Плакаты, манифесты 1913-1917 годов, Маяковский Владимир Владимирович, Год: 1917 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 11 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Владимир Маяковский

Дополнения к тому 1

Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах.

Том тринадцатый. Письма и другие материалы.

ГИХЛ, М., 1961

Содержание

Подпись к плакату издательства ‘Парус’. ‘Вот кого солдат защищал раньше!’

Выступление на собрании деятелей искусств 12 марта 1917 г.

Коллективное

Пощечина общественному вкусу

Манифест из альманаха ‘Садок судей II’

Пощечина общественному вкусу

Идите к черту!

Dubia

Подпись к плакату издательства ‘Парус’. ‘Вот как…’

ПОДПИСЬ К ПЛАКАТУ ИЗДАТЕЛЬСТВА ‘ПАРУС’

Вот кого солдат защищал раньше! ¹

Вот кого защищает теперь! ²

¹ На рисунке солдат со штыком защищает паря, генерала, попа и купца.

² На рисунке солдат защищает крестьянина, рабочего и солдата.

[1917]

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СОБРАНИИ ДЕЯТЕЛЕЙ ИСКУССТВ

12 марта 1917 года

Граждане, я пришел сюда от имени левых течений русского искусства. Быть левым в устройстве жизни, в политике может быть каждый. Поскольку поэт, художник является гражданином <пропуск в стенограмме>, каждый принял участие. Как самодержавие <пропуск в стенограмме> не только обнаружатся залежи реакционного духа <пропуск в стенограмме> придется бороться. От имени художников, поднявших знамя Революции, пришел я — искусство в опасности. Всегда в дни крупных волнений искусство замирает. Рука, поднятая над самодержавием, обрушилась на дворцы, и задача оградить дворцы от нападок была задачей тех людей, которые создали комиссию у Горького. Справиться с этой задачей легко — она может быть выполнена расстановкой группы солдат. Вторая задача — более хитрая и более существенная. Как только поднимается волна общественного подъема, говорят, что художникам, искусству нет места, что каждый художник должен внести свой голос в политическую работу по устройству России. Это дело мы можем целиком доверить Временному правительству, гарантирующему свободу, которая была заявлена, — все эти задачи отнести <пропуск в стенограмме> и в ведение Совета рабочих и солдатских депутатов. Наше дело — искусство — должно отмежевать в будущем государстве право на свободное определение всех деятелей искусства. Сейчас учреждена Временная комиссия в числе двенадцати человек. Мне кажется, что даже по охране памятников искусства эта комиссия не может быть компетентна, так как она не выбрана на демократических началах. Я уважаю всех лиц, состоящих в этой комиссии, для меня Горький очень уважаем — он ратовал за свободу искусства, но я против недостатка организации. Если будет правительство <представительство?>‘, то туда войдет только известная группа ‘Мира искусства’. Бенуа является приверженцем определенного искусства, для меня неполного . Дворцы будут охраняться, где произведения Сомова <пропуск в стенограмме>. Есть русское самобытное искусство, которое является выражением стремления к демократизации, Бенуа не может заниматься искусством, которое осуществлено широкой демократией <пропуск в стенограмме>. Чтобы было широко, необходимо широкое представительство. (Аплодисменты.) Вам была дана та схема организации, которая нам казалась приемлемой по вопросам устройства искусства. Будет организационный комитет, который подготовит временное собрание, заведующее текущими нуждами искусства. Таким образом подготовится учредительное собрание, и, когда товарищи вернутся с фронта, оно определит, как управлять русским искусством. Я противник министерств и т. д. — для меня необходимо, чтобы искусство было сосредоточено в одном определенном месте. Мой девиз и всех вообще — да здравствует политическая жизнь России и да здравствует свободное от политики искусство.

КОЛЛЕКТИВНОЕ

ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ

[Из альманаха]

Читающим наше Новое Первое Неожиданное.

Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.

Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов.

Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности.

Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.

Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?

Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?

Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми.

Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.

С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!..

Мы приказываем чтить права поэтов:

1. На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами (Слово-новшество).

2. На непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку.

3. С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами Венок грошовой славы.

4. Стоять на глыбе слова ‘мы’ среди моря свиста и негодования.

И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма ваших ‘здравого смысла’ и ‘хорошего вкуса’, то все же на них уже трепещут впервые Зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова.

Д. Бурлюк, Александр Крученых, В. Маяковский, Виктор Хлебников.

Москва, 1912, декабрь.

