Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика, Ладенбург Макс, Год: 1906 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 113 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Максъ Ладенбургъ

Приключенія Фрица Стагарта

Знаменитаго нмецкаго сыщика.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Книгоиздательство ‘Поученіе’ (Г. Кнохъ).

1906.

Тайна одной ночи.

Мы отправились на Ривьеру, чтобы немного отдохнуть и ршили тамъ пробыть нсколько недль. Стагартъ, имвшій подобно мн свое постоянное мстожительство въ Берлин, не могъ оставаться долго въ одномъ и томъ же город, такъ что мы почти все время перезжали съ мста на мсто, причемъ благодаря случаю или таинственному фатуму каждая наша поздка сопровождалась какимъ нибудь приключеніемъ.

Стояла весна въ Монте-Карло. Солнце обливало яркимъ свтомъ Средиземное море, воды котораго свтились бирюзовымъ отраженіемъ неба. Чудный весенній воздухъ опьянялъ. Онъ былъ полонъ благоуханія розъ и камелій и щебетаній птицъ. Было около полудня, когда мы вошли въ Казино. Мой другъ былъ здсь не въ первый разъ и все же онъ снова окинулъ взоромъ сверкающее великолпіе этого храма порока, въ залитыхъ золотомъ залахъ котораго человчество приносило жертвы золотому тельцу.

— Въ этомъ золотомъ храм пахнетъ преступленіемъ, проговорилъ мой другъ, элегантная фигура котораго обращала на себя вниманіе почти всхъ окружавшихъ насъ.— Здсь атмосфера пропитана кровью.

Мы вошли въ игорную залу и подошли къ одной изъ рулетокъ. Здсь царило молчаніе и спокойствіе. Вокругъ стола сидли и стояли элегантные мужчины и осыпанныя брилліантами дамы. Шарикъ катился по рулетк и только хриплый голосъ крупье нарушалъ молчаніе. Люди въ этомъ сказочномъ зал, гд сталкиваются тысячи разнообразныхъ страстей, деликатны, шикарны и отличаются вншнимъ лоскомъ. Шума здсь не любятъ, у всхъ сосредоточеныя лица. Ядовитая атмосфера окутываетъ все это великолпіе, играющее такую ужасную роль въ судьб находящихся здсь людей.

И я и Стагартъ нсколько разъ поставили пригоршню золотыхъ, но ни разу не выиграли. Я замтилъ, что мысли моего друга были далеки отъ игры. Взглядъ его блуждалъ по зал, останавливался время отъ времени на какомъ нибудь интересномъ лиц и снова переходилъ дальше. Онъ хладнокровно наблюдалъ за чмъ то, совершенно не затронутый хаосомъ страстей сосредоточивающихся на рулетк.

Очень скоро мы оба проиграли вс деньги, которыя были у насъ съ собой. Что касается меня, то я могъ рисковать, такъ какъ заработалъ въ послднее время не мало благодаря печатанію моихъ записокъ о приключеніяхъ Фрица Стагарта, а у друга моего въ государственномъ банк въ Берлин лежало нсколько милліоновъ.

— Нужно телеграммой выписать деньги, замтилъ я.

Онъ улыбнулся.

— Ты забываешь, отвтилъ онъ, гд мы находимся. Подожди меня здсь, я сейчасъ принесу деньги.

Онъ вышелъ изъ зала и вернулся черезъ минутъ пять съ нсколькими тысячами франковъ.

— Бери пожалуйста, проговорилъ онъ съ улыбкой, протягивая нсколько кредитныхъ билетовъ. — Я могу теб оказать кредитъ.

— Откуда ты досталъ эти деньги? спросилъ я съ удивленіемъ, взявъ у него деньги. Я еще не зналъ, что ты умешь такъ быстро длать деньги.

— Да я ихъ и не длалъ, отвтилъ онъ со смхомъ. — Дло обстоитъ очень просто, какъ и все то, что тебя уже часто приводило въ изумленіе. Тамъ у входа стоятъ нсколько кавалеровъ, у которыхъ всегда найдется въ карман нсколько десятковъ тысячъ франковъ. Я превратилъ въ деньги мой брилліантовой перстень.

Онъ бросилъ дв тысячи франковъ на первыя двнадцать цифръ и сразу выигралъ маленькое состояніе. Черты его лица какъ—то обострились, губы его сжались и твердый, стальной взглядъ его былъ устремленъ на рулетку. Онъ поставилъ въ три, четыре раза большія суммы и снова выигралъ. Отъ удивленія я пересталъ играть.

— Что это такое? спросилъ я его. Ты, кажется, вошелъ въ соглашеніе съ дьяволомъ?

— Не думаю, отвтилъ онъ съ юморомъ, сверкнувъ глазами. Я сдлалъ только маленькое вычисленіе. Ты знаешь, что я не плохой математикъ, а все въ жизни, даже малйшее, незначительнйшее происшествіе подлежитъ законамъ математики. Идетъ ли дло о битв при Ватерлоо или объ этомъ маленькомъ шарик — все зависитъ отъ сложеній. Конечно доказать это очень трудно, но у каждаго человка есть минуты, когда вычисленія его правильны. Только большинство людей этого не знаетъ. Незначительная ошибка въ счет и все идетъ прахомъ.

Въ это мгновеніе крупье сгребъ лопаткой кучку поставленнаго имъ на сукно золота.

Стагартъ разсмялся.

— Ты видишь, я снова сталъ разсяннымъ. Спокойный человкъ могъ бы пожалуй сорвать банкъ. Кто играетъ съ цифрами, тотъ долженъ выиграть. Кто играетъ съ золотомъ, тотъ проигрываетъ. Поэтому то вс здсь проигрываютъ, вдь вс они страстно жаждутъ выигрыша.

Онъ осмотрлся по сторонамъ.

Рядомъ съ нами за столъ сла очень элегантная, поразительно красивая дама. Она разговаривала съ другой не мене шикарно одтой дамой, судя по лицу русской. Позади дамъ стоялъ очень изящный господинъ, лтъ сорока на видъ въ пенснэ. Онъ разсматривалъ игроковъ, тогда какъ дамы играли съ большимъ оживленіемъ.

Этотъ господинъ повернулся къ намъ и на лиц его появилась полуудивленная полурадостная улыбка.

— Глазамъ своимъ не врю, графъ, проговорилъ онъ, по французски, протягивая об руки моему другу,— васъ ли я вижу, здсь, въ кульминаціономъ пункт цивилизаціи?

— Да, баронъ, это я, отвтилъ Стагартъ.— Я все еще продолжаю изучать цивилизацію, а Монте-Карло, кажется, очень полезный для меня университетъ. — Онъ представилъ меня барону де Русселю отставному офицеру французскаго генеральнаго штаба. Баронъ проживалъ теперь свои доходы въ Париж и время отъ времени прерывалъ свое мирное существованіе какой нибудь экспедиціей въ Африку или Азію, гд онъ открывалъ какія нибудь неизвстныя дотол страны. Баронъ познакомилъ насъ со своей молодой женой (онъ женился нсколько мсяцевъ тому назадъ). Баронесса и ея подруга, молодая русская, оказались остроумными, крайне симпатичными дамами. Мы начали играть сообща и по настоянію своей жены въ игр принялъ участіе и баронъ. Прошло немного времени и онъ привлекъ вниманіе всхъ игроковъ. Онъ игралъ съ невроятнымъ счастьемъ. Передъ нимъ высились уже цлыя горы золота, а онъ все продолжалъ забирать своими нервными руками золото и кредитные билеты.

— Это случайность, проговорилъ онъ обращаясь къ намъ. Замчательная, неожиданная случайность. Я выигралъ тридцать тысячъ франковъ. Пойдемте однако отсюда, я боюсь, что потеряю весь свой выигрышъ.

Я невольно улыбнулся, изумляясь самообладанію барона. Его жена удержала его за руку.

— Почему ты хочешь прекратить игру? спросила она лихорадочно. Теб везетъ. Ты можешь выиграть состояніе.

Въ глазахъ ея ясно виднлась жажда золота.

Мой другъ прищурилъ немного глаза и внимательно наблюдалъ за этой сценой.

Русская не обращала ни на что вниманія и продолжала спокойно играть съ перемннымъ счастьемъ.

Баронъ молча снова бросилъ на столъ цлую горсть золотыхъ монетъ. Онъ выигралъ. Я обратилъ вниманіе на то, что какой то блдный молодой человкъ съ нервными, лихорадочными движеніями пробрался къ нашей групп и съ лихорадочнымъ вниманіемъ слдилъ за каждымъ движеніемъ барона.

— Какимъ образомъ вы выигрываете? спросилъ онъ его тихо по англійски. Вдь вы играете по систем? Неправда-ли? Я предлагаю вамъ сто тысячъ франковъ, если вы мн продадите вашъ секретъ.

— Къ сожалнію, отвтилъ баронъ, обмниваясь съ нами взглядомъ, я не могу открыть вамъ тайну моей системы.

Молодой человкъ бросилъ на него полупечальный, полугнвный взглядъ, но не отошелъ отъ него.

— Ну, довольно, проговорилъ баронъ, глубоко вздохнувъ. Онъ собралъ свой выигрышъ и отошелъ отъ игорнаго стола.

— Ты дйствительно думаешь, что онъ игралъ по систем? спросилъ я моего друга.

— Безсознательно, да, отвтилъ Стагартъ. Онъ самъ этого не сознавалъ. Ему не везло, какъ говорятъ, а онъ просто игралъ по систем, самъ этого не зная.

Я замтилъ, что молодой англичанинъ послдовалъ за нами и обратилъ на это вниманіе моего друга.

— Запахъ золота привлекаетъ голодающихъ, отвтилъ онъ, бросая проницательный взглядъ на молодого человка, затмъ онъ повернулся къ русской, которая проиграла нсколько тысячъ франковъ и при этомъ не потеряла своего хорошаго расположенія духа.

— Завтра ты снова долженъ играть, слышишь! произнесла жена барона и карія глаза ея сіяли отъ радости. — Теб везетъ, мы здсь можемъ выиграть цлое состояніе.

Стагартъ услышавъ эти слова бросилъ на меня многозначительный взглядъ.

Наступилъ вечеръ и мы отправились въ англійское кафе, изъ роскошнаго помщенія котораго доносились увлекательные звуки цыганскаго оркестра. Драгоцнные ковры покрывали полъ, заглушая каждый громкій звукъ. Слышенъ только шелестъ женскихъ платьевъ. Лакеи серьезны и безмолвны, покорны какъ рабы. Они низко склоняются передъ лишеннымъ престола королемъ, почтительно открывающимъ дверь передъ дамой полусвта, но точно также низко склоняются передъ какимъ нибудь авантюристомъ, продлки котораго имъ очень хорошо извстны.

Мы скоро пришли въ отличное расположеніе и великолпно провели вечеръ. Жена барона умла вести занимательные разговоры. Русская въ этомъ отношеніи даже перещеголяла ее. Она была вдовой морского офицера, убитаго въ первыхъ бояхъ у Портъ-Артура. Чтобы заглушить свое горе и забыть печальныя воспоминанія, она пріхала въ Монте-Карло.

Стагартъ, обыкновенно бывшій очень молчаливымъ, принялъ оживленное участіе въ разговор. Только одинъ разъ на мгновеніе онъ насупился и глаза его заблестли фосфорическимъ блескомъ. Это было когда баронъ освдомился о его сестр. Стагартъ ничего не отвтилъ на этотъ вопросъ. Когда мы поднялись со стола, онъ указалъ на блднаго молодого человка, который сидлъ въ углу и не спускалъ своего лихорадочнаго взора съ барона.

— Непріятный господинъ, проговорила русская.

— Дайте ему вполн насладиться, г-жа Георгіевская, проговорилъ весело баронъ. Онъ наврное фотографировалъ меня рентгеновскими лучами, чтобы проникнуть въ мою тайну. Впрочемъ я завтра же уду въ Ниццу, такъ какъ я предчувствую, что я завтра же проиграю весь мой сегодняшній выигрышъ.

— Ахъ, ты говоришь глупости, возразила съ досадой его жена.

Мы разстались.

Мы съ Стагартомъ остановились въ гостиниц Метрополь. Баронъ и дамы жили въ Парижской гостинниц.

Рано утромъ на слдующій день въ дверь мою раздался стукъ. Я тотчасъ же открылъ ее, такъ какъ я уже былъ одтъ.

Передо мной стояли баронесса де Руссель и г-жа Георгіевская. Первая конвульсивно рыдала, вторая была блдна какъ полотно.

— Боже мой! воскликнулъ я, что случилось?

— Мой мужъ…. не могла больше ничего выговорить баронесса.

Русская проговорила спокойне,

— Нельзя ли намъ поговорить съ графомъ?

Стагартъ находившійся въ сосдней комнат, тотчасъ же вошелъ ко мн. Баронесса съ рыданіемъ бросилась въ кресло. Лицо моего друга стало суровымъ, неподвижнымъ. Оно какъ бы окаменло, когда онъ произнесъ:

— Съ вашимъ мужемъ случилось несчастіе, баронесса?

Она покачала головой.

— Я не знаю — я не знаю, воскликнула она, задыхаясь отъ слезъ. Онъ вчера вышелъ изъ гостинницы со своимъ камердинеромъ и больше не возвращался.

Стагартъ вынулъ часы.

— Теперь десять часовъ, проговорилъ онъ спокойно. Мы должны отправиться въ поиски за нимъ.

Спокойный тонъ, которымъ произнесъ эти слова мой другъ, казалось успокоилъ молодую женщину и русская проговорила съ увренностью:

— Съ нимъ наврное ничего дурного не случилось. Разъ онъ ушелъ по собственной вол.

— Будемъ надятся, отвтилъ мрачно Стагартъ, открывая дверь,— вы желаете къ намъ присоединиться?

— О да, конечно, отвтила русская. Молодая женщина какъ будто остановилась на одно мгновеніе въ нершительности. Это такъ противорчило ея словамъ, что я объяснилъ это необычайнымъ ея волненіемъ.

— Я пойду съ вами, проговорила она затмъ, бросивъ робкій взглядъ на моего друга.

Съ помощью полиціи мы обыскали все Монте-Карло и нашли наконецъ барона на дорог между Монте-Карло и желзнодорожной станціей Кондаминъ. Немного въ сторон отъ дороги на дерев мы увидали висвшее человческое тло. Съ такимъ крикомъ ужаса, какого я еще никогда не слышалъ и никогда не забуду, баронесса бросилась къ дереву, на которомъ тихо качалось тло, привязанное за шею къ толстому суку веревкой. Это былъ баронъ де-Руссель.

— Боже мой, онъ самъ себя лишилъ жизни! воскликнула молодая женщина. Но нтъ, нтъ, нтъ! Это я его убила! Я виновница его смерти. Одна я! О, я несчастная!

Съ этими словами она упала безъ сознанія у дерева. Я обмнялся съ русской вопросительнымъ взглядомъ.

Стагартъ подошелъ къ трупу и началъ внимательно его осматривать, тогда какъ г-жа Георгіевская старалась привести съ сознаніе баронессу.

— Удивляюсь, что могло привести къ самоубійству этого человка? спросилъ я. Во всякомъ случа существуетъ связь между его самоубійствомъ и самообвиненіемъ его жены.

Стагартъ ничего не отвчалъ. Онъ опустился на землю и началъ ее внимательнйшимъ образомъ осматривать, почти приложивъ лицо къ самой земл.

Наконецъ онъ поднялся и обратилъ испытующій взглядъ на баронессу, которая только что пришла въ сознаніе и смотрла на моего друга полными ужаса глазами.

— Вы говорили, баронесса, что вашъ мужъ вышелъ въ сопровожденіи своего камердинера?

Она кивнула головой.

— Да — въ сопровожденіи камердинера — или нтъ — подождите, дайте припомнить — нтъ — онъ вышелъ одинъ — а камердинеръ пошелъ вслдъ за нимъ — да — да — это было такъ — пошелъ вслдъ за нимъ.

Мой другъ покачалъ головой. Онъ устремилъ свой испытующій взоръ на баронессу, которая была не въ силахъ его выдержать. Она опустила глаза и снова разразилась рыданіями.

— Пойдемъ, обратился ко мн Стагартъ. Нужно попытаться напасть на слдъ этого человка.

Мы оставили дамъ и пошли по направленію къ Монако, идя по трав. Я ясно замтилъ глубокіе слды мужскихъ ногъ, по которымъ слдовалъ мой другъ. Вдругъ онъ остановился. Здсь земля была на нкоторомъ пространств утоптана. Въ особенности привлекло наше вниманіе то обстоятельство, что виднлись слды женскихъ ногъ. Стагартъ началъ снова осматривать землю. Затмъ онъ прошелъ нсколько шаговъ впередъ и наклонился. Въ рукахъ у него очутилась шляпа лакея. Мы продолжали наши поиски, но больше ничего не могли найти. Слды терялись на каменистой почв дороги и поэтому мы вернулись къ трупу. Баронесса все еще продолжала вести себя какъ безумная. Она распустила свои волосы и продолжала обвинять себя въ смерти своего мужа.

— Успокойтесь, проговорилъ Стагартъ. Я не понимаю, почему вы себя считаете виновницей смерти барона. Вдь онъ не кончилъ жизнь самоубійствомъ, а его убили.

Я въ удивленіи поднялъ голову и русская тоже взглянула съ ужасомъ на моего друга, такъ ршительно высказавшаго это предположеніе. Только баронесса качала головой.

— Нтъ, нтъ! воскликнула она. Не говорите этого! Никто его не убивалъ! Онъ самъ себя лишилъ жизни! О, горе мн! Никогда больше я не найду себ покоя!

— А все-таки я утверждаю — возразилъ увренно Стагартъ, что баронъ сталъ жертвой утонченнаго преступленія. Слды ногъ ясно указываютъ на то, что его притащили къ этому дереву и на его ше ясно видны слды пальцевъ задушившихъ его до этого. Его повсили на это дерево уже задушевнаго, для того чтобы обмануть правосудіе.

Я уже привыкъ къ быстрому и логическому діагнозу моего друга, такъ какъ уже неоднократно присутствовалъ при его слдствіяхъ и поэтому я нисколько не былъ удивленъ. Тмъ большее впечатлніе произвели его слова на обихъ женщинъ, которыя дико уставились на него.

— Убитъ! воскликнула баронесса сквозь зубы, какъ-то неестественно подчеркивая каждое свое дальнйшее слово. Но кто могъ совершить подобное убійство?

— Можетъ быть, ваши предположенія ошибочны, графъ, проговорила г-жа Георгіевская. Кому могла быть выгодна смерть человка, котораго здсь никто не зналъ.

— Въ стран, въ которой вс поклоняются золотому тельцу, вашъ вопросъ наивенъ, отвтилъ мой другъ, стараясь разжать судорожно сжатую правую руку убитаго.

— Баронъ ограбленъ — это вполн объясняетъ преступленіе.

Въ этотъ моментъ ему удалось разжать пальцы убитаго. Маленькая голубоватая лента упала на землю. Стагартъ поднялъ ее и показалъ намъ.

— Можетъ быть, вы мн объясните, баронесса, какимъ образомъ попала сюда эта ленточка?

Невольно мы вс взглянули на баронессу. На ней было блое платье обшитое голубой рюшью. На лвомъ ея рукав недоставало ленточки.

Съ дикимъ крикомъ снова упала баронесса безъ сознанія.

Полиція, которая первоначально намревалась констатировать самоубійство, которыя часто случаются въ этой стран узаконеннаго грабежа и мошенничества, въ виду энергичныхъ настояній Стагарта принуждена была согласиться съ тмъ, что баронъ де-Руссель былъ убитъ и ограбленъ.

Слдствіемъ всего этого былъ обыскъ въ номер, который занималъ баронъ съ своей супругой. Русская, не желавшая оставить свою подругу одну въ эти тяжелыя минуты, настоятельно просила насъ присутствовать при обыск и Стагартъ не особенно то доврявшій монакскимъ властямъ, согласился на это.

Полицейскій коммиссаръ, производившій обыскъ, установилъ тотъ фактъ, что денегъ не оказалось ни въ самой комнат барона ни съ сундукахъ убитаго.

— Вы не имете понятія, куда могли дваться деньги выигранныя вчера вечеромъ барономъ? спросилъ коммиссаръ баронессу, которая казалась теперь спокойне, чмъ прежде.

— Никакого. Я могу только предполагать, что онъ носилъ ихъ съ собой.

— Значитъ, во всякомъ случа мы имемъ дло съ грабежемъ. Вы не имете ни на кого подозрнія въ совершеніи убійства?

— Имю, отвтила съ горячностью молодая женщина. Несомннно преступленіе совершилъ тотъ молодой человкъ, который вчера въ казино не отставалъ ни на шагъ отъ моего мужа. Конечно, онъ убійца.

Русская объяснила коммиссару поведеніе этого человка.

— Я сейчасъ велю его допросить, отвтилъ полицейскій коммиссаръ.

— Это уже невозможно, замтилъ мой другъ.— Насколько мн извстно, онъ уже сегодня утромъ неожиданно ухалъ по направленію къ Марсели.

— Это обстоятельство говоритъ противъ него, проговорилъ комиссаръ, бросилъ вопросительный взгядъ на моего друга.

Стагартъ пожалъ плечами. Полицейскій снова обратился къ баронесс.

— Вы утверждали, сударыня, что барона сопровождалъ его камердинеръ?

— Да, онъ вышелъ вслдъ за нимъ.

— Почему это онъ сдлалъ.

Баронесса молчала. Она старалась не смотрть на насъ. Затмъ она сказала посл продолжительнаго молчанія.

— Я этого не знаю.

Коммиссаръ бросилъ на нее проницательный взглядъ.

— Мн очень непріятно, васъ безпокоить, сударыня, проговорилъ онъ. Но я считаю необходимымъ произвести обыскъ въ вашихъ комнатахъ.

— Пожалуйста, отвтила молодая женщина.— Длайте все, что вы считаете необходимымъ для разршенія этой ужасной загадки.

При обыск принадлежавшихъ баронесс сундуковъ найдена была вся сумма, выигранная убитымъ наканун вечеромъ въ рулетку. Золото было размнено на кредитные билеты и лежало спрятанное между бльемъ баронессы.

При этомъ открытіи баронесса снова по теряла всякое самообладаніе.

— Клянусь вамъ, господа, воскликнула она въ страшномъ возбужденіи, что я не подозрвала нахожденіе этихъ денегъ между моими вещами.

— Значитъ, вы не знаете, какимъ образомъ попали деньги въ вашъ сундукъ? спросилъ строго полицейскій чиновникъ.

— Клянусь вамъ — не знаю.

— Можетъ быть, вашъ супругъ передалъ вамъ эту сумму на храненіе? спросила русская, желая придти баронесс на помощь.

— Нтъ. Денегъ онъ мн не давалъ.

— И тмъ не мене мы находимъ ихъ въ вашемъ сундук и при этомъ старательно спрятанными, проговорилъ коммиссаръ. Вы понимаете, что это непонятное обстоятельство можетъ васъ погубить.

— Но я ничего не знаю, все-таки я ничего не знаю, воскликнула молодая женщина съ выраженіемъ величайшаго ужаса на лиц. Это дло рукъ того молодаго человка — допросите его и тогда все объяснится.

— Дло страннымъ образомъ осложняется, проговорилъ полицейскій, обращаясь къ моему другу, который стоялъ недвижимо и слдилъ за всей этой сценой.

— Сознаюсь, отвтилъ Стагартъ, что дло не такъ просто. Но такъ какъ убійство совершено между вчерашнимъ вечеромъ и сегодняшнимъ утромъ, то самое лучшее, если баронесса докажетъ намъ свое алиби, то-есть докажетъ намъ, что она сегодня ночью не выходила изъ дому. Тогда сами собой разсются вс подозрнія.

— Вы правы, проговорилъ коммиссаръ, если баронесса докажетъ намъ, что она провела эту ночь въ гостиниц — а это будетъ вамъ очень легко доказать, прибавилъ онъ съ вжливымъ поклономъ — то мы васъ больше не будемъ безпокоить и энергично послдуемъ по тому слду, который вы намъ сами указали.

— Я была сегодня ночью дома, проговорила беззвучно баронесса. Персоналъ гостиницы можетъ это удостоврить.

И дйствительно прислуга, которую допросилъ полицейскій, показала единогласно, что баронесса не выходила изъ гостинницы. Послдней была допрошена камеръ-юнгфера баронессы, на которую обратилъ вниманіе полицейскаго директоръ гостинницы.

Это была очень молодая, хорошенькая двушка, уроженка юга Франціи, судя по ея произношенію. Она была видимо крайне подавлена и при каждомъ обращенномъ къ ней вопрос обращала взоръ, какъ бы ища помощи, къ своей барын, которая не сводила съ нея глазъ.

— Вы давно служите у баронессы, спросилъ полицейскій коммиссаръ.

— Три мсяца сударь, отвтила двушка.

— Вы вчерашній день провели съ вашей барыней?

— Да, — вымолвила она нершительно.

— И вы удостовряете, что баронесса не выходила сегодня ночью изъ гостинницы?

— Нтъ,— то есть да, она не выходила изъ гостинницы — я это удостовряю.

Баронесса глубоко вздохнула. Этотъ отвтъ снялъ съ сердца всхъ присутствующихъ при этомъ ужасномъ допрос тяжелый камень.

— Хорошо, проговорилъ коммиссаръ, собирая свои бумаги, вы должны будете подтвердить ваши показанія. Предварительное слдствіе закончено.

Я видлъ, какъ Стагартъ впился глазами въ молодую двушку какъ бы желая проникнуть въ тайники ея души. Двушка старалась не смотрть на Стагарта и взоръ ея испуганно блуждалъ комнат.

Вдругъ она разразилась рыданіями и съ ней сдлалась сильная истерика.

— Она солгала, проговорилъ спокойно Стагартъ обращаясь къ коммиссару.

— Если вы сказали неправду, обратился тотъ къ молодой двушк, то вы будете строго наказаны. Еще есть время все загладить, вы можете еще взять назадъ ваши показанія, если он лживы.

Двушка избгала смотрть на баронессу.

— Это была неправда, прошептала она едва слышно.

— Что неправда. Объясните подробне, проговорилъ нетерпливо полицейскій.

— Я вамъ скажу истинную правду — баронесса, когда баронъ еще находился въ своихъ аппартаментахъ, вышла вчера вечеромъ изъ гостинницы въ сопровожденіи Жана. На ней были мое пальто и шляпа и она была покрыта густой вуалью. Мн было приказано лечь спать и держать языкъ за зубами.

— Кто это Жанъ? спросилъ коммиссаръ, снова разложившій на стол свои бумаги.

— Камердинеръ барона — мой — мой женихъ. Онъ больше не вернулся — только шляпу его нашли, г. коммиссаръ.

— И когда вернулась баронесса домой? спросилъ коммиссаръ.

Вс затаили дыханіе.

— Сегодня утромъ.

— Въ гостинниц ее вроятно приняли за прислугу, проговорилъ коммиссаръ, обращаясь къ намъ.

— А когда узнала баронесса объ отсутствіи своего мужа?

— Вскор посл своего возвращенія.

Коммиссаръ обратился къ молодой женщин, которая опустилась на диванъ и закрыла лицо руками.

— Сударыня, проговорилъ полицейскій, безполезно доле скрывать отъ насъ правду. Вы уходили сегодня ночью изъ дому?

— Да.

— Съ камердинеромъ?

— Да.

— И вернулись только сегодня утромъ?

— Да.

— И — гд вы были сегодня ночью?

Молодая женщина поднялась и съ блднымъ какъ полотно лицомъ, повернувшись къ коммиссару, проговорила:

— Я этого не могу сказать — это невозможно.

И понявъ по общему томительному молчанію всю серьезность своего положенія, она бросилась на колни и поднявъ руки къ небу воскликнула:

— Я невинна, Боже милосердный, помоги мн!

Коммиссаръ далъ знакъ. На порог появился полицейскій.

— Карету!

Обращаясь къ баронесс де-Руссель, онъ громко произнесъ:

— Именемъ закона! Арестую васъ по подозрнію въ убійств и ограбленіи вашего мужа.

Молодая женщина вскрикнула. Г-жа Георгіевская подошла къ ней и обняла ее:

— Ступайте, проговорила она.— Мы вс вримъ въ вашу невинность. Не теряйте духа, Господь вамъ поможетъ.

Черезъ полминуты я остался въ комнат одинъ съ Стагартомъ.

Заявленія Стагарта было достаточно, чтобы власти предоставили ему вс необходимыя полномочія. Имя его въ то время было уже извстно далеко за предлами Германіи и вс полицейскія власти Европы считали его за самого смлаго и талантливаго сыщика. Онъ былъ борцемъ противъ преступленія не по призванію, но изъ чувства ненависти къ преступникамъ и онъ былъ въ своихъ дйствіяхъ совершенно независимъ, такъ какъ онъ обладалъ громаднымъ состояніемъ.

— Этотъ случай глубоко взволновалъ меня, никогда еще я не былъ такъ пораженъ, сказалъ я ему. Ни одно приключеніе, пережитое нами, не можетъ быть сравнимо съ настоящимъ.

— Ты правъ — отвтилъ онъ. Здсь мы имемъ дло съ запутанной исторіей, которая заслуживаетъ вниманія. Было бы позоромъ, если бы не нашли убійцу моего бднаго друга.

— Ты, значитъ, не вришь въ виновность его жены?

Стагартъ пожалъ плечами.

— Врить, мой другъ, значитъ ничего не знать. Пока что ее можно только подозрвать въ убійств барона.

— Но вдь эта слабая женщина не была въ состояніи убить барона, человка гораздо выше средняго роста, и убить, какъ это установлено, посл отчаянной борьбы.

— Ты забываешь, возразилъ мой другъ, что она вышла изъ дому въ сопровожденіи камердинера.

— Да — ты правъ, Стагартъ. Теперь я вспоминаю, что мы среди слдовъ ногъ мужчины нашли и женскіе слды.

— Что указываетъ на присутствіе женщины, продолжалъ мой другъ. Судя по слдамъ, всего было три или четыре человка, такъ что, значитъ, въ убійств принимали участіе нсколько человкъ. Благодаря этому обстоятельству открывается поле для новыхъ предположеній. Прежде всего я долженъ обстоятельно ознакомиться съ частной жизнью моего друга. Для этой цли я получилъ отъ полиціи корреспонденцію барона. Если это тебя интересуетъ, то проводи меня пожалуйста въ нашу гостинницу, гд мы совершенно спокойно ознакомимся съ его перепиской.

До вечера просидли мы вмст надъ чтеніемъ многочисленныхъ писемъ. Была между прочимъ пачка розовыхъ листковъ — это были письма баронессы, когда она еще была невстой. Вс он дышали нжностью, преданностью и любовью.

Нсколько писемъ были позднйшаго происхожденія, написанныя баронессой, когда баронъ былъ въ отъзд. Он были полны жгучей ревности, и въ нихъ, въ каждой строчк сказывалась глубокая любовь жены къ своему мужу.

— Не можетъ быть, чтобы она была убійцей барона, невольно вырвалось у меня.

Мой другъ приподнялъ брови и съ усмшкой взглянулъ на меня.

— Ты слишкомъ поспшно выводишь заключенія, проговорилъ онъ. Разв ты можешь знать, искренни ли эти письма? Ты достаточно хорошо изучилъ женщинъ и знаешь, что он мастерицы обманывать. Я во всхъ данныхъ, положительныхъ ли, отрицательныхъ ли вижу только матеріалъ, числа и больше ничего. Посредствомъ этихъ чиселъ я длаю вычисленія и одинъ только результатъ можетъ дать мн окончательныя заключенія. На этотъ разъ я стою передъ математической задачей, которую путемъ простаго сложенія или вычитанія невозможно ршить. Она требуетъ сложнаго вычисленія — но все-таки я имю уже нкоторыя данныя.

Я съ удивленіемъ взглянулъ на моего друга, но не могъ ничего угадать по его непроницаемому лицу. Не разъ мн уже приходилось удивляться смлости, остроумію и энергіи его какъ въ вывод заключеній, такъ и въ достиженіи намченной цли. Я уже давно зналъ, что въ его дятельности математика играетъ большую роль.

Напряженное вниманіе, съ которымъ мой другъ читалъ одно письмо, заставило и меня бросить на него взглядъ. Судя по почерку оно было написано женщиной, энергичный почеркъ которой являлся разительнымъ контрастомъ съ мягкимъ, почти робкимъ почеркомъ баронессы. Стагартъ кивнулъ головой съ довольнымъ видомъ и отложилъ это письмо въ сторону.

— Неизвстное число, пожалуй, найдено, сказалъ онъ и лицо его немного прояснилось. Если теб интересно, я прочту теб письма, изъ которыхъ видно, что мой убитый другъ былъ тайнымъ Донъ-Жуаномъ.

— Конечно, это меня интересуетъ, отвтилъ я нетерпливо.

Письмо, написанное на французскомъ язык, было очень короткое.

Такъ какъ оно играетъ большую роль въ разгадк этого необыкновеннаго происшествія, являющагося однимъ изъ самыхъ блестящихъ эпизодовъ криминалистической жизни Фрица Стагарта, я приведу его дословный переводъ.

Г-ну барону де-Русселю.

Парижъ, Итальянскій бульваръ.

Парижъ, 18 мая.

Мой дорогой другъ!

