Последняя воля, Немирович-Данченко Владимир Иванович, Год: 1888

Драматургия
Время на прочтение: 102 минут(ы)
Скачать в PDF

Вл. И. Немирович-Данченко

Последняя воля

Комедия в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Юл и я П а в л о в н а В е ш н е в о д с к а я, вдова недавно умершего помещика Бориса Николаевича Вешневодского,
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч В е ш н е в о д с к и й, его старший брат.
Е в г е н и й М и х а й л о в и ч Т о р о п е ц, земский врач,
И в а н И в а н о в и ч Х л ы с т и к о в, управляющий имением Бориса Вешневодского.
О л ь га Ф о л о в н а, его жена.
П е л а г ея А ф а н а с ь е в н а Ч е р е д а (П о л я).
Л а з ар ь В л а д и м и р о в и ч Т у л у п ь е в.
Н я н я |
Г е р а с и м, лакей |
Д у н я, горничная | прислуга в доме Бориса
К у ч е р | Вешневодского.
Кухарка |
Сторож |
К о п ч и к о в, камердинер Леонтия Николаевича.
Н а р о ч н ы й.

Действие происходит в усадьбе Бориса Вешневодского.
Между вторым и третьим и между третьим и четвертым действиями — по неделе времени.

Действие первое

Столовая. В левой стене на первом плане стеклянная дверь, на втором окно на балкон, в сад. Парусиновые шторы. Прямо две ‘двери: за той, что полевее, библиотека, за дверью поправее — передняя:
Дальше идет обширный кабинет с окнами против зрителя и довольно комфортабельной обстановкой. В передней вешалки, на которых мужские пальто и фуражки. В правой стене дверь, запертая на замок с ключом. Посредине стол. Над ним спускается лампа. Прямо буфетный шкаф. Вдоль правой стены диван и при нем столик с прибором для сигар.
Все ставни закрыты снаружи. Свет только что пробивается ,через щели и полосами ложится по комнате. Лампа над столом спущена, и стекло на ней почернело от копоти. На столе остатки ужина на два прибора. Один из ломберных столов, что ближе к публике, раскрыт. На нем две догоревшие свечи, по углам разбросанные карты, мелки, два недопитых стакана чаю. Перед столом два стула. Раннее утро. На диване спит Ге р а с и м, парень лет 20 с лицом недалекого и простоватого лентяя Через переднюю дверь входит О л ь г а Ф р о л о в н а, симпатичная, хотя немного хитроватая, но сердечная женщина лет 30. Энергичная хлопотунья не без апломба. Одета очень просто.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Что это? Неужели все еще спят? Вот безобразие! И со стола не прибрано, и карты разбросаны. Народец! (Хочет уходить, когда видит на диване Герасима.) Ван он где. (Стараясь не кричать.) Гараськаl (Толкает его.) А Гараськаl Слышишь ты!
Г е р а с и м (сразу поднявшись на диване). А?.. Кто тут?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Проснись ты, бесстыдник! Чего ты в столовой развалился?
Г е р а с и м (протирая глаза). Мм… Это вы, Ольга Фроловна?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вставай скорей! Срамники. Восьмой час, а они спят. То-то гляжу, что все ставни позакрыты. Распустила вас Пелагея Афанасьевна. Ты что ж это ужина не прибрал? (Поднимает лампу и вообще убирает кое-что.) Вот и оставляй на вас дом. Пока не ткнешь кулаком — не двинетесь с места. Поди открой ставни. Где Дунька? (Оборачивается и видит, что Герасим опять спит.) Гараськаl Да проснись ты, христа ради! Вот горе!
Г е р а с и м (вскакивая совсем). Мм … Чего изволите?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вставай, окаянный. Леонтий Николаевич поднимется — срам! Ни комнаты не прибраны, ни самовара нет .
Г е р а с и м. Леонтий Николаич?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну даl Леонтий Николаич.
Г е ра с и м (зевая). Леонтий Николаич ушел.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Куда ушел?
Г е р а с и м. Куда ушел-то?.. Уехал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да куда уехал?
Г е р а с и м. Куда уехал-то? С этим рыжебородым, с егерем своим. На болото поехал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. За дичью, что ли?
Г е р а с и м (зевая). Известно, не за сеном.
О л ь г а Ф р о л о в н а. ‘Известно, не за сеном’? Туда же, острит. А ты о чем думал? Отчего не прибрал, дубина этакая!
Г е р а с и м. Да что вы, Ольга Фроловна? Что вы бранитесь? Барыня вы мне, что ли?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ах, каналья! Погоди, вот я Ивану Иванычу пожалуюсь: он тебе покажет, что значит грубить.
Г е р а с и м. Что в самом деле! ‘Отчего не прибрал’ … Я начал да замаялся, не спамши-то. Ну и задремал маленько. Вон и тарелка на диване лежит. Так с ней и проспал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Хорошо задремал, нечего cкaзать, грубиян.

Входит Хлыстиков справа через переднюю. На нем большие сапоги в пыли, полуофицерский вид. Лет 40 с лишком. Под башмаком у жены.

О л ь г а Ф р о л о в н а. Вот-с! Не угодно ли полюбоваться на ваше безобразие: До двух часов в карты играете, а в доме беспорядки. Вот парень, бывало, в четыре часа уж на ногах, а теперь еле добудилась. Да еще грубит: ‘Что вы, говорит, барыня моя, что ли?’
Х л ы с т и к о в (Герасиму). Ты что же это? А?
Г е р а с и м. Да я, Иван Иваныч …
Х л ы с т и к о в. Ты думаешь, барин помер, так ты можешь, задравши кверху тормашки, в потолок плевать? А? А если я тебя вместо жалования да за вихры оттаскаю, а? Согласен?
Г е р а с и м (пятясь, обходит стол). Да я уж докладывал …
Х л ы с т и к о в. Что ты докладывал?. Самовар готов? Kомнаты убраны? Сапоги вычищены? Ставни раскрыты? .. Брысь! ..

Герасим вылетает

(Смеется.) Видишь, матушка? У меня с этим народом расправа коротка.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Тоже и взыскивать с них нельзя. Сами же господа подают хорошие примеры. Полунощники! До двух часов жарят в свой глупый пикет.
Х л ы с т и к о в. Дипломатия, матушка. Ты этого не понимаешь. (Присаживается к столу и крутит папиросу.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ах, скажите! Какой Бисмарк выискался. (Собирает карты, стаканы)
Х л ы с т и к о в. Не Бисмарк, а умный человек. Ты пойми меня хорошенько. Ведь это мы с тобой полагаем, что имение достанется по завещанию Пелагее Афанасьевне. А вдруг Леонтию Николаичу? Значит, не мешает мне заручиться и его симпатией. Ну, вижу — ходит человек из угла в угол и насвистывает из ‘Травиаты’. Ясное дело — скучает. Должен я предложить ему какое-нибудь развлечение?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вы рады случаю. Вас хлебом не корми, только карты подай.
Х л ы с т и к о в. Совсем не то. А так я веду дело, что будет хозяином Леонтий Николаич, он меня не уволит. А будет Пелагея Афанасьевна, так и говорить нечего. Мы к ней ласковы, мальчугана ее теперь приютили. Другие бы важничали над ней, что она простая да без закона жила с Борисом Николаичем, а мы отнеслись к ее горю, как родные. Она это должна оценить. Так-то, матушка. Ты не забудь, что у нас пятеро пискунов в доме.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Это вы про детей забыли, а не я. Другой бы на вашем месте в четыре года состояние нажил, припас бы на черный день что-нибудь.
Х л ы с т и к о в. Другие, матушка, тоже и по Сибири путешествуют.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да, который трус — тот всегда попадется.
Х л ы с т и к о в, Ну, что пустяки молоть! Подумаешь, какая храбрая. Эх, матушка!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да что ты все — ‘матушка’ да ‘матушка’. Что я, попадья, что ли?
Х л ы с т и н: о в. Да перестань ты пилить меня. Ишь угомона на тебя нет!

Ставни в кабинете открываются

О л ь г а Ф р о л о в н а. Ты на молотьбе был?
Х л ы с т и к о в. Был, нашел все в порядке. Ну? Довольна мной? А теперь я чаю хочу. Ведь устал. Выпью стаканчиков пять да опять спать залягу — не выспался.
Входит П о л я (довольно хорошенькая, лет 25, тон мягкий и приветливый) с зонтиком и цветком иммортели.
П о л я. А! Ольга Фроловна! Как вам не грех! Что это вы сами прибираете у нас?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вот беда! Руки не отвалятся. Здравствуйте, Поля!
Х л ы с т и к о в. Здравствуйте, Пелагея Афанасьевна! А я у вас Гараську пугнул. Помилуйте, спит до восьмого часа.
П о л я. И не говорите. Совсем от рук отбились. Вы уж извините меня, что я вас ввожу в беспокойство. И сама-то все еще не могу в порядок прийти — где уж мне за людьми смотреть. Да уж вы бросьте, Ольга Фроловна. Не стыдите меня.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Что за стыд? Свои люди, нельзя без этого.
Х л ы с т и к о в. Вы чай-то пили?
П о л я. Нет еще.
Х л ы с т и к о в. Так пойдемте к нам. Теперь и Колюша ваш, должно быть, встал.
П о л я. Некогда мне. Леонтий Николаич вернется надо им кофий сготовить. За Колю, тоже не знаю, отплачу ли вам когда. Хотела бы я взять его к себе, да боюсь, как Леонтий Николаич посмотрят. Ребенок! Не понимает, начнет по-прежнему бегать по всем комнатам, а Леонтий Николаич могут обидеться.
Х л ы с т и к о в. Да пускай его поживет с нами. Там ему весело. Целая рота. Трубят да на барабанах лупят, что твой батальон.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вчера про Бориса Николаича спрашивал.
П о л я. Колюшка-то?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да.
П о л я. Голубчик мой! Вспоминает, значит?
Постепенно усаживаются у стола
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да, представьте, я так удивилась. Изумительные способности у мальчика. ‘Я, говорит, хоцю К Болисю Николаицю … ‘ Я ему говорю: ‘Борис Николаич, говорю, уехал, далеко, говорю, уехал’. А он мне, представьте: ‘Он, говорит, К бозеньке поехал?’ Ну так я и обомлела. Откуда это у мальчика? Никто-таки ему не говорил ничего такого.
П о л я. Миленький мой! Сумею ли я приготовить его, воспитать, как надо.
Х л ы с т и к о в (стараясь говорить бодро). А вы теперь, поди, опять в саду на могиле были?
П о л я. Да, спасибо вам, что велели цветочков посадить.
Х л ы с т и к о в. Спасибо-то спасибо, а напрасно вы часто ходите туда. Расстраиваете только себя.
П о л я. Нет, напротив. Мне легче становится. Я ведь не убиваюсь. В привычку уж вошло. Как солнце встанет, точно кто меня толкнет. Поднялась тихонько да и пошла. А там хорошо. Чистенько да тихо кругом. Травка-то как умытая. За решеткой клен стоит, а в нем иволга гнездо себе свила. Я ее всегда разбужу. Зашуршит она ветками, улетит, а потом назад, да таково-то красиво свистит. Словно и утру она радуется и горе у нее какое на душе. Право. Как будто все она зовет кого, да дозваться не может. А потом горлинка заворкует. И странно! Никогда прежде я не обращала внимания. А теперь все мне кажется, что и она грустит о чем-то.
Х л ы с т и к о в. Это В вашем настроении понятно.
П о л я. Нет, право! Вы послушайте когда-нибудь, Ольга Фроловна. Песенка у нее маленькая, а сколько в ней тоски.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Слыхала я, Поля. Птица как птица. Гурлы-гурлы, а ничего из этого не выходит.
П о л я. А мне все по-своему кажется. Зимы вот я боюсь. Как подумаю, жутко станет. Останусь я в этом доме одна, а кругом мертво да холодно.
Х л ы с т и к о в. Да ведь, может быть, еще дом-то по завещанию не вам достанется?
П о л я. Ах нет. Нет, мне, Евгений Михайлович говорил. У него ведь завещание Бориса Николаича.
Х л ы с т и к о в. Ну знаю.
П о л я. И душеприказчик он.
Х л ы с т и к о в. Чего же он, скажите, пожалуйста, не вскрывает завещание? Мариновать его хочет, что ли?
П о л я. Я этого не знаю, и самой мне, по правде сказать, странно. Пора бы, кажется. Да спрашивать-то мне неловко. Сами посудите. Была бы я женой Бориса Николаича — другое .дело. А теперь меня всякий осудит. Ишь, мол, как она торопится. Только из-за этого завещания и жила с барином. А уж из-за того ли, вы сами знаете. Не один год вместе живем. (Смахнула слезу.)
Х л ы с т и к о в. Ну да что говорить!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Законная-то жена вон шесть лет живет без мужа и в ус себе не дует. Да еще, говорят, влюблена как кюшка в этого полковника, в Тулупьева-то.
П о л я. Да, слыхала я, что ужасть как она его любит.
Х л ы с т и к о в. Пожалуй, теперь замуж выйдет за него.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну, а что же вам сказал Евгений Михайлович про дом?
П о л я. Да вот … Когда это! Во вторник он был здесь? Да, во вторник заезжал к Леонтию Николаичу, а уж уходя, он ко мне зашел и успокаивал меня, чтоб я не думала, что Борис Николаич не позаботился о сыне. А совсем напротив. Не такой он был человек. А что и дом, и имение, и даже деньгами Борис Николаич отказал Колюшке.
О л ь г а Ф р о л о в н а (даже встала). Да что вы!
Х л ы с т и к о в. О! Да вы теперь у нас богачиха. (Тоже встал.).
П о л я. Не я, Иван Иваныч. Мне ничего не надо. Я в богатстве никогда не жила да и жить не буду. А сын … Согласитесь — ему не легко будет на свете. Вы, чай, знаете, каково незаконным-то приходится. Всякий его смеет обидеть да матерью попрекнуть. Taк, по крайности он будет в независимости и для учения и для всего.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну, слава богу! Словно у меня камень с души свалился. А я, по совести сказать, боялась за вас, Поленька, так боялась. Помнишь, Ваня? Я и тебе высказывала. А вдруг, говорю, какая-нибудь несправедливость? Понимаете, Поленька? И подумать об этом не могла хладнокровно. Так бы и бросилась на них. Даже бы, кажется, все глаза выцарапала, а уж защитила бы вас. Помнишь, Ваня?
Х л ы с т и к о в. Как же! Господи! Раз даже она, понимаете, на меня … чуть было не вцепилась … Я как-то сказал … не помню, что уж я сказал, а она … (Путается.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну что ты, Ванечка, сочиняешь. Когда ж это было, чтоб ты сказал какую-нибудь несправедливость? Да ты сам за Поленьку на дыбы становишься. Право! Расфуфырится за вас всегда так — ну, чистый петух.
П о л я. Да уж спасибо вам, что не оставили меня.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Как вам не грех, Поленька. Ведь мы к вам, как родные, да лучше родных. Я не знаю, Ванечка, к кому из родных мы относимся лучше, чем к Поленьке.
Х л ы с т и ко в. Понятно! Вот еще! Наплевать нам на родных.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Однако, Ваня, ты собирался сейчас на мельницу ехать? (Мигает ему.)
Х л ы с т и к о в. На мельницу?! Ах да! Ну да, конечно. Мне надо опешить, а то, пожалуй … Как же! Конечно, на мельницу.
П о л я. Все хлопочете. Вы бы хоть чаю выпили сначала.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Какой ему чай! Не знаете вы его, что ли?
Х л ы с т и к о в. Какой уж тут чай! Хлопот полон рот — не до чаю мне.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Даром только самовар ставить.
Х л ы с т и к о в. И одного стакана не допью.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Обыкновенно в шапке и чай пьет. Такой смешнойl
Х л ы с т и к о в. Как же иначе! Одна нога в комнате, другая на беговых дрожках, третья на ниве … То бишь!..
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вот он уж о трех ногах оказался …
Х л ы с т и к о в. Зато Пелагея Афанасьевна улыбнулась, а мне только этого и надо. До свидания, Пелагея Афанасьевна. (Переходит к жене.)

Поля переходит направо.

Прощай, голубеночек, прощай, мой пупырышек. — И уж как же я рад за вас, Пелагея Афанасьевна! Да мы из вашего Колюшки такого молодца сделаем — хо-хо! Любо-дорого глядеть будет! Ну-с! An plaisir de vons revoir et an chagrin de vous guitter Лечу! (Уходит.) (Перевод: До приятной встречи, жаль, что я вас покидаю)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну, по-французски заговорил. Значит, уж земли под собой не слышит. На радостях он по-русски не говорит, такой смешнойl
П о л я (прислушиваясь). Кажется, Леонтий Николаич приехал!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да, кто-то подъехал.
П о л я. Заговорились мы. (Быстро прибирает.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да ничего, мы живо. У вас pyки-то золотые.
Хлыстиков и Герасим — за сценой.
Г о л о с Х л ы с т и к о в а. Гараська, Гараська!
Голос Герасима (издали). Здеся!
Г о л о с Х л ы с т и к о в а. Поди прими вещи.
П о л я. Кто еще там? Это не Леонтий Николаич.
Х л ы с т и к о в входит.
Х л ы с т и к о в (еще издали). Пелагея Афанасьевнаl Оля! (Входя.) Пелагея Афанасьевнаl
О л ь г а Ф р о л о в н а. Что это, Ваня, летишь, словно тебя ошпарили?
Х л ы с т и к о в. Юлия Павловна приехала!
П о л я (спокойно). Какая Юлия Павловна?
Х л ы с т и к о в. Жена покойного Бориса Николаевича.
П о л я (вскрикивает). Что?!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ай, батюшки!
Х л ы с т и к о в. С Евгений Михайлычем. Сейчас пошли на могилу. Он хотел предупредить, да не успел. Получил от нее телеграмму сегодня уж и поехал навстречу.
П о л я. Приехала! Зачем она приехала? Что ей надо?
Х л ы с т и к о в. Ну вот! Чего ж вы испугались? Съест она вас, что ли?
О л ь г а Ф р о л о в н а. У меня самой, Ванечка, подколенки трясутся.
Х л ы с т и к о в. Так то ты. Ты когда почтальона увидишь, так у тебя подколенки трясутся.
П о л я. Да ведь кто приехал-то! Бывало, дни и ночи думала об ней: какая такая, за что Борис Николаевич так любил ее прежде? Чем она ему столько горя принесла? Чего-чего, бывало, не передумаю. С портрета ее глаз не сводила по целым часам. А теперь вот, когда вовсе позабыла про нее, она возьми да и приехала.
Х л ы с т и к о в. Ну, да уж приехала — не прогоните.
П о л я. Не к добру это, верьте мне — не к добру.
Х л ы с т и к о в. Ну, да уж там разберем. Спрячьте цветок-то, Пелагея Афанасьевна, не надо, чтобы она так сразу и узнала, что … Она говорит, и мне телеграмму послала. Не забросила ли ты куда-нибудь, Люлюша?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Никакой я телеграммы не видала. Боюсь я этих телеграмм, как огня.
Х л ы с т и к о в (отворяет дверь на балкон). А Гapacька, черт! До сих пор ставни не открыл.

Г е р а с и м, к у ч е р и Д у н я вносят в переднюю чемоданы и картонки.

Ты что до сих пор ставни не открыл?
Г е р а с и м. Да я только было …
Х л ы с т и к о в. ‘Только было’. У тебя все только 6ыло. Ставьте пока тут вещи… (В передней.) Сами еще не знаем, куда их нести.

Ставни балкона открываются.

Х л ы с т и к о в. Вон идут.

Через балкон входят Ю л и я П а в л о в н а, Т о р о п е ц, и за ними в дверях останавливается н а р о ч н ы й.

Юлия Павловна — красивая петербургская дама лет 28 в глубоком трауре, надетом больше из кокетства. Движения легкие. Тон капризный И дышит легкомыслием. Тулупьев — сдержанный и нервный. Некрасив. Лет под 40. Нарочный — рассыльный из солдат в отставке.
Ю л и я П а в л о в н а. Знаете, это можно рассказывать как анекдот. Что значит глушь: она сразу дает себя знать. Вот … (Хлыстикову.) Как вас зовут?
Х л ы с т и к о в. Иван Иванович.
Ю л и я П а в л о в н а. Можете получить мою телеграмму от этого субъекта. Она приехала вместе со мной.

