ВЛ. ЖАБОТИНСКІЙ
ВЛ. ЖАБОТИНСКІЙ
ФЕЛЬЕТОНЫ
ФЕЛЬЕТОНЫ
С-ПЕТЕРБУРГЪ
1913
ПОЛЯКИ И ЕВРЕИ
ПОЛЯКИ И ЕВРЕИ
Поляки и евреи, Жаботинский Владимир Евгеньевич, Год: 1910
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Телеграмма гласитъ: ‘Ограниченія правъ евреевъ въ городскомъ самоуправленіи въ Польш приняты 11-ю голосами противъ 10-ти, причемъ поляки воздержались отъ участія въ баллотировк’. Въ думской комиссіи, разсматривающей законопроектъ о введеніи городового положенія въ Польш, участвуютъ два польскихъ депутата: Грабскій и Монтвиллъ. Если бы эти двое голосовали-за равноправіе евреевъ, оно прошло бы въ комиссіи большинствомъ 12 голосовъ противъ 11. Польскіе депутаты заране подсчитали это соотношеніе — и отошли въ сторону, чтобы не мшать ‘москалямъ’ въ расправ надъ польскимъ еврействомъ…
Въ Варшав есть одинъ истинно-польскій ‘израэлитъ’ д-ръ Нуссбаумъ. Еврейскіе ассимиляторы въ Польш примыкаютъ, обыкновенно, или къ прогрессивно-демократической партіи, или къ соціалистамъ. Г. Нуссбаума эти партіи не удовлетворяютъ въ смысл ихъ polskoci: онъ предпочелъ имъ, съ мста въ карьеръ, народово-демократическій лагерь. На этомъ поприщъ онъ теперь и подвизается. И вотъ недавно, когда въ ‘Рчи’ появилась негодующая статья по поводу ршенія одной вліятельной польской организаціи голосовать за ограниченіе еврейскихъ правъ въ мстномъ самоуправленіи, г. Нуссбаумъ выступилъ съ открытымъ письмомъ противъ ‘Рчи’. Письмо это было построено на двухъ мотивахъ: во-первыхъ, не мшайтесь вы, москали, въ нашу внутреннюю борьбу, во-вторыхъ, если ‘Рчь’ такъ твердо стоитъ за еврейскія права, то у нея достаточно хлопотъ по этому длу въ остальной Россіи, и незачмъ искать ихъ въ Польш.
О первомъ мотив будетъ рчь дальше, а теперь о второмъ. Этотъ доводъ часто приходится слышать: — Отчего вы вс такъ сердиты на польскій антисемитизмъ:и такъ молчаливо проходите мимо союзническаго и оффиціальнаго антисемитизма? Не потому ли, что поляки сами слабы, сами угнетены, и на нихъ легче сорвать досаду?— Было бы нетрудно отвтить на этотъ упрекъ отводомъ, доказавъ документально, что мои единомышленники не проходятъ молчаливо ни мимо союзническаго, ни мимо казеннаго антисемитизма. Но въ данномъ случа гораздо лучше будетъ прямо поднять перчатку и сказать: да, это правда, мы считаемъ необходимымъ въ этотъ моментъ направить вс силы на борьбу именно съ польскимъ антисемитизмомъ, и на это есть у насъ большія и серьезныя принципіальныя причины.
Первая изъ нихъ та, что въ Польш антисемитское движеніе носитъ особенный характеръ. Съ антисемитами въ остальной Россіи, какъ ни велика ихъ фактическая власть, нельзя считаться идейно. Можно протестовать, негодовать, изыскивать способы борьбы и отпора, но сражаться противъ этихъ элементовъ идейнымъ оружіемъ нтъ никакого смысла.— Совершенно другое дло въ Польш. Тамъ активная юдофобія идетъ изъ самой гущи мстнаго интеллигентнаго общества, крестовый походъ противъ жаргона ведется съ наибольшей горячностью именно ‘прогрессивными демократами’, во глав послдней антисемитской атаки становится извстный писатель Андрей Нмоевскій, непримиримый поборникъ и застрльщикъ польскаго свободомыслія, да и самъ Дмовскій далеко не реакціонеръ, и руководимое имъ коло во второй Дум горячо настаивало на своемъ прав числиться ‘лве к.-д.’. Тутъ есть съ кмъ спорить, не унижая себя.