Ваше послднее письмо доказываетъ, что Вы сердцемъ моложе чмъ умомъ. Счастье, что я думаю за насъ обоихъ. Если бы я приняла Ваши предложенія и перешагнула черезъ вс отдляющія насъ преграды и сдлала бы все, чтобы соединиться навки съ Вами, то я сдлала бы навки несчастными насъ обоихъ. Нтъ, мой другъ! Чувства ваши благородны, но Ваши планы непрактичны. Извлекайте пользу изъ обстоятельствъ, но не подчиняйтесь имъ. Тогда мы будемъ счастливы и не явится необходимость пожертвовать нашимъ будущимъ.

Ваша Роксана.

— Странное письмо, замтилъ я.

— Оно доказываетъ, что баронъ былъ влюбленъ въ какую-то женщину, прибавилъ мой другъ. Письмо не было бы интереснымъ, если бы въ немъ не заключалось разительнаго противорчія.

— Оно относится ко времени пребыванія барона въ Париж, проговорилъ я.— Можетъ быть здсь дло идетъ о любовномъ приключеніи бывшемъ до его женитьбы.

— Надо было бы такъ предполагать, проговорилъ Стагартъ, если бы не число.

Только теперь я обратилъ вниманіе на число письма. Оно было написано около двухъ недль тому назадъ.

— Это во всякомъ случа очень странно, замтилъ я.

— Конечно, тмъ боле, что баронъ находился уже около четырехъ недль въ Париж. А вдь на конверт штемпель Парижа. Письмо послано изъ Парижа и тамъ же и получено.

— Новая загадка — воскликнулъ я. Во всякомъ случа баронъ очевидно прервалъ свое пребываніе въ Монте-Карло и поспшно отправился на короткое время въ Парижъ.

— Надо полагать, отвтилъ Стагартъ, хотя данныхъ, оправдывающихъ это предположеніе, не имется.

— А ты не думаешь, что тотъ молодой англичанинъ, который такъ нахально вчера велъ себя, иметъ какое-нибудь отношеніе ко всему этому происшествію.

Стагартъ ничего не отвчалъ. Онъ дошелъ очевидно въ своихъ выводахъ до того пункта, когда онъ погружался въ размышленія. Онъ всталъ и взволнованно прошелся нсколько разъ по комнат. Въ большихъ глазахъ его появился необычайный блескъ. Каждый мускулъ его лица какъ бы окаменлъ. Выраженіе его лица стало безстрастнымъ. Онъ подошелъ къ окну и долго смотрлъ на дорогу. На лиц его появилось выраженіе мучительной напряженности. Когда онъ обернулся ко мн, странная улыбка показалась на его губахъ.

— Я хочу еще разъ осмотрть комнаты въ которыхъ жила баронесса, проговорилъ онъ. Въ ряду моихъ логическихъ выводовъ не достаетъ одного звена.

Удивленный, послдовалъ я за нимъ въ Парижскую гостинницу. Комнаты находились совершенно въ томъ же положеніи, въ какомъ он были, когда мы ихъ оставили сегодня утромъ. Съ той спокойной тщательностью, которой мн уже часто приходилось удивляться, другъ мой началъ осматривать каждый уголъ. Онъ изслдовалъ въ микроскопъ пепелъ нсколькихъ папиросъ, поднималъ съ полу ковры и даже подвергъ подробному осмотру платья баронессы. Уже на лиц его появилось выраженіе разочарованія, какъ вдругъ онъ вынулъ изъ кармана одного платья маленькій, смятый лоскутокъ бумаги. Онъ подошелъ къ окну, прочиталъ бумажку и передалъ мн ее съ довольной усмшкой.

На бумажк было написано: ‘Ле-Муленъ. Блое съ зеленымъ. Одинъ часъ, 34’.

— Да вдь это та же рука, что и въ той любовной записк, которую мы только что видли, воскликнулъ я.

Стагартъ кивнулъ головой.

— Понимаешь ты, что это должно означать? спросилъ я, ничего не понимая.

— Приблизительно да, отвтилъ мой другъ. Мои выводы сходятся.

Онъ пошелъ въ контору и началъ говорить по телефону съ префектурой.

— Что, добились сознанія г-жи де-Руссель?

— Нтъ, гласилъ отвтъ, она отрицаетъ свою вину и относится ко всему съ полной апатіей.

— Напали на слды камердинера?

— Да. Тло его часъ тому назадъ прибило волнами на берегъ около Монако.

— Онъ убитъ?

— Да, задушенъ.

— Найдены слды того молодого человка, котораго подозрваютъ въ прикосновенности къ убійству барона и какъ его зовутъ?

— Это лордъ Даусонъ, родомъ изъ Лондона, англійскій спортсменъ. Онъ отправился въ Парижъ и будетъ тамъ допрошенъ вроятно тотчасъ же по прибытіи туда.

— Благодарю васъ.

На этомъ разговоръ кончился. Мой другъ обратился ко мн.

— Я вполн полагаюсь на тебя, ты не долженъ никому ни слова говорить о результат моихъ наблюденій, а то все пойдетъ прахомъ.

Часъ спустя Стагартъ узжалъ въ Парижъ.

У меня было нсколько дней времени для ближайшаго ознакомленія съ Монте-Карло и его волшебными окрестностями. Такъ какъ у меня тамъ не было знакомыхъ, то я познакомился ближе съ г-жей Георгіевской, въ обшеств которой я предпринялъ нсколько прелестныхъ прогулокъ. Судьба ея подруги страшно ее безпокоила и она подобно мн съ нервнымъ напряженіемъ ждала возвращенія моего друга. Прошло четыре дня, а я отъ него не получалъ никакихъ извстій. На пятый день утромъ въ мою спальню вошелъ графъ Стагартъ.

Онъ былъ очень блденъ и видно было, что онъ не спалъ нсколько ночей.

— Случилось что-нибудь неожиданное? спросилъ онъ не здороваясь со мной и бросаясь на диванъ.

— Нтъ, ничего не случилось, отвтилъ я. Скоро начнется процессъ баронессы. Все Монако находится въ лихорадочномъ возбужденіи.

Стагартъ разсмялся.

— Не только Монако, мой другъ, но и парижскія газеты занимаются усиленно этимъ сенсаціоннымъ дломъ и сообщаютъ о немъ разныя небылицы.

— И чмъ кончилась твоя поздка? спросилъ я. Я вижу что ты находишься въ большомъ волненіи, хотя ты и стараешься сохранить передъ мной спокойствіе.

— Я не отрицаю того, отвтилъ мой другъ, что вс эти хлопоты меня немного взволновали. Но я не люблю играть въ открытую. Твое любопытство будетъ скоро удовлетворено.

Я слишкомъ хорошо зналъ методъ моего друга, чтобы настаивать дале. Поэтому я сталъ одваться и черезъ часъ мы со Стагартомъ входили въ казино, гд мы встртились съ русской, которая несмотря на ранній часъ уже вела оживленную игру.

— А, господинъ Стагартъ, воскликнула она, видимо, едва справляясь со своимъ волненіемъ.

— Наконецъ то! Имете вы доказательства невинности моей несчастной подруги?

Мы сли рядомъ съ ней.

— Мало шансовъ доказать ея невинность, отвтилъ Стагартъ. Все указываетъ на то, что она убійца своего мужа.

Русская ничего не отвтила, такъ какъ вниманіе ея было отвлечено неожиданнымъ проигрышемъ значительной суммы.

Стагартъ поставилъ довольно значительныя суммы и проигралъ ихъ нсколько разъ подрядъ. На лиц его снова появилось выраженіе желзной ршимости и онъ продолжалъ игру съ напряженнымъ вниманіемъ.

Теперь онъ началъ выигрывать. Молча игралъ онъ, не обращая вниманія на обращаемыя къ нему мною и русской вопросы и выигрывалъ. Ставки его и вмст съ тмъ выигрыши все увеличивались. Золото лежало передъ нимъ цлой кучей, но онъ повидимому не обращалъ на это вниманія. Мысли его витали гд-то вдали и тмъ не мене онъ игралъ съ самымъ напряженнымъ вниманіемъ, ни разу даже не проигравъ своей ставки.

Черезъ нсколько часовъ онъ выигралъ цлое состояніе. Онъ размнялъ золото на кредитные билеты и сунулъ ихъ небрежно въ карманъ.

День мы провели въ Ницц. На слдующее утро Стагартъ игралъ съ тмъ же счастьемъ, черезъ день повторилось тоже самое. Мой другъ уже сталъ своего рода достопримчательностью. Игроки переставали играть, когда онъ входилъ въ залу. И русская подобно мн поражалась счастью, которое покровительствовало Стагарту.

Или можетъ быть это было не счастье, а система?

Возможность этого обсуждалась громко въ игорномъ зал. Крупье потеряли свое Олимпійское величіе. Все Монте-Карло пришло въ неописанное волненіе. По телеграфу во вс газеты міра сообщались свднія о чудесномъ игрок.

Между тмъ Стагартъ продолжалъ спокойно играть, такъ спокойно, какъ будто бы онъ читалъ газеты. Такъ прошло нсколько дней.

Вечеромъ онъ куда-то пропадалъ и часто возвращался домой только поздно ночью. Онъ не разршалъ мн сопровождать его, такъ что цль этихъ прогулокъ была для меня совершенно неизвстна.

На пятый день онъ, казалось, смутился во время игры.

Онъ пододвинулъ русской листъ бумаги:

— Пишите пожалуйста, проговорилъ онъ отрывисто: 15, 27, 34, красное.

Затмъ онъ продолжалъ играть дальше.

Вечеромъ онъ сорвалъ банкъ.

Онъ вошелъ въ мою комнату и съ презрніемъ бросилъ на столъ цлый тюкъ кредитныхъ билетовъ.

— Эти проклятыя деньги, воскликнулъ онъ съ горячностью, которую мн рдко приходилось въ немъ подмчать. Вс несчастія на земл отъ денегъ.

Затмъ онъ погрузился въ мечты и замолчалъ.

Когда пробило десять часовъ, онъ поднялся. Я увидалъ, что онъ пряталъ въ карманъ револьверъ.

— Тебя интересуетъ познакомиться съ убійцами барона де-Русселя? спросилъ онъ меня съ усмшкой.

Я вскочилъ съ дивана какъ наэлектризованный.

— Какъ — неужели ты ихъ открылъ?

— Еще нтъ. Но мы съ ними познакомимся сегодня вечеромъ. Извсти полицію и въ часъ ночи приходи съ четырьмя надежными полицейскими на дорогу въ Ле-Муленъ. Спрячьтесь за деревней у того мста гд дорога идетъ въ гору. Когда услышите выстрлъ, то бгите скоре, чтобы не придти слишкомъ поздно.

— Но не будетъ ли лучше, если я буду тебя сопровождать? спросилъ я.

Стагартъ уже неоднократно являлъ доказательства своей безумной отваги, такъ что я имлъ полное основаніе опасаться при подобныхъ приключеніяхъ за его жизнь.

Онъ покачалъ головой.

— Твое присутствіе могло бы только помшать удач моего дла, отвтилъ онъ крпко пожимая мн руку. Очень важно, чтобы ты оставался съ полицейскими и чтобы они явились не слишкомъ рано и не слишкомъ поздно. Отъ этого будетъ все зависть. Будемъ надяться, что дло обойдется безъ пролитія крови, прибавилъ онъ съ улыбкой, вынимая часы. Я тороплюсь, прощай. И съ этими словами онъ исчезъ.

Ровно въ часъ мы двигались подорог, идущей извилинами изъ Ле-Муленъ въ Ментону. За деревней мы остановились и начали прислушиваться.

Была ясная лунная ночь. Ни единый звукъ не нарушалъ тишину: прошло полчаса, все было тихо. Полицейскіе были въ нетерпніи, я самъ началъ безпокоиться и сомнваться въ удач.

Вдругъ въ ночной тиши раздался выстрлъ.

Съ револьверами въ рукахъ выскочили мы на дорогу. Вынырнули темныя тни, раздались второй, третій выстрлъ и прокатились протяжнымъ эхомъ по горамъ.

Стагартъ стоялъ съ револьверомъ въ правой рук, прислонившись къ дереву, а лвой рукой держалъ стоявшую передъ нимъ на колняхъ женщину. Два молодца съ замазанными сажей лицами лежали раненые на земл. Трое другихъ спасались бгствомъ по дорог, преслдуемые полицейскими. Еще нсколько разъ раздались выстрлы. Это стрляли преслдуемые, полицейскіе имъ отвтили тмъ же.

Я подбжалъ къ моему другу. Изъ раны на его лвой щек, очевидно нанесенной можемъ, обильно струилась кровь. Подъ его желзной рукой извивалась женщина. При моемъ приближеніи она напрягла вс усилія и приподнялась.

Брилліанты упали на землю. Густые, черные волосы распустились и покрыли декольтированный бюстъ ея. Ко мн обратилось искаженное злобой лицо съ метавшими искры глазами.

Это была русская, г-жа Георгіевская.

Полицейскіе вернулись. Они несли убитаго.

— Вотъ убійца барона де-Русселя, проговорилъ мой другъ твердымъ голосомъ.— Арестуйте эту женщину!

Съ этими словами онъ ушелъ, крпко прижимая платокъ къ своей ран.

Отвратительное проклятіе, произнесенное на русскомъ язык, вырвалось изъ устъ русской. Затмъ уже издалека къ намъ доносились крики женщины, которую связали полицейскіе.

Такъ какъ мы оба не могли заснуть въ эту ночь, то мы и спустились къ берегу.

Передъ нами открывалась чудная картина.

Мой другъ закурилъ папиросу и затмъ началъ разсказывать.

— Мн на этотъ разъ предстояло разршить очень трудную задачу и я имю теперь полное право гордиться своей удачей. Съ самаго начала благодаря нагроможденію разныхъ фактовъ, внушавшихъ подозрніе и указывавшихъ по одному и тому же направленію, существовала опасность односторонняго и пристрастнаго разслдованія дла. Поэтому я несмотря на вс доказательства виновности несчастной жены моего убитаго друга съ самаго начала ршилъ совершенно не обращать вниманія на эти улики.

— Трехъ человкъ можно было подозрвать въ преступленіи. Во-первыхъ жену барона, во-вторыхъ камердинера и въ третьихъ того молодого человка, который навлекъ на себя подозрніе своимъ поведеніемъ. Найденное письмо, бывшее очевидно отвтомъ на любовное посланіе барона, очевидно указало мн на четвертое совершенно неизвстное лицо, которое состояло въ загадочныхъ отношеніяхъ не только къ барону, но и — какъ это явствуетъ изъ найденной записки — къ супруг его. Письма навели меня на новый слдъ въ самомъ Париж.

Результатомъ моихъ поисковъ въ Париж явилось выясненіе того обстоятельства, что молодой человкъ оказался совершенно непричастнымъ къ преступленію. Его беззастнчивость, я бы сказалъ англійское нахальство, едва не поставило его въ очень непріятное положеніе. Къ счастью ему удалось вполн доказать свое alibi въ ночь преступленія. Значитъ это лицо пришлось вычеркнуть изъ списка подозрваемыхъ.

Поэтому я обратилъ теперь все свое вниманіе на выясненія того факта, не узжалъ ли за послднія недли баронъ де-Руссель изъ Монако въ Парижъ. Но оказалось невозможнымъ установить даже временное пребываніе его въ Париж и, по указанію монакскихъ властей, баронъ совершенно не вызжалъ изъ Монте-Карло. Квартира барона на Итальянскомъ бульвар оказалась запертой и швейцаръ не могъ припомнить, приходили-ли на имя барона письма, написанныя женской рукой. Мои энергичные поиски въ Парижскомъ почтамт увнчались наконецъ неожиданнымъ успхомъ. Оказалось, что баронъ поручилъ одному изъ своихъ знакомыхъ чиновниковъ задерживать приходящія на его имя письма, запечатывать въ новый конвертъ и пересылать ихъ ему въ Монте-Карло. Этотъ чиновникъ, знавшій уже объ убійств барона, понялъ тотчасъ же всю важность этого обстоятельства и передалъ мн, что баронъ три раза посылалъ ему изъ Монте-Карло письма съ просьбой положить ихъ въ новый конвертъ и перемнить на немъ адресъ. Чиновникъ, полагавшій, что дло идетъ о невинномъ любовномъ приключеніи, охотно согласился на просьбу барона. На письмахъ, которыя посылалъ баронъ, стоялъ адресъ. Госпожа Биртонъ, Парижъ, до востребованія.

Чиновникъ регулярно посылалъ ихъ по адресу — госпож Георгіевской, Монте-Карло, Парижская гостинница.

Теперь я зналъ, что убитый переписывался съ русской, причемъ переписка эта велась изъ предосторожности черезъ Парижъ. Баронъ полагалъ, что онъ такимъ образомъ не скомпрометтируетъ русскую въ гостинниц, тогда какъ у нея были гораздо боле побудительные мотивы вести такого рода переписку съ барономъ. Для того чтобы еще разъ удостовриться, что записка, найденная въ плать баронессы, написана русской, я узналъ ея почеркъ посредствомъ хитрости.

— Ахъ, воскликнулъ я, это было во время игры, когда ты просилъ ее записывать твои ставки.

— Совершенно врно. Если ты припоминаешь найденная нами загадочная записка гласила:

— Ле Муленъ. Блое съ зеленымъ. 1 часъ, 34.

Несчастная жена барона, не имвшая и подозрній насчетъ его отношеній къ русской, была очень дружна съ послдней. Въ этой записк должно было заключаться ршеніе всей задачи, разгадать эту записку значило найти истинныхъ убійцъ. Я началъ соображать слдующимъ образомъ:

На разстояніи часа пути отъ Ле-Муленъ, у 34 камня долженъ находиться домъ съ блыми стнами и зелеными ставнями. Вроятно тамъ то и была баронесса въ ту таинственную ночь и побудила ее туда пойти очевидно русская. Мои подозрнія вполн оправдались. Какъ разъ на указанномъ мст я нашелъ маленькій домикъ съ блыми стнами и зелеными ставнями. Тамъ живетъ старая гадалка, занимающаяся кром того приготовленіемъ разнаго рода любовныхъ напитковъ. Посл упорнаго запирательства старуха созналась, что въ ту ночь къ ней приходила молодая, элегантная дама и что она по ея просьб сварила ей напитокъ, который долженъ былъ ей вернуть потерянную любовь ея мужа.

Теперь мн стало все ясно. Несчастная женщина очевидно замтила, что мужъ уже охладлъ къ ней, но не знала истинной причины этого. Въ своей неопытности она доврилась своей подруг, которая дала ей адресъ этой современной Локусты, обязавъ ее честымъ словомъ не говорить объ этомъ никому. Частью изъ стыда, а частью изъ чувства честности, молодая женщина упорно отказывалась сообщить, гд она была въ ту ночь. Она взяла себ въ провожатые лакея, онъ шелъ съ ней нкоторое время, но затмъ она раздумала и отослала его домой. Онъ барона уже не засталъ дома и поспшилъ вслдъ за нимъ очевидно, чтобы собщить ему о ночной прогулк его жены.

Барону не сразу бросилось въ глаза отсутствіе жены. Онъ воспользовался тмъ обстоятельствомъ, что ея не было въ комнатахъ и спряталъ деньги въ ея сундукъ можетъ быть изъ опасенія, что его могутъ обокрасть.

Русская назначила ему въ эту ночь свиданіе. Такъ какъ баронъ долженъ былъ быть убитъ въ ту ночь, то она употребила вс старанія, чтобы обратить вс подозрнія на одно извстное лицо, а именно на его жену. И это устроила чертовски ловко. Она условилась съ барономъ, что онъ долженъ передать ей ленточку отъ платья баронессы въ знакъ того, что онъ одинъ и что они могутъ безъ помхи провести вмст время. Вроятно въ этотъ то моментъ на него и было сдлано нападеніе. Появившійся вслдъ за тмъ камердинеръ раздлилъ участь своего господина. Женскіе слды замченные нами и были слдами русской. Несчастная жена убитаго думала, что мужъ замтилъ ея отсутствіе, искалъ ее и съ отчаянія покончилъ жизнь самоубійствомъ. Поэтому то она все время обвиняла себя, все боле и боле запутываясь въ искусно разставленныхъ русской стяхъ.

— А почему баронъ былъ убитъ. Изъ за выигранныхъ имъ денегъ?

— Русская думала, что деньги были при немъ. Эта ужасная женщина состоитъ на жалованьи у цлой организованной шайки. Она привлекала къ себ богатыхъ или счастливыхъ игроковъ, назначала имъ ночью свиданія, во время которыхъ, они падали жертвами своей доврчивости.

Не одно загадочное самоубійство въ Монте-Карло являлось на самомъ дл утонченнымъ убійствомъ.

Онъ замолчалъ.

Я смотрлъ на него съ нескрываемымъ восхищеніемъ.

— Ты выполнилъ замчательное дло, сказалъ я ему, удивительное дло!

Онъ устало улыбнулся и поднялъ взоръ къ небу, на которомъ уже догорали звзды.

— Вернемся домой, проговорилъ онъ, уже разсвтаетъ.

Только тогда, когда мы вернулись въ нашъ номеръ я замтилъ какъ блденъ былъ мой другъ и какое выраженіе усталости лежало на его лиц. Только глаза его ярко горли.

— А какимъ же образомъ ты провелъ убійцу, спросилъ я, посл того какъ мы сли за чай.

— Такимъ же образомъ какимъ она провела барона, отвтилъ Стагартъ. Я сдлалъ видъ, что страстно влюбленъ въ нее. Наши прогулки продолжались далеко за полночь и не разъ во время этихъ прогулокъ я имлъ полную возможность ближе узнать преступницу, познакомиться съ ея качествами, убдиться въ томъ, что она великолпно образована. Благодаря моимъ громаднымъ выигрышамъ она забыла всякую осторожность и она примнила ту-же хитрость, чтобы завлечь меня, какую примняла къ барону и которая ей вроятно не разъ удавалась.

Только что окончилъ мой другъ свой разсказъ, какъ распахнулись двери и въ комнату стремительно вбжала блдная женщина съ залитымъ слезами лицомъ.

Она бросилась передъ Стагартомъ на колни и поднесла его руку къ своимъ губамъ.

Это была баронесса де-Руссель.

Мой другъ поднялъ ее съ нжностью и подвелъ къ стулу. Но ни одинъ художникъ, ни одинъ поэтъ не былъ бы въ состояніи передать выраженіе глазъ въ которыхъ свтилось величайшее блаженство отъ сознанія того, что силою своего ума онъ спасъ молодую невинную человческую жизнь.

Домъ смерти.

Разбирая недавно свои бумаги я нашелъ пакетъ писемъ, по которымъ можно было воскресить замчательную исторію. Даже не будь участія въ ней моего друга Фрица Стагарта эта трагедія была бы достаточно интересна для того чтобы быть воскресенной изъ прошлаго. Благодаря роли, которую игралъ въ развитіи этой темной исторіи мой другъ, благодаря неожиданному концу этой женской драмы, имвшему мсто только благодаря геніальной ловкости сыщика Стагарта, она является вмст съ тмъ однимъ изъ самыхъ характерныхъ приключеній въ жизни моего друга.

Я поэтому опишу это происшествіе, придерживаясь строго фактовъ и не вмшивая сюда личнаго литературнаго элемента и поэтому приведу только ту переписку, которая частью попала въ руки моего друга, частью же явилась вещественнымъ доказательствомъ въ судебномъ дл несчастной героини ‘Дома смерти’. Только въ конц я буду принужденъ привести частью письма моего друга, частью мои собственныя замтки, частью данныя судебнаго разбирательства. Я привожу пожелтвшія письма по по рядку:

Первое письмо.

Элленъ Робертсонъ графин фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Лондонъ, май 1904.

Дорогой другъ!

Прости меня за то, что я нсколько недль не давала своему единственному другу никакихъ извстій о себ. Ты имешь полное право сердиться на меня, такъ какъ моя небрежность не можетъ быть оправдана ничмъ, она явилась исключительно слдствіемъ эгоизма.

Или можетъ быть я заслужу прощеніе если признаюсь, что эгоизмъ этотъ былъ порожденъ жизнью столь полной счастья и блаженства, что я совершенно отдалась этому скверному чувству.

Когда человкъ счастливъ онъ ни на что не обращаетъ вниманія. Для него и прошедшаго и будущаго какъ бы не существуетъ. Онъ живетъ однимъ настоящимъ.

Теперь я выдала себя. И такъ благородная графиня фонъ-Танненъ, дорогая подруга дтства, дорогой другъ, прими мою исповдь:

Я влюблена. (Фу, какъ банально). Вашъ нмецкій языкъ слишкомъ бденъ, чтобы выразить въ нсколькихъ словахъ это чувство. ‘I am in love’, говоримъ мы англичане и этимъ все сказано. ‘Я въ любви’, значитъ это въ перевод. Я изнываю, я исчезаю въ любви. Моя особа, моя индивидуальность, мои мысли, все мое существо поглощено любовью…

Онъ итальянецъ. Можетъ быть ты его знаешь. Его зовутъ графъ Коста. Онъ владетъ обширными помстьями въ Сициліи. Его отецъ служилъ подъ начальствомъ Гарибальди. Онъ замчательный человкъ. Онъ не красивъ, но обворожителенъ. Не галантенъ, но вжливъ. Не болтунъ, но полонъ остроумія, когда онъ нарушаетъ молчаніе. Изъ него исходитъ какая то сила. Его таинственная воля подчинила меня какъ только я съ нимъ встртилась.

И мать, и отецъ желали этого брака. Я очень богата, а онъ очень древняго рода. Сначала я противилась этому плану. Мое упрямство разсялось какъ дымъ, какъ только я его увидала. Если я страдаю, если что и можетъ подвергнуть опасности все мое счастье, то только сознаніе, что ему не въ силахъ противостоять никакая женщина.

Ты наврно улыбаешься. Ты можетъ быть съ состраданіемъ и съ неодобреніемъ покачаешь головой и подумаешь, что я отдалась во власть слишкомъ пылкимъ чувствамъ.

Ты вдь всегда была холодна и разсудительна. И все-таки ты такъ добра. Ты женщина познавшая счастье. Въ твоемъ послднемъ письм ты пишешь какое счастье далъ теб вкусить твой мужъ. Я не сомнваюсь, что твое счастье вмст съ тмъ и его счастье. Должно быть такъ чудно получать счастье длая близкаго человка счастливымъ. Я думаю это испытываетъ твой мужъ. Это испытываю я. Я хочу только дать счастье другому.

Да, я хотла бы страдать, умереть, чтобы быть счастливе всхъ людей на свт.

Въ этомъ заключается сила женщины, святая сила возвышающая ее надъ всмъ земнымъ мужчины.

Она наслаждается рефлексомъ.

Любитъ ли онъ меня? Наврное ты задала себ этотъ вопросъ уже раза три, читая съ улыбкой мои пылкія размышленія.

Да, Матильда онъ меня любитъ. Онъ никогда мн не говорилъ о любви. Но я знаю, что его душа сливается съ моей. Я это знаю съ того момента, какъ мы въ первый разъ поцловались. Это былъ мой первый поцлуй.

Мои губы были цломудренны, пока его губы не прикоснулись къ нимъ. Мн казалось, что подъ его поцлуемъ я потеряю сознаніе. Я чувствовала что могу сорвать съ себя платье, что могу закричать ему: ‘Возьми меня, возьми меня всю, цликомъ. Я хочу слиться съ тобой, такъ какъ этотъ поцлуй, которымъ ты возбудилъ во мн вс желанія, сдлалъ меня твоей женой!‘

И неужели же онъ можетъ меня не любить?

Свадьба черезъ три недли, Матильда. Но что она для меня? Ничего. Пустая формальность, пустая и непріятная, такъ какъ мои чувства будутъ выставлены всмъ напоказъ, мои мысли будутъ исторгнуты изъ моего святая святыхъ.

Одно должны будутъ вс сказать: Чудная пара. Онъ выше меня, у него красивая, стройная и могучая фигура. Онъ держитъ себя съ благородствомъ. Руки его аристократичны и благородны. Лицо его загорло отъ солнца юга и все же нжно. Два широкихъ шрама отъ ударовъ сабли придаютъ ему мужественность. А глаза настоящій Везувій. Каждый взглядъ — потокъ лавы.

Я думаю, что я къ нему подхожу. Люди это говорятъ. Да такъ говоритъ мн и мое зеркало.

Не смйся надо мной. Цлые часы стояла я передъ зеркаломъ и любовалась своимъ тломъ. Когда я распущу волосы он у меня падаютъ до колнъ. У меня пышные, свтлые волосы. Ты вдь ими такъ часто восхищалась. Когда мы разстались и ты ухала въ Германію формы тла моего были еще не округлены. Во мн было что-то двичье, неграціозное. Теперь этого нтъ. Все во мн гармонично, даже улыбка, которая такъ много общаетъ.

Онъ будетъ счастливъ, я ему дамъ счастье.

Прідешь ты къ свадьб? Не буду тебя оффиціально приглашать. Если можешь пріхать, ты не откажешься это сдлать для твоей подруги на всю жизнь.

Въ ожиданіи обнимаю тебя и цлую мысленно.

Твой счастливый другъ
Элленъ.

Второе письмо.

Графъ Викторъ Коста Максиму Достевичу, въ Римъ.

Лондонъ, май 1904.

Дорогой Максимъ!

Спшу тебя извстить. Дло идетъ какъ по маслу. Она богата, очень богата. Счастливая моя звзда не оставила меня. Обращаюсь къ теб съ просьбой уладить все. Успокой моихъ кредиторовъ. Черезъ три недли я буду въ состояніи все уплатить. Я получу за ней въ приданое два милліона и кром того значительную ежегодную ренту. Черезъ шесть недль я буду снова въ Рим. Тогда мы принесемъ большую благодарственную жертву Амуру. Вдь дло не такъ-то легко удалось бы, если бы она не втюрилась бы въ меня какъ кошка.

Ахъ, да! Я теб еще не отвтилъ на твой вопросъ. Да, она хорошенькая. Даже красавица, Даже слишкомъ красива для такого приданаго. Но нравственныя соображенія въ расчетъ не должны идти, если хочешь жить. Она скоро утшится, я ей ничего дать не могу. Она не въ моемъ вкус. Такія холодныя блондинки приводятъ меня въ нервное состояніе. Она слишкомъ требовательна. Придется сразу ее наставить на путь истины.

Ты не видлъ больше Неттину изъ театра Адріано? Она должно быть въ Германіи. Я все еще не могу ее забыть. У нея зубы хищнаго звря.

Поклонись маркиз. Я недавно читалъ въ газетахъ, что она пыталась кончить жизнь самоубійствомъ. Съ твоей стороны очень не остроумно ставить этотъ случай въ какую-нибудь связь со мной. Я не хочу, чтобы насчетъ меня сплетничали. Оставь значитъ, это при себ.

Ну, на сегодня довольно. До скораго свиданья недль черезъ шесть. Приготовь мн нсколько бутылокъ Падуанскихъ винъ, но только настоящихъ венеціанскихъ. Можешь запастись нсколькими бутылками флорентинскаго Алеатико и т. д. Ты мои вкусы знаешь.

Викторъ.

Третье письмо.

Графиня фонъ Танненъ къ Элленъ Робертсонъ, въ Лондонъ.

Берлинъ, іюнь 1904.

Дорогая Элленъ!

Къ сожалнію, я не могу лично быть свидтельницей твоего счастья. Не думай, что я не прізжаю къ теб, потому что мн эта поздка не интересна. Я всегда буду твоимъ врнымъ другомъ и я надюсь что ты всегда будешь думать объ этомъ и врить этому. Мой сынъ, которому только что исполнился годъ, тяжко заболлъ и я не отхожу отъ его постели. При чтеніи твоего письма я не думала не улыбаться, ни сердиться на тебя. Но обрати только вниманіе на одно, дорогая моя Элленъ: мы, женщины, никогда не бываемъ такъ счастливы, какъ заслуживаемъ этого. Самыя несчастныя между нами т, которыя отдали себя цликомъ, такъ что имъ не остается ничего.

Я не хочу разбирать твое письмо. Совты и предостереженія, которыя я могла бы теб дать, заключаются въ этихъ немногихъ словахъ. Къ чему распространяться на счетъ этого.

Ты вдь благодаря этому не измнишься. Я могу только молить Бога, чтобы онъ далъ теб столько счастья сколько заслуживаетъ твое благородное сердце.

Я надюсь, что ты мн снова напишешь посл брачныхъ торжествъ, а пока остаюсь

твоя врная подруга.

Матильда.

Четвертое письмо.

Максимъ Достевичъ Аделин Неттина, актрис, въ Мюнхенъ.

Римъ, іюнь 1904.

Многоуважаемая синьорина!

Въ вашемъ страстномъ письм вы обнаружили какую-то растерянность!

Вы вдь отлично должны были знать, что единственное финансовое и соціальное спасеніе моего друга могло только заключаться въ денежномъ брак.

Онъ общалъ вамъ сдлать васъ своей супругой.

Отлично! Онъ сдлалъ то что длали тысячи до него и что тысячи-же будутъ длать посл него. Онъ васъ обманулъ. Но можетъ быть не намренно.

Вы не можете жить безъ него?

И это вы пишете человку искусившемуся, познавшему жизнь, знающему васъ, настолько близко васъ знающему, какъ будто вы были его любовницей?

Аделина Неттина, прекрасная римлянка, самая знаменитая актриса Италіи утверждаетъ, что она не можетъ жить безъ графа Коста! Что это, иронія? Тема для юмористическаго фельетона, не боле. Если вы смотрите на все это съ такой точки зрнія, то я воспользуюсь этимъ для сатиры въ юмористическомъ журнал.

