Предисловие
к книге ‘Народные сказки, собранные братьями Гримм’
Предисловие
к книге ‘Народные сказки, собранные братьями Гримм’
(автор неизвестен)
————————————————————————-
Предисловие, Гримм Вильгельм Карл, Якоб, Год: 1870
Время на прочтение: 6 минут(ы)
История этих сказок была бы сама по себе прелестная сказка, не будь она истиной с начала до конца.
Жили-были два брата очень учёных, — что в Германии не диво, — и очень дружных, что большая редкость на этом свете. Оба брата носили имя славное в продолжение более чем столетия. Это имя — Гримм.
Вместе они учились в Гёттингенском университете, оба были любимы профессорами и товарищами, старший помогал в работах младшему, младший веселил старшего в минуты отдыха. В конце года им всегда доставались первые награды, но это торжество ни в ком не возбуждало зависти, потому что их скромность равнялась их достоинству, да и быть первым после Гриммов считалось уже великою честью.
Когда из наших мальчиков вышли люди, а из студентов — доктора наук, тогда они сказали друг другу: ‘Ну что же мы теперь станем делать? Торговля душит ум, чиновничество сушит сердце, медицина — лотерея, дипломатия — школа лжи, война — резня, далёкие путешествия — разлука, да и Родина так мила! Останемся-ка на житьё в Гёттингене и сделаемся профессорами! Станем любить наших воспитанников, как нас любили наши наставники, и наши воспитанники станут любить нас, как мы любили наших наставников’.
Сказано — сделано: братья остались в Гёттингене на службе при университете и вскоре сделались его светом и славою.
Но, уча других, они продолжали сами учиться. Наука не то же ли, что бесконечная лестница? Наши профессора имели благоразумие остановиться на одной из ступенек и на ступеньке самой прочной: на изучении древнего германского языка, древней литературы и древних обычаев Германии. С самым горячим усердием предались они этому изучению и вскоре издали драгоценнейшие труды, именно: ‘Грамматику’, пред которою приходится краснеть всем иностранным грамматикам, чудесную книгу о ‘Мифологии северных народов’ и ‘Трактат о происхождении и об учреждениях германцев’, настоящий народный памятник.
Короче: наши учёные братья сделали народным своё знаменитое имя.
Но, разрабатывая этот богатый рудник, братья Гримм распространяли такие лучи света, от которых потемнело в глазах начальства. Бывают же и между людьми такие филины, что солнца боятся! В один прекрасный день старший брат получил уведомление, разом лишавшее его титула и места, почестей и благосостояния.
Он бежит к брату и говорит ему:
— Я лишился места, теперь у меня нет другого пристанища, кроме твоего дома, нет других средств, кроме твоего сердца.
— Так дай же руку, брат, я тоже уволен от службы, — отвечал младший.
И вот наши профессора утешились и стали допрашивать друг друга:
— Что же теперь нам делать?
Одна и та же идея пришла на ум обоим.
— Нас выгоняют из большого университетского дома — пойдём жить на больших дорогах. Отнимают у нас профессорский скипетр — возьмёмся за страннический посох. Много мы знаем, и долго мы рассказывали старинные были нашей Родины [Братья Гримм до увольнения ещё от службы начали издавать сказки германские], но разные старушки, пастухи и нищие гораздо более нашего знают… Пойдём же к ним да порасспросим их хорошенько. Обойдём всю Германию и соберём все народные сказки. Послушаем рейнских судовщиков, гессенских охотников, шварцвальдских угольщиков, кочующих богемцев, пфальцских виноградарей. Станут они сказывать нам сказки про древние за мки и про старинные соборы. Мы найдём легенды и на верху башен, и под камнем забытых могил, и под сводами и бойницами старинных бургов, между осыпающимися развалинами и обвивающим их плющом. Всё это врежется в нашей памяти, а потом напишем мы хорошую книгу, и станет она лёгким венцом наших тяжёлых трудов.
Вскоре после этого, с посохами в руках братья вышли из Гёттингена. Присмотревшись откуда ветер дует, они направились в ту сторону, но прежде сходили проститься с Беттиною фон Арним, знаменитою их покровительницею во время невзгоды.