Вторая причина та, что польскій антисемитизмъ (какъ и финнскій) для евреевъ оскорбительне и, въ идейномъ смысл, вредне всякаго другого — именно потому, что субъектомъ его является нація, сама жалующаяся на угнетеніе. Поляки сами взываютъ къ справедливости, сами оперируютъ ею, какъ главнымъ своимъ моральнымъ орудіемъ, сами связываютъ свою эмансипацію съ ея торжествомъ. И если при этомъ они отказываютъ въ справедливости евреямъ, то вдь это значитъ провозгласить предъ цлымъ міромъ, что про евреевъ не только человческій, но и божескій законъ не писанъ. Евреи всюду угнетены хуже поляковъ, они тоже врятъ въ конечное торжество правды, и, если не дано имъ стоять въ ряду счастливыхъ народовъ, они хотятъ, по крайней мр, числиться въ категоріи тхъ, которые дожидаются тріумфа справедливости, записаны въ ея очередь, имютъ право на долю ея даровъ. Антисемитизмъ поляковъ вычеркиваетъ евреевъ и изъ этой категоріи, выталкиваетъ и изъ этой очереди, прокламируетъ новое, величайшее изъ ограниченій: что и справедливость не для нихъ!
Вотъ почему нельзя молчать. Можно, отчаявшись, стиснуть зубы и молча страдать подъ гнетомъ министерскихъ циркуляровъ и черносотенныхъ резинъ, но пропустить безъ отпора — и позволю себ сказать, жестокаго отпора — это послднее надругательство, надругательство угнетеннаго, было бы со стороны евреевъ равносильно отреченію да отъ права на будущее. На это они не пойдутъ, и отвтятъ полякамъ болью за боль.
На-дняхъ я прочелъ въ одной газет утшительное сообщеніе, что. конечно, не весь польскій народъ юдофобствуетъ, а лишь извстная его часть и т. д. Ахъ, уважаемый коллега, вы, можетъ быть, и правы, но давно надоло это утшеніе, ибо грошъ ему цна. Евреевъ всегда увряютъ, что ‘лучшіе’ за нихъ, и только ‘худшіе’ противъ нихъ, но бда та, что ‘худшіе’ всегда оказываются въ подавляющемъ большинств. Что намъ до ихъ качества? Жить и считаться приходится не съ качествомъ, а съ количествомъ. Если бы и оказалось правдой, что въ Польш есть какіе-то (пока еще не разысканные) общественные элементы, готовые заступиться за евреевъ, то что изъ того, когда они сами безсильны? Гд Вліяніе этихъ элементовъ, гд ихъ мощь, отчего они такъ безслдно провалились на всхъ выборахъ, отчего никто во всей Польш (кром евреевъ) даже не выдвинулъ ихъ кандидатуръ? Или прикажете утшиться тмъ, что ‘пролетаріатъ за насъ’, онъ ‘не допуститъ’? Да, ради Бога, перестанемъ разъ навсегда втирать очка другъ другу общаніемъ пролетарской подмоги. Сила пролетаріата въ далекомъ будущемъ, покамстъ онъ еще самъ себ помочь не въ состояніи, не то что ршать запутаннйшія проблемы исторіи…
Выбросимъ, наконецъ, за окно этотъ старый хламъ платоническихъ утшеній и взглянемъ правд въ глаза. Когда говорятъ, что ‘цлый народъ’ охваченъ такимъ-то настроеніемъ, это не значитъ, конечно, что нтъ исключеній: это значитъ, что настроеніемъ захвачены руководящіе, вліятельные круги, и только съ ними и можно считаться, ибо они въ данную минуту представляютъ народъ, ‘политическую націю’. мы теперь и видимъ къ Польш.
