вопросъ о кабакахъ. Ихъ надо искоренить! И я думаю вотъ что предложить: увеличить вдвое плату за патенты и запретить имть въ кабакахъ скамейки.

Посредникъ. Превосходная мысль: выпьетъ и уйдетъ.

Павловъ. Запирать кабаки во время обдни, имть одни двери. Вотъ такимъ образомъ мы искоренимъ пьянство. Нужно начать, а за нами послдуютъ и другіе. Да, Митрофанъ Тимофеичъ! много, много еще предстоитъ намъ работы: ломать старое и созидать новое. И хотя мы еще очень мало сдлали…

Посредникъ (улыбаясь). Почти ничего…

Павловъ. О, не говорите этого! Вдь на насъ устремлены вс взоры… Объ насъ пишутъ, насъ хвалятъ. (Задумывается).

Посредникъ. А впереди — гласные суды. Какое широкое поле дятельности… А я признаюсь, мн ужасно надоло возиться съ мужиками.

Павловъ. Еще бы! народъ грубый. Ему надо такого посредника, какъ становой старыхъ временъ. Вдь и теперь крестьяне слушаются только внушеній розгами.

Посредникъ. (Вставая). Мн надо еще къ исправнику. Ахъ, какой онъ уморительный. Я отъ него потребовалъ свднія о количеств всхъ селъ и деревень въ узд, и что же? Онъ доставилъ, но Петровскаго села въ его свдніи не оказалось (хохочетъ и уходитъ).

Павловъ (ходитъ). Да! Дятелей у насъ мало. Вотъ на весь уздъ мы только двое боремся съ людьми стараго порядка. Хорошо еще, что насъ хвалятъ, а то за полторы тысячи вовсе не стоитъ служить… Что это за жалованье, когда мы истрачиваемъ въ годъ до пяти тысячъ?… Скверно, что наши имнія расхлябались, крестьяне денегъ не платятъ добровольно, приходится продавать ихъ движимость и скотину… Распродадимъ мы все у нихъ, тогда они возьмутся за дло, а переселиться мы имъ не дозволимъ… Наконецъ, обложимъ пошлиною все, что есть въ селахъ и деревняхъ, будемъ строить на счетъ земства желзную дорогу… А можетъ-быть, придется еще длать сборы въ пользу голодающихъ, вдь расходовать деньги намъ же придется.

ЯВЛЕНІЕ V.

Павловъ и почтмейстеръ въ форменномъ сюртук.
(Почтмейстеръ неловко раскланивается).

Павловъ. Прошу садиться… Не хотите ли сигару? (Беретъ со стола ящикъ съ сигарами).

Почтмейстеръ. Покорно благодарю… Сигары крпки… Я курю паииросы-самодльщину… Я къ вамъ по длу. На какомъ основаніи вы постоянно требуете почтовыхъ лошадей?

Павловъ. А на какомъ основаніи вы не даете?.. Я васъ предваряю, что если вы еще разъ не дадите лошадей, я прикажу нанимать на вашъ счетъ.

Почтмейстеръ. Ну, это мы еще увидимъ. Вдь я имю циркуляръ изъ своей конторы, гд сказано, что посредникъ, слдователь, становой и лкарь должны получать лошадей отъ земской управы. (Подаетъ бумагу). Извольте прочитать.

Павловъ. (Читаетъ бумагу).

Почтмейстеръ. (Въ сторону) Что? Вотъ и раскуси!.. Ишь сигарами потчуетъ, а заставилъ таки меня прогуляться по морозу!

Павловъ. (Отдаетъ бумагу). Но тутъ сказано, когда у земства будутъ средства. А теперь средствъ у насъ еще нтъ.

Почтмейстеръ. Мн губернская контора предписала не давать лошадей. Вотъ я и не даю и не дамъ.

Павловъ. Глупа же ваша контора!

Почтмейстеръ. Это еще не доказано. Такъ вотъ я и прошу васъ больше не присылать мн предписаній… Я вдь здсь всмъ равенъ.

Павловъ. Если вы здсь равны всмъ, то отчего же для нкоторыхъ длаете исключенія. Напримръ, вы отъ посредника не принимаете пакеты посл обда. Разсыльный говоритъ, что вы однажды, когда онъ пришелъ съ пакетами, сочиняли въ контор письмо мужику.

Почтмейстеръ. Въ своей квартир я воленъ длать, что мн вздумается. Никто мн не указъ въ этомъ. А что касается до мужика, то мужику время дорого, онъ рабочій человкъ… А я вотъ еще хочу что спросить васъ, и затмъ больше я пришелъ къ вамъ: правда ли, Петръ Павлычъ, что вы хотите нашу коронную почтовую службу уничтожить?

Павловъ. Какъ такъ?

Почтмейстеръ. Я слышалъ, что вы на вашемъ вечер…

Павловъ. Засданіи.

Почтмейстеръ. Ну все равно… Вы тамъ говорили о томъ, чтобы нашей почты не было, а чтобы почта была съ воли! Ну, что вы это затяли, скажите на милость?

Павловъ. А… понимаю. Вамъ переврали… На засданіи я говорилъ, что необходимо земству завести свою почту для того, понимаете, чтобы перевозить отсюда въ деревни письма. (Закуриваетъ сигару).

Почтмейстеръ. Это зачмъ? (про себя) Онъ будетъ и зимой развозить… А моя лодка только для лта. Экая бда!

Павловъ. Вдь ваша почта не обязана развозить письма по деревнямъ?

Почтмейстеръ (про себя). Отнимутъ у насъ и эти доходы. (Павлову). Кто нуждается, самъ прізжаетъ въ контору.

Павловъ. Не вс могутъ знать, что имъ есть письма. Возьмите, напримръ, такихъ крестьянъ, у которыхъ есть сыновья или родственники въ военной служб. Получается, напримръ, въ вашей контор письмо отъ солдата въ такую-то деревню. Вы вдь дожидаетесь того, на имя кого адресовано письмо… Адресатъ не является, вы письма уничтожаете.

Почтмейстеръ. Мы ихъ по истеченіи извстнаго срока посылаемъ обратно.

Павловъ. Ну вотъ видите! И случается, что иная жена годовъ десять не знаетъ ничего о своемъ муж, а между тмъ мужъ ей писалъ, можетъ быть, по нскольку разъ въ годъ. Вотъ почему земству непремнно нужно завести свою почту.

Почтмейстеръ. Нельзя ли ужъ и мн предоставить малую толику… Я строю колеса къ лодк, такъ я въ лодк…

Павловъ (хохочетъ). Но въ вашей лодк вы далеко не уплывете… Вамъ надо будетъ платить, а земство будетъ стараться даромъ.

Почтмейстеръ. Полноте! Кто нынче даромъ-то длаетъ?… Да, вотъ еще что: какъ почталистъ взглянетъ на эти зати?

Павловъ. Почталистъ остается въ сторон.

Почтмейстеръ. Ну, нтъ! Почта дло почталиста, и онъ своихъ доходовъ не упуститъ. Нтъ, ужъ лучше вы это оставьте… Дозволь вамъ развозить корреспонденцію по деревнямъ, вы и городскую почту вздумаете забрать.

Павловъ (смется). Это было бы хорошо.

Почтмейстеръ. Да вы что въ самомъ-то дл! Ужъ не хотите ли вы всхъ почтовыхъ и съ почталистомъ вмст за штатомъ оставить?.. Экъ куда хватили! Ха-ха! Ой… Попробуйте, потягайтесь… Охъ! ха-ха! Какъ вы много думаете о себ.

ЯВЛЕНІЕ VI.

Т же и Аннушка.

Аннушка. Зинаида Карловна пріхали.

Павловъ (растерявшись). Гм! Проси… Скажи прежде Андрею, чтобы подавалъ одваться.

(Аннушка прибираетъ на стол книги).

Почтмейстеръ. (Вставая). Мое почтенье.

Павловъ. Ну я васъ, батенька, не пущу. Мн нужно передать вамъ для отсылки одну вещицу (уходитъ).

Аннушка. Смотрите, не сконфузьтесь, г. почтмейстеръ! Она вдь по-французски.

Почтмейстеръ. Ну, а мы по-лопатошному. (Смется и приглаживаетъ волосы).

Аннушка. Вотъ и видно — необразованность. (Смется и уходитъ).

Почтмейстеръ. (Смотря вслдъ Аннушк). Приди-ка ты ко мн въ контору, такъ я теб покажу образованность: проморю!! Ишь-ты! Муженекъ только что ухалъ, жена на порогъ!.. Знаемъ мы эти фигли-мигли!

ЯВЛЕНІЕ VII.

Почтмейстеръ и Зинаида Карловна (При появленіи Зинаиды Карловны почтмейстеръ встаетъ и неловко раскланивается).

Зинаида Карловна. Ахъ! (Сухо протягивая руку). Здравствуйте! (про себя) и никто мн не сказалъ, что этотъ татаринъ здсь… (Садится, про себя:) однако, надо не уронить себя (почтмейстеру). Отчего васъ не видать нигд? Вотъ вы и на пикник не были.

Почтмейстеръ. Гд ужъ намъ: мы люди маленькіе.

З. Карловна. Нынче вс равны.

Почтмейстеръ. Ну, нтъ! Митрофанъ-то Тимофеичъ получаетъ въ годъ полторы тысячи, а я всего сто двадцать. Такъ мн за вами не слдъ гнаться.

З. Карловна. Подождите, и вамъ увеличатъ жалованье.

Почтмейстеръ. Ну, на это-то нечего расчитывать. Когда увеличатъ, тогда и мы будемъ на пикники здить.

З. Карловна. Ну вы бы Анну Николаевцу отпустили.

Почтмейстеръ. Э! Если въ гости ходить, такъ надо и къ себ приглашать. А у меня достатки-то маловаты. Нынче вонъ везд кофеи проявились, а я этого пойла терпть не могу.

З. Карловна (улыбаясь). А вы не пейте.

Почтмейстеръ. Для гостей надо… Его еще надо изъ губернскаго выписывать.

З. Карловна (въ сторону). Какъ онъ глупъ!

(Молчаніе).

Почтмейстеръ (въ сторону). Ишь какъ языкомъ-то чешетъ… А платье-то!.. Ишь какъ егозитъ.

З. Карловна. Отчего вы, Николай Петровичъ, не отпустите ко мн Анну Николаевну? Вотъ по вашей милости и чтеніе разстроилось.

Почтмейстеръ. Кто ее держитъ! Я ей говорю: иди, Аннушка, къ посредниц… А она совстится.

З. Карловна. Она даже нехорошо сдлала, что мн не отплатила визита до сихъ поръ. Вроятно, вамъ непріятно наше знакомство? Кабы было пріятно, вы дозволили бы вашей дочери читать.

Почтмейстеръ. Гд же намъ читать передъ публикой. Гд она обучалась-то? нигд. Она не знаетъ барскихъ привычекъ, не уметъ танцовать… Ее бы осмяли… Нтъ, ужъ увольте.

З. Карловна. Отчего же вы ее не хотите ввести въ общество?

Почтмейстеръ. А для чего? намъ и такъ хорошо… Вотъ когда выйдетъ замужъ за Никитина, тогда пусть, что хочетъ длаетъ.

З. Карловна. Что жъ вы ее не выдаете?

Почтмейстеръ. Это ужъ мое дло. Никитинъ-то половину жалованья посылаетъ братьямъ въ губернскій, да и со смотрителемъ у нихъ идутъ контры.

З. Карловна. А вы не знаете, кто посылалъ статью о смотрител въ редакцію?

Почтмейстеръ. Не знаю. Говорятъ, что лкарь. Отъ него, пожалуй, сбудется. Къ тому же онъ хочетъ поступить по земству. Только я думаю, онъ и тамъ будетъ только народъ морить.

З. Карловна. А онъ разв плохо знаетъ свое дло?

Почтмейстеръ. Должно быть, плохо, если мою жену въ гробъ вогналъ.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т же и Павловъ въ сюртук.

Зинаида Карловна (Павлову). Видите, какъ я сдерживаю свое слово! Я даже привезла проектъ женскаго училища.

Павловъ. О! Вы дятельная женщина. Побольше бы намъ такихъ женщинъ, какъ вы.

З. Карловна. Мн стоитъ только захотть. И я теперь требую, чтобы у насъ въ город непремнно была заведена на счетъ земства женская гимназія.

Павловъ. Ото всей души готовъ взяться за ваше дло.

ЯВЛЕНІЕ IX.

Т же и Аннушка.

Аннушка. Кофе готовъ.

Павловъ. Пойдемте!

Почтмейстеръ. Позвольте мн ретироваться… Я кофей не пью.

Павловъ. А я васъ не пущу: если не хотите кофею, такъ останьтесь закусить и выпить чего-нибудь.