Неужели вы раньше не знали, что Коста мняетъ женщинъ какъ перчатки? Въ такомъ случа вамъ нужно было бы раньше освдомиться объ этомъ.

Вы хотите его убить? Значитъ вы хотите разыграть драму? Вы хотите ссть на скамью подсудимыхъ? Вы хотите, чтобы красота ваша поблекла въ темниц? Чтобы искусство ваше погибло навсегда за шестью желзными запорами? Я полагаю, что сказалъ то, что нужно.

Поставьте заключительную виньетку подъ событіемъ, которое для васъ не можетъ и не должно быть ничмъ инымъ, какъ простой главой. А жизнь вдь толстая книга, заключающая въ себ много главъ.

Преданный вамъ

Максимъ Достевичъ.

Пятое письмо.

Графъ Коста Максиму Достевичу, въ Римъ.

Лондонъ, іюнь 1904.

Дорогой другъ!

Я пишу теб въ вагон желзной дороги. Вс торжества окончились. Эта трогательная церемонія, которую люди считаютъ необходимой при заключеніи простой сдлки, почти убила меня.

Но больше еще непріятностей доставило мн длинное письмо Неттины.

Какой дьяволъ таится въ этой женщин?

Она угрожаетъ мн. Я бы на это не обратилъ вниманія, если бы стиль ея письма не былъ такъ чертовски серьезенъ. Она даетъ клятву, что не пройдетъ трехъ мсяцевъ, какъ она запечатлетъ свою любовь моей кровью.

На тебя она страшно сердита. Она пишетъ, что ты насмхаешься надъ ея честью. У этой женщины опасный темпераментъ. Я ея письмо заботливо сохраню. Въ случа чего оно явится важнымъ документомъ.

Прощай! Будь здоровъ

Коста.

Шестое письмо.

Графиня Элленъ Коста графин фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

Парижъ, іюль 1904.

Дорогая, любимая моя Матильда!

Передо мною на письменномъ стол лежитъ твое послднее письмо. Какая у насъ разница въ лтахъ. Мн кажется нсколько десятковъ лтъ. А на самомъ дл всего шесть лтъ. Теб двадцать пять, а мн девятнадцать.

Я чувствую себя глупымъ ребенкомъ въ сравненіи съ тобой, женщиной съ установившимся уже взглядомъ на жизнь. Но къ чему это предисловіе.

Ты была права, Матильда тысячу разъ права! Вотъ уже дв недли какъ я замужемъ. Дв недли — какой незначительный срокъ и вмст съ тмъ какая вчность, когда страдаютъ такъ, какъ я страдаю, Матильда. Глубоко и тяжко страдаю. Я такъ несчастна, что не могу спокойно описать теб весь ужасъ моихъ страданій.

Куда исчезли мои идеалы, мои надежды? Гд осталась моя вра?

Мечты мои разсялись какъ дымъ! сердце мое истекаетъ кровью. Мой мужъ? Да, тысячу разъ да! Я люблю его, безумно. Люблю его все еще, не смотря на униженіе, которому онъ подвергъ меня сдлавъ меня своей женой. Его любезность замнилась монотоннымъ равнодушіемъ. Поцлуи его холодны, у него даже нтъ достаточно такта, чтобы скрыть отъ меня истину, чтобы не показывать того, что онъ совершенно меня не любитъ.

Онъ не даетъ себ труда казаться другимъ, чмъ онъ есть на самомъ дл. Я знаю, что три дня посл нашей свадьбы онъ уплатилъ всмъ своимъ кредиторамъ. Я знаю то, что я не могла подозрвать, о чемъ я никогда и не думала — что онъ женился на мн только ради денегъ.

Но разв все-таки онъ не могъ меня полюбить?

Бракъ для него обуза.

И все-таки я люблю его. Я съ чувствомъ моимъ совладать не въ силахъ. Счастье, можетъ быть, что отъ окончательной катастрофы спасаетъ меня то обстоятельство, что я принадлежу къ женщинамъ, которыя могутъ быть счастливы не требуя счастья отъ другихъ.

Я уже знаю, что мн нечего ждать и все же я не перестану его любить.

Назови это слабостью. Я думаю что въ этомъ состоитъ величайшая душевная сила женщины. И я такъ и поступаю.

Вдь мн еще остается одна надежда. Ты понимаешь о чемъ я говорю, неправда-ли?

Я не хотла врить тому, что ты мн писала — самыя несчастныя между нами т, которыя сами отдали себя цликомъ, такъ что имъ не остается ничего. Ты была права. И это мое признаніе вполн доказываетъ теб какъ исполнилось твое предсказаніе на твоей несчастной

Элленъ.

Седьмое письмо.

Графиня фонъ Танненъ, графин Коста, въ Алжиръ.

Берлинъ, іюль 1904 г.

Дорогая Элленъ!

Мн очень тяжело отвчать на твое письмо. Удовольствуйся на сегодня нсколькими строками. Не падай духомъ — и если теб понадобится поддержка, считай мой домъ своимъ домомъ.

Твоя гордость лучше защититъ тебя отъ равнодушія мужа, чмъ любовь къ нему. Вотъ единственный совтъ который я могу теб пока дать.

Твой другъ Матильда.

Восьмое письмо.

Графиня Элленъ Коста графин фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Римъ, августа 1904 г.

Дорогой другъ!

Прошли недли и снова он мн кажутся мсяцами. Мы еще недолго остаемся въ Рим, а затмъ супругъ мой намревается ухать въ свой замокъ, то есть если я его хорошо понимаю: онъ хочетъ поселить меня туда, для того чтобы имть возможность безпрепятственно слдовать своимъ сомнительнымъ влеченіямъ.

О, какъ я его ненавижу! Да, я ненавижу, презираю его, этого негодяя играющаго здсь вмст съ своимъ другомъ Максимомъ Достевичемъ, русскимъ писателемъ роль бонвивана, швыряющаго деньгами своей жены и играющаго ея честью. О моемъ счасть я уже не буду и говорить. О, зачмъ я такъ мало знала людей! Отчего мои родители не были умне меня! Онъ истратитъ мое состояніе — а затмъ что?

Знаешь, иногда мною овладваетъ чувство похожее на страхъ передъ нимъ, у него такой безчеловчно жестокій характеръ, что я дрожу сама не знаю отчего. Съ одной стороны меня немного успокаиваетъ то, что, русскій подетъ съ нами въ замокъ. Онъ легкомысленный молодой человкъ, но всеже у него до нкоторой степени приличныя манеры и мн кажется, что я обладаю нкоторымъ вліяніемъ на него. Мн кажется, что онъ тотчасъ же понялъ то, что мой мужъ постарался забыть, а именно, что я дама…

Довольно на сегодня, дорогая. Я теб напишу тотчасъ же по моемъ прізд въ нашъ замокъ, о которомъ я ничего не знаю. Я недавно поняла по одному намеку Достевича, что графъ Коста былъ уже разъ женатъ.

Твоя Элленъ.

Девятое письмо.

Графиня Элленъ Коста графин фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Замокъ Ламерто у Камерино, сентябрь 1904 г.

Счастливый, врный другъ мой!

Итакъ я здсь. Странный замокъ, столь же странный какъ и его названіе. Онъ расположенъ на вершин горы и окруженъ со всхъ сторонъ зелеными лсами. Солнце при восход золотитъ башни замка, которыя горятъ и отливаютъ золотомъ до самого вечера. Высокія стны бросаютъ вокругъ себя широкія тни. Съ башень открывается чудный видъ въ долину Камерино. Сюда не доносится ни звука, разв только раздастся пснь пастуховъ, пасущихъ своихъ козъ за городомъ.

Всюду тишина. Мраченъ и молчаливъ самъ замокъ. Онъ стоитъ уже со времени Гвельфовъ. Темные узкіе корридоры ведутъ въ узкія, мрачныя комнаты, которыя, хотя он и убраны со всей современной роскошью и комфортомъ, ни чмъ не отличаются отъ тхъ старинныхъ темницъ, которыя назначались мстомъ жительства для сосланныхъ мужьями женъ. Однажды я спустилась въ подземелье. Но я больше никогда, никогда не сдлаю этого. Сырой туманъ разстилался по этому подземелью туманъ распространяющій всюду болзнь смерть. Не хочетъ-ли моей смерти мой мужъ? Не улыбнется ли онъ свойственной ему, циничной, ужасной улыбкой, если ему принесутъ извстіе о моей смерти?

Ужасныя мысли терзаютъ меня здсь. Къ моимъ услугамъ я имю молодую двушку изъ Южной Италіи и стараго слугу, швейцара замка. Это мрачный, молчаливый человкъ.

Часть замка окружена необыкновенной таинственностью. Мн не даютъ ключа къ дверямъ, ведущимъ въ верхніе этажи. Говорятъ тамъ находится библіотека и коллекція стариннаго оружія.

Когда графъ въ замк, онъ большею частью проводитъ свое время тамъ наверху. Когда онъ узжаетъ въ Римъ, всмъ запрещено подниматься по лстниц. Я не любопытна и поэтому я очень довольна, что остаюсь одна. Поведеніе его друга очень странно. Сначала онъ велъ себя совершенно также цинично какъ и мой мужъ, но затмъ черезъ нсколько дней онъ началъ выказывать себя джентльменомъ. Съ тхъ поръ какъ мы пріхали въ замокъ я уже совершила нсколько небольшихъ прогулокъ въ его обществ. Онъ предупредителенъ, вжливъ, тактиченъ, все его обращеніе со мной полно уваженія и преданности ко мн. Ты не можешь себ представить, какъ успокаивающе это на меня дйствуетъ.

Собственно говоря, ты наврное скажешь, что признаніе мое не заслуживаетъ твоего одобренія, но что-же длать, если все это такъ. Иногда онъ смотритъ на меня страннымъ взглядомъ. Я достаточно разумна, чтобы судить о его намреніяхъ. Я полагаю, что въ нихъ ничего неестественнаго не заключается. Ему жалко меня. Можетъ быть онъ меня любитъ. Да, я даже уврена въ этомъ и я этому очень рада. Вдь любовь этого человка быть можетъ моя единственная защита и я замчала уже не разъ, что онъ настойчиво длалъ моему мужу замчанія относительно его обращенія со мной и однажды между этими неразлучными друзьями дло дошло до серьезной ссоры.

Въ этотъ моментъ я почувствовала какъ бы симпатію къ русскому. Почему мн не признаться въ этомъ? Онъ мн симпатиченъ и прежнее его поведеніе несомннно внушено ему было моимъ мужемъ.

Мужа я ненавижу. Я никогда въ жизни не знала, что такое ненависть. Чувство это казалось мн отвратительнымъ и непонятнымъ. Оно мн казалось чисто животнымъ, недостойнымъ человка чувствомъ.

Но какъ теперь я понимаю его! Я такъ же горячо и страстно ненавижу этого человка, какъ раньше страстно любила его. Я была бы въ состояніи его убить.

Твоя Элленъ.

Десятое письмо.

Графъ Коста, Аделин Неттина, въ Римъ.

Замокъ Ламерто, сентябрь 1904 г.

Синьорина!

Вы значитъ все еще не образумились и вернувшись теперь въ Италію хотите во чтобы то ни стало осуществить вашу кровавую клятву! Вы меня пугаете, въ самомъ дл! Какое я совершилъ преступленіе? Я васъ любилъ. Это не было преступленіе, такъ какъ кто, божественная, можетъ увидать васъ и не потерять разсудокъ?

Въ одинъ прекрасный день я пересталъ васъ такъ страстно любить какъ прежде. Это не преступленіе. Не моя вина, что вы мн казались уже не такой обольстительной какъ прежде, да и вы въ этомъ не виноваты. Это логическій, чисто химическій процессъ всякаго горнія. Мое сердце сгорло.

И такъ почему же вы ненавидите меня? Потому что вы все еще меня любите? Но такъ какъ вы не перестаете грозить мн смертью, то я дамъ вамъ возможность примнить вашу ненависть на дл. Вы ненавидите также мою супругу. Такъ сдлайте одолженіе, начните съ нея. Я приглашаю васъ, божественная, пробыть нкоторое время, то есть, сколько вамъ будетъ угодно, въ моемъ замк. Такъ какъ, въ будущемъ я намренъ часто бывать въ Рим (по причинамъ, которыя надо надяться не возбудятъ снова вашу ревность), то я не буду вамъ мшать своимъ присутствіемъ.

Вы можете вполн отдаться обществу моей супруги. Она причина всего зла. Если бы ея не было — кто знаетъ? Я думаю, Аделина, что я все еще не забылъ ваши зубы хищнаго звря. Но у миссъ Элленъ было два милліона лиръ приданаго, а вы какъ опытная женщина отлично знаете, что ничто, даже ваша обольстительная улыбка, такъ не привлекаетъ, какъ блескъ золота. И такъ я надюсь увидть васъ у себя.

Остаюсь преданный Вамъ

Графъ Викторъ Коста.

Одиннадцатое письмо.

Графиня Элленъ Коста графин фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

Замокъ Ламерто, октябрь 1904 г.

О, Боже мой, Матильда, я боюсь потерять разумъ! Этотъ домъ! Этотъ ужасный домъ. Домъ смерти! Она подошла къ моей кровати и схватила меня…

Но ты меня не поймешь, если я теб не разскажу по порядку. Графъ и Максимъ ухали вчера, я осталась одна въ замк съ прислугой. До сихъ поръ я не боялась уединенія, оно являлось для меня желаннымъ, въ особенности теперь, когда природа такъ гармонируетъ съ моимъ настроеніемъ.

Вчера вечеромъ я по обыкновенію легла спать около одиннадцати часовъ, почитавъ передъ сномъ Байрона. Моя спальная отдлана голубымъ. Надъ моей великолпной княжеской постелью тяжелый шелковый балдахинъ. Амуры поддерживаютъ этотъ балдахинъ — иронія, надъ которой я теперь улыбаюсь.

Во всемъ замк царствовала полнйшая тишина. Я легла въ постель и начала мечтать съ открытыми глазами. Клянусь теб, Матильда, что я не спала и что я была въ полномъ сознаніи.

Вдругъ, я услыхала легкій шорохъ. Я вздрогнула. Моя горничная спитъ за нсколько комнатъ отъ меня и спитъ всегда очень крпко. Швеицаръ находится всегда въ первомъ этаж.

Я стала прислушиваться, изъ тхъ закрытыхъ комнатъ, которыя выходятъ на большую лстницу, до меня явственно до неслись тихіе шаги. Я слыхала, какъ открылась дверь и снова закрылась. Шаги все приближались.. Раскрылась дверь сосдней съ моей спальной комнаты. Я хотла кричать, но не было силы. Я схватила только дрожащей рукой кинжалъ, который я всегда ношу съ собой, съ ужасомъ повернувшись къ двери спальней. Она тихо скрипнула и на порог появилось созданіе такое ужасное, такое отвратительное, что при вид его крикъ замеръ въ моей груди. Кинжалъ выпалъ у меня изъ рукъ. Я вся дрожала какъ въ лихорадк.

Была это смерть? Не знаю. Я боле не въ состояніи собраться съ мыслями. Это былъ какой то призракъ.

Блыя одежды волочились по полу. Я не видла ни ногъ, ни рукъ этого виднія. Я можетъ быть собралась бы съ силами, но, взглянувъ на призракъ, я потеряла голову. Я увидала нчто ужасное, чему я не нахожу объясненій. У призрака этого, такъ я назову это существо, была голова скелета.

Мн это не казалось, Матильда, нтъ, это не было обманомъ зрнія съ моей стороны и я была въ полной памяти. Я ясно увидала голый срый черепъ, глубокія глазныя впадины, оскаленный ротъ съ ослпительно блыми зубами и широкія впадины на щекахъ, благодаря которымъ рзко выдлялись срыя кости.

Это ужасное существо шло прямо ко мн, все ближе, ближе. Я хотла бжать, но ноги мои отказывались служить. Я была какъ бы пригвождена къ тому мсту, на которомъ лежала.

Вотъ привидніе подошло вплотную ко мн, подняло угрожающе правую руку и —

Я испустила дикій крикъ и потеряла сознаніе. Когда я пришла въ себя, все было по старому и я могла бы подумать, что все виднное мною было только ужаснымъ сномъ, если бы дверь въ спальную не была широко открыта. Я не могла подумать, что я сама открыла ее, такъ какъ я отлично помнила, что закрыла ее передъ тмъ какъ лечь спать.

Я провела весь остатокъ ночи безъ сна. Не разсказать ли о случившемся старому камердинеру? Онъ длаетъ всегда видъ, что не понимаетъ меня, такъ какъ я скверно говорю по итальянски. Онъ наврное покачаетъ головой и, улыбаясь, скажетъ мн:

— Niente capisco, marchesa.

Онъ никогда ничего не понимаетъ. Я здсь плнница, и я думаю, что если я разъ выражу желаніе выхать изъ этого замка, мн это не разршатъ. Я не открыла правды моимъ родителямъ. Къ чему? Они уже старые люди и это убыло бы ихъ.

Мои письма никогда бы пожалуй не попали къ теб, если бы ихъ не относилъ на почту Максимъ. Когда его нтъ, ихъ тайкомъ отправляетъ молодая двушка, которая мн прислуживаетъ. Она мн предана, такъ какъ она добра и видитъ, что я страдаю.

Руки мои дрожатъ, когда я пишу теб это письмо. Я какъ въ лихорадк. Я завсила зеркало, такъ какъ не хочу видть въ немъ, какъ неестественно я блдна.

Какая тайна кроется въ этомъ ужасномъ ночномъ происшествіи, Матильда? Я чувствую, что надо мной нависла грозовая туча.

О, какъ я боюсь слдующей ночи! Завтра къ намъ прізжаетъ гостья, актриса изъ Рима, Аделина Неттина — говорятъ, она величайшая актриса Италіи. Она хочетъ про вести нсколько дней на лон природы. Мой мужъ сказалъ мн, что она хорошая знакомая Максима. Въ такомъ случа и я ее встрчу какъ хорошую знакомую. Прізжала бы она поскоре! Страхъ передъ одиночествомъ убьетъ меня. Я все ждала письма отъ тебя. Я понимаю, почему ты молчишь. Я знаю, что именно ты можешь мн написать и чувствую, что ты поэтому предпочитаешь мн не писать совсмъ.

Если же у тебя существуетъ намреніе постить меня, то умоляю тебя — откажись отъ него. Графъ Коста не допустилъ бы тебя въ замокъ. Ты не знаешь его безграничной грубости и это столкновеніе привело бы къ страшной катастроф. Если я дйствительно должна искупить легкомысліе моей молодости (Боже мой! Это была только неопытность), то никакая человческая сила не можетъ спасти меня отъ моей судьбы.

Я думаю, что я останусь навсегда въ этомъ замк, и я, представь себ, настолько примирилась съ этой мыслью, что она даже не приводитъ меня въ ужасъ. Прощай. Я должна закончить письмо, такъ какъ моей горничной не представится больше возможности снести его тайкомъ на почту. Увижусь ли я когда нибудь съ тобой?

Твоя несчастная Элленъ.

Двнадцатое письмо.

Графиня Элленъ Коста графин фонъ Танненъ, въ Берлинъ.

Сентябрь 1904 г.

Дорогой другъ!

Снова берусь за перо, чтобы хоть въ этомъ найти себ утшеніе. Посл трехъ, спокойно проведенныхъ ночей, сегодня ночью снова повторилось то, ужасное.

Актриса Аделина Неттина пріхала вчера. Она очень симпатичная женщина, не молодая, но очень красивая.

Мы въ столовой познакомились ближе, такъ какъ, когда она только что пріхала въ замокъ, я видла ее только мелькомъ. Она ненавидитъ меня, Матильда. Это сказывается въ каждомъ ея взгляд, ея жест, каждомъ ея движеніи? Почему она питаетъ ко мн ненависть? Я не могу себ это объяснить. Ея антипатія ко мн тотчасъ же и поставила между нами пропасть, которая явилась для насъ непреодолимой преградой, какъ мы не воспитаны.

Она холодна, нелюбезна. Иногда только кажется мн, что какъ будто на ея строгомъ лиц появляется мягкое выраженіе. Она видитъ, что я страдаю. Это повидимому ее трогаетъ. Неужели она ненавидитъ меня по тмъ же причинамъ, по которымъ я страдаю?

Я продолжаю прерванное вчера вечеромъ письмо. Пишу теб рано утромъ.

Неттина покинула посл обда столовую и удалилась въ свою комнату. Я послдовала ея примру. Должно быть было около полуночи. Мсяцъ освщалъ мою спальную. Я потушила огонь и только что стала засыпать, какъ вдругъ почувствовала прикосновеніе холодной руки. Я вскочила испуганная и снова увидла передъ собой оскаленный черепъ смерти.

Мн казалось, что издалека доносится ко мн какой то странный голосъ. Но я была не въ состояніи понимать что-либо.

Мой крикъ донесся до комнаты Неттины. Она тотчасъ же появилась въ моей комнат въ легкомъ пеньюар. Я видла, какъ она страшно поблднла и, прислонившись къ стн, смотрла широко открытыми глазами на привидніе, которое молча прошло мимо нея. Хлопнули двери и снова все стихло.

Когда я осмотрлась, Неттины уже не было въ моей спальной.

Я долго сидла, устремивъ куда то свой взоръ, безъ всякой мысли, безъ сознанія.

Вдругъ дверь въ спальную снова открылась и тихо вошла какая то фигура.

Это была Неттина.

Она подошла къ моей постели и опустилась передо мной на кресло. Она схватила мои руки и устремила на меня взглядъ, полный состраданія и участія.

— Какое ужасное видніе, прошептала я.

— Да, ужасное тмъ, что оно необъяснимо, отвтила мн актриса. Вашей жизни угрожаетъ опасность, графиня.

Я взглянула на нее съ удивленіемъ

— Какое отношеніе иметъ это привидніе къ моей жизни?

— Я не знаю, но оно васъ убьетъ!

Я вскочила съ кровати.

— Да, крикнула я въ лихорадк. Вы правы. Оно убьетъ меня, Неттина дайте мн совтъ!

Она медленно покачала головой.

— Я не могу, проговорила она. Я можетъ быть могу сдлать что нибудь для васъ впослдствіи.

Затмъ голова ея склонилась на край моей кровати и слезы показались на ея глазахъ.

— Простите меня, прошептала она.

Я обняла ее.

— За что мн прощать васъ, Неттина?

— О! я васъ ненавидла.

— Я это отлично видла. Но почему? Что я могла вамъ сдлать, чтобы вы меня ненавидли?

Она тряхнула головой.

— Оставимъ этотъ разговоръ, графиня. Я могла бы вамъ разсказать еще больше, гораздо больше. Оставимъ это! Будьте на сторож! О, какой онъ дьяволъ!

Она больше ничего не сказала и мы провели остатокъ ночи въ молчаніи.

Но я все знаю.

Она называетъ его дьяволомъ? Но не слишкомъ ли мягкое это выраженіе по отношенію къ этому человку, въ которомъ воплотились вс преступленія и пороки?

О какъ я его ненавижу! Какъ я его ненавижу!

Если бы онъ пришелъ теперь и если бы у меня въ рукахъ былъ кинжалъ, я убила бы, растерзала этого мерзавца, который съ презрительной насмшкой попираетъ своими покрытыми грязью ногами счастье невинныхъ женщинъ.

Можетъ быти я еще не знаю всю низость его души.

Зачмъ я попала въ этотъ домъ? Горе мн?

Здсь царствуетъ смерть.

Неттина узжаетъ сегодня утромъ. Она помирилась со мной. Да и можетъ ли она меня ненавидть, зная мою судьбу?

Элленъ.

P. S. Я еще не имла удобнаго случая отправить это письмо.

Она поцловала меня передъ старымъ камердинеромъ графа и сказала мн съ странной улыбкой.

— Вы отомстите за меня, графиня, за меня, за себя и за весь нашъ женскій родъ, надъ которымъ надругались. Предсказываю это и вамъ и ему.

Затмъ она снова стала серьезной и поцловала мои руки.

Старикъ все это слышалъ и видлъ. На его лиц мелькала отвратительная улыбка.

Теперь я опять одна. Я нсколько разъ въ день испытываю себя, нахожусьли я въ полномъ разум.

Только что старикъ сообщилъ мн, что сегодня возвращается графъ со своимъ пріятелемъ.

Я вся какъ въ лихорадк.

Въ глазахъ моихъ неестественный блескъ, губы мои лихорадочно дрожатъ.

Страшная ярость овладла мной и я тщетно стараюсь ее подавить.

Разв я не безсильна по отношенію къ нему.

О Матильда, я не знаю, буду ли я имть возможность еще разъ написать теб, такъ какъ я чувствую, что дло подходитъ къ концу.

Помоги мн, если это въ твоихъ силахъ. Я чувствую, что должна умереть. Меня еще можно спасти.

Но если предоставить меня моей судьб, я чувствую, что меня ждетъ или съумасшествіе или смерть.

Прощай

быть можетъ навсегда

твоя Элленъ.

Тринадцатое письмо.

Графиня фонъ-Танненъ графу Стагарту, въ Берлинъ.

Берлинъ, октябрь 1904 г.

Дорогой другъ!

Только что я вспомнила общаніе, которое вы мн когда-то дали:

‘Если вамъ когда-либо понадобится помощь, при какихъ бъ это ни было обстоятельствахъ, пазовите меня. Мои знанія и опытъ всецло въ вашемъ распоряженіи’.

Насталъ день, когда я должна обратиться къ вамъ. Посылаю вамъ при семъ пачку писемъ. Прочтите внимательно эту переписку, мн незачмъ давать вамъ какія-либо объясненія. Вы сами поймете въ чемъ дло.

Спасите эту несчастную, всми брошенную женщину.

Предоставляя вамъ полную свободу дйствій.

Вашъ другъ.

Графиня Матильда фонъ-Танненъ.

Выдержка изъ октябрьскаго номера римской газеты ‘Tribuna’.

Таинственное преступленіе.

Вчера ночью былъ найденъ убитымъ графъ Викторъ Коста, послдній отпрыскъ одного изъ самыхъ знатныхъ итальянскихъ родовъ. Обстоятельства преступленія еще не вполн выяснены, хотя уже теперь почти выяснено по даннымъ слдствія, что убійцей оказывается жена его, англичанка по рожденію. Дальнйшіе розыски покажутъ, совершила ли она это преступленіе безъ посторонней помощи.

Обстоятельства преступленія таковы: Графъ Коста вернулся вчера вечеромъ въ свой замокъ Ламерто у Камерино въ сопровожденіи своего друга, извстнаго русскаго писателя Максима Достевича. Друзья поспорили изъ за чего то и ссора ихъ кончилась тмъ, что Коста бросился съ револьверомъ въ рук на своего беззащитнаго друга, который спасся въ аппартаменты графини, взявшей его подъ свою защиту.

Слдствіемъ этого явилось столкновеніе между обоими супругами. Посл того какъ Достевичъ поспшилъ въ свою комнату и тоже вооружился, графъ удалился подъ угрозами своего друга, но затмъ снова вернулся и произвелъ выстрлъ въ Достевича, который отвтилъ тмъ-же. Въ виду царившей на лстниц темноты оба стрлявшіе промахнулись и вернулись затмъ въ свои комнаты.

На слдующее утро старый камердинеръ нашелъ графа мертваго на полу спальни, покрытаго пятнадцатью ранами. Полицейскія власти, которымъ тотчасъ же дали знать о преступленіи, прибыли изъ Камерино, произвели осмотръ дома и нашли окровавленный кинжалъ въ комнат графини.

Она сама давала на вс вопросы безсвязные, уклончивые отвты и была по телеграмм римской полиціи арестована и препровождена въ Римъ.

Максимъ Достевичъ, протестовавшій противъ этого ареста и угрожавшій стрлять въ полицейскихъ, былъ тоже арестованъ, но благодаря вмшательству русскаго посольства былъ скоро выпущенъ на свободу.

Какъ мы узнали изъ достоврнаго источника прокурорскій надзоръ намревается привлечь его къ суду по обвиненію въ пособничеств.

Весь Римъ находится въ весьма понятномъ волненіи.

Полиціи съ трудомъ удалось оградить графиню при препровожденіи въ тюрьму отъ ярости толпы.

Какъ мы слышали въ этомъ сенсаціонномъ процесс будетъ играть нкоторую роль и знаменитая наша трагическая артистка Аделина Неттина.

Четырнадцатое письмо.

Фрицъ Стагартъ Максу Ладенбургу, въ Берлинъ.

Камерино, октябрь 1904 г.

Къ сожалнію я явился слишкомъ поздно, чтобы своевременно разобраться въ этомъ запутанномъ дл. Ты знаешь вс подробности. Посылаю теб вмст съ симъ номеръ ‘Tribuna’, изъ котораго ты узнаешь дальнйшее развитіе этого таинственнаго происшествія.

Я подвергъ трупъ графа тщательному осмотру. Тло покрыто колотыми ранами, которыя очевидно наносились съ такой силой, чтобы можно предполагать здсь скоре руку мужчины, чмъ женщины. Я наврно началъ бы производить поиски въ этомъ направленіи, если бы одно открытіе не привело меня къ убжденію, что убійца — женщина. На воротник убитаго при микроскопическомъ изслдованіи ясно сказался кровавый слдъ пальца, который могъ принадлежать только женщин. Это важное открытіе, я предварительно скрою отъ всхъ. Во всякомъ случа женщина должно быть была въ припадк безумной ярости, иначе ни чмъ не объяснить то, что она была въ состояніи нанести такія страшныя раны сильному мужчин. Виновна ли дйствительно въ убійств графиня, никто не знаетъ. Я прежде всего допросилъ актрису Аделину Неттина и она доказала мн свое alibi въ эту ночь.

Она находилась въ Рим, такъ что въ преступленіи могла принимать только косвенное участіе.

— Я знала, что дло кончится этимъ, сказала она со слезами на глазахъ.

— Какъ такъ? спросилъ я представляясь крайне удивленнымъ, хотя я нисколько не сомнвался въ томъ, что она всми силами своей души ненавидитъ графа.

— Да разв этотъ негодяй не заслужилъ тысячу разъ смерти, воскликнула она съ горячностью. Разв онъ не обманывалъ, не унижалъ, не оскорблялъ эту бдную женщину. Разв она не должна была быть женщиной безъ чести и темперамента, чтобы все это спокойно переносить?

— Вы значитъ думаете, что графиня — убійца? спросилъ я актрису.

— Конечно. Я въ этомъ убждена. Она еще недавно, когда я гостила въ замк, находилась въ состояніи душевнаго разстройства, такъ что по ночамъ ей являлись привиднія и она даже меня силою гипноза заставляла врить ихъ появленію.

— А вы сами привидніе не видали?

Я взглянулъ ей прямо въ глаза.

— Вдь я вамъ уже сказала, отвтила она, что я была какъ бы подъ гипнотическимъ вліяніемъ графини и что она внушила мн т же безумныя виднія, которыя представлялись ей самой. Когда я покинула замокъ и снова овладла своими нервами, я стряхнула съ себя это навожденіе.

— Значитъ, вы не думаете, что графиню постило ночью привидніе?

Она расхохоталась мн въ лицо.

— Разв смерть прогуливается по ночамъ? воскликнула она. Неужели вы думаете, что она выбрала своимъ мстопребываніемъ какъ разъ замокъ Ламерто.

— Почему же нтъ, возразилъ я. Вдь она же нашла себ тамъ работу.

Она замолчала и пораженная взглянула на меня.

Я произвелъ подробный осмотръ замка, двери котораго растворились передо мной, благодаря помощи властей и несмотря на сопротивленіе старика лакея.

Странное мрачное зданіе! Настоящій разбойничій замокъ, какъ-бы созданный для таинственныхъ преступленій. Описаніе внутренняго расположенія замка не представляетъ интереса.

Только одинъ флигель возбудилъ мое особенное вниманіе. Мрачная лстница съ четырьмя тяжелыми желзными дверями вела въ какую-то башню. Это обстоятельство показалось мн интереснымъ. Я поднялся по узкимъ каменнымъ ступенькамъ, сырымъ и поэтому покрытымъ мохомъ, и попалъ въ маленькую, пустую комнату. Я уже собирался уходить, какъ вдругъ я замтилъ нкоторую странность въ архитектур стны. Я нашелъ потайную дверь, которая уступила первому моему напору и очутился въ комфортабельно убранной старинной мебелью комнат.

Въ ниш стояла великолпная кровать, на которой, судя по всмъ признакамъ, еще недавно лежали.

Но это было все что я могъ открыть, а это конечно, очень мало. Старикъ утверждаетъ, что графъ иногда жилъ въ этой комнат. Я теперь направлю вс свои поиски въ одну сторону. Не удивляйся, если ты въ теченіи нкотораго времени, не получишь отъ меня никакихъ извстій.

Я теперь намреваюсь предупредить совершенія новаго преступленія и я думаю, что на этотъ разъ я не опоздаю.

Твой Стагартъ.

Отчетъ въ газет ‘Трибуна’, о процесс графини Коста и писателя Максима Достевича, обвиняемыхъ въ убійств графа Коста.

Никогда еще ни одинъ процессъ не возбуждалъ такой сенсаціи какъ настоящій процессъ и ни одно дло не принимало такого неожиданнаго, невроятнаго оборота. Мы еще разъ напомнимъ нашимъ читателямъ о дйствующихъ лицахъ этой драмы, чтобы дать ясную картину драмы развертывающейся на суд и оттнить неожиданность поразившую всхъ въ послдній день судебнаго разбирательства.

