С. М. Сергеев, А. А. Гумеров.
Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 4. М., ‘Большая Российская энциклопедия’, 1999
Победоносцев К. П.: биографическая справка, Победоносцев Константин Петрович, Год: 1999
Время на прочтение: 18 минут(ы)
ПОБЕДОНОСЦЕВ Константин Петрович [21.5(2.6).1827, Москва — 10(23).3.1907, Петербург, похоронен близ церкви Свято-Владимирской жен. церк.-учительской школы], гос. деятель, правовед, публицист, переводчик. Брат С. П. Победоносцева (в статье о нем см. также об их сестре Варваре).
Отец П. — Петр Вас. (1771—1843), из семьи священника, экстраординарный проф. рос. словесности Моск. ун-та (1826—35), чл. ОЛРС с 1811. автор ряда соч.: ‘Плоды меланхолии, питательные для чувствительного сердца’ (ч. 1—2, М.. 1796). ‘Восп. о П. А. Плавильщикове’ (‘Новый Пантеон отеч. и иностр. словесности’. 1819. N, 4). ‘Направление ума и сердца к истине и добродетели’ (ч. 1—3, М., 1830—31). статей (в ‘Трудах ОЛРС’), дневника о ‘моск. разорении’ 1812 (РА, 1895, кн. I, No 2). переводчик: ред. ж-лов ‘Новости рус. лит-ры’ (1804—05). ‘Минерва’ и др. (подробнее о нем см.: Сл. профессоров Моск. ун-та, РБС: Брокгауз).
О дет. годах в благочестивой семье — отрывочные восп. в его кн. ‘Праздники Господни’ (СПб., 1893, peu.: И. Фудель — РО, 1893, No 5, 8-е изд. — М. 1995, послесловие прот. В. Асмуса) — опыте религ. лирики. Получив под руководством отца хорошее дом. воспитание, в 1839 поступил в Уч-ше правоведения, с интересом читал Н. И. Гнедича, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, К. Ф. Рылеева (‘Отрывки из школьного дневника. 1842—1845. Для немногих’, СПб., 1885). По окончании Уч-ща в 1846 (с чином тит. сов.) занимал разл. должности в моск. департаментах Сената (от помощника секретаря до обер-прокурора 8-го деп. — с 1863). В 1848 ‘с жадностью’ читал франц. либеральную прессу и соч. Л. Блана, Ж. Прудона, Ш. Фурье, А. де Ламартнна (‘Моск. воспоминания. В. П. Зубков’, М., 1904, с. 11). Сблизился с В. Ф. Одоевским (см. некролог ‘Князь В. Ф. Одоевский’ — МВед, 1869, 6 марта, ‘Еще на память о князе В. Ф. Одоевском’ — там же, 19 марта, см. также в сб. ‘В память о князе В. Ф. Одоевском’, М., 1869).
Одновременно со службой П. был проф. Моск. ун-та (1859—65). А. Ф. Кони вспоминал его ‘прекрасный курс’ ‘Гражданское судопроизводство’ (изд. — М., 1863) — ‘ясный, сжатый, точный и поучительный’, из лекций П. слушатели выносили ‘ясное понимание задач и приемов истинного правосудия’ (Кони А. Ф., Собр. соч., т. 7, М., 1969, с. 99—100, см.: его же. Триумвиры. — Там же, т. 2, М’ 1966). На ‘Курсе гражданского права’ (ч. 1—3, СПб., 1868—1880, 5-е изд. — 1896) выросло неск. поколений юристов.
Б. В. Никольский, оговорившись, что ‘теоретич. сторона курса не встретила похвал и одобрений от представителей нашей юридич. науки’, тем не менее утверждал, что ‘практич. характер книги сделал ее одним из тех устоев, к-рыми держится наша цивилистика’ (Никольский, с. 16). К ‘Курсу’ примыкает фундамент. работа П. — ‘Судебное руководство. Сб-к правил, положений и примеров…’ (СПб., 1872).
В кон. 50-х гт. П. выступил с развернутым обоснованием судебной реформы: ‘О реформах в гражданском судопроизводстве’ (PB, 1859, No 12—14). П. был автором памфлета ‘Граф В. Н. Панин. Министр юстиции’ (опубл. в ‘Голосах из России’ А. И. Герцена и Н. П. Огарёва, кн. 7, L., 1859, репринт — М., 1976, обоснование авторства П. см.: там же. кн. 10, в. 4, М., 1975, с. 234—35, предположительно, П. быт одним из авторов ‘Колокола’ — там же, с. 240), направл. против личности министра и всей дореформ. судебной системы. П. исследовал также историю крепостного права в России (см. в его кн.: Ист. исследования и статьи, СПб., 1876). Первоначально П. воспринимал реформы Александра II восторженно (отклик на отмену крепостного права в письме к С. П. Энгельгардт от 9 марта 1861: ‘Нет больше людей, к-рые считались бы собственностью себе подобных. Нет бесправных! Мы еще не можем понять, что это значит…’ — цит. по: Зайончковский, с. 55). В 1861—63 участвовал в составленни судебных уставов. С 1861 преподавал законоведение цесаревичу Николаю Александровичу и сопровождал его в путешествии по России, описанном П. в ‘Письмах о путешествии государя наследника цесаревича по России от Петербурга до Крыма’ (М., 1864, совм. с И. К. Бабстом).