Почтмейстеръ. Ну, отъ закуски-то я не отказывался и прежде. (про себя) Хоть ты и хочешь угощать, а почты теб не видать, какъ своихъ ушей.

Сцена вторая.

Небольшая комната. Въ углубленіи около стны кожаный рваный диванъ съ подушкою. Передъ диваномъ столъ, на которомъ лежатъ въ безпорядк книги и тетради, тарелка съ ржанымъ хлбомъ и стоятъ бутылка и рюмка. Два стула стоятъ около стола въ безпорядк. Направо дверь, налво одно окно. При поднятіи занавса Никитинъ сидитъ въ форменномъ сюртук на диван и куритъ папироску, крестьянинъ Василій Ермолаичъ стоитъ около стола.

ЯВЛЕНІЕ I.

Никитинъ и Василій Ермолаичъ.

Василій Ермолаичъ. Много вами благодаренъ.

Никитинъ. Ну… Вдь съ двухъ-то рюмокъ не будешь пьянъ. Легче будетъ.

В. Ермолаичъ. Какое ужъ тутъ легче: горе одно… Работа ужъ теперь… пропадай! легъ бы спать, забылся, такъ нтъ. Вотъ что! (Выпиваетъ и закусываетъ).

Никитинъ. Что жъ длать! Надо терпть. Больше-то ничего не остается. Что же посредникъ-то смотритъ?

В. Ермолаичъ. Посредникъ-то? Да мы посредника-то въ нашемъ сел всего только разъ и видли,— это когда были землей недовольны… Если что нужно, мы къ нему сюда ходимъ… А отъ нашего-то села до города сорокъ пять верстъ. И тутъ придешь,— или дома нтъ, или если застанешь, покричитъ-покричитъ, да и прогонитъ. Вотъ тоже просили: нельзя ли, молъ, переселиться. Такъ онъ — куды! Раскричался — страсть! Только смйте говоритъ — задеру! А если, говоритъ, будете жаловаться губернатору, въ острог сгніете.

Никитинъ. Ну это онъ вретъ. Подай губернатору — какъ я написалъ. Можетъ, и лучше будетъ.

В. Ермолаичъ. Ужъ, право, не знаю… Ну какой я человкъ? Нищій. Вотъ и въ город мало работы, спасибо Николай Петровичъ заставилъ печку поправить… Горе и съ ребятишками: никто ихъ не беретъ,— боятся, чтобы не обокрали. (Встаетъ). Ну, спасибо… Такъ ужъ ты отправь прошеньице-то.

Никитинъ. Будь спокоенъ… Постараюсь сдлать все, что можно. (Жметъ руку Василію Ермолаичу, который уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ II.

Никитинъ.

Никитинъ. Вотъ они благодтели-то наши! Во всхъ газетахъ только и рчей о томъ, что образованные люди благодтельствуютъ меньшей братіи различными мрами, что во всемъ государств народъ благоденствуетъ и благодаритъ тхъ, которые заботятся о немъ. А на дл, что оказывается? Есть у насъ мировой посредникъ. Сначала онъ горячо принялся за свое дло, но скоро остылъ и, какъ самъ помщикъ, перешелъ на сторону помщиковъ и теперь предоставилъ вдаться съ крестьянами своему писарю-письмоводителю, а самъ играетъ въ карты, устраиваетъ пикники, литературно-музыкальные вечера. Есть у насъ и уздная управа, но что она длаетъ, ничего неизвстно, потому что нельзя узнать, когда бываютъ собранія. Но вотъ еще и году нтъ какъ открыта у насъ управа, а Павловъ уже купилъ въ город большой домъ,— на какія деньги — неизвстно. И оба они — Павловъ и посредникъ считаютъ себя прогрессистами, въ разговорахъ ихъ такъ и слышится современность, сочувствіе всему хорошему, они устраиваютъ чтенія, спектакли въ пользу бдныхъ. Но что-то не слышно, чтобы бдные получали отъ этихъ затй хотя грошъ, вроятно, потому, что каждая затя требуетъ затраты на наряды, и оканчивается обдомъ или ужиномъ съ приличною попойкою… Господи! Такъ бы и убжалъ отсюда, такъ бы и не глядлъ ни на что! Но куда уйдешь?.. Вотъ тутъ еще любовь завязалась… Если бы я хладнокровно смотрлъ на все, что здсь совершается, я бы давно женился, но я не могу… Мн хочется хотя посредствомъ газетъ напомнить нашимъ дятелямъ, что они поступаютъ нечестно… А это, я знаю, мн большой пользы не принесетъ. Хотя у насъ и говорятъ, что статью о смотрител написалъ лкарь, но смотритель думаетъ не такъ, и я уже получилъ отъ директора запросъ: какое я имлъ право чернить своего начальника… Нтъ, жениться еще рано. Кто знаетъ, что будетъ впереди: меня могутъ перевести, могутъ уволить, а въ другое вдомство поступить трудно, если у насъ въ губерніи будетъ тотъ же директоръ… Вонъ и Николай Петровичъ косится. Вроятно, и онъ думаетъ, что я человкъ ничего не значащій. Вдь здсь учителя считаются за какихъ-то батраковъ, здсь учителей не уважаютъ, и за частные уроки даютъ самые богатые по восьми рублей въ мсяцъ. (Убираетъ бутылку подъ кровать).

ЯВЛЕНІЕ III.

Никитинъ и лкарь.

Лкарь. Здравствуйте! Что это у васъ кабакомъ пахнетъ!

Никитинъ. Былъ гость, такъ я угощалъ его. Что новенькаго?

Лкарь. А что? Жалю, что васъ не было вчера на пикник. Исправника отлично поутюжили. Вотъ бы вамъ матеріалъ.

Никитинъ. Я такими глупостями не занимаюсь.

Лкарь. Полноте, пожалуйста. Статью хотя и мн приписываютъ, но я знаю, что кром васъ сочинить некому. И я вамъ долженъ сказать, что вы поступаете неблагородно. Теперь изъ-за этой проклятой статьи меня никуда не стали звать… Ну, да наплевать. Вчера мн Павловъ далъ слово, что я непремнно буду опредленъ по земству. Вдь жалованья восемьсотъ рублей, аптека… Пирогъ, батенька, завтра пеку!

Никитинъ. Но вдь еще не утвердили?

Лкарь. Это все равно. У Павлова рука. Ужъ если онъ сказалъ — свято.

Никитинъ. Однако, вы вдь плохо умете съ крестьянами обращаться.

Лкарь. Стану я возиться съ ними! Эко вы куда хватили. На это есть лкарскій помощникъ, фельдшера.

Никитинъ. Нечестно.

Лкарь. Э, полноте, батенька! Съ честностью-то нынче наплачешься. Вдь аптека! Вотъ что главное.

Никитинъ. А если не станутъ покупать лкарствъ?

Лкарь. Эва! Обложимъ сборомъ вс дома… Знаете ли что: нтъ ли у васъ денегъ? Я уже въ счетъ будущихъ благъ забралъ порядочно… Надо на закуску, ну и пріодться. Сейчасъ былъ у казначея, Вра Степановна выбжала съ повязанной рукой… ‘Что спрашиваю, порзали?’ — Нтъ! говоритъ, полъ мыла,— уколола. ‘Для чего? спрашиваю’.— Какъ для чего? Нынче женщины должны сами работать… Вотъ дура-то! Вроятно, она мыла полъ въ шолковомъ плать… Такъ, какъ на счетъ денегъ-то?

Никитинъ. Не знаю… Я бы далъ, да я, знаете, половину жалованья отсылаю братьямъ.

Лкарь. Плохо. Попросите-ка у своего будущаго тестя… Я заплачу проценты. Вдь онъ, говорятъ, далъ Гуляевой двсти рублей. Вы на себя попросите.

Никитинъ. Нтъ. За это я не берусь.

Лкарь. Почему?

Никитинъ. Если я стану просить, онъ подумаетъ, что я изъ-за дочери выманиваю деньги. Отчего вы сами не попросите?

Лкарь. Самъ? Да онъ меня терпть не можетъ. А мн теперь непремнно надо достать рублей пятьдесятъ. Вдь вы знаете, что я ухаживаю за дочерью головы. Нельзя же мн являться туда въ одномъ сюртучишк. Вдь она не Анна Николаевна…

Никитинъ. Неужели вы хотите жениться на дур?

Лкарь. А что такое? Вдь ей не книжки сочинять! Она хотя и дура, толстая и рябая и гнуситъ немножко, зато у ея отца денегъ-то и куры не клюютъ… Я человкъ практическій, не фантазеръ, какъ вы. При деньгахъ, батенька, все можно сдлать, тогда можно и службу по-боку.

Никитинъ. А зачмъ же вы учились?

Лкарь. Для того я и учился въ университет, чтобы хорошую должность получить. Попала нехорошая должность — надо жениться на богатой невст… Что это за должность — лкарь! дрянь! Вотъ хоть и я буду служить по земству и жалованье будетъ хорошее, такъ, пожалуй, придется разъзжать, покою не будешь знать. А если я женюсь на дочери головы, я въ акцизные поступлю… Вотъ что!

Никитинъ. Знаете ли что, Левъ Борисычъ, отъ васъ, какъ отъ лкаря и притомъ кончившаго курсъ въ университет, какъ-то непріятно слышать подобныя вещи.

Лкарь. Что длать, батенька! Умыкали бурку крутыя горки! Поживите съ мое, такъ узнаете. И я прежде былъ изъ храбрыхъ, и я кричалъ, да усталъ кричать-то… увидалъ, что ничего не подлаешь и не къ чему — бросилъ… И вотъ теперь для того, чтобы мн было спокойно, я, гд нужно кричать, кричу, гд надо молчать,— молчу, съ прогрессистами я прогрессистъ, съ консерваторами — консерваторъ…

Никитинъ. Это ужъ по-жидовски выходитъ.

Лкарь. Зато я буду служить по земству. Значитъ, прогрессъ мн принесъ пользу.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же и голова съ почтмейстеромъ (оба навесел).

Голова. (Почтмейстеру). Хвалю!… Молодецъ… Здорово, ребяты!

Почтмейстеръ (Никитину). Говорю: не суйся со своей башкой. Ну гд, говорю, теб кисельничать съ нами… Да если, говорю, почтамтъ узнаетъ про твои зати, всему твоему земству такая нахлобучка будетъ, что и…

Голова (Никитину). Никаноръ Васильичъ! Какъ ты думаешь, хорошо будетъ, если я заведу трактиръ?

Никитинъ. Вещь полезная.

Голова. Какая бы она ни была, а я хочу стать Павлову поперекъ дороги. Онъ хочетъ съ посредникомъ завести клубъ, а я заведу трактиръ. Но вотъ горе! Кого посадить?

Почтмейстеръ. А Гуляева? Вдь онъ нынче пересталъ пить, только плохо видитъ?

Голова. Дльно ты выдумалъ. Жена-то его вдь мн троюродная сестра. Вотъ я ее и поставлю надсматривать. Ужъ коли нынче, подлецъ, али про… про… ну, чортъ съ нимъ… ужъ, коли барышни книжки читаютъ про любовь при публик, выкину и я штуку: пусть Гуляева сидитъ въ трактир… Это ршено и подписано.

Лкарь. Но несовременно сидть женщин въ трактир.

Голова. Вы не трещите!.. Вы коли по земству, туда и ступайте со своими замчаніями… Я вдь не свой братъ. Я знаю, во что вы мтите! Дудки! (Указывая на Никитина) Я вотъ за него съ удовольствіемъ отдамъ Врку, а за васъ нтъ… (Почтмейстеру) Ты, крыса, не думай, чтобы я сталъ перебивать. Ну, пойдемте къ Гуляеву, постучимъ.

Лкарь (про себя). Чортъ возьми! Это все почтмейстеръ.

Почтмейстеръ (лкарю). Что Левъ Борисычъ? прикусили язычекъ-то… Охъ вы, прогрессистъ (направляется къ двери).

(Голова хохочетъ).

Лкарь. Посмотримъ, посмотримъ…

Почтмейстеръ. То-то. А вотъ вы посмотрите, какъ я съ Аннушкой у Павлова читать буду! Ми-си, ми-си! Кудры, кулды! (Хохочетъ, за нимъ хохочутъ и остальные).

Занавсъ падаетъ.

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Сцена первая.