Было бы несправедливостью зачислить кого-либо изъ моихъ единомышленниковъ въ вульгарные попонофобы, въ особенности протестовалъ бы противъ такой аттестаціи пишущій эти строки. Смю назвать себя горячимъ поклонникомъ польскаго народнаго характера, польской культурности, польской литературы, сознаю и уважаю высокій трагизмъ польской исторіи, роль ‘Винкельрида среди націй’, сыгранную Польшей въ эпоху великой французской революціи. Больше скажу: мы всецло понимаемъ и болзненную для поляковъ сторону теперешней польско-еврейской вражды. Ясно помню то впечатлніе тяжелаго удара, какое произвелъ на Виленскихъ поляковъ исходъ тамошнихъ выборовъ въ первую Думу. У нихъ были исторически-культурныя притязанія на старую Вильну, они считали ее въ сфер своего вліянія, они видли въ ней арену своего соперничества съ русской культурой — и вдругъ оказалось, что городъ численно въ рукахъ не у поляковъ и не у русскихъ, а у третьей группы, и депутатомъ отъ Вильны прошелъ Шмарья Хаимовичъ Левинъ, членъ сіонистскаго комитета и проповдникъ мстной синагоги Тагарасъ-Койдешь. Помню, какъ глубоко огорчены были тогда виленскіе поляки, и, не сочувствуя, понимаю это разочарованіе. Тмъ боле понятно то, что происходитъ теперь въ Польш. Это уже не борьба за Литву, гд поляки, въ конц концовъ, даже въ Гродненской губерніи составляютъ всего 10 проц. населенія. Польское общество ошеломлено появленіемъ новой силы внутри самой Польши. Евреи составляютъ до 15 проц. населенія Ц. Польскаго, при этомъ, такъ какъ они сосредоточены главнымъ образомъ въ городахъ, ихъ отношеніе къ городскому населенію колеблется между 20% и 85%, а въ среднемъ недалеко отъ 40 проц. При этомъ въ цломъ ряд важныхъ городовъ они составляютъ абсолютное, въ другихъ (даже въ Лодзи) относительное большинство. Имъ принадлежитъ до 40% городской земельной собственности. Это все не со вчерашняго дня, приблизительно то же отношеніе было и въ 1857 г., но прежде какъ-то не принято было въ Польш считаться съ еврействомъ, какъ съ политическимъ факторомъ. Принималось за достоврное, что евреи только временно евреи и сами ни о чемъ другомъ не мечтаютъ, какъ только о превращеніи въ поляковъ. Тонкій слой ассимиляторовъ, единственный посредникъ между польскимъ обществомъ и еврейской массой, поддерживалъ въ полякахъ эту увренность. Но мало-по-малу эта картина рзко измнилась. Оказалось, что ассимиляторы давно совершенно отрзаны отъ еврейской массы, и вліяніе на нее перешло къ элементамъ, выдвинувшимъ лозунгъ самостоятельной еврейской политики. Передъ глазами польскаго общества возникъ цлый рядъ симптомовъ этого новаго настроенія. Прежде всего — варшавская жаргонная пресса, общій тиражъ которой побдоносно соперничаетъ съ тиражемъ польской. Поляки увидли въ этомъ, и совершенно справедливо, первый шагъ къ культурному самоудовлетворенію помимо польскихъ источниковъ. Многому научили поляковъ и выборы въ Госуд. Думу: они увидли, что еврейское населеніе (даже ассимиляторы), не подчиняясь настроеніямъ, господствующимъ въ польской сред, намчаетъ для себя собственные политическіе пути. Собственно исходнымъ пунктомъ теперешняго антагонизма надо считать выборы въ первую Думу. Черезъ годъ посл того состоялись парламентскіе выборы въ Галиціи, обнаружившіе, на фон всеобщаго голосованія, ту же тенденцію, но съ еще большей яркостью: 30 тысячъ еврейскихъ голосовъ были поданы за еврейскихъ націоналистовъ. Это произвело впечатлніе и въ Царств Польскомъ. И вотъ, сначала Дмовскій, а за нимъ теперь Нмоевскій вынуждены были заявить ассимиляторамъ: вы оказались банкротами, миъ о ‘полякахъ моисеева закона’ такъ и остался миомъ, привести къ намъ еврейскую массу вы не въ состояніи, и эта масса недвусмысленно провозглашаетъ нчто для насъ неожиданное и неслыханное: будто въ Польш отнын дв націи!
