Приключенія Викрама Магараджи
Приключения Викрама Магараджи, Коржинская Ольга Михайловна, Год: 1903
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Жилъ былъ однажды Магараджа, т. е. великій раджа, по имени Викрамъ, а при немъ визирь (первый министръ) по прозванію Батти, т. е. свтъ (разума). И царь, и визирь рано остались сиротами, а такъ какъ родители ихъ жили въ большой дружб, мальчики съ малолтства воспитывались вмст и любили другъ друга какъ самые нжные братья.
Оба были великодушны и умны, и всегда дйствовали заодно на благо подданныхъ, только визирь былъ боле разсудителенъ и сдержанъ, а раджа боле склоненъ давать волю сердцу вопреки разсудку. Раджа былъ всегда во глав всякаго благороднаго дла, визирь — уздою всякаго опрометчиваго или безразсуднаго шага. Такимъ образомъ царство процвтало подъ соединеннымъ управленіемъ обоихъ друзей.
Довольно далеко отъ дворца, среди джонгли, стоялъ великолпный нкогда храмъ, построенный еще предками раджи Викрама. Онъ былъ весь изъ благо мрамора, а внутри помщалось изваяніе Ганпатти (бога разума) изъ чистаго золота. Храмъ этотъ почему-то былъ заброшенъ посл смерти стараго раджи, площадь вкругъ него поросла бурьяномъ и колючими кустарниками, такъ что храмъ совсмъ скрылся изъ вида и даже трудно было найти къ нему дорогу.
По совту Батти, раджа задумалъ однажды расчистить это мсто джонгли и возстановить капище въ прежнемъ вид. Что за великолпное зрлище представилось тогда собравшейся толп! Нжные росписные барельефы покрывали прозрачною сткою стны храма, вверху подъ сводомъ красовалось имя отца Викрама Магараджи, блыя мраморныя плиты пола блестли какъ серебро, а въ центр, на роскошномъ пьедестал, сверкало золотое изваяніе Ганпатти.
Съ тхъ поръ раджа сталъ усердно посщать святилище и даже нердко вмст съ Батти проводилъ ночь въ стнахъ храма.
Однажды Викраму приснился чудный сонъ. Передъ нимъ стоялъ старый раджа, отецъ его. ‘Вставай, Викрамъ’, говорило видніе, ‘ступай къ башн свточей[*]. У подножія ея зарытъ богатый кладъ, но получить его, не навлекая гнва Ганпатти, можно лишь однимъ путемъ. Сверши въ честь божества великій подвигъ благочестія. Если Ганпатти милостиво приметъ жертву и сохранитъ теб жизнь — иди съ спокойною душою и бери кладъ’. ‘Въ чемъ же состоитъ подвигъ?’ спросилъ Викрамъ. ‘Вотъ въ чемъ’, послышался отвтъ: вели привязать къ вершин башни веревку, а къ ней корзину. Взойди на самый верхъ, закрути веревку раза три, затмъ бросайся въ корзину внизъ головою, переруби веревку и смло ввряйся милосердію Ганпатти’.
[*] — Башня свточей — существенная принадлежность всякаго боле или мене значительнаго индійскаго храма. Это высокая башня со множествомъ нишъ или подставокъ, куда ставятся зажженные свтильники. Когда вс огни зажжены, вся башня свтится, какъ огромный снопъ свта.
Видніе исчезло и Викрамъ проснулся.
Онъ тотчасъ же сообщилъ визирю о чудномъ сн и просилъ его совта. Подвигъ былъ крайне смлый: башня была очень высока, да и окружена была внизу семью рядами копій, остріями вверхъ. Однако друзья ршили попытать счастья.
На слдующій день Викрамъ и Батти поднялись на вершину башни, благополучно прикрпили корзину и раджа спустился въ нее внизъ головою. ‘Теперь’, сказалъ Батти, ‘бери мечъ: я закручу веревку, а когда она начнетъ раскручиваться, ударь по ней мечемъ’.
Минута ожиданія… взмахъ меча… и корзина стремглавъ полетла внизъ.
Она неминуемо должна была попасть на копья и раджа убиться на мст, но Ганпатти видлъ опасность отважнаго поклонника своего. Онъ стоялъ въ образ старой женщины въ толп, окружавшей башню, и ловко подхватилъ корзину, прежде чмъ она успла коснуться копій. ‘Вотъ такъ сила у такой старухи!’ удивлялись вс, но никто не узналъ милосерднаго Ганпатти.