Большая комната въ трактир. Въ углубленіи двери, сквозь которыя виденъ буфетъ, по правую и по лвую сторону двери, по угламъ, столы, изъ коихъ на стол на право, ближе къ авансцен, лежатъ газеты, около стнъ стулья. При поднятіи занавса за столомъ налво въ углу сидятъ: столоначальникъ Егоровъ, приказчикъ и повренный Филатовъ. На стол стоитъ закуска, графинъ, бутылка, рюмки, стаканы. Сквозь двери въ углубленіи видны: Гуляевъ съ повязанной щекой, смотрящій въ эту комнату, и Надежда Максимовна, прошедшая въ буфетъ и потомъ остановившаяся въ дверяхъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Егоровъ, Филатовъ и приказчикъ.

Филатовъ (хлопая приказчика по плечу). Не тужи! Ты знаешь, что нашъ судъ единственный въ губерніи… Я же считаюсь за перваго юриста.

(Надежда Максимовна въ дверяхъ).

Егоровъ. Ну, ваше дло еще пустяки. Вся суть состоитъ во мн, потому-что я составляю ршеніе по всмъ гражданскимъ дламъ. И ни палата, ни сенатъ не могутъ подкопаться.

Приказчикъ. Только уже вы больно дла-то долго держите. Вонъ мое дло три съ половиной года держали, а взысканія-то всего только двсти восемьдесятъ рублей… Вы не поврите… я вдь больше этой суммы издержалъ на хлопоты… Кушайте.

Егоровъ. Еще ты недоволенъ!.. (пьетъ) Теперь дло твое ршено, а если пойдетъ въ палату, то ужъ не ты будешь тратиться… Вотъ и видно, что ты глупъ. Теб бы нужно сперва ко мн обратиться, я бы тебя научилъ, какъ дйствовать. И дло бы твое ршилось въ годъ. Самъ виноватъ. (Надежд Максимовн) Но такъ ли, хозяюшка?

Надежда Максимовна. Вы судейскіе всегда правы, вотъ дло моего мужа до сихъ поръ еще не разсмотрно.

Егоровъ. Надо его двинуть. Надо колеса подмазать.

Н. Максимовна. Ужъ было, кажется, подмазано… Живодеры! (уходитъ).

Егоровъ. Вотъ видите! Разв пріятно намъ это слышать? Вдь, ей Богу, стараемся всмъ угодить, и выходитъ: куда ни появись,— везд говорятъ, что ты живодеръ. А разв мы виноваты, что у насъ показаны сроки: когда дло разсматривать сроки на требованіе описи, рукоприкладство и тому подобное… А длъ у насъ много, за всми длами я долженъ слдить, потому что нашъ засдатель вс резолюціи пишетъ съ моихъ словъ, такъ составляются вс наши бумаги: я пишу на нихъ сперва справку, потомъ — приказали. Секретарь смыслитъ толкъ только въ уголовныхъ длахъ, да и то за конокрадство и праваго, и виноватаго въ Сибирь, а за убійство, будь оно и не доказанное, въ каторжную работу. А нашъ засдатель? Онъ смыслитъ только счетную часть. А какая за все это благодарность!

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же и Никитинъ.

Филатовъ. А! Никанору Васильевичу… Что, скоро ли свадьба?

Никитинъ. А вамъ хочется, чтобы я скоре женился?

Филатовъ. Пріятно видть женатаго человка! Знаете, родъ человческій умножается.

(Никитинъ садится за столъ съ газетами).

Приказчикъ. (Егорову) Давно бы вамъ надо судьей быть.

Егоровъ. Что длать! Бднаго человка везд гнутъ: ему нигд не даютъ ходу. Не такъ ли, Никаноръ Васильичъ?

Никитинъ (читая газету). Что такое?

Филатовъ. (Егорову) Ну, вы не можете жаловаться, потому что вашему дому и судья завидуетъ. По правд сказать, наша братья, повренные, вамъ даютъ готовыя ршенія. Вотъ напримръ я! Вы только списываете. Я даже вс статьи закона подвожу.

Егоровъ. Не хвалитесь, пожалуйста! Гд вы учились-то?

Филатовъ. А вы хоть и изъ философіи исключены, а написать какую-нибудь бумагу въ одинъ присетъ не можете (звонитъ въ колокольчикъ).

Егоровъ. Не хвастайтесь, пожалуйста! Будутъ новые суды,— ужъ васъ не допустятъ повренничать.

(Входитъ мальчикъ).

Приказчикъ. Постой! Вы господа, дальше губернскаго города не бывали, а я былъ въ самомъ Петербург… Дай-ко намъ портвейну. Есть у тебя портвейнъ?

Мальчикъ. Не знаю.

Надежда Максимовна (въ дверяхъ). Есть бутылка. Три рубля стоитъ.

Филатовъ. Ну, ее! Неси водки.

(Мальчикъ уходитъ, Надежда Максимовна скрывается).

Никитинъ (кладетъ газету, про себя). Что-то скажетъ теперь Павловъ? Статья вышла такая, какъ я и не ожидалъ. Вотъ-то вспылятъ… Да! Теперь не объ женитьб нужно думать, а объ своемъ спасеніи, потому что за первую статью о земств мн велли выйти въ отставку… Теперь и почтмейстеръ ругаетъ меня, Аннушка больше молчитъ… Теперь ужъ я и тамъ сталъ какимъ-то негодяемъ… Однажды почтмейстеръ сказалъ, что лучше бы было, если бы я не ходилъ къ нимъ, такъ какъ ему нтъ разсчета выдавать дочь за человка, не находящагося на служб, а Анна Николаевна сказала, чмъ же мы жить будемъ, я, говоритъ, не желаю, чтобы мой мужъ жилъ на содержаніи у жены!.. Да! это справедливо! Но чмъ же я виноватъ, если меня за правду гонятъ въ отставку… Отчего ни въ комъ я не вижу ни поддержки, ни утшенія?.. (Вздыхаетъ) Теперь остается одно — хать въ губернскій и хлопотать о служб по другому вдомству. Но какую мн избрать службу, если я, учитель грамматики, плохо смыслю счетную часть и почти неспособенъ къ слдственной части?

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же, фабричные, Гуляевъ и Надежда Максимовна.

Гуляевъ. Куда? Куда пошли!

Надежда Максимовна. Идите на черную половину. Здсь вамъ не мсто. (Гуляеву) Прогони ты ихъ.

Гуляевъ. Мн что… Пошли.

Никитинъ (фабричнымъ). Самое лучшее, господа, если вы уйдете отсюда, потому что, чего добраго, вы попадете подъ судъ. Вы имете дло (указывая на Филатова и Егорова) вонъ съ какими господами.

1-й фабричный. Это правда! (2-му фабричному) Пойдемъ не-то на черную половину.

(Уходятъ).

Филатовъ. Кого? Что вы сказали?

Никитинъ. Что вы кричите? Разв я испугался васъ…

Филатовъ. А! Я понимаю… Вы хотите настрочить въ газету. Такъ помните же, что если только мое имя будетъ упомянуто въ ‘Искр’ или въ другой газет, я вамъ руки обломаю.

Никитинъ. Благодарю, что предупредили (отходитъ).

Н. Максимовна (Никитину тихо). Охота вамъ, Никаноръ Васильичъ связываться! Вдь это отъявленные мошенники… А я васъ хочу предупредить, что лкарь на васъ ужасно зубы грызетъ. Какъ бы онъ не отравилъ васъ (уходитъ).

Никитинъ (про себя). Вотъ она участь-то корреспондента! (садится).

Приказчикъ. Такъ это правда, что будетъ новый судъ.

Егоровъ. Господинъ Никитинъ!.. Васъ спрашиваютъ.

Никитинъ. Отстаньте, господа! Я въ вашу компанію не мшаюсь.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Т же, голова, частный приставъ, почтмейстеръ и лкарь.

Частный приставъ. Стой… Надежда Максимовна плачетъ… Какую ей муженекъ затрещину сдлалъ!

(Егоровъ, Филатовъ и приказчикъ встаютъ).

Голова. У насъ трактиръ открытъ для всхъ.

(Садится за столъ къ Никитину).

Лкарь. Я составлю актъ.

Почтмейстеръ. И слдуетъ.

Голова. А если она мужа подомъ стъ! Это какъ?

Приказчикъ. За женщину слдуетъ заступиться.

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же, Надежда Максимовна и мальчикъ. (Мальчикъ вноситъ подносъ съ графиномъ и закуской).

Надежда Максимовна. Что я стану длать! И такъ каждый день (плачетъ).

Голова. Ну мы его проучимъ.

Филатовъ. Въ чемъ дло? Я берусь хлопотать.

Голова. Не твое дло.

Филатовъ. Я думаю.

Голова. Молчать, скотина!

Филатовъ. Какъ?! Прошу васъ заслушать.

Голова. Пошелъ вонъ, піявка!

Филатовъ. Такъ хорошо же!.. Я же вамъ удружу.

Частный приставъ (Филатову). Извольте убираться, пока я васъ въ полицію не забралъ.

Егоровъ. Мы вамъ удружимъ (идетъ къ двери, за нимъ идутъ приказчикъ и Филатовъ).

Филатовъ (Егорову). Мы этому Гуляеву настрочимъ просьбу… (уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Голова, почтмейстеръ, Никитинъ, лкарь, частный приставъ и Надежда Максимовна.

Надежда Максимовна. И все это вышло изъ-за фабричныхъ. Они идутъ сюда, а я ихъ посылаю на черную половину… И онъ хоть бы слово! Спасибо, Никаноръ Васильичъ урезонили.

Голова. Ну, ничего… А вы съ фабричными-то осторожне… Пускай иногда и здсь гарцуютъ.

Лкарь. Однако, вы, голова, либералъ.

Голова. Это дло мое. Я ихъ хочу отучить отъ кабаковъ, потому что они такъ пропиваютъ вс деньги, забираютъ у меня въ доли, и не работаютъ… А вотъ какъ въ трактир выпьетъ, и ожжется. Здсь вдь одна рюмка пятачекъ стоитъ… Да и опять, если они привыкнуть къ хорошему обращенію,— постоянно будутъ сюда ходить. А это много значитъ! Теперь въ кабакахъ они истрачиваютъ десять копеекъ, а у меня истратятъ сорокъ. Вотъ что!..

Частный приставъ. Я думаю, что все-таки еще несвоевременно вводить мужиковъ въ трактиры. Я имю приказаніе отъ исправника… наблюдать за порядкомъ.

Никитинъ (смотритъ на частнаго пристава). Это къ чему?

Ч. приставъ (таинственно). Есть личности, которыя…

Лкарь. Которыя въ газетахъ начальство описываютъ.

Голова. Ужъ не вы ли въ начальство-то попали?

(Никитинъ, а за нимъ Надежда Максимовна уходятъ).

Лкарь. Я совсмъ отдльная часть.

Голова. Хоть бы вы-то не хвастались. Вотъ тоже васъ не приняли по земству. Пейте Христа-ради (наливаетъ водки).

Лкарь. Я не нищій… Лучше потчуйте того, кого вы боитесь.

Голова. Кого я боюсь?

Лкарь. Погодите! Ужалитъ васъ одна змя! И змя эта — Никитинъ.

(Почтмейстеръ, голова и частный приставъ оглядываются).

Голова. Ушелъ.

Ч. приставъ. За нимъ надо приглядывать!

Почтмейстеръ. Какъ вамъ не стыдно, господа! Ну, что вамъ можетъ сдлать такой червякъ, какъ Никитинъ? Вдь ужъ его въ отставку выгнали.

Голова. А онъ разв не женится на твоей дочери?

Почтмейстеръ. Я дочери не дозволю за него выйти, потому-что онъ человкъ безпокойный. Онъ еще и меня, чего добраго, опишетъ.

Лкарь. И опишетъ! (уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ VII.

Голова, почтмейстеръ и частный приставъ.

Голова. Скотина!

Почтмейстеръ. Онъ мн такъ надолъ!.. Не пройдетъ дня, чтобы онъ не пришелъ ко мн. У жъ я его и смхомъ, и колкостями допекалъ,— ничто не беретъ! Разсердится, а на другой день опять идетъ… Я все удивляюсь, какъ Филатовъ-то наскочилъ. Ужъ не воображаетъ ли онъ остаться при новомъ суд повреннымъ?

Голова. А что?

Почтмейстеръ. Въ правилахъ сказано, что повренные будутъ университетскіе.

Голова. Ну, братъ, избави насъ Богъ отъ такихъ умниковъ. Тогда къ нимъ и не подступайся. Этотъ завтра же придетъ ко мн. Хоть я его и обругалъ и прогналъ, а онъ придетъ, потому что онъ взялся за одно мое дло. И я знаю, что онъ выиграетъ въ мою пользу… Онъ, нужды нтъ, что мошенникъ, а длецъ. Какія-какія я ни длалъ каверзы, а онъ только возьмется — все сойдетъ… А поди-ка ты къ университетскимъ! Смотритъ какъ ни всть какая особа: на носу очки, сапоги со скрипомъ, руки фертомъ. Нтъ ужъ пусть лучше Филатовъ останется! Хотя и противно съ нимъ водить компанію, а все-таки человкъ онъ нужный.

