Раджа Али-Марданъ и женщина-змя
Раджа Али-Марданъ и женщина-змя
Царь увидлъ подъ деревомъ двушку чудной красоты.
…Царь ясно увидлъ, какъ отвратительная скользкая змя, извиваясь, блеснула по полу и скрылась за дверью…
Раджа Али-Мардан и женщина-змея, Коржинская Ольга Михайловна, Год: 1903
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Разъ могущественный царь Али-Марданъ, правитель Кашмира, охотился у береговъ озера Даль. Оставивъ въ сторон приближенныхъ, онъ остановился у самаго озера и залюбовался на гладкую серебристую поверхность, которая блестящею пеленою раскинулась отъ подножія горъ до царственнаго города Сринагара. Вдругъ гд-то вблизи послышались рыданія… Царь обернулся и увидлъ подъ деревомъ горько плачущую двушку чудной красоты. Онъ тотчасъ же подошелъ къ ней, ласково взялъ ее за руку и сталъ распрашивать кто она такая и какъ попала одна въ такое дикое мсто.
‘О, повелитель!’ отвчала она сквозь слезы: ‘я рабыня грознаго Сына Неба (Китайскаго императора). Я гуляла по цвтникамъ его обширныхъ садовъ и заблудилась. Какъ я вышла оттуда — не помню и какъ очутилась здсь — не знаю, но, конечно, мн такъ и придется умирать здсь: я такъ устала и такъ страшно голодна!’
‘О нтъ, прекрасная два! Умереть теб не придется разъ Али-Марданъ можетъ спасти тебя’, воскликнулъ Царь, очарованный красотою двушки. Онъ тотчасъ же подалъ знакъ приближеннымъ и веллъ проводить ее со всевозможною осторожностью въ свой лтній дворецъ въ садахъ Шалимара. Тамъ, среди пышныхъ цвтниковъ, день и ночь журчали фонтаны, освжая алмазною росою благоухающій дернъ, тамъ, надъ мраморными коллонадами, склонялись нжныя втви, отягченныя плодами, тамъ солнце сверкало какъ то ярче и птицы щебетали нжне. И вотъ въ этомъ то земномъ раю поселился Али-Марданъ съ чужеземною красавицею и, глядя въ черные очи ея, забылъ весь міръ, забылъ все, кром ея чудной красоты. Такъ жили они нкоторое время. Все цвло и благоухало вокругъ нихъ и красавица съ каждымъ днемъ становилась все прекрасне и веселе, но Али-Марданъ не былъ счастливъ. Словно тяжелый камень лежалъ у него на сердц, лицо его приняло странный бловатый оттнокъ, а взглядъ становился неподвижнымъ, словно каменнымъ.
Проходилъ разъ мимо ограды сада слуга одного святого отшельника. Онъ возвращался отъ священнаго озера Гангабала, что лежитъ на снжной вершин горы Гарамукъ и несъ оттуда сосудъ съ водою своему господину. Каждый годъ направлялся онъ такимъ образомъ къ священному озеру, но ни разу еще не пришлось ему проходить мимо садовъ Шалимара. Изъ-за высокой ограды виднлись верхушки фонтановъ, они сверкались и переливались какъ снопы солнечныхъ лучей. Слуга захотлъ поближе разсмотрть красивое зрлище.
Одна минута и онъ перелзъ черезъ стну и очутился въ саду. Онъ бродилъ какъ очарованный среди цвтниковъ, съ восторгомъ вдыхая въ себя опьяняющій ароматъ, прислушиваясь къ журчанью и плеску воды. Наконецъ, онъ страшно усталъ, слъ подъ деревомъ и крпко заснулъ.
Царь въ это время проходилъ по саду. Онъ замтилъ распростертаго на земл человка и увидлъ, что онъ крпко держитъ что-то въ правой рук. Али-Марданъ осторожно разжалъ пальцы спящаго и нашелъ крошечный ящичекъ, а въ немъ какую-то благовонную мазь.
Онъ еще разглядывалъ ее, когда спящій проснулся и, не чувствуя въ рук ящичка, началъ громко стонать. Али-Марданъ подошелъ къ нему, показалъ коробочку и общалъ отдать ее, если тотъ чистосердечно объяснитъ въ чемъ дло.
‘Великій государь!’ сказалъ слуга, ‘эта коробочка принадлежитъ моему господину, святому отшельнику. Въ ней хранится мазь, обладающая многими волшебными свойствами. Она охраняетъ меня отъ всякаго зла и даетъ возможность сокращать разстояніе. Мой господинъ живетъ далеко, далеко отсюда, но, благодаря мази, я въ нсколько дней дохожу до священнаго озера и наполняю тамъ свой сосудъ, такъ что у господина моего всегда есть запасъ священной влаги’.
‘Скажи мн правду! Дйствительно ли господинъ твой такой святой человкъ? Дйствительно ли можетъ онъ творить чудеса’.
— О, царь! Онъ дйствительно святой человкъ. Нтъ для него ничего скрытаго на земл’.
Царь почувствовалъ вдругъ непреодолимое желаніе видть святого старца. Вмсто того, чтобъ отдать коробку слуг, онъ положилъ ее въ карманъ и сказалъ: ‘Иди къ господину своему и скажи ему, что царь Али-Марданъ завладлъ волшебною мазью и не отдастъ ее пока старецъ самъ не явится за нею’. Онъ надялся, что отшельникъ будетъ такимъ образомъ принужденъ явиться къ нему.
Долго шелъ слуга. Съ помощью мази онъ пробгалъ это разстояніе въ нсколько дней, а теперь ему пришлось идти боле двухъ лтъ. Наконецъ онъ предсталъ передъ господиномъ, бросился къ ногамъ его и повдалъ ему все. Отшельникъ разсердился, но длать было нечего. Ему трудно было обойтись безъ волшебной мази и онъ тот-часъ же снарядился въ путь ко двору Али-Мардана.
Царь встртилъ его съ большими почестями и тотчасъ же возвратилъ ему коробку съ волшебною мазью.
Отшельникъ пристально взглянулъ на царя и царь тот-часъ же почувствовалъ странное облегченіе. Онъ далъ знакъ приближеннымъ удалиться.
—‘Скажи мн, о царь!’ спросилъ отшельникъ, когда они остались одни, ‘отчего лицо твое покрыто такою блдностью, отчего взоръ твой холодитъ какъ камень? Давно ли это такъ? Откройся мн. Ты былъ ласковъ со мною, можетъ быть мн удастся сдлать что- нибудь для тебя’.
Царь понурилъ голову, но ничего не отвтилъ.
‘Откройся мн!’ настаивалъ отшельникъ. ‘Не завладла ли сердцемъ твоимъ чужая женщина?’
Тогда Али-Марданъ заговорилъ и чмъ больше онъ говорилъ, тмъ легче становилось у него на душ Онъ разсказалъ отшельнику какъ охотился въ лсу, какъ нашелъ тамъ прекрасную рабыню Китайскаго императора, какъ привезъ ее въ свой дворецъ.
‘Это не рабыня императора, это не женщина’, твердо сказалъ отшельникъ, ‘это коварная ламія — страшная двухсотлтняя змя, которая обладаетъ свойствомъ превращаться въ женщину. Она губитъ всхъ съ кмъ иметъ дло, она погубитъ тебя, царь, погубитъ и все твое царство!’
Царь Али-Марданъ гнвно сверкнулъ очами, онъ безумно любилъ чужеземку и не могъ допустить мысли, чтобъ подъ ея волшебною красою крылась отвратительная змя.
Отшельникъ упорно стоялъ на своемъ и царь, наконецъ, общалъ сообразоваться съ его указаніями, но прежде всего проврить насколько справедливы слова старца.
Къ вечеру того же дня онъ приказалъ приготовить къ ужину лепешки изъ риса двухъ сортовъ: одн съ солью, другія съ сахаромъ и уложить ихъ на блюд такъ, чтобъ съ одной стороны приходились соленыя, съ другой сладкія.
Когда царь по обыкновенію слъ ужинать съ женою за одно блюдо, онъ повернулъ къ ней блюдо съ соленой стороны. Красавица начала есть, и нашла лепешки очень солеными, но такъ какъ царь лъ и ничего не говорилъ, она побоялась разсердить его и продолжала сть молча.
Когда они пошли спать, царь, помня наставленія старца, скоро притворился спящимъ. Красавица же не могла спать: ее томила страшная жажда посл соленыхъ лепешекъ, а въ комнат не было не капли воды, выйти же она боялась, такъ какъ женщина- змя, выходя ночью, должна принять свой настоящій видъ. Долго крпилась она, наконецъ не выдержала и, убдившись, что супругъ спитъ, проворно соскочила съ постели… Въ ту же минуту царь ясно увидлъ, какъ отвратительная скользкая змя извиваясь блеснула по полу и скрылась за дверью. Царь неслышно пошелъ за нею. Онъ видлъ, какъ она останавливалась по дорог у каждаго фонтана, чтобъ глотнуть воды, какъ она дошла наконецъ до озера, какъ жадно стала пить изъ него, а затмъ погрузилась въ прохладныя волны и стала купаться.
Царь въ ужас вернулся домой и молилъ отшельника избавить его оть опасной очаровательницы, такъ какъ самъ не въ силахъ былъ предпринять что-либо противъ нея. Отшельникъ общалъ помочь, но лишь подъ условіемъ. чтобъ царь безпрекословно повиновался ему. Онъ приказалъ изготовить печь изъ ста различныхъ металловъ. сплавленныхъ вмст, къ печи придлать крпкую заслонку и тяжелый замокъ. Печь поставили въ тнистомъ углу сада и крпко приковали къ земл желзными цпями.
Когда все было готово, царь сказалъ женщин-зм: ‘Сердце мое! Пойдемъ, исчезнемъ съ тобою на весь день въ саду! И обдъ тамъ сами себ сготовимъ!’
Она, ничего не подозрвая, согласилась. И они долго гуляли по саду, смялись и шутили, а когда проголодались принялись за работу и стали готовить себ обдъ.
Раджа затопилъ печь и сталъ мсить тсто, но дло не спорилось у него въ рукахъ и онъ попросилъ красавицу помочь ему испечь хлбъ. Она сначала отказалась, говоря, что терпть не можетъ стоять у огня, но когда царь упрекнулъ ее, что она врно не любитъ его, если не хочетъ исполнить его желанія, она нехотя согласилась и понесла сажать хлбъ въ печку.
Но не успла она нагнуться надъ устьемъ печки, какъ отшельникъ, подстерегавщій ее, толкнулъ ее въ огонь, захлопнулъ дверцу и крпко-накрпко завернулъ замокъ.
Бшено закрутилась и завертлась въ огн огромная змя… Неистовые скачки ее такъ потрясали печь, что, не будь крпкихъ цпей, печь, конечно, съ змею вмст вылетла бы изъ сада! Но вырваться изъ печи змя не могла: отшельникъ крпко держалъ ее могучими заклинаніями. Такъ прошло нсколько часовъ, наконецъ все смолкло, внутри печи все успокоилось.
Отшельникъ подождалъ пока печь остынетъ и открылъ заслонку. Женщина-змя исчезла безъ слда, лишь въ одномъ углу оказалась куча золы, а въ ней маленькій круглый камень. Старецъ подалъ его царю: ‘Возьми, о царь! Это вещество — сущность женщины- зми. Все, до чего бы ни коснуться этимъ камнемъ, превращается въ золото’.
Царь нсколько минутъ задумчиво смотрлъ на камень. ‘Нтъ, святой отецъ’, твердо сказалъ онъ: ‘не хочу я этого камня: жизнь человка ничто передъ такимъ сокровищемъ! Сколько зависти, распрей и крови повлечетъ за собою обладаніе имъ!’
И онъ взялъ волшебный камень и унесъ его далеко оттуда, и тамъ бросилъ въ глубокую рку, чтобъ не могъ онъ сять вражды и раздора между людьми.