PRO DOMO SUA1
PRO DOMO SUA1
(ИЗ ДАВНЕГО)
(ИЗ ДАВНЕГО)
1 В защиту своего дома (лат.).
* * *
* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Pro domo sua, Зайцев Борис Константинович, Год: 1968
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
Однажды, больше полувека назад, в Москве зашел ко мне ‘Патя’ — так звали мы Павла Муратова, друга нашего — и говорит:
— Вот, Боря, замечательная книга ‘Ватек’, Бекфорда. Такой был англичанин, XVIII века, чудак отчасти, фантазер… но какой писатель!.. Посмотри.
И дал мне книжку небольшую, по-французски: ‘Ватек’.
— Что ж это, перевод? Ведь он же англичанин был?
— Да… но по-французски писал отлично. Классическая проза. ‘Арабская сказка’, ну, не совсем сказка… Долго была под спудом. Маллармэ открыл… провозгласил во Франции…
Я взял, прочел. Сказка! Так в подзаголовке указано, а это мрачная фантастическая история, восточная. Глубокого смысла. Погоня необузданного халифа Ватека за всемогуществом при помощи сил дьявольских, гибель в царстве Эблиса, врага рода человеческого и самого Бога.
Как написано! Вещь замечательная, что говорить.
— Ну, видишь… Хм-м… — да, вот что: переведи ее на русский, я напишу предисловие, Константин Федорович {Некрасов, племянник поэта. У него было издательство в Москве.} издаст. Он уж согласен.
Так оно и обернулось. Я писал тогда свое, но ‘Ватек’ этот мне понравился, и я за него взялся.
Некрасов дал аванс, подоспели другие авансы, мы закатились с женою в Рим, где зиму 1911-12 гг. и провели.
В незабываемом этом Риме, незабвенной зимой, получал я уже из Москвы корректуры ‘Ватека’. Жили мы как птицы небесные, ни о чем не думая, ничего впереди не предчувствуя.
Поселились в пансионе Фланчини, на углу via Veneto u via Porta Pinciana. Попали в квартал нарядный, даже аристократический. Окна комнаты моей выходили на стены Аврелиана, в третьем веке обнес он ими Рим. Плющ вился по древней коричнево-розовой мелкой кладке. В двух шагах ворота — в виллу Боргезе.
Через улицу от нас эти невысокие стены, за ними зелень парка Боргезе, где некогда Лукулл, в своем дворце, закармливал гостей неплохими обедами. Много же позже, в шестом веке, стены эти никак не пропускали готов, осаждавших Рим. Оборонял его Велизарий, знаменитый полководец византийский. И защитил. Ни с чем ушли эти готы. А сейчас, накануне трагедий родины своей, правил тут корректуры ‘Ватека’ русский литератор.
У ворот в парк Боргезе стояли веттурины с поджарыми лошадьми, ожидая иностранца (‘una lira, signora, una lira! una lira! {Одна лира, синьор, одна лира! Одна лира! (ит.).}’ подымали высоко палец, за лиру, мол, можешь исколесить весь Рим). В час завтрака матроны приносили им из дому ‘в рассуждении чего бы покушать’ и, конечно, arroser винцом, каким-нибудь Castelli romani. Тут настроение подымалось. Начинались диспуты (каждый итальянец оратор), жестикуляция — извозчичий парламент. А лошади неторопливо жевали — к мордам их подвешены мешочки с разным добром.
Из Москвы же приплывали в пансион Франчини корректуры, уплывали с поправками обратно.
Прошли годы. Войны, революции — то, о чем меньше всего думали мы в Москве, в Риме над ‘Ватеком’, над возраставшей рукописью ‘Дальнего Края’. И вот гром, гроза, трагедия — не до литературы. ‘Бескровная’, за ней кровная. Москва сменилась Берлином, Парижем, началась эмиграция. ‘Vita nuova’ {‘Новая жизнь’ (ит.).}. С прежним все кончено. Но литературной жилки не зажать.
В дни немецкой оккупации скромное было развлечение: бродить по набережным Сены, выуживать кое-что у букинистов, нести домой. Оттуда появилась ‘Божественная комедия’, давнее ее издание, жизнь Данте — Бальбо, Декамерон, хроника Anonimo Fiorentino.fla мало ли еще чего. Среди них небольшая книжка: все тот же ‘Ватек’, издание Некрасова, Москва, Рим, жена, Муратов. Мирно водворился он на книжной полке жития эмигрантского. И опять пошли годы. Иногда показывал его друзьям, как редкость, но вот уж и ни жены не стало, ни Муратова, ни Некрасова. Рим незыблем, но теперь недосягаем. Вряд ли существует пансион Франчини пред стеной Аврелиана.
Пути жизни загадочны. Кто мог подумать, что через пятьдесят шесть лет после московского издания, через четверть века после скромного одиночного появления на набережной, вновь явится этот ‘Ватек’… не у букиниста парижского, а в Москве пятидесятитысячным тиражом. И как некогда в Рим корректурами, так теперь приплыл самотеком, уже в готовом виде (корректуру в Москве делали, к изданию этому я никак не причастен).
Кроме ‘Ватека’, в книге московской еще две вещи современных ему писателей Уолпола и Казота. Все авторы — представители ‘преромантизма’, предшественники Байронов и Шатобрианов. Названа: ‘Фантастические повести’. Издание научное, под редакцией академика Жирмунского, со статьями, примечаниями, библиографией. Книга большая. Про ‘Ватека’ сказано: перевод Бориса Зайцева. И в библиографии отмечено — перевод мой, вступительная статья ‘Пати’, издат. К. Ф. Некрасова, Москва, 1912 г.
Все совершенно точно.
Одно былое тянет за собой другое, тех же времен, тоже воскресающее.
Добрая душа разыскала в архивах справку и прислала из Москвы. Справка вызывает улыбку. Тот же год 1912-й, но касается романа — того самого, что писал я рядом с ‘Ватеком’.
Оказывается: 54 года назад, во время первой войны, Московский К-т по делам печати привлекал меня к суду по 129-й статье Уголовного Уложения, за роман ‘Дальний Край’, только что тогда вышедший (несколько позже ‘Ватека’).
Что роман был изъят из обращения, я знал. Но уголовщина! Первый раз слышу. За ‘антиправительственные’ выпады. Роман этот я писал как раз во времена ‘Ватека’ — в Москве, в Риме, в Кави на лигурийском побережье под Генуей. А что собирались тянуть меня на цугундер, узнал впервые теперь. Вот была бы картина! Синявский императорских времн.
…’27 сентября 1914 г. Москов. Комитет по делам печати постановил наложить арест на книгу Бориса Зайцева ‘Дальний край’ и возбудить против виновных по настоящему делу судебное преследование’. (Т. с, насколько понимаю, и против издателя.) Сообщено в тот же день Ярославскому губернатору, Москов. Градоначальнику, Прокурору Судебн. Палаты и т. д. На другой день экстренной телеграммой Градоначальникам, всем приставам: ‘Предлагаю немедленно конфисковать в кн. магазинах… кн. Бориса Зайцева ‘Дальний край’. — Адрианов. (Кажется, это был москов. Градоначальник.)
Но это же ancien regime {Старый, устарелый порядок (фр.).}.
’18 ноября 1914 г. Прокурор Москов. Окружи. Суда известил Комитет по делам печати, что определением Москов. Судебной Палаты от 5 ноября 1914 г. утверждено заключение прокурорского надзора о невозбуждении уголовного преследования по поводу издания книги под заглавием ‘Дальний Край’ и арест, наложенный Комитетом по делам печати на эту книгу, тем же определением Судебной Палаты снят’.
Старики этой Палаты рассудили, не волнуясь, не тревожа губернаторов и градоначальников:
— Ну, чего там по пустякам кашу заваривать, ну, брыкнул какой-то литератор в романе — да ведь все знают, что сочинители врут — а мало ли нас и в Думе ругают, посерьезнее люди, чем этот… Лисицын, или Зайчиков, как там его?.. Процесс начинать, либералы подхватят, вой подымут на всю Россию в газетах. Только рекламу создавать литератору.
И разошлись завтракать.
Да, другой мир. Он ушел, свое отжил, восстанавливать его нельзя. А по-советски хаять невозможно (умному человеку).
Но чем дольше живешь, тем больше видишь в этом ‘новом’ мире щелей, трещин. Дай Бог им крепнуть. А культуре настоящей расцветать, распространяться.
Русская мысль. 1968. 20 апр. No 2683.
С. 446. Pro domo sua (В защиту своего дома) — так называлась речь, которую произнес возвратившийся из изгнания Цицерон, в которой великий оратор античности потребовал признать незаконным постановление о конфискации его дома.
С. 447-448. …над возраставшей рукописью ‘Дальнего края’. — ‘Дальний край’ — первый роман Зайцева (М.: изд-во К. Ф. Некрасова, 1915).
С. 448. ‘Бескровная’, за ней кровная. — Имеются в виду Февральская революция 1917 г. и события после октябрьского большевистского переворота.
…жизнь Данте — Бальбо, Декамерон… — Граф Чезаре Бальбо(1789—1853) — историк, в 1848 г. министр-президент Сардинии. Автор книги ‘Жизнь Данте’ (1839). ‘Декамерон’ — сборник новелл Дж. Боккаччо.