Почтмейстеръ. Ну, врядъ ли его оставятъ. Этотъ судъ для того и будетъ, чтобы никто не бралъ взятокъ, чтобы все было по справедливости.

Голова. Ну, это не ты бы говорилъ, да не я бы слушалъ. Чмъ же они, судейскіе-то, жить тогда станутъ?

Частный приставъ. Кром этого, если взять въ соображеніе, что составъ новаго суда съ повренными будетъ набранъ изъ университетскихъ, то надо подумать сперва: много ли у насъ такихъ найдется-то?

Почтмейстеръ. Ничего, наберутъ.

Голова. Я теб скажу, что эти твои университетскіе ни къ чему не будутъ годиться! Они господа, а будутъ судить о купцахъ и мщанахъ… Вотъ почему я не долюбливаю этотъ новый судъ. Ишь выдумали магистратъ уничтожить! Они пусть уздный судъ уничтожаютъ, а дла о купцахъ да мщанахъ не тронь: вдь мы кормильцы.

Почтмейстеръ. Ничего, подржутъ таки всхъ. Вотъ, только насъ, почтовыхъ, оставляютъ въ поко. И я всегда всмъ скажу, что мы родились въ сорочк. Уже, кажется, всхъ перешерстили, кому-кому не досталось, а мы все т же, мы даже количествомъ возвысились, потому что къ намъ телеграфы присоединили. И я такъ думаю, что мы великіе люди!

Ч. приставъ. Не мшало бы и вамъ дать какое-нибудь разнообразіе! Не все же вамъ надо всми издваться.

Голова. Кажется, и у полиціи поубавится власти?

Почтмейстеръ. Новые пристава заведутся (смется).

Голова. И откуда это ты все узналъ?

Почтмейстеръ. Теперь я съ нетерпніемъ жду каждаго номера Биржевыхъ. Тамъ вс эти правила прекрасно расписаны.

Голова. Значитъ, теперь все внизъ головой!

Ч. приставъ. Вдь это просто… Ну, чмъ мы заслужили такое пренебреженіе?… Теперь новые пристава будутъ наше дло длать: описывать и продавать имнія, взыскивать долги… Вотъ именно, некуда казн двать деньги, и я напередъ знаю, что этотъ новый судъ никуда не будетъ годиться. Путаница выйдетъ страшная, оттого что никто тогда не будетъ посылать… Да я своей власти ни за что не уступлю… Я сдлаю такъ, что безъ меня новый приставъ ни шагу не ступитъ, и ему ни одного гроша не перепадетъ въ карманъ.

Голова (вставая). Однако полно переливать-то изъ пустого въ порожнее. Сегодня вдь въ клуб пляшутъ. Надо нашихъ тузовъ послушать: какъ они толкуютъ объ этомъ гласномъ суд.

Почтмейстеръ. Ну какіе же это тузы!

Голова. Ты, братъ, что-то нынче никого не уважаешь?.. Ужъ не думаешь ли и ты въ новые суды поступить?

Ч. приставъ. Перемелется — мука будетъ. Вы посмотрите на начальство! Какъ прідетъ изъ Петербурга, такъ куды теб,— всхъ стариковъ вонъ, все молодыхъ наопредляетъ, а потомъ за стариковъ же опять и принимается.

Голова. Врно. А я себя не скажу. Какъ прідутъ эти новые судейскіе изъ Петербурга, я устрою обдъ, соберемъ деньги и сдлаемъ подарокъ (уходитъ).

Сцена вторая.

Комната почтмейстера. На стн часовъ нтъ, а виситъ картина, изображающая женщину, на стол налво стоитъ подсвчникъ со свчей. При поднятіи занавса Анна Николаевна сидитъ за столомъ направо. Она починиваетъ платье.

ЯВЛЕНІЕ I.

Анна Николаевна.

Анна Николаевна. Ахъ, какъ мн не хочется итти въ клубъ!.. Я ужъ четыре раза была тамъ, а ничего нтъ хорошаго… Кабы я танцовать умла?.. А дома скучно, папаша или въ трактиръ уходитъ, или къ кому-нибудь, а я одна… Никитинъ… Не знаю отчего, а Никитинъ мн все меньше и меньше нравится. Онъ все споритъ съ папашей, высказываетъ, что папаша отсталый человкъ, со мной онъ ведетъ себя, какъ ученый, и рдко-рдко соглашаемся мы съ нимъ въ чемъ-нибудь… Сперва онъ ничего, былъ такой любезный, а потомъ сдлался капризенъ, придирчивъ, сталъ сердиться, что я не читаю ученыхъ статей въ книжкахъ. А для чего мн эти учености?.. Вдь мн не быть учительшей, служить меня не заставятъ… ‘Ты, говоритъ, должна учиться!’ А къ чему?.. Я знаю, что я выйду замужъ, буду возиться съ ребятами. ‘Ты, говоритъ, не умешь съ образованными людьми держать себя!’ И къ чему онъ говоритъ это, когда самъ нигд не принятъ, самъ не уметъ съ людьми жить, какъ слдуетъ. Ну, зачмъ ему было писать въ газету о смотрител. Онъ того и не сообразилъ, что, говоря о смотрител, онъ трогаетъ директора… А директоръ еще общалъ ему награду… Я ему потомъ говорила, чтобы онъ не трогалъ никого, нтъ, онъ о крестьянахъ написалъ, обругалъ Павлова и посредника… Ужъ это одно значитъ, что ему не понравилось то, что я познакомилась съ посредницей, это доказываетъ, что онъ не любитъ меня, не любилъ, а чего-то добивался… А теперь вотъ въ отставку выгнали… Жаль мн его, я еще и теперь люблю его, но уже не такъ, какъ прежде… Онъ теперь безъ мста… Если бы онъ получилъ мсто, я бы пошла за него замужъ… Ну, а если онъ удетъ безъ мста?.. И лучше… Вонъ новый слдователь постоянно въ клуб около меня увивается.

ЯВЛЕНІЕ II.

Анна Николаевна и Софья Филииповна.

Софья Филипповна. Здравствуйте. Что вы новое платье шьете?

Анна Николаевна. Нтъ, старое поправляю.

С. Филипповна. Плохой же у васъ женишекъ-то! Намъ, въ старые годы, женишки самую модную матерію покупали.

А. Николаевна. Что же длать: онъ человкъ бдный.

С. Филипповна. Я удивляюсь вамъ, Анна Николаевна. Сколько у насъ жениховъ, и выбрали такого… Извините меня.

А. Николаевна. Что же! Онъ человкъ хорошій.

С. Филипповна. Хорошъ онъ теперь, неизвстно, что будетъ дальше… Ужъ если онъ теперь ссорится съ начальствомъ, печатаетъ объ немъ въ газетахъ, что же потомъ-то будетъ! Вы меня извините! Вы еще молоды, неопытны, вамъ вдь, голубушка моя, и посовтовать-то нскому.,

А. Николаевна. Вы пойдете въ клубъ?

С. Филипповна. Поду… Ахъ, какъ я рада, что у насъ клубъ… Вообразите, мой мужъ вовсе отбился отъ рукъ! Чуть есть время, и бжитъ въ трактиръ, а тамъ командуетъ Гуляева… Вдь и Николай-то Петровичъ…

А. Николаевна. Полноте, Софья Филипповна! Папаша ходитъ туда на китайскомъ бильярд играть, да вдь Гуляева-то кума.

С. Филипповна. Ну да… Вы какъ дочь… Вы не знаете, что они тамъ выдлываютъ, а я человкъ опытный. Меня не проведешь… Ему, старику, надо бы учить другихъ, а онъ… Вотъ Капитонъ Степанычъ теперь сказалъ мн: пойду къ почтмейстеру, а его у васъ и нту!

А. Николаевна. Онъ уже съ недлю, какъ не бывалъ у насъ.

С. Филипповна. Скажите, какой негодяй! О! какъ бы было хорошо, если бы у насъ былъ клубъ каждый день! Ужъ пусть онъ проигрываетъ, только бы не…

ЯВЛЕНІЕ III.

Т же и стряпчій.

Стряпчій. Ба!

Софья Филипповна. Гд вы были?

Стряпчій. А зачмъ вы у судьи были? Что вы говорили судь?

С. Филипповна. Я… я его и не видала… А вы зачмъ были въ трактир? Извольте отправляться домой, сегодня клубъ.

Стряпчій. А вотъ я и не пойду именно потому, что тамъ будетъ судья (идетъ въ двери).

С. Филипповна. Капитонъ! Капитоша… постой (уходитъ).

Анна Николаевна. Какъ они смшны? Она упрекаетъ его Гуляевой, а сама… за судьей ухаживаетъ… И все это клубъ надлалъ: вдь она танцорка, а судья служилъ въ казенной палат, а въ казенной палат вс бухгалтеры танцоры. Но папаша! Врутъ они. Имъ хочется уязвить меня Никитинымъ, да и кстати приплетаютъ тутъ и папашу.

ЯВЛЕНІЕ IV.

Анна Николаевна и Никитинъ.

Никитинъ. Что прочитала книжку?

Анна Николаевна. Гд же мн прочитать: она только-что вчера принесла.

Никитинъ. Анна Николаевна, вы, кажется, не въ дух?

А. Николаевна. Отчего же мн и веселой-то быть?

Никитинъ. Ну это бываетъ: если кто куда сбирается, тотъ постоянно бываетъ сердитъ… Что это ты все въ клубъ сбираешься?

А. Николаевна. По вашему, я должна дома киснуть?

Никитинъ. Я этого не говорю, но вы сами же говорили, что вы тамъ скучаете, Анна Николаевна. Я отъ васъ не ожидалъ…

А. Николаевна. Вотъ мило! Ужъ если папаша разршаетъ мн ходить въ клубъ, то, я думаю, другимъ нтъ дла.

Никитинъ. Стало быть, ваши чувства ко мн измнились?

А. Николаевна. Да, съ тхъ поръ, какъ вы мн дали слово не писать кляузъ, и не исполнили.

Никитинъ (встаетъ). Очень жаль, что мы не сошлись… А вдь вы сначала вс слова мои принимали горячо. Анна Николаевна! Неужели вы смотрите на меня иначе теперь, когда я въ отставк?! Неужели только и есть служба, что учитель?!

А. Николаевна. Поступайте на службу.

Никитинъ. А вы меня любите сколько-нибудь?

А. Николаевна. Не знаю, стоите ли вы того. Вы вдь вовсе не хотите служить?

Никитинъ. Я вамъ этого не говорилъ. Я пришелъ къ вамъ затмъ, чтобы проститься.

А. Николаевна. Вы… вы дете?

Никитинъ. Да, я ду въ губернскій городъ. У меня тамъ есть пріятели. Сначала буду заниматься перепиской… Знаете что: я хотлъ поступить въ университетъ, но мн содержать себя нечмъ, потому что на моемъ попеченіи братья… Можетъ быть, мн еще удастся поступить по гласному суду. Что вы на это скажете?

А. Николаевна. Позжайте и пишите.

Никитинъ. Я поду и буду думать объ васъ. Вы не сердитесь?

А. Николаевна. Теперь нтъ.

Никитинъ (обнимая Анну Николаевну). Прощай, моя милая… Пиши все, что съ тобой случится.

А. Николаевна. Ладно (утирая слезы). А мн будетъ скучно…

Никитинъ. Ну, мн пора… Я ду сегодня, а книжку ты оставь у себя (цлуетъ ее и уходитъ).

А. Николаевна (смотря въ окно). Экая я дура! И я еще сердилась на него… Нтъ, онъ меня любитъ. Онъ не пропадетъ въ губернскомъ город… А если онъ другую полюбитъ?.. (Задумывается).

ЯВЛЕНІЕ V.

Анна Николаевна и почтмейстеръ.

Почтмейстеръ (выпивши). Этотъ прохвостъ опять приходилъ! Я теб что сказалъ?

Анна Николаевна. У меня недостаетъ духу гнать того, съ кмъ вы сами дружны.

Почтмейстеръ. Я? я друженъ… Да я ему вс бока обломаю… Онъ хочетъ и меня описать! А?

А. Николаевна. Онъ этого не сдлаетъ.

Почтмейстеръ. Молчать!.. Вотъ теб сказъ: ты выйдешь замужъ за казначейскаго бухгалтера Чучелу.

А. Николаевна. Никогда!

Почтмейстеръ. Выгоню!

А. Николаевна (кидаясь почтмейстеру на шею). Папаша, милый мой! Вдь Никитинъ-то сейчасъ детъ въ губернскій городъ.