Викрамъ Магараджа приказалъ подрыть основаніе башни и открылъ чудовищный кладъ: тамъ были груды золота, алмазы и рубины, сапфиры, изумруды, бирюза и крупнйшій жемчугъ. Но Викрамъ лишь мелькомъ взглянулъ на сокровища и повеллъ все продать и роздать бднымъ.
На слдующій день раджа снова увидлъ сонъ. ‘Викрамъ!’ говорилъ ему отецъ. ‘Ганпатти доволенъ твоимъ благочестіемъ. Приходи ежедневно въ этотъ храмъ, онъ будетъ поучать тебя мудрости. Знанія можно пріобрсти въ свт, но мудрость — плодъ долгой науки и глубокаго опыта, плодъ сильной любви человка къ человеку. Иди, запасайся мудростью, знаніе преходяще, мудрость же вчна’.
Проснулся раджа и разсказалъ сонъ визирю. ‘Слдуй совту стараго раджи’, сказалъ тотъ.
Долго посщалъ Викрамъ уединенный храмъ и поучался у Ганпатти. Наконецъ Ганпатти сказалъ: ‘Я вложилъ въ тебя столько мудрости, сколько можетъ вмстить крайнее разумніе человка. Теперь пора намъ разстаться. На прощанье проси чего хочешь: богатства ли, власти, красоты, долгой жизни, здоровья ли, счастія — выбирай любое’. Пораженный раджа просилъ дать ему день на раздумье.
Жилъ недалеко отъ дворца сынъ плотника, малый хитрый и неглупый. Онъ слышалъ, что раджа ежедневно ходитъ въ храмъ поучаться мудрости, и задумалъ воспользоваться случаемъ. И каждый день, когда Викрамъ направлялся къ храму, сынъ плотника прокрадывался вслдъ за нимъ и подслушивалъ у дверей поученія Ганпатти. ‘Только бы не прокараулить!’ думалъ онъ, услышавъ предложеніе божества. ‘Что бы ни выбралъ раджа, узнаемъ какъ это длается’.
Всю ночь продумалъ раджа и не зналъ на что ршиться. Земныя блага раджу не прельщали, ему хотлось какой-нибудь сверхъестественной силы.
Настало утро. Викрамъ совершилъ омовеніе, прочиталъ обычныя молитвы и торжественно направился въ храмъ для конечнаго свиданія съ божествомъ.
‘Что же ты избралъ себ, Викрамъ?’ спросилъ милостиво Ганпатти.
‘Великій наставникъ! Ты уже щедро надлилъ меня благами земными, и богатства, и власти у меня достаточно, что же касается долгой жизни, здоровья и счастья — дозволь мн длить удлъ остальныхъ смертныхъ. Но есть даръ, который осчастливилъ бы меня больше, чмъ вс остальные вмст.
‘Назови его, достойный сынъ достойнаго отца!’ ‘Дозволь мн, о мудрый изъ мудрыхъ, оставлять данное мн тло, когда захочу, и переселяться душою, мыслями и чувствами въ другое существо, будь это человкъ, птица или другое животное. Пусть также тло мое не тлетъ во время моего отсутствия, какъ бы долго оно ни продолжалось, такъ чтобъ я всегда нашелъ его въ прежнемъ вид, если бъ захотлъ вернуться’.
‘Будь по твоему’, согласился Батти и научилъ раджу какъ переводить свою душу въ другое существо, а вмст съ тмъ какъ предохранить отъ тлнія покинутое тло.
Сынъ плотника жадно ловилъ изъ своей засады слова Ганпатти, но не могъ разслышать всего и узналъ только половину тайны.
Тмъ временемъ Викрамъ Магараджа вернулся домой и сталъ думать, на чемъ бы испробовать вновь полученный даръ.
Жила въ сосднемъ государств прекрасная маленькая царевна, звали ее Анаръ. Слава о красот ея гремла по всмъ окрестнымъ странамъ. И она дйствительно была прекрасна эта маленькая царевна съ черными какъ воронье крыло волосами, съ глазами какъ у газели, зубки ея свтились какъ жемчужины между розовыхъ губокъ, щечки ея могли поспорить румянцемъ съ нжными лепестками граната. Родители ея, владтели Гранатоваго Царства, любили дочь до безумія. Они устроили для нея великолпный садъ. Посреди сада стояло волшебное гранатовое дерево, а на немъ висло три исполинскихъ граната. Они открывались и въ каждомъ было по постельк. Въ одной обыкновенно спала Анаръ, въ другихъ ея любимыя прислужницы. Каждое утро дерево тихо пригибалось втвями къ земл и выпускало царевну, а каждый вечеръ снова склонялось, чтобъ принять свою драгоцнную ношу.
