По поводу круговой поруки.
По поводу круговой поруки.
I.
II.
III.
Н. Шелгуновъ.
‘Русская Мысль’, кн. XII, 1885
По поводу круговой поруки, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1868
Время на прочтение: 31 минут(ы)
Всякое новое правительственное мропріятіе, затрагивающее какое нибудь бытовое явленіе народной жизни, возбуждаетъ всегда, если не въ обществ, то, по крайней мр, въ печати, большую или меньшую тревогу. То же повторилось и ныньче, когда стало извстно, что съ окончательною отмной подушной подати министру финансовъ предоставлено внести въ государственный совтъ предложеніе объ измненіи законовъ, касающихся отвтственности плательщиковъ во взнос казенныхъ сборовъ. Что правительство, устанавливающее налоги, должно обезпечить правильное, и врное ихъ поступленіе, это, конечно, не подлежитъ никакому сомннію. Но если это такъ, то почему же предполагаемая и совершенно неизвстная еще перемна законовъ объ отвтственности плательщиковъ возбуждаетъ сомннія, тревоги и боязнь? Только потому, что при существующей до сихъ поръ подушной систем правильное поступленіе подушной подати гарантировалось круговою порукой, а круговая порука связана съ общиной. Въ этихъ двухъ бытовыхъ учрежденіяхъ хранятся гарантіи не одного правильнаго поступленія государственныхъ доводовъ, а и всего будущаго народнаго благосостоянія, будущаго народно-общественнаго развитія. Понятно поэтому, что всякій разъ, какъ только затрогивается вопросъ объ общин, неизбжно является боязнь, чтобы этому лучшему бытовому явленію русской жизни не было нанесено какого-нибудь ущерба. И эта боязнь имла и иметъ свое основаніе въ фактахъ той непослдовательности, которую являла постоянно паша администрація, до сихъ поръ не выработавшая еще точныхъ основаній для своихъ отношеній къ сельскому населенію.
Единственный, точно выработанный у насъ принципъ есть принципъ власти. Уже со времени Всеволода III можно прослдить послдовательное развитіе этого принципа въ его традиціонномъ, наслдственномъ и усиливающемся рост черезъ весь родъ московскихъ князей и царей къ Петру Великому и до нашего времени. Что же касается отношеній органовъ автократической власти къ народу и основаній для управленія имъ, то въ этой области государственнаго права наша администрація не выработала и не установила никакихъ традицій, какія, напримръ, установились въ правительств Англіи, Франціи, Германіи. Возьмемъ хотя народное образованіе и систему налоговъ. Въ Пруссіи народное образованіе установилось еще при Штейн и восемьдесятъ лтъ идетъ изъ года въ годъ въ одномъ направленіи, совершенно независимо оттого, какой министръ завдуетъ министерствомъ просвщенія. У насъ же до сихъ поръ длаются только опыты и пробы и не установилось ни прочной системы, ни типа школы, вполн приспособленнаго къ народнымъ нуждамъ.
Еще бблыйею неустойчивостью и отсутствіемъ общихъ принциповъ, основанныхъ на знаніи народной жизни и народныхъ нуждъ, отличалось всегда наше управленіе сельскимъ населеніемъ. Киселевъ, напримръ, ставитъ фискальные интересы на второй планъ и главной его цлью было увеличеніе благосостоянія крестьянъ. Поэтому везд, гд только можно, онъ противодйствовалъ увеличенію съ крестьянъ прямыхъ налоговъ, когда производилось переложеніе податей съ душъ на землю, Киселевъ не позволилъ увеличивать общую сумму оброчной подати привлеченіемъ къ ней прибылыхъ душъ по новымъ ревизіямъ. Переложеніе длалось съ цлью уравненія платежей соотвтственно качествамъ почвы, промысловымъ занятіямъ и вообще хозяйственнымъ выгодамъ крестьянъ. Переложеніе было актомъ поданной справедливости, а не средствомъ для увеличенія платежей. Когда по новой ревизіи были увеличены подушный окладъ и земскіе сборы, то Киселевъ, чтобы облегчить крестьянъ, приказалъ уменьшить общественный сборъ (зависвшій непосредственно отъ министра государственныхъ имуществъ) на 506,876 руб. въ годъ. Когда производилась люстрація казенныхъ имній западныхъ губерній и регулированіе прибалтійскихъ, то основная задача заключалась въ томъ, чтобы облегчить крестьянамъ повинности и дать имъ достаточный земельный надлъ. Въ западныхъ губерніяхъ было окончательно переведено на оброкъ 680 тысячъ душъ (изъ 701 тыс. всего населенія), земли прибавлено крестьянамъ 358,958 десят., а повинности уменьшены на 605,387 руб., въ балтійскихъ губерніяхъ на 64 тысячи душъ прибавлено земли 12,803 дес., а повинности уменьшены на 119,090 руб. Прибалтійскіе помщики были очень недовольны регулированіемъ казенныхъ имній, потому что крестьяне, жившіе на казенныхъ земляхъ, имли больше угодій, повинностей платили меньше, а пользованіе землей было обезпеченне, чмъ въ имніяхъ помщичьихъ. Поэтому ни одинъ крестьянинъ, жившій на казенной земл, не перешелъ на помщичью землю, тогда какъ крестьяне на помщичьихъ земляхъ постоянно добивались мстъ на земляхъ казенныхъ. Но самый характерный фактъ, это то, что религіозное движеніе въ Лифляндіи въ 1846 и въ Послдующихъ годахъ происходило лишь въ помщичьихъ имніяхъ, а крестьяне на казенныхъ земляхъ не принимали въ немъ никакого участія.
Въ бумагахъ, оставшихся посл Киселева, сохранилась его собственноручная замтка, въ которой Киселевъ говоритъ вотъ что: е Въ Россіи нельзя и, скажу боле, не должно въ настоящемъ ребяческомъ ея положеніи стремиться къ возвышенію до послдней возможности государственныхъ доходовъ, государственная жизнь развивается и должна развиваться медленно и съ нею только умножаются капиталы, безъ которыхъ промышленности быть не можетъ, мы на этой стез находимся едва десятки лтъ и должны бороться не только со всми недостатками нашей юности, но и съ географическимъ положеніемъ нашего обширнаго государства, съ климатомъ суровымъ и со всми лишеніями, отъ того проистекающими. Усиливать подати и сборы можно, но отбирать у бднаго послднее — значитъ произносить приговоръ всякому будущему преуспянію, и я дозволяю себ думать и скажу, что каждый, сверхъ мры исторгнутый отъ плательщика рубль удаляетъ на годъ развитіе экономическихъ силъ государства. Умноженіе доходовъ должно зависть не отъ внезапнаго и произвольнаго возвышенія налоговъ, но отъ средствъ, коими плательщики обладаютъ, до улучшенія ихъ быта всякое новое требованіе возвышенныхъ платежей увеличитъ недоборы и уничтожитъ въ самомъ начал развитіе самостоятельности плательщиковъ… увеличеніе доходовъ должно и можетъ быть, но при настоящихъ условіяхъ все зависитъ отъ времени: переселите 800 тыс. душъ, употребите капиталы на устройство оброчныхъ статей и лсовъ, откройте широкіе пути торговли, дайте народу денежные способы и тогда ожидайте увеличенія доходовъ’.
Въ засданіи у Государя (въ январ 1845 г.) секретнаго комитета объ увеличеніи по нкоторымъ статьямъ государственныхъ доходовъ Канкринъ, между прочимъ, замтилъ, что увеличеніе доходовъ отъ государственныхъ имуществъ не соотвтствуетъ расходамъ на содержаніе министерства по новымъ штатамъ, введеннымъ Киселевымъ. Киселевъ принялъ замчаніе Канкрина за личный намекъ и въ блестящей рчи изобразилъ положеніе государственныхъ крестьянъ въ самыхъ мрачныхъ краскахъ. Затмъ онъ прибавилъ, что непосредственный начальникъ департамента государственныхъ имуществъ, сенаторъ Дубенскій, привлеченъ уже за злоупотребленія и невниманіе къ длу къ законной отвтственности и что тому же слдовало бы подвергнуть и высшаго начальника (Канкрина), который въ 18-ти лтнее управленіе такъ отодвинулъ назадъ управленіе крестьянами и такъ мало пекся о благ ввренныхъ ему 8 милл. душъ. ‘На меня,— заключилъ Киселевъ свою рчь,— долгъ русскаго и врноподданнаго налагаетъ другія обязанности, Я принялъ государственныхъ крестьянъ не съ тмъ, чтобы выслужиться внезапнымъ возвышеніемъ съ нихъ доходовъ казны, а съ тмъ, чтобы исправить сначала ихъ состояніе, и думаю, что такимъ образомъ боле усердствую моему отечеству, нежели т, которые во всхъ своихъ начинаніяхъ имютъ всегда въ виду одну только личную свою пользу’.
