‘Отечественныя Записки’, No 8, 1848
Прекрасный Молодой Человек. Повесть (взятая из рассказа шт. лек. Чацкого). Сочинение Николая Баженова, Баженов Николай Кириллович, Год: 1848
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Прекрасный Молодой Человкъ. Повсть (взятая изъ разсказа шт. лек. Чацкаго). Сочиненіе Николая Баженова. Казань. Печатано въ университетской типографіи. 1848. Въ 8-ю д. л. 62 стр.
Извстно, что провинція, у насъ, какъ и везд, подражаетъ мод, господствующей въ столиц. Если въ столиц начинаютъ носить платье особаго покроя, особенныя шляпы, картузы, нашиваютъ на панталоны лампасы, прячутъ или выставляютъ воротнички, носятъ ихъ или стоячими, или отложными, если дамы начинаютъ курить папиросы, не говоря о тысячи измненій и оттнковъ, выдумываемыхъ хамелеономъ-модою, все это съ жадностью перенимаетъ провинція, но провинція перенимаетъ все это посвоему, какъ вещи чрезвычайно-важныя, и даетъ всему свой особенный отпечатокъ: въ мод воротнички стоячіе — у провинціальнаго щеголя это уже не воротнички, а просто шоры, отложные — у него совершенно a l’enfant, въ мод лампасы… есть такіе провинціалы, которые нашили ихъ на весь свой гардеробъ панталонъ, даже на утренніе нанковые шальвары. Этому перениманію моды слдуетъ провинція съ такой жадностью, думая, что не слдовать нововведенію значитъ быть отсталымъ, коснющимъ въ непросвщеніи. А провинціалу всего страшне — казаться провинціаломъ?
Если такое направленіе господствуетъ въ мір фраковъ, жилетовъ, брюкъ, галстуховъ, пальто и сюртуковъ, лорнетокъ, вставленныхъ въ глазную впадину, штрипокъ и шляпъ, то точно то же и въ нравственномъ мір. Нигд вы не встртите такого преувеличеннаго изданія разныхъ знакомыхъ, такихъ крайностей во мнніяхъ, такой рзкости приговора, какъ въ провинціи, хотя въ сущности эти же самые люди, отличающіеся такими крайностями — очень добрые, милые и даже умные люди, достойные любви и уваженія, но они платятъ дань мод!
Въ литератур то же явленіе: литературная часть губернскихъ вдомостей но-большей-части перенимаетъ фельетоны петербургскихъ газетъ, читая описанія домашнихъ праздниковъ, вы врно увидите въ нихъ больше трескотни и блеска, нежели сколько произвели ракеты и шутихи, сожженныя въ тотъ вечеръ, а радушіе, единодушіе, восторгъ, радость и веселье, описываемые фельетонистомъ, въ тысячу кратъ превосходятъ эти ‘алмазы бесды’, превозносимые газетами петербургскими…
Повсть или soi-disant повсть г. Баженова невольно рождаетъ въ читател вышеизложенныя размышленія. Г. Баженовъ — казанскій литераторъ, извстный уже въ нашей письменности какъ историкъ Казанскаго-Царства и города Казани. Въ сочиненіи своемъ, ‘Казанская Исторія’, онъ посвящаетъ значительное число страницъ на описаніе настоящаго положенія бывшей столицы татарскаго царства, увряя, между-прочимъ, что въ Казани процвтаетъ и литература, при чемъ онъ исчисляетъ и лица, у которыхъ бываютъ литературные вечера. Помнится, авторъ длаетъ обозрніе казанской литературы по разнымъ родамъ словесности, и въ результат у него выходитъ, что разныя лица еще, правда, ничего не издали, но сбираются издать въ свтъ-кто стихотворенія, кто сатирическіе очерки. Г. Николай Баженовъ упоминаетъ о себ, какъ о главномъ дятел на всхъ этихъ поприщахъ, и общаетъ представить свои труды въ разныхъ родахъ. Изъ ‘Казанской Исторіи’ мы ознакомились съ нимъ, какъ съ историкомъ, теперь имемъ случай познакомиться съ нимъ, какъ съ бельлетристомъ.
