С. И. Корнилов
Погорельский Антоний: биобиблиографическая справка, Погорельский Антоний, Год: 1990
Время на прочтение: 5 минут(ы)
ПОГОРЕЛЬСКИЙ, Антоний, настоящая фамилия — Перовский Алексей Алексеевич [1787 — 9(21).VII.1836, Варшава] — прозаик. Побочный сын гр. А. К. Разумовского. За два года и два месяца окончил Московский университет со степенью доктора философских и словесных наук, присвоенной за три лекции на трех языках, посвященные естественнонаучным проблемам (1807). Служил в статской службе до 1812 г. Участвовал в Отечественной войне в заграничном походе, два года жил в Дрездене при русском генерал-губернаторе Саксонии. Приехав в Петербург, служил в департаменте духовных дел иностранных исповеданий (1816—1822). В 1822 г. поселился в унаследованном имении Погорельцы на Северной Украине, где начал писать повести. Занимался воспитанием маленького сына своей сестры — А. К. Толстого. В 1825 г. назначен попечителем Харьковского учебного округа, с 1826 г. в Петербурге — член комитета по устройству учебных заведений, автор записки ‘О народном просвещении в России’. Живет в Петербурге и Москве, ездит за границу. С 1830 г.— в отставке.
Основные сочинения П. уместились в два небольших тома (1853). Ему принадлежат стихотворения и переводы в русле карамзинизма и шуточные стихи (амфигури), не предназначавшиеся для печати, несколько статей: в двух статьях 1820 г. (третья опубл. лишь в 1966 г.) он остроумно высмеивал чинную чопорность и нелепую придирчивость критиков ‘Руслана и Людмилы’ А. С. Пушкина — А. Ф. Воейкова и Д. П. Зыкова, в 1829 г. продемонстрировал несостоятельность ‘нравственно-сатирического романа’ Ф. В. Булгарина ‘Иван Выжигин’, имевшего большой коммерческий успех, в 1830 г. написал языковедческий трактат ‘Новая тяжба о букве ъ. Письмо к барону Гумбольдту’ с шутливыми зачином и концовкой от лица буквы, надобность в которой отрицал знаменитый немецкий ученый (интерес к лингвистике заметен и в художественных произведениях П.), есть известие, что в начале 30 гг. он опубликовал стихотворение юного А. К. Толстого со строгой критикой на него.
Главное в наследии П.— художественная проза, печатавшаяся в 1825—1833 гг. под ироническим псевдонимом Антоний Погорельский (т. е. ‘затворник’ в с. Погорельцы Черниговской губ.— видимо, параллель к имени св. Антония Печерского, переселившегося из-за княжеских усобиц из Киева в Чернигов). ‘Лафертовская маковница’ явилась первой русской сказочно-фантастической повестью на бытовом материале и получила широкое признание. В ней реально описаны московский мещанский быт и характеры простых людей. Она предваряла прозу А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя. Ироничность автора выразилась в характерах главных персонажей, ^сюжете, организации повествования. Так, превращенного колдуньей в чиновника черного кота не может догнать собака, а почтальонша Ивановна не верит дочери, что это кот, поскольку ‘все знают, что он титулярный советник’: чин убеждает больше, чем само естество. Сродни будущим гоголевским персонажам почтальон Онуфрич и его тетка-ведьма, которая чаще бывает смешной, чем страшной. Фантастический сюжет был настолько нов для прозы, что издатель повести А. Ф. Воейков снабдил ее от своего имени ‘Развязкой’, попытавшись рационально объяснить чудеса восприятием и воображением героев.
Такое не в меру серьезное, не эстетическое понимание новой литературы П. дискредитирует художественными средствами в книге ‘Двойник’ (1828). Это слово (и понятие) он первый ввел в русский язык и литературу по аналогии с немецким. П. заимствовал отдельные образы и мотивы у Э. Т. А. Гофмана и отчасти у других немецких романтиков, но перетолковал их весьма свободно, не принял мистическую идею двоемирия и трагическое мироощущение, которое они выражали. ‘Двойник’ строится на игре и мистификации. Скучающего в деревне и строящего воздушные замки Антония приходит развлекать его точная копия, добродушное и вежливое привидение. Их беседы и деликатные споры в течение шести вечеров, преимущественно о таинственном в жизни, включают короткие истории и четыре самостоятельные повести: Антоний выступает рассказчиком ‘Изидора и Анюты’ и ранее опубликованной ‘Лафертовской маковницы’, Двойник — ‘Пагубных последствий необузданного воображения’ (привидение у П. против излишнего воображения) и ‘Путешествия в дилижансе’. В ‘Изидоре и Анюте’, слабой сентиментально-предромантической вещи, офицер Изидор в освобожденной от французов Москве по ночам разговаривает с призраком погибшей невесты и затем умирает. Но рассказ служит поводом для спора о существовании привидений. Двойник в них сомневается больше, чем Антоний. Вообще же спорщики легко соглашаются или незаметно для себя меняются местами в споре, будь то разговор о родах ума и измерении его степеней, или о возможности для человека влюбиться в механическую куклу, как в ‘Пагубных последствиях…’ (это упрощенная, без всякого философского подтекста переделка ‘Песочного человека’ Гофмана), или о том, почему мучила совесть полковника, который сгоряча застрелил некогда подобравшую и воспитавшую его в лесу обезьяну (‘Путешествие в дилижансе’). Хотя фантастический Двойник парадоксально проявляет себя рационалистом заметно чаще, чем Антоний, оба собеседника принимают удивительное как естественное и удивляются не самому удивительному (этим также предварялась поэтика Гоголя). Странное и важное приравнивается к обыкновенному и незначительному, начиная с псевдонима автора и заглавия ‘Двойник, или Мои вечера в Малороссии’: никому неведомое существо или обычные вечера в обычной Малороссии. Критики не заметили принципиальной и художественно перспективной установки автора, истолковав содержание книги в основном как чисто ‘серьезное’.