Почтмейстеръ. Зачмъ?

А. Николаевна. Ему тамъ общали мсто.

Почтмейстеръ. Отчего же онъ мн не сказалъ объ этомъ?.. Нтъ, матушка, я больше твоего вижу: онъ ухалъ для того, чтобы не жениться на теб… И я, дуракъ!.. И не подумалъ же я объ томъ, что онъ можетъ обмануть… Ахъ дочка, дочка! Какъ мы съ тобой просты… Ну, матушка, обрадовала!

А. Николаевна. Я же увряю васъ, что онъ какъ только получитъ мсто, такъ и женится.

Почтмейстеръ. А я теб говорю — онъ вретъ!.. Знаю я этихъ прогрессистовъ… Поэтому теперь въ моемъ дом не будетъ ни одна нога прогрессиста. И я закажу Моргунову, что если только прогрессистъ съ жиденькими ножками войдетъ на крыльцо,— полномъ, такъ и проводить за ворота полномъ. А ты выйдешь замужъ за бухгалтера, если только любишь старика-отца. И домъ теб благословлю (уходитъ въ комнату).

А. Николаевна. Боже мой!.. Этотъ Чучело пьяница и картежникъ!..

Сцена третья.

Большая комната въ клуб съ драпировками на дверяхъ — по правую и по лвую сторону и въ средин углубленія. По угламъ столы съ подсвчниками и съ зажженными свчами: недалеко отъ двери налво диванъ, передъ диваномъ столъ съ газетами и съ двумя свчами, сквозь среднія двери видна ярко освщенная зала, въ которой гуляютъ дамы и кавалеры.

ЯВЛЕНІЕ I.

Смотритель (сидитъ на диван и держитъ газету).

Смотритель (снимая очки). Чортъ возьми этотъ прогрессъ: совсмъ ослпъ въ этихъ очкахъ! (Наставляя ухо къ двери). Это про меня… ‘Ивановъ негодяй!’ каково!.. Фу! Не могу разобрать… ‘Онъ напрасно выжилъ Никитина’. Напрасно. Да эта рябая форма мн покою не давалъ! Пусть-ко онъ теперь пошатается (слушаетъ). А! хорошо. Это разсуждаетъ судья… Скотина (вскакиваетъ). Боже мой. Посредникъ хочетъ описать… Опять меня описать!.. Такъ я же вамъ покажу! Я уговорю исправника, чтобы онъ всми силами не допускалъ учрежденія женскаго училища! Богъ знаетъ, чему эта госпожа научитъ двуше… (слушаетъ).

ЯВЛЕНІЕ II.

Смотритель, Павловъ съ Зинаидой Карловной входитъ изъ двери направо.

Павловъ (тихо). Посмотри душенька — смотритель-то?

Зинаида Карловна (подходя къ смотрителю). Подслушиваете?

Смотритель (растерявшись). Я… кольцо чистилъ-съ!

Павловъ. Ха-ха! Иногда не мшаетъ подслушать, если сами неизобртательны (Павловъ уходитъ налво, Зинаида Карловна уходитъ въ залъ).

Смотритель. Погибъ! Теперь они острамятъ меня… Ну, да у меня есть защита въ директор.

ЯВЛЕНІЕ III.

Смотритель и два гостя (входятъ изъ двери налво).

1-й гость (смотрителю). О чемъ подслушали?

2-й гость. Хорошее дло — это васъ рекомендуетъ. Пойдемте, выпьемъ.

Смотритель. Господа! Павловъ со злобы выдумалъ. Я, ей-Богу, газету читалъ.

1-й гость. Можетъ быть. Пойдемте. Благо вы врага своего избавились. А мы его хотимъ сегодня исключить. (Уходитъ направо).

ЯВЛЕНІЕ IV.

Софья Филипповна съ Татьяной едоровной (входятъ изъ залы).

Татьяна едоровна. Я никакъ не хотла хать, но знаете, Лиза… Нынче завелся какой-то прогрессъ, такъ что двушк необходимо вызжать въ клубъ.

Софья Филипповна. Да. Оно знаете и проще, и дешевле, чмъ дома устраивать вечера.

Т. едоровна. Представьте: почтмейстерская дочь здсь… Вдь почтмейстеръ ничто, а туда же лзетъ.

С. Филипповна. Но ее посредница везд суетъ.

Т. едоровна (съ презрніемъ). Нигилистка! (уходятъ направо).

ЯВЛЕНІЕ V.

Анна Николаевна съ Зинаидой Карловной (входятъ изъ двери направо).

Зинаида Карловна. Какъ мало танцующихъ, Анна Николаевна… Вы не знаете, съ кмъ танцуетъ Никаноръ Васильичъ?

Анна Николаевна. Не знаю.

З. Карловна. Вы его предупредите: противъ него затвается нашими кавалерами что-то нехорошее… На него ужасно разсержены Павловъ, и дворяне, и мой мужъ. Я по поводу статьи даже имла сцену съ Павловымъ и даже разссорилась, а что касается до моего мужа, то я его держу въ рукахъ. Вы знаете, я такая женщина, что, если захочу чего-нибудь, то непремнно они сдлаютъ по-моему. Но я бы вамъ совтовала предупредить Никанора Васильича, чтобы онъ ушелъ изъ клуба раньше другихъ (уходятъ въ залъ).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Павловъ и посредникъ (входятъ изъ двери налво).

Павловъ. Никитина слдуетъ выгнать!

Посредникъ. Опять опишетъ.

Павловъ. Ну завести куда-нибудь и, знаете, этакъ (показывая рукой) хорошенько… (уходятъ въ залъ).

ЯВЛЕНІЕ VII.

Елизавета Анфиногеновна и уздный лкарь (входятъ изъ залы).

Елизавета Анфиногеновна. Вы прогрессистъ?

Лкарь. Трижды прогрессистъ и люблю васъ всей душой.

Е. Анфиногеновна. А гд душа?

Лкарь. Душа есть… отправленіе мозговой дятельности.

Е. Анфиногеновна. Неправда! Я учене васъ: душа есть легкія и сидитъ… сидитъ въ уголк легкихъ (уходятъ въ залъ).

(Играетъ музыка. Въ зал танцуютъ).

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Исправникъ, стряпчій и двое гостей (входятъ изъ залы).

Исправникъ. Нтъ, господа, что вы ни говорите, а это непримнимо. Вы возьмите то въ соображеніе: вошли ли эти правила новаго судопроизводства въ наши законы? Нужно сперва передлать вс законы, заставить выучить ихъ нашему брату, и потомъ уже земство, гласный судъ. Возьмите земство? Кто знаетъ земскіе уставы? И Павловъ мошенничаетъ, потому-что онъ одинъ изучилъ ихъ досконально.

Стряпчій. Справедливо (гостямъ). Постучимъ?

(Исправникъ уходитъ въ залъ. Гости и стряпчій садятся за столъ).

ЯВЛЕНІЕ IX.

Играющіе. Голова, судья, почтмейстеръ и частный приставъ (входятъ изъ залы).

Стряпчій. Гольца!

Судья. Они того и не сообразили, съ какимъ народомъ приходится имть дла. Поврьте, гласный судъ только фраза. Правила выпущены прогрессистами для взбаламученія молодежи… Я имю письма отъ правителя губернаторской канцеляріи, что гласнаго суда не будетъ, что этими правилами насъ только испугать хотли.

Почтмейстеръ. Извините-съ! Мн сынъ пишетъ, что окружной судъ будетъ въ нашемъ город.

Судья. Вретъ! Вашего сына нужно проморить въ кутузк наравн съ прочими сумасшедшими.

Частный приставъ. Исправникъ тоже говоритъ, что окружной судъ здсь будетъ.

Голова. А мн земская управа предписала найти домъ для этого суда. И какой домъ! Въ три-ста-а ком-на-тъ!

Почтмейстеръ (судь). Что? Подтачиваютъ! Сыграемъ-ка лучше! Теперь-то съ васъ и выиграть.

(Садятся за другой столъ и играютъ).

ЯВЛЕНІЕ X.

Играющіе. Зинаида Карловна и дама (входятъ изъ залы).

Зинаида Карловна. Отъ васъ я не ожидала!.. Женская гимназія нужна, нужна. Прогрессъ… движеніе впередъ (закрывается).

Дама. Это несовременно… Я, пожалуй, согласна съ тмъ, чтобы гимназія существовала для глаза отъ умиленія дворянокъ, но чтобы вмст съ дворянками обучались и… Воля ваша!

(Уходитъ налво).

ЯВЛЕНІЕ XI.

Играющіе. Исправникъ съ Софьей Филипповной (входятъ изъ залы).

Исправникъ (играющимъ за столомъ, гд почтмейстеръ). Везетъ ли, Николай Васильичъ?

Судья. Проигрываюсь.

Почтмейстеръ. У судьи въ голов гласный судъ (ходитъ). Видали?! А! Это значитъ… стараго судью по боку!

Софья Филипповна (судь). Что вы не танцуете?

Судья. Кончено! (Бросая карты, встаетъ). Я согласенъ.

(Исправникъ уходитъ налво, судья беретъ за руку Софью Филипповну).

С. Филипповна (подойдя къ столу, за которымъ играетъ стряпчій. Стряпчему). Каково?

Стряпчій. Не ваше дло!

С. Филипповна. Прошу не рисковать. Есть ли у васъ деньги?.. Ха-ха (Судь). Я его всегда такъ.

(Уходятъ въ залъ).

Голова. Игра разстроилась. Пойдемте-ка, освжимся.

(Голова, почтмейстеръ и частный приставъ уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ XII.

Два гостя, стряпчій и лкарь (входятъ изъ залы).

Лкарь (держа бумагу и карандашъ). Господа! Такъ какъ г. Никитинъ напечатаніемъ въ газет кляузы оскорбилъ всхъ дворянъ и представителей сего города, находящихся здсь на лицо, то по приказанію хозяина клуба и начальника города предлагается вамъ подписать сію бумагу, сущность которой заключается въ томъ, чтобы г. Никитина никому не вводить въ клубъ подъ видомъ гостя.

Стряпчій. Не рзко ли это? Нельзя ли сгладить?

Лкарь. Фу, чортъ возьми! Васъ просятъ подписать, а не процензировать: помните, что здсь нтъ стряпчаго…

(Гости подписываются).

Стряпчій. Нтъ, ужъ вы пошлите ко мн на домъ!

Лкарь (не слушая). Также предлагается къ исключенію изъ членовъ клуба г. почтмейстеръ за то, что онъ помогалъ отправлять кляузы въ газету.

Стряпчій (встаетъ). Это еще что за мода!

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т же, голова, почтмейстеръ и частный приставъ.

Лкарь (не слушая). Или обязать подпиской, чтобы онъ, г. почтмейстеръ, впредь вс письма, адресуемыя въ редакціи газетъ, распечатывалъ.

Голова. Какъ?! Чтобы я позволилъ почтмейстеру свое письмо распечатать! Да вы белены обълись!

Почтмейстеръ. Что? что такое?

Стряпчій. Лкарь желаетъ вмст съ прочими прогрессистами исключить васъ изъ клуба.

Почтмейстеръ. Извольте!.. Я только дочь позову (идетъ къ двери въ залъ). (Лкарь уходитъ).

Голова (тащитъ почтмейстера за руку). Постой, не горячись!.. Ты знаешь, ихъ тьма… Пожалй дочь.

Почтмейстеръ. Нтъ, я уйду.

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Т же и исправникъ изъ зала.

Исправникъ. Потише, господа!

Голова. Гд у васъ справедливость: за что вы почтмейстера выгоняете?

Исправникъ. И не думалъ? Что такое?!

Голова. Вонъ лкарь съ бумагою… Убжалъ… (почтмейстеру). Пойдемъ, братъ, выпьемъ.

Исправникъ (почтмейстеру). Николай Петровичъ… Вы сами себ навязали эту непріятность черезъ Никитина. Никитина въ клуб больше не будетъ, а такъ какъ лкаря я не уполномочивалъ устраивать противъ васъ что-нибудь, то я, по окончаніи танцевъ, заставлю его публично извиниться передъ вами.

Голова. Въ первый разъ вы умную рчь сказали.

(Голова и почтмейстеръ уходятъ налво. Исправникъ и частный садятся на диванъ).

Исправникъ (закуривая трубку). Вы посмотрите за Никитинымъ.

Частный приставъ. Да онъ уже ухалъ.

Исправникъ. А! И отлично сдлалъ. Я вдь противъ него ничего не имлъ, но статья такая, что, знаете, не мшаетъ обезопасить себя (частный уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ XV.

Исправникъ, стряпчій, двое гостей и Татьяна едоровна изъ залы.