Отрывки из ‘Писем…’ помешались в хрестоматиях ‘как лучшие образцы рус. прозы и отеч. стилистики’ (Глинский, с. 252). Никольский считал, что ‘Письма…’ напоминают ‘классических авторов’: ‘Самые, по-видимому, незначительные подробности и эпизоды знаменательного путешествия приобретают какую-то особенную яркость, выпуклость и значение от того сжатого, точного и оживленного слога, к-рым описаны’ (Никольский, с. 12).
После смерти Николая Александровича в 1865 П. давал уроки новому наследнику — вел. кн. Александру Александровичу (будущему имп. Александру III) и нек-рым другим детям Александра II, а в дальнейшем и будущему Николаю II. В 1863 получает чин д. стат. сов. Назначенный чл. консультации при Мнн-ве юстиции (1865), окончательно переезжает в Петербург.
В 1866 П. женился на Ек. Ал-др. Энгельгардт, к-рая быта моложе его на 22 года и в к-рую он был тайно влюблен 10 лет. Вопреки множеству сплетен, изображавших П. старым мужем, обманываемым молодой женой (см. об этом: Шевелев). Ек. Ал-др. была верной помощницей и единомышленницей супруга, и их брак можно было бы назвать счастливым, если бы не бездетность (супруги взяли в семью младшего брата и сестру Ек. Ал-дровны).
В 1868 П. становится сенатором С 1872 — чл. Гос. совета с присутствованием в департаментах гражд. и духовных дел.
Летом 1873 сблизился с Ф. M. Достоевским, статьями и полит, обзорами помогал ему в изд. ‘Гражданина’, подсказал образ Зосимы в ‘Братьях Карамазовых’, дружба продолжалась до смерти Достоевского (Гроссман Л., Достоевский и правительственные круги 70-х гг. — (ЛН, т. 15).
В письме к А. Г. Достоевской П. вспоминает: ‘в последние годы часто приходил он ко мне по субботам вечером на беседу — и как теперь помню, как бывало, одушевляясь и бегая по канате, рассказывал он главы Карамазовых, к-рые писал тогда’ (ЛН, т. 15. с. 89). Достоевский относил П. к числу тех, ‘к-рым верю, ум и убеждения к-рых я глубоко уважаю’, а его деятельность называл ‘драгоценною’ (XXX, кн. V, с. 209, 204). К кн. П. ‘Ист. исследования и статьи’ Достоевский обращался при подготовке ‘Дневника писателя на 1876 г.’ (XXIV, 137). Свою речь об А. С. Пушкине Достоевский характеризовал в письме к П. как написанную в самом крайнем духе моих (наших то есть, осмелюсь так выразиться) убеждений’ (XXX, кн. 1, с. 156). П. высоко ценил творчество и обществ, деятельность Достоевского: ‘Это был человек единственный. Влияние его на молодых людей было великое и благодетельное. В нем были крепки основы веры, народности и любви к отечеству. Он имел в себе огонь, от коего многие загорались теплотою и светом’ (письмо П. к М. Н. Каткову от 29 янв. 1881 — РГБ, ф. 120, к. 19, л. 56, см. также: Письма П. к Александру III, т. 1. М., 1925. с. 310). Худож. выражение близких себе идей П. видел в ‘Преступлении и наказании’ (‘Письма…’, т. 2, М., 1926. с. 132). ‘Дневнике писателя’. ‘Братьях Карамазовых’ (см. ‘Письма к Достоевскому’ — ЛН. т. 15). После смерти Достоевского П. содействовал назначению А. Г. Достоевской пенсии, был опекуном их детей.
П. — горячий поклонник поэзии Ф. И. Тютчева, состоял в доверит. переписке с его дочерьми — А. Ф. Аксаковой и особенно с Е. Ф. Тютчевой. Др. любимый поэт П. — А. А. Фет: ‘У него звучала совсем особливая струна, отзывавшаяся в молодых и свежих душах, — такой струны ни у кого из поэтов не слышал и теперь’ (из письма А. Н. Майкову — ЛН, т. 22—24, с. 542). В свою очередь, Фету льстило расположение П. (см.: Фет А. А., Стихотворения. Проза, Письма, М., 1988, с. 399). П. высоко ценил также поэзию А. Н. Майкова и Я. П. Полонского и находился с ними в друж. отношениях. Неприязнь у П. вызывала ‘юродивая муза ‘гражданских мотивов’, прогнанная анафемою Фета с Олимпа и блуждающая ныне между нас в растерзанном виде’ (ЛН, т. 22—24, с. 543). У П. был подлинный культ поэзии Пушкина. Вместе с женой он составил небольшой том ‘Северные цветы. Выбор из стихотворений А. С. Пушкина’ (СПб., 1888), не предназначенный для продажи, посланный Александру III, а также Д. А. Толстому и ближайшим друзьям. Полонский откликнулся на этот сборник восторженным стих. ‘К. П. Победоносцеву’ (‘При бледных признаках рассвета…’). Положительные отклики П. вызывали ‘В лесах’ П. И. Мельникова-Печерского и ‘На краю света’ Н. С. Лескова (‘Письма П. к Александру III’, т. 1, с. 18, 44, о сложных отношениях между Лесковым и П. см.: ‘Путь’, 1994, No 5, публ. статьи Лескова и предисл. О. Е. Майоровой).