Передъ судьями стоитъ молодая, ослпительно красивая женщина съ стройной, двичьей фигурой. Она въ траур. По блоснжной ше ея вьются свтлые локоны.

Она очень блдна, но спокойна и хладнокровна. Ея темные глаза смотрятъ куда-то вдаль.

Это обвиняемая графиня Коста.

Рядомъ съ ней стоитъ Максимъ Достевичъ, красивый, высокій господинъ. Онъ мраченъ и нервно возбужденъ. Взглядъ его время отъ времени съ презрніемъ переходитъ отъ судей къ публик.

Отвты его точны, опредленны, но рзки, такъ что предсдатель въ теченіи судебнаго разбирательства не разъ долженъ былъ призывать къ порядку.

Только когда взглядъ его встрчается со взглядомъ графини, кажется, что онъ…

Но не будемъ предупреждать событій.

Улики противъ графини неопровержимы, он опутываютъ ее крпкими цпями. Симпатіи всхъ на ея сторон. Но право и законъ противъ нея.

Предсдатель прочитываетъ грифини письма къ ея подруг баронесс фонъ-Танненъ, въ Берлин.

Извстно, что графъ Коста былъ легкомысленнымъ жуиромъ. Графиня была съ нимъ очень несчастлива.

— Любили вы вашего супруга, спросилъ предсдатель.

— А разв иначе я вышла бы за него замужъ? отвтила графиня.

Предсдатель. Ваша любовь превратилась скоро въ ненависть?

Графиня. Да.

Предсдатель. Ненависть эта приняла такіе размры, что вы даже писали вашей подруг, что вы способны заколоть вашего супруга.

Графиня, Да, я написала это въ минуту страшнаго возбужденія.

Предсдатель. Вскор посл этого вашъ супругъ былъ заколотъ кинжаломъ, причемъ окровавленное оружіе это было найдено въ вашей спальн.

(Движеніе въ публик).

Графиня. Въ этомъ преступленіи я невиновна. Я не хочу оспаривать того, что я была въ состояніи его совершить, но я его не совершала.

Предсдатель. Среди бумагъ убитаго найдено письмо главной свидтельницы Аделины Неттина. Въ немъ она угрожаетъ графу смертью. Свидтельница признаетъ, что написала это письмо въ припадк гнва.

Свидтельница. Да, это такъ. Я потомъ и забыла объ этомъ.

Предсдатель. Это значитъ установлено. Вы ухали за день до совершенія преступленія. Послднія ваши слова крайне странны. Позовите лакея.

Допрошенный въ качеств свидтеля лакей показываетъ, что графиня и синьорина Неттина провели вмст почти всю ночь въ спальн графини. Разговоръ велся шепотомъ. Утромъ об он были въ величайшемъ волненіи. При прощаніи синьорина Неттина сказала графин:

— Вы отомстите за меня.

(Движеніе въ публик).

Въ послдніе дни графиня вообще была въ крайне возбужденномъ состояніи и ее почти нельзя было узнать. Вообще она относилась совершенно безразлично къ графу, но въ день убійства она неоднократно справлялась о томъ, когда долженъ пріхать графъ.

Предсдатель. Можете вы объяснить намъ это обстоятельство, графиня?

Графиня. Я страдала галлюціонаціями и мн не разъ являлась въ этомъ замк смерть.

(Свидтельница Аделина Неттина подтверждаетъ справедливость словъ графини).

Предсдатель (обращаясь къ Максиму Достевичу). Почему между графомъ Коста и вами, его лучшимъ другомъ, произошла ссора?

Максимъ Достевичъ молчитъ.

Предсдатель. Вамъ тяжело отвчать на этотъ вопросъ?

Максимъ Достевичъ (бросая взглядъ на графиню). Я отказываюсь отвчать.

Предсдатель. Графъ обвинялъ васъ въ томъ, что вы соблазнили его жену.

Максимъ Достевичъ. Кто это сказалъ?

Предсдатель. Камердинеръ, который находился въ сосдней комнат и слышалъ вашу ссору.

Максимъ Достевичъ. Да, графъ бросилъ мн въ лицо этотъ упрекъ, потому что я протестовалъ противъ его недостойнаго обхожденія съ графиней. Я всегда былъ только ея преданнымъ другомъ.

Графиня. Это новое обвиненіе слишкомъ низко, чтобы я чувствовала себя обязанной защищаться отъ него.

Предсдатель. Тмъ не мене все говоритъ противъ васъ, нтъ ни одного обстоятельства въ вашу пользу. Можете вы намъ объяснить, какимъ образомъ окровавленный кинжалъ попалъ въ вашу спальню?

Графиня. Я это не знаю.

(Движеніе среди судей и публики).

Предсдатель. Графиня, я обращаю ваше вниманіе на то, что этотъ кинжалъ является самой тяжелой уликой противъ васъ. Я еще разъ настоятельно предлагаю вамъ сказать всю правду. Полнымъ сознаніемъ вы только облегчите свою судьбу. Какимъ образомъ попало это оружіе въ вашу комнату?

Графиня (поднявъ руки къ небу). Клянусь Создателемъ, что я тутъ не причемъ!

Судебное слдствіе, главные фазисы котораго мы привели въ сокращенномъ вид, было этимъ закончено.

У всхъ уже составилось мнніе о виновности графини.

Поднялся прокуроръ, чтобы начать свою обвинительную рчь.

Вдругъ произошло нчто неожиданное, необыкновенное. Открылась дверь и вошелъ какой-то господинъ.

Это былъ знаменитый сыщикъ Фрицъ Стагартъ, который уже занимался разслдованіемъ этого преступленія. Онъ сказалъ нсколько словъ защитнику графини.

Тотъ вскочилъ съ мста и воскликнулъ:

— Я требую во имя справедливости, чтобы судъ выслушалъ показаніе еще одной, самой главной свидтельницы!

Судъ ршилъ удовлетворить требованіе защитника.

Снова открылась дверь.

Крикъ ужаса пронесся по залу засданій. Публика въ паник бросилась бжать изъ залы. Часть судей вскочила съ мста. Ужасное смятеніе овладло всми.

Въ залъ сошла смертъ, свидтельница въ пользу графини Коста.

Стройная фигура, закутанная въ блыя, покрытыя кровью одежды. Не было видно ни рукъ, ни ногъ, всмъ сразу бросился въ глаза громадный черепъ скелета съ оскалившимся ртомъ и глубокими глазными впадинами.

И кровавыя пятна на блой одежд.

Среди всеобщаго смятенія и волненія раздался голосъ графини, глаза которой широко раскрылись отъ ужаса:

— Это она! Это смерть!

Затмъ она упала безъ чувствъ. Наконецъ, волненіе улеглось. Сыщикъ подошелъ къ таинственной фигур и удалилъ черепъ.

Передъ нами открылось поразительно красивое лицо женщины. Она была блдна какъ смерть.

Громко произнесла она по-французски:

— Я убійца графа Коста.

Посл того, какъ улеглось волненіе, вызванное этими словами, поднялся предсдатель суда и спросилъ:

— Кто вы такая?

— Я дочь генерала Деструша, умершаго четыре года тому назадъ. Я осталась посл смерти отца богатой сиротой и вышла замужъ за графа Коста, который жилъ въ то время въ Париж подъ ложнымъ именемъ князя Дещинскаго. Получивъ мое состояніе онъ заключилъ меня въ замокъ Ламортъ и посл того, какъ я однажды съ помощью пастуха пыталась бжать оттуда, онъ заставилъ меня носить эту маску, которую я не могла снять безъ посторонней помощи. Почти безпрерывно три года я принуждена была смотрть на свтъ Божій черезъ эти глазныя впадины и не могла выговорить ни слова. Когда я увидала новую жертву Коста, мною овладло глубокое состраданіе къ ней. Я длала нсколько разъ попытки приблизиться къ несчастной, но вншній видъ мой приводилъ ее въ ужасъ. Въ ту ночь мн удалось пробраться въ спальню графа, который былъ мн ненавистне всхъ на свт. Я убила его и положида кинжалъ въ спальную графини для того, чтобы она знала, что она освобождена отъ своего тирана. О послдствіяхъ моего поступка я не думала. Безуміе затемнило мой мозгъ. Я бжала изъ замка и безцльно скиталась въ Апенинскихъ лсахъ, избгая встрчи и съ людьми и со зврями, питаясь травами и ягодами и преслдуемая этимъ человкомъ, которому, наконецъ, удалось меня настигнуть. Ему я обязана тмъ, что разумъ снова вернулся ко мн и что я явилась сюда, чтобы освободить несчастную графиню.

Громадное волненіе охватило публику и судей. Засданіе было прервано. Произведенное дознаніе доказало справедливость словъ молодой женщины.

Графиня и Максимъ Достевичъ были объявлены свободными отъ суда и слдствія и это объявленіе вызвало бурный восторгъ публики. Первая жена графа Коста была оправдана, такъ какъ судьи признали, что преступленіе она совершила въ силу необходимости, а камердинеръ былъ признанъ сообщникомъ графа Коста и приговоренъ къ нсколькимъ годамъ тюремнаго заключенія.

Такъ окончился самый таинственный процессъ изъ всхъ бывшихъ досел во всемъ мір процессовъ.

Пятнадцатое письмо.

Графиня Коста графин фонъ-Танненъ, въ Берлинъ.

Римъ, Декабрь 1904

Дорогая моя!

Завтра я прізжаю къ теб. Сколько разнородныхъ волненій и настроеній пережила я за это время. Но ты вдь знаешь вс подробности и мн незачмъ теб объяснять положеніе вещей.

Но одно все-таки я должна теб объяснить: со мной прізжаютъ два человка, которые стали мн дорогими, благодаря пережитому горю.

Я привезу съ собой привидніе замка Ламортъ, для того, чтобы ты полюбила эту несчастную женщину, которая скоре двушка чмъ женщина, и вернула ее къ жизни. Я знаю твое доброе сердце и знаю, что ты просьбу мою исполнишь.

Временами разсудокъ ея мутится, но доктора общаютъ ей полное выздоровленіе. Подъ покровомъ твоей любви она выздороветъ и я никогда не покину ея. Она останется навсегда со мной и надюсь, что она еще познаетъ то счастье, которое теперь познала я.

Ты уже поняла все, не правда-ли? Родители мои пріхали и дали свое согласіе.

Я выхожу замужъ за Максима Достевича и на этотъ разъ, дорогая моя, я знаю, что мужъ мой человкъ достойный моей любви.

Я не люблю его такъ, какъ любила графа Коста. Любовь моя къ нему сильне. Это безграничное довріе, это чистое, спокойное счастье.

До скораго свиданія въ Берлин. Я воспользуюсь моимъ пребываніемъ у тебя, чтобы вмст съ Максимомъ Достевичемъ отблагодарить того человка, энергіи и самопожертвованію котораго мы обязаны нашимъ спасеніемъ.

Я подразумваю графа Стагарта, котораго ты успла во время послать спасти насъ.

Какимъ образомъ мн его отблагодарить?

Я думаю, что онъ будетъ счастливе всхъ насъ. Вдь у него такое доброе сердце, что онъ чувствуетъ себя счастливымъ уже тогда, когда онъ можетъ осчастливить другихъ.

Твоя Элленъ.

На дн Берлина.

Дочь ювелира.

Въ Берлин, на Бернауской улиц находилась маленькая мастерская, принадлежавшая старому ювелиру Максу Денневицу. Этотъ Денневицъ получилъ Желзный крестъ еще за войну 1866 года и зарабатывалъ теперь свой хлбъ честнымъ трудомъ. Его любили вс, и старъ и младъ. Будучи настоящимъ берлинцемъ, въ дни молодости котораго въ Берлин было всего пятьсотъ тысячъ жителей, ювелиръ отличался добродушіемъ. Старомоднымъ консервативнымъ взглядамъ онъ остался навсегда вренъ и ничто не могло измнить его убжденій.

Онъ не зналъ ничего о новой промышленности, онъ не хотлъ ничего знать о современныхъ искусствахъ. Онъ продолжалъ фабриковать свои кольца, какъ фабриковалъ ихъ тридцать лтъ тому назадъ и кліенты его были вцолн довольны.

Дло шло отлично и посл того какъ Денневицъ потерялъ свою врную жену. Напротивъ, годъ отъ году увеличивалось число заказчиковъ, именно заказчиковъ, а не заказчицъ.

Причину этого нужно было искать въ дочери ювелира. У мастера Денневица была семнадцатилтняя дочь, прекрасная какъ утренняя заря и при этомъ добродтельная и умная. Она всегда бывала въ магазин и для каждаго изъ покупателей у нея находилось доброе слово. При этомъ она такъ умла себя вести, что никто изъ кліентовъ не осмливался нарушить границы приличія.

Вполн понятно и нисколько не удивительно, что многіе и тайно и открыто домогались ея руки. Всякій видвшій ее, наврное, забывалъ вс житейскія правила о приданомъ, которое въ настоящее время является единственной побудительной причиной для вступленія въ бракъ.

Эти золотыя кудри стоили дороже чмъ цлый мшокъ новыхъ талеровъ и когда улыбка свтилась въ ея большихъ, голубыхъ глазахъ, блескъ этихъ глазъ можно было сравнить съ блескомъ только что отчеканеныхъ золотыхъ монетъ. При этомъ она была стройна и изящна, какъ фарфоровая фигурка.

Можно было предполагать, что Фридерика должна быть всегда веселой и что она должна всегда свтиться счастьемъ. Такъ и было до послдняго времени. Но не смотря на свою божественную красоту Фридерика была только двушкой, а не богиней и по этому горе коснулось и ее.

Это произошло въ тотъ день, когда въ мастерскую Денневица поступилъ молодой, жизнерадостный подмастерье. Это было не обыденное происшествіе, такъ какъ старый, упрямый ювелиръ не считался человкомъ, у котораго молодой подмастерье могъ-бы чему нибудь научиться.

Старое скромное мастерство уступило мсто современному, фантастическому и поэтому неудивительно, что никто не хотлъ учиться ювелирному мастерству у старомоднаго Денневица. Надо предполагать, что у подмастерья были свои особыя соображенія, когда онъ помстился въ узкой мастерской Денневица и началъ выковывать простыя, безхитростныя кольца.

Онъ былъ родомъ съ Рейна. Это былъ веселый молодецъ, напвавшій цлый день веселыя псни, а вечеромъ пропивавшій свой скудный заработокъ въ кабачк.

Мастеру это, конечно, не нравилось и еслибы подмастерье не былъ такой хорошій и ловкій работникъ, онъ давно послалъ-бы его ко всмъ чертямъ. Но въ виду этого обстоятельства онъ поневол затаилъ свое недовольство.

Собственно говоря Гансъ — такъ звали молодца — не производилъ хорошаго впечатлнія.

По всему видно было, что онъ легкомысленный малый и широкій шрамъ на лбу ясно показывалъ, что во хмлю онъ буенъ.

Тмъ не мене онъ понравился Фридерик и дло пошло такъ, какъ обыкновенно идетъ во всхъ подобныхъ исторіяхъ: сначала взгляды украдкой, затмъ вздохи и тайныя рукопожатія и, наконецъ, когда ювелиръ сидлъ посл работы за кружкой пива въ кабачк съ патріотическимъ названіемъ, они сидли рядомъ въ укромномъ уголку и говорили какъ можно меньше, чтобы не упустить случая поцловаться.

Однако, Гансъ не былъ-бы вренъ самому себ, еслибы онъ посл подобныхъ сладкихъ свиданій не отправлялся въ кабачекъ и возвращался навесел домой поздно ночью, когда вс добрые люди уже предавались сну. Вполн понятно, что онъ при этомъ сходился со всякаго рода сбродомъ, ютящимся по кабачкамъ сверной части Берлина и о его ночныхъ похожденіяхъ ходили самые дурные слухи.

Фридерика этому не врила, или врне не хотла этому врить, такъ какъ любовь длаетъ человка не только слпымъ, но и глухимъ. Но все-такиже прежняго веселія ея какъ не бывало и счастье ея чистой любви часто омрачалось тайной тревогой.

Въ то время однимъ изъ постоянныхъ и лучшихъ кліентовъ ювелира былъ одинъ русскій графъ, который имлъ роскошный и изящный домъ въ фешенебельной части Берлина, экипажи, лошадей и, конечно, могъ-бы пріобртать по своему вкусу боле изящныя вещи гд-нибудь въ центр города, чмъ здсь у захудалаго ювелира.

Но и у графа Понятовскаго были основанія, по которымъ онъ такъ часто оставлялъ свой экипажъ на углу, а самъ отправлялся пшкомъ въ магазинъ ювелира Денневица.

Сосди ювелира не были дураками и съ живымъ интересомъ слдили за ходомъ дла.

Графъ Понятовскій скоро открылъ, что Денневицъ отправлялся каждый вечеръ въ шесть часовъ выпить кружку пива и когда онъ однажды зашелъ полчаса спустя посл ухода ювелира, онъ засталъ въ магазин Фридерику, которая сидла въ полутьм. Но при этомъ онъ не замтилъ, что еще другой человкъ сидлъ молча въ углу.

Фридерика сдлала графу поклонъ и спросила, что ему угодно.

Графъ, красивый мужчина лтъ тридцати съ изящными манерами, наврное, въ другое время произвелъ-бы впечатлніе на невинную дочь ювелира и овладлъ-бы ея сердцемъ. Но это сердце принадлежало уже другому и поэтому Фридерика обращалась съ графомъ съ той вжливостью, которую заслуживаютъ постоянные покупатели.

Въ данномъ случа присутствіе ея возлюбленнаго смутило ее и графъ, конечно, не былъ-бы свтскимъ человкомъ, еслибы онъ не подумалъ, что Фридерика покраснла вслдствіе его неожиданнаго прихода.

Онъ пригласилъ ее ссть и самъ опустился на стулъ.

— Фрейлинъ Фридерика,— проговорилъ онъ задушевнымъ голосомъ,— я имю намреніе переговорить завтра съ вашимъ отцомъ объ очень важномъ дл, касающимся и васъ и меня. Но прежде чмъ ршиться на этотъ шагъ, я пришелъ переговорить съ вами. Надюсь, вы не откажете удлить мн нсколько минутъ.

Фридерика, и не предполагавшая о чемъ ведетъ рчь графъ, еще боле смутилась и отвтила принужденно:

— Я готова васъ выслушать, графъ, но не лучше-ли будетъ, если вы подождете возвращенія моего отца?

— О, нтъ! — воскликнулъ графъ.— То, что я вамъ скажу должно быть сказано наедин. Но такъ какъ я вамъ не скажу ничего такого, чего не можетъ знать вашъ отецъ, то вы можете вполн положиться на меня.

Я родомъ изъ русской Польши, гд я владю нсколькими помстьями. Я достаточно богатъ, чтобы жить такъ, какъ мн хочется и покидая свою родину я далъ себ слово вернуться въ свой родовой замокъ только тогда, когда найду себ жену. До сихъ поръ я не нашелъ то, чего искалъ, такъ какъ я не забочусь о приданомъ, а обращаю вниманіе только на чистоту сердца и благородство души. Въ васъ, фрейлейнъ Фридерика, я нашелъ и то и другое и я достаточно знаю васъ, чтобы предложить вамъ откровенный вопросъ: хотите быть моей женой?

Онъ быстро поднялся и поцловалъ Фридерик руку.

Въ ожиданіи стоялъ онъ передъ ней, а онамолча сидла на стул опустивъ головку.

Она сильно поблднла, такъ какъ она знала, что предложеніе графа длаетъ ей честь и ей съ одной стороны было искренне жаль отказать ему, тогда какъ съ другой стороны она искренне жалла Ганса, который невольно долженъ былъ явиться молчаливымъ свидтелемъ этой сцены.

— Графъ, проговорила она наконецъ, благодарю васъ отъ всего сердца за честь, которую вы хотите оказать бдной двушк, но я не могу принять вашего предложенія.

Она увидла разочарованіе на лиц графа, она увидла какъ онъ сильно поблднлъ.

Она быстро поднялась и протянувъ ему свою маленькую, изящную ручку проговорила серьезно:

— Поврьте мн, графъ, такъ будетъ лучше всего.

Графъ поднесъ ея руку къ своимъ губамъ и возразилъ:

— Такимъ отвтомъ я не могу удовлетвориться, я честно и открыто сдлалъ вамъ предложеніе и поэтому я имю право узнать по какой причин вы сразу, не раздумывая отказали мн.

Взглядъ Фридерики блуждалъ безпомощно по мастерской.

Всякій другой мене проницательный человкъ чмъ графъ Понятовскій, понялъ бы, что Фридерика лжетъ и не поврилъ бы ея отвту:

— Я необразованная, простая двушка. Не годится заноситься выше своего положенія. Я не гожусь вамъ въ жены и выйди я за васъ, вы наврное въ одинъ прекрасный день раскаялись бы въ своей женитьб.

— По этой причин я должна отказать вамъ.

— Это не основаніе, отвтилъ съ горячностью графъ Понятовскій. Почему благородство души не можетъ равняться благородству рожденія. Нтъ, я этимъ отвтомъ не могу удовлетвориться. Я не заслужилъ подобнаго къ себ отношенія.

— Я бдна, очень бдна, продолжала нершительно Фридерика посл короткаго молчанія. У меня ничего нтъ, какъ я могу ршиться поднять взоры на васъ, на такого богатаго и знатнаго человка?

— Какія рчи, возразилъ графъ и потому его словъ можно было заключить, что онъ серьезно разсердился. Вы стараетесь найти предлогъ къ отказу. Скажите уже лучше откровенно:

— Вы меня не любите?

Фридерика подняла медленно голову и спокойно взглянула графу въ лицо.

— Да, тихо проговорила она, я васъ не люблю.

— И почему же? спросилъ графъ.

Раздался грохотъ опрокидываемой мебели и передъ графомъ сталъ блдный юноша, который видимо задыхался отъ волненія.

— Потому, что она принадлежитъ мн, понимаете вы? крикнулъ Гансъ и шрамъ на лбу его налился кровью.— Потому, что она принадлежитъ мн и я ее не отдамъ никому — никогда! Поняли вы меня? Унесите ваши мшки съ золотомъ къ сосдямъ. Тамъ вы найдете жену. Здсь же нтъ!

Фридерика разразилась рыданіями и оттолкнула Ганса оскорбленная его грубостью.

Графъ бросилъ долгій пронзительный взглядъ на нее и молча вышелъ изъ магазина. Гансъ еще долго посл этого сидлъ въ задумчивости одинъ. Фридерика объявила ему, что она не хочетъ больше знать такого грубаго человка, какъ онъ.

Въ конц концовъ онъ закрылъ мастерскую и отправился въ кабакъ.

На слдующее утро въ мастерской царило тяжелое настроеніе.

Старый ювелиръ узналъ отъ сосдей, про отношенія дочери къ Гансу. У Фридерики глаза были красны отъ слезъ, а Гансъ молча занимался работой, по лицу его было видно, что онъ провелъ ночь въ кутеж.

Днемъ въ мастерскую пришелъ ливрейный лакей и передалъ ювелиру письмо. Денневицъ молча надлъ свой праздничный сюртукъ и отправился къ себ на квартиру гд онъ имлъ продолжительный разговоръ съ графомъ Понятовскимъ.

Часъ спустя онъ вернулся въ мастерскую.

Фридерика записывала заказы въ книгу и избгала его взгляда. Онъ повсилъ праздничный сюртукъ на гвоздь и снова надлъ кожаный передникъ.

— Гансъ, проговорилъ онъ затмъ, собери свои вещи, ты мн больше не нуженъ.

Тотъ вскочилъ съ мста.

— Вы меня отказываете?

— Да.

— Безъ всякаго предупрежденія? Вы выбрасываете меня на улицу какъ какого-нибудь негодяя?

— Да.

— И за что же, смю спросить?

— За то, что ты негодяй! крикнулъ громовымъ голосомъ старый Денневицъ.— Потому что ты внесъ позоръ въ мою мастерскую!

Съ дикимъ проклятіемъ бросился Гансъ на ювелира, въ рукахъ у него былъ желзный молотокъ.

Но быстре молніи между ними бросилась Фридерика, передъ пылающимъ взоромъ которой безсильно опустилась рука Ганса.

— Хорошо, проговорилъ онъ беззвучно. Хорошо! Я ухожу! Я полагалъ, что если я стану прилежнымъ человкомъ и когда-нибудь попрошу руки вашей дочери, вы мн не откажете, но вышло иначе.

— Времена измнчивы и вы еще когда нибудь придете къ тому заключенію, что честный подмастерье стоитъ дороже чмъ десять польскихъ графовъ. Я полагаю, что такого мннія будетъ и Фридерика, и въ надежд на это я теперь прощаюсь съ ней?

Онъ подошелъ къ девушк и протянулъ ей руку.

Но она отвернулась отъ него.

Онъ какъ бы окаменлъ. Затмъ онъ разразился насмшливымъ хохотомъ, отъ котораго подиралъ по кож морозъ.

— Вотъ-какъ! закричалъ онъ. Вотъ-какъ! значитъ мшокъ съ золотомъ одержалъ верхъ? Ну что же, отлично! Такъ и запишемъ! И мы теперь будемъ думать только о золот!

До свиданья! Всего хорошаго! Вы еще услышите про меня!

Мы еще съ вами поквитаемся, мастеръ Денневицъ — не забывайте меня! Мы еще сведемъ съ вами счеты, графиня Понятовская! Сведемъ счеты!

Онъ съ угрозой потрясалъ кулаками и выбжалъ на улицу, гд столпились сосди и сосдки привлеченные необычнымъ шумомъ.

Начиная съ этого дня въ мастерской стало тихо. Казалось, что въ дом Денневица больше не свтило солнце. Улыбка больше никогда не показывалась на лиц Фридерики. Она исполняла свои домашнія обязанности молча, съ опущенной головой, не обращая ни на что вниманія.

Черезъ недлю посл скандала, Денневицъ обратился къ своей дочери:

— Поговоримъ толкомъ, дитя мое. Я не могу видть твоего горя. Ты должна въ конц концовъ забыть Ганса. Видитъ Богъ я не имлъ бы ничего противъ, если бы онъ былъ честный, трезвый малый. Но вдь ты не хочешь имть мужа пьяницу?

Фридерика молча покачала головой.

— Ну, видишь! Онъ пьяница и поэтому быстро прокутилъ бы мои гроши, и сдлалъ бы тебя нищей! А грубость его извстна всмъ и каждому. Подумай, онъ набросился на меня! Хорошій мужъ вышелъ бы изъ него, нечего сказать.

— Отецъ, отвтила тихо Фридерика, не говорите больше о немъ. Съ нимъ у меня все кончено, но вы конечно поймете, что я не могу забыть его такъ скоро.

— Вотъ о чемъ я хотлъ бы еще поговорить съ тобой, произнесъ старикъ. Я былъ бы очень радъ, если бы ты дала согласіе графу Понятовскому, не потому что онъ графъ и богатъ, но потому, что онъ честный, славный человкъ и — я думаю, что ты была бы съ нимъ счастлива.

Фридерика высвободилась изъ объятій отца:

— Дайте мн еще время, отецъ, проговорила она. Я не могу такъ сразу ршиться на это. Можетъ быть въ послдствіи…

Но фразы она не кончила и снова стало тихо въ мастерской.

Когда на слдующее утро всталъ Денневичъ, онъ больше не услышалъ шаговъ Фридерики на кухн. Плита была холодна. Онъ крикнулъ ее, но никто не отвчалъ. Онъ осмотрлъ ея комнату, всю квартиру, но нигд ее не нашелъ. Онъ разспросилъ всхъ сосдей. Никто не видлъ Фридерику.

До полудня ждалъ возвращенія дочери отецъ. Онъ тщетно искалъ ее у родныхъ и знакомыхъ и въ конц концовъ отправился съ заявленіемъ въ полицейскій участокъ.

II.

По темнымъ слдамъ.

Нсколько дней посл этого происшествія въ газетахъ было напечатано слдующее:

ПРЕСТУПЛЕНІЕ?

Вотъ уже нсколько дней какъ пропала молодая двушка, дочь ювелира Д. Никто не видлъ какъ она ушла, а между тмъ въ квартир ея не оказалось. Повидимому здсь нужно предполагать преступленіе, такъ какъ двушка не была способна на самоубійство или бгство изъ родительскаго дома.

Я прочелъ эту замтку и передалъ газету моему другу Стагарту.

— Здсь должно быть кроется какая нибудь любовная исторія, проговорилъ тотъ прочитавъ замтку.

Едва онъ произнесъ эти слова, какъ вошелъ слуга Баптистъ и доложилъ, что Стагарта желаетъ видть какой то старикъ.

— Онъ не далъ своего имени, проговорилъ онъ. Можетъ быть онъ пришелъ просить милостыню.

— Пусть войдетъ, сказалъ мой другъ, бросая въ пепельницу свою сигаретку.

Тотчасъ же вошелъ прилично одтый мужчина съ сдой бородой. Онъ смущенно вертлъ свою шляпу въ рукахъ и произнесъ бросивъ взглядъ на меня, а потомъ на моего друга:

— Я ювелиръ Денневицъ. Меня послалъ къ вамъ графъ Понятовскій. Онъ просилъ меня передать вамъ, что моя дочь…

— Ваша дочь исчезла нсколько дней тому назадъ, прервалъ его мой другъ.— Я только что прочелъ это въ газет. Полиція еще не напала на слдъ?

— Нтъ. Вотъ именно поэтому…

— Поэтому вы и пришли ко мн. Разскажите намъ спокойно и по порядку какимъ образомъ исчезла ваша дочь, не ставите ли вы въ связь съ таинственнымъ исчезновеніемъ вашей дочери какія нибудь обстоятельства или происшествія послдняго времени и не имете ли вы какихъ либо подозрній.

Старикъ разсказалъ намъ обстоятельно всю исторію о своей дочери и обоихъ претендентовъ на ея руку.

— Этотъ Гансъ, закончилъ онъ свой разсказъ, большой негодяй. Уже впослдствіи, къ сожалнію слишкомъ поздно, я узналъ, что онъ сидлъ въ тюрьм за нанесеніе ранъ.

Меня оставилъ покой съ того дня, какъ онъ выбжалъ изъ моего дома съ угрозами. Я не могу ничмъ объяснить себ исчезновеніе моей дорогой двочки. Я могу только молить Бога, чтобы онъ предотвратилъ отъ нея несчастіе преступленія. Но если преступленіе совершено, господинъ Стагартъ, то совершилъ его никто другой какъ Гансъ. Я говорилъ это также и господину полицейскому коммиссару.

— А что, отвтилъ мой другъ, этотъ Гансъ былъ уже подвергнутъ допросу?

— Вотъ то то и есть, воскликнулъ старикъ. Его не могли разыскать. До сихъ поръ онъ жилъ на улиц Ветерановъ. Съ той самой ночи, въ которую пропала моя дочь, онъ не возвращался домой и полиціи не удалось до сихъ поръ узнать, куда онъ длся.

Стагартъ задумчиво уставился въ потолокъ.

— Нтъ сомннія, проговорилъ онъ, что этотъ Гансъ иметъ какое либо отношеніе къ таинственному исчезновенію вашей дочери. Во всякомъ случа полиція должна приложить вс свои усилія, чтобы его найти, такъ какъ все-таки онъ сможетъ дать нкоторыя указанія, если онъ даже и невиновенъ. Если онъ теперь посл появленія этой замтки въ газет не явится добровольно, значитъ онъ замшанъ во всемъ этомъ.

Постараюсь найти его. Но прежде всего я хотлъ бы осмотрть вашу квартиру господинъ Денневицъ и, главнымъ образомъ, комнату, въ которой спала Фридерика.

— Я охотно вамъ все покажу, отвтилъ старый ювелиръ но я не думаю, чтобы вы тамъ что либо нашли. Я уже все подробно осмотрлъ.

Мой другъ молча надлъ пальто. Мы отправились къ Денневицу.

Стагартъ осмотрлъ весь домъ сверху до низу. Онъ не нашелъ ничего ни въ мастерской, ни въ самой квартир.

Лежа на полу Стагартъ осматривалъ каждый уголъ, вскрывалъ вс печи и перерывалъ вс ящики въ столахъ и комодахъ.

Но и въ спальн молодой двушки не было ничего найдено.

Мой другъ съ видимой досадой задумался.

— Я этого не понимаю, пробормоталъ онъ скоре про себя, чмъ обращаясь ко мн.— Судя по описанію отца двушка убжала изъ дому не по собственной иниціатив…

Онъ быстро повернулся къ старику.

— Когда очищалась въ послдній разъ бочка съ мусоромъ?

— Недлю тому назадъ, отвтилъ съ удивленіемъ старикъ.

— Счастливый случай, проговорилъ со смхомъ Стагартъ и сошелъ во дворъ, гд стояла высокая бочка съ мусоромъ.

Я никогда не забуду послдовавшую за этимъ работу. Съ помощью сосдей бочка была опрокинута. Скоро насъ окружило со всхъ сторонъ цлое облако пыли и грязи. Не колеблясь ни минуты, мой другъ началъ разрывать кучу грязи и мусора и отбирать вс лоскутки бумаги, которыя тамъ находились.

Черезъ нсколько часовъ мы собрали пожалуй тысячу клочковъ бумаги.

