ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ В. Г. БЛИНСКАГО.
ВЪ ДВНАДЦАТИ ТОМАХЪ
ПОДЪ РЕДАКЦІЕЮ И СЪ ПРИМЧАНІЯМИ С. А. Венгерова.
ТОМЪ I.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія М. М. Стасюлевича. Bac. Остр., 5 лин., 28
1900.
ПРЕДИСЛОВІЕ.
С. Венгеровъ.
Предисловие к ПСС Белинского, Венгеров Семен Афанасьевич, Год: 1900
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Прекращеніе въ 1898 г. правъ литературной собственности на сочиненія Блинскаго вызвало появленіе ряда разнаго объема собраній сочиненій великаго критика. Достоинства ихъ различны. Есть такія, которыя мы готовы назвать кощунственными — такому измненію подвергся въ нихъ текстъ Блинскаго. Нашлись, къ сожалнію, ‘систематизаторы’, которые (часто съ лучшими намреніями) выхватывали отдльныя страницы изъ разныхъ статей Блинскаго и подгоняли ихъ подъ т рубрики, которыя они произвольно устанавливали. Мы называемъ такое отношеніе кощунственнымъ потому, что всякая статья Блинскаго есть одно органическое цлое, изъ котораго, какъ изъ псни, какъ изъ стихотворенія, нельзя выкинуть ни одного слова, не лишивъ аромата, не ослабивъ внутренняго пламени, придающаго такое неотразимое обаяніе всему, что вышло изъ-подъ пера великаго искателя истины. Блинскій всегда писалъ статьи въ своего рода экстаз и выражалъ въ нихъ все то, что его въ данный моментъ мучило и волновало, хотя бы оно непосредственно къ предмету статьи и не относилось. Это несомннно приводило и къ длиннотамъ, и къ отступленіямъ, которыя иному ‘систематизатору’ покажутся и лишними, и неидущими къ ‘длу’. Но именно эти-то ‘отступленія’, этотъ-то порывъ выразить всю полноту внутренней работы высокаго духа и великаго сердца и составляютъ сущность литературнаго значенія Блинскаго, и кастрировать ихъ, значитъ, вынимать изъ его статей живую душу. Вотъ почему при желаніи издавать неполное собраніе сочиненій Блинскаго есть только одинъ способъ — давать избранныя статьи, но давать непремнно цликомъ. Такому условію вполн удовлетворяютъ нкоторыя (въ ряду ихъ особенно изд. О. Н. Поповой, подъ ред. H. А. Котляревскаго) изъ появившихся въ 1898 году изданій и нельзя не пожелать имъ самаго полнаго успха. Еще большаго сочувствія заслуживаетъ мысль издавать отдльныя статьи Блинскаго и по дешевой цн пускать ихъ въ большую публику. Такимъ путемъ нсколько издателей сдлали общимъ достояніемъ знаменитый ‘восьмой томъ’ прежняго 12-томнаго изданія, т.-е. статьи о Пушкин, превратившіяся у Блинскаго въ цлый курсъ исторіи русской литературы. Эти общедоступныя изданія составляютъ несомннный шагъ къ осуществленію завтной мечты Некрасова о томъ времени, когда мужикъ, вмсто ‘Блюхера’ и ‘Милорда Аглицкаго’,
Блинскаго и Гоголя
Съ базара понесетъ.
Въ общемъ, прекращеніе правъ литературной собственности на наслдіе Блинскаго несомннно много содйствовало распространенію его сочиненій. Каждому дана возможность что-нибудь изъ нихъ пріобрсти для домашней библіотеки.
Но рядомъ съ этимъ остается еще одна важная задача — надо дать изданіе удовлетворительное и по полнот. Думали, что къ 26 мая 1898 г. появится рядъ изданій, по меньшей мр столь же полныхъ, какъ основное 12-томное собраніе сочиненій, изданное въ 1859—61 гг. К. Т. Солдатенковымъ. Но эти ожиданія совершенію не оправдались, и вс изданія 1898 г. и позднйшія не выдерживаютъ никакого сравненія съ изданіемъ К. Т. Солдатенкова.