С 1865 (и до конца жизни) П. — постоянный сотрудник ‘Рус. архива’ П. И. Бартенева, вел в нем рубрику ‘Книжные заграничные вести (отзывы о России)’, поместил (б. п.) более 150 отзывов и рецензий.
Наряду с П. А. Вяземским, С. Д. Шереметевым, Н. П. Барсуковым, М. Н. Лонгиновым П. входил в своего рода ‘редакционный совет’ издания, оказывавший значит, влияние на Бартенева при составлении отд. номеров (см.: Зайцев А. Д., П. И. Бартенев, М., 1989. с. 150 и ук.). В некрологе Бартенев напишет о П.: ‘Это был мне сверстник, единомышленник, постоянный сотрудник, заступник, благодетель ‘Рус. Архива» (РА. 1907. No 4. с. 635).
П. сочувствовал борьбе слав. народов против тур. ига, был чл. Слав. благотворит. к-та. Перевел с англ. и издал со своим предисл. кн. У. Гладстона ‘Болгарские ужасы и Восточный вопрос’ (СПб., 1876), с чешского — кн. ‘Приключения чешского дворянина Братислава в Константинополе и в тяжкой неволе у турок, с австрийским посольством 1591 года (описанное им самим)’ (СПб., 1877).
П. скоро разочаровался в реформатор. курсе Александра II. Уже в 1862 он записывает в дневнике, что почти все министры — ‘люди оторванные от земли, не имеющие корней в быте общества’ (цит. по: Эвенчик, с. 118). Вероятно, катализатором его антилиберальной эволюции (как и для многих др. рус. интеллигентов) стало польское восстание 1863. В 1873 в качестве чл. Гос. совета выступил против воен. реформы Д. А. Милютина. Критич. выпадами против ‘болтунов, и трусов, и лакеев, к-рые состоят — увы! — ближайшими ныне советниками’ (‘Письма П. к Александру III’, т. 1. с. 194), изобилуют письма П. 70—80-х гг. В 1880 П. (по рекомендации М. Т. Лорис-Меликова) становится обер-прокурором Синода и вскоре — чл. К-та министров, вступает в резкую конфронтацию с министрами-реформаторами (Лорис-Меликовым, Милютиным, А. А. Абазой).
Крайне негативной становится оценка П. личности Александра П. усиливается ощущение собственного идейного одиночества: ‘Нас тянет это роковое царствование — тянет роковым падением в какую-то бездну. Прости, Боже, этому человеку — он не ведает, что творит, и теперь еще менее ведает. Теперь ничего и не отличишь в нем, кроме Сарданапала’ (из письма Е. Ф. Тютчевой от 2 янв. 1881 — РГБ, ф. 230, к. 4410, No 1, л. 1. 2). Гл. опасность П. видел в намечавшейся конституции: ‘…лучше уж революция русская и безобразная смута, нежели конституция. Первую еще можно побороть вскоре и водворить порядок в земле, последняя есть яд для всего организма, разъедающий его постоянною ложью, к-рой русская душа не принимает’ (‘Письма П. к Александру III’, т. 1, с. 249). Общие враги сближают П. с Катковым, к-рому он в своих письмах даст важную информацию о состоянии дел в верхах, ободряет его. иногда инструктирует, защищает от недругов при дворе (письма П. к Каткову — РГБ, ф. 120, к. 19, л. 49—70 об.). Эту линию в отношении Каткова П. продолжил и во время правления Александра III (несмотря на многочисл. разногласия П. с этим влият. публицистом — см.: Феоктистов, с. 221—22).
После убийства Александра II (1 марта 1881) П. уже вечером того же дня умолял Александра III уволить ‘фокусника’ Лорис-Меликова, а в последующие дни постоянно убеждал императора ‘покончить разом… все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительном собрании’ (‘Письма П. к Александру III’, т. 1, с. 317). 8 марта на заседании Гос. совета выступил с речью, содержащей решит, осуждение реформатор, курса правительства и возможности введения конституции (опубл.: ‘Былое’, 1906, No 1, отд. изд.: Речь П. о конституции, Астрахань, 1907, см. также: П. и его корреспонденты, т. 1, полутом 1—2, М—П., 1923, рец.: A. А. Кизеветтер — ‘На чужой стороне’, 1924, No 4). П. составил ‘Высочайший манифест’ от 29 апр. 1881 (МВед, 1881, 30 апр.), утверждавший незыблемость самодержавия и, по сути, демонстрировавший разрыв с политикой Александра II. Этот документ вызвал демонстративную отставку министров-либералов. В 1882 П. способствовал роспуску т. н. Священной Дружины, созданной представителями знатных аристократич. фамилий (И. И. Воронцов-Дашков, П. П. Шувалов и др.) для зашиты монархии, но в то же время лелеявшей конституционные проекты (см.: Письма П. к Александру III, т. 1. с. 392—96, Корнилов, с. 404). В том же году П. употребил все свое влияние, чтобы похоронить проект мин. внутр. дел Н. П. Игнатьева о созыве Зем. собора (см.: Феоктистов, с. 204—09), подлинным автором к-рого был П. Д. Голохвастов, поддерживаемый И. С. Аксаковым.