Татьяна едоровна (подходя къ исправнику и садясь на диванъ). Уфъ! Какъ жарко… Анфишенька! другъ мой, я прошу, я требую: прекрати танцы. Ты знаешь, я въ интересномъ положеніи, и мн пора домой… Кром этого, я не желаю, чтобы Лиза танцовала съ лкаремъ!

Исправникъ. Опять она съ лкаремъ?

Т. едоровна. Да… Ну какая онъ ей партія! (уходитъ направо).

ЯВЛЕНІЕ XVI.

Т же, голова, почтмейстеръ, частный приставъ и еще трое гостей.

Почтмейстеръ. Ну, играть — такъ играть (Исправнику). Не хотите ли, Анфиногенъ Григорьичъ, постучать?

Исправникъ. Мн что-то нездоровится. Я домой думаю хать.

Голова. Ну, а мы постучимъ.

(Вс садятся и начинаютъ играть. Музыка играетъ мазурку).

Исправникъ (про себя). Мн эти клубы и самому не нравятся, потому что я долженъ постоянно тратить деньги на наряды… Лиза теперь совсмъ отбилась отъ рукъ и готова своею особою изобразить живую картину въ пользу бдныхъ… Но я покажу имъ себя. Мн не забыть ихняго пикника, на которомъ меня опоили, чортъ знаетъ чмъ, и отъ котораго у меня еще и теперь спина болитъ… Павловъ и теперь издвается надо мной… Такъ покажу же я имъ. (Идетъ къ двери въ залъ и останавливается въ дверяхъ). Такъ и есть! Лкаришка танцуетъ съ Лизаветой, судья — съ женою стряпчаго, Павловъ — съ женою посредника… Это, наконецъ, безнравственность! (Кричитъ). Музыка, перестать!

Почтмейстеръ. Браво!

Голоса въ зал. Музыка, играй!

Исправникъ. Музыка, не играй! Вонъ!!

ЯВЛЕНІЕ XVII.

Т же, Павловъ, посредникъ, судья, Зинаида Карловна, гости.

Павловъ (исправнику). Какое вы имете право останавливать музыку?

Исправникъ. Не ваше дло!

Посредникъ. Мы просимъ васъ объясниться.

Павловъ. Мало — извиниться!

Исправникъ. Не нужно мн вашего извиненія! Вы завели безнравственность, и я, какъ начальникъ города, приказываю считать клубъ закрытымъ (уходитъ).

(Вс въ изумленіи).

Павловъ (посреднику). Вотъ вамъ и сліяніе!

Посредникъ. Это изъ рукъ вонъ (оглядываясь). Гд Никитинъ?

Почтмейстеръ (вставая и улыбаясь). Ухалъ-съ!… Сегодня ухалъ… въ Петербургъ!

(Вс смотрятъ на почтмейстера, одни съ удивленіемъ, другіе съ презрніемъ, третьи съ улыбкой).

Занавсъ падаетъ.

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Комната почтмейстера, какъ и въ третьемъ дйствіи, съ тою разницею, что на стол налво лежатъ снаряды къ лодк, какъ и въ первомъ дйствіи. При поднятіи занавса почтмейстеръ сидитъ въ халат за столомъ и стругаетъ дощечку, Анна Николаевна, сидя за столомъ направо, шьетъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Почтмейстеръ и Анна Николаевна.

Почтмейстеръ (смотря на дощечку). Перестругалъ. (Примривая къ перу). Такъ и есть… И отчего это всегда такъ: гд недостружешь, гд перестружешь?..

Анна Николаевна. Я думаю, тутъ нужна сноровка какая-нибудь, да и пословица говоритъ: вкъ живи, вкъ учись.

Почтмейстеръ. Именно, что вкъ живи и вкъ учись, къ этому бы еще слдовало прибавить — не гляди по воробьямъ. Я все объ этомъ думаю: какое хорошее житье было нашимъ родителямъ. Возьмите, напримръ, чиновниковъ: ни о чемъ-то они не думали, кром своего стула да стола. Утромъ настся, потомъ на службу пойдетъ, въ первомъ часу пообдаетъ, выспится, чаю напьется, опять пойдетъ на службу, въ девять часовъ поуяшпаетъ и спать ляжетъ. Даже тогда и часы-то имли одни богатые… И ни о чемъ-то они не думали, кром того, какъ бы угодить своему ближайшему начальнику, да чтобы животъ не просилъ сть, когда ему на это не указано. И я удивляюсь: какъ это отцы наши изворачивались на шестирублевомъ жалованьи!?

А. Николаевна. Прогрессъ, папаша. Теперь чиновники стали не въ мру употреблять горькіе напитки, стали играть въ карты,— однимъ словомъ, заботятся больше объ удовольствіяхъ для самихъ себя, а тогда заботились о своихъ семействахъ.

Почтмейстерь (про себя). Не въ бровь, а прямо въ глазъ. (Анн Николаевн). Да, правда. Такъ неужели это проклятое слово ‘прогрессъ’ означаетъ эту перемну?

А. Николаевна. Никитинъ мн толковалъ, да я и по книгамъ догадалась.

Почтмейстеръ. А я вдь думалъ, что это — прогрессъ, насмшка какая-нибудь… Вонъ нынче стали бороды отращивать, ну, я и думалъ — прогрессъ, и хотлъ для потхи купить себ бороду, только не зналъ какую… Я бы, пожалуй, и раззорился, если бы существовалъ клубъ.

А. Николаевна. Вотъ видите! Прежде чиновники на эдакіе пустяки тратили деньги только въ святки, да и то молодежь. А что, папаша, не слышно, откроютъ клубъ или его вовсе не будетъ?

Почтмейстеръ. Разумется, откроютъ, дай отрезвиться публик. Хотя этотъ скандалъ былъ зимой, а теперь лто, и исправникъ переведенъ въ другой уздъ, публик все-таки не забыть его. И скандалъ не забудется до тхъ поръ, пока партіи не поумнютъ. Ты знаешь, вдь у насъ три партіи: купцы, которые живутъ особнякомъ и только изъ моды идутъ туда, гд можно много сть, пить и дебоширить, чиновники гражданскіе, которые считаютъ во глав исправника и Павлова, къ которому пристали вс новые судейскіе и другіе прогрессисты.

А. Николаевна. Да. Вотъ теперь и Дудкинъ ужъ не голова.

Почтмейстеръ. Напрасно. Такого головы теперь не скоро сыщешь. Онъ хоть и простъ былъ, ко всмъ ходилъ запросто, хотя и ворочаетъ сотнями тысячъ, а дло свое зналъ, и городъ ему всегда благодаренъ за то, что онъ сдлалъ мостъ черезъ рчку.

А. Николаевна. Хорошъ мостъ, если по немъ и пшкомъ-то опасно ходить!

Почтмейстеръ. Ну да, съ тхъ поръ какъ земство взяло этотъ мостъ себ… А теперешній голова только и заботится о томъ, какъ бы народъ раззорить! Разв это не денной грабежъ: собрали деньги на освщеніе города, на устройство мостовыхъ, на какія-то подземныя трубы… Ну къ чему это?.. И вотъ погляди, что ничего не будетъ — ни фонарей, ни граненыхъ дорогъ, новый голова раздлитъ денежки съ Павловымъ, и никто ихъ не усчитаетъ, потому что чиновники мняются, а мщанамъ разв дадутъ вру? А если и дадутъ вру, такъ голова потомъ ихъ же раззоритъ.

А. Николаевна. Однако, и Дудкинъ-то вдь попался въ поставк провіанта.

Почтмейстеръ. Гд жъ онъ попался-то! Ну, положимъ, онъ закупилъ муку дрянную, что жъ смотрли пріемщики-то?.. Тутъ онъ ничмъ невиновенъ, и я знаю, что онъ деньги съ казны получитъ сполна, если за это дло возьмется Филатовъ… И я всмъ скажу, что Никитинъ набитый дуракъ. Отчего же бы ему не взяться за это дло: вдь Дудкинъ-то давалъ ему тысячу рублей за хлопоты. Тысячу рублей!.. Да если бы я былъ рчистъ, я бы всхъ чиновниковъ, которые брали съ Дудкина деньги, подъ судъ отдалъ… А на эту бы тысячу какую бы себ соорудилъ лодку… Благо, соображенія Павлова насчетъ почты не приняли въ губерніи, потому испугались почтамта.

А. Николаевна. Никаноръ Васильичъ отказался потому, что дло нечестное.

Почтмейстеръ. А кто онъ такой, позволь тебя спросить? Онъ ни больше, ни меньше, какъ писецъ.

А. Николаевна. Ошибаетесь, папаша, онъ письмоводитель у мирового судьи.

Почтмейстеръ. Экое хорошее занятіе!.. Нтъ, матушка, ты не смй мн хвалить Никитина… Кабы онъ былъ умный человкъ, давно бы ужъ получилъ судебнаго слдователя… А еще тоже жениться собирался… Говорю — выходи за Чучелу. У нихъ теперь большое жалованье въ казначейств.

А. Николаевна. Папаша, вы мн скажите прямо, мшаю я вамъ, тогда я выйду, за кого прикажете, только знайте, что плохая будетъ жизнь и мн, и мужу. Вдь нельзя же любить насильно того, къ кому не лежитъ сердце. (Плачетъ). Вы сами, папаша, виноваты. Зачмъ вы приглашали Никитина, оставляли насъ однихъ на дому разговаривать?.. Вдь Никитинъ-то къ намъ ходилъ два года.

Почтмейстеръ. То-то и есть, что я былъ глупъ: я вдь думалъ, что онъ можетъ смотрителемъ сдлаться, а вышло, что онъ теперь козъ гоняетъ. И поэтому теб не слдъ выходить замужъ за такого человка, который не иметъ опредленнаго занятія… Я самъ женился тогда, когда былъ почтальономъ и когда житье хорошее было, я тогда даже свой домъ имлъ. Пусть онъ получитъ судебнаго слдователя, и съ Богомъ.

ЯВЛЕНІЕ II.

Т же и лкарь.

Лкарь (почтмейстеру). Что же вы, не пойдете разв?

Почтмейстеръ. А разв сегодня?

Лкарь. Да, какъ же! Одвайтесь. Вдь если не пойдете, то взыщутъ штрафъ — двадцать пять рублей… А, вы трусите?!

Почтмейстеръ. Чего трусить… Оно, конечно, не письменно… Только вдь будутъ спрашивать: какъ было дло. А вы отчего не въ форм? (Встаетъ).

Лкарь. Для чего: вдь я буду показывать какъ частный человкъ.

Почтмейстеръ.Нтъ, ужъ я напялю форму: пусть судья знаетъ, что я почтмейстеръ (уходитъ).

Лкарь. (Антъ Николаевн). Что Никаноръ Васильичъ пишетъ?

Анна Николаевна. Я уже давно не получала писемъ.

Лкарь. Я нахожу, что онъ человкъ пустой, именно потому, что онъ не могъ вывернуться, какъ слдуетъ.

А. Николаевна. Какъ это?

Лкарь. Накуралесилъ, а потомъ и струсилъ… Анна Николаевна…

А. Николаевна. Что прикажете?

Лкарь. Вы на меня не сердитесь?

А. Николаевна. Мн смшно… особенно… какъ вы предложили въ клуб не приглашать Никитина, когда онъ уже ухалъ.

Лкарь. Знаете… мн даютъ мсто по земству. Жалованья восемьсотъ рублей, своя аптека, лкарскій ученикъ, фельдшера, повивальныя бабки.

А. Николаевна. Отлично.

Лкарь (вынимая записку). Такъ я… вотъ… Прочтите это и извстите меня… черезъ Моргунова.

А. Николаевна. Но къ чему? Разв нельзя на словахъ… Нынче вдь гласность.

Лкарь. Вы прочтите… Я не рчистъ.

Почтмейстеръ (выходя одтый). Я готовъ… Ну, что вы будете показывать?

Лкарь. А вы?

Почтмейстеръ. Нтъ, вы?

Лкарь. Я скажу: Егоровъ первый ударилъ Филатова.

Почтмейстеръ. Вотъ и врете: Егоровъ плюнулъ въ Филатова, когда Филатовъ неврно сходилъ кіемъ, а потомъ ужъ Филатовъ ударилъ Егорова.

Лкарь. А ровно… Ну, да я покажу по-вашему. Только вы смотрите не измните.

Почтмейстеръ (даетъ лкарю бумажку). Вотъ вытвердите: я тутъ записалъ все, какъ было.

Лкарь (жметъ руку Анн Николаевн). Счастливо оставаться.

А. Николаевна. Я бы пошла, да некогда.

Почтмейстеръ. Ну ужъ нтъ! При дочери я оробю. (Уходитъ съ лкаремъ)

ЯВЛЕНІЕ III.