А между тмъ и это изданіе ни въ какомъ случа не можетъ быть названо ни полнымъ, ни тщательно редактированнымъ Въ немъ очень много пропусковъ, а помщенное часто урзано. Редакторъ изданія К. Т. Солдатенкова — покойный Н. X. Кетчеръ — не только не бралъ всхъ статей Блинскаго (онъ совсмъ не включилъ больше 400 небольшихъ отзывовъ), но и въ томъ, что бралъ, выбрасывалъ цлыя страницы и тирады. Въ особенности онъ былъ безжалостенъ къ цитатамъ, которыя ему, очевидно, казались лишнимъ балластомъ, хотя на самомъ дл ничто такъ не содйствуетъ усвоенію мыслей критика, какъ удачно подобранныя выдержки. Не мало статей осталось ему и совершенно неизвстнымъ. Наконецъ, крупнйшимъ недочетомъ перваго собранія сочиненій Блняскаго является то, что въ немъ совершенно нтъ одной изъ драгоцннйшихъ частей духовнаго наслдства Блинскаго — его писемъ. Не стсняемый вншними соображеніями, Блинскій въ письмахъ весь отдавался своему порыву и достигалъ силы изумительной. Въ письмахъ къ друзьямъ и въ знаменитомъ письм къ Гоголю Блинскій поднимался до вершимъ воодушевленія и негодующаго краснорчія.
Указанные недочеты, оставляя въ сторон разные недочеты второстепенные, ставятъ на очередь вопросъ объ изданій полномъ и удовлетворяющемъ требованіямъ историко-литературной обстоятельности, съ провреннымъ и полнымъ текстомъ, съ историко-литературными комментаріями, съ объясненіями непонятныхъ уже теперь намековъ и неясностей, съ указаніемъ литературы предмета, съ портретами, рисунками, снимками, съ подробными указателями встрчающихся именъ и затронутыхъ сюжетовъ.
Настоящее изданіе есть попытка дать такое изданіе, достойное памяти великаго писателя. Мы, къ сожалнію, всего мене уврены въ томъ, что намъ дйствительно удастся осуществить выставленную выше программу, но такова, во всякомъ случа, цль наша.
Планъ изданія. Оно будетъ состоять изъ 12 томовъ въ 500 и боле страницъ.
Томы I—X будутъ заключать въ себ все, что когда-либо вышло изъ-подъ пера Блинскаго. Войдутъ: 1) Вс статьи, уже напечатанныя въ первомъ собраніи сочиненій, но въ полномъ вид, безъ урзокъ. 2) Вс небольшіе отзывы и рецензіи (478), только названные въ первомъ изданіи, но опущенные тамъ ‘по незначительности’. Списокъ ихъ, составленный А. Д. Галаховымъ, прилагался къ каждому тому прежняго изданія. 3) Рядъ рецензій, не указанныхъ въ спискахъ Галахова. 4) Юношеская драма Блинскаго. 5) Грамматика, составленная Блинскимъ. 6) Переводы.
Къ отдльнымъ статьямъ или въ конц тома будутъ даны примчанія и разнаго рода указанія и объясненія.
Томъ XI будетъ посвященъ письмамъ. Въ поясненіяхъ къ нимъ предположено дать характеристики лицъ, съ которыми Блинскій особенно усердно переписывался.
Томъ XII будетъ посвященъ литератур предмета и указателямъ. Подъ ‘литературою предмета’ тутъ понимается не одно только перечисленіе статей, посвященныхъ Блинскому. Предположено воспроизвести (полностью или въ существенныхъ извлеченіяхъ) вс статьи, которыя представляютъ біографическій или литературный интересъ, за исключеніемъ, конечно, цлыхъ сочиненій.
По приблизительному разсчету вмсто 220 печатныхъ листовъ прежнихъ изданій въ нашемъ изданіи будетъ около 400.