П. многое роднило со славянофилами, но в их желании воскресить гос. формы 16—17 вв. он видел вредную утопию. Глубоко уважая и часто поддерживая деятельность Аксакова. П. осуждал его как ‘бессмысленного мечтателя’: ‘…сам он кто же. как не либерал по тому же западному типу, к-рого только в своем либерализме не узнает, потому что одел его по своей фантазии в рус. платье’ (РГБ. ф. 230. к. 4410, No 1, л. 133). Аксаков же видел в позиции П. проявление ‘пугливости’ (‘П. и его корреспонденты’, с. 276). Но это не нарушало дружеских отношеннй между ними. П. посвятил Аксакову проникновенный некролог (см. кн. П. ‘Вечная память’: см. также письма Аксакова к П.: РА. 1907. кн. 3).
С 1883 П. — д. тайный сов., с 1894 — стат.-секр. Репутация П. как своего рода ‘тайного властителя’ России относительно верна лишь для первых лет правления Александра III. Гос. программу П., к-рую он пытался осуществить, можно назвать ‘программой нравств. перевоспитания об-ва’ (см. подробнее: Полунов, 1991). П. не верил в возможность улучшения об-ва посредством переделки его гос. институтов, считая, что только исправлением человеч. нравов можно добиться к.-н. положит, изменений в жизни страны.
Отсюда репутация П. как гос. деятеля без позитивной программы, умеющего лишь ядовито критиковать программы других. Отсюда же его скептич. отношение к большинству т. н. ‘контрреформ’ Александра III. Уже с кон. 80-х гг. П. теряет влияние на Александра III. разочарованного его тотальным критицизмом (см.: Зайончковский. с. 59—60: Соловьев. 1973. с. 104—05).
Гл. средство для осуществления своей программы П. видел в возрастании влияния на об-во правосл. церкви. В годы его оберпрокурорства церк. жизнь действительно оживилась: Синод получил право решать нек-рые вопросы без ведома царя, после 200-летнего перерыва возобновились соборы епископов: с 1881 по 1894 каждый год открывалось 250 новых храмов, причем их архитектурный стиль приближался к допетровскому, реставрировались и восстанавливались древние храмы, активизировалась миссионер, и просветит. деятельность. Личными стараниями П. было организовано общенародное празднование 1000-летия со дня кончины св. Мефодия (1885), 900-летия Крещения Руси (1888), 500-летия со дня кончины преп. Сергия Радонежского (1892). П. покровительствовал религ. живописи В. М. Васнецова и М. В. Нестерова. Но осн. делом П. стало воссоздание системы церк. школ для народа. В его представлении ‘школе прямое место при церкви и в тесной связи с церковью. Она должна быть проникнута церковностью в лучшем, духовном смысле этого слова’ (‘Ученье и учитель. Пед. заметки’. 4-е изд., М., 1902. с. 29}. П. считал, что ‘народная школа должна быть не только шкалой арифметики и грамматики, но прежде всего школой добрых нравов и христ. жизни’ (‘Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К. Победоносцева по ведомству Правосл. исповедания за 1902 г’, СПб., 1903, с. 27). За образец П. взял школу С. А. Рачинского в Татеве. Если в 1881 в России существовало 4440 церк. школ для народа, то в 1902 их насчитывалось 43696 (Глинский, с. 266, см. также: Обзор деятельности ведомства правосл. исповедания за время царствования имп. Александра III, СПб., 1901, Преображенский И., Отеч. церковь по статистич. данным с 1840—41 по 1890—91 гг., СПб., 1897). Однако первоначально встреченная почти всеобщим одобрением в церк. среде, деятельность П. на посту обер-прокурора вызвала затем разочарование как иерархов, так и правосл. мыслящей интеллигенции. Причиной явилась боязнь П. самостоятельности Церкви, его нежелание ослабить над ней юс. опеку, идеи самоуправления Церкви П. отождествлял со стремлениями к парламентаризму. ‘Идеалисты наши пропагандируют … соборное управление церковью посредством иерархии и священников. Это было бы то же самое, что ныне выборы, земские и крестьянские, из коих мечтают составить представительное собрание для России’ (РГБ, ф. 230, к. 4410, No 1, л. 75—75 об.). До конца жизни П. оставался принципиальным противником восстановления патриаршества (см. его аргументацию в полемике с С. Ю. Витте в кн.: А. Р., Ист. переписка о судьбах правосл. Церкви. М., 1912), с недоверием относился к св. Иоанну Кронштадтскому (см.: О. Иоанн Кронштадтский и П. 1883. — Река времен, кн. 2. М. 1995, публ. и предисл. А. Ю. Полунова), противодействовал начинаниям митр. Антония (Храповицкого), пытался воспрепятствовать канонизации св. Серафима Саровского. П., будучи ‘геократом в государстве’, оставался ‘бюрократом в Церкви’ (Бердяев, с. 205).
