Планъ счастливой жизни.
(Повсть.)
(Изъ Merc.de France.)
——
План счастливой жизни, Сарразен Адриан, Год: 1812
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Во время путешествія познакомился и съ однимъ молодымъ человкомъ, которой разсказалъ мн свою исторію, думаю, что она справедлива, ибо въ нашей бесд не участвовали ни гордость, ни корыстолюбіе, дв главныя причины ухищреній и притворства.
Евгеній Крозероль, двадцатилтній юноша, отъ природы имлъ довольно ума и самое пылкое воображеніе. Ему досталось посл смерти родителей небольшое имніе, живучи въ наслдіи своемъ близь города Муленя, онъ строилъ на досуг воздушные замки: мечты составляютъ все богатство бднаго, и оно иметъ также свою цну. Однажды, искавши дичи съ ружьемъ въ рукахъ, онъ ходилъ вокругъ великолпнаго замка, принадлежавшаго богатому откупщику, жившему въ столиц, завистливымъ окомъ смотрлъ Евгеній ни восхитительныя окрестности и на кудрявыя улицы, примыкающія къ выходамъ дома. ‘Какъ жаль, сказалъ онъ, что я неимю пяти или шести сотъ тысячь франковъ. Етотъ прекрасной замокъ продается, я теперь же купилъ бы его со всми принадлежащими къ нему угодьями, и тогда…. Посмотримъ однакожъ, что бы я началъ, еслибъ по какому нибудь чудесному дйствію съ ныншняго дня сталъ я получать тысячъ тридцать ливровъ годоваго дохода. Нетеряя ни минуты прошу, чтобъ выдали за меня любезную и прекрасную Емилію Орфель. Уже два года мы любимъ другъ друга постоянно, одна только бдность, препятствовала нашему соединенію. Но теперь уже нтъ боле препятства, я богатъ! мы счастливо проживемъ вкъ свой съ Емиліею. Внезапная мысль! (продолжаетъ Евіеній, весело улыбаясь) прекрасно! я женюсь на Емиліи, ничего несказавши ей о своемъ великолпномъ замк. Она почитаетъ меня все такимъ же бднымъ Евгеніемъ, какимъ былъ и при первомъ съ нею знакомствъ, нтъ нужды, тмъ лучше! Вечеркомъ, уже на сумеркахъ мы оба садимся въ простую коляску и демъ просёлочными дорогами. Емилія думаетъ, что я везу ее въ свою бдную хижину. Вдругъ представляешься нашимъ взорамъ замокъ великолпно освщенный, ворота и вс выходы украшены разноцвтными огнями. Какое изумленіе! Емилія въ восторг, ей кажется все волшебнымъ привидніемъ, она предлагаетъ мн тысячу вопросовъ, я молчу. Наконецъ коляска наша останавливается. Насъ принимаютъ два служителя , со вкусомъ одтые въ богатую ливрею. Емилія опять спрашиваетъ, я все молчу. Какъ ето забавно! мы входимъ въ гостинную, убранную какъ возможно роскошне, и оба садимся на пышномъ оттоман. Емилія смотритъ вокругъ себя съ неизъяснимымъ удивленіемъ. — ‘Куда мы прихали?’ — Къ теб домой , милая подруга. — ‘Ко мн? ты въ горячк, мой любезной Евгеній! Етотъ замокъ…’ — Онъ твой, прими отъ меня сей малой подарокъ въ знакъ безпредльной любви моей. — ‘Какая несносная шутка! Немучь меня, и скажи поскоре, кто здсь хозяинъ и хозяйка, намъ надобно сдлать имъ пристойное привтствіе.’ — Тутъ я беру за руку нжную свою Емилію, подвожу ее къ зеркалу, почтительно кланяюсь и говорю: вотъ хозяева. Въ ето время дворецкой докладываетъ, что поставлено кушанье. Мы идемъ въ столовую, со вкусомъ уурашенную живописью альфреско, тамъ ожидаетъ насъ лакомой ужинъ. На стол только два прибора. Емилія въ безпрерывномъ удивленіи, не смотря на то, искусство моего повара и усталость посл дороги возбуждаютъ въ ней аппетитъ, и она ужинаетъ съ удовольствіемъ. За десертомъ высылаю людей, и разсказываю милой подруг своей, по какому неожиданному случаю сдлался я владльцемъ сего прекраснаго помстья. Она думала, что выходитъ за бднаго Евгенія, и вмсто того вдругъ видитъ себя госпожею великолпнаго замка. Какая радость! какія нжныя ласки! какія изъявленія любви и признательности! Ахъ, какъ мы счастливы!.. Въ то самое время, какъ мечтатель нашъ договаривалъ послднія слова, собака его почуяла дичину, Евгеній тотчасъ приложился, выстрлилъ, бросилъ куропатку въ свою охотничью суму и спокойно отправился къ укромной своей хижин.