Стагартъ снесъ ихъ въ домъ Денневица и тамъ мы стали ихъ сортировать. Черезъ довольно продолжительное время мы нашли клочекъ бумаги исписанный по заявленію взволнованнаго стараго ювелира рукой Фридерики.

Не задолго до сумерекъ мы составили изъ клочковъ безграмотно написанное письмо слдующаго содержанія:

Фридерика!

Если твое доброе сердце еще сочувствуетъ мн и ты можешь простить гршника, который собирается итти на смерть, чтобы искупить свою вину, я прошу тебя на колняхъ приди сегодня вечеромъ проститься со мной на улицу Акеръ No 9, второй этажъ, третья дверь. Завтра я узжаю въ Гамбургъ, а оттуда въ Алжиръ, гд поступлю въ иностранный легіонъ.

Твой навки преданный теб
Гансъ.

Разорви эту записку, очень прошу тебя объ этомъ.

Когда отецъ прочелъ эту записку, онъ поблднлъ какъ полотно.

— Онъ привелъ въ исполненіе свою угрозу, взволнованный воскликнулъ онъ.— Я никогда больше не увижу мою бдную дочь.

— Какъ она могла быть настолько неосторожной, что одна отправилась вечеромъ въ такую улицу, которая извстна всему Берлину.

Старикъ бросилъ на меня взглядъ отчаянія.

— Неосторожной? повторилъ онъ.— Она чистое невинное дитя? Разв она знаетъ эту улицу? Разв она вообще знаетъ самый Берлинъ? Разв она знаетъ, что такое порокъ?

Довріе ея къ этому негодяю было всегда такъ велико, что въ данномъ случа ей не пришло въ голову какъ неприлично и опасно молодой двушк отправляться вечеромъ въ чужой домъ на свиданіе.

Любовь всему виною, добавилъ съ рыданіемъ старикъ.— Любовь — разв такой невинный ребенокъ разсуждаетъ, когда онъ любитъ?

На это я не могъ ничего возразить.

Стагартъ направился къ дверямъ. Ювелиръ схватилъ его за руку.

— Не оставляйте меня, воскликнулъ онъ въ отчаяніи.— Вся моя надежда только на васъ. Если ее уже больше нтъ въ живыхъ, дайте мн по крайней мр возможность увидть ее разъ хотя бы мертвой… Еще одинъ послдній разъ…

Стагартъ привыкшій къ подобнымъ сценамъ на этотъ разъ казался растроганымъ.

Онъ протянулъ несчастному руку.

— Я сдлаю все что зависитъ отъ меня, господинъ Денневицъ, отвтилъ онъ, чтобы захватить виновника, я начинаю дйствовать сегодня же ночью и если вообще ваша дочь находится еще на земл, вы увидите ее живой или мертвой, даю вамъ въ этомъ слово.

— Господь вамъ поможетъ! крикнулъ намъ ювелиръ вслдъ.

Я оглянулся и увидалъ, какъ онъ упалъ на кресло, закрылъ лицо руками и предался своему горю.

Мы вышли на улицу.

— Въ полицію! крикнулъ Стагартъ кучеру.

— Я пріхалъ по длу Фридерики Денневицъ, обратился Стагаръ къ дежурному полицейскому чиновнику, съ которымъ онъ оказался знакомымъ.

— Ага, вы принялись за это дло? произнесъ радостно полицейскій. Исторія запутанная.

— Да, довольно темная. Мн прежде всего необходимо во чтобы то ни стало узнать мстопребываніе подмастерья служившаго у Денневица.

Полицейскій въ смущеніи пожалъ плечами.

— Мы сдлали все что было въ нашихъ силахъ и продолжаемъ съ неустаннымъ рвеніемъ наши поиски. Но этотъ молодецъ какъ сквозь землю провалился.

Стагартъ улыбнулся.

— Гмъ. Можетъ быть я окажусь счастливе. Затмъ я хотлъ бы предложить вамъ конфиденціально нсколько вопросовъ. Можете мн удлить нсколько минутъ?

— Съ удовольствіемъ, отвтилъ полицейскій, раскрывая передъ нимъ дверь.

— Извини меня, пожалуйста, я сейчасъ вернусь, обратился ко мн Стагартъ и послдовалъ за полицейскимъ.

Приблизительно черезъ четверть часа, онъ вернулся въ сопровожденіи двухъ полицейскихъ.

Я зналъ Стагарта такъ давно, что отлично изучилъ малйшее выраженіе его лица. Поэтому и въ данную минуту отъ меня не скрылось, что лицо его выражало мрачную ршимость. Въ глазахъ его блестлъ фосфорическій огонекъ, отблескъ того огня непримиримой ненависти, которая лежала глубоко въ его душ.

— Ты уже напалъ на слдъ? спросилъ я, когда мы похали на улицу Акеръ.

— Да, отвтилъ Стагартъ.

Онъ во время пути хранилъ молчаніе, изъ чего я заключилъ, что онъ собирается съ мыслями и длаетъ выводы.

Остановившись передъ домомъ No 9, мы тотчасъ же направились въ третью дверь второго этажа.

Воздухъ въ этомъ дом былъ тяжелый, спертый, какъ будто бы въ теченіи цлыхъ годовъ сюда не проникалъ свжій воздухъ.

Каждый этажъ состоялъ изъ ряда отдльныхъ комнатъ и маленькихъ квартиръ. Комнатки были настоящія клтушки, въ которыхъ тяжело дышалось.

Грязныя, несчастныя женщины и дти бродили по лстницамъ и корридорамъ этого доходнаго дома.

Почти на всхъ лицахъ можно было прочесть пороки и преступленія.

Во всхъ углахъ полутемныхъ корридодоровъ таился грхъ, грязный, ужасный.

Третья дверь второго этажа оказалась запертой.

— Кто здсь живетъ, спросилъ одинъ изъ полицейскихъ вышедшую изъ сосдней комнаты женщину.

На ней была большая шляпа съ перомъ, старомодное платье и печать порока лежала на ея лиц.

— Здсь никто не живетъ, отвтила она, вы можетъ быть желаете нанять эту комнату?

— Разв она никмъ не занята? спросилъ Стагартъ.

— Конечно. Но она меблирована, и меблировка шикарная. Домохозяинъ отдаетъ ее въ наемъ преимущественно одинокимъ мужчинамъ.

— Гмъ! А въ послднее время она была занята?

Женщина задумалась.

— Постойте! Дайте мн припомнить. У меня что то память слаба стала. Да, какже! Три дня тому назадъ здсь жилъ какой то господинъ, но затмъ онъ ухалъ отсюда.

Полицейскіе обмнялись съ Стагартомъ многозначительнымъ взглядомъ.

— Можете вы намъ описать этого господина? спросилъ одинъ изъ нихъ. Стагартъ съ досадой прошепталъ:

— Какая глупость!

Я тотчасъ же понялъ, что онъ этимъ хотлъ сказать, такъ какъ этотъ вопросъ видимо поразилъ женщину.

— Нтъ, проговорила она, смривая каждаго изъ насъ проницательнымъ взглядомъ.— Нтъ. Описать я его не могу.

— Да разв вы его не видали? продолжалъ допросъ полицейскій.

— Нтъ. Я его не видала. Я только слышала про него.

— Вы, господа, должно быть полицейскіе, прибавила она дерзко, фамильярно.

Стагартъ отвернулся съ жестомъ нетерпнія.

— Велите открыть комнату, обратился онъ къ одному изъ полицейскихъ, который тотчасъ же отправился къ управляющему.

Женщина отошла, но остановилась вблизи наблюдая вмст съ нкоторыми другими женщинами за всмъ происходящимъ.

Вскор появился запыхавшійся управляющій. Онъ былъ очень толстъ и отъ скорой ходьбы по лстниц все лицо его было въ поту.

— Я не могу вамъ описать этого человка, обратился онъ къ полицейскому.— У него былъ поднятъ воротникъ. Я видлъ только одни его глаза. Да и къ тому было уже темно, когда онъ нанялъ комнату. Онъ былъ одтъ какъ рабочій.

— Откройте комнату! произнесъ повелительно Стагартъ.

— Слушаюсь, сейчасъ открою, съ предупредительностью отвтилъ управляющій. Комната еще не открывалась съ тхъ поръ какъ ее нанялъ новый жилецъ. Онъ заплатилъ за мсяцъ впередъ. Да! Вы не можете себ вообразить сколько хлопотъ съ этимъ домомъ. Могъ ли я думать, что изъ за этого жильца у меня будетъ столкновеніе съ полиціей.

Наконецъ онъ открылъ комнату. Мы вошли.

Стагартъ осмотрлся.

Затмъ онъ указалъ рукой на кровавое пятно на выцвтшемъ ковр.

— Кровь, проговорилъ онъ отрывисто.

Нашлись еще слды крови. Нсколько стульевъ было опрокинуто. Видимо здсь происходила борьба.

Полицейскіе началисоставлять протоколъ, между тмъ какъ Стагартъ произвелъ подробный осмотръ комнаты.

Я замтилъ, какъ онъ поднялъ что то съ пола и сунулъ въ карманъ.

У дверей собралась цлая толпа мужчинъ и женщинъ.

Стакартъ открылъ дверь и вышелъ въ корридоръ.

— Можетъ кто либо изъ васъ дать показанія о жильц этой комнаты?

— Я! я!

— Я видла гробъ!

— А я мшокъ!

— Здсь была двушка!

Стагартъ пригласилъ ихъ всхъ войти. Это были все женщины, за исключеніемъ одного только мужчины.

— Не хотите ли сейчасъ же записать показаніе? обратился мой другъ къ полицейскимъ скоре повелительно, чмъ вопросительно.

Затмъ онъ обратился къ свидтелямъ.

— Кто видалъ человка, который здсь поселился. Отвчайте только на этотъ вопросъ.

— Я! раздалось три восклицанія.

— По порядку! проговорилъ Стагартъ.— Опишите его, обратился онъ къ одной старух — какъ онъ выглядлъ?

— Я его видла только мелькомъ, отвтила та.— Онъ былъ очень хорошо одтъ.

— Онъ блондинъ?

— Нтъ, брюнетъ.

— У него борода?

— Да.

— Вамъ больше ничего не бросилось въ глаза?

— Какже. Онъ тащилъ на себ большой мшокъ и сильно пыхтлъ. Должно быть ноша тяжела была.

— Слдующая, проговорилъ мой другъ.

— Вы тоже видли жильца?

— Да. Я видла его, когда онъ какъ разъ входилъ въ комнату. По вншности это былъ рабочій. Одтъ онъ былъ очень просто.

— Онъ блондинъ?

— Да.

Стагартъ съ улыбкой взглянулъ на меня.

— У него была борода?

— Ничуть не бывало!

— Да послушайте, гд-же были ваши глаза? закричала первая свидтельница.— Я отлично разсмотрла, что онъ брюнетъ.

Об женщины начали спорить и ихъ вывели.

Выступила третья свидтельница.

— Все, что он болтали — чепуха! объявила она. — Я видла его, когда онъ уходилъ. Съ нимъ былъ еще другой. Онъ рыжій и былъ одтъ очень просто. Другой былъ лучше одтъ. Они несли сундукъ.

— Нтъ! воскликнулъ мужчина, молча слушавшій до сихъ поръ. Это былъ гробъ!

— Нтъ, сундукъ! крикнула женщина.

— А гробъ!

— Ладно, проговорилъ Стагартъ. — Можете удалиться.

Переругивающихся свидтелей попросили выйти въ корридоръ.

Стагартъ поставилъ на столъ свой потайной фонарь, чтобы дать возможность полицейскимъ записывать показанія.

Уже стемнло.

— Неужели вы разобрались въ этомъ хаос показаній, господинъ Стагартъ? спросилъ одинъ изъ полицейскихъ. — Я такъ нтъ.

Мой другъ кивнулъ головой.

— А я такъ разобрался, проговорилъ онъ съ улыбкой.

— Вс свидтельскія показанія всегда разнорчивы, съ досадой проговорилъ одинъ изъ полицейскихъ, дописывая протоколъ.— Какъ будто вс они видли разныя вещи.

— Такъ оно и есть, проговорилъ серьезно Стагартъ. — Показанія свидтелей будутъ всегда вводить въ заблужденіе, если на каждое изъ этихъ показаній не смотрть съ разной точки зрнія. Два свидтеля могутъ утверждать, что виднный ими предметъ и чернаго и краснаго цвта и тмъ не мене каждый изъ нихъ будетъ говорить правду.

— Я этого не понимаю, проговорилъ одинъ изъ полицейскихъ.

— А я такъ понимаю, со смхомъ замтилъ Стагартъ.

Мы вышли, полицейскіе наложили печати на двери комнаты, несмотря на громкіе протесты управляющаго, призывавшаго вс громы небесные на таинственнаго жильца.

— Двушка во всякомъ случа была убита, сказалъ одинъ изъ полицейскихъ.

— Надо предполагать, отвтилъ мой другъ.

— Странно, что вс свидтели видли сундукъ, гробъ и мшокъ, выразилъ я свое мнніе.

— Это оптическій обманъ, расхохотался полицейскій.

— Кто знаетъ? произнесъ Стагартъ съ загадочной улыбкой.

— Можетъ быть вс они правы.

Я съ удивленіемъ посмотрлъ на него. Но на лиц это ничего нельзя было прочесть.

Внизу мы разстались съ полицейскими и похали домой.

Мы почти всю ночь не ложились спать. Стагартъ сидлъ раздумывая въ теченіи нсколькихъ часовъ и курилъ одну папиросу за другой.

Время отъ времени мы говорили о незначущихъ вещахъ.

На слдующее утро мы похали на улицу Инвалидовъ, гд нанималъ комнату подмастерье ювелира.

Мы тамъ узнали то, что было уже намъ извстно. Парень исчезъ съ того самаго вечера, когда пропала двушка. Стагартъ взломалъ сундукъ, въ которомъ между прочимъ хламомъ находился маленькій молитвенникъ, на заглавномъ лист котораго подъ именемъ своей матери Гансъ написалъ свое имя.

Эту книгу Стагартъ взялъ себ.

— Одно къ другому подходитъ, сказалъ я.— Убійца и молитвенникъ.

— Конечно, подходитъ, отвтилъ мой другъ. Бываютъ люди, которые отличаются религіозностью и вмст съ тмъ соединяютъ въ себ это свойство съ величайшими пороками, какъ напримръ, итальянскіе разбойники, молящіе Мадонну о счастливомъ исход какого-нибудь нападенія и въ случа успха экспедиціи приносящіе ей въ даръ восковыя свчи. Самыя порочныя натуры отличаются въ своихъ самыхъ простыхъ инстинктахъ наивностью ребенка.

III.

Выслжены!

Въ послдующіе дни мн пришлось страшно скучать.

Стагарта почти никогда нельзя было застать дома.

А если онъ и бывалъ, то только для того, чтобы выслушивать донесенія сыщиковъ, которые также быстро и безслдно исчезали, какъ и появлялись.

Мой другъ не разршилъ мн сопровождать его. Онъ проводилъ все свое время въ поискахъ, а иногда даже пропадалъ и по ночамъ. Это было его обыкновенной тактикой, изъ которой я могъ заключить, что онъ напалъ на слдъ, и что онъ достигнетъ цли, къ которой стремился со всей энергіей, на которую былъ способенъ.

Въ этой послдней стадіи своихъ приключеній онъ только въ рдкихъ случаяхъ обращался къ моей помощи и я еще не былъ настолько опытенъ, чтобы участвовать съ нимъ въ этихъ тайныхъ экспедиціяхъ, требовавшихъ отъ участниковъ необыкновенной хитрости и часто ставившихъ ихъ жизнь въ опасность.

Поэтому я съ необычайнымъ нетерпніемъ ждалъ конца этой необыкновенной исторіи. Я уже заране длалъ всевозможныя фантастическіе выводы, но, конечно, не приходилъ ни къ какому опредленному результату.

Въ одинъ прекрасный день Стагартъ вернулся домой въ большомъ волненіи.

— Иди сейчасъ-же со мной! воскликнулъ онъ.— Мы его поймали!

Я набросилъ на себя пальто.

— Захвати револьверъ! крикнулъ онъ не оборачиваясь и сбжалъ съ лстницы.

Когда я вышелъ на улицу онъ уже сидлъ въ карет и съ нетерпніемъ ждалъ меня.

— На улицу Гюртель! крикнулъ онъ кучеру.

Мы молча помчались черезъ центральную часть Берлина, насколько это было вообще возможно при царствовавшемъ здсь сильномъ движеніи экипажей.

На улиц Гюртель мы остановились, выпрыгнули изъ кареты и направились къ только что отстроенному четырехэтажному зданію.

Мы подошли къ двери, которая вела въ подвалъ. Стагартъ открылъ ключемъ дверь, зажегъ потайной фонарь и мы спустились внизъ.

Только что мы спустились, какъ у друга моего вырвалось проклятіе. Я увидлъ гробъ среди сыраго подвала. Крышка его была откинута. Въ гробу лежала большая, пушистая шуба.

— Громадный гробъ, прошепталъ я.

Стагартъ освтилъ внутренность подвала. На лиц его выразилась ярость и ненависть.

Онъ вбжалъ по лстниц въ третій этажъ.

Я послдовалъ за нимъ, не понимая въ чемъ дло.

Онъ позвонилъ. Одинъ разъ, два раза, три раза. Звонокъ гулко прозвучалъ въ пустомъ дом.

Но никто намъ не открылъ.

Тогда Стагартъ вынулъ изъ кармана отмычку и взломалъ замокъ.

Мы вошли въ бдно обставленную квартиру.

Одна комната была видимо лучше меблирована чмъ другія.

На полу лежалъ блокурый локонъ.

Стагартъ поднялъ его и положилъ въ бумажникъ.

Затмъ онъ какъ безумный бросился въ пустую квартиру.

Когда онъ вернулся лицо его было искажено до неузнаваемости.

Никогда раньше и посл я не видлъ его въ такомъ гнв.

— Удралъ!

Это было все, что онъ произнесъ.

Прежде чмъ я усплъ задать ему вопросъ онъ схватилъ меня за рукавъ и потащилъ внизъ.

Онъ крикнулъ кучеру нашъ адресъ и мы помчались обратно въ фешенебельную часть Берлина.

Подъхавъ къ нашему дому, мы увидали рабочаго, ходившаго взадъ и впередъ съ явнымъ нетерпніемъ.

Увидавъ моего друга онъ бросился къ нему и обмнялся съ нимъ нсколькими словами.

Я увидлъ, какъ поблднлъ Стагартъ.

Затмъ онъ далъ этому рабочему приказаніе и тотъ бросился куда-то бжать.

— Мы должны будемъ отправиться въ опасную экспедицію, проговорилъ Стагартъ взволнованно. На всякій случай заряди мою американскую винтовку. Я ее возьму съ собой. Все-же врне будетъ чмъ съ револьверами.

Я зарядилъ ружье, ломая себ голову, куда мы отправимся.

Вдругъ я услыхалъ пыхтнье.

Передъ нашимъ домомъ остановился громадный автомобиль.

Стагартъ накинулъ на себя резиновое пальто.

— Все готово? спросилъ онъ, надвая на меня шляпу.

— Впередъ!

Мы выбжали изъ дому.

— Вы знаете куда хать? спросилъ шоффера Стагартъ.

— Да, отвтилъ тотъ. — Я всецло въ вашемъ распоряженіи.

— Какую скорость мы можемъ развить въ крайнемъ случа.

— 120 киллометровъ въ часъ. Вообще большая скорость никогда не достигалась. У меня автомобиль новой системы.

— Въ такомъ случа впередъ! воскликнулъ Стагартъ.— По шоссейной дорог въ Гамбургъ.

По Берлину мы хали тихо, но какъ только выхали на шоссе мы полетли съ такой скоростью, что, казалось, автомобиль не касается земли.

Втеръ билъ намъ въ лицо съ такой силой, что мы чувствовали какъ будто порзы ножа. Боль была невыносимая.

Стагартъ протянулъ мн очки и фуражку, которые уже лежали на автомобил.

Началъ накрапывать мелкій дождь. Тамъ, гд онъ попадалъ на кожу, казалось, тысячу острыхъ иглъ вонзались въ наше тло.

Я ничего не видлъ кром воздуха. Иногда мн казалось, что все вокругъ насъ вертится. Я не знаю, какъ долго мы хали.

Вдругъ автомобиль замедлилъ ходъ. Мы въхали въ Гамбургъ.

На улиц стояли два человка, очевидно поджидавшіе насъ.

— Слишкомъ поздно, проговорилъ одинъ.— Они прохали три часа тому назадъ.

— Куда? спросилъ мой другъ.

— Бременъ.

— Бременъ, повторилъ Стагартъ.

Автомобиль повернулся и снова двинулся въ путь.

— Сколько времени мы хали въ Гамбургъ? спросилъ я.

— Три часа, отвтилъ Стагартъ.

Я хотлъ продолжать разспросы, но втеръ захватилъ мн дыханіе.

Мн кажется, что мы прохали не боле часу, какъ автомобиль по знаку Стагарта снова остановился.

На дорог стояли три человка.

— Телеграмма опоздала! — проговорилъ одинъ снимая шляпу.

— Они прохали три часа тому назадъ.

— Куда? лаконически спросилъ Стагартъ.

— Въ Ольденбургъ.

Мы похали дальше. Мы летли безъ остановокъ, какъ будто за нами гнались тысяча чертей. Черезъ часъ мы снова остановились.

Къ намъ подъхалъ верховой.

— Поздно! крикнулъ онъ съ отчаяніемъ въ голос.— Они прохали два часа тому назадъ!

— Куда?

— Въ Пагенбургъ.

— Впередъ!

Мы помчались вихремъ дальше. Дождь пересталъ и солнце освщало грязную шоссейную дорогу.

Стагартъ стоялъ въ автомобил, устремивъ взоръ вдаль и кричалъ шофферу увеличить скорость.

— Будетъ несчастіе, кричалъ тотъ.

— Я принимаю на себя отвтственность, отвчалъ Стагартъ.— Скоре! — еще скоре.

Я долженъ сознаться, что въ это мгновеніе я мысленно простился съ жизнью. Я не сомнвался, что эта бшеная скачка готовила намъ смерть и что мы могли въ любую минуту или взлетть на воздухъ или опрокинуться.

Какъ статуя сидлъ шофферъ на своемъ посту. Я увренъ, что онъ также мало видлъ какъ и мы. Пожалуй только на нсколько шаговъ впередъ. Онъ мчался на встрчу смерти.

Неумолчно гудлъ рожокъ. Ту-ту-ту!

Дорога длала поворотъ. Автомобиль легъ на сторону, я уже почувствовалъ, что сейчасъ упаду, какъ вдругъ онъ снова выпрямился и я упалъ на свое сидніе.

Мн показалось, что вдали виднется черная точка.

Стагартъ наклонился впередъ.

— Черезъ десять минутъ мы передемъ границу, крикнулъ шофферъ.

— Скоре! закричалъ Стагартъ.

Шофферъ пожалъ плечами. Автомобиль стоналъ и кряхтлъ. Иногда онъ подскакивалъ на воздухъ на полметра, такъ что разъ Стагартъ чуть не былъ выброшенъ на дорогу.

Точка стала больше. Теперь я ясно разглядлъ автомобиль мчавшійся впереди насъ. Мы однако хали гораздо скоре и съ каждой минутой приближались къ нему.

Лица сидвшія въ преслдуемомъ автомобил нсколько разъ оборачивались. Я разглядлъ какъ одно изъ нихъ наклонилось къ шофферу.

Вдали я увидлъ конный патруль хавшій намъ на встрчу.

Стагартъ кивнулъ головой.

— Граница, сказалъ онъ.— Ходу, шофферъ!

Мы летли. Теперь мы уже приближались къ нимъ ближе-ближе — теперь мы уже демъ рядомъ съ ними — а теперь и обогнали.

— Стопъ! крикнулъ Стагартъ. Стать поперекъ!

Мы были въ ста шагахъ отъ бельгійской границы, когда мы остановились и стали по перекъ дороги. Тотъ автомобилъ уже подъзжалъ. Стагартъ стоялъ на автомобил какъ вкопанный, цлясь изъ винтовки.

— Стой!

Затмъ раздался выстрлъ. Человкъ, сидвшій за рулемъ, откинулся назадъ. Въ слдующую же секунду на насъ налетлъ автомобиль. Страшное столкновеніе — трескъ — затмъ взрывъ — все полетло кверху.

Въ послднее мгновеніе Стагартъ толкнулъ меня. Онъ выпрыгнулъ изъ автомобиля одновременно съ шофферомъ. Онъ-толкнулъ меня такъ сильно, что я тоже долженъ былъ выпрыгнуть, хотя и совершенно невольно.

Мы упали справа и слва дороги метрахъ въ трехъ отъ мста, гд произошло столкновеніе обоихъ автомобилей.

Я вскочилъ. По другую сторону дороги я увидлъ голову моего друга и рядомъ съ нимъ залитое кровью лицо нашего шоффра. Стагартъ подошелъ къ горвшимъ обломкамъ и затмъ направился въ поле.

Я послдовалъ за нимъ. На трав блдная какъ смерть, съ поблвшими губами, съ выраженіемъ ужаса и отчаянія на лиц лежала молодая двушка поразительной красоты.

— Это она, прошепталъ Стагартъ.

— Похищенная? спросилъ я.

Онъ кивнулъ головой.

Мы подняли ее и понесли къ дорог. Стагартъ вынулъ изъ кармана пальто эфиръ и одеколонъ. Черезъ нсколько минутъ намъ удалось вернуть ее къ жизни.

Она открыла глаза и со страхомъ взглянула на насъ.

— Гд я? спросила она.

— Среди друзей, отвтилъ Стагартъ.

Она глубоко вздохнула.

— Спасена?

— Да.

Она бросилась на колни передъ моимъ другомъ и покрыла поцлуями его руку. Онъ нжно поднялъ ее.

— Успокойтесь теперь, проговорилъ онъ. Мы должны пройти пшкомъ нкоторое разстояніе. Достаточно ли вы сильны для этого?

— О, да! воскликнула она. Счастье придало мн силы. Я было уже потеряла надежду увидть когда нибудь моего бднаго отца.

Она запнулась.

— Гд — гд Гансъ? Онъ живъ?

Улыбка показалась на блдномъ лиц Стагарта.

— Онъ живъ.

— Но я видла, какъ онъ упалъ весь въ крови — они убили его — о, скажите мн всю правду, я должна все знать.

— Успокойтесь, онъ живъ, отвтилъ мой другъ. Вы увидитесь съ нимъ завтра.

Мы стояли передъ дымившимся обломками.

Кусокъ желза ранилъ шоффера въ щеку. Стагартъ сдлалъ ему искусно перевязку.

Никто не проронилъ ни слова о тхъ двухъ мужчинахъ, которые сидли въ автомобил. Въ надежд сдлать крутой поворотъ и объхать насъ они остались на мстахъ, тогда какъ молодая двущка выпрыгнула при столкновеніи, и силой инерціи была отброшена далеко въ поле.

Быть можетъ имъ и удалось бы объхать насъ и Стагартъ это понялъ во время. Поэтому онъ выстрлилъ въ шоффера и автомобиль теперь уже лишенный всякаго управленія, наскочилъ со всего размаху на насъ.

Отъ обихъ машинъ остались только обугленные обломки. Мн показалось, что между ними были отдльныя части тла.

Но Стагартъ увелъ меня отъ этой ужасной картины разрушенія.

Мы должны дойти пшкомъ до станціи Пагенбургъ, сказалъ онъ, предлагая руку молодой двушк.— И такъ, впередъ!

— Прости меня за любопытство, сказалъ я ему въ пути.— Отвть мн на одинъ вопросъ: Кто былъ человкъ, въ котораго ты выстрлилъ?

— Графъ Понятовскій, отвтилъ спокойно мой другъ.

Ночнымъ поздомъ мы вернулись въ Берлинъ.

Отецъ Фридерики, которому Стагартъ далъ телеграмму, уже ждалъ насъ на вокзал.

Я опускаю описаніе свиданія дочери съ отцомъ. Когда счастливый отецъ обернулся наконецъ чтобы насъ благодарить, мы были уже далеко.

Мы со Стагартомъ вернулись домой. Посл завтрака, Стагартъ слъ въ глубокое кресло, закурилъ папиросу и началъ разсказъ:

— Хотя я уже имлъ много приключеній, которыя представляли гораздо большую опасность, тмъ не мене, это дло принадлежитъ къ числу моихъ самыхъ трудныхъ экспериментовъ, такъ какъ мн пришлось имть дло съ выдающимся противникомъ.

Но именно поэтому освобожденіе дочери ювелира явилось для меня одной изъ самыхъ интересныхъ задачъ.

Все, что мы раньше нашли, вс данныя слдствія ясно указывали на этого подмастерья какъ на виновника преступленія. Но такъ какъ я никогда не полагаюсь на поверхностныя доказательства, то я съ перваго же момента обратилъ вниманіе на другое лицо, которое могло быть заинтересовано въ похищеніи двушки: а именно на второго претендента, на графа Понятовскаго.

Это подозрніе превратилось въ твердую увренность посл посщенія дома въ которомъ жилъ подмастерье и находки молитвенника въ его квартир. Во первыхъ, въ комнат, въ которую завлекли двушку, я нашелъ маленькую щеточку для усовъ обдланную въ серебро, ясно, что здсь находился человкъ другаго соціальнаго положенія, чмъ подмастерье золотыхъ длъ мастера.

Почеркъ Ганса, образчикъ котораго былъ нами найденъ въ молитвенник, былъ искуссно поддланъ въ письм, въ которомъ молодая двушка приглашалась на свиданіе и надо отдать справедливость очень искусно поддланъ, такъ что мн пришлось-таки по возиться для установленія этого факта. Это письмо было написано не Гансомъ, а другимъ лицомъ.

Тогда разъяснились противорчиныя показанія свидтелей.

Изъ этихъ показаній я вывелъ три заключенія:

Во-первыхъ, что жильцомъ былъ графъ Понятовскій.

Во-вторыхъ, что у него былъ сообщникъ.

Въ-третьихъ, что и Гансъ былъ въ этомъ дом въ ночь похишенія молодой двушки.

Эта запутанная исторія объясняется очень просто.

Я не хочу утомлять разсказомъ о моемъ надзор за графомъ Понятовскимъ. Моимъ сыщикамъ удалось найти мсто пребыванія подмастерьи и, повидимому, совершенно непонятная исторія до момента похищенія представляется въ сллующемъ вид:

На произнесенныя Гансомъ въ пылу гнва угрозы, вниманія обращать не нужно. Онъ чувствовалъ страшную ненависть къ графу, и это чувство породило въ немъ какое то инстинктивное, ни на чемъ не основанное подозрніе. Поэтому онъ по цлымъ днямъ, до поздней ночи, находился на улиц поблизости отъ мастерской, охваченный какимъ то смутнымъ страхомъ за Фридерику. Онъ видлъ какъ она вышла изъ дому въ тотъ вечеръ.

Такъ какъ онъ не имлъ и понятія о подложномъ письм, сфабрикованномъ искуссной рукой графа Понятовскаго, то онъ не могъ себ объяснить причину этой ночной прогулки и послдовалъ за молодой двушкой.

Онъ видлъ, что она зашла въ домъ No 9 по улиц Акеръ. Онъ послдовалъ за ней и вошелъ въ третью комнату втораго этажа какъ разъ въ тотъ моментъ, когда графъ и его сообщникъ кинулись на молодую двушку, пытаясь ее связать.

Нечего и говорить, что Гансъ бросился на нихъ какъ безумный. Но у него не было оружія и въ то время какъ онъ боролся съ графомъ, онъ получилъ ударъ по голов отъ его сообщника и потерялъ сознаніе.

— Вотъ этимъ-то и объясняются кровавые слды, прервалъ я своего друга.

Онъ кивнулъ головой.

— Столь разнорчивыя показанія свидтелей вполн разъясняются, продолжалъ Стагартъ. Вс эти женщины видли не одного человка, а нсколько лицъ. Такъ какъ въ дом очень много квартирантовъ, то никто не обращаетъ вниманія на входящихъ и выходящихъ изъ дому. Уже нсколько дней до этого въ комнату тайно внесли гробъ. Въ этомъ гроб графъ и его сообщникъ впослдствіи унесли молодую двушку. Затмъ тяжело раненаго подмастерья они вынесли изъ дому въ мшк.

Пырнувъ его напослдокъ кинжаломъ, они бросили его въ Шпрее, такъ какъ не сомнвались въ его смерти. Но благодаря случайности его спасли добрые люди и онъ пролежалъ у нихъ нсколько дней безъ сознанія, между жизнью и смертью.

Поэтому-то его и не нашла полиція.

Когда я постилъ его, я изъ его разсказа убдился въ справедливости моихъ предположеній. Мн было очень трудно прослдить графа, который каждый день садился въ поздъ окружной желзной дороги. Онъ замтилъ, что я слжу за нимъ и каждый разъ ему удавалось ускользнуть отъ меня. Онъ вроятно выпрыгивалъ изъ позда въ пути. Наконецъ я напалъ на его слдъ.

Но мы пришли слишкомъ поздно.

Мы не нашли ничего кром гроба.

Остальное ты самъ знаешь.

Въ моемъ распоряженіи было около двадцати сыщиковъ, которые старались про слдить его. Съ помощью телеграфа мн удалось напасть на его слды.

— Но вдь графъ самъ послалъ къ теб старика ювелира?

— Это была уловка съ его стороны, отвтилъ Стагартъ,— на которую я не поддался.