П. пристально следил за культурной жизнью страны, лично знакомился практически со всеми книгами и периодич. изданиями, выходившими в России (Феоктистов, с. 221), и бдительно пресекал проповедь либеральных идей. В 1883—85 при его непосредственном участии прекратили существование 9 периодич. изданий (среди них ‘Отеч. записки’ M. E. Салтыкова-Щедрина). Драматично складывались отношения П. с Л. Н. Толстым. В 1881 П. отказался передать письмо Толстого Александру Ш с просьбой о помиловании народовольцев-‘первомартовцев’. Резко отрицательно встретил П. нравственно-религ. проповедь Толстого, видя в нем ересиарха, главу опасной секты (‘Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода … за 1887 г’, СПб., 1889, с. 80—81). По инициативе П. были запрещены нек-рые религ.-этич. и отд. лит. произведения Толстого. Особенное возмущение П. вызвала ‘Власть тьмы’ (‘Письма П. Александру Ш’, т. 2, с. 251—54). В то же время П. не без восхищения воспринял ‘Крейцерову сонату’ (‘Произведение могучее. И когда я спрашиваю себя, следует ли запретить его во имя нравственности, я не в силах ответить да’), увидев правду ‘в этом негодовании, с к-рым автор относится к обществу и его быту, узаконяющему разврат в браке’ (‘Письма П. к Е. М. Феоктистову’. — ЛН, т. 22—24, с. 540). Борьба с толстовством привела к ‘Определению Св. Синода от 20—22 февр. 1901’ (‘Церк. вед.’, 1901, 24 февр.), в к-ром говорилось, что ‘церковь не считает его (Толстого) своим членом’ (ответ Толстого см.: XXXIV, Толстой дат резкую характеристику П. в письме к имп. Николаю II от 6 февр. 1900: LXXII). П. способствовал запрету нек-рых филос.-богослов. трудов Вл. С. Соловьева и его публич. лекций. Соловьёв же называл П. ‘лжецерковником’ (Соловьев В. С., Письма, т. 4, П., 1923, с. 30). Вместе с тем от ‘Трех разговоров’ Соловьёва П., по словам С. М. Соловьёва, ‘был в восторге’ (цит. по: Лосев А. Ф., Владимир Соловьев и его время, М., 1990, с. 472, там же см. об отношениях П. и Соловьёва, с. 472—76). П. высоко ценил англ. культуру, в частности его благосклонностью пользовался Т. Карлейль, чьи сочинения, по мнению П., ‘проникнуты нравств. началом — до суровости!’ (ЛН, т. 22—24, с. 531). П. возмущало, что в рус. пер. издан ‘Капитал’ К. Маркса — ‘одна из самых зажигательных книг’ (там же). П. покровительствовал рус. музыкальному иск-ву, способствуя оказанию помощи (в т. ч. и материальной) таким композиторам, как Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский, М. А. Балакирев, А. Г. Рубинштейн (см.: Письма П. к Александру III, т. 1, с. 173, 342, ‘П. и его корреспонденты’, с. 557—58).
Квинтэссенцией религ.-филос. и обществ.-полит. воззрений П. стал составл. им ‘Моск. сб-к’ (М., 1896, 5-е доп. изд., 1901, изд. в 1897—98 на франц., англ., нем. яз., рец.: Б. Никольский — НВ, 1896, 8, 12 нюня, Л. Тихомиров — ГО, 1896, No 10, совр. републикацию 1-го изд. см. в кн.: К. П. Победоносцев. Рго el contra. Антология, СПб., 1996). В ‘Моск. сб-к’ вошли гл. обр. вольные переводы произв. Г. Мэна, Г. Спенсера, Карлейля, Гладстона, Р. У. Эмерсона и др. (в 5-е изд. была включена ст. С. А. Рачинского ‘Древние классич. языки в школе’). Вольными переводами из книги М. Нордау ‘Ложь предсоциалистической культуры’ (первое изд. на нем. яз. — 1883, полный рус. пер. — 1907) являются и самые изв. статьи ‘Моск. сб-ка’ — ‘Великая ложь нашего времени’ и ‘Печать’ (впервые на это обратил внимание Соловьёв, см.: Соловьев В. С., Письма, т. 4, с. 226, вероятно, П. не указал имя автора из-за одиозности подобного ‘союзника’ — социалиста, антихристианнна — для главы ведомства правосл. исповедания). При внешней эклектичности, ‘Моск. сб-к’ — цельная книга, объединенная обшей идеей и тональностью.