МАНИФЕСТ ИЗ АЛЬМАНАХА ‘САДОК СУДЕЙ II’

Находя все нижеизложенные принципы цельно выраженными в 1-м ‘Садке Судей’ и выдвинув ранее пресловутых и богатых, лишь в смысле Метцель и К, футуристов, мы тем не менее считаем этот путь нами пройденным и, оставляя разработку его тем, у кого нет более новых задач, пользуемся некоторой формой правописания, чтобы сосредоточить общее внимание на уже новых открывающихся перед нами заданиях.

Мы выдвинули впервые новые принципы творчества, кои нам ясны в следующем порядке:

1. Мы перестали рассматривать словопостроение и словопроизношение по грамматическим правилам, став видеть в буквах лишь направляющие речи. Мы расшатали синтаксис.

2. Мы стали придавать содержание словам по их начертательной и фонической характеристике.

3. Нами осознана роль приставок и суффиксов.

4. Во имя свободы личного случая мы отрицаем правописание.

5. Мы характеризуем существительные не только прилагательными (как делали главным образом до нас), но и другими частями речи, также отдельными буквами и числами:

a) считая частью неотделимой произведения его помарки и виньетки творческого ожидания,

b) в почерке полагая составляющую поэтического импульса,

c) в Москве поэтому нами выпущены книги (автографов) ‘само-письма’.

6. Нами уничтожены знаки препинания, чем роль словесной массы выдвинута впервые и осознана.

7. Гласные мы понимаем как время и пространство (характер устремления), согласные — краска, звук, запах.

8. Нами сокрушены ритмы. Хлебников выдвинул поэтический размер живого разговорного слова. Мы перестали искать размеры в учебниках, всякое движение рождает новый свободный ритм поэту.

9. Передняя рифма (Давид Бурлюк), средняя, обратная рифмы (Маяковский) разработаны нами.

10. Богатство словаря поэта — его оправдание.

11. Мы считаем слово творцом мифа, слово, умирая, рождает миф, и наоборот.

12. Мы во власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности воспеты нами.

13. Мы презираем славу, нам известны чувства, не жившие до нас.

Мы новые люди новой жизни.

Давид Бурлюк, Елена Гуро, Николай Бурлюк, Владимир Маяковский, Екатерина Низен, Виктор Хлебников, Бенедикт Лившиц, А. Крученых.

[1913]

ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ

[Листовка]

В 1908 году вышел ‘Садок Судей’. — В нем гений — великий поэт современности — Велимир Хлебников впервые выступил в печати. Петербургские метры считали Хлебникова ‘сумасшедшим’. Они не напечатали, конечно, ни одной вещи того, кто нес собой Возрождение Русской Литературы. Позор и стыд на их головы!..

Время шло… В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский, Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу ‘Пощечина Общественному Вкусу’.

Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей, кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: ‘Долой слово-средство, да здравствует Самовитое, самоценное Слово!’ Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и не понимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Не удивительно! Им ли, воспитанным со школьной скамьи на образцах Описательной поэзии, понять Великие откровения Современности.

Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunculus‘ы, питающиеся объедками, падающими со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологубов, Волошиных и им подобных,— утверждают (какое грязное обвинение), что мы ‘декаденты’ — последние из них — и что мы не сказали ничего нового — ни в размере, ни в рифме, ни в отношении к слову.

Разве были оправданы в русской литературе наши приказания чтить Права поэтов:

на увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами!

на непреодолимую ненависть к существовавшему языку!

с ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами венок грошовой славы!

стоять на глыбе слова ‘мы’ среди моря свиста и негодования!

[1913]

ИДИТЕ К ЧЕРТУ!

Ваш год прошел со дня выпуска 1-х наших книг: ‘Пощечина’, ‘Громокипящий кубок’, ‘Садок Судей’ и др.

Появление Новых поэзии подействовало на еще ползающих старичков русской литературочки, как беломраморный Пушкин, танцующий танго.

Коммерческие старики тупо угадали раньше одурачиваемой ими публики ценность нового и ‘по привычке’ посмотрели на нас карманом.

К. Чуковский (тоже не дурак!) развозил по всем ярмарочным городам ходкий товар: имена Крученых, Бурдюков, Хлебникова…

Ф. Сологуб схватил шапку И. Северянина, чтобы прикрыть свой облысевший талантик.

Василий Брюсов привычно жевал страницами ‘Русской мысли’ поэзию Маяковского и Лившица.

Брось, Вася, это тебе не пробка!..

Не затем ли старички гладили нас по головке, чтобы из искр нашей вызывающей поэзии наскоро сшить себе электропояс для общения с музами?..

Эти субъекты дали повод табуну молодых людей, раньше без определенных занятий, наброситься на литературу и показать свое гримасничающее лицо: обсвистанный ветрами ‘Мезонин поэзии’, ‘Петербургский глашатай’ и др.