Многіе принцы искали руки веселой крошки Анаръ, но родители не хотли разставаться съ нею. Чтобъ никто не могъ пробраться въ садъ, царь окружилъ его семью оградами изъ копій и издалъ указъ, что только тотъ, кто проникнетъ въ садъ черезъ ограды и сорветъ волшебный гранатъ, въ которомъ спала царевна, достоинъ жениться на Анаръ. Многіе пытались это сдлать, нкоторымъ счастливцамъ удалось проникнуть за вторую, даже за третью и четвертую ограду, но вс погибали обезсиленные, не достигнувъ седьмой.
Викраму съ его чудесною способностью ничего не стоило овладть царевною и Батти сталъ совтовать ему немедленно попытать счастья. Осторожному визирю не особенно нравился даръ Ганпатти. Онъ боялся, что при страсти Викрама къ приключеніямъ, даръ этотъ ни къ чему хорошему не приведетъ и надялся, что женитьба удержитъ раджу дома.
Викрамъ не долго раздумывалъ. Быстро покинулъ онъ свое тло, переселился въ случайно найденный грунт, попугая и полетлъ въ Гранатовое Царство.
Тамъ онъ благополучно перлетлъ ограды, сорвалъ клювомъ волшебный гранатъ съ царевною, и бержно перенесъ его въ свой дворецъ.
Отпразновали свадьбу со всевозможнымъ велинолпіемъ и вс любовались на пркрасную какъ цвтокъ лотуса Анаръ и славили мудрость молодого раджи.
Однако не долго радовался на ихъ счастье Батти. ‘Знаешь ли’, сказалъ ему вскор Викрамъ, ‘тянетъ мня въ даль, хочу свтъ посмотрть!’
Напрасно отговаривалъ его визирь. ‘Я искренно люблю и жену, и народъ свой’, оправдывался Викрамъ, ‘но и чувствую въ себ таинственную силу и не могу совладать съ нею. Не удерживай меня. Теб ввряю я управленіе царствомъ, а также и молодую жену’.
Потомъ онъ призвалъ Анаръ: ‘Я покидаю страну на время. Когда вернусь — не знаю. Если встртится какое недоразумніе, обратись къ визирю. Ему поручено беречь тебя. Смотри на него какъ на отца и слушайся во всемъ его совтовъ. Онъ всегда былъ мн старшимъ братомъ’.
Затмъ онъ повеллъ застрлить великолпнаго попугая, взялъ трупъ его и удалился въ свои покои. Черезъ нкоторое время разнесся слухъ, что раджа умеръ.
Дошла всть о томъ до сына плотника. Зная силу, которою обладалъ Викрамъ, хитрый малый сообразилъ в чемъ дло и ршилъ, что пора ему дйствовать. Онъ тотчась же перенесся во дворецъ, въ тело раджи. Тотъ ожилъ въ туже минуту. Вс подумали, что у раджи былъ просто глубокій обморокъ и радовались, что онъ пришелъ въ себя.
Но визирь не дался въ обманъ, быстрое возвращеніе раджи казалось ему подозрительнымъ. Разв не могъ кто нибудь случайно завладть тайною и воспользоваться ею, чтобъ разыграть раджу? Онъ сообщилъ свои опасенія Анаръ. ‘Теб извстно, что супругъ твой оставилъ насъ въ образ попугая. Разв не странно, что тло его ожило тотчасъ же посл его удаленія? Мн чудится, что чужой духъ вселился въ тло нашего раджи, кто-то, кто владетъ таинственною силою, дарованною ему Ганпатти. Надо убдиться въ этомъ’.
На слдующій день Анаръ, по совту Батти, съ большою небрежностью приготовила обдъ мнимому супругу и выбрала самыя грубыя и простонародный кушанья. Раджа сълъ и ничего не сказалъ. Тогда Анаръ послала за визиремъ. ‘Отецъ мой! (она всегда звала его такъ). Обдъ былъ очень плохо приготовленъ, но раджа даже вниманія на это не обратилъ. Что теперь длать? Я уврена, что новый раджа не Викрамъ Магараджа’.
Что оставалось длать? Посадить обманщика въ тюрьму не было возможности, разъ онъ обиталъ въ тл настоящаго раджи. Оставалось лишь выживать его хитростью. Ршено было, что вс семейные царя постараются насколько возможно избгать его, а при случа всячески надодать ему, чтобъ онъ убдился, что далеко не такъ пріятно быть царемъ, и самъ пожелалъ бы вернуться въ первоначальный видъ.
