В. В. Стасов
В. В. Стасов
Письмо Листа
Письмо Листа
Уважаемые господа!
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/image002-27.jpg)
Франц Лист‘.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/image004-15.jpg)
Комментарии
Комментарии
Письмо Листа, Стасов Владимир Васильевич, Год: 1879
Время на прочтение: 5 минут(ы)
В. В. Стасов. Избранные сочинения в трех томах. Живопись. Скульптура. Музыка. Том второй.
М., Государственное издательство ‘Искусство’, 1952.
В середине нынешнего лета Лист прислал следующее письмо, на французском языке, четырем русским композиторам: ‘Гг. А. Бородину, Ц. Кюи, А. Лядову, Н. Римскому-Корсакову.
В форме шутки (sous forme plaisante) вы создали произведение с серьезным значением. Ваши ‘Парафразы’ восхищают меня: ничего нет остроумнее ваших 24 вариаций и 14 маленьких пьесок на тему (thè,me favori et oblig):
Вот, наконец, превосходное сжатое руководство (compendium) науки музыкальной гармонии, контрапункта, ритмов, фугованного стиля и того, что по-немецки называется ‘Formlehre’ (наука форм). Я охотно предложу профессорам композиции всех консерваторий Европы и Америки взять ваши ‘Парафразы’ за практическое руководство при их преподавании. Прямо с первой же страницы вариации NoNo 2-й и 3-й — истинные жемчужинки (sont de vritables bijoux), так же точно и другие номера, один за другим, до ‘Комической фуги’ и ‘Шествия’, которое великолепно увенчивает все сочинение (qui couronne glorieusement l’ouvrage).
Благодарю вас, господа, за это угощение (merci de ce rgal), и когда один из вас напечатает какое-нибудь новое сочинение, я прошу его сообщить мне это сочинение. Самое живое, высокое и симпатическое уважение с моей стороны уже много лет принадлежит вам. Примите также выражение искренней моей преданности.
15 июня 1879. Веймар.
Вот, подумаешь, правду говорит французская поговорка: ‘Nul n’est prophè,te en son pays’! Всероссийские музыкальные знатоки давно уже провозгласили деятелей новой музыкальной русской школы круглыми невеждами и грубыми неучами, а один из величайших музыкантов нашего столетия признает одно из их сочинений настолько полным знания и науки, что собирается рекомендовать его вместо руководства профессорам консерваторий Европы и Америки. Эти же самые, столько умные знатоки с некием презрением отворачиваются от лучших произведений новой русской школы, а такой музыкант, как Лист, объявляет, что его приводит в восхищение даже одно из вовсе некрупных созданий их, и называет его ‘истинной жемчужиной’!
Впрочем, все это не новость. У нас, в России, давно уже не хотят знать эту бедную музыкальную школу именно за то, что она самостоятельна, оригинальна и талантлива, и столь же давно признают ее такою и искренно уважают ее лучшие европейские музыканты, начиная с таких, как Берлиоз и Лист и кончая Сен-Сансами, Бюловыми и другими. У Листа, говорят, не сходит с фортепиано чудная фантазия для фортепиано ‘Исламей’ М. А. Балакирева, которую вряд ли кто у нас и знает, тот же Лист постоянно дает ее играть лучшим своим ученикам, он же глубоко любит и уважает симфонии гг. Бородина и Римского-Корсакова, ‘Ратклиффа’ г. Кюи и т. д. Он постоянно указывает окружающим его музыкантам, что ‘если есть теперь музыкальная школа, которая имеет великую будущность, так это русская’ (подлинные слова).
Все такие мнения настолько не сходятся с теми, какие у нас дома, в большинстве случаев, в ходу, что, быть может, кстати будет довести их до всеобщего сведения наших соотечественников.
Сочинение, о котором говорит Лист в своем письме, напечатано несколько месяцев назад музыкальной фирмой Бютнер и комп., под заглавием ‘Парафразы’. 24 вариации и 14 маленьких пьес для фортепиано на известную и неизменяемую тему (следует строчка нот). Посвящаются маленьким пианистам, способным сыграть тему одним пальцем каждой руки’.
Само собою разумеется, никто у нас не знает этого издания, которое, однако, заслуживало бы всех симпатий по своей талантливости, глубокому знанию и остроумному юмору. Вариации интересны в высшей степени: довольно указать хотя бы на одно то, что тема остается постоянно одна и та же, а тоны и ритмы вариаций поминутно меняются, и нет конца изобретательности авторов. Каждая вариация заключает всего восемь тактов, но сколько тут, на каждом шагу, и фантазии, и прелести, и грации.
