ЗАМТКА.
Письмо къ Редактору отъ А. И. Кошелева.
Письмо къ Редактору отъ А. И. Кошелева.
А. Кошелевъ.
‘Русская Мысль’ 1880, No 2
Письмо к редактору ‘Русской мысли’, Кошелев Александр Иванович, Год: 1880
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Печатаемое здсь нами письмо почтеннаго автора, сочувствующаго направленію нашего журнала, было получено нами, когда февральская книжка была уже совсмъ набрана и боле половины ея было напечатано. Авторъ проситъ разъясненія вопросовъ и сомнній, возбужденныхъ въ немъ нкоторыми краткими выраженіями во вступительной стать къ внутреннему обозрнію январской книжки ‘Русской Мысли’. Эти сомннія и нкоторыя возраженія автора касаются тхъ принципіальныхъ вопросовъ, о которыхъ мы будемъ трактовать io extenso въ одной изъ слдующихъ книжекъ нашего журнала. Но ради необходимости немедленно предупредить т сомннія и возраженія, который могутъ возникнуть въ ум нкоторыхъ изъ нашихъ читателей, о чемъ свидтельствуетъ письмо, передаваемое нами здсь гласности, мы намреваемся дать ясный отвтъ на него въ слдующей книжк нашего журнала.
Съ особеннымъ удовольствіемъ, даже съ наслажденіемъ, прочелъ я многія статьи, помщенный въ No 1-мъ издаваемаго Вами журнала, и въ особенности прекрасную статью г. О. Миллера (Основы ученія первоначальныхъ славянофиловъ),— и душевно порадовался, что, наконецъ, опять появилось у насъ, въ Москв, повременное изданіе, одушевленное желаніемъ и руководимое цлью — сблизить, соединить нашу интеллигенцію съ народомъ, содйствовать ей къ узнанію его свойствъ, потребностей и желаній, и чрезъ то уничтожить существующій между ними разрывъ и направить совокупныя ихъ усилія къ исполненію великой задачи, предлежащей нашему племени и въ особенности нашему народу.
Чмъ эти мои чувства были живе и глубже, тмъ тяжче отозвались во мн нкоторыя мысли и слова, высказанныя въ введеніи къ внутреннему обозрнію. Не хочу таить въ душ эти впечатлнія, въ надежд, даже въ увренности, что разногласіе наше происходитъ отъ какихъ-либо недоразумній, а не отъ дйствительнаго разномыслія по одному изъ самыхъ существенныхъ нашихъ бытовыхъ вопросовъ.
На страницахъ 88 и 89 внутренняго обозрнія сказано: ‘Надо поднять въ русскомъ народ уваженіе къ личности, поглощенной теперь косною средою. Защищая общину ‘Русская Мысль’ будетъ стоять за ея постепенное превращеніе въ свободный союзъ на основ общиннаго землевладнія, выдвигая артельное начало, наше изданіе выше всего поставитъ честный личный трудъ…. Содйствовать живому и плодотворному росту личности и отстаивать наше самоуправленіе — вотъ, слдовательно, главныя задачи, поставленныя для внутренняго обозрнія ‘Русской Мысли’.
Личность въ человк, кажется, достаточно, и даже черезъ-чуръ сильно развита на Запад. Въ этомъ отношеніи, едва-ли человчеству предстоитъ какое-либо дальнйшее развитіе. Личная собственность, личная свобода, личное участіе въ самоуправленіи, тамъ, особенно въ нкоторыхъ странахъ, едва-ли законами могутъ быть боле обезпечены и ограждены, а, между тмъ, довольства въ народ тамъ мало, и очевиднымъ тому доказательствомъ служитъ все боле и боле распространяющійся и утверждающійся соціализмъ-коммунизмъ. Главною причиною такого положенія — злйшею, его разъдающею язвою, есть то, что, въ тамошнихъ людяхъ — страшный недостатокъ въ соціальномъ или общинномъ дух, или, просто говоря, въ любви къ ближнему. Эгоизмъ, въ настоящее время, въ цивилизованной Европ, достигъ, кажется, геркулесовыхъ столбовъ. Правда, устраиваются тамъ больницы, богадльни, школы и пр., устанавливаются налоги въ пользу бдныхъ, издаются законы въ видахъ уравненія всхъ гражданъ въ пользованіи всякими гражданскими правами и пр., но все это длается по необходимости, ради успокоенія, умиротворенія бдствующаго люда и сохраненія за властвующими и богачами ими владемаго, а вовсе не изъ любви къ ближнему,— вовсе не по внутреннему влеченію законодательствующихъ и распоряжающихся. Настоящаго общиннаго