Скоро посл ужина подаютъ ему письмо съ почтовымъ клеймомъ изъ Парижа. Евгеній, неимвшій никакого сношенія съ жителями сей столицы, удивляется, распечатываетъ письмо и читаетъ слдующее:
‘Долгое время отправлялъ я разныя дла по препорученіямъ Господина Крозероля, родственника вашего, жившаго на остров Мартиник. Сей человк почтенный, о которомъ вы можетъ быть вовсе ничего незнали, давно уже имлъ намреніе превратить въ деньги все имніе свое и переселиться во Францію. Въ самомъ дл онъ уже перевелъ ко мн капиталъ свой, и я со дня на день ожидалъ прибытія вашего родственника въ Париж, чтобы ему самому вручить ему принадлежащую, но не задолго передъ симъ узналъ я, что онъ на пути скончался. Покойный не имлъ ни жены, ни дтей, и въ завщаніи отказалъ все имніе свое живущимъ въ Бурбонне родственникамъ, отъ которыхъ вы, если неошибаюсь, остаетесь единственнымъ потомкомъ. Наслдство ваше простирается до семисотъ тысячь франковъ, которые вы отъ меня получите, когда соизволите прихать сюда и привезти съ собою законныя доказательства. Прошу васъ незамедлить. Имю честь и проч.’ Робертенъ, нотаріусъ,
Незнаю, какой живописецъ могъ бы изобразить сумазбродной восторгъ Евгенія. Вс надежды его исполнятся въ самое короткое время, мечты воображенія возмогутъ превратиться въ существенность, и планы счастливой жизни неостанутся тщетными. Отправлюсь поскоре, думалъ себ Евгеній, надобно бы прежде всего обрадовать любезную Емилію… нтъ, ето невозможно, она живетъ въ Клермон у своей тетки, два дня зды и одинъ день приготовленій… нтъ, еще невозможно, и долженъ спшить въ Парижъ къ нотаріусу… напишу къ ней… нтъ, лучше доставлю ей приятнйшее удовольствіе нечаянности. Поспшу въ Парижъ, получу свои семьсотъ тысячъ, франковъ, заплачу деньги богатому откупщику за прекрасную его землю, возвращусь домой, никому необъявляя о своемъ счастіи, поду жениться на Емиліи, и посл свадьбы привезу ее прямо въ свой… въ ея замокъ. О блаженство! какъ мы будемъ любить друг друга! Но наслаждаясь счастіемъ, надобно и другихъ длать счастливыми. Ближнимъ оказывать благодянія! длать счастливыми! какая сладость! а иначе, какая польза въ богатств?
Евгеній во всю ночь не смыкалъ глазъ своихъ. Можетъ быть и всякой другой на его мстъ также промучился бы приятною безсонницею. Счастіе цлой жизни разв бездлица? Все бытіе человка, вс склонности, вс привычки, по необходимости перемнились къ одну минуту, Евгеніи думаетъ, съ какимъ уваженіемъ станутъ съ нимъ обходишься вс его окружающіе, съ какимъ удивленіемъ, съ какою завистію будутъ на него смотрть богатые и бдные сосди. Онъ напередъ уже восхищался, рисуя прелестныя картины сіи въ своемъ воображеніи. Мы не жалемъ о завистникахъ, потому что самолюбіе дйствуетъ въ насъ гораздо сильне нежели жалость, вмняя себ въ славу несносную ихъ муку, мы забываемъ, чего она имъ стоитъ. Впрочемъ Евгеній сочинялъ планы, весьма благоразумные по своимъ лтамъ, назначалъ годовыя издержки своего дома и выдумывалъ наилучшіе способы проживать свои доходы. Общество мое, говорилъ онъ у состоять будетъ изъ людей любезнымъ и просвщенныхъ, которые, умя нравиться, умютъ и давать полезные совты. Слдственно Евгеніи, хотя было ему только двадцать лтъ отъ роду, врилъ, что въ свт есть люди и его умне увренность рдкая въ молодомъ человк. Онъ вознамрился пронести весь год въ деревн, заниматься землепашествомъ и упражняться въ словесныхъ наукахъ, ибо Евгеній былъ до нихъ превеликой охотникъ, онъ даже писалъ млкія сочиненія, которыя не рдко съ восторгомъ читали знатоки въ городъ Муленъ и обыкновенно отзывались объ нихъ весьма выгодно. И такъ словесность, землепашество, прекрасная жена, милыя дти плоды нжнаго союза, какое поприще жизни совершенно счастливой!
Рано поутру Евгеній берет почтовыхъ лошадей въ Мулен и черезъ два дни призжаетъ въ Парижъ, въ первой раз отъ роду. Трудно описать впечатлніе, которое произвели въ юной душ его огромныя зданія, безпрерывной стукъ и шумъ на улицахъ, безконечные ряды каретъ и колясокъ, безчисленная толпа людей праздныхъ и занятыхъ дломъ, движимыхъ во вс стороны корыстію, удовольствіемъ, любопытствомъ. Евгеній останавливается въ дом нотаріуса Робертеня, показываетъ ему свидтельства и права на имніе господина Крозероля, получаетъ отъ него все богатство, оставшееся посл умершаго родственника, которой хлопотавши всю жизнь свою на здшнемъ свт, заблагоразсудилъ отправиться въ другой міръ, только для того чтобы надлить богатствомъ незнакомаго и вовсе даже неизвстнаго себ племянника.