При разныхъ томахъ будутъ даны портреты Блинскаго, членовъ его семьи и ближайшихъ друзей, виды Чембара, Нензенской гимназіи, дома, гд умеръ Блинскій, могилы на Волковомъ кладбищ, и много др.
Исполняя главный пунктъ нашей программы — давать все, что когда-либо вышло изъ-подъ пера Блинскаго — мы значительнйшую часть настоящаго тома отводимъ первымъ попыткамъ Блинскаго на литературномъ поприщ. Изъ нихъ особенный интересъ представляетъ юношеская драма, незрлая по исполненію, но весьма замчательная по замыслу. Въ примчаніяхъ къ ней мы стараемся выяснить насколько опередилъ этотъ крикъ сердца настроеніе своей эпохи.
Многочисленные переводы, вошедшіе въ составъ настоящаго тома (часть ихъ разыскана здсь впервые), любопытны въ другомъ отношеніи. Это констатированіе значительнаго количества переводовъ Блинскаго иметъ интересъ не только узко-библіографическій. Оно совершенно разрушаетъ чрезвычайно прочно установившееся мнніе, что Блинскому были чужды ‘иностранные языки’. Какъ оно всегда бываетъ, такую славу пустили лучшіе друзья — Тургеневъ, Кавелинъ. На самомъ дл Блинскій плоховато зналъ нмецкій яз., но вполн удовлетворительно французскій. Въ дальнйшихъ томахъ мы не разъ будемъ имть случай указывать, что послдніе годы жизни Блинскій очень много читалъ по-французски. Но и по отношенію къ первымъ годамъ дятельности крайне несправедливо говорить, что онъ былъ ‘чуждъ’ иностранной литератур. Цлый годъ человкъ жилъ переводами съ французскаго въ первостепенномъ журнал и вдругъ чуждъ! Въ ‘Литерат. Мечтаніяхъ’ часто встрчаются французскія выраженія и цитаты. Прежде, признаться, они насъ коробили. Непріятно было сознаніе, что такой человкъ, какъ Блинскій, не только щеголяетъ знаніемъ франц. яз., но еще щеголяетъ въ павлиньихъ перьяхъ, такъ какъ его же закадычные друзья увряютъ, что онъ былъ ‘чуждъ’ иностраннымъ языкамъ. Но многочисленность помщаемыхъ здсь переводовъ вполн разъясняетъ, почему Блинскій такъ много французитъ въ первомъ крупномъ литературномъ произведеніи. Онъ, можно сказать, всецло жилъ въ атмосфер французскаго яз., переводя листа 2—3 въ мсяцъ, и еще больше, конечно, читая для того, чтобы выбрать для перевода ту или другую статью.
Изъ крупныхъ критическихъ статей въ 1-ый томъ входятъ только ‘Литератур. Мечтанія’. Въ примчаніяхъ къ нимъ мы по преимуществу занялись вопросомъ о вліяніяхъ, сказавшихся въ знаменитой стать. На этотъ вопросъ давались и до сихъ поръ даются два отвта. Но мннію однихъ, на ‘Литер. Мечт.’ и вообще на всей дятельности Блинскаго въ ‘Телескоп’ и ‘Молв’ лежитъ сильнйшій отпечатокъ духовной личности редактора обоихъ изданій — Н. И. Надеждина. Другіе видятъ въ первомъ період дятельности Блинскаго по преимуществу слды вліянія рано умершаго даровитаго юноши Станкевича. Мы ршительно несогласны съ первымъ взглядомъ. Намъ соотношеніе Надеждина и Блинскаго представляется въ такомъ вид: лучшее въ ‘Литератур. Мечт.’, то, что сообщаетъ имъ непреходящій интересъ, ничего общаго съ Надеждинымъ не иметъ. И только въ худшемъ вліяніе Надеждина сказалось довольно замтно. Для подтвержденія своего отрицательнаго отношенія мы вводимъ въ примчанія этюдъ о Надеждин, имющій цлью показать, что установленіе сколько-нибудь тсной душевной связи между даровитымъ, но безпринципнымъ редакторомъ ‘Телескопа’ и ‘неистовымъ Виссаріономъ’ есть психологическая несообразность.