духа въ цивилизованной Европ нтъ, и это именно готовитъ ей въ будущемъ еще много волненій, кризисовъ и революцій. Къ счастью, у насъ сохранился этотъ духъ, и имъ-то мы должны всего боле дорожить. А что онъ и до настоящаго времени на Руси пребываетъ, это доказывается не только сохраненіемъ общиннаго устройства въ крестьянств, но даже въ насъ, въ интеллигенціи, совершеніемъ при нашемъ участіи и съ ущербомъ нашимъ интересамъ, освобожденія крестьянъ, единогласнымъ всхъ земствъ отзывамъ, о распространенія податныхъ обязанностей на вс сословія, и живымъ участіемъ, принятымъ нами въ борьб единоплеменниковъ и единоврцовъ нашихъ на Балканскомъ полуостров за освобожденіе ихъ отъ турецкаго ига. Во всхъ этихъ длахъ, не корысть, не тщеславіе заставляло насъ дйствовать, а сознательно или безсознательно одушевляло, руководило нами желаніе, внутренняя потребность помочь ближнему. Гд въ цивилизованной Европ такія дянія совершались? Гд страданія Славянъ возбуждали подобныя чувства? На нашихъ глазахъ почти вс — англійская, французская и нмецкая — журналистики высказали сочувствіе Туркамъ — угнетающимъ, а не угнетеннымъ Славянъ. И все кто отъ чего? Отъ того, что тамъ личность, ея требованія и стремленія до нельзя развиты, что эгоизмъ тамъ преобладалъ, и что до другихъ людей тамъ никому нтъ никакого дла.
Впрочемъ, мы вовсе не противъ личной дятельности, личной свободы, лмчной самостоятельности, напротивъ того, мы глубоко убждены, что безъ нихъ не можетъ быть и общинной дятельности, свободы и самостоятельности, но первыя существуютъ и развиваются въ человк сами собою, а послднія, хотя человку и прирожденны, но лично въ немъ подавляются какъ вншними обстоятельствами, такъ и собственными его себялюбивыми влеченіями. Къ великому счастію Россіи, община, общинное устройство, общинное землевладніе и пуще всего общинный духъ сохранились у насъ въ крестьянств, долго наша интеллигенція и не хотла ихъ знать, а потому и не могла ихъ цнить, даже она считала ихъ отголосками варварства, препятствіями къ нашему развитію и преуспянію и всячески старалась, слава Богу, безуспшно, имъ противодйствовать и ихъ искоренять. Теперь въ дятельности нашей интеллигенціи происходитъ поворотъ: она ищетъ узнать общину, чувствуетъ къ ней любовь и уваженіе, и желаетъ содйствовать ея усовершенствованію. Но это дло не легкое: изучая общину по вншнимъ ея явленіямъ и смотря на нее въ свои еще иноземныя или искусственно изготовленныя очки, интеллигенція видитъ факты,отдльныя достоинства и недостатки общины, но никакъ не можетъ проникнуться ея духомъ. А это главнйше происходитъ отъ того, что наше общинное устройство хотя въ существ своемъ совершенно просто, но въ примненіяхъ къ длу чрезвычайно разнообразно, что оно вовсе не заключается въ томъ или другомъ вид {Для уясненія высказаннаго позволимъ себ присовокупить: крестьянскіе міры, на сходахъ, длятъ землю, разлагаютъ сборы и повинности и устанавливаютъ разныя внутреннія порядки, вполн своеобразно и вовсе не по одному какому-либо шаблону, смежныя общества, въ этомъ отношеніи дйствуютъ часто такъ, какъ будто тысячи верстъ ихъ раздляютъ. Для крестьянъ главное установить свои дла такъ, какъ для нихъ уравнительне, удобне и справедливе, и они вовсе не заботятся объ однообразіи и приглядности ихъ порядковъ, и о томъ, чтобы они были угодны постороннимъ. Правда, теперь, по милости волостныхъ писарей и присутствій по крестьянскимъ дламъ, вводится бюрократизмъ и въ крестьянскомъ самоуправленіи, правда, теперь, въ угоду начальства, по требованіямъ старшинъ, составляются странные, часто нелпые приговоры, но тутъ община не при чемъ. Сила солому ломитъ. Сила — уму могила.} и что одно въ нимъ существенное есть духъ, его одушевляющій — духъ братства, покорности власти и глубокой преданности церкви Христовой. Къ сожалнію, этого именно и не сознаютъ многіе изъ говорящихъ и пишущихъ объ общин и даже изъ людей душевно и умственно въ ней расположенныхъ.
Интеллигенція, въ настоящее время, особенно хлопочетъ объ освобожденіи личности отъ общиннаго гнета, но существуетъ ли этотъ гнетъ, и не боле ли онъ воображаемый, чмъ дйствительный? И тамъ, гд онъ на дл и имется, исходитъ ли онъ изъ существа общины или изъ злоупотребленій въ нее вкравшихся? Вотъ вопросы, хотя и подлежащіе ршенію прежде другихъ, но до сихъ поръ они не изслдованы и едва были поставлены. Разв въ конституціонныхъ монархіяхъ и республикахъ не бываетъ гнета, тираніи однихъ надъ другими, и разв можно, ради этихъ случайныхъ обстоятельствъ, осуждать эти образы правленія и приписывать имъ то, что вовсе изъ ихъ существа не истекаетъ? Кто знаетъ русскую общину не изъ книгъ и газетъ, а на дл, и не въ одной какой-либо мстности, тотъ не усомнится положительно отмтить что въ существ нашей общины вовсе не заключается гнета надъ личностями, а напротивъ того, въ ней имется не только полная ихъ независимость, но и полная ихъ самостоятельность, безъ чего и сама община хиретъ и ослабваетъ. Конечно, на мірскихъ сходахъ, бываютъ міроды и горланы, но они исходятъ вовсе не изъ существа общины. Эти самовольщики возможны только потому, что нашъ народъ пригнутъ нуждою, безграмотенъ, и что сперва и долгое время крпостнымъ правомъ, потомъ посредниками, а теперь исправниками и непремнными членами, онъ пріученъ ко всевозможнымъ самоуправствамъ и нарушеніямъ справедливости. Угодите попасть на настоящую крестьянскую сходку, особенно въ сверныхъ губерніяхъ, и вы удивитесь, какъ тамъ ршаются дла просто, разумно и согласно съ личною волею лучшихъ людей общества. Замчательно, какъ на этихъ сходахъ своекорыстіе и злоба мало помалу уходятъ назадъ, стушевываются, а справедливость и благодушіе остаются впереди и всегда одерживаютъ верхъ. Случалось мн присутствовать при сужденіяхъ крестьянъ и по дламъ, подлежавшимъ ршенію по совсти, и по дламъ, гд выгода и удобство имли главное значеніе. Но первыя ршенія были скорыя и почти единогласныя, по послднимъ дольше спорили, иногда откладывали постановленіе приговора до другаго дня, но всетаки ршали умно и согласно желаніямъ большинства. Правда, крестьяне не охотно употребляютъ на сходахъ оршки (такъ они называютъ балотировальные шары) и открыто высказываютъ свои мннія, большинство же высказывается тмъ, что меньшиество или умолкаетъ или уходитъ домой. Конечно, бываютъ ршенія и несправедливыя и нелпыя, но разв парламенты, совты, собранія и коммиссіи въ этомъ отношеніи безупречны и непогршимы?
Не преобразовывать, не регламентировать нужно общинныя учрежденія или устройства, не превращать ихъ во что-то иное, но необходимо намъ ихъ изучать и проникаться ихъ духомъ. Они, конечно, должны развиваться и совершенствоваться, но сами собою и изъ своего собственнаго существа. Они вовсе не страдаютъ косностью: по мстнымъ и временнымъ требованіямъ они измняются, въ ихъ обыча только нтъ погони за единообразіемъ и за регулированіемъ будущаго. Мы, конечно, не должны оставаться безучастными въ этомъ дл: какъ люди боле развитые, боле властные и боле достаточныя, мы обязаны помогать нашимъ ‘меньшимъ братьямъ’ и совтомъ и дломъ, но прежде всего намъ необходимо оставить за порогомъ наше высокомріе и высокомудріе, пріобщиться того духа, который живитъ общину, и тогда, но только тогда, мы получимъ возможность дйствовать не во вредъ, а въ пользу общины, ея устройства и основанныхъ на ней учрежденій.
