Почему мы не знаем России?
Почему мы не знаем России?
Комментарии
Комментарии
Почему мы не знаем России?, Осоргин Михаил Андреевич, Год: 1901
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Осоргин М. А. Московские письма.
Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2003. — (Материалы Лаборатории городской культуры и СМИ Перм. ун-та. Вып. 1)
Чтобы быть общественным деятелем достойного этого имени, слишком мало иметь известный образовательный ценз, удостоверенный диплом учебного заведения, или опираться на долговременную практику. Нужно, прежде всего, знать свое отечество в его историческом развитии, знать свой народ, его законы и обычаи, знать общую историю, чтобы иметь критерий для беспристрастной оценки. Без этих элементарных познаний в области отчизноведения немыслима плодотворная общественная деятельность. Практика есть применение на деле приобретенных в школе теоретических данных науки, и, давая опытность и способность быстро ориентироваться в проявлениях общественной жизни, она не может повысить образовательного ценза, почему самый опытный практик всегда останется неучем и никогда не застрахован от грубых ошибок в своей деятельности, если он не усвоил еще на школьной скамье необходимых сведений о том государстве, на территории которого он думает найти приложение своим духовным силам и способностям. Одной любви к отечеству, на которой настаивают наши патриоты особого оттенка, еще недостаточно, для того, чтобы любить, нужно знать, и слепой патриотизм, в форме обожания земли, на которой ты родился и вырос, давно уже увековечен под прозвищем ‘квасного’. Только истинное знание России может породить в ее сынах разумную любовь к своему отечеству и искреннее, а не фарисейское, желание отдать свои силы и свою жизнь для его процветания.
Общественных деятелей поставляет нам школа, обязанная перед обществом не только их образованием, но и воспитанием, соответствующим духу времени и запросам государственной жизни.
Оставляя в стороне низшую школу, имеющую своей главною целью дать элементарное образование и подготовить почву для усвоения данных науки и для дальнейшего самостоятельного развития учащихся, обратимся к нашим средним и высшим учебным заведениям и посмотрим, соответствуют ли их строй и их программы тем требованиям, которые мы поставили выше, говоря о подготовке общественных деятелей. Другими словами, — может ли русская школа в ее современном виде дать учащимся познания в области отчизноведения и выпустить из своих стен людей с общим образованием, с твердым и обстоятельным знанием России, а не с дипломом только в кармане?
Общеобразовательною школою называется у нас классическая гимназия, с двумя древними языками на первом плане и с русской историей и с русским языком на заднем дворе. Древние языки были введены у нас в качестве необходимых и патентованных в Германии приборов для гимнастики ума. Нам это кажется теперь насмешкой и злой иронией, но это — факт. Вместо гимнастики ума получилась своеобразная ‘шагистика’ ума, на манер вводимой в университетах шагистики в аракчеевские времена. С первого класса мальчиков, извлеченных из семьи, обращают в ходячее ‘ut consecutivum’, заставляя их от 6 до 8 часов в неделю (кроме домашних многочасовых занятий) отдавать изучению склонений, спряжений и бесчисленных исключений. Даже в старших классах гимназии ученику ставится на вид и заносится в балльник незнание наизусть в виде стихов латинских предлогов, требующих винительного падежа, между тем как считаются преждевременными самые элементарные понятия о городском и земском самоуправлении в России.
То же самое должно сказать о несчастном русском языке и словесности. Изучение правил о букве ‘Ъ’ не оставляет времени для обучения литературному стилю. В летописи Нестора прочитывается и объясняется каждое слово, но сочинения Некрасова, Тургенева, Достоевского, Гончарова, Островского, Толстого не входят в программу гимназического преподавания, не говоря уже о текущей литературе, которой воспрещается вход в стены казенного учебного заведения. Начальство скорее зальет ученикам уши воском, как делал себе Одиссей, чем допустит до их слуха имена Горького, Чехова и др.