— Ну, а скажи мн теперь, воскликнулъ я, когда Стагартъ кончилъ свой разсказъ,— какіе мотивы побудили графа совершить преступленіе? что онъ хотлъ сдлать съ двушкой?

— Я могу теб это объяснить. Настоящее имя графа Понятовскаго Станиславъ Тышика и онъ является однимъ изъ самыхъ крупныхъ торговцевъ живымъ товаромъ во всей Европ.

— А! воскликнулъ я.— Теперь я все понимаю.

— Онъ хотлъ продать двушку въ Брюссель за высокую цну, продолжалъ Стагартъ, но слава Богу мы помшали ему во время.

Онъ закурилъ другую папиросу.

Я съ восхищеніемъ смотрлъ на моего друга. На всемъ земномъ шар не было лучшаго сыщика чмъ онъ. Преступниковъ онъ изобличалъ изъ чувства человколюбія къ пострадавшимъ отъ преступленія.

Нжная улыбка освтила его лицо, когда Фридерика въ день своей свадьбы съ Гансомъ подошла въ своемъ брачномъ наряд къ моему другу и подставила ему для поцлуя свой мраморный лобъ.

— Благословите меня, сказала она и въ этихъ словахъ выразилась вся ея благодарность.

Этой свадьбой кончилась

Послдняя глава

этой замчательной исторіи. Фридерика была очень счастлива, потому что легкомысленный Гансъ сталъ отличнымъ семьяниномъ, къ которому и я и Стагартъ иногда заходимъ поболтать.

Красный Джэкъ.

Мы съ Стагартомъ отправились въ Лондонъ. Одной изъ особенностей моего друга было то, что онъ никогда и нигд не имлъ постояннаго мстопребыванія. Хотя у него былъ роскошный дворецъ въ Берлин, онъ все время путешествовалъ по чужимъ странамъ, въ погон за новыми приключеніями, опасностями и успхами.

Мы обыкновенно обдали въ Кросби-Голль. Бывшій дворецъ Ричарда III, построенный въ 1466 году въ строго готическомъ стил въ настоящее время является однимъ изъ самыхъ элегантныхъ ресторановъ Лондона.

Однажды вечеромъ, посл обда, я просматривалъ нмецкія газеты, которыя намъ присылались изъ Берлина.

— Подумай, Стагартъ, воскликнулъ я.— За три дня до нашего отъзда около Мюнхена снова произошелъ пожаръ отъ поджога. Это уже седьмой поджогъ и полиціи несмотря на вс ея усилія не удалось поймать поджигателя.

Мой другъ выпустилъ газету, которую онъ читалъ и посмотрлъ на меня съ лукавой улыбкой.

— Слишкомъ много стараній, отвтилъ онъ.— Полиція никогда не откроетъ виновника этихъ пожаровъ.

— Ого, проговорилъ я. — Разв можно такъ отрицательно относиться къ дятельности баварской полиціи. Вдь она пользуется хорошей славой.

— Хотя-бы и такъ, отвтилъ Стагартъ, продолжая улыбаться.— Еслибы ты туда направилъ самого знаменитаго сыщика Англіи, онъ всеже не могъ-бы найти поджигателя.

— Ты полагаешь, что мы не имемъ дло съ поджогомъ?

— Нтъ, какже. Вс эти пожары не могли произойти сами собой.

— Что-же, и ты-бы не могъ найти поджигателя? спросилъ я, крайне заинтересованный, какъ мн объяснитъ Стагартъ причину таинственныхъ пожаровъ, взволновавшихъ за послднія недли всхъ жителей окрестностей Мюнхена.

— Я уже открылъ причину этихъ пожаровъ, спокойно произнесъ мой другъ.

— Какъ, воскликнулъ я.— Ты разгадалъ загадку заочно, находясь далеко отъ Мюнхена, тогда какъ ее не могли разгадать опытные люди, производившіе разслдованіе на мст?

— Да, это такъ, отвтилъ Стагартъ съ той-же спокойной увренностью, въ которой я не могъ сомнваться, такъ какъ онъ уже много разъ давалъ неопровержимыя доказательства точности своихъ выводовъ.

— Дло въ томъ, продолжалъ мой другъ, что при разслдованіи преступленій не достаточно слдовать обыкновеннымъ, протореннымъ путемъ. На свт нтъ ничего невозможнаго и, напримръ, физика играетъ въ большинств случаевъ гораздо большую роль, чмъ это обыкновенно воображаютъ наши практики.

Существуетъ какая-то таинственная сила, о которой мы ничего не знаемъ и поэтому мы часто бродимъ какъ въ потемкахъ какъ разъ въ тхъ случаяхъ, когда мы воображаемъ, что мы открыли истину и дали разительное доказательство нашего ума.

Въ настоящемъ случа мы имемъ дло просто на просто съ физическимъ феноменомъ, открытымъ мною при помощи моей постоянной союзницы, математики. Причиной этихъ таинственныхъ пожаровъ являются метеоры.

Онъ видимо наслаждался нсколько мгновеній моимъ безграничнымъ удивленіемъ и вроятно въ душ смялся надъ глупымъ выраженіемъ моего лица.

— Эти странные поджоги, продолжалъ онъ,— само собой заинтересовали меня еще тогда, когда мы были въ Германіи. Я всегда, прежде чмъ поставить діагнозъ, обращаю вниманіе на вс обстоятельства, сопутствующія данному явленію. Ты припомнишь, что въ то время, когда происходили эти пожары въ той мстности замчено было очень много падающихъ метеоровъ. Это мн бросилось въ глаза, я по карт обвелъ линіей пункты, въ которыхъ происходили пожары и такимъ образомъ получился элипсообразный кругъ, вполн соотвтствовавшій линіи паденія метеоровъ.

Поэтому впредь при таинственныхъ пожарахъ, при постановк криминалистическихъ діагнозовъ нужно будетъ считаться съ возможностью паденія метеоровъ.

Голова Стагарта снова исчезла за громаднымъ листомъ газеты и я задумался надъ неистощимымъ запасомъ энергіи и ума, которымъ обладалъ мой другъ.

Мои мысли были нарушены какимъ-то пожилымъ господиномъ, который подошелъ къ нашему столу и, обратившись къ моему другу, проговорилъ очень вжливо:

— Я имю честь говорить съ мистеромъ Стагартомъ?

Мой другъ отложилъ газету и отвтилъ, бросивъ проницательный взглядъ на спрашивавшаго:

— Точно такъ!

Господинъ, вншность котораго произво дила въ высшей степени гармоничное, пріятное впечатлніе, сдлалъ легкій поклонъ, нервно провелъ нсколько разъ выхоленной рукой по своей сдоватой бородк и произнесъ:

— Позвольте мн приссть на нсколько мгновеній къ вашему столу. Я былъ уже въ гостинниц, въ которой вы остановились, но не засталъ васъ тамъ и поэтому послдовалъ за вами сюда, чтобы просить вашей помощи.

Онъ слъ къ нашему столу и бросилъ на меня быстрый, испытующій взглядъ.

— Меня зовутъ Джемсъ Клингсфордъ, я директоръ Южно-Африканскаго банка. Я только недавно услыхалъ о вашемъ существованіи, мистеръ Стагартъ, и разсказы о вашей личности и вашихъ приключеніяхъ дали мн надежду, что я найду въ васъ помощь и что вы распутаете дло, которое вотъ уже нсколько мсящевъ угрожаетъ моему покою, моему существованію, даже моей жизни.

Онъ остановился, бросилъ вокругъ себя меланхолическій взглядъ и нервно затеребилъ свою бородку.

Стагартъ откинулся на спинку стула, скрестилъ на груди руки и проговорилъ:

— Прошу васъ, мистеръ Клингсфордъ, разскажите мн все, ничего не утаивая. Вы можете мн довриться. Выслушавъ васъ, я вамъ скажу откровенно, будули я въ силахъ оказать вамъ помощь.

— Конечно, конечно, проговорилъ старикъ.— Вы одинъ въ состояніи разршить загадку и поэтому я вамъ разскажу вкратц мою исторію.

Южно-Африканскій банкъ находится, какъ вамъ извстно, въ центр Сити и со стоитъ изъ главнаго зданія банка и нсколькихъ флигелей, въ которыхъ помщаются отдленія для заграничныхъ операцій, служебныя помщенія, въ которыхъ живутъ управляющій и нсколько сторожей. Цнности хранятся въ подвальномъ помщеніи. Существуетъ только одно лицо, которое иметъ ключъ къ тому подвалу, только одинъ человкъ, который знаетъ гд хранятся наши южноафриканскія цнности и тмъ не мене въ теченіи послдняго мсяца одному или нсколькимъ лицамъ удалось нсколько разъ проникнуть въ банкъ и похитить бумаги, цнностью въ нсколько сотъ тысячъ фунтовъ.

Насмшливая улыбка появилась на лиц моего друга при этомъ мало интересномъ и наивномъ разсказ и онъ спросилъ старика:

— Рав вы не обращались къ помощи полиціи, мистеръ Клингсфордъ?

— При первомъ-же похищеніи, которое произошло безъ всякаго поврежденія двери или замка, я понятно тотчасъ-же далъ знать полиціи Сити и самъ лордъ-маіоръ приложилъ вс усилія, чтобы захватить преступника. Но нашимъ самымъ опытнымъ сыщикамъ не удалось даже установить, какимъ путемъ и какимъ способомъ проникъ воръ въ зданіе банка, не говоря уже о поимк самого преступника.

— Простите, мистеръ Клинсфордъ, что я васъ перебиваю, проговорилъ Стагартъ, по лицу котораго я замтилъ, что онъ начинаетъ все боле интересоваться дломъ,— но вы только что сказали, что существуетъ только одинъ человкъ, у котораго хранятся ключи къ подвальному помщенію?

— Да. И этотъ человкъ — я. При этомъ ключей такъ много и они такой сложной конструкщіи, что невозможно изготовить хотя бы одинъ ключъ безъ подробнаго знакомства со всей конструкціей всхъ замковъ.

— А вы не подумали о томъ, что эти ключи могли быть на время украдены у васъ.

— Какже, и полиція приняла это въ расчетъ и обратила на это мое вниманіе. И вотъ поэтому я съ этихъ поръ сталъ всегда носить ключи при себ. Послдствіемъ этого явилось то, что черезъ нсколько дней была совершена вторая кража и при этомъ совершена съ еще большей дерзостью.

Стагартъ наклонился немного и на лиц его появилось то мучительное выраженіе, которое я привыкъ видть, когда онъ разршалъ загадочную, запутанную задачу и старался найти начало или конецъ руководящей нити.

— Я поставилъ тогда въ извстность о краж всхъ 26 альдерменовъ Сити и высшіе и низшіе полицейскіе органы всхъ двадцати восьми округовъ проявили энергичную дятельность. Банкъ охранялся днемъ и ночью сыщиками, я самъ нсколько недль прожилъ въ служебномъ помщеніи и все-таки въ конц концовъ была произведена третья дерзкая кража. При этомъ воръ укралъ такую значительную сумму, что я былъ-бы не въ состояніи скрыть это несчастіе отъ публики, еслибы не пожертвовалъ половину своего состоянія для покрытія недостающей суммы.

Тогда-то была поднята на ноги вся лондонская полиція, спеціально для охраны банка была создана особая полицейская бригада, состоящая изъ самыхъ смлыхъ и опытныхъ сыщиковъ Англіи, но ни 32 высшихъ полицейскихъ чиновника, ни 570 полицейскихъ инспекторовъ, ни 2000 сержантовъ и 1400 полисменовъ не могли воспрепятствовать тому, что сегодня ночью повторилась кража, которая поглотила третью четверь моего нкогда значительнаго состоянія. Въ случа повторенія дерзкой кражи хоть еще одинъ разъ самое существованіе банка будетъ поставлено въ опасность и я самъ въ конц концовъ лишусь разсудка.

Онъ замолчалъ и устремилъ тусклый взглядъ на Стагарта. Руки его дрожали и на впавшихъ щекахъ его появился румянецъ волненія.

Стагартъ задумался.

— Полиція обратила вниманіе на то, не оставилъ-ли преступникъ слдовъ? спросилъ онъ посл продолжительнаго молчанія.

— Конечно, отвтилъ мистеръ Клингсфордъ.— Но ей ни разу не удалось найти ни малйшаго слда, къ которому можно было-бы прицпиться. Даже когда мы при соблюденіи полнйшей тайны посыпали тонкимъ слоемъ пыли полъ подвала, чтобы получить отпечатокъ ногъ вора, тотъ уничтожилъ нашъ планъ, прикрпивъ къ своимъ подошвамъ деревянныя дощечки, которыя, конечно, оставляли весьма не характерный слдъ.

— И ни на кого не падаетъ подозрнія?

— Нтъ. Надъ каждымъ служащимъ банка, начиная отъ сторожа и кончая главнымъ кассиромъ былъ установленъ продолжительный тайный надзоръ, но и въ этомъ направленіи не удалось ничего добиться.

Стагартъ поднялся.

— Могу я васъ просить показать мн внутреннее помщеніе Южно-Африканскаго банка?

— Съ громаднымъ удовольствіемъ, отвтилъ мистеръ Клинсфордъ.

Мы похали въ банкъ и Стагартъ подвергъ массивное зданіе его съ вншней стороны подробному осмотру.

— Снаружи воръ никакъ не могъ пробраться въ помщеніе банка, проговорилъ директоръ. Вс ставни и затворы сдланы изъ массивнаго желза и я почти микроскопически изслдовалъ каждый уголъ.

Стагартъ пожалъ плечами.

— Не нужно ничего упускать изъ виду, отвтилъ онъ.— Человческій геній можетъ проникать черезъ всевозможные затворы, не оставляя посл себя никакихъ слдовъ.

При этихъ странныхъ словахъ мистеръ Клингсфордъ покачалъ съ недовріемъ головой, я же, знавшій проницательность и изумительный талантъ Стагарта, съ полнымъ довріемъ отнесся къ его словамъ.

Внутреннее помщеніе банка ничмъ не отличалось отъ обыкновенныхъ помщеній современныхъ банковъ. Въ первомъ этаж находилась главная контора съ кассами, кругомъ нея большимъ полукругомъ расположены были пріемныя для кліентовъ. Въ верхнихъ этажахъ было помщеніе правленія, затмъ кабинетъ директора, служебныя помщенія банка и служащихъ. Массивная лстница вела изъ запертой наглухо комнаты въ подвальное помщеніе, въ которомъ хранились наличныя цнности банка.

— Значитъ совершенно не существуетъ потайного входа, который могъ-бы быть знакомъ вору? спросилъ Стагартъ, поднимаясь изъ подвала посл осмотра.

— Нтъ. Въ денежныя кладовыя ведетъ одна только эта лстница, отвтилъ директоръ.

— А полиціи еще не пришла мысль установить тайный надзоръ у этой лсницы?

— Какже, отвтилъ мистеръ Клингсфордъ.— За все время надзора въ банк не было ни одной кражи. Но вдь я не могу допустить, чтобы въ моемъ банк день и ночь находились сыщики.

— Все, что вы мн разсказали, мистеръ Клинтсфордъ, проговорилъ задумчиво мой другъ,— указываетъ на то, что воръ всегда отлично освдомленъ о вашихъ намреніяхъ и планахъ полиціи. Вотъ это можетъ намъ служить исходной точкой.

— Вы думаете, что мы имемъ дло только съ однимъ воромъ? спросилъ директоръ.

— Конечно, отвтилъ съ увренностью мой другъ.— Еслибы было нсколько соучастниковъ, они давно выдали-бы себя какимъ-нибудь неосторожнымъ шагомъ.

— А что вы намрены предпринять прежде всего, мистеръ Стагартъ, чтобы быть счастливе нашей лондонской полиціи?

— Прежде всего я предприму совершенно тоже самое, что предприняла полиція, отвтилъ мой другъ. — Когда дло идетъ о діагноз, я полагаюсь только на собственный глазъ и на собственный опытъ. Только когда я самъ удостоврюсь въ безрезультатности этой простйшей тактики, я принужденъ буду предпринять другія мры, но какія именно, я еще въ данную минуту не выяснилъ.

— Въ такомъ случа, проговорилъ директоръ,— поступайте такъ, какъ вамъ кажется лучшимъ. Я вполн полагаюсь на васъ. Вашимъ планамъ не помшаетъ, если я пока буду жить въ зданіи банка.

— Напротивъ, я объ этомъ хотлъ васъ просить,— отвтилъ Стагартъ.

Въ теченіи слдующихъ двухъ недль намъ пришлось промаяться. По ночамъ мы, не смыкая глазъ, дежурили то здсь, то тамъ, но все было спокойно и мы не могли найти ничего подозрительнаго. Черезъ дв недли мистеръ Клингсфордъ попросилъ насъ въ свой кабинетъ.

Онъ былъ блденъ, колни его дрожали. Глаза его были распухши и въ нихъ былъ какой-то неестественный блескъ. Все выраженіе лица указывало на то что имъ овладлъ ужасъ, который обыкновенно овладваетъ человкомъ, когда онъ стоитъ передъ сверхестественной и неразршимой загадкой.

Молча подвелъ онъ насъ къ своему столу и дрожащей рукой указалъ на листъ бумаги.

Стагартъ взялъ этотъ листъ со стола и прочелъ его. Затмъ онъ покачалъ нсколько разъ головой и передалъ его мн. На немъ очевидно измненнымъ почеркомъ было написано слдующее:

‘Какъ лего васъ провести! И твои защитники еще глупее тебя. Завтра жди моего посщенія.

Красный Джэкъ

— Этотъ ‘Красный Джэкъ’ кажется, не чувствуетъ къ намъ большаго уваженія,— проговорилъ Стагартъ съ злобнымъ юморомъ.

— Какимъ образомъ эта записка попала въ вашу комнату, мистеръ Клингсфордъ?

Директоръ, значительно постарвшій за эти дв недли, нервно разводилъ руками.

— Почемъ я знаю? Почемъ я знаю, мистеръ Стагардъ? — воскликнулъ онъ.— Это дьявольское навожденіе! Это какая то адская махинація! Я прямо съ ума сойду!

Въ этомъ восклицаніи не заключалось ничего невроятнаго, стоило только обратить вниманіе на вншность директора. Щеки его ввалились и пріобрли землистый оттнокъ. Въ глазахъ его выражался ужасъ.

— Успокойтесь, проговорилъ мой другъ. Ваше волненіе можетъ только явиться поддержкой махинацій вашего врага. Разскажите мн логически и по порядку, какъ вы нашли этотъ листъ бумаги.

— Это легко разсказать, отвтилъ прерывающимся отъ волненія голосомъ директоръ.— Какъ и всегда я провелъ эту ночь въ моей квартир. Мн кажется, что я сегодня ночью очень крпко спалъ. Когда я проснулся, записка лежала на моемъ стол,

— Дверь въ квартиру была заперта?

— Крпко заперта, мистеръ Стагартъ. Ночью я обыкновенно открывалъ ее только тогда, когда я длалъ обходъ денежныхъ кладовыхъ.

— И сегодня ночью вы не выходили изъ служебнаго помщенія?

— Нтъ. Прочитавъ записку, я нашелъ въ себ, несмотря на овладвшій мною ужасъ, достаточно силы, чтобы обойти помщеніе съ револьверомъ въ рукахъ. Я все подробно осмотрлъ, даже открылъ ящики бльеваго шкафа, въ которомъ могъ бы помститься человкъ, но только безъ ногъ — но никого не нашелъ.

Стагартъ закрылъ глаза лвой рукой и оставался долго въ задумчивости, какъ онъ это всегда длалъ, когда онъ старался разгадать какую-нибудь тайну. Но выраженіе мученія не исчезло съ его лица, когда онъ обратился ко мн:

— Самая записка, почеркъ и подпись ‘Красный Джэкъ’ являются уже нкоторыми данными, проговорилъ онъ, которыя намъ помогутъ распутать узелъ. Теперь мы прежде всего посмотримъ, сдержитъ ли онъ свое слово и поститъ ли сегодня ночью банкъ. Я окружу зданіе цпью полицейскихъ, и самъ буду дежурить у васъ здсь, мистеръ Клингсфордъ. Ты, дорогой другъ, проведешь ночь вмст съ полицейскими.

— У меня мало надежды, проговорилъ беззвучнымъ голосомъ директоръ. Хотя я вполн довряю вамъ, мистеръ Стагартъ, все же я увренъ, что разршеніе этой загадки свыше человческихъ силъ.

Мой другъ ничего не отвтилъ. Мы молча простились и спустились внизъ по лстниц.

Необычайное волненіе написано было на лиц моего друга. Пальцы его мяли таинственную записку.

— Увренность и нахальство этой записки доказываютъ, что строки эти написаны крайне энергичнымъ и сознательнымъ человкомъ. И все же каждый графологъ сказалъ бы противное при разсмотрніи почерка этой записки. Хотя почеркъ и измненъ, все же нкоторыя характерныя особенности указываютъ на несчастнаго и совершенно безвольнаго человка. Это самое странное и вмст съ тмъ самое интересное приключеніе, которое когда либо случалось со мной.

Мы провели день въ большомъ безпокойств. Хотя по вншнему виду Стагарта нельзя было сказать, что онъ волнуется, все же я на основаніи опыта цлаго ряда лтъ отлично зналъ, что онъ скрываетъ свое волненіе.

Когда наступила ночь, мы разстались. Стагартъ разставилъ опытныхъ сыщиковъ кругомъ зданія и увеличилъ въ три раза обычное количество полицейскихъ постовъ въ окружающей банкъ мстности. Я самъ неустанно прохаживался взадъ и впередъ и осматривалъ посты. Мой другъ же провелъ вмст съ директоромъ ночь въ самомъ банк.

Когда пробилъ часъ открытія банка, мой другъ Стагартъ вышелъ изъ главнаго подъзда.

При вид его я просто испугался. Ужасная ярость выражалась на его лиц.

— Банкъ сегодня ночью обокрали на двадцать тысячъ фунтовъ, проговорилъ онъ сквозь зубы.

— А ты? спросилъ я его тихо.

— Я ничего не замтилъ.

Молча мы отправились въ нашу гостинницу. Стагартъ бросился на диванъ и погрузился въ тупое раздумье. Хотя я со Стагартомъ въ данную минуту переживалъ уже пятидесятое приключеніе, все же я не могъ вспомнить ни одного, которое было бы полно такихъ неожиданностей, непріятныхъ для геніальнаго сыщика Стагарта.

— Разскажи-ка мн, какъ ты провелъ эту ночь.

Мой другъ поднялся.

— Я поступилъ такъ, какъ вообще нужно поступать въ такомъ случа. Мы съ директоромъ дежурили поперемнно. Сначала онъ находился въ подвальномъ помщеніи, а я въ его комнат. Каждые полчаса мы покидали наши посты, совершали обходъ всего банка и встрчались въ условленномъ мст. Такимъ образомъ мы наблюдали за всми помщеніями банка и вмст съ тмъ же контролировали другъ друга. Во второй половин ночи мы перемнились позиціями. Директоръ отправился въ свою комнату, а я принялъ на себя наблюденіе за подвальнымъ помщеніемъ. Это была ужасная ночь. Поведеніе директора граничитъ съ безуміемъ. Страхъ парализуетъ его разсудокъ. Когда мы сегодня утромъ осмотрли кладовыя, оказалось, что совершена большая кража.

— Но вдь это же выше человческаго пониманія! воскликнулъ я.

— Какія глупости, возразилъ Стагартъ.— Чмъ загадочне и запутанне случай, тмъ проще его разршеніе. Но у меня явилась мысль и я долженъ ее проврить.

Съ этими словами онъ схватилъ шляпу и выбжалъ изъ номера. Четыре дня онъ пропадалъ. Я уже извстилъ полицію объ его исчезновеніи, такъ какъ я не сомнвался, что съ моимъ другомъ случилось несчастіе, какъ вдругъ онъ явился вечеромъ на четвертый день. Въ первую минуту я съ трудомъ его узналъ, такъ какъ онъ походилъ скоре на хулигана, чмъ на приличнаго человка. Вмсто пиджака на немъ были какія-то лохмотья, рубашка его была разорвана, смятая шляпа была надвинута на затылокъ.

— Гд ты былъ? воскликнулъ я съ ужасомъ.

— Это пока будеть тайной, отвтилъ онъ съ юморомъ, который рдко покидалъ его.

— Я выслдилъ краснаго Джэка, прибавилъ онъ, весело подмигнувъ мн.

— Возможно ли это? воскликнулъ я. И ты его не арестовалъ?

— Къ чему? проговорилъ Стагартъ. Онъ отъ меня не ускользнетъ. Я пока хочу научиться у него способу незамтно проникать черезъ толстыя стны. А тогда ужъ я сдлаю его безвреднымъ.

Начиная съ этого дня, Стагартъ снова обрлъ свой юморъ.

Я въ теченіе моей дружбы со Стагартомъ получалъ такія доказательства его ума, энергіи и безошибочной логики, что я ни на секунду не сомнвался, что и въ этомъ случа ему удастся распутать запутанный узелъ. Мн хотлось только, чтобы поскоре наступила развязка, такъ какъ директоръ банка, снова покрывъ громадный дефицитъ остатками своего состоянія, приходилъ въ отчаяніе. Въ теченіе послднихъ недль волосы его посдли, онъ лишился силъ и былъ только тнью того человка, съ которымъ мы познакомились въ Кросби-Голль.

Снова прошло нсколько дней. Какъ только наступалъ вечеръ, мой другъ обыкновенно исчезалъ и появлялся на слдущее утро весь оборванный, грязный. Одинъ разъ онъ даже вернулся раненый ударомъ ножа въ плечо. Эта рана заставила его не выходить нсколько дней изъ гостиницы и лечь въ кровать въ виду того, что у него появилась легкая лихорадка.

Онъ упорно отказывался давать мн какія либо объясненія.

Однажды утромъ къ намъ явился мистеръ Клингсфордъ. Стагартъ нервно поднялся.

— Неужели этотъ молодецъ снова выкинулъ свои шутки? вырвалось у него.

— Почему ты думаешь? спросилъ я.— Вдь онъ въ послднее время не давалъ о себ ничего знать.

— Потому что я слдилъ за нимъ каждую ночь, отвтилъ Стагартъ.

Я съ удивленіемъ посмотрлъ на моего друга. Я не понималъ, что онъ этимъ хотлъ сказать.

Вошелъ директоръ, еще блдне и разстроенне чмъ всегда. Во взгляд его свтились ужасъ и отчаяніе.

Тяжело дыша, онъ опустился на стулъ и закричалъ:

— Онъ былъ у меня, мистеръ Стагартъ!

— Что такое? воскликнулъ мой другъ.

— Да, мистеръ. Онъ былъ у меня.

— Кто былъ у васъ? спросилъ Стагартъ.

— Красный Джэкъ.

Мой другъ бросилъ на меня взглядъ, который ясно показывалъ, что онъ сомнвался въ здравомъ разум нашего гостя.

— Объяснитесь подробне, мистеръ Клингсфордъ, сказалъ онъ посл безмолвной паузы, не спуская проницательнаго взгляда съ директора.

— Снова была совершена кража?

Директоръ покачалъ головой.

— О, еслибъ было только это!

— Да объяснитесь же…

— Вы слышите, онъ былъ у меня! крикнулъ съ отчаяніемъ въ голос Клингсфордъ. Онъ сдлалъ мн визитъ — въ моей квартир — раннимъ утромъ — при свт дня — о, это было ужасно!

Онъ снова опустился на стулъ и разразился рыданіями. Тяжело было смотрть, какъ плакалъ несчастный.

Стагартъ сжалъ губы и задумался. На лиц его появилось то мучительное выраженіе, которое показывало, что вс его мысли концентрировались вокругъ одного вопроса и что онъ старался ршить тяжелую задачу.

— Вы вполн уврены, мистеръ Клингсфордъ, что вы не явились жертвой галлюціонаціи?

— Совершенно увренъ, мистеръ Стагартъ, отвтилъ старикъ. Такъ же увренъ, какъ увренъ, что нахожусь у васъ. Онъ стоялъ сзади меня и съ насмшкой оскаливъ зубы смотрлъ на меня въ зеркало.

Стагартъ подскочилъ на мст.

— Какъ онъ выглядлъ, мистеръ Клингсфордъ? воскликнулъ онъ взволнованно.

— Я могу его точно описать, отвтилъ директоръ. — Несмотря на овладвшій мною ужасъ, я усплъ его отлично разсмотрть. У него густые, рыжіе волосы, красное воспаленное лицо, онъ носитъ большіе, синіе очки. Отвратительное лицо!

Мой другъ уставился на директора.

— Это былъ онъ, прошепталъ онъ. Безъ сомннія — это онъ. Разскажите намъ, какъ все это случилось, мистеръ Клингсфордъ.

— Я только что всталъ, началъ свой разсказъ старикъ, и подошелъ къ умывальнику, чтобы начать свой туалетъ. Было пять часовъ утра. Мой взглядъ невольно упалъ на большое зеркало, висящее позади моего умывальыика. Въ ту же секунду я почувствовалъ, что кровь леденетъ въ моихъ жилахъ. Сзади меня стояла фигура, закутанная въ грязное, темное пальто. Человкъ этотъ выглядлъ такъ, какъ я его только что описалъ и, оскаливъ зубы, смотрлъ на меня. Какая ужасная отвратительная усмшка! Я больше ничего не помню, такъ какъ, увидавъ это лицо, я потерялъ сознаніе и упалъ на полъ.

— Почему вы не позвали на помощь? спросилъ Стагартъ.

— У меня не стало силъ. Голосъ отказывался мн служить.

— А когда вы пришли въ себя?

— Я не могъ найти ничего подозрительнаго. Я веллъ прислуг обыскать весь домъ, но тщетно.

Мой другъ задумчиво посмотрлъ въ окно.

— Намъ больше нечего медлить, сказалъ онъ какъ бы про себя.— Но теперь еще рано, мы не можемъ ничего предпринять, если только мы не хотимъ рисковать успхомъ.

— О, не медлите дольше, воскликнулъ директоръ подбжавъ къ Стагарту.— Если въ вашей власти спасти меня, мистеръ Стагартъ, то сдлайте это, пока еще не поздно! Эта ужасная загадка какъ вампиръ высасываетъ у меня всю кровь. Мн иногда кажется, что я теряю разумъ и только моя сила воли, моя до крайняго напряженная нервная сила спасаетъ меня отъ гибели.

— Успокойтесь, отвтилъ мой другъ, и не падайте духомъ. Я могу вамъ сообщить, что я напалъ на слдъ преступника, но я долженъ еще обождать нкоторое время, чтобы быть боле увреннымъ въ успх.

Посл ухода директора Стагартъ началъ, видимо, взволнованно ходить взадъ и впередъ по комнат.

Вдругъ онъ остановился передо мной.

— Хочешь сопровождать меня сегодня вечеромъ?

— Конечно! воскликнулъ я. Ты не можешь мн сдлать большаго удовольствія. Куда мы отправляемся?

— Въ Уайтчепель, отвтилъ съ усмшкой мой другъ, тамъ въ одномъ кабачк моя главная квартира.

Около одинадцати часовъ вечера мы пустились въ путь. Достигнувъ по подземной дорог Уайтчепеля — этого квартала нищеты и порока, мы пошли пшкомъ по какой-то извилистой улиц и дошли до кабачка, по всмъ признакамъ очень подозрительнаго притона. Уайтчепель принадлежитъ къ самымъ ужаснымъ кварталамъ Лондона. Нищета здсь ужасне и боле выставляется наружу, чмъ въ настоящихъ рабочихъ кварталахъ Ислингтон, Дебовуартон и Дальстон. Нищета здсь не боится даже дневнаго свта и населеніе Уайтчепеля является интернаціональнымъ конгломератомъ всякихъ подозрительныхъ личностей. Ирландцы, шотландцы, канадцы и французы живутъ здсь вперемежку и тутъ же находится кварталъ Милэндродъ, еврейскій кварталъ, населенный главнымъ образомъ русскими и поляками.

Когда мы вошли въ тсный, душный и низкій кабачекъ, мы едва могли разсмотрть внутренность его вслдствіе табачнаго дыма. Въ скудно освщенной комнат, тснясь за нсколькими, столами сидла масса субъектовъ, которыхъ на первый взглядъ трудно описать. Я опытнымъ взглядомъ различилъ тотчасъ же типичныхъ преступниковъ отъ настоящихъ рабочихъ.

Нашъ приходъ произвелъ очевидную сенсацію. Стагартъ не обратилъ однако никакого вниманія на обращенныя къ намъ частью любопытные, частью враждебные взоры, сопровождаемые насмшливыми и оскорбительными замчаніями. Посл того какъ мы заняли мсто и сдлали видъ, что нисколько не интересуемся окружающей насъ обстановкой, насъ мало-по-малу оставили въ поко.

Постители разговаривали возбужденно на всевозможныхъ языкахъ и нарчіяхъ. Здсь было больше иностранцевъ, чмъ природныхъ англичанъ.

— Въ одномъ Уайтчепел около сотни подобныхъ кабачковъ, сказалъ мой другъ.— А въ остальныхъ кварталахъ бдняковъ не меньше этого.

— Ты, видимо, часто бывалъ здсь за послднее время? спросилъ я.

— Да, отвтилъ онъ со смхомъ. Я бывалъ здсь каждый вечеръ.

— И всегда уходилъ безрезультатно.

— Да, настроеніе у постителей было всегда довольно спокойное. Ты не долженъ забывать, что сегодня суббота. По моей статистик на этотъ день приходятся 35% всхъ преступленій, 50% — на воскресенье и только 15% на остальные четыре дня.

— Но почему же это такъ? спросилъ я.

— Окружающая тебя картина является лучшимъ отвтомъ на это. Алкоголь страшный врагъ общества. По субботамъ рабочіе употребляютъ большее количество алкоголя чмъ въ остальные дни, а по воскресеньямъ еще больше, чмъ въ субботу. Если ты примешь во вниманіе, что по даннымъ Чарльза Бута въ Лондон существуетъ 40.000 человкъ живущихъ исключительно воровствомъ, къ которымъ нужно присоединить милліонъ рабочихъ, не имющихъ регулярнаго заработка, то громадное число преступленій въ Лондон тебя конечно не удивитъ.

Нашъ разговоръ былъ прерванъ приходомъ страннаго человка, встрченнаго постителями съ большимъ восторгомъ.

— А, господинъ профессоръ! Красный Джэкъ! Сюда, господинъ профессоръ! Здсь есть мсто! Удачный былъ день, Джэкъ!

Дрожа отъ волненія я схватилъ за руку моего друга.

— Это онъ, шепнулъ я, неправда ли это онъ?

Стагартъ спокойно кивнулъ головой.

— Конечно, это онъ. Посиди спокойно и не возбуждай вниманія постителей, а то можетъ произойти непріятная сцена.

Профессоръ, или какъ его называли Джэкъ, былъ мужчина средняго роста, съ густыми огненно-рыжими волосами, неестественно краснымъ лицомъ и въ большихъ синихъ очкахъ. Спина его была сгорблена и походка, какъ мн казалось, была шатающаяся, неувренная. Повидимому, онъ пользовался уваженіемъ среди этихъ подозрительныхъ личностей, такъ какъ вс замолчали, какъ только онъ началъ говорить.

Онъ говорилъ быстро, нервно, отрывисто, часто безсвязно, какъ будто бы онъ былъ пьянъ.

Настроеніе среди постителей становилось все оживленне и когда появилось нсколько двокъ самаго низшаго сорта, настроеніе гостей приняло опасный характеръ.

— Намъ теперь пора уходить, проговорилъ Стагартъ. Онъ теперь вполн въ нашей власти.

— Я не знаю, можетъ быть я галлюціонирую, произнесъ я, но чмъ больше я смотрю на этого краснаго Джэка, тмъ боле мн кажется, что его я уже гд то и когда то видалъ.

— Ты не ошибаешься, отвтилъ мн мой другъ. Этотъ красный Джэкъ мой хорошій другъ. Ты удивишься его смлости, когда я заставлю его раскрыть свое икногнито. Но однако пойдемъ. Еще не настало время захватить его. Мы сначала дадимъ ему возможность еще разъ навстить кладовыя Южно-Африканскаго банка.

Я не знаю, что повліяло на меня, пиво или воздухъ кабачка, но когда я поднялся, я почувствовалъ легкое головокруженіе. Нервы мои были неестествено взвинчены и Стагартъ вроятно по глазамъ моимъ догадался о моемъ состояніи, такъ какъ онъ по спшно увлекъ меня къ выходу.

Мы должны были пройти мимо стола, за которымъ сидлъ профессоръ.

— Это два сыщика, проговорилъ чей то голосъ.

— Надо бы ихъ освжить, этихъ негодяевъ, отвтилъ другой.

Я видлъ, что большіе синіе очки были устремлены на меня.

Адская, невыразимо отвратительная усмшка появилась на лиц краснаго Джэка.

— Болванъ! произнесъ онъ, когда я про ходилъ мимо него.

Страшная ненависть къ этому человку овладла мною. Я потерялъ всякое сознаніе и въ ту же минуту бросился на Краснаго Джэка и покатился съ нимъ подъ столъ. Вдругъ я почувствовалъ невыразимую боль въ глазахъ. Я услыхалъ одинъ за другимъ три, четыре выстрла, раздался цлый хаосъ ревущихъ голосовъ и я почувствовалъ, что желзная рука схватила меня и вытащила на улицу.

Боль въ глазахъ прекратилась, но я не былъ въ силахъ поднять вки.

— Это была остроумная выходка! услыхалъ голосъ моего друга, какъ будто откуда то издалека.

Я пришелъ въ себя и началъ тереть глаза.

— Что это было, Стагартъ? спросилъ я, охвативъ Стагарта за руку, идя рядомъ съ нимъ.

— Это была величайшая глупость, отвтилъ съ досадой Стагартъ. Она могла теб стоить жизни.

— Прости, отвтилъ я покорно, я просто потерялъ голову.

— Ладно, проговорилъ Стагартъ, горячо пожимая мн руку.

— Ты часто своевременно подавалъ мн помощь и этимъ спасалъ мою жизнь, такъ что мн очень пріятно, что я могъ теб отплатить тмъ же. Все-таки мы еще не квиты.

— Но что же случилось? спросилъ я, стараясь собраться съ мыслями. Мн казалось, что я получилъ страшный ударъ въ глаза, такъ что я почти потерялъ всякую способность мыслить.

— Ты бросился на краснаго Джэка, отвтилъ съ усмшкой мой другъ.

Нападеніе было довольно удачное, добавилъ онъ съ юморомъ, но ты еще слишкомъ мало знакомъ съ пріемами этихъ людей, чтобы одержать верхъ.— Въ тотъ моментъ, когда профессоръ почувствовалъ прикосновеніе твоихъ рукъ, онъ бросилъ теб въ глаза перецъ.

— А! такъ по этому то была такая ужасная боль!

— Конечно, не очень то пріятно получить зарядъ перца въ глаза. Выплачься, мой другъ, это принесетъ теб облегченіе.

Я невольно расхохотался.

— Но кто же это произвелъ выстрлы? спросилъ я.

— Я, мой дорогой другъ. Теб это удивительно. Когда ты съ краснымъ Джэкомъ покатился подъ столъ, въ воздух блеснула полъ-дюжина ножей. Но мой револьверъ образумилъ молодцовъ.

Молча продолжали мы нашъ путь. Когда мы встртили кебъ, Стагартъ подозвалъ его и мы похали домой.

— Почему ты оставляешь такъ долго на свобод этого молодца? задалъ я Стагарту вопросъ. Ты обыкновенно такъ не поступаешь.

— У меня есть на это причины, отвтилъ мой другъ. Съ твоей методой преступниковъ не поймаешь.

Сконфуженный я замолчалъ.

Мы сидли на слдующее утро за чаемъ. Стагартъ читалъ ‘Таймсъ’. Вдругъ онъ разразился громкимъ смхомъ.

— Нтъ! Это слишкомъ. Это не вроятно! Вырвалось у него.

— Что случилось?

— На читай.

Онъ протянулъ мн газету и указалъ пальцемъ на замтку.

Я началъ читать.

Вотъ это было напечатано въ газет.

Дерзкій грабежъ.

Сегодня рано утромъ неизвстный субъектъ вторгся въ квартиру директора Южно-Африканскаго банка, мистера Клингсфорда. Обстоятельства этого загадочнаго и дерзкаго нападенія не вполн еще выяснены.

Около четырехъ часовъ утра старая экономка проснулась отъ шума опрокинутой мебели. Такъ какъ она знала, что мистеръ Клингсфордъ проводилъ ночь въ банк, то она поспшно встала, зажгла электрическія лампочки и вошла въ кабинетъ директора. Она увидла субъекта, который былъ занятъ взломомъ желзной кассы. Прежде чмъ она успла закричать, грабитель бросился на нее, связалъ ее и сунулъ ей въ ротъ платокъ. Въ такомъ вид ее нашли сегодня утромъ. По ея описанію преступникъ довольно плохо одтый человкъ средняго роста съ густыми рыжими волосами и рыжей бородой и въ большихъ синихъ очкахъ.

Самое загадочное въ этомъ дерзкомъ грабеж то, что ни на входной двери ни въ дверяхъ квартиры не оказалось слдовъ взлома и он сегодня утромъ были найдены крпко запертыми. Полиціи остается разгадать тайну, какимъ образомъ грабитель проникъ въ квартиру.

Я прочелъ замтку съ возрастающимъ удивленіемъ.

— Я не понимаю, что ты находишь смшного во всемъ этомъ, сказалъ я отдавая газету моему другу. Я вполн довряю теб и вполн признаю твои способности. которыя ты уже не разъ доказалъ на дл. Но въ данномъ случа мн кажется твое поведеніе настолько легкомысленно, что оно въ конц концовъ будетъ стоить мистеру Клингсфорду жизни.

— Успокойся, отвтилъ Стагартъ. Я дйствую по заране составленному плану. Конечно это новое обстоятельство не было предусмотрно и если я расхохотался, то только потому, что въ этомъ новомъ преступленіи есть комическая сторона. Во всякомъ случа, добавилъ онъ съ серьезностью, на этотъ разъ я стою передъ такой странной психологической задачей, что я самъ съ напряженіемъ жду развязки, которая мн разъяснитъ нкоторыя непонятныя обстоятельства.

— Поторопись съ завтракомъ, съ нетерпніемъ добавилъ онъ. Намъ предстоитъ сегодня много работы.

Онъ далъ мн пилу и самъ запасся отмычкой, долотомъ, щипцами и буравомъ.

— На всякій случай, проговорилъ онъ съ улыбкой, видя мое удивленное лицо.

— Зачмъ теб вс эти инструменты? спросилъ я. Не для взлома же?

— Какъ разъ для этого. И ты будешь моимъ помощникомъ въ этой воровской экспедиціи.

— И ты ршишься на это среди благо дня?

— Конечно. По крайней мр не нужно будетъ работать съ потайнымъ фонаремъ.

Я не могъ понять его словъ.

— Это иметъ отношеніе къ красному Джэку? спросилъ я.

— Ты угадалъ.

— Ты значитъ намреваешься провести грабителя и произвести взломъ?

— Да, совершенно врно, отвтилъ Стагартъ со своей стереотипной ироніей.

— Это страшно интересно.

— Ты удивишься результату, къ которому насъ приведетъ моя мра, сказалъ Стагартъ.

Мы снова отправились по подземной желзной дорог въ Уайтчепель и зашли въ одинъ домъ, находящійся вблизи того кабачка, въ которомъ мы были наканун вечеромъ.

Это было довольно старое, почти развалившееся двухэтажное зданіе. Съ увренностью человка, явившагося сюда не впервые, вошелъ Стагартъ въ подъздъ и поднялся на лстницу. Насколько я могъ замтить по первому взгляду домъ былъ необитаемъ. Тмъ не мене на лстниц виднлись свжіе слды.

Стагартъ остановился передъ дверью второго этажа и началъ безъ всякаго стсненія взламывать замокъ.

Посл десятиминутной работы дверь открылась и мы вошли въ квартиру состоявшую изъ трехъ бдно обставленныхъ комнатъ.

Стагартъ внимательно осмотрлся и тотчасъ же направился въ одну изъ комнатъ, въ которой стоялъ большой желзный шкапъ.

— Что ты хочешь длать? спросилъ я испуганно, видя, что онъ намревается взломать шкапъ.

— Ты это отлично видишь, отвтилъ нетерпливо мой другъ.

— Но кому принадлежитъ эта квартира? цродолжалъ я разспрашивать.

— Красному Джэку.

При этихъ словахъ онъ ударилъ въ дверцы шкапа ломомъ и он поддались первому же удару.

Я увидалъ ящикъ наполненный до верху золотомъ, кредитными билетами и цнными бумагами.

Стагартъ улыбаясь обратился ко мн.

— Знаешь, сколько здсь денегъ? спросилъ онъ, перебирая бумаги.

— Не имю понятія.

— Около милліона. Жаль, что мы не профессіональные воры.

Я расхохотался.

Въ то время, какъ Стагартъ въ лихорадочномъ волненіи осматривалъ вс углы квартиры, я задумался надъ всмъ случившимся.

Какимъ образомъ могло случиться, что одинъ человкъ безъ всякой посторонней помощи прослдилъ неизвстнаго человка изъ Сити въ Уайтчепель и нашелъ его пристанище, и такимъ образомъ добился неслыханнаго успха.

Но я уже имлъ такъ много почти невроятныхъ доказательствъ геніальныхъ способностей моего друга, что я не сомнвался въ немъ ни минуты.

Вошелъ въ комнату Стагартъ съ большимъ рыжимъ парикомъ, нсколькими палочками румянъ и большими синими очками.

Онъ весело подмигнулъ мн и произнесъ:

— Теперь мы поймали Краснаго Джэка. Остается захватить вора на мст преступленія.

— Какъ? воскликнулъ я.— Разв Красный Джэкъ и воръ не одно и тоже лицо?

— И да и нтъ, отвтилъ мой другъ.— Это одно и тоже лицо, но какъ мн кажется, дв совершенно разныя натуры.

— Я тебя не понимаю, проговорилъ я.

— Ты меня можетъ быть сегодня поймешь, отвтилъ серьезно Стагартъ.

— Подемъ теперь обратно.

Уходя, другъ мой заперъ желзный денежный шкапъ и входную дверь.

— Что ты намренъ теперь длать? спросилъ я по дорог въ Сити.

— Мы попытаемся попасть этой ночыю въ Южно-Африканскій банкъ, но такъ, чтобы объ этомъ не знала ни одна человческая душа. Поэтому намъ нужно туда отправиться теперь же.

Войдя въ главное помщеніе банка, мы смшались съ публикой и при наступленіи вечера прокрались незамтно въ ту комнату, которая находилась передъ лстницей ведущей въ кладовыя.

Тамъ мы спрятались за шкапомъ.

Хотя мн было непонятно, къ чему все это длается, тмъ не мене я съ величайшимъ волненіемъ ждалъ наступленія ночи.

Мало-по-малу въ банк все стихло. Послдніе служащіе ушли и около 11 часовъ мы услыхали шаркающіе шаги сторожа обходившаго банкъ, онъ вошелъ въ комнату, въ которой мы находились, окинулъ ее быстрымъ испытующимъ взглядомъ, но насъ не замтилъ.

Затмъ наступила абсолютная тишина. Стагартъ заране веллъ мн не произносить ни слова. Минуты казались мн часами. Часы пробили половина, три четверти двнадцатаго. Наконецъ пробило полночь.

Вдругъ мн послышались легкіе, робкіе шаги. Я затаилъ дыханіе и прижался къ шкапу.

Вдругъ растворилась дверь и сгорбленная фигура тихо прокралась въ комнату. Раздался лязгъ открываемаго замка, раскрылась дверь въ подвальное помщеніе и фигура исчезла.

Стагартъ схватилъ меня за руку и я послдовалъ за нимъ. Тихо, крадучись какъ кошки прокрались мы къ лстниц и прошли внизъ черезъ открытую дверь. Беззвучно сошли мы съ лстницы и прошли по нсколькимъ корридорамъ.

Когда я привыкъ къ темнот, мн показалось, что въ другомъ конц комнаты въ которой мы находились, стоитъ фигура. Теперь мы къ ней подошли. Раздался лязгъ ключей.

Вдругъ ослпительный свтъ прорзалъ ночную тьму. Стагартъ поднялъ потайной фонарь, яркій свтъ упалъ на блдное какъ полотно лицо.

Это былъ мистеръ Клингсфордъ, директоръ Южно-Африканскаго банка.

Раздался крикъ, нсколько кредитныхъ билетовъ упали на полъ, затмъ фонарь моего друга упалъ со звономъ на полъ.

Раздались поспшные шаги, я бросился было впередъ, но Стагартъ удержалъ меня.

— Пускай бжитъ, проговорилъ онъ. Голосъ его странно звучалъ.

Молча мы поднялись на верхъ. Вс двери были открыты и мы безъ труда проникли въ первый этажъ.

— Стагартъ, сказалъ я, останавливаясь на ходу, если бы я не былъ человкомъ XX столтія, я могъ бы подумать, что въ твоемъ распоряженіи находятся какія то неземныя силы. Ты ршилъ задачу самымъ неожиданнымъ образомъ, но ршеніе это, я увренъ, принесетъ съ собой несчастіе.

— Ты правъ, отвтилъ мой другъ, я предчувствую исходъ всей этой исторіи, но не могу его еще понять.

Въ эту минуту раздался выстрлъ.

Охваченные одной и той же мыслью мы бросились къ кабинету мистера Клингсфорда. Послышалось хлопанье открываемыхъ и закрываемыхъ дверей. Сторожъ и двое слугъ бжали намъ навстрчу. Когда они насъ узнали, они присоединились къ намъ.

Дверь ведущая въ комнаты директора была закрыта. Мы налегли на нее и она разлетлась въ дребезги.

Мы вбжали въ комнату.

На ковр лежалъ мистеръ Клингсфордъ съ револьверомъ въ рук. Онъ былъ мертвъ.

Мы стояли пораженные этой катострофой, предвидть которую не могъ даже Стагартъ.

Мой другъ взялъ со стола листъ бумаги, на которомъ дрожащимъ почеркомъ было написано слдующее:

‘Я могу только сознаться въ ужасной болзни. Все мое преступленіе заключается въ безуміи. Смерть мое спасеніе. Я жилъ двумя жизнями, самъ не зная объ этомъ. Вы маэстро, мистеръ Стагартъ. Вы уничтожили краснаго Джэка и продиктовали несчастному человку единственное спасеніе — смерть.

Клингсфордъ.‘

— Я еще не совсмъ понимаю это признаніе, проговорилъ я возвращая листъ моему другу.

— Я это предчувствовалъ, произнесъ тотъ, не обращая вниманія на мои слова. На лиц его выразилось глубокое волненіе, когда онъ наклонился надъ Клингсфордомъ и почти нжнымъ движеніемъ закрылъ глаза несчастному

Когда мы вернулись въ номеръ Стагартъ долго задумчиво сидлъ въ кресл.

Уже разсвтало когда и другъ мой закурилъ папиросу и взглянулъ на меня, видимо утомленный.

— Эта драма не могла иначе кончиться, проговорилъ онъ, мистеръ Клингсфордъ расчитался съ рыжимъ Джэкомъ и онъ не могъ поступить иначе.

— Я понимаю только, отвтилъ я, что красный Джэкъ и мистеръ Клингсфордъ были однимъ и тмъ же лицомъ.

— Но у нихъ было дв души, замтилъ Стагартъ, и это объясняетъ загадку, страшную загадку. Подобные случаи бываютъ и извстны въ исторіи душевныхъ болзней. Это раздвоеніе человческой личности.

Честный финансистъ мистеръ Клингсдорфъ вслдствіе какого то физіологическаго недостатка въ опредленное время, даже въ опредленные часы терялъ сознаніе своего собственнаго ‘я’ и всего своего существа и превращался въ отвратительнаго мазурика. Въ т часы когда онъ становился вторымъ человкомъ, онъ не сознавалъ, что раньше у него было другое ‘я’. Такимъ образомъ онъ съ необычайной ловкостью игралъ роль краснаго Джэка, извлекая пользу изъ перваго своего существованія и совершая преступленія второго ‘я’.

— Но, замтилъ я, кто докажетъ, что первоначальное ‘я’ этого человка былъ не ‘красный Джэкъ’ а мистеръ Клингсфордъ? Можетъ быть второе существованіе было какъ разъ первымъ, а первое было безсознательнымъ существованіемъ?

— Этому предположенію противорчитъ конецъ несчастнаго. Онъ умеръ мистеромъ Клингсфордомъ, потому что онъ жилъ ‘Краснымъ Джэкомъ’.

По кровавому слду.

Индія страна вчныхъ тайнъ. Такъ какъ я зналъ, что Стагартъ въ молодости прожилъ довольно продолжительное время въ Остъ-Индіи, то я и воспользовался однажды случаемъ, чтобы узнать подробности объ этой стран, въ которой я самъ еще не имлъ возможности побывать.

Мы тогда отдыхали въ Швейцаріи, въ Люцерн, гд остановились въ гостиниц ‘Schweitzer Hof’.

Бываютъ ночи, когда тебя тянетъ на просторъ. Свтлыя, блыя ночи, сказочныя ночи.

Мы вышли съ Стагартомъ изъ гостиницы и направились по берегу озера четырехъ кантоновъ, которое подобно темно-зелемому бархатному ковру разстилалось у подножія горъ.

Мы молча сли на скамью недалеко отъ мста и долгое время молчали погрузившись въ думы.

Озеро и окрестности были облиты серебристымъ луннымъ свтомъ. Синій туманъ вился исполинской змей вокругъ горы Пилатъ. Вдали, гд-то между блдными виллами и ярко красными розовыми садами блестлъ одинокій огонекъ.

Не знаю, почему я вспомнилъ про Индію. Можетъ быть по какой-нибудь безсознательной ассоціаціи мыслей.

— Разсказалъ бы ты мн когда нибудь объ одномъ изъ твоихъ приключеній въ Индіи, Стагартъ! обратился я внезапно къ моему другу.

Онъ взглянулъ на меня почти съ испугомъ.

— Я только что думалъ объ этомъ, проговорилъ онъ тихо, скоре про себя, чмъ обращаясь ко мн.

Любопытство мое было возбуждено.

— О чемъ именно? спросилъ я.

— О той странной исторіи, которую я никогда не забуду, отвтилъ Стагартъ.— Тогда была такая же ночь какъ и теперь.

— Разскажи.

Онъ замолчанъ на мгновеніе и затмъ началъ свой разсказъ.

— Эта Индія странная земля, именно благодаря существующимъ въ ней противорчіямъ, благодаря смшенію загадочнаго съ понятнымъ, сказочнаго съ обыденнымъ, прекраснаго съ порочнымъ, богатства съ бдностью, дикости съ цивилизаціей.

Это замчается и въ климаг и въ почв, въ людяхъ и въ звряхъ.

Тогда какъ въ индостанскихъ равнинахъ царитъ тропическая жара, область Гималая покрыта снгомъ и льдомъ, тогда какъ на Малабарскомъ берегу почти полгода идутъ безпрерывные дожди, на противоположномъ Коромандельскомъ берегу царство вчнаго солнца.

Точно также дло обстоитъ и съ почвой. Пустыни разстилаются рядомъ съ цвтущими долинами, высокія горы поднимаются рядомъ съ равнинами. Акація растетъ рядомъ съ тополемъ, вчно зеленыя хвойныя породы украшаютъ возвышенности, тогда какъ внизу высятся двственные пальмовые лса. Здсь родина лимоннаго и апельсиннаго деревьевъ, точно также какъ и сахарнаго тростника, перца и инбиря.

Газели и львы населяютъ джунгли. Обезьяны, слоны, олени и быки оживляютъ берега Ганга, въ которомъ наряду съ крокодилами водятся акулы и дельфины. И въ лсахъ водятся всевозможныя породы птицъ.

Существуютъ ли гд нибудь столь разныя расы какъ въ Индіи? Тихій индусъ живетъ рядомъ съ дикимъ Коларійцемъ, монголъ рядомъ съ арійцемъ, еврей, переселившійся въ Индію еще во времена Вавилона рядомъ съ персомъ. И среди нихъ всхъ и надъ ними завоеватель европеецъ. Не надъ всми. Сотни гордыхъ племенъ сохранили свои обычаи, права и свободу и въ мрачныхъ храмахъ, пережившихъ тысячетелтія все еще горитъ неугасаемый огонь передъ Какти.

Онъ задумался на нсколько минутъ, устремивъ вдаль свой взоръ и затмъ продолжалъ:

— Эта богиня принесла неисчислимыя бдствія. Цлыя моря слезъ проливались вокругъ нея и изъ-за нея. Потоки крови окрашивали ея алтари. Смерть распространяется всюду ея поклонниками.

О ней будетъ рчь въ исторіи, которую я хочу теб разсказать. Она играла въ событіяхъ молчаливую, но тмъ боле ужасную роль и еще сегодня ужасъ парализуетъ мой языкъ, при мысли объ этой ужасной исторіи.

Я теб разскажу все по порядку и ничего не скрою отъ тебя.

Вернувшись посл поздки въ сверныя провинціи Остъ-Индіи, я поселился въ Бомбе. Я жилъ въ дом генерала Кея на чудной Эльфинстонской площади, засаженной тамариндовыми деревьями. Когда я утромъ выходилъ на балконъ, мой взглядъ падалъ на статую маркиза Уельслея.

Съ генераломъ меня познакомилъ англійскій губернаторъ, къ которому я имлъ рекомендательное письмо отъ одного изъ моихъ друзей, англійскаго посла въ Берлин.

Генералъ жилъ въ своемъ дворц одинъ съ дочерью, конечно не считая прислуги, и во время пребыванія въ Бомбе я имлъ полную возможность познакомиться ближе съ этой молодой двушкой.

Къ дворцу генерала примыкалъ великолпный садъ. Тамъ я часто сидлъ съ Мэри (такъ звали дочь генерала) и разсказывалъ ей о моихъ приключеніяхъ въ Раджпутан, которыя едва не стоили мн жизни.

Она говорила почти на всхъ индійскихъ нарчіяхъ, такъ какъ она страшно интересовалась Индіей.

Однажды я засталъ ее въ саду со старинной, очень странно выглядвшей книгой въ рукахъ.

— Что это у васъ? спросилъ я, замтивъ, что она при моемъ приближеніи въ смущеніи хотла спрятать книгу.

— Тантра, отвтила она покраснвъ.

Я неодобрительно покачалъ головой. Надо теб сказать, что книги Тантра опасны для европейца, такъ какъ они смущаютъ его духъ, отравляютъ его фантазію и иногда приводятъ къ гибели.

Въ нихъ приводятся тайные законы волшебства. Они посвящаютъ невинныя души въ тысячелтнія чувственныя ученія, ужасы которыхъ въ полномъ объем не стали еще извстны ни одному изъ покорителей Индіи.

— Кто вамъ далъ эту книгу? спросилъ я, свъ рядомъ съ ней на простой садовый стулъ.

— Какой то джоги, отвтила она.

Я очевидно выразилъ на своемъ лиц удивленіе, такъ какъ она быстро отвтила какъ бы извиняясь:

— Онъ сидлъ у башенъ молчанія и попросилъ у меня милостыни. У него былъ такой ужасный видъ, что я почувствовала къ нему состраданіе, все его тло было покрыто кровавыми рубцами и ранами, которыя онъ себ очевидно наносилъ въ экстаз. Лицо его сіяло необыкновеннымъ блаженствомъ. Душа его блуждала гд-то далеко, въ мір грезъ.

Я подала ему все, что имла съ собой.

Когда я на слдующій день проходила мимо этого мста, онъ подошелъ ко мн.

— Благодарю, воскликнулъ онъ на индусскомъ язык и протянулъ мн эту книгу.

— Что это такое? спросилъ я его.

— Прочтите, сказалъ онъ восторженно.— Прочтите и вы будете богаты, очень богаты. Въ этой книг все счастье волшебства. Это точная копія великой книги упанисчадъ, съ которой знакомы только одни высшіе жрецы.

Я взяла книгу и прочла ее.

— Вотъ и все, проговорила она, бросивъ на меня вызывающій взглядъ.

Я съ досадой понялъ изъ ея словъ, что она была уже затронута тяжелымъ мистицизмомъ индусскихъ джоги.

Мэри рано потеряла свою мать и была воспитана своимъ храбрымъ отцомъ, который въ ней души не чаялъ и исполнялъ вс ея желанія. Повидимому она была самостоятельной двушкой, но на самомъ дл самостоятельность ея была только своенравіемъ.

На самомъ дл она была полна самыхъ необыкновенныхъ иллюзій, такъ какъ она не получила надлежащаго практическаго воспитанія. Все ея существо было соткано изъ фантастическихъ парадоксовъ и поэтому она считалась въ Бомбе не только самой красивою, но и самой интересной молодой двушкой.

Ея близкія отношенія къ какому то джоги возбудили во мн нкоторое безпокойство. Въ Индіи всегда нужно быть очень осторожнымъ и въ особенности молодой двушк. Ея прирожденная склонность къ мечтаніямъ могла слишкомъ легко возбудить въ ней душевную горячку, которая опасне всякаго тлеснаго недуга.

Эти джоги или іогины, какъ они называются на санскритскомъ язык, браминскіе фокусники, обладающіе необыкновенными познаніями, дающими имъ возможность совершить чудеса, которыя для насъ являются непостижимой тайной.

Съ какой стати этотъ джоги подарилъ Мэри книгу волшебства? подумалъ я. Неужели только изъ чувства благодарности?

— Вамъ не нужно было читать подобныя книги, миссъ Кей, проговорилъ я.

Она взглянула на меня.

— Почему же это? спросила она. Неужели вы принадлежите къ числу тхъ людей, которые могутъ себ представить женщину только въ гамак за какой нибудь пустой книжкой. Въ Англіи двушки занимаются науками. Почему же я не могу заняться наукой, которая меня интересуетъ?

Я на это ничего не отвтилъ, но ршилъ въ душ познакомиться по ближе съ этимъ браминомъ.

Поэтому на слдующее утро я похалъ довольно рано верхомъ къ Малабаръ-Голль, гд находились башни молчанія.

Малабаръ-Голль находится около берега Индійскаго океана и соединенъ желзной дорогой съ старымъ городомъ. Здсь расположены роскошныя виллы англійскихъ и персидскихъ купцовъ. Великолпные сады тянутся на цлыя мили до храма Кумбала-Голль. Между высокими пальмами блестятъ блыя стны виллъ.

Я прохалъ дальше къ берегу. Какъ разъ у того мста, гд волны омываютъ скалы, стоятъ башни молчанія. Это высокія, круглыя зданія съ высокими стнами безъ крышъ. На стнахъ сидятъ коршуны, устремивъ внизъ свой хищный взглядъ. Иногда одна или другая изъ этихъ противныхъ хищныхъ птицъ взмахиваетъ крыльями и безшумно спускается въ глубину башенъ.

Счастливъ тотъ, кто никогда не видлъ ужасную картину этихъ башенъ молчанія. Тамъ внизу на дн лежатъ безчисленные скелеты и горы человческихъ костей, которыя растаскиваются коршунами.

Это кладбище парсовъ.

У стны сидлъ браминъ и бичевалъ себя тяжелымъ, толстымъ бичемъ по окровавленной спин.

Онъ производилъ отвратительное впечатлніе.

Увидавъ меня, онъ началъ жалобно ныть и началъ себ усиленно наносить удары.

Я подъхалъ къ нему вплотную.

Онъ испытующе смотрлъ на меня недоврчивымъ, коварнымъ взглядомъ, не прекращая своего монотоннаго пнія.

Я бросилъ ему рупію и приказалъ ему замолчать.

— Что ты здсь длаешь? спросилъ я его на индусскомъ язык.

— Ты видишь что, саибъ, отвтилъ онъ мн.

Я нсколько мгновеній не сводилъ съ него испытующаго взора, пока онъ невольно не опустилъ глаза.

— Ты знаешь миссъ Кей? спросилъ я.

Онъ покачалъ головой.

— Откуда мн ее знать, саибъ?

— Ты подарилъ ей Тантра.

— Я никому не дарилъ Тантра.

— Это неправда. Мн это сказали.

— Кто же, саибъ?

— Двушка, которую ты хочешь погубить.

Онъ поднялъ голову и бросилъ на меня полный ненависти взоръ.

— Погубить? повторилъ онъ.— Ты говоришь глупости, саибъ.

Я поднялъ хлыстъ и онъ, хотя и продолжалъ себя немилосердно бичевать, съежился подъ моей угрозой.

— Будь вжливе, собака! крикнулъ я ему, вн себя отъ ярости, такъ какъ теперь я былъ увренъ, что онъ замышляетъ недоброе.

— Зачмъ ты далъ двушк книгу Тантра?

Онъ ничего не отвтилъ, но продолжалъ себя бичевать, не спуская съ меня своего зминаго взгляда.

Я приподнялся въ сдл и направилъ на него свой револьверъ.

— Ты знаешь, что это такое?

Онъ кивнулъ головой съ адской усмшкой.

— Помни, закричалъ я, если я еще разъ услышу, что ты осмлился подойти къ этой двушк, я застрлю тебя какъ бшеную собаку. Ты меня понялъ?

Онъ снова кивнулъ, не переставая усмхаться.

Едва я усплъ отъхать нсколько шаговъ, какъ услышалъ голосъ.

— Берегись, саибъ! Берегись, дерзкій! Туги тебя накажутъ!

Я сразу повернулъ коня.

Но браминъ сидлъ безстрастно ла прежнемъ своемъ мст и продолжалъ себя истязать.

Я не могъ понять, онъ или кто либо другой произнесъ эту угрозу.

Но около насъ не было никого.

Раздосадованный я вернулся въ городъ. Мною овладло безпокойство. Не изъ за угрозы. Страха я вообще не знаю. Но одно слово привело меня въ волненіе и я не могъ успокоиться.

Туги!

Быть можетъ этотъ несчастный джоги имлъ сношенія съ этой отвратительной шайкой?

Можетъ быть онъ самъ принадлежалъ къ ней?

Туги.

Цлый міръ отвратительныхъ преступленій вызвало въ моей памяти одно названіе этой секты убійцъ.

Эти Туги были нсколько столтій, быть можетъ тысячелтій бичами Индіи. Можно было подумать, что они потомки дьявола. Убійство было ихъ ремесломъ, другого они не знали. Отецъ училъ ему сына, братъ сестру. Безстыдныя, ужасныя, отвратительныя преступленія совершались этой сектой. Законы ея совмщаютъ въ себ вс человческіе пороки и приверженцы ея распространены по всей передней Индіи.

Говорятъ, что благодаря строгому управленію Лорда Бентинкса и безпощаднымъ гоненіемъ капитана Слимана, секта эта уничтожена. Но этому я не врю. Туги стали только осторожне и по этому опасне.

Что значитъ, что Англія въ теченіи нсколькихъ лтъ казнила около двухъ тысячъ приверженцевъ этой секты? Десятки тысячъ явились на мсто казненныхъ, десятки тысячъ опасныхъ сектантовъ, исполненныхъ кровавой ненавистью къ сынамъ и дочерямъ Альбіона.

Они пользуются всякимъ средствомъ, чтобы убивать, веревкой, ядомъ, кинжаломъ и ружьемъ.

Преступленія свои они совершаютъ молча, втаин. Никто ихъ не видитъ, никто ихъ не слышитъ, никто ихъ не знаетъ.

Знаютъ только, что они было въ данномъ мст и совершили убійство.

Вотъ что такое Туги.

Ты понимаешь поэтому причину моего волненія. Я ршилъ оберегать внимательне чмъ прежде дочь генерала. Но вслдъ затмъ произошли событія, которыя заставили меня къ сожалнію позабыть о моихъ опасеніяхъ.

Въ одинъ прекрасный день къ генералу явился его новый адьютантъ. Онъ состоялъ раньше въ штаб командующаго бенгальской арміи, являющагося въ случа войны главнокомандующимъ всей индійской арміи и теперь былъ причисленъ въ виду своихъ заслугъ къ штабу генерала Кея, который тотчасъ же назначилъ его своимъ адьютантомъ.

Я познакомился съ нимъ и скоро мы съ нимъ тсно подружились. Это былъ статный красивый, 28-лтній молодой человкъ, который несмотря на окружающую его обстановку усплъ сохранить свою нравственую и тлесную чистоту. Онъ происходилъ изъ благородной, но обднвшей шотландской дворянской фамиліи и служилъ въ Индіи съ цлью сдлать быструю карьеру. Онъ имлъ для этого вс данныя. Отецъ его погибъ въ 1857 году въ Индіи во время возстанія сипаевъ. Я не сомнвался, что этотъ молодой офицеръ могъ стать когда нибудь главнокомандующимъ индійской арміи и такъ это бы и случилось если бы не произошло ужасное событіе.

Полковникъ Кравфордъ въ качеств адьютанта генерала часто сталкивался съ его дочерью и поэтому неудивительно, что эта необыкновенная двушка, красота которой производила впечатлніе на всхъ мужчинъ, сразу очаровала его.

Сначала мы предпринимали прогулки втроемъ, но затмъ я мало по малу началъ здить верхомъ одинъ и видно было, что полковникъ былъ этимъ очень доволенъ.

Однажды вечеромъ онъ вошелъ взволнованный въ мою комнату, бросилъ свою саблю въ одинъ уголъ, каску въ другой, самъ бросился на диванъ въ третій уголъ и я увренъ, что еслибъ онъ былъ въ состояніи онъ бросилъ бы свое сердце въ четвертый уголъ.

— Графъ, воскликнулъ онъ, простите меня за мою безцеремонность, простите меня за вс глупости, которыя я совершаю или еще можетъ быть совершу! Я опьненъ, я потерялъ разсудокъ, я счастливъ!

Логическое сопоставленіи этихъ трехъ діагнозовъ доказало мн, что онъ должно быть дйствительно очень счастливъ, такъ какъ я отлично зналъ, что люди, если они достигаютъ давно желанной цли, обыкновено лишаются разсудка необходимаго имъ для защиты ихъ счастья.

Почему же полковникъ Кравфордъ долженъ былъ явиться исключеніемъ.

Поэтому я протянулъ ему руку и сердечно сказалъ ему:

— Поздравляю васъ.

Онъ съ изумленіемъ взглянулъ на меня.

— Какъ, воскликнулъ онъ, вы уже знаете — ?

— Конечно! отвтилъ я.— Все. Вы только что сдлали признаніе миссъ Кей и она отвтила вамъ, что она счастлива быть вашей женой.

Онъ въ изумленіи раскрылъ ротъ и затмъ спросилъ меня:

— Кто выдалъ вамъ мою тайну?

— Да вдь объ этомъ же можно догадаться, дорогой полковникъ. Четыре недли тому назадъ я могъ бы вамъ почти съ математической точностью назвать день, когда это должно быть случиться. Вы заслуживаете полнаго счастья и я не сомнваюсь, что миссъ Кей будетъ вполн достойна васъ.

— Вы думаете, что генералъ не будетъ ничего имть противъ?

— Нтъ, успокоилъ я его. Во-первыхъ онъ можетъ гордиться такимъ зятемъ какъ вы и во вторыхъ онъ поступитъ согласно желанію своей дочери.

Я знаю, что онъ, напримръ, выписалъ ей пони изъ Лондона, какъ только она выразила желаніе имть подобную лошадку.

А разъ она теперь захочетъ, чтобы онъ ей подарилъ полковника, онъ ей въ этомъ не откажетъ, а съ радостью скажетъ:

— Ты сдлала хорошій выборъ, дитя мое.

Онъ глядлъ на меня сіяющимъ отъ радости взоромъ.

— Я сдлаю ее счастливой, проговорилъ онъ.

— Я въ этомъ увренъ, сказалъ я. Но если вы позволите, я обращу ваше вниманіе на одно обстоятельство, которое наврное бросилось и вамъ въ глаза.

— Вы подразумваете джоги?

— Да. Вытоже обратили на него вниманіе?

— Къ сожалнію, отвтилъ серьезно молодой человкъ. Я нсколько недль тому назадъ предостерегалъ Мэри, когда я былъ ей еще чужимъ. Она почти ежедневно здитъ къ башнямъ молчанія и спрашиваетъ у брамина объясненія отдльныхъ мстъ книги о волшебств, которую онъ ей по дарилъ.

— Для того чтобы затемнить ея разсудокъ, воскликнулъ я. Вашъ первый долгъ положить этому конецъ, полковникъ, это въ вашихъ интересахъ и въ интересахъ миссъ Мэри. Если миссъ Мэри не достаточно разсудительна, вы должны сами дйствовать за нее.

Онъ кивнулъ головой.

— Вы считаете его опаснымъ, спросилъ онъ затмъ.

— Конечно, отвтилъ я. Я полагаю, что онъ тугъ.

Офицеръ поблднлъ.

— Въ такомъ случа, конечно — проговорилъ онъ. Но какія причины могутъ побудить его губить невинную двушку?

— Вы спрашиваете о причинахъ? прервалъ я его. Преступленіе не знаетъ логики, а считается только съ закономъ жажды крови. Я не могу сообщить вамъ сегодня вс подробности моего подозрнія. Одно только я могу вамъ посовтовать: ‘Храните миссъ Мэри какъ зеницу ока’.

Онъ засмялся своимъ обычнымъ добродушнымъ смхомъ.

— Вы можете быть уврены, графъ, что я не буду съ нея глазъ спускать!

На этомъ кончился нашъ разговоръ.

Нсколько дней спустя было отпраздновано оффиціальное обрученіе миссъ Мэри съ полковникомъ и вслдъ за тмъ обыденная жизнь вошла въ свои права.

Прошли недли.

Вдругъ въ Бомбе появился какой-то раджа, какъ говорили, изъ независимой горной области Бомбейскаго президентства. Можетъ быть онъ происходилъ изъ сверной Индіи — родина его осталась для меня загадкой. Можетъ быть онъ былъ однимъ изъ послднихъ потомковъ нкогда могущественныхъ голкондскихъ князей.

Можетъ быть онъ не былъ даже магараджей — кто знаетъ?

Онъ занималъ дворецъ въ Черномъ город и никогда не появлялся безъ многочисленной свиты. Когда онъ прозжалъ по улицамъ на чудномъ арабскомъ кон, его окружала блестящая свита, которая могла бы сдлать честь европейскому монарху. Люди его свиты были вооружены саблями и пистолетами и губернаторъ не осмливался наложить свое veto на этотъ воинственный отрядъ.

При этомъ лошади, попоны, ножны, пистолеты — однимъ словомъ все, что могло быть украшено — были покрыты драгоцнными камнями, ослпительными рубинами, изумрудами, сапфирами, аметистами, бирюзой и топазами. Одно уже состояніе, которое возилъ съ собой этотъ князь, могло возбудить восхищеніе и опасеніе.

Я не сомнваюсь, что онъ происходилъ откуда нибудь изъ Декана, такъ какъ эта страна безконечно богата драгоцнными камнями. Можетъ быть его родиной была Голконда, эта сказочная страна золота.

Какъ бы то нибыло, князь былъ принятъ Бомбейскимъ обществомъ съ распростертыми объятіями. Онъ принятъ былъ въ самыхъ аристократическихъ семьяхъ. Его приглашали на вс торжества. Онъ былъ темой разговоровъ для всего Бомбея.

Мн онъ не очень нравился. Его бронзовое лицо съ широкимъ лбомъ имло какое то жестокое выраженіе. Глаза его были всегда полузакрыты какъ у близорукихъ людей. Но онъ не былъ близорукъ. Мн казалось, что онъ хотлъ заглянуть каждому человку въ сердце прежде, чмъ дать ему возможность увидть его глаза. Конечно онъ имлъ основаніе быть осторожнымъ.

Всякій, знакомый съ человческими страстями и пороками, могъ прочесть въ глазахъ раджи сластолюбіе и порочность. Я рдко видлъ взглядъ, по которому такъ отчетливо можно было судить о характер человка. Прибавьте къ этому ротъ съ тонкими губами, острый подбородокъ и тонкія руки. Все это возбуждало во мн въ одно время и подозрнія и интересъ.

Случилось происшествіе, возбудившее мое вниманіе.

Снова въ немъ миссъ Мэри играла роль, которая мн совершенно не нравилась. Раджа познакомился съ ней на торжествахъ по случаю 60-лтняго юбилея императрицы Индіи и королевы Великобританіи.

Съ этого времени его часто встрчали съ ней. Когда полковникъ былъ занятъ службой, можно было быть увреннымъ, что встртишь ее въ сопровожденіи раджи пшкомъ или верхомъ. При этомъ надо замтить, что раджа не считалъ нужнымъ сойтись поближе съ полковникомъ.

Я счелъ своимъ долгомъ обратить на это вниманіе моего друга, но чрезмрное поклоненіе передъ невстой и пылкая любовь къ ней ослпляли его.

Да, я могъ замтить, что подобные разговоры были ему непріятны и поэтому я ршилъ молчать на будущее время. Но я не хотлъ ни въ какомъ случа выпускать изъ глазъ раджу и миссъ Мэри, такъ какъ опасенія мои усилились въ виду безпечности полковника.

Однажды вечеромъ я услышалъ какъ миссъ Мэри сговаривалась съ раджей относительно верховой прогулки на слдующій день въ Колабу. Охваченный внезапнымъ подозрніемъ я на слдующій день рано утромъ осдлалъ коня и похалъ вдоль по берегу. Посл нсколькихъ часовъ зды я достигъ пальмоваго лса, слзъ съ лошади, привязалъ ее къ дереву и самъ легъ въ кусты, мимо которыхъ должны были прохать раджа и миссъ Мэри.

Прошло около часу, какъ я услыхалъ топотъ копытъ. По дорог хали т, которыхъ я ждалъ. Раджа видимо въ волненіи говорилъ что-то своей спутниц.

Сзади нихъ хала свита раджи. Я невольно усмхнулся надъ доврчивостью генерала и безпечностью полковника.

Я подумалъ, а что если раджи схватитъ теперь миссъ Мэри, если люди его свяжутъ ее и увезутъ въ горы.

Но я тотчасъ же отбросилъ эту мысль. Какъ я могъ подумать объ этомъ! Разв мы не жили въ цивилизованной, мирной стран подъ охраной 22.000 войска.

Они приблизились ко мн и я думалъ, что они продутъ мимо, какъ вдругъ раджа остановилъ лошадь миссъ Мэри и указалъ на лсокъ, въ которомъ я былъ спрятанъ.

Посл нкотораго колебанія миссъ Мэри кивнула головой, раджа далъ знать свит не слдовать за нимъ и затмъ они оба пустились вскачь къ лску.

Я поспшно подбжалъ къ своему коню, отвелъ его въ чащу и легъ въ кусты.

‘Здсь мы можемъ сойти’, услыхалъ я голосъ раджи. Онъ быстро соскочилъ съ коня и снялъ миссъ Мэри съ сдла какъ перушко.

Онъ привязалъ лошадей къ деревьямъ около того мста, гд я лежалъ и затмъ углубился въ чащу лса съ миссъ Мэри.

Я ничего не понималъ. Скоро шаги ихъ замолкли.

Издали я видлъ, какъ разввался блый шарфъ миссъ Мэри. Они остановились у маленькой проски, миссъ Мэри сла на холмикъ, а раджа опустился у ея ногъ.

Онъ вытащилъ книгу изъ затканной золотомъ куртки и началъ ее перелистывать.

Затмъ онъ началъ что то говорить и при этомъ довольно громко. Молодая двушка слушала внимательно его слова, не спуская съ него глазъ.

Ползкомъ на живот подобно зм я началъ ползти къ тому мсту, гд они сидли.

Наконецъ я подползъ такъ близко, что могъ ясно все слышать.

— Великолпная книга! воскликнула миссъ Мэри. И все же въ ней есть что то могущественное, деспотическое.

Съ того времени, какъ вы меня посвятили въ таинства Каулагранишадъ, я не нахожу боле покоя. Странныя мысли преслдуютъ меня и по ночамъ я вижу дикіе, фантастическіе сны.

Глаза раджи заблестли.

— Вы будете могущественне, миссъ Мэри, чмъ кто либо другой изъ вашего народа, такъ какъ одни только мы обладаемъ мудростью.

Мы могущественны, хотя Англія какъ будто бы и повелваетъ нами. Мы будемъ управлять до скончанія вковъ, благодаря тайнамъ природы, которыя однимъ намъ доступны.

Кто посылаетъ на Индію чуму? Вы думаете Будда или христіанскій Богъ?

Это длаютъ наши кудесники посредствомъ заклинаній и молитвъ. Въ нашихъ рукахъ прошлое и будущее. Но одно божество мы признаемъ и передъ нимъ мы преклоняемся.

Это Какти, плодородная, великолпная, чудная.

— Я слышала о ней, проговорила въ смущеніи миссъ Мэри, но говорятъ, что въ храмахъ ея совершаются ужасныя вещи.

— Разв могутъ быть ужасныя вещи тамъ, гд есть красота? отвтилъ индусъ.

Разв вы ужасны? И все-таки вы являетесь для меня символомъ Какти, олицетвореніемъ вчной богини, ваше тло храмъ красоты, ваши губы для меня алтарь вчнаго наслажденія.

При этихъ послднихъ словахъ онъ пододвинулся къ двушк и прежде чмъ она успла опомниться онъ схатилъ ее и покрылъ ея губы страстными поцлуями.

Миссъ Мэри старалась оттолкнуть его, но раджа обнималъ ее все крпче, она отбивалась какъ безумная, но раджа былъ го раздо сильне ея. Черезъ нсколько много веній эта борьба могла бы превратиться въ отвратительную трагедію.

У меня былъ съ собой только ножъ, но я носилъ всегда на тл панцырь, тонкой и прочной работы, который мн не разъ спасалъ жизнь.

Полагаясь на него, я выскочилъ изъ засады и бросился съ бшенствомъ на раджу.

Я еще вижу передъ собою искаженное яростью лицо индуса. Онъ тотчасъ выпустилъ двушку и отвтилъ на мое нападеніе.

— На коня! крикнулъ я миссъ Мэри, поднявшейся окровавленной съ земли. Мн некогда было заботиться о ней. Раджа обладалъ громадной силой и я долженъ былъ примнить всю свою ловкость и силу, чтобы не быть побжденнымъ.

То, чего я ждалъ, случилось.

Едва индусу удалось высвободить одну руку, онъ съ быстротой молніи схватился за кушакъ.

Въ воздух блеснулъ кривой кинжалъ.

Раздался пронзительный крикъ миссъ Мэри и затмъ въ лсу послышались голоса. Послднимъ сверхчеловческимъ напряженіемъ я стряхнулъ раджу и отбросилъ его. Кинжалъ его отскочилъ отъ моего панцыря.

Съ лихорадочной поспшностью я по бжалъ къ тому мсту, гд стояли лошади раджи и миссъ Мэри. Она уже вскочила въ сдло. Съ быстротой молніи вскочилъ и я на великолпнаго коня раджи.

Свита раджи, поспшившая въ лсъ на крикъ миссъ Мэри, быстро поняла положеніе дла. Раджа закричалъ ей, чтобъ мы были пойманы живыми или мертвыми.

До дороги мы должны были хать почти шагомъ. Но выхавъ на дорогу я вонзилъ коню шпоры въ бока.

Двушка послдовала моему примру и благородныя животныя помчались внизъ по скалистой дорог со скоростью стрлы.

Преслдователи гнались за нами по пятамъ. Это была бшенная скачка. Я не сомнвался, что вопросъ шелъ о жизни и смерти. Раджа конечно долженъ былъ приложить вс усилія, чтобы не допустить насъ въ Бомбей. Одинъ изъ индусовъ скакалъ въ нсколькихъ шагахъ отъ насъ. Я обернулся и увидалъ какъ онъ прицлился въ меня. Съ быстротою молніи я выхватилъ револьверъ. Одновременно раздались два выстрла.

Но индусъ промахнулся. Я напротивъ попалъ въ цль. Лошадь его вскочила на дыбы и сбросила въ пропасть безжизненное тло.

Скачка продолжалась. Снова къ намъ приблизилось нсколько человкъ. Я выстрлилъ три раза изъ револьвера, но не могъ разобрать успшны ли были мои выстрлы. Я не могъ больше цлиться. Лошадь моя постоянно спотыкалась, такъ какъ дорога шла подъ гору.

Несмотря на грозившую опасность, я восхищался искусствомъ зды верхомъ миссъ Мэри. Она казалась сросшейся съ своимъ конемъ и не обращая ни малйшаго вниманія на свиствшія вокругъ насъ пули, она скакала рядомъ со мной. Ея блый шарфъ разввался по воздуху.

Между нами и нашими преслдователями образовалось нкоторое разстояніе. Я съ облегченіемъ вздохнулъ и оглянулся. Вдали виднлись красныя шапки — вдругъ я услыхалъ подавленный крикъ. Лошадь миссъ Мэри рухнула на земь и выбила ее изъ сдла.

Ужасъ овладлъ мной.

Мы погибли.

Помощи ждать бы неоткуда. Лошадь моей спутницы лежала поперекъ дороги съ сломанной ногой.

Я соскочилъ и застрлилъ бдное животное.

Вдругъ мн пришла въ голову отчаянная мысль.

— Скоре на земь! крикнулъ я двушк. Укройтесь за лошадь!

Она поняла меня и спряталась за лошадь.

Я подошелъ къ моему коню и выстрлилъ въ него.

Тяжело рухнуло прекрасное животное рядомъ съ конемъ миссъ Мэри.

Они образовали брустверъ, который хоть на нкоторое время давалъ возможность укрываться отъ непріятельскихъ выстрловъ. Дорога шла въ гору, такъ что преслдователи наши должны были очутиться внизу.

Я никогда не вызжалъ безъ двухъ револьверовъ. Я снова зарядилъ одинъ изъ нихъ съ лихорадочной поспшностью и передалъ его миссъ Мэри.

Другой я оставилъ у себя.

— Не стрляйте безъ прицла! воскликнулъ я. Цльтесь хорошенько. Я возьму на себя правую сторону, а вы лвую.

Индусы уже показались. Ихъ было семь человкъ.

Увидавъ странную баррикаду, они остановились на мгновеніе.

Этимъ я воспользовался.

— Пли! воскликнулъ я. Мы выстрлили спокойно, увренно.

Два индуса упали съ коней.

Подскакалъ раджа. Онъ приказалъ что то своимъ и т ршительно бросились на насъ.

Мы снова выстрлили, еще разъ пали два индуса, но остальные не остановились. Они были всего въ нсколькихъ шагахъ отъ насъ.

Мы погибли.

Я выхватилъ изъ за пояса кинжалъ и сталъ передъ двушкой ршившись защищать ее до послдней капли крови.

Я видлъ какъ она обратила револьверъ противъ себя, чтобы не пережить позора. Индусы уже подскакали, они окружили насъ.

Я схватилъ перваго за горло и стащилъ съ сдла.

Вдругъ раздались выстрлы. Два индуса упали съ лошадей, Остальные повернули коней и пустились обратно вскачь.

Тотчасъ же посл этого къ намъ подскакалъ какой то человкъ на взмыленной лошади.

Это былъ полковникъ.

Однимъ взглядомъ онъ охватилъ всю картину и все понялъ.

Онъ увидалъ издали раджу, который что то съ жаромъ говорилъ своимъ людямъ.

Съ быстротою молніи бросился къ нему молодой человкъ. Я бжалъ за нимъ съ револьверомъ въ рук

Но эти трусы бросились бжать во вс стороны.

Одинъ только остался насъ ждать, сидя съ высоко поднятой головой на кон. Это былъ раджа.

Я не могъ разслышать, что они говорили между собой, такъ какъ прежде чмъ я добжалъ, раджа обнажилъ свою кривую саблю, полковникъ поднялъ руку и со всего размаху ударилъ индуса хлыстомъ, такъ что тотъ покачнулся въ сдл.

Раджа сжалъ въ ярости кулакъ и на лиц его показалась отвратительная усмшка.

Глаза его горли и сиплымъ голосомъ онъ выкрикнулъ нсколько словъ, изъ которыхъ я понялъ только одно:

— Какти.

Онъ поклялся отомстить намъ именемъ богини туговъ.

Страшная клятва.

Молча мы хали обратно на коняхъ убитыхъ индусовъ.

Полковникъ былъ блденъ какъ полотно. Только подъхавъ къ Бомбею онъ протянулъ мн руку. Взглядъ его былъ краснорчиве всякихъ словъ.

Каждый изъ насъ въ душ своей далъ клятву ради чести миссъ Мэри не проронить ни слова о сегодняшнемъ происшествіи.

И мы въхали въ Бомбей, съ вншней стороны совершенно спокойные, какъ будто ничего не случилось.

Раджа исчезъ съ этого дня изъ Бомбея.

Прошли недли, мсяца и приближался день свадьбы.

Молодая двушка съ того самого ужаснаго дня сильно измнилась.

Я можетъ быть не достаточно опытный психологъ, чтобы описать ея состояніе.

Казалось, что мысли ея витаютъ гд то далеко, что душа ея отравлена какимъ то страшнымъ ядомъ.

Къ жениху своему она относилась съ равнодушіемъ, даже иногда съ молчаливой враждебностью.

Только ко мн относилась съ довріемъ.

Она никогда не высказывалась. Она бродила молчаливая, какъ будто погруженная въ какой то странный сонъ.

Я одинъ только понималъ причину всего этого.

Въ данномъ случа оказывалось могущество раджи, обладавшаго тайнами природы.

Сердце миссъ Мэри было наполнено тмъ мучительнымъ ядомъ, который сжигаетъ тло и душу. Глаза ея блестли лихорадочнымъ блескомъ, все ея существо было охвачено болзненнымъ, сладострастнымъ чувствомъ, которое индусы называютъ какти, и для названія котораго мы, европейцы, не имемъ подходящаго слова.

Со страхомъ я слдилъ за развитіемъ этой трагедіи.

День свадьбы былъ назначенъ. Весь Бомбей приготовлялся къ нему, такъ какъ генералъ Кей пользовался всми симпатіями.

За нсколько дней до свадьбы я условился съ полковникомъ отправиться верхомъ на прогулку. По лицу его я видлъ, что поведеніе его невсты наполняетъ его сердце страданіемъ.

Я думалъ, что онъ откровенно поговоритъ со мной. Какой мн ему дать совтъ? Какъ его успокоить, какую дать надежду.

Я сидлъ у себя въ комнат и размышлялъ надъ этимъ, какъ вдругъ вошелъ взволнованный полковникъ.

— Вы видли миссъ Мэри? спросилъ онъ.

Я удивленный отвтилъ, что она вроятно еще не встала такъ рано.

Онъ глядлъ на меня, погруженный въ мысли.

— Вы правы, но я долженъ вамъ признаться, что я всю ночь не сомкнулъ глазъ. Какое то мучительное, смутное безпокойство не оставляло меня.

Онъ опустился въ кресло и схватился за голову.

— О, если бы вы знали, воскликнулъ онъ, какъ я несчастливъ!

Глубокое состраданіе овладло мной, но что я могъ ему сказать въ утшеніе.

— Вы можете легко убдиться, проговорилъ я, что ваше безпокойство исключительно нервное. Узнайте у прислуги.

— Вы правы, отвтилъ онъ.

Мы пошли. По дорог намъ встртилась индуска — горничная.

— Барышня еще спитъ? спросилъ ее мой другъ.

Я зналъ, что она предана миссъ Мэри.

— Да, отвтила она, но на всякій случай пойду посмотрю.

Она вошла въ комнату и тотчасъ же вернулась смущенная.

Полковникъ бросился къ ней.

— Несчастная — она — ?

— Исчезла, пролепетала горничная. Я не могу понять, гд она, саибъ. Постель ея не смята.

Офицеръ схватился за голову и разразился рыданіями.

— Гд слуга генерала? спросилъ я.

Индуска покачала головой.

— Не знаю…

Мы обыскали весь домъ, но нигд не могли его найти.

Генералъ ухалъ рано утромъ, но горничная слышала, какъ онъ звалъ своего лакея. Тотъ не явился на зовъ и генералъ ухалъ одинъ.

Я бросился въ спальню миссъ Мэри.

Все указывало на то, что она покинула комнату добровольно или насильно — уже наканун вечеромъ. Я осмотрлъ всю комнату, чтобы найти хоть что-нибудь могущее навести меня на какой нибудь слдъ.

На окн лежали клочки желтой, старой бумаги.

Я составилъ ихъ вмст и это оказалось письмомъ на санскритскомъ язык. Но оно очевидно было написано тайнымъ шрифтомъ. Внизу были написаны на англійскомъ язык два слова: Башни Молчанія.

Они были написаны рукой миссъ Мэри.

Башни Молчанія!

— Не приходили ли сюда за послдніе дни какія нибудь подозрительныя лица? спросилъ я горничную.

— Нтъ, сирдарь, отвтила она.

— Не говорила ли съ кмъ нибудь миссъ Мэри и не передавали ли ей какое нибудь письмо?

Она задумалась.

Затмъ она кивнула головой.

— Да, теперь я припоминаю, вчера не задолго до заката миссъ Мэри разговаривала съ какимъ то факиромъ.

— Скоре на коня! крикнулъ я полковнику. Я ду къ башнямъ молчанія. Соберите десятокъ надежныхъ солдатъ и поспшите за мной какъ можно скоре!

Онъ поблднлъ какъ полотно.

— Увезена? вырвалось у него.

Я молча кивнулъ ему головой и поскакалъ къ башнямъ молчанія.

Тишина царила вокругъ нихъ.

Я направился къ тому мсту, гд уже разъ встртился съ джуги. Но тамъ никого не было.

Вдругъ я увидалъ на земл слды. Здсь очевидно проходило шесть человкъ. Слды привели меня къ входу въ башню.

Здсь слды переплетались съ слдами лошадиныхъ копытъ. Здсь очевидно происходила борьба, глубокіе слды заднихъ ногъ лошади показывали на то, что она встала на дыбы. Видно было, что всадница, я уже не сомнвался, что это была миссъ Мэри, сдлала попытку повернуть коня.

Но тогда ее стащили съ лошади.

Между камнями застрялъ обрывокъ блой вуали.

Какъ ее завлекли сюда, осталось для меня вчной загадкой. Я этого никогда не могъ узнать.

Для меня одинъ фактъ былъ несомнннъ — ее похитили.

На земл я увидалъ боле глубокіе слды человка, очевидно несшаго миссъ Мэри.

Я послдовалъ за слдами къ тому мсту, гд стояли лошади разбойниковъ.

Слды лошадей вели по двумъ разнымъ направленіямъ къ башнямъ. Оттуда не велъ ни одинъ слдъ.

Это была очевидная хитрость, но я не далъ себя провести.

Разбойники перековали наоборотъ лошадей, чтобы замтать слды.

Теперь оставалось ршить вопросъ, куда они направились.

Я замтилъ, что одна лошадь слды которой шли вдоль берега, оставила глубокіе слды заднихъ подковъ.

Такъ какъ разбойники перековали лошадей, значитъ заднія подковы были на переднихъ ногахъ. Эта лошадь несла двойную тяжесть, такъ какъ подобнаго факта нельзя было заключить по другимъ слдамъ, то я ршилъ, что напалъ на врный слдъ.

Вдругъ раздался топотъ. Показался эскадронъ съ полковникомъ во глав. Я взмахнулъ платкомъ и поскакалъ впередъ.

Всадники скоро нагнали меня. Я не хотлъ изнурять свою лошадь и поэтому похалъ легкой рысью.

Полковникъ халъ рядомъ со мной.

Я старался на него не смотрть и избгалъ его взгляда. Слды вели кругомъ Бомбея вдоль берега и затмъ — вглубь страны.

— У нихъ есть преимущество двнадцати часовъ, прервалъ полковникъ тягостное молчаніе

Я молча кивнулъ головой.

Я хотлъ избжать разговора. Нужно ли было сообщать ему мои ужасныя подозрнія?

Вдругъ мой конь всталъ на дыбы.

Поперекъ дороги лежалъ трупъ.

Это былъ врный англичанинъ, слуга генерала. Очевидно онъ тайкомъ послдовалъ за своей госпожей, и пытаясь освободить ее, былъ очевидно убитъ.

Мы не могли останавливаться. По крайней мр на полъ-мили шли кровавые слды.

Солдаты, хавшіе позади насъ, начали понимать серьезность положенія. Вс молчали.

Слды вели теперь въ пустынную мстность. Мы находились на высокомъ перевал, откуда видно было далекія долины.

— Тамъ лежитъ Карли! воскликнулъ одинъ изъ солдатъ.

Я вздрогнулъ, но не выдалъ своихъ мыслей.

Вдь въ Карли былъ древній храмъ Какти! Страшныя мысли блеснули въ моей голов.

Скоре! Скоре, ради Бога! Каждая минута была дорога.

Мы поскакали галопомъ къ Карли.

Наступила ночь и тысячи звздъ засіяли на неб. Была чудная, лунная ночь.

Такая же какъ сегодня.

Мы утомились до смерти. Два солдата отстали отъ насъ, такъ какъ лошади ихъ были совершенно изнурены. Мы безжалостно гнали нашихъ измученныхъ коней. Еслибы мы дали имъ хоть минуту отдыха, они упали бы отъ изнеможенія.

Мы въхали въ Карли. Слды нашихъ враговъ терялись у входа въ храмъ. Это было чудное зданіе высченное прямо въ скал. Надъ входными воротами былъ куполъ съ великолпными рельефами. Громадный столбъ съ четырьмя львами стоялъ по лвую сторону отъ воротъ.

У воротъ стояла стража. Она исчезла въ храм при нашемъ приближеніи.

Но мы уже бросились впередъ съ саблями и револьверами въ рукахъ, въхали по каменной лстниц и проникли черезъ освщенные факелами дворы во внутренность храма.

Тамъ намъ представилось зрлище, которое никогда не изгладится изъ моей памамяти.

Вокругъ алтаря стояли и сидли индусы. Это были ‘какти лвой руки’, самые опасные сектанты, почти вс туги, значитъ убійцы и преступники.

У алтаря стоялъ жрецъ богини Какти съ жертвеннымъ можемъ въ рук.

Это былъ раджа.

А на камн лежало блое, голое тло женщины съ золотистыми волосами, рзко выдлявшимися среди кровавыхъ ранъ.

Я никогда въ жизни не слышалъ такого крика, какой испустилъ полковникъ. Завязалась ужасная, дикая рукопашная схватка. Мы остались побдителями, хотя почти половина нашего отряда погибла. На земл стояли кровяныя лужи.

Спаслись очень немногіе какти, остальные были вс перебиты ожесточившимися солдатами.

Наступила тишина. Весь забрызганный кровью убитыхъ какти я оглянулся вокругъ себя, ища взглядомъ полковника.

Онъ стоялъ на колняхъ передъ алтаремъ у тла несчастной жертвы богини Какти со сложенными руками и молился у тла двушки которую, онъ такъ любилъ и которую потерялъ навсегда. Тутъ же лежало изрубленное имъ тло индійскаго раджи.

Наконецъ онъ поднялъ голову. Я хотлъ ему сказать нсколько словъ утшенія, но остановился.

Полковникъ хохоталъ, хохоталъ во все горло, хохоталъ какъ безумный. Глаза его налились кровью и онъ вцпился въ тло жреца.

* * *

Мой другъ замолчалъ и печальный взоръ его скользнулъ по озеру.

— Онъ больше не выздоровлъ, прошепталъ онъ. Черезъ годъ онъ умеръ посл тяжкихъ страданій.

Вотъ исторія послдняго преступленія совершеннаго тугами. Они понесли жестокое наказаніе. Но что значило это въ сравненіи съ гибелью двухъ прекрасныхъ и благородныхъ людей?

Стагаръ поднялся и направился къ гостинниц. Я послдовалъ за нимъ.

Надъ озеромъ пронесся свистокъ перваго парохода.

Читайте также: