ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
В. Г. БЛИНСКАГО.
ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ
ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ И СЪ ПРИМЧАНІЯМИ
С. А. Венгерова.
Съ приложеніемъ портрета Блинскаго, изданнаго А. Мюнстеромъ въ 1859 г.
ИЗДАНІЕ ПОМЩАЕТСЯ
ВЪ КНИЖНОМЪ СКЛАД ТИПОГРАФІИ М. М. СТАСЮЛЕВИЧА.
С.-Петербургъ, Вас. Остр., 5 линія, 28.
1901.
* Звздочка поставлена передъ статьями и указаніями, невходившими въ прежнія собранія сочиненій Блинскаго или входившими съ сокращеніями.
*431. Тоска по родин. Повсть. Соч. М. Н. Загоскина
*432. Повса, или какъ ведутъ себя до женитьбы. Оригин. русск. романъ
*433. Иліада Гомера, перев. Н. Гндичемъ.— 24 рисунка къ Иліад Гомера Флаксмана
*434. Искатель сильныхъ ощущеній. Соч. Каменскаго
* 435. Горе отъ ума. Комедія. Соч. А. С. Грибодова
*436. Пснь объ ополченіи Игоря, Сына Святославова, Внука Олегова. Перелож. Михаила Де Ла Рю
*437. Сцены въ Москв, въ 1812 году. Соч. И. Скобелевымъ
438. Секретарь въ сундук (,) или Ошибся въ разсчетахъ. Водевиль-фарсъ. М. Р.— Три оригинальные водевиля: I. Новички въ Любви. II. Его Превосходительство, или Средства Нравиться. III. Такъ да не такъ. Соч. Н. А. Коровкина
439. Призваніе женщины. Съ англ.
*440. Краткое Начертаніе Всеобщей Исторіи. Соч. засл. проф. Иваномъ Кайдаоовымъ
*441. Статистика Европейскихъ Государствъ, въ ныншнемъ ихъ состояніи. Заслуж. проф. Е. Зябловскаго
*442. Подарокъ на Новый Годъ. Дв сказки Гофмана для большихъ и маленькихъ дтей.— Дтская Библіотека. Соч. двицы Тремадюръ. Перев. съ фр. Александры Зражевской. Разговоры Эмиліи о нравственныхъ предметахъ. Перев. съ фр. Миніатюрный Альбомъ для Дтей
*443. Очерки Русской литературы. Соч. Николая Полевого
444. Ремонтеры или сцена на ярмарк, ориг. ком.-водевиль. Соч. В. И Мирошевскаго.— Жена Кавалериста, или четверо противъ одного, комедія.-вод. соч. актера П. Григорьева I.— Мальвина или урокъ богатымъ невстамъ, комедія, перев. съ фр. Д. Ленскаго
445. Іоаннъ, Герцогъ Финляндскій. Драма, соч. г-жи Вейсешпуръ, перев. съ нм. П. Г. Ободовскимъ.— Титулярные Совтники въ домашнемъ быту. Водевиль, соч. . А. Кони
446. Параша-Сибирячка. Русск. быль. Соч. Н. А. Полевого
447. Полное собраніе сочиненій. А. Марлинскаго
448. Репертуаръ Русскаго Театра, изд. И. Песоцкимъ. Кн. 1 и 2.— Пантеонъ русскаго и всхъ европейскихъ театровъ. Часть I
449. Подарокъ на Новый годъ. Дв сказки Гофмана, для большихъ и маленькихъ дтей.— Дтскія сказки ддушки Иринея
450. Повсти Марьи Жуковой
451. Мечты и звуки Н. Н. (Некрасовъ)
*452. Одесскій Альманахъ на 1840 годъ
*453. Повсть и Быль. Я. Озерецковскаго
*454. Римскія Элегіи. Соч. Гете
*455. Три Псни Патріота
*455. Герцогиня Лонгвиль. Соч. С. Феликса. Съ франц.
*457. Словарь Русскихъ Синонинъ, или Словословъ, составл. Редакціею Нравственныхъ сочиненій
458. Репертуаръ Русскаго Театра. (,) Изд. И. Песоцкимъ. Третья книжка. Мсяцъ мартъ
459. Журналистика
450—51. Александринскій Театръ. Сиротка Сусанна. Ком.-водев. Перев. съ фр., новая музыка воспит. Имп. Театр. учил. К. Лядова, и нкот. номера П. И. Григорьева І-го, арія (съ эхомъ) соч. Л. Маурера.— Ножка, водевиль, перев. съ фр. И. А. Каратшгинымъ.— Новички въ Любви, оригин. ком.-водев. соч. И А. Коровкина.— Левъ Гурычъ Синичкинъ, или Провинціальная Дебютантка. Ком.-водев. Д Т. Ленскаго, новая увертюра и муз. многихъ номеровъ И. И. Полякова.— Be влюбляйся безъ памяти, не женись безъ разсчета. Анекдотич. шутка-водев. . А. Кони (подраж. франц.).— Брать по Случаю и Другъ по Невол. Водевиль, перев. съ фр. П. С. Федорова 257—250
*462. Герой Нашего Времени. Соч. М. Лермонтова
*453. Басни Ивана Крылова
*454. Провинціальныя Сцены. Соч. автора ‘Семейства Холмскихъ’
*455. Новые Досуги едора, Слпушкина
*455. Стихотворенія А. Пашкевича
457. Повсти и Преданія Сланянскаго Племени. (,) изд. И. Боричевскимъ
*458. Репертуаръ Русскаго Театра. (,) изд. И. Песоцкимъ. Четвертая книжка. Мсяцъ апре()ль
*459. Пантеонъ Русскаго и всхъ Иностранныхъ Театровъ. Мартъ No 3
*470. Молодая Сибирячка. Пер. съ фр. А. Попова
*471. Разсказъ о томъ, какъ Іафетъ ищетъ Отца. Соч. капитана Марріета. Перев. съ англ.
*472. Замокъ Сен-Жерменъ. Соч. г-жи Ребо. Перев. съ фр. С. Зотова
*473. Жизнь Вильяма Шекспира.— Репертуаръ Русскаго Театра, изд. И. Песоцкимъ. Пятая книжка. Мсяцъ май
*474. Три Розы. Книжка для дтей, изд. Б. Флоровымъ
*475. Герой нашего времени. Соч. М. Лермонтова
475. Наука любви
477. Введеніе въ философію Соч. проф. А. Карпова
*478. Словарь Русскихъ Синонимъ. Вып. второй и третій
*479. Ренертуаръ Русскаго Театра, изд. И. Песоцкимъ. Шестая и седьмая книжка. Мсяцъ іюнь и іюль.— Пантеонъ Русскихъ и всхъ Европейскихъ театровъ. Часть II, No 5 и 5
480. Чудныя Приключенія и удивительное морское путешествіе Пьетро Дандини. Волшебный водевиль, перед. съ фр. Д. Т. Ленскимъ, музыка г. Петренко.— Хочу быть актрисой! или Двое за шестерыхъ. Шутка-водев. соч. П. С. Федорова.— Дловой человкъ или дло въ шляп. Ком. Соч. . А. Кони, музыка напис. воспит. Лядовымъ, новая увертюра его-же соч.
481. Солдатское Сердце, или бивуакъ въ Саволакс. Драм. анекдотъ Соч. Н. А. Нолевого.— Пожилая Двушка, или Искусство выходить замужъ. Ком.-водевиль, перед. съ фр. П. С. едоровымъ.— Иванъ Ивановичъ Недотрога. Ком. перед. съ франц. Н. А. Полевымъ.— Онъ за все платитъ. Водевиль, соч. Паяра и Варнера, перев. съ франц. Н. А. Полевого
*482. Любезный Молодой Человкъ. Романъ соч. (?) Поль-де-Кока. Перев. съ франц
*483. Уголъ. Соч. Александрова (Дуровой)
*484. Сочиненія въ стихахъ и проз Дениса Давыдова
*485. Котъ Мурръ. Повсть. Соч.,9. Т. А. Гоффмана. Перев. съ нм. Н. Кетчера
486. Ольга. Бытъ русскихъ дворянъ въ начал ныншняго столтія. Соч. автора ‘Семейства Холмскихъ’ (Бгичева)
487. Ярчукъ (,) Собака-Духовидецъ. Соч. Александрова (Дуровой)
*488. Леонидъ или нкоторыя черты изъ жизни Наполеона
*489. Престарлая Кокетка, или Мнимые Женихи, комедія. Соч. Т. Моствило-Головача
*490. Репертуаръ Русскаго Театра, изд. И. Песоцкимъ. Восьмая и девятая книжка. Августъ и Сентябрь.— Приложенія къ Репертуару Русскаго Театра. No 1. Антоній и Клеопатра. Шекспира.— Пантеонъ Русскаго и всхъ Европейскихъ Театровъ. Часть III. No 7 и 8.— Текущій Репертуаръ Русской сцены. Пожилая Двушка, или искусство выходить замужъ. Комед.-водевиль
491. Русскій театръ въ Петербург
1. Безымянное Письмо, оригин. драма г. В. Строева
2. Петербургскія Квартиры, оригин. комедія. . Кони
3. Донна Луиза, Инфанта Португальская, историч. драма. Соч. Р. М. Зотова (сюжетъ взятъ изъ повсти г-жи Рейбо)
4. Тигровая кожа. Водевиль, соч. ***
5. Первое дйствіе комедіи: Новый Недоросль. Соч. С. П. Навроцкаго
6. Тайна Матери. Ком.-водевиль. Перев. съ франц.
7. Деревенскій Докторъ. Ком.-вод. перев. съ фр.
8. Два Внца. Комедія, перев. съ фр. А. Ж.
9. Задушевные Друзья. Ком.-вод., перев. съ фр. П. С. едоровымъ
*492. Стихотворенія М. Лермонтова
*493. Собраніе сочиненій Михаила Васильевича Ломоносова 431 — 433
*494. Древнія Русскія Стихотворенія (,) служащія въ дополненіе (дополненіемъ?) къ Кирш Данилова (у?). (,) собр. М. Сухановымъ
*495. Кладъ. Соч. Александровой (Дуровой)
*496. Сицкій (,) Капитанъ Фрегата. Соч. Князя Н. Мышицкаго
*497. Митя (,) Купеческой Сынокъ. Разск. Соч. Г.
*498. Ханскій Чай. Сельск. водевиль. Соч. Е. Алипанова
499. Русскій театръ въ Петербурге
1. Мнимый Больной. Комедія, соч. Мольера, перед. съ франц. первое и второе дйствіе Н. А. Полевого, третье В. Островскаго
2. Бриліантъ. Ком., перев. съ фр.
3. Друзья Журналисты, или Нельзя безъ Шарлатанства. Ком.-водевиль, перед. изъ Скрибовой Le Charlatanisme г-мъ Л. Л.
4. Дочь Адвоката, или Любовь Отца и Долгъ Гражданина. Драма, перев. съ фр.
5. Первая Морщинка. Комедія, перев. съ фр.
6. Мельничиха въ Марли, или Племянникъ и Тетушка. Водевиль, перев. съ фр.
7. Полковникъ Новыхъ Временъ, или Двица-Кавалеристъ. Коы, водевиль, нов. перев. съ фр.
8. Громкая Слава Жен не нужна. Комедія, перев. съ фр.
9. Здравствуйте Братцы, или Прощайте. Ком.-водев. перед, съ франц.
10. Сюрпризъ Дочк или у страха глаза Велики. Шутка-водевиль
*500. Сочиненія Основьяненка. Панъ Халявскій
*501. Репертуаръ Русскаго Театра, изд. И. Песоцкимъ. Десятая и одиннадцатая книжка, за окт. и ноябрь.— Пантеонъ Русскаго и всхъ Европейскихъ Театровъ. Книжка девятая и десятая, за сент. и октябрь
*502 Отрывки Изъ Прозаическихъ сочиненій Лучшихъ Россійскихъ (русскихъ) Писателей. Сост. учителями франц. яз. І. Бераромъ и И. Журданомъ
*503. Общая Реторика. Н. Кошанскаго
*504. Русская литература въ 1840 году
*505. Утренняя Заря, альманахъ на 1841 годъ, изд. В. Владиславлевымъ
506. Путеводитель въ Пустын, или Озеро-Море. Романъ Джемса Фенимора Купера. Перев. съ англ.
*507. Пантеонъ Русскаго и всхъ Европейскихъ Театровъ. Часть IV. No IX
*508. Цынъ-Кіу-Тонгъ (,) или три Добрыя Дла Духа Тьмы. Фант. романъ Р. Зотова
*509. Труды Имп. Росс. Академіи
*510. Піитическіе Опыты Елисаветы Кульманъ въ трехъ частяхъ
511. Портретная и Біографическая Галлерея Словесности, Художествъ и Искусствъ въ Россіи. І.Пушкинъ и Брюловъ (Портреты Соколова)
*512. Памятникъ Искусствъ
513. Русскій Театръ въ Петербург. Александръ Македонскій. Историч. представл. соч. М. М.
*514. Петербургскіе Критики и Русскіе Писатели
*515. Басни Ивана Хемницера
*516. Генералъ Каломеросъ. Романъ, соч. А. Вельтмана
Примчанія къ V-му тому
Портретъ Блинскаго, изд. въ 1859 г. Мюнстеромъ.
1) Стр. 1 ‘Отеч. Зап.’ 1839 г., т. VI, J6 11, отд. VII. Цензур. разр. отъ средины ноября 1839 г. По недосмотру эта рецензія помщается на пять No дальше, чмъ ее слдовало бы помстить, придерживаясь хронологическаго порядка. Мсто ей между NoNo 425 и 426.
Эта насмшливая рецензія не попала ни въ изданіе Солдатенкова, ни даже въ Галаховскіе списки (IV, прим. 197). Но принадлежность ея Блинскому устанавливается письмомъ къ Василію Боткину, гд Блинскій, сообщая другу разныя подробности объ 11 No ‘Отеч. Зап.’ 1839 года, между прочимъ говоритъ:
‘Каково я отдлалъ Загоскина? Статейки о Зотов, Повс, Иліад — тоже мои — очень хорошія статейки {Извстная фраза Хлестакова. Цитаты изъ Гоголя, котораго Блинскій и его друзья знали почти что наизусть, были тогда въ большомъ ходу въ кружк.} (Пыпинъ II, стр. 10).
2) Стр. 3. Снадобье того времени (vinaigre de quatre voleurs), которое тогда вс имли при себ какъ средство противъ всякаго рода заразы.
3) Стр. 11. Очевидно соч. Булгарина, исправленный Гречемъ.
4) Стр. 11. Блинскій, пріятель и поклонникъ Лажечникова, давно уже до извстной степени враждебно и насмшливо относился къ Загоскину. Въ свою очередь друзья Загоскина дурно относились къ Блинскому. Ср. т. III, стр. 55—58.
5) Стр. 12. ‘Отеч. Зап.’ 1839, т. VI, No 11, отд. VII. Въ изд. Солдатенкова и въ списки Галахова не вошло. Но рецензія, все-таки, несомннно принадлежитъ Блинскому (см. прим. 1).
6) Стр. 13. Тамъ же. Въ изд. Солдатенкова и списки Галахова не вошло. Ср. прим. 1. Какъ это часто бываетъ въ небольшихъ рецензіяхъ Блинскаго, гд недостатокъ мста сдерживаетъ его, здсь эстетическіе взгляды Блинскаго перваго періода высказаны съ особою энергіею. Основа искусства ‘не идеи, выражаемыя имъ, а способъ выраженія идей чрезъ образы’.
7) Стр. 15. ‘Отеч. Зап.’ 1839, т. VII, No 12. Цензур, разр. отъ 14 декабря 1839. Въ изд. Солдатенкова и списки Галахова не вошло, но принадлежность рецензіи Блинскому выясняется изъ письма его къ Василію Боткину отъ 3 февраля 1840 г. (Пыпинъ, II, 16—17):
‘Представь себ, что двое литераторовъ приняли мою ругательную, наглую статью о роман Каменскаго за преувеличенную похвалу и наглую лесть Каменскому и упрекали за то Краевскаго. Вотъ вамъ и публика!’
Поистин непонятно, какъ можно было принять эту ругань за похвалу. Очевидно, проницательные критики читали только начало рецензіи, и не разглядли иронію. Какъ Блинскій раньше отдавалъ ‘должную справедливость’ Кайенскому, вышучиваніе котораго составляетъ одну изъ критическихъ заслугъ его, мы знаемъ но предыдущимъ томамъ. Ср. т. III, статью No 282 и въ другихъ мстахъ.
Стр. 17. Въ своемъ ожесточенномъ преслдованіи Полевого Блинскій становится теперь настолько придирчивымъ, что начинаетъ уже задвать даже ‘то дятельность въ эпоху ‘Москов. Телеграфа’. Объ исторіи отношеній этихъ нкогда столь любившихъ другъ друга людей см. т. III, прим. 74 и т. IV, примч. 99. Главнйшее изъ того, что придется отмчать въ V т. объ этихъ отношеніяхъ, будемъ сосредоточивать ссылками на настоящее примчаніе. Ср. прим. 15, 48—60, 65, 68, 70, 71, 75, 87, 131, 148, 164, 171, 194, 197, 263.
9) Стр. 22. ‘Отеч. Зап.’ 1840, т. VIII, No 1. Ценз. разр. 14 января 1840. Въ изд. Солдатенкова и др. опущена цитата изъ ‘Цыганъ’ и нкоторыя примчанія.
10) Стр. 23. Книга Вахмана была переведена близкимъ товарищемъ Блинскаго по_университету — впослдствіи извстнымъ педагогомъ М. В. Чистяковымъ по иниціатив ихъ общаго профессора Н. И. Надеждина. Не можемъ поэтому не усмотрть въ этомъ пренебрежительномъ отзыв еще одного доказательства нашего утвержденія, что вліяніе Надеждина на Блинскаго вовсе не было такъ велико, какъ обыкновенно принято утверждать. Ср. т. I, стр. 413 и т. IV, прим. 114, т. V, пр. 10, 12 и 118.
11) Стр. 30. Тутъ Блинскій достигаетъ апогея своей ненависти къ французамъ (ср. III, пр. 92, 185, 258, 288, 293, IV, пр. 9, 24, 189: V, пр. 11, 13, 22, 78, 126), которая составляетъ одну изъ наиболе характеристичныхъ чертъ перваго, ‘нмецкаго’ періода его дятельности. Дальше идти въ неистовой ненависти некуда: Мольеръ поэтическій уродъ!
12) Стр. 30. Не соглашаясь съ установившимся мнніемъ, что Надеждинъ вообще оказалъ чрезвычайно значительное вліяніе на Блинскаго (см. выше,— прим. 10), мы вмст съ тмъ не отрицаемъ, что Надеждинъ оказалъ извстное воздйствіе на литературное міросозерцаніе Блинскаго въ жгучемъ еще тогда вопрос о классицизм и романтизм. То, что здсь говорится о классицизм и романтизм во многомъ напоминаетъ диссертацію Надеждина (см. т. I, стр. 499—524). Формула, которую Блинскій ставитъ въ кавычки — ‘мы не Греки и не Римляне’, есть основная мысль диссертаціи Надеждина и Блинскій всегда очень ее цнилъ (ср. т. I, стр. 413).
13) Стр. 30. Блинскій почти что невзначай пускаетъ тутъ въ ходъ словечко, судьба котораго чрезвычайно любопытна. Чисто-полемическій эпитетъ его до такой степени быстро и прочно вошелъ въ литературный обиходъ, что вс его стали употреблять какъ давно установившійся и безспорный историко-литературный терминъ. Мало того, самъ Блинскій совершенно забылъ, что онъ родитель этого чрезмрно-строгаго опредленія. Такъ, въ томъ мст изъ статьи 1841 года о ‘Ста русскихъ литераторахъ’, гд онъ говоритъ о Надеждин и которое мы приводили въ I т. настоящаго изданія (стр. 413) есть такая тирада: ‘Г. Надеждинъ, понимая, что классическое искусство было только у Грековъ и Римлянъ, называлъ французскую поэзію псевдоклассическою, неестественною и надутою и т. д.’. Подчеркнутый нами слова — одно изъ проявленій не разъ уже отмченной нами слабости памяти Блинскаго относительно цитатъ: онъ сплошь да рядомъ цитируетъ неврно (ср. т. 1, пр. 202, II, пр. 33, 401, III, пр. 62, IV, пр. 193, У, пр 13). И въ данномъ случа память его обманула. Если читатель заглянетъ въ тотъ русскій отрывокъ изъ диссертаціи Надеждина, который нами приведенъ въ I т. настоящаго изданія, то онъ тамъ найдетъ рядъ выходокъ противъ нео-классицизма, но слова псевдо-классицизмъ нигд не встртитъ. Мы, кром того, еще разъ нарочно просмотрли латинскій текстъ диссертаціи Надеждина и тоже нигд термина псевдоклассицизмъ не нашли. Это, впрочемъ, было совершенно напрасною тратою времени. Вдь самая постройка фразы, къ которой сдлано настоящее примчаніе, показываетъ, что Блинскій тутъ бросалъ въ лиц ненавистной ему тогда французской литератур (см. прим. 11) совсмъ свжее, сейчасъ придуманное оскорбленіе. Самъ онъ, начиная съ ‘Литер. Мечтаній’, сколько разъ говоритъ о французахъ XVII и XVIII вка, и хотя достаточно отрицательно къ нимъ относится, но все-таки до того, чтобы обозвать огромное литературное движеніе, длившееся два вка, ложнымъ, онъ не доходилъ и просто называлъ его классицизмомъ.
И тмъ не мене полубезсознательно сорвавшаяся съ пера Блинскаго оскорбительная кличка сразу пріобрла права гражданства и, можно сказать, неистребима. Не отдавая себ отчета въ ней, ее употребляютъ даже вс наши спеціалисты по всеобщей исторіи литературы, хотя знакомство съ иностранными курсами исторіи литературы, казалось бы, должно было обратить ихъ вниманіе на то, что этотъ терминъ неизвстенъ западно-европейской наук. Употребите даже въ разговор съ нмцемъ слово ‘псевдо-классицизмъ’ и онъ не пойметъ въ чемъ дло, не будетъ знать о чемъ вы рчь ведете. Мы говоримъ даже съ нмцемъ, потому что отъ нмцевъ-то, отъ Лессинга, и пошло отрицательное отношеніе къ французскимъ нее-классикамъ. О французахъ уже говорить нечего. Они, прежде всего, тоже не поймутъ, о комъ вы рчь ведете, а узнавши, что вы псевдо-классиками называете Расина, Корнеля и Мольера, придутъ въ болзненное недоумніе. Для нихъ эти писатели вдвойн классики. Во-первыхъ, потому что они подражали классическимъ формамъ, изъ чего, однакоже, не слдуетъ, что они псевдо-классики: вдь не называетъ же подражаніе древности въ 16 вк — псевдовозрожденіемъ и позднйшее подражаніе средневковью — псевдо-романтизмомъ. А во-вторыхъ, можно разно относиться къ художественнымъ пріемамъ Расина, Корнеля и Мольера, но нельзя же отрицать, что, просто какъ таланты, Расинъ и Корнель крупные писатели, а Мольеръ — даже геній. Вотъ почему французы справедливо ими гордятся какъ своими ‘классиками’ въ высокомъ значеніи образцовыхъ писателей и создателей французской литературы. Никто уже имъ теперь во Франціи не подражаетъ, какъ не подражаютъ въ Гермапіи Шиллеру и Гте, а въ Англіи Байрону и т. д., но отсюда нимало не вытекаетъ право оскорблять ихъ кличкою псевдо, которое можно примнить къ какимъ-нибудь ничтожнымъ, третьестепеннымъ писакамъ, а никакъ не къ литературнымъ дятелямъ перваго ранга.
Но сожаля о томъ, что полемическая выходка Блинскаго имла такой неожиданный и всеобщій успхъ, не можемъ не усмотрть тутъ весьма характеристическаго эпизода его дятельности, ярко иллюстрирующаго основное положеніе нашего взгляда на великаго энтузіаста. Что въ самомъ дл принадлежитъ ему въ исторіи изобртенія термина псевдо-классицизмъ? Отнюдь не иниціатива, не новость мысли, а исключительно сила чувства. Въ 1840 г. паденіе классицизма, разрушеннаго ударами Полевого, Надеждина и всмъ литературнымъ движеніемъ 20-хь и 30-хъ годовъ, было уже совершившимся фактомъ. Но еще надо было ему нанести послдній ударъ, чтобы окончательно стереть его съ лица литературы русской, нужно было эффектно завершить долголтнюю борьбу чмъ-нибудь особенно яркимъ. И вотъ тутъ-то, по обыкновенію, необузданность Блинскаго и сыграла свою роль. Не сказавъ ничего новаго по существу, онъ сказалъ нчто чрезвычайно сильное по страстности выраженія и теперь классицизмъ былъ убитъ навсегда.
14) Стр. 33. Полевой.
15) Стр. 34. Рчь идетъ, очевидно, объ ‘Аббадон’ Полевого, потому что такого нмецкаго романа нтъ. Въ нм. литератур извстенъ только ‘Аббадона’, какъ дйствующее лицо клопштоковской ‘Мессіады’. ‘Положительность’ и ‘индюстріальность’ — выраженія Полевого.
16) Стр. 34. Блинскій самъ не былъ музыкаленъ, чмъ очень терзался (ср. воспоминанія о немъ Тургенева), но ближайшій другъ его — Василій Боткинъ былъ великій меломанъ и отъ него Блинскій заимствовалъ и свое чрезвычайное уваженіе къ музык и свои представленія о значеніи разныхъ музыкальныхъ дятелей.
17) Стр. 37. Мнніе, съ которымъ едва ли кто согласится. Какъ прекрасно и ‘мст съ тмъ близко къ подлиннику переведены стихами многія шекспировскія пьесы и у насъ и въ западно-европейской литератур, и притомъ переводчиками, не имвшими ни малйшихъ претензій ‘быть Шекспирами’. Примчаніе не подписано редакціей ‘Отеч. Зап.’, во. несомннно, ей принадлежитъ. Въ примчаніи редакціи къ прозаическому переводу ‘Венеціанскаго Купца’ (Н. Ф. Павлова), на которое здсь есть ссылка, съ тою же категоричностью высказано убжденіе, что ‘проза — единственная (курсивъ редакціи) форма, въ которой Шекспиръ долженъ быть передаваемъ русскимъ читателямъ’ (‘Отеч. Зап.’ 1839, т. V, отд. III, стр. 25б).
18) Стр. 38. Объ этомъ странномъ взгляд см. т. IV, прим. 288—89.
19) Стр. 41. Впослдствіи Блинскій будетъ иначе относиться къ капитализму.
20) Стр. 41. О ‘разумной дйствительности’ см. т. IV, стр. 547 и слд.
21) Стр. 56. Тутъ, очевидно, пропущено какое-то слово.
22) Стр. 58. Ср. выше примч. 11.
23) Стр. 59. Запомнимъ это чрезвычайно яркое выраженіе литературныхъ взглядовъ Блинскаго въ первую эпоху его дятельности. Впослдствіи онъ только ‘осмяніе пороковъ’ и будетъ цнить въ литературныхъ произведеніяхъ.
24) Стр. 59. Очень бойкая и литературная статейка, въ форм письма изъ Москвы, подписанная П—въ. Надо думать, что это Панаевъ, гостившій тогда въ Москв и заразившійся отъ кружка Блинскаго безграничнымъ преклоненіемъ предъ Гоголемъ.
25) Стр. 72. Тутъ уже какіе-то, пока еще полуинстинктные (ср. пр. 38) проблески совсмъ иного міросозерцанія, первыя проявленія пониманія ‘рассейской дйствительности’ во всей ея крас.
26) Стр. 73. Современному читателю нсколько неловко читать такой подробный пересказъ комедіи, которую мы теперь вс знаемъ наизусть. Но вдь тогда надо было длать пропаганду и подобные пересказы въ распространенномъ журнал имли очень большое значеніе.
27) Стр. 74. Въ подлинник по описк или опечатк неврно сказано ‘съ 1832 года’. Эта ошибка повторена въ изд. Солдатенкова и всхъ остальныхъ.
28) Стр. 75. Кажется, въ Воейковскихъ ‘Литер. Прибавл. къ Русск. Инвалиду’.
29) Стр. 75. Рчь о рецензіи Николая Полевого о 2-мъ изд. ‘Горя отъ Ума’ въ ‘Сын Отеч.’ 1839, т. XI, отд. IV, стр. 36—38.
30) Стр. 75. Непонятно, надъ чмъ тутъ смется Блинскій. Трагедія, т.-е. козлиная пснь ( — козелъ и — пснь), несомннно развилась изъ древне-греческихъ обрядовъ въ честь Діонисія, при которыхъ приносился въ жертву козелъ.
31) Стр. 76. Рчь объ указанной уже выше (прим. 29) рецензіи Полевого.
32) Стр. 78. Но еще больше потому, что Лиза — типичная субретка французскихъ комедій XVII—XVIII вка, въ которыхъ вс лица говорятъ однимъ и тмъ же языкомъ и стоятъ на одномъ уровн духовнаго развитія.
33) Стр. 81. Въ этомъ взгляд на любовь женщин уже отводится несомннно боле почетное и равноправное положеніе, чмъ отводилось ей Блинскимъ въ начал его дятельности (ср. т. II, статью о Монборнъ, No 101).
34) Стр. 84. Извстна и вся комедія и трудно понять, почему Блинскій съ такою подробностью излагаетъ произведеніе, которое, по его же собственному сообщенію, растаскано на отдльныя слова и фразы. Тутъ, значить, не было и тхъ цлей пропаганды, которыми можно объяснить пересказы ‘Ревизора’ и ‘Героя Нашего Времени’ (см. прим. 26 и ст. No 475).
35) Стр. 89. Все придирки къ рецензіи Полевого (см. прим. 29 и 31), гд рядомъ съ выходками противъ тхъ, которые ‘почитаютъ Пушкина міровымъ, вковымъ поэтомъ, либо Грибодова великимъ драматическимъ писателемъ’, довольно резонно было сказано по адресу литературныхъ старовровъ:
‘Неужели бояться намъ кликушъ, которые прячутся за имена Карамзиныхъ, Дмитріевыхъ, Озеровыхъ, Грибодовыхъ, и каждое слово, противъ нихъ сказанное, почитаютъ оплеухою по своей рож, въ которой предполагаютъ какую-то связь съ честью Русской Словесности, и даже съ любовью къ отечеству?’ (‘Библ. д. Чт.’ 1839, т. XI, отд. IV, стр. 37).
36) Стр. 90. Какъ извстно, оба предположенія не врны. Ранняя смерть едва ли тутъ при чемъ. Авторъ ‘Горя отъ Ума’, какъ мы уже имли случай отмтить по другому поводу, принадлежитъ къ тому загадочному разряду писателей, которыхъ можно назвать ‘авторами одного произведенія’. Эти писатели сразу развертываютъ все свое дарованіе, даютъ произведеніе, которое обезпечиваетъ имъ имя въ исторіи литературы и потомъ либо совершенно замолкаютъ, либо пишутъ вещи, не идущія ни въ какое сравненіе съ первымъ проявленіемъ ихъ таланта. Таковъ прежде всего Грибодовъ, съ поразительнымъ контрастомъ между ‘Горемъ отъ Ума’ и позднйшими пьесами. Таковъ Чаадаевъ, занявшій своимъ ‘Философическимъ Письмомъ’ одно изъ первыхъ мстъ въ исторіи русской общественной мысли и затмъ прожившій еще 20 лтъ въ полномъ обладаніи блестящаго ума, но не написавшій боле почти ни одной строки. Таковъ изъ современныхъ писателей Сухово-Кобылинъ, авторъ неувядаемой ‘Свадьбы Кречинскаго’, созданной пятьдесятъ лтъ тому назадъ, въ теченіе которыхъ даровитый авторъ не написалъ ничего, кром двухъ пьесъ совершенно второстепеннаго значенія.
37) Стр. 90. Ксенофонтъ Полевой, по ошибк не названный въ книг (см. ‘С. Отеч.’ 1839, т. XI, отд. IV, стр. 36).
38) Стр. 90. ‘Имя Блинскаго’, говорилъ Аполлонъ Григорьевъ, ‘какъ плющъ обросло четыре поэтическихъ внца, четыре великихъ и славныхъ имени — Пушкина, Грибодова, Гоголя, Лермонтова,— сплелось съ ними такъ, что, говоря о нихъ, какъ объ источникахъ современнаго литературнаго движенія, постоянно бываешь поставленъ въ необходимость говорить о немъ’ (Соч. I, 233). Это прекрасное, образное и въ общемъ безусловно-врное опредленіе требуетъ, однако, одной существенной оговорки. Мы показали, какъ ршающа была роль Блинскаго въ истолкованіи Гоголя (т. II, стр. 567—572), мы видимъ уже изъ первой статьи о Лермонтов, помщенной въ настоящемъ том, что и по отношенію къ этому великому писателю Блинскій сыгралъ не мене благотворную роль, а въ дальнйшихъ томахъ ознакомимся съ первокласснымъ значеніесъ его, какъ истолкователя Пушкина. Но что касается Блинскаго какъ истолкователя Грибодова, то роль его тутъ несомннно очень велика, но никакъ не благотворна. То, что Блинскій сказалъ въ настоящей стать о Чацкомъ, принадлежитъ къ числу самыхъ печальныхъ эпизодовъ той полосы его духовнаго развитія, когда, увлекшись теоріей ‘разумной дйствительности’ (см. т. IV, стр. 547—74), онъ возненавидлъ всхъ ‘безпокойныхъ’ людей и на всякаго протестующаго человка смотрлъ какъ на фразера. Взглядъ Блинскаго проникъ въ учебники и держался въ нихъ лтъ 40, и только съ 70-хъ годовъ, когда появился этюдъ Гончарова ‘Мильонъ терзаній’ странное отношеніе къ Чацкому, какъ къ полупомшанному начинаетъ исчезать, а въ настоящее время можетъ считаться окончательно похороненнымъ. Самъ Блинскій весьма скоро понялъ свою ошибку. Какъ мы увидимъ изъ переписки его съ Боткинымъ, онъ уже черезъ годъ говорилъ объ этой стать съ чувствомъ физической боли (ср. Пыпинъ II, 77—78). Но исправить ошибку ему не пришлось. Правда, дальше мы встртимъ рядъ тирадъ совсмъ другого тона, но большой статьи о Грибодов онъ не удосужился написать, и такъ и укоренился его взглядъ, основанный на чисто-формальныхъ придиркахъ.
Блинскій потшается надъ тмъ, что Чацкій предъ всякимъ встрчнымъ произноситъ свои обличительныя тирады. ‘Кто, кром помшаннаго, предается такому откровенному и задушевному изліянію своихъ чувствъ на бал, среди людей, чуждыхъ ему?’ Съ этой точки зрнія неумстности всякаго Шекспировскаго героя можно превратить въ помшаннаго. Но какое значеніе иметъ такая реалистическая придирка по отношенію къ литературнымъ произведеніямъ, сплошь написаннымъ въ искусственныхъ, условныхъ формахъ? Мало ли въ ‘Гор отъ ума’ всякихъ несообразностей съ точки зрнія реальной правды? Утвержденіе Блинскаго, что Грибодовъ ‘отвергъ искусственную любовь, резонеровъ, разлучниковъ и весь пошлый, истертый механизмъ старинной драмы’ далеко неврно. Весь механизмъ старинной драмы онъ не отвергъ: онъ почти удержалъ знаменитый три единства, его Лиза — чисто французская субретка, длающая такія же тонкія замчанія, какъ самъ Чацкій, да и вся вообще пьеса есть собраніе самыхъ невроятныхъ случайностей и совпаденій, по сравненію съ которыми появленіе Чацкаго въ 6 часовъ утра, столь высмиваемое Блинскимъ, сущій пустякъ. Вотъ почему анализъ ‘Горя отъ Ума’ и Чацкаго въ частности долженъ совершенно игнорировать вс эти мелкія несообразности, источникомъ которыхъ является но неумніе устранить ихъ, а то, что Грибодовъ, воспитанный на старыхъ литературныхъ формахъ, совершенно не задавался вншнимъ, реализмомъ и заботился только о сущности, о правдоподобіи внутреннемъ, о томъ, чтобы въ страстныхъ, облитыхъ горечью и желчью монологахъ Чацкаго ярко показать трагическое положеніе тонкочувствующаго и одушевленнаго высшими стремленіями человка среди Фамусовыхъ, Молчалиныхъ и Скалозубовъ. При сопоставленіи съ силою и глубиною чувства, вложеннаго въ эти монологи, говорить о вншней -обстановк, при которой они произносятся,— совершенно то же самое, какъ лри сужденіи о достоинствахъ драгоцннаго вина серьезно говорить о стакан, изъ котораго его пьешь. Что же касается утвержденія, что въ ‘Гор отъ ума’ ‘нтъ идеи’, потому что ‘неужели представители русскаго общества все — Фамусовы, Молчалины, Софьи, Загорцкіе, Хлестовы, Тугоуховскіе и имъ подобные’?— то спорить съ этимъ безграничнымъ оптимизмомъ на страницахъ полнаго собранія сочиненій Блинскаго было бы совершенно безплодною потерею времени. Никто краснорчиве самого Блинскаго не опровергнетъ въ дальнйшихъ своихъ статьяхъ это странное заблужденіе, никто необузданне его самого не будетъ проклинать въ переписк съ друзьями ‘гнусную рассейскую дйствительность’, тмъ именно и ‘гнусную’, что въ ней царствовали Фамусовы и Молчалины, а Чацкимъ приходилось спасаться бгствомъ изъ нея.
Но главный грхъ статьи, все-таки, не въ мелкихъ придиркахъ и даже не въ ея оптимизм, а въ томъ, что подъ вліяніемъ гегеліанско-бакунинскаго прославленія ‘разумной дйствительности’ Блинскій вышутилъ самое понятіе о людяхъ, идущихъ противъ теченія и ‘умничающихъ’. Это въ немъ говорилъ все тотъ же полемическій задоръ противъ ‘отщепенцевъ’, съ которыми онъ борется въ пресловутой стать о ‘Бородинской годовщин’. Допуская даже, что Чацкій неумстно мечетъ бисеръ своего гражданскаго негодованія передъ гостями Фамусовскаго бала, можно, однако, было отнестись къ нему съ бблышею почтительностью. Конечно, Чацкій ‘полупомшанный’, если думаетъ повліять на Фамусова и Молчалина. Но такими же полупомшанными были и Радищевъ, вздумавшій боле ста лтъ тому назадъ говорить вещи, еще и теперь запретный, и декабристы, лучшія черты которыхъ Грибодовъ воплотилъ въ Чацкомъ, и длинный рядъ послдующихъ чудаковъ, какъ бы задавшихся цлью доказать, что и одинъ въ пол воинъ.
А у самого Блинскаго, какъ уже замтилъ Гончаровъ, разв не ‘звучатъ т же мотивы и тотъ же тонъ, какъ у Грибодовскаго Чацкаго?’ То разгоняя воспитанную на чтеніи веселой ‘Библ. д. Чт.’ публику мудреною философіей, то сбрасывая съ пьедестала излюбленные кумиры, то пламенно проповдуя идеалы, чуждые подавляющему большинству тогдашняго общества, разв онъ не былъ тмъ же Чацкимъ на Фамусовскомъ балу, разв на него не смотрли какъ на человка свихнувшагося отъ ‘умничанія’ и нмецкой философіи? Но историческое значеніе Чацкаго и его братьевъ по духу въ томъ и заключается, что чувство, ими завладвшее, такъ сильно и жгуче, что они не могутъ дождаться, когда будетъ ‘умстно’ и ‘своевременно’ проповдывать, что имъ немедленно надо излить свое пламенное негодованіе. И излить его не предъ людьми, родственными по духу, какъ совтуетъ Блинскій, а именно предъ Фамусовымъ и его гостями, чтобы взбудоражить ихъ, взбсить, довести до благо каленія: въ этомъ вся поэзія борьбы. Безгранично значеніе того, что именно въ этой якобы ‘неподходящей’ обстановк Чацкій произвелъ ‘скандалъ’. Ужасъ и недоумніе, въ которые онъ повергъ ‘Грибодовскую Москву’, дали огромную огласку его ‘завиральнымъ идеямъ’, всть о нихъ дойдетъ теперь до людей чуткихъ, и въ ихъ душ смя истины примется прочно, какъ принялась и разрослась пышнымъ цвтомъ одинокая сначала проповдь Чацкаго-Блинскаго въ лучшихъ сердцахъ великаго поколнія сороковыхъ годовъ.
Говоря объ отношеніи Блинскаго къ комедіи Грибодова, никакъ нельзя обойти молчаніемъ вступительнаго этюда А. С. Суворина къ его же (большого формата) изданію ‘Горя отъ Ума’ 1886 г. Это очень рзкое нападеніе на Блинскаго,— нападеніе, веденное въ крайне непріязненномъ тон, безъ тни любви къ великому искателю истины, но тмъ не мене вполн справедливое, и приходится взять сторону нападающаго, которому въ данномъ случа выпало защищать благородную роль такихъ борцовъ противъ общественнаго застоя, какъ Чацкій. Изъ историко-литературныхъ указаній этюда большой интересъ представляетъ разысканіе той статьи, на которую самъ Блинскій сослался какъ на главный источникъ своего отношенія къ Чацкому. ‘Глубоко-врно оцнилъ эту комедію кто-то’, говоритъ Блинскій, ‘сказавшій, что это горе, только не отъ ума, а отъ умничанія’. И вотъ, перечитывая первые отзывы о комедіи Грибодова, г. Суворинъ доискался, что этотъ ‘кто-то’ былъ Михаилъ Дмитріевъ, бездарный ‘консервативный поэтъ’, по характеристик г. Суворина. Чтобы еще боле подчеркнуть своеобразность союза между Михаиломъ Дмитріевымъ и Блинскимъ, прибавимъ, что черезъ годъ, полтора посл появленія статьи Блинскаго о ‘Гор отъ Ума’ со ссылкой на ‘глубоко-врное’ мнніе Дмитріевааэти по существу столь противоположные другъ другу союзники превращаются въ ожесточенныхъ литературныхъ враговъ. По всему складу своего общественно-литературнаго міросозерцанія Михаилъ Дмитріевъ былъ какой-то ископаемый реакціонеръ временъ Очакова и покоренія Крыма и одинъ изъ самыхъ яркихъ представителей той самой ‘Грибодовской Москвы’, противъ которой ополчалась комедія. Ссылаться на него буквально то же самое, что сослаться на Фамусова и Скалозуба.
Изъ другихъ указаній этюда можно отмтить совершенно правильное замчаніе, что даже съ чисто-формальной точки зрнія многія нападки Блинскаго неврны. Такъ, напр., вс злыя выходки Чацкаго всегда являются только репликой, результатомъ вызова, съ которымъ къ нему обращаются. И въ самомъ дл, Чацкій никогда первый не нападаетъ, не онъ первый якобы ‘всхъ ругаетъ въ глаза дураками и скотами’, а задли его, сдлали ему, напр., упрекъ, почему онъ не служитъ, отчего же онъ долженъ молчать, почему не иметъ право сказать: ‘Служить бы радъ, прислуживаться тошно’? Нельзя не согласиться также съ этюдомъ, когда онъ споритъ съ идеалистическимъ взглядомъ Блинскаго на любовь какъ на ‘взаимно гармоническое разумніе двухъ родственныхъ душъ, въ сферахъ истиннаго, благого, прекраснаго’. Не питая ни малйшей любви къ Блинскому, этюдъ просто вышучиваетъ наивность этого взгляда, съ его незнаніемъ реальной жизни и того, что въ подавляющемъ большинств случаевъ наименьшую роль въ любви женщины къ мужчин играютъ нравственныя достоинства мужчины. Люди, преклоняющіеся предъ необыкновенно-высокою нравственною личностью Блинскаго, не могутъ тутъ, конечно, видть простую наивность, для нихъ это лишнее проявленіе высокой души Блинскаго. Но и въ этомъ случа никакъ нельзя согласиться съ тмъ, чтобы какой-нибудь Софь Павловн навязывать такое же отношеніе къ любви, которое годится для Блявскихъ. Притомъ, даже со своей высоко-идеальной точки зрнія Блинскій неправъ и предваряетъ событія, когда удивляется тому, что ‘Софья любитъ ограниченнаго человка безъ души, безъ сердца, безъ всякихъ человческихъ потребностей, мерзавца, низкопоклонника, ползающую тварь, однимъ словомъ — Молчалина’. Вдь Софья не такъ понимала Молчалина, правда, она въ немъ ошибалась — это другой вопросъ, но когда влюбилась въ него, то считала человкомъ и съ душой и съ сердцемъ.
Указывая на этюдъ г. Суворина какъ на противовсъ крайне-придирчивому отношенію Блинскаго къ комедіи Грибодова, считаемъ нужнымъ отмтить и грубйшій промахъ этого этюда. Стараясь отыскать причину придирокъ Блинскаго, г. Суворинъ говоритъ:
‘Нашъ знаменитый критикъ явился выразителемъ либеральнаго негодованія (курсивъ г. Суворина) и намренно, съ этою заднею мыслью, старался уничтожить это лицо (Чацкаго), провозгласить его фразеромъ и мальчишкой. Совсмъ не критико-литературныя цли руководили Блинскимъ, а цли политической пропаганды противъ слишкомъ русскихъ идей, противъ, если хотите, идей славянофильства и въ пользу безусловнаго перенесенія европеизма на русскую почву’ (стр. XXXV).
По истин изумительное ‘объясненіе’ въ работ, гд, вообще говоря, приложены вс старанія изучить предметъ съ должною обстоятельностью. Даже завалящаяся, всми забытая уже въ 1840 г. статья Дмитріева вытащена на свтъ Божій, но о важнйшемъ факт духовной жизни величайшаго русскаго критика, о томъ, что именно въ эпоху появленія статьи о ‘Гор отъ Ума’ Блинскій былъ прямо изступленнымъ консерваторомъ (см. нашу статью о ‘Бакунинско-Гегеліанскомъ період’ въ IV т.), авторъ этюда, очевидно, не иметъ ни малйшаго представленія. Блинскій конца 1839 г., т.-е. эпохи статей о ‘Бородин. Годовщин’ и ‘Мендел’ и ‘либеральное негодованіе’ — можно ли придумать боле несуразную комбинацію! Всего замчательне въ приведенномъ объясненіи, что стоить его только перевернуть, такъ сказать, внизъ головою, чтобы получилось объясненіе, вполн соотвтствующее дйствительности. Да, Блинскій въ этой стать ‘является выразителемъ негодованія’, но только не ‘либеральнаго’, а неистово-консервативнаго, да тутъ ‘политическая пропаганда’, но не противъ ‘русскихъ идей’, а противъ ‘завиральныхъ’. Только вотъ ‘славянофильство’ трудно пристроить, такъ какъ тогда еще самаго этого понятія не существовало — оно появляется только года черезъ два, и какимъ образомъ Блинскій могъ воевать съ несуществующимъ міросозорцаніемъ — понять ужъ никакъ невозможно.
40) Стр. 91. Тамъ же. Въ изданіе Солдатенкова не вошло. О Скобелев см. т. IV, прим. 191.
41) Стр. 91. Тамъ же. О Коровкин см. т. IV, прим. 291.
42) Стр. 92. Вс Булгаринскіе ‘Выжигины’ имли подзаглавіе ‘нравоописательные романы’.
43) Стр. 93. ‘Отеч. Зап.’ 1840, No 1. До извстной степени уже переходя къ иному взгляду на женщину (ср. примч. 33), Блинскій, въ общемъ, все еще вренъ тому, что говорилъ о назначеніи женщины въ своей удивительной стать о Монборнъ (т. II, ст. No 101).
44) Стр. 94. Тамъ же. Въ изданіе Солдатенкова не вошло. О Кайданов см. т. II, пр. 121. Мсто, которое Блинскій совтуетъ прочесть, дйствительно, очень курьезно: исторія царствованія Петра разсказана на пространств 17 строкъ!
45) Стр. 95. Тамъ же. Въ изд. Солдатенкова не вошло. Разборъ, на который ссылается Блинскій см. въ т. IV, статья No 388. Въ своемъ отношеніи къ тогдашней статистик Блинскій былъ совершенно правъ. Дйствительно — научная статистика тогда только-что зачиналась въ трудахъ. Кетле, и хотя кое-кому въ Россіи идеи Кетле и были извстны (напр., Порошину, отчасти Срезневскому), но въ общемъ господствовала старая система накопленія фактовъ, безъ достаточнаго ихъ освщенія.
46) Стр. 96. Тамъ же. Въ изд. Солдатенкова не вошло. О взглядахъ.. Блинскаго на дтскую литературу см. дальше статью No 449.
47) Стр. 98. ‘Отеч. Зап.’ 1840 г. No 1. Въ изд. Солдатенкова вошло съ опущеніемъ примчанія на 109 стр.
48) Стр. 99. Не совсмъ точно. У Полевого довольно неопредленно ‘ сказано: ‘но признаюсь, есть три-четыре существа, которыхъ — не могу непрезирать’.
49) Стр. 103. Теорія ‘мгновенности’ лирическихъ произведеній теперь уже можетъ считаться окончательно оставленною. Изученіе рукописей даже такихъ виртуозовъ стиха, какъ Пушкинъ и Гейне, показало, что ‘легкость’ ихъ геніальной формы сплошь да рядомъ — результатъ самыхъ напряженныхъ, усилій и длиннаго ряда передлокъ.
50) Стр. 104. Теперь Блинскій относится отрицательно къ стать Полевого о Державин. Но когда-то, когда писались ‘Литер. Мечтанія’, многія мысли, впервые высказанныя Полевымъ (о томъ, напр., что несмотря на классическія формы, Державинъ поэтъ удивительно національный, что онъ былъ очень мало образованъ и др.), были повторены Блинскимъ.
51) Стр. 105. Несомннно отзвуки собственныхъ чувствъ. См. IV, стр. 547 и слд.
52) Стр. 110. Статью о Марлинскомъ Блинскій, дйствительно, далъ очень скоро (см. No 447), но до Пушкина добрался только въ 1844 году.. Цлыхъ 8 лтъ такимъ образомъ прособирался онъ написать эту самую знаменитую изъ своихъ статей, задуманную еще въ 1836 г. (см. II, пр. 363, III, нр. 148).
53) Стр. 111. Въ увлеченіи полемикой Блинскій тутъ совершенно не вникъ въ мысль Полевого, съ которою можно соглашаться, или не соглашаться — это другой вопросъ, но которую нельзя не признать весьма значительною. При боле внимательномъ отношеніи къ словамъ Полевого, нетрудно усмотрть, что, насколько это возможно было при цензурныхъ условіяхъ 1832 года, Полевой корилъ Пушкина тмъ поворотомъ въ политическихъ взглядахъ, который начинается съ эпохи сближенія Пушкина съ придворными сферами въ 1826 г. Полевой, выросшій на идеяхъ, подготовившихъ V декабрьское движеніе, любилъ Пушкина перваго, вольнолюбиваго періода его! дятельности, онъ цнилъ въ немъ ‘задумчиваго, грознаго, сильнаго и пламеннаго выразителя думъ и мечтаній своихъ ровесниковъ’, т.-е. будущихъ декабристовъ. Полевой прямо и называетъ пьесы, которыя ему нравились: ‘Къ Чаадаеву’, ‘Андре Шенье’, ‘Наполеонъ’, ‘Къ морю’ — все стихотворенія, которыя настолько проникнуты вольнолюбивыми мечтами, что могли появиться въ печати только съ пропусками. Теперь Пушкинъ ‘нарядный, блестящій и умный свтскій человкъ’ — не могъ же Полевой сказать: ‘ловкій, угодливый камеръ-юнкеръ’ и онъ къ нему охладлъ. Повторяемъ еще разъ: можно не соглашаться съ этимъ суровымъ приговоромъ, находить его одностороннимъ, тенденціознымъ и т. д., но тутъ не эстетическая ошибка, не мелкое непониманіе, а совершенно опредленныя и обдуманныя укоризны, продиктованный опредленнымъ общественно-политическимъ міросозерцаніемъ.
54) Стр. 112. Непонятное сближеніе. Допуская даже, что витіеватый, вычурный языкъ Карамзина есть ‘дивная рзьба’ — какъ же можно его сопоставить съ строго-дловымъ, суровымъ слогомъ ‘Исторіи Пугачевскаго бунта’.
55) Стр. 113. Рецензія Полевого на ‘Двумужницу’ вся сплошь написана въ беллетристической форм, и якобы воспроизводитъ подслушанный въ театральной кофейн разговоръ. Одинъ изъ собесдниковъ даетъ полную пародію всей пьесы, очень ловко схвативъ вс ея смшныя стороны.
56) Стр. 113. Вступивъ въ полосу крайней полемической несправедливости, Блинскій, по своему обыкновенію, теряетъ всякую мру. Тутъ и, дальше онъ совершенно забываетъ, какъ недавно самъ же восторгался переводомъ ‘Гамлета’. Теперь это ‘дюсисовская передлка’, а полтора года тому назадъ статья о той же ‘передлк’ заканчивалась такъ: ‘переводъ ‘Гамлета’ есть одна изъ самыхъ блестящихъ заслугъ г. Полевого русской литератур’ (т. III, стр. 349). Ср. прим. 8 и дальше стр. 232—233.
57) Стр. 115. Новйшій читатель будетъ на сторон Полевого. Съ извстной точки зрнія можно еще, пожалуй, упрекнуть Полевого въ томъ, что онъ мало удлилъ вниманія политической экономіи, считая ее только дополненіемъ къ исторіи. Но онъ во всякомъ случа праве Блинскаго съ его полнымъ пренебреженіемъ къ роли экономики.
58) Стр. 118. Къ Вернеру Блинскій когда-то относился иначе и самъ ставилъ его на ряду съ Шиллеромъ (см. т. I, стр. 441, прим. 145). Да Вернеръ во всякомъ случа крупная величина. Къ крупнйшимъ дятелямъ нмецкой литературы принадлежать также Грильпарцеръ. Что касается Адольфа Мюлльнера (1774—1829), то это, несомннно, весьма сомнительная литературная величина. Но въ 20-хъ и 30-хъ годахъ Мюлльнеръ пользовался большимъ успхомъ, какъ одинъ изъ корифеевъ процвтавшей тогда ‘Трагедіи рока’ (Schicksalstragedie). Представителями этого рода драмы были также Вернеръ и Грильнарцеръ и вотъ почему Полевой и называлъ ихъ вмст.
59) Стр. 119. См. примчаніе къ посмертной стать Блинскаго о Полевомъ.
60) Стр. 120. Статьи такой Блинскій не написалъ, потому что ‘Очерки’ Полевого дальше двухъ первыхъ томовъ не пошли. Объясненіе необычайнаго ожесточенія, съ которымъ Блинскій отнесся здсь къ Полевому, находимъ, въ письм его къ Боткину:
‘Что-жъ ты не сказалъ мн ни слова о моей статейк объ ‘Очеркахъ’ Полевого? Ею я больше всхъ доволенъ. Повришь-ли, Боткинъ, что Полевой сдлался гнусне Булгарина. (Пыпинъ II, стр. 22).
Такимъ образомъ, Блинскій приступалъ къ стать не столько съ цлью разобрать книгу по существу, сколько затмъ, чтобы казнить автора за ‘гнусность’. При такой предвзятости гд уже было оставаться справедливымъ, да еще Блинскому, столь же неистовому въ своихъ антипатіяхъ, какъ и въ своихъ восторгахъ.
61) Стр. 120. ‘Литер. Газета’ 1840, No 4. Ценз. разр. 12 янв. 1840.
62) Стр. 122. ‘Литер. Газета’ 1840, No 8. Ценз. разр. 26 янв. 1840.
63) Стр. 123. Но отчасти измнился и рецензентъ, для котораго прежде Каратыгинъ былъ своего рода bte noire. Ср. II, статья No 81.
64) Стр. 123. На этотъ разъ публика была боле права въ своихъ восторгахъ, чмъ Блинскій въ своей сдержанности. Самойловъ II — это знаменитый впослдствіи Самойловъ I.
65) Стр. 124. ‘Литературная Газета’ 1840 г. No 10. Цензур. разр. 2 февр. 1840. Блинскій относится тутъ къ Полевому съ полнымъ безпристрастіемъ, что не помшаетъ ему вскор (см. стр. 282) на ту же ‘Парашу Сибирячку’ жестоко нападать. Ср. прим. 8.
66) Стр. 126. ‘Отеч. Зап.’ 1840, No 2. Ценз. разр. около 14 февр. 1840. Въ изданіи Солдатенкова выброшена одна небольшая цитата.
67) Стр. 127 Теперь совсмъ забытый (его нтъ даже въ новйшихъ нмецкихъ энцикл. словаряхъ), но нкогда пользовавшійся въ Россіи чрезвычайно-большою извстностью нмецкій эстетикъ (1778—1841), шеллингіанецъ. Заимствованіями изъ Аста корилъ Полевой Надеждина въ рецензіи на докторскую диссертацію Надеждина.
68) Стр. 127. Все, конечно. Полевой (ср. прим. 8), издававшій теперь вмст съ старыми врагами — Гречемъ и Булгаринымъ ‘Сынъ Отечества’.
69) Стр. 128. Въ своей святой непрактичности Блинскій видлъ такой органъ въ ‘Отеч. Запискахъ’. Изъ переписки мы увидимъ съ какою страстностью онъ звалъ туда своихъ друзей, какъ уговаривалъ ихъ не брать гонорара съ Краевскаго, какъ сердился и огорчался, когда боле его проницательные друзья не сразу поддавались его горячему зову. Этимъ увлеченіемъ, этою глубокою увренностью, что ‘Отеч. Зап.’ имютъ огромное значеніе для русской литературы (что, конечно, и было правдой уже благодаря одному его сотрудничеству), объясняется, почему онъ не стснялся постоянно рекламировать ‘Отеч. Зап.’ въ ‘Отечественныхъ же Запискахъ’ (ср. прим. 116. 139, 194, 289 и др.). Для чистаго все чисто и что въ устахъ другого было бы лавочничествомъ, въ его устахъ было глубоко-убжденною пропагандою. Поздне съ глазъ его спала завса относительно Краевскаго, онъ понялъ, что Краевскій-то и есть настоящій типъ ‘литературнаго спекулянта’ и со свойственною ему необузданностью не иначе называлъ его въ письмахъ къ друзьямъ (1846 г.), какъ ‘Кузьмою Рощинымъ’
70) Стр. 128. Намеки на предисловіе Полевого къ его ‘Исторіи русскаго народа’, гд онъ, отдавая полное уваженіе Карамзину, не ‘унижалъ’, а просто критиковалъ исключительность, съ которою Карамзинъ сосредоточиваетъ все свое вниманіе на одной только исторіи россійскаго государства. Новая русская исторіографія всецло присоединяется къ этой критик. Приступивъ къ составленію своей исторіи, Полевой объявилъ подписку на все сочиненіе, которое должно было состоять изъ 18 томовъ. Это было несомннно легкомысленно, но смшно и безконечно-несправедливо усматривать тутъ ‘штукмейстерство’. Уже не говоря о томъ, что семь томовъ Полевой дйствительно далъ своимъ подписчикамъ, нельзя сомнваться въ томъ, что при сколько-нибудь благопріятныхъ обстоятельствахъ, быстро и легко работавшій Полевой непремнно закончилъ бы свою ‘Исторію’, какъ закончилъ рядъ другихъ своихъ историческихъ трудовъ. Но закрытіе ‘Москов. Телеграфа’ совершенно его разорило, онъ какъ поденщикъ долженъ былъ работать, не разгибая спины, чтобы изготовлять литературный произведенія для немедленнаго сбыта и такимъ образомъ какъ-нибудь удовлетворить кредиторовъ и кормить свою огромную семью. Блинскій зналъ о дурныхъ обстоятельствахъ Полевого, помшавшихъ ему закончить ‘Исторію русск. народа’, и только безграничнымъ полемическимъ увлеченіемъ можно объяснить себ жестокость этихъ намековъ на умышленное ‘штукмейстерство’.
71) Стр. 129. Тоже геркулесовы столбы полемической несправедливости. Все, что угодно можно сказать о труд Полевого, въ немъ было мало настоящей эрудиціи, исполненіе не соотвтствовало широт плана, было и достаточно ‘парафразировки’ Карамзинскаго матеріала, но это была, все-таки, очень талантливая попытка сказать какое-то новое слово. Вся новая и новйшая русская исторіографія, правда, съ большею основательностью и съ большимъ успхомъ, есть продолженіе впервые Полевымъ ярко поставленной задачи сдлать народъ центромъ уразумнія русскаго историческаго прошлаго.
72) Стр. 130. Теперь уже слово корпорація въ такомъ смысл не употребляется.
73) Стр. 130. Блинскаго часто упрекаютъ въ пренебреженіи къ русской народной поэзіи (къ этому мы еще вернемся), а между тмъ и здсь и раньше (ср., напр., II, стр. 397—400), какъ безконечно высоко онъ ее ставитъ.
74) Стр. 133. Писатель прошлаго вка Михаилъ Васильевичъ Сушковъ (1705—1790) собственно ‘поэтомъ’ не былъ и на одну доску съ дйствительно извстнымъ въ свое время Николевымъ его ставить не слдуетъ. Сушковъ напечаталъ всего только два-три мелкихъ стихотворенія въ ‘Дл отъ бездлья’ и нкоторою извстностью пользовался какъ переводчикъ ‘Баснословной исторіи’ (1797) и авторъ разсказа ‘Россійскій Вертеръ’ (1801).
75) Стр. 134. ‘Фрегатъ Надежда’ появился въ ‘Сын Отечества’ 1833 г. (NoNo 9—17). ‘Сынъ Отеч.’ ничего общаго тогда не имлъ съ Полевымъ, но Блинскій въ своемъ неистовомъ преслдованіи Полевого и тутъ нашелъ поводъ кольнуть его и предсказывать ‘паденіе’ журнала, которому Полевой теперь посвятилъ себя.
76) Стр. 134. Такъ характеризовалъ Полевой Гоголя.
77) Стр. 134. ‘Излишеству порицаній’ Марлинскаго собственно никто, кром Блинскаго, не предавался, и тутъ одна изъ крупнйшихъ критическихъ заслугъ его, какъ мы уже отмтили это по поводу того, что говорилось о Марлинскомъ въ ‘Литерат. Мечтаніяхъ’ (см. т. I, прим. 156 и 157). Сравнительно съ ‘Литер. Мечтаніями’, въ новой стать почти ничего новаго не сказано и мы не понимаемъ, почему Аполлонъ Григорьевъ, сначала совершенно правильно отмтивъ, что ‘отношеніе Блинскаго къ этому, въ 1834 году еще модному, еще любимому писателю, истинно изумительно’, затмъ прибавляетъ: ‘Оцнка Марлинскаго Блинскимъ въ ‘Литер. Мечт.’ — несравненно выше и врне оцнки Марлинскаго имъ же въ ‘Отеч. Зап.’ 40-хъ годовъ. Въ ней дорого то, что Блинскій тутъ еще самъ романтикъ, да и какой еще!— романтикъ французскаго романтизма!— тогда какъ въ 40-хъ годахъ, перешедши горнило гегелизма правой стороны и отринувши эту форму, онъ уже относится къ Марлинскому съ слишкомъ отдаленной и эпох Марлинскаго чуждой высоты требованій’ (Ли. Григорьевъ, Соч. I, 289). Тутъ почти все неврно: діаметрально противоположно истин утвержденіе, что въ 1834 Блинскій былъ ‘романтикомъ французскаго романтизма’ — на самомъ дл онъ его безпощадно преслдовалъ и всячески поносилъ, неврно, затмъ, что въ эпоху, когда писалась настоящая статья о Марлинскомъ Блинскій ‘отринулъ’ ‘гегелизмъ правой стороны’: онъ еще по уши сидлъ въ немъ, что же касается того, что Блинскій судилъ ‘съ слишкомъ отдаленной и эпох Марлинскаго чуждой высоты требованій’, то этотъ упрекъ безусловно вренъ, но только онъ одинаково относится и къ оцнк въ ‘Литер. Мечт.’ и къ оцнк 1840 года. Въ общемъ, статья 1840 года ничего не прибавила къ ‘Литер. Мечт.’. Она, конечно, несравненно больше даетъ но объему, но значительнйшая часть ея отведена вещамъ совершенно постороннимъ и Марлинскому — критику. А въ основной задач, въ блистательномъ дискредитированіи мнимой пламенности и приподнятости Марлинскаго, статья 1840 г. только повторила, ‘Литер. Мечтанія’. Если тлъ не мене статья 1840 года иметъ очень, крупное мсто въ исторіи нашего литературнаго самосознанія, то потому, что мысли Блинскаго, затерянныя въ старыхъ листкахъ и въ свое-то время мало читавшейся ‘Молвы’, теперь стали достояніемъ большой публики. Для этой большой публики Блинскій прямо и назначалъ ее. Сообщая Боткину о разныхъ своихъ литературныхъ замыслахъ и о типъ, что хочетъ перестать писать статьи отвлеченнаго характера (въ род ‘Менцеля’), онъ, между прочимъ, говорить: ‘Статья о Марлинскомъ теб не понравится, но именно такія-то статьи я и буду отнын писать, потому что только такія статьи и доступны и полезны для нашей публики’. (Пыпинъ, II, стр. 22).
78) Стр. 138. Ср. прим. 11. Въ ужасъ, видимо (гд-нибудь мимоходомъ), приходилъ Полевой.
79) Стр. 140. Очень сильно сказано. Конечно, Полевой-критикъ продолжалъ Марлинскаго, дйствительнаго отца новой русской критики, но, напримръ, рзкость разрушенія старыхъ литературныхъ авторитетовъ — исключительная заслуга Полевого.
80) Стр. 147. Мысль нельзя сказать, чтобы ясно выраженная. Какая разница между свтскостью въ кавычкахъ и свтскостью безъ кавычекъ? Если Блинскій хотлъ тутъ провести разницу между настоящею свтскостью и дурнымъ подражаніемъ ей, то приведенный примръ неудаченъ: въ немъ много высокопарности и напыщенности, но такъ называемаго ‘дурного тона’ нтъ.
81) Стр. 149. Какъ это ни странно современному читателю, такъ свыкшемуся со словомъ ‘женственность’, но изъ робости, съ которою Блинскій его пускаетъ въ ходъ очевидно, что оно въ то время еще было неологизмомъ. Изъ того, что Блинскій рядомъ со словомъ женственность поставилъ нмецкое Weiblichkeit надо вывести заключеніе, что неологизмъ создался въ кружк друзей его, отъ которыхъ онъ узнавалъ разные нмецкіе термины, философскіе и поэтическіе.
82) Стр. 155. Какъ разъ въ данномъ случа Марлинскій неистовствовалъ вовсе не потому, что такъ полагалось по романтическому шаблону. Онъ тутъ воспроизводилъ собственную психологію. Жизнь его на Кавказ была рядомъ весьма кровавыхъ эпизодовъ, которые онъ въ интимныхъ письмахъ весьма справедливо называетъ ‘разбойничествомъ’. Онъ участвовалъ въ безчисленномъ количеств военныхъ экспедицій, буквально въ сотняхъ стычекъ и всегда былъ храбрйшимъ изъ храбрыхъ. Опьяненіе битвы завладвало имъ съ первыхъ выстрловъ. Онъ становился совершеннымъ звремъ и въ немъ развивалась настоящее ‘войнобсіе’, въ чемъ его всегда упрекалъ младшій братъ Павелъ. (Ср. Венгеровъ, Критико-біогр. словарь, т. п., стр. 160—161.
83) Стр. 158. Конечно, Булгаринъ, называвшій свои фельетоны въ ‘Св. Пчел’ нравоописательными и нравственно-сатирическими.
84) Стр. 160. ‘Отеч. Зап.’ 1840, No 2. Ценз. разр. около 14 февр. 1840. Въ изд. Солдатенкова не вошло.
85) Стр. 163. Каллипига по гречески ()) значить: (имющая) красивый задъ. Афродита-Каллипига — знаменитая античная статуя въ Неаполитанскомъ музе.
86) Стр. 164. Ср. выше статью No 443.
87) Стр. 165. Неумренно-полемическая выходка, противорчащая всему тому, что такъ часто говорилъ Блинскій о прежнемъ Полевомъ (см. прим. 8). Полевого укатали крутыя горки россійской дйствительности, но начиналъ онъ журнальную дятельность какъ рыцарь правды.
88) Стр. 165. Сенковскій-Брамбеусъ.
89) Стр. 166. Ср. т. I, въ ‘Литер. Мечтаніяхъ’, гд мы не могли подыскать объясненія намеку Блинскаго.
90) Стр. 166. Любопытно сравнить какъ въ эту же эпоху печатной дружбы съ Булгаринымъ Полевой обзываетъ его въ интимныхъ письмахъ къ брату Ксенофонту то ‘гнуснымъ ляхомъ’, то ‘подлецомъ’ и т. п. (См. записки Ксен. Полевого, по указателю).
91) Стр. 168. ‘Отеч. Зап.’ 1840, No 3. Ценз. разр. 14 марта 1840. Ддушка Ириней — псевдонимъ Кн. Влад. Одоевскаго. Въ этой стать Блинскій цликомъ перепечаталъ рядъ страницъ изъ своей статьи о Бурьянов, появившейся въ ‘Москов. Наблюдател’ (См. т. III, статью No 251). Ср. т. IV, прим. 294.
92) Стр. 174. Какъ и вс мысли Блинскаго о воспитаніи, вс эти ‘элементарные’ возгласы о любви могутъ показаться многимъ умникамъ весьма ‘наивными’. Но настоящее чувство никогда не боится показаться смшнымъ. Съ такимъ упоеніемъ и восторгомъ могъ говорить о любви только человкъ, глубоко носившій ее въ своемъ собственномъ великомъ сердц. Если мы, къ тому же, заглянемъ въ переписку Блинскаго, то убдимся, что какъ всегда у него, это были своего рода листки изъ дневника. Онъ былъ какъ разъ въ то самое время очень взволнованъ письмомъ Боткина, который, какъ мы читаемъ въ книг Пыпина, ‘затронулъ его больную и чувствительную струну — потребность въ сочувствіи — разсказомъ о двушк изъ нсколько имъ извстнаго семейства, но, впрочемъ, никогда Блинскимъ невиданной, которая была его великой и горячей почитательницей {Кажется, рчь о будущей жен Блинскаго. С. Б.}. Это даетъ Блинскому поводъ еще разъ высказать свои мечты о личномъ счастіи…’ И вотъ въ этомъ-то настроеніи онъ приступилъ къ писанію статьи, которая вся и превращается въ дифирамбъ чувству любви во всхъ его проявленіяхъ. ‘Статья о дтскихъ книгахъ’, пишетъ онъ Боткину, ‘надюсь будетъ такъ недурна, что понравится и теб, и ты смло можешь сказать, что ты виноватъ въ ней. Въ самомъ дл, если она будетъ хороша.то потому, что твое письмо вызвало меня отъ смерти къ жизни, и что, пиша статью, я перечитывалъ его, особенно одно мсто… Смйся, Боткинъ, оно въ самомъ дл смшно’… (Пыпинъ, II, 22).
93) Стр. 176. Здсь и дальше воспоминала о собственномъ дтств.
94) Стр. 179. Вспомнимте, что цлыхъ 20 лтъ спустя, и въ медовый мсяцъ господства просвтительныхъ идей, такой гуманный и просвщенный педагогъ, какъ Пироговъ, еще допускалъ розгу въ школ, и мы оцнимъ всю необычность взглядовъ Блинскаго на способы воспитанія. Великое, любвеобильное сердце Блинскаго сказалось тутъ во всей своей лучезарности.
95) Стр. 180. Это та рчь, къ которой Бакувинъ писалъ свое знаменитое предисловіе (см. т. IV, стр. 484—92 и 547 и ея.).
96) Стр. 182. Австрійскій фельдмаршалъ (1729—1806), разбитый Наполеономъ подъ Марнго.
97) Стр. 187. Авторъ статьи, которую цитируетъ Блинскій, и примчанія къ ней — В. Б—нъ. т.-е. Василій Боткинъ, человкъ необыкновенно музыкальный, самъ хорошо игравшій на скрипк и обладавшій очень тонкимъ музыкальнымъ вкусомъ. Тмъ удивительне грубая безвкусица, въ которую онъ здсь впадаетъ: истинно-поэтическій Шопенъ взятъ исключительно какъ ‘модный’ композиторъ и поставленъ на ряду съ салонными композиторами: Черни, Герцомъ, Тальбертомъ. Видно, и тонкіе цнители не всегда сразу умютъ отнестись достодолжнымъ образомъ къ новымъ явленіямъ искусства.
98) Стр. 188. Ссылка Блинскаго недостаточно точна. Пропущено указаніе на томъ — XVI.
99) Стр. 196. Рецензія, на которую ссылается Блинскій, настолько интересна для исторіи происхожденія взглядовъ его на дтское чтеніе, что мы ее приводимъ цликомъ. На небольшомъ пространств здсь не только высказаны вс основныя мысли статьи Блинскаго, но даже самый тонъ ея и отдльныя фразы (напр., о проявленіи Божества въ природ) точно вытекли изъ одного и того же настроенія. И тотъ фактъ, что Блинскій счелъ своимъ долгомъ прямо сослаться на какую-то мелкую рецензію, съ ршающею опредленностью указываетъ на эту рецензію какъ на первоисточникъ его взглядовъ.
Кто писалъ рецензію, нельзя сказать вполн опредленно. Галаховскіе списки (см. т. IV, прим. 197) ничего на этотъ счетъ не говорятъ, потому что въ нихъ только записано, что о ‘Чижик’ напишетъ для ‘Аитер. Прибавл. къ Русск. Имп.’ Блинскій (онъ и написалъ — см. т. IV, статью No 395). А кто долженъ написать о ‘Чижик’ въ ‘Отеч. Записки’,— въ Галаховскихъ тетрадкахъ не отмчено. Принимая, однако, во вниманіе блестящую талантливость нижеприводимой статейки, ея глубину и оригинальность, едва ли можно усомниться, что она принадлежитъ Каткову. Не Галаховъ же, со своею вялою дловитостью, ее написалъ. Если это такъ, то мы имемъ тутъ еще одинъ фактъ значительнаго вліянія Каткова въ очень крупномъ вопрос. Ср. т. IV., пр. 178.
Чижикъ. Повсть для дтей. Переводъ съ францускаго. Изданіе второе. Москва. Въ тип. И. Смирнова. 1839. Въ 18-ю д. л. 92 стр.
Недурная книжка, очень-дурно переведенная. Читатели видятъ, что это второе изданіе. Что помогло успху книжки? Безъ-сомннія, она понравилась маленькимъ читателямъ. Въ ней есть смыслъ и, что насъ особенно порадовало, разсказъ. Но какъ намъ, такъ вроятно и дтямъ книжка понравилась сравнительно, не боле какъ по отношенію къ другимъ издаваемымъ у насъ дтскимъ книжонкамъ. Между нмыми и заика ораторъ. Вс наши требованія отъ дтской книжки ограничиваются увлекательностью разсказа, богатаго подробностями, живаго. Жизнь везд жизнь, на какой-бы ступени человческаго развитія и въ какой-бы сфер дятельности вы не взяли ее. Возьмите же интересы жизни, доступные дтскому возрасту, и изъ нихъ развейте разсказъ, изъ нихъ сильною рукою извлекайте частности и подробности. Не нужно никакихъ нагихъ мыслей и какъ язвы берегитесь нравственныхъ сентенцій. Пусть основная мысль вашего разсказа дятельно движется внутри, не давайте ей, для ней же самой, пробиваться наружу и выводить дтскую душу изъ полноты жизни, изъ борьбы и столкновенія частностей, на отвлеченную высоту, гд воздухъ рдокъ и удушливъ для слабой груди еще не созрвшаго человка: пусть мысль кроется во внутренней, недоступной лабораторіи и тамъ переработываетъ свое содержаніе въ жизненные соки, которые неслышно и незамтно разольются по вашему разсказу. Все назначеніе дтской литературы заключается въ томъ, чтобы животворно дйствовать на дтское созерцаніе, разширять его, оплодотворять его, наполнять его духовнымъ содержаніемъ. Подъ ‘духовнымъ содержаніемъ’ разумемъ мы т высшія, небесныя силы, которыя объемлютъ и развиваютъ изъ себя весь міръ и все существо человка, т таинственныя силы, которыя въ природ обнаруживаются въ безконечной организаціи явленій, которыя горятъ на вчныхъ сводахъ въ сіяніи свтилъ,— которыя трудятся въ непроницаемомъ мрак центральныхъ переходовъ планетъ,— которыя дышатъ въ вяніи воздуха, вздымаются въ волнахъ океана, движутся и говорятъ въ нмой неподвижности камня и граціозно выработываютъ древесные листики, разрастаются въ дремучіе лса и слышатся въ пніи птицъ и въ рыканіи льва,— т свтлыя силы, изъ которыхъ въ сіяющей красот слагается существо человка,— которыя зиждутъ и развиваютъ изъ себя и вншній и внутренней организмъ его,— которыя горятъ въ утренней зар чувства, и игрою лучей еще невозшедшаго свтила живительно потрясаютъ сердце и объемлютъ его трепетнымъ блаженствомъ или священнымъ стремленіемъ — которыя восходятъ наконецъ на пламенющемъ восток лучезарною мыслію, озаряющею обратно самую же себя въ нмой и вмст говорящей, въ неподвижной и вмст дятельной, ни на минуту неотдыхающей вселенной. Не пугайтесь, эти требованія удобоисполнимы: они осуществляются на каждомъ шагу, въ каждой минут существованія, они проявляются и въ насъ-самихъ, и во всемъ, что насъ окружаетъ, безъ нихъ нтъ ни въ чемъ жизни, безъ нихъ все сожмется и превратится въ нетающій ледъ полюсовъ. Когда эти силы покидаютъ человка, человкъ умираетъ, когда эти силы покидаютъ государство — оно гніетъ и распадается. Безъ нихъ недятельно слово, мертвы дла, не говорятъ краски, не звучать звуки.
Ихъ-то давайте и взрослымъ, и невзрослымъ, и въ дл, и въ слов, и въ звук, и въ образ. Всю полноту этихъ силъ можетъ изчерпать или вдохновенное чувство, или получувственная, полумыслительная дятельность художника, или развивающая сила философскаго мышленія. Отвлекаетъ отъ нихъ и умерщвляетъ все живое пустая дятельность разсудка. Вотъ гд полярные снга и вчный холодъ, въ отвлеченіяхъ разсудка и въ мертвыхъ сентенціяхъ, величающихъ себя названіемъ ‘нравоученіи’. Не вс рождены художниками, не вс могутъ быть философами, но во всякомъ есть живал душа, и бьющееся сердце. Изъ этихъ святыхъ источниковъ пусть струится жизнь ваша и все, что вы длаете, или что вы говорите, и особенно все, что вы длаете и говорите для младенческихъ поколній, для будущей нивы Божіей. И горе тмъ, которые, вмсто живой души, предъизбранной быть сосудомъ божественнаго содержанія, разовьютъ въ малыхъ сихъ одну формальную способность разсудка, и вмсто святаго начала, вмсто любви христіанской, кроткой, блаженной и дятельной, насадятъ въ нихъ эгоистическія, отвлеченныя, такъ называемыя моральныя сентенціи!..
Какъ же примнить все это къ дтской литератур? какъ согласить это съ нашимъ требованіемъ, непростирающемся дале увлекательности разсказа о богатой частностями и обособленіями жизни?
Для дтей, естественно, недоступна еще область мысли, живущей въ самой-себ и проявляющейся для самой-себя. Въ нее открыть входъ только для взрослаго человка, и то не для всякаго, только для того, кто утратилъ полноту чувства, кто изтерзанъ рефлексіей, т. е. дятельностію разсудка, неимющаго силы проникать во внутренность предметовъ и отражаемаго отъ. поверхности каждаго предмета назадъ на человка. Дти живутъ въ элемент чувства. Они еще не созрли даже и для созерцательной мысли, ихъ интересы еще тсны и малы, и не могутъ обнять всей полноты духовной жизни, воплощаемой въ созданіяхъ художественныхъ. И область художественныхъ образовъ доступна только для человка, вышедшаго уже изъ первоначальной дтской гармоніи съ самимъ-собою. Существо, какъ мышленія, такъ и художественнаго созерцанія, есть примиреніе, примиреніе тхъ противорчій, на которыя дробится жизнію цлость духа человческаго. Откуда же и какъ должно дйствовать на душу ребенка? Изъ непосредственнаго чувства, изъ блаженнаго, гармоническаго состоянія души, изъ святой христіанской любви, которая есть и зерно и самая сила развитія, непосредственнымъ же чувствомъ, блаженной гармоніей, христіанской любовью. Но здсь возникаетъ затрудненіе. Непосредственное чувство не можетъ быть выражено и въ объективномъ выраженіи передано другой душ. Слово есть мысль. Въ такомъ случа дтскія книжки должны исполниться одними восклицательными знаками съ междометіями ‘ахъ’, ‘охъ’ и проч. Но въ этихъ ‘ахахъ’ и ‘охахъ’ ничего не выражается, въ нихъ не опредляется никакое содержаніе. Послушайте, господа составители дтскихъ книгъ, не ‘аховъ’ и не ‘оховъ’ требуемъ мы отъ васъ, мы требуемъ, чтобы въ васъ было живое, любящее сердце, душа, доступная для святыхъ ощущеній, съ чувствомъ безконечнаго, съ предчувствіемъ духа… Если въ васъ это все есть, и если вы чувствуете, что можете быть счастливыми только въ дятельности для блага дтей,— пишите… Позвольте, однако, мы забыли еще одно важное и необходимое условіе. Одно сознаніе, что вы призваны жить и дйствовать для дтей, недостаточно еще для-того, чтобъ вы могли стать писателемъ ‘дтскимъ’, для этого тоже необходимо нужно и сознаніе, что вы рождены ‘писателемъ’. Дятельность для дтей обширна: надобно и въ ней избрать себ сферу. Тотъ, кто можетъ быть хорошимъ педагогомъ, хорошимъ воспитателемъ, можетъ быть плохимъ писателемъ. Какъ важное и существенное условіе мы должны также отнести сюда поэтическій такта, особенное умнье, если не воплощать въ образахъ мысли, то по-крайней-мр разсказомъ производить живое впечатлніе. Какъ между писателями, такъ и между книжками дтскими, естественно должны быть различія и постепенности: овому таланта, овому два…
Такой писатель съ живою душою, съ талантомъ, съ поэтическимъ тактомъ, возьметъ какое-нибудь простое событіе изъ сферы дтскаго -разумнія, зоркій взглядъ откроетъ въ событіи организацію, безконечное разнообразіе. Разсказъ польется тихо и ровно въ безпрерывно-измняющихся берегахъ, отражая въ себ и лазурь неба, и зелень деревьевъ, и мирныя села, и шумные города, и величественный храмъ, и одинокія, поросшія развалины, и веселыя игры, и, кресты брошеннаго кладбища… И пусть этотъ разсказъ могущественно увлечетъ въ своемъ теченіи такую душу и вмст съ нею исчезнетъ въ безконечности океана… И тогда все, что было благороднаго, святаго и великаго въ душ разсказчика, сообщится и душ юнаго читателя, потому-то об души сойдутся и обоймутъ другъ друга въ общемъ элемент безконечнаго чувства…
Мы общаемъ, когда-нибудь, при случа боле-приличномъ, но-подробне поговорить объ этомъ важномъ и такъ часто упускаемомъ изъ вида предмет. Мы и такъ ужъ слишкомъ-много распространились по случаю книжки, которая стоитъ не боле пяти или шести строкъ.— Мы похвалили ‘Чижика’, сказавъ, что въ этой повсти есть разсказъ,— разсказъ, правда, плохой, но все-таки разсказъ, все же есть хоть какой-нибудь интересъ, между тмъ, какъ въ другихъ издаваемыхъ у насъ книжкахъ этого рода нтъ ничего, кром самыхъ безжизненныхъ нравоученій, извлекаемыхъ изъ проступка едюши, непослушавшаго маменьки и съвшаго сырое яблоко, или изъ послушанія Аннушки, помнившей данныя ей наставленія, и прочіе вздоры.— Но мы, какъ уже и прежде было сказано, похвалили эту повсть относительно, кром того, что и здсь разсказъ далеко не то, чего бы мы желали отъ разсказа, онъ также, къ-сожалнію, пересыпанъ тми пошлыми сентенціями, отъ которыхъ мы просимъ беречься какъ отъ язвы. Иногда, въ этой маленькой повсти, резонрства становятся такъ несносны и такъ утомительно’-длинны, что выкидываешь въ чтеніи цлыя страницы. Переводъ очень-плохъ. Картинка, приложенная къ книжк и нисколько неимющая связи съ содержаніемъ повсти, еще и того хуже, она напоминаетъ собою искусство пана Халявскаго (въ повсти Основьяненко), такъ изящно раскрасившаго куншты въ книг своего отца.
100) Стр. 199. Не знаемъ, откуда взята цитата, но во всякомъ случа едва ли кто согласится съ Блинскимъ, что это приподнятое описаніе можетъ понравиться дтямъ.
101) Стр. 202. Блинскій былъ уже очень высокаго мннія о ‘гофратахъ’. Это не наши ‘надворные совтники’, но и не министры.
102) Стр. 204. Фраза такъ странно построена, что, очевидно, тутъ какая-нибудь описка или опечатка.
103) Стр. 212. Статья о сказкахъ Одоевскаго принадлежитъ къ лучшимъ частямъ духовнаго наслдія Блинскаго. Если мы обратимся къ воспоминаніямъ лучшихъ нашихъ педагоговъ, то мы убдимся, что въ эпоху появленія собранія -сочиненій Блинскаго (1859—62), именно эта статья, съ ея пламенною проповдью любви къ ребенку, производила особенное впечатлніе на педагоговъ новаго поколнія. Но видть, все-таки, въ ней главный источникъ для сужденія о педагогическихъ взглядахъ Блинскаго, было бы неосторожно. По многимъ существеннйшимъ вопросамъ, напримръ, по вопросу о томъ развивать ли въ дтяхъ стремленіе къ фантастическому путемъ чтенія сказокъ, Блинскій держался поздне совсмъ иныхъ воззрній. Вотъ почему будетъ правильне сдлать сводъ мнній Блинскаго о дтскомъ чтеніи въ связи съ нкоторыми позднйшими статьями его.
104) Стр. 212. ‘Отеч. Зап.’ 1840, No 3. Ценз. разр. 14 марта 1840.
105) Стр. 213. Конечно, ‘Библіотека для Чтенія’ и гаерскія рецензіи Брамбеуса.
106) Стр. 213. Очевидно, этому прилагательному въ то время придавали не такое значеніе, какъ теперь. Какая же Жукова когда-либо была ‘знаменитость’?
107) Стр. 214. См. т. IV, прим. 300.
108) Стр. 217. Положеніе настолько странное, что мы склонны тутъ предположить описку, опечатку или пропускъ, исказившіе смыслъ, или, по крайней мр, придавшіе словамъ Блинскаго чрезмрную категоричность. Въ дйствительности большею частью бываетъ совсмъ наоборотъ: писатель начинаетъ очень хорошо, затмъ пишетъ все хуже и хуже и, наконецъ, исписывается окончательно. Даже тотъ частный случай, по поводу котораго Блинскій высказалъ свой странный афоризмъ, вполн опровергаетъ его: эта ‘лучшая’ повсть Жуковой не ‘послдняя’ и Блинскій помнитъ ее изъ первой книжки повстей Жуковой.
109) Стр. 219. Подраздленіе на художество и ‘бельлетристику’, безъ указанія, однако, на Блинскаго, было поздне съ особенною любовью усвоено Валеріаномъ Майковымъ и такъ настойчиво имъ примняется, что производите впечатлніе критерія, самостоятельно придуманнаго этимъ талантливымъ юношею. Самому Блинскому это подраздленіе на первыхъ порахъ тоже чрезвычайно пришлось по душ и онъ его, по своему обыкновенію, пускаетъ въ ходъ по всякому малйшему поводу.
110) Стр. 220. Ср. первый отзывъ о Жуковой (т. IV, ст. 298). Единственнымъ источникомъ свдній о Марь Семеновн Жуковой является некрологъ ея въ ‘Отеч. Зап.’ 1853 г. (т. С.):
‘Въ ночь съ 15 на 14 апр. скончалась въ Саратов даровитая писательница наша Марья Семеновна Жукова, на 51 году своей жизни, посл продолжительной болзни, перешедшей мсяца за полтора до смерти въ водяную. У насъ, какъ везд, даровитая писательница,-рдкость, а можетъ быть, еще больше такая женщина, какъ покойная Марья Семеновна, соединявшая въ своемъ характер такъ много достоинствъ, что ихъ трудно опредлить въ общихъ чертахъ. Вс знавшіе ее не могутъ не подтвердить этого. Лицо ея, неотличавшееся красотой и смолоду, внушало невольное почтеніе къ этой женщин, голосъ ея увлекалъ искренностью, звучавшей въ немъ, бесда, всегда оживленная умомъ и интересомъ, обличала въ ней знаніе жизни и обширныя свднія въ наукахъ, которыми она занималась съ удивительною скромностью. Этимъ характеромъ проникнуты и ея сочиненія. Вс ея повсти и разсказы, выходившіе въ разное время въ журналахъ и отдльной книг ‘Вечера на Карповк’, дышатъ такой сердечной искренностью, что ни одинъ строгій читатель, наврное, не могъ не сдлаться нсколько снисходительне въ своемъ на нихъ взгляд. Они увлекали скоре тономъ, чмъ содержаніемъ. Зато ея путешествіе по Южной Франціи отличается любопытнымъ, въ высшей степени живымъ изложеніемъ, такъ что оно занимательно и по тону, и по содержанію. Впрочемъ, кто же не знаетъ, что покойная М. С. Жукова принадлежала къ числу даровитйшихъ нашихъ писательницъ? Въ Саратов она жила не разъ по нскольку лтъ сряду вмст съ отцомъ своимъ. матерью, сестрами, братьями, и наконецъ сыномъ, который служилъ тамъ. Три года назадъ она пріхала въ Петербурга вмст съ сыномъ, и прожила здсь два года. Въ это время явилась въ ‘Сoвpeмeнник’ (No 9, 1853 года) послдняя повсть ея ‘Наденька’, написавшая, впрочемъ, гораздо прежде. Въ прошедшемъ году плохое состояніе здоровья заставило ее отправиться въ Саратовъ. Въ послднее время своей жизни М. С. Жукова занималась естественными науками и живописью, для которой имла прекрасный таланта, достаточное знаніе и изящный вкусъ. Въ бытность въ Саратов она собирала по окрестностямъ травы и составила значительный гербарій, любопытный для каждаго ботаника’.