Анна Николаевна.

Анна Николаевна (читаетъ записку). Скажите!.. Ха-ха! Вотъ ужъ никакъ не думала, что лкарь будетъ свататься. Не даромъ онъ такъ часто ходилъ къ намъ… Ха-ха! Ну ужъ и женишекъ! Да вы, вроятно, г. лкарь, стыда не имете! Вы уморили мою мать… (Читаетъ). И онъ еще пишетъ, что мамашу нельзя было вылчить, потому что ея болзнь была неизлчимая и какія-то латинскія названія написалъ… Очень мн нужно знать его латинщину… Выхваляетъ вс свои достоинства. Я, пишетъ онъ,— хотя и не молодъ, хотя и я:илъ не такъ скромно, но деньги у меня есть… Знаю я, что вы здсь всмъ задолжали… вы хотите папашу обмануть… Ошибаетесь! Папаша самъ теперь начинаетъ забирать въ долгъ, потому что теперь уже и ему никто не даетъ ни чаю, ни сахару, ни вина. Господи! Что мн длать съ собой? Папаша очень слабъ: какъ выпьетъ,— ему все ни по чемъ, начинаетъ заговариваться. Замужъ итти мн не хочется, а жить у папаши тяжело, да и папаша то-и-дло получаетъ выговоры, пожалуй, и его уволятъ въ отставку, и тогда я ему буду въ тягость… Сама заработывать себ кусокъ хлба не умю, а шить здсь не на кого… Неужели въ самомъ дл мн придется итти замужъ… и за лкаря (плачетъ).

ЯВЛЕНІЕ IV.

Анна Николаевна и Моргуновъ.

Моргуновъ. Ну вотъ!.. Эдакая оказія, куда ни придешь, везд али хохотъ, али слезы… Что, тебя отецъ опять разобидлъ?

Анна Николаевна. Нтъ.

Моргуновъ. Э-эхъ! Говорилъ, не клади пальца въ ротъ — откуситъ… Лучше бы, право, было, кабы вы ничему не учились, кром хозяйства, а то какъ живете по книжкамъ, вотъ и плачете.

А. Николаевна. Ты не знаешь, о чемъ говоришь.

Моргуновъ. Нтъ, все знаю… Я хотя и въ контор живу, а все вижу. Мн самому больно. Вдь ты назадъ тому годъ какая была красавица! Лицо румяное, сама пухленькая — прелесть, а теперь спичка-спичкой, и лицо поблло.

А. Николаевна. Что же!.. Вдь и ты сталъ тоже спичка-спичкой, и волосъ у тебя за это время много посдло.

Моргуновъ. Эхъ! (машетъ рукой) Аннушка,— скажи мн по правд: была вчера вечеромъ здсь моя жена?

А. Николаевна. А что?

Моргуновъ. Зачмъ она была?

А. Николаевна. Она вовсе не была. Я ее уже три недли не видала.

Моргуновъ. Ну такъ и есть! Ахъ, ты бда!

А. Николаевна. Опять что-нибудь накуролесила?

Моргуновъ. И все я виноватъ, Ужъ чего, кажется, она ни длала своими хитростями, кажется, надо бы держать ухо востро,— нтъ: ума нту. Вотъ вчера. Пристала: Степанычъ, у насъ деревяннаго масла нтъ, сегодня, говоритъ, суббота, грхъ не зажечь передъ образомъ, дай, говоритъ, гривенникъ… Я посмотрлъ — въ лампадк ничего нтъ, купить надо, а самому итти не хотлось, потому я пошелъ рыбу удить. Ну и далъ гривенникъ. Только, это прихожу я домой съ рыболовства, она, матушка моя, ужъ спитъ. Вонъ она какова! И подъ подушкой бутылка, и пустая… Хошь бы чуточка! Зло меня взяло. Сегодня утромъ спрашиваю: гд масло? А я, говоритъ, къ почтмейстеру заходила, такъ Анна Николаевна выпросила для лампадки, а остальное, говоритъ, сгорло… Ну, я ее, гршенъ человкъ, ударилъ. А на что? Какъ выбжитъ на улицу и закричитъ караулъ! къ мировому пойду!.. Ну и что жъ бы ты думала? Иду я мимо мирового суда, она тамъ на крыльц трясется. ‘Ты, говоритъ, меня избилъ, такъ я, говоритъ, хочу удовлетворенія’… А я знаю: она спьяна-то пойдетъ вдь къ мировому.

А. Николаевна. Ничего: судья увидитъ, что она пьяная, прогонитъ.

Моргуновъ. Это что! Нтъ, теперь вс будутъ дразнить меня тмъ, что на меня же она мировому судь жаловалась… Вотъ они какія времена-то настали!.. Прежде пойди-ка бы она въ судъ, я бы ее всю исколотилъ, а теперь, на вотъ, ударилъ ее, и пошла, а нон за всяку пощечину въ острог насидишься. Вонъ одинъ приказный изъ-за жены въ острог мсяцъ высидлъ!

А. Николаевна. Ты бы ее лаской какъ-нибудь.

Моргуновъ. Захотла ты ласку! Да ты ее стань ласкать, такъ она сядетъ на тебя и заставитъ нести въ кабакъ. И что это такое съ ней сдлалось? И всего какіе-нибудь полгода идетъ такъ-то.

А. Николаевна. Нтъ ли тутъ причины какой-нибудь: вдь она моложе тебя.

Моргуновъ. Ну?

А. Николаевна. Можетъ-быть, она разлюбила.

Моргуновъ. Какъ это?

А. Николаевна. Можетъ-быть… ей кто-нибудь понравился.

Моргуновъ (сердито). Понравился! Какой чортъ можетъ понравиться почтаменской жен!

А. Николаевна. Вдь она человкъ.

Моргуновъ. Ужъ пожалуйста… Я больше знаю… Къ намъ, кром кума Александра Степаныча, никто не ходитъ… Онъ славный человкъ. Нтъ, ее испортили!

ЯВЛЕНІЕ V.

Т же, Ребровъ и Окуневъ. (Ребровъ въ пиджак, Окуневъ въ пальто).

Ребровъ. А гд самъ?

Окуневъ. Мы только-что отъ обдни. Думаемъ: дай, зайдемъ газетки почитать.

(Моргуновъ уходитъ).

Анна Николаевна. Папаша ушелъ къ мировому судь съ лкаремъ.

Ребровъ. Зачмъ?

Анна Николаевна. Сегодня судья судитъ Филатова съ Гавриловымъ.

Ребровъ. Какъ? въ воскресенье!.. Да это безбожно!!

Окуневъ. Новыя времена — прогрессъ!

Ребровъ. А, подите вы со своимъ прогрессомъ… Мн вотъ что удивительно: зачмъ Николай Петровичъ пошелъ къ судь. Вдь онъ должностной человкъ, онъ могъ бы написать объясненіе… Онъ свою должность этимъ роняетъ.

Анна Николаевна. Онъ бы не пошелъ, да лкарь его утащилъ.

Ребровъ. Ну этотъ человкъ везд суется (Окуневу). Надо переждать.

Анна Николаевна. Вы посидите, они, должно быть, скоро придутъ (уходитъ въ прихожую).

ЯВЛЕНІЕ VI.

Ребровъ и Окуневъ.

Ребровъ. Схлыздилъ женишекъ-то.

Окуневъ. Она дожидается, когда его мировымъ судьей сдлаютъ.

Ребровъ. Не упоминайте мн мирового судью! Будто нтъ другого разговора.

Окуневъ (хохочетъ). Теперь только и разговоровъ-ти, что про новый судъ, куда ни придешь, везд онъ какъ бльмо на глазу. На что, и у почтмейстера ужъ тишь да гладь, а и тутъ… тутъ даже оказывается, что самъ почтмейстеръ судится. А вдь про насъ ничего не говорили?

Ребровъ. Нечего было говорить, потому что мы свое дло въ тиши длали… Интересно, чмъ этотъ мировой ршилъ дло Филатова, по-моему, Егоровъ долженъ получить порядочный штрафъ.

Окуневъ. Ну, а нынче не такъ: штрафъ берутъ въ казну.

Ребровъ. А это что означаетъ?

Окуневъ. Всеобщее безденежье… А что, правда ли, что судья Баландинъ нанимаетъ для суда домъ противъ вашего дома.

Ребровъ. Типунъ бы вамъ на языкъ!.. Ну что вы пристали-то! Вдь и васъ тоже оставили за штатомъ. Не попали же вы въ товарищи прокурора?… А ужъ, кажется, вы придира была порядочная.

Окуневъ. Что жъ длать! Оттого что я былъ придира, такъ я только деревянный домъ нажилъ, а вы отъ однихъ подписываній нажили каменный двухъ-этажный домъ… Вы еще хотли другой: строить, да неудалось…

ЯВЛЕНІЕ VII.

Т же и смотритель.

Смотритель. Куда не придешь — и вы тамъ?

Окуневъ. Мы заштатные… Отчего это да васъ не добираются?

Смотритель. Пока живъ директоръ, и я буду здсь смотрителемъ… А я вчера былъ на мировомъ създ — великолпіе! Какая вжливость! Его, подлеца, нужно по морд, а предсдатель говоритъ: прошу садиться, и все — вы, васъ, вамъ…

Окуневъ. И то хорошо, что вы хоть грамматику снова твердить стали.

Ребровъ. А я нахожу, что у ныншнихъ людей вотъ тутъ (тычетъ въ лобъ пальцемъ) неладно.

Смотритель. И вообразите, чмъ они берутъ, эти судьи?

Ребровъ. Важностью.

Смотритель. Этого мало. Тутъ сказалъ хорошо, записалъ всхъ и все — и правъ, и дла выиграно. Я въ губернскомъ наслушался этихъ судовъ. Тутъ, господа, вся суть… въ чемъ бы вы думали… Тутъ вся сила заключается въ томъ, чтобы другъ дружку какъ-нибудь… такъ… эдакъ…

Ребровъ. (Окуневу). Слышите, какъ лупитъ!

Окуневъ (смотрителю). Эту рчь вы изъ губернскаго привезли… изъ новыхъ судовъ?

Смотритель. Ныншній судъ есть краснорчіе!

Ребровъ (ударяя себя по голов). Ба! Краснорчіе… Новый судъ есть краснор-р-чіе (стряпчему). Пойдемте! (суетится).

Окуневъ (хохочетъ). Чему обрадовалисьто!.. Будто неизвстно… Всякій мальчишка знаетъ, что новый судъ есть краснорчіе, а у насъ съ вами и сало во рту застываетъ, какъ ротъ разинемъ.

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Т же и почтмейстеръ.

Почтмейстеръ. (Утираетъ лицо платкомъ). Вотъ такъ судъ!

Ребровъ. Должно быть, вы не разъ сходили искупаться.

Почтмейстеръ. Взопрлъ! (садится). Куды вамъ! И сотой доли въ васъ того нтъ, что у этого судьи. И какая память!.. А слова такъ и… (машетъ рукой) Моргуновъ!.. Принесите мн папиросочку.

Окуневъ. Господа! Вы слышали, какъ почтмейстеръ изрекъ!

Почмейстеръ. И какой онъ представительный, вжливый… Прошу садиться, какъ будто мы вс Владиміра имемъ… И все въ тактъ. Я было изъ-за ршетки сказалъ, когда Егоровъ показывалъ: вретъ! судья сказалъ мн — прошу помолчать.

Смотритель. Новое слово!

Почтмейстеръ (смотрителю). Вы, пожалуйста, помолчите… Ну какъ судья сказалъ,— меня кинуло въ жаръ, въ глазахъ немножко мутно сдлалось… Немного погодя Филатовъ началъ врать и на меня указалъ, я всталъ и говорю: неправда. А судья, какъ взглянетъ на меня… прошу выйти вонъ!. Я такъ и ротъ разинулъ…

Окуневъ. Проглотили конфетку…

Ребровъ. И ты вышелъ?!

Почтмейстеръ. Поклонился и вышелъ!

Ребровъ (плюетъ). Тьфу ты пропасть!

Почтмейстеръ. У него на груди цпь, а на блях написано: законъ… Ну поклонился и вышелъ, постоялъ на крылечк, папироску выкурилъ… Позвали… Всталъ передъ нимъ. ‘Прошу, говоритъ, разсказать, какъ было дло…’ Я прокашлялся и разсказалъ, да такъ разсказалъ, что не помню, что и говорилъ-то…

Ребровъ. Скажите, съ какимъ восторгомъ онъ разсказываетъ!

Почтмейстеръ. Непривычка… Если бы я постоянно вращался въ кругу молодежи, я бы не трусилъ. А вотъ лкарь: началъ говорить и остановился. Началъ опять сызнова и опять остановился. А я промололъ свою рчь, какъ ‘Отче нашъ’… Публика такъ и помирала со смху отъ лкаря… Ну и ршилъ тутъ же въ одинъ моментъ.