Батти не ошибся. Сынъ плотника очень быстро заскучалъ въ новомъ для него положеніи и охотно вернулся бы къ прежнему состоянію. Но увы! Онъ зналъ лишь половину тайны и потому тло его давно истлло и онъ поневол принужденъ былъ оставаться тамъ, гд былъ.
Тмъ временемъ, настоящій Викрамъ безпечно летлъ все впередъ и впередъ, пока не долетлъ до большаго банановаго дерева, въ втвяхъ котораго укрывалась цлая сотня хорошенькихъ попугайчиковъ. Викрамъ остался съ ними.
Каждое утро попугаи вылетали на добычу, а каждый вечеръ вновь слетались къ любимому дереву.
Проходилъ часто по той части джонгли одинъ охотникъ и давно запримтилъ мсто ночлега пташекъ. ‘Хорошо бы изловить этихъ попугайчиковъ. Вонъ ихъ сколько въ втвяхъ копошится! На долго бы дичи мн хватило’. Онъ даже не разъ пробовалъ взбираться на дерево, чтобъ разставить силки, но стволъ былъ такой гладкій и скользкій, что охотникъ каждый разъ срывался. Это не мшало ему, однако, отъ времени до времени возобновлять попытку.
Разъ сильный ливень загналъ попугаевъ къ дому ране обыкновенного, но еще ране ихъ туда же залетла стая вороновъ.
‘Прогонимъ вороновъ’, совтовалъ Викрамъ товарищамъ. ‘Видите, у нихъ въ клювахъ всякіе смена и плоды. Непремнно часть смянъ попадетъ на землю, взойдутъ растенія и обовьютъ стволъ. Тогда врагу легче будетъ добраться до насъ’.
‘Ужъ очень ты опасливъ!’ смялись другіе попугаи.
‘Какъ гнать несчастныхъ птицъ въ такую непогоду? Он насквозь промокнутъ. Пусть сидятъ’. И вороны остались.
Случилось такъ, какъ ожидалъ Викрамъ. Вороны растеряли часть смянъ и скоро дйствительно вокругъ дерева разрослась цлая куча вьющихся растеній. Охотникъ съ радостью замтилъ это. ‘Ага, друзья мои, попались!’ Онъ осторожно забрался на дерево въ отсутствіе попугаевъ, разставилъ въ втвяхъ сто одинъ силокъ изъ тонкихъ, но крпкихъ нитей и сталъ ждать.
Ночью, когда попугаи по обыкновенію размщались въ втвяхъ, каждый изъ нихъ почувствовалъ, что что-то держитъ его за лапку.
‘Крр… крр… Что случилось? Бда, бда… Викрамъ, гд ты? Крр… крр… погибли мы!’
‘ Что кричать теперь?’ отозвался Викрамъ. ‘Я вдь говорилъ, что такъ случится. Теперь остается одно: когда придетъ охотникъ, свсимъ вс головы на бокъ и притворимся мертвыми. Онъ не станетъ трудиться свертывать намъ шейки, а просто вынетъ насъ изъ силковъ и сброситъ наземь. Только чуръ! лежать всмъ смирно и не шелохнуться, пока вс не будутъ въ сбор и охотникъ не начнетъ спускаться съ дерева. Тогда всмъ разомъ подняться и летть’.
Попугаи такъ и сдлали. На утро охотникъ съ удивленіемъ замтилъ, что птички вс лежатъ въ силкахъ, свсивши головки. ‘Ого? вс мертвы? Придется мн видно всласть пость вкуснаго жаркого’. Съ этими словами онъ срзалъ первый силокъ и сбросилъ птицу. Попугай упалъ какъ камень къ подножію дерева, за нимъ другой, третій и такъ вся сотня. Викрамъ остался послднимъ. Охотникъ только что собирался перерзать петлю, какъ вдругъ ножикъ выскользнулъ у него изъ рукъ и упалъ на землю. Пришлось спускаться за нимъ. Попугаи же подъ деревомъ, слыша, что охотникъ спускается, ршили, что настала минута летть, вмигъ вс взвились и исчезли въ поднебесьи.
Охотникъ разсвирплъ. Мигомъ добрался онъ до плннаго Викрама. ‘Ага, отвратительная птица, это врно твоя продлка? Вижу, вижу, что твоя! Кстати видъ у тбя не тотъ, что у другихъ. Постой-ка, сверну ужъ теб голову!’ — ‘Что теб за польза убивать меня?’ заговорила птица. ‘Лучше продай. Я вдь очень красивъ: за меня охотно дадутъ въ город тысячу золотыхъ’.
