ЕФИМ ЗОЗУЛЯ
ЕФИМ ЗОЗУЛЯ
Поэма о наёмном палаче
Поэма о наёмном палаче
Отрывок из сатирического романа ‘Мастерская Человеков’. В этой форме написаны отдельные места романа.
——
——
Поэма о наёмном палаче, Зозуля Ефим Давидович, Год: 1930
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Он живет в маленькой квартирке —
этот бритый, размеренный человек,
окончивший военную школу.
Он умеет управлять аэропланом,
открывать балон с удушливым газом.
Он умеет, согнувшись, сидеть в танке
и продвигаться да нем, стреляя из пулемета.
Он умеет чертить планы,
учитывать местность, ее условия,
отравлять колодцы,
бросая в них бактерии тифа, холеры, дизентерии.
Он многое умеет, этот человек —
его учили всему в военной школе.
Но он избрал, конечно, определенную специальность.
Ну да — определенную специальность!
Как же иначе?
И вот он —
военный инженер,
военный химик,
штабист,
чертежник,
танкист,
артиллерист,
военный летчик.
Это — его профессия.
Он — служащий.
Он зарабатывает. Правда, не много.
Но кто сейчас зарабатывает много?
Вы знаете, как трудно сейчас зарабатывать!
Ведь всюду, всюду такая конкуренция!
Вы знаете, как мизерен заработок врача?!
Ведь их, врачей, не принимают никуда,
особенно молодых — их переизбыток.
А остальные?
Филологи? Философы? Юристы?
Ха-ха, этим господам хорошо, если есть
богатый отец или богатая невеста!
Их дипломы ничего не могут им дать!
Они открывают магазины,
Кафе, конторы, небольшие отели,
и все-таки им очень, очень трудно.
Ведь в торговле такая конкуренция!
Магазины с одними и теми же товарами стоят c рядом —
и витрины у них одинаковы,
и вывески выкрашены в один цвет.
Знаете, ведь хороших покупателей, теперь так мало —
Покупатели больше ходят по универмагам!
Им нравится эта толкотня,
эта дешовка —
ничего не поделаешь!
А отели, вы думаете, не пустуют?—
Ведь их больше, чем приезжих!
Затем, вы думаете, этих приезжих интересуют
уютные хорошие комнаты?
новая мебель?
модная посуда?
удобнейшая система звонков?
прекрасная кухня?
бесплатное пользование телефоном и ванной?
Нет!
Чорт знает, что интересует этих свиней!
Но главное — их нет!
И в отель приходится пускать парочки.
Что же делать? Другого выхода нет.
И хорошо, если есть хоть они!
Ах, знаете, теперь трудно жить интеллигенции
и среднему классу.
Очень трудно!
И вот военное дело — одно на самых прочных,
сравнительно обеспеченных дел.
Да, военное дело довольно верное.
Правда, оно опасно,
но что же делать?
А разве не опасно служить в пожарной команде?
в банке?— —
ведь сколько нападений на одних только кассиров.
Или в полиции?
Или даже на фабрике, в администрации?
Ведь теперь всюду так часты всякие неприятности —
рабочие демонстрации, забастовки, волнения.
Нет! Лучше всего молодежи поступать в военные школы!
Это дает определенное положение и верный кусок хлеба.
Что же касается трудностей, то они не так страшны,
затем существует ведь строгая очередность в работе,
да, строгая очередность,
частые смены.
и — частые отпуска.
И, вот, он живет в маленькой квартирке,
этот бритый размеренный человек
окончивший военную школу.
Он вовсе не похож на военного,
на грубого солдафона,
на кадрового офицера,
на рубаку!
Нет! От него не веет казармой, армейщиной,
плац-парадной муштрой.
Он — в очках,
он приземист,
он узкоплеч,
он узкогруд.
Он — специалист.
Он — техник.
Военная форма сидит на нем порой так по-штатски!
Да он почти не носит ее!
Для работы у него есть спецодежда!
Его руки в масле. .
Он знает мотор.
Он умеет им управлять.
В этом все дело.
И вот он едет в колонию —
там какие-то непорядки.
Он едет не надолго.
Всего на неделю, на две.
Вряд ли больше.
Сжечь всего две-три деревни.
Один перелет через горы.
Один через озеро.
Не сильный ветер с западной стороны.
Облачность средняя.
Сто шестьдесят два километра.
Он прощается с женой.
— Прощай, милая. Я скоро вернусь.
— Не беспокойся, ничего серьезного.
— Обычная служебная поездка.
Он прощается привычно.
Он высоко поднимает и целует своего ребенка — изящного бэби с голыми ножками.
Жена, излучая из глаз прощальное сияние, стоит рядом.
Она кладет ему голову на плечо
Она беспокоится. Она грустит.
Затем она подает ему пальто.