А рядом выползала свора адамов с пробором — Гумилев, С. Маковский, С. Городецкий, Пяст, попробовавшая прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма на потускневшие песни о тульских самоварах и игрушечных львах, а потом начала кружиться пестрым хороводом вокруг утвердившихся футуристов…

Сегодня мы выплевываем навязшее на наших зубах прошлое, заявляя:

1) Все футуристы объединены только нашей группой.

2) Мы отбросили наши случайные клички эго и кубо и объединились в единую литературную компанию футуристов:

Давид Бурлюк, Алексей Крученых, Бенедикт Лившиц, Владимир Маяковский, Игорь Северянин, Виктор Хлебников.

[1914]

DUBIA

ПОДПИСЬ К ПЛАКАТУ ИЗДАТЕЛЬСТВА ‘ПАРУС’

Вот как

по Руси растекалась водка! ¹

¹ На рисунке царь за стойкой продает крестьянину водку.

[1917]

Примечания

В настоящий раздел включены произведения, обнаруженные уже после выхода соответствующих томов, а также некоторые произведения, не включенные в издание по недосмотру ¹,

ТОМ 1

Раздел ‘Дополнения к томам 1-12’ подготовили: В. А. Арутчева (‘Слушайте новый зов!..’, афиша, эпилог и концовка ‘Мистерии-буфф’, ‘Рыдает кадий…’, ‘Радио-агитатор’, тексты для журнала ‘Красный перец’, ‘Паноптикум’, ‘Америка’, ‘Производительность и зарплата…’), Е. А. Динерштейн (лозунги по производственной пропаганде, ‘Против переделов’, ‘Рабочий, смотри эти два декрета!’, ‘Гужевая повинность заменяется трудгужналогом’, ‘Распрабабкиной техники скидывай хлам…’, ‘300 миллионов в год уходит в дым, в потери…’, выступление на заседании художественной комиссии Всероссийского бюро по производственной пропаганде, доклад ‘Изобразительное искусство и производственная пропаганда’), В. Ф. Земсков (подписи к плакатам издательства ‘Парус’, выступление на собрании деятелей искусств, ‘Хроника’, газетный отчет о выступлении ’10 лет Юти русских поэтов’), В. А. Катанян (манифесты 1912-1914 гг.), А. В. Февральский (выступление на Третьем Всероссийском съезде работников искусств).

Подпись к плакату издательства ‘Парус’ (стр. 243). Плакат издательства ‘Парус’, П, 1917. Рис. Маяковского,

Выступление на собрании деятелей искусств (стр. 243). Стенографический отчет (ЦГИАЛ).

Впервые опубликовано: ЛН-65 (см. Е. А. Динерштейн, ‘Маяковский в феврале-октябре 1917 г.’).

Стенограмма Маяковским не выправлена. В тексте имеется много пропусков.

7 марта 1917 года в газете ‘Речь’ (орган партии ‘Народной свободы’ — кадеты) появилось сообщение, что ‘Временное правительство вполне согласилось с необходимостью принять меры к охране художественных ценностей и образовало Комиссариат по охране художественных ценностей в составе: Неклюдова, Ф. И. Шаляпина, М. Горького, А. Н. Бенуа, К. С. Петрова-Водкина, М. В. Добужинского, Н. К. Рериха и И. А. Фомина. В художественных кругах возник вопрос об образовании вместо Министерства императорского двора — Министерства изящных искусств’. В этом сообщении многие деятели искусств усмотрели попытку Временного правительства поставить искусство под свой контроль. 10 марта на заседании организационного бюро делегатов по созыву собрания всех деятелей искусств был избран Временный комитет. В президиум Временного комитета от секции литературы были избраны: действительными членами — Н. Н. Пумин и Маяковский, кандидатами — М. А. Кузмин и А. А. Блок.

‘Собрание деятелей искусств всех отраслей’ состоялось 12 марта 1917 года в Петрограде, в помещении Михайловского театра. Присутствовало свыше 1400 человек. Председательствовал один из руководителей партии кадетов В. Д. Набоков. В президиуме находились Л. Н. Андреев, А. Н. Бенуа, А. К. Глазунов, М. Горький и др. Обсуждался вопрос о создании министерства изящных искусств при Временном правительстве.