Суть антропологии П. — глубочайшее недоверие к несовершенной, испорченной человеч. природе (‘всякий человек раздвоен в себе — хочет чего не делает и делает чего не хочет’, 5-е изд., с. 212). Несовершенный человек не может построить совершенного об-ва, отсюда — принципиальное отвержение П. любых радикальных изменений социального бытия. Только гос. формы, проникнутые релит, начатом, способны удержать человечество от гибельного хаоса. Социальный радикализм, по П., произрастает из самообожествления человеческого ‘я’, утратившего способность ‘покоряться законам жизни’ (с. 112). Гл. враг П. — ‘общие начала’, умозрительные конструкции безбожного разума. По его мнению, даже предрассудки опасно разрушать — под их грубой оболочкой часто таятся зерна истины. Огромное значение для П. поэтому имеет ‘натуральная, земляная сила инерции… Ею. как судно балластом, держится человечество в судьбах своей истории’ (с. 85). П. считает либерально-демокр. обществ, и гос. формы производными от ‘общих начал’ и подвергает резкой критике систему отделения церкви от гос-ва, суд присяжных, парламентаризм, идею ‘правового государства’, ‘свободную’ прессу и др. ценности зап. демократии. П. предчувствует трагич. последствия секуляризации об-ва: ‘Нечальное будет время … когда водворится проповедуемый ныне новый культ человечества. Личность человеческая немного будет в нем значить, снимутся и те, какие существуют теперь, нравственные преграды насилию и самовластию. Во имя доктрины, для достижения воображаемых целей … будут приноситься в жертву самые священные интересы личной свободы, без всякого зазрения совести, о совести, впрочем, и помина не будет при воззрении, отрицающем самую идею совести’ (с. 205—06). Либеральной цивилизации П. противопоставляет идеалы религ.-патриархальной нар. жизни и религиозно освященного гос-ва, несущего в себе ‘идею правды’.
В консервативных кругах ‘Моск. сб-к’ был встречен в осн. восторженно: ‘Эта книга — рев. манифест в области культуры … Рус. ум вооружается в ней по всей западной границе’ (Никольский. с. 22, резко отрицат. отзыв в дневниках А. А. Киреева — РГБ, ф. 126, No 12, л. 74). Язвительно отозвался о книге Вл. Соловьев: к лучшей ее части он относил переводы, в двух других частях видел ‘длинные страницы, извлеченные из старых рус. славянофилов’ и ‘личные размышления автора, к-рые дышат ‘буддизмом’ старых маленьких людишек, у к-рых вера слабая, а печень больная и к-рые жалуются не умолкая’ (Соловьев В. С. Письма, с. 226). Негативно оценил ‘Моск. сб-к’ В. В. Розанов, назвавший его ‘грешной книгой’, полной ‘скептицизма и проистекающей из него печати’, отмечая при этом, что ‘Сборник’ этот ‘прелестен по языку, краткости статей и по важному их содержанию. Это как бы листки записной книжки, но без небрежности изложения: все статьи одушевлены и чистосердечны именно как страницы дневника. Невозможно читать эту книгу и несколько не заражаться ею’ (Розанов В. В., Скептический ум. — В его кн.: Около церковных стен. М., 1995. с 136—37. 135). Отношение П. к Розанову было еще более негативно: Розанов — ‘проповедник и поклонник собачьего брака’, ‘у Розанова не все дома’ (цит. по: Преображенский, с. 61).
Особым жанром публицистики П. были некролого-биографич. статьи (кроме указанных выше — ‘Н. В. Качалов’, ‘Н. И. Ильминский’. ‘Прощание народа с царем своим’ и др.), собранные в кн. ‘Вечная память’ (М., 1896, 2-е изд., М., 1899: peu.: ‘Набл.’, 1896, No 5). В нек-рых из них он достигает портретной выразительности, но в целом прав Никольский, что ‘характеристика людей — задача, совершенно не соответствующая особенностям лит. дарований автора. Он не умеет чувствовать и схватывать индивидуальностей людских, тех частностей и особенностей, к-рые создают человека’ (Никольский, с. 20).
П. — автор стих. ‘Вечная память (посвящается памяти Н. В. Шеншина)’ (РусБ, 1859, т. 5. кн. 17), ‘В пыли и бренни земном…’ (РО, 1897, No 2). Среди переводов П. — ‘О подражании Христу’ Фомы Кемпийского (СПб., 1869, 9-е изд., СПб., 1904, с латин.) и 9-я кн. ‘Исповеди’ Августина (‘Победа, победившая мир’, М., 1895, 10-е изд., М., 1905). П. составил компилятивную кн. для юношества ‘История правосл. церкви до начала разделения церквей’ (СПб., 1891, 8-е изд., СПб., 1903). Никольский отмечал, что манера письма П. ‘всецело заимствована им у наших духовных писателей’ (Никольский, с. 10, 11).
П. подготовил для имп. Николая II текст его речи 17 янв. 1895 перед представителями земств о ‘бессмысленности’ конституционных ‘мечтаний’, однако решающей роли в его царствовании не играл. Все более усиливается пессимизм П. в оценке будущего России: ‘Пишете Вы так, как будто власть у нас в руках. Ныне и власть женская, и головы перевернулись’ [из письма Никону (Рождественскому) от 12 марта 1899 — РГБ, ф. 765, к. 11, No 16, л. 15]. А. А. Киреев в окт. 1900 заносит в свой дневник фразу П.: ‘идем на всех парах к конституции и ничего, никакого противовеса, какой-либо мысли, какого-либо культурного принципа нету!’ (РГБ, ф. 126, No 13, л. 51 об.). В 1901 на П. совершает 2-е неудачное покушение (1-е было в 1893) некто Н. К. Лаговскнй (статистик самар. зем. управы), считавший его за ‘главного виновника всяких стеснений, мешающих прогрессу и свободе’ (‘Письма П. к Александру III’, т. 2, с. 335). В 1903 П. был осн. инициатором закрытия Религ.-филос. собраний в Петербурге, при встрече по этому поводу с Д. С. Мережковским он произнес знаменитый, ‘пронзительный’ (Флоровский, с. 413) афоризм: ‘Да знаете ли вы, что такое Россия? Ледяная пустыня, а по ней ходит лихой человек’ (Мережковский Д. С., 14 декабря, Гиппиус З. Н., Дмитрий Мережковский, М., 1991. с. 372). После издания манифеста 17 окт. 1905 П. по требованию Витте был увален от должности обер-прокурора Синода, но до конца своих дней оставался членом Гос. совета и участвовал в обсуждении проектов гос. преобразований в различных особых совещаниях 1906. Последней лит. работой П. стал перевод Нового Завета на рус. язык (СПб., 1906, см. републикацию Соборных посланий — ‘Лит. учеба’, 1991, кн. 6), завершенный им незадолго до смерти, наступившей от воспаления легких.