Въ словахъ, приведенныхъ въ нашей замтк, изъ внутренняго обозрнія ‘Русской Мысли’, высказывается мысль о постепенномъ превращеніи общины въ свободный союзъ на основаніи общиннаго землевладнія. Этого мы хорошо и не понимаемъ. Какъ государства не составляются на основаніи contrat social Руссо, а образуются сами собою, не произвольно, а подъ дйствіемъ вншнихъ обстоятельствъ, такъ и наши общины существуютъ въ силу прежнихъ, нын отъ нихъ независимыхъ обстоятельствъ. Должны имть право выхода изъ общины вс т, которые не желаютъ въ ней доле оставаться, но она не можетъ не быть обязательною и становиться свободнымъ союзомъ. Это тмъ невозможне, что, въ вышеупомянутомъ опредленіи, сказано вольный союзъ на основаніи общиннаго землевладнія. Землю подлить по дворамъ — нетрудно, хотя, конечно нежелательно, но имть свободный союзъ людей на основаніи общиннаго землевладнія, котораго лучшее и важнйшее свойство заключается въ неотчуждаемости земли, и которой служитъ врнйшимъ залогомъ прочности и незыблимости общины — это, просто, непонятно. Земля остается общинной, а люди могутъ разойтись по сторонамъ, или община можетъ всегда свою землю продать и разбрестись,— едва-ли такой порядокъ желателенъ и въ государственномъ, и въ общественномъ, и въ частномъ отношеніи. Такая община была бы собраніемъ — товариществомъ случайно и произвольно состоявшимся и ежечасно могущимъ разойтись,— зданіемъ на песк выстроеннымъ. Думаемъ, что тутъ или мы не поняли г. В. Г., или онъ неточно выразился.
Въ ‘Русской Мысли’, вслдъ за постепеннымъ превращеніемъ общины въ свободный союзъ, говорится: ‘выдвигая впередъ артельное начало, наше изданіе выше всего поставитъ честный личный трудъ’. Мы вполн сочувствуемъ условію честности труда, и думаемъ что всякій трудъ личный, артельный и общинный, если онъ честенъ, заслуживаетъ полнаго и равнаго уваженія, но мы не понимаемъ, почему личный трудъ поставленъ особнякомъ и выше всякаго другаго труда. Если крестьяне на сход ршатъ выкопать прудъ или устроить плотину, или соорудить какое-либо зданіе или городьбу, то почему такой общій трудъ долженъ считаться ниже личнаго? Тутъ опять должно быть недоразумніе между нами и г. В. Г.
Раждается у насъ также сомнніе: вслдъ за превращеніемъ общины въ вольный союзъ, говорится о выдвиганіи впередъ артельнаго начала, нтъ ли тутъ предположенія превратить общинное начало въ артельное? Артель есть вполн свободный союзъ, въ который люди входятъ и изъ котораго они выходятъ совершенно по своему произволу. Неужели и община должна превратиться въ такой временный произвольный союзъ? Въ общин люди родятся, ростутъ и имютъ свою осдлость, своихъ родныхъ и общіе съ ними связи и обычаи. Въ артель люди сходятся, артелью производятъ они извстныя работы, получаютъ условленные деньги, длятъ ихъ и расходятся по своимъ домамъ. Конечно, имются и постоянныя артели, но, во всякомъ случа, они суть товарищества для труда полученія заработанныхъ денегъ, а не бытовыя общества. Общинное и артельное начала совершенно различны, они, конечно, другъ друга не исключаютъ, напротивъ того, первое подготовляетъ, воспитываетъ людей для послдняго, но вовсе не желательно, чтобы общинное начало превратилось въ артельное. Тогда, что станетъ съ крестьянскою устойчивостью? Гд государству и народу обрсти основы для своей самобытности и твердости? Не русская ли община удерживала и удерживаетъ нашу состоятельность?
Въ заключеніе г. В. Г. говоритъ, что содйствовать живому и плодотворному росту личности на Руси, есть одна изъ главныхъ задачъ ‘Русской Мысли’. Думаешь, что личность ростетъ у насъ успшно во всхъ, состояніяхъ и безъ содйствія новаго журнала. Даже ужъ не черезъ-чуръ ли она развилась и развивается на Руси и по образцамъ иноземнымъ, и по собственнымъ измышленіямъ вслдствіе разныхъ подавляющихъ ее общественныхъ недуговъ? Мы нуждаемся, сильно нуждаемся въ оживленіи, упорядоченіи и укрпленіи нашей общественной дятельности. Еще боле нуждаемся мы въ возстановленіи и улучшеніи нашей нравственности, сильно потрясенной вообще и почти вовсе разложившейся въ интеллигентныхъ слояхъ нашего общества. Весьма желательно, совершенно необходимо наше обновленіе и оживотвореніе въ нравственномъ нашемъ быт и въ этомъ отношеніи добрымъ и надежнымъ пособіемъ можетъ быть безотлагательное и по возможности, полное перенесеніе и водвореніе въ нашъ бытъ того общиннаго или общнаго духа, который сохранился въ крестьянств, и который проявляется у насъ вообще въ великія эпохи нашей народной жизни. Стремленіе, содйствіе къ разршенію такой задачи, думаемъ, и вполн настоятельно и вполн достойно такого изданія, какъ ‘Русская Мысль’.