Повторяю, намъ вполн понятно, какъ тяжело на первыхъ порахъ такое открытіе, особенно потому, что горечь въ данномъ случа осложняется болзненной національной чувствительностью поляковъ. Но, въ сущности и въ корн своемъ, это — лишь варіація того чувства, которое овладло европейскимъ феодаломъ, когда онъ увидлъ, что на сцену выступилъ новый соискатель власти — буржуазія. Это чувство вообще свойственно всмъ власть имущимъ или на нее претендующимъ, когда неожиданно является новый претендентъ. Это чувство само по себ не лишено красоты и трагизма, и можно очень красиво описать, какъ это больно и горько, когда въ старое заповдное дворянское гнздо, въ вишневый садъ, вторгается чумазый разночинецъ. Но когда изъ поэзіи это чувство переносится въ политику, получается просто гадость. Больно было и нмцамъ Австріи видть, какъ въ имперіи, созданной ихъ руками, рушится единовластіе нмецкой культуры, такой возвышенной, такой богатой, и на ея мст водружается мужицкая чешская рчь. И самимъ полякамъ не впервой переживать разочарованія этого рода. Полвка тому назадъ польскіе политики въ Галиціи еще увряли, что русинъ въ дйствительности не существуетъ, а ихъ просто изобрлъ намстникъ графъ Стадіонъ въ пику полякамъ, и, дйствительно, для многихъ поляковъ тогда притязаніе русинъ на самостоятельное національное значеніе было Неожиданностью. Но съ такими неожиданностями и разочарованіями приходится рано или поздно примириться, какъ примиряются, въ конц концовъ, чиновники съ необходимостью народнаго представительства, аристократы съ неизбжностью всеобщаго избирательнаго права. Только это — если стоять на почв политической порядочности — только это и остается полякамъ: примириться. Противъ факта ничего нельзя подлать: да, въ Польш дв націи, и города Польши, т. е. очаги и вмстилища мстной Культуры, принадлежатъ обимъ націямъ поровну. Одни будутъ этимъ огорчены, зато другіе обрадованы: однимъ покажется, что это новый чумазый лзетъ въ вишневый садъ, зато другіе увидятъ въ этомъ торжество принциповъ демократіи, равноцнности человческихъ породъ. Каждый ощущаетъ по своему, но дло не въ чувствахъ, а въ факт. Польша есть страна поляковъ и евреевъ. Это фактъ, и фактомъ останется.
Ничего нельзя имть противъ того, что польскіе націоналисты скорбятъ по поводу этого факта. Скорбь естественна, и можно было бы надяться, что, перестроивъ отношенія сожительства на новыхъ началахъ, народности нашли бы сносный modus vivendi. Но совершенно другимъ должно быть наше отношеніе къ тому бунту противъ факта, который теперь съ разныхъ сторонъ поднятъ въ Польш, и особенно къ той неразборчивости въ средствахъ, какая при этомъ проявляется. Во время выборовъ печатались летучіе листки: ‘Rodacy! Если отъ Варшавы пройдетъ еврей, поклянемся ничего не покупать у евреевъ!’ Отъ Варшавы прошли юдофобы, но тмъ не мене проповдь экономическаго бойкота евреевъ безчинствуетъ по всему краю, разоряя сотни еврейскихъ семействъ. Г. Нмоевскій идетъ дальше и прямо грозитъ погромомъ. Народовые демократы идутъ еще дальше. Погромъ — это, все-таки, самопомощь, — а польское коло, отбросивъ церемоніи, зоветъ на помощь самого москаля, въ лиц реакціоннаго большинства Гос. Думы. Одна надежда на васъ, отцы родные, октябристы и союзники, поддержите да не выдайте: не давайте евреямъ избирательнаго равноправія въ польскихъ городахъ. Помогите, братья-славяне Бобринскій и Пуришкевичъ, согнуть польскаго еврея тоже въ бараній рогъ…
Это уже не чувство, которое можно уважать: это уже борьба, борьба, не стсняющаяся скверныхъ средствъ, борьба съ помощью угрозъ, подвоховъ и подножекъ. И евреевъ эта борьба ставить предъ необходимостью перенести вопросъ о польско-еврейскихъ отношеніяхъ на другую почву и показать, что они еще тоже не сгнили.