‘Тысячу золотыхъ?’ засмялся охотникъ. ‘Ахъ, ты хвастунишка! Да у кого же хватитъ ума дать тысячу золотыхъ за глупаго попугая?’ — ‘А это увидимъ’, спокойно отвчалъ Викрамъ, ‘бери меня и неси въ городъ’.
Охотникъ недоврчиво покачалъ головою, но все же взялъ птицу и пошелъ съ нею на базаръ. ‘Купите, купите!’ выкрикивалъ онъ. ‘Купите хорошенькаго попугайчика! Онъ прекрасно говоритъ! Взгляните, какой красавчикъ! Какое чудное красное кольцо у него на ше! Купите, купите!’
Многіе подходили, но тотчасъ же уходили, слыша чудовищную цну. ‘Надо изъ ума выжить, чтобъ бросать такія деньги’, говорили вс.
‘Никогда не продать мн тебя!’ ворчалъ охотникъ. — ‘А я говорю, что продашь, только крпко держись своей цны. Вотъ идетъ толстый купецъ… предложи меня’.
Купецъ сначала пришелъ въ ужасъ оть неслыханной цны. Тысяча золотыхъ! Въ жизни такой нелпицы не слыхалъ! За попугая тысячу золотыхъ? Да на эти деньги можно цлый домъ купить, да еще съ садомъ, да десять тысячъ аршинъ лучшаго сукна! Бери два золотыхъ, больше ни за что!
‘Не прогадаешь, если купишь меня’, вмшался Викрамъ. — ‘Зовутъ меня Викрамъ Магараджа, царемъ попугаевъ. Я теб пригожусь и лавку твою не хуже всякаго другого стеречь буду’.
‘Вздоръ болтаешь, красавецъ!’ добродушно отвчалъ купецъ. Однако птица почему- то очень нравилась ему и онъ подъ конецъ отдалъ охотнику требуемую сумму, а попугая повсилъ къ себ надъ прилавкомъ.
Занялъ попугай должность прикащика и, надо сказать, исполнялъ ее на славу. Онъ говорилъ такъ много и такъ разумно, что скоро въ лавк проходу не стало отъ народа. Вс шли именно въ эту лавку, чтобъ послушать умную птицу, и каждый получалъ отъ нее, что было нужно, даже торговаться забывали, заслушавшись мудрыхъ рчей. Купецъ въ одну недлю выручилъ тысячу золотыхъ, сверхъ обычнаго заработка, и не зналъ какъ благодарить необыкновеннаго попугая.
Въ город, гд жилъ купецъ, жила прекрасная танцовщица, по имени Чампа Рани. Равной ей по искусству не было въ окрестностяхъ, и ни одно празднество не обходилось безъ ея участія.
Жилъ въ той же мстности бдный дровоскъ. Онъ зарабатывалъ скудные гроши, продавая вязанки дровъ на базар. Какъ-то разъ онъ заснулъ въ джонгл подъ деревомъ и приснился ему сонъ, будто сталъ онъ вдругъ богатымъ человкомъ и взялъ себ въ жены прекрасную Чампу Рани и поднесъ ей въ вид свадебнаго подарка тысячу золотыхъ.
Вечеромъ, на базар, сидя надъ своими вязанками, бднякъ разсказалъ сонъ друзьямъ. ‘Вдь приснится же глупость!’ говорилъ онъ. ‘Что я богатъ, женюсь на Чампа Рани и дарю ей тысячу золотыхъ!’
‘Что за чушь!’ говорили вс, и тмъ дло кончилось.
Разговоръ этотъ случайно происходилъ подъ окнами прекрасной двы. Она сама сидла у окна и все слышала. ‘Положимъ, человкъ этотъ смотритъ бднякомъ, но какъ знать? Можетъ, есть у него тысяча золотыхъ, если ему снится, что онъ ихъ даритъ. Попробую деньги отъ него выманить’.
Она приказала позвать къ себе бднаго дровоска. ‘О супругъ мой!’ бросилась она къ нему навстрчу, ‘я такъ долго, долго ждала тебя. Что приключилось съ тобою, дорогой? Куда исчезъ ты, зачмъ покинулъ меня?’ Дровоскъ смотрлъ на нее и ничего не понималъ. ‘Врно печаль помрачила твой свтлый взоръ, прекрасная два’, вымолвилъ онъ наконецъ. ‘Ты принимаешь меня за кого-нибудь другого. Ты — знатная дама, я — бдный дровоскъ. Какъ могу я быть твоимъ супругомъ?’