Евгеній готовъ былъ немедленно ухать, но быть въ Париж и невидать того, за чмъ многіе нарочно изъ дальнихъ стран призжаютъ въ сію столицу ,— эта мысль казалась несносною для молодаго человка, имющаго умъ и воображеніе, для страстнаго любителя художествъ. Ему хотлось также познакомиться съ нкоторыми литтераторами, показать имъ свои сочиненія, онъ даже привезъ въ шкатулк своей рукописную комедію въ пяти дйствіяхъ, на которой основывалъ будущую извстность свою въ ученомъ свт. И такъ погубить плодъ трудовъ своихъ было бы то же, что учинить умышленное убійство. Разв он писалъ только для лсовъ и полей, или для Муленьскихъ жителей? Къ томужъ еще въ Париж находились прежніе знакомцы его и товарищи школьные, нкоторые изъ нихъ жили, въ другу большаго свта и слдственно имли вс способы въ короткое время удовлетворишь любопытству его приятнйшимъ образомъ. Но какъ отложить свиданіе съ прекрасною Емиліею? Онъ пишетъ къ ней письмо, проситъ ее небезпокоиться, и увдомляетъ, что нкоторое весьма важное дло заставило его предпринять путешествіе въ Парижъ, и что онъ возвратится очень скоро , потомъ увренія въ любви и общаніе всегдашней врности.
Отправивши письмо, Евгеній приказалъ везти себя къ Карлу Фувилю, съ которымъ онъ былъ знакомъ еще съ младенчества. Фувиль имлъ весьма хорошій достатокъ, одвался по послдней мод, былъ весьма ловокъ въ обращеніи, здилъ во многіе домы и являлся во всхъ многолюднйшихъ собраніяхъ. Онъ принимаетъ Евгенія съ живйшею радостію, и спрашиваетъ, какой счастливой случай завлеку его въ столицу, Евгеній разсказываетъ ему исторію о богатомъ наслдствъ. Прекрасное, хотя и неожиданное приключеніе! восклицаетъ Карлъ съ веселою улыбкою: жаль, очень жаль было видть человка съ такими достоинствами безъ достатка. Судьба поправила свою ошибку. Будь признателенъ, любезной Евгеній, и умй воспользоваться даромъ щедраго Провиднія. Но я тебя знаю, ты не посрамить своего характера.
Въ тотъ же день Фувиль давалъ у себя лакомой завтракъ, онъ приглашаетъ Евгенія, черезъ нсколько минут начали съжаться гости, всего на все было не боле двенадцати человкъ, молодыхъ, любезныхъ, ловкихъ, одтыхъ по послдней мод. Завтракъ былъ поданъ самой вкусной, вина самыя дорогія, острыя шутки сыпались въ приятныхъ разговорахъ, каждой старался занимать молодаго приятеля Карлова, каждой хотлъ быть путеводителемъ его въ предпринимаемыхъ посщеніяхъ и прогулкахъ, Евгеній вн себя отъ восхищенія, какой приемъ вжливой и дружелюбной! какія милыя угожденія! какія ласки! Онъ неможетъ нарадоваться всма пріятностями столь блестящаго общества. Карлъ желаетъ знать, какимъ образомъ Евгеній намренъ проживать свои годы, зазжій гость объявляетъ почтеннымъ собесдникамъ о желаніи своемъ купить землю, о намреніи жениться, о томъ приятномъ изумленіи, которое готовитъ онъ для своей Эмиліи. Все общество громко захохотало. По чести, милой другъ, у тебя деревенскія зати, сказалъ Фувиль, ты заслуживаешь, чтобы родственникъ твой ожилъ и лишилъ бы тебя наслдства, изъ котораго хочешь ты сдлать такое смшное употребленіе. Какъ другъ твой во вки недопущу тебя до такого дурачества. Жениться на бдной двушк! не стыдно ли теб? не стыдно ли, такому какъ ты, человку, съ твоимъ умомъ, съ твоимъ пригожствомъ, съ твоими дарованіями зарыться въ деревн?.. Кстати о дарованьяхъ, продолжаешь Фувиль, ты въ прежніе годы былъ великой охотникъ до стихотворства, помнится, въ коллегіи ты писывалъ стихи прекрасные.— Евгеній признается что въ немъ навсегда сохранилась склонности къ поезіи, и что она доставляла ему счастливйшіе минуты въ жизни. Карлъ проситъ его прочитать какое нибудь изъ его стихотвореній, и добродушный Евгеній, напередъ нсколько поупрямившись, соглашается исполнить желаніе друга. Стихи выслушаны съ живйшимъ удовольствіемъ и осыпаны похвалами. Разв они въ самомъ дл были того достойны? Незнаю и нехочу сказать ничего утвердительно, ибо я никогда не имлъ выгоднаго мннія объ успх стиховъ, читаемыхъ въ приятельскомъ обществъ.— Выкинь вздоръ свой изъ головы! началъ опять говорить Карлъ, дружески обнявши Евгенія, ты останешься въ Париж, такой человк какъ ты рожденъ для столицы, здсь средоточіе вкуса. Воображеніе слабетъ въ деревенскомъ уединеніи, напротивъ того здсь оно длается неисчерпаемымъ источникомъ новыхъ сокровищь.— Мы познакомимъ васъ со всми здшними литтераторами, сказалъ одинъ изъ собесдниковъ.— Если вы намрены, прибавилъ другой, напечатать свои сочиненія, то я къ вашимъ услугамъ, я въ короткой связи со всми лучшими журналистами и критиками.— А вразсужденіи вашей комедіи, подхватилъ третій, я беру на себя вс хлопоты, я знакомъ съ актерами и актрисами французскаго театра, они все для меня сдлаютъ, судя по опыту, которой вы намъ прочитали, увряю, что ваше дарованіе всхъ удивитъ въ столиц.— Пикаръ мн короткой приятель.— Съ Дювалемъ мы живемъ душа въ душу. — Андрье ничего не отдаетъ на театръ, не посовтовавшись напередъ со мною {Пикаръ, Дюваль, Андрье нын живущіе въ Париж драматическіе писатели. Перев.}.
Посл завтрака вс молодые собесдники отправились верхами гулять въ Булоньскую рощу. Съ ними похалъ и Евгеній, для котораго Фувиль веллъ осдлать лучшаго иноходца изъ своей конюшни.
Веселое общество провело цлой день вмст. Евгеній усплъ увидть нкоторыя любопытнйшія вещи въ Париж, вечер просидлъ въ театр, потомъ повезли его на балъ, гд пробылъ онъ почти всю ночь. Тутъ съ жадностію смотрлъ онъ на красавицъ, которыя были гораздо развязне и ловче Емиліи, и которыя умли выказывать свои прелести съ несравненнымъ искусствомъ.
На другой день около полудня, лишь только Евгеній всталъ съ постели, входитъ къ нему Фувиль съ распростертыми объятіями.— ‘Полюбились ли теб вчерашнія наши забавы?’ — Я отъ нихъ безъ ума! Райской день!— ‘Признайся же, милой другъ, что Парижъ городъ хорошій.’ — Несравненной!— ‘А ты хочешь черезъ недлю ухать отсюда?’ — Сохрани Боже! я ршился погостить у васъ два мсяца.— ‘Намреніе прекрасное. Да смотри, ты попадешь въ бду, Емилія твоя будетъ сердиться.’ — Я напишу къ ней.— ‘Она станешь журить тебя.’ — Мы помиримся.— ‘А потомъ и въ церковь? Бдной Евгеній! и смялся бы надъ тобою, еслибъ ты не казался мн жалокъ съ деревенскою своею любовью?’ — Съ деревенскою любовью? Любезный Карлъ! ахъ еслибъ ты зналъ Емилію!— Знаю ее по воображенію, и знаю столько, что смло могу шутить надъ твоею простотою. Сравнится ли она съ Госпожею Ремильи, которую вчера видлъ ты на бал?’ — Нтъ, однакожъ….— ‘Танцуетъ ли она подобно Госпож Ержевиль?’ — Не спорю, однакожъ… — ‘Съ такимъ ли вкусомъ одвается она, какъ Госпожа Женисакъ?’ — Согласенъ, что нтъ, однакожъ…— ‘Поетъ ли она, какъ госпожа Ермини?’ — Боже мой, нтъ, но ея голосъ… — ‘Ея голосъ, ея голосъ! ребячество! перестанемъ говорить об етомъ. я понимаю все дло, ты былъ влюбленъ, живучи въ деревенской глуши, ты предался праздности, а праздность есть мать… самыхъ смшныхъ дурачествъ. Станемъ лучше говорить о важнйшемъ дл, а именно, какимъ образомъ выгодне употребить твои деньги. Ты хочешь купить землю, намреніе самое пустое! Есть тысяча другихъ несравненно лучшихъ способовъ получить прибыль. Въ Париж многіе надежные банкиры охотно берутъ наши капиталы, и платятъ намъ весьма хорошіе проценты. Ручаюсь теб, что отъ семи сотъ тысячь франковъ будешь получать врнаго дохода сорокъ тысячь ливровъ… Чего лучше? Незнать никакихъ издержекъ, никакихъ налоговъ, ни хлопотъ, ни поправокъ! Пускай себ покупаетъ землю тотъ, кто намренъ похоронить себя заживо. Я познакомлю тебя съ моимъ банкиромъ г-мъ Корсанжемъ, человкомъ честнйшихъ правилъ, я отдавалъ ему большія суммы и ни однажды небылъ обманутъ?’ Евгеній согласился.— ‘Но тутъ еще не все, продолжаетъ Карлъ. Надобно, чтобъ ты походилъ на богатаго человка. Богатство дается намъ для того, чтобъ мы умли имъ пользоваться. Заведи у себя слугъ, купи карету послдней моды. Я думаю, что ты пробудешь въ Париж доле нежели предполагаешь. Надобно теб жить по своему состоянію и имть въ домъ хозяйство, приличное неженатому человку. Ето врнйшее средство привлечь къ себ хорошее общество, войти въ кругъ большаго свта и видть у себя литтераторовъ и художниковъ. Я представлю тебя въ лучшихъ домахъ Парижскихъ, ты дашь нсколько обдовъ, ужиновъ, баловъ и везд отворяются для тебя двери. Вотъ какъ надобно поступать, чтобы наслаждаться всми удовольствіями жизни?’
Евгеній ничего не могъ сказать противъ столь мудрыхъ совтовъ. Онъ совершенно положился на опытность своего друга, отдалъ вс деньги свой Корсанжу, купилъ прекрасную карету. Новое состояніе понравилось ему чрезвычайно. Пустивишись въ большой свтъ, онъ во всемъ слушался любезнаго Карла которой слылъ человкомъ отличнымъ по изяществу своего вкуса. По его руководству Евгеній давалъ обды и праздники, разорительные, но очаровательные своимъ великолпіемъ, приглашалъ къ себ литтераторовъ, за десертомъ читалъ имъ стихи свои, которыми вс восхищались. Актеры также участвовали въ его пиршествахъ, онъ читалъ имъ свою комедію и несомнвался въ искренности похвалъ ихъ — онъ зналъ пословицу: in vino veritas (въ вин правда), а судьи его произносили приговоръ свой уже довольно подгулявши.
Евгеній на верху блаженства, вс хвалятъ его и превозносятъ до небесъ, вс ищутъ его знакомства. Ежедневно раждались въ немъ новыя, прежде неизвстныя склонности, и никогда не имлъ онъ недостатка въ способахъ удовлетворять онымъ, ненасытная привязанность къ забавамъ и суетность, источникъ всхъ сумазбродныхъ поступковъ, влекли его къ разоренію. Бдная Емилія забыта. И можно ли было помнить объ ней въ объятіяхъ прелестнйшей оперной танцовщицы? помнить объ Емиліи среди ожиданія блестящихъ успховъ, въ то самое время когда комедія должна принята быть на театр съ живйшими рукоплесканіями, когда стихотворныя бездлки, всми знающими людьми одобренныя, готовились выдти въ публику, заслужить лавровой внокъ своему творцу и включить имя его въ число приятнйшихъ и любимыхъ поетовъ? Какіе виды для двадцатилтняго юноши, а особливо когда вс соблазны роскоши, утхъ и самолюбія представляются въ очаровательномъ явленіи новости!
Надобно признаться, что вс наслажденія очень дорого стоили Евгенію. Женщины и пиршества совсмъ разстроили дла его. Въ одинъ годъ онъ лишился бы знатной части своего имнія, когда бы игра не поддержала колеблющагося его состоянія, Онъ выигрывалъ большія суммы, и радовался открывши сей новой источникъ богатства. Но всегда ли счастіе бываетъ постояннымъ? Человческая жизнь есть игра, все подвержено перемнамъ въ здшнемъ мір, все зависитъ отъ жребія.
Въ одну злосчастную ночь простодушный Евгеній проигралъ гораздо боле, нежели сколько выигралъ въ прежніе шесть мсяцовъ. Фортуна обратила къ нему хребетъ свой. Въ дв недли онъ лишился боле ста тысячь ефимковъ. Сія потеря открыла ему глаза, онъ опамятовался и началъ укорять себя въ безразсудств, съ остальными деньгами онъ могъ-бы еще слыть богачемъ въ провинціи, хотя уже и не въ состояніи былъ купить той прекрасной земли, на которую съ самаго начала обратилъ свое вниманіе, но какимъ образомъ разстаться съ прелестною танцовщицею, любящею его до безумія? какъ ухать изъ Парижа въ такое время, когда вс ищутъ его знакомства, и когда комедію его уже выучили актеры Французскаго театра? Трудно отказаться отъ любимыхъ. своихъ склонностей, отъ забавъ и наслажденій суетности, а особливо отъ посуловъ надежды.
Наконецъ объявлено въ газетахъ, что стихотворныя Бездлки напечатаны и продаются. Евгеній былъ у всхъ извстнйшихъ критиковъ, и у себя угощалъ ихъ самымъ роскошнымъ обдомъ, слдственно взяты были вс нужныя предосторожности, и Бездлки явились въ свт съ наилучшимъ одобреніемъ: но неблагодарные журналисты, по своему несчастному тупоумію, ненаходили въ Бездлкахъ ниже признаковъ дарованій, ихъ грубыя уши нечувствовали доброгласія стиховъ, они дерзнули даже написать (о варвары!), будто Евгеніевы стихи суть не что иное какъ проза въ рифмахъ і и проза самая посредственная! Правда что все ето было сказано весьма вжливо и скромно, критики неотрицали остроумія въ сочинител, и жаловались даже, что онъ поберетъ его для другаго случая. Евгеній разрывался отъ досады. Впрочемъ онъ былъ увренъ, что успхъ комедіи посрамитъ сихъ дерзновенныхъ порицателей.
Насталъ желанный день, въ которой Евгеній надялся утвердить навсегда авторскую свою славу. Объявлено въ газетахъ, что будетъ играна сочиненная имъ комедія, друзья его условились поддержать ее громкими рукоплесканіями. Евгеній употребилъ съ своей стороны вс возможные способы къ тому, чтобы при первомъ представленіи блеснуть и очаровать публику своимъ талантомъ: ибо двадцать разъ угощалъ онъ всхъ друзей своихъ дорогими обдами. Въ актерахъ примтно было самое лучшее расположеніе, и громкіе плески раздавались по театру еще до поднятія занавса. Все предвщало блистательнйшій успх Евгенію, и столь счастливыя предзнаменованія сбылись бы конечно, еслибъ на второмъ акт какой то враждебныя духъ не овладлъ публикою, и несоставилъ бы противъ новой комедіи страшнаго заговора. Этотъ неприязненный Евгенію духъ, причинившій ему несносную обиду и враждующій почти со всми ныншними трагиками и комиками, собственно называется скукою. Съ первыхъ явленій онъ оказался въ партер, началось званьемъ потомъ раздался повсюду ропотъ нетерпнія и свистъ вмст съ хохотомъ, ужаснымъ для комедіи. Евгеніевы друзья принуждены были замолчать, смущенные актеры останавливались на каждомъ слов, надлежало опустить занавсъ прежде окончанія комедіи.
Нтъ нужды описывать, что происходило въ душ бднаго Евгенія. Вс сладкія мечты его самолюбія разрушены, вс надежны исчезли. Богиня славы и Фортуна какъ будто сговорились противишься его желаніямъ. Къ довершенію несчастій, на другой день во всхъ журналахъ напечатаны весьма невыгодныя описанія о представленной комедій провинціальнаго стихотворца.
Евгеній посл столь жестокой неудачи ршился ухать изъ Парижа, непростившись съ многочисленными своими друзьями, съ которыми боялся даже повстрчаться, а всего боле страшился онъ ихъ утшеній. Онъ твердо вознамрился собрать оставшіяся деньги и удалиться въ какую нибудь провинцію, гд имя его было неизвстно. дет къ банкиру для полученія своихъ денегъ. Но тамъ ожидаетъ его несчастіе, горшее прежняго. Ему сказываютъ, что почтенный господинъ Корсанжъ ночью отправился куда-то безвстно, и что имвши въ рукахъ своихъ большія суммы, принадлежащія многимъ фамиліямъ, онъ объявилъ себя банкрутомъ.
Всть сія была громовымъ ударомъ для Евгенія. Онъ едва могъ опамятоваться и сказать, чтобы отвезли его домой обратно. Тутъ вс муки отчаянія овладли его душею, домашнихъ приборовъ и уголка земли, которою онъ владлъ въ Бурбонне, едва доставало на заплату долговъ. Нтъ ни откуда помощи и даже надежды, оставалось ожидать всего отъ состраданія людей, привыкши къ похваламъ и ласкательствамъ. Въ изступленіи бшенства летитъ онъ къ Фувилю, другу своему и наставнику, хочетъ осыпать его жестокими укоризнами и потомъ размозжить ему голову. Но Карлъ и самъ былъ въ отчаяніи. Етотъ шалунъ, жертва безразсудности и легкомыслія, также отдалъ почти вс деньги свои Корсанжу. Фувилево несчастіе обезоружило Евгенія.
Оттуда похалъ Евгеній прямо въ одному чиновнику, весьма богатому, отправлявшему важную должность. Етотъ человкъ былъ въ числ друзей Евгенія, которому не одинъ разъ предлагалъ свои услуги, Евгеній разсказываешь ему о своемъ несчастномъ положеніи, и просить чтобы не оставилъ его безъ пропитанія. ‘О! я вамъ дать могу хорошее мсто — сказалъ сей другъ великодушный — мсто для васъ и для меня полезное, мн надобенъ писецъ, я помщу васъ, только съ условіемъ: поклянитесь ничего не писать стихами.’ Несносное ругательство!
Евгеній летитъ къ Жюльетт, прелестной танцовщиц, которая съ неутомимою ревностію помогала ему веселиться и разораться. Она покоилась, небрежно раскинувшись на великолпномъ оттоман, Евгеній говоритъ ей о своемъ несчастіи, Жюльетта безмолствуетъ. ‘У меня теперь ничего неосталось, продолжаетъ Евгеній: я неимю ничего, совсмъ ничего, милая Жюльетта, но величайшимъ несчастіемъ своимъ почитаю горестную необходимость разстаться съ тобою. Ты неотвчаешь, печаль смыкаетъ уста твои… понимаю сіе выразительное молчаніе. О безцнная Жульетта! недолжно изнемогать подъ тяжестію рока, надобно подкрплять себя утшеніемъ….’ — И я то же думаю, отвчала Жюльетта. Успокойтесь, Евгеній. Этотъ господинъ принимаетъ на себя должность названіе моего утшителя.— Изумленный Евгеній поворачивается и видитъ въ самомъ дл сторонняго человка, котораго сперва онъ совсмъ непримтилъ. Тамъ сидлъ подслпой и хромой старикъ, наружностію своего очень похожій на изображеніе Плутуса.
Евгеній возвращается домой, терзаемый несносною горестію. Въ его власти было сдлаться богатымъ, счастливымъ и уважаемымъ, теперь онъ разоренъ, осмянъ, освистанъ, поруганъ и все это Евгеній чувствовалъ какъ не льзя боле. Что длать? къ кому прибгнуть? Внезапно образ Емиліи представился мысленнымъ его взорамъ, и къ большему несчастію первая любовь къ сей достойной двиц возобновившись въ его сердц, начала дйствовать несравненно сильне прежняго. ‘Емилія! любезная Емилія! воскликнулъ Евгеній: для чего неслдовалъ я первымъ движеніямъ своего сердца, когда оно влекло меня въ блаженству! Пагубныя страсти омрачили мой разсудокъ. Съ какимъ лицемъ явлюся предъ тобою, существо небесное! какія укоризны заслужилъ я своимъ поведеніемъ! какое право имешь ты презирать меня!… Нтъ, я неперенесу етой мучительной мысли, не могу жить, лишась твоей любви, твоего почтенія, моихъ надеждъ, моея чести. Осталось одно средство… Не ужели надобно, съ духомъ спокойнымъ взирать на свое безславіе и нищету, томиться подъ бременемъ раскаянія?..’ Вмст съ сими словами онъ открываетъ шкатулку, беретъ заряженный пистолетъ и хочетъ размозжить себ голову: вдругъ отворяется дверь, Евгеній слышитъ крикъ, и видитъ нжную свою Емилію. Она вырвала пистолетъ изъ рукъ его, и лишенная чувствъ упала въ его объятія.
Не буду описывать Евгеніевой радости и удивленія. Емилія открываетъ глаза, устремляетъ взоръ на своего любезнаго и говоритъ съ нжною улыбкою: ‘ты раскаялся, все прощаю.’ Евгеній стоя на колняхъ, цлуетъ руки ея и орошаетъ ихъ горячими слезами, разсказываетъ ей свои приключенія, начиная съ воздушныхъ замковъ, которыя онъ строилъ ходивши стрлять дичину, признается во всхъ своихъ шалостяхъ, и проситъ великодушнаго прощенія.
Снисходительная Емилія знала обо всхъ дурачествахъ своего неопытнаго друга. Одна короткая приятельница, живущая въ Париж, исправно увдомляла ее о всхъ поступкахъ молодаго сумазброда.— ‘Я безпрестанно о теб думала, сказала Емилія, и надялась, что ты когда нибудь образумишься. Пока дла твои были не въ разстройк, я не хотла разрушать твоихъ удовольствій и блестящихъ призраковъ, мое присутствіе, или даже мои письма, были бы для тебя чувствительною укоризною, а страсти не любятъ упрековъ. Но когда я узнала, что ты лишился большей части своего имнія, что сочиненія твои разруганы въ журналахъ, а комедія освистана на театр, тогда сказала сама себ: онъ несчастенъ, поспшимъ къ нему на помощь. Господин С**, дядя мой, готовился къ отъзду въ столицу, онъ предлагаетъ мн мсто въ своей коляск, я останавливаюсь у своей приятельницы, и об мы перезжаемъ жить въ эту улицу. Сего дня поутру, узнавши о банкротств Корсанжа, мы ршились хать къ теб, не застаемъ тебя дома и дожидаемся въ этомъ кабинет. Я все видла. Почитаю себя счастливою, исторгнувши тебя изъ челюстей ужаснаго отчаянія. Но я хотла бы сдлать еще боле. Ты знаешь, Евгеній, что я небогата, однакожъ посл твоего отъзда состояніе мое нсколько поправилось. Одна родственница умирая, оставила мн небольшое наслдство. Раздлимъ его, если только сердце мое можетъ вознаградить тебя за то, чего ты лишился.’
Лишь только усплъ Евгеній, бросившись на колни передъ Емиліею, произнести нсколько слов нжнйшей любви и благодарности, какъ вдругъ является господинъ С**, которой дожидался въ ближнемъ кабинет, не желая нарушить восторга любовниковъ. Онъ отвезъ ихъ къ Емиліиной приятельниц. Черезъ нсколько времени совершенъ священный обрядъ союза брачнаго безъ всякой пышности, и на другой же день молодые супруги отправились изъ Парижа.
Не дохавши нсколька миль до Муленя, надлежало остановиться для ночлега. Темная ночь застигла ихъ на дорог. Емилія сказала, что боится хать дале и желала ночевать въ первомъ крестьянскомъ дом. Кучеръ поворотилъ въ сторону, и черезъ нсколько минутъ коляска остановилась подл большой мызы. Евгеній и Емилія просятъ ужина и ночлега. Гостепріимные хозяева принимаютъ ихъ со всевозможнымъ усердіемъ и показываютъ опрятную комнату съ мягкою постелью. Простившись съ хозяевами, супруги наши съ удовольствіемъ говорили об ихъ добродушіи. ‘Ахъ, любезная Емилія! сказалъ Евгеній, какъ люблю я жизнь простую и спокойную! Смотри, какъ счастливы сіи добрые люди! Они не богатъ, но имютъ нужное и могутъ еще, одолжать ласковымъ гостепріимствомъ. И я буду трудиться, живучи съ тобою и довольствуясь малымъ, я буду стократно счастливе, нежели среди избытка и пресыщенія.
Проснувшись поутру, наши супруги вышли на свжій воздух. Емилія объявила, что она хочетъ прогуляться по окрестностямъ мызы. Вышедши изъ крестьянскаго двора они очутились на прекрасномъ мст, обсаженномъ вокругъ большими кудрявыми деревами, Евгеніи по обимъ сторонамъ видитъ широкія аллеи и вдали господской домъ весьма красна и архитектуры. ‘Етотъ сельской вид, сказалъ онъ, мн чрезвычайно нравится.’ — Да, мстоположеніе рдкое!— ‘Несравненное! густыя высокія дерева, изобиліе воды, угодья…. волшебное обиталище! Ахъ, Емилія! мы жили бы въ подобномъ раю, еслибъ…’ — Не говори о прошедшемъ, мы другъ друга любимъ, судьба наша сопряжена теперь на вки, кто можетъ быть насъ счастливое?— Евгеній хочетъ осмотрть внутренность дома. Онъ спрашиваетъ идущаго на встрчу слугу, у себя ли хозяева.— Мы ожидаемъ ихъ каждую минуту, отвчаетъ служитель, вы можете войти, если угодно.
Ихъ провели въ гостинную, богато и со вкусомъ убранную. Емилія посадила супруга своего на диван, Евгеніи съ удивленіемъ смотритъ на уборы и нсколько разъ спрашиваетъ: какому счастливцу принадлежитъ этотъ прекрасной замокъ?— ‘Ну, ежели теб?’ — Я весьма желалъ бы узнать его имя, продолжаетъ Евгеній, не вслушавшись? — Евгеній Крозероль, отвчаетъ Емилія, смотря на него пристально, и желая замчать внутреннія его движенія: Евгеній Крозероль.— Евгеній въ свою очередь устремляетъ взоры на Емилію. ‘Можно ли статься, думаетъ онъ, чтобъ этотъ дом, садъ, рощи, луга принадлежали мн или жен моей? Шутка слишкомъ досадная! Я безъ сомннія виноватъ, однакожъ я совсмъ неожидалъ отъ ея великодушія столь несносныхъ упрековъ. Слезы сверкнули на глазахъ его. Емилія примтивши ихъ, бросилась къ нему на шею и сказала: ‘Точно такъ, любезный Евгеній! все это теб принадлежитъ, потому что любовь моя длаетъ тебя обладателемъ всего моего имнія. Я изъясню теб все дло двумя словами, и ты перестанешь удивляться. Теб извстно, что до отъзда твоего въ Париж я должна была създить къ тетк своей госпож Орбань, по неотступной ея просьб. Единственная дочь ея страдала жестокою болзнію, и неутшная мать отчаявалась въ ея выздоровленіи. Вопреки всмъ попеченіямъ нашимъ сестрица моя скончалась. Бдная тетушка, которая жила и дышала только ею, изнемогши отъ долговременныхъ заботъ и безсонницы, не перенесла своей потери. Передъ смертью своею она отказала мн по духовному завщанію все свое имніе въ награду за мои об нихъ попеченія и за мою къ нимъ привязанность. Я продала ея землю, для которой надлежало бы мн удалиться отъ своей родины и отъ того мста, гд я тебя полюбила. Возвратившись домой, купила эту мызу, имянно съ тмъ намреніемъ чтобы доставить теб удовольствіе нечаянности. Прости мн мою невинную шутку…’ Бога ради не говори о прощеніи, прервалъ Евгеній. Я увренъ, что ты не желала оскорблять меня. Не ты, мой нжной друг, виноватъ если нечаянность сія нанесла мн досаду. Ето ли я заслужилъ своимъ безразсудствомъ?… Дай Боже, чтобы впредь никогда уже неподвергъ я себя подобному наказанію, если опять вздумаю удивить тебя нечаянностію….— Тутъ чело его покрылось облакомъ смущенія, но черезъ минуту оно опять прояснилось, и Евгеній сказалъ съ видомъ живйшаго чистосердечія: я теб незавидую, любезная Емилія, побда сія теб принадлежишь по всей справедливости, ты одна имешь право исполнить предначертанный мною планъ, котораго недозволили мн произвести въ дйство неожиданность счастія и буря страстей. Какой примръ любви, великодушія, нжности! и я могъ!…— Полно? полно! прервала Емилія: многіе другіе на твоемъ мст врно поступили бы не благоразумне. Я часто слышала, что богатой, никогда не исполняетъ плановъ, сдланнымъ имъ во время своей бдности.’ — А я съ своей стороны живо чувствую, сказалъ Евгеніи, и твердо увренъ, что истинное и прочное счастіе никогда не достается намъ случайно, и что оно всегда бываетъ слдствіемъ добродтели.
[Сарразен А.] План счастливой жизни: (Повесть): (Из Merc. de France [1811. 21 dec.]) / [Пер. М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1812. — Ч.63, N 12. — С.249-278.