Г. Нуссбаумъ находитъ, что ‘Рчь’ не сметъ вмшиваться во внутреннія дла Польши. Мнніе это очень характерно для той психологіи, яркимъ образцомъ которой является этотъ распространенный въ Польш типъ врнаго панскаго Мошки, готоваго ко всяческимъ услугамъ. Во весь ростъ обрисовалъ его когда-то Шевченко, четырьмя строчками:
Передъ паномъ Хвёдоромъ
Ходить Мошко ходоромъ —
И задкомъ, и передкомъ
Передъ паномъ Хведиркомъ…
Повторяю, для психолога это выступленіе врнаго Мошки — кладъ. Но политически предъявленный имъ отводъ — нелпость. Теперь всюду признано, что судьба національныхъ меньшинствъ не можетъ быть всецло предоставлена произволу мстнаго большинства: права меньшинства должны гарантироваться и охраняться самимъ государствомъ, и если государство еще не доросло до этой высоты, то долгъ охраны меньшинствъ падаетъ на всероссійское общественное мнніе. Въ эпоху второй Думы, когда коло внесло законопроектъ объ автономіи края, гд ничего не говорилось о всеобщемъ избирательномъ прав, прогрессисты въ Варшав, помню, печатно настаивали, чтобы Дума сама вставила принципъ всеобщаго голосованія, ибо-де на польскій сеймъ нельзя положиться — тамъ будутъ верховодитъ народовцы, а они способны на всякіе сюрпризы въ этомъ отношеніи. Т. е., иными словами, тогда прогрессисты звали москаля на помощь противъ народовцевъ. Теперь народовцы зовутъ москаля на помощь противъ евреевъ. Словомъ, польскія партій сами далеко не такъ щепетильны по части ‘чужого вмшательства’ и, когда имъ это выгодно, апеллируютъ въ Петербургъ — не только къ общественному мннію, но и къ властямъ предержащимъ. Остается и евреямъ апеллировать — конечно, не къ властямъ, а къ другой сил, съ которой полякамъ слдуетъ очень и очень серьезно считаться: къ передовому общественному мннію Россіи и Европы.
Я выше употребилъ слово ‘жестокій отпоръ’. Здсь его надо повторить и подчеркнуть. Конечно, я далекъ — очень далекъ!— отъ переоцнки еврейскихъ силъ. Но зато въ Польш, кажется, никогда не отучатся отъ опасной привычки переоцнивать польскія силы. Полвка тому назадъ австрійскій писатель Фишгофъ далъ польскимъ политикамъ краткую характеристику, которая, кажется, недалека отъ истины: ‘Это — величайшіе сангвиники Европы, имъ всегда кажется, что и Европа, и они сами вотъ-вотъ наканун великихъ событій’. Это, повидимому, у нкоторыхъ неизлчимо. Вотъ и теперь г. Дмовскій печатно заявилъ, что нечего обращать вниманіе на голоса русской передовой печати. Г-ну Дмовскому, очевидно, кажется, что онъ уже ‘наканун’, и что можно уже плюнуть въ колодезь. Это большая ошибка, и какъ бы не пришлось горько за нее каяться. Русская Польша далеко еще не ‘наканун’ своего свтлаго дня, и не будетъ ей свтлаго дня, пока не разсвтетъ одновременно и равномрно надъ всей Россіей, пока не останется побда за тми, въ чей колодезь совтуетъ плевать г. Дмовскій. Ой, не торопитесь, панове, не плюйте въ колодцы, ни въ россійскіе, ни въ европейскіе! Еще тысячу разъ вы испытаете на собственныхъ горемычныхъ плечахъ, что единственная ваша поддержка и опора — въ общественномъ мнніи, что только оно, въ конц концовъ, способно принести вамъ лучшіе дни, и что лучше вамъ перенести еще три разгрома, чмъ потерять эту позицію — этотъ-ореолъ благороднаго мученичества въ глазахъ передового міра. Ибо, если ее потеряете — потеряете высшее и важнйшее: надежду!