Но едва ли не в самом печальном состоянии находится в гимназиях преподавание истории, главным образом отечественной. Историк Иловайский воздвиг себе нерукотворный памятник: при его помощи убита была в умах русского юношества русская история. Не только ход событий, но даже самый смысл истории, как важнейшей из наук, нашел себе кончину в его ‘одобренных ученым комитетом’ учебниках. Мы не преувеличим, сказав, что то, что преподается в наших классических гимназиях под названием истории, есть какая-то дикая и бессмысленная чепуха, противная здравому рассудку и внушающая отвращение к себе. Ученик, окончивший гимназию с золотой медалью, твердо помня год Марафонской битвы и зная наизусть всех римских царей и консулов и русских удельно-вечевых князей, не имеет ясного представления о различии между органами правительства и самоуправления, между английским парламентом и нашим государственным советом и т. д. Нечего и говорить, что большинство гимназистов не знает, кто в настоящее время правит Сербией или Болгарией, и если слыхали о королеве Виктории, то только потому, что она очень долго жила. О Бисмарке он слыхал только, что у него на голове росло всего три волоса, Чемберлена он видел на каррикатурах и твердо помнит, что тот носит монокль. О Финляндии он несомненно не слыхал ни слова, и не удивляйтесь, если он отведет ей место в Северной Америке, или, в лучшем случае, на Новой Земле. Если вы встретите гимназиста с более здравыми понятиями об истории и географии, то поставьте это в счет его личной любознательности, гимназия тут ни при чем. Гимназия выпускает классика, начиненного походами Юлия Цезаря и 10 тысяч греков, развитого и воспитанного по основным принципам шагистики ума.
Вот вам общественный деятель со средним образованием. Много ли у нас таких образованных? Их незначительный процент. Большинство даже без среднего образования. Но у нас есть еще разряд ‘ученых’ общественных деятелей, носящих в петличке университетский значок. Что выносят они из стен университета, с каким умственным багажом выступают они на арену общественной жизни?
Общеобразовательного факультета у нас нет, как это ни странно. Раньше таковым был факультет камеральных наук, а теперь общеобразовательными называют три факультета: юридический, историко-филологический и физико-математический. Оставив в стороне два последних, называемых общеобразовательными только по недоразумению, посмотрим, что дает студентам, будущим государственным и общественным деятелям ‘ученого’ типа, высшее образование на юридическом факультете.
Абитуриент, получивший аттестат зрелости (физической?) и право носить орленые пуговицы и шпагу гражданского образца, при входе в аудиторию юридического факультета прежде всего встречает здесь своих старых знакомых: Ромула и Рема, Сервия Туллия, Марка Аврелия, Цезаря, целый ряд преторов, курульных эдилов и царей-законодателей до Юстиниана включительно. Целый учебный год он слышит эти опротивевшие еще в гимназии римские имена и должен разжевывать юридические формулы на латинском языке. Еще не имея понятия о русском суде присяжных, он изучает в мельчайших деталях римский формулярный процесс и дрожит перед ‘самым важным’ экзаменом по истории римского права.
Одновременно, правда, читаются лекции по истории русского права, но это не важный предмет, и читают его большею частью инвалиды науки, просидевшие свои профессорские кресла, перелистывая истлевшие листы лекций. Один всю жизнь старается уверить всех, что русские — потомки скифов, и ругает Шлецера, хотя с ним давно уже никто не спорит, другой серьезно убеждает, что монголы были очень похожи на чертей, и в этом находит осуждение следам монгольского ига, оставшимся в русском обычном праве.