‘Нтъ, нтъ’, кричала Чампа, ‘я не ошибаюсь! Разв не помнишь, какую великолпную свадьбу мы справляли? Какъ ввелъ ты меня въ свой дворецъ и общалъ подарить мн тысячу золотыхъ? Тогда ты забылъ отдать мн деньги и вскоре бросилъ меня, а я вернулась въ домъ отца своего и только теперь розыскала тебя’.
Бдному дровоску казалось, что онъ видитъ все это во сн. Напрасно защищался онъ, друзья Чампы приняли ея сторону и потащили его въ судъ. Судья тоже ничего не могъ разобрать и отослалъ всхъ къ радж. Раджа тоже былъ въ большомъ затрудненіи. Дровоскъ продолжалъ утверждать, что онъ никогда не былъ ни женатъ, ни богатъ, что живетъ онъ своимъ ремесломъ и часто нуждается, танцовщица же и ея друзья увряли, что онъ богатый человкъ, мужъ Чампы, и что онъ скрываетъ деньги.
Чампа впрочемъ предлагала отказаться отъ него, но требовала, чтобъ онъ отдалъ ей общанную тысячу золотыхъ. На это дровоскъ возражалъ, что съ удовольствіемъ отдалъ бы ей и больше, но что онъ очень бденъ (какъ подтверждали его свидтели), зарабатываетъ лишь нсколько грошей въ день и нтъ у него ни дворца, ни сокровищъ.
Весь городъ принялъ участіе въ тяжб, одни стояли за Чампу, другіе за дровоска.
Наконецъ раджа сказалъ: ‘Я слышалъ, что есть здсь у одного купца необыкновенно умный попугай, умне многихъ людей. Пошлите за нимъ, пусть ршаетъ’.
Викрамъ Магараджа былъ торжественно внесенъ въ залъ и приступилъ къ разбору
дла.
‘Что скажешь ты?’ обратился онъ сперва къ дровоску.
‘О, мудрая птица, я все время говорю сущую правду. Я совсмъ бдный человкъ, живу въ джонгл и прихожу сюда продавать дрова. Разъ я дйствительно видлъ во сн, что разбогатлъ и женился на Чамп Рани и дарю ей тысячу золотыхъ, но то былъ сонъ. А что я общалъ ей тысячу золотыхъ — это такъ же неправда, какъ то, что я женился на ней’.
‘Теперь твоя очередь!’ обратился попугай Викрамъ къ танцовщиц.
Та принялась разсказывать по-своему.
‘Гд былъ домъ твоего супруга?’
‘Очень далеко отсюда, право не помню, гд-то въ джонгл’.
‘Когда это было?’
Она назвала годъ. Однако, достоврные свидтели утверждали, что въ тотъ годъ Чампа никуда не вызжала изъ города.
‘Кажется, достаточно доказана твоя ложь?’ сказалъ Викрамъ.
Но танцовщица не сдавалась. Она продолжала стонать и утверждать, что ее обманули. Тогда Викрамъ приказалъ принести тысячу золотыхъ, всыпалъ ихъ въ большой сосудъ, закупорилъ его, запечаталъ и подалъ танцовщиц: ‘Деньги твои, если съумешь достать ихъ, не снимая печати и не ломая бутылки’.
‘Нельзя это сдлать!’ сердито отвчала Чампа.
‘Еще трудне исполнить то, что ты требуешь’, замтилъ Викрамъ. ‘Какъ получить тысячу золотыхъ съ бдняка, у котораго нтъ ни гроша? Отпустите дровоска на свободу. А ты, обманщица и лгунья, убирайся вонъ отсюда. Наживай съ богатыхъ, если хочешь, но не смй трогать бдныхъ’.
Вс восхваляли мудрое ршеніе. Чампа не помнила себя отъ злости. ‘Хорошо же, дрянной попугаишко, уродъ хохлатый! Будешь ты меня помнить! Такъ или иначе попадешься мн въ руки и съмъ я тогда твою глупую голову!’
‘Поживемъ — увидимъ, прекрасная два!’ насмшливо возразилъ Викрамъ. Я тоже могу кое-что общать: доживу до того, что увижу тебя нищей. Собственными руками домъ свой съ землею сравняешь, а сама отъ злости съ собою поршишь!’
‘Согласна!’ прокричала Чампа, — ‘увидимъ, кто правъ окажется’. И она удалилась.
Викрамъ вернулся къ купцу и недля-другая прошла благополучно. Въ конц второй недли праздновали свадьбу старшаго сына купца и, по обычаю, послали за. танцовщицею увеселять гостей.
Явилась Чампа Рани. Никогда еще не танцвала она такъ увлекательно. ‘Прекрасная два’, обратился къ ней восхищенный купецъ, ‘проси чего хочешь, лавка и все что въ ней къ твоимъ услугамъ, выбирай любое’.