Состав собрания был чрезвычайно разнороден. Прения сосредоточились вокруг волновавшего всех вопроса о возможности захвата той или иной группой власти в проектируемом государственном органе управления искусством. Была принята выдвинутая ‘левыми’ (Маяковский, И. М. Зданевич, Н. Н. Пунин и др.) резолюция о необходимости созыва Учредительного собора деятелей искусств, который после окончания войны определит основы художественной жизни страны. Для руководства вновь созданным Союзом деятелей искусств было решено сохранить полномочия за Временным комитетом, избранным 10 марта.

Слова о доверии Временному правительству у Маяковского можно объяснить тем, что поэт не смог сразу разобраться во всей сложности происходящих событий, распознать подлинный характер Временного правительства. В. И. Ленин 4 апреля говорил, что ‘даже наши большевики обнаруживают доверчивость к правительству. Объяснить это можно только угаром революции’ (В. И. Ленин. Сочинения, т. 36, стр. 398).

Под влиянием новых событий Маяковский понял истинную сущность буржуазной демократии. От неправильного лозунга ‘Да здравствует свободное от политики искусство’, которым Маяковский закончил свою речь, он также в дальнейшем отказался.

Стр. 243. …создали комиссию у Горького. — Выступавший на собрании М. Горький говорил: ‘4 марта в моей квартире собралось 50 человек художников, которые выбрали из своей среды 12 человек, которых я сейчас назову: А. Н. Бенуа, Рерих, Добужинский, Аргутинский-Долгорукий, Билибин, Карташев, Лукомский, Нарбут, Неклюдов, Петров-Водкин, Шаляпин, Фомин, Щуко. Эти 50 художников собрались потому, что момент был тревожный — ходили слухи, что что-то ломают и пробовали ломать памятник Александру III. Эти художники служили охране предметов искусства и составили известное воззвание, которое теперь расклеивается по улицам. В дальнейшем эта комиссия 12-ти устроила легализацию путем заявления в Совет рабочих депутатов и солдат, которые делегировали от себя двух депутатов — Тихонова и Николаева. Комиссия состоит теперь из 20 человек’. Вскоре комиссия приобрела государственный характер и стала называться ‘Особым совещанием по делам искусств при Временном правительстве’.

По свидетельству художника А. А. Радакова, Маяковский был на совещании у Горького 4 марта и резко критиковал доклад А. Н. Бенуа (Воспоминания А. А. Радакова — БММ).

Стр. 244. Группа ‘Мира искусства’ — объединение художников (А. Н. Бенуа, К. А. Сомов и др.).

Учредительное собрание.— Маяковский имеет в виду ‘Учредительный собор деятелей искусств’, о котором шла речь на собрании.

Коллективное

Пощечина общественному вкусу (стр. 244). Альманах ‘Пощечина общественному вкусу’, 1912, свиток ‘Грамоты и декларации русских футуристов’, СПб. 1914.

Коллективный манифест из альманаха ‘Пощечина общественному вкусу’ был первым декларативным выступлением группы кубо-футуристов.

Написан в декабре 1912 года. См. об этом в автобиографии Маяковского: ‘После нескольких ночей лирики родили совместный манифест. Давид (Бурлюк. — Ред.) собирал, переписывал, вдвоем дали имя и выпустили ‘Пощечину общественному вкусу’ (т. 1 наст, изд., стр.21). А. Крученых вспоминал:’Писали долго, спорили из-за каждой фразы, слова, буквы. Помню, я предложил: ‘Выбросить Толстого, Достоевского, Пушкина…’, Маяковский добавил: ‘С парохода современности’.

Кто-то: ‘Сбросить с парохода’.

Маяковский: ‘Сбросить — это как будто они там были, нет, надо бросить с парохода…’ (В. Хлебников, Зверинец, М. 1930, стр. 13).

Стр. 245. Кто не забудет своей первой любви… — Имеются в виду строки из стихотворения Ф. И. Тютчева о Пушкине ‘Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет’ (’29 января 1837′). В 1912 году отмечалось 75-летие со дня смерти Пушкина.

Манифест из альманаха ‘Садок судей II’ (стр. 245). Альманах ‘Садок судей II’, СПб. 1913, свиток ‘Грамоты и декларации русских футуристов’, СПб. 1914.

Альманах вышел в феврале 1913 года в Петербурге.

Стр. 245. 1-й ‘Садок судей’ — альманах, в котором были напечатаны произведения В. Хлебникова, В. Каменского, Д. Бурлюка, Елены Гуро и др., вышел в 1910 году.

Метцель и К — рекламная контора в Петербурге.

Богатых лишь в смысле Метцель и К футуристов… — Имеется в виду группа эго-футуристов (И, Игнатьев, К. Олимпов, П. Широков, И. Северянин), в изданиях которых печатались рекламные объявления разных торговых фирм.