Но помимо приводимыхъ нами доказательствъ, мы считаемъ важнымъ дать читателямъ нашего изданія возможность составить себ самостоятельное сужденіе въ столь важномъ для исторіи развитія Блинскаго вопрос. Для этого мы воспроизводимъ въ приложеніи нсколько наиболе характерныхъ для Надеждина статей, погребенныхъ въ составляющихъ большую библіографическую рдкость ‘Встник Европы’ 1828—30 гг. и ‘Телескоп’ 1830-хъ годовъ.
Отрицая вліяніе (конечно, если говорить о вліяніяхъ благотворныхъ) Надеждина, мы, однако, очень настаиваемъ въ своихъ примчаніяхъ на томъ, что вообще-то на ‘Лит. Мечтаніяхъ’ очень сильно сказался цлый рядъ другихъ вліяній. Мы старались подыскать ко всмъ сколько-нибудь важнымъ мстамъ статьи мста параллельныя изъ статей другихъ представителей критической мысли двадцатыхъ и тридцатыхъ годовъ. И въ результат оказалось, что безспорную личную собственность Блинскаго составляетъ только одна блестящая характеристика Марлинскаго. Все остальное — часто вплоть до отдльныхъ фразъ и выраженій — заимствовано… лучшее у Полевого, Станкевича, шеллингистовъ ‘Москов. Встника’ и др., худшее у Надеждина.
Но въ чемъ же тогда настоящій Блинскій, въ чемъ сила статьи, столь знаменитой?
На этотъ вопросъ мы сейчасъ дадимъ отвтъ, который, подобно Leitmotiv’у Вагнеровскихъ оперъ, пройдетъ чрезъ вс наши комментаріи къ Блинскому. Безконечно преклоняясь предъ духовною личностью великаго идеалиста и считая его произведенія однимъ изъ главнйшихъ источниковъ новой русской мысли, мы утверждаемъ, однако, что силу Блинскаго составляютъ по преимуществу качества его сердца, которое мы называемъ великимъ. Мы уже высказали этотъ свой взглядъ въ статьяхъ о Блинскомъ, такъ и озаглавленныхъ ‘Великое Сердце’ (‘Рус. Богатство’, 1898 г.) и во вступительной лекціи къ курсу новой русской литературы (‘Основныя черты исторіи нов. русск. лит.’ Спб. 1899) и намъ остается здсь только повторить его! Вотъ какъ мы опредляемъ тамъ значеніе Блинскаго:
Да, именно въ томъ великое значеніе Блинскаго, что у него было великое сердце. Огромно, конечно, и чисто умственное значеніе его литературнаго наслдства. Разберитесь въ своихъ представленіяхъ о главныхъ моментахъ русской литературы, и вамъ станетъ ясно, что источникъ ихъ въ разъясненіяхъ, съ такою удивительною яркостью и ясностью данныхъ Блинскимъ. Присмотритесь къ тому пониманію исторіи русской литературы, которое теперь уже разошлось по всмъ учебникамъ, и вамъ опять станетъ ясно, что все это взято изъ статей Блинскаго о Пушкин, изъ его ‘Литературныхъ Мечтаній’, изъ годовыхъ обзоровъ его. Прослдите, наконецъ, генетическую связь между литературнымъ движеніемъ всхъ 50-ти лтъ, протекшихъ посл смерти Блинскаго, и мыслями, идеями и настроеніями ‘неистоваго Виссаріона’ и вы увидите, что для Блинскаго еще не наступила исторія. У Блинскаго вы всегда найдете отвтъ на большинство самыхъ животрепещущихъ вопросовъ современности, потому что отправные пункты путей, по которымъ шла разработка этихъ вопросовъ, намчены Блинскимъ же совершенно опредленно и ясно.
Словомъ, Блинскій есть основа, первоисточникъ, краеугольный камень всей новой русской литературной мысли, живое воплощеніе всхъ тхъ новыхъ началъ, которыя сдлали русскую литературу важнйшимъ факторомъ новаго направленія русской гражданственности.