‘Благодарю тебя, щедрый хозяинъ, всего у меня довольно, но нтъ у меня попугая. Мн твой очень нравится: отдай мн его въ уплату’.
Купецъ искренне раскаивался въ своей опрометчивости. Ну могло ли прійти ему въ голову, что своенравная красавица потребуетъ попугая? Онъ охотне разстался бы съ половиною лавки, чмъ съ этою птицею, но длать было нечего. Со слезами на глазахъ снялъ онъ клтку и подалъ ее Чамп. ‘Не волнуйся, хозяинъ!’ прокричалъ ему на прощанье Викрамъ, ‘я съумю за себя постоять’.
Чампа бережно донесла Викрама до дома и передала служанк. ‘Скоре бери птицу и вари изъ нея супъ. Но сперва голову отржь и зажарь: я съмъ ее прежде всего остального’. — Что это сталось съ нашею госпожею? разсуждали на кухн служанки. Придетъ въ голову сть такую дрянь!
А Викрамъ тмъ временемъ уже лежалъ въ клтк, вытянувъ лапки и закативъ глазки. Служанка взяла, какъ ей казалось, мертвую птицу и принялась спокойно выщипывать ей крылья. Птица не дрогнула. Тогда женщина положила ее на столъ, около мста, гд мыла посуду, а сама пошла за водою, чтобъ сварить супъ. Кухня была въ нижнемъ этаж и прямо въ стн проходило отверсиіе для стока помоевъ, туда-то съ быстротою молніи скрылся Викрамъ.
Въ ту же минуту вернулась двушка. ‘Что теперь длать? Куда двался попугай? Врно кошка забралась и стащила птицу. Придется замнить ее цыпленкомъ’.
Она сварила цыпленка, зажарила отдльно голову и снесла госпож. Съ какимъ наслажденіемъ принялась Чампа за желанное блюдо! Медленно откусывала она каждый кусочекъ, приговаривая: ‘Что? попался, красавчикъ! Попугайчикъ мой миленькій! Знать пришелъ теб конецъ! Вотъ тотъ мозгъ, что такъ хитро мыслилъ! Вотъ тотъ язычекъ, что такъ язвилъ и погибель мн готовилъ! Вотъ то горлышко, что обидныя слова извергало! Ага, кто теперь правъ? Ужъ, конечно, я!’
Викрамъ изъ своего убжища слышалъ все до послдняго слова и невольно роблъ. А вдругъ поймаютъ. Летть онъ не могъ, такъ какъ крылья были выщипаны, приходилось жить въ труб, питаясь крохами, который скатывались туда при мыть посуды, причемъ ежеминутно грозила опасность захлебнуться въ потокахъ мутной воды. Наконецъ, перья немного отросли и онъ осторожно, ночью, пробрался за городъ въ небольшой храмъ и спрятался за одинъ изъ кумировъ.
Чампа почему-то особенно любила этотъ храмъ и, дйствительно, не замедлила притти поклониться любимому божеству.
Два страшно боялась смерти и постоянно обращалась къ кумиру съ тою же молитвою: ‘Избавь меня отъ обычнаго удла смертныхъ! Возьми меня живую на небо, ничего, ничего не пожалю для тебя!’ молила она, распростертая на земл.
‘Чампа, встань, молитва твоя услышана!’ послышалось вдругъ. Чампа не узнала голосъ Викрама и вообразила, что съ нею говоритъ само божество. Она жадно ловила слова. ‘Иди домой, продай все и раздай неимущимъ, награди также прислужницъ своихъ и отпусти ихъ. Сравняй домъ свой съ землею, чтобъ разомъ отршиться отъ всего земного. Тогда, исполнивъ все, возвращайся сюда и тломъ и душою будешь восхищена на небо’.
Чампа Рани давно забыла угрозу Викрама и радостно поспшила домой. Она продала имущество свое, распустила прислужницъ, срыла домъ до основанія и въ назначенный день направилась къ храму. Тамъ уже ждала ее несмтная толпа народа. Всмъ хотлось видть полетъ танцовщицы. Чампа, торжествующая, показалась на крыш храма. Она стала объяснять собравшемуся народу, какъ само божество въ храм общало взять ее живьемъ на небо, какъ поднимется она въ облака на глазахъ у всхъ, какъ такая разлука ея съ землею достойно увнчаетъ ея славную жизнь. Вс съ благоговніемъ слушали ее, считая дву вдохновленною, вс съ трепетомъ ждали торжественной минуты.