Личность и деятельность П. нашли отражение (порой карикатурное) в худож. лит-ре. Толстой использовал нек-рые черты внешности и характера П. при создании образов Каренина (ром. ‘Анна Каренина’) и, возможно, Топорова (ром. ‘Воскресение’). П. посвящены сатирич. стих. Соловьёва ‘Кумир Небукаднецара’ и эпиграмма ‘На разных поприщах прославился ты много…’. Он явился одним из прототипов сенатора Аблеухова в ром. А. Белого ‘Петербург’. А. А. Блок метафорически изобразил П. в поэме ‘Возмездие’ (‘… над Россией простер совиные крыла…’).
Либеральная и демокр. общественность была единодушна в оценке П.: ‘великий инквизитор’, Торквемада (см.: Тургенев. Письма, XII, кн. 2, с. 329), ‘злой гений России’ (Либрович С. Ф., На книжном посту, П.—М., 1916, с. 319), ‘олицетворение мертвенного бюрократизма’ (Бенуа А. Н., Мои восп., т. 2, М’ 1980, с. 196). По мнению С. А. Венгерова, П. ‘создал целую стройную теорию застоя’ (Венгеров С, Очерки по истории рус. лит-ры, 2-е изд., СПб., 1907, с. 122). Вместе с тем и эта пресса отмечала личное бескорыстие, честность П., к-рый охранял ‘как черный рыцарь, вход в замок, где томилась в заключении весна русской свободы’, но ‘надо быть справедливым — охранял не из корыстных побуждений, не ради выгод и власти, а только исключительно по непоколебимому убеждению в своей правоте… И в этом и был секрет его силы, его огромного авторитета’ (цит. по: Преображенский, с. 10). Неоднозначно воспринимался П. и в консерват. лагере, многие представители к-рого обвиняли его в нерешительности, голом критицизме, отсутствии наложит, программы. Типична и в то же время наиб. выразительна характеристика П., данная К. Н. Леонтьевым: ‘Человек он очень полезный, но как? Он как мороз, препятствует дальнейшему гниению, но расти при нем ничего не будет. Он не только не творец, но даже не реакционер, не восстановитель, не реставратор, он только консерватор в самом тесном смысле слова, мороз, я говорю, сторож, безвоздушная гробница, старая ‘невинная’ девушка и больше ничего!!’ (‘Памяти К. Н. Леонтьева’, СПб., 1911, с. 124). Для Розанова П. был ‘Гамлет по устроению и Дон-Кихот по историческим задачам’, П. ‘нервно ненавидел общество и общественность, и в этом отношении произносил слова удивительной дерзости, но уже по их темпераменту и вообще по отсутствию в нем лукавства, хитрости, двуличия, притворства, заискивания, по этому свободному прекрасному в нем духу, он был наш!., Плоть от плоти общества, литературы, скажу необыкновенную вещь — улицы…’ (Розанов В., Из восп. и мыслей о П.).
Др. произв.: ‘Записка о гражд. судопроизводстве’ [СПб., 1861], ‘О жалобах на действия должностных лиц административного ведомства’ [СПб., 1864], ‘Доброе слово воспитанникам духовных семинарий и академий по поводу нынешних страшных событии’ (СПб., 1881), ‘О работах комиссии для изыскания главнейших оснований лучшей постановки жен. образования в России’ [СПб., 1885], ‘Ответ на письмо пасторов И. И. Мецгера, И. С. Бехтальда и Э. Фрауэнфельдера [СПб., 1887], ‘Речи и тосты… сказанные на обеде, данном городом в день юбилейного торжества 900-летия Крещения Руси’ (К., 1888), ‘Ле Пле’ (М., 1893), ‘Выписки из полного собрания законов’ [СПб., 1895]. ‘Адреса разным лицам’ [Пенза, 1896]. ‘Ист. записка о Холмской Руси и г. Холме, о судьбах Унии в Холмском крае и совр. положении в нем Униатского вопроса’ ([СПб.], 1897), ‘Организация обществ, призрения в России’ [СПб., 1898]. ‘Воспитание характера в школе’ (СПб., 1900), ‘Ответ рус. человека Крапоткину’ (МВед, 1901, 15—16 окт., б. п.).
Изд.: Великая ложь нашего времени. М., 1993: Соч., СПб., 1996.