Классическим произведением детской литературы стала волшебная повесть П. ‘Черная курица, или Подземные жители’ (опубл. в 1829 г.). В ней есть элементы поэтики ‘взрослых’ произведений писателя (заглавие, алогичное сопоставление ‘животного’ и ‘чиновничьего’: ‘Мой министр — не курица, а заслуженный чиновник!’ — слова короля подземного царства), интересные картины петербургской жизни. При этом она хорошо приспособлена к детскому восприятию, хотя и отличается острым драматизмом развязки. Излишний дидактизм сказки был вовсе не чрезмерным на фоне ранней детской литературы.
В 1829 г. в газете ‘Бабочка’ за подписью ‘С английского: Антоний Погорельский’ печатается маленькая ультраромантическая повесть ‘Посетитель магика’ о визите обреченного на вечные скитания бессмертного грешника к философу и чародею Корнелию Агриппе (П. его ‘переселил’ из XVI в XIII в.). Источник ее не установлен, не исключена мистификация (так, в 1875 г. подзаголовок ‘С итальянского’ дал своей оригинальной поэме ‘Дракон’ А. Толстой, воспитанник П.), характеры и движение сюжета органичны для П.: маг своими чарами оказывает услугу, собственно, сверхъестественному существу, а узнав его, отказывается от денег преступника, оскорбившего Христа,— средневековый колдун у П. так же благочестив, как современное привидение. Но кипение страстей (страдания грешника, увидевшего благодаря чарам образ давно умершей обожаемой дочери, испуг Агриппы) подавляет в данном случае иронию.
В 1830 г. П. публикует в ‘Литературной газете’ две главы нового романа ‘Магнетизер’. В первой главе показан эпизод из жизни небогатого семейства, живущего в Екатеринбурге, даны сочные бытовые детали. Приводится разговор отца, Анисима Аникеевича, начитавшегося в книжках о магнетизме, его необразованной жены и дочери Пашеньки, которая в пансионе уже имела дело с каким-то магнетизером. Вторая глава обращена к годам молодости Анисима Аникеевича, сына хозяина мелочной лавки в московской Немецкой слободе (т. е. в том же Лефортове-Лафертове), а затем товарища разносчика из книжной лавки.
Продолжения не последовало: фантастика, даже мнимая, в 30 гг. перестала интересовать П. Теперь его привлекают психологизм, хотя еще и не очень развитый, и бытописание.
В том же 1830 г. в противовес булгаринскому ‘Ивану Выжигину’ П. печатает первую часть нравоописательного романа ‘Монастырка’. Выпускница Смольного института сирота Анюта, имением которой завладел злой и жадный опекун Дюндик, приезжает к доброй тетушке на Украину и в трех письмах к подруге описывает поразившие ее жизнь, язык, поведение малороссиян — по точности описаний, мягкому юмору это лучшие страницы П. Остальное дается непосредственно от автора. Комичны семейство Дюндиков, их домочадцы, фат Прыжко, переделавшийся в Прыжкова, которому противостоит романтический герой офицер Блистовский (фамилия дана по названию имения сестры П.— Блистова, расположенного недалеко от Погорелец) — единственный бесцветный персонаж на фоне колоритных второстепенных, не в меру благороден духом его добровольный помощник, крепостной Дюндика — цыган Василий. Дюндик и Прыжков плетут заговор против Блистовского и Анюты, похищают ее, и на самом интересном месте первая часть обрывается.
П. заставил читателей ждать продолжения три года и в 1833 г. быстро написал и напечатал вторую часть вместе с первой, густо насытив сюжет приключениями и тем самым фактически изменив жанр произведения. Главным действующим лицом, хотя и выступающим в основном ‘за сценой’, оказывается, как потом становится известно, сильный и предприимчивый цыган Василий. Благодаря ему и соединяются Анюта и Блистовский, который всю вторую часть только ‘прометался’ в поисках возлюбленной.
Как и ‘Двойник’, ‘Монастырка’ была воспринята многими только всерьез, обрела большую популярность, в какой-то мере породила традицию. Но в наступившую пору классической русской прозы П. ничего более не писал.
Некоторые особенности личности и творчества П. способствовали созданию его племянниками А. К. Толстым и бр. Жемчужниковыми литературной маски Козьмы Пруткова.
Соч.: Соч.: В 2 т.— Спб., 1853, Двойник. Монастырка / Вступ. ст. Н. Л. Степанова.— М., 1960, Избранное / Вступ. ст. М. А. Турьян.— М., 1985, Избранное / Сост., посл. и примеч. А. А. Шалаевой — М., 1988.
Лит.: Чернышевский Н. Г. Сочинения Антона Погорельского… / Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 16 т.— М., 1949 — Т. 2.— С. 381—388, Кирпичников А. И. Очерки по истории новой русской литературы.— 2-е изд.— М., 1903.— Т. 1.— С. 76—120, Игнатов С. С. А. Погорельский и Э. Гофман // Русский филологический вестник.— 1914.— No 3—4.— С. 249—278, Ботникова А. Б. Э. Т. А. Гофман и русская литература (первая половина XIX века).— Воронеж, 1977.— С. 56—68, Стафеев Г. И. В отчизне пламени и слова (А. А. Перовский и А. К. Толстой в Красном Роге).— Тула, 1983.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990