Стр. 246. …книги (автографов) ‘само-письма’. — Речь идет о книгах футуристов, выпущенных литографским способом, с текстом написанным автором или художником от руки. Так, в частности, выпущена была и первая книга Маяковского — сборник ‘Я’ (весна 1913 г.).

Передняя рифма (Давид Бурлюк), средняя, обратная рифма (Маяковский). — Речь идет об экспериментах над рифмами в стихотворениях Д. Бурлюка и Маяковского (см., в частности, стихотворения ‘Утро’ и ‘Из улицы в улицу’ в т. 1 наст, изд., стр. 34 и 38) — опытах рифмования концов строк с началами следующих (‘передняя рифма’), рифмования слов с зеркально переставленными слогами (напр., ‘улица — лица у’, ‘резче — через’ — ‘обратная рифма’) и др. Об этих опытах в первых стихах Маяковского В. Я. Брюсов писал в статье ‘Новые течения в русской поэзии. Футуристы’: ‘Еще менее удовлетворяют нас такие способы находить новую рифму… какие предлагает В. Маяковский… Однако за пределами этих крайностей остается кое-что, не лишенное своей ценности, как новый прием выразительности в поэзии’ (журн. ‘Русская мысль’, М. 1913, N 3, стр. 130).

Пощечина общественному вкусу (стр. 247), Листовка, М. 1913.

Листовка выпущена в феврале 1913 года. Вместо подписей воспроизведено групповое фото В. Маяковского, В, Хлебникова, Д. Бурлюка, Н. Бурлюка и издателей ‘Пощечины’ — Г. Кузьмина и С. Долинского.

Дата выхода первого ‘Садка судей’ указана неверно — не 1908, а 1910 год.

Идите к черту! (стр. 247). Альманах ‘Рыкающий Парнас’, СПб. 1914.

Манифест написан в декабре 1913 года.

Стр. 247. ‘Громокипящий кубок’ — сборник стихов И. Северянина (1913).

Стр. 248. К. Чуковский… развозил… ходкий товар…— Имеется в виду лекция К. И. Чуковского ‘Искусство грядущего дня (русские поэты-футуристы)’, с которой он выступал осенью 1913 года в Петербурге, Москве и Киеве.

Ф. Сологуб схватил шапку И. Северянина, чтобы прикрыть свой облысевший талантик. — Речь идет о предисловии Сологуба к ‘Громокипящему кубку’ И. Северянина.

Василий Брюсов привычно жевал страницами ‘Русской мысли’ поэзию Маяковского и Лившица. — Речь идет о статье Валерия Брюсова ‘Новые течения русской поэзии. Футуристы’ (журн. ‘Русская мысль’, М. 1913, N 3). Имя Брюсова нарочито ‘спутано’ с целью продемонстрировать неуважение. В следующей фразе: ‘Брось, Вася, это тебе не пробка!..’ — намек на пробковую торговлю, которой владел отец Брюсова.

‘Мезонин поэзии’ — издательство группы футуристов (В. Шершеневич, Р. Ивнев, Б. Лавренев и др.).

‘Петербургский глашатай’ — издательство группы эго-футуристов (И. Игнатьев, В. Гнедов, П. Широков и др.).

Адамы с проборами — акмеисты. Акмеизм (или ‘адамизм’) был прокламирован в программных статьях Н. Гумилева ‘Наследие символизма и акмеизм’ и С. Городецкого ‘Некоторые течения в современной русской поэзии’ (журн. ‘Аполлон’, СПб. 1913, N 1).

…прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма на потускневшие песни о тульских самоварах и игрушечных львах… — Строки направлены против С. Городецкого (см., в частности, его стихотворение ‘Нищая’ в сборнике ‘Ива’ (1913) ‘…Что же ты, Тула богатая, зря самовары куешь?’) и против африканской экзотики в стихах Н. Гумилева.

Все футуристы объединены только нашей группой. — Манифест относится к тому короткому времени, когда кубо-футуристы (Маяковский, Бурлюк) и И. Северянин выступали вместе. Но уже в январе 1914 года отношения между Северяниным и Маяковским были прерваны. Упоминания Северянина в стихах и статьях Маяковского носили неизменно иронический и отрицательный характер.

Dubia

Подпись к плакату издательства ‘Парус’ (стр. 248). Плакат издательства ‘Парус’, П. 1917.

Авторство Маяковского предположительно определено Е. А. Динерштейном, ‘Маяковский в феврале-октябре 1917 г.’, ЛН-65.

По устному свидетельству автора плаката художника В. В. Лебедева текст, вероятно, принадлежит Маяковскому.

Читайте также: