ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬБОМЪ.
Плачъ Ярославны (Слово о полку Игор).
‘Нива’, No 1, 1873
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/slovo.jpg)
Плач Ярославны (Слово о полку Игоре), Неизвестные Авторы, Год: 1873
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Съ тхъ поръ какъ запомнитъ себя русскій народъ — и до первыхъ царей московскихъ, приходилось ему вести постоянную, трудную и разорительную борьбу съ окрестными кочевыми народами, отбиваться отъ этихъ степныхъ варваровъ, которымъ привольно жилось въ обширныхъ луговыхъ равнинахъ нашего Юга среди безчисленныхъ табуновъ и стадъ. Сначала то были торки, хазары и печенги, во второй половин XI вка мсто ихъ заступили новые хищники — половцы, впослдствіи вытсненные татарами. До татарскаго же погрома, нестройныя но страшныя орды половцевъ, пользуясь усобицами нашихъ разрозненныхъ областей и спорами удльныхъ князей между собою, грозно тяготли надъ всею приднпровскою Русью, внезапнымъ вихремъ налетали на беззащитные города, грабили, уводили людей въ плнъ, истребляли огнемъ и мечомъ то, чего нельзя было захватить. Первые набги половцевъ были рядомъ оглушительныхъ ударовъ и побдъ надъ русскими князьями, которыхъ и самая бда не могла примирить для дружнаго отпора врагамъ. Отсюда понятна та благодарность, съ которою лтописцы упоминаютъ о трудахъ Владиміра Мономаха, впервые возставшаго въ 1095 г. противъ иноплеменниковъ и ‘много поту утершаго за землю русскую’. Вслдъ за этимъ походомъ открывается цлый рядъ другихъ (между которыми особенно замчателенъ походъ Святослава со всми князьями русскими противъ хана половецкаго Нобяка), боле или мене важныхъ движеній, мало по малу становящихся дломъ народнымъ. Въ то время, на ряду съ монастырскою литературою древней Руси, начинала уже возникать литература свтская, образцы которой мы видимъ въ ‘поученіи Мономаха’ своимъ дтямъ, посланіи Даніила Заточника, и въ псняхъ. Между тмъ какъ духовные писатели искали объясненія княжескихъ усобицъ въ козняхъ исконнаго врага человка, діавола,— пвцы свтскіе, дружинные, старались пояснять т же усобицы недостаткомъ любви къ родин, предпочтеніемъ личныхъ выгодъ общему благу Руси, и прославляли имена тхъ князей, которые проливали кровь только ‘поганскую’, во избавленіе земли русской отъ иноплеменниковъ. Единственнымъ памятникомъ этой поэзіи дружинниковъ осталось намъ такъ-называемое ‘Слово о полку Игорев’, открытое извстнымъ любителемъ наукъ и просвщенія, графомъ Мусинымъ-Пушкинымъ, въ 1795 году. Это пснь о небольшомъ поход противъ половцевъ Игоря князя Сверскаго,— поход несчастливомъ, кончившимся плномъ самого князя, которому впрочемъ удалось впослдствіи благополучно спастись бгствомъ. ‘Эта пснь (говоритъ А. Н. Майковъ въ предисловіи къ своему художественному переводу ‘Слова’ съ древнесдавянскаго языка) — одинъ живой голосъ изъ пестрой свтской жизни древней Кіевской Руси, дошедшій до насъ, и вотъ почему она занимаетъ такое уединенное мсто посреди другихъ памятниковъ письменности этой эпохи, большею частію исходящихъ изъ другой среды. Вся литература, изъ которой она только отрывокъ, погибла, и конечно ея полуязыческій характеръ, недопускавшій ее въ монастырскія книгохранилища, былъ главной причиной ея гибели.’ Дйствительно, кругъ понятій пвца ‘Слова о полку Игорев’ представляетъ замчательную двоеврную смсь языческихъ врованій въ Велеса, Стрибога, Даждьбога, Дива и пр. съ христіанскими воззрніями. По такова была на самомъ дл жизнь русскаго народа, не успвшаго еще вполн отршиться отъ предразсудковъ язычества. И какую богатую картину этой жизни, со всей ея бытовой обстановкой, рисуетъ намъ ‘Слово’! Многіе, ставя въ параллель ‘пснь о Роланд’ и другія поэмы западной Европы, упрекали русскую народную поэзію въ томъ, что она не создала ни одной пары любящихся сердецъ, но вчитайтесь въ приводимыя нами строки ‘Ярославнина плача’ (переводъ А. Н. Майкова) по отсутствующемъ муж ея, Игор,— можно ли представить себ любовь, боле нжную, боле искреннюю, боле преданную, съ большей глубиною страсти?
Игорь, въ плну у половцевъ
………слышитъ Ярославнинъ голосъ.
Тамъ, въ земл незнаемой, кукушкой
Поутру она кукуетъ, плачетъ:
‘Полечу кукушечкой къ Дунаю,
‘Омочу бебрянъ рукавъ въ Каял,
‘Оботру кровавы раны князю,
‘На бломъ его могучемъ тл…’
Тамъ она въ Путивл ранымъ-рано
На стн стоитъ и причитаетъ:
‘Втръ-втрило! что ты, господине,
‘Что ты вешь, что на легкихъ крыльяхъ
‘Носишь стрлы въ храбрыхъ воевъ лады!
‘Въ небесахъ подъ облаки бы вялъ,
‘По морямъ кораблики лелялъ,
‘А то вешь, вешь — развваешь
‘На ковыль-траву мое веселье’.
Тамъ она въ Путивл ранымъ-рано
На стн стоитъ и причитаетъ:
‘Ты-ли, Днпръ мой, Днпръ ты мой, Славутичъ!
‘По земл прошелъ ты Половецкой,
‘Пробивалъ ты каменныя горы!
‘Ты ладьи лелялъ Святослава,
‘До земли Кобяковой носилъ ихъ…
‘Прилелй ко мн мою ты ладу,
‘Чтобъ мн слезъ не слать къ нему съ тобою
‘По сырымъ зарямъ на сине море!’
Ранымъ рано ужь она въ Путивл
На зар стоитъ и причитаетъ:
‘Свтлое, тресвтлое ты солнце!
‘Ахъ, для всхъ красно, тепло ты, солнце,
‘Чтожъ ты, солнце, съ неба устремило
‘Жаркій лучъ на лады храбрыхъ воевъ!
‘Жаждой ихъ томишь въ безводномъ пол,
‘Сушишь, гнешь несмоченные луки,
‘Замыкаешь кожаные тулы’…