ПИСЬМО РЕМИЗОВУ
ПИСЬМО РЕМИЗОВУ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Письмо Ремизову, Зайцев Борис Константинович, Год: 1957
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
М: Русская книга, 2000.
Вот и Ваше 80-летие, дорогой Алексей Михайлович. Больше полувека Вашего писания, полвека нашего знакомства.
Вспоминаю Ваш путь жизненный и литературный, дружественно обращаю к Вам сердце.
Помню первые наши встречи в Петербурге, в ‘Вопросах Жизни’ (журнал занимал огромную квартиру, в одной половине жил Чулков, в другой Вы с Серафимой Павловной и была Ваша девочка Наташа, и однажды Мережковский с ней нянчился). Бердяев, Розанов. Вы сами — худенький, слегка горбясь, в очках, автор романа ‘Пруд’. Очень мы были молоды. И теперь это время кажется легендарным — начало жизней наших литературных: у Вас в Петербурге, у меня в Москве. Но в Москве оба мы и начинали, в одном и том же ‘Курьере’, при одном и том же Леониде Андрееве.
А потом сами те импрессионизмы, символизмы, под знаком коих началась наша молодость, стали историей, мы же — последними отзвуками тех времен.
Вы шли своим путем. Вам данным (нет ‘случая’, каждому свое, у каждого свой крест, но не много нам дано понять). Путь Ваш — одинок, нелегок, всегда был, таким и остался: путь настоящего большого писателя ‘для немногих’.
И вот вышло, что в Петербурге прошла жизнь древнего москвича, родственника протопопа Аввакума, жителя семнадцатого века русского — в оправе и окружении символизма нашей юности. В Петербурге зрелость, а корни в Москве, Вы москвич, с Земляного вала, из дома Найденовых, рядом сломом Орешниковых. Ваши корни вполне московские-узловатые, извилистые.
В России мы жили в разных городах, виделись мало. Эмиграция больше свела — Париж — особенно в эти последние годы. Мне нравилось заходить к Вам, нешумно беседовать. Весь Ваш склад и уклад жизненный, ни на кого непохожий хорошо знаю, и у Вас чувствую себя не в захолустье, — уголке большой русской культуры.
Возраст, не так уже много сил, слабое зрение, трудность написать письмо, трудность выйти на улицу — все дает особенный облик теперешней Вашей жизни. Но у Вас есть друзья и почитатели — верные. И литература над всем. Это последнее, что от Вас отойдет.
Чего пожелать Вам, к 80-летию Вашему? Плохого, конечно, уж не пожелаю — хорошего: мира, спокойствия, сил. И, зная Вас, из ‘жизненного’ — чтобы увидели Вы напечатанной еще не одну Вашу книгу, вот как сейчас вышедшую: ‘Тристан и Исольд’. (На экземпляре моей жене и мне присланном Вы написали: ‘моя прощальная книга’ — пусть будет не прощальная.)
Русская мысль. 1957. 6 июня. No 1078.