Окуневъ. Какъ же онъ ршилъ?

Почтмейстеръ (Окуневу). Уже теперь вашихъ возраженій не попросятъ. Ршилъ Филатову высидть подъ арестомъ дв недли. Вотъ вамъ и повренный.

Ребровъ. Это ужасно.

Окуневъ. На апелляцію.

Смотритель. Такъ и слдуетъ.

Почтмейстеръ. Прошу помолчать, потому что тутъ со мной грхъ случился. Какъ судья произнесъ свое ршеніе, я не утерплъ и сказалъ: по дломъ вору и мука… А судья: господинъ Антроповъ, вы подвергаетесь штрафу въ пять рублей за то, что не умете вести себя прилично.

Ребровъ. Ну?

Почтмейстеръ. Чего — ну?! присудилъ… Въ двадцать четыре часа долженъ уплатить. Нтъ ли у васъ, господа, пяти рублей… Вы только, ради Бora, Аннушк не говорите.

Окуневъ. А ты не плати!

Почтмейстеръ. Нельзя. Ужъ я дорогой сообразилъ, что пословица правду говоритъ — посади свинью за столъ, она и ноги на столъ. Такъ и я, мн говорятъ — вы, прошу садиться, прошу помолчать, а я съ своими сужденіями лзу… Выпить надо, господа! Аннушка!

Ребровъ. И ты радуешься такому произволу?.. Вдь ты осрамленъ передъ всмъ свтомъ.

(Входитъ Анна Николаевна и Моргуновъ. Анна Николаевна несетъ пирогъ и тарелки, Моргуновъ графинъ и рюмки, которые и ставятъ на столъ).

Смотритель. Нынче гласность: все въ газеты печатаютъ.

Почтмейстеръ. Ну, что жъ! Пусть,— по крайней мр, люди посмются. Вдь смемся же мы надъ другими, пусть и надъ нами хохочутъ, авось мы будемъ догадливе.

Окуневъ. За пощечину слдуетъ денежное удовлетвореніе!

Почтмейстеръ. Отстаньте. Судья уговариваетъ ихъ помириться, Егоровъ не хочетъ. Я, говоритъ Егоровъ, хочу подвергнуть Филатова уголовной отвтственности. Пожалуйте, господа!

(Анна Николаевна и Моргуновъ уходятъ, гости и почтмейстеръ пьютъ и закусываютъ).

Почтмейстеръ. Только вотъ я чего не понимаю. Пришелъ нашъ прежній городничій, грудь увшена орденами. Пришелъ и прямо къ судь. А судья: ‘прошу садиться и подождать’. Городничій обидлся. ‘Мн, говоритъ, некогда’. А судья: ‘прошу подождать, когда я кончу это дло. Садитесь’… Городничій видитъ, что сидятъ все мужики,— такъ и не слъ. Ну, вызываетъ потомъ судья мщанина Иванова, Ивановъ жалуется на то, что ему городничій не заплатилъ денегъ за шитье пальто… Когда кончились спросы, судья приглашаетъ ссть того и другого. Городничій обидлся. А судья съ него штрафъ!.. (Пьетъ).

Ребровъ. Это безчинство!

Смотритель. Нигилизмъ!

Окуневъ. О, до чего мы дожили!

(Каждый по окончаніи своихъ словъ пьетъ).

Почтмейстеръ. И что жъ бы вы думали: какъ судья сказалъ слово ‘штрафъ’, городничій затихъ.

Ребровъ. Да! Теперь хоть живой въ землю ложись…

Почтмейстеръ. Что вы тамъ ни говорите, и какъ мн ни жалко пяти рублей, а надо сказать правду, что этотъ судъ скорый, и теперь ужъ взятокъ не берутъ… Вотъ, напримръ, помщикъ Кругловъ. При старыхъ судахъ съ нимъ ничего не могли сдлать, а теперь ршили дло въ два мсяца, и приставъ уже описалъ у него имніе.

Окуневъ. Тутъ все зависитъ отъ краснорчія. Если мужикъ не уметъ говорить, да его противникъ рчистъ, такъ будь мужикъ правъ, его все-таки признаютъ виновнымъ.

Почтмейстеръ. Теперь и вы стали мужиковъ защищать?.. (Слышенъ звонъ колокольцевъ). Ну! почта… Вотъ теперь почта стала ходить по три раза въ недлю, а жалованья не прибавляютъ… Вотъ я теперь съ каждою почтою жду прогресса для почтовыхъ. А вы, господа, посидите. (Уходитъ).

(Смотритель уходитъ. Гости суетятся).

ЯВЛЕНІЕ IX.

Анна Николаевна, Ребровъ и Окуневъ.

Анна Николаевна. Куда же вы?! Посидите.

Окуневъ. По правд сказать, Анна Николаевна, намъ только у васъ и отрадно, потому что пріятно видть, что хоть одно учрежденіе да уцлло, и Николай Петровичъ на мст. А то все новые люди, для которыхъ мы теперь сдлались посмшищемъ.

Ребровъ. А я все каюсь: отчего я прежде не вышелъ въ отставку?

Окуневъ. Жадность проклятая обуяла! Вдь есть у васъ домъ, такъ нтъ, еще хотли состроить. Вотъ и состроили!

(Анна Николаевна уходитъ. Ребровъ и Окуневъ шепчутся, подмигиваютъ и пьютъ. Моргуновъ приноситъ дв газеты).

ЯВЛЕНІЕ X.

Ребровъ и Окуневъ.

Окуневъ (беретъ газету). Будемъ отъ нечего длать заниматься политикой.

Ребровъ. Чортъ съ ней и съ политикой, когда тебя ни во что ставятъ, когда вс надъ тобой смются. (Читаютъ).

ЯВЛЕНІЕ XI.

Т же и Анна Николаевна съ письмомъ.

Анна Николаевна (садясь къ двери на стулъ, разрывая письмо. Про себя). Что-то пишетъ братъ. Нтъ ли новостей о Никитин? (Читаетъ). Братъ поступаетъ помощникомъ секретаря въ окружной судъ… Боже мой!.. Никитинъ пьяный обругалъ частнаго пристава. Судья приговорилъ Никитина къ аресту на одинъ мсяцъ. (Плачетъ и уходитъ въ комнату).

ЯВЛЕНІЕ XII.

Ребровъ и Окуневъ.

Ребровъ. Что у насъ?

Окуневъ. Опять новая желзная дорога.

Ребровъ. А-а! (Читаетъ).

ЯВЛЕНІЕ XIII.

Т же и Лкарь.

Лкарь. А! И вы здсь! Представьте…

Ребровъ. Мы уже все слышали…

Окуневъ. Помолчите. Видите, мы литературой занимаемся.

Лкарь. Нтъ, я нахожу, что этотъ судъ слишкомъ либеральный… (пьетъ).

Окуневъ. (Реброву). Ну, что у насъ?

Лкарь. Что теперь и быть-то можетъ: ужъ, кажется, всхъ перешерстили. А эти газетныя сплетни и слушать не стоитъ. Я вотъ узналъ о назначеніи къ намъ другого посредника, такъ какъ Фроловъ — мировой судья.

Ребровъ. Ну это насъ не касается.

Окуневъ. Напротивъ, я думаю, что теперь уже пора бы уничтожить посредниковъ, на томъ основаніи, что они ничего не длаютъ, а жалованье получаютъ.

Ребровъ. Нтъ, и это меня не касается… А я вотъ поступаю на желзную дорогу.

Окуневъ. Кондукторомъ?

Ребровъ. Вовсе не то! Отъ нашего города будетъ строиться желзная дорога… Я возьмусь за подряды или пойду въ управляющіе. Читайте! (отдаетъ газету Окуневу, къ Окуневу подходитъ лкарь).

Лкарь. Это ужъ дйствительно прогрессъ — отъ нашего города желзная дорога… Странно, какъ напали нынче на это занятіе, то-и-дло новыя дороги строятъ.

Окуневъ. А мужикамъ сть нечего!

Ребровъ. Опять вы за мужиковъ стоите!.. Это занятіе самое выгодное, потому что отъ каждой версты можно нажить не одну тысячу рублей. Жаль, что у меня мало денегъ, а то и я пошелъ бы въ пайщики.

ЯВЛЕНІЕ XIV.

Т же, Анна Николаевна и почтмейстеръ.

Почтмейстеръ (входя съ бумагой и утирая правый глазъ). Поздравьте, господа! И я теперь съ вами одного поля ягода.

(Вс смотрятъ на почтмейстера съ изумленіемъ).

Почтмейстеръ. Да-съ. Прогрессъ и по мн прохалъ (читаетъ бумагу), ‘до свднія моего дошло, что вы стары и выслужили пенсію, то я предлагаю вамъ выйти въ отставку. Со слдующей почтой къ вамъ будетъ командированъ на мсто васъ другой чиновникъ. Почему вы предваряетесь о пригтовленіи къ сдач ему конторы’.

Ребровъ. Какая глупая бумага!

Окуневъ. Это что-то таво-съ!.. Ну, мы еще куда ни шло: развелось много ученыхъ людей, некуда ихъ опредлять, вотъ насъ и уничтожили, завели другіе суды и прочее. А почта — я не понимаю, въ ней учености не нужно. Надо жаловаться, Николай Петровичъ.

Почтмейстеръ (пьетъ). Что жъ — пусть! я другимъ не стану мшать (смотритъ на столъ съ принадлежностями къ лодк и качаетъ головой). А вотъ васъ-то я и не кончилъ… Ахъ! я какую-то повстку получилъ по длу Гуляевой.

Лкарь. Несчастная женщина! Но я все-таки не думаю, чтобы она могла покуситься на жизнь мужа.

Почтмейстеръ. Мн приставъ сказалъ, что черезъ недлю окружной судъ будетъ въ нашемъ город (вынимаетъ изъ кармана сюртука повстку).

Ребровъ. Непремнно пойду!

Окуневъ. А я непремнно долженъ буду итти — имю повстку.

Ребровъ. А-а! Попались… Вдь вы ухаживали за ней!.. Непремнно скажу вашей супруг.

Почтмейстеръ, (прочитавъ бумагу, садится въ изнеможеніи на стулъ).

Анна Николаевна. Что съ вами, папаша?

Окуневъ (почтмейстеру). И васъ тоже зовутъ въ свидтели! Вдь вы таво… Старый вы гршникъ!

Почтмейстеръ. Уйди, Аннушка…

Ребровъ. Въ тихомъ-то омут и водятся черти, Анна Николаевна.

Почтмейстеръ. Молчите, пожалуйста… Все бы это ничего, кабы прежде, а теперь вдь въ самомъ окружномъ суд придется присягу принимать и говорить при публик.

Лкарь. А публики, я думаю, много будетъ: весь городъ пойдетъ слушать это дло… Вотъ что, Николай Петровичъ… Я получилъ мсто въ земств… Я предлагаю руку и сердце Анн Николаевн.

Почтмейстеръ (встаетъ). Что вы пришли смяться надо мной что ли? Что я, по-вашему, пшка что ли какая?

Анна Николаевна (плачетъ и кидается отцу на шею). Папаша… Если нужно, я сдлаю все, что вы прикажете.

Почтмейстеръ (лкарю). Кто вамъ сказалъ, что я отдамъ за васъ мою дочь! Вы нашимъ и вашимъ служите… И хотя Никитинъ сидитъ теперь въ острог, а я все-таки считаю его честне васъ въ тысячу разъ.

Лкарь. Очень вамъ благодаренъ! (уходитъ).

Окуневъ (трепля по плечу почтмейстера). Ну, не сердись, Николай Петровичъ. Полно, любезнйшій… Поврь, что мы, твои товарищи, теперь тебя еще крпче уважаемъ… А что это дло, такъ положись на меня, бывшаго крючкотвора: я тебя не выдамъ, и ты меня не выдай… Мы имъ покажемъ, что хоть мы и стары и не красивы, зато ума у нихъ не займемъ.

(Почтмейстеръ сперва строго, потомъ съ улыбкой смотритъ на Окунева, Ребровъ, улыбаясь, держитъ въ рук рюмку, Анна Николаевна плачетъ, Моргуновъ въ дверяхъ стоитъ съ угрожающимъ видомъ и сжатыми кулаками.

Занавсъ падаетъ.

Прогрессъ въ уздномъ город.Комедія въ четырехъ дйствіяхъ.

Сцена первая.

Сцена вторая.

Сцена первая.

Сцена вторая.

Сцена третья.

Читайте также:

Прогрессъ въ уздномъ город.
Комедія въ четырехъ дйствіяхъ.