Статьи из газеты ‘День’ (1863)
Статьи из газеты ‘День’ (1863)
По поводу манифеста 31 марта 1863 года.
По поводу манифеста 31 марта 1863 года.
Москва, апрля 1863 г.
По поводу манифеста 31 марта 1863 года, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1863
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова. Томъ третій.
Польскій вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскій Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
Въ самый Свтлый день Христова Воскресенія, вмст съ мднымъ гуломъ колоколовъ, благовстившимъ міру христіанскую радость, ‘праздникомъ праздникъ и торжество изъ торжествъ’,— Россія, устами своего Государя, произнесла прощеніе и забвеніе обидъ — еще воюющимъ и обидящимъ, еще противящимся Полякамъ. Россія переборола въ себ оскорбленное чувство народной чести, не терпящее ничьего дерзкаго вооруженнаго посягательства, она усмирила въ себ пылъ — вполн законнаго и справедливаго въ каждомъ Русскомъ негодованія, въ виду мучительной смерти Русскихъ солдатъ, въ виду столькихъ жертвъ Польскаго неистовства и злобы,— и несмотря на то, что еще льется кровъ, что мятежъ еще не совсмъ подавленъ,— самая широкая амнистія возвщена царскимъ манифестомъ 31 марта всмъ Полякамъ безъ исключенія, которые положатъ оружіе къ 1 мая. Цлый мсяцъ срока и заране прощеннаго сопротивленія! подобныхъ великодушныхъ условій сдачи не предлагалъ врагу еще ни одинъ побдитель… Есть время образумиться!
Такъ миловать иметъ право только сила, вполн себя сознающая и увренная въ окончательно! побд, такое великодушіе оправдывается только могуществомъ, которому нечего опасаться упрековъ въ слабости, столько щекотливыхъ для самолюбія слабыхъ!
Во и для могущества есть предлы. Дале тхъ крайнихъ предловъ милосердія, какіе обозначены манифестомъ 31 марта, идти нельзя, было бы постыдной уступкой,— и горько обманется Европа, и сама горько обманетъ Польшу, если дерзнетъ насиловать снисходительность Русскаго Государя, если предъявитъ какія бы то ни было, сверхъ дарованнаго и общаннаго въ манифест. При одномъ слух объ Европейскихъ угрозахъ, при одной мысли о возстановленіи Польши въ границахъ 1772 г, вскипло и вскипитъ негодованіе во всхъ слояхъ Русскаго населенія, и еслибъ только найдено было средство услышать голосъ Русской Земли, онъ смутилъ бы Европу, привыкшую считать Русской народъ нмою, бездушною силой. Вс мнимые или, врне сказать, только на поверхности общества разыгрывающіеся недуги — космополитизма, федерализма, коммунизма, вс эти уродливыя порожденія нашей общественной исторій отскочутъ, снимутся какъ рукой — при первыхъ призывныхъ звукахъ народнаго голоса,— все и вс увлекутся общимъ потовомъ народнаго чувства. Мы потому именно упоминаемъ здсь объ этихъ нашихъ домашнихъ, такъ сказать накожныхъ болзняхъ, что прочли недавно сужденіе одной иностранной газеты объ адрес Петербургскаго дворянства, увряющей, что мнніе, выраженное въ адрес, не раздляется многочисленнйшею, именно космополитическою частью Русскаго дворянства. Если и дйствительно Русскіе путешественники за границей могли подать поводъ редактору Французско-Польской газеты (l’Opinion Nationale) къ такому невыгодному о Русскомъ дворянств заключенію, то пусть знаетъ Европа, что сила Россіи не въ обществ рабствующемъ Западу и отчужденномъ отъ народа, а въ пятидесятимилліонной, однородной масс Русскаго народа, освобожденнаго Русскимъ Государемъ отъ крпостнаго рабства и освобождаемаго имъ постепенно отъ рабства Нмцамъ и отъ остальныхъ, еще тяготющихъ на немъ узъ, сковывающихъ его правильное, естественное развитіе. Наша сила неистощима, но она ослабляется нашимъ собственнымъ невдніемъ ея и непониманіемъ: наша истинная сила — въ разумніи нашей силы.
Всякое преобразованіе, предпринятое правительствомъ съ цлью облегчить жизнь, дать просторъ развитію, снять узы съ Русскаго долготерпливаго народа, еще тсне связываетъ правительство съ народомъ, еще плодотворне укрпляетъ нашъ государственный и народный организмъ. Чмъ свободне Земля, тмъ крпче государство, чмъ вольне народный голосъ, тмъ могущественне его поддержка, тмъ знаменательне, тмъ грозне для нашихъ враговъ — выраженіе искренней преданности Народа своему царственному Представителю.
Мы должны отвчать только предъ собственною своею народною совстью, намъ необходимо самимъ сознавать себя правыми, какъ въ отношеніи къ Польш, такъ и у себя дома,— и если мы крпки такимъ всенароднымъ сознаніемъ, намъ нечего обращать вниманіе на общественное мнніе и угрозы Европы. Пусть себ думаютъ въ Европ о насъ что угодно: правительство, усилившее себя свободною, нравственною поддержкой освобождаемой имъ постепенно Русской Земли, выйдетъ побдоносно изъ всхъ затрудненій.
Полякамъ общана манифестомъ ‘новая политическая эра*, въ указ Правительствующему Сенату, относящемся къ жителямъ Западныхъ губерній и всей Россіи, правительство заявляетъ о предположенномъ имъ ‘расширеніи общественныхъ правъ всхъ Русскихъ подданныхъ и распространенія круга дятельности, предоставленной разнымъ мстнымъ въ Имперіи учрежденіямъ’. Было бы несправедливо основывать какіе-нибудь положительные выводы на различіи выраженій, употребленныхъ въ указ и въ манифест. Жители Западныхъ губерній не могутъ считать себя мене награжденными милостію Государя, чмъ жители Царства,— и должны съ полною врою повиноваться государеву призыву,— съ тою врою, съ какою ожидаетъ и вся Россія своего земскаго возрожденія…
Но образумятся ли поляки? Трудно отвчать на этотъ вопросъ, да едва ли есть надобность предварять теоретическими соображеніями и догадками факты, которые не замедлятъ обнаружиться: ждать не долго, осталось не боле трехъ недль до окончательнаго срока, который конечно ни въ какомъ случа продолженъ не будетъ. Удовлетворятся ли или не удовлетворятся Поляки — это покуда неизвстно, но самое важное для насъ то, что мы-то будемъ правы, что наша совсть будетъ развязана. Россія протягиваетъ имъ братскую руку примиренія и указываетъ имъ въ будущемъ на новую политическую эру, въ нераздльномъ соединеніи съ Россіей. Если они оттолкнутъ эту руку и откажутся отъ предлагаемаго дара, то пусть вспомнятъ они, что ихъ можетъ постичь худшая изъ казней: стать жертвою онмеченія, подпасть владычеству германизма. Пусть сообразятъ Поляки, что если бы Россія отказалась отъ Варшавскаго герцогства, оно или погибло бы жертвою внутренней анархіи, или сдлалось бы добычей Пруссіи и Австріи: а съ этимъ вмст угасло бы и всякое сочувствіе Европа къ Польш. Пусть не думаютъ они, что Россія ослабла бы отъ подобной операціи надъ своею хроническою язвою: напротивъ, она будетъ здорове тломъ и духомъ, и могущественне, чмъ прежде,— и отъ нея, со временемъ, станутъ чаять себ освобожденія Поляки — порабощенные Нмецкою стихіею!.. Что касается до Русскихъ областей, нкогда принадлежавшихъ Польскому королевству, то неужели Поляки могутъ еще сомнваться, что скоре рки потекутъ вспять и Висла вмсто Балтійскаго побжитъ въ Черное море, прежде чмъ хоть одна пядь земли въ этихъ областяхъ будетъ отдана вами во власть не-Русской народности!
Образумятся ли Поляки? Прежняя исторія мало представляетъ ручательствъ политической мудрости этого передавшагося Западу Славянскаго племени, постоянно враждебнаго Славянскому міру, постоянно воюющаго, подъ знаменемъ Латинства, съ ненавистной Латинству стихіей православнаго Славянскаго міра. Да и кто скажетъ намъ: чего хочетъ Польша? Должны ли мы видть выраженіе этихъ желаній въ манифест революціоннаго комитета, напечатанномъ въ одной, не лишенной значенія, Англійской газет, отъ котораго отрекаются многіе члены этого комитета? Должны ли мы искать отвта на нашъ вопросъ въ безчисленныхъ брошюрахъ и всякаго рода произведеніяхъ Польской литературы за границей? или же въ административной систем маркиза Велепольскаго? или же въ мнніяхъ г. Грабовскаго, нын министра просвщенія въ Царств Польскомъ, мнніяхъ о духовной нераздльности Западнаго края съ Польшей, знакомыхъ читателямъ ‘Дня’ и такъ блистательно опровергнутыхъ нашимъ сотрудникомъ г. Елагинымъ? въ положеніи ли наконецъ, принятомъ относительно возстанія Польскимъ сельскимъ народонаселеніемъ, въ проповди ли ксендзовъ, въ адрес ли графа Замойскаго, въ аристократической или демократической партіи, въ Мрославскомъ или Лангевич? Мы не можемъ до сихъ поръ дознаться толкомъ, чего желаютъ Поляки, но одно знаемъ мы наврное, что если они не отрекутся отъ своихъ притязаній на Русскія области, если они точно хотятъ возвращенія себ Украйны, Литвы, Блоруссіи (какъ объ этомъ возвстилъ на дняхъ Виленскій революціонный комитетъ), если не разумютъ иначе своего политическаго возрожденія, то, стало быть, они хотятъ себ гибели,— и несомннно погибнутъ.
Не довольно только положить оружіе къ 1 мая,— надо излчиться отъ политическаго безумія. Въ противномъ случа вопросъ будетъ не разршенъ, а только отсроченъ.