Путешествовать пешком вдвоём на свободе и по собственной охоте, с карандашом вместо пожитков и воображением вместо проводника — вот оно, настоящее очарование!.. Вот когда принадлежишь самому себе, когда счастлив, когда весь предан случайностям дороги: ферме, где завтракаешь, дереву, где приютишься, церкви, где помолишься. Идёшь в путь, остановишься, опять пойдёшь. Идёшь, а сам мечтаешь. Ходьба убаюкивает мечту, мечта прикрывает усталость. Красоты местности скрывают даль пути. Тут уж не странствуешь, а бродишь. Что ни шаг, то новая мысль. Нет воображения богаче, отраднее, легче, как у пешехода.
Таким образом наши братья обошли всю Германию вдоль и поперёк, вставали вместе с солнцем, ходили по росе, слушали сказки жнецов в тени, во время зноя, слушали и прях на посиделках около очага, утешали вдову барочника, увлечённого волнами в пфаффермютский или гросвертский водоворот, спускались на дно пропасти, где живут рудокопы с подземными духами, разделяли обед и постель то бедняка, то богача, и везде принимали их как домашних и народных гениев, и с каждым сказочником расплачивались они или странническою лептою, или дружеским спасибо.
И сколько кружек пива или бутылок рейнского вина выпито в деревнях и за мках за этими волшебными сказками и чудесными баснями, от которых приходилось или хохотать до упаду с утра до вечера, или дрожать от страха с вечера до утра!
Ахенские звонари рассказывали братьям, каким манером чёрт заплатил городским бургомистрам миллион золотом за то, чтобы они выстроили церковь с тем только условием, что первая душа, которая перейдёт через порог церковный, будет принадлежать аду, и какую славную штуку сыграли с чёртом бургомистры, пропустив вперёд себя волка. Потом звонари показывали каменное кресло, на котором уже семьсот лет покоится призрак Барбароссы, перенесённый пастухами из Сирии в Германию.
А уж каких привидений не было видано вокруг башни кёльнского собора с её двадцатью семью колокольнями и на семи горах, открывающихся глазу с вершины этой церкви!
Следуя по течению величественной реки, начиная от её истока до устья, и допрашивая эхо бесчисленных развалин, роняющих в волны последние цветы своих зубцов, братья Гримм собрали столько легенд, сколько волн в Рейне, столько сказок, сколько в Рейне отражается прекрасных городов, красивых деревень и гор, покрытых золотистыми гроздями винограда и мохнатыми лесами.
Встречались они порою с тенями Цезаря, Карла Великого, Роланда, Оттона, четырёх курфюрстов, Карла Пятого, Фридриха и Наполеона. Как птички в гнёздышке щебетали для них волшебные рассказы в готических за мках, населённых красавицами и рыцарями, ундинами и гномами и всеми духами гор, лесов и источников.
Вольная воля была им толковать напролёт целые ночи о чёрном охотнике, сидящем верхом на огромном олене с семью ветвистыми рогами, о шести девах Красного болота, о Водоне, боге с десятью ногами и руками, о сороке, рассказывавшей историю своей бабушки, о забавных уродцах Цейтельмооса, об Эверарде-бородаче, выводившем на дорогу заблудившихся путников, об Ангеле и Демоне в Гернебахе, которые поставили свои кафедры на противоположных берегах один против другого, о множестве крошечных фей Висперы, о дьяволе Уриане, так неловко выронившем Лейденскую гору у самых ворот императорского Ахена, тогда как ему хотелось задавить целый город, наконец об этих легионах скитальцев, о которых поэт говорит так: ‘Люди, погружённые в невероятное и едва держащиеся одною пятою за действительность’.
В Вельмике, в ночь под 18 января, братья слышали, как под землёю звонил колокол, брошенный бароном Фалкенштейном в колодезь вместе с капелланом.
С вершины страшной Мышиной башни они видели призраки Гелы, невесты Барбароссы, и Хильдегарды, жены Карла Великого, которые собирают в долинах травы для бедных больных. Тут же узнали братья, каким образом великан Куно заставил мышь съесть кошку, воздвигнув башенки над бургом Кошка.