Въ этихъ замткахъ о Киселев, взятыхъ мною у Заблоцкаго (Графъ П. Д. Киселевъ и его время), заключается вся податная теорія, которой держался Киселевъ въ управленіи крестьянами. Киселевъ не отрицалъ, что корову нужно доить, но онъ зналъ также, что ее нужно и кормить. Другіе администраторы думали иначе, а между ними и противникъ Киселева, Муравьевъ. Муравьевъ (при Император Александр II) принадлежалъ къ числу главныхъ порицателей дйствій и системы Киселева и говорилъ, что доходъ казны ‘можетъ быть значительно увеличенъ при умньи взяться за дло,— умньи, котораго не доставало Киселеву, какъ теоретику, а не практику’. И вотъ, вступивъ въ управленіе государственными имуществами, Муравьевъ показалъ то умнье, котораго не доставало Киселеву. Муравьевъ сейчасъ же началъ съ увеличенія налоговъ и всевозможнаго урзыванія крестьянскихъ земель. Онъ увеличилъ оброчную подать съ государственныхъ крестьянъ и обратилъ въ оброчныя статьи земли, бывшія въ пользованіи крестьянъ сверхъ 8 и 15-ти десятинной пропорціи. У крестьянъ западныхъ губерній были тоже отрзаны излишки и превращены въ оброчныя статьи, а оброкъ съ крестьянъ увеличенъ. Съ 1857 г., когда вступилъ въ управленіе государственными имуществами Муравьевъ и началась новая система, окладъ денежныхъ сборовъ съ государственныхъ крестьянъ увеличенъ съ 41.914,192 руб. до 56.877,349 руб., одинъ сборъ оброчной подати, составлявшій въ 1861 г. 24.437,430 руб., увеличенъ къ 1865 г. до 31.806,501 р. Муравьеву же принадлежитъ мысль, что государственные крестьяе, подобно помщичьимъ, должны, выкупить свои надлы, и теперешнее обращеніе оброчной подати въ выкупные платежи, съ надбавкой 45% или увеличеніемъ ежегодныхъ платежей государственныхъ крестьянъ на 14 милл., составляетъ только заключительное слово этой мысли. При Киселев свободные казенные участки, смежные съ казенными селеніями и необходимые государственнымъ крестьянамъ, высочайше повелно не предъявлять на общихъ торгахъ, а сдавать государственнымъ крестьянамъ съ надбавкой 1%, Муравьевъ же эти безпереоброчныя земли приказамъ отдавать съ торговъ.
Къ какимъ же результатамъ привела система Муравьева? Въ отвтъ приведу два факта и оба изъ оффиціальныхъ источниковъ. Въ отчет о дятельности министерства государственныхъ имуществъ съ 1862 по 1872 г., представленномъ Государю Зеленымъ, смнившимъ Муравьева, говорится, что ‘въ послдніе годы, предшествовавшіе Положенію 19 февраля (т.-е. при Муравьев), главное вниманіе министерства государственныхъ имуществъ было обращено на увеличеніе доходовъ съ казенныхъ имній въ западныхъ губерніяхъ. Въ этихъ видахъ была поспшно (!) произведена новая люстрація, крестьянскій оброкъ былъ увеличенъ, а изъ свободныхъ земель были образованы фермы, отданныя въ долгосрочное арендное содержаніе. Эти мры имли свою невыгодную сторону. Оброкъ, возвышенный не везд равномрно и соотвтственно средствамъ крестьянъ, оказывался въ иныхъ мстностяхъ слишкомъ обременительнымъ, а отрзки крестьянскихъ земель для обмна и образованія фермъ, стснили крестьянское хозяйство. Крестьяне, нуждаясь въ земл, снимали за большія деньги угодья, отрзанныя къ фермамъ, а оброчные содержатели фермъ ставили крестьянъ въ экономическую отъ себя зависимость, иногда худшую, чмъ прежнія обязательныя отношенія’.
Еще боле поразительные факты приводитъ г. Анучинъ (извстный статистикъ и управляющій самарскою казенною палатой) въ записк, поданной имъ въ 1877 г. министру финансовъ о причинахъ обдннія Самарской губерніи, которыя онъ ставитъ въ прямую зависимость отъ сдачи съ торговъ земель, находившихся прежде у крестьянъ въ безпереоброчномъ содержаніи. Муравьевъ, неоспоримо, поднялъ этой мрой доходъ отъ казенныхъ земель, но только какою цной? ‘Фактъ повальнаго обдннія значительной части населенія Самарской губерніи посл 1874 г. неоспоримъ,— говоритъ г. Анучинъ,— но одинъ ли голодъ былъ причиною такого обдннія? Бывшая въ Самарской губерніи коммиссія, основываясь, главнымъ образомъ, на доклад одного изъ своихъ членовъ, управляющаго государственными имуществами въ Самарской губерніи, находила причины обдннія въ голод и приписывала какъ самые неурожаи 1872—1873 г., такъ и послдовавшее затмъ обднніе случайной метеорологической причин — засух. Между тмъ, произведенныя мною изслдованія,— говоритъ г. Анучинъ,— съ цлью разъясненія платежныхъ средствъ самарскаго населенія, совершенно подрываютъ установившійся взглядъ, обнаруживая, что обднніе самарскаго населенія началось гораздо ране голода, благодаря постоянному вліянію причинъ чисто-экономическаго свойства, и что засухи играли при этомъ роль неблагопріятныхъ случайностей, усугублявшихъ вредное вліяніе вышеупомянутыхъ коренныхъ и постоянныхъ культурно-экономическихъ условій и вызвавшихъ кризисъ, который и безъ нихъ, хотя и позже, но непремнно бы наступилъ. Явное доказательство этому представляется въ томъ, кажущемся на первый взглядъ весьма загадочнымъ обстоятельств, что отъ неурожаевъ боле всего пострадало среднее, степное пространство Самарской губерніи: южная часть Бузулукскаго узда и сопредльная съ нею сверная полоса Николаевскаго. Обднніе этой части губерніи началось ране голода. На населеніи Бузулукскаго узда еще съ начала 60 годовъ считается хроническая недоимка 200 т. руб. и никакими мрами строгости она не могла быть взыскана, несмотря на настоянія казенной палаты и на энергію полиціи, бездйствію которой накопленіе этой недоимки сперва приписывалось. Всхъ удивляло то, что недоимка накопилась на государственныхъ крестьянахъ, въ благосостояніи которыхъ не сомнвались, ибо они окружены большими пространствами казенныхъ земель. Сравненіе положенія государственныхъ крестьянъ по подворнымъ описаніямъ 1858 и 1867 годовъ разъяснило, что причиной накопленія недоимки на Бузулукскомъ узд было сильное обднніе его населенія въ этотъ промежутокъ времени. У крестьянскихъ обществъ Бузулукскаго узда находилось до 1860 г., на основаніи закона 1850 г., въ безпереоброчномъ содержаніи 227 казенныхъ участковъ, площадью въ 120 т. десятинъ, съ платою, среднимъ числомъ, по 15 коп. за десятину, а въ пользованіи крестьянскихъ обществъ Николаевскаго узда было 200 т. десятинъ изъ платы, среднимъ числомъ, по 8 коп. за десятину. Въ 1860 г. для увеличенія доходовъ съ казенныхъ оброчныхъ статей, находившихся у крестьянъ въ безпереоброчномъ пользованіи, велно отдавать ихъ съ торговъ, вслдствіе этого цны на нихъ поднялись въ нсколько разъ — втрое, впятеро, даже вдесятеро и боле’.
Общій результатъ этой мры былъ такой: у крестьянъ Бузулукскаго узда, вмсто прежнихъ 120 т. десятинъ, осталось только 30 т. десятинъ, а у крестьянъ Николаевскаго узда, вмсто 200 т. десятинъ,— 45 т. десятинъ. Остальное, необходимое для посва количество земель крестьяне должны были брать уже отъ крупныхъ съемщиковъ, изъ вторыхъ или изъ третьихъ рукъ, по цнамъ, конечно, высшимъ, чмъ состоявшіяся на торгахъ, и платить въ 20 или 30 разъ дороже прежняго.
При этомъ порядк спекуляція казенными оброчными землями стала азартною игрой, въ которой разорились не только крестьяне, но и т, кто хотлъ поживиться на ихъ счетъ. Но не выиграло и государственное казначейство. Если возвышеніе цнъ и дало казн нсколько сотенъ тысячъ рублей, за то она потеряла на недоимкахъ въ платежахъ разорившихся съемщиковъ и крестьянъ. Вслдствіе непомрнаго возвышенія цнъ и притсненій со стороны крупныхъ съемщиковъ, крестьяне стали предпочитать самостоятельному хозяйству посторонніе заработки. Отъ итого число крестьянъ, разбиравшихъ земли изъ вторыхъ и третьихъ рукъ, годъ отъ году уменьшалось, а съ уменьшеніемъ ихъ числа становился мене выгоднымъ промыселъ крупныхъ арендаторовъ, снимавшихъ большіе участки, чтобы раздавать ихъ по мелочамъ крестьянамъ. Спекулятивная горячка начала утихать и приливъ смнился отливомъ. Участки оставались на торгахъ не разобранными, многіе отказывались отъ участковъ, на которые уже были заключены контракты, предпочитая лучше выплатить неустойку, чмъ платить оброкъ, недоимки стали расти и увеличиваться годъ отъ году и цны на земли упали. Такъ, еще до голоднаго періода многія казенныя оброчныя статьи въ Бузулукскомъ узд спустились ниже той цны, по которой он раздавались въ безпереоброчное содержаніе крестьянскимъ обществамъ до 1860 года, т.-е. до введенія на нихъ торговъ.
Прошло двадцать пять лтъ, и вотъ въ какомъ вид является отношеніе къ тмъ же деревенскимъ вопросамъ теперешней администраціи. По представленію министра государственныхъ имуществь, статсъ-секретаря Островскаго, въ ноябр 1884 г. состоялся законъ, предоставляющій крестьянскимъ обществамъ брать въ аренду казенныя земли безъ торговъ. Законъ этотъ снова возвращаетъ насъ къ 1850 году, когда тоже состоялось высочайшее повелніе о непредъявленіи къ торгамъ свободныхъ казенныхъ участковъ, въ которыхъ могутъ нуждаться крестьяне. Это высочайшее повелніе Императора Николая вошло въ VIII т. Св. зак. и отмнено Императоромъ Александромъ II по представленію Муравьева. Такимъ образомъ, законъ 1850 г. былъ отмненъ, чтобы черезъ 35 лтъ опять явиться почти въ прежнемъ вид, и еще разъ въ теченіе 25 лтъ (съ 1860 по 1884 г.) повторился уже сдланный разъ графомъ Киселевымъ опытъ (съ 1837 по 1850 г.) — можетъ ли существовать нашъ крестьянинъ тмъ количествомъ земли, которое ему дано. Къ 1884 г. получился тотъ же выводъ, который уже былъ разъ полученъ въ 1850 г.
Переселенческій вопросъ (тотъ же самый вопросъ: довольно ли крестьянину земли?) въ эти 25 лтъ испыталъ подобную же повторительную пробу и снова получился старый, уже извстный выводъ. Въ министерство гр. Киселева переселеніе крестьянъ составляло предметъ особенной заботливости администраціи и Киселевъ думалъ, что для благосостоянія государственныхъ крестьянъ необходимо переселить изъ нихъ 800 т. или почти 10 %. Въ послдовавшій затмъ освободительный періодъ вопросы сельскаго населенія были предоставлены своему собственному теченію и укладъ новаго земледльческаго быта свершился подъ воздйствіемъ новыхъ аграрныхъ условій, созданныхъ освобожденіемъ. Власть земли надъ мужикомъ развернула тутъ вполн свою ломящую силу и представила такіе факты, что вс убдились, что борьба съ этою ломящею силой для крестьянина невозможна. Если бы вс оффиціальныя и неоффиціальныя изслдованія народнаго быта за послднія тридцать лтъ были собраны и разработаны, то безъ всякаго преувеличенія можно сказать, что получилась бы картина боле мрачная, чмъ та, которую нарисовалъ Киселевъ въ 1845 г. въ секретамъ комитет (отпуская членовъ комитета посл этого засданія, Императоръ Николай имъ сказалъ: ‘благодарю васъ, господа, что меня просвщаете’). И дйствительно, въ послднее время обнаружилось явленіе, тогда еще небывалое. Прежде необходимость въ постороннихъ заработкахъ создала отхожіе ремесленные промыслы, теперь же въ губерніяхъ, отличавшихся всегда плодородіемъ, какъ бы нарочно скопились вс неблагопріятныя условія, чтобы довести мужика до крайняго положенія. Увеличеніе населенія, измельчаніе надловъ, истощеніе почвы и крайне обременительные платежи довели земледльческое хозяйство крестьянъ до такихъ дефицитовъ, что продолжать земледліе для многихъ крестьянъ оказывалось невозможнымъ. Испробывая разные способы борьбы, крестьяне сначала снимали въ аренду помщичьи земли,— не помогло, тогда они стали сдавать свои земли крестьянамъ боле зажиточнымъ (бывали случаи сдачи крестьянами-общинниками своей земли на 12 лтъ),— и это не помогло. Осталось послднее средство — сбжать съ своей не кормящей земли и искать работы на сторон. Но какую же могъ найти себ работу коренной земледлецъ, кром земледльческой? И вотъ, отъ своей полосы онъ пошелъ въ земледльческіе батраки, изъ хозяина превратился въ работника.
Въ другихъ мстахъ бывшей житницы Россіи, напримръ, въ Заволжскомъ кра, повторилось подобное же явленіе, хотя и въ иной форм. Постоянное обднніе населенія создало, наконецъ, боле 20% безлошадныхъ крестьянъ, которымъ осталось идти въ батраки или выселяться. Безпорядочное переселеніе, ничмъ не регулируемое, охватило цлыя деревни и приняло бродяжническую, скитальческую форму. Цлыми толпами двигались крестьяне изъ Бурской, Орловской, Тамбовской, Рязанской, Саратовской губерній за Уралъ, въ Сибирь, въ Троицкъ, въ Бійскій уздъ, въ Тургайскую область. Очень часто такой переселенческій потокъ сталкивался съ встрчнымъ потокомъ разоренныхъ и разочаровавшихся скитальцевъ, увлеченныхъ мечтами о лучшихъ мстахъ и теперь возвращавшихся домой, потому что они не нашли не только лучшихъ, но и никакихъ мстъ.
Но неурядица въ земельныхъ отношеніяхъ принимала иногда боле мрачный, трагическій характеръ. Такъ, въ Малороссіи и особенно въ Кіевской губерніи поземельныя столкновенія приводили къ военнымъ судамъ и въ постоямъ военныхъ командъ. Военные суды, конечно, сдлали свое дло и покарали виновныхъ, но земельнаго вопроса они разршить не могли.
Общій результатъ всей массы печальныхъ фактовъ, обнаруженныхъ жизнью сельскаго населенія, выразился, наконецъ, назначеніемъ коммиссіи по переселенческому вопросу. Эта коммиссія была слдствіемъ не теоретическихъ или туманныхъ предршающихъ соображеній, а неустранимымъ практическимъ отвтомъ на запросъ самой жизни, чтобы положить конецъ повсюдной анархіи аграрныхъ отношеній, не терпимой ни въ какомъ гражданскомъ общежитіи. Попытки народа найти собственными средствами какой-нибудь выходъ изъ неблагопріятныхъ условій не могли привести ни къ чему безъ правительственной поддержки, и вотъ, въ газетахъ является извстіе, что коммиссія по переселенческому вопросу выработала проектъ, разосланный для разсмотрнія по министерствамъ и сущность котораго заключается въ учрежденіи центральной коммиссіи для заправленія изъ Петербурга переселенческимъ движеніемъ. Затмъ, въ дополненій къ этому извстію, Новости сообщили, что, съ цлью упорядоченія переселенія крестьянъ, въ распоряженіе министра государственныхъ имуществъ будетъ отпущено въ 1886 году 223,119 р. Такимъ образомъ, черезъ 25 лтъ снова повторяется то, что въ министерство гр. Киселева имло уже свою организацію, но на этотъ разъ помощь потребуется уже не для 800 т. крестьянъ, какъ думалъ Киселевъ. На чемъ основывалъ свою цифру гр. Киселевъ, намъ неизвстно, но если основываться на разсчет нуждающихся въ земл, сдланномъ г. Южаковымъ (‘Нормы народнаго землевладнія’. Рус. Мы, сентябрь), то крестьянъ, которымъ еще возможно помочь переселеніемъ, окажется не меньше 2 милліоновъ.
То, что мы сейчасъ говорили, составляетъ одну изъ послднихъ и весьма поучительныхъ страницъ изъ исторіи нашей администраціи. Въ тысячелтнемъ прошломъ русской земли страничка эта составляетъ очень короткій, едва возникающій моментъ будущихъ и уже, конечно, иныхъ, чмъ былыя, отношеній государства къ народу.
Прежнія отношенія государства въ народу были всегда чисто-фискальными. Правительству княжеской и царской Руси были чужды государственныя понятія, управленіе народомъ имло вотчинный характеръ и на крестьянскія общины смотрли только какъ на источникъ всякихъ платежей и повинностей. Со времени Петра Великаго народу не стало легче. Петръ только точне опредлилъ рабочую народную силу, сосчиталъ ее (ревизія) и установленіемъ подушной подати закрпилъ точной, опредленной цифрой государственные доходы съ крестьяне’. Что же касается внутренней жизни народа, то Петръ Великій въ нее не вдавался. Народъ жилъ по старин, по обычаю, патріархально, не зная никакихъ юридическихъ опредленій своимъ внутреннимъ распорядкамъ, и управлялся своими выборными, а, быть можетъ, и наслдственными старйшинами. До конца XVIII столтія администрація не втиралась въ народную жизнь, да и ровно ничего о ней не знала. Если же въ интересахъ государственнаго порядка администрація налагала свою руку на народъ, то не для того, чтобы закрпить, а чтобы разрушить народный бытъ. Такъ, исключительно ради фискальныхъ цлей сельскія общества, владвшія землею въ разныхъ дозахъ и въ разномъ количеств, соединялись въ одно податное общество, а селенія большія, напротивъ, раздлялись на два или больше податныхъ участка, для отбыванія рекрутской повинности существовало новое дленіе по 1,000 душъ въ участк, для ссыпки хлба въ запасные магазины опять свое дленіе, для дорожной повинности опять свое и т. д. Одна и та же деревня длилась на столько участковъ, сколько ей приходилось отбывать разныхъ повинностей, и все управленіе народомъ состояло только изъ разнаго рода сборщиковъ, надъ которыми высилась безапелляціонная власть исправника. Даже Екатерина II, предполагавшая, подобно грамотамъ дворянству и городамъ, дать е сельскому свободному сословію’ гражданскія права, ограничилась только указомъ 19 мая 1769 г., которымъ повелвалось: ‘въ случа неуплаты крестьянами въ годовой срокъ подушной недоимки, забирать въ города старостъ и выборныхъ, держать подъ карауломъ, употреблять ихъ въ тяжкія городовыя работы безъ платежа заработныхъ денегъ, докол вся недоимка заплачена не будетъ’. Императоръ Александръ 1 ограничился только подтвержденіемъ, въ 1811 году, екатерининскаго указа 1769 г. Вс подати взыскивались по подушной систем, безъ всякаго соображенія съ доходами земли и администрація никогда не знала, да и не хотла знать, какимъ способомъ и изъ какихъ источниковъ народъ покрываетъ платежи. Даже высшая центральная власть не имла никакого точнаго и яснаго представленія объ обязанностяхъ государства въ народу. Напримръ, Екатерина 11, думавшая дать государственнымъ крестьянамъ гражданскую полноправность, дарила населенныя имнія своимъ любимцамъ и сотни тысячъ свободныхъ крестьянъ превратила въ крпостныхъ. Императоръ Александръ 1, положившій предлъ подобному закрпощенію свободныхъ людей, превратилъ десятки тысячъ государственныхъ крестьянъ въ военныхъ поселянъ. Императоръ Николай I, уже думавшій объ освобожденія помщичьихъ крестьянъ, продолжалъ обращеніе государственныхъ крестьянъ въ военныхъ поселянъ и боле 300 т. душъ государственныхъ крестьянъ сдлалъ удльными. Превращеніе государственныхъ крестьянъ въ удльныхъ прошло черезъ министра финансовъ и государственный совтъ, ‘но ни министръ, ни государственный совтъ во всемъ своемъ состав,— говоритъ Заблоцкій,— не встртили никакого препятствія къ перемщенію людей изъ свободнаго сословія въ но я у крпостное, ни одинъ голосъ не раздался въ защиту того принципа здравой политики, что можно и даже должно безправнымъ давать гражданскія права, но не наоборотъ’. По понятіямъ времени, государственные крестьяне были собственностью казны и, какъ государственная собственность, были свободны, но въ силу того же начала государство могло ими распоряжаться но своему усмотрнію и давать имъ то или другое назначеніе. Отсюда вытекало и другое правительственное понятіе, что государство, какъ владлецъ крестьянъ, могло заботиться о нихъ настолько, насколько требовали того фискальные интересы. Эту мысль высказалъ за 1834 г. государственный совтъ совершенно опредленно, не усмотрвъ въ предположеніяхъ объ устройств управленія государственныхъ крестьянъ ничего иного, какъ преобразованіе системы податей на лучшихъ уравнительныхъ началахъ. Такимъ образомъ, крпостныя привычки, въ которыхъ вырастало правящее сословіе, съ крайнихъ его верховъ и до крайнихъ низовъ, полное абсолютное незнаніе народа и условій его быта, отождествленіе государства съ казной, а иногда и съ высшею администраціей, отсутствіе государственныхъ понятій и крпостническія наклонности и повадки, съ которыми администрація вндрялась въ крестьянскій бытъ и ломала его по своимъ фискальнымъ соображеніямъ,— вотъ что руководило исключительно отношеніями правящихъ лицъ и администраціи къ сельскому населенію. Даже наиболе просвщенный изъ администраторовъ крпостной эпохи, проникнутый идеей освобожденія, гр. Киселевъ, не имлъ Точнаго представленія о крестьянскомъ мір и онъ былъ для него только фискально-юридическимъ понятіемъ. Насколько гуманный гр. Киселевъ, старавшійся водворить въ своемъ управленіи только законность и уничтожить всякій произволъ, не могъ отршиться отъ того, противъ чего самъ ‘ратовалъ, и обнаруживалъ наклонность къ административному насилію, можно убдиться изъ его проекта управленія государственными крестьянами. По этому проекту малоземельныхъ крестьянъ слдовало или надлять землею изъ свободныхъ казенныхъ участковъ, или переселять на свободный казенныя земли. Въ послднемъ случа, ‘на мстахъ новыхъ водвореній учреждаются отдльные семейные участки, въ вид хуторовъ, на прав постояннаго потомственнаго пользованія и безъ раздробленія между членами семейства’. Спрашивается, въ силу какого права гуманный Киселевъ, возмущавшійся въ другихъ привычками насилія, разршаетъ сотнямъ тысячъ нуждающихся крестьянъ переселеніе только на томъ условіи, если они откажутся отъ своего исконнаго обычая жить слободами и общинами и устроятся на новомъ мст неудобнымъ и непривычнымъ для нихъ способомъ?
И, между тмъ, несмотря на вс эти многовковыя неурядицы, сельское населеніе, какъ бы замуравленное въ себ, сохранило и сберегло вс формы и традиціи своего быта и народныхъ учрежденій. Только въ этомъ сохраненіи традицій и въ живучести народныхъ формъ жизни, которыя сохранилъ народъ, и заключается секретъ тхъ неистощимыхъ средствъ, которыя далъ народъ государству. Причина этой силы оставалась тайной многіе вка, пока ее не открылъ для насъ, русскихъ, иностранецъ, пріхавшій нарочно въ Россію для изученія ея народныхъ бытовыхъ учрежденій. Изслдователемъ этимъ былъ прусскій баронъ Гакстгаузенъ.
За много ране до посщенія Россіи Гакстгаузенъ изучалъ въ Германіи поземельное устройство, во всемъ, что касается состоянія земледльцевъ, устройства общинъ, отношенія земледльцевъ къ семь, къ господину, въ общин и государству. Затмъ, по порученію прусскаго правительства, Гакстгаузенъ изслдовалъ народныя отношенія во всхъ провинціяхъ прусской монархіи и собранный имъ матеріалъ послужилъ основаніемъ и пособіемъ для законодательныхъ работъ.
Во время путешествія (отъ 1830—1838 г.) по Пруссіи Гакстгаузенъ встртилъ, при разъясненіи историческаго развитія нкоторыхъ частностей сельскихъ учрежденій Германіи, загадочныя отношенія, не вытекавшія изъ основъ чисто-германской народной жизни. Такъ какъ въ этихъ, хотя и первобытныхъ германскихъ странахъ жили отъ VI до XII столтія славянскія племена, впослдствіи мало-по малу истребленныя или огерманизированныя, то Гакстгаузенъ пришелъ къ заключенію, что эти загадочныя отношенія должны корениться въ основахъ народной жизни и въ древнйшихъ славянскихъ учрежденіяхъ. Такимъ образомъ, для его историческихъ изслдованій явилась необходимость въ боле обширномъ изученіи народной жизни и сельскихъ учрежденій славянъ въ такихъ мстностяхъ, гд коренные славянскіе элементы поземельнаго устройства сохранились чистыми, безъ постороннихъ вліяній. Подобными мстностями могли быть южныя провинціи Австріи, Сербія, Болгарія и преимущественно Россія. Со стороны русскаго правительства Гакстгаузенъ встртилъ величайшую готовность къ содйствію его ученымъ изслдованіямъ и Императоръ Николай приказалъ всмъ властямъ не только оказывать Гакстгаузену полное покровительство, но и сообщать ему документы изъ архивовъ и присутственныхъ мстъ.
Гакстгаузенъ пріхалъ въ Россію въ 1843 г. Весной того же года онъ черезъ Москву отправился на сверъ, осмотрлъ части лсной области, затмъ повернулъ въ Волг, прохалъ на востокъ до Казани, потомъ на югъ до Саратова, объхалъ губерніи черноземной полосы — Пензенскую, Тамбовскую, Воронежскую, Харьковскую, дале черезъ Екатеринославль прохалъ степныя пространства до Керчи въ Крыму, изъ Керчи завернулъ въ южно-кавказскія земли, объхалъ Крымъ и берегомъ достигъ Одессы. Изъ Одессы онъ отправился въ Подолію и Волынь, дохалъ до Кіева и черезъ Черниговъ, Орелъ и Тулу вернулся въ Москву. Такимъ образомъ, Гакстгаузенъ имлъ возможность познакомиться съ характеристическими особенностями каждой отдльной полосы и собрать богатый матеріалъ, по крайней мр, для выясненія той основной идеи, ради которой онъ и предпринялъ путешествіе по Россіи. Не огриначившись тмъ, что видлъ, Гакстгаузенъ, вернувшись домой, долго изучалъ Россію еще и по документамъ и только въ 1847 году явились первыя 29 главъ его книги (Изслдованія внутреннихъ отношеній народной жизни и въ особенности сельскихъ учрежденій Россіи), а остальныя въ 1852 г. На русскомъ язык его книга явилась только въ 1870 году.
Въ предисловіи Гакстгаузенъ, между прочимъ, говоритъ: ‘Авторъ этого сочиненія пробылъ въ Россіи съ небольшимъ годъ, и потому не хочетъ выдавать себя за человка, изучившаго русскій народный бытъ во всей его полнот. Но онъ можетъ чистосердечно сознаться, что приступилъ къ своему труду безъ предубжденій, что онъ относился къ нему съ глубочайшимъ благоговніемъ и любовью ко всякой свжей, простой, не извращенной жизни. Боле чмъ двадцатилтнее изслдованіе и путешествіе изощрили до извстной степени его наблюдательность, и потому онъ надется дать въ этой книг не только нчто новое и совершенно неизвстное, но и нчто вызывающее на размышленіе и изученіе, онъ беретъ на себя смлость думать, что указалъ новый путь для изученія русскаго народа. Онъ думаетъ, что достаточно прочно установилъ тотъ принципъ, который долженъ служить путеводною нитью для всякаго, желающаго изучить общественное состояніе Россіи, равно какъ и для правительства, которое пожелало бы развить народную жизнь на дйствительно народныхъ началахъ, а не предписывать формальныя улучшенія на бумаг. Пусть просвщенные и образованные люди проврятъ результаты, къ которымъ пришелъ авторъ,— онъ особенно желалъ бы этого со стороны русскаго правительства,— пусть они соглашаются съ ними или оспариваютъ ихъ, онъ желаетъ только одного, чтобы книга его способствовала улучшенію жизни русскаго народа’.
Что же новое и совершенно неизвстное открылъ въ Россіи Гакстгаузенъ? Собственно, новаго онъ не открылъ ничего, онъ только возвелъ въ сознаніе то, что многіе и тогда знали, но не сознавали. Вотъ краткій общій выводъ Гакстгаузена о соціальныхъ основахъ русскаго быта, какими онъ ихъ нашелъ въ 1843 году, т.-е. сорокъ лтъ назадъ.
Въ русской семь господствуетъ полное равенство правъ, но пока она нераздльна, она подчинена отцу, а посл его смерти — старшему брату. Та же семья, только въ большихъ размрахъ есть русская община. Отдльный членъ ея иметъ только право пользованія землею, и, притомъ, такъ, что каждый, вновь родившійся членъ общины получаетъ равныя права со всми остальными членами. Поэтому вся земля длится равномрно между всми живыми членами общины для временнаго пользованія ею и дти не наслдуютъ участка отца. Сыновья требуютъ себ участка земли не въ силу права наслдства, а въ силу личныхъ правъ, какъ члены общины. Такъ какъ каждый русскій селянинъ принадлежитъ къ какой-нибудь общин и, какъ членъ общины, иметъ равномрный участокъ земли, то въ Россіи нтъ пролетаріата. ‘Во всхъ государствахъ Западной Европы,— продолжаетъ Гакстгаузенъ,— существуютъ предвстники соціальной революціи противъ богатства и собственности. Въ Россіи такая революція невозможна, такъ какъ эти мечты европейскихъ революціонеровъ имютъ уже свое реальное осуществленіе въ русской народной жизни’.
Гакстгаузенъ находитъ русское общинное устройство однимъ изъ замчательнйшихъ и интереснйшихъ государственныхъ учрежденій, какія только существуютъ въ мір. По его мннію, оно представляетъ неизмримыя выгоды для внутренняго общественнаго состоянія. Въ общин есть органическая связь и лежатъ такая крпкая общественная сила и порядокъ, какихъ нигд нтъ въ другихъ странахъ. Пока существуетъ общинное устройство, человкъ можетъ обднть и это не повредитъ его дтямъ, потому что они получатъ свой участокъ по общинному праву: дти, при общин, не наслдуютъ нищеты отца. Русское равномрное раздленіе земли между членами общины, но мннію Гакстгаузена, совершенно соотвтствуетъ настоящему общему соціальному положенію страны, а также и степени развитія хлбопашества въ Россіи. ‘И надо прибавить,— говоритъ онъ,— что оно не заключаетъ въ себ ничего противнаго успхамъ сельскаго хозяйства. Пусть только не вводятъ никакихъ насильственныхъ мръ, въ годы новыхъ ревизій, въ примненіи къ длу этого принципа, поселяне сами лучше всхъ знаютъ, что для нихъ полезно: они сами собою ввели уже въ этотъ принципъ понадобившіяся видоизмненія и впослдствіи сами введутъ другія видоизмненія, какія имъ понадобятся. Если въ чемъ, то именно въ этомъ дл надо остерегаться слишкомъ усерднаго вмшательства’.
Въ первый разъ русское общество познакомилось съ книгой Гакстгаузена въ 1857 году изъ статьи о ней Н. Г. Чернышевскаго въ Современник. Это было время, когда устанавливались и выяснялись основы’ начала, на которыхъ должно было свершиться освобожденіе, и когда впервые экономическіе, юридическіе и бытовые вопросы русской народной жизни стали предметомъ публичнаго обсужденія. При этомъ обсужденіи обнаружились два направленія, существующія еще и до сихъ поръ. Представители землевладнія и люди ‘порядка’, т.-е. т, кто считалъ общину учрежденіемъ чуть не соціалистическимъ, а крестьянское самоуправленіе началомъ республиканскимъ, явились, конечно, противниками общины и ихъ органъ Экономическій Уког зашелъ, провозглашая формулу ‘laissez faire, laissez passer’, проповдывалъ индивидуальное начало и личную крестьянскую собственность. Люди же, не считавшіе принципъ ‘laissez faire, laissez passer’ способнымъ создать крпкія общественныя основы и дать народу то благосостояніе, ради котораго и свершилось его освобожденіе, встали за общину и общинное землевладніе и органомъ мннія этихъ людей явился Современникъ. Его полемика съ Экономическимъ Указателемъ выяснила больше всего значеніе общины и всю опасность уничтоженіе общиннаго землевладнія.
Но противники общины оказались настолько вліятельными и мннія ихъ, какъ видно, настолько вскими, что Положеніе 19 февраля обошло вопросъ о сельской общин, но за то создало цлый рядъ возможностей для выхода крестьянъ изъ общины и для образованія въ ней совершенно постороннихъ элементовъ, дйствующихъ на нее разрушительно. Такъ, по ст. 8 и 9 Положенія о выкуп крестьянскія общества и каждый домохозяинъ могутъ выкупить усадебную осдлость или цлымъ обществомъ, или отдльно каждымъ домохозяиномъ. Въ ст. 54 Общаго положенія устанавливается необходимость согласія не мене 2/3 всхъ крестьянъ, имющихъ голосъ на сход, для ршенія слдующихъ длъ: о замн общиннаго пользованія землею участковымъ или подворнымъ (наслдственнымъ), о раздл мірскихъ земель на постоянные наслдственные участки. Статьей 163 Положенія о выкуп, ‘по согласію двухъ третей голосовъ на сход, общество можетъ раздлить пріобртенныя земли на подворные участки’. А знаменитая 165 ст. того же Положенія о выкуп говоритъ, что если домохозяинъ, желающій выдлиться, внесетъ въ уздное казначейство всю причитающуюся на его участокъ выкупную ссуду, то общество обязано выдлить крестьянину, сдлавшему такой взносъ, соотвтственный участокъ.
Положеніе 19 февраля нигд не говоритъ прямо, какъ оно смотритъ на общину и придаетъ ли ей то экономически-общественное значеніе, какое въ ней усматривали Гакстгаузенъ и русская общинная партія. Изъ того, что Положеніе требуетъ 2/3 голосовъ для раздла мірскихъ земель на наслдственные участки, можно бы заключить, что оно желаетъ оградить общину отъ разрушенія, и весьма вроятно, что составители и думали объ этомъ, но несомннно также и то, что они считали дломъ справедливости не закрывать доступа и личному началу и устранялись отъ окончательнаго разршенія спорнаго вопроса, предоставляя разршеніе его жизни. Этотъ палліативный характеръ Положенія создалъ то, что и слдовало ожидать, ибо открылъ дорогу для покровительствующихъ личному началу административныхъ мропріятій и создалъ послдствія, которыя теперь уже для всякаго очевидны. Напримръ, Муравьевъ былъ всегда крайнимъ представителемъ и защитникомъ личнаго начала и, воспитанный на старыхъ французскихъ экономическихъ понятіяхъ, онъ считалъ личный интересъ единственнымъ могучимъ двигателемъ экономическаго прогресса. Поэтому Муравьевъ, будучи министромъ государственныхъ имуществъ, очень покровительствовалъ 165 ст. Положенія о выкуп и оказывалъ даже денежное пособіе тмъ крестьянамъ, которые желали выдлиться изъ общины. Министерство гр. Валуева тоже покровительствовало личному началу. Однимъ словомъ, во весь періодъ освобожденія во глав администраціи, имвшей ближайшее отношеніе къ крестьянамъ, находились почти постоянно лица, руководившіяся формулой ‘laissez faire, laissez passer’, на которой они были воспитаны. Только съ назначеніемъ на постъ министра государственныхъ имуществъ статсъ-секретаря Островскаго замчается поворотъ къ тмъ боле правильнымъ понятіямъ, основаннымъ на уваженіи къ бытовымъ народнымъ учрежденіямъ и къ народному общинному строю жизни, противодйствіе которому составляло основаніе программы муравьевскаго и послдующаго управленія. Такъ, волостная община свера, неизвстная министерству государственныхъ имуществъ (графа Валуева), была спасена только министромъ Островскимъ отъ разрушенія ея слишкомъ усердными землемрами, дйствовавшими согласно инструкцій, составленныхъ въ Петербург людьми, совсмъ не имвшими понятія о бытовыхъ и общинныхъ условіяхъ фвера. Административные поклонники формулы ‘laissez faire, laissez passer’ были, конечно, правы, когда приписывали такое могучее значеніе личному почину, личной энергіи и личной самостоятельности. По ихъ государственная ошибка заключалась въ той непроницательпости и въ той страстности, съ которой они взяли на себя роль антитезы предъидущимъ порядкамъ. Если министерство гр. Киселева обнаруживало слишкомъ много попечительства, то смнившія его министерства уже совсмъ отвернулись отъ крестьянина, освобожденнаго Положеніемъ 19 февраля отъ всякой надъ нимъ опеки, и, желая расчистить путь личному почину и личной энергіи, открыли дорогу только кулакамъ и міродамъ. Коммиссіи свдущихъ людей было очень хорошо извстно, какимъ образомъ поощреніе личной энергіи и личнаго почина помогло кулакамъ выдляться изъ общины и какъ не трудно было подобнымъ энергическимъ людямъ добиться согласія общества, хотя крестьяне расчлененіе общины и не считали выгоднымъ. Поэтому коммиссія при обсужденіи выкупныхъ платежей обратила особенное вниманіе на 165 ст. и ходатайствовала объ ея отмн, т.-е. о томъ, чтобы крестьянскіе надлы не могли быть отчуждаемы и чтобы общину не могли растащить по частямъ люди съ ‘личною энергіей и личнымъ починомъ’. Если для защиты общественныхъ крестьянскихъ надловъ еще мало сдлано, за то въ Свод данныхъ государственнаго банка о поступленіи особыхъ взносовъ отъ бывшихъ помщичьихъ крестьянъ по 1883 годъ имются достаточныя указанія, чтобы судить, какъ прогрессивно растетъ въ деревняхъ ‘личная энергія’ людей почина и преуспваетъ въ медвжьихъ углахъ французская формула ‘laissez faire, laissez passer’, на которой пытались воспитать понятія нашего мужика. Отъ начала выкупной операціи и по 1882 годъ поступило взносовъ, относящихся къ 165 ст., 5.186,025 руб. 12 коп. На эту сумму выкуплено 178,066 дес., составляющихъ 47,735 надловъ (я беру эти свднія изъ газеты ).
Хотя по отношенію къ общему числу ревизскихъ душъ 47 тыс. надловъ составляютъ мене одного процента (0,91), но и абсолютно взятые они составляютъ явленіе, весьма прискорбное и вовсе не мелкое, ибо кто же можетъ предусмотрть, въ какомъ размр пойдетъ это движеніе, если ему не будетъ положенъ предлъ? А цифры Свода заставляютъ думать, что чмъ дальше, тмъ быстре идетъ выкупъ единичныхъ надловъ изъ общинъ. Такъ, ‘въ 1863′ г. особые взносы по ст. 165 простирались только до 2,614 руб. 68 коп., къ концу шестидесятыхъ годовъ они не достигали ста тысячъ руб., но съ 1870 г. начинается быстрое и довольно постоянное увеличеніе этихъ взносовъ, а, слдовательно, и уменьшеніе мірской земли. Въ 1870 г. сумма взносовъ простиралась до 124,169 р., въ 1872 г.— 332,379 руб., въ 1876 г.— 457,820 руб., а въ 1880 г. взносы возрасли уже почти до милліона рублей, а именно до 933,495 р.’ (Новости), При такой возрастающей прогрессіи выкупа надловъ, 165 ст. является уже несомннно враждебною силой для цлости крестьянской общинной земли. Какъ росъ выкупъ въ послдніе три года (съ 1882), намъ неизвстно, но если онъ и не превышалъ 1 милліона въ годъ, крестьянская община, все-таки, и несомннно, стоитъ на пути разрушенія, покровительствуемаго Положеніемъ 19 февраля. Противодйствующихъ этому разрушенію какихъ-нибудь вншнихъ условій мы не знаемъ и законодательная власть на защиту общины пока не выставила ничего.
Въ такомъ вид и стоитъ вопросъ объ общин въ настоящее время.
Читатель можетъ замтить, что, вмсто круговой поруки, которой должна быть посвящена настоящая статья, она трактуетъ только объ общин. Но община и круговая порука понятія нераздльныя: какъ община невозможна безъ круговой поруки, такъ круговая порука невозможна безъ общины. Земельная община есть общій производительный фондъ селенія, а круговая порука есть взаимное несеніе тягостей и обязательствъ, лежащихъ на той же земл. Это, такъ сказать, общіе и нераздльные плюсъ и минусъ крестьянскаго быта, которые народъ слилъ въ одно, когда легли на него государственныя тягости и когда ‘свободное сельское общество превратилось въ податную единицу, а податной систем было придано значеніе постоянной контрибуціи’, какъ выражается Заблоцкій. Круговая порука есть народная страховая система распредленія платежей, одна изъ натуральныхъ формъ подоходнаго обложенія и осуществленіе идеи податной справедливости, какъ ее понялъ и осуществилъ народъ.
Когда Петръ Великій ввелъ ревизію и установилъ подушную подать, онъ имлъ въ виду лишь точность и опредленность государственнаго бюджета. Петровская подушная подать была не личнымъ, а имущественнымъ налогомъ, ибо тмъ же указомъ 1718 г. должны были облагаться подушною податью только т, кто ‘пашетъ землю’ или ‘производитъ промыслы и торговлю’, ‘гулящихъ же людей’, т.-е. не имющихъ земли или торговыхъ и промышленныхъ заведеній, Петръ повеллъ приписывать въ земл и отъ оклада уволилъ слугъ, людей не способныхъ въ работ, неизлчимыхъ больныхъ и увчныхъ. Екатерина II, въ разъясненіе указа Петра, повелла, ‘чтобы вс лица, положенныя въ подушный окладъ, были подлены землей по 15 дес. на душу въ губерніяхъ многоземельныхъ и по 8 дес. въ малоземельныхъ’. Но ни указъ Петра, ни указъ Екатерины не были приведены въ исполненіе. Администрація строго смотрла, чтобы вс т, кто ‘пахалъ землю’, платили подати, ‘но о томъ, чтобы люди, платящіе подати, были надлены землей’, никто не думалъ (Васильчиковъ). При такомъ порядк народу уже самому приходилось искать правды и самому создавать податную справедливость. И онъ ее нашелъ въ созданной имъ раскладк податей и въ круговой порук.
Подушную подать народъ никогда не раскладывалъ по душамъ и подушный счетъ вела только администрація. Народъ же поступалъ такъ: сдлавъ вс разсчеты по числу душъ, начальство разсылало по мстамъ составленныя имъ росписи и смты, а деревня, получивъ ихъ, счетъ душъ принимала только къ свднію и интересовалась лишь общею суммой обложенія (конечно, не провряя ее, потому что это и не повело бы ни къ чему), которую и распредляла по тягламъ. Кто землей не пользовался и не несъ тягла, тотъ не облагался и податью. ‘Министры, губернаторы, исправники, становые вели свой счетъ по душамъ, тоесть считали обложенными податями и повинностями всхъ людей, малолтнихъ и взрослыхъ, живыхъ и мертвыхъ, записанныхъ въ ревизію, но народъ здравымъ своимъ смысломъ отвергалъ эту вопіющую несправедливость и исправлялъ податную систему самовольною раскладкой всхъ налоговъ по земельному владнію’ (Васильчиковъ: ‘О самоуправленіи’).
Упражняясь больше двухсотъ лтъ въ раскладк налоговъ, народъ выработалъ очень многосложную систему, регламентація которой было не подъ силу даже такой опытной, развитой и способной администраціи, какъ французская. Общество, не связанное никакими указаніями и нормами, поступало въ каждомъ данномъ случа соотвтственно мстнымъ обстоятельствамъ, какъ указывалъ ему здравый смыслъ и чувство справедливости. То оно распредляло налоги по ревизскимъ душамъ, то по наличнымъ, то по числу работниковъ или тяголъ, то по земл, по полосамъ или по надламъ, то по состоятельности или зажиточности семьи, то считая цлыми душами, то дробями ихъ. Дйствуя по усмотрнію, крестьянскій міръ, руководствуясь разными неуловимыми признаками податной способности каждаго изъ своихъ членовъ, развилъ въ себ замчательную способность уравнительной раскладки налоговъ. И мірскія раскладки никогда не возбуждали ни протестовъ, ни жалобъ. Если бы самая даровитая и образованная администрація въ мір вздумала взять на себя это дло и устранить народъ отъ самообложенія, то, конечно, ей только пришлось бы сознаться въ своемъ безсиліи и въ невозможности административными средствами свершить подобную работу даже съ самою приблизительною удовлетворительностью. Поэтому понятно, что предоставленное народу право самообложенія (раскладка) является неустранимымъ слдствіемъ простой физической невозможности замнить народную раскладку какою-нибудь другою системой, въ которой народъ не принималъ бы участія и которая, въ то же время, была бы настолько уравнительна и справедлива, какъ существующая.
Круговая порука въ народной раскладк составляетъ одно изъ неустранимыхъ и существенныхъ условій не только мірской отвтственности передъ казной во взнос платежей, но и справедливой ихъ раскладки. Взаимная отвтственность, при которой каждый отвчаетъ за каждаго, служитъ не только моральною, но и дйствительною угрозой противъ неравномрныхъ обложеній бдныхъ за счетъ богатыхъ. При круговой порук деревенскіе оптиматы не имютъ никакого разсчета облагать бдняковъ непосильной для нихъ долей, потому что имъ самимъ придется ее доплатить, и въ этомъ случа круговая порука служитъ лучшимъ ручательствомъ, что богатые не переложатъ часть своихъ платежей на бдныхъ.
Конечно, круговая порука не принадлежитъ къ такимъ благодтельнымъ учрежденіямъ, которое вызывало бы со всхъ сторонъ только похвалу и благодарность. Это невозможно по самому страховому существу круговой поруки и по тмъ полицейско-принудительнымъ мрамъ, которыми обставлена круговая порука, какъ фискальное учрежденіе. Въ двойственности круговой поруки, т.-е. какъ средства фискальнаго, обезпечивающаго врность поступленія съ народа податей и устанавливающаго его отвтственность на случай неисправности, и какъ средства страховаго, оберегающаго бдныхъ отъ непосильныхъ платежей, и заключаются причины всхъ нареканій противъ круговой поруки.
Законъ въ интересахъ фиска устанавливаетъ такой порядокъ отвтственности. Если крестьянинъ окажется неисправнымъ и за нимъ окажется недоимка, то сельскому обществу предоставляется принимать слдующія мры:
1) обратить на возмщеніе недоимки доходъ съ принадлежащаго недоимщику въ собственность недвижимаго имущества’,
2) отдать самого недоимщика или кого-либо изъ членовъ его семейства въ посторонніе заработки, въ томъ же узд или собственномъ, съ условіемъ выработанныя деньги обратить въ мірскую кассу. Отдавать въ заработки въ другія, не отдаленныя губерніи дозволяется только по приговору сельскаго схода, и, притомъ, только такихъ неисправныхъ плательщиковъ, которые не платятъ повинностей по упорству, нераднію или распутству,
3) опредлить къ недоимщику опекуна, безъ разршенія котораго не дозволять неисправному хозяину отчуждать что-либо изъ его имущества и изъ его доходовъ до пополненія недоимки, или, вмсто неисправнаго хозяина, назначать старшимъ въ дом другаго члена той же семьи,
4) подвергнуть продаж принадлежащее недоимщику лично недвижимое имущество, за исключеніемъ лишь выкупленной крестьяниномъ усадьбы,
5) продать ту часть движимаго и строеній недоимщика, которая не составляетъ необходимости въ его хозяйств, и отобрать у недоимщика часть отведенныхъ ему полевыхъ угодій или даже весь его полевой надлъ.
Если, за всми употребленными мрами, недоимка не будетъ пополнена къ сроку, то она раскладывается сельскимъ сходомъ на прочихъ крестьянъ того же общества, если же неисправнымъ окажется все общество, то оно понуждается къ уплат недоимки полиціей, а въ случа безуспшности мръ понужденія, полиція должна продать крестьянское движимое имущество, если только вслдствіе какого-либо бдствія не сдлано по предварительному о томъ ходатайству отсрочки въ платеж.
Эти требованія выставляютъ 187—191 статьи Общаго положенія, затмъ въ статьяхъ 126—130 Положенія о выкуп указываются мры для взысканія недоимокъ выкупныхъ платежей. Въ этихъ статьяхъ повторяется то же, что говорится въ ст. 187—191 Общаго положенія, но съ нкоторыми дополненіями. Такъ, если слдующій съ общества выкупной платежъ за которое-либо полугодіе въ срокъ внесенъ не будетъ, то начальство можетъ принять слдующія мры: предписать сельскому начальству несостоятельнаго общества никого не увольнять по паспортамъ изъ селенія и не возобновлять паспортовъ находящихся въ отлучк крестьянъ, вмсто избранныхъ обществомъ должностныхъ лицъ, назначать другихъ, распорядиться, чтобы общество ставило неисправныхъ крестьянъ на заработки по контрактамъ, произвести черезъ земскую полицію опись всего крестьянскаго движимаго имущества и, исключивъ изъ него то, что составляетъ необходимость въ крестьянскомъ хозяйств и не можетъ быть продано безъ разоренія крестьянъ, распорядиться, черезъ земскую же полицію, продажей остальной части имущества.
Впрочемъ, ст. 130 предусматриваетъ и несостоятельность общества ‘отъ какихъ-либо особыхъ несчастныхъ событій: пожара, наводненія, повальной болзни, общаго неурожая или падежа скота и т. п.’. Въ подобныхъ случаяхъ предоставляется крестьянскому присутствію войти съ представленіемъ объ облегченіяхъ и льготахъ къ высшему правительству, но за то ‘если недоимка произошла единственно отъ нераднія и дурнаго поведенія крестьянъ, то губернское начальство принимаетъ строгія мры во взысканію недоимки и для исправленія крестьянъ’.
Вс эти мры, въ сущности, врны традиціи, установленной Екатериной И указомъ 1769 г. Но Екатерина подвергаетъ личной отвтственности только старостъ, предполагая, что отъ ихъ неисполнительности накапливаются недоимки, по новымъ же установленіямъ, тому, чему при Екатерин подвергались только старосты, могутъ быть подвергнуты цлыя селенія. Заблоцкій указъ Екатерины называетъ ‘жестокимъ’, но и средства, которыми пользуется теперешнее фискальное управленіе, тоже едва ли можно назвать мягкими. Вообще дйствующія правила, устанавливающія отвтственность плательщиковъ, имютъ чисто-карательный характеръ, точно они указываются не Положеніемъ 19 февраля, а Уложеніемъ о наказаніяхъ. Собственно это мры взысканія, а не хозяйственныя мры, имющія хозяйственную цль и предусматривающія послдствія. Исходя изъ уголовныхъ, карательныхъ началъ, правила какъ бы предполагаютъ со стороны недоимщиковъ только злостность и злую волю. Такъ, по первому параграфу 188 ст. Общаго положенія, наиболе снисходительному, для пополненія недоимки долженъ быть удержанъ доходъ съ принадлежащаго недоимщику недвижимаго имущества. Конечно, это мра вполн справедливая, если у недоимщика есть собственность, приносящая ему доходъ, а онъ _ платить податей не желаетъ. Но какая недвижимая собственность имется у нашихъ крестьянъ, живущихъ на общественной земл? Избы? Но, вдь, избы никакого дохода не приносятъ. Усадьбы, еслы он выкуплены? Усадьба значитъ огородъ и коноплянникъ (если онъ есть и если онъ служитъ доходною статьей), но если огородъ и коноплянникъ находятся на собственной земл и обрабатываются не для дохода, то на нихъ запрещенія наложить нельзя, и точно также по прямому смыслу статьи нельзя наложить запрещенія на огородъ и коноплянникъ, обрабатываемые даже съ промышленною цлью, если земля подъ ними не составляетъ собственности недоимщика. Очевидно, что въ параграф этомъ заключается или противорчіе, или недомолвка, и несомннный общій смыслъ его въ томъ, что недоимки должны обращаться на доходъ, но какой можетъ быть у крестьянина доходъ, остается не выясненнымъ.
По второму параграфу, недоимщика, т.-е. домохозяина или кого-нибудь изъ его семьи, должно отдать въ посторонніе заработки. Если недоимщикъ человкъ бдный, трудолюбивый и покорный (такъ прямо не выражается статья, но таковъ ея смыслъ въ послдующемъ изложеніи), то его слдуетъ отдать въ заработки въ свой уздъ или въ сосдній, а если онъ человкъ упорный, нерадивый или распутный и только поэтому на немъ и накопилась недоимка, то его слдуетъ отдать на работу въ другую губернію, но не отдаленную и не иначе, какъ по приговору сельскаго схода. Очевидно, что упорному, нерадивому (вроятно, въ смысл уплаты податей) и злостному недоимщику отдается предпочтеніе передъ недоимщикомъ трудолюбивымъ и не упорнымъ, но который не платитъ по бдности. Но не въ этомъ смшеніи экономическихъ и моральныхъ основаній заключается уязвимость этого параграфа, а въ его практической непримнимости. Отношенія крестьянъ въ общин гораздо взаимно бережливе, чмъ это желаютъ установить правила о взысканіи недоимокъ. Деревенское общежительство создалось не сегодня и у каждой деревни есть своя не писаная и, можетъ быть, много вковая исторія. Дды и прадды теперешнихъ общинниковъ жили на томъ же мст и такою же деревней. Тутъ они родились, тутъ состарились, тутъ и умерли. Не одно поколніе вмст тутъ народилось и вмст пережило всякія горести и напасти. И не одинъ передлъ земли да круговая порука соединяютъ общину въ союзъ и міръ, а есть у нея и нравственныя связи, и очень крпкія, крпкія до того, что мужикъ говоритъ: ‘на міру и смерть красна’. И вотъ этотъ то міръ, крпкій не однми матеріальными связями, хотятъ превратить въ полицейскую агентуру фискальнаго вдомства и крестьянамъ приказываютъ отдавать другъ друга въ заработки, да еще съ характеромъ ссылки. Никогда этого мужики не сдлаютъ, по крайней мр, при обыкновенныхъ, правильныхъ условіяхъ деревенскихъ отношеній.
Точно также ни одинъ крестьянинъ не возьметъ на себя ‘опекунства’, которое требуетъ 3. Какой же, крестьянинъ согласится вндриться въ чужой домъ, стоять надъ чужимъ добромъ и отбирать отъ такого же крестьянина, какъ онъ, всякую вырученную имъ копйку? Это уже совсмъ не въ нравахъ деревни.
Еще меньше можно требовать, чтобы, ради исполненія 4, 5 и 6 Общаго положенія, деревня стала продавать движимое и недвижимое имущество своихъ односельчанъ. Боли, мужикъ не платитъ потому, что ему нечего и не изъ чего платить, ни у кого не поднимется рука, чтобы продать его послднюю коровенку или отобрать отъ него землю, чтобы пустить съ кошелемъ на четыре стороны. Все это не мірское дло и уже совсмъ не мірская обязанность общины.
Поэтому-то послднее слово во взысканіи недоимокъ всегда принадлежало полиціи.
Эта-то карательная сторона такъ называемой ‘отвтственности’ и длала круговую поруку явленіемъ ненормальнымъ и даже противуобщественнымъ, а не собственно система самораскладки. Поэтому если врить газетнымъ извстіямъ о предполагаемомъ измненіи законовъ объ отвтственности плательщиковъ, то есть основаніе думать, что не окончательная отмна подушной подати вызываетъ это предположеніе. Въ статьяхъ 264—269 Мстнаго положенія, подъ заглавіемъ О мрахъ взысканія денежной недоимки при личной отвтственности каждаго домохозяина за себя, слово въ слово, съ незначительными измненіями въ частностяхъ, повторяются т же мры взысканія, о которыхъ мы уже говорили, съ тою только разницей, что при круговой порук- обязанности взысканія возлагаются на сельское общество, а при личной отвтственности — на сельское начальство, и полиція для ‘мропріятій’ не приглашается. Но и при круговой отвтственности вс мры взысканія имютъ личный характеръ, т.-е. взысканія должны длаться съ отдльныхъ неплательщиковъ, и только, когда оказывается неисправнымъ все сельское общество, взысканіе обращается на общину. А если, такимъ образомъ, личная отвтственность закономъ установлена и формулирована и если эта формулировка удовлетворяетъ фискальную администрацію, зачмъ же существующее хорошее подвергается измненію? Очевидно, что или мры взысканія оказываются не соотвтствующими общимъ правительственнымъ цлямъ, или же неудовлетворительна собственно податная сторона круговой поруки, какъ актъ самораскладки. Но податная сторона круговой поруки едва ли можетъ допустить какія-либо перемны. У финансовой администраціи не достанетъ ни средствъ, ни способовъ, ни возможностей замнить крестьянскую самораскладку какою-нибудь другою чисто-административною системой, да едва ли у министерства финансовъ могутъ быть достаточно уважительныя государственныя или политическія причины, чтобы лишить народъ права, которымъ онъ пользовался еще въ крпостную эпоху. Министерство могло бы лишь регламентировать частности, обезпечивающія правильность и справедливость раскладовъ, и только. Значитъ, остается предположить, что неудовлетворительными оказываются мры отвтственности.
И дйствительно, отвтственность въ ея существующемъ размр и форм не можетъ не вызывать нареканій. Посл ряда реформъ, такъ рзко измнившихъ условія народной жизни, посл отмны подушной подати и посл попытокъ новаго министерства финансовъ ввести перемны въ податной систем, ‘отвтственность плательщиковъ’ въ томъ традиціонномъ вид, въ какомъ она сохранилась въ Положеніи 19 февраля, уже, конечно, становится анахронизмомъ.
Въ систем отвтственности не то вызываетъ неудовольствіе, что отвтственность существуетъ, а то, что она превышаетъ предлъ человческихъ силъ и является не только уголовно-карательною мрой, но и источникомъ разоренія. Едва ли въ программу какого бы то ни было фискальнаго управленія можетъ входить пониженіе податной способности населенія и совращеніе числа плательщиковъ.
Говорить въ тысячный разъ о бдности народа посл всхъ извстныхъ оффиціальныхъ, земскихъ и частныхъ статистическихъ изслдованій и указаній было бы боле, чмъ общимъ мстомъ. Не о бдности народа можетъ быть теперь рчь, не о недостатк надловъ, а о томъ страшномъ кризис, который переживаетъ земледліе Россіи. На памяти русской исторіи это, кажется, единственный, моментъ по той трудности задачи, которая предстоитъ народу, и по нравственному, умственному и физическому напряженію, вызываемому этимъ разршеніемъ.
Нашъ сельско-хозяйственный кризисъ намтился еще при помщичьемъ прав, когда невыгодное сельское хозяйство создало хищническую эксплуатацію земли. Затмъ, съ освобожденіемъ крестьянъ и съ увеличеніемъ населенія распахано было все, что только можно распахать: лса свелись, луга превратились въ пашни, вс прежніе промыслы, составлявшіе подспорье крестьянскихъ хозяйствъ,— звриные, рыбные,— оскудли, даже у инородцевъ сталъ отживать скотоводческій бытъ. При крайнемъ напряженіи трехпольной системы уменьшеніе луговъ привело къ сокращенію скота, сокращеніе скота уменьшило удобреніе, а уменьшеніе удобренія уронило урожайность земли. И народъ поползъ врозь, отыскивая новыхъ мстъ и ища спасенія въ переселеніи. Но если бы переселеніе было организовано на самыхъ свободныхъ началахъ и при самомъ широкомъ пособіи, оно, все-таки, не могло бы устроить всего земледльческаго населенія и оказалась бы неизбжной перемна системы полеводства, т.-е. переходъ отъ трехпольнаго хозяйства къ многопольному съ травосяніемъ. Для народа, и стомилліоннаго народа, какъ нашъ, переходъ отъ трехпольной системы къ многопольной будетъ едва ли легче перехода отъ кочеваго быта къ земледльческому. Европа уже пережила нашъ теперешній кризисъ въ конц прошлаго столтія, а для насъ онъ только наступилъ. Поэтому задача нашего государственнаго хозяйства должна заключаться въ томъ, чтобы понять всю важность и трудность этого момента для народа и по возможности облегчить ему переходъ къ новой систем. У правительства есть для этого вс средства и возможности, какъ законодательныя, такъ и административныя. Но помочь народу можетъ только совокупность мръ и поддержаніе преимущественно наиболе обднвшей и слабой части сельскаго населенія, для бднаго борьба съ кризисомъ собственными средствами невозможна и онъ погибнетъ, т.-е. броситъ землю и превратится въ захребетника. Вдь, и, 165 ст. вноситъ свое разъдающее начало только потому, что слабый крестьянинъ не можетъ бороться съ кризисомъ, а кулаки и вообще боле сильные люди, освобождаясь отъ общины, скупаютъ крестьянскіе усадьбы и надлы. Вредъ 165 ст. не въ томъ одномъ, что деревенскіе оптиматы выкупаютъ свои надлы, а еще больше въ томъ, что они вносятъ деньги за чужіе надлы. При такомъ положеніи перемны въ податной систем сохранили бы народу много силъ, необходимыхъ ему для борьбы съ кризисомъ. И вотъ въ этомъ-то смысл новый законъ объ отвтственности могъ бы оказаться въ высшей степени благодтельнымъ для народа.
Уже было сказано, что трудность отвтственности не въ томъ, что она отвтственность, а въ томъ, что она отнимаетъ отъ бднаго послднюю корову въ такой моментъ, когда онъ и съ коровой едва существуетъ. Отвтственность при круговой порук только этимъ и тяжела, ибо народъ, имющій силу платить, не затрудняется податями. Поэтому вс трудности взысканія недоимокъ исчезнутъ, какъ только исчезнутъ самыя возможности недоимокъ. Наша податная система никогда не знала плательщика ‘низшаго разряда’, его знала только община, отвчая за него круговою порукой. Между тмъ, во всей Европ существуетъ минимумъ обложенія и извстная часть дохода обложенію не подвергается. Нашего минимальнаго плательщика до сихъ поръ еще никто не опредлилъ и не былъ никмъ отысканъ тотъ низшій предлъ, дальше котораго не могутъ спускаться земскіе сборы, а налоги государственные должны быть возможно понижены или же и вовсе не доходить. Другаго боле справедливаго средства покончить съ тягостными сторонами круговой поруки нтъ.
Но, чтобы явилась возможность возникновенія подобныхъ податныхъ отношеній, нужно, чтобы финансовая администрація установила иную народно-фискальную политику. Подобная новая политика, конечно, не всегда зависитъ отъ доброй воли администраціи, да и добрая воля иметъ свои предлы. Наконецъ, наступаетъ время, когда и администрація встрчаетъ естественные для себя законы, отъ которыхъ она уже не можетъ отклониться. Мы уже видли, какими особенностями отличалось управленіе графа Киселева. Это было управленіе гуманное, заботливое, попечительное даже въ излишеств, ибо смотрло на крестьянина, какъ на неразумнаго и полудикаго ребенка. При такомъ взгляд на народъ совершенно ясно, какое направленіе должна была принять добрая воля Киселева. Добрая водя Муравьева была уже совсмъ иная. Муравьевъ вступилъ въ управленіе государственными имуществами въ самое трудное для Россіи время, когда дрогнулъ весь строй русскихъ экономическихъ и юридическихъ отношеній и когда глубокій переворотъ охватилъ уже наше земледліе. Для Муравьева былъ совсмъ не ясенъ этотъ критическій моментъ въ русской жизни и какого напряженія силъ онъ требуетъ, чтобы изъ хаотическаго броженія выработать новый бытовой порядокъ. Добрая воля муравьевскаго управленія и послдующаго, во всю эпоху реформъ, заключалась въ томъ, что были приняты одностороннія мры въ пользу сильной части деревенскаго населенія и въ ущербъ мелкимъ, слабымъ общинникамъ. Этими мрами клалось основаніе для возникновенія въ деревн крупной и мелкой собственности и крупнаго и мелкаго деревенскаго (мужицкаго) землевладнія. Результаты этихъ одностороннихъ мръ оказались въ настоящее время очевидными и вызывающими опасеніе за цльность народнаго быта. Административныя традиціи Россіи до освобожденія теперь уже невозможны, также невозможна и предвзятая система муравьевскихъ началъ, построенныхъ на отжившихъ уже французскихъ экономическихъ идеяхъ, приложеніе которыхъ въ Европ во время подобнаго же земледльчески-экономическаго кризиса привело къ тому, что вс мелкія хозяйства разстроились и крестьяне остались безъ земли. Новая жизнь требуетъ и новыхъ отношеній къ ней администраціи, но эти новыя отношенія, не похожія на вс предъидущія, должны быть еще созданы и выработаны. Въ систем управленія министерствъ государственныхъ имуществъ и финансовъ уже чувствуется новая струя. Но три-четыре года новой практики народно-государственнаго хозяйства въ тысячелтней исторіи русскаго народа, едва 25 лтъ освободившагося отъ крпостнаго права, такой короткій моментъ, о ближайшемъ будущемъ котораго еще нтъ возможности судить. Мы говоримъ о будущемъ, въ смысл прочной, установившейся и не мняющейся системы. Такое будущее для Россіи несомннно. И также несомннно, что слдующія поколнія, для которыхъ мы подготовляемъ порядокъ, будутъ жить спокойне и счастливе насъ, людей, захваченныхъ кризисомъ.