Под огненным дождем, Гемпель Р., Год: 1900 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Подъ огненнымъ дождемъ.

Разсказъ изъ послднихъ дней Помпеи.

Р. Гемпеля.

Переводъ съ нмецкаго А. Острогорской.

Оглавленіе.

ГЛАВА I. Прибытіе въ Помпею.

ГЛАВА II. Жрецъ Изиды

ГЛАВА III. Два оратора.

ГЛАВА IV. Судъ

ГЛАВА V. Темные пути

ГЛАВА VI. Посщеніе тюрьмы

ГЛАВА VII. Грозная опасность

ГЛАВА VIII. Діомедъ придумываетъ планъ бгства

ГЛАВА IX. Разбитая надежда

ГЛАВА X. Въ баняхъ

ГЛАВА XI. Гладіаторы

ГЛАВА XII. Ршительный день

ГЛАВА XIII. Игры.— Бгство

ГЛАВА XIV. Изверженіе Везувія

ГЛАВА I.
Прибытіе въ Помпею.

Счастливая страна, извстная подъ именемъ Кампаньи — одинъ изъ прекраснйшихъ уголковъ земли, — уже въ древности славилась, какъ самая цвтущая и богатая провинція Римскаго государства. Сюда узжали гордые жители столицы міра, чтобы отдохнуть отъ городской суеты и въ полномъ спокойствіи проживать свои богатства, стекавшіяся изъ всхъ завоеванныхъ провинцій въ центръ тогдашняго міра. Въ городахъ Кампаньи богатые Римляне выстроили себ дома, на берегу Кампанійскаго залива были разбросаны ихъ виллы, въ которыхъ предметы самой утонченной роскоши соединялись съ благороднйшими произведеніями искусства.

Эта-то страна, такъ богато одаренная природой и усовершенствованная человческой рукой, служитъ мстомъ дйствія нашего разсказа.

Въ начал августа 79 года посл P. X. небольшой корабликъ плылъ вдоль берега Кампаньи но направленію къ югу. Попутный втеръ надувалъ треугольный парусъ и быстро гналъ судно мимо Мизенскаго мыса прямо въ чудный Кампанійскій заливъ. Три невольника, составлявшіе экипажъ изящнаго судна, праздно валялись въ трюм, а старый штурманъ дремалъ у руля, бросая лишь отъ времени до времени взглядъ поверхъ голубыхъ волнъ на виднвшійся вдали живописный берегъ. Когда корабль обогнулъ, наконецъ, мысъ, онъ крпче привязалъ руль и предоставилъ дальнйшую работу попутному втру, а самъ улегся удобно въ углу на полу и задремалъ.

На самомъ носу корабля, тамъ, гд быстро бгущее судно съ силою разскало голубыя волны, убгавшія отъ него съ громкимъ плескомъ въ об стороны, стоялъ, облокотившись на бортъ, мальчикъ лтъ пятнадцати и съ выраженіемъ восторга на лиц слдилъ за поминутно мняющимися картинами волшебной природы. Прекрасный заливъ съ его живописными берегами, великолпныя линіи возвышающихся на горизонт горныхъ хребтовъ, прелестные островки, ясное, темносинее небо и яркое солнце, блескъ котораго еще увеличивалъ всю прелесть разстилавшейся передъ глазами картины,— вся эта красота не могла не оказать своего дйствія на впечатлительнаго мальчика. Хотя воспитаніе того времени мало развивало любовь къ природ и пониманіе ея красотъ, но душа юноши была открыта для всего прекраснаго, и часто онъ не могъ удержаться отъ возгласа восхищенія, когда неожиданно передъ нимъ развертывались новыя картины.

Время шло, солнце уже стало спускаться къ Тирренскому морю, спокойно катившему свои тяжелыя, голубыя волны въ Кампанійскій заливъ. Старый морякъ поднялся, оправилъ на себ одежду и посмотрлъ на небо, чтобы опредлить время, потомъ онъ измрилъ глазами разстояніе, отдлявшее корабль отъ цли путешествія, и, отвязавъ съ довольной улыбкой руль, веллъ заспанными невольникамъ переставить паруса. Приказаніе было исполнено, и корабль быстрымъ ходомъ направился прямо къ берегу.

Тамъ, на горизонт, возвышалась гора, у подошвы которой пріютился цлый рядъ живописныхъ городовъ, омываемыхъ морскими волнами. Это былъ Везувій, чернвшій на фон лазурнаго неба. У подножія его величественные храмы и высокіе своды форума {Форумъ — у римлянъ городская площадь для народныхъ собраній, ярмарки и суда.} Помпеи сверкали въ вечернихъ лучахъ солнца пестрымъ мраморомъ своихъ колоннадъ, дале тянулись великолпный Геркуланъ, Неаполь и самое аристократическое купаніе древняго міра, Байя, на свер эту цпь городовъ замыкали Путеоли и Сорренто. Пространство между городами казалось непрерывнымъ садомъ, въ которомъ виллы были разбросаны среди виноградниковъ и оливковыхъ рощъ, а сверху на всю эту роскошную растительность смотрла мрачная вершина вулкана. На берегу стояло на якоряхъ множество судовъ, между которыми скользили взадъ и впередъ по спокойной поверхности моря маленькія шлюпки. Со всхъ сторонъ сверкали паруса, свидтельствуя о дятельности жителей и оживленныхъ сношеніяхъ ихъ съ сосдями.

