Предисловие
Предисловие
к книге ‘Великие русские писатели XIX века’
к книге ‘Великие русские писатели XIX века’
Луиджи Магаротто,
профессор Венецианского университета
—————————————————————
Предисловие к книге ‘Великие русские писатели XIX века’, Магаротто Луиджи, Год: 2000
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Долгой и разной может быть память о родине на чужбине. Когда в 1492 году евреи были изгнаны из Испании королем Фердинандом V Католиком и его супругой Изабеллой II, большинство из них навсегда осело в Салониках. Но, как гласит история [См.: A. Molho. Tra Oriente е Occidente. Storia. 1990, No 37], они долгое время сохраняли и передавали из поколения в поколение ключи от своих родных домов, конфискованных в Испании, не теряя надежды когда-нибудь туда вернуться. Для тех русских, которые покинули Россию после революции 1917 года, таким ключом, бережно хранимым, стала русская литература. Любовь к литературе оставленной родины была для них защитой и сохранением своего национального характера. Быть русским в эмигрантской среде означало почитать и знать литературу и культуру своей родной земли.
Книга К. В. Мочульского ‘Великие русские писатели XIX века’ проникнута этой национальной чертой. Точнее даже, она придумана и написана, По признанию самих издателей, с целью воспитать русскую молодежь, рожденную в эмиграции, на которой лежала миссия — сохранить память о великой русской культуре, чтобы она была причастна к ней. Конечно, эту обязанность могла выполнить только русская молодежь. Но чтобы войти в ее состав, недостаточно было родиться русским, необходимо было знать и любить культуру (и литературу как ее часть) своей далекой родины.
Константин Васильевич Мочульский родился в 1892 году в Одессе. В 1910 году он окончил романогерманское отделение историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. С 1917 года — приват-доцент на кафедре романской филологии. Научную деятельность начал с филологических докладов в различных кружках и обществах, напечатал в ряде журналов небольшие статьи и рецензии. В 1919 году он эмигрировал и до конца своих дней жил и работал на чужбине. Вначале он читал лекции в Софийском университете, а с 1922 года — на русском отделении Парижского университета. Поселившись во Франции, принимал активное участие в интеллектуальной жизни русских эмигрантов и часто печатал свои статьи в русских литературных журналах. Во время оккупации Парижа К. Мочульского преследовало гестапо как одного из руководителей христианско-демократического объединения ‘Православное дело’, созданного в 1935 году.
Мочульский получил известность после публикации своей книги ‘Духовный путь Гоголя’ (Париж, 1934), за которой последовали другие фундаментальные работы о русских писателях, изданные в Париже: ‘Владимир Соловьев. Жизнь и учение’ (1936), ‘Достоевский. Жизнь и творчество’ (1947) и уже после смерти автора в 1948 году вышла незавершенная трилогия о русских символистах: ‘Александр Блок’ (1948), ‘Андрей Белый’ (1955) и ‘Валерий Брюсов’ (1962). Он принимал участие в создании книги М. А. Гофмана ‘История русской литературы’ на французском языке (1934), для которой написал главы о Сумарокове, Фонвизине, Грибоедове, Гоголе, Островском и Чехове.
Книга К. В. Мочульского ‘Великие русские писатели XIX века’ (Париж, 1939) занимает особое место в его наследии. Как и все вышеупомянутые работы, она демонстрирует огромную эрудицию автора, тонкость и глубину его наблюдений. Но именно в ней наиболее полно выразился духовный мир автора, раскрылось его нарастающее влечение к проблемам христианского религиозного мировоззрения. Начало этому процессу было доложено в 1920-х годах, когда в сознании Мочульского произошел глубокий духовный кризис, который изменил его взгляды на жизнь. Он оставил позу эстета, отличавшую его в довоенном Петербурге, перестал появляться на шумных вечерах ‘русского Парижа’ и стал ходить — как вспоминает знавший его писатель Б. Зайцев — ‘в церковь на улице Лурмель, где он читал в стихаре Часы и Шестопсалмие’ [Б. Зайцев. Дух голубиный. К. Мочульский. Андрей Белый. Париж, 1955. С. 7]. Он сблизился с отцом С. Булгаковым, которому посвятил ‘с сыновней любовью’ свою книгу о Соловьеве, сотрудничал с матерью Марией в уже упомянутом объединении ‘Православное дело’, посещал собрания Религиозно-философской академии, основанной Н. А. Бердяевым, где прочитал цикл лекций о западном христианском мистицизме. В своих воспоминаниях Б. Зайцев добавляет: ‘если (он) не монах, то на пути к тому’ [Б. Зайцев. Дух голубиный… С. 7].
