Предисловіе
Предисловіе
(к сборнику ‘Индийские сказки‘)
Предисловие к сборнику ‘Индийские сказки’, Ольденбург Сергей Фёдорович, Год: 1903
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Сергй Ольденбургъ
Тамъ, далеко за морями, садится солнце. На поля, на деревни ложатся сумерки. Погасъ закатъ и быстро, точно невзначай, наступаетъ тьма. На неб, чуть видными блестками, зажигаются звзды. День окончился, знойный и трудовой. Вс ищутъ отдыха и прохлады, но накаленная земля пышетъ жаромъ и горячая постель не даетъ желаннаго покоя. Вся деревня еще на ногахъ и вокругъ домовъ въ деревн точно жужжаніе пчелъ: идутъ безконечныя бесды, тянутся длинные разсказы.
Вонъ тамъ, на краю деревни, гд безъ умолку лаютъ собаки, собралась дтвора и бойкіе мальчишка, лучшій сказочникъ въ округ, начинаетъ: ‘Жилъ, былъ…’ и льется сказка про царевича-богатыря, про прекрасную царевну, про весь тотъ волшебный міръ, который для деревенскаго мальчика существуетъ гд-то далеко, далеко, и слушаешь его и слышишь въ устахъ индійскаго мальчика т же сказки, которыя на суровомъ свер у пылающаго очага сдыя старухи разсказываютъ дтямъ. Имена другія и краски ярче и рзче, но разсказы все больше т же: тутъ и храбрый портняжка, который въ Инд и сталъ горшечником. Кудесник по случайности, Харисарманъ, обошелъ сказки всхъ странъ подъ разными именами. Старые знакомые нашихъ дтскихъ сказокъ, волкъ и лиса, живутъ въ Индіи какъ тигръ и шакалъ.
Но не объ однихъ только старыхъ нашихъ знакомцахъ умютъ повствовать маленькіе разсказчики въ ночной темнот индійской деревни. Новые образы мелькаютъ передъ нами, неслыханные нами подвиги совершаютъ богатыри, переживаютъ невдомыя намъ раньше приключенія. Великій царь Викрамадитья, о времени жизни котораго спорятъ ученые и который далъ имя новой эр въ Индіи, сказкою превращенъ въ Викрама махараджу. И сказка повствуетъ о томъ, какъ жадный до приключеній царь, получивъ отъ бога умнье переселяться въ тло другого существа, сдлался попугаемъ. Быть можетъ, впрочемъ, въ этой чисто индійской сказк слышатся отголоски того разсказа, который хорошо знакомъ русскому читателю, какъ повсть о гордомъ цар Агге. Наук оживлять мертвое тло и переноситься самому въ него учатъ священныя книги индійцевъ, и сказки о Викрам живо свидтельствуютъ о вр народной въ чудесную силу заклинаній.
Вра народная! Какъ она и проста, и сложна вмст съ тмъ, тамъ, въ этой далекой, полной очарованій для насъ стран. Все живетъ, все иметъ свою душу — духи и боги на каждомъ шагу. Природа вся одухотворена, это такъ просто! А вмст съ тмъ и какъ сложно, потому что тутъ рядомъ, вокругъ человка, цлый другой міръ, въ существованіи котораго человкъ такъ убжденъ. Наши сказки то же полны волшебства, духовъ, фей, сверхъестественныхъ силъ, но для насъ все это почти только символы. Міръ дйствительный и міръ сказочный отдлены для насъ непроходимою гранью. Не то въ Индіи, даже въ наши дни.
Индіецъ часто затруднится сказать, гд кончается сказка и легенда и гд начинается дйствительность. Эта жизнь сказки, какъ дйствительности, и составляетъ неотразимую прелесть индійкой сказки. Конечно, покрытая холодной одеждой нашихъ сверныхъ словъ, лишенная своихъ, для насъ иногда до безобразія яркихъ тоновъ, она не то, что тамъ на родин въ устахъ полунагого смуглаго мальчугана, льющаяся потокомъ среди жаркой индійской ночи. Но и такъ она полна прелести знакомаго и незнакомаго въ смшанныхъ и переплетшихся между собою разсказахъ.
И у насъ горы говорятъ въ сказкахъ, но въ ихъ разговорахъ не чувствуешь той жизни, которая проникла бесды горныхъ великановъ, стоящихъ на страж великой индійской земли съ сверной стороны. Правъ индіецъ, когда онъ думаетъ, что весь этотъ горный міръ живетъ. Слушайте, какъ прекрасная, гордая Гвашбрари въ далекомъ Кашмир склонила къ ногамъ своимъ царственный Вестерванъ, великую, могучую гору.
Это было давно и міръ тогда былъ еще юнъ, тотъ міръ, который теперь уже старъ. И все было не такъ какъ теперь, и великій Вестерванъ, былъ царемъ надъ горами. Высоко, высоко поднимался онъ надъ всмъ, что было вокругъ него. И тучи ложились плащемъ на его плечи, а глава стояла гордо и одиноко въ синемъ неб. Надменный, онъ взиралъ только на солнце и звзды. И темною ночью звзды сіяли внцомъ вокругъ его головы.
