ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ХРОНИКА.
Положеніе испанской республики со дня революціи.— Противодйствіе ея утвержденію со стороны временнаго правительства.— Дятельность республиканской партіи.— Городъ веселья, праздности и наслажденій.— Какъ началась революція въ Кадикс?— Набожность Кадикса.— Какими прелатами богата Испанія!— Раздирающій нервы пвецъ, — Успхъ Гарридо въ Кадикс.— Богатство Хереса.— Буржуа республиканцы.— Ловко-проведенный губернаторъ.— Манифестація въ Алор.— Энергія крестьянъ-республиканцевъ.— Временное правительство длаетъ удачныя попытка обезоруженія гражданъ.— Кровь льется въ Санта-Марі и въ Кадикс!— На мадридскій республиканскій комитетъ нашло какое-то затмніе.— Севильская депутація.— Надувательная система дйствій временнаго правительства.— ‘Кому быть королемъ’.— Процессъ противъ ‘Ніуальдадъ’.— Несогласія въ сред временнаго правительства.— Остроумная каррикатура.— Малолтній отецъ одинадцати дтей.— Искуственное значеніе Мадрида.— Политическія намеки.— Апатія Мадрида во время выборовъ.— Примъ забгаетъ съ задняго двора.— Нетерпимость испанцевъ.— Канканъ, какъ завоеваніе сентябрской революціи.— Республиканское собраніе въ Мадрид.— Кастеляръ, какъ ораторъ.— Недолговчность испанскаго энтузіазма.— Оригинальные страхователи своихъ имуществъ.— Еще кровь и убійства.— Еще каррикатура.
МАЛАГА 28 ноября 1868 года.
Прошло уже боле двухъ мсяцевъ со времени побды революціи въ Испаніи. Что же сталось теперь съ испанской республикой?
Первый мсяцъ былъ совершенно потерянъ для настоящаго дла, это былъ мсяцъ веселья и восторженности, какъ будто испанцамъ ничего боле не оставалось, какъ только пть на разные тоны, подъ музыку, гимнъ Ріэго, ругать Изабеллу, Марфори и Гонзалеца Браво, хвалить Прима, Топете и Серано, проклинать убжавшихъ, восторгаться оставшимися, включая ‘ода и разбитаго подъ Альколеей Павію, графа Новалихеса, потерявшаго въ битв челюсть, и тмъ возбудившаго жалость въ сердцахъ добродушныхъ, упоенныхъ побдою, революціонеровъ. Все ликовало, все цловалось и обнималось, не было боле мста личной вражд, забыта вражда политическая, вра, надежда и любовь были во всхъ сердцахъ, воображеніе розыгралось до того, что, ‘свобода, равенство и братство’ казались уже осуществленными на самомъ дл. Но можно ли слишкомъ строго обвинять людей, пережившихъ время Нарваеца и Гонзалеца Браво? Можно ли обвинять ихъ за то, что они такъ горячо увлеклись своимъ блаженствомъ? Счастье очень рдко заходитъ въ наши мрачныя убжища, и нельзя строго порицать людей, которые, испытавъ его, почувствуютъ чрезмрное опьяненіе!
За этимъ опьяненіемъ, за этимъ сномъ, для республиканцевъ настало тяжелое пробужденіе, одинъ непріятный фактъ смнялъ другой, каждый новый день открывалъ новое поступательное движеніе назадъ, положеніе уяснялось, и только разв слпой могъ не видть, къ чему все это клонится.
Первый толчокъ пробужденію данъ былъ знаменитымъ Примемъ, вновь испеченный маршалъ помстилъ свое пресловутое письмо въ ‘Gaulois’, гд, толкуя о безпристрастномъ отношеніи временнаго правительства, членомъ котораго онъ состоялъ, во всмъ безъ исключенія партіямъ,— этотъ опытный въ измн интриганъ невольно проговорился и показалъ свои зубы.
Естественнымъ послдствіемъ этого письма явился проэктъ плебисцита, осуществленіе котораго имло бы прямымъ послдствіемъ уничтоженіе республики. Какъ извстно, только ловкость мадридской юнты помшала этому проекту перейти въ дло.
Понятно, что сосдство юнты, разрушающей планы временнаго правительства не могло быть ему пріятно, и оно постаралось освободиться отъ этого органа народной власти, избраннаго всеобщей подачей голосовъ.
Разъ удалось сломить оппозицію, нечего было боле останавливаться, и вс провинціальныя юнты одна за другою испытали участь мадридской. Мы уже знаемъ, что для этого правительству не нужны были особыя усилія, большая часть гонтъ не заключала въ себ достаточно элементовъ сопротивленія, избранные наскоро всеобщей подачей голосовъ, они состояли почти исключительно изъ людей одной партіи, и именно той, которая была во глав временнаго правительства, такъ что, въ сущности, очень немногіе изъ нихъ могли представить серьезную оппозицію временному правительству. Избраніе этихъ юнтъ было первымъ опытомъ примненія принципа всеобщей подачи голосовъ. Надобно правду сказать, что, несмотря на слабость въ состав гонтъ оппозиціоннаго элемента, этотъ первый опытъ нельзя назвать неудачнымъ, напротивъ, тонты работали вполн добросовстно и, при тхъ обстоятельствахъ, въ какихъ он находились, он сдлали все, что могли: но чувствуя себя не въ силахъ выполнить своей задачи, они ждали и искали благовиднаго предлога избавиться отъ непосильной тягости, взятой имя на себя. И они были отчасти правы. Нельзя организовать серьезную власть, если нтъ ни плана, ни системы. А гд же было взять систему, какимъ образомъ начертать разумный планъ во время всеобщаго волненія умовъ, во время послдовавшаго за тмъ упоенія побдой и совершеннаго отсутствія борьбы между партіями?
Но какъ бы тамъ мы было, правильно или неправильно разсуждали члены юнтъ, но только закрытіе юнтъ, этого органа революціи, показало, что втеръ подулъ уже не съ республиканской стороны. Теперь революція имла представителей только въ генералахъ, искусившихся въ казарменныхъ переворотахъ, опирающихся на одну армію и подчиняющихъ вс свои разсчеты слпому случаю. Все ихъ желаніе ограничивается возможностію располагать трономъ по своему произволу и выгадать себ тепленькое мстишко, дальше этого они ничего не знаютъ и не умютъ длать. Но, къ несчастію, каждый изъ нихъ имлъ своего кандидата, что, безъ сомннія, ставило ихъ въ щекотливыя другъ къ другу отношенія, и они скоро перессорились бы между собою, если бы ихъ не соединяла одна общая забота: ‘всми возможными и зависящими отъ нихъ средствами препятствовать утвержденію въ Испаніи республики’. Однакожъ и это общее дло врядъ ли бы послужило достаточнымъ поводомъ къ ихъ согласію, если бы къ нимъ на помощь не подосплъ человкъ другого закала. Въ самую критическую для нихъ минуту, имъ подалъ руку Риверо, одинъ изъ главнйшихъ предводителей республиканской партіи. Переходъ Риверо въ чужой лагерь возбудилъ удивленіе и негодованіе въ сред его бывшихъ товарищей, подобное тому удивленію и негодованію, какія обнаружились во французской республиканской партіи, когда Ледрю-Роллэнъ, 24 февраля, подалъ свой голосъ за регентство.
Посл этого событія, республиканцы поняли, наконецъ, что надо немедленно или дйствовать или обречь себя на пассивную погибель. Они ршились дйствовать и посл долговременной апатіи началась самая лихорадочная дятельность. Разомъ, въ различныхъ мстахъ Испаніи, открылось нсколько республиканскихъ клубовъ, которые, хотя и существовали кое-гд и прежде, но въ весьма маломъ количеств. За открытіемъ, клубовъ появились маленькія брошюрки, разъясняющія настоящее положеніе длъ и служащія пропагандой республиканскихъ учрежденій, эти брошюрки расходились въ тысячахъ экземпляровъ. Затмъ, одинъ посл другого, родились на свтъ нсколько республиканскихъ газетъ и ихъ теперь насчитываютъ отъ 90 до 100. Дятельные люди занялись покупкою оружія, устроили правильные склады его, отправились къ горцамъ для переговоровъ, чтобы имть возможность отступить въ горы, въ случа неудачи, въ испанскихъ скалистыхъ горахъ, представляющихъ собою естественныя укрпленія, съ небольшой помощью искуства, легко создать неприступныя крпости. Но главное дло республиканская партія отдала въ пуки Орензе, Гарридо и Кастеляра, которые, какъ мы уже знаемъ, объзжаютъ города и села, везд пропагандируя идею испанской республики. Мы также знаемъ, что во многихъ мстахъ ихъ пропаганда увнчалась громаднымъ успхомъ. Ботъ и сегодня мы читаемъ въ одной газет, что все двадцати-тысячное населеніе города Алькаи — мужчины, женщины и дти — вышло на встрчу Кастеляру: въ домахъ остались больные, да два, три патера изъ очень ужъ ревностныхъ клерикаловъ. Въ моемъ письм изъ Валенсіи, я сообщилъ фактъ тамошняго республиканскаго одушевленія. Въ тотъ же самый день, безъ всякаго сговору между городами, въ Сарагосс 20,000, въ Барселон 60,000, а въ Севиль 20,000 человкъ произвели подобную же республиканскую манифестацію. Въ Севиль, если врить разсказамъ, случилось такое событіе: республиканцы пошли процессіей вокругъ города. Одинъ трактирщикъ, разсчитывая на хорошую поживу, выставилъ, на ихъ пути нсколько бочекъ вина и предложилъ имъ освжиться, но ни одинъ человкъ изъ этой огромной толпы не захотлъ попробовать ни капли вина, изъ боязни дать этимъ предлогъ къ разнымъ обвиненіямъ со стороны ихъ противниковъ. Прибавьте къ этому сочувствіе къ республик, выказанное народонаселеніемъ Жероны, Фигузроса, Сан-Феличе, Наламоса, Далафуржеля, Оло, Таррагоны, Мартореля, Тортозы, Игуальды, Сабаделля, Каррозы, Лериды, Гузско, Кадикса, Кордовы, Мурсіи, — и вы увидите, какъ въ послдніе шесть недль перемнилось положеніе вещей, не взирая на то, что Примъ, по неосторожности или по глупости, торжественно заявилъ, что въ Испаніи нтъ ни одного республиканца!
И въ противовсъ этимъ торжественнымъ манифестаціямъ, управляющая партія, ршившись попытать свое счастіе, устроила контръ-манифестацію, состоящую, увы! всего изъ 20,000 человкъ, по преимуществу изъ класса рантье и чиновниковъ. А сколько усилій было употреблено, чтобы эту манифестацію сдлать по возможности торжественне! Въ пользу ея работалъ и министръ финансовъ съ своими чиновниками, и республика но-монархическая консортерія изъ Мартоса, Риверы, Вессери и Агиры, и безсмертный Примъ, и безсмертный Серано и безсмертный Топете! И, несмотря на вс ихъ усилія, сосчитано всего на все только 20,000 человкъ. Завтра мадридскіе республиканцы, съ своей стороны, желаютъ посчитать, какая сила двинется за ихъ знаменемъ. Скажу и о Малаг, откуда пишу вамъ это письмо: здшніе радикалы тоже приготовляютъ на 6-е декабря республиканское собраніе, въ которомъ намрены участвовать и поселяне, живущіе между Кордовой и Малагой.
Въ настоящее время за республику высказался полукругъ, конечными точками котораго будутъ: съ одной стороны Оло, а съ другой Кадиксъ, онъ проходитъ черезъ Барселону, Рейсъ, Валенсію, Картагену и Малагу. За республику же высказалась мстность, лежащая въ окрестностяхъ Сан-Сантадера, Виго, Коруньи и Ферроля. Такимъ образомъ республиканская партія можетъ разсчитывать на побду въ самой развитой и самой богатой части Испаніи.
Въ виду этого неожиданнаго успха республиканцевъ, которыхъ, посл измны Риверо, они считали совершенно побитыми,— либералы пришли въ ужасъ, они до сихъ поръ еще не поняли, что именно благодаря этой измн и ошибкамъ временнаго правительства, республиканцы пріобрли столько выгодъ, что теперь имютъ возможность сопротивляться, опираясь на солидную поддержку въ массахъ,
Либеральныя газеты только заявляютъ о фактахъ успха республиканцевъ, но не ршаются ихъ комментировать, и, тмъ мене, подвергнуть критическому анализу. Они даже умалчиваютъ о нихъ, если только представляется какая нибудь возможность обойти молчаніемъ щекотливый вопросъ. Результатомъ всего этого явились переходы изъ либеральной партіи частію въ клерикальный лагерь, частію въ республиканскій. Послдніе, по совту Орензе, Гиннасолгл, Гэрридо и Кастеляра, принимаютъ перебжчиковъ съ распростертыми объятіями, и, какъ мы знаемъ, начинаютъ входить въ соглашеніе съ прогрессистами, предлагая назначить президентомъ республики старика Эспартеро. Эта идея съ каждымъ днемъ прививается все боле и боле и возбуждаетъ полное сочувствіе. Крикъ ‘виватъ донъ-Бальдомеро первый, король испанскій’, почти везд теперь заглушается другими, крикомъ, ‘да здраствуетъ Эспартеро, президентъ федеральной республики!’ Либеральныя газеты молчатъ и не выступаютъ на защиту популярнйшаго своего вождя, котораго у нихъ хотятъ отнять, они показываютъ видъ, что совсмъ игнорируютъ фактъ. Что же касается Эспартеро, то и онъ не высказывается, еще, видно, не пришло время выступить ему офиціально въ новой роли и встать во глав своихъ друзей.
А что же длалъ въ это время Примъ? Разв онъ не заботится боле о подготовленіи государственнаго переворота? спрашиваютъ французы, имющіе много солидныхъ причинъ вмшиваться въ подобныя дла. Разв Примъ не подготовляетъ какого нибудь проэкта новой конституціи? Разв онъ по прежнему не волнуетъ арміи?
Я не замедлилъ обратиться съ такими вопросами къ знакомымъ мн испанцамъ. Вс они неизмнно отвчали, что безсмертный Примъ препирается съ безсмертнымъ Серано я съ безсмертнымъ Топете, что если онъ и можетъ быть провозглашенъ диктаторомъ, то разв только въ одномъ случа: когда онъ ршится самъ объявить республику, но даже и тогда могутъ не поврить его искренности, вспомнивъ его письмо, напечатанное въ ‘Gaulois’, къ тому же его не любитъ большинство прогрессистской партіи, незабывшее еще его измны и воины противъ прогрессистовъ, они постоянно повторяютъ слова Эспартеро: ‘Примъ каторжникъ, и его мсто никакъ не среди насъ, а въ острог’. И какъ бы ни работалъ Примъ для пріобртенія популярности въ арміи, сомнительно, чтобы усилія его увнчались успхомъ: офицеры или тянутъ на сторону реакціи, или принадлежатъ къ той фракціи прогрессистской партіи, которая ненавидитъ Прима, солдаты же, недовольные отказомъ въ разршеніи отпуска, повидимому, уже готовы пристать къ республиканцамъ, вмст съ тмъ они все же гораздо ближе къ народу, чмъ офицеры, и готовы симпатизировать народному желанію. Здсь, въ Малаг, баталіонъ, прокричавшій ‘виватъ республика!’ быль съ поспшностію выведенъ изъ города. Примъ хотлъ было послать его въ Севилью, но узналъ, что тамошніе жители произвели республиканскую манифестацію, при чемъ развивалось знамя, на которомъ было написано крупными буквами: ‘прочь конскрипцію!’ ‘Нтъ, обыкновенно кончаютъ свою рчь развитые испанцы, намъ не угрожаютъ серьезныя опасности ни со стороны Примга, ни со стороны клерикаловъ и карлистовъ, мы даже довольны, что послдніе начинаютъ высовывать голову изъ своего болота, но насъ страшитъ враждебное столкновеніе между республиканцами и прогрессистами,— вотъ гд кроется дйствительная опасность для Испаніи’.
Но чтобы ни случилось, торжество республиканскаго принципа въ Испаніи, повидимому, несомннно, хотя бы теперь республиканцы и были побждены.
Мой товарищъ по комнат, донъ-Аристидъ напвалъ вполголоса аріи изъ ‘Гайде’ и ‘Фаворитки’, выраженіе лица у него было самое веселое и радостное. Какъ же и не веселиться, когда сама природа располагаетъ къ веселости. Воздухъ теплый и прозрачный, солнечные лучи грютъ и освщаютъ комнату, вокругъ насъ цвты, зелень и разодтыя молоденькія женщины. Кадиксъ насъ вполн очаровалъ. Онъ построенъ на полуостров, который на нсколько верстъ вдается въ море. Испанцы говорятъ, что Кадиксъ — испанская Венеція и къ тому еще Венеція молодая. Это нжная сирена, кокетливо раскинувшаяся на риф посреди зеленыхъ и синихъ волнъ, которыя осторожно подходятъ къ ней и отходитъ отъ нея, обдавая брилліантовыми брызгана ея свжее, роскошное тло. Во вс времена своего существованія Кадиксъ былъ городомъ развлеченій. При римлянахъ, гадитены, являясь на пиры, исполняли свои сладострастные танцы, еще недавно дйствительными царицами этого похотливаго города были женщины легкаго поведенія, днемъ он прогуливались но городу выставляя на показъ свои полуобнаженныя прелести и дорогіе брилліанты, украшающіе ихъ съ головы до ногъ, а вечеромъ, отходя ко сну, по ступенькамъ изъ массивнаго серебра избирались на кровати съ золотыми колонами. Въ Кадиксъ шли со всхъ сторонъ богатства цлаго міра: Индіи посылала ему свое золото. Италія мраморъ и т. д. Когда богатому кадикскому торговцу приходила охота строить домъ, онъ собиралъ да его закладку своихъ друзей, и каждый изъ нихъ кидалъ въ яму фундамента золотой песокъ, золотые дублоны и кадрюпли испанскіе. Роскошь, однакоже, не являлась здсь въ своей обычной наглой форм, она не лзла на показъ, она какъ будто бы старалась укрыться отъ чуждыхъ глазъ и выразиться въ опрятности и простот. Такимъ образомъ находясь шаговъ за 50 отъ какого нибудь дома, вы убждаетесь, что этотъ домъ просто хорошо оштукатуренъ, по подходите къ нему ближе и передъ вами уже не простенькій оштукатуренный домъ, а богатый дворецъ изъ благо мрамора, дверь изъ лимоннаго дерева ведетъ въ богатыя сни, убранныя статуями, за другой, ршетчатой дверью открывается внутренній дворъ съ вазами, фонтанами, цвтущими кустарниками, вокругъ двора расположены колоны, поддерживающія крытыя галлереи съ лампами, стеклами, зеркалами, цвтниками, клтками съ птицами, картинами, зажженныя лампы вечеромъ распространяютъ нжный полусвтъ, все это мило, изящно, просто и вмст роскошно. Ничего не можетъ быть свже, веселе, граціозне кадикскихъ улицъ, совершенно прямыхъ, но безъ монотонности, съ ихъ домами изумительно блестящаго благо цвта, нсколько испещренными продольными узенькими зелеными или розовыми полосками.
Кадикскихъ женщинъ можно по справедливости назвать самыми кокетливыми женщинами въ цломъ свт. Он насмшливо относятся къ своимъ соперницамъ въ Малаг, хотя испанская поговорка и гласитъ, что ‘уроженка Малаги стоитъ всей Испаніи’. Въ Кадикс, между прочимъ, издается модный журналъ, самый старинный въ Испаніи.
Въ Кадикс незамтно обычной суетливой, труженической жизни, которою характеризуются вообще вс большіе города, хотя его портъ, по своему счастливому положенію, можетъ укрывать къ себ цлые огромные флоты. Съ той поры, какъ Индіи потеряны для Испаніи, Кадиксъ живетъ сдланными въ прежнее время сбереженіями и о новыхъ пріобртеніяхъ, повидимому, вовсе не думаетъ. Сооруженіе желзной дороги придало было Кадиксу новое значеніе, и онъ опять подблился и подновился, воспрянулъ на время отъ спячки, но скоро установившіяся привычки снова взяли верхъ и спокойная праздность еще разъ вступила въ свои права. Въ Кадикс живетъ очень много богатыхъ промышленниковъ и капиталистовъ, оставившихъ дла и существующихъ процентами съ своихъ капиталовъ. Кофейни, лавки,— вс мста, гд кипитъ работа, — вс они содержатся галисіанами, басками, извстными обыкновенно подъ именемъ montanes (горды), и даже кастильцами, которые хотя и не презираютъ трудъ, но пріобртя нкоторую обезпеченность тотчасъ превращаются въ андалузца, т. е. въ фланера, цлый день бренчащаго на гитар, бгающаго за двчонками и разсыпающаго на право и на лво комплименты. Вмст съ тмъ возможно ли серьезно работать въ город, гд въ теченіи восьми мсяцевъ длаютъ сіесту во время лучшей части дня, съ запрещеніемъ производить какой бы то ни было шумъ на улиц, гд ночью до восхода солнца весь городъ прогуливается въ городскомъ саду, изобилующемъ фонтанами, каскадами, большими тоннелями, рощами изъ перечныхъ деревьевъ, самыми красивыми въ цломъ мір? Прелестныя женщины взглядываютъ на васъ изъ подъ своихъ веровъ такими чудными глазами и проходятъ мимо васъ такою изящною, граціозною походкою, шумя своими шелковыми платьями. Возможно ли серьезно работать въ Кадикс, возможно ли не употребить здсь цлой жизни на изученіе и примненіе милаго искуства — ничегонедланія.
Здсь кстати было собрать боле положительныя свденія о дйствіяхъ Топете, подавшаго сигналъ къ послдней революціи За нсколько дней до революціи, Топете и его друзья вошли въ переговоры съ нкоторыми изъ офицеровъ гарнизона. Товарищество арміи и флота ршило произвести возстаніе чисто военное, разсчитывая, что кадиксцы поддержатъ его. Однакоже они ошиблись. Кадиксъ только тогда счелъ дло серьезнымъ, когда возстаніе обнаружилось въ Сантандер, Бехар и другихъ мстахъ, что подняло также Барселону и Мадридъ. Примъ, Топете и Серано имли въ виду не боле, какъ пронунсіаменто, и не ихъ вина, если дло пошло дальше и приняло видъ настоящей революціи. Они мечтали, захвативъ власть въ свои руки, учредить солидную опеку надъ Изабеллой и въ помыслахъ своихъ не имли выпустить на сцену управляющій народъ. Они разсчитывали нейтрализировать его громкими общаніями, которыя, безъ сомннія, оставались бы одними красными словами, безъ всякаго примненія къ длу, и опять не ихъ вина если народъ принялъ всю эту игру за серьезное дло и самъ выступилъ на сцену съ своей ролью. И вотъ какимъ образомъ искусившіеся въ интригахъ и хитростяхъ люди становятся игрушкою людей наивныхъ.
Жители Кадикса отличаются своей набожно стою. Названія многихъ улицъ и мстъ говорятъ въ пользу этого предположенія. Здсь есть улицы: Благословеніе Божіе, Воплощеніе. Благовщеніе. Площадь, гд, во время войны съ Бонапартомъ, собирался народъ для выслушанія новостей съ ноля битвы, — называется площадью Истиннаго Креста. Пансіонъ для двочекъ посвященъ Богоматери съ Ангелами. На одномъ изъ двухъ пороховыхъ погребовъ цитадели изваяна евангельская сцена: Іисусъ, прощающій Марію Магдалину, другой же погребъ иметъ чудотворный крестъ, и масса вритъ, что. пока этотъ крестъ находится въ погреб, невозможенъ взрывъ ни отъ бомбы, ни отъ какихъ либо другихъ причинъ.
Наружный видъ здшняго кафедральнаго собора крайне некрасивъ, за то внутри все поражаетъ своимъ великолпіемъ. Это самый новйшій изъ главныхъ соборовъ Испаніи. Его начали строить либералы, по большей части волтерьянцы, въ конц прошлаго столтія Онъ обязанъ своимъ существованіемъ разыгравшемуся самолюбію. Жители Кадикса боле богатые, нежели обитатели Севильи и Малаги, захотли имть у себя и боле богатый соборъ: каждый изъ торговцевъ отдалъ по 5% съ своего дохода въ капиталъ для постройки и, такимъ образомъ, трудъ индйцевъ и негровъ пошелъ на сооруженіе этого зданія, о которомъ можно только сказать, что онъ роскошенъ, но не хорошъ. Но еще соборъ не былъ оконченъ вполн, какъ торговля Кадикса упала, закрылись его биржи и конторы, и изсякъ постоянный доходъ, на который соборъ строился. Постройка остановилась, и соборъ въ неоконченномъ вид стояли, до вступленія въ управленіе кадикской епархіей Сильвы Морено. Этотъ Морено представляетъ любопытный типъ прелатури царствованія Изабеллы II. Говорятъ, что Морено, прежде чмъ сдлался монахомъ, былъ бандитомъ, но кажется врне сказать, что онъ никогда не переставалъ быть имъ. Морено считался въ числ самыхъ свирпыхъ приверженцевъ донъ-Карлоса, и изъ своего штуцера перебилъ множество христиносовъ. Самымъ славнымъ фактомъ своей жизни, о которомъ льстецы не упускали часто ему напоминать,— онъ считалъ тотъ случай, когда ему удалось однимъ ударомъ проколоть трехъ плнниковъ, притиснутыхъ къ углу. Изъ людей такого-то сорта Изабелла и Христина выбирали своихъ друзей, фаворитовъ и совтниковъ. Богатое кадикское епископство до сталось Морен въ старости, когда онъ уже пріобрлъ страсть, характеризующую многихъ дряхлыхъ стариковъ: онъ сталъ очень скупъ. Живя хлбомъ и сыромъ, онъ копилъ свое содержаніе и припрятывалъ денежки, которыя ему поручались для раздачи бднымъ, на больницы, для святого отца папы, онъ обворовывалъ всхъ и торговалъ душами въ чистилищ, подобно капитану судна невольниковъ, набирающему свой товаръ на мозамбикскомъ берегу. Онъ достроилъ соборъ, и посл его смерти, на городской площади поставили его бронзовую статую. Иностранецъ, увидвшій эту статую крайне изумится и невольно спроситъ: ‘съ какой стати торчитъ здсь этотъ уродливый пузанъ’.
Въ Кади вс священники положительно держатъ въ своихъ рукахъ женщинъ. Законъ, изданный временнымъ правительствомъ о закрытія половины женскихъ монастырей, остался здсь мертвою буквою, и никто не осмливается напоминать объ его существованіи. Сломали только одинъ старый монастырь босоногихъ монахинь. Этотъ монастырь пустъ уже тридцать лтъ, посл паденія донъ-Карлоса ршились превратить монастырскій садъ въ базарную площадь, но до построекъ, а тмъ боле до церкви не осмлились дотронуться. И только торжествующій Топете возбудилъ буржуазію, и она общала приняться за сломку разваливающихся зданій, за Топете стала дйствовать республиканская партія и, по ея настоянію, нсколько гражданъ взяли на себя ломку. Во время работы наткнулись на потайные комнатки въ стнахъ, устроенныя какъ разъ подл исповдаленъ. Это открытіе произвело нкоторый скандалъ Ломка пошла живо, работали очень усердно, какъ солдаты, подкапывающіеся подъ непріятельскій блокгаузъ. Но ревностные католики и до сей поры съ неудовольствіемъ смотрятъ на это разрушеніе, въ немъ они видятъ святотатство, оскорбленіе святыни, и пророчатъ всевозможныя бды городу, за его слабое противодйствіе беззаконинмь требованіямъ временнаго правительства и настояніямъ республиканской партіи.
Сегодня я постилъ нормальную школу, приготовляющую учителей и учительницъ. Она иметъ хорошее помщеніе и хорошее направленіе.
Сегодня же вечеромъ мы отправились въ таверну, преимущественно посщаемую горцами. Тамъ мы нашли юношу, который сплъ намъ меланхолическія народныя псни, ему акомпанировалъ другой молодецъ на гитар. По это было не пніе, а скоре ной. Пвецъ вскрикивалъ сначала не очень громко, а потомъ бралъ все выше и выше, затмъ началъ спускаться ниже, звуки стали длаться глуше, перешли въ мычаніе, и, наконецъ, затихли, но едва пвецъ отдыхалъ немного, снова начинался вой и вздохи. Все это длало поразительный эфектъ, но эфектъ какой-то дикій, нервы цивилизованнаго человка неспособны выносить этихъ звуковъ. Наконецъ пвецъ закатилъ глаза подъ лобъ и изъ груди его вырвался кривъ, въ которомъ былъ и визгъ и грохотъ, похожій на раскаты грома, и удаль и горе, этимъ потрясающимъ нервы звукомъ закончилась псня. Признаюсь, на меня она произвела тяжелое впечатлніе. Я полагаю, что между этимъ пвцомъ и гомерическими рапсодами большое сходство. Ему съ родни придется также корсиканскій пвецъ. Говорятъ, что этотъ напвъ своимъ происхожденіемъ обязанъ арабамъ. Это возможно.
Педро-Хуанъ Орти, старый морякъ, теперь муниципальный совтникъ, патріархъ испанскихъ фаланстерій, предложилъ намъ прохаться въ его яхт на Тетюанъ, большой броненосный фрегатъ въ 1,000 лошадиныхъ силъ. Тетюанъ, гордость Испаніи, по мннію испанцевъ, — неуязвимъ. Когда мы подъхали къ фрегату и поднялись на него но спущенному трапу, насъ принялъ юноша, на видъ просто мальчикъ, командующій этою военною машиною, съ помощію которой разрушенъ тронъ Изабеллы. Юноша приняли насъ весьма любезно и приказалъ, чтобы намъ показали ршительно все. Мы пробыли здсь около двухъ часовъ и осмотрли дйствительно все, но вынесли далеко не отрадное впечатлніе. Въ особенности поразили насъ каюты, предназначенныя для солдатъ: трудно представить себ что нибудь боле грязное и неудобное. Съ большимъ облегченіемъ на душ мы поплыли обратно въ городъ. Съ жадностію вдыхали мы въ себя свжій морской воздухъ, и долго не могли избавиться отъ тухлаго, дкаго запаха, которымъ обдало насъ въ каютахъ.
Вечеромъ происходило собраніе на площади Свободы, гд помщается овощный рынокъ. Вечеръ выдался очень темный и дождливый. Предполагали сначала освтить площадь электрическимъ свтомъ, но втеръ и дождь, соединившись вмст, ршительно воспрепятствовали этому намренію, пришлось отказаться отъ роскошнаго свта и ограничиться плохенькими кенкетами, освщающими эстраду, на которую поднялся Гарридо. Отъ 10 до 12 тысячъ народа въ темнот слушали оратора, который и самъ стоялъ въ потемкахъ. Не совсмъ удобное положеніе, но дло не въ удобствахъ, какой нибудь шалопутъ или негодяй могъ сдлать его критическимъ. Чтобы было если бы какому нибудь шалуну пришла охота пошутить и выстрлить на воздухъ, или фанатику — хватить ноженъ Гарридо? Ничего нтъ легче, какъ заставить андалузца схватиться за ножъ, а вдь здсь все были андалузцы чистйшей крови. Услыхавъ выстрлъ или увидвъ кровь, они бросились бы на городъ, и сломили бы предъ собой все, чтобы имъ на повстрчалось на пути. Прибавьте къ этому, что у всхъ воротъ, ведущихъ въ рынокъ, стояли караулы, каждый въ 00 человкъ милиціонеровъ, вооруженныхъ револьверами и своими длинными ножами, боле тысячи ихъ, также вооруженныхъ находилось внутри зданія, такимъ образомъ въ этой темнот было 2—3 тысячи заряженныхъ револьверовъ. Но къ счастію ничего не случилось, хотя слушатели имли полное право быть недовольными за эту таинственную темноту и были дйствительно недовольны, и самъ ораторъ стснялся, не видя своей аудиторіи. Тмъ не мене онъ скоро пришелъ въ себя, его звучный голосъ длался все громче и громче и рчь его полилась обычнымъ потокомъ. Онъ говорилъ очень хорошо, его ясныя и простыя идеи были поняты его слушателями, и рчь его не разъ прерывалась громкими рукоплесканіями и оглушительными ‘браво’, и когда онъ окончилъ ее, раздался единодушный сочувственный взрывъ въ честь федеральной республики. Затмъ вс разошлись спокойно но домамъ или направились въ кафе и трактиры обсуждать слышанное. Однакоже было сдлано ничтожное покушеніе произвести безпорядокъ. Въ то время, какъ Гарридо напалъ на партію такъ называемой либеральной уніи и назвалъ ее раболпнымъ союзомъ, кто-то свиснулъ и прокричалъ: ‘вонъ его! вонъ его!’ Сосди попросили крикуна замолчать, но онъ не унимался и залаялъ но собачьи. Тогда трое здоровыхъ молодцовъ стиснули его такъ, что онъ запищалъ. ‘Къ порядку, къ порядку’, закричали со всхъ сторонъ. Но нарушитель порядка, повидимому, вовсе не хотлъ покориться, пришлось его взять на руки, вынести за ограду и отправить для отрезвленія въ муниципальную тюрьму. Тамъ бдняга жаловался, что его помяли ужъ больно сильно, и что не стоило подвергать свои бока опасности за какихъ нибудь 6 рублей, полученныхъ отъ такого-то господина.
Корреспонденту, какъ невольному туристу, не приходится долго засиживаться на мст. Хотлось бы пробыть еще нсколько дней, даже недль ш. этой очаровательной новйшей Капу, но, длать нечего, пришлось оставить и Кадиксъ, гд такъ пріятно было проведено время Мы отправились въ Хересъ.
Посл Кадикса Хересъ кажется плохенькимъ городишкой. Сегодня впрочемъ мы почти не видали его, осмотрли только хорошенькую церковь, построенную во вкус возрожденія, и полюбовались на фронтонъ стариннаго зданія городской думы.
Хересъ, если принять во вниманіе его ежегодную выручку, едва ли не самый богатый городъ въ мір. Хорошій ли, худой ли годъ, его 60,000 жителей, единственный промыселъ которыхъ вино — продаютъ въ Англію и Россіго свой богатый содержаніемъ алькоголя продуктъ на сумму отъ 20 до 25 милліоновъ рублей. Погреба Хереса, превосходящіе своею обширностію ногреба Шамканіи, славится въ цломъ мір. Намъ удалось осмотрть погребъ донъ-Педро Гарвея, въ длину онъ простирается до 250 аршинъ и заключаетъ въ себ 7,000 бочекъ, каждая въ 25 ведеръ, стоимостію, среднимъ числомъ, въ 250 рублей, а вс вмст въ 1.750,000 рублей. Въ погреб Гопзалеца 13,000 бочекъ. Такое громадное количество бочекъ находится всегда въ погребу потому, что вино должно пробыть закупореннымъ въ бочки 5 или 6 лтъ, прежде чмъ поступитъ въ продажу. Благодаря этому обстоятельству, требующему для торговли значительнаго основнаго капитала,— торговля виномъ въ Херес составляетъ монополію милліонеровъ. Они учредили здсь крупную собственность и крупную эксплуатацію. Крупная собственность предполагаетъ небольшое число собственниковъ на огромное число рабочихъ, и немногихъ эксплуататоровъ на множество эксплуатируемыхъ, Вотъ почему какъ въ Кадике, такъ и въ Херес существуетъ партія крайнихъ демократовъ, имющихъ свою газету ‘Cicucia Social’, совершенно подобную газет подъ тмъ же заглавіемъ, издающейся въ Париж. Здсь, въ Херес, соціальный вопросъ резюмируется слдующей проблемой: ‘Продавая бочку вина англійскимъ потребителямъ за 250 рублей, сколько изъ этой суммы выдляютъ сельскимъ производителямъ, и сколько затмъ остается на долю посредниковъ, богатыхъ буржуа Хереса?
При възд нашемъ въ Хересъ, намъ попался на глаза печатный листовъ, заключающій въ себ протестъ республиканскаго комитета въ город противъ нкоего Каро, который въ послднее воскресенье, на республиканской манифестаціи, обратился къ народу съ рчью, имвшею сюжетомъ соціальныя неравенства и призывавшею бдныхъ къ войн противъ богатыхъ. Каро въ этомъ случа поступилъ вопреки программ республиканцевъ, которые ршили затронуть соціальные вопросы только посл утвержденіи въ Испаніи республики. На свое неблагоразуміе и опрометчивость Каро долженъ былъ вынести публичный выговоръ. Разумется, самыми горячими его противниками явились богатые буржуа, примазавшіеся къ республиканской партіи. Одинъ изъ нихъ мучилъ насъ въ теченіи цлаго часа діатрибами противъ провинившагося сотоварища., я готовъ отдать 100 и боле франковъ, чтобы нагадать этому разбойнику!’ На наше отрицаніе необходимости подобныхъ чрезвычайныхъ мръ, а главное на наше косвенное осужденіе подобной мести, пузатый винный торговецъ твердилъ одно: ‘Я бы готовъ былъ собственными руками задушить этого негодяя,.
Наканун Гарридо былъ встрченъ на станціи тысячью человкъ, сегодня въ 4 часа пополудни онъ сказалъ рчь предъ 5,000 слушателей, собравшихся на площади подл. 8 великолпныхъ пальмъ.
Непредвиднное обстоятельство взволновало слушателей Гарридо. Собравшійся народъ внимательно слушалъ знаменитаго оратора, какъ вдругъ распространился слухъ, что подъ какимъ-то предлогомъ стрлковый баталіонъ, квартирующій въ Херес, получилъ приказаніе съ возможной скоростію отправиться въ портъ Санта-Марію. Вскор на площадь стали собираться вооруженные солдаты, имя ранцы за спиной. Это произвело смятеніе въ толп и она стало расходиться. Но Гарридо нисколько не смутился, напротивъ, онъ обрадовался случаю сказать нсколько словъ солдатамъ которымъ Примъ, подъ страхомъ тюремнаго заключенія, запретилъ участвовать въ манифестаціяхъ. Рчь Гарридо произвела сильное впечатлніе въ рядахъ солдатъ и они прокричали: ‘виватъ федеральная республика’. Когда же командиръ скомандовалъ имъ походъ, музыканты но собственному побужденію заиграли гимнъ Ріэго. По всему кажется, что чрезъ нсколько дней дла должны принять серьезный оборотъ.
По дорог изъ Хереса въ Кордову мы встрчали множество гражданъ, спшащихъ на республиканскую манифестацію, предположенную въ Алор. Этотъ народъ сильно возбужденъ. ‘Правительство — говорили они — ищетъ предлога, чтобы обезоружитъ нашу милицію, и потомъ произвести выборы подъ давленіемъ своей арміи. Въ Кадикс оно желаетъ будто бы только преобразовать нашу милицію, и для этого прежде всего требуетъ, чтобы мы отдали свое оружіе, но оно, разумется, вооружитъ имъ нашихъ враговъ, я приготовитъ нашу гибель. Въ Пуэрто-Марія оно наградило насъ алькадомъ, отказывающимъ въ работ бднымъ рабочимъ, которымъ, вслдствіе голода, приходится поставить такую дилемму: ‘хлбъ или смерть, давайте намъ работу, иначе насъ вынудятъ грабить’. Если правительство насъ обезоружитъ, мы скоро придемъ къ необходимости опять вооружиться для собственной защиты. Правительство хорошо понимаетъ это, но, произведя волненіе въ стран, оно обвиняетъ насъ въ склонности къ безпорядкамъ и намревается насъ, совершенно невинныхъ, сдлать жертвами, искупающими его собственную вину’.
Между этими республиканцами наше особенное вниманіе и симпатію возбудилъ одинъ горячій энтузіастъ, котораго вс называли chico (т. е. малютка). Этотъ добрякъ казалось хотлъ всмъ услужить: тому дастъ воды изъ своей фляжки, этому предложитъ въ вагон свою подушку, одному поправляетъ мантію, другому даетъ свой плэдъ. Я узналъ, что онъ горячій послдователь Фурье и купилъ уже землю для будущей фаланстеріи. У него семеро сыновей. ‘Я и мои сыновья, говорилъ онъ,— настолько привержены къ республик, что если бы насъ всхъ осудили на казнь, и казнили ихъ раньше меня, или меня раньше, ихъ, то мы нисколько не пожалли бы другъ друга’.
Вечеромъ но прізд въ Алору, мы были встрчены на станціи тремя стами человкъ съ музыкой и факелами.
За обдомъ мы ознакомились съ фактомъ, о которомъ до сихъ поръ не слышали. Когда въ Кадикс узнали о предстоящемъ прибытіи Гарридо, нсколько крупныхъ торговцевъ, занимающихся контрабандой, отправились къ губернатору. ‘Къ намъ сегодня прідетъ Гарридо, сказали они,— а знаете- ли вы, что это самый отчаянный демагогъ. Пять тысячъ всякаго сброда вышло къ нему на встрчу. Посмотрите они произведутъ здсь кутерьму’. Губернаторъ, испугался, удвоилъ посты, забралъ даже всю таможенную стражу. А этого-то только и добивались контрабандисты. Пользуясь ослабленіемъ надзора. они ввезли цлую кучу контрабанднаго табаку и хлопчатой бумаги.
Сегодня намъ привелось видть манифестацію крестьянъ въ пользу испанской республики. Между Кордовой и Малагой, на южномъ склон Альбухаровъ, находятся два холма, на одномъ изъ нихъ, отвсно возвышающемся надъ равниною, видны развалины феодальнаго замка, на другомъ же, повыше, примостилась Алора Сначала предполагали созвать сто тысячъ крестьянъ изъ цлой провинціи но боле скромные и практичные совты одержали верхъ, и было ршено устроить манифестаціи въ нсколькихъ мстахъ, слдовательно, въ Алору созвать только окрестныхъ жителей.
День былъ великолпный. Солнце бросало свои жгучіе лучи на красные утесы, поросшіе темнымъ лсомъ оливковыхъ деревъ, посреди тисовыхъ, померанцевыхъ, фиговыхъ деревьевъ извивалась Гвадалорта, вдали, достигая серебристыхъ облаковъ, на лазуревомъ фон горъ рисовалось нсколько стройныхъ пальмъ. Но не за свой прекрасный видъ избрана была Алора мстомъ собранія, а вслдствіе того, что мстные республиканцы, опасаясь реакціи, искусно раскинувшей здсь сти, считали необходимымъ торжественной республиканской манифестаціей остановить ихъ успхи, уже двое изъ республиканцевъ за простой возгласъ въ пользу республики подверглись здсь заключенію. Учредители празднества хотли доказать своимъ противникамъ, что если возгласъ въ пользу республики, произнесенный однимъ или двумя ртами, можетъ считаться достойнымъ наказанія, то торжественно провозглашенный тысячами людей, будетъ во всякомъ случа признанъ невиннымъ. Предъ такимъ логическимъ умозаключеніемъ клерикалы должны спасовать. Манифестація прошла удачно, она не достигла гигантскихъ размровъ, точно также, какъ и устроенная въ Мадрид. Хотли, чтобы въ послдней манифестаціи участвовали до 70 тысячи человкъ, но ихъ было всего 25 тысячъ: въ пять разъ боле числа предполагаемаго реакціонерными газетами, по также а въ нить разъ мене предположеннаго радикальною прессою. Крестьянъ, собравшихся въ мстечк Алора, било не 50, но всего 5, 6 тысачь. Этого было мало, но вмст съ тмъ — боле, чмъ можно было ожидать. Жители мстечка почти не участвовали въ празднеств, говорятъ, владльцы фабрикъ пригрозили имъ сбавкою заработной платы, если они примутъ участіе въ манифестаціи. На итогъ разъ мстные либералы подали руку реакціонерамъ и вмст соединились противъ республиканцевъ, которымъ впрочемъ нечего было особенно бояться этого союза, и въ этотъ день не имъ, а скоре ихъ противникамъ должны были лзть въ голову невеселыя мысли.
Какъ мы сказали, жители Алоры не принимали участія въ манифестаціи. Они стояли въ сторонк, повсивъ носы, но за то вс ихъ сосди, прибывавшіе одни за другими на площадь, сколько можно было судить по гордой ихъ осанк, въ настоящую минуту очень весело смотрли на жизнь. Они несли разноцвтныя знамена: красныя съ фіолетовымъ, блыя съ чернымъ, на которыхъ были написаны девизы, какъ напр: свобода, правосудіе, равенство, уничтоженіе конскрипціи, республика или смерть! Деревня Коннъ имла знамя, на которомъ, съ одной стороны, виднлись слдующія слова: ‘да здравствуетъ федеральная республика!’ а съ другой-красный крестъ, какъ знакъ приверженности къ религіи поселянъ Конна, призывающихъ на каждое свое предпріятіе благословеніе неба. Андалузцы, какъ горожане, такъ и поселяне, имютъ страсть къ нарядамъ и прикрасамъ и занимаются своимъ туалетомъ почти столько же, сколько и ихъ женщины, и какъ послднія играютъ верами, такъ они кокетничаютъ своими платами.
Житель свера нашелъ бы, что эти прекрасные поселяне слишкомъ горячатъ своихъ коней, что они носятъ слишкомъ много кокардъ на своихъ касторовыхъ, увитыхъ лентами, шляпахъ, что совершенно лишнее одвать ребятишекъ на манеръ гарибальдійскихъ волонтеровъ или кавалерійскихъ полковниковъ, но живописцу было бы пріятно увидть вс эти пестрыя толпы народа, подымающагося но горамъ и разноцвтною лентою извивающагося между скалъ, видть ихъ наряды, ихъ типы. Что касается до меня, то я съ удовольствіемъ разсматривалъ 87-ти лтняго старика, пріхавшаго за нсколько миль верхомъ, на мшк, вмсто сдла, позади, на круп лошади сидлъ его маленькій внукъ, ухватившійся за дда своими ручонками. Это было послднее путешествіе добраго старика, который хотлъ, хотя передъ смертію, услышать торжественное заявленіе въ пользу республики.
Пріхавшіе изъ Малаги: Ромуальдо-ла-Фуэігге, Гарридо и Палорико сказали рчи. Несмотря на все стараніе ораторовъ бить ясными, рчи ихъ, вполн понятныя для горожанъ, не производили никакого впечатлнія на крестьянъ и не проникали въ ихъ сознаніе. Ораторамъ слдовало говорить языкомъ чувства, страсти, а. не разсудка, но ни одинъ изъ нихъ не попытался сдлать итого, они знали какъ опасно было возбуждать страсти этой неразвитой массы, утишить которыя стоило и безъ того многихъ трудовъ.
Собравшись для манифестаціи въ пользу республики, крестьяне не хотли врить, что они пришли сюда только для выслушанія нсколькихъ рчей, посл чего должны спокойно разойтись по домамъ. Они полагали, что необходимо дать боле очевидное доказательство своихъ симпатій и антипатій, и для того кого нибудь хорошенько потрепать и что нибудь разгромить. Съ величайшимъ трудомъ убдили вооруженныхъ крестьянъ сложить свои карабины, которыми они запаслись, несмотря на вс увщанія, они во что бы то ни стало хотли освободить изъ тюремъ заключенныхъ будто бы за республиканскія убжденія. Они считали недостойнымъ, находясь въ числ нсколькихъ тысячъ противъ десятка жандармъ и тюремщиковъ, стоящихъ спокойно съ трубками въ зубахъ, оставлять несчастныхъ узниковъ изнывать за ршетками темницы, они съ ропотомъ уступили лишь при слдующей угроз Гарридо: ‘Я стану на сторону жандармовъ и буду защищать входъ въ тюрьму’.
Въ этихъ крестьянахъ республика уже иметъ хорошихъ солдатъ и даже гражданъ, они, правда, мало просвщены, но это вовсе не оттого, чтобы не было у нихъ ума и сердца, или пониманія идеи равенства и братства. Все это есть у нихъ, слдовательно и просвщеніе привьется къ нимъ и дастъ хорошіе плоды. ‘Въ настоящій моментъ наши враги сильне насъ’, сказалъ одинъ изъ моихъ пріятелей, ‘но число ихъ уменьшается, а наше возрастаетъ. Во всякомъ случа я не помнялся бы съ ними ролями’.
Сегодня въ 8 часовъ утра наши друзья извстили насъ, что префектъ Малаги совершенно неожиданно остановилъ ломку арсенала и монастыря св. Бернарда, ссылаясь на недостатокъ въ деньгахъ. Такимъ образомъ тысячи рабочихъ вдругъ остались безъ работы и, слдовательно, безъ средствъ къ существованію. Въ то же время, опасаясь скверныхъ послдствій этого распоряженія, префектъ удалился въ цитадель, гд нашелъ нужнымъ удвоить караулы. Вмст съ тмъ распространился слухъ, что начальникъ войскъ провинціи получилъ чрезвычайныя распоряженія. Муниципальный совтъ въ большемъ волненіи: онъ опасается, что рабочіе, оставшись безъ работы, могутъ ршиться на возмущеніе,онъ страшится, что правительство въ такомъ случа, пожалуй, захочетъ послдовать достопамятному примру, поданному въ іюн 1848 года Фалу съ братіей, которые, какъ извстно, заперли народныя мастерскія, выбросило рабочихъ на улицу и потомъ стали вознаграждать ихъ залпами изъ ружей.
Въ 10 часовъ, къ крайнему ужасу, получается извстіе по почт (телеграфъ находится въ рукахъ правительства, которое распоряжается имъ самымъ патріархальнымъ образомъ, отсылая только благопріятныя для него депеши), что кровь пролилась въ Пуэрто-Санта Марія и въ Кадикс. Вотъ точныя извлеченія изъ двухъ, трехъ посланій:
Пуэрто Санта-Марія, городъ съ 22,000 жителей, онъ лежитъ напротивъ Кадикса. Алькадъ этого города, назначенный правительствомъ, принадлежалъ къ партіи Либеральной Уніи {Насколько важно въ исторіи Французской революціи 1848—1851 г., познакомиться съ выраженіемъ: ‘Національная Партія’, настолько важно въ исторіи настоящей испанской революціи имть точное понятіе о ‘Либеральной Уніи’ — коалиціи либераловъ испанскихъ, подобныхъ Тьеру, Монталамберу и Шангарнье.}, республиканское населеніе города его чистосердечно ненавидло. Въ Пуэрто, какъ и въ Малаг, чувствуется недостатокъ въ заработкахъ. 2,000 человкъ требуютъ работы, алькадъ далъ ее только 1000. Неизбжными спутниками такого мудраго распоряженія явились голодъ и нищета, волненія и безпорядки. Національная гвардія принадлежитъ къ республиканской партіи, начальники ея избраны всеобщей подачей голосовъ, въ ея распоряженіи 300 ружей. Обезоруженіе Мадрида и Андалузіи, запасшихся оружіемъ вслдствіе различныхъ случайностей послдней революціи, входитъ въ планы временнаго правительства, предполагая, что настала пора дйствовать, оно ршилось начать съ Санта-Маріи. Требовать отъ самодержавнаго народа, чтобы онъ сложилъ оружіе, это все равно, что предложить еще не разбитому генералу отдать его шпагу, Основательной причины, на которую можно было бы сослаться, не имлось, убждали гражданъ сдлать это пожертвованіе во имя гражданскаго долга и для общественнаго блага. Такъ какъ милиціонеры не хотли этого понять, а переговоры затянулись, то, для убжденія гражданъ и ускоренія переговоровъ, былъ присланъ цлый баталіонъ стрлковъ, который, войдя неожиданно въ городъ, арестовалъ 50 милиціонеровъ, при чемъ захватилъ ихъ оружіе. Но и баталіонъ не помогъ. Граждане оставались при своемъ прежнемъ убжденіи. Ршились употребить боле внушительныя средства, и изъ Кадикса послали войска, состоящія изъ пхоты, кавалеріи и артиллеріи — все какъ слдуетъ.
Видя отправляющуюся рать для уничтоженія ихъ товарищей въ Нуэрто, — кадикскіе милиціонеры, не думая ни о чемъ другомъ, кром защиты своихъ друзей, съ пылкостью, свойственною дтямъ Андалузіи, собрались въ своихъ кварталахъ и, безъ всякаго порядка, нестройными толпами напали на посты, казармы и укрпленія. Начальникъ милиціи, предводители республиканской партіи — были въ отсутствіи,— они отправились на манифестацію въ Алору, но но всему вроятію ихъ голоса никто бы не послушалъ, и они пали*бы вмст съ тми 134-мя юношами, которые пошли на смерть и погибли, какъ мы полагаемъ, безъ всякой пользы для дла. Въ начал они имли много шансовъ одержать побду, но на помощь гарнизону пришелъ флотъ, громадный броненосецъ ‘Тегюанъ’, съ помощью котораго восторжествовали Примъ и Топете въ сентябр, уничтожилъ въ декабр новое возстаніе. Прогрессисты и республиканцы, сообща свергнувшіе Изабеллу, отнын стали непримиримыми врагами.
Борьба, какъ кажется, продолжалась отъ 10 час. утра до 3-хъ ночи. Поговариваютъ, что раненыхъ было отъ четырехъ до пятисотъ… Но кто знаетъ! Кто ихъ считалъ? И кто можетъ поврить слухамъ, распространяющимся въ такомъ возбужденномъ город, какъ Малага?
2 часа по полудни. Префектъ Малаги обнародовалъ дв депеши пришедшія, но его словамъ, изъ Мадрида, въ нихъ извщалось, что реакціонеры въ Пуэрто Санта-Марія возмутились противъ безсмертной сентябрьской революціи и противъ властей, избранныхъ всеобщею подачею голосовъ… Эти телеграны еще боле затемнили положеніе. Правительство, мечтающее о переворот, въ род 2 декабря, не можетъ разсчитывать на довріе къ его словамъ и къ измышляемымъ телеграмамъ.
5 часовъ пополудни. Какой-то подозрительный французикъ уврялъ меня, что онъ получилъ извстіе изъ Кадикса черезъ Кордову. Этотъ городъ, но его словамъ, объявилъ республику, и теперь осажденъ флотомъ.
7 часовъ. Пришла телеграма за подписью одного изъ извстныхъ республиканцевъ въ Севиль. ‘Съ Кадиксомъ покончено! Городъ сдался. Правительство, въ доказательство, что оно вовсе не желаетъ производить Coup d’Etat, возстановило гражданскую администрацію’ Врить ли этой телеграм? Не поддлана ли она ревностными агентами временнаго правительства?
9 1/2 часовъ. Впродолженіи часа мы ожидали позда изъ Кордовы. Пріхала женщина изъ Хереса. Извстія, принесенныя ею, относятся ко вчерашнему дню. Она говоритъ, что Кадиксъ возсталъ, чтобы поддержать Пуэрто, что мстныя войска братались съ народомъ, по военные корабли разсудили иначе, и послали въ Кадиксъ до пятидесяти бомбъ. Городъ заперъ ворота и развелъ мостъ, соединявшій его съ континентомъ, никто не можетъ ни войти, ни выдти, на стнахъ его и на зданіяхъ развваются республиканскія знамена.
Эти извстія произвели сильнйшее волненіе въ Малаг. Не слдуетъ ли и ей возстать въ свою очередь, и возстать немедленно, чтобы замедленіемъ не испортить дла?— Этотъ вопросъ предлагался сплошь и рядомъ. Но если Малага возстанетъ, а Кадиксъ въ это время будетъ уже взятъ, то противъ нее сосредоточатся вс силы правительства, и славная испанская флотилія, безсмертные корабли которой недавно бомбардировали Вальпарайзо, а сегодня кидали бомбы въ Кадиксъ, — посл завтра угостятъ этимъ-же и Малагу… Невеселая перспектива! А результатъ возстанія — даромъ погибшія жертвы и много пролитой крови. Такими аргументами старались охладить пылкихъ энтузіастовъ. Только въ полночь пришли, наконецъ, къ окончательному ршенію, что лучше подождать положительныхъ извстій. Если Кадиксъ палъ, то Малага будетъ защищаться, насколько хватитъ ея силъ, если Кадиксъ устоитъ впродолженіи трехъ дней, то его нельзя будетъ покорить и въ три недли, а тогда Малага исполнитъ свою обязанность.
Конецъ всмъ толкамъ. Посмотримъ что-то скажутъ событія.
Важность послдствія, которыя могли повлечь за собою событія въ Кадикс и Санта-Марі, побудили Гарридо и другихъ вождей республиканской партіи ршиться на немедленную поздку въ Мадридъ. Вашъ корреспондентъ присоединился къ нимъ, и мы вс вмст, 8 декабря вечеромъ, выхали изъ Малаги.
На станціи въ Кордов къ Гарридо подошелъ маленькій толстячекъ, повидимому, сильно изумленный этой встрчей. Оказалось, что мы имемъ честь видть предъ собой особу секретаря Топете, посланнаго въ Кадиксъ для переговоровъ съ возставшими. Онъ удивился, встртивъ на желзной дорог, по пути въ Мадридъ всхъ главнйшихъ предводителей республиканской партіи, которыхъ онъ думалъ найдти въ Кадикс, во глав возстанія. Восторгамъ его не было границъ, онъ облобызалъ всхъ по очереди, а Гарридо дважды. Обмнявшись съ послднимъ нсколькими слонами, онъ слъ съ нами въ вагонъ и мы вмст похали въ Мадридъ. Что-то выйдетъ изъ этой встрчи?
Гарридо, по прізд въ Мадридъ, прямо со станціи, похалъ къ своимъ политическимъ друзьямъ, стоящимъ во глав мадридскаго республиканскаго комитета: Фигуэросу, Орензе, Кастеллру и Гвизасола. Онъ намъ сообщилъ о событіяхъ въ Алор, Малаг, Пуэрто-Марі и Кадикс. ‘Что за чудеса вы намъ разсказываете! отвчали ему эти господа.— Какими глазами смотрли вы на все, что происходило вокругъ васъ? Вы пріхали изъ Малаги и не знаете, что все кадикское возмущеніе есть дло отвратительныхъ продлокъ карлистовъ и подкупленныхъ агентовъ Изабеллы. Правительство иметъ оттуда самыя положительныя свденія, которыя ежедневно сообщало намъ, и мы теперь врно знаемъ, что предводители мы возстанія были генералы Рейно и Калонжъ, сантандерскій палачъ. Въ этомъ дл мы намрены дйствовать рука объ руку съ правительствомъ, и если ему будутъ нужны волонтеры, мы готовы дать ихъ ему. Мы заране утверждаемъ всякія мры, какія необходимо будетъ принять противъ этихъ зажигателей гражданской войны. Если во время возмущенія и слышались крики: ‘пивать республика’, то это было не боле, какъ подлый маневръ, употребленный съ цлью набросить тнь на республиканцевъ, которые, будто бы, выпустили на волю каторжниковъ и братались съ ними. Этой низости мы никогда не простимъ!’
— ‘Но я не сумасшедшій! вскричалъ Гарридо, — и все, что я разсказывалъ вамъ — сущая истина. На стнахъ Кадикса разввалось республиканское, а не карлистское знамя. Неужели вы можете поврить, что какіе нибудь каторжники и наемные возмутители станутъ геройски защищаться въ теченіи четырехъ дней противъ многочисленной арміи? Неужели вы, въ самомъ дл, можете врить, что Кадиксъ, эта колыбель нашей независимости, городъ, бывшій всегда во глав нашихъ революціонныхъ движеній, первый, поднявшій знамя свободы въ послднюю революцію,— что этотъ самый Кадиксъ такъ легко дастъ обмануть себя всякой продажной сволочи? И чьимъ словамъ вы поврили? Временнаго правительства, не разъ уже извращавшаго факты, или Прима, въ низости и коварств котораго вы имли случай сами убдиться! Очень хорошо быть честнымъ человкомъ, но дурно, если эта честность доходитъ до наивности. Я очень сожалю, что наша мирная революція кадикскими событіями сошла съ своего настоящаго пути. Я огорченъ этими событіями, но какъ бы тамъ ни было, теперь не время разбирать: кто правъ, кто виноватъ, а нужно немедленно помочь Кадиксу, который хотятъ обезоружить также, какъ обезоружили Санта-Марію, какъ восемь дней тому назадъ пытались обезоружить васъ, и чего они легко достигнутъ, если мы будемъ каждый городъ, какъ Кадиксъ, оставлять безъ всякой помощи въ виду штыковъ Прима. Сегодня палъ Кадиксъ, завтра падетъ Малага, а посл завтра Мадридъ.’
Гарридо говорилъ горячо и убдительно, рчь его произвела впечатлніе, но далеко не то, какого она заслуживала. Комитетъ до того свыкся съ мыслью о реакціонномъ движеніи въ Кадикс, что ему трудно было сразу разубдиться въ правильности своего заключенія. Однакоже Гвизасола и Орсизе, какъ люди съ большимъ тактомъ, чмъ ихъ товарищи, предложили Гарридо, на его отвтственность, печатно изложить подробности кадикской катастрофы и, такимъ образомъ, составить обвинительный актъ противъ правительства. Гарридо написалъ блестящую статью и въ полночь отнесъ ее въ редакцію ‘Игуальдадъ’, газеты республиканской партіи. Ее набрали и отправили въ комитетъ, но оттуда, въ два часа, получено приказаніе: пріостановить печатаніе статьи, такъ какъ она должна произвести ужасающее впечатлніе. Члены комитета будутъ просить Гарридо передлать статью въ боле умренномъ дух. Этими переговорами было потеряно для дла цлыхъ 24 часа. ‘Глупцы говорятъ глупости, но длаютъ ихъ только мудрецы’ гласитъ испанская пословица.
‘Вы мечтатели!’ такими словами встртили въ редакціи ‘Игуальдадъ’ друзей Гарридо, выражавшихъ свое удивленіе, что въ сегодняшнемъ нумеръ ne помщена статья Гарридо. ‘Не одинъ Мадридъ вритъ словамъ временнаго правительства, утверждающаго, что кадикскія волненія — дло реакціонеровъ. Посмотрите, вотъ письма многихъ провинціальныхъ республиканскихъ комитетовъ, одобряющія энергичныя мры, принятыя военнымъ министромъ, они предлагаютъ, въ случа нужды, вооружить волонтеровъ, чтобы помочь правительству уничтожить вс эти возмутительныя попытки, которыя безчестятъ нашу революцію….’
Что оставалось отвчать друзьямъ Гарридо, — разв только пожалть, что эти бдныя овцы — испанскіе республиканцы — не могутъ разсмотрть, что ихъ пасутъ не настоящіе пастухи, а полки, переодвшіеся пастухами.
Но скоро слпота спала съ глазъ одураченныхъ мадридцевъ. Въ полдень прибыла сюда депутація изъ Севильи, которая подтвердила справедливость словъ Гарридо и его друзей. Севилья была обманута ложными депешами, какъ и вс другіе города Андалузіи и Каталоніи. Она также горла желаніемъ помочь правительству уничтожить карлистское возстаніе. Но во время самой осады Кадикса нельзя было узнать ничего врнаго. Когда же генералъ, командующій осадой, заключилъ съ возставшими временное перемиріе, севильцы проникли въ Бадиксъ и узнали гамъ истину, узнали насколько они обмануты правительствомъ. Все дло произошло дйствительно изъ-за того, что губернаторъ (реакціонеръ, ненавидимый всмъ населеніемъ) и генералъ, командующій войсками, захотли обезоружить милиціонеровъ, пожелавшихъ подать помощь своимъ товарищамъ въ Пуэрто Санта-Марія. Началась свалка между милиціей и солдатами. ‘Да здравствуетъ федеральная республика!’ кричали милиціонеры. ‘Да здравствуетъ федеральная республика!’ повторяли солдаты, и шли другъ на друга, и бились яростно, пока солдаты не были выбиты изъ всхъ своихъ позицій и принуждены отступить. Затмъ началась извстная уже осада Кадикса.
Севильская депутація получила отъ своего республиканскаго комитета порученіе представить правительству просьбу о немедленномъ прекращеніи кадикскаго дла, въ противномъ случа послдуетъ всеобщее возстаніе въ Андалузіи. Чтобы предупредить гражданскую войну, необходимо войти съ Кадиксомъ въ условія, удобныя для обихъ сторонъ. Но мннію севильскаго республиканскаго комитета, для водворенія прочнаго мира и достиженія благихъ результатовъ отъ послдней революціи, необходимо нсколько измнить составъ временнаго правительства, введя въ него республиканскій элементъ.
Многіе изъ членовъ мадридскаго республиканскаго комитета сопровождали севильскую депутацію въ пріемную залу временнаго правительства. Депутація была принята Серано и Топете, по Примъ не заблагоразсудилъ показаться. Депутація обмнялась съ генералами нсколькими упреками. Очень жаль! Республиканцы видно забыли мудрое правило, что тамъ, гд нужны факты и дло,— тамъ угрозы совершенно безполезны.
Кажется мадридскій комитетъ ршился дйствовать. Кастеляръ помстилъ въ ‘Discussion’ свою статью, однакожъ безъ подписи, редакція ‘Игуальдадъ’ уже боле не настаивала на смягченіяхъ въ стать Гарридо, и напечатала ее безъ всякихъ измненій, за подписью Гарридо. Послдняя статья произвела потрясающее впечатлніе, публика положительно осаждала контору редакціи: пришлось отпечатать номеръ едва ли не въ четверномъ количеств противъ обыкновеннаго завода. ‘Такъ вотъ въ чемъ дло, твердили мадридцы,— насъ порядкомъ поднадули. Вотъ противъ какихъ каря истовъ правительство заряжало свои пушки’.
Всеобщее сочувствіе къ республиканцамъ, проявившееся въ Мадрид, воодушевило республиканскій комитетъ и онъ ршился серьезно обсудить вопросъ: не слдуетъ ли, въ виду такихъ благопріятныхъ обстоятельствъ, произвести республиканское возстаніе во всей стран, начавъ съ Мадрида? Мнніи, какъ обыкновенно, раздлились, одни находили крутыя мры несвоевременными, выставляли слабость республиканской партіи въ сравненіи съ силами, которыми располагаетъ правительство и совтовали ожидать, но не складывать рукъ, а быть всегда готовыми встртить непріятеля, если онъ захочетъ напасть на нихъ.
Ихъ оппоненты, напротивъ, находили, что выжидательное положеніе, въ настоящемъ случа, равносильно пораженію, что во время революцій нельзя считать своихъ противниковъ, что въ такія времена только и можно брать смлостью и страстью, а осторожность и благоразуміе часто бываютъ очень плохими союзниками.
Какъ водится, при подобной разноголосиц, не пришли ни къ чему ршительному. Дло не подвинулось ни на шагъ. Но должно быть одержало верхъ первое мнніе, и слабость республиканской партіи признана за врный фактъ ея вожаками.
Посл переговоровъ между правительствомъ и предводителями политическаго движеніи въ Кадикс и Севиль, продолжавшихся цлый день, былъ, наконецъ, подписанъ компромисъ. Об враждующія стороны должны сложить свое оружіе, солдаты возвратятся въ свои казармы или разойдутся по квартирамъ въ другіе города, граждане возвратятся въ свои мастерскія или въ свои конторы, до преобразованія милиціи, которое должно совершиться въ 15 дней, милиціонеры сложатъ свое оружіе въ городской дум, подъ охрану своего муниципальнаго совта. Чтобы обсудить, кто виноватъ въ этой братоубійственной борьб — правительство или граждане,— будетъ назначенъ посредникъ, на ршеніе котораго должны положиться об стороны, и, слдовательно, вся Испанія. Но кого же избрать посредникомъ? Не легко было отвтить на этотъ вопросъ, и онъ вызвалъ горячія пренія. Наконецъ Риверо произнесъ имя, которое уладило вс затрудненія. ‘Кому же быть посредникомъ, какъ не Топете, говорилъ онъ.— Кто первый подалъ сигналъ къ революціи?— Топете. Сигналъ былъ поданъ въ Кадикс. Топете-кадикскій гражданинъ, и во время теперешней борьбы Кадикеа съ правительствомъ, семейство Топете оставалось въ этомъ город’. Правительство охотно согласилось отдаться на судъ Топете. также не было причины сомнваться въ согласіи Каданса и Севильи. Было предположено, что завтра Топете съ экстреннымъ поздомъ отправится и въ Кадансъ и въ Севилью, и приведетъ все дло къ концу, къ обоюдной выгод обихъ сторонъ.
Кастеляръ, Орензе, Гарри до, Гвизасола писали своимъ кадисскимъ и севильскимъ друзьямъ: ‘Миритесь съ правительствомъ, принимайте его условія!’
Сегодня мн пришлось побывать въ театр, гд давали весьма популярную въ настоящее время пьесу: ‘Кто будетъ королемъ’.
Дйствующія лица этой пьесы: мать — Испанія, дти ея — испанцы, обитатели различныхъ провинцій, и различные претенденты на испанскій престолъ. Дтки, принадлежащія ко всмъ сословіямъ, кром духовнаго, разгуливаютъ по сцен, разсказывая о своемъ невыносимомъ жить-быть передъ послдней революціей, объ альколейской побд и о своихъ надеждахъ на, лучезарное будущее. Во время ихъ разговоровъ приходитъ къ нимъ великолпная дама въ золотой діадем и золотыхъ латахъ, ихъ мать — Испанія. ‘Мои милыя дти, говоритъ она, — вы вспомнили теперь о томъ ужасномъ времени, когда вы страдали отъ этихъ негодныхъ управляющихъ Гонзалецовъ Браво, Носсдадей и компаніи, отъ которыхъ вы, наконецъ, избавились. Разумется, мн вовсе не желательно, чтобы это опять повторилось съ вами. Но вамъ нужно имть короля. У меня теперь много претендентовъ, они сейчасъ, одинъ за другимъ, придутъ сюда, который изъ нихъ вамъ понравится — того я и выберу.
Дтки согласились на это предложеніе. Первымъ является герцогъ Монпансье, за нимъ послдовательно входятъ: старый португалецъ, англійскій морякъ, итальянецъ, саксонецъ, баварецъ, и молодой юноша, и теперь называющій себя Карломъ VII. Вс они не нравятся дтямъ и еще боле матери. ‘Больше нтъ, говоритъ мать.— Но надо же выбрать кого нибудь. Мн, какъ вы знаете, мужъ нуженъ только для проформы. Выберите же мн почтеннаго старичка, уважаемаго всми, скромнаго, бездтнаго, человка безъ всякихъ претензій, онъ васъ не будетъ долго стснять, ему осталось жить не богъ знаетъ сколько, а въ это время вы возмужаете и будете въ состояніи управляться сами’.
Послднее предложеніе возбуждаетъ живйшій восторгъ въ зрителяхъ. Рукоплесканія покрываютъ слова матери. Каждый знаетъ, что авторъ мтитъ на донъ Бальдомеро Эспартеро, избирательнаго короля, перваго и послдняго изъ династіи.
Вчера мы справлялись: ухалъ ли Топете въ Кадиксъ и былъ ли приготовленъ для него экстренный поздъ? Администрація желзной дороги отвтила, что ни о какомъ экстренномъ позд ей никто не говорилъ. Чего же медлитъ избранный посредникъ?
Сегодня мы узнали, что Топете и не подетъ въ Кадиксъ. Значитъ, вс эти переговоры временнаго правительства съ депутатами была одна кукольная комедія, и республиканцы опять кругомъ надуты!
Въ то самое время какъ правительство договорилось съ республиканскимъ комитетомъ и съ депутатами Севильи и Кадикса, генералъ Кабалеро-де-Родасъ, командующій войсками передъ Кадиксомъ, и слышать не хотлъ ни о какихъ переговорахъ: онъ жаждалъ крови, огня и разрушенія.
Сегодня газеты напечатали депешу, полученную правительствомъ, въ которой сообщалось, что Кадиксъ сдался безъ всякихъ условій. За тмъ распространялся слухъ, что возставшіе отдали свое оружіе иностраннымъ консуламъ (значитъ консулы не были ни перебиты, ни арестованы, какъ старались въ томъ уврять подъ рукой правительственные агенты), но что Родасъ счелъ это оскорбленіемъ испанскому имени и намренъ смыть его непріятельскою кровью.
Дйствительно, республиканцы нашли для себя боле всего приличнымъ и удобнымъ сдать свое оружіе подъ охрану представителя республики Соединенныхъ штатовъ: не отдавать же его Родасу!
Печальный фактъ кадикскаго возмущенія еще разъ показалъ до какой степени люди доврчивы и просты. Испанскіе республиканцы, какъ и вс вообще республиканцы, чрезвычайно искренни въ своихъ сношеніяхъ съ правительствомъ, и эта искренность главнйшая причина всхъ ихъ неудачъ. Ею пользуется временное правительство, состоящее изъ искусившихся въ интригахъ и вроломств политиковъ, и надуваетъ и проводитъ республиканцевъ на каждомъ шагу.
Правительство начало процессъ противъ газеты ‘Игуальдадъ’, желая отомстить ей за то, что она первая ршилась высказать истину о кадикскихъ событіяхъ. Отвтственный редакторъ газеты, Гвизасола, приговоренъ къ штрафу въ 1000 франковъ, а въ случа неимнія ихъ, къ тюремному заключенію! И такъ, сентябрьская революція, которой такъ чванятся испанцы, не проживъ еще трети года, уже перестала уважать первйшую и значительнйшую гарантію свободы — свободу печати!
Дло Монпансье произвело бурю даже въ ндрахъ министерства, Серано и Топете увидли, что ихъ надули кругомъ, съ одной стороны Примъ, съ другой, министры Сага га, Энала, Хорил та и Фируэрола. Серано прибгъ даже къ угроз выйдти въ отставку, и въ газетахъ появилось уже нсколько статей по этому поводу.
‘Испанская Корреспонденція’, газета министерская, по своему направленію терпимая при всякомъ порядк, и вмст съ тмъ самая распространенная въ Испаніи,— першія открыла огонь горячей статьей въ пользу Монпансье. Она поименовала вс качества, принца, которыя даютъ ему право на испанскій престолъ. Онъ экономенъ, онъ богатъ самъ но себ, онъ далъ дтямъ самое католическое, религіозное воспитаніе, онъ былъ изгнанъ королевой, онъ забылъ свое происхожденіе и сталъ вполн добрымъ испанцемъ, онъ довелъ свой испанскій патріотизмъ до того, что употребляетъ нынче исключительно испанскія произведенія, онъ даже читаетъ только книги, напечатанныя въ Испаніи. За ‘Испанской Корреспонденціей’ затянула на ту же ноту ‘Иберіа’, а имъ стали акомпанировать и многія другія газетки, мене высокаго полета.
По времени оживленія политической литературы въ Испаніи, не отстала отъ общаго прогресса и литература сатирическая. Она замтно оживилась и представила много интересныхъ статей и карикатуръ. Мн особенно понравилась слдующая: Наполеонъ, съ маленькимъ императорскимъ принцемъ, сидитъ на огромномъ сундук. Престарлый орелъ, на половину ощипанный, привязанъ за лапу къ столу съ гасильниками и кубками. Вокругъ стола расположены различныя націи Европы: пруссакъ, въ своей каск съ громовымъ отводомъ, русскій, грекъ, англичанинъ. На эфес сабли утверждено кресло, и на этомъ кресл возсдаетъ святой отецъ папа въ тіар и съ ключами въ рукахъ. Пій IX, съ своего сдалища, протестуетъ и руками и ногами, на лиц его выраженіе ужаса. Вс присутствующіе спорятъ другъ съ другомъ, желая разршить вопросъ: ‘падетъ ли папа, или удержится?’ Ханжа, испанка, бросаетъ въ деревянную чашку Наполеона нсколько грошей — это сборъ въ пользу папскаго престола.
Эта остроумная карикатура, произведеніе Сима, напечатана въ ‘Monaguillo de las Saleras’. Что означаетъ это заглавіе? Монагилло — это было имя маленькаго хориста въ хор монастыря las Saleras, въ Мадрид. Въ недавнее время (до революціи) вдругъ прошелъ слухъ, что въ этомъ женскомъ монастыр нсколько монахинь забеременло. Но изслдованію, въ такомъ положеніи открыто 11 юнйшихъ изъ нихъ. Вс он показали, что причиной ихъ неприличнаго для монахинь положенія былъ мальчикъ Монагилло. Къ какимъ мрамъ прибгли за этимъ открытіемъ строгіе изслдователи, — сказать мудрено, потому что чрезъ день или два ребенокъ умеръ отравленный, и на томъ ‘окончилось разслдованіе. Между тмъ общественное мнніе истинными виновниками беременности отрекшихся отъ міра юницъ, называло отца Дирилля, отца Кларета, и еще двухъ или трехъ другихъ важныхъ духовныхъ сановниковъ.
Я еще ничего не сказалъ о мадридскихъ республиканцахъ. Къ сожалнію, не могу похвалить ихъ: они очень ясно показали, что не обладаютъ ни достаточнымъ тактомъ, ни энергіею. Если бы не ихъ ошибки, кадикское дло не окончилось бы такъ печально. Они думали и выжидали въ то время, когда нужно было говорить громко и ршительно, когда слдовало энергически поддерживать обвиненіе противъ вроломства временнаго правительства. Они ничего не устроили, они не имютъ даже своей порядочной газеты. Ихъ газета ‘Революція’ скучна до крайности, ‘Discussion’ ведется очень дурно, я съ трудомъ могъ дочитать нумеръ лучшей изъ ихъ газетъ ‘Игуальдадъ’, единственной, которая продается отдльными нумерами на улицахъ. У нихъ нтъ ни одного журналиста, а журналистъ имъ теперь нужне десяти тысячъ ружей.
Муниципальные выборы начались третьяго дня, но пока идутъ предварительныя приготовленія, и они не представляютъ еще никакого интереса, настоящая битва начнется только завтра.
Оттого ли, что я постилъ Мадридъ въ декабр, или же нахожусь подъ вліяніемъ печальныхъ политическихъ событій, только испанская столица мн вовсе не нравится. Улицы въ ней, дурно мощеныя, кривы, дома безпорядочно расположены и выстроены въ самомъ старинномъ вкус, не смотря на то, что большая часть Мадрида городъ новый: вовремя нашествія перваго Бонапарта, въ Мадрид было всего 127,000 жителей, теперь же ихъ боле 300,000. Онъ сохранилъ отъ прежняго періода своей исторіи разв только нсколько іезуитскихъ церквей весьма некрасивой архитектуры, все же остальное — созданіе времени луи-филиповскаго парламентаризма и буржуазнаго доктринерства, и все-таки иметъ старинный, средневковый видъ. Какова наружность домовъ Мадрида, таковы и его жители. Они вс либералы, вс стоятъ вчно въ оппозиціи, по раскусите ихъ хорошенько, и вы поймете, какой цны этотъ либерализмъ, эта оппозиція, и на какомъ старомъ, подгнившемъ фундамент покоится ихъ новое зданіе либерализма. Во всхъ странахъ Европы столицы стоятъ всегда во глав движенія, всегда руководятъ общественнымъ мнніемъ страны, Мадридъ же, напротивъ, тянется за провинціей, въ этомъ отношеніи Кадиксу и Барселон боле приличествуетъ названіе столицы Испаніи, чмъ Мадриту.
Испанія — полуостровъ, отдленный отъ континента почти неприступнымъ барьеромъ — Пиринеями, Испанія, потому, сама небольшой отдльный континентъ съ полу-европейскимъ, полу-африканскимъ характеромъ: здсь различные климаты и самыя крайнія температуры: здсь встрчаются вс произведенія почвы отъ полярныхъ мховъ до тропическихъ пальмъ и алоэ. Такой же контрастъ и между расами, населяющими эту любопытную страну, и потому, не взирая на вковую работу объединенія страны, расы сохранили свою самостоятельность и не слились въ одну націю.
Мадридъ созданъ въ видахъ этого національнаго объединенія, онъ есть его орудіе и символъ, но одолженный своимъ созданіемъ австрійскому и бурбонскому деспотизму, онъ принялъ вс качества искуственныхъ административныхъ центровъ, и, не имя никакой связи съ народнымъ дломъ, онъ никогда не пользовался сочуствіемъ провинціальнаго населенія. И если бы теперь утвердилась въ Испаніи федеральная республика, Мадридъ сталъ бы пользоваться едва ли еще не меньшимъ политическимъ значеніемъ, какимъ пользуется Вашингтонъ въ Соединенныхъ штатахъ: онъ станетъ только главнымъ городомъ Кастиліи, мстомъ, гд будетъ засдать конгресъ. Вслдствіе такой перемны, по крайней мр 20,000 чиновниковъ, теперь служащихъ въ немъ, или будутъ признаны безполезными и уволены, или перейдутъ на службу въ свои провинціи, 10,000-мъ учащимся (изъ 20) также не будетъ нужды оставаться въ Мадрид, куда они съхались, какъ въ столицу всей Испаніи, и они передутъ въ Саламанку, Барселону. Сарагоссу, Севилью и Валенсію, и, такимъ образомъ Мадридъ потеряетъ наврное не мене 100 тысячъ своихъ теперешнихъ жителей.
Мадридская буржуазія чувствуетъ, что федеральная республика не можетъ подйствовать благопріятно на ея матеріальные интересы, потому она и не проявляетъ особеннаго энтузіазма въ ея пользу. Слдовательно все, чего можно требовать отъ этой буржуазіи,— это разв только того, чтобы она не проявляла своей оппозиціи утвержденію республики.
Теперь для меня стала понятна измна Риверо и нершительность мадридскихъ республиканцевъ.
До какой степени испанцы способны видть везд политическій намекъ, показываютъ рецензіи театральныхъ хроникеровъ на пустенькую и пошленькую пьеску: ‘На неб также, какъ и на земл’. Въ этомъ глупомъ и неудачномъ подражаніи Офенбаху фигурируютъ боги Олимпа въ такихъ дико-нелпыхъ положеніяхъ, что, не зная тайны причины успха этой пьески, можно принять испанцевъ за людей или крайне снисходительныхъ, или просто ничего несмыслящихъ въ сценическомъ искуств.
Дло же объясняется просто, особеннымъ отношеніемъ журнальной критики къ этому произведенію. Рецензенты ухитрились найти здсь политическіе намеки. Меркурій, Нептунъ и Бахусъ пьесы будто бы изображаютъ въ карикатур Прима, Топете и Серано. Тутъ же фигурируетъ Нецуэла, графъ Честе, возъимвшій намреніе бомбардировать Олимпъ, за нимъ слдуютъ Изабелла и Гонзалецъ Браво, объявляющіе, что если осажденные немедленно не покорятся, то будутъ разстрляны. Но Примъ, одтый въ костюмъ полиціанта, и Топете и Серано. во фракахъ и цилиндрическихъ шляпахъ, машущіе своими палками, разгоняютъ своихъ противникопъ. Гонзалецъ и Изабелла убгаютъ, а Исцуэла сдается. Въ это время гремитъ громъ и на сцену является старикъ генералъ, въ шляп съ широкими полями, будто бы изображающій Эспартеро, онъ кричитъ, что надо покориться народной вол. Примъ, Топете и Серано выражаютъ ему свою преданность, и онъ избираетъ себ министерство, въ составъ котора. о входятъ и поименованные покорившіеся боги. Этотъ Эспартеро комедіи престранное лицо, онъ является и изчезаетъ, какъ Deus ex machina, такъ что нельзя замтить: честный ли онъ человкъ, глупенькій ли старичокъ, хвастунь-ли, или, наконецъ, просто гаеръ. Передъ тмъ, какъ удалиться со сцены, это загадочное лицо приказываетъ музыкантамъ играть гимнъ Ріэго, который служитъ прелюдіей — какъ вы думаете, чего?— адскаго катана. Публика, повидимому, совершенно хладнокровно относится къ такому соединенію и не свищетъ, но и не аплодируетъ, однакожъ требуетъ повторенія канкана, а не гимна.
Гимнъ Ріэго, нкогда возбуждавшій такой сильный энтузіазмъ, нынче уже производитъ мало впечатлніи. Но между прошедшимъ и настоящимъ теперь открылась цлая пропасть, нкогда народъ доврчиво принималъ вс нелпости Прима, Топете, Эспартеро, Серано, принималъ ихъ не разсуждая, и аплодировалъ не понимая. Нынче народъ понимаетъ не лучше, но за то боле не аплодируетъ. Это произошло оттого, что онъ потерялъ уже слпую вру, но и не познакомился съ реальнымъ взглядомъ на вещи, несмотря даже на іезуитскія книжонки, продающіяся очень дешево но деревнямъ, въ род дидактической нелпости, озаглавленной ‘Искуство думать’, которой переполнены вс пари мелочныхъ торговцевъ. И вроятно долго еще не познакомится, если станетъ читать подобную дребедень и принимать ее за величайшую мудрость.
Можно ли думать, что сегодня идутъ муниципальные выборы, которые должны оказать такое сильное вліяніе на выборы въ кортесы! Ни малйшаго движенія на улицахъ, никакихъ афишъ, прокламацій, манифестовъ, и, что всего удивительне, даже ни одной статьи въ газетахъ. Между тмъ во вчерашнемъ нумеръ ‘Игуаль-дадъ’ изъ четырехъ страницъ полторы первыхъ посвящены высоко-философской стать: ‘Развитіе мысли’. Редакція изволитъ философствовать во вкус блаженной памяти философовъ метафизической школы, въ то время, какъ временное правительство продлываетъ разные фокусы и употребляетъ вс усилія, чтобы какъ можно боле нагадить республиканцамъ, органомъ которыхъ считается Игуальдадъ!— Это ужъ слишкомъ наивно, чтобы не сказать хуже!
Сегодня газеты совсмъ не вышли посл вчерашняго праздника.
Во многихъ мстахъ муниципальные выборы оказались, въ пользу республиканской партіи. Такой успхъ подйствовалъ по Примя и онъ, по обыкновенію, ршился забжать къ торжествующей партіи съ задняго двора. Онъ похалъ къ одному илъ вліятельнйшихъ членовъ мадридскаго республиканскаго комитета, и въ разговор намекнулъ ему, что готовъ бы былъ сойтись съ республиканцами, если бы они гарантировали ему президентство въ будущей республик. Тотъ, разумется, отвчалъ хитроумному интригану, что такое дло ршитъ не можетъ даже цлый мадридскій комитетъ, а не только одинъ членъ, хотя и вліятельный. Примъ ухалъ недовольный. Топете и Орано пока еще никуда не забгали, но но всему видно, оба чувствуютъ себя не вполн хороню.
Старикъ Эепартеро, кажется, ненавидитъ только двухъ людей въ мір: Прима и Серано, отнявшихъ у него власть, вслдствіе возмущенія 1843 года, онъ не перестаетъ твердить: ‘ихъ мсто на галерахъ, а не между честными людьми’. Эепартеро, поэтому, предпочитаетъ республику, онъ увренъ, что при ея утвержденіи, его заклятымъ врагамъ не будетъ мста въ правительств. Съ синей стороны, и Примъ и Серано не устаютъ повторять, что они всегда предпочтутъ республику-монархіи съ королемъ Эспартеро.
Сегодня я повстрчался на улиц съ священникомъ, который несъ причастіе къ умирающему. Вс попадающіеся ему на пути люди всхъ сословій и положеній въ свт становились на колни, женщины выходили изъ домовъ и лавокъ, кидались ницъ и лежали въ такомъ положеніи долгое время даже посл прохода священника. Нанявшись наблюденіями, я забылъ снять шляпу. Священникъ грозно посмотрлъ на меня и что-то шепнулъ дьячку. Затмъ много черныхъ глазъ съ угрозой обратились на меня, и я могъ замтить не мало кулаковъ, показанныхъ мн въ вид внушенія.
Но я еще дешево отдлался. Нсколько недль тому назадъ, двое моихъ друзей, писателей, изъ которыхъ одинъ русскій, встртили такую же процессію на одной изъ главныхъ улицъ Мадрида. Также, какъ и л, они зазвались и не обнажили головъ. Четверо или пятеро изъ проходящихъ мщанъ бросились на нихъ съ сжатыми кулаками. У одного изъ моихъ друзей была палка, у другого револьверъ. Увидвъ оружіе, нападающіе остановились, ‘А, это, врно, французы, сказалъ одинъ изъ нихъ,— они только и думаютъ какъ бы подраться. Чортъ съ ними, съ этими безбожниками!’
Также въ одномъ изъ переулковъ два француза, громко разговаривавшіе на своемъ природномъ язык, подверглись нападенію нсколькихъ шелопаевъ, которые сочли оскорбленіемъ слышать на мадридскихъ улицахъ иностранный говоръ, Еслибы не вмшательство полиціи, французамъ досталось бы порядкомъ.
Французскіе инженеры, работающіе на аликантской линіи желзной дороги, въ начал революціи принуждены были спасаться бгствомъ, ибо ихъ жизни грозила опасность. Испанецъ вообще не любитъ иностранцевъ, къ тому же испанскій простой народъ питаетъ закоренлую ненависть къ желзнымъ дорогамъ, увеличивавшимъ цнность на жизненные припасы въ тхъ мстахъ, гд он проходили.
Но сообщая эти грустные факты, слдуетъ сказать, что во время нашего путешествія по Андалузіи, во время особеннаго взрыва республиканскаго энтузіазма, народъ везд братски принималъ иностранцевъ. Но это было время совершеннаго охлажденія религіознаго фанатизма.
Мадридъ иметъ свой Мабиль, лучше сказать, пародію на парижское увеселительное заведеніе, извстное цлому міру. Оно называется Капелланъ. Въ немъ нтъ и тни парижскаго изящества, красоты и веселья. Я былъ здсь на костюмированномъ балу и хорошо замтилъ, что далеко не я одинъ скучаю за свои деньги. Общеупотребительный танецъ здсь — хабанера,— танецъ чрезвычайно скучный и монотонный. Слегка поцловавшись, танцующая пара начинаетъ самымъ медленнымъ образомъ кружиться, выдлывая на подъ тактъ монотонной музыки. Я сильно разочаровался, смотря на этотъ скучный танецъ, въ стран, гд есть болеро, фанданго и галега.
Тмъ не мене, канканъ начинаетъ проникать въ Испанію. Онъ вошелъ теперь, какъ составная часть и необходимая принадлежность, во многія легкія пьесы. Ему неистово аплодируютъ и постоянно заставляютъ повторять. Многія дрянныя пьесы не сходятъ съ репертуара только благодаря капкану. Одинъ шутникъ замтилъ мн какъ-то, что канканъ-единственное завоеваніе, доставшееся на долю испанскаго народа, какъ результатъ сентябрьской революціи. Народъ еще не иметъ свободы религіозной, свобода прессы только кажущаяся, взамнъ этихъ благъ онъ пріобрлъ право безобразничать въ танцахъ сколько его душ угодно.
Мадридскіе республиканцы, наконецъ, пробудились отъ своей долговременной спячки. Состоялось собраніе въ 6000 человкъ. Оно было созвано съ цлью торжественно и публично провозгласить побду, одержанную республиканскою партіей на провинціальныхъ выборахъ, и. если будетъ возможно, упрочить ее себ въ столиц. Высказывая горячія похвалы провинціи, они косвеннымъ образомъ нападали на безтактность и апатію мадридскихъ избирателей, которые до сей поры еще не начинали дйствовать. Ихъ приглашали къ энергической дятельности, ихъ просили войти въ боле близкія сношенія съ народомъ и объяснить ему, что его сомннія несправедливы. что республиканскій образъ правленія и административная децентрализація, какъ слдствіе федеральной республики,— ни въ какомъ случа не могутъ неблагопріятно подйствовать на его заработки, какъ его стараются уврить въ томъ агенты временнаго правительства.
Трое изъ замчательнйшихъ испанскихъ ораторовъ: Орензе, Гарридо и Кастеляръ говорили сегодня рчи.
Я вамъ уже описывалъ Орензе, вы хорошо знакомы съ качествами его таланта, слдовательно, нтъ нужды возвращаться къ этому предмету. Орензе, какъ обыкновенно, говорилъ не приготовлясь, безъ всякаго плана, онъ импровизировалъ: его рчь была переполнена пословицами, остротами, анекдотами, шуточками, вводными эпизодами, касающимися исторіи страны и его собственной біографіи. Вельможа съ вельможами, ученый съ учеными, человкъ съ громаднымъ запасомъ знаній и опыта,— Орензе иметъ буржуазный складъ ума и душу крестьянина. Ни одинъ изъ испанскихъ ораторовъ не уметъ говорить такимъ популярнымъ языкомъ, ни одному изъ ораторовъ такъ не симпатизируютъ массы, какъ Орензе, въ немъ одинаково уважаютъ и одинаково любятъ его великія качества и маленькіе недостатки.
Орензе бросилъ бглый взглядъ на дятельность временнаго правительства, онъ очень понятно уяснилъ вс происки и хитрости интригановъ, имющихъ въ виду единственно свою личную пользу, а никакъ не благо всей страны. Съ своимъ всегдашнимъ юморомъ, онъ доказывалъ, что вс общанныя либеральныя реформы никогда не осуществятся, если народъ будетъ пойманъ на удочку временнымъ правительствомъ, но что вс эти необходимыя реформы непремнно явятся результатомъ утвержденія въ Испаніи республики, и тогда страна шибко пойдетъ впередъ путемъ современнаго прогресса и не только сравняется въ развитіи, но и опередятъ многія, боле передовыя, европейскія націи.
Рчь Орензе произвела самое веселое впечатлніе на слушателей, которое вскор смнялось противоположнымъ чувствомъ, когда Гарридо поднялся и началъ свою рчь. Дрожь пробжала но всему собранію въ то время, какъ ораторъ своимъ звучнымъ, сильнымъ голосомъ сталъ разсказывать о кадикскихъ событіяхъ. Рдко когда удавалось мн слышать подобное ясное изложеніе, такое сильное и ршительное слово. Именно такими только рчами можно возбуждать народъ до предловъ крайняго энтузіазма! Въ эту минуту Гарридо былъ полнымъ господиномъ всей шеститысячной толпы.
Онъ только сказалъ: ‘протестуйте противъ разоруженія Кадикса, пошлите депутацію къ временному правительству, пусть она, вашимъ именемъ, выскажетъ негодованіе къ его поведенію въ кадикскомъ дл, пусть она скажетъ, что вы не одобряете его противуконституціоннаго распоряженія объ обезоруженіи Кадикса и предположенномъ уже обезоруженіи Хереса и Севильи. Дайте знать правительству, что оно, своими дйствіями, превысило полномочія, данныя ему народомъ, что оно безсовстно нарушаетъ нрава гражданъ, и что если оно будетъ продолжать дйствовать такимъ образомъ, вы примете на себя защиту оскорбляемыхъ. Пригласите вс другіе города послдовать вашему примру, и ваша побда несомннна. Скажите правительству, что если оно не можетъ возвратить жизни убитымъ, то пусть, по крайней мр, дастъ свободу тмъ, кого держитъ арестованными, пусть предастъ суду безчестныхъ Перальту, Замору и другихъ зажигателей гражданской войны. А вы сами откройте подписку въ пользу семействъ убитыхъ, раненыхъ, арестованнымъ, изгнанныхъ, раззоренныхъ,— откройте ее-не для того только, чтобы помочь нуждающимся, а главное затмъ, чтобы этимъ самымъ показать, какъ вы возмущены недостойными дйствіями временнаго правительства.’
Эта часть рчи Гарридо была покрыта громомъ рукоплесканій, она довела слушателей до сильнйшаго энтузіазма. Но что за нимъ воспослдуетъ — укажетъ будущее.
Во второй половин рчи Гарридо обратился къ либераламъ. Онъ доказывалъ прогрессистамъ, что они сами но себ ничего не сдлаютъ, имъ нужны союзники, и что отыскать ихъ можно только между реакціонерами или республиканцами. ‘Одна изъ этихъ партій должна стать вашими непримиримыми правами, сказалъ ораторъ.— Если вы обратитесь въ нашъ лагерь, мы возьмемъ вашего Эспартеро въ президенты нашей республики, и отдадимъ главнйшія мста въ правительств достойнйшимъ людямъ вашей партіи. Если вы соединитесь съ нами, мы непремнно одержимъ блистательную побду, если же вы отвергнете нашъ союзъ, то результатомъ будетъ долгая, ужасная, гражданская война, вы въ ней можете погибнуть и очистите мсто кровавой реакціи, съ клерикалами и ретроградами во глав. Выбирайте, мы ршили, что намъ длать!’
Посл Гарридо говорилъ Кастеляръ. Мн, наконецъ, привелось услышать рчь этого человка, который, по общему мннію, считается самымъ замчательнымъ ораторомъ Испаніи. Кастеляръ — любимецъ всей своей партіи. Это очень красивый молодой человкъ, съ умнымъ, симпатичнымъ лицомъ, голосъ у него довольно слабый, незвучный. Но когда онъ появляется на трибун, недостатки его голоса какъ будто пропадаютъ: предъ вами великій артистъ, обаятельно дйствующій на своихъ слушателей. Онъ взошелъ на трибуну, водворилась необычайная тишина. Онъ окинулъ все собраніе своими блестящими проницательными глазами, и изъ его устъ полилась рчь то плавная, похожая на журчаніе ручейка, то рзкая, сильная, какъ шумъ водопада. Порою его увлекалъ гнвъ, и изъ его тяжело-дышущей груди выходили лишь глухіе звуки. Его дикція величественна, его длинные періоды точно выточены, его манера говорить замчательно элегантна.
Нужно ли говорить, что темой его рчи была защита республиканскихъ принциповъ, Онъ говорилъ великолпію, но его рчь нужно читать, а не слушать, въ ней больше блеску, чмъ идей и глубокаго анализа. Но временами онъ былъ истинно великъ, напримръ, когда говорилъ о постыдномъ сраженіи при Монтан. Кто бы могъ въ ту минуту не симпатизировать ему, не раздлять вполн его убжденій? Полагаю, что изъ его слушателей не нашлось ни одного такого человка.
Уже нсколько дней моральная температура Мадрида стояла ниже нуля: въ воздух было сыро и холодно: небо мрачно, но посл рчей Гарридо и Кастеляра. казалось, проглянуло, наконецъ, солнце и согрло сырой, холодный воздухъ, термометръ сталъ быстро подыматься.
— Но что-то станетъ говорить теперь временное правительство?
Никто этого не знаетъ, я полагаю и само оно не отвтило бы на этотъ вопросъ. Положеніе теперь, въ самомъ дл, самое критическое: республиканцы не знаютъ, что предпочесть: осторожность или смлость. Прогрессисты перестали существовать, какъ политическая партіи: боле энергичные изъ нихъ перешли въ другія партіи, партія монархическая раздлена на 5 или на 6 враждебныхъ другъ другу отдловъ: само правительство не иметъ своей особенной партіи а каждый изъ его членовъ симпатизируетъ той или другой, но каждый разной, Примъ еще ни на что не ршился, онъ забгалъ и къ республиканцамъ, пытался заискивать и въ другихъ партіяхъ, мечталъ о coup d’è,tat, подобномъ наполеоновскому, но кажись нигд и ни въ чемъ не усплъ, вс знаютъ, какой опасный другъ этотъ Примъ, готовый измнить при первомъ удобномъ случа и выдать тайны пріютившей его партіи. Припоминаются всми слова, сказанныя Примемъ невзначай: ‘если муниципальные выборы будутъ въ республиканскомъ дух, мы не допустимъ выборовъ въ кортесы!’ Ботъ и найдите толкъ во всей этой путаниц, здсь мудрено сказать, что будетъ завтра.
Кто бы сказалъ, что Мадридъ только еще вчера выказалъ такой горячій энтузіазмъ къ свобод. Сегодня опять реакція. Энтузіазма хватило только на одинъ день, лучше сказать на время самаго собранія, и испанцы, какъ говорится въ псн ‘Мальбругъ’ —
La ceremonie faite
Mironton, mironton, mirontaine,
La ceremonie faite
Chacun s’eu fut coucher,
T. e. по просту, каждый посл церемоніи отправился спать, разумется, выкуривши много сигаръ и помечтавъ нсколько минутъ о свобод.
Мадридскіе республиканцы, и въ особенности ихъ центральный комитетъ, могутъ хоть кого въ отчаянье привести. Только-что вчера они утверждали, что не дадутъ въ обиду своихъ друзей въ Севиль и Малаг, а сегодня спокойно сложили руки и отправились каждый къ своимъ обыденнымъ занятіямъ и преспокойно попили, поли, покурили и заснули, какъ будто, бросивъ нсколько либеральныхъ, громкихъ словъ,— они этимъ все уже сдлали. Самымъ невозмутимымъ тономъ они передавали другъ другу за чашкой кофе новость, что генералъ Родасъ отправился въ Севилью съ цлію обезоружить національную гвардію, что будто бы народная милиція безъ всякаго сопротивленія отдала свое оружіе.
Странная вещь, такіе факты, какъ обезоруженіе Санте-Маріи и Кадикса, повидимому, не открыли глазъ мадридскому населенію и оно, кажется, до сихъ поръ не хочетъ врить, что планъ временнаго правительства заключается именно въ обезоруженіи національной гвардіи на всемъ полуостров.
Республиканскія газеты тоже продолжаютъ пребывать въ блаженномъ сн, он, напримръ, промолчали о вчерашнемъ собраніи? между тмъ члены центральнаго мадридскаго комитета — вс или литераторы, или адвокаты, пріобртшіе популярность своими защитами. Вс они люди честные, но, исключая трехъ-четырехъ, вовсе не люди дйствія, они не обладаютъ должной энергіей и все боятся себя компрометировать. Они, подобно рыцарямъ, заковывавшимъ себя съ ногъ до головы, сгибаются подъ тяжестію своего оружія. Спасая какую нибудь мелочь, они компрометируютъ все положеніе: какой нибудь пустякъ ихъ можетъ возбудить, наэлектризовать, по они теряются предъ дломъ серьезной важности, они не могутъ ничего создать, ничего изобрсти, они не умютъ ни отстранить вреднаго шанса, ни воспользоваться удобнымъ случаемъ, они ниже своей роли и событій. Куда имъ привести къ пристани корабль, застигнутый бурями и противными втрами? Они не могутъ быть хорошими кормчими, ввренный ихъ попеченію корабль несется самъ, своими усиліями, и если онъ приметъ должное направленіе и прядетъ въ гавань, то этимъ будетъ обязанъ никакъ не ихъ знаніямъ и распорядительности, а только энергіи и ршительности своего экипажа. Эти люди были вчера необходимы, завтра они могутъ быть полезны, но сегодня для нихъ нтъ дла, они только мшаютъ, а не работаютъ.
Если Гарридо вчера такъ широко поставилъ вопросъ, то сдлалъ это по собственной иниціатив, взявъ все на свой рискъ, если онъ говорилъ твердо и ршительно, то совтовался только съ самимъ собой, если онъ говорилъ истину а проникалъ въ глубь вещей, то опять-таки сдлалъ это потому, что, къ его счастію, онъ не членъ комитета. Когда онъ произнесъ имя Кадикса, не одинъ изъ его друзей поблднлъ, когда онъ требовалъ, чтобы народъ не набилъ Кадикса и Малаги и сказалъ бы правительству: ‘будетъ, довольно’! нсколько рукъ схватили его за платье и послышались просьбы: ‘во имя неба, остановитесь.’ И если онъ посл того еще боле возвысилъ голосъ, то это опять оттого, чти онъ, Гарридо, человкъ ршительный, возбужденный до энтузіазма своимъ дломъ.
Гарридо возбудилъ энтузіамъ въ своихъ слушателяхъ, но былъ ли этотъ энтузіазмъ искрененъ? Трудно ршить такой вопросъ. Впрочемъ, въ искренности его, кажется, сомнваться нельзя, но онъ принадлежитъ къ разряду минутныхъ увлеченій, къ категоріи вспышекъ.
Подписка, предложенная Гарридо, въ пользу Кадикса, сегодня открыта нкоторыми газетами и въ нсколькихъ кафе.
Сегодня подтверждаются извстія о событіяхъ въ Севиль. Разсказываютъ, что тамошняя національная гвардія обезоружена безъ сопротивленія, что будто бы солдатамъ въ обезоруженіи помогали одинъ или два баталіона гражданской милиціи, своими руками выдавшіе своихъ товарищей!
Разумется, эти новости не могли разсять моего дурного расположенія духа, которое ухудшилось еще. боле, когда я побывалъ въ собраніи иностранныхъ ремесленниковъ, устроившихся здсь, въ Мадрид. Но словамъ ихъ, у испанцевъ не много нравственныхъ качествъ, они лнивы и отличаются мошенническими наклонностями, вся Испанія, по ихъ мннію, составляетъ ассоціацію взаимнаго плутовства, и въ ней участвуютъ и нищіе, и самые высшіе сановники. Вс воруютъ другъ у друга, вс стараются надуть одинъ другого, а когда негд и нечего воровать, становятся нищими. Армія тоже грабитъ, и ‘ели она періодически производитъ пронунсіаменто, то это съ единственной цлію получить прибавку содержанія. Магистратура-многочисленная и получающая дурное содержаніе-торгуетъ правосудіемъ, подобно тому, какъ патеры торгуютъ индульгенціями. Разсказываютъ, что изъ 150 милліоновъ франковъ, вложенныхъ Франціей въ промышленныя и финансовыя предпріятіи Испаніи, на дло пошло не боле 300, остальные разворованы и употреблены неизвстно на какія надобности. Невроятно, между тмъ въ врности этого факта въ Испаніи никто не сомнвается.
Одна страховая компанія, ‘Фениксъ испанскій’, открыла свои дйствія. Въ первый же годъ въ провинціи она заключила условія съ 104 страхователями. Не прошло и 12-ти мсяцевъ, 144 страхователя внесли требованія о выдач имъ суммы страхованія, такъ какъ застрахованное ими имущество сгорло. Натурально, компанія не согласилась выдать безъ изслдованія, по которому оказалось. что сами страхователи сожгли свои дома. ‘Вы сами жгли свои дома’, отвчала компанія на настоятельныя требованія страховщиковъ. ‘Но разв мы не вольны въ своемъ имуществ, захотли сжечь его, и сожгли’, отвчали наивные страхователи. ‘Вамъ нравилось жечь, а намъ нравится не отдавать вамъ денегъ’, продолжала возражать компанія. ‘А, такъ вотъ какіе вы молодцы! Хорошо! Мы вамъ честно взносили слдуемыя съ насъ деньги, а вы не хотите отдать — вы, значитъ, просто воры! Слушайте, если хоть одинъ изъ васъ осмлится показаться въ нашихъ мстахъ, мы васъ приколотимъ и сожжемъ ваши дома’.
Компанія ршилась удалиться, она прекрасно знала, что безполезно требовать въ судъ такихъ оригинальныхъ страхователей.
Малагскій муниципальный совтъ прислалъ къ временному правительству двухъ депутатовъ.
‘Мы просимъ справедливости, требуемъ суда противъ гражданскаго префекта и военнаго начальника, которыхъ вы намъ назначили, говорили они. Они насъ оскорбляютъ, они вооружили противъ насъ всхъ горожанъ, они не исполняютъ постановленій шиты, скрпленныхъ подписями ихъ предшественниковъ, и даже одобренныхъ вами. Они оставили безъ всякихъ средствъ къ существованію тысячу рабочихъ, зная о возстаніи въ Санта-Марія, наканун возстанія въ Кадикс. Мы удержали отъ возмущенія народъ, желавшій подать помощь Кадиксу. Чтобы избжать всякихъ недоразумній, мы сами предлагали вамъ реорганизовать милицію но вашему плану, но вы отвтили, что еще рано. Теперь же префектъ и воинскій начальникъ отдали приказаніе нашей милиціи въ 24 часа сдать оружіе, и отдали его въ самой оскорбительной форм. Если вы немедленно не отзовете этихъ господъ. Малаг придется испытать участь Кадикса. Мы нарочно захали въ Кордову, чтобы просить Родаса помедлить. Но мы застали его на пути къ нашему городу, и онъ не захотлъ насъ выслушать. Вы составляете высшее правительство и обязаны защищать жизнь и честь гражданъ. Телеграфируйте же вашимъ чиновникамъ, что вы намрены заключить съ Малагой честныя условія. Остановите несчастіе и разрушеніе одного изъ лучшихъ городовъ Испаніи’.
— Кто вы такіе? Мы васъ не знаемъ, господа, отвчало временмое правительство.
Депутаты удалились, увренные, что застанутъ свой городъ преданнымъ огню и убійству. Честь и хвала тріумвирату изъ славнаго Прима, честнаго Серано и добродушнаго Топете!
Въ ‘Don Diego de Noche’ напечатана сегодня такая каррикатура: самъ донъ Діего созерцаетъ кадикскую программу и размышляетъ надъ манифестомъ сентябрьской революціи, скрпленнымъ подписью Прима, Топете и Серано, и высчитываетъ по пальцамъ вс общанія, которыми прельщало народъ временное правительство:
Свобода сходокъ.
Свобода обученія,
Свобода богослуженій, и остальное.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