Торопец отошел направо и здоровается с Ольгой Фроловной и Полей. Последняя глаз не сводит с Юлии Павловны.

(Нарочному.) Разве телеграф далеко отсюда?
Н а р о ч н ы й. Виноват~с. .
Х л ы с т и н: о в. Версты три, не больше.
Ю л и я П а в л о в н а (нарочному). А вам когда передали телеграмму?
Н а р о ч н ы й. Виноват-с.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы, кроме ‘виноват-с’, по-русски ничего не умеете?
Н а р о ч н ы й. Не могу знать-с.
Т о р о п е ц. Да тебе-то когда Петр Иванович вручил телеграмму?
Н а р о ч н ы й. Виноват-с.
Юл и я П а в л о в н а. Oh топ Dieu!
Т о р о п е ц. Пьян, что ли, был?
Н а р о ч н ы й. Так точно-с.
Т о р о п е ц. Ну, так бы, братец, и говорил.
Х л ы с т и к о в. Я, напишу жалобу, если хотите?
Ю л и я П а в л о в н а. Нет, не надо. У него такое глупое лицо … Хорошо еще, что я догадалась послать другую телеграмму Евгению Михайловичу, а то бы я до сих пор сидела на станции. Прогоните его.
Х л ы с т и к о в (нарочному). Ступай подожди меня в людской, я тебе пришлю расписку.
Т о р о п е ц. Кстати Иван Иваныч, пошлите заодно с ним записку отцу Петру. Юлия Павловна хочет отслужить панихиду.
Ю л и я П а в л о в н а. Да, пожалуйста.
Х л ы с т и к о в (нарочному). Ну так иди и подожди меня.
Н а р о ч н ы й. Слушаю-с. (Уходит.)

Хлыстиков идет в кабинет, где садится за письменный стол и пишет.

Ю л и я П а в л о в н а (осматривая и обходя комнату). Совсем не могу узнать дома.
Т о р о п е ц. Вы же здесь были.
Ю л и я П а в л о в н а. Да, но когда. Сколько … Одиннадцать лет назад. Тогда мы с Борисом поехали сюда прямо из-под венца. Мне здесь показалось так скучно, что мы двух недель не прожили и уехали за границу. А где этот старичок? Кажется, он тогда был здесь управляющим. Комик удивительный, все смешил меня.
Т о р о п е ц. Это, верно, Афанасий Терентьич. Он лет шесть-семь назад умер. А вот, позвольте представить: его дочь — Пелагея Афанасьевна.

Поля кланяется

Ю л и я Пав л о в н а (едва кивнув). Я его помню. Он мне каждое утро букет подносил. А вы что же тут дeлаете?
Т о р о п е ц (подчеркивая). Пелагея Афанасьевна pacпоряжается здесь в доме как хозяйка.
Ю л и я П а в л о в н а, (не обратив внимания на eгo подчеркивание). Да? Так вы, милая, покажете мне дом — я выберу себе комнаты. Постойте, постойте! Я начинаю припоминать. Тут был кабинет. (Заглядывая.) Да, вот он. А то еще здесь была комната вся в картинах.
О л ь г а Ф р о л о в н а (идет к правой двери). Должно быть, эта. (Отпирает ее.)
Ю л и я П а в л о в н а (переходя к ней). Merci. Вы тоже экономка здесь?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Я?
Т о р о n е ц. Это — супруга Ивана Иваныча, Ольга Фроловна.
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, pardon!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Иван Иваныч — отставной офицер.
Ю л и я П а в л о в н а. Простите, пожалуйста, мою ошибку. Очень рада познакомиться. (Жмет ей руку.)

Ольга Фроловна отходит в глубину.

Да-да-да. Эта самая. А там дальше еще есть небольшая комната.
Т о р о п е ц. Да, есть.
Ю л и я П а в л о в н а. Теперь все припомнила. В этой комнате все осталось по-старому. Даже картины на прежних местах. (Облокотившись о косяк двери.) Да! Жаль бедного Бориса. Молодой жизни жаль. Ему ведь не было и тридцати пяти.
П о л я. Нет, больше было.
Ю л и я П а в л о в н а. Что?
П о л я. (резко). С мая тридцать седьмой пошел.
Ю л и я П а в л о в н а. Да? Мне совестно, что вы это лучше меня знаете. Впрочем, вы могли меня и мягче поправить. Вот, Евгений Михайлыч, какие мы с вами старики. А помните нашу юность, когда вы еще студентом ‘развивали’ меня? (Смеется.) Сколько воды утекло! Мы с Борисом любили эту комнату больше всех других. Почти не выходили из нее, а это было первое время после свадьбы. В особенности я любовалась этим ‘Закатом’ Айвазовского. А-а! Вон и портрет мой. Спасибо Борису — он не спрятал меня в кладовую, а так и оставил на видном месте, (Отходит от двери, задумчиво). Это доказывает, что до конца жизни он не переставал меня любить.
П о л я. Борис Николаич почти что и не заглядывал в эту комнату. Последние года четыре мы их никогда и не отпирали.

Юлия Павловна выслушала. потом резко и строго посмотрела на Полю. Поля выдерживает взгляд и отходит к правой двери.

Ю л и я П а в л о в н а (Торопцу).. Что она, груба или глупа?
Т о р о п е ц. Вы сами виноваты. Зачем дразнить женщину? Она была очень близка Борису — я вас предупреждал.
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, так вот эта? Честное слово, я не знала, вы мне сказали так глухо. Я думала, какая-нибудь помещица-соседка. То-то она так сердито смотрит на меня. (Осматривает ее.) Она недурна.

Поля, взглянув на нее, подходит к буфету.

Ю л и я П а в л о в н а. Ходит немного уточкой, но в общем мила. Одобряю вкус Бориса. Так вот он какой! С экономкой.
Т о р о п е ц. Она жила здесь не на правах экономки. Будьте осторожны, Юлия Павловна. Повторяю вам, она была очень близка Борису.
Ю л и я П а в л о в н а. А, полноте, Евгений Михайлыч! Знаю я ваши мужские клятвы и уверения.
Т о r о п е ц. Она прекрасная девушка и горячо любила Бориса.
Ю л и я П а в л о в н а. Тем хуже для нее. Впрочем, она, кажется, порядочная злючка.
Х л ы с т и к о в (подходит.) Я написал отцу Петру от вашего имени.
Ю л и я П а в л о в н а. Очень вам благодарна. Распорядитесь, пожалуйста, Иван Иванович, чтобы мои вещи перенесли в те (указывая) две комнаты. Извините, что я вас беспокою, но сама я боюсь приказывать. Пожалуй, наскочу на какую-нибудь дерзость. А пока я не введена во владение, я не хочу ссориться ни с кем.
Х л ы с т и к о в (ничего не понял). Да, конечно … ccoриться … не того.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы, кажется, меня не поняли. Я прошу вас приготовить мне те две комнаты.
Х л ы с т и к о в. Ах да, понимаю … те комнаты… Мм … Пелагея Афанасьевна!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Иван Иваныч! Тебе пора на мельницу ехать.
Х л ы с т и к о в. А?
Ю л и я П а в л о в н а (возвышая голос). Или, может быть, этого нельзя? Я ведь ничего не знаю. Может быть, здесь небывалые порядки, и законная жена Бориса не смеет даже занять двух комнат?
Т о р о п е ц. Перестаньте, Юлия Павловна! Поля! Будьте добры, прикажите убрать там и перенести туда вещи Юлии Павловны.
П о л я. Сейчас! (Идет в переднюю. Прислуге) Несите туда вещи — я сейчас открою дверь. (Проходит назад в правую дверь.)

Г е р а с и м, к у ч е р и Д у н я проносят вещи из передней направо за кулисы.

Ю л и я П а в л о в н а. Скажите, пожалуйста, может быть, мне надо со всей прислугой так обращаться, то есть умолять, чуть ли не на колени становиться перед ней? Это, конечно, очень либерально, но не совсем удобно. Я очень жалею, что не привезла сюда свою горничную.
Т о р о п е ц. Э! Да какая вы горячка стали.
Ю л и я П а в л о в н а. Я прошу вас, Иван Иванович, найти мне хоть одну девочку, которой бы я могла приказывать. Я ей заплачу.
Х л ы с т и к о в. Девочку? Какую девочку?
Т о р о п е ц. Постойте, постойте. Никого не надо нанимать. Все будет. Только не волнуйтесь, Юлия Павловна, напрасно. Дуня!
Д у н я (в это время вернулась в переднюю, захватила картонки и через сцену идет направо). Чаво?
Т о р о п е ц. Поди сюда.

Дуня подходит.

Ты будешь прислуживать Юлии Павловне. Это твоя барыня, понимаешь? Да ты не мотай головой, а говори — понимаешь или нет?
Д у н я. Понимаю. Чаво не понять.
Ю л и я П а в л о в н а (присела налево, лорнируя ее). А у тебя другого платья нет?
Д у н я (оглядывая себя). Платье? Платье есть.
Т о р о п е ц. Так ты оденься почище, а то ишь ты какая чумазая. Ну, ступай !
Д у н я. Оденусь, нешто трудно. (Уходит направо.)
Т о р о п е ц. А вы, кума дорогая, приказали бы нам завтрак изготовить. (Юлии Павловне.) Ольга Фроловна у нас золотой человек. Без нее бы здесь все прахом пошло.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ох, кум дорогойl Льстюшка вы!
Т о р о п е ц. Биточков бы нам с лучком.
О л ь г a Ф р о л о в н а. Может быть, Юлия Павловна не станет есть здешней кухни? У нас все такие мовежанры.
Ю л и я П а в л о в н а. Я буду рада куску хлеба… не только мове-жанру.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну ладно! Пойдем, Ваня. Что это ты стоишь, как обалделый. Тошно смотреть на тебя. (Уходит.)
Х л ы с т и к о в (идет за ней). Обалдеешь, матушка. Стою и ни черта не понимаю.
Ю л и я П а в л о в н а (проходя слева направо). Обалдел! Мове-жанры! Если эта отставная офицерша так же кормит, как говорит, то я могу себе представить ее биточки с лучком. (Вздыхает.) И с этакими папуасами мне придется жить! Веселая перспектива!
Т о р о п е ц. Как — жить? Да разве вы собираетесь поселиться здесь навсегда?
Ю л и я П а в л о в н а. Навсегда, Евгений Михайлыч! Вас это удивило? Впрочем, иначе и быть не могло. В Петербурге еще не так изумятся. Жюли Вешневодская заперлась в деревне. Воображаю шум, толки, сплетни. Петербургская сирена, посетительница всех скачек, первых представлений бросила столичную жизнь и ушла в монастырь! Эффект поразительный! Ничего! Не умели ценить, так пусть поживут без меня. Посмотрю я, кто им меня заменит. (Возвращается налево.)
Т о р о п е ц. Так вы … извините меня, милая барынька, что я вмешиваюсь в вашу интимную жизнь, но на правах …
Ю л и я П а в л о в н а (перебивает). Пожалуйста, Евгений Михайльiч. Я смотрю на вас как на своего хорошего старого друга.
Т о р о п е ц. Ну, спасибо! Так скажите мне, вы что же? Неужели разошлись с Лазарь Владимировичем?

Садятся: она на стул около карточного стола, он на стул около обеденного.

Ю л и я П а в л о в н а. Да, разошлись, теперь уж навсегда.
Т о р о п е ц. Разве это уж не в первый раз?
Ю л и я П а в л о в н а. Я думаю, по крайней мере в двадцатый, но зато уж, конечно, в последний. Довольно он надо мной потешался.
Т о р о п е ц. Это, Юлия Павловна, нехорошо.
Ю л и я П а в л о в н а. Нехорошо? Что же мне было делать! Дуры, дуры все те женщины, которые верят мужчинам. Быть свободными, не связывать себя ничем: ни браком, ни общей квартирой — подумаешь, как заманчиво! А мужчине только этого и надо! Ты-то все-таки оказываешься связанной по рукам и ногам, а он гарцует себе на свободе да третирует тебя, как самую последнюю … Будьте судьей, милый Евгений Михайлыч. Мало того, что из-за него я бросила мужа, я должна была рассориться со своими хорошими знакомыми: чем я стала? Женщиной, оставившей мужа ради друга. А в свете такую нельзя впустить в порядочную квартиру.
Т о р о п е ц. Ну разве уж так?
Ю л и я П а в л о в н а. Ого! Не знаете вы наших барынь. У иной из них не один, а три любовника разом, но она ловко водит своего мужа за нос, и ее все считают приличной. Поверите ли, что они лопались от злости, если видели на мне новое платье и я оказывалась эффектнее их всех. Они рассмотрят на мне каждую ниточку, но чтобы поклониться — ни за что! Да что барыни! Ничтожные хлыщи, медные лбы … они прежде валялись у моих ног, готовы были сто раз обмануть Бориса, а с тех пор, что я с ним разошлась, встреться я с ними где-нибудь в театре, они меня не замечают. Когда они проходят мимо меня, у них у всех, как по заказу, глаза чешутся, и, если я сижу с Тулупьевым в ложе направо, — у них чешется правый глаз, а я налево — они трут левый.
Т о р о п е ц (улыбаясь). Хорошее средство не замечать знакомых.
Ю л и я П а в л о в н а. Одни военные еще прямодушные да художники. Они плюют на этих господ.
Т о р о п е ц. А Лазарь Владимирович? Мне всегда казалось, что у него к вам очень серьезное чувство.
Ю л и я П а в л о в н а. Не напоминайте мне этого имени. Оно для меня умерло. Чего-чего, каких уколов самолюбию я не перенесла из-за него. А он, вместо того чтобы оценить мои жертвы, поступил со мной как… (Глотает слезу.) Когда я получила вашу телеграмму о смерти Бориса, скажите сами: имела я право ожидать, что он сделает мне предложение?
Т о р о п е ц. Я ждал, что так оно и будет. (Встал.)
Ю л и я П а в л о в н а .. Как не так! Ему, изволите ли видеть, до сих пор дорога свобода. Сама я, дура, защищала когда-то такую свободу. Разумеется, я теперь не люблю его.
Т о р о п е ц (вскользь, с улыбкой). Как? Так сразу и разлюбили?
Ю л и я П а в л о в н а. Понятно. Я слишком самолюбива, чтоб питать чувство к человеку, который относится ко мне без всякого уважения.
Т о р о п е ц. Да, конечно … Но вряд ли вы выживете в деревне, Юлия Павловна. С вашей жизненностью … вам энергии некуда будет девать.
Ю л и я П а в л о в н а. Мне ничего не надо и никого. Люди мне опротивели. Все они — дрянные эгоисты. Проживу и без людей. Буду читать, работать что-нибудь. Как-нибудь доживу свой век. Вы, однако, что-то не очень рады новой соседке?
Т о р о п е ц (обдумывает что-то). Напротив, Юлия Павловна, напротив.
Ю л и я П а в л о в н а. Так что ж вы как в воду опущенный?
Т о р о п е ц (решившись). Вот что, Юлия Павловна. Прежде всего, прежде этих планов, как вам тут устроиться, мы должны честно отнестись к завещанию Бориса.
IО л и я П а в л о в н а. Что вы хотите сказать?
Т о р о п е ц. Мы с вами должны на деле доказать всем, что мы хорошие люди и умеем понять наши обязанности. Словом, Борис завещал этой Поле и ее сыну почти все свое состояние. Вот что я хотел сказать.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы с ума сошли.
Т о р о п е ц. Ну вот! Я так и знал.
Ю л и я П а в л о в н а. Сознайтесь, вы просто … испытываете меня?
Т о р о п е ц. Я не имею права производить над вами эксперименты. Я вам говорю правду.
Ю л и я П а в л о в н а. Так, значит … Так, значит, я в гостях? У этой Пелагеи Афанасьевны? (Встает.)
Т о р о п е ц. Пока еще нет, но когда она будет введена во владение.
Ю л и я П а в л о в н а. Никогда этого не будет.
Т о р о п е ц. Юлия Павловна!
Ю л и я П а в л о в н а. Да неужели вы полагаете, что кто-нибудь послушается подобного завещания? А еще считаете себя умным?. Как? Оставить жену и брата без всего и отказать состояние сыну любовницы, какой-то холопке, это, по-вашему, справедливо? Не смейте защищать этого при мне. Это гадко, зло, нелепо, безнравственно. Да вы просто смеетесь надо мной. (Переходит направо.)
Т о р о п е ц. Позвольте мне напомнить, что вам Борис еще при жизни отделил пятьдесят тысяч.
Ю л и я П а в л о в н а. А вы хотели, чтобы он отнял у меня и эти крохи для своей Пелагеи Афанасьевны?
Т о р о п е ц. Это не крохи.
Ю л и я П а в л о в н а. А что же? Миллионы?
Т о р о п е ц. А то, что если бы Борис не сделал этого при жизни, а высылал бы вам ренту да не оставил бы завещания, так вы бы не получили и сорока тысяч.
Ю л и я П а в л о в н а. До этих денег никому нет дела. Они мои. Я могла распоряжаться ими, как хотела. Я, помимо этого, должна получить свою часть. И я получу. Наконец, я хочу жить здесь. Понимаете ли, я хочу здесь жить. Мне больше некуда деваться.
Т о р о п е ц. Вы можете купить себе другое имение.
Ю л и я П а в л о в н а. На какие деньги?
Т о р о п е ц. На ваши пятьдесят тысяч.
Ю л и я П а в л о в н а. У меня их больше нет.
Т о р о п е ц. Куда же вы их девали?
Ю л и я П а в л о в н а. Издержала.
Т о р о п е ц. Что вы рассказываете! Издержать такую сумму в какие-нибудь пять-шесть лет .
Ю л и я П а в л о в н а. У меня от этих денег еще год назад не осталось ни одной копейки. Туалеты и выезды чего-нибудь да стоят. Не могла же я жить на средства Тулупьева. Я — не жена его.
Т о р о п е ц. А последний год на что вы жили?
Ю л и я П а в л о в н а. Я сделала долги. Мне надо расплатиться. Кроме наследства Бориса, у меня ничего нет. Не просить же мне теперь поручительства Тулупьева?
Т о р о п е ц. Я уж не знаю, Юлия Павловна, как быть.
Ю л и я П а в л о в н а. Я знаю. Я не желаю признавать это завещание.
Т о р о п е ц. Юлия Павловна! Так нельзя. Вы бросаете свои деньги, а требуете чужого.
Ю л и я П а в л о в н а. Я требую только своего. Я хорошо знаю, что мне принадлежит из наследства Бориса по закону. А если Леонтий Николаевич до того обабился и потерял свое достоинство, что отказывается от своей законной части, так я одна явлюсь единственной наследницей, и тогда уж отделю сколько мне вздумается этой девушке с ее незаконным сыном.
Т о р о п е ц. Я этого не позволю.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы?
Т о р о п е ц. Да, Юлия Павловна, я.
Ю л и я П а в л о в н а. Да … вы-то здесь что?
Т о р о п е ц. Очень много. Я душеприказчик. Борис вручил завещание мне, и я добьюсь точного исполнения. Я не позволю изменить в нем ни одной буквы. И вы, так же как и Леонтий Николаевич, должны подчиниться воле Бориса.
Ю л и я П а в л о в н а. Подчиниться воле чудака, полоумного?
Т о р о п е ц (вспыхнув). Юлия Павловна! Стыдитесь! Что вы говорите!
Ю л и я П а в л о в н а (в слезы). Вам стыдно так обращаться со мной. Теперь я вижу, как вы помнили обо мне. Вы не только не уговаривали Бориса, чтоб он не забыл меня, вы даже помогли ему предпочесть мне какую-то экономку. Она счастлива. Ее никто не будет преследовать за то, что она сошлась с Борисом. А я … при чем я осталась? (Садится направо у стола.)
Т о р о п е ц. Эта девушка была горячо преданна Борису, в то время, когда вы и не вспоминали о нем. Одно из двух: или вам дорога память Бориса, тогда его последняя воля должна быть для вас священна, как для всех его близких, или же вы не имеете права ни на внимание его, ни на наследство. Последняя воля умершего — закон для оставшихся. Мне грустно, что приходится напоминать вам об этом.
Ю л и я П а в л о в на. Бедная я, бедная! За что на мою голову сыплются со всех сторон несчастья? Что я кому сделала? Умереть спокойно не дают. Куда я дeнусь? Всю жизнь я была такая несчастная! И во всем виноват Борис!
Т о р о п е ц. Он-то чем виноват?
Ю л и я П а в л о в н а. А кто же? Я смею обвинять его. Он совсем не понимал меня, так зачем же он женился? Он не умел взяться за меня. Около меня всегда была толпа поклонников, а он уткнется в свои книги — ему и горя мало, что все они сбивали меня с толку.
Т о р о п е ц. Ну да! Значит, вся вина его в том, что он слишком доверял вам.
Ю л и я П а в л о в н а. Хоть бы и так. Плохой тот муж, кто очень уж доверяет своей жене. Не выйди я замуж за Бориса, я, может быть, вышла бы за какого-нибудь архитектора, зато у меня был бы теперь свой угол.
Т о р о п е ц. Почему за архитектора, а не за дьякона — никому не известно. Давайте лучше обдумаем.
Ю л и я П а в л о в н а.(встает). Ничего я не хочу думать. Обойдусь и без вашей помощи. Пойду в гувернантки, в бонны. Конечно, какое дело было Борису до меня! Он смотрел на меня, как на чужую. Правда, было время, когда он клялся мне в вечной любви. Но все вы на один лад. Вам еще я верила больше всех. Вы теперь оказываетесь таким же бездушным, как все другие.

Входит О л ь г а Ф р о л о в н а.

Т о р о п е ц. Ну перестаньте, Юлия Павловна.
Ю л и я П а в л о в н а. Оставьте меня. Можете делать со своим завещанием все, что хотите. Я вам больше ни слова не скажу. Целуйтесь с вашей несравненной Полей.
Т о р о п е ц. Тише. Вас слушают.
Ю л и я П а в л о в н а (обернувшись, сдерживается). Извините меня… Марья Ивановна.
Т о р о п е ц. Ольга Фроловна.
Ю л и я П а в л о в н а. Ольга Фроловна. Я не буду завтракать. Благодарю вac. Мне не совсем здоровится. Я устала с дороги. Я не голодна. Мне ничего не хочется, ничего … (Уходит направо.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Это называется воспитанная женщина. То принимает меня за экономку, то величает меня Марьей Ивановной.
Т о р о п е ц. Она — взбалмошная бабенка, но, в сущности, человек она превосходный.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да? Вы находите?
Т о р о п е ц. Уверяю вас. Теперь я поеду домой. До свиданья. А после обеда, так к вечеру, я привезу завещание. Пора его вскрыть.

Входит П о л я со скатертью.

До свиданья, Поля!
П о л я. Что она тут шумела, Евгений Михайлович?
Т о р о п е ц. Ничего, ничего. Вы-то уж, во всяком случае, не волнуйтесь и будьте совершенно покойны. Помните одно, моя дорогая: завещание поручено мне, и я уж так ли, сяк ли, а добьюсь, что оно будет выполнено до последней точки. Верьте только мне. До свиданья … (Уходит.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. А я вам скажу, Поленька, не верьте вы никому. Все они из одного теста слеплены. Недаром про кума говорили, что он сам хотел жениться на этой финтифлюшке.
П о л я (накрывая стол). Нет, я Евгению Михайловичу верю. Мало ли что было в молодости. Молодую жизнь ей жалко! Не Бориса Николаевича, слышь, — а молодую жизнь. Чует мое сердце — даром не пройдет этот приезд. Ну, да я тоже не кислая. Сына в обиду не дам. Не на такую напали. Каково мое горе, что Борис Николаевич помер, про то знает моя надорванная грудь да изболевшее сердце, а кроме того, я тоже не дура. Понимаю я, что коли я тут хозяйка, так никто мне не посмеет сказать слова обидного. Не как с любовницей со мной жил барин. а как с женой, и сына за своего почитал. А уж коли не за себя, так за ребенка сумею постоять.

З А Н А В Е С

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Кабинет. Прямо против зрителя две двери: левая в переднюю, правая в библиотеку. За передней и библиотекой столовая (где происходило первое действие), взятая с обратной стороны. Из передней налево ход на галерею. В левой стене кабинета, ближе к авансцене, обширное окно .(или два окна), за которым видна стеклянная галлерея. В правой стороне кабинета небольшая дверь в спальню Леонтия Николаевича. Всевозможная кабинетная мебель. Письменный стол направо у авансцены фасом к окну. У окна софа. Около нее столик. Много гравюр и бронзы. Ковер. Портрет Бориса Вешневодского, писанный масляными красками.

Ю л и я П а в л о в н а на софе. Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (Почтенный пожилой господин, лет под 50. Седые баки, без усов. Одет в черное, хорошо сшитое платье) ходит с сигарой. Сбоку, у письменного стола, Х л ы с т и к о в. Он крутит папиросу, которую потом курит из огромного толстого мундштука.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Нет, Юлия Павловна. Я процесса вести не буду.
Ю л и я П а в л о в н а. Я его поведу. Вы меня поддержите.
Л е о н т и й :н: и к о л а е в и ч. И на это я не согласен.
Ю л и я П а в л о в н а. Могу я узнать причину?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Причина очень простая: мне судиться из-за наследства не приходится. Года мои уж не те. Да и … зазорно, знаете, стыдно, по-моему.
Ю л и я П а в л о в н а. Зазорно! А не зазорно вашему брату и моему мужу оскорблять нас с вами таким завещанием? Не зазорно это предпочтение нам в глазах целого света никому неведомой девушки? Она сходится с женатым человеком, имеет от него незаконного сына, и мы допускаем, чтобы подобные отношения увенчались еще лаврами.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Нет, Юлия Павловна. От этого обвинения вы меня избавьте. Я не поощрял Бориса в его жизни. Я ему не раз говорил: что ты тут заперся в четырех стенах, как крот в своей норе? Кроме Поли да неизменного своего друга, господина Торопца, знать никого не хочешь. Тебе нужна деятельность — ты человек молодой, образованный, хорошей фамилии …
Х л ы с т и к о в. Осмелюсь перебить, Леонтий Николаич. Ваш брат посвятил себя науке.

Ге р а с и м из столовой вносит кофе в чашках и графинчик коньяку. О л ь г а Ф р о л о в н а вышла за ним и в глубине показывает, как подавать.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, отлично. Никто ему не мешал заниматься наукой. (Указывает Герасиму подать кофе сначала Юлии Павловне.) Но наука наукой … А такие люди нужны для общественной деятельности. Среди наших дворян не раз поднимался вопрос о том, чтобы выбрать его в предводители дворянства.
Ю л и я П а в л о в н а. Воображаю Пелагею Афанасьевну в роли предводительши. (Герасиму.) Не хочу!
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч ( присажuвается к краю стола u берет кофе). Я ему ставил в пример себя. Пусть я прожил большое состояние — я не жалею об этом …
Х л ы с т и к о в (тоже приняв кофе u видя, что Герасим собирается уходить). Постой, постой! Куда ты коньяк тащишь?! Дай сюдаl
Ю л и я П а в л о в н а. Да берите скорее ваш кофе. Толкается здесь. Надоели! (Встает и ходит.)
Х л ы с т и к о в. Вам угодно, Леонтий Николаич?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Нет, благодарю вас. Я не жалею о состоянии, потому что я вел широкую общественную деятельность. Я три трехлетия был предводителем.

Герасим и Ольга Фроловна скрылись.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. У меня с десяток адресов от гласных, от дворян, от народных учителей и учительниц, от волостных старшин — и мало ли еще от кого. Для меня, старого холостяка, они очень дороги. Это своего рода памятник моей деятельности. Будь у меня потомство, эти адресы были бы для него, разумеется, лучшим наследством, чем лишняя сотня десятин.
Х л ы с т и к о в. Да, жаль, если они так и пропадут.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я про это же говорю. Забросят их после моей смерти к арендатору на чердак в чемодане… вместе с ворохом неразрезанных земских отчетов.
Х л ы с т и к о в. И будут их грызть мыши без всякого уважения.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. То-то и есть! Хоть бы, канальи, прочитали сперва, а потом уже грызли.
Ю л и я П а в л о в н а. Удивляюсь я вам, Леонтий Николаич. Я места не нахожу себе, а вы там о каких-то адресах толкуете да о мышах.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ах, Юлия Павловна! Не люблю я волнений. Я и то словно в чужом сюртуке, и он мне ужасно жмет под мышками. Я — человек немолодой. Люблю мир и тишину.

О л ь г а Ф р о л о в н а вошла со стаканом кофе, со сливками и булкой, поместилась в глубине и пьет из блюдечка.

Ю л и я П а в л о в н а. Ах, мир и тишину?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да. По своей деятельности привык умиротворять. Бывало, если в земстве гласные загорячатся, прения обострятся, так я, знаете, заболевал. Честное слово! Друзья мои всегда имели наготове гофманские капли. Они уж знали, какое влияние делают на меня ссоры. Ну, а зато когда мне удавалось примирить партии, так я испытывал тогда такое ощущение, как 6удто меня обмазали, знаете, розовым маслицем, окутали ваточкой и положили в теплую постельку.
Ю л и я П а в л о в н а. Превосходно! У вас из-под носа будут брать все, что по закону принадлежит вам, а вы попросите только, чтоб вас обмазали розовым маслицем да окутали ваточкой. И это вместо того, чтобы быть на высоте своего положения, собрать всю энергию, пустить в ход все связи, чтобы завещание не было утверждено.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Вот подите же! Вы, право, словно ребенок. Вы не знаете, что это за радость процесс. Как только начнут производить следствие, так уж проклянешь час своего рождения. Ведь иной следователь так поведет дело, что я и не замечу, как у меня самого окажется дюжина незаконных детей.
Ю л и я П а в л о в н а. Скажите, пожалуйста, Леонтий Николаич! Вы, должно быть, очень богаты, что так легко отказываетесь от вашей части?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Как вам сказать… У меня есть усадьба. Правда, во время последнего извержения Везувия половина дома обрушилась, но я его поправляю, сохраняю, знаете, в неприкосновенности как исторический памятник. Бронзы, картин — этого у меня нет. Было. А из золотых вещей только и осталось мое сердце, да и то, знаете, потерлось. Зато у меня есть камердинер Копчиков. Он хоть и глуп, и долговяз, и бакенбарды у него рыжие, но любит меня, как преданная собака. Впрочем, извините меня, я не верю, что Борис так-таки ничего не отказал нам с вами.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Евгений Мих… (Поперхнулась.)
Х л ы с т и к о в. Тише, Оленька, успеешь ..
О л ь г а Ф р о л о в н а. Это значит — Евгений Михайлыч торопится. Он сказал, что привезет завещание после обеда.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Вот, значит, и ждать недолго.
Ю л и я П а в л о в н а. Хорошо же! Я больше настаивать не буду. Обойдусь и одна. Я всем докажу, что я права. Я посмотрю еще, как станет нахальства у этой Пелагеи Афанасьевны выслушивать милости Бориса здесь, в моем присутствии. Я рекомендовала бы вам, Ольга Фроловна, предупредить ее, чтоб она не показывалась во время чтения духовной. Я за себя не могу отвечать. Может быть, она вздумает еще для большей жалости явиться сюда со своим ребенком на руках. Картина выйдет умилительная. Но я постараюсь иллюминовать эту картину в настоящем свете. Я ей покажу, что она такое, эта милая, несравненная Поля. (Откидывается на софу.)

Хлыстиков с испугом поднялся и потом отходит к жене.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (встал). Полноте, полноте, Юлия Павловна, сдержитесь.
Ю л и я П а в л о в н а. Оставьте меня. Я изумляюсь вашему отсутствию самолюбия. Вас даже не оскорбляет то, что ваш брат обошел вас как душеприказчика. Он поручил свое завещание Евгению Михайловичу, а вас даже не пригласил подписаться, даже не нашел нужным’ познакомить вас с содержанием. Если вы и к этому относитесь хладнокровно — то я, совсем не узнаю в вас гордого носителя вашей фамилии, каким я знала вас прежде.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (волнуясь). Однако вы ловко задеваете мое больное место.
Ю л и я П а в л о в н а. Я в долгу не люблю оставаться.
Л е о н т и й Н и к: о л а е в и ч. Это единственная обида, которую нанес мне брат, и я ее (глухо) не могу простить. И хотел бы, да не могу.
Ю л и я П а в л о в н а. Слава богу! Наконец-то заговорили.
Х л ы с т и к о в (тихо, Ольге Фроловне). Ты бы в самом деле предупредила Полю.
О л ь г а Ф р о л о в н а (жадно слушая Леонтия Николаевича). Постой.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. За что? Я не знаю. Когда я сюда заезжал, Борис встречал очень внимательно, приветливо. Да и эта девушка — Пелагея Афанасьевна,- бывало, приведет ко мне кухарку, попросит, чтоб я заказал обед на свой вкус, наблюдает, чтоб у меня была мягкая постель. Перин наложат столько, что хоть лестницу подставляй. Но, разумеется, я не мог смотреть на нее как на жену Бориса.
Ю л и я П а в л о в н а. Ага! В этом-то и сила!
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я к ней был ласков, но … мне-то что?. Как человек деликатный, я всегда делал вид, что ничего не знаю.
Ю л и я П а в л о в н а. Ну, а ему хотелось другого — это так понятно.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Нет, не говорите. Борис был чеовек мягкий, уступчивый, а это все — влияние господина Торопца. Да что ж они думали? Торговаться я стану! Просить, чтобы брат отказал и мне что-нибудь. Ничего мне не надо. Борису хотелось оставить все этой девушке? Пускай. Разве я не сумел бы оценить его великодушного порыва? Что же я, так стар, что уж из ума выжил? Только и умею, что критиковать да вспоминать доброе старое, время? Да кто же, позвольте спросить, завещал им, молодежи, все эти понятия о чести и благородстве, как не мы? Они люди практики, как они себя величают, так спросите их, чьи же, идеалы они проводят в жизнь, как не наши? И вместо открытого, широкого доверия они сторонятся от нас, словно мы только, и ждем из подворотни, как бы вцепиться нашими беззубыми ртами в их демократические икры. Извините меня, господа, но у меня уж такой подлый характер. Молчу-молчу, а то вдруг и вспыхну.

Из передней в столовую прошел Т о р о п е ц, за ним — Г е р а с и м. Последний сейчас же входит в .кабинет.

Г е р а с и м. Евгений Михайлыч спрашивают.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. А! Приехал. Ну, проси сюда.

Г е р а с и м уходит

Ю л и я П а в л о в н а. Иван Иваныч! Спустите здесь штору. Солнце так и бьет в глаза.
Х л ы с т и к о в. С удовольствием. (Опускает штору.)

Входит Т о р о n е ц.

Т о р о п е ц. Здравствуйте, Леонтий Николаич.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Здравствуйте, почтеннейший Евгений Михайлыч.
Т о р о п е ц. Я очень рад, что застал всех в сборе. Я хочу сегодня вскрыть завещание Бориса. Как нам с вами ни тяжела эта потеря, надо, однако, возвратиться и к делу.
Л,е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, разумеется. Раз вы взяли на себя обязанности душеприказчика, вы вправе во всякое время потребовать нашего внимания.
Т о р о n е ц. Я хочу прочесть завещание в присутствии всех окружавших Бориса.
Ю л и я П а в л о в н а. То есть прислуги?
Т о р о п е ц. Да, и прислуги, Юлия Павловна. В своей духовной Борис не забыл и прислугу. Ольга Фроловна! Будьте добрая, попросите сюда … (Леонтию Николаевичу и Юлии Павловне.) Можно здесь?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Пожалуйста, не спрашивайте моего мнения. Я ведь здесь только гость.
Ю л и я П а в л о в н а. Где вам угодно. Хоть на крыше.
Т о р о п е ц (улыбнувшись и покачав головой. Ольге Фроловне). Так попросите сюда … всех.
Ю л и я П а в л о в н а. Не забудьте, Ольга Фроловна, ‘всех’ — и кучера и конюха.
Т о р о п е ц (улыбнувшись). Да, Ольга Фроловна, и кучера и конюха — словом, всех, кто хочет:
О л ь г а Ф р о л о в н а. Сейчас! (Уходит в переднюю налево.)
Х л ы с т и к о в (идет к Торопцу). Евгений Михайлыч!
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (прошел в глубину поправее). А вас, милейший Иван Иваныч я прошу приказать запрячь лошадей.
Х л ы с т и к о в. Сию минуту. Вы позволите мне, Юлия Павловна, сказать два слова Евгению Михайлычу?
Ю л и я П а в л о в н а. Хоть двадцать два.
Х л ы с т и к о в (тихо, отводя Торопца к авансцене направо). Послушайте… Она затевает скандал. Уломайте ее. Я, Леонтий Николаич, сию минуту, велю запрячь лошадей. (Уходит за Олыой Фроловной.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (приближаясь). Скажите, пожалуйста, Евгений Михайлыч, завещание Бориса засвидетельствовано у нотариуса?
Т о р о п е ц. Нет. Оно домашнее.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (пожав плечами). Вот уж этого я не понимаю.
Т о р о п е ц. Чего же вы не понимаете?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да согласитесь сами, что оставлять завещание без копии у нотариуса — это просто рискованно. Тем более завещание такого щекотливого характера.
Т о р о п е ц. Значит, Борис твердо был уверен, что в моих руках его завещание не подвергнется ни малейшему риску. Надеюсь, вы не думаете, что меня можно подкупить.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Дело не в подкупе, а у вас мог быть пожар .. Завещание могло сгореть. Вы его могли потерять, наконец. Ведь вы же ничем не отвечаете?
Т о р о п е ц. Если бы у меня был пожар, я дал бы сгореть всему имуществу, но спас бы завещание Бориса. Что касается потери…
Ю л и я П а в л о в н а (прислушиваясь, встает). Pardon! Извините, что я вмешаюсь. Я не совсем понимаю этой разницы — между домашним завещанием и засвидетельствованным.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Разница очень простая. В настоящем случае если бы завещание исчезло, то желания Бориса не были бы исполнены, а все его состояние делилось бы между законными наследниками. (Торопцу.) Я очень рад за вас, что вы пользовались неограниченным доверием такого честного малого, как Борис, но, говорю прямо, я бы не взял на себя такой задачи.
Ю л и я П а в л о в н а.. Простите, пожалуйста. И вы, Евгений Михайлыч, в случае пропажи завещания действительно ничем не отвечаете?
Т о р о п е ц. Нет, я подвергаюсь уголовной ответственности.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, если вы признаетесь, что умышленно уничтожили его. Но кто ж это сделает? Потерял, а где — не знаю. Сгорело. (Собирается отойти.)
Т о р о п е ц. Перестанем говорить об этом, Леонтий Николаич. Если это дебаты на общую тему, то они не стоят выеденного яйца, а если все это касается лично меня, то я не могу принять иначе как за серьезное оскорбление.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я вам даю честное слово, что не хотел оскорблять вас никакими намеками. (Отходит в библиотеку, а потом проходит там в переднюю.)
Т о р о п е ц. Ну, значит, и разговору конец. А вы что же задумались, Юлия Павловна?.. Уж не хотите ли и вправду подкупать меня?
Ю л и я П а в л о в н а. Н-нет, не хочу подкупать.
Т о р о п е ц. Или придумываете слова позабористее для этой девушки? Вы хотите довести ее до слез? Вам не грех будет? Сама вы женщина, а для женщины готовите громы и молнии?
Ю л и я П а в л о в н а. Это вам Хлыстиков шепнул?
Т о р о п е ц. Да все равно. Дурно это. Не делайте никаких скандалов.
Ю л и я П а в л о в н а. С условием.
Т о р о п е ц. С каким?
Ю л и я П а в л о в н а. Что бы я ни спросила вас, вы мне скажете правду. Одну чистую правду.
То р о п е ц. Только-то? На здоровье! Спрашивайте!
Ю л и я П а в л о в н а. Вы влюблены в эту Лорелею, в эту Полю? Я слышала, что вы собираетесь на ней жениться и усыновить ее ребенка? Недаром же вы были закадычным другом Бориса.
Т о р о п е ц. От кого вы это могли слышать?
Ю л и я П а в л о в н а. Не увертывайтесь, отвечайте правду.
То р о п е ц. Да, знаете, тяжело мне расплачиваться за эту дружбу. Что ж это? Там какие-то намеки, тут … Да вы бы подумали одно — неужели я стал бы с таким упорством отстаивать завещание, сделанное в ее пользу, если бы я собирался на ней жениться? До какой степени гнусную душонку надо иметь, чтобы вместе с Полей взять от Бориса и его состояние. И эту гадкую сплетню повторяете мне вы. Стыдно вам так мало меня знать!
Ю л и я П а в л о в н а. Да. Я не подумала. Извините меня. Вы меня обрадовали.
Т о р о п е ц. Даже обрадовал? Чем же?
Ю л и я П а в л о в н а .. Да вот… всем этим… Я только хотела испытать, что вы — такой же… хороший, как были, или изменились?
Т о р о п е ц. Спасибо, что поверили. Эх,. Юлия Павловна! Один у вас недостаток — легкомысленны вы очень. А ваши близкие, вместо того чтобы отучить вас, еще больше избаловали.
Ю ли я П а в л о в н а. Кто — близкие? Тулупьев, например?
Т о р о п е ц. Да хоть бы и Тулупьев. (отходит направо к столу)
Ю л и я П а в л о в н а (идя за ним). Вы его, кажется, не любите. Вы слышите, что я говорю?
Т о р о п е ц. Слышу.

В это время уже показались О л ь г а Ф р о л о в н а, По л я и Н я н я (дряхлая старушка). Поля ведет ее. К ней подходит Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (eщe в передней кричит ей в ухо). Здравствуй, няня!
Н я н я (прислушиваясь и присматриваясь). А!.. Здравствуй, касатик! (Целуются) Здоров ли?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Слава богуl Ты как поживаешь?
Н я н я. Что мне! Жива еще. Не нужна богу. А. я опять к тебе хотела.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Что же, приезжай … Я рад, ты знаешь.
Н я н я. Да вот она не пускает. (Гладит Полю по гoлове.) Добрая она! (Поле.) Ты меня посади. Я хоть посижу. Услыхать-то я все одно ничего не услышу.
П о л я (Л е о н т и ю Н и к о л а е в и ч у). Как она вас признала скоро, а то никого не видит. (Усаживает ее в глубине сцены.)

Няня, приложив руку ко лбу, как бы защищаясь от солнца, смотрит на Торопца и по комнате, но ничего не видит.

Ю л и я П а в л о в н а (Торопцу). Что это за существо?
Т о р о n е ц. Эта женщина вынянчила Бориса и Леонтия Николаича.
Ю л и я П а в л о в н а (Поле). А где же ваш ребенок?
О л ь г а Ф р о л о в н а (сзади, Поле). Не уступайте ейl Она вам слово, а вы ей десять.
П о л я. Его нет здесь.
Ю л и я П а в л о в н а. Ну, как жаль! Я бы хотела его видеть. Он, говорят, такой славный мальчуган. Вы мне его покажите пожалуйста. Я очень люблю детей.
П о л я (сконфуженная, говорит почти про себя). Хорошо.

Хлыстиков влетает

Х л ы с т и к о в (Jlеонтию Николаевичу). Лошадей я велел запрячь.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Благодарю вас.
Х л ы с т и к о в (Торопцу). Там идут люди. Им можно войти сюда?
Ю л и я П а в л о в н а. Ну разумеется. Не слушать же им со двора … Все они были так преданы Борису, что, если бы он забыл их в завещании, я сама наградила бы их. ( Переходит налево.)
Х л ы с т и к о в. Да, конечно … (Ольге Фроловне, тихо.) Что это она? Обругала или похвалила?
О л ь г а Ф р о л о в н а (так же, ему). Кто ж ее, неразбериху, поймет!

За сценой толкотня и шум разговора: ‘Что ж, входи!’, ‘Куда идти-то?’, ‘Куда лезешь, кухня!’, ‘Да ведь звали!’ и т. д.

Ю л и я П а в л о в н а. Позовите же их.
Х л ы с т и к о в (в дверь). Идите сюда, да тише вы!

Г е р а с и м, Д у н я, К о п ч и к о в, к у ч е р, к у х а р к а и с т о р о ж входят, кланяются и толпятся в дверях . Все они по внешности типичны, одеты по-деревенски. Распределение мест: Юлия Павловна на кушетке, в дверях, что полевее, толпится прислуга. Копчиков важно впереди всех, иногда лебезит с Дуней. Сторож выпивши, оперся о косяк двери. На тахте под портретом сидит няня. Поля стоит и старается удержать слезы. Поправее за столом Хлыстиков и Ольга Фроловна. Торопец сидит за письменным столом, но когда приступает к чтению, то встает. Леонтий Николаевич сидит у стола с его передней стороны, лицом к публике и слушает, поводя иногда рукой по лбу.

Т о р о п е ц (вынимает из бокового кармана большой запечатанный конверт, вскрывает eгo и достает лист простой бумаги). Борис Николаич написал духовную всего за месяц до смерти. Я не вскрывал ее до сих пор, потому что… всем нам было не до того. Однако… и то надо помнить, что на этой бумаге он изложил последний свой приказ. Мы должны его исполнить. После этого нам уже останется одно — носить Бориса Николаича в нашем сердце. Кто любил его, тот его не забудет, всю жизнь будет помнить добром …
Г о л о с а п р и с л у г и. Добрый был барин, царство ему небесное!
— Мы ли уж не любили его.
— Бывало, родненький, скажет: ‘Изготовь мне ‘
— Это верно дохтур говорит — В сердце носить…

Слышны даже всхлипывания

О л ь г а Ф р о л о в н а. Ай, батюшки! Тринадцать человек! (Копчикову.) Ну-ка, ты, уходи отсюда.
К о п ч и к о в. Почему же-с?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Уходи, уходи.
Т о р о п е ц. Что вы, Ольга Фроловна? Зачем?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ох, Евгений Михайлыч! Хуже этого, как тринадцать человек в комнате, ничего нет ..
Т о р о п е ц. Полно вам!
Х л ы с т и к о в. Молчи, Оленька! Что за бабье суеверие!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Как хотите. Мне что ж!
Т о р о п е ц (читает не торопясь, с сердечной теплотой, даже немного волнуясь). ‘Находясь в здравом уме и твердой памяти и желая предотвратить все могущие произойти после моей смерти недоразумения, я признаю нужным сим выразить мою последнюю волю, состоящую в следующем. Первое. Благоприобретенное мною имение … (такой-то) губернии и уезда при деревне Семеновка-Лощина тож, заключающее в себе всего удобной и неудобной пятьсот сорок восемь десятин земли, с усадьбой, со всеми постройками, хозяйственными принадлежностями, инвентарем, рогатым скотом и лошадьми, за исключечением верховых, я приказываю записать на имя младенца Николая, рожденного двадцать первого октября тысяча восемьсот восемьдесят шестого года от дочери мещанина Афанасия Терентьича Череды — Пелагеи Афанасьевны Череды, восприемниками коего были земский врач Евгений Михайлович Торопец и жена поручика в отставке, Ольга Фроловна Хлыстикова — с тем чтобы до совершеннолетия вышеназванного Николая всеми доходами с имения пользовалась его мать — Пелагея Афанасьевна. Опекуном его я назначаю Евгения Михайловича Торопца … ‘ .
П о л я (низко кланяясъ Jlеонтию Николаевичу, едва сдерживая слезы). Спасибо Борису Николаичу. Век буду помнить его благодеяния и сына научу.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Что ж вы мне?.. Я здесь ни при чем ..
Т о р о п е ц. ‘Второе. Из движимого моего имущества, заключающегося в деньгах и процентных бумагах, положенных на хранение в Московский куцеческий банк, двенадцать тысяч рублей я прошу Московский учебный округ принять от меня в дар для учреждения, по усмотрению означенного округа, двух стипендий при императорском Московском университете. Процентами же с остальной суммы в размере двадцати четырех тысяч с лишком я прошу пользоваться брата моего, надворного советника Леонтия Николаевича Вешневодского, пожизненно, с тем, однако, что после его смерти вся эта сумма поступает на учреждение образцовой ремесленной школы в одном из уездов … (такой-то) губернии. Третье. Движимое мое имущество я распределяю так: а) все картины, висящие в гостиной, и гравюры из кабинета, а также бронзу, канделябры, бронзовые часы из гостиной и мраморные из кабинета я прошу брата моего Леонтия Николаевича и жену мою Юлию Павловну Вешневодскую, урожденную Опалову, поделить между собой полюбовно, за исключением портрета моего, писанного масляными красками, который предоставляю в дар Пелагее Афанасьевне Череде. Ему же, брату моему, предоставляю взять верховых лошадей, оружие и что он пожелает из кабинетной и гостинной мебели. Карманный хронометр прошу вручить на память от меня управляющему моим имением поручику в отставке Ивану Ивановичу Хлыстикову’.
О л ь г а Ф р о л о в н а. А! Вот поди же! Один только разочек я сказала Борису Нниколаичу: вот, говорю, кабы у Ванечки был такой хронометр, а то, говорю, Ванечка управляющий, а часов у него и вовсе пет. А Борис Николаич сейчас и … ах, ах!
Х л ы с т и к о в. Да, это … Кха!
Т о р о п е ц. ‘Всю мою библиотеку я по домашнему условию запродал Евгению Михайловичу Торопцу за тысячу двести рублей. Часть этих денег приказываю разделить между моей прислугой за верную службу так: Герасиму Заречному сто рублей … ‘ .
Г е р а с и м. Сто! Господи, этакое счастье! (Кланяется в ноги всем по очереди.) Вот уж … так сказать … буду …
Т о р о п е ц. Ну, перестань, довольно!.. ‘Кучеру Андрею Хилому … ‘
К у ч е р (здоровенный мужчина, проталкиваясь). Пусти!
Т о р о п е ц. ‘Сто рублей … ‘
К у ч е р. Покорнейше благодарим. Борис Николаич … кафтан еще обещали.
Т о р о п е ц (раздраженно). Это после… Отойди…’Комнатной девушке Авдотье Мухоморовой пятьдесят рублей … ‘
Дуня поспешно прячется. ‘Кухарке Матрене Королевой — сто рублей … ‘
К у х а р к а (из толпы не видать ее. Плача). Спасибо голубчику. Не забыл сиротинку.
Т о р о п е ц. ‘И пятьдесят рублей конюху и сторожу Евтихию Куроносову … ‘
С т р о ж (не выходя, полупьяным голосом). Я Евтихий — это точно.
Т о р о п е ц. ‘Остальные обратить в кассу при управлении имением. Все мои вещи, как-то белье и платье, прошу Пелагею Афанасьевну Череду поделить между той же прислугой. (Подчеркивая.) На ее же совесть и попечение оставляю няню мою, старуху Афросинью. Приказываю дать ей все удобства для тихой и безмятежной жизни до конца ее недолгих дней’.

Поля горячо целует няню.

Н я н я. А? Что ты?
Т о р о п е ц. ‘Для устранения всяких недоразумений считаю нужным заметить здесь, что жене моей Юлии Павловне Вешневодской я еще при жизни отделил пятьдесят тысяч рублей в полное ее пользование. Четвертое. Похоронить меня приказываю в саду, в конце последней аллеи. Сие духовное завещание собственноручно написал кандидат прав … (такой-то) Затем следуют подписи отца Петра и моя.

В толпе оживление

Т о р о п е ц. Мне еще предстоят хлопоты, чтобы суд утвердил это завещание. Я на это рассчитываю. Завтра я поеду в город. (Старательно складывает завещание и, вложив в конверт, снова прячет его в карман сюртука.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я весьма сомневаюсь, чтобы завещание было утверждено.
Т о р о п е ц. Отчего же, Леонтий Николаич? По статье тысяча шестьдесят седьмой десятого тома завещатель распоряжается благоприобретенным неограниченно.
Ю л и я П а в л о в н а. Разве есть такая статья?
Т о р о п е ц. Есть, Юлия Павловна.
Ю л и я П а в л о в н а (прислуге). Тише, господа! Ведь они могут расходиться?
Т о р о п е ц. Да.
Х л ы с т и к о в. Эй, иерихоны! Кланяйтесь да уходите!

Герасим, Дуня, кучер, кухарка, сторож и Копчиков, шумно разговаривая, уходят.Поля собирается вести няню.

Ю л и я П а в л о в н а. А вы, Поля, подождите. Для вас это очень важно. Вот Ольга Фроловна будет так добра, доведет няню.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Я проведу. (Поле.) Вы труса-то не празднуйте. Я сейчас приду. (Уводит няню.)
Ю л и я П а в л о в н а. Я не потому спросила об этом, чтобы думала оспаривать завещание судом, а исключительно ради Поли. Чтобы не вышло чего-нибудь. Нам с вами, Леонтий Николаич, следовало бы даже придумать какое-нибудь средство, чтобы завещание было исполнено, если бы оно даже не было утверждено.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. У вас, Юлия Павловна, семь пятниц на неделе. Я и то уж смотрю на вас и диву даюсь, что сей сон обозначает.
Ю л и я П а в л о в н а (нервничает, приближается к правой стороне). Вы напоминаете мне, что я думала о процессе? Не обращайте на меня внимания. Тогда я просто вспылила. А мне всегда говорили, что когда я вспылю, то сыплю ужасный вздор. Я раскаиваюсь. Теперь это завещание меня прямо тронуло. Представьте, Леонтий Николаич, я испытываю ваше любимое ощущение ‘как будто меня обмазали розовым маслицем и окутали ваточкой’. Право. Так в этом ‘приказе’ Бориса все чистосердечно, справедливо. На первом плане Коля, Поля, Оля, Ванечка с хронометром. Извините, что я вас называю Ванечкой.
Х л ы с т и к о в. Помилуйте, очень приятно… Т… т … (Оглядывается, нет ли Ольги Фроловны.)
Ю л и я П а в л о в н а. А вам верховые лошади, разве вы забыли? Мне замечание, чтоб я тоже чувствовала. Чрезвычайно приятно! А бронзовые часы! Я об них только и мечтала. Вы мне их уступите. Не делить же их нам ‘полюбовно’ пополам. Ведь если их разрубят пополам, они испортятся? А? Как вы полагаете, Евгений Михайлыч?! Или вы смотрите на меня и думаете: как она глупо и зло шутит.
Т о р о п е ц (резко встает). Да, Юлия Павловна, и все, наверное, это думают. (Отходит направо в глубину.)
Ю л и я П а в л о в н а (метнув на него злобный взгляд и сейчас же сдерживаясь). Удивительный человек Евгений Михайлыч.. Как он умеет одной фразой заставить раскаяться такую легкомысленную женщину, как я, такую злую. Мне теперь стыдно глаза поднять. В особенности я виновата перед вами, Поля. (С притворной искренностью идет к ней.) Простите меня.
П о л я. Что вы, что вы, Юлия Павловна!
Ю л и я П а в л о в н а. Я действительно злая. Я хотела против вас вести процесс, хотела устроить вам скандал, потом одумалась, потом опять разозлилась. Я виновата перед вами, прошу прощения … Обещаю быть тихой, кроткой .. любить вашего сына …
П о л я (искренне. верит ей). Не надо, не надо прощения. Я сама недобрая, сама виновата. Я же утром первая обидела вас. Когда я вас увидела, думала, вы мой злейший враг, а вы вот какая добрая. Господи! Вы меня простите! (Хочет поцеловать ее в плечо.)
Ю л и я П а в л о в н а (обнимает ее и целует). Я хочу жить с вами в дружбе. Вы такая славная.
Х л ы с т и к о в. Ну! Камень с души свалился!
Т о р о п е ц (порывисто). Дорогая моя! Как вы меня порадовали! Ну не лучше ли так? Обе вы такие хорошие, а хотели ссориться бог знает из-за чего.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы довольны мной?
Т о р о п е ц. Да уж так доволен, кажется, прыгать готов от радости.
Входит О л ь г а Ф р о л о в на.
Х л ы с т и к о в. Ну, матушка, радуйся! Все благополучно! Чудесная она женщина!
О л ь г а Ф р о л о в н а (строго). Что такое?
Х л ы с т и к о в. После, матушка!
Ю л и я П а в л о в н а (все держит Полю). Вы мне покажите вашего сына. Где он? Я хочу сейчас его расцеловать.
Х л ы с т и к о в. Да пожалуйте к нам чай пить, в палисадничек. Вечер удивительный!
Ю л и я П а в л о в на. Отлично. Благодарю вас… (Поле.) Вы пойдете со мной?
П о л я. Да уж все, что вы хотите!
Т о р о п е ц. А какие Ольга Фроловна булки печет объядение!
Ольга Фроловна дергает Хлыстиков а за фалду.
Х л ы с т и к о в. А?!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Сумасшедший ты! Где я посуды столько возьму?
Т о р о п е ц. Слышу, слышу, Ольга Фроловна. Отсюда возьмите, из дома.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ну так я сейчас, Пелагея Афанасьевна!
Ю л и я П а в л о в н а. Погодите! А для того чтобы не тянуть этого вопроса с завещанием, я предлагаю вот что. Зачем вам, Евгений Михайлыч, представлять его в суд? Ведь Леонтий Николаич ничего не имеет против него, я… я тоже ничего не имею. Лучше мы так сделаем. Составим … ну, купчую, что ли … Как будто я и Леонтий Николаич продали имение нашей милой Поле. Тогда пусть себе суд не утверждает — она тем не менее получит все, что ей завещал Борис.
Т о р о п е ц. Умница вы! Это было бы идеально, но … как Леонтий Николаич?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я от этого… категорически отказываюсь. (Встает.) Я человек искренний, прямой … У меня есть свои убеждения, и мне на старости лет не приходится ломать себя, а тем более … кривляться перед кем бы то ни было.
Ю л и я П а в л о в н а (довольная). Но ведь вы, Леонтий Николаич, сами говорили мне …
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ничего не, имею против этого завещания. Никаких процессов вести не буду. Если суд утвердит его — пусть так оно и будет. Но если он не признает духовной, не мне ее приводить в исполнение. (Переходит на середину.) Вы на меня, Пелагея Афанасьевна, не сердитесь. Дай вам бог всяких благополучий, но, извините меня, господа (громко, волнуется), я не могу примирить в своей душе таких противоречий, чтобы состояние Бориса В е ш н е в о д с к о г о перешло к его… словом, к мальчику, у которого нет даже имени.
Т о р о п е ц. Леонтий Николаич! Позвольте мне …
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Знаю, Евгений Михайлыч. Знаю все, что вы можете мне сказать, но вам вперед отвечу только одно. Вы всегда имели довольно влияния на Бориса. Если бы вы пожелали — вы могли бы ему внушить, что мне должно быть приятно и что горько. Я очень благодарен брату за то, что он не забыл меня в своей последней воле. Но он гораздо больше порадовал бы меня, старика, если бы не отказал мне ни одного гривенника, зато пригласил бы меня в качестве душеприказчика, обратился бы к моему опыту за советом, как поступить в таком трудном случае, и — главное — доверил бы мне, как старшему брату, как представителю его фамилии, свою честь … Мне не бронза и не деньги его нужны. Мне нужно было, чтобы в этом сегодняшнем утешении, в этой доброй памяти о нем я, брат его, принимал не такое жалкое участие, какое выпало на мою долю. (Уходит направо.)
Т о р о п е ц. Я готов поклясться, что не имел ничего против него лично, я боялся, что из-за такого завещания он мог поспорить с братом, а Борису были очень вредны волнения.
Х л ы с т и к о в. Ну, да что говорить о нем! Уезжает он, кажется. Ну и скатертью дорога.
П о л я (вспыхнув). Как вам не грех, Иван Иваныч, говорить так? У меня все сердце изныло. Брат Бориса Николаича, а такое у него обидное чувство против меня, словно у меня только и на душе, что корысть. А бог свидетель — я люблю его как родного, да только сказать этого не смею.
Ю л и я П а в л о в н а. Охота вам тосковать, Поля. Предоставьте это нам с Евгением Михайлычем. Мы с ним как накинемся на старичка — быстро поддастся. Ведь он добрый. Так только хорохорится ..
П о л я. Помогите, Юлия Павловна, я вам такое ‘спасибо’ скажу.
Ю л и я П а в л о в н а. Не мне. Это вот ему. (На Торопца.) Это он взял надо мной такую силу.
П о л я. Да, и Евгения Михайлыча и вас. Все вы такие добрые ко мне.
Т о р о п е ц. Ну да ладно! Идите уж. Вон Ольга Фроловна ждет посуды.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Как это вы, Евгений Михайлыч, сконфузить умеете.
Т о р о п е ц. Да что ж тут конфузиться. Свои люди. Идите. Мы за вами. (Берет шапку.)
П о л я. Иду, иду! (Уходит.)
О л ь г а Ф р о л о в н а (за нею). Мне, душечка, только две чашки.
Х л ы с т и к о в. А я, Люлюша, побегу — велю самовар готовить. (Уходит.)
Ю л и я П а в л о в н а. Евгений Михайлыч, зачем вы отказались от столицы?
Т о р о п е ц. Куда уж мне! Прежде тянуло, да выветрился я.
Ю л и я П а в л о в н а. Вот как.
Т о р о п е ц. Да. Что вы на меня так смотрите?
Ю л и я П а в л о в н а. Так … Вдруг вспомнила давно-давно прошедшее. (Надевая перчатку.)
Т о р о п е ц. Старики мы с вами, Юлия Павловна, чтоб вспоминать об этом.
Ю л и я П а в л о в н а. Неужели у вас ко мне от прежнего чувства так-таки ничего и не осталось?
Т о р о п е ц. Представьте, Юлия Павловна, так-таки ничего и не осталось.
Ю л и я П а в л о в н а. Выветрились?
Т о р о п е ц. Выветрился, Юлия Павловна.
Ю л и я П а в л о в н а (вздыхая). Ужасно жаль!
Т о р о п е ц (тоже вздыхая). А мне-то как жаль!
Ю л и я П а в л о в н а. Давайте вашу руку.
Т о р о п е ц. Извольте вам мою руку.

Смеются и уходят.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Гостиная. Налево дверь в столовую, направо в спальню Юлии Павловны. Прямо одно огромное окно, Оно выходит на стеклянную галерею. За последней вид на деревню по косогору. Закат солнца. На окне тяжелая драпировка. Мягкая мебель. Камин. Пианино. Много картин. Между прочим портрет Юлии Павловны.

О л ь г а Ф р о л о в н а одна ходит по комнате, заложив руки назад. Входит П о л я слева.
П о л я. Вы здесь? А я-то сижу у себя и не знаю. Давно ли пришли?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да уж с полчаса марширую из угла в угол.
П о л я. А Иван Иваныч где?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Иван Иваныч? Иван Иваныч в Благодатном.
П о л я. У Евгения Михайлыча, что ли?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Где ж ему еще быть? Повадился туда, когда ваша Меликтриса Кирбитьевна там. Ну что же? Вы и теперь будете защищать ее? Прилично это? Молодая дама каждый день зарядила обедать у холостого мужчины. Что люди скажут? Обедают вместе, катаются вместе, гуляют вместе, читают вместе. Скоро из одной тарелки кушать будут.
П о л я. Не с нами же ей сидеть, Ольга Фроловна.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Скажи-ите? А чем мы плохи, позвольте спросить? Нет, уж у этих столичных барынь такая повадка. Им только с мужчинами и весело. Тьфу! Бесстыдница! И эти-то наши тоже хороши! Олухи царя Гороха! Посмотреть бы на них одним глазком, как они там втроем обедают. Она-то им, чай, расписывает! Петербургская штучка! Они сидят да глазами хлопают. И мой туда же! Лысина с тарелку, а тоже лебезит. И кум тоже, знаете!
П о л я. Ну, уж Евгения-то Михайлыча оставьте!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вы думаете? Не хочется только язык чесать. Все они, душечка, на один покрой сшиты. На словах и то и се, пятое-десятое, а увидели юбку -кончен бал … Противные!..
П о л я. Это вы, Ольга Фроловна… не взыщите, а больше ревность в вас говорит.
О л ь г а Ф р о л о в н а. А хоть бы и ревность. Что же я, старуха или урод? Я на мужа-то имею свои права. Делиться с другими не намерена. Ну, да ведь у меня расправа коротка. Живо предел найду. Не проморгаю!
П о л я. Напрасно вы только волнуете себя, Ольга Фроловна. За Иван Иванычем и следить не надо.
О л. ь г а Ф р о л о в н а. Ладно! На всякий случай не мешает. Я и то уж говорила ему, что у Юлии Павловны румянец-то фальшивый, да и коса вплетена ‘в волосы.
П о л я. Неправда это, Ольга Фроловна.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Я сама- знаю, что неправда. Все-таки лучше внушить, чтобы не очень заглядывался. Не знаете вы моего Ивана Иваныча. Его только спусти с веревочки — сейчас закинется. У меня уж такая система. Не силой — так хитростью. Знаете ли вы, как он у меня, один раз в одном сапоге целое утро просидел?
П о л я. Нет, не слыхала.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Депешу получил. Какая-то старая знакомая — проездом, изволите ли видеть,- желала бы повидаться с ним на станции. Я уши навострила. Какая-такая знакомая? ‘Я, говорит, девочкой знал ее’. Обрадовался, словно отца родного ждет. Ладно, мол. Наутро ему ехать на станцию, а одного сапога нет. Искать, туда-сюда,- нету. Пропал сапог — бесился, кричал, я тоже весь дом пере вернула. Так и не нашли. Так в одном сапоге и просидел у окошечка. Чуть не плаал. Ну, а когда время прошло, поезд-то проехал, сапог и отыскался.
П о л я. Где же он был?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Собака в сарай затащила. Тото и оно! С ихним братом иначе нельзя.
П о л я. Нет, что вы об Евгении Михайлыче хотели сказать?
О л ь г а Ф р о л о в н а. А все то же. Принцесса-то, кажется, закрутила его не на шутку.
П о л я. Что вы, Ольга Фроловна! Жена-то Бориса Николаича?
О л ь г а Ф р о л о в н а. А что ж из этого?
П о л я. Этакая дружба была про меж Евгения Михайлыча и Бориса Николаича, и чтоб … Полно вам! Не берите греха на душу.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Какая же вы наивная! Вы об этих делах и понятия не имеете. А я даже очень много романов начиталась. Могу понимать. Послушайтесь меня, Поленька. Постерегите вы Евгения МихаЙлыча. Вы с ним ровно брат с сестрой — так вы понаблюдайте. У меня на этот счет нюх — что у Трезорки.
П о л я. Нет, Ольга Фроловна, я вам не поверю.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Если это просто… Ну, увлекся человек. Так пусть его! Позабавится, да и разойдутся. Ну, а может случиться и так, что кум хоть и доктор, а его самого придется к докторам везти.
П о л я. Как так?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Очень просто. Свихнется.
П о л я (улыбаясь). Ну вас совсем.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Или утопится.
Х л ы с т и к о в. Люлюша у вас? Вон она! (Проходит налево.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. А! Пожаловал! Милости просим.
Х л ы с т и к о в (входя). А я тебя дома ищу.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Как это вы одни? Некому будет рученьку подать Юлии Павловне. Неравно она и переломится.
Х л ы с т и к о в. А я, Пелагея Афанасьевна, целый день пробыл у Евгения МихаЙлыча. Понимаете — пристал ко мне. Ну прилип! Останьтесь да останьтесь.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да, бедненький! Подумаешь! Ему так хотелось домой скорей, к деткам, а его не пускают.
Х л ы с т и к о в. Послушай, мамуся! Да перестань ты гневаться на меня. Что это, в самом деле! Мальчишка я, что ли? Что ты меня третируешь!
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ого! ‘Третируешь’!
Х л ы с т и к о в. Ну войдите в мое положение, Пелагея Афанасьевна. Могу я отказать Евгению Михайлычу, когда он меня так умоляет? У человека в гостях молодая женщина, образованная. Ему хочется, чтоб за обедом было веселее, он знает, что я мастер на анекдоты …
О л ь г а Ф р’ о л о в н а. Ах, если вы рассказывали ваши анекдоты, так и поздравляю эту образованную даму.
Х л ы с т и к о в. Да, рассказывал. И она очень смеялась. Евгений Михайлыч даже немного. рассердился на меня. Он, понимаете ли, Пелагея Афанасьевна, смотрит на Юлию Павловну как на идеальную женщину. ‘К чему, говорит, эти пошлые двусмысленности?’ Ну, а я знаю, как с дамами разговаривать.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ах, уже!
Х л ы с т и к о в. Что — уже?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Уже Евгений Михайлыч смотрит на нее как на идеальную женщину?
Х л ы с т и к о в. Ну да, понимаешь, чуть не молится на нее. И то ей подаст, и то покажет, и не знает, как услужить. Даже какую-то химическую реакцию производил для нее. В лабораторию водил.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Слышите, Поленька? Моя-то правда выходит, Уж коли дело дошло до лаборатории поверьте мне, неспроста.
Х л ы с т и к о в. Да ты о чем говоришь?
О л ь г а Ф р о л о в н а. А то, что вы в этом деле как бы ширма. Поздравляю вас. Шашни прикрываете.
Х л ы с т и к о в. Ну-у, матушка! Махнула!
О л ь г а Ф р о л о в н а. А вы, батюшка, не замечали?
Потому что вас так можно обвести вокруг носа, как нельзя лучше. Они целые дни вместе недаром. Я уж давно заметила, что у Евгения Михайлыча и глаза-то блестят иначе, и откуда стал расторопный да суетливый. Вспомните-ка, такой ли он был до нее. .
Х л ы с т и к о в. Хм! А что вы думаете, Пелагея Афанасьевна? Люлечка-то, кажется, права.
П о л я. Да я, по совести сказать, и сама заприметила, что как будто он с ней больше ласков стал, чем прежде.
Х л ы с т и к о в. Что ласка! Ласка — это пустяки. Нет, страсть. Как это мне раньше не пришло в голову. Я теперь только начинаю понимать. Он так впивается в нее глазами, словно прострелить ее хочет насквозь.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Слышите, Поленька? А она что же?
Х л ы с т и к о в. Она? Она, понимаешь, ловкая бестия. То делает вид, что не замечает, подразнит его, знаешь, а то вдруг пожмет ему руку.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Слышите, Поленька? А он что же?
Х л ы с т и к о в. Он так и вспыхнет. Ну конечно! Теперь я это все отлично объясняю. Ключ нашел! А когда они из лаборатории вышли, он был красный, словно ему кто соуса-томат плеснул в лицо. Я еще спросил его, что вы это, говорю, такой красный? От огня, говорит. Реторту, говорит, нагревал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Знаем мы эту реторту.
Х л ы с т и к о в. Сами бывалые, нас не проведешь.
П о л я. Постойте, постойте! Не увлекайтесь, Иван Иваныч!
Х л ы с т и к о в. Да что тут увлекаться! Ясно как светлый день. Вот отчего он на меня накинулся за анекдоты. Он, понимаешь, мамуся, он меня просто приревновал. (Спохватившись.) То есть я и повода не подавал, но влюбленные ревнуют без всякого повода. Ты это понимаешь. Он, кажется, даже жалел, что уговорил меня обе- дать. Она ему что-то шепнула …
О л ь г а Ф р о л о в н а. Шепнула?
Х л ы с т и к о в. Ну да! Они при мне часто шептались. Она ему что-то шепнула, а он говорит: ‘Оставьте, милая Юлия Павловна!’
Оль г а Ф р о л о в н а. Милая?!
Х л ы с т и к о в. Так буквально и сказал: ‘Оставьте, милая Юлия Павловна, вы гораздо лучше, чем думаете сами’. Понимаешь? Как он в нее втюрилсяl Ты посуди. ‘Вы гораздо лучше, чем думаете сами’. А? Как тебе понравится?
О л ь г а .Ф р о л о в н а. Как вам понравится, Поленька?
П о л я. Бросим это. Какое нам дело?
Х л ы с т и к о в. Как — какое дело? Что вы рассказываете? Кому же и дело, как не вам?
П о л я. Что же мне-то?
Х л ы с т и к о в. Очень просто. Мм… (Не знает, что сказать.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Очень просто… (Тоже.) Мало ли что?
Х л ы с т и к о в (ударив себя по лбу). Да вот что! Ведь он ваш душеприказчик и опекун.
П о л я. Ну так что же?
Х л ы с т и к о в. А то, что он … (конфиденциально) может забрать все деньги, продать имение и удрать с ней за границу.
П о л я. Ну, Иван Иваныч! Перестаньте!
Х л ы с т и к о в. Нет-с, не перестану. Моя обязанность как вашего знакомого …
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вы не шутите этим, Поля. Ванечка верно говорит.
П о л я. Я и слушать-то не хочу.
Х л ы с т и к о в. Да вы и не слушайте. Мы этого не допустим. Мы с тобой, Люлюсенька, должны принять энергические меры. Все может случиться.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Я же ей про что и говорю, Baнюша. Берегите свое добро, Поленька, Вы не знаете людей.
Х л.ы с т и к о в. Вы жизни не знаете.
П о л я. Да перестаньте. Вас послушать, так и жить нельзя на свете. Если Евгений Михайлыч такой человек, что может продать Бориса Николаича, так уж тогда и вовсе нет хороших людей.
Х л ы с т и к о в. Нет-с, есть, Пелагея Афанасьевна!
О л ь г а Ф р о л о в н а. И очень недалеко от вас.
Х л ы с т и к о в. А только вы этого не хотите замечать. Так мы вам докажем.
П о л я. Нет, уж пожалуйста, вы ему ничего не говорите. Не огорчайте его попусту.
Х л ы с т и к о в (обиделся). Как вам угодно.
О л ь г а Ф р о л о в н а (тоже). Мы об вас же думали.
Х л ы с т и к о в. Я буду нем как рыба.
П о л я. У меня и то горя довольно. Я об одном Леонтии Николаиче не могу вспомнить без слез. Пускай Евгений Михайлыч дружат с Юлией Павловной. Они оба ко мне добрые, обещали уговорить Леонтия Николаича и уж кому-кому, а Евгению Михайлычу я верю.
Х л ы с т и к о в. Да? Только ему и верите? А спросите-ка его, чего он сидит здесь целую неделю? Завещание-то не представляет в суд?
П о л я. Это его дело.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Конечно, так вы на все можете ответить, только куда это заведет.
П о л я. Не смущайте вы меня, Христа ради. Мне от одних ваших слов больно становится.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Вон они! Приехали.

Ю л и я П а в л о в н а и Т о р о п е ц мимо окна проходят справа налево.

Х л ы с т и к о в. Ты, Оленька, молчи. Что ж мы, в самом деле, будем совать нос, где нас не спрашивают.
Ю л и я П а в л о в н а (входит). Здравствуйте, Ольга Фроловна!
О л ь г а Ф р о л о в н а: Здрасьте!
Ю л и я П а в л о в н а. Получили вашего мужа? Я в его задержке неповинна. Снимаю с себя всякую ответственность.
Т о р о п е ц (вошел. Он в самом деле стал бодрее и веселее. В сцене чтения письма в нем проглядывает даже ревность, которую он сам не сознает). Это я виноват, Ольга Фроловна. Мои уши к вашим услугам. Дерите их … Здравствуйте, Поля!
Х л ы с т и к о в. Позвольте, господа! Я не мальчик! Где хочу, там и обедаю.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ох, какой храбрый!
Т о р о п е ц. Да полно, Иван Иваныч! Встрепка-то ведь была? Меня Юлия Павловна и то журила. Чего доброго, говорит, Ольга Фроловна приревнует.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Юлия Павловна тоже человек. Может и ошибаться.
Ю л и я П а в л о в н а. Разумеется. Чего вы на меня выдумываете, Евгений Михайлыч? Когда я это говорила? Вот вместо Ольги Фроловны я вам надеру уши.
Т о р о п е ц. Так не говорили? Ну, значит, я соврал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Однако какие вы веселые! Уж не анекдоты ли Ивана Иваныча привели вас в такое настроение?
Ю л и я П а в л о вн а. Да, он нам рассказал несколько очень милых анекдотов.
Х л ы с т и к о в. У меня еще огромный запас. Только их не совсем ловко рассказывать при дамах.
Ю л и я П а в л о в н а. Так и не надо. Я довольна сегодняшним днем. Мы прелестно покатались в шарабане. Я так благодарна Евгению. Михайлычу, что он меня балует.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Балует? (Многозначительно смотря на Полю.)
Ю л и я П а в л о в н а. Да, балует. Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного… Мы с ним — старинные приятели.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Мы слышали.
Т о р о п е ц. Больше старые, чем старинные, Юлия Павловна.
Ю л и я П а в л о в н а. Разве я стара?
Т о р о п е ц. Зато я не молод.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы? Не говорите.

Ольга Фроловна дергает Полю и показывает на них.

Т о р о п е ц. О, значит, могу еще нравиться?
Ю л и я П а в л о в н а. Как на чей вкус. А что… не было мне письма?
П о л я. Ах, батюшки! Совсем забыла. Простите! (Уходит направо.)
Т о р о п е ц (следит за ней). Те-те-те! Сердечко-то и екнуло!
Ю л и я П а в л о в н а. Какой вздор!
Т о р о п е ц. Да уж от него, от него — успокойтесь!
Ю л и я П а в л о в н а. Перестаньте, Евгений Михайлыч. Я на вас рассержусь.
Т о р о п е ц. Давайте пари, что от него?
Ю л и я П а в л о в н а. Давайте. А discretionl
Т о р о п е ц. Идетl
Входит Поля с письмом
П о л я. Заказное. Я расписалась за вас. (Отдает Юлии Павловне и уходит налево.)
Ю л и я П а в л о в н а. Merci, дорогая.
Т о р о п е ц. Ну-ка, ну-ка!
Ю л и я П а в л о в н а (посмотрев на вензель). Вот уж не ждала! Вы угадали.
Т о р о п е ц. Не ждали — скажите?
Ю л и я П а в л о в н а (стараясь владеть собой, медленно распечатывaет конверт). А вы уж готовы сейчас удариться в ревность?
Т о р о п е ц. Я-то? В ревность? Что вы? Я пари выиграл, и того мне довольно. Письмецо-то толстенькое, небось всю душу изливает: ‘Молю тебя, о дорогая … ‘
Ю л и я П а в л о в н а. Что это? (Вынимает два надорванных векселя.) Мои векселя!.. (Читает письмо, потом быстро комкает и бросает, причем попадает в Ивана Иваныча, который вертелся тут же.) Pardon! (Начинает ходить по комнате. После паузы.) Поднимите, Евгений Михайлыч!

Торопец поднимает и расправляет.

(Садится на кушетку у авансцены.) Подите сюда!

Торопец подходит.

Чего эти господа торчат здесь! .. Сядьте тут. Прочтите письмо и скажите, прилично это? Честно?
Т о р о п е й (читает едва слышно). ‘Милостивая государыня, Юлия Павловна! Сейчас я уплатил шесть тысяч пятьсот рублей по двум вашим векселям, на которых я ставил свой бланк. Считаю долгом препроводить их к вам. Лазарь Тулупьев’.

Всю эту сцену ведут негромко. Ольга Фроловна и Хлыстиков присели около стола налево.

Ю л и я П а в л о в н а. Кто дал ему это право — платить по моим векселям? Как он смеет дарить мне эти деньги?
Т о р о п е ц. Срок еще не вышел?
Ю л и я П а в л о в н а. В том-то и дело. Еще четыре или пять месяцев до уплаты. Очевидно, он расплатился по ним только для того, чтобы прислать мне этот гнусный подарок, показать, что я ему обязана деньгами. Он хотел оскорбить меня, разве вы не понимаете? Да как он смеет, я вас спрашиваю?
Т о р о п е ц. Почем же я знаю, как он смеет?
Ю л и я П а в л о в н а. Это бессовестно. Он знает, что у меня нет сейчас денег швырнуть ему обратно, и пользуется случаем, чтобы унизить меня.
О л ь г а Ф р о л о в н а. На нас никакого внимания. Что стулья, что мы — ей все равно.
Т о р о п е ц. Знаете, что.я вам скажу? Он вас любит этот Лазарь Тулупьев.
Ю л и я П а в л о в н а. Хороша любовь: ‘Милостивая государыня, Юлия Павловна’.
Т о р о п е ц: Да ведь он это ‘милостивая государыня’, я думаю, раз десять переписывал. И векселя-то он поспешил уплатить, потому что больше ничего не мог придумать, чем бы уколоть вас. Я как видел его тогда у вас в Петербурге, так и в этих трех строках вижу. Мой вам совет, уступите ему, сдайтесь.
Ю л и я П а в л о в н а. Что такое? Я не только не уступлю ему, но если бы я знала, где можно украсть такую сумму, я бы решилась на это. Пусть потом меня сажают в тюрьму. Зато с каким бы наслаждением я отослала ему эти деньги! Уж он не получил бы от меня даже и ‘милостивого государя’. Ни строки бы не написала. Я выхожу из себя при одной мысли, что ничего не могу сделать сейчас же!

Ольга Фроловна кашляет.

Ю л и я П а в л о в н а (взглянув на Хлыстиковых, сделала нетерпеливую гpимacy). Как они мне надоели! (Встает.) Извините меня, Ольга Фроловна. Что это? Кто здесь открыл окно?
П о л я. Это я, Юлия Павловна. Душно было здесь.
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, вы! Простите! Конечно, вы вправе делать в доме все, что пожелаете, но я полагала, что хоть в этих двух комнатах меня оставят в покое. Кажется, я не нахалка … заняла из целого дома очень скромный угол.
П о л я. Окно уж с полчаса открыто, вы ничего не говорили.
Ю л и я П а в л о в н а. Я не замечала, а теперь чувствую озноб. Зачем же вы закрываете? Оставьте, пусть тут будет мороз. Может быть, кому-нибудь и надо, чтобы я простудилась. Скорее умру. Никому не буду мешать своим присутствием.
П о л я (закрыв окно). Юлия Павловна! Разве вам кто хоть слово сказал?
Ю л и я П а в л о в н а. Я и то удивляюсь, как это мне не говорят прямо в глаза, что я тут зажилась. Но я сама женщина и знаю, на какие хитрости она способна. Зачем говорить что-нибудь? Это слишком откровенно. Лучше действовать исподтишка. Сегодня настудить комнату, завтра напустить угару, там подать травы вместо чаю. Мало ли как можно напомнить человеку, что пора ему и честь знать. Но ведь я и то уж деликатна. Даже не обедаю здесь, а езжу для этого к холостому человеку, за что, конечно, подвергаюсь критике и пересудам всевозможных кумушек.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Что вы хотите сказать?
Ю л и я П а в л о в н а. Я не про вас говорю.
О л ь г а Ф р о л о в н а. У Евгения Михайлыча только одна кума — я!
Ю л и я П а в л о в н а. Извините, если я нечаянно попала не в бровь, а в глаз.
П о л я (задергивая драпировку окна). Я не хотела сердить вас, Юлия Павловна, а наговорить на человека можно много.
Ю л и я П а в л о в н а. Прикажите по крайней мере затопить камин. Я иззябла совсем.
П о л я. Камин? Его года три не топили.
Ю л и я П а в л о в н а. В четвертый затопят. Неужели и об этом надо разговаривать?
О л ь г а. Ф р о л о в н а. Там в трубе полсотни галок гнезда себе свили.
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, галки! Вы придираетесь ко мне, Ольга Фроловна, потому что… словом, я вас успокою: для меня женатый человек — не мужчина.
Х л ы с т и к о в. Ольга Фроловна, держи язык за зубами.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Ах, как строго!
П о л я. Я прикажу затопить камин. (Хочет идти.)
Ю л и я П а в л о в н а. Нет, уж теперь благодарю вас. Насильно я ничего не желаю. По счастью, у меня еще есть комната. Я лягу в постель без чаю, одетая, накрою себя всем моим гардеробом. Конечно, если бы я ожидала, я захватила бы с собой шубы. Но кто же знал, что бывают такие добрые хозяйки, которые больше заботятся о галках, чем о живых людях. Все-то вы галки, больше я ничего не могу сказать. (Уходит направо и запирается на ключ.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. Какая блоха ее укусила?
Х л ы с т и к о в. Я сколько раз просил тебя не вмешиваться в мои отношения к людям? Это каторга, а не жизнь.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Рассердился, что она тебя за мужчину не считает?
Х л ы с т и к о в. Не говори мне этого .. , я… я… голову себе разобью.
О л ь г а Ф р о л о в н а. На здоровье, голубчик.
Т о р о п е ц (он все время сидел и удивлялся). Что такое произошло?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Он у меня когда рассердится, сам же себя и наказывает.
Т о р о п е ц (встает, резко). Да я не про вас! Из-за чего вся эта сцена? Что это вы, господа, полчаса не можете прожить спокойно? Вечно у вас мелочные дрязги.
П о л я. Вы бы, Евгений Михайлыч, сказали про это Юлии Павловне, а не нам. Кажется, мы уж всячески ублажаем ее. За что она меня обидела?
Т о р о п е ц. Перестаньте, Поля. Вы всегда с вашими излишними страхами только раздражаете людей.
П о л я. Всегда?
Т о р о п е ц. Подумаешь, что о камине только затем и заговорили, чтобы уязвить ваше самолюбие. Никто его не тронет. И вам тоже скажу, Ольга Фроловна …
О л ь г а Ф р о л о в н а (смело). А ну-ка?
Т о р о п е ц. Как вам не совестно? Что вы приревновали мужа за то, что он остался обедать с молодой и красивой женщиной? Испугались, что она завертит его? Будьте покойны за него. Она всегда была окружена людьми поинтереснее, чем я да Иван Иваныч. Очень ей нужно завлекать нас. Не видала она таких, как же!
О л ь г а .ф р о л о в н а. Эге, куманек! Поздравляю вас — влюбимшись.
Т о р о п е ц. Что такое?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Говорю, поздравляю вас влюбимшись ..
П о л я. Молчите, Ольга Фроловна.
Х л ы с т и к о в. Ведь условились молчать. Чего ж ты лезешь?
Т о р о п е ц. Что за чепуха?
О л ь г а Ф р о ло в н а. Не могу я молчать. Тоже благодарю покорно. Они нас будут шельмовать, а мы слушать, развесив уши. Я тоже за словом в карман не полезу.
Т о р о п е ц. Да из чего вы делаете такие нелепые заключения?
Х л ы с т и к о в. Пустяки говорит. Что ее слушать!
Т о р о п е ц. Какая-нибудь сплетня.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Не сплетня, а истинное происшествие. Иван Иваныч сам хотел говорить вам, да у него духу не хватает, а у меня этого духу сызмальства было даже слишком много. Так уж я скажу, что вижу.
Т о р о п е ц. Ну хорошо. Что ж вы видите?
О л ь г а Ф р о л о в н а. А то и вижу, что голова у вас сваливается с плеч. Да и как ей остаться на месте! Этакая эффектная женщина с утра до ночи покою не дает. Я хоть и дама, а и то, пожалуй, спятила бы.
Т о р о п е ц. Да из чего вы это видите?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Из всего вашего поведения.
П о л я. Перестаньте вы хоть при мне-то.
Т о р о п е ц. Постойте, Поля. Из какого ж это поведения?
О л ь г а Ф р о л о в н а (очень быстро). Обедаете вы вместе, гуляете вместе, читаете вместе, катаетесь вместе. Да это бы ничего. Нянчитесь с нею. Никто вам слова не скажет. А вот в деревне жалуются, что вся детвора животиком переболела, вы хоть бы заглянули туда. Врут они или нет? Ну-ка!
Т о р о п е ц. Надеюсь, они не поставят мне в вину одну оплошность. Я им всю свою молодость отдал.
О л ь г а Ф р о л о в н а. А откуда она, эта оплошность? А потом… (Другим.) Браните меня как хотите, а я скажу… (Торопцу.) Завещание-то вы повезли в город?
Т о р о п е ц. Это мое дело.
О л ь г а Ф р о л о в н а, Да ваше-то ваше. Только вы очень-то себя не распускайте. Вы теперь как бы в тумане — так память-то у вас поотшибло, а я вам напомню по вашим же словам, что покойный Борис Николаич немало натерпелся с этой самой женщиной. Смотрите, как бы и вам того же не досталось. С такими барынями одно из двух: или она на шею сядет да будет командовать, или ее надо к рукам прибрать. Налетит на этакого, ну и обожжется, да только вы-то не из таковских. Мягкости душевной у вас много — вот что я скажу. Вы уж меня извините за правду. Я женщина прямая. Я только с Иван Иванычем хитрю, так и то потому, что у него на шее пятеро моих собственных ребят. Да я и вам бы слова не сказала. Плачьтесь потом с нею. Какое мне дело! А мне, вот как перед чистой совестью, Поленьку жаль! (Чуть не со слезой.)
Т о р о п е ц. Полю?
О л ь г а Ф р о л о в н а. Да-с, Полю. Вы вот сейчас накричали на нее, да сами видите, что без толку. Что же дальше-то будет? А вы опекун ее сына. Она-то смолчит да в угол уткнется. Так уж хоть я заступлюсь — крестная мать ее сына. Теперь сердитесь не сердитесь, а я свое сказала. Мне бог-то язык не для того дал, чтобы он у меня болтался без делаl. Пойдем, Иван Иваныч. Нечего тебе тут делать. (Уходит.)
Т о р о п е ц (разводя руками). Отчитала и слова не дала сказать в оправдание.
Х л ы с т и к о в. Это еще что! Вот если бы вы были ее мужем! Она бы вам показала себя.
Т о р о п е ц. Спросите ее, за что она меня отчитала?
Х л ы с т и к о в. От усердия. У нас звонарь такой был. У того все был светлый праздник. Вы его заставите на похороны звонить, а он знай себе дует во все колокола. Так и жена. По ее выходит, что кто влюбился, сейчас его и вешать.
Торопец. Как! И вы туда же?
Х л ы с т и к о в. Нет-нет! Что ж тут? Со всяким может случиться. Я вам только одно посоветую, Евгений Михайлыч: влюбляйтесь сколько влезет, но оставайтесь холостым. Право, много легче. Женатым, знаете, все чувствуешь, словно у тебя кость в горле застряла.
Т о р о п е ц (резко). Вздорные вы люди, вот что я вам скажу.
Х л ы с т и к о в (даже икнул). Покорнейше вас благодарю.
Т о р о п е ц. Кажется, я из опекунов сам попал под опеку.
Х л ы с т и к о в. Я, Евгений Михайлыч, очень хорошо помню, что вы опекун и можете во всякое время отнять у меня место управляющего. Напрасно вы делаете такие тонкие намеки.
Т о р о п е ц. Знаете что? Шли бы вы за женой поскорее, а то она вас бранить будет.
Х л ы с т и к о в. Так-то лучше — начистоту… берите, мол, поскорее вашу жену, да и сами убирайтесь под добру по здорову.

Торопец с досадой плюет.

Не плюйтесь, Евгений Михайлыч. Я уйду. я человек гордый. Не буду ждать, пока меня в шею вытолкают. (Возвышая голос) А куда я денусь с пятью несчастными младенцами — этого вы не изволили подумать.
П о л я. Полно вам! Евгений Михайлыч и не думал.
Х л ы с т и к о в. Нет, уж вы оставьте, Пелагея Афанасьевна. Одно скажу: Борис Николаич во мне души не чаял и, кажется, доказал это в своем завещании. Вам это следовало бы помнить. Прощайте-с, авось с голоду не помрем. Конечно, бедняжка Люлюша и не ждет такого выверта, да сама виновата. Велика важность лаборатория! Очень нужно было вмешиваться. Вот она и вышла лаборатория. (Уходит.)
Т о р о п е ц. Тьфу! Помешанные какие-то! (В волнении ходит.) И с чего они выдумали! Так и видно — глушь. Нет для них большего удовольствия, как копаться в чужой душе и отыскивать там черт знает что. Ну скажите, Поля, сами. Имела она право делать такие выводы?
П о л я. Напрасно вы на нас рассердились, Евгений Михалыч.
Т о р о п е ц. Может быть. Мне было ужасно досадно, что, все шло как по маслу, Юлия Павловна была в отличном настроении — и вдруг … Ну, да я согласен — она виновата, действительно она. Я даже понимаю отчего. Ее разозлило письмо. Это так естественно. Я вспыхнул за нею. Но эти Хлыстиковы! Ведь нет такой глупости, какой бы они не сказали мне.
П о л я. Евгений Михайлыч! Позвольте мне выразить, что я думаю.
Т о р о п е ц. Говорите, говорите. Сядемте вот тут … Вы знаете, что вы для меня … ну, сестра, что ли. Говорите откровенно.
П о л я. Спасибо, Евгений Михайлыч… Вот что. Я в доброту Юлии Павловны не верю.
Т о р о п е ц. Отчего?
П о л я. Не верю, не верю! Сама не могу сказать отчего. Очень мне хотелось этого, оттого прежде так сразу и поверила, а теперь нет у меня к ней расположения. Что хотите, то и делайте. Вы говорите, письмо ее разозлило. Чем же мы-то виноваты? Мы, что ли, письмо ей написали ? Откуда получила, тех пускай и бранит. Вспомните-ка, за что она на меня набросилась? Разве при доброте может быть такое?
Т о р о п е ц. Так зачем же ей нужно было все это время ласкать вас?
П о л я:, А вот вы у нее про это и спросите, а я не понимаю. Не по моему это рассуждению: объясняли мне Хлыстиковы и вас тут примешали, да хитро что-то. Только я так думаю, что и спервоначала она притворялась, да теперь вот вдруг и прорвалось у нее настоящее-то. Присмотритесь-ка хорошенько к ней — вы и увидите, что я правду думаю.
Т о р о п е ц. Не понимаю. Может быть, вы и правы. Женское чутье. Но я не могу понять.
П о л я. Вы-то сами, Евгений Михайлыч, как к ней относитесь? Простите, что спрашиваю,- вы же позволили.
Т о р о п е ц. Да … как вам сказать. Это очень трудно определить, Поля. Я вам лгать не хочу. Может быть, я должен был бы обращаться с нею строже… за Бориса. Но вспомните — ведь и Борис не желал ей зла.
П о л я. Напротив.
Т о р о п е ц. То-то и есть. За что же я буду презирать ее. Но, разумеется, только Хлыстиковым может прийти такая дикая мысль, что я влюблен в нее.
П о л я. Вы это твердо говорите, Евгений Михайлыч?
Т о р о п е ц. Совершенно твердо, Поленька. Конечно, она … может понравиться… Сами согласитесь.
П о л я. Да уж хороша — что говорить. Первый день, как я ее увидела, так сама себе показалась такой маленькой да бесталанной. Хороша! Капризна, избалованна, да такие-то больше и нравятся.
Т о р о п е ц. Ну, словом, вы понимаете меня, родная. Я не хочу себя обманывать! Может быть, я к ней и не совсем равнодушен, но чтоб … Черт знает что! Ведь я не идиот. В зеркало-то каждое утро смотрюсь. На успех, стало быть, рассчитывать не могу.
П о л я. Евгений Михайлыч! Голубчик! Хочется мне еще сказать вам словечко.
Т о р о п е ц. Да уж говорите все …
П о л я. Мне чуется, что она … не знаю, как это сказать …
Т о р о п е ц. Да говорите просто, без затей.
П о л я. Как будто она завлекает вас. Простите, голубчик, что вымолвила это.
Т о р о п е ц (после паузы, встал). Вы видите, Поля, что я с вами совершенно откровенен. Завлекать не завлекает, а … Ну, да это пустяки! Просто у них, у петербургских барынь… такая замашка — всегда кокетничать с мужчиной. Без этого они не могут обойтись.
П о л я. Вы так думаете? А злого умысла нет у нее?
Т о р о п е ц (поглядев на нее внимательно). Какого же?
П о л я (с неотвязной болью, отвернувшись). Не знаю я, голубчик.
Т о р о п е ц (подумав). Вот что, Поленька, вы сходите к Хлыстиковым. Извинитесь за меня и скажите Ивану Иванычу, чтоб они глупостей не думали о месте управляющего. Никто его ,не гонит и гнать не будет. А я поговорю с Юлией Павловной. Поговорю. Как я поговорю? Не спросить же мне у нее, что вы там затеяли в своей взбалмошной голове? Ну, да что-нибудь найду. Она и выскажется. Словом, надо ее разобрать. (Решительно.) Да и вообще пора покончить с завещанием! Послезавтра же поеду в город. Довольно проволочек. Идите, Поля.
П о л я. Чай вы не будете пить?
Т о р о п е ц. Нет. Ну его совсем! Не до чаю теперь.
П о л я. Так до свиданья, Евгений Михайлыч! (Проходит.)
Т о р о п е ц. До свиданья.
П о л я (возвращаясь). Вы уж, миленький, не сердитесь на меня. Я вот побеседовала с вами по душе — мне и легче стало. И верю я вам, как всегда, что вы — мой заступник. (С милой улыбкой.) А то уж я усомнилась в вас. Полюбит, думаю, ее — прощай тогда, моя головушка. Смотрите же, Евгений Михайлыч. Вы меня сестрой назвали, так уж я вас, как братца дорогого, и стеречь буду.
Т о р о п е ц. Не бойтесь, голубушка.
П о л я. Да уж постерегу. Зато и обидеть вас никому не позволю. И сейчас Хлыстиковых так распеку за вас, что они долго будут меня помнить. Я вам покажу, что могу быть хорошей сестрой и что я умею ценить ласку.
(Убегает.)
Т о р о п е ц (два раза прошелся, потом решительно подходит к двери Юлии Павловны и стучит). Вас можно видеть?

Ю л и я П а в л о в н а входит.

Ю л и я П а в л о в н а. Зачем вы меня звали?
Т о р о п е ц. Я уезжаю. Хотел проститься.
Ю л и я П а в л о в н а. Ну, до свиданья. (Хочет идти назад.) Завтра не извольте приглашать обедать эту гарнизонную крысу.
Т о р о п е ц. Завтра вы будете обедать дома.
Ю л и я П а в л о в н а (остановившись). Если бы я могла ожидать, что наскочу когда-нибудь на такую любезность, я была бы с вами осторожнее. Ну вот, как же мне не злиться! Я только что начала успокаиваться, как мне готовится новая дерзость.
Т о р о п е ц. Я завтра уезжаю в город.
Ю л и я П а в л о в н а. В город? Это новость! Зачем?
Т о р о п е ц. По делам. Я хотел проститься с вами. Мы видимся в последний раз.
Ю л и я П а в л о в н а. В последний раз? Надеюсь, вы не будете зимовать в городе?
Т о р о п е ц. Я возвращусь сюда, когда вы уже уедете.
Ю л и я П а в л о в н а (окончательно оборачивается). То есть вы будете ждать, пока я уеду?
Т о р о п е ц. Так, вероятно, сложатся обстоятельства.
Ю л и я П а в л о в н а (пристально смотрит на него). Отвечайте прямо: вы умышленно будете сидеть в городе до тех пор, пока я отсюда не уеду?
Т о р о п е ц. Да, умышленно.
Ю л и я П а в л о в н а. Мне только это и надо было знать. Попросту … вы бежите от меня?
Т о р о п е ц (смотрит ей в лицо). Попросту я бегу от вас, Юлия Павловна. Ну-с! Вы довольны? Добились своего и заставили меня высказаться. Ведь вы не станете отрицать, что добивались этого признания ?
Ю л и я П а в л о в н а. Какой же вы, однако… провинциал, Евгений Михайлыч …
Т о р о п е ц. Отчего — провинциал?
Ю л и я П а в л о в н а. Да как же! Маленькое увлечение, и сейчас гамлетовские вопросы. Вы ведь оттого и бежите, что задавали себе вопрос: к чему это приведет? Сознайтесь .
Т о р о п е ц. А … а вы себе не задавали этого вопроса?
Ю л и я П а в л о в н а. И не подумала. Я понимаю еще, если бы это было такое сильное чувство, когда человек готов за тебя в омут головой. Вы готовы за меня в омут с головой? (Пытливо.) Способны ли вы, например, жениться, что ли, на мне, если б я вам предложила только одно условие?
Т о р о п е ц (быстро). Какое условие?
Ю л и я П а в л о в н а. Какое? Нет, вы отвечайте могли бы вы когда-нибудь забыть, что я была женой вашего друга?
Т о р о п е ц. Нет, не мог бы. Да и вы не могли бы.
Ю л и я П а в л о в н а (закусила губу). Ну вот видите. Стало быть, все это пустяки.
Т о р о п е ц. О каком условии вы говорите?
Ю л и я П а в л о в н а. Я шутила. Я только хотела указать, что бежать вам от меня незачем. И не пущу я вас. (Берет из eгo рук шляпу.) Не отдам — вот и все. Скажите пожалуйста — велика важность, что женщина чуть-чуть взволновала вас! Разве вам веселее, если вы относитесь к ней, как к стулу, к лампе? Вам, значит, приятнее быть со мной, чем с другой. Так вы должны благодарить меня. Если ваше сердце забилось чаще, так в этом и жизнь. Вы должны оживиться, стать бодрее, а не бежать от меня, как от зачумленной.
Т о р о п е ц. А если быть с вами столько же привлекательно, сколько и мучительно?
Ю л и я П а в л о в н а. Отчего же мучительно?
Т о р о п е ц. Отчего? Оттого, что не вам внушать ободряющее чувство. (Значительно.) Вы словно преступление несете с собой.
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, как это хорошо! Я ужасно люблю внушать такое чувство.
Т о р о п е ц. Даже если оно оскорбительно?
Ю л и я П а в л о в н а. Почему же оскорбительно?
Т о р о п е ц. Почему? Видите ли, у меня душа необъятная. В ней подчас роятся такие ощущения, которые могли бы только оскорбить вас. Хорошо, что я сам считаю их постыдными, но мне приходится призывать на помощь все силы, чтоб подавить их. Ведь и я не идеал, Юлия Павловна, а вы слишком задорно хороши. Ведь вы небось замечали мои усилия над собой.
Ю л и я П а в л о в н а (настороже). Ничего я не замечала.
То р о п е ц. Не замечали? Вы, такая, проницательная? Не замечали, что, когда вы без умолку рассказывали мне … разные эпизоды из вашей жизни, я половины не слушал, а думал только о вас? Случалось, забывал все на свете. Не замечали, что, возвращаясь с вами сюда, я постоянно боялся, сквозь ночную тьму боялся выдать себя даже неровным звуком своего голоса. Я, может быть, выражаюсь неясно, но если бы я был поэт, я бы, наверное, сказал, что воспаленное воображение жгло меня своими образами, как будто моего мозга касалось раскаленное железо.
Ю л и я П а в л о в н а. Жаль, что вы не поэт, но как мы с вами разно смотрим на вещи! Все, что вы говорите, не только не оскорбляет меня а, честное слово, даже доставляет удовольствие.
Т о р о п е ц. Чего-с?
Ю л и я П а в л о в н а. Я не барышня, Евгений Михайлыч, да и не верьте вы другим, тем, кто разыгрывает из себя цирлих-манирлих. Взгляните вы на шейку любой женщины, хоть Ольги Фроловны,- И она вам простит, как бы ни был оскорбителен ваш взгляд.
Т о р о п е ц. Вот как!
Ю л и я П а в л о в н а. Это польстит ее женскому самолюбию. Только другая начнет кривляться и играть в добродетель. А я искренна. Я женщина, а не философия в дамской шляпке. Я не мать, не труженица. Я только женщина. Может быть, это мой недостаток. Пускай! В нем моя сила. Ваш брат, мужчина, тысячу раз скажет себе, что во мне бездна пороков, и тысячу раз сломает себе шею у моих ног. А мне больше ничего и не надо.
Т о р о п е ц (забывая игру). Ну, знаете, Юлия Павловна, я о вас думал лучше.
Ю л и я П а в л о в н а. Напрасно.
Т о р о п е ц. Да теперь сам вижу, что напрасно. Теперь только я начинаю понимать, какую школу задали вам ваши петербургские обожатели. Они приучили вас к пошлейшему ухаживанию. Извините меня. В этом ничего нет, кроме циничной распущенности.
Ю л и я П а в л о в н а. Ай, как страшно!
Т о р о п е ц. Да, Юлия Павловна, именно страшно. Я знаю, что у вас в. столице любят забавляться подобными чувствами. У англичан даже позаимствовали слово на этот случай — flirt. Так, кажется ? То есть обольстительная, прихотливая игра — дразнить и волновать до известной границы! Это необыкновенно льстит женскому самолюбию. Зато здесь нет одного — уважения к вашей личности .
Ю л и я П а в л о в н а. Ах, уважение! По-вашему, выходит так, что, если мужчина разговаривает с женщиной о капусте, значит, он ее уважает. У кого оно есть, это уважение? (Идет мимо него к окну, которое открывает.)
Т о р о п е ц. У меня к вам. Я думал, вы хоть то оцените, что я хотел быть головой выше ваших петербургских кавалеров.
Ю л и я П а в л о в н а. Не верю.
Т о р о п е ц. Не верите?
Ю л и я П а в л о в н а. Не верю.
Т о р о п е ц (идет за нею, сдерживая волнение). Так что же меня удерживает вот хоть бы сейчас, сию минуту, не натворить самых постыдных вещей. Что удерживало меня от этого, когда вы бывали у меня в доме и оставались со мной наедине по целым часам!
Ю л и я П а в л о в н а. Равнодушие!
Т о р о п е ц. Равнодушие?
Ю л и я П а в л о в н а. Больше ничего.
Т о р о п е ц (глухо). Счастье мое, что мне не двадцать лет. Я помню свою фигуру.и ваше легкомыслие.
Ю л и я П а в л о в н а. Вы мне надоели с вашим легкомыслием. Разве нельзя увлечься человеком и забыть об его внешности? (Отходит налево, к авансцене.)
Т о р о п е ц (его волнение усиливается). Вы мной когда-нибудь могли. бы увлечься?
Ю л и я П а в л о в н а (заглядывая на него из-за шляпы). Кто знает?
Т о р о п е ц (овладевая собой). Дайте мою шляпу и прощайте!
Ю л и я П а в л о в н а. Не дам.
Т о р о п е ц (перестает сдерживаться). Юлия Павловна! Перестаньте дурачиться. Я серьезно могу забыться, и тогда я не буду отвечать за свои поступки.
Ю л и я П а в л о в н а. Это очень любопытно.
Т о р о п е ц. Чего же вы хотите? Змееныш! Чтоб я перестал владеть собой? Чтоб я забыл, что вы были когда-то женой Бориса? Чтоб каждая минута моей жизни была отравлена этой мыслью? (Приближаясь к ней.) Ведь радостей вы мне дать не можете!
Ю л и я П а в л о в н а. Тсс! Осторожнее.
Т о р о п е ц. Как вы смеете говорить мне об осторожности, когда вы нарочно затуманиваете мне голову?! Умышленно добиваетесь, чтоб я потерял сознание. Сами своим кокетством вызываете меня …
Ю л и я П а в л о в н а. На что?
Т о р о п е ц. На что?. (Страстно.) Так пусть будет по-твоему! Я силой возьму тебя, если ты станешь теперь сопротивляться! (Схватывает ее.)
Ю л и я П а в л о в н а (вырывается). Не трогайте меня! Какой ужас! (Бросает шляпу и отходит.)
Т о р о п е ц. Ужас? Должно быть, моя физиономия исказилась безобразием, что возбуждает в вас такую брезгливость? Те из ваших приятелей, которые в такую минуту с вами оказывались счастливее меня, были, конечно, элегантнее?
Ю л и я П а в л о в н а. Что вы говорите?
Т о р о п е ц. Или я обошелся слишком грубо? Так вы, опытная в этом деле, научите меня, как действовать в таких случаях.
Ю л и я П а в л о в н а. Не смейте говорить мне гадостей.
Т о р о п е ц. Так чем же прикажете объяснить все ваше поведение, как не привычкой. забавляться от скуки сегодня одним, а завтра другим.
Ю л и я П а в л о в н а. Уйдите отсюда. Вы мне ненавистны. Я играла с вами комедию, если вы хотите знать.
Т о р о п е ц. Комедию? Для чего?
Ю л и я П а в л о в н а. Для того, чтобы вы уничтожили завещание, вот для чего. Я сама не понимала, что делала. Если б я предвидела, что все это так отвратительно, я бы глазом не мигнула в вашу сторону.
Т о р о п е ц. То есть вы хотели довести меня до потери самообладания и потом швырнуть мне в лицо, что смотрите на меня как на продажного негодяя? Как же вам не стыдно? Как бы я бессмысленно ни увлекся вами, хоть 6ы вы мне сулили наслаждения, О каких я и мечтать не мог,- неужели вы смели думать, что я пойду на такую гадкую сделку?
Юл и я П а в л о в н а (пересиливая себя, смеется). Шумите на самого себя, Евгений Михайлыч, а не на меня. Помилуйте! Вы так забылись, в экстазе наговорили мне Таких ужасных вещей, что я не знала, чем остановить поток вашей … ваших горячих слов, и в один миг придумала эту, может быть, резкую шутку, а вы и поверили? До чего вы увлеклись!
Т о р о п е ц. Да-а! Шутку!
Ю л и я П а в л о в н а. Ну конечно. Я всегда знала, как горячо вы были преданы Борису, и вдруг вижу, что вы готовы даже забыть долг дружбы. А вы ее всегда так проповедовали!
Т о р о п е ц. Ценю вашу находчивость. К сожалению, я не смею сказать, что тоже шутил. Напротив, это свидание как нельзя больше убедило меня в том, что я шутить не умею. Прощайте! (Берет шляпу и хочет идти.)
Ю л и я П а в л о в н а. Постойте! (Скрывая от него лицо.) Надеюсь, все останется между нами?
Т о р о п е ц. О, конечно! Мне стыдно за себя, а еще больше за вашу шутку!

Уходят: он налево, она направо.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Обстановка первого Действия. Стол накрыт клеенкой. Утро. Из комнаты выходит Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч, за ним — К о п ч и к о в.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. И не рассуждай, пожалуйста.
К оп ч и к о в. Так-таки сейчас и ехать?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Так-таки сейчас и ехать. Недоставало, чтобы ты сел мне на шею и командовал мною. Поди доложи Юлии Павловне, что я к ее услугам. Потом вели запрягать лошадей и пришли ко мне Пелагею Афанасьевну. Да сам не мешкай. Я знаю, что тебя хлебом не корми, а позволь пожить здесь около твоей Дуни Мухоморовой.
К о п ч и к о в. Сердца у вас нет — вот что я вам скажу. (Хочет идти.).
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Постой. Ну скажи на милость, есть ли хоть капля смысла в твоей дерзости?
К о п ч и к о в. Да ни за что обижаете Пелагею Афанасьевну, сто раз повторю. Сами видели: приехали мы ночью, все спали, она весь дом подняла на ноги. Выскочила к нам от радости чуть что не в чем была, а вы хоть бы улы6нулись ей. Ворчите, знай себе, под нос. А чуть глаза протерли — ‘вели запрягать лошадей’.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Что же мне, по-твоему, целоваться с твоей Пелагеей Афанасьевной?
К о п ч и к о в. Зачем целоваться? А хоть пожить тут денька два ей это радость. Вы-то не знаете, а я очень хорошо вижу, как она из кожи лезет, только бы угодить нам. Ночь всю прохлопотала наскрозь. Нынче чуть свет гонцов разослала во все края. Тому — скачи за десять верст, самой лучшей говядины, филею. Другому — хоть топись, да достань цветной капусты. Ребенка своего опять к управляющему отправила, чтоб не обеспокоил. Где это за нами так ухаживают?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (сердится). Так не могу же я … (Сдерживается.) Вот что. Убирайся ты с моих глаз. Ты, кажется, скоро окончательно уверуешь в то, что ты, рыжая твоя голова, барин, а я твой лакей.
К о п ч и к о в. ‘Рыжая голова!’ Когда не знаете, что сказать, так уж сейчас про мою рыжесть!.. (Хотел идти направо, но видит Юлию Павловну.) Вот! Сами идут!
(Уходит через переднюю.)

Входит Юлия Павловна.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Здравствуйте, Юлия Павловна! Вы хотели меня видеть?
Ю л и я П а в л о в н а. Да. У меня к вам огромная прось6а.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Слушаю. (Присаживается по левую сторону стола.)
Ю л и я П а в л о в н а. Леонтий Николаич! Мне очень совестно:.. Я не привыкла просить… кроме вас, мне не к кому обратиться.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Однако вы взволнованы не на шутку. Что такое?
Ю л и я П а в л о в н а. Я вам признаюсь. У меня есть долг … небольшой — всего шесть с половиной тысяч, но я готова заложить ‘Мефистофелю душу, только бы расплатиться.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Понимаю, понимаю.
Ю л и я П а в л о в н а. Займите мне эту сумму. Даже не столько, а меньше. Тысячи на три у меня найдется вещей. Я все продам. Значит, мне надо еще три-четыре тысячи. Я вам выплачу. Если даже я проиграю процесс. Я заработаю как-нибудь.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Процесс! Какой процесс?
O л и я П а в л о в н а. О завещании Бориса.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Как? Вы же отказались от процесса?
Ю л и я П а в л о в н а. Я передумала. Мне нечем жить. Да и не считаю нужным дарить пятнадцать-двадцать тысяч, когда у самой ничего нет.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. И вы рассчитываете выиграть?
Ю л и я П а в л о в н а. Больше чем когда-нибудь. Я слышала здесь вчера, что господин Торопец возвратился из города. Ему сказали в суде, что в завещании нарушены какие-то формальности. Кажется, он, как опекун, не имел права подписываться… или мало подписей — я еще не совсем поняла, в чем дело. Этим я и воспользуюсь, чтоб добиться своего.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ну. И я тоже передумал.
Ю л и я П а в л о в н а. То есть?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я поступлю согласно воле брата.
Ю л и я П а в л о в н а. Значит, вы решительно становитесь на сторону этой девушки?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я становлюсь на сторону справедливости.
Ю л и я П а в л о в н а. Так. Ну! Не спорить же нам с вами о справедливости. Все переговорили. Я буду действовать самостоятельно.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Как вам угодно. Если вам хочется трепать фамилию Бориса по судам — ваше дело.
Ю л и я П а в л о в н а. Да, мое дело. Мне остается взять назад мою просьбу о займе четырех тысяч. (с глухим отчаянием.) Хотя не знаю, что я буду делать. Процесс затянется на год, на два. А мне нужны деньги скоро, теперь.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ничем не могу помочь вам. По. вашему тону я догадываюсь, кому вы должны эту сумму, и жалею вас. Это очень щекотливый долг. Будь у меня эти деньги, я дал бы вам. Но даю вам слово, у меня их нет.
Ю л и я П а в л о в н а. Спасибо и за то. (Хочет идти.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Позвольте мне сказать вам два слова. Своим процессом. вы дурно заплатите Борису за его память о вас.
Ю л и я П а в л о в н а. Какую память? В чем это он ее выразил?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. А вот в чем. Я знаю, как относился к вам Борис, несмотря на ваш разрыв, и знаю, что лучшей его мечтой был ваш брак с Лазарем Владимировичем. Эта мысль была его горячей надеждой. Я давно хотел вам сказать об этом.
Ю л и я П а в л о в н а. Ни Борису, ни тем более вам нет дела до моих отношений к кому бы то ни было. Какое вы имеете право намекать мне на то, что в этом браке мое единственное счастье. Может быть, я ненавижу Тулупьева так же, как… и всех людей в мире. Я вас не приглашала на роль ментора. Я просила у вас ничтожной услуги — вы мне отказали. Так как же вы решаетесь давать мне советы?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Что с вами делается, Юлия Павловна? Вы до такой степени раздражительны, что вам нельзя сказать двух слов. Я никак не думал, что так рассержу вас своей фразой. Она вырвалась у меня от чистого сердца, уверяю.
Ю л и я П а в л о в н а. Извините меня. Меня злоба душит на всех. Я готова рвать и метать … и плакать. Я как в тумане брожу, и проклинаю жизнь, и хочу жить. Все кругом забивает, гнетет меня, а я ищу торжества … Да и не то. Покоя я хочу, только покоя.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Из чего ж это видно, что вы ищете покоя? Ну, да господь с вами! Поступайте как знаете, лично я тороплюсь отрясти прах от ног моих и запереться у себя совсем. Я больше ни во что не вмешиваюсь.

Входит П о л я, за нею — О л ь г а Ф р о л о в н а и К о п ч и к о в.

А! Вот и вы, Пелагея Афанасьевна.
П о л я. Доброго утра, Леонтий Николаич. Хорошо ли поспали?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Благодарствуйте. Здравствуйте, Ольга Фроловна.
П о л я. Вам кухарку сюда прислать?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я обедать здесь не буду, Пелагея Афанасьевна. (Копчикову) Ты велел запрягать лошадей?
К о п.ч и к о в. Запрячь недолго.
П о л я. Разве вы сейчас едете?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, мне некогда.
К о п ч и к о в. Дело в у нас дома гибель.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Перестань, Копчиков! (Долго и строго смотрит на него)

Копчиков не выдерживает и отворачивается.

П о л я. Как же это? Ждали, ждали мы вас. Две недели не были. Теперь только пожаловали, сейчас и …
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я заехал сюда, Пелагея Афанасьевна, собственно, затем, чтобы поговорить с вами по очень важному вопросу.
Ю л и я П а в л о в н а. Может быть, мне уйти?
О л ь г а Ф р о л о в н а. И мне?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Напротив, Юлия Павловна, и вы, Ольга Фроловна. Я рад сказать Пелагее Афанасьевне при всех, что ничего не буду иметь против завещания Бориса, даже в случае отказа суда. За эти две недели я имел довольно времени обдумать приказ брата и нахожу, что он поступил очень благородно, назначив вас и вашего сына своими главными наследниками. ( Предупреждая.) Я не для благодарности говорю. Я, со своей стороны, тоже являюсь к вам просителем, Пелагея Афанасьевна. Говорю вперед — я не имею никакого права, но докажите, что вы женщина добрая и что хоть частичка вашей любви к Борису распространяется и на меня.
П о л я. Да что же вы, Леонтий Николаич, просите! Прикажите — все сделаю.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч..Повторяю — приказывать я не смею, а просьба моя вот в чем. Позвольте мне перенести могилу брата ко мне в имение.

Поля слабо вскрикивает.

Это единственное мое желание, а затем я откажусь даже и от тех процентов, которые назначил мне Борис. Вам для вашего сына они нужнее. Ему еще много надо, а я проживу и с тем, что у меня есть.

Поля не может произнести ни слова и заливается слезами.

Ну вот! Зачем же плакать?

Копчиков с досадой плюет.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Копчиков! Пошел вон отсюда!
К о п ч и к о в. И уйду . Буду я еще смотреть. (Уходит.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. (Ольге Фроловне). Дайте ей воды, что ли.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Полно вам, Поля, стыдно плакать. Что это такое?
П о л я. Я не бу … не буду … Пройдет … Сейчас успокоюсь!
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Напрасно вы плачете, Пелагея Афанасьевна. Я охотно верю, что вам нелегко расстаться так сразу и сначала вам будет трудно. Но я же не отнимаю у вас права приезжать, когда вам вздумается. Сделайте одолжение.
П о л я (качая головой). Нет-нет … Не могу … Не могу я этого … за что же вы … самое дорогое …
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Самое дорогое! А вы подумайте обо мне, если вы добрая.
П о л я. Я сделаю все, что хотите, только не это.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. У вас вся жизнь впереди, а ведь у меня, кроме этой могилы, ничего не осталось. И старинные традиции этого требуют. Я его положу около отца и матери. Вот пусть Юлия Павловна скажет, прав я или нет.
Ю л и я П а в л о в н а. Разумеется.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Наконец, вот осень наступила. Скоро пойдет невылазная грязь. Мне уже нелегко трясти свои старые кости по ухабам да рытвинам, когда взгрустнется и захочется навестить брата. Пожалейте и вы меня.
П о л я. Голубчик, Леонтий Николаич! Да разве ж я не жалею?! Я только не высказывала… от робости. Все боялась, не поверите мне, скажете, хитрю из-за чего-нибудь. А мне и подумать-то о вас жалко становилось. Сама
не знаю … Одни вы — оттого. Еще пока Борис Николаич жив был — все, бывало, заедете, поживете здесь… со своими. А теперь ездите по чужим людям с горем да с тоской на сердце. А разве чужие люди поймут ваше горе? Что им до Бориса Николаича! У них свое дело. Бросят так словечко… больше для порядку. Настоящей жалости где им взять! Так живите здесь, Леонтий Николаич! Миленький, будете хозяином. Для меня большего счастья и не надо. Я слугой вашей буду. Никто об вас не сумеет так позаботиться. А если в другой раз не захотите видеть меня или сына, так уж я найду себе место, прижмусь с ним в своей комнате, и голоса вы нашего не услышите. Как захотите, так мы и будем… Только, голубчик барин, не отнимайте от меня этого. Я вам в ноги поклонюсь.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ах! Я вам очень благодарен, но, право, все это громкие слова. Мне не хочется высказываться, но имею же я свои резоны, если настаиваю на моей просьбе.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Какие же резоны, Леонтий Николаич? Поселились бы здесь, право. На что лучше!
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Молчите хоть вы, Ольга Фроловна. Ну, а замуж она выйдет? Тогда мне подниматься отсюда?
П о л я (с ужасом). Замуж?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, понятно. Пройдет время, и все понемногу забудется. Вы — молоды. Еще можете полюбить. И на что вам тогда здесь в саду могила Бориса! Бельмом она на глазу будет для вас и для вашего мужа.
Поля. Замуж?! Я замуж!.. (Обращаясь в сторону сада.) Голубчик мой! Слышишь ли ты, что мне говорит твой родной брат? Добра ты мне желал, да, видно, не чаял, сколько горя принесут мне твои милости. Все я терпела, думала: обойдется, поверите вы мне. А теперь вижу — что дальше, то больше.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Обижать я вас не хотел.
О л ь г а Ф р о л о в н а. Успокойтесь, Поля …
Ю л и я П а в л о в н а. Я не могу понять, что тут обидного .
П о л я. Да чтоб мне быть проклятой, если когда-нибудь случится такое. Полюби я кого-нибудь, я бы, кажется, тут же наложила бы на себя руки, нежели чем замуж пойти. Да как же вы обо мне думаете? Получила, мол, за любовь свою, схоронила хозяина да теперь, мол, пора и позабавиться вволюшку на все его богатство! Не из корысти я любила Бориса Николаича. Все это видели. Никто не посмеет попрекнуть меня этим. Не надо мне его наследства, не надо.

Входит Т о р о п е ц.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Кто же вам говорит о наследстве?
П о л я. Возьмите все, ничего мне не надо. Отказываюсь я. Вот пусть Евгений Михайлыч так в духовной и напишет. Авось хоть тогда поверите. Будьте с Юлией Павловной наследниками, как бы меня и на свете не было. Хоть по миру побираться пойду, ни одной копейки не возьму. А могилы не отдам! На пороге лягу, никого не подпущу, (Хочет идти.)
Т о р о п е ц. (бросается к ней). Постойте, родная, что с вами?
П о л я (бьется). Оставьте меня! Видеть я не хочу никого … (Убегает в сад.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч ( за нею) Голубушка вы моя! (Ольге Фроловне.) Успокойте ее ради создателя!
О л ь г а Ф р о л о в н а уходит за ней
Т о р о п е ц (резко). Леонтий Николаич! Что вы ей сказали? За что вы ее довели до этого? Неужели все еще из-за этого несчастного завещания? Так радуйтесь. Суд не утвердил его. Мы с Борисом действительно оказались отвратительными практиками, но мы не рассчитывали, на такие резкие препятствия, как притязания его родного брата.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да отказываюсь я от своей просьбы! Теперь только я вижу, как горячо она любила моего брата. Ну и пусть живет себе, счастливая его памятью. Я помогать готов ей, а не обижать. Ведь не злодей же я, в самом деле… А если я заговорил о том, что она может выйти замуж, так я и сейчас не могу отрешиться от этой мысли. Сидит она у меня гвоздем — не выбьешь. Может это случиться, может.
Т о р о п е ц. Никогда. Если бы Поля, получив наследство Бориса, вышла замуж, вы первый не простили бы ей этого.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Хоть не для себя, а для ребенка. Я не хочу говорить ничего дурного об этой девушке, но встретит она хорошего человека, тот предложит усыновить его, даст имя ему. Ради этого она пожертвует собой. Ведь не может же ее сын, наследник Бориса, остаться без имени — поймете ли вы меня когда-нибудь?
Т о р о п е ц. Так что же делать? Вы полагаете, что она об этом мало думала? Да это самое острое, затаенное ее горе … Но уж с этим ничего не поделаешь. А если ее сын когда-нибудь упрекнул бы мать за свое рождение — так ему от чужого имени легче не станет.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ну вот видите! Чужое имя!
Ю л и я П а в л о в н а. Все-таки имя.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ведь не может же Борис с того света дать ему имя Вешневодского. Я убежден, что для такой славной девушки, как она, он сделал бы это, если бы имел право и если бы не преждевременная смерть. Значит, все равно ее сын никак не может приобрести собственное имя, имя Вешневодского.
Т о р о п е ц. (резко и прямо). У вас есть это имя.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Что это значит?
Т о р о п е ц. Вы носите фамилию Вешневодских. Будь я на вашем месте, я бы не колебался ни одной минуты. Как брат Бориса, вы совершили бы благородный поступок, узаконив за ним имя его отца.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. (пораженный и обрадованный этой идеей). Да. В этом есть смысл, глубокий смысл… разумеется. Как это я, в самом деле, раньше не догадался? Но это шаг слишком серьезный … Я вам очень благодарен, но … это надо обдумать. (Поглядев на Юлию Павловну, которая сидит у стола справа.) Юлия Павловна! Вы решительно будете вести процесс?
Ю л и я П а в л о в н а. Решительно! Я добьюсь того, что мне следует по закону.
Т о р о п е ц. Так я и думал.
Ю л и я П а в л о в н а. А куда мне прикажете деваться? Мне нет места среди вас. Вы сами не раз давали мне это понять. Здесь все велось к тому, чтобы дразнить и раздражать меня. Что же мне остается делать, как не воспользоваться своими нравами? Называйте меня злой, бессердечной интриганкой, но я не откажусь от процесса. (Встала.)
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Юлия Павловна…
Ю л и я П а в л о в н а. Укажите мне дорогу, я вас послушаюсь. Избавьте от того, чтобы не быть выброшенной на улицу без средств и без привязанности. Я знаю, что вы оба, только бы отвязаться от меня, готовы убеждать, чтоб я уступила Тулупьеву.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Господь с вами …
Ю л и я П а в л о в н а. Я могла бы это сделать. Не думайте, что я брошенная любовница. Я вам покажу десятки телеграмм, которые я от него получила за эти дни. Но кто посмеет обвинять меня в том, что я решилась или быть его женой, или никогда не встречаться с ним?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Конечно, но …
Ю л и я П а в л о в н а. Не беспокойтесь. Я уеду отсюда. Я перестану мозолить вам г лаза, но больше вы не вправе ничего требовать от меня.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Юлия Павловна, дайте мне высказать.
Ю л и я П а в л о в н а. Не о чем больше нам говорить.

Хочет идти в дверь в переднюю, но сталкивается с Х л ы с т и к о в ы м, а за ним сейчас же входит Т у л у п ь е в — блестящий, красивый адъютант, лет 40. Роль эту, при всей ее незначительности, должен играть любимец публики.

Х л ы с т и к о в. Вот-с, Юлия Павловна… Полковник Тулупьев желал вас повидать.
Т у л у п ь е в. Pardon!

Юлия Павловна слегка вскрикивает.

Здравствуйте, Юлия Павловна!

Юлия Павловна молча жмет ему руку.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ба! Вот сюрприз! Какими судьбами?..
Т у л у п ь е в. Вы меня узнали… Леонтий Николаич.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Я никогда не забываю человека, которому раз пожал руку. (Очень обрадовался.)
Т у л у п ь е в. Извините меня, пожалуйста, что я вошел к вам сюда так внезапно Нежданный гость, говорят, хуже татарина. Я был здесь недалеко, проездом … по службе и воспользовался случаем,. чтобы передать Юлии Павловне одно очень серьезное поручение.
Х л ы с т и к о в (Юлии Павловне) Я, знаете, ошалел от радости, как увидел военный сюртук.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Да, это премилое стечение обстоятельств, что вы очутились здесь по службе … Поверьте, я очень рад видеть вас. Ведь мы лет восемь не встречались … Вы не знакомы? (Торопцу.)
Т о р о п е ц. Торопец. Мы как-то встретились у Юлии Павловны в Петербурге.
Т у л у п ь е в. Ах, как же! Помню очень хорошо.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Вы надолго в наши края?
Т у л у п ь е в. То есть сюда? Нет. На четверть часа…только передать Юлии Павловне.
Х л ы с т и к о в. Экая жалость! Не поговоришь путем …
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Жаль, что нa такое короткое время. Так вы не стесняйтесь … Мы вас оставим одних.
Т у л у п ь е в. Если позволите.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Пожалуйста. Пойдемте, Евгений Михайлыч, и обсудим наше дело окончательно …
Х л ы с т и к о в. Понимаете, полковник… Ведь я сам был офицер. Готов не только к вашим усам, к каждой вашей пуговице приложиться.
Ту л у п ь е в. Да?
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Иван Иваныч! Милости прошу.
Х л ы с т и к о в. Иду-с. Понимаете, Леонтий Николаич, горит у меня внутри. Такое чувство, что сейчас готов убить десять человек наповал.

Т о р о п е ц, Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч и Х л ы с т и к о в уходят через библиотеку в кабинет и там притворяют дверь. Тулупьев смотрит на Юлию Павловну, тяжело дышит. Юлия Павловна не смотрит на него.

Т у л у п ь е в. Ты что же … вы что ж это со мной делаете?
Ю л и я П а в л о в н а. А что?
Т у л у п ь е в. Я тебе… как мне прикажете говорить с вами: на ‘ты’ или, может быть, на ‘вы’?
Ю л и я П а в л о в н а (переходя налево и заглядывая в кабинет). Нас могут услышать.
Т у л у п ь е в (отбрасывая фуражку). Да что мне до них! Я тебе за пять дней двести сорок телеграмм посылаю — ты мне хоть бы чихнула в ответ. Говори, разлюбила, что ли?
Ю л и я П а в л о в н а. Н-нет!
Т у л у п ь е в. Нет! Так здравствуй же! Здравствуй, сирена моя дорогая! (Обнимает ее и покрывает поцелуямим.) Да не вырывайся. Измучила ты меня. Извела совсем. Ведь как рад, что снова вижу тебя, золото мое неоцененное. Здравствуй, мое счастье. Ну, к чему же слезы?.. Зачем плакать? Сама же капризничаешь, а потом плакать?
Ю л и я П а в л о в н а. Стосковалась я. Голову потеряла без тебя.
Т у л у п ь е в. А я-то! В последние дни собакой лаял на людей, безобразничал, не знал куда деваться от тоски. Изорвал все твои портреты, думал, легче мне будет, если не буду видеть твоих глазенок, да еще хуже стало. Через день бегал по всем фотографиям, новые заказывал.
Ю л и я П а в л о в н а. Милый, милый!
Т у л у п ь е в. Злючка ты этакая! Теперь милый? Когда заставила приехать сюда — так милый? А ты спроси, чего мне это стоило? Сам не знаю, как и решился. Сидел у себя в клубе мрачнее тучи да вдруг поднялся. Еду туда, была не была! Экстренный поезд взял, какую массу денег заплатил. Всю железнодорожную администрацию на ноги поднял. Двадцать раз с дороги возвратиться хотел, да не мог. Придумывал тысячу предлогов, как мне явиться сюда. То ремонтером хотел, то ревизовать что-нибудь, да так ничего и не придумал … Ну, рассказывай, что ты 6ез меня делала? Злилась, капризничала, перебила десять фарфоровых ваз это все как полагается?
Ю л и я П а в л о в н а. Злилась, капризничала, с ума сходила, любила тебя.
Ту л у п ь е в. Любила? И не забывала? Ни с кем не егозила? Ну-ка, отдавай отчет.-
Ю л и я П а в л о в н а (теребит пуговицу на eгo сюртуке). Не забывала, милый. А только, правда …
Т у л у п ь е в. Эге-ге! Ну-ка, ну-ка, рассказывай!
Ю л и я П а в л о в н а. Ты знаешь, Лазарь, я с тобой совершенно откровенна.
Т у л у п ь е в. Да ты пуговицу-то оставь в покое. Видно, не на шутку напроказничала.
Ю л и я П а в л о в н а. Нет, милый, клянусь тебе, ничего особенного не было.
Т у л у п ь е в. Да уж это я разберу — особенное или нет.
Ю л и я П а в л о в н а. Видишь ли, этот доктор …
Т у л у п ь е в. Доктор? Так и есть. Старый друг? Этот Псков, Чернигов? Как его? ‘
Ю л и я П а в л о в н а. Какой Псков? Торопец.
Т у л у п ь е в. Ну, да все равно. Псков — губернский, а Торопец — уездный город. Значит, с ним кокетничала?
Ю л и я П а в л о в н а. Да.
Т у л у п ь е в. И только кокетничала? Ни одного поцелуя?
Ю л и я П а в л о в н а (посмотрев на него, отступает). Поцелуя? А тебе какое дело?
Тулупьев. Как — какое дело?
Ю л’и я П а в л о в н а. Хоть и было что. Разве я обязана отдавать тебе отчет? Муж ты мне, что ли?
Т у л у п ь е в. Ах ты, дьяволенок!
Ю л и я П а в л о в н а. Сам-то ты за это время был ли мне верен?
Т у л у п ь е в (Громко). Что бы я сам ни делал, черт возьми…
Ю л и я П а в л о в н а. Тише, сумасшедший!
Т у л у п ь е в. Слушай, Юля! Если ты меня обманула …
Ю л и я П а в л о в н а. Чем я вас могла обмануть? Мы оба свободны. Вы же позволяли себе на моих глазах волочиться за всякой смазливой рожицей. Если я ревновала, вы мне делали сцены. Что ж вы теперь пристали ко мне? И я-то, дура, обрадовалась — бросилась на шею.
Т у л у п ь е в. Так за коим же чертом я приехал сюда? Чтобы повидаться с этим Могилевом, Козьмодемьянском?. А, черт! Тоже фамилия!
Ю л и я П а в л о в н а. Запутались! Теперь от вас, кроме ‘черт’, ничего не услышишь.
Т у л у п ь е в. Юля! Я требую, чтобы ты мне сказала все. Я не желаю быть в дурацком положении.
Ю л и я П а в л о в н а. Я скажу все только… моему жениху.
Т у л у п ь е в (чуть не скрежещет). Хитрец. Ну, посмотрим, кто кого перехитрит. Прощайте!
Ю л и я П а в л о в н а (дрогнула). Прощайте!
Тулупьев (берет фуражку и перчатки). Желаю вам успеха со всеми городами России.
Ю л и я П а в л о в н а. Я не понимаю, зачем вы приезжали. Били бы себе фотографические карточки да лаяли на людей.
Т у л у п ь е в (надевая перчатки). Не понимаете, зачем я приезжал? Как же это вы, тонкий дипломат, сразу не догадались, что поехал ли бы я, Лазарь Тулупьев, сюда, в имение вашего мужа, если бы …
Ю л и я П а в л о в н а. Если бы что?
Т у л у п ь е в. Если бы не решил явиться сюда в качестве вашего жениха.
Ю л и я П а в л о в н а. А!
Т у л у п ь е в. Успокойтесь! Я вас не поставлю в неловкое положение. Буду джентльменом и всем объявлю, что искал вашей руки, но получил отказ. Имею честь кланяться. (Идет.)
Ю л и я П а в л о в н а. Лазарь!

Тулупьев останавливается. Юлия Павловна опускается на стул и, припадая к спинке, плачет.

Т у л у п ь е в (медленно откладывает фуражку, снимает перчатки и подходит). Проси прощения и кайся! Нет. Тебя надо с хлыстом любить. Ну, я жду.
Ю л и я П а в л о в н а (отворачивается совсем). Простите меня.
Т у л у п ь е в. То-то!.. (Присаживается.) Ну, будет! Целуй меня!
Ю л и я П а в л о в н а. Как! Я первая?
Т у л у п ь е в. Да, ты первая. Ну!

Юлия Павловна целует его в щеку.

В это место поцеловал тебя этот … Таганрог?
Ю л и я П а в л о в н а. Нет. Он на воздух.
Т у л у п ь е в. То-то на воздух. Ну, баста! Я сам не ожидал, Юля, что так привяжусь к тебе. Сегодня же выезжай отсюда. Я буду ждать тебя в Москве. Там мы обвенчаемся. Я возьму отпуск, и поедем в Крым.

Встают.

Позови Леонтия Николаевича. Я должен сейчас же уехать отсюда. Мне неловко оставаться в этом доме.
Ю л и я П а в л о в н а. Милый мой! Царь мой! Ты увидишь, с каким достоинством я буду носить твою фамилию. (Оборачивается к кабинету, зовет.) Леонтий Николаич! Но вот что, Лазарь, у меня ничего нет. Ты знаешь ли это? Я хотела вести процесс против завещания мужа, но твоей жене стыдно путаться в процессах, не правда ли?
Т у л у п ь е в. Да еще с .покойным мужем. Как тебе не грех, Юля, и говорить-то о том, есть у тебя что-нибудь или нет.
Ю л и я П а в л о в н а. Дорогой мой!

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч, за ним — Т о р о п е и Х л ы с т и к о в.

Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Вы звали, Юлия Павловна?
Ю л и я П а в л о в н а. Да, Лазарь Владимирович уезжает, а я хотела сказать вам относительно завещания Бориса. Я безусловно подчиняюсь его воле и не считаю себя вправе не только протестовать, но даже пользоваться тем, что он отказал мне.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ну вот видите, Поля, никто у вас ничего не отнимает. А я заглажу перед вами свою вину. Простите меня, старика, что я недоглядел, какое у вас золотое сердечко. Лазарь Владимирович! Вы здесь как нельзя более кстати. (Подходя к нему.) Скажите, пожалуйста! У вас, я знаю, есть в Петербурге связи. Можете ли вы устроить мне усыновление сына моего брата?
Т у л у п ь е в. Охотно, Леонтий Николаевич. Я приложу все старания.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч. Ну вот! Вот и решение загадки. И все мои душевные противоречия исчезают, как призрак. Поля! Родная моя, хочешь, я отдам твоему сыну мое имя, имя его отца?
П о л я (с криком радости кидается к нему). Леонтий Николаич! Голубчик! (Припадает к его руке и плачет.)
О л ь г а Ф р о л о в н а. То есть две недели чешется у меня язык сказать это самое.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (лаская Полю). Полно, полно! Ты меня и без того растрогала …
Ю л и я П а в л о в н а. Поздравляю вас, Поля. Я вам ручаюсь, что устрою это. Все свои силы положу на хлопоты.
Х л ы с т и к о в. Благодарю вас, Леонтий Николаич. За что я благодарю, не знаю, а только я плакать готов.
Л е о н т и й Н и к о л а е в и ч (указывая на Торопца).
Вот кого 6лагодарите, господа. Он был истинный друг Бориса.

Занавес

Исходник: http://biblioteka.portal-etud.ru/book/v-i-nemirovich-danchenko-poslednyaya-volya.
Дополнительная правка: http://az.lib.ru, 2 июня 2015 г.
Немирович-Данченко Владимир Иванович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Ёлка, Немирович-Данченко Владимир Иванович, Год: 1892
  2. Фальстаф. Пьеса в двух актах (по Шекспиру), Шекспир Вильям, Год: 1920
  3. Лес, Островский Александр Николаевич, Год: 1870
  4. Летающий доктор, Мольер Жан-Батист, Год: 1653
  5. Дети, Горький Максим, Год: 1910
  6. Начало домашней перестройки, Григорьев Петр Иванович, Год: 1870
  7. Королева Кристина, Стриндберг Август, Год: 1903
  8. Водевильный куплет, Ленский Дмитрий Тимофеевич, Год: 1839
Электронная библиотека
© 2024 Электронная библиотека