Маленькие пьески имеют еще гораздо более художественного значения. Тут есть и польки, и галопы, и вальсы, и менуэты, и жиги, и тарантеллы, и ‘Колыбельная песнь’, и фуга, и фугетта, и ‘Похоронный марш’, и ‘Трезвон’, и ‘Торжественное шествие’ — и все это на одну и ту же тему, играемую двумя пальцами, не переменяя ни единой ноты. ‘Колыбельная песнь’ Н. А. Римского-Корсакова истинно прелестна. Его же ‘Трезвон’, где тема является в одно и то же время в четырех разных видах разом: шестнадцатыми, осьмушками, четвертями и белыми нотами — необыкновенно красив и торжествен. Большой ‘Вальс’ Ц. А. Кюи искрится, как шампанское, и увлекает своею страстностью. Другой ‘Вальс’, А. К. Лядова, совершенно в другом роде: это сама грация, красота и элегантность. ‘Похоронный марш’ А. П. Бородина — необыкновенно комичен, но еще выше стоит его великолепный ‘Реквием’ для трех голосов, соло с хором и органом. Форма здесь самая строгая церковная (католическая), и между тем, все та же детская, ничтожная, несчастная тема лежит в основании. Наконец, все сочинение, как справедливо сказал Лист, со славою увенчивается ‘Шествием’ А. К. Лядова, которое полно торжественности, могучей энергии и оригинальности.
Правда, эта детская тема, постоянно слышимая без изменения и иногда резко выдающаяся над всем, способна утомить внимание. Но ведь никто же не приказывает играть непременно разом все 24 вариации и 14 пьес! А между тем, нельзя не заметить, что эта самая тема, как она ни бедна и комична, а представляет для музыканта очень завлекательную задачу: она состоит из двух гамм, идущих из одного пункта и расходящихся в разные стороны. Это почти та самая тема, которая однажды пленила Баха и заставила написать великолепную его органную фугу:
В заключение я замечу, что некто, уже раньше наших четырех композиторов, попробовал однажды сочинять для фортепианистов, ‘умеющих играть всего одним пальцем’. Этот некто — гениальный Даргомыжский, сочинивший свою чудную ‘Славянскую тарантеллу’, для игры в четыре руки с тем, ‘кто вовсе не умеет играть’. Но это сочинение в высшей степени талантливо и оригинально и изящно — значит почти никто его у нас не знает!
1879
‘ПИСЬМО ЛИСТА’. Впервые статья была опубликована в 1879 году (‘Голос’, 7 октября, No 277).
Эта маленькая статья характерна для Стасова — горячего приверженца русской национальной музыки. Он радуется каждому новому достижению русских композиторов, каждому новому успеху их на родине и на Западе. Он считает необходимым не только ознакомить публику с этими достижениями, но на основе их еще и еще раз выступить против врагов русской национальной школы музыки. Лист неоднократно бывал в России, прекрасно знал русскую музыку, был лично знаком с композиторами ‘могучей кучки’, высоко ценил их деятельность и явился страстным пропагандистом русской музыки на Западе. Стасов считает Листа, как и Берлиоза, одним из самых ‘гениальных провозвестников будущей музыки’. Тем большее значение он придавал листовским оценкам деятельности русских композиторов, восхищался его глубоким пониманием народных основ творчества, его любовью к русским народным песням. Программная музыка, страстным пропагандистом которой был знаменитый пианист композитор и педагог Лист, отвечала творческим устремлениям передовых русских музыкантов и музыкальным воззрениям Стасова. Высокая оценка, данная Листом ‘Парафразам’ Бородина, Кюи, Лядова и Римского-Корсакова, убедительно говорила о большом профессиональном мастерстве русских композиторов, о великом значении их школы: ‘Если есть теперь музыкальная школа, которая имеет великую будущность, так это русская’, — таково твердое убеждение Листа.
Подробно о концертах Листа в России, об отношениях Стасова к творческой деятельности композитора и о взаимоотношениях Листа с Глинкой и композиторами ‘могучей кучки’ см. статью »ист, Шуман, и Берлиоз в России’ (т. 3), а по поводу ‘Парафраз’ — также ‘Двадцать пять лет русского искусства’ (т. 2) и ‘Искусство XIX века’ (т. 3).