Не забыли братья и села цирюльников, села, заселённого чёртом, который выронил всех этих фигаро из своей сумки, отправившись однажды брить императора Барбароссу. Не забыли они и сен-гоарского и люрлейского оврагов, где один выстрел из пистолета отдаётся семью пушечными выстрелами. Не забыли и Лорха, где волшебница Аве изобрела искусство ткать сукно, чтоб одеть своего зябкого жениха Геппиуса. Не забыли они ни Фалькенбурга, наполненного воспоминаниями о Гонтране и Либе, двух супругах, разлучённых ревностью девы лесного за мка, которая, причесав себе голову около отверстой могилы, сбросила туда неверного одним прикосновением к нему своей ледяной руки, ни Маузетюрма — Мышиная гора — где крысы съели епископа Гатто за то, что он уморил с голоду майнцское народонаселение, ни франкфуртского Рэмера, где каждую ночь Карл Великий производит смотр императорам вокруг кожаного стола, ни Швальбеннеста — гнездо ласточек — где Блиггер, свирепый бургграф, упал мёртвый при произнесении отлучения от церкви папою, ни громадной бочки в Гейдельберге, в которой содержится пятьсот шестьдесят шесть тысяч четыреста бутылок вина, и ни одного из древних за мков этой баснословной страны, где статуи спят днём, а просыпаются ночью, чтобы блуждать по развалинам.
Сколько разнообразия подмечено нашими странниками в продолжение их долгого путешествия, начиная от грациозных баллад Рейна, до страшных историй на тех горах, где, по словам Гёте, происходит шабаш ведьм, от непроходимых лесов Богемии до знаменитых теней Шварцвальда, от Дуная, берега которого ещё потрясаются нашествием Аттилы и гуннов, до Мозеля, вливающего французские идеи в Рейн, который, во что бы ни стало, хочет оставаться германским! И сколько предстоит нам трудов, чтобы достойно передать простодушные рассказы германских профессоров!
Из всех сказочников, которые платили знаменитым путешественникам свою дань, — самыми сведущими, самыми словоохотливыми оказались бродячие музыканты и певцы. Эти олицетворённые газеты, эти ходячие летописцы, неутомимые пивопойцы с бездонными желудками, с бесконечною памятью, и теперь ещё попадаются на больших дорогах Германии в своём древнегерманском костюме, в кафтане с прорезями, с брыжами, в коротеньком плаще, в широкополой шляпе, украшенной глиняною трубкою, с длинными волосами до плеч, со скрипкою за спиною, с собакою у ног.
За этими сказочниками выступают со своими россказнями женщины, даже чуть ли не рисуются они на первом плане, потому что кто дерзнёт оспаривать у деревенских кумушек пальму первенства в выдумках?
Из числа этих кумушек попалась однажды такая, которую братья Гримм слушали да не наслушались целый месяц, да и теперь бы ещё, пожалуй, слушали, если б не закон, который гласит, что всему есть конец. Эта бой-баба, своим языком решившая задачу вечного движения, эта преемница волшебниц и карлов, всё изведавшая и ничего не забывшая, живёт и теперь в саксонской деревушке близ Касселя. Братья Гримм ей обязаны лучшими рассказами и в благодарность за то поместили её портрет в начале своей книги.
Вернувшись домой и поставив в угол свой страннический посох, братья Гримм терпеливо разобрали огромный склад легенд и преданий, тщательно выбрали из него самый свежий и благоуханный букет и издали его под скромным названием ‘Kinder- und Haus-Mrchen’ — ‘Детские и семейные сказки’.
Это издание имело большой успех, вошло в моду и произвело такой фурор, о каком нет возможности дать близкое понятие… После первого издания потребовалось второе и потом сряду шесть издании, одно за другим, раскуплено было в тысячах экземпляров.
Старый и малый наперерыв наслаждались чтением этой книги. Старики встречались в ней со своими лучшими воспоминаниями, дети находили очаровательные мечты, поэты — волшебные фантазии, все же — самое увлекательное и усладительное чтение.
При последних изданиях находится несколько превосходных учёных предисловий и целая книга примечаний и исследований, написанных братьями Гримм в разные времена. Мы не берёмся их переводить: этот труд под силу только таким же учёным людям из наших соотечественников, которые посвящают свои знания и время на изучение науки и сказаний древности. Учёные исследования не соответствуют нашей цели: нам хотелось передать родному нам народу рассказы другого народа на поучение и забаву.
Источник текста: Народные сказки, собранные братьями Гримм. — СПб.: Издание И. И. Глазунова, 1870. — Т. I.
Spell Check, подготовка текста, современная орфография: Евгений Зеленко, сентябрь 2014 г.
Оригинал здесь: Викитека.