Только неувядающее римское право продолжает задачу образования молодых людей, олицетворяемую в форме все той же гимнастики ума. На втором курсе студент занят решением казусов по римскому гражданскому праву и участвует в практических занятиях по этому предмету, введенных в министерство профессором римского права Н. Боголеповым. На государственном экзамене он должен сдать около 3-х тысяч страниц лекций по тому же римскому праву. Как будто университет готовит студентов к занятию должностей преторов Древнего Рима или на роли ораторов римского форума! Римское право — базис юридического образования в университете. Попутно и кратко (за неимением времени) проходятся общие социальные и экономические науки и русское право, причем на последнее не обращается особого внимания. История, знание которой необходимо каждому, и психология, без которой немыслим современный юрист, блистают своим отсутствием в университетских программах. Не существует также отдельных кафедр по праву иностранных государств и по русскому обычному праву. Насколько дико и нелепо ‘упражнять ум’ институциями Гая, не имея представления о русском обычном праве, видно из того, что народная масса, из среды которой вышел студент и в которую он возвратится для самостоятельной деятельности, живет, конечно, не по писаным законам, а именно по обычному местному праву. Далее, нет отдельных курсов по теории и практике городского, сельского и земского самоуправления, не взирая на ту роль, какую имеет в общественной жизни, например, земское хозяйство.
Таким образом, если студент не успеет дополнить самообразованием того, чего ему не хочет дать университет, он выйдет из него дипломированным неучем, не годным к государственной и общественной жизни, приобретшим несокрушимые знания в области римского права, но совершенно не знакомым с жизнью русского народа, с его нравами, обычаями и вековой историей. Не зная различия между яровыми и озимыми хлебами, он идет в деревню, в качестве земского начальника, или выступает в роли помощника податного инспектора, смутно стараясь припомнить, что за штука выкупные платежи и каким образом слагаются недоимки.
Вот они — образованные деятели Руси, созданные нашей классической средней школой и нашими классическими университетами.
Приближается учебная реформа. Ломайте старое сгнившее здание, но стройте новое по такому плану, чтобы с его портика можно было окинуть взором всю русскую землю и чтобы из него выходили граждане, знающие Россию и готовые стать в ряды борцов за ее просвещение.
12 июня 1901 г.
Почему мы не знаем России. 12 июня 1901 г.
С. 78. Ut consecutium (лат.) — как следствие.
С. 79. Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) — историк-монархист, публицист, автор учебников по истории, ставших обязательными для изучения в гимназиях.
С. 80. …и право носить орленые пуговицы и шпагу гражданского образца… — атрибуты формы студента Московского университета. Новая форма была введена для обязательного ношения новым университетским Уставом 1884 года — мундир, сюртук, пальто с гербовыми пуговицами, фуражка с синим околышем и небольшая шпага.
…целый ряд преторов, курульных эдилов… — государственные должности в Древнем Риме.
С. 81. Шлецер Август Людвиг (1735—1809) — немецкий историк, филолог, статистик, адъюнкт Петербургской АН (1762). В 1761—1767 гг. работал в России, изучал древнерусские летописи. Написал ряд работ по русской истории. С учетом состояния российской историографии Шлецер отводил себе роль первооткрывателя и пропагандиста русской истории. Современники и более поздние авторы отмечали, что Шлецер в большей степени историограф, нежели ‘чистый’ историк.
Боголепов Николай Павлович (1846—1901) — юрист, профессор римского права Московского университета. В 1883—1887 и 1891—1893 годах ректор Московского университета. С 1898-го министр народного просвещения. Ужесточил преследование студентов за участие в массовых выступлениях, вплоть до отправки их в солдаты. Смертельно ранен студентом П. В. Карповичем, исключенным из университета за участие в революционной деятельности.
Гай — римский юрист (II в.н.э.) Сторонник абсолютной власти императора, а также неограниченной частной собственности рабовладельцев. Основное произведение Гая — ‘Институции’ — является классическим изложением римского права по отдельным институтам. Эта институционная система получила широкое распространение в юриспруденции Европы, особенно в странах, воспринявших римское право (Франция, Италия, Россия и др.).
С. 82. Земства — местные (участковые) судебно-административные органы, учрежденные законом 12 июля 1889 г.
Должность податного инспектора как налогового работника на местах была создана в 1885 г. и означала введение регулярного и систематического налогового контроля.
Приближается учебная реформа — в 1899 г. по инициативе Министерства народного образования была создана специальная комиссия по разработке проекта реформы средней школы. Деятельность комиссии вселяла надежду на долгожданные перемены и находилась в центре общественного внимания. Проект был разработан, но движения не получил. Реформирование школы началось только после 1905 г. и носило частичный характер.