На эту почву отнын переносится вопросъ о польско-еврейскихъ отношеніяхъ. Ужъ не взаправду ли поврили польскіе лидеры, что ихъ дло въ шляп, что Польш отнын безразличенъ голосъ общественнаго мннія? Или не стоитъ на очереди въ Познани экспропріація польскихъ земель, въ Россіи выдленіе Холмщины? Или въ самомъ дл въ Варшав хотятъ добиться, чтобы какъ разъ въ этотъ моментъ польское имя стало притчей во языцхъ, синонимомъ насильничества, нетерпимости и гнета, и чтобы тысячеголосое эхо, въ отвтъ на стоны изъ Познани и Холма, грянуло: Подломъ?
Выше я оговорился, что апелляція со стороны евреевъ мыслима только по адресу общественнаго мннія, а не по адресу властей передержащихъ. Это, при теперешней конъюнктур, ясно само собою. Но, если не измнится ныншній курсъ польскаго общества, кто знаетъ, чмъ еще это все можетъ кончиться. Конечно, смшно было бы давать польскому еврейству издали какіе-нибудь совты и еще смшне брать на себя, сидя вдали, неприсвоенную роль истолкователя его намреній. Но, наблюдая со стороны, нельзя не видть, что польскіе шовинисты ведутъ опасную игру, создавая себ въ кра такого вліятельнаго врага, ставя половину городского населенія Польши, населенія исконнаго, умнаго, энергичнаго, предпріимчиваго, экономически вліятельнаго — въ безвыходное положеніе, когда неоткуда ждать помощи, кром какъ извн. Русскій націонализмъ не всегда будетъ олицетворяться черною сотней, съ ея грубыми топорными пріемами порабощенія. Еще можетъ народиться новое поколніе русскихъ политиковъ, боле тонкое и хитрое, вооруженное не кулакомъ, а смекалкой и расчетомъ, и люди этого поколнія могутъ еще обратить серьезное вниманіе на то, что въ Польш есть полтора милліона обиженныхъ и раздраженныхъ людей, на которыхъ, при умломъ использованіи, можно опереться въ интересахъ государственной централизаціи. Такъ давно дйствуютъ мадьяры съ евреями Трансильваніи — да и въ Польш многіе, хотя больше молчаливо, уже предвидятъ возможность такой комбинаціи. Подумываютъ о ней, какъ видно изъ послднихъ фактовъ, уже и нкоторые думскіе русификаторы. Я лично хочу надяться, что польское еврейство, если даже представятся искушеніе, на такую комбинацію не пойдетъ. Но слаба человческая натура предъ искушеніемъ, и разумне, гораздо разумне поступаетъ тотъ, кто не провоцируетъ отпора и не создаетъ себ враговъ подъ бокомъ и въ собственномъ дом.
Хорошее дло — миръ между народами, и слдовало бы публицистамъ проповдывать миръ, а не борьбу. Но это хорошо до тхъ поръ, пока нтъ на сцен явнаго желанія ссть ближнему верхомъ на шею. Мода возить сосда на своей ше, глотать затрещины, ходить ходоромъ передъ паномъ Хведоромъ — тоже прошла. Сющіе втеръ пожнутъ бурю.
1910.