Письма: Е. Ф. Тютчевой (фрагменты) — РА. 1907. No 5: 38 писем… к высокопрсосв. Макарию. архиеп. Томскому. Томск. 1910, Переписка с преосв. Никанором. еп. Уфимским — РА, 1915, No 5—11, преосв. Иллариону, архиеп. Полтавскому, М., 1916: к гр. Н. Г. Игнатьеву — ‘Былое’, 1924, No 27—28, Николаю II (1898—1905) — Религии мира. М., 1983 (публ. и предисл. М. Н. Курова): П. в письмах к друзьям. — ВЛ, 1989, No 4 (публ. О. Е. Майоровой), сестрам А. Ф. и Е. Ф. Тютчевым — HM, 1994, No 3 (публ. и комм. О. Е. Майоровой): П. в 1881 г. (письма Е. Ф. Тютчевой) — в кн.: Река времен, кн. 1. М., 1995 (публ. А. Ю. Полумова).
Лит.: Письма Н. И. Ильминского [к П.]. Каз., 1885, Никольский Б. В., Лит. деятельность П., СПб., 1896: Я<зыков> Д. П. и его учено-лит. деятельность. — МВед. 1896. 14 июня, Амфитеатров А., Аничков Е., Победоносцев, СПб., 1907, Меньшиков M. О., Письма к ближним. Две России. Упадок церкви. Сухое сердце. — НВ. 1907. 21 янв., Глинский Б., П. (Мат-лы для биографии). — ИВ, 1907, No 4, Розанов В., Из восп. и мыслей о П. — НВ. 1907, 26 марта: его же. Легенда о великом инквизиторе Ф. M. Достоевского. М., 1996. с. 516—30, Слонимский О., О великой лжи нашего времени. СПб., 1908, Бердяев Н., Нигилизм на религ. почве. — В его кн.: Духовный кризис интеллигенции. СПб., 1910, Преображенский И. В., П., его личность и деятельность в представлении современников его кончины. СПб., 1912 (обзор некрологов): Мещерский В. П., Мои восп., ч. 3. СПб., 1912. с. 333—39, Козмин H. M., Тургенев и П. в 1881 г. — В кн.: Сб-к Пушкинского Дома на 1923 г., П., 1922: Витте С. Ю., Восп., т. 1—3. М., 1960 (ук.), Эвенчик С. Л., П. и дворянско-крепостнич. линия самодержавия в пореформ. России. — ‘Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В. И. Ленина’. No 309. М., 1969, Зайончковский П. А., Рос. самодержавие в конце XIX ст., М., 1970 (ук.), Соловьев Ю. Б., Самодержавие и дворянство в кон. XIX в., Л., 1973 (ук.): его же. Начало царствования Николая II и роль П. в определении полит. курса самодержавия. — ‘Археограф, ежегодник за 1972 г.’. М., 1974: Твардовская В. А., Идеология пореформенного самодержавия. М., 1978: ее же, Достоевский в обществ, жизни России. М., 1990 (ук.), Сухотина-Толстая Т. Л. Дневник. М., 1979. с. 403—07, Флоровский Г., Пути рус. богословия. 4-е изд., Париж, 1988 (ук.), Зубов А. Б., Политико-правовые воззрения П. и их интерпретация зарубеж. исследователями рус. мысли. — В кн.: Рус. полит, мысль 2-й пол. XIX в., M. 1989: Ланшиков А., Предотвратить ли думою грядущее? — ‘Москва’, 1991. No 5, Полунов А. Ю, К. П. Победоносцев в нач. 1880-х гг.: программа нравств. перевоспитания об-ва. — В кн.: Россия и реформы. 1861—1881. М., 1991: его же. Под властью обер-прокурора, М., 1996, Шевелев А. С., Тайный властитель России. Смоленск. 1991, Корнилов А. А., Курс истории России XIX в., М., 1993. с. 391—394, 403—05: Никитина В. А., Издания П. к его духовно-просветительская деятельность. — В кн.: Книга в России. Из истории духовного просвещения. СПб., 1993: Рабкина Н. А., К. П. Победоносцев. — ‘Вопросы истории’, 1995, No 2: Сергеев С. М., К. П. Победоносцев. — В кн.: Великие гос. деятели России. М., 1996, К. П. Победоносцев. Pro et contra. Антология. СПб, 1996, Byrnes R. F., Pobedonosisev. His life and thought, Bloominglon—L., 1968, Simon G., Konstamin Petrovic Pobedonoscev und die Kirchenpolitik des Heiligen Sinod. Gerflingen. 1969, Стоянов Ц., Геният и неговият наставник. София. 1978. + Брокгауз, Гранат: СИЭ, БСЭ, Масанов.
Архивы: РГБ. ф. 230 [особенно важны письма П. к Е. Ф. Тютчевой и Амвросию (Ключареву)], ф. 126, М8479 (письма к О. А. Новиковой): РГИА. ф. 1574: ф. 1162, оп. 6, д. 423 (ф.с. 1907), РНБ. ф. 587, ф. 631 (письма к С А. Рачинскому): РГАЛИ. ф. 46 (письма к П. И. Бартеневу): ГАРФ, путевод.