Долго и молча юноша любовался этой картиной. Наконецъ, онъ обратился къ старому моряку съ вопросомъ:

— Который изъ этихъ городовъ Помпея?

Старикъ поспшно приблизился къ нему и, указывая рукой прямо передъ собой, отвтилъ:

— Вотъ Помпея, какъ разъ напротивъ насъ, тамъ, ближе къ сверу, лежитъ Геркуланъ, а на юг Стабія. Т города налво — это Байя, Сорренто, Путеоли и Неаполь.

— Мы быстро приближаемся къ цли, — сказалъ мальчикъ.

— Мы прідемъ за часъ до наступленія вечера, и ты успешь еще при дневномъ свт привтствовать своихъ друзей.

Съ довольной улыбкой мальчикъ снова повернулся къ берегу, выступавшему все ясне. Привыкшій во всхъ случаяхъ жизни благодарить боговъ за ихъ благодянія, мальчикъ и теперь наклонился къ морю съ скрещенными на груди руками, и уста его шептали:

— Хвала теб, могущественный владыка моря за твою охрану! И вамъ, веселые боги втровъ, пославшіе мн попутный втеръ, и теб Аполлонъ, сіяющій богъ Солнца, милостиво освщавшій путь мой — приношу свою благодарность! Да будетъ ваше покровительство и впредь со мной!

Произнеся эти слова, онъ наклонилъ голову, и въ этой полной смиренія поз его юношеская красота выдлялась такъ ярко, что слуги въ нмомъ восхищеніи не сводили съ него глазъ.

— Разв не похожъ онъ по красот на Аполлона?— шепнулъ штурманъ стоявшему около него невольнику.— Какъ красиво окаймляютъ роскошные, черные кудри его благородный лобъ и смуглыя щеки, словно молнія изъ за тучъ, сверкаютъ его черные глаза изъ подъ волны кудрей! Какъ мягко облегаютъ складки одежды его стройный станъ, а красные ремни сандалій алютъ на изящной ног, точно радуются тому, что украшаютъ такое красивое тло.

— Ты хотлъ бы ужъ быть на мст, Діомедъ?— сказалъ онъ вслухъ, обращаясь къ нему.

— Конечно,— отвтилъ юноша.— Когда двое сутокъ покачаешься на волнахъ, то поневол захочешь очутиться поскоре на суш. Я буду теб благодаренъ, если ты доставишь меня на берегъ невредимымъ.

— Не сомнвайся въ этомъ, мой юный повелитель,— отвтилъ морякъ и, наклонившись, со смиреніемъ поцловалъ край одежды мальчика. Діомедъ, привыкшій къ такимъ проявленіямъ покорности со стороны невольниковъ, спокойно принялъ этотъ знакъ смиренія.,

Морякъ продолжалъ,

— Корабль будетъ стоять на берегу, готовый къ отплытію, на случай, если ты пожелаешь вернуться въ Римъ.

— Да будетъ такъ, — отвтилъ юноша, — и во все время нашего пребыванія здсь ты ежедневно долженъ навдываться ко мн. Я не могу заране опредлить время своего возвращенія въ Римъ, такъ какъ оно зависитъ не отъ одного меня.

Скрестивъ на груди руки, морякъ поклонился въ знакъ того, что понялъ приказаніе, и направился къ рулю, такъ какъ корабль быстро приближался къ берегу. Скоро его окружили со всхъ сторонъ легкія лодочки, одн предлагали свои услуги, другія быстро проносились мимо, третьи медленными, плавными движеніями скользили по поверхности залива. До ушей нашихъ путешественниковъ доносились съ лодокъ веселые звуки флейтъ, сопровождаемые боле глухими звуками лиры, пніе, смхъ и веселый шумъ наполняли воздухъ. На берегу пестрая, волнующаяся толпа сновала взадъ и впередъ, дловые люди тснились между гуляющими, праздные ротози наблюдали прибытіе и отплытіе судовъ.

Корабликъ, лавируя среди множества стоящихъ на якоряхъ изящныхъ гондолъ и огромныхъ товарныхъ судовъ, приблизился къ берегу. Юноша легкимъ прыжкомъ выскочилъ на песокъ и смшался съ толпой. На площади онъ обратился къ одному изъ праздно глазвшихъ по сторонамъ невольниковъ со словами:

— Не знаешь ли ты, гд находится домъ эдила (начальникъ городской стражи) Нансы, не согласишься ли проводить меня къ нему? Я вознагражу тебя за это.