Но именно только воплощеніе. Никакое преклоненіе предъ Блинскимъ не должно затушевывать того факта, что мысли, которыя онъ высказывалъ съ такимъ огромнымъ талантомъ и силою, были мыслями цлаго круга людей, его вдохновлявшихъ. И этотъ фактъ не только потому не нужно затушевывать, что онъ есть правда, а еще и потому, что въ немъ ршительно нтъ ничего такого, что бы умаляло значеніе Блинскаго. Вдь самые-то настоящіе великіе люди т, которые не сами по себ, а отражаютъ великія эпохи. Второстепенно было бы значеніе Блинскаго, если бы онъ отражалъ одного Полевого, одного Станкевича, одного Боткина, одного Бакунина, одного Грановскаго, одного Герцена. Но если онъ одновременно, и притомъ по отношенію къ большинству изъ нихъ съ безконечно большею силою и блескомъ, отражалъ и Полевого, и Станкевича, и Боткина, и Бакунина, и Грановскаго, и Герцена, то это уже значитъ, что онъ является центральнымъ пунктомъ знаменитйшей эпохи, выразителемъ самаго замчательнаго момента русской культуры, давшей ту плеяду великихъ писателей, которая поставила Россію на одинъ уровень съ великими литературными державами человчества. Главная заслуга великаго критика не въ томъ, что онъ лично додумался до всхъ идей, имъ высказанныхъ, а въ томъ, что онъ провелъ ихъ сквозь горнило сожигавшаго его внутренняго пламени и сообщилъ имъ отпечатокъ своей идеально-прекрасной личности. Непроходимое вліяніе статей Блинскаго зиждется на томъ, что въ нихъ слышно біеніе сердца, безспорно самаго благороднаго, когда-либо бившагося въ русской груди, что въ нихъ сказалась никмъ другимъ не достигнутая высота настроенія, сила и глубина чувства. Великій праведникъ литературы русской, рыцарь безъ страха и упрека, на свтлой памяти котораго нтъ ни единаго самомалйшаго пятнышка, былъ вмст съ тмъ великимъ страстотерпцемъ новой русской мысли. Онъ глубоко выстрадалъ свои убжденія и въ полномъ смысл слова писалъ лучшею кровью своего сердца.
Печать необыкновенно высокаго духа Блинскаго лежитъ на каждой строчк, имъ написанной, и оттого такъ жгучи понын эти старыя журнальныя статьи и рецензіи, боле полувка тому назадъ написанныя и часто по поводамъ совершенно ничтожнымъ. Мысли старются и становятся банальными, что можно сказать про многія положенія Блинскаго, превратившіяся въ труизмы. Но истинный паосъ никогда не старетъ и всегда сообщается читателю. И какъ врующій, заглядывающій въ минуту поисковъ душевнаго утшенія въ псалтирь, находитъ въ ней слова успокоенія, хотя они сказаны совсмъ по иному поводу, такъ и сочиненія Блинскаго, раскрытыя въ любомъ мст, даютъ источникъ великаго наслажденія всякому, волнующемуся вопросами морали, назначенія литературы и выясненія истинныхъ задачъ человческаго существованія Безграничное воодушевленіе Блинскаго уноситъ и читателя его въ горныя вершины духа. Есть немногіе избранники, при встрч съ которыми всякій нравственно подтягивается и куда-то далеко-далеко прячетъ вс мелкіе помыслы. Заразительно вдь не только зло, но и добро. Блинскій одинъ изъ такихъ избранниковъ. Въ этомъ было его значеніе въ кружкахъ превосходившихъ его знаніями пріятелей его, въ этомъ его значеніе и теперь. Въ его духовномъ присутствіи отпадаетъ все ничтожное и пошлое и всякій чувствуетъ неодолимую потребность чмъ-нибудь приблизиться къ его душевной чистот и настроить себя въ унисонъ съ біеніемъ его великаго сердца.
С.-Петербургъ, 10 апрля 1900 г.