Присутствие глубокого христианского мировоззрения все более ощущается в его исследованиях, а в книге ‘Великие русские писатели XIX века’ оно становится основой подхода. Мочульский рассматривает произведения пяти авторов (Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский и Толстой) в связи со своими христианскими воззрениями. Не скрывая тенденциозности исследования, он ясно заявляет свои намерения в предисловии: ‘Русская литература идет по следам Христа’. Таким образом, он открыто объявляет читателю цель своего исследования — поиск христианской религиозности у авторов, к которым он обратился.
С приведенными в книге суждениями и выводами по этой проблеме, несомненно, можно согласиться не всегда [Очеркист П. М. Пильский в своей рецензии на книгу Мочульского, опубликованной в рижской газете ‘Сегодня’ (1939. No 231) под названием ‘Душа русской литературы’, утверждает, что ради этого заключения (‘русская литература идет по стопам Христа. — JI. М.) автор не стремится к одностороннему освещению трудов Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского и Толстого’. На самом деле позиция Мочульского противоположна изложенной Нильским]. Так, можно лишь частично разделить его вывод о том, что Гоголь ‘поставил вопрос религиозного (а может быть, точнее, мистического. — J1. М.) оправдания культуры’ или что мировоззрение Достоевского можно назвать ‘мистическим народничеством’. Трудно принять утверждение, что ‘всегда сердце Пушкина было открыто
Богу’ — Действительно, по словам Ю. М. Лотмана, ‘вопрос отношения к христианству встал перед Пушкиным последних лет как все более и более серьезная проблема’ [Ю. М. Лотман. К проблеме ‘Пушкин и христианство’. Русская духовная культура / Под ред. JI. Магаротто и А- Рицци. Тренто, 1992. С. 176], но поэт воспринимал христианство более личностно, не с мистической, а с морально-гуманистической стороны. С этой более общей позиции Пушкин видел в нем этап исторического движения, т. е. восприятие христианства было у него глубоко исторично [Там же. С. 177].
В отношении религиозности Л. Н. Толстого в книге Мочульского высказана оценка, в известной мере противоположная общепринятой. Христианство Толстого явно и общеизвестно. В своих произведениях, очерках, дневниках Толстой много писал о нем, оно легло в основу мировоззрения и жизненного поведения писателя. Но Мочульский не признает этого и утверждает, что Толстой не верил в человека, отвергал ‘несуществующую свободу и свой чисто буддийский фатализм прикрывал туманным понятием Провидения’. На наш взгляд, Толстой обращается к христианству как к морально- этическому гуманистическому учению, и в этом отношении он близок Пушкину. Но на этой основе Толстой создает свои оригинальные идеи, которые развивает во многих своих произведениях. Мочульский называет их ‘парадоксальными’. В итоге при бесспорной эрудиции, тонкой и глубокой проницательности оценок произведения, творческого пути писателей у Мочульского оказывается сильное влияние православия, которое у него часто выступает орудием литературной критики. Но у русских читателей имеется достаточный опыт чтения идеологизированного литературоведения, чтобы относиться к нему с опаской и отделять ‘идеологию’ от эстетических и философских оценок.
Помимо идей православия в литературно-критической и эстетической позиции Мочульского значительное место занимает понятие ‘народ’, ‘народность’. По утверждению автора, связь с народом и традицией — основное условие творчества для каждого писателя. Как известно, Пушкин говорил, что он учился русскому языку не по произведениям словесности, как все писатели до него, а у московских просвирен и в основу своей прозы положил ‘простую разговорную речь, живой московский говор’. Именно ‘приближение к народному творчеству и русской величавой старине сделало его национальным поэтом’.
В работе Мочульского постоянно присутствует поиск внимания к ‘народу’, ‘народности’ у изучаемых авторов. Но данный подход присущ не только критике Мочульского. В те же годы известные советские литературоведы поставили связь с ‘народом’, ‘народность’ в центр своих исследований, ‘народность’ явилась одним из критериев определения значительности и величия произведений литературы. Таким образом, на родине и за рубежом русские критики, несмотря на различие мировоззрений, оставались едины в подходе к главному в оценке произведения — определению его места в национальной культуре, его причастности к национальной жизни.
Книга К. Мочульского может вызвать разные мнения, многое в ней далеко не бесспорно. Но присущий ее автору строй мыслей, проницательность, оригинальность оценок побуждают читателей, где бы они ни находились, любить русскую литературу, изучать и хранить ее в своей памяти как часть великого национального наследия, как ‘золотой ключ’ от родного дома.
Источник текста: Великие русские писатели XIX в. / К. В. Мочульский, Предисл. Луиджи Магаротто. — М. : Алетейя, 2000. — 158 c.