0x01 graphic

Бросивъ бглый взглядъ на юношу, невольникъ увидлъ, что иметъ дло съ знатнымъ чужестранцемъ. Поспшно приведя въ порядокъ свою одежду, чтобы проводить его къ начальнику городской стражи, онъ отвтилъ:

— Да будетъ благословенно твое прибытіе, о чужестранецъ! Спшу исполнить твое приказаніе.

Быстро пройдя окруженную пальмами и фиговыми деревьями площадь, Діомедъ со своимъ проводникомъ вступилъ въ городъ. Они миновали караулъ, стоявшій у воротъ, и передъ ними открылась прямая, какъ лента, улица, по об стороны которой расположились дома самой разнообразной величины и архитектуры. Большинство домовъ были одноэтажные. Діомеду,привыкшему къ высокимъ трехъэтажнымъ домамъ родного города, они показались бдными. Выходящій на улицу фасадъ, какъ вс римскія постройки, почти лишенный оконъ и всякихъ украшеній, тоже не представлялъ особенно красивой картины. Только общественныя зданія: храмы, суды и дворцы и съ вншней стороны отдлывались красиво, въ частныхъ же постройкахъ римляне вс украшенія приберегали для внутренности жилищъ. Но зато въ римскихъ постройкахъ роскошная вншность никогда не прикрывала гнилыхъ, угрожающихъ разрушеніемъ стнъ.

Скоро Діомедъ и его спутникъ очутились на форум, кишащей народомъ площади, приблизительно въ 150 метровъ длины и 60 метровъ ширины, окруженной крытой колоннадой. Юноша остановился, пораженный красотой представившейся глазу картины, которой онъ никакъ не ожидалъ здсь встртить.

Форумъ въ Помпе, какъ и во всхъ древнихъ городахъ, составлялъ центръ общественной жизни. Здсь граждане обсуждали политическіе и общественные вопросы дня. Вокругъ форума сосредоточивались вс общественныя зданія города. Восемнадцать ступеней вели вверхъ отъ форума къ храму Юпитера, украшенному роскошными колоннами. По об стороны лстницы стояли два большихъ пьедестала, лишенные статуй, которыя он нкогда поддерживали. Землетрясеніе, бывшее въ 63 году, превратило половину Помпеи въ развалины, разрушило множество статуй и большую часть окружавшихъ форумъ колоннъ, а такъ какъ римскій сенатъ только посл долгихъ колебаній разршилъ возстановить разрушенное, то и теперь еще можно было видть рабочихъ, занятыхъ вбиваніемъ камней и установкой новыхъ колоннъ.

0x01 graphic

Хотя Діомедъ былъ избалованъ зрлищемъ римскихъ величественныхъ построекъ, онъ все-таки съ непритворнымъ восхищеніемъ разсматривалъ прекрасную площадь. Затмъ онъ далъ знакъ своему проводнику, и они пошли дальше. Оставивъ за собой форумъ, они повернули въ одну изъ боковыхъ улицъ. Передъ дверью дома, принадлежавшаго эдилу, невольникъ остановился. Мальчикъ вытащилъ висвшій у него за поясомъ туго набитый кошелекъ и, кинувъ монету жадно подхватившему ее невольнику, вступилъ въ домъ, на порог котораго было выведено мозаикою слово ‘Salve’ (привтствую). Изнутри донесся до него шумъ работающихъ невольниковъ и заглушенные звуки пнія, сопровождаемаго игрою на инструмент. Пройдя черезъ узкую дверь и короткій проходъ, Діомедъ очутился въ атріум (передняя комната), лишенномъ оконъ и получающемъ свтъ сверху черезъ большое отверстіе посредин крыши. Стны и потолокъ были украшены красивыми фресками {Фрески — стнныя картины, писанныя водяными красками.}, а посреди атріума, окружая отверстіе въ потолк, возвышались стройныя колонны, поддерживавшія крышу. Это среднее пространство, называемое имилювіемъ, теперь не служило боле, какъ въ прежнія времена въ Рим, для собиранія дождевой воды, теперь въ немъ искусною рукой были посажены красивыя группы цвтовъ и кустовъ. Полъ между колоннами и стнами былъ выложенъ художественной мозаикой.

Въ атріум Діомеда встртилъ привратникъ дома и спросилъ его, чего онъ желаетъ.

— Если твой господинъ дома, то скажи ему, что Діомедъ изъ Рима пріхалъ его навстить.

Невольникъ пошелъ впередъ съ докладомъ, а Діомедъ послдовалъ за нимъ черезъ узкій корридоръ въ перистиль, родъ небольшого сада, окруженнаго колоннадой, который можно было найти въ каждомъ зажиточномъ дом. Доносившіеся прежде издали звуки музыки раздались теперь совсмъ близко, и черезъ мгновеніе Діомедъ увидлъ передъ собой группу людей, извлекавшихъ эти вуки. Онъ тихо окликнулъ шедшаго впереди привратника и сдлалъ ему знакъ остановиться, чтобы не прерывать развлеченія, которому предавались хозяева дома.