Но г. Николай Баженовъ-бельлетристъ гораздо-ниже г. Николая Бажеяова-историка. Дло все въ томъ, что историку безъ таланта могутъ помочь источники и уже готовыя исторіи, въ-особенности ‘Исторія Государства Россійскаго’, которую можно перифразировать, бельлетристу же, безъ творческаго воображенія, даже безъ дара наблюдательности, могутъ служить источниками только или чужіе разсказы, или дйствительно случившіяся происшествія жизни, которыхъ привелось быть свидтелемъ. Къ-сожалнію, и чужой разсказъ и случаи съ самимъ-собою теряютъ всю свою прелесть подъ перомъ писателя, необладающаго надлежащими качествами для писателя… Правда, бываютъ еще источники — именно, книги напечатанныя, но это уже называется plagiat. Г. Баженовъ дотого щекотливъ въ этомъ отношеніи, что даже и чужаго разсказа не хотлъ присвоить себ, выставивъ въ самомъ заглавіи, что это повсть ‘изъ разсказа штаб-лекаря Чацкаго’, для того, чтобъ слышавшіе вмст съ нимъ этотъ разсказъ не обвинили его въ присвоеніи себ чужаго.
Для насъ, повсть ‘Прекрасный Молодой Человкъ’ любопытна, какъ жертва провинціальнаго подражанія мод, или по-крайней-мр тому, что въ провинціи, можетъ-быть, считается модою, господствующею въ Петербург. Образцомъ своего изложенія авторъ взялъ повсти, писанныя въ Петербург языкомъ темнымъ, съ намреніемъ сказать что-нибудь очень-простое и всмъ извстное, но только съ особеннымъ оттнкомъ, съ особеннымъ туманомъ, словомъ, не такъ, какъ вещь называется всми и каждымъ. Эта замашка, повидимому, очень понравилась г. Баженову, и вроятно, онъ считаетъ ее модною, вовсе не внемля критик, указывающей на нее, какъ на недостатокъ, отъ котораго легко отршиться талантливымъ авторамъ, временно въ него завлеченнымъ, и которая, разумется, невыносима у писателейбезъ всякаго призванія. Къ этому присоединяется еще ложно-понятый эстетическій принципъ о томъ, что должно считаться грязнымъ въ литератур, ученіе о дйствительности и врности природ описываемыхъ лицъ, возводимыхъ на высоту типа… Но объ этомъ уже много говорено, и мы полагаемъ, что повтореніе сказаннаго будетъ излишне.
Вотъ какъ г. Баженовъ-бельлетристъ понимаетъ дло: Прекрасный молодой человкъ, о которомъ разсказываетъ вымышленное, или дйствительно-существующее лицо, штаб-лекарь Чацкій, есть какой-то негодяи, о которомъ авторъ приводитъ нсколько вовсе-незабавныхъ анекдотовъ, именно, какъ этотъ молодой человкъ, будучи введенъ въ одинъ домъ, слъ играть въ карты безъ денегъ и когда проигралъ, то пріятель его долженъ былъ за него заплатить, онъ волочился за разными женщинами и одной хорошенькой купеческой дочкой, невстой одного молодаго медика, какъ онъ забрался къ сапожнику, завелъ съ нимъ дружбу, цаловалъ руки у жены его, обдалъ даромъ и наконецъ укралъ пятирублевую ассигнацію, какъ онъ пошелъ на охоту съ разскащикомъ или авторомъ, и тотъ съигралъ съ нимъ милую шутку, заставивъ его на спин скатиться съ кремнистой скалы, какъ онъ потомъ много разъ былъ битъ, хвасталъ, лгалъ и обманывалъ, и какъ наконецъ — кажется, по распоряженію мстнаго начальства-прекрасный молодой человкъ былъ высланъ вонъ изъ города. Во всемъ этомъ нтъ ни завязки, ни развязки, ничего новаго, любопытнаго и забавнаго, ничего, кром претензіи на остроуміе, написаніе въ дух, будто-бы новйшей эстетики, вычурныхъ фразъ и загадочныхъ выраженій…
Вотъ образцы слога, грамматики и юмора. Для юмора, конечно, первыя дв главы называются ‘явленіями’. Для юмора выписано содержаніе всхъ главъ, съ претензіей уже однимъ ихъ заглавіемъ возбудить смхъ читателей, на-примръ: ‘Явленіе второе или проявленіе на свтъ прекраснаго молодаго человка’, или VII’ Прекрасный молодой человкъ какъ пострлъ везд посплъ’ и проч. Для юмора въ конц книги приложены опечатки, и для юмора, конечно, по исчисленіи ‘замченныхъ опечатокъ’ прибавлена фраза, ‘остальныя, по отысканіи, да исправитъ благосклонный читатель’.