Вдругъ раздался шелестъ крыльевъ, и красивый попугай пронесся надъ самою головою Чампы: ‘О два, два, гд твой разумъ?’ Чампа съ ужасомъ узнала голосъ Викрама. ‘Ты мечтаешь живьемъ попасть на небо? А забыла ты слова судьи-попугая?’
Чампа бросилась въ храмъ и упала на колни передъ кумиромъ: ‘Вдь это ты приказалъ мн продать все, вдь это ты общалъ взять меня живую на небо… О, сжалься надо мною. Пусть скоре сбудутся твои слова!’
И снова раздался голосъ попугая: ‘Прощай, Чампа, прощай! Ты съла голову цыпленка, а не мою. Гд твой домъ? Гд твои слуги? Гд твои сокровища? Чьи слова сбылись, твои или мои?’
Два все поняла и, въ отчаяніи и злоб на собственное легковріе, бросилась на полъ, голова ея ударилась о подножіе каменнаго кумира и несчастная убилась на смерть.
Прошло два года съ тхъ поръ, какъ Викрамъ покинулъ свои владнія, и уже полгода, какъ врный Батти блуждалъ по свту, тщетно розыскивая своего повелителя. ‘Къ чему Викраму сверхчеловческая мудрость? Одинъ несчастный, по произволу выбранный даръ губитъ все, что могъ бы онъ сдлать хорошаго. Царство заброшено, некому заботиться о народ, а онъ, слава всхъ царей, лучшій благороднйшій изъ людей, бжитъ изъ своей страны, какъ послдній воръ изъ тюрьмы’. Такъ стовалъ бдный визирь. Онъ уже начиналъ терять надежду найти потеряннаго друга, когда случай привелъ его къ храму, гд собиралась летть танцовщица. Какъ только показался попугай, Батти узналъ въ немъ Викрама. Тотъ тоже увидлъ друга въ толп и прилетлъ къ нему на плечо. Визирь схватилъ птицу, посадилъ ее въ клтку и отправился домой.
Теперь предстояло разршить трудную задачу. Душа раджи была въ попуга, но душа плотника въ тл раджи. Какъ очистить путь царю въ собственное тло? Друзья ршили ждать случая.
Случай не замедлилъ представиться. Однимъ изъ любимыхъ удовольствий новаго раджи былъ бой барановъ. Былъ у него одинъ любимый баранъ, еще не бывшій въ бою, былъ и у Батти молодой баранъ-боецъ. Скоро посл возвращенія визиря новый раджа предложилъ ему помряться силами рогатыхъ бойцовъ. Бараны были выпущены. Скоро силы ихъ оказались далеко не равными. Баранъ Батти съ ранняго возраста стоялъ привязанный къ лимонному дереву и молодые рога его крпли отъ постояннаго тренія о нжный стволъ. Сынъ же плотника подвязывалъ своего бойца къ боле крпкому и толстому стволу, такъ что молодое животное только портило и размягчало свои рога постоянными ударами о твердое какъ сталь дерево.
Сынъ плотника съ волненіемъ слдилъ за борьбою. Слдилъ за нею и Викрамъ изъ своей клтки. Онъ вислъ по близости, такъ какъ теперь Батти не спускалъ его съ глазъ. Боецъ раджи видимо начиналъ слабть, еще минута и онъ упалъ на колни… Забывъ все, раджа бросился на выручку своего любимца. Въ ту же минуту Викрамъ увидлъ, какъ тло раджи безжизненно склонялось къ земл, а баранъ его съ удвоенною силою готовился броситься на противника. Съ быстротою молніи Викрамъ занялъ покинутое тло. Сынъ плотника растерялся и не усплъ опомниться, какъ ловкій ударъ остраго рога положилъ его на мст.
Велика была радость Анаръ и всхъ домашнихъ, когда раджа живъ и невредимъ предсталъ передъ ними. Онъ тутъ же торжественно общалъ не покидать боле государства.
Съ того дня Викрамъ Магараджа не стремился боле блуждать по свту. Онъ мудро и милостиво управлялъ народомъ и вс любили и славили раджу. Онъ и Батти жили вмст долгіе годы и привязанность ихъ другъ къ другу вошла въ пословицу. Когда хотли выразить чью нибудь дружбу, не говорили: они любятъ другъ друга, какъ братья, но вс говорили: они любятъ другъ друга, какъ раджа и визирь.
Источник текста: Индийские сказки. Сборник сказок для детей среднего возраста. Сост. по разным источникам О. М. Коржинской / С предисл. акад. С.Ф. Ольденбурга. — Санкт-Петербург : А.Ф. Девриен. 1903.