На низкой, мягкой скамь полулежалъ пожилой человкъ. Онъ съ большимъ искусствомъ игралъ на инструмент, схожемъ по звуку и по способу игры съ нашимъ гобоемъ. Около него стояла молодая невольница-гречанка, ея пальцы скользили по струнамъ лиры и извленніи изъ нея аккорды, которыми она аккомпанировала мелодическому пнію мальчика приблизительно однихъ лтъ съ Діомедомъ. Направо отъ этой группы, у темнокрасной стны, богато разрисованной гирляндами и медальонами, сидли на стульяхъ дв женщины, одна постарше, другая помоложе, и внимательно слушали музыку. Это небольшое общество находилось въ окруженнойісолоннами и покрытой деревянной крышей галлере, устроенной въ глубин сада и примыкавшей къ задней стн дома. Весело журчавшій фонтанъ, выбрасывая кверху свои струи изъ глубины цвточной клумбы, давалъ прохладу, а между цвтущими апельсинными деревьями блли три мраморныя статуи, красиво выдлявшіяся на фон темной зелени.

Діомедъ стоялъ и слушалъ, съ трудомъ удерживая усерднаго привратника, стремившагося доложить о немъ.

Но вотъ пніе кончилось, звуки лиры тихо замерли и флейта замолкла. Тогда только Діомедъ выступилъ впередъ и предсталъ передъ изумленными обитателями дома.

— Чужестранецъ изъ Рима!— проговорилъ невольникъ, которому, наконецъ, удалось доложить о гост.

Молодой пвецъ быстро обернулся. Увидавъ Діомеда, онъ съ радостнымъ возгласомъ бросился въ его объятія.

Прочіе собравшіеся здсь члены семьи поднялись въ изумленіи со своихъ мстъ и съ любопытствомъ смотрли на эту сцену. Діомедъ былъ имъ совершенно незнакомъ. Но имъ не скоро удалось удовлетворить свое любопытство, лишь посл многократныхъ объятій и всевозможныхъ выраженій своихъ дружескихъ чувствъ Клавдій — такъ звали сына Пансы — вспомнилъ, что пора представить гостя роднымъ.

— Вотъ, дорогой отецъ,— сказалъ онъ, подводя своего друга за руку къ пожилому человку,— это сынъ сенатора Діомеда Антенора изъ Рима, въ дом котораго я встртилъ столько доброты и гостепріимства, какъ я теб не разъ говорилъ.

Эдилъ, протянулъ Діомеду, руку и сказалъ:

— Да будетъ благословенно твое прибытіе, сынъ мой! Да возьмутъ тебя боги подъ свое покровительство и да воздадутъ они теб и твоимъ роднымъ сторицей за ту доброту и дружбу, съ которой вы относились къ моему сыну. Смотри на мой домъ, какъ на свой собственный, я надюсь, что ты долго будешь у насъ желаннымъ гостемъ.

Діомедъ такъ сердечно и мило благодарилъ за этотъ дружескій пріемъ, что эдилъ сейчасъ же почувствовалъ къ нему влеченіе. Мальчикъ вынулъ изъ-за пояса письмо и передалъ его гостепріимному хозяину, который прочелъ слдующее:

‘Діомедъ Антеноръ, римскій, сенаторъ, шлетъ привтъ эдилу Панс!

‘Родители, которымъ боги даровали хорошихъ дтей, должны видть въ этомъ особое счастіе и милость боговъ. Для дтей же наибольшее счастіе заключается въ друзьяхъ, подъ вліяніемъ которыхъ развивается ихъ умъ и облагораживается сердце. Мой сынъ нашелъ въ твоемъ Клавдіи подобнаго друга, и я ничего такъ не желаю, какъ чтобы эта дтская дружба нашихъ сыновей связывала ихъ и впредь.

‘Но подобныя узы дружбы не могутъ и не должны оставаться безъ вліянія на насъ, родителей. Такой сынъ, какъ Клавдій, можетъ имть, только благороднаго отца, ибо здоровый и прекрасный плодъ растетъ лишь на крпкомъ, здоровомъ дерев. И потому, позволь мн, о Нанса, считать тебя своимъ другомъ. Моего сына, который давно уже стремится къ горячо любимому имъ Клавдію, я поручаю твоему гостепріимству. Мой же домъ въ Рим всегда готовъ принять, какъ желанныхъ гостей, тхъ, чьей дружбы я прошу теперь для своего сына. Обрадуй меня своимъ скорымъ посщеніемъ’.

— Привратникъ, ты получишь отъ меня хорошее вознагражденіе,— воскликнулъ обрадованный Нанса, окончивъ чтеніе письма,— ибо никогда еще ты не докладывалъ мн о боле желанномъ гост! Съ этими словами онъ взялъ Діомеда за руку и, сопровождаемый остальными членами семьи, повелъ юношу въ покои своего роскошнаго дома.

ГЛАВА II.
Жрецъ Изиды.

Не успли они войти въ комнату, гд вся семья собиралась обыкновенно по вечерамъ, какъ привратникъ снова появился, чтобы доложить о новомъ постител, который и вошелъ вслдъ за нимъ. Наступившая между тмъ темнота настолько сгустилась, что трудно было различить черты лица вошедшаго. Но изъ почтительнаго молчанія, воцарившагося при его появленіи, Діомедъ заключилъ, что это человкъ, занимающій высокое положеніе. Это догадка подтвердилась, когда Панса всталъ и привтствовалъ гостя торжественнымъ поклономъ.

— Да будетъ благословенъ тотъ часъ, въ который ты переступилъ черезъ порогъ моего скромнаго жилища, почтенный Арбазесъ!

— Привтъ Панс и его семь!— отвтилъ тотъ низкимъ, звучнымъ голосомъ.

— Что привело верховнаго жреца Изиды {Изида — египетская богиня, жена Озириса (Солнца).} въ мое жилище въ столь поздній часъ?— спросилъ эдилъ со смиреніемъ.

— Забота о благ нашего города, которому грозитъ большая опасность!

— Милосердные боги!— воскликнулъ съ испугомъ эдилъ.

— Благо тому, кто помнитъ о нихъ, но горе измнникамъ, отвергающимъ небожителей и тмъ самымъ навлекающимъ гнвъ всего Олимпа на нашъ злосчастный городъ!

— Кто въ Помпе ршился на такое святотатство?— воскликнулъ эдилъ, ударяя себя въ грудь.

— Ты сейчасъ это узнаешь,— отвтилъ жрецъ и прибавилъ тихо:— но сначала удали чужихъ, которыхъ я здсь вижу.

— Это моя семья, почтенный Арбазесъ,— успокоилъ его Панса.— А этотъ юноша — нашъ желанный гость, прибывшій лишь сегодня вечеромъ — сынъ римскаго сенатора, Діомеда Антенора. Въ его присутствіи ты можешь свободно говорить.

Жрецъ окинулъ Діомеда долгимъ испытующимъ взглядомъ и сказалъ:

— Добродтель отца говоритъ за сына. Я знаю сенатора и надюсь, что его сынъ похожъ на него…

Между тмъ невольники внесли красивыя лампы, которыя освтили роскошный покой. У одного изъ двухъ столовъ расположились женщины со своими рукодліями, жрецъ услся у другого стола на драгоцнномъ, покрытомъ тирійскими коврами, кресл, которое приготовили для него невольники. Напротивъ него помстился, полный ожиданія, эдилъ. Діомедъ и Клавдій расположились вблизи женщинъ на скамь и, посл долгой разлуки, съ наслажденіемъ предались дружеской бесд. Но скоро разговоръ обоихъ мужчинъ привлекъ ихъ вниманіе и такъ заинтересовалъ ихъ, что они, забывъ все вокругъ себя, стали вслушиваться съ напряженнымъ любопытствомъ.

— И какъ только эта проклятая секта,— говорилъ жрецъ,— ухитрилась уйти отъ ужасной войны, превратившей густо населенныя долины Палестины въ покрытую трупами пустыню. Эти богохульники не только не были уничтожены, какъ надялись вс здравомыслящіе люди,— напротивъ, они разсялись по всмъ провинціямъ римскаго государства и такимъ образомъ еще дальше распространили ядъ своего ложнаго ученія. Ты вдь знаешь, что даже въ Рим имъ удалось привлечь на свою сторону множество послдователей изъ народа, которымъ они разными нечистыки средствами внушили какую-то невроятную приверженность къ ихъ Христу. Попытки уничтожить ихъ путемъ преслдованій повторялись не разъ, ихъ кровь текла на арен въ когтяхъ зврей, ихъ тла превращались въ прахъ на кострахъ, самыми ужасными пытками ихъ старались заставить отречься отъ своей вры — все напрасно! На мсто одного погибшаго являлись десятки другихъ, и результатомъ самыхъ жестокихъ преслдованій оказалось лишь то, что число ихъ все увеличивается.

— Къ сожалнію, все, что ты говоришь, правда,— сказалъ эдилъ.— Для меня, по правд сказать, совершенно непонятно, какъ можно ради того или другого бога такъ стойко переносить вс ужасы тюрьмы и самую мучительную смерть. Впрочемъ, говорятъ, что они отрицаютъ верховную власть нашего императора — да сохранитъ его Юпитеръ! Это-то, Арбазесъ, главнымъ образомъ и заставляетъ меня сочувствовать теб въ твоемъ стремленіи уничтожить этихъ безумцевъ.

И Панса искренно пожалъ руку своему гостю, въ глазахъ котораго сверкнуло выраженіе удовлетворенія и дикой ненависти.

Во время этого разговора Діомедъ имлъ возможность разглядть мрачнаго жреца таинственной Изиды. Коричневая кожа, указывающая на египетское происхожденіе, и неподвижныя, точно застывшія черты его лица, свидтельствующія о непоколебимой сил воли, внушали юнош какой-то тайный ужасъ. Черные, сверкающіе глаза жреца сидли глубоко въ впадинахъ, его землистое, худое лицо выражало фанатизмъ, безжалостную ршимость и мрачное достоинство, въ немъ не было ни одной изъ тхъ чертъ, которыя облагораживаютъ лицо и придаютъ ему пріятное выраженіе. Въ душ Діомеда зародилось и быстро росло непріязненное чувство къ фанатическому жрецу, которое превратилось въ страхъ, когда Арбазесъ, скоре случайно, чмъ намренно, кинулъ на юношу пронизывающій взглядъ.

Посл короткаго зловщаго молчанія жрецъ продолжалъ:

— Ты правъ, Панса, называя этихъ людей безумцами. Но клянусь великой Изидой! ихъ упорство не принесетъ имъ ничего, кром мучительной смерти! Еще пока вс средства въ нашихъ рукахъ, еще мы въ состояніи защищать нашъ городъ, наши священные храмы отъ проклятія неврія и ложныхъ ученій! Все, что зависитъ отъ насъ обоихъ, будетъ, конечно, сдлано, и я думаю, намъ будетъ нетрудно вырвать съ корнемъ показавшіеся у насъ ростки лжеученія.

— Что это значитъ?— воскликнулъ эдилъ испуганно.— Неужели и у насъ появились эти люди?

Нсколько мгновеній хитрый жрецъ молча смотрлъ эдилу въ лицо. Затмъ онъ медленно кивнулъ головой и также медленно продолжалъ, растягивая слова:

— Уже по ночамъ происходятъ тайныя сходки въ домахъ или въ ближайшемъ лсу, или даже въ гробницахъ, эдилъ Нанса. Уже мятежники успли привлечь на свою сторону небольшое число жителей всхъ классовъ, принявшихъ крещеніе въ знакъ единомыслія. Многіе являются на сборища покуда только для того, чтобы послушать богохульныхъ рчей ихъ вожаковъ, скоро и они погибнутъ, потому что безуміе заразительно. Спаси, о эдилъ, что еще можно спасти! Наступила пора дйствовать, эдилъ, я молю тебя, сдлай все, что въ твоей власти!

— Ты знаешь, что я всегда готовъ на все, — возразилъ эдилъ.— Но это случай еще небывалый, а законъ обезпечиваетъ безопасность гражданъ. За одинъ необдуманный шагъ я могу поплатиться своею должностью и честью, даже жизнью. Для того, чтобы предпринять аресты или хотя бы только привлечь къ суду заподозрнныхъ, я долженъ имть въ своихъ рукахъ доказательства ихъ виновности. Не имя ихъ, я не стану вмшиваться въ это дло. Представь мн доказательства, и я сейчасъ же дамъ ликторамъ приказаніе схватить обвиняемыхъ.

Жрецъ молча вытащилъ изъ складокъ своей тоги пергаментъ и передалъ его эдилу. Развернувъ свертокъ и прочтя его съ величайшимъ вниманіемъ, Нанса снова свернулъ его осторожно и заперъ въ шкапъ, вдланный въ стну. Жрецъ испытующе слдилъ за выраженіемъ его лица.

— Довольно!— сказалъ эдилъ глухо.— Завтра ты обо мн услышишь.

0x01 graphic

Жрецъ поднялся, съ достоинствомъ поклонился присутствующимъ и, не говоря ни слова, вышелъ, изъ комнаты. Эдилъ проводилъ его. У выхода онъ еще разъ простился съ жрецомъ и затмъ поспшно отдалъ одному изъ невольниковъ нсколько приказаній. Вернувшись и пройдя по комнат нсколько разъ взадъ и впередъ съ мрачнымъ выраженіемъ въ глазахъ, онъ обратился къ жен и сказалъ ей спокойно:— я долженъ по дламъ оставить домъ и не знаю, вернусь-ли до утра. Вели запереть ворота и позаботься, чтобы нсколько невольниковъ ждали моего возвращенія.

Простившись со всми, онъ ушелъ. Скоро и вся семья оставила комнату и направилась въ триклиній — великолпную столовую. Но напрасно поваръ приложилъ вс старанія въ честь молодого гостя. Ни изысканныя яства и сверкающее фалернское вино, ни мягкія подушки подковообразиныхъ сдалищъ, на которыхъ принято было возлежать за дой, не могли вернуть разстроеннымъ членамъ семьи прежней веселости, Неожиданный и поспшный уходъ хозяина дома смутилъ ихъ радостное настроеніе, и скоро вс разошлись на покой.

Клавдія помстили въ одной комнат съ Діомедомъ.

— Кто этотъ Арбазесъ?— спросилъ молодой римлянинъ своего друга, раздваясь.— Разв онъ иметъ право приказывать твоему отцу?

— О нтъ,— отвтилъ тотъ,— мой отецъ обязанъ повиноваться только двумъ высшимъ чиновникамъ — дуумвирамъ. Посл нихъ высшая власть принадлежитъ ему и квестору (хранителю сокровищъ) Главкію, котораго ты еще узнаешь.

— А дуумвиры?

— Это два дряхлыхъ, больныхъ старика, которые большую часть своего времени проводятъ въ Рим, а всю тяжесть длъ, также и всю отвтственность, возлагаютъ на моего отца. Впрочемъ, завтра я теб разскажу объ этомъ подробне. Неужели теб еще не хочется спать, другъ?

Діомедъ, смясь, отвтилъ утвердительно, и скоро юноши заснули тмъ крпкимъ сномъ, который могутъ дать только молодость, здоровье и чистая совсть.

ГЛАВА III.
Два оратора.

На слдующій день узкія улицы города съ утра были переполнены волнующеюся толпой, вс стремились къ форуму, гд долженъ былъ происходить судъ надъ нсколькими пойманными назареями {Назареи — названіе христіанъ во времена апостоловъ.}. Сильно развитое въ римскомъ народ чувство справедливости съ давнихъ поръ уже требовало публичнаго судопроизводства. Въ т времена, когда жизнь или смерть обвиняемаго зависла отъ приговора одного судьи, этотъ обычай имлъ весьма важное значеніе. Присутствовавшая при разбор дла толпа принимала въ немъ дятельное участіе, выражая свое отношеніе къ приговору возгласами одобренія или знаками неудовольствія.

Когда Діомедъ и Клавдій пришли на форумъ, его наполняла толпа, съ нетерпніемъ ожидавшая начала судебнаго разбирательства. Люди, ближе знакомые съ интересующимъ всхъ вопросомъ, собирали вокругъ себя небольшія группы слушателей, которымъ они сообщали подробности дла. Въ этотъ моментъ наибольшее вниманіе обращалъ на себя небольшой, очень подвижной человкъ, взобравшійся на одинъ изъ огромныхъ, полуобтесанныхъ камней, который должны были замнить собой разрушенныя во время послдняго, землетрясенія колонны. Окружавшая его толпа слушала его, очевидно, съ живйшимъ интересомъ, выражая свои ощущенія громкими возгласами удивленія, негодованія или одобренія.

— Сограждане и друзья,— говорилъ ораторъ, сопровождая свою рчь рзкими тлодвиженіями, — мало того, что они не врятъ въ нашихъ боговъ, они еще, осмливаются утверждать, что боги эти не боле, какъ плодъ нашего воображенія, и что на самомъ дл они никогда и не существовали. Какое заблужденіе! Вдь у насъ есть самыя достоврныя извстія о томъ, что еще въ древнія времена боги не разъ являлись своимъ любимцамъ въ человческомъ образ. Разв выросли бы у Мидаса ослиныя уши, если бы не было Аполлона, разв Актеонъ былъ бы превращенъ въ оленя, если бы не существовала Діана? Впрочемъ, къ чему искать въ исторіи доказательствъ существованія боговъ, когда, мы видимъ ихъ въ дйствительной жизни, на каждомъ шагу. Почему, Кай — обратился онъ къ одному изъ своихъ внимательныхъ слушателей — пять лтъ тому назадъ гусеницы уничтожили весь зимній посвъ твоей капусты? Потому что весной, когда мы вс во время торжественнаго обхода полей призывали благословеніе боговъ на наши посвы, ты одинъ оставался дома.

— Онъ правъ,— воскликнулъ Кай, кузнецъ, грубымъ голосомъ:— и да погибнетъ всякій, кто перестанетъ почитать безсмертныхъ боговъ, какъ погибла моя капуста!

— А ты, Маркъ,— продолжалъ ораторъ, обрадованный неожиданной поддержкой,— собралъ ли ты хоть одну вишню съ своего сада въ прошломъ году?

— Клянусь Геркулесомъ,— раздался рзкій голосъ ткача Марка,— ни одной вишни птицы не оставили на моемъ дерев. Но это была моя собственная вина. Два раза ты мн напоминалъ: ‘Маркъ, вели поставить упавшую статую Пріапа {Богъ садовъ и полей у римлявъ.}, которая лежитъ подъ твоей вишней, иначе птицы уничтожатъ вс ягоды!’ Я, глупецъ, не послушалъ тебя, и поплатился-таки. Зато этой весной я веллъ поставить новую статую и ужъ не пожаллъ охры для покраски. Такъ-то бда научаетъ разуму.

Словоохотливый помпеянинъ продолжалъ бы еще долго въ томъ же дух, но къ своему большому огорченію онъ замтилъ, что какая-то новая личность отвлекаетъ отъ него вниманіе слушателей. Съ досадой онъ слзъ съ камня и присоединился къ толп, окружавшей высокую, худую фигуру новопришедшаго. Любопытство Діомеда было также сильно возбуждено таинственной личностью, ему хотлось узнать, кто этотъ человкъ, который въ одну минуту усплъ собрать около себя такую большую толпу народа. Незнакомецъ, осаждаемый со всхъ сторонъ вопросами, влзъ на камень, чтобы обратиться къ народу съ рчью, и каково было удивленіе Діомеда, когда онъ узналъ въ немъ египетскаго жреца, который наканун внушилъ ему такой ужасъ.

Вокругъ Арбазеса мгновенно воцарилось молчаніе, какъ только его смуглое лицо показалось надъ толпой. Наступившая такъ внезапно тишина привлекла вниманіе и тхъ группъ, которыя стояли въ отдаленіи, и скоро вс взоры обратились на жреца, который съ чувствомъ удовлетворенной гордости наблюдалъ за впечатлніемъ, произведеннымъ на толпу однимъ его появленіемъ. Верховный жрецъ Изиды пользовался большимъ уваженіемъ въ город. Достоинство, съ какимъ онъ себя держалъ, слава объ его дятельномъ благочестіи и глубокой учености и, главнымъ образомъ, впечатлніе, производимое его могучей личностью,— все это, въ связи съ необыкновеннымъ даромъ слова, давало ему огромное вліяніе на согражданъ, на ихъ мннія и образъ мыслей.

Арбазесъ все еще молчалъ. Между тмъ кругъ его слушателей все увеличивался, съ напряженнымъ ожиданіемъ вс смотрли на этого человка, къ которому они относились скоре со страхомъ, чмъ съ любовью.

— Слушайте, Арбазесъ хочетъ говорить!— раздавалось со всхъ сторонъ, — слушайте жреца могущественной Изиды!

Наконецъ, раздался голосъ Арбазеса, прокатившійся, по форуму, подобно глухимъ раскатамъ грома.

— Мужи Помпеи!— началъ онъ,— я съ радостью вижу, какъ вы вс относитесь къ важному вопросу, собравшему насъ сегодня здсь. Такъ какъ вы знакомы въ главныхъ чертахъ съ обстоятельствами дла, то мн остается только сообщить вамъ нкоторыя важныя подробности.— Для васъ не ново, что назареи отказываются воздавать нашимъ богамъ должныя почести, что, они поклоняются распятому на крест Христу, котораго выдаютъ за единаго творца неба и земли. И этого Христа они почитаютъ больше даже, чмъ нашего могущественнаго императора, они не исполняютъ законовъ цезаря,— не хотятъ служить въ его славномъ войск. Эти богоотступники дошли до того, что перестали оказывать знаки уваженія и преданности изображенію нашего великаго государя, котораго да сохранятъ боги!

Ропотъ негодованія пробжалъ въ толп, послышались возгласы: ‘на крестъ ихъ! на арену измнниковъ!’ Но скоро опять воцарилась мертвая тишина, весь форумъ, затаивъ дыханіе, слушалъ жреца, который продолжалъ громкимъ голосомъ:

— Добрые сограждане! Ваши благочестивыя сердца уже теперь возмущаются противъ измнниковъ, а между тмъ вы еще не знаете самаго ужаснаго изъ ихъ преступленій. Приберегите же свое негодованіе къ концу.

Толпа съ возрастающимъ любопытствомъ слдила за ораторомъ, который, посл небольшой паузы, еще увеличившей напряженіе слушателей, продолжалъ:

— Мы, римляне, гордимся той высокой степенью развитія, которой мы достигли. И мы имемъ право имъ гордиться. Намъ едва врится теперь, что было время, когда грубость нравовъ была такъ велика, что невинные люди сжигались на алтаряхъ въ жертву богамъ, и, конечно, боги съ отвращеніемъ отворачивались отъ такихъ жертвъ. Но что вы скажете, сограждане, если я вамъ докажу, что и въ наше время еще люди приносятся въ жертву кровожадному богу, что чудовища, которыя такимъ варварскимъ способомъ почитаютъ своего бога, живутъ въ римскомъ государств и что нкоторые изъ нихъ, можетъ быть, находятся теперь среди насъ! Конечно, богъ, который принимаетъ подобныя жертвы, ничего лучшаго не стоитъ, этотъ богъ и есть тотъ пригвожденный къ кресту Христосъ, которому намстникъ императора, конечно, не назначилъ бы такого наказ

Подъ огненнымъ дождемъ.

ГЛАВА I.Прибытіе въ Помпею.

ГЛАВА II.Жрецъ Изиды.

ГЛАВА III.Два оратора.

Читайте также:

ГЛАВА I.
Прибытіе въ Помпею.

ГЛАВА II.
Жрецъ Изиды.

ГЛАВА III.
Два оратора.