Зависть и злоба закрались въ сердце окрестныхъ горъ: Харамукхъ и Нангапарбатъ гнвались и негодовали на презрніе Вестервана. Одна дивная Гвашбрари, холодная и сіяющая среди льдовъ, молчала, наслаждаясь своею красотой.
Однажды, когда Вестерванъ окутался тучами и скрылся изъ глазъ, окрестныя горы повели опять свои злобныя рчи.
И съ презрніемъ сказала имъ красавица Гвашбрари: ‘Чего вы только спорите и негодуете? Гордъ великій Вестерванъ и главу его внчаютъ звзды, но самъ онъ, ноги его здсь въ земл, изъ земли, какъ и мы. Въ немъ только немного больше земли, вотъ и все’.
‘Такъ чего-жъ онъ гордится? Кто сдлалъ его царемъ среди насъ?’
Улыбнулась красавица Гвашбрари, улыбнулась нехорошей улыбкой: ‘Кто сдлалъ его царемъ? А вы сами. Для меня онъ не царь, даже въ внц изъ звздъ. Я его царица’.
И горы кругомъ засмялись, ибо ниже всхъ ихъ была Гвашбрари.
‘Подождите — не встанетъ еще завтра солнце, и у ногъ моихъ ляжетъ Вестерванъ’.
И вновь засмялись насмшливо горы, но красавица Гвашбрари не смялась и не говорила.
И весь длинный, лтній день она сіяла и улыбалась. Солнце стало заходить и, какъ чары, розовые чары, легли лучи его на весь міръ. И блдная Гвашбрари вспыхнула, точно блестла красотой и любовью.
И увидлъ высокій Вестерванъ это сіяніе и обернулъ онъ свой надменный взоръ туда внизъ, въ долины, и глядлъ, глядлъ въ нмомъ изумленіи на дивную красоту.
Ниже спустилось солнце и еще ярче зардлась красавица Гвашбрари, будто отъ взора великаго царя горъ. И по долинамъ пронесся крикъ: ‘Гвашбрари, поцлуй меня, или я умру’.
Пораженныя, стояли горы кругомъ и молчали, а отзвукъ переносилъ слова изъ долины въ долину.
И улыбнулась Гвашбрари и отвтила:
‘Какъ быть тому, ты высокъ безконечно, царь, а я такъ низка? Какъ мн достичь твоей внчанной звздами главы?’ И вновь раздался тотъ же крикъ Вестервана. И красавица съ ледянымъ сердцемъ, Гвашбрари, чарующимъ шепотомъ дала свой отвтъ: ‘Ты любишь меня, наклонись ко мн и поцлуй меня’.
Ниже и ниже наклонился онъ, пока не легъ къ ногамъ Гвашбрари. Но солнце сло, и попрежнему, какъ всегда, холодная и надменная, стояла красавица Гвашбрари — и у ногъ ея лежалъ развнчанный навсегда великій Вестерванъ, а на неб сіялъ его звздный внецъ.
Точно слышишь эти говорящія горы и видишь ихъ лица, точно это смуглые раджи и красавицы рани, царицы волшебныхъ дворцовъ!
Волшебство, да только волшебство, въ которое врятъ, вотъ ключъ къ индійскимъ сказкамъ, такъ, какъ ихъ разсказываетъ народъ, такъ, какъ ихъ собираетъ заботливая рука тхъ, кому дороги и милы эти преданія другаго, далекаго отъ насъ, европейцевъ, народа, который въ давніе средніе вка послалъ къ намъ на усладу столько чудныхъ своихъ сказокъ. Какъ часто и въ дтств, и посл мы читали эти сказки, переиначенныя, передланныя, и не знали, что намъ ихъ переслали наши далекіе индійскіе братья.
Когда индійскій разсказчикъ чувствуетъ, что разсказъ затянулся и надо кончить сказку, онъ, какъ и мы сейчасъ, говоритъ:
‘Зачмъ ты сохнешь, терновый кустъ?
А чего стъ меня корова твоя?
Зачмъ ты шь его, корова?
А чего не смотритъ за мною твой пастухъ?
Зачмъ ты не смотришь за нею, пастухъ?
А чего не даетъ мн рису невстка твоя?
Зачмъ ты, невстка, не даешь ему рису?
А чего плачетъ мое дитя?
Зачмъ ты плачешь, дитя?
А чего щиплетъ меня муравей?
Зачмъ ты щиплешь дитя, муравей?
Кутъ! Кутъ! Кутъ!’
Источник текста: Индийские сказки. Сборник сказок для детей среднего возраста. Сост. по разным источникам О. М. Коржинской / С предисл. акад. С.Ф. Ольденбурга. — Санкт-Петербург : А.Ф. Девриен. 1903.