Да, надо одеваться. Пора.
Он машет ей рукой,
посылает воздушный поцелуй ей и ребенку
и уходит.
Ведь ему нужно спешить — на службу —
ведь он труженик,
ведь он служащий,
он наемник.
Он едет поездом до места назначения.
В поезде он знакомится с приказом,
читает инструкции,
знакомится с предстоящей работой.
Он уже много раз так ездил,
По разным направлениям.
Он уже знает многие станции,
и в буфетах его уже хорошо знают буфетчики.
— Вам санзано-сек? — спрашивают его, встречая,
как своего клиента.
— Вам альб унд альб?
— Половину сода-виски?
— Вы опять на работу?
— Да, приходится.
— Что ж, желаю успеха. С вас марка десять пфеннигов.
— Два франка тридцать сантимов.
— Двадцать центов.
Если он ездит особенно часто —
тут же, на станции, в том же буфете, хранят его спецодежду.
Отчего же не оказать человеку любезности!
Он за это аккуратно платит мелочь. И, знаете, стоит платить!
Ведь ему зато так удобно!
Понимаете, он надевает кожаный замасленный костюм тут же, в маленькой комнатке,
и оставляет свой штатский —
узкий в бедрах пиджак,
цветной шелковый платочек для лицевого кармана,
широчайшие модные брюки,
перчатки
и палку.
Жена его дома.
В Париже. В Берлине. В Лондоне.
Или в провинции — это все равно.
Она вытирает пыль в квартирке.
Она надевает на мебель чехлы.
Она идет за покупками.
Она вышивает скатерть для круглого стола. Очаровательная скатерть!
Она водит гулять собаку — на цепочке.
Она немного тоскует.
Знаете, все-таки тревожно,— муж на такой работе.
В квартирке пахнет воском, одеколоном, материей, молодой женщиной.
Она шьет. Она вяжет. Она прилаживает к стенам полочки — для цветов, для вазочек, для безделушек.
Она перекладывает вещи мужа.
Она вяжет ему шарф.
Когда он приедет,— она подарит ему как-раз ко дню его именин.
Они пообедают в хорошем ресторане.
Они пойдут в хороший кинематограф.
Она прислушивается к двери. Она ждет телеграммы.
Ну, конечно, она приходит.
‘Благополучно. Люблю. Целую’.
Но иногда бывает иначе.
Ее грусть лицемерна,— она ждет от’езда мужа,
чтобы встретиться с другим.
чтобы отдаваться любовнику, в тиши далекой гостиницы.
Но это все равно. Это никого не касается.
Это ее личное дело.
Она дорожит чистотой своей квартирки.
Своей обеспеченностью и прочным положением.
Разве можно теперь бросаться <испорчено>
Разве так легко теперь выйти замуж?
О, она возвращается домой не позже 9 часов вечера.
Это у нее — правило. Она возвращается с покупочками — на цветных веревочках с деревяшечкой для пальцев.
Она достойно здоровается с швейцаром, консьержкой, привратникам.
Она так счастлива. Она так спокойна,—
У нее квартирка, муж, положение.
Она жена.
Да, жена.
И такая, как все жены.
Она ждет письма от мужа.
И вот оно — это письмо.
Консьержка дает ей его.
‘Благополучно. Люблю. Целую’.
— Слава богу, слава богу.
Она весь вечер дома.
Благословенная жизнь!
Она идет смотреть на ребенка — в спаленку.
Спит! Ангелочек спит!
Как все хорошо!
Она принимает ванну.
Она сидит в халате и туфлях.
Она думает.
Как хорошо! Как Тихо!
На улице — пусто. Ночь.
Полицейские превосходно охраняют этот прекрасный порядок.
А муж?
Муж на работе.
Начальник, полковник, генерал, граф —
не настоящий, нет, он получил графский титул за военную службу — дает ему задание:
— Три деревни. Да. Решительно. Да. Не ошибаться!
Это лишнее. Какие тут ошибки!
Все будет сделано, как следует.
У кого нет самолюбия?
Оно у всех.
И разве он не хочет получить ордена? прибавки? одобрения? поощрения?
Он сын своего класса.
Надо защищать культуру
от этих дикарей, разбойников, хамов, безработных, голодных, черных, желтых, коричневых, белых, рабочих, подстрекателей, коммунистов, разрушителей.
Начальник ему верит.
Это порядочный, твердый, надежный подчиненный.
Ну, конечно, ведь это профессионал, это — член корпорации военных специалистов.
Это не серая скотинка, мобилизованная по всеобщему набору.
Это кадровый офицер, техник, специалист.
Кроме того, это не сынок фабриканта.
Не бретер, не драчун, не кутила!
О, нет, это серьезный человек.
Из среднего класса.
У него нет наследства.
У него есть выдержка.