‘И такъ я начну Вамъ общанный мною разказъ, взявши его съ тхъ поръ, когда одинъ изъ моихъ временныхъ сослуживцевъ, Михаилъ Алексевичъ, ввелъ ко мн рдкаго изъ прекрасныхъ молодыхъ человковъ — прекраснаго молодаго человка, несравненнаго даже съ тмъ, котораго начертало перо Поль-де-Кока… Но о барин этомъ я выдаю какъ вовсе о другомъ лиц и, если угодно, я раскажу объ немъ, — объ этомъ предтеч прекраснаго молодаго человка.
Пожалуйста! пожалуйста! послышалось отъ собесдниковъ и Чацкій, началъ такъ:
Признаюсь вамъ, я случайно подслушалъ разказъ нашей Прасковьи съ моимъ деньщикомъ, Иваномъ, по прозванію ширшаномъ и вотъ онъ подлинникомъ:
— А что Парашка! знаешь ли что приключилось съ твоимъ взбалмошнымъ бариномъ, али какимъ инымъ прочимъ чтоли, кто его знаетъ?
— Какъ не взбалмошный! Да, вдь вы всхъ называете взбалмошными, кто разумне васъ да вжливе.
— Хе, хе, хе! вжливе! что пьяненькой твои ручки расцловывалъ, то и вжливе, и т. д. (стр. 1—5).
Обыкновенный образъ выраженія г. Баженова-бельлетриста,
‘Прекрасный молодой человкъ былъ убжденъ, что при собственной цн его, все окружающее — ничтожество. Когда я разсматривалъ комнату прекраснаго молодаго человка, онъ въ это время нжился еще посл утренняго пробужденія на своей кровати, на которой испытывалъ частые провалы. Передъ нимъ стоялъ тогда, постившій его сапожникъ, которому онъ говорилъ, вытянувъ передъ нимъ руку: ‘посмотри какія у меня славныя мышцы и какоё прекрасное туловище! Вдь дйствительно я похожъ на Апполона Бельведерскаго!’ Сапожникъ очень легко могъ видть тлосложеніе прекраснаго молодаго человка, потому что на немъ былъ одинъ только воротникъ сорочки, къ которому прикрплялось образовавшееся изъ холста trou-trou какъ произведеніе времени и грязи. Отвтъ на похвалы остался въ ум сапожника, потому что тотъ и другой, земтивши меня, стоящаго у окна, смшались, онмли — и сапожникъ скрылся.’ (Стр. 16).
Вотъ образчикъ разговоровъ. Докторъ уговариваетъ одну двицу выйдти за его пріятеля, молодаго медика, оклеветаннаго передъ ея матерью прекраснымъ молодымъ человкомъ. Двица хочетъ идти въ монастырь и отвчаетъ на доводы доктора,
— Я ничего не могу сказать вамъ на это, но попрошу помощи Высшей — попрошу заступленія Сильной….
— Благоговю передъ высокими твоими мыслями двица, сказалъ я, проникнутый до глубины